370 Козлов Время любить
Сергей Сергеевич Козлов
КОЗЛОВ СЕРГЕЙ СЕРГЕЕВИЧ
Время любить
ОХОТА НА ИЗМЕНУ
Внебрачной (телефонной) связи
и моему другу Славе
посвящается
Прожили долгую, местами счастливую, местами сносную жизнь. В наше время, когда тебе за сорок, уже можно так сказать - прожили жизнь. Никто, конечно, никуда не торопится, но подобные утверждения существуют не только для последней точки, а хотя бы и для запятой, означающей переход к следующему этапу. Повидали все: многоклеточную прокуренную и пропитанную сыростью общагу, чуть-чуть нищеты, настоящее, прилагающееся как раз к нищете (и чаще всего только к ней) счастье любви и полной взаимности, медленный подъем с переменным успехом на крутую гору семейного благополучия. И, наконец, поднялись... Поднялись так, что сверху можно поплевывать на тех, кто когда-то посмеивался над их возможным будущим. Но не поплевывали. Без того хватало забот.
Нужно было обживать двухэтажный особняк со всеми вытекающими и затекающими, нужно было продолжать держаться в седле, а значит, много работать, мало видеться друг с другом и еще меньше отдыхать. Слава работал по деньгам, а Нина работала по инерции. Могла бы уже и не работать, но не могла, потому как блуждать с журналами и книгами между экранами телевизоров считала недостойным бывшей советской женщины, во всем, а главное в праве на труд, равной с мужчинами.
Дом обживался медленно. Неторопливо искала себе место у стен дорогостоящая аппаратура, мебель, опускались на окна портьеры и шторы, взлетала на пьедесталы сантехника, приравниваемая к шедеврам мирового искусства. Хуже было с телефоном. Городские связисты даже за большие деньги не успевали телефонизировать новые районы, но, в конце концов, и до этого особняка у них дошли руки. Правда, супруги по привычке больше общались по мобильным телефонам, пренебрегая элементарной экономией семейного бюджета.
И все же дома приходилось часто бывать одной, и по вечерам Нина порой грустно смотрела на себя в зеркало: никаким кремом молодость не вернуть. И хоть бодрилась, мыслила себе традиционное успокоительное: в каждом возрасте есть свои прелести, в каждом возрасте женщина по- своему прекрасна, но упрямым задним умом понимала: не то! Поздно, матушка, пить боржоми, когда почки уже отказывают... А вот Славу седина, напротив, не старила, а придавала солидности, а то и эротичности. Да и лукавинка у него в глазах как горела с бурной юности, так и до сих пор сияла, а могла так полыхнуть, что наивные девчушки начинали томно смотреть на него и сучить каблучками по полу. Только позови!
И что ему? Джип под задом, мобилы в каждом углу валяются, костюмы... Хоть отдельно тетеньку пожилую для глажения всех этих гардеробов нанимай. Заодно домину эту убирать! Каждая уборка, как Сталинградская битва, и огород еще - полигон для сталинской коллективизации. А он целыми днями мотается. Подпустишь ревности для проверки - лукавинка в глазах заискрит, улыбочка мелькнет, ответит чего-нибудь с издевкой про вынужденную импотенцию. Кольнешь другой раз - может и обидеться: тебе, мол, что, список любовниц обязательно нужен? Случайные встречи и минет в лифте тоже записать для отчета?
А тут еще старые подруги, у кого мужьям взлететь не удалось или у кого их никогда и не было, окружили едким сочувствием. И шепотком, вполголоса, стали проедать как маленькие мышки, душу: «Ой, Нинуля, за мужиками с положением надо глаз да глаз! У них ведь теперь как: смотрят друг на друга - кто на какой машине ездит и сколько у кого любовниц. Да и заводят себе - малолеток! Ужас, Нина, я тут такую историю слышала...» «Нинок, а ты слышала, что про твоего говорят...»
«Да где ж слышать то? Только от вас и слышу! Где? Когда? С кем?» - «Ну, Ниночка, об этом же так не говорят. А вот что он у тебя делал, когда ты к маме на три месяца ездила? У него тут знаешь сколько баб перебывало!» «Так это партнеры по бизнесу!» - «Дура ты, Нина, по сексу это партнеры, а бизнесом они в постели и занимаются, это у них шарм такой. Трахаются, а по ходу дела еще мобильники накручивают, распоряжения менеджерам дают. Ох, Нинок, я бы на твоем месте обязательно Славика за одно место поймала».
