О душе и не только
Станислав Ломакин
_СТАНИСЛАВ_ЛОМАКИН_
ДИАЛОГ У МУСОРНОГО КОНТЕЙНЕРА
Только что забрезжил рассвет. Солнце медленно выкатывалось из-за горизонта, освящая значительные пространства. Солнце растопило туман над озером, и оно, словно помытое невидимой рукой, блестело своей первозданностью. Виктор Гаврилович любил это время, когда ещё не проснулись отдыхающие санатория, и он мог смотреть на розовые редкие облака, отраженные в синей воде, думать.
На водной глади озера, далеко от берега, одиноко качалась в волнах чайка. Иногда она исчезала, растворяясь в прозрачной ряби, а всплески воды словно увеличивали количество чаек. Но она была одна. Виктор Гаврилович почему-то сравнил себя с чайкой, соотнеся её со своей одинокой жизнью. Одинокая чайка в этой вечно кипящей мощи огромного озера и он среди богатой, праздной публики, убирающий каждодневно за ними, очищая контейнера от мусора бытовых отходов. Виктор Гаврилович стеснялся очищать мусорные ящики в присутствии отдыхающих и часто задавался вопросом, а что отличает меня от них, может, я духовно богаче их, сказано же в Евангелии о людях так: «Человек, ты думаешь, что ты богат и силён? На самом деле ты нищ и гол, и слеп и наг». Правильно сказано. Нечестные люди отвернулись от Бога, и он в определённый период отвернётся от них. Девальвация совести человека связана с нечестной, наглой устремлённостью к стяжательству и накопительству.
Культ наживы ведёт людей к бездуховному преуспеянию, к ущербности существования и не совместим с нравственностью и добродетелями. Размышляя о привратностях судеб людей, старик медленно шел вдоль побережья озера к ближнему контейнеру. В его обязанности входило собрать выброшенный мусор в большие целлофановые мешки, связать их, т.е. приготовить для машины – «мусорки» как её тут называют, а куда везут мусор, уже не его дело.
Неожиданно его внимание привлёк мужчина, копавшийся в мусорном ящике. – Наверное, какой-то бомж не иначе. Не конкурент он мне, я же не волк и даже не собака, не ставлю метки, не пытаюсь застолбить территорию. Мужчина увлеченно разгребал палкой мусор и не услышал подошедшего.
Виктор Гаврилович, чтобы привлечь к себе внимание, кашлянул, мужчина резко повернулся и долго, внимательно смотрел на мусоросборщика, наконец, произнёс: Виктор Гаврилович, Вы что ли, как здесь оказались?
Хочу этот же вопрос адресовать Вам, Степан Федорович? Долго рассказывать, бомжую я, Виктор Гаврилович. Вы бомжуете, доктор наук, известный профессор, как докатились до такого социального положения? Похоже, и Вы, Виктор Гаврилович, не преуспели за период перестройки. Вы ведь, помнится, даже членом корреспондентом были какой-то ведомственной академии. Вот именно, ведомственной – молвил Виктор Гаврилович, а не РАН. Таких как я сегодня десятки тысяч, многие купили эти звания за деньги, не защитив даже кандидатских диссертаций. Сегодня всё продается и покупается; имей деньги и становись действительным членом, т.е. академиком какой-либо академии наук, которые появились в великом множестве. А потом удивляемся некомпетентности чиновников, которые, будучи профессионально неподготовлены, делают драмы и трагедии людям. Мы с Вами получили прекрасное советское образование, работали в научно-исследовательском институте, научные разработки и идеи высоко котировались во всём мире. И что? Институт развалили, а нас – сотрудников вышвырнули на обочину жизни. Наша мизерная пенсия, на которую прожить невозможно, продолжал Степан Федорович, это унижение. После сокращения и ухода на пенсию, мы все по вине правительства лишились денежных накоплений, я пытался заниматься переводами технической литературы, но и там меня сократили, взяли молодых. Оказался невостребован. Какое-то время работал сторожем в детском садике, но и оттуда выгнали, сделал серьезное замечание заведующей, она и турнула меня. Так я докатился до собирателя бутылок, кормить же мне надо дочь – она инвалид, получает, сами знаете, какое помоществование со стороны государства. Вот такие дела, Виктор Гаврилович, а как Вы здесь оказались?
