418 Пионт Е Много неба
Екатерина Лаврентьевна Пионт
Екатерина ПИОНТ
Много неба
Рассказы
ЖЁЛТЫЙ САРАФАН
Внучке четыре года. У неё свой мир. Тот, который «на уровне» её глаз. Взрослые же многого не видят, а если присесть на корточки, то откроется новый пласт жизни. Не зря же мы, потеряв какую-то вещицу, под конец поисков заглядываем под кровать, проверяем углы. И там обязательно встречаем загулявшуюся зверюшку... на худой конец, сбежавшую ручку или испуганные глаза пуговички...
Однажды внучка поняла вдруг, что ей необходим ещё один медвежонок. Уже несколько раз она напоминала мне об этом, когда мы проходили мимо небольшого магазинчика. Там, в витрине, стояли нарядные куклы, зазывая покупателей.
И вот, как-то собравшись, мы отправились за долгожданной покупкой. Внучка топала впереди меня в модном длинном пальто и в шляпе. Дама. Размахивая клетчатой сумочкой, она то и дело оглядывалась, не отстала ли я.
В магазинчике было тихо. Одна покупательница что-то высматривала в витрине.
Молодая продавщица приветливо ответила на наше «Здравствуйте».
Внучка, широко шагая, приблизилась к прилавку.
— У вас есть коричневые медвежата? — опередив меня, чуть картавя, спросила она.
— Медвежата? — переспросила девушка, — к сожалению, нет... Но у нас много других зверят, смотри какой тигрёнок... лев... А вот забавная лягушка, нравится? — ласково обращалась она к внучке.
Та смотрела на неё недоумённо, надув щёки, губы... Тут вмешалась я:
— Нет, нам нужен медвежонок, хоть какой-нибудь...
Продавщица, пригорюнившись, мотала головой.
Вдруг внучка решительно отошла от прилавка, взмахнув, как хвостом, сумочкой и, встав на самую середину, как обычно читала стих, подбоченившись, неожиданно для всех возмущённо воскликнула:
— Что за безобразие у вас творится?! Почему не завезли медвежат?! Ведь медвежата всегда должны быть!.. Это такое безобразие!.. Всем детям они нужны!..
Я не ожидала такого поворота. Продавщица растерялась, заалела, видно, не зная тоже, как и я, что делать. Такого покупателя у неё, наверное, ещё не было. Настоящий потребитель!
Наконец я вышла из ступора, подмигнула девушке. Та слабо улыбнулась... И тут на глаза мне попался жёлтый с мелкими вишенками ситцевый сарафанчик, который висел в проёме окна. Я много раз проходила мимо и видела его. Но не предполагала, что это мой спаситель.
— Какой сарафанчик! — восхитилась я. Внучка тут же вскинула голову вверх. Глазёнки её удивлённо расширились, рот приоткрылся, она стояла, не двигаясь. Так продолжалось несколько секунд.
— Я давно мечтала о таком, баба Кати... (так она меня называла).
— Давно, давно... — не отнимая взгляда от этого солнышка, сказала с придыханием внучка. Продавщица мгновенно с радостью сняла сарафан с выставки, покрутила перед нами, нахваливая:
— И стоит-то всего 170 рублей!..
Внучка совсем воодушевилась, как будто знала цены, вдохнув глубоко, облегчённо выдохнула, сияя голубичными глазами. Торопливо взяв пакет с покупкой, сказала:
— Пасибо.
И, довольная, двинулась к выходу.
По дороге она всё время приговаривала:
— Это мой са-мый любимый сарафан! Самый-самый...
Прошло десять лет, а она, оказалось, до сих пор так считает.
Екатерина Лаврентьевна Пионт
Екатерина ПИОНТ
Много неба
Рассказы
ЖЁЛТЫЙ САРАФАН
Внучке четыре года. У неё свой мир. Тот, который «на уровне» её глаз. Взрослые же многого не видят, а если присесть на корточки, то откроется новый пласт жизни. Не зря же мы, потеряв какую-то вещицу, под конец поисков заглядываем под кровать, проверяем углы. И там обязательно встречаем загулявшуюся зверюшку... на худой конец, сбежавшую ручку или испуганные глаза пуговички...
Однажды внучка поняла вдруг, что ей необходим ещё один медвежонок. Уже несколько раз она напоминала мне об этом, когда мы проходили мимо небольшого магазинчика. Там, в витрине, стояли нарядные куклы, зазывая покупателей.
И вот, как-то собравшись, мы отправились за долгожданной покупкой. Внучка топала впереди меня в модном длинном пальто и в шляпе. Дама. Размахивая клетчатой сумочкой, она то и дело оглядывалась, не отстала ли я.
В магазинчике было тихо. Одна покупательница что-то высматривала в витрине.
Молодая продавщица приветливо ответила на наше «Здравствуйте».
Внучка, широко шагая, приблизилась к прилавку.
— У вас есть коричневые медвежата? — опередив меня, чуть картавя, спросила она.
— Медвежата? — переспросила девушка, — к сожалению, нет... Но у нас много других зверят, смотри какой тигрёнок... лев... А вот забавная лягушка, нравится? — ласково обращалась она к внучке.
Та смотрела на неё недоумённо, надув щёки, губы... Тут вмешалась я:
— Нет, нам нужен медвежонок, хоть какой-нибудь...
Продавщица, пригорюнившись, мотала головой.
Вдруг внучка решительно отошла от прилавка, взмахнув, как хвостом, сумочкой и, встав на самую середину, как обычно читала стих, подбоченившись, неожиданно для всех возмущённо воскликнула:
— Что за безобразие у вас творится?! Почему не завезли медвежат?! Ведь медвежата всегда должны быть!.. Это такое безобразие!.. Всем детям они нужны!..
Я не ожидала такого поворота. Продавщица растерялась, заалела, видно, не зная тоже, как и я, что делать. Такого покупателя у неё, наверное, ещё не было. Настоящий потребитель!
Наконец я вышла из ступора, подмигнула девушке. Та слабо улыбнулась... И тут на глаза мне попался жёлтый с мелкими вишенками ситцевый сарафанчик, который висел в проёме окна. Я много раз проходила мимо и видела его. Но не предполагала, что это мой спаситель.
— Какой сарафанчик! — восхитилась я. Внучка тут же вскинула голову вверх. Глазёнки её удивлённо расширились, рот приоткрылся, она стояла, не двигаясь. Так продолжалось несколько секунд.
— Я давно мечтала о таком, баба Кати... (так она меня называла).
— Давно, давно... — не отнимая взгляда от этого солнышка, сказала с придыханием внучка. Продавщица мгновенно с радостью сняла сарафан с выставки, покрутила перед нами, нахваливая:
— И стоит-то всего 170 рублей!..
Внучка совсем воодушевилась, как будто знала цены, вдохнув глубоко, облегчённо выдохнула, сияя голубичными глазами. Торопливо взяв пакет с покупкой, сказала:
— Пасибо.
И, довольная, двинулась к выходу.
По дороге она всё время приговаривала:
— Это мой са-мый любимый сарафан! Самый-самый...
Прошло десять лет, а она, оказалось, до сих пор так считает.