Иван Истомин
Сказки дедушки Ивана
Ёрхо
Хантыйская сказка
В тайге, в дремучем лесу, жил батрак-ханты со своей женой. Всю жизнь работали они на чужих людей, бедствовали. Было у них трое детей — двое юношей и младенец в люльке. Малышу исполнилось всего три месяца, и звали его Ёрхо.
От тяжёлой работы отец и мать рано потеряли здоровье. Однажды оба почувствовали себя очень плохо. Умирая, отец и мать сказали старшим детям:
— Остаётесь вы, дети, одни. Живите дружно, в согласии. Берегите своего маленького братишку Ёрхо, любите его и ухаживайте за ним, как мы.
Потом добавили:
— Отца своего похороните в золотом гробу, в таком тяжёлом, чтобы тридцать лошадей еле тащили. Мать положите в серебряный гроб, в такой тяжёлый, чтобы пятнадцать лошадей тащили еле.
Так сказали они и скончались.
Заплакали дети навзрыд. От горя, что остались сиротами. Да и где им, нищим, достать такие гробы и столько лошадей? Сидят юноши возле мёртвых родителей и ревут во весь голос, а младенец Ёрхо молчит в люльке, только носом сопит.
День ревели так, два ревели. Вдруг на улице загремел гром. Испугались старшие братья, подумали: «Что такое? Разве зимой бывает гром? Об этом даже ни в сказках, ни в песнях не говорится».
Только подумали так — вошёл в юрту маленький старичок, весь белый, как зимняя куропатка. Поздоровался с оробевшими ребятами, спросил:
— Скажите, молодые люди, что наказали вам родители перед смертью?
— Отец и мать велели беречь и любить нашего маленького братишку Ёрхо, — ответили юноши. — Также завещали похоронить отца в золотом гробу, в таком тяжёлом, чтобы тридцать лошадей еле тащили, а мать положить в серебряный, такой тяжёлый, чтобы пятнадцать лошадей тащили еле.
Маленький белый старичок кашлянул в кулак. В тот же миг за окном послышался страшный гром. Когда грохот стих, старичок пригласил братьев на улицу. И тут они увидели вокруг юрты триста молодцов, похожих друг на друга, и много-много лошадей.
— Это мои сыновья-богатыри, — сказал старичок. — Они помогут вам, сироты-юноши, похоронить ваших родителей с честью.
После этого богатыри взялись за дело. Одни из них принялись мастерить золотой гроб, другие — серебряный. В золотой положили батрака-ханты, в серебряный — его жену. Золотой гроб повезли на тридцати лошадях, серебряный — на пятнадцати. Кони еле-еле тащили покойников. Похоронили по-хантыйски: могил копать не стали, гробы поставили рядышком на возвышенном месте среди других гробов.
Сироты-юноши долго плакали над гробами родителей, а когда перестали и оглянулись — ни богатырей, ни лошадей нет, один старичок стоит. Он проводил братьев до их юрты и сказал на прощанье:
— Ну, сироты-юноши, живите теперь самостоятельно. Любите крепко и берегите своего маленького братишку Ёрхо.
Тут опять загремел гром. Страшно загрохотал. Юноши испугались, закрыли глаза. А когда гром стих, увидели, что маленького белого старичка уже нет.
Стали сироты жить одни в тайге. Совсем тяжёлая жизнь началась. По-настоящему промышлять ещё не умели, да и сил не хватало ходить далеко. А тут ещё трёхмесячный, беспомощный Ёрхо. После похорон родителей он стал беспрестанно реветь. На охоту приходилось ходить поочерёдно. Особенно сильно малыш ревел ночами и не давал братьям спать.
Наконец самый старший брат не выдержал, сказал:
— Зачем нам этот ревущий ребёнок нужен? Какая от него польза? Лучше выбросить его.
Средний брат испугался от таких слов, говорит:
— Что ты? Как тебе не совестно? Разве ты забыл наказ родителей беречь его?
Но старший брат и слышать не хотел об этом. Однажды он схватил люльку с ревевшим ребёнком и выбросил за дверь на мороз. Средний брат чуть не заплакал от злости. Ругаясь, сразу же занёс малыша обратно в юрту.
Так продолжалось несколько дней. Старший брат всё чаще и чаще стал выбрасывать люльку с маленьким Ёрхо за дверь, а средний каждый раз заносил ребёнка обратно и качал да плакал от злости на безжалостного старшего брата.
Как-то проснулись юноши утром и видят: люлька пустая. Изумились и стали искать младенца. Долго искали, но даже следа нет, точно ребёнок вспорхнул и улетел, как птица.
Средний брат сел у очага и стал плакать. Запечалился и старший брат. Он тоже свесил голову у огня. Так сидели они долго, поражённые странным исчезновением трёхмесячного Ёрхо.
Вдруг на улице послышался какой-то шорох. Потом кто-то начал стряхивать со снятых лыж снег, да так сильно, что даже юрта вся задрожала, вот-вот развалится.
