418 Пионт Е Много неба
Екатерина Лаврентьевна Пионт
Екатерина ПИОНТ
Много неба
Рассказы
ПЕРЕСТРОЙКА
О, как нам нравился круглый стол!
Такой был у Людки. Недавно купленный, жёлтый, он, как солнышко, притягивал взгляд.
А на самой середине его — тоже круглая, белоснежная салфетка с выбитым узором. А на ней ваза с ромашками...
Мы с сестрой как увидели эту красоту, так потеряли покой.
Салфетка похожая у нас была. Вазу можно заменить графином. А ромашек полно в огороде. Дело оставалось за немногим — за столом...
Мы всегда любили свой старый, четырёхугольный, он был как живой, даже поскрипывал, когда обида выпускала слёзы из наших глаз, было ощущение, что он тоже плачет. И эта перекладина внизу, уже стёртая почти наполовину нашими ступнями, поддерживала нас...
И вдруг он нам стал ненавистен, сбитый из обыкновенных досок, покрашенный коричневой краской стол. Хотя он и был покрыт всегда то скатертью, то клеёнкой.
Когда-то отец, сколачивая его, приговаривал: «Помогай учить уроки, дочкам получать пятёрки». Мы прыгали от радости за новый стол и за такие складные папки- ны стихи!
Но сейчас мы повзрослели почти в два раза. Нам хотелось красоты.
А красивее Людкиного стола на тот день мы не видели ничего.
И вдруг нас осенило. А что если из старого прямоугольного сделать круглый!
Запросто! Ножовку в руках держать умеем, пилили и строгали не раз.
Эту мечту мы и стали вынашивать с сестрой. Прикидывали, отбросив клеёнку, что да как.
А потом покрасить охрой! Банка в кладовке стоит. Ещё неизвестно, чей стол выиграет!
Наступила уже зима, а мечта так и оставалась мечтой.
И вот долгожданный момент настал. У тёти Нюры случился день рождения! Никогда ещё мы не радовались так за неё. Родители идут в гости! Уж как они долго собирались на сей раз: сначала папка захотел надеть галстук, завязывали его долго, спорили, да только махнули рукой, тогда мама решила его единственный костюм почистить и погладить так, чтобы он сошёл за выходной...
Мы с сестрой выглядывали из комнаты в нетерпении, а они всё возились и возились в прихожей.
Наконец ушли. У нас просто чесались руки, скорее бы всё переделать!
Что будет завтра — мы не задумывались.
Уложив младшую сестрёнку спать, чтобы не было свидетелей, мы под песню «Не кочегары мы, не плотники...» занесли пилу, седую и кусачую от мороза.
Так... был бы такой большой циркуль — раз и всё, и стол был бы готов.
Стали думать, каким способом сделать ровный круг. Взгляд блуждал по дому — что бы такое применить и наткнулся на бочку с водой. Крышка! Положили её на стол и стали очерчивать химическим карандашом. Диаметр получился небольшой, до Людкиного ему как от блина до луны. Ничего, добавим по десять сантиметров по всей окружности, и цель будет достигнута! Но для этого нам не хватало ширины стола. Решили, будем прибивать по доске с обеих сторон. Ерунда! Всё получится, вот только чаю попьём.
Пошли на кухню. И здесь призадумались: стол-то будет, немного осталось, а стены оставлять прежними никак нельзя, убогость сквозит от разнокалиберных фотографий под одним стеклом в огромных рамах. Нет, надо их убирать, а вместо них в одну раму вставить «Незнакомку» Крамского, которая у нас в спальне висит, кто ее там видит, а в другую — вышитые красные маки... на третьей раме, где похвальный лист отца за стахановскую работу, мы споткнулись. Там, наверху грамоты, образы Ленина и Сталина...
Решили пока не трогать.
Воодушевлённые новой идеей мы продолжили работу.
Фотографии с бабушками, дедушками, тётями, дядями, многих мы ни разу даже и не видели, стопками ложились на диван.
Ну, какая от них красота? Местами порванные, с полосками загибов, почему-то с ржавыми пятнами, пожелтевшие фотографии красуются на стенах.
Мы их сразу переворачивали, так как нам обеим показалось, что запечатлённые лица стали смотреть на нас со страхом... тишина стала гнетущей.
Мы поглядывали на часы, они качали маятником, словно головой, осуждающе...
От окон, замерзших к ночи до верха, шёл холод...
Весь дом словно сговорился против нас. Стало как-то жутковато даже. Мы торопились.
Руки совсем перестали нас слушаться. Но откладывать было нельзя, когда ещё выдастся такой случай.
Наконец «Незнакомка» украсила одну стену, а яркие цветы противоположную.
«Смотри, какая красота!» — то и дело восклицали мы. «Незнакомка» надменно взирала на наш стол. Ничего, скоро с гордостью будет смотреть. Красные маки, вышитые гладью, зарделись ещё больше на фоне побеленной стены, склонив головки, будто принимали наш восторг на свой счёт.
Мы потирали ладони: половина работы сделана.
Ножовка давно отошла от мороза, и мы собрались пилить добавочные доски.
И тут явились они, родители. Доски с пилой мы успели сложить в углу, прикрыв халатом, на стол набросили клеёнку, крышку вернули бочке.
Пока родители на крыльце веником обметали снег с валенок, мы спрятали все улики. Только «Незнакомка» предательски оставалась на месте, и пуще прежнего алели маки.
Мы с сестрой обменялись успокоительными жестами в надежде на послегостевое состояние отца.
Папка, сняв суконное пальто, первым делом направился в комнату, прямиком к окну, где на подоконнике у нас стоял радиоприёмник, этого мы не учли, ведь в полночь последние известия. Ритуал не ритуал, но без них он не шёл спать. Мы притихли, пережидая форс-мажор.
Отец прослушал вести с полей, репортаж о поездке Хрущёва по стране, спокойно выключил приёмник и, не торопясь, стал подниматься со стула. Мы делали вид, что прибираемся в комнате, перекладывая книги на этажерке.
— Снимки — на место, где им положено находиться, — произнёс он неожиданно.
Услышав твёрдый голос отца, мы оцепенели.
Без лишних слов папка удалился из комнаты.
Почти до двух часов ночи, шмыгая носами, мы вставляли в рамы фотографии, стараясь соблюсти их прежнее место.
Уже став сами родителями, а затем и бабушками, мы с сестрой не перестаём счастливо восклицать при удобном случае:
— Как хорошо, что стол не был квадратным!.. Не то...
Круглый жёлтый стол у нас со временем всё-таки появился. Толи мы выпросили его, то ли деньги были... Конечно же, мы были рады ему. Только я не помню, как всё происходило. Но мечта о нём была сладкой. И это запомнилось ярко.
А ещё ярче — наш старый стол. Я даже помню, что шляпка одного гвоздя с левой стороны была намного больше, чем все остальные. Почему? Ведь гвоздей у нас всегда было достаточно. Мы всё собирались спросить у отца, но так и не успели...
Недавно сестра позвонила мне из нашего дома и сообщила, что наш стол жив!
Он благополучно пережил полсотни лет на чердаке. На нём, покрытом сверху клеёнкой, стоял ящик, в котором хранилась какая-то рухлядь. Это его и спасло.
— Не вздумай выкинуть! — воскликнула я, чем, кажется, обидела сестру. Ну, ничего, попрошу прощение по приезду, домой захотелось...