Волшебный круг
СТРАННЫЕ ТИПЫ
ИНОСТРАННЫЕ КОШКИ
На морском берегу, когда нахожусь на нем в роли соглядатая, а на моряка, собирающегося в рейс, всегда ощущаю некий душевный дискомфорт. Море и в эти «холостые» моменты люблю до самозабвения, тихая гладь гавани или накатывающая на берег зыбь успокаивает, утишает нервы, отгоняет суету, мелочи жизни. Хорошо. Вода как бы лечит, примиряет со всполохами бытия. Но дискомфорт присутствует, потому что морская даль, открывающаяся перед взором, таинственно манит. Зовет уйти, уплыть от этих берегов – далеко, далеко – на большом пароходе. И – плыть, плыть, потому что впереди где-то тоже есть земля, берег, причал, люди и новые ощущения земного мира… А плыть в данный момент – некуда! И нет возможности!
Но вероятно, эти желания, этот зов, от предков, от поморов по отцовской линии, что редко сидели на берегу, больше ходили в моря Белое, Баренцево рыбачить, бить морского зверя, к Новой Земле ходили, а то и к самому Шпицбергену – на Грумант, как тогда прозывалась эта арктическая суровая и ледяная земля.
Ходил и я в морские дали. Но все, видимо, уже позади…
На жаркий берег морского кооперативного клуба «Синий порт» в шестидесяти километрах от Каракаса, нас повезли не только отдохнуть, полюбоваться на виды, но «сплавили» и по причинам безопасности. В Каракасе и по всей стране готовились к политическому референдуму, ходили толпы в белых и красных майках, толпы митинговали, чего-то требовали от президента Чавеса, военные ставили и укрепляли заслоны, кой-где постреливали. Были убитые, раненые…
Возможно, какие-то небесные иль земные силы ставили нам тоже препятствия. При выезде из городка Ла Гуайра впереди нас с горы скатился огромный валун. Машины застопорили. Прошел по «цепочке» слух, что валун напрочь раздавил впередиидущий автобус с народом. Но слух оказался ложным. Никто, как выяснилось, не пострадал.
Пришла тяжелая техника и путь вскоре был свободен.
«Синий порт» (Пуэртэ Азуль по-испански) представлял, хорошо охраняемую от «лишнего» народа, живописную лагуну с большими прогулочными судами у пирсов, парусными, в том числе, с моторными лодками, многоэтажными гостиницами на берегу, бассейнами, зелеными лужайками. А над всем – королевские пальмы, манговые деревья, эвкалипты, кущи бамбука, сохранившегося от катастрофы 1999 года. Тогда с соседних гор и здесь неслись грязевые потоки, неслись гранитные валуны, камни, сметая все на пути, уничтожая. «Синий порт» с его великолепием судов и прибрежных насаждений, спортплощадок, ресторанов, кафешек был практически уничтожен. Уцелел только бамбук и попугаи.
Но все восстановлено, очищено, выросли и новые деревья.
Всё блестело и сверкало. Спортплощадки, бассейны с голубой водой. Летали разноцветные бабочки, пташки колибри, кричали попугаи, белочки, прыгая с ветки на ветку, добывали свои орешки. А на сверкающей чистотой площадке, где немногочисленный отдыхающий люд сидел за столиками под балдахинами от палящего солнца, пил пиво, кока-колу и питался, принося еду из ближних буфетов, вольготно разгуливали стаи поджарых кошек.
У кошек были добрые просящие глаза, как у моих далеких домашних питомцев – Василька и Машки. Но кормить хвостатую эту ораву запрещалось местными порядками. А кошки не читали инструкций, потому обычно сбегались на запах еды, кучковались стайками у наших столиков. Иногда с какого-нибудь столика сердобольная сеньора «втихую» кидала незаметно кусочек рыбы или мяса, кошки устраивали небольшую потасовку за обладание жалкой подачки. И опять устраивались в своем просящем великолепии у ног обедающих или ужинающих насельников кооперативного клуба.
Не выдержал, не сумел выдержать я этих просящих кошачьих взоров, пошел в буфет, попросил сеньориту из обслуги наложить в тарелку макарон с мясом (блюдо напоминало знакомые макароны по-флотски!), пошел в ближние кусты, опорожнил тарелку на сухой лист банана.
Кошачий «выводок» следовал за мной с недоверием, потом подступая к еде с оглядкой и остановками. Я спрятался за куст бамбука, а когда вернулся к банановому листу, он был чист, как гладь ближней лагуны, вылизан до последней крошки.
Мои спутники и сотрапезники по столу сказали: «Странный вы человек! Нельзя этого делать! Нарушаете порядок!»
Еще мне сказали, что кошки здесь вовсе не голодны. Добывают мышей, лягушек, ящерок. А птичек столько!…
Пошел в номер гостиницы, облачился в белые «бендеровские» штаны, оранжевую рубашку, вышел на мол из тяжелых валунов, с которых открывалась просторно-синяя даль Карибского моря. Долго, пристально смотрел в морскую даль.
На следующий день в «Синий порт» приехало навестить нас семейство Поляковых: Миша, Ваня, Лена.
Лена – поклонница кошек! Так что макароны по-флотски мы носили нашим питомцам на пару – уже в двух тарелках.