Немного погодя открылась дверь, и в юрту вошёл красавец ханты, молодой и статный, да такой нарядный, что и слов не найдёшь, чтоб передать. Поздоровался он с юношами. Те глядят — глазам своим не верят: это же их братишка Ёрхо!
Кинулся средний брат навстречу младшему, стали они обниматься да целоваться. Подошёл и старший, тоже хотел обнять Ёрхо, но тот отстранил его рукой, сказал:
— Тебе же не нужен был ревущий ребёнок. Ты спрашивал, какая от меня польза. Сколько раз за дверь выбрасывал вместе с люлькой.
Совестно стало старшему брату. Отошёл он в сторону, запечалился. Стал думать: «Плохо я поступил с малышом. Заветы родителей о нём не соблюдал».
Трёхмесячный Ёрхо, ставший красавцем молодцем, видя, как совестно старшему брату, сказал:
— Ладно, не горюй. Не время нам ссориться. Ревел-то ведь я в люльке из-за чего? Хоть вы и бываете на промысле, уходите из дому, а ничего не знаете. На свете же война идёт, великая. Я стал чувствовать это с того дня, как похоронили родителей. Чувствовал и слышал, а сказать вам не умел и из люльки встать не мог.
— А как же ты сегодня ночью ухитрился исчезнуть из люльки? — поинтересовались братья.
Красавец Ёрхо уже сидел у очага.
Он объяснил:
— Маленький, беленький, как зимняя куропатка, старичок высвободил меня. Я тут же почувствовал силу необыкновенную. Он поднял меня высоко-высоко, и я увидел сверху ту великую битву. Когда старичок держал меня, был сильный гром. Вы разве не слышали?
— Мы ничего не слыхали. Видно, очень крепко спали, — сказали братья, потом спросили: — А что это за война? Кто с кем воюет?
— Большая беда, братцы, стряслась, — начал рассказывать Ёрхо. — Страшные чудовища появились в нашей тайге. На всех нападают, грабят селения, убивают людей. Весь народ тайги поднялся на них боем, но ничего не могут сделать. Даже половина сыновей-богатырей маленького белого старичка погибла уже в битве. Так можем ли мы, братья, остаться в стороне от этой борьбы? Подумайте и скажите мне.
Посмотрели старшие братья друг на друга, стали думать. Потом в один голос заявили:
— Нет, мы не можем быть в стороне от борьбы с чудовищами. Родная тайга разве нам не дорога? Веди нас, трёхмесячный богатырь Ёрхо. Покажи дорогу, ведущую к этим чудовищам.
Поели братья, что нашлось, и отправились воевать с чудовищами. Старшие взяли луки и стрелы, а трёхмесячный Ёрхо, ставший красавцем молодцем, засунул за пояс старый отцовский топор. Своего лука и стрел у него ещё не было, а отцовские лук и стрелы что для него, богатыря?
Вот идут они на лыжах день, идут два, три. Впереди шагает Ёрхо. Широко шагает. Братья едва поспевают за ним. Быстро идут — в ушах шумит ветер, из-под лыж снежный буран поднимается.
Ещё три дня шли, потом один день. На опушку леса вышли. Остановились. Старшие братья от усталости тяжело дышат, руками пот с лица вытирают. А трёхмесячный Ёрхо стоит, улыбается, даже нисколько не устал. Стали смотреть они с горки. Видят: внизу, на льду Оби, страшный бой идёт. Кругом, куда ни глянешь, целые горы убитых людей валяются. Весь снег красный от крови. Видно, в живых остались только несколько сыновей-богатырей маленького старичка. Эти богатыри, размахивая огромными саблями, наседают на трёхглавое чудовище. Оно спокойно хватает их сабли и ломает,
как сухие прутья, длинными мохнатыми пальцами. Людям, попавшим в лапы, откусывает головы и выплёвывает, словно неспелую морошку.
Страшное и сильное, видать, чудовище. А немного поодаль преспокойно спят два его старших брата — пятиголовое и семиголовое чудовища. До них, наверно, очередь даже не дошла.
Испугались было братья Ёрхо, повернули лыжи обратно. Заметил это младший, стал стыдить за трусость и малодушие. Потом сказал строго:
— Встаньте вот за эти деревья. Внимательно следите за моей борьбой с чудовищами. На первого стрелы не тратьте: без вашей помощи, пожалуй, справлюсь. А когда буду биться со старшими — смотрите и слушайте. Когда кашляну, один из вас пусть выстрелит в ногу чудовищу. Стрелять надо метко. Да не вздумайте испугаться и сбежать.
Сказал так Ёрхо и, громко напевая, начал спускаться к чудовищу. Подходя к нему, крикнул дерзко:
— Эй, ты, мохнатое чучело! Хватит нам канителиться[7] с тобой! Тоже нашёл, чем хвастаться — сабли ломать да головы откусывать. А не хочешь ли по-честному силой померяться со мной?