История, Степан Федорович, как в миниатюре сродни Вашей. Только меня ещё не турнули (ваше выражение) с работы. Потребности богатых людей растут по геометрической прогрессии, растет и мусор – значит, и мусоросборщики соответственно требуются количественно, но ещё по арифметической прогрессии. Смотрю на выброшенные вещи, продукты питания и думаю: удобный эгоизм и приобретательство – это самозащита богатых людей, которая умертвляет духовные запросы и веру в людей на христианских началах. Устремление к богатству, мне представляется дурная бесконечность, не знающая завершения. Что-то я вспомнил А. Пушкина в «Скупом рыцаре» – он обронил такую фразу: «Стыд горькой бедности» – это о нас, докатившихся до такого состояния по вине либералов-демократов, разваливших великое государство и сделавших несчастными и бедными миллионы людей. Так что, Степан Федорович, приходите сюда, в мусорных ящиках можно многое найти для потребления. Я Вам буду помогать; отбросим стыдливость, пессимизм, эсхатологическую тональность бытия, будем продолжать жить и надеяться, что среди богатых и людей в правительстве есть люди, которые желали бы своим честным трудом сделать как можно больше для граждан, чтобы они не испытывали «горькой бедности». Не помню, кто из мыслителей писал, за точность не ручаюсь, стала слабеть память: он делил людей на две части: у одной, меньшей, есть обед, но нет аппетита; у другой, большей – отличный аппетит, но нет обеда. Придёт такое время, когда мы – старики, я верю, Степан Фёдорович, будем иметь и обед и аппетит.
Самое благоприятное время в материальном плане было у учёных при Сталине. Ассистент вуза получал заработную плату равную зав. отделом райкома партии.
Поэт Беранже говорил, что нищий не имеет Отечества. Но мы с тобой не считаем себя нищими. Отдали свой долг Отечеству, и оно воздаст нам должное за наш труд. Мы верим в это.
Утешительно было слышать, как старые профессора собираются начать новую жизнь, т.к. было совершенно очевидно, что старой им хватит ненадолго.
Станислав Ломакин
_СТАНИСЛАВ_ЛОМАКИН_
ДИАЛОГ У МУСОРНОГО КОНТЕЙНЕРА
Только что забрезжил рассвет. Солнце медленно выкатывалось из-за горизонта, освящая значительные пространства. Солнце растопило туман над озером, и оно, словно помытое невидимой рукой, блестело своей первозданностью. Виктор Гаврилович любил это время, когда ещё не проснулись отдыхающие санатория, и он мог смотреть на розовые редкие облака, отраженные в синей воде, думать.
На водной глади озера, далеко от берега, одиноко качалась в волнах чайка. Иногда она исчезала, растворяясь в прозрачной ряби, а всплески воды словно увеличивали количество чаек. Но она была одна. Виктор Гаврилович почему-то сравнил себя с чайкой, соотнеся её со своей одинокой жизнью. Одинокая чайка в этой вечно кипящей мощи огромного озера и он среди богатой, праздной публики, убирающий каждодневно за ними, очищая контейнера от мусора бытовых отходов. Виктор Гаврилович стеснялся очищать мусорные ящики в присутствии отдыхающих и часто задавался вопросом, а что отличает меня от них, может, я духовно богаче их, сказано же в Евангелии о людях так: «Человек, ты думаешь, что ты богат и силён? На самом деле ты нищ и гол, и слеп и наг». Правильно сказано. Нечестные люди отвернулись от Бога, и он в определённый период отвернётся от них. Девальвация совести человека связана с нечестной, наглой устремлённостью к стяжательству и накопительству.
Культ наживы ведёт людей к бездуховному преуспеянию, к ущербности существования и не совместим с нравственностью и добродетелями. Размышляя о привратностях судеб людей, старик медленно шел вдоль побережья озера к ближнему контейнеру. В его обязанности входило собрать выброшенный мусор в большие целлофановые мешки, связать их, т.е. приготовить для машины – «мусорки» как её тут называют, а куда везут мусор, уже не его дело.