СТРАННЫЕ ТИПЫ
ИНОСТРАННЫЕ КОШКИ
На морском берегу, когда нахожусь на нем в роли соглядатая, а на моряка, собирающегося в рейс, всегда ощущаю некий душевный дискомфорт. Море и в эти «холостые» моменты люблю до самозабвения, тихая гладь гавани или накатывающая на берег зыбь успокаивает, утишает нервы, отгоняет суету, мелочи жизни. Хорошо. Вода как бы лечит, примиряет со всполохами бытия. Но дискомфорт присутствует, потому что морская даль, открывающаяся перед взором, таинственно манит. Зовет уйти, уплыть от этих берегов – далеко, далеко – на большом пароходе. И – плыть, плыть, потому что впереди где-то тоже есть земля, берег, причал, люди и новые ощущения земного мира… А плыть в данный момент – некуда! И нет возможности!
Но вероятно, эти желания, этот зов, от предков, от поморов по отцовской линии, что редко сидели на берегу, больше ходили в моря Белое, Баренцево рыбачить, бить морского зверя, к Новой Земле ходили, а то и к самому Шпицбергену – на Грумант, как тогда прозывалась эта арктическая суровая и ледяная земля.
Ходил и я в морские дали. Но все, видимо, уже позади…
На жаркий берег морского кооперативного клуба «Синий порт» в шестидесяти километрах от Каракаса, нас повезли не только отдохнуть, полюбоваться на виды, но «сплавили» и по причинам безопасности. В Каракасе и по всей стране готовились к политическому референдуму, ходили толпы в белых и красных майках, толпы митинговали, чего-то требовали от президента Чавеса, военные ставили и укрепляли заслоны, кой-где постреливали. Были убитые, раненые…
Возможно, какие-то небесные иль земные силы ставили нам тоже препятствия. При выезде из городка Ла Гуайра впереди нас с горы скатился огромный валун. Машины застопорили. Прошел по «цепочке» слух, что валун напрочь раздавил впередиидущий автобус с народом. Но слух оказался ложным. Никто, как выяснилось, не пострадал.
Пришла тяжелая техника и путь вскоре был свободен.
«Синий порт» (Пуэртэ Азуль по-испански) представлял, хорошо охраняемую от «лишнего» народа, живописную лагуну с большими прогулочными судами у пирсов, парусными, в том числе, с моторными лодками, многоэтажными гостиницами на берегу, бассейнами, зелеными лужайками. А над всем – королевские пальмы, манговые деревья, эвкалипты, кущи бамбука, сохранившегося от катастрофы 1999 года. Тогда с соседних гор и здесь неслись грязевые потоки, неслись гранитные валуны, камни, сметая все на пути, уничтожая. «Синий порт» с его великолепием судов и прибрежных насаждений, спортплощадок, ресторанов, кафешек был практически уничтожен. Уцелел только бамбук и попугаи.
Но все восстановлено, очищено, выросли и новые деревья.
Всё блестело и сверкало. Спортплощадки, бассейны с голубой водой. Летали разноцветные бабочки, пташки колибри, кричали попугаи, белочки, прыгая с ветки на ветку, добывали свои орешки. А на сверкающей чистотой площадке, где немногочисленный отдыхающий люд сидел за столиками под балдахинами от палящего солнца, пил пиво, кока-колу и питался, принося еду из ближних буфетов, вольготно разгуливали стаи поджарых кошек.
У кошек были добрые просящие глаза, как у моих далеких домашних питомцев – Василька и Машки. Но кормить хвостатую эту ораву запрещалось местными порядками. А кошки не читали инструкций, потому обычно сбегались на запах еды, кучковались стайками у наших столиков. Иногда с какого-нибудь столика сердобольная сеньора «втихую» кидала незаметно кусочек рыбы или мяса, кошки устраивали небольшую потасовку за обладание жалкой подачки. И опять устраивались в своем просящем великолепии у ног обедающих или ужинающих насельников кооперативного клуба.
Не выдержал, не сумел выдержать я этих просящих кошачьих взоров, пошел в буфет, попросил сеньориту из обслуги наложить в тарелку макарон с мясом (блюдо напоминало знакомые макароны по-флотски!), пошел в ближние кусты, опорожнил тарелку на сухой лист банана.
Кошачий «выводок» следовал за мной с недоверием, потом подступая к еде с оглядкой и остановками. Я спрятался за куст бамбука, а когда вернулся к банановому листу, он был чист, как гладь ближней лагуны, вылизан до последней крошки.
Мои спутники и сотрапезники по столу сказали: «Странный вы человек! Нельзя этого делать! Нарушаете порядок!»
Еще мне сказали, что кошки здесь вовсе не голодны. Добывают мышей, лягушек, ящерок. А птичек столько!…
Пошел в номер гостиницы, облачился в белые «бендеровские» штаны, оранжевую рубашку, вышел на мол из тяжелых валунов, с которых открывалась просторно-синяя даль Карибского моря. Долго, пристально смотрел в морскую даль.
На следующий день в «Синий порт» приехало навестить нас семейство Поляковых: Миша, Ваня, Лена.
Лена – поклонница кошек! Так что макароны по-флотски мы носили нашим питомцам на пару – уже в двух тарелках.