Услышав такое, трёхголовое чудовище сперва изумилось, потом, насмешливо глядя на красавца молодца Ёрхо, страшным голосом прошипело:
— Ах ты, трёхмесячная мелюзга, сын батрака-ханты! Чего ты выдумал? Со мной по-честному силой померяться? Ха-ха-ха!
— Ну, ты, мохнатое чучело, меньше зазнавайся! Если согласен бороться по-честному, давай, а то ждать мне некогда, — смело крикнул Ёрхо.
Трёхголовое чудовище опять громко засмеялось:
— Ха-ха-ха! Что он говорит! А ты сделай сперва площадку для борьбы, да медную, и чтобы толще обского льда была. Тогда попытаем силу.
Трёхмесячный Ёрхо ответил:
— Мне для такого дела никакой площадки не нужно. Если ты боишься провалиться под лёд, сделай сам медную площадку.
Чудовище подумало, потом сняло с лапы медное кольцо. Разжевало его и выплюнуло на лёд. Тут же образовалась большая медная площадка.
Вот трёхголовое чудовище и трёхмесячный Ёрхо поднялись на эту медную площадку. Стали бороться. Долго боролись, очень долго. Наконец чудовище попросило:
— Может, передохнём немного. У меня одна голова закружилась.
— Мне отдыхать некогда, — ответил Ёрхо. — Раз взялись бороться, то до конца, пока кто-нибудь из нас не победит.
Стали дальше бороться. Солнце уже два раза спать уходило, а они всё ещё сражаются на медной площадке. У трёхголового чудовища уже лапы начали подкашиваться. Через некоторое время опять попросило, еле дыша:
— Давай всё же отдохнём. Вторая голова кружиться стала.
— Ну, и пусть кружатся, — сказал Ёрхо. — У тебя ещё одна голова имеется. У меня вот всего единственная, да терплю.
Чудовище только тяжело вздохнуло, не знает, как вырваться из крепких рук трёхмесячного ребёнка. Солнце снова два раза спать уходило, а они всё борются. Чудовище, видно, совсем из сил выбиваться стало. То и дело на колени припадает. Наконец еле слышно простонало:
— Ой, третья голова закружилась, не могу больше. Однако свалюсь.
И тут трёхголовое чудовище бессильно растянулось на медной площадке. Тогда трёхмесячный Ёрхо схватил его за ноги, поднял высоко да как швырнёт об медную площадку — все три головы чудовища только с брызгами отлетели в сторону.
— Так тебе и надо, людоеду-грабителю, — промолвил Ёрхо. — Не будешь больше тревожить нашу тайгу да губить людей.
Потом он размахнулся и швырнул огромное тело чудовища с такой силой, что оно грохнулось где-то далеко за краем неба. Братья Ёрхо, глядя с высокого берега из-за деревьев, от восхищения только рты разинули.
Расправившись с трёхголовым чудовищем, трёхмесячный Ёрхо посмотрел под ноги, а медной площадки как не бывало, лишь кольцо на льду реки Оби краснеет. Поднял он его, надел себе на палец, промолвил:
— Подберём, может, кому-нибудь пригодится.
Не успел он передохнуть, как видит: пятиголовое чудовище проснулось. Одной рукой трёт лоб, в другой держит мохнатую голову убитого брата и рычит страшным голосом:
— Кто это осмелился погубить моего маленького братишку и кинуть его бедную головушку прямо мне в лицо?
— Я раздавил, как комара, твоего хвастуна братишку, — гордо ответил Ёрхо. — Хватит нам канителиться с вами, мохнатыми чучелами.
Подразнили они друг друга обидными словами, а потом пятиголовое чудовище сняло с лапы серебряное кольцо, разжевало и выплюнуло на лёд. Тут же образовалась большая серебряная площадка толще обского льда.
Вот пятиголовое чудовище и трёхмесячный Ёрхо поднялись на эту площадку, стали бороться. Долго боролись. Солнце уже два раза уходило спать, а они всё возятся на серебряной площадке. Но пятиголовое чудовище на ногах держится крепче трёхголового брата.
Ещё два раза солнце уходило спать. Только тогда у чудовища ноги стали подкашиваться, и оно уже второй раз попросило сделать передышку. Да трёхмесячный Ёрхо, сын батрака-ханты, разве согласится? Он и слышать не хотел.
Пятиголовое чудовище не знает, как быть, только пыхтит.
— Ой, уже четвёртая голова закружилась. Теперь у нас обоих по одной голове. Может, всё же отдохнём?
— Отдыхать я не собираюсь, — упорствовал Ёрхо. — Сил у нас обоих ещё много. Чудовище подумало: «Пятая-то голова моя не должна скоро закружиться. Она ведь у меня самая старшая. Пожалуй, напрасно об отдыхе беспокоюсь».
