НЕЧАЯННАЯ ПОВЕСТЬ


Ивану Пятнице




Так завершился сюжет
                      этой сумрачной повести
И присоседился к списку
                      привычных потерь.
Белая ночь!
             Мы ходили по Диксону в поисках,
Может быть, грусти?
              Чего - уж не знаю теперь!
Снег прошлогодний светился
                         отчетливо, матово,
Дорисовав побережья
                           высокий карниз.
Как на колеса,
                  я грязь на ботинки наматывал,
Будто совхозный,
                 случайно не списанный «ЗИС».
Ты мне твердил про зимовку
                                 на острове давнюю.
И про подругу,
                      что ждать обещала сто лет.
Вот в полутьме неожиданно
                                    стукнули ставнями,
И ночника загорелся
                           таинственный свет.
Мы на крыльце деревянном
                             для смелости топнули
Поочередно,
                  тревожа семейный народ.
«Шляются тут!» -
               нам в ответ только форточкой хлопнули,
Бросив вдогонку:
                    такая, моя, здесь не живет!
Жизнь моряка!
            Мы судьбу выбирали не сами ли?
Шли мы на судно,
                был холод придирчив и груб.
Но, обнявшись,
            мы веселые песни горланили,
Пристанский сторож
                 приветливо крякнул в тулуп.
Норд сатанел,
                надувая над грузами пологи,
Пенился вал
                и с размаху хлестал о гранит.
Понавещали нам
                       лишнего метеорологи,
Вот и прибой,
               как нанявшийся, в берег долбит.
Приободряясь,
                   мы ступили на палубы чистые.
Как было знать нам:
                       вернёмся ль на этот причал?
Норд сатанел
                будто список потерь перелистывал,
И до отплытия
                    в стенку каюты стучал.

                                                          1978