418 Пионт Е Много неба
Екатерина Лаврентьевна Пионт
Екатерина ПИОНТ
Много неба
Рассказы
В ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ
Электричка Петушки—Москва остановилась на две минуты на станции Железнодорожная. И я, запрыгнув в третий вагон, плюхнулась на свободное место с краю. Поезд, спотыкаясь, тронулся. Нарядные пассажиры ехали в столицу отдыхать.
Мой взгляд привлекли молодые люди на противоположной стороне вагона, довольно ещё молодые, лет тридцати пяти женщина и чуть постарше мужчина — стильные, загорелые, они выгодно выделялись среди пассажиров. У окна примостился мальчик дошкольного возраста, который периодически что-то у них клянчил. Напротив него сидела девочка-подросток с длинными светлыми волосами, она, не отрываясь, смотрела в окно. Парочка постоянно что-то жевала, обнималась, время от времени кидала косые взгляды на дочь, было заметно, что произошла какая-то между ними перепалка.
Вечные «Отцы и дети»...
Минут за пятнадцать до конечной станции Москва—Курская родители стали что-то настойчиво говорить дочери, по всей видимости, возобновили разговор. Та упрямо мотала головой.
— Сядь прямо, имей совесть, когда с тобой говорят взрослые! — прибавила громкость в голосе мать. — Из-за вас свой выходной на музеи тратим, чтобы вы культурными росли...
Пассажиры стали оглядываться на них. Девочка отхлынула от окна.
— Я сказала, что не буду...
— Будешь. Куда ты денешься, — спокойно и уверенно произнёс мужчина.
— Я боюсь... Там милиция...
По её заплаканным глазам было видно, что разговор длится не первый час. Мужчина отглотнул из бутылки ещё пива и посмотрел на часы.
— Ну, значит, останешься на платформе, — нарочито равнодушно закончил он.
— Как ты только собираешься дальше жить? Такая рохля... — загундосила дама. — Тебе и сапоги подавай, и шубу, а тебя ничего не касается... Нашла, кого бояться. Не ты первая, не ты последняя. Да они и не смотрят толком...
Девочка молчала, уставившись в пол.
Женщина протянула дочке пакетик с чипсами, та стала машинально кидать их в рот, периодически шмыгая носом. Мальчик хмуро смотрел на сестру.
Закончив трапезу, она стряхнула крошки и глубоко вздохнула.
Поезд прибыл на конечную станцию. Семейка гуськом направилась к выходу.
Подойдя к турникету, девочка сзади плотно прижалась к матери, и они, как сиамские близнецы, благополучно прошмыгнули через контроль. Машина посчитала их за одно целое. Счастливые, мать и дочь, подняв руки, хлопнули друг друга по ладошкам. Отец и сын поздравили их таким же манером. Мир был восстановлен.
До самого метро они, смеясь, возбуждённо о чём-то говорили, до меня донеслись слова девочки-победительницы: «...Не забудьте, что мне ещё надо будет там найти «Ивана Грозного, убивающего сына», сочинение Мария задала... не могла чё-нибудь повеселее придумать...»
В ответ отец встал в устрашающую позу, изображая Ивана Грозного: оскалив зубы, он вытаращил глаза и склонился над мальчиком... все весело хохотали...
Прохожие с улыбкой оглядывались на дружную семейку, некоторые с завистью...
Екатерина Лаврентьевна Пионт
Екатерина ПИОНТ
Много неба
Рассказы
В ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ
Электричка Петушки—Москва остановилась на две минуты на станции Железнодорожная. И я, запрыгнув в третий вагон, плюхнулась на свободное место с краю. Поезд, спотыкаясь, тронулся. Нарядные пассажиры ехали в столицу отдыхать.
Мой взгляд привлекли молодые люди на противоположной стороне вагона, довольно ещё молодые, лет тридцати пяти женщина и чуть постарше мужчина — стильные, загорелые, они выгодно выделялись среди пассажиров. У окна примостился мальчик дошкольного возраста, который периодически что-то у них клянчил. Напротив него сидела девочка-подросток с длинными светлыми волосами, она, не отрываясь, смотрела в окно. Парочка постоянно что-то жевала, обнималась, время от времени кидала косые взгляды на дочь, было заметно, что произошла какая-то между ними перепалка.
Вечные «Отцы и дети»...
Минут за пятнадцать до конечной станции Москва—Курская родители стали что-то настойчиво говорить дочери, по всей видимости, возобновили разговор. Та упрямо мотала головой.
— Сядь прямо, имей совесть, когда с тобой говорят взрослые! — прибавила громкость в голосе мать. — Из-за вас свой выходной на музеи тратим, чтобы вы культурными росли...
Пассажиры стали оглядываться на них. Девочка отхлынула от окна.
— Я сказала, что не буду...
— Будешь. Куда ты денешься, — спокойно и уверенно произнёс мужчина.
— Я боюсь... Там милиция...
По её заплаканным глазам было видно, что разговор длится не первый час. Мужчина отглотнул из бутылки ещё пива и посмотрел на часы.
— Ну, значит, останешься на платформе, — нарочито равнодушно закончил он.
— Как ты только собираешься дальше жить? Такая рохля... — загундосила дама. — Тебе и сапоги подавай, и шубу, а тебя ничего не касается... Нашла, кого бояться. Не ты первая, не ты последняя. Да они и не смотрят толком...
Девочка молчала, уставившись в пол.
Женщина протянула дочке пакетик с чипсами, та стала машинально кидать их в рот, периодически шмыгая носом. Мальчик хмуро смотрел на сестру.
Закончив трапезу, она стряхнула крошки и глубоко вздохнула.
Поезд прибыл на конечную станцию. Семейка гуськом направилась к выходу.
Подойдя к турникету, девочка сзади плотно прижалась к матери, и они, как сиамские близнецы, благополучно прошмыгнули через контроль. Машина посчитала их за одно целое. Счастливые, мать и дочь, подняв руки, хлопнули друг друга по ладошкам. Отец и сын поздравили их таким же манером. Мир был восстановлен.
До самого метро они, смеясь, возбуждённо о чём-то говорили, до меня донеслись слова девочки-победительницы: «...Не забудьте, что мне ещё надо будет там найти «Ивана Грозного, убивающего сына», сочинение Мария задала... не могла чё-нибудь повеселее придумать...»
В ответ отец встал в устрашающую позу, изображая Ивана Грозного: оскалив зубы, он вытаращил глаза и склонился над мальчиком... все весело хохотали...
Прохожие с улыбкой оглядывались на дружную семейку, некоторые с завистью...