А Ёрхо мысленно сказал: «У этого последняя голова, видать, не скоро закружится. Не лучше ли хитростью осилить его?» Ёрхо громко кашлянул. Один из его братьев в тот же миг выстрелил из лука. Стрела пронзила левую ногу чудовища насквозь.
— Ой, в лапу мою заноза зашла. Надо вытащить её, — крикнуло чудовище и наклонилось.
Ёрхо выхватил из-за пояса старый отцовский топор и одним взмахом отрубил все пять голов чудовища.
— Вот так-то тебе, людоеду-грабителю. Не будешь больше тревожить нашу тайгу да губить людей.
Расправившись с пятиголовым чудовищем, посмотрел Ёрхо под ноги, а серебряной площадки как не бывало. Лишь кольцо на льду Оби блестит. Поднял он его, надел себе на палец, промолвил:
— Подберём, может, кому-нибудь пригодится.
Не успел передохнуть — семиголовое чудовище проснулось. И опять между ним и Ёрхо разгорелся спор, а затем чудовище сняло с лапы золотое кольцо, разжевало и выплюнуло на лёд. Тут же образовалась большая золотая площадка.
Стали бороться. Ёрхо подумал: «С этим, пожалуй, ещё дольше придётся возиться. Хитростью скорее осилю его».
Услышав сигнал, один из братьев выстрелил из лука. Когда семиголовое чудовище наклонилось, чтобы посмотреть
на лапу, Ёрхо незаметно выхватил из-за пояса старый отцовский топор. Крепко ударил — все семь голов далеко в разные стороны отлетели.
Расправившись с семиголовым чудовищем, Ёрхо увидел: вместо золотой площадки на льду Оби сияет кольцо. Поднял его, надел на палец, промолвил:
— Подберём, может, кому-нибудь пригодится.
Не успел он вытереть со лба пот, как к нему со всех сторон с радостными возгласами подбежал оставшийся в живых таёжный народ. И братья Ёрхо тоже ликующе поспешили к нему. Все громко восклицали:
— Спасибо тебе, таёжный богатырь! Ты спас свой край, свой народ от страшных чудовищ!
Вдруг раздался сильный гром, и, откуда ни возьмись, перед Ёрхо появился маленький седой старичок. Он стал хвалить и благодарить Ёрхо, говоря:
— Большое, хорошее дело сделал ты, трёхмесячный сын батрака-ханты! Мои триста сыновей-богатырей не смогли справиться с проклятыми чудовищами, погибли, милые, в жестокой битве, а ты осилил врагов. Силой и умом своим осилил. И братья твои тоже молодцы.
Не струсили, не сбежали, помогли тебе, метко стреляли.
Потом маленький старичок ещё так сказал:
— Теперь эти кольца, которые на твоих пальцах, разделите между собой, братьями. Золотое кольцо возьми ты, трёхмесячный богатырь. Серебряное пусть достанется среднему брату, оберегавшему тебя в люльке. Медное кольцо отдай старшему, выбрасывавшему тебя когда-то с люлькой за дверь. Так будет справедливо. Сделайте это и идите домой, отдыхайте. Перед сном кольца оставьте на улице, положите на снег в разных местах вокруг вашей старой юрты. Что получится — утром увидите. Живите дружно, в согласии, как завещали вам покойные родители. Ну, прощайте все!
Тут опять загремел гром, и маленького старичка, белого, как зимняя куропатка, мигом не стало.
Разошёлся по домам довольный таёжный народ. Вернулись и братья-сироты в свою юрту. Исполнили всё, как велел старичок. Поужинали, легли спать. Крепко уснули и долго спали, устав от бессонных дней. Когда проснулись, вышли на улицу. И воскликнули от радости: вокруг их ветхой юрты стоят три новых красивых дома. Один дом медный, второй серебряный, третий золотой. Каждый из братьев вошёл в свой дом. Старший брат в медном доме увидел черноволосую, черноглазую красавицу. Средний брат в серебряном доме встретил русоволосую, кареглазую красавицу. Трёхмесячный Ёрхо увидел в золотом доме белокурую, голубоглазую трёхмесячную красавицу.
Обрадовались братья. В тот же день все быстро подросли, стали совершеннолетними и поженились. Разобрали ветхую деревянную юрту, чтобы от плохой, тяжёлой жизни и следа не осталось. Стали жить счастливо да радостно, в дружбе да согласии, как покойные родители завещали. Часто вспоминали отца-батрака, лежавшего в золотом гробу, мать-батрачку, покоившуюся в серебряном гробу. Добрым словом поминали и маленького старичка, беленького, как зимняя куропатка.
А мы в нашей сказке славим богатыря Ёрхо. Да и есть за что. Тайге родной, народу своему помог избавиться от страшных врагов.
Рассказал П. Неткин
Примечания
7
Канителиться — тратить излишне много времени на кого-то или что-то. (Прим. сост.)