Поймала. Да самой-то это место по большим праздникам...
Мобильники? Мобильники! Когда Нина услышала это слово, она почувствовала себя охотником, находящимся в двух шагах от попавшего в ловушку зверя. Мобильник - это ведь маленький компьютер, это такая карманная пискля, которую пока щечкой не погладишь, не успокоится. Но с другой стороны, это маленькая злопамятная штучка... Она же все номера сохраняет! Эх! Аж руки затряслись, так захотелось в памяти Славиного телефончика порыться. Он ему Чайковским поет, а кто его знает, кто за тем Чайковским прячется. Может, целое леблядиное озеро...
В этот вечер Нина выложилась на кухне на все сто. Такого от нее тоже только по большим праздникам жди. Будни - это марш полуфабрикатов и позавчерашнего борща. А тут: котлеты по-киевски, под картошечку с тушеными овощами, борщец такой, что ложка стоит, курица черносливом фаршированная (если вдруг котлеты не по настроению), зелень, приправы - острее только меч самурайский, ароматнее - да нет ничего ароматнее. Ну и, как на Руси водится, запотевшая бутылочка «Смирновки» из морозилки да под клюквенный морс - витамин «с» с рубином в стеклянном графине, чтоб глаза просили!
Он, конечно, за ужин такой отомстит. Будет ерничать про вчерашнюю яишню, куда ненароком лишняя горсть соли попала да еще скорлупу проглядела. Но отомстит по настоящему потом. Ночью. А это он умеет. По старинке. По-новому тоже умеет. И дух захватывает, как будто медовый месяц не кончился. М-дас... Воздержание с целью возникновения соответствующего голода имеет свои приятные последствия. Вот еще бы от себя кусок сальца отрезать, да кожу кое-где подтянуть без хирургической помощи, чтобы от упругости не только кровать гудела.
Телефон Нина читала ночью, сидя на унитазе. Оптимальный вариант для конспиративной деятельности. И хотя Слава утомленно похрапывал, не обещая проснуться ранее, чем минут через 300-400-500, Нина решила проводить расследование по всем правилам. Понятым выступал пришибленный кот, успевший юркнуть в дверь за хозяйкой. Теперь щурился на нее подозрительно и откровенно зевал: ты хоть сама-то знаешь, что ищешь? Знаю, милый, знаю... Все номера служебные наизусть... И по книжке читала и в компьютер, где тоже списочек есть, заглядывала. Успевай только сличать.
И нашла-таки! Нашла один номер, который не вписывался ни в какие служебные надобности. Вот те, котяра: 3-12-27! Чейный? Ась? И сердце заныло, и в голове засвистело: потому как пролетели в ней сто двадцать пять тысяч вариантов разборок с неверным мужем, а также их возможные последствия. Еле-еле удержалась не разбудить его сей момент, с холодным ведром, тихо легла, сунула Славин мобильник под свою подушку: вдруг ночью проснется, опомнится, сотрет заветный номерок из памяти! Нет! Ноль шансов.
И ворочалась, как барабан стиральной машины, до самого утра. Ни сна, ни дремоты, сплошные невеселые картинки и рефрен: давнишнее мамино предупреждение: за кого ты, Нинуля, бежишь? Ветер у него в голове! Сквозняк!
Вот и просквозило...
Но следует признать, ни слезинки! А под утро даже уверенность в себе, помноженная на женскую хитрость (в сущности читаемую и потому глупую, ибо другой Бог прародительнице не дал: хошь яблочка, Адамчик, а то мне одной в аду скучно будет!).
Утром лицо хоть и опухшее, мятое, но каменное. Кофе на стол, бутерброды и вопрос, чтоб подавился:
- Слава, я знаю, у тебя есть женщина.
Не подавился, гад. Только посмотрел опять, выстрелил своей лукавинкой:
- Давай, развивай мысль, обвинительную речь уже написала?
- Написала. Написала ее твоя телефонная трубка!
И бей подследственного, пока не начнет давать показания:
- Ты ей часто звонишь?
- Кому? - не удивился, не испугался. Тертый калач. Ну мы его во всех местах потрем, крошки посыплются.