Неожиданно его внимание привлёк мужчина, копавшийся в мусорном ящике. – Наверное, какой-то бомж не иначе. Не конкурент он мне, я же не волк и даже не собака, не ставлю метки, не пытаюсь застолбить территорию. Мужчина увлеченно разгребал палкой мусор и не услышал подошедшего.
Виктор Гаврилович, чтобы привлечь к себе внимание, кашлянул, мужчина резко повернулся и долго, внимательно смотрел на мусоросборщика, наконец, произнёс: Виктор Гаврилович, Вы что ли, как здесь оказались?
Хочу этот же вопрос адресовать Вам, Степан Федорович? Долго рассказывать, бомжую я, Виктор Гаврилович. Вы бомжуете, доктор наук, известный профессор, как докатились до такого социального положения? Похоже, и Вы, Виктор Гаврилович, не преуспели за период перестройки. Вы ведь, помнится, даже членом корреспондентом были какой-то ведомственной академии. Вот именно, ведомственной – молвил Виктор Гаврилович, а не РАН. Таких как я сегодня десятки тысяч, многие купили эти звания за деньги, не защитив даже кандидатских диссертаций. Сегодня всё продается и покупается; имей деньги и становись действительным членом, т.е. академиком какой-либо академии наук, которые появились в великом множестве. А потом удивляемся некомпетентности чиновников, которые, будучи профессионально неподготовлены, делают драмы и трагедии людям. Мы с Вами получили прекрасное советское образование, работали в научно-исследовательском институте, научные разработки и идеи высоко котировались во всём мире. И что? Институт развалили, а нас – сотрудников вышвырнули на обочину жизни. Наша мизерная пенсия, на которую прожить невозможно, продолжал Степан Федорович, это унижение. После сокращения и ухода на пенсию, мы все по вине правительства лишились денежных накоплений, я пытался заниматься переводами технической литературы, но и там меня сократили, взяли молодых. Оказался невостребован. Какое-то время работал сторожем в детском садике, но и оттуда выгнали, сделал серьезное замечание заведующей, она и турнула меня. Так я докатился до собирателя бутылок, кормить же мне надо дочь – она инвалид, получает, сами знаете, какое помоществование со стороны государства. Вот такие дела, Виктор Гаврилович, а как Вы здесь оказались?
История, Степан Федорович, как в миниатюре сродни Вашей. Только меня ещё не турнули (ваше выражение) с работы. Потребности богатых людей растут по геометрической прогрессии, растет и мусор – значит, и мусоросборщики соответственно требуются количественно, но ещё по арифметической прогрессии. Смотрю на выброшенные вещи, продукты питания и думаю: удобный эгоизм и приобретательство – это самозащита богатых людей, которая умертвляет духовные запросы и веру в людей на христианских началах. Устремление к богатству, мне представляется дурная бесконечность, не знающая завершения. Что-то я вспомнил А. Пушкина в «Скупом рыцаре» – он обронил такую фразу: «Стыд горькой бедности» – это о нас, докатившихся до такого состояния по вине либералов-демократов, разваливших великое государство и сделавших несчастными и бедными миллионы людей. Так что, Степан Федорович, приходите сюда, в мусорных ящиках можно многое найти для потребления. Я Вам буду помогать; отбросим стыдливость, пессимизм, эсхатологическую тональность бытия, будем продолжать жить и надеяться, что среди богатых и людей в правительстве есть люди, которые желали бы своим честным трудом сделать как можно больше для граждан, чтобы они не испытывали «горькой бедности». Не помню, кто из мыслителей писал, за точность не ручаюсь, стала слабеть память: он делил людей на две части: у одной, меньшей, есть обед, но нет аппетита; у другой, большей – отличный аппетит, но нет обеда. Придёт такое время, когда мы – старики, я верю, Степан Фёдорович, будем иметь и обед и аппетит.
Самое благоприятное время в материальном плане было у учёных при Сталине. Ассистент вуза получал заработную плату равную зав. отделом райкома партии.
Поэт Беранже говорил, что нищий не имеет Отечества. Но мы с тобой не считаем себя нищими. Отдали свой долг Отечеству, и оно воздаст нам должное за наш труд. Мы верим в это.
Утешительно было слышать, как старые профессора собираются начать новую жизнь, т.к. было совершенно очевидно, что старой им хватит ненадолго.