Иван Истомин
Сказки дедушки Ивана
Ёрхо
Хантыйская сказка
В тайге, в дремучем лесу, жил батрак-ханты со своей женой. Всю жизнь работали они на чужих людей, бедствовали. Было у них трое детей — двое юношей и младенец в люльке. Малышу исполнилось всего три месяца, и звали его Ёрхо.
От тяжёлой работы отец и мать рано потеряли здоровье. Однажды оба почувствовали себя очень плохо. Умирая, отец и мать сказали старшим детям:
— Остаётесь вы, дети, одни. Живите дружно, в согласии. Берегите своего маленького братишку Ёрхо, любите его и ухаживайте за ним, как мы.
Потом добавили:
— Отца своего похороните в золотом гробу, в таком тяжёлом, чтобы тридцать лошадей еле тащили. Мать положите в серебряный гроб, в такой тяжёлый, чтобы пятнадцать лошадей тащили еле.
Так сказали они и скончались.
Заплакали дети навзрыд. От горя, что остались сиротами. Да и где им, нищим, достать такие гробы и столько лошадей? Сидят юноши возле мёртвых родителей и ревут во весь голос, а младенец Ёрхо молчит в люльке, только носом сопит.
День ревели так, два ревели. Вдруг на улице загремел гром. Испугались старшие братья, подумали: «Что такое? Разве зимой бывает гром? Об этом даже ни в сказках, ни в песнях не говорится».
Только подумали так — вошёл в юрту маленький старичок, весь белый, как зимняя куропатка. Поздоровался с оробевшими ребятами, спросил:
— Скажите, молодые люди, что наказали вам родители перед смертью?
— Отец и мать велели беречь и любить нашего маленького братишку Ёрхо, — ответили юноши. — Также завещали похоронить отца в золотом гробу, в таком тяжёлом, чтобы тридцать лошадей еле тащили, а мать положить в серебряный, такой тяжёлый, чтобы пятнадцать лошадей тащили еле.
Маленький белый старичок кашлянул в кулак. В тот же миг за окном послышался страшный гром. Когда грохот стих, старичок пригласил братьев на улицу. И тут они увидели вокруг юрты триста молодцов, похожих друг на друга, и много-много лошадей.
— Это мои сыновья-богатыри, — сказал старичок. — Они помогут вам, сироты-юноши, похоронить ваших родителей с честью.
После этого богатыри взялись за дело. Одни из них принялись мастерить золотой гроб, другие — серебряный. В золотой положили батрака-ханты, в серебряный — его жену. Золотой гроб повезли на тридцати лошадях, серебряный — на пятнадцати. Кони еле-еле тащили покойников. Похоронили по-хантыйски: могил копать не стали, гробы поставили рядышком на возвышенном месте среди других гробов.
Сироты-юноши долго плакали над гробами родителей, а когда перестали и оглянулись — ни богатырей, ни лошадей нет, один старичок стоит. Он проводил братьев до их юрты и сказал на прощанье:
— Ну, сироты-юноши, живите теперь самостоятельно. Любите крепко и берегите своего маленького братишку Ёрхо.
Тут опять загремел гром. Страшно загрохотал. Юноши испугались, закрыли глаза. А когда гром стих, увидели, что маленького белого старичка уже нет.
Стали сироты жить одни в тайге. Совсем тяжёлая жизнь началась. По-настоящему промышлять ещё не умели, да и сил не хватало ходить далеко. А тут ещё трёхмесячный, беспомощный Ёрхо. После похорон родителей он стал беспрестанно реветь. На охоту приходилось ходить поочерёдно. Особенно сильно малыш ревел ночами и не давал братьям спать.
Наконец самый старший брат не выдержал, сказал:
— Зачем нам этот ревущий ребёнок нужен? Какая от него польза? Лучше выбросить его.
Средний брат испугался от таких слов, говорит:
— Что ты? Как тебе не совестно? Разве ты забыл наказ родителей беречь его?
Но старший брат и слышать не хотел об этом. Однажды он схватил люльку с ревевшим ребёнком и выбросил за дверь на мороз. Средний брат чуть не заплакал от злости. Ругаясь, сразу же занёс малыша обратно в юрту.
Так продолжалось несколько дней. Старший брат всё чаще и чаще стал выбрасывать люльку с маленьким Ёрхо за дверь, а средний каждый раз заносил ребёнка обратно и качал да плакал от злости на безжалостного старшего брата.
Как-то проснулись юноши утром и видят: люлька пустая. Изумились и стали искать младенца. Долго искали, но даже следа нет, точно ребёнок вспорхнул и улетел, как птица.
Средний брат сел у очага и стал плакать. Запечалился и старший брат. Он тоже свесил голову у огня. Так сидели они долго, поражённые странным исчезновением трёхмесячного Ёрхо.
Вдруг на улице послышался какой-то шорох. Потом кто-то начал стряхивать со снятых лыж снег, да так сильно, что даже юрта вся задрожала, вот-вот развалится.