- Женщине своей.
- Какой?
- Хватит юлить, Слава, я ее вычислила.
- Где расчеты? - еще шутить пытается.
- Вот здесь, - достала из кармана халата заветную трубку.
- Зачем тебе мой мобильник, там нет функции калькулятора?
- Зато есть функция половой связи. Я так и думала, что не может у такого мужика, как ты, не быть женщин на стороне. Правильно мне про тебя говорили...
- Ну тогда давай конкретно: имена, фамилии, сальные подробности, а то как-то невесело с утра. Ночью вроде хорошо обоим было.
- Это я твою бдительность усыпляла.
- Зато у тебя, вижу, от бдительности глаза опухли.
- Да уж, не от слез. Теперь скажи, чей это номер, - и высветила его - генеральный вещдок. Все! Теперь запрыгает карась на сковороде. Или, как Гитлер, отравит меня первую, а потом сам, если смелости хватит. А потом кота... Нет, кота в первую очередь.
- Хочешь разговор начистоту? - стал серьезным, держит марку. Дер- жи-держи, скоро эту марку не на что клеить будет.
- Да, хочу. Чей это телефон?
- Одной женщины.
И все-таки сердце опустилось ниже всяких там женских органов.
- У тебя с ней что?
- Что?
- Близкие отношения?
- Да, у меня с ней близкие отношения.
- Очень?
- Как полагается.
- Ну, конечно же, она молодая...
- Да нет, она твоего возраста...
- Да?
-Да.
- Тогда, тем более, это любовь. С молодой я бы еще поняла...
- Да, это любовь.
В сердце образовалась такая пустота, что голос стал в нее проваливаться. Предательски... А еще говорят женщины выносливее мужчин. Вот сидит глыба мяса и еще бутерброд продолжает жевать. Все они - дети промискуитета. Собралась с силами и снова в бой:
- Старая любовь?
- Любовь старая не бывает, она бывает первая, юная и вечная.
- И как эту любовь зовут, если теперь уже не секрет?
- Как бы это сейчас ни прозвучало... Можешь удивиться, но ее зовут так же, как и тебя - Нина.
- Нина?
- Нина...
- Нина...
Минуту он жевал бутерброд, а Нина - тишину. Все: победила, но враг почему-то не разбит. Так, какой там у нас был вариант сценария на подобный случай? Ага, триста сорок второй...
Но нет, сюрпризы продолжаются, у него есть свой сценарий.
- Дай мне мой телефон, я ей позвоню.
- Сейчас? При мне?..
- А чего теперь... Познакомишься...
Сто лет проживешь с человеком, а меру его цинизма узнаешь только, когда станешь ему не нужна.
- На, дави свои любимые кнопки.
И он невозмутимо давит, а они ему сладенько подпевают.
И тут, в самый неподходящий момент, начинает трезвонить забытый домашний телефон. Въедливо так, мертвого подымет.
- Не вовремя, - ругнулась, но пока еще хозяйка - пошла сама брать трубку, угловым зрением отслеживая - не ответила ли Славина любовь. - Да! Слушаю! - и кому в такую рань звонить в радость?
- Это я, - знакомый голос в трубке.
В голове крутятся тысячи опознавателей. Ни один не срабатывает.
- А это ты, Нина? - и такой нежный голос, но почему-то в оба уха. Тьфу, да это же Слава с другой стороны наклонился, да еще и за талию
обнимает.
- Не поняла? Это ты?
- А что, тебе еще какие-то мужчины звонят? - и с лукавой своей улыбкой показывает ей номер, что высветился на трубке: «соединение с 3-12-27».
- Нина?
- Нина.
- Моего возраста? А это чей номер... Это наш номер? Это наш номер?! Вы когда-нибудь слышали, как женщины идиотски хихикают сами
над собой? И так до конца жизни и не поймешь: то ли от радости, то ли от несобранности своей постоянной, то ли яблочко Евино вспомнили, то ли от ревности, которая имеет место быть всегда. Как и любовь.
Не все истории заканчиваются любовью по телефону, но вы бы слышали, как хохочут после таких историй мужики! И в хохоте этом ломается в миллионный раз ребро Адама, и этим же ребром отходят нас по спине, если ревность окажется сильнее любви.