Немного погодя открылась дверь, и в юрту вошёл красавец ханты, молодой и статный, да такой нарядный, что и слов не найдёшь, чтоб передать. Поздоровался он с юношами. Те глядят — глазам своим не верят: это же их братишка Ёрхо!
Кинулся средний брат навстречу младшему, стали они обниматься да целоваться. Подошёл и старший, тоже хотел обнять Ёрхо, но тот отстранил его рукой, сказал:
— Тебе же не нужен был ревущий ребёнок. Ты спрашивал, какая от меня польза. Сколько раз за дверь выбрасывал вместе с люлькой.
Совестно стало старшему брату. Отошёл он в сторону, запечалился. Стал думать: «Плохо я поступил с малышом. Заветы родителей о нём не соблюдал».
Трёхмесячный Ёрхо, ставший красавцем молодцем, видя, как совестно старшему брату, сказал:
— Ладно, не горюй. Не время нам ссориться. Ревел-то ведь я в люльке из-за чего? Хоть вы и бываете на промысле, уходите из дому, а ничего не знаете. На свете же война идёт, великая. Я стал чувствовать это с того дня, как похоронили родителей. Чувствовал и слышал, а сказать вам не умел и из люльки встать не мог.
— А как же ты сегодня ночью ухитрился исчезнуть из люльки? — поинтересовались братья.
Красавец Ёрхо уже сидел у очага.
Он объяснил:
— Маленький, беленький, как зимняя куропатка, старичок высвободил меня. Я тут же почувствовал силу необыкновенную. Он поднял меня высоко-высоко, и я увидел сверху ту великую битву. Когда старичок держал меня, был сильный гром. Вы разве не слышали?
— Мы ничего не слыхали. Видно, очень крепко спали, — сказали братья, потом спросили: — А что это за война? Кто с кем воюет?
— Большая беда, братцы, стряслась, — начал рассказывать Ёрхо. — Страшные чудовища появились в нашей тайге. На всех нападают, грабят селения, убивают людей. Весь народ тайги поднялся на них боем, но ничего не могут сделать. Даже половина сыновей-богатырей маленького белого старичка погибла уже в битве. Так можем ли мы, братья, остаться в стороне от этой борьбы? Подумайте и скажите мне.
Посмотрели старшие братья друг на друга, стали думать. Потом в один голос заявили:
— Нет, мы не можем быть в стороне от борьбы с чудовищами. Родная тайга разве нам не дорога? Веди нас, трёхмесячный богатырь Ёрхо. Покажи дорогу, ведущую к этим чудовищам.
Поели братья, что нашлось, и отправились воевать с чудовищами. Старшие взяли луки и стрелы, а трёхмесячный Ёрхо, ставший красавцем молодцем, засунул за пояс старый отцовский топор. Своего лука и стрел у него ещё не было, а отцовские лук и стрелы что для него, богатыря?
Вот идут они на лыжах день, идут два, три. Впереди шагает Ёрхо. Широко шагает. Братья едва поспевают за ним. Быстро идут — в ушах шумит ветер, из-под лыж снежный буран поднимается.
Ещё три дня шли, потом один день. На опушку леса вышли. Остановились. Старшие братья от усталости тяжело дышат, руками пот с лица вытирают. А трёхмесячный Ёрхо стоит, улыбается, даже нисколько не устал. Стали смотреть они с горки. Видят: внизу, на льду Оби, страшный бой идёт. Кругом, куда ни глянешь, целые горы убитых людей валяются. Весь снег красный от крови. Видно, в живых остались только несколько сыновей-богатырей маленького старичка. Эти богатыри, размахивая огромными саблями, наседают на трёхглавое чудовище. Оно спокойно хватает их сабли и ломает,
как сухие прутья, длинными мохнатыми пальцами. Людям, попавшим в лапы, откусывает головы и выплёвывает, словно неспелую морошку.
Страшное и сильное, видать, чудовище. А немного поодаль преспокойно спят два его старших брата — пятиголовое и семиголовое чудовища. До них, наверно, очередь даже не дошла.
Испугались было братья Ёрхо, повернули лыжи обратно. Заметил это младший, стал стыдить за трусость и малодушие. Потом сказал строго:
— Встаньте вот за эти деревья. Внимательно следите за моей борьбой с чудовищами. На первого стрелы не тратьте: без вашей помощи, пожалуй, справлюсь. А когда буду биться со старшими — смотрите и слушайте. Когда кашляну, один из вас пусть выстрелит в ногу чудовищу. Стрелять надо метко. Да не вздумайте испугаться и сбежать.
Сказал так Ёрхо и, громко напевая, начал спускаться к чудовищу. Подходя к нему, крикнул дерзко:
— Эй, ты, мохнатое чучело! Хватит нам канителиться[7] с тобой! Тоже нашёл, чем хвастаться — сабли ломать да головы откусывать. А не хочешь ли по-честному силой померяться со мной?
Услышав такое, трёхголовое чудовище сперва изумилось, потом, насмешливо глядя на красавца молодца Ёрхо, страшным голосом прошипело:
— Ах ты, трёхмесячная мелюзга, сын батрака-ханты! Чего ты выдумал? Со мной по-честному силой померяться? Ха-ха-ха!
— Ну, ты, мохнатое чучело, меньше зазнавайся! Если согласен бороться по-честному, давай, а то ждать мне некогда, — смело крикнул Ёрхо.
Трёхголовое чудовище опять громко засмеялось:
— Ха-ха-ха! Что он говорит! А ты сделай сперва площадку для борьбы, да медную, и чтобы толще обского льда была. Тогда попытаем силу.
Трёхмесячный Ёрхо ответил:
— Мне для такого дела никакой площадки не нужно. Если ты боишься провалиться под лёд, сделай сам медную площадку.
Чудовище подумало, потом сняло с лапы медное кольцо. Разжевало его и выплюнуло на лёд. Тут же образовалась большая медная площадка.
Вот трёхголовое чудовище и трёхмесячный Ёрхо поднялись на эту медную площадку. Стали бороться. Долго боролись, очень долго. Наконец чудовище попросило:
— Может, передохнём немного. У меня одна голова закружилась.
— Мне отдыхать некогда, — ответил Ёрхо. — Раз взялись бороться, то до конца, пока кто-нибудь из нас не победит.
Стали дальше бороться. Солнце уже два раза спать уходило, а они всё ещё сражаются на медной площадке. У трёхголового чудовища уже лапы начали подкашиваться. Через некоторое время опять попросило, еле дыша:
— Давай всё же отдохнём. Вторая голова кружиться стала.
— Ну, и пусть кружатся, — сказал Ёрхо. — У тебя ещё одна голова имеется. У меня вот всего единственная, да терплю.
Чудовище только тяжело вздохнуло, не знает, как вырваться из крепких рук трёхмесячного ребёнка. Солнце снова два раза спать уходило, а они всё борются. Чудовище, видно, совсем из сил выбиваться стало. То и дело на колени припадает. Наконец еле слышно простонало:
— Ой, третья голова закружилась, не могу больше. Однако свалюсь.
И тут трёхголовое чудовище бессильно растянулось на медной площадке. Тогда трёхмесячный Ёрхо схватил его за ноги, поднял высоко да как швырнёт об медную площадку — все три головы чудовища только с брызгами отлетели в сторону.
— Так тебе и надо, людоеду-грабителю, — промолвил Ёрхо. — Не будешь больше тревожить нашу тайгу да губить людей.
Потом он размахнулся и швырнул огромное тело чудовища с такой силой, что оно грохнулось где-то далеко за краем неба. Братья Ёрхо, глядя с высокого берега из-за деревьев, от восхищения только рты разинули.
Расправившись с трёхголовым чудовищем, трёхмесячный Ёрхо посмотрел под ноги, а медной площадки как не бывало, лишь кольцо на льду реки Оби краснеет. Поднял он его, надел себе на палец, промолвил:
— Подберём, может, кому-нибудь пригодится.
Не успел он передохнуть, как видит: пятиголовое чудовище проснулось. Одной рукой трёт лоб, в другой держит мохнатую голову убитого брата и рычит страшным голосом:
— Кто это осмелился погубить моего маленького братишку и кинуть его бедную головушку прямо мне в лицо?
— Я раздавил, как комара, твоего хвастуна братишку, — гордо ответил Ёрхо. — Хватит нам канителиться с вами, мохнатыми чучелами.
Подразнили они друг друга обидными словами, а потом пятиголовое чудовище сняло с лапы серебряное кольцо, разжевало и выплюнуло на лёд. Тут же образовалась большая серебряная площадка толще обского льда.
Вот пятиголовое чудовище и трёхмесячный Ёрхо поднялись на эту площадку, стали бороться. Долго боролись. Солнце уже два раза уходило спать, а они всё возятся на серебряной площадке. Но пятиголовое чудовище на ногах держится крепче трёхголового брата.
Ещё два раза солнце уходило спать. Только тогда у чудовища ноги стали подкашиваться, и оно уже второй раз попросило сделать передышку. Да трёхмесячный Ёрхо, сын батрака-ханты, разве согласится? Он и слышать не хотел.
Пятиголовое чудовище не знает, как быть, только пыхтит.
— Ой, уже четвёртая голова закружилась. Теперь у нас обоих по одной голове. Может, всё же отдохнём?
— Отдыхать я не собираюсь, — упорствовал Ёрхо. — Сил у нас обоих ещё много. Чудовище подумало: «Пятая-то голова моя не должна скоро закружиться. Она ведь у меня самая старшая. Пожалуй, напрасно об отдыхе беспокоюсь».