_Февраль_2004_
Сергей Сергеевич Козлов
КОЗЛОВ СЕРГЕЙ СЕРГЕЕВИЧ
Время любить
ОХОТА НА ИЗМЕНУ
Внебрачной (телефонной) связи
и моему другу Славе
посвящается
Прожили долгую, местами счастливую, местами сносную жизнь. В наше время, когда тебе за сорок, уже можно так сказать - прожили жизнь. Никто, конечно, никуда не торопится, но подобные утверждения существуют не только для последней точки, а хотя бы и для запятой, означающей переход к следующему этапу. Повидали все: многоклеточную прокуренную и пропитанную сыростью общагу, чуть-чуть нищеты, настоящее, прилагающееся как раз к нищете (и чаще всего только к ней) счастье любви и полной взаимности, медленный подъем с переменным успехом на крутую гору семейного благополучия. И, наконец, поднялись... Поднялись так, что сверху можно поплевывать на тех, кто когда-то посмеивался над их возможным будущим. Но не поплевывали. Без того хватало забот.
Нужно было обживать двухэтажный особняк со всеми вытекающими и затекающими, нужно было продолжать держаться в седле, а значит, много работать, мало видеться друг с другом и еще меньше отдыхать. Слава работал по деньгам, а Нина работала по инерции. Могла бы уже и не работать, но не могла, потому как блуждать с журналами и книгами между экранами телевизоров считала недостойным бывшей советской женщины, во всем, а главное в праве на труд, равной с мужчинами.
Дом обживался медленно. Неторопливо искала себе место у стен дорогостоящая аппаратура, мебель, опускались на окна портьеры и шторы, взлетала на пьедесталы сантехника, приравниваемая к шедеврам мирового искусства. Хуже было с телефоном. Городские связисты даже за большие деньги не успевали телефонизировать новые районы, но, в конце концов, и до этого особняка у них дошли руки. Правда, супруги по привычке больше общались по мобильным телефонам, пренебрегая элементарной экономией семейного бюджета.
И все же дома приходилось часто бывать одной, и по вечерам Нина порой грустно смотрела на себя в зеркало: никаким кремом молодость не вернуть. И хоть бодрилась, мыслила себе традиционное успокоительное: в каждом возрасте есть свои прелести, в каждом возрасте женщина по- своему прекрасна, но упрямым задним умом понимала: не то! Поздно, матушка, пить боржоми, когда почки уже отказывают... А вот Славу седина, напротив, не старила, а придавала солидности, а то и эротичности. Да и лукавинка у него в глазах как горела с бурной юности, так и до сих пор сияла, а могла так полыхнуть, что наивные девчушки начинали томно смотреть на него и сучить каблучками по полу. Только позови!
И что ему? Джип под задом, мобилы в каждом углу валяются, костюмы... Хоть отдельно тетеньку пожилую для глажения всех этих гардеробов нанимай. Заодно домину эту убирать! Каждая уборка, как Сталинградская битва, и огород еще - полигон для сталинской коллективизации. А он целыми днями мотается. Подпустишь ревности для проверки - лукавинка в глазах заискрит, улыбочка мелькнет, ответит чего-нибудь с издевкой про вынужденную импотенцию. Кольнешь другой раз - может и обидеться: тебе, мол, что, список любовниц обязательно нужен? Случайные встречи и минет в лифте тоже записать для отчета?
А тут еще старые подруги, у кого мужьям взлететь не удалось или у кого их никогда и не было, окружили едким сочувствием. И шепотком, вполголоса, стали проедать как маленькие мышки, душу: «Ой, Нинуля, за мужиками с положением надо глаз да глаз! У них ведь теперь как: смотрят друг на друга - кто на какой машине ездит и сколько у кого любовниц. Да и заводят себе - малолеток! Ужас, Нина, я тут такую историю слышала...» «Нинок, а ты слышала, что про твоего говорят...»
«Да где ж слышать то? Только от вас и слышу! Где? Когда? С кем?» - «Ну, Ниночка, об этом же так не говорят. А вот что он у тебя делал, когда ты к маме на три месяца ездила? У него тут знаешь сколько баб перебывало!» «Так это партнеры по бизнесу!» - «Дура ты, Нина, по сексу это партнеры, а бизнесом они в постели и занимаются, это у них шарм такой. Трахаются, а по ходу дела еще мобильники накручивают, распоряжения менеджерам дают. Ох, Нинок, я бы на твоем месте обязательно Славика за одно место поймала».