А Ёрхо мысленно сказал: «У этого последняя голова, видать, не скоро закружится. Не лучше ли хитростью осилить его?» Ёрхо громко кашлянул. Один из его братьев в тот же миг выстрелил из лука. Стрела пронзила левую ногу чудовища насквозь.
— Ой, в лапу мою заноза зашла. Надо вытащить её, — крикнуло чудовище и наклонилось.
Ёрхо выхватил из-за пояса старый отцовский топор и одним взмахом отрубил все пять голов чудовища.
— Вот так-то тебе, людоеду-грабителю. Не будешь больше тревожить нашу тайгу да губить людей.
Расправившись с пятиголовым чудовищем, посмотрел Ёрхо под ноги, а серебряной площадки как не бывало. Лишь кольцо на льду Оби блестит. Поднял он его, надел себе на палец, промолвил:
— Подберём, может, кому-нибудь пригодится.
Не успел передохнуть — семиголовое чудовище проснулось. И опять между ним и Ёрхо разгорелся спор, а затем чудовище сняло с лапы золотое кольцо, разжевало и выплюнуло на лёд. Тут же образовалась большая золотая площадка.
Стали бороться. Ёрхо подумал: «С этим, пожалуй, ещё дольше придётся возиться. Хитростью скорее осилю его».
Услышав сигнал, один из братьев выстрелил из лука. Когда семиголовое чудовище наклонилось, чтобы посмотреть
на лапу, Ёрхо незаметно выхватил из-за пояса старый отцовский топор. Крепко ударил — все семь голов далеко в разные стороны отлетели.
Расправившись с семиголовым чудовищем, Ёрхо увидел: вместо золотой площадки на льду Оби сияет кольцо. Поднял его, надел на палец, промолвил:
— Подберём, может, кому-нибудь пригодится.
Не успел он вытереть со лба пот, как к нему со всех сторон с радостными возгласами подбежал оставшийся в живых таёжный народ. И братья Ёрхо тоже ликующе поспешили к нему. Все громко восклицали:
— Спасибо тебе, таёжный богатырь! Ты спас свой край, свой народ от страшных чудовищ!
Вдруг раздался сильный гром, и, откуда ни возьмись, перед Ёрхо появился маленький седой старичок. Он стал хвалить и благодарить Ёрхо, говоря:
— Большое, хорошее дело сделал ты, трёхмесячный сын батрака-ханты! Мои триста сыновей-богатырей не смогли справиться с проклятыми чудовищами, погибли, милые, в жестокой битве, а ты осилил врагов. Силой и умом своим осилил. И братья твои тоже молодцы.
Не струсили, не сбежали, помогли тебе, метко стреляли.
Потом маленький старичок ещё так сказал:
— Теперь эти кольца, которые на твоих пальцах, разделите между собой, братьями. Золотое кольцо возьми ты, трёхмесячный богатырь. Серебряное пусть достанется среднему брату, оберегавшему тебя в люльке. Медное кольцо отдай старшему, выбрасывавшему тебя когда-то с люлькой за дверь. Так будет справедливо. Сделайте это и идите домой, отдыхайте. Перед сном кольца оставьте на улице, положите на снег в разных местах вокруг вашей старой юрты. Что получится — утром увидите. Живите дружно, в согласии, как завещали вам покойные родители. Ну, прощайте все!
Тут опять загремел гром, и маленького старичка, белого, как зимняя куропатка, мигом не стало.
Разошёлся по домам довольный таёжный народ. Вернулись и братья-сироты в свою юрту. Исполнили всё, как велел старичок. Поужинали, легли спать. Крепко уснули и долго спали, устав от бессонных дней. Когда проснулись, вышли на улицу. И воскликнули от радости: вокруг их ветхой юрты стоят три новых красивых дома. Один дом медный, второй серебряный, третий золотой. Каждый из братьев вошёл в свой дом. Старший брат в медном доме увидел черноволосую, черноглазую красавицу. Средний брат в серебряном доме встретил русоволосую, кареглазую красавицу. Трёхмесячный Ёрхо увидел в золотом доме белокурую, голубоглазую трёхмесячную красавицу.
Обрадовались братья. В тот же день все быстро подросли, стали совершеннолетними и поженились. Разобрали ветхую деревянную юрту, чтобы от плохой, тяжёлой жизни и следа не осталось. Стали жить счастливо да радостно, в дружбе да согласии, как покойные родители завещали. Часто вспоминали отца-батрака, лежавшего в золотом гробу, мать-батрачку, покоившуюся в серебряном гробу. Добрым словом поминали и маленького старичка, беленького, как зимняя куропатка.
А мы в нашей сказке славим богатыря Ёрхо. Да и есть за что. Тайге родной, народу своему помог избавиться от страшных врагов.
Рассказал П. Неткин
Примечания
7
Канителиться — тратить излишне много времени на кого-то или что-то. (Прим. сост.)