Поймала. Да самой-то это место по большим праздникам...
Мобильники? Мобильники! Когда Нина услышала это слово, она почувствовала себя охотником, находящимся в двух шагах от попавшего в ловушку зверя. Мобильник - это ведь маленький компьютер, это такая карманная пискля, которую пока щечкой не погладишь, не успокоится. Но с другой стороны, это маленькая злопамятная штучка... Она же все номера сохраняет! Эх! Аж руки затряслись, так захотелось в памяти Славиного телефончика порыться. Он ему Чайковским поет, а кто его знает, кто за тем Чайковским прячется. Может, целое леблядиное озеро...
В этот вечер Нина выложилась на кухне на все сто. Такого от нее тоже только по большим праздникам жди. Будни - это марш полуфабрикатов и позавчерашнего борща. А тут: котлеты по-киевски, под картошечку с тушеными овощами, борщец такой, что ложка стоит, курица черносливом фаршированная (если вдруг котлеты не по настроению), зелень, приправы - острее только меч самурайский, ароматнее - да нет ничего ароматнее. Ну и, как на Руси водится, запотевшая бутылочка «Смирновки» из морозилки да под клюквенный морс - витамин «с» с рубином в стеклянном графине, чтоб глаза просили!
Он, конечно, за ужин такой отомстит. Будет ерничать про вчерашнюю яишню, куда ненароком лишняя горсть соли попала да еще скорлупу проглядела. Но отомстит по настоящему потом. Ночью. А это он умеет. По старинке. По-новому тоже умеет. И дух захватывает, как будто медовый месяц не кончился. М-дас... Воздержание с целью возникновения соответствующего голода имеет свои приятные последствия. Вот еще бы от себя кусок сальца отрезать, да кожу кое-где подтянуть без хирургической помощи, чтобы от упругости не только кровать гудела.
Телефон Нина читала ночью, сидя на унитазе. Оптимальный вариант для конспиративной деятельности. И хотя Слава утомленно похрапывал, не обещая проснуться ранее, чем минут через 300-400-500, Нина решила проводить расследование по всем правилам. Понятым выступал пришибленный кот, успевший юркнуть в дверь за хозяйкой. Теперь щурился на нее подозрительно и откровенно зевал: ты хоть сама-то знаешь, что ищешь? Знаю, милый, знаю... Все номера служебные наизусть... И по книжке читала и в компьютер, где тоже списочек есть, заглядывала. Успевай только сличать.
И нашла-таки! Нашла один номер, который не вписывался ни в какие служебные надобности. Вот те, котяра: 3-12-27! Чейный? Ась? И сердце заныло, и в голове засвистело: потому как пролетели в ней сто двадцать пять тысяч вариантов разборок с неверным мужем, а также их возможные последствия. Еле-еле удержалась не разбудить его сей момент, с холодным ведром, тихо легла, сунула Славин мобильник под свою подушку: вдруг ночью проснется, опомнится, сотрет заветный номерок из памяти! Нет! Ноль шансов.
И ворочалась, как барабан стиральной машины, до самого утра. Ни сна, ни дремоты, сплошные невеселые картинки и рефрен: давнишнее мамино предупреждение: за кого ты, Нинуля, бежишь? Ветер у него в голове! Сквозняк!
Вот и просквозило...
Но следует признать, ни слезинки! А под утро даже уверенность в себе, помноженная на женскую хитрость (в сущности читаемую и потому глупую, ибо другой Бог прародительнице не дал: хошь яблочка, Адамчик, а то мне одной в аду скучно будет!).
Утром лицо хоть и опухшее, мятое, но каменное. Кофе на стол, бутерброды и вопрос, чтоб подавился:
- Слава, я знаю, у тебя есть женщина.
Не подавился, гад. Только посмотрел опять, выстрелил своей лукавинкой:
- Давай, развивай мысль, обвинительную речь уже написала?
- Написала. Написала ее твоя телефонная трубка!
И бей подследственного, пока не начнет давать показания:
- Ты ей часто звонишь?
- Кому? - не удивился, не испугался. Тертый калач. Ну мы его во всех местах потрем, крошки посыплются.
- Женщине своей.
- Какой?
- Хватит юлить, Слава, я ее вычислила.
- Где расчеты? - еще шутить пытается.
- Вот здесь, - достала из кармана халата заветную трубку.
- Зачем тебе мой мобильник, там нет функции калькулятора?
- Зато есть функция половой связи. Я так и думала, что не может у такого мужика, как ты, не быть женщин на стороне. Правильно мне про тебя говорили...
- Ну тогда давай конкретно: имена, фамилии, сальные подробности, а то как-то невесело с утра. Ночью вроде хорошо обоим было.
- Это я твою бдительность усыпляла.
- Зато у тебя, вижу, от бдительности глаза опухли.
- Да уж, не от слез. Теперь скажи, чей это номер, - и высветила его - генеральный вещдок. Все! Теперь запрыгает карась на сковороде. Или, как Гитлер, отравит меня первую, а потом сам, если смелости хватит. А потом кота... Нет, кота в первую очередь.
- Хочешь разговор начистоту? - стал серьезным, держит марку. Дер- жи-держи, скоро эту марку не на что клеить будет.
- Да, хочу. Чей это телефон?
- Одной женщины.
И все-таки сердце опустилось ниже всяких там женских органов.
- У тебя с ней что?
- Что?
- Близкие отношения?
- Да, у меня с ней близкие отношения.
- Очень?
- Как полагается.
- Ну, конечно же, она молодая...
- Да нет, она твоего возраста...
- Да?
-Да.
- Тогда, тем более, это любовь. С молодой я бы еще поняла...
- Да, это любовь.
В сердце образовалась такая пустота, что голос стал в нее проваливаться. Предательски... А еще говорят женщины выносливее мужчин. Вот сидит глыба мяса и еще бутерброд продолжает жевать. Все они - дети промискуитета. Собралась с силами и снова в бой:
- Старая любовь?
- Любовь старая не бывает, она бывает первая, юная и вечная.
- И как эту любовь зовут, если теперь уже не секрет?
- Как бы это сейчас ни прозвучало... Можешь удивиться, но ее зовут так же, как и тебя - Нина.
- Нина?
- Нина...
- Нина...
Минуту он жевал бутерброд, а Нина - тишину. Все: победила, но враг почему-то не разбит. Так, какой там у нас был вариант сценария на подобный случай? Ага, триста сорок второй...
Но нет, сюрпризы продолжаются, у него есть свой сценарий.
- Дай мне мой телефон, я ей позвоню.
- Сейчас? При мне?..
- А чего теперь... Познакомишься...
Сто лет проживешь с человеком, а меру его цинизма узнаешь только, когда станешь ему не нужна.
- На, дави свои любимые кнопки.
И он невозмутимо давит, а они ему сладенько подпевают.
И тут, в самый неподходящий момент, начинает трезвонить забытый домашний телефон. Въедливо так, мертвого подымет.
- Не вовремя, - ругнулась, но пока еще хозяйка - пошла сама брать трубку, угловым зрением отслеживая - не ответила ли Славина любовь. - Да! Слушаю! - и кому в такую рань звонить в радость?
- Это я, - знакомый голос в трубке.
В голове крутятся тысячи опознавателей. Ни один не срабатывает.
- А это ты, Нина? - и такой нежный голос, но почему-то в оба уха. Тьфу, да это же Слава с другой стороны наклонился, да еще и за талию
обнимает.
- Не поняла? Это ты?
- А что, тебе еще какие-то мужчины звонят? - и с лукавой своей улыбкой показывает ей номер, что высветился на трубке: «соединение с 3-12-27».
- Нина?
- Нина.
- Моего возраста? А это чей номер... Это наш номер? Это наш номер?! Вы когда-нибудь слышали, как женщины идиотски хихикают сами
над собой? И так до конца жизни и не поймешь: то ли от радости, то ли от несобранности своей постоянной, то ли яблочко Евино вспомнили, то ли от ревности, которая имеет место быть всегда. Как и любовь.
Не все истории заканчиваются любовью по телефону, но вы бы слышали, как хохочут после таких историй мужики! И в хохоте этом ломается в миллионный раз ребро Адама, и этим же ребром отходят нас по спине, если ревность окажется сильнее любви.
_Февраль_2004_