Волшебный круг
БЛАГОДАТЬ БОЖИЯ
Курьяра – индейская лодка-пирога. Каррао – река. Ка- найма – огромный водопад с таким же обширным озером в знаменитой, но и сегодня малоисследованной, венесуэльской Гранд Саване. Река и лодка аборигена. Стремительная водная артерия и одно из немногих «транспортных средств», кроме, конечно, легких самолета иль вертолета, что дают возможность добраться путешествующему, устремленному в эти дивные места. Не всем летательный аппарат по карману, он для избранных, состоятельных. Но на курьяре – больше романтики, некого шика, первородных ощущений.
И мы выбираем курьяру!
Местные индейцы верят в присутствие здесь дьявольского Духа! Камни, скалы причудливо, фантастично, а порой ужасающе зримо, устрашающе выступают на свет божий из равнинного и нынче малодоступного высокогорного плато. Так что весь этот дикий мир – даёт повод верить в невидимую, скрытую камнями, водой и переплетением корней – неземную, дьявольскую силу.
А нам не страшно!
Мы знаем, что это единственное в своем роде на планете, обширнейшее по площади, по разнообразию живого и растительного мира, место. Нечто доисторическое, дико- винное. Незнакомые европейцу деревья, кустарники, цветы, травы. Летающие ящеры, зверье разных пород, обезьяны, попугаи, кишащие гады – пресмыкающиеся, ядовитые пауки, птицы давно исчезнувших на Земле видов.
И всюду вода, пороги стремительных рек и речушек, водопады типа Канаймы и много крупнее. Самый высокий на планете водопад – одна тысяча сто метров – не столь давно случайно открыт североамериканским летчиком Ангелем, назван в его честь и в память – Санто Ангель. Индейцы называют этот водопад Черу Меру.
Вот одна из самых длинных пещер на нашем пути и вообще на всем нашем земном пространстве! Никогда не видавшие солнечного света, лабиринты пещеры тянутся около тысячи километров – до границы с Бразилией. В средние века здесь надежно укрывались индейские воины, делая удачные боевые нападения на испанских конкистадоров. Но это предание, возможно, легенда. А нынешняя явь – в пещере сохранились единственные в мире виды птиц, которые не имеют глаз, в полете ориентируются при помощи ультразвука, охотясь на мелких насекомых.
Да сколько ж там див сохранилось, кто подсчитывал?! Не сказка, поверь, читатель… Встречаю бывалых людей, слушаю их повествования о тех местах – принимаю как реальность. А еще в руках у меня знаменитый роман Конан Дойля «Затерянный мир» – о приключениях европейских героев романа в этих диковинных весях…
И я все стремлюсь дополнить, перебивая порой востор- ги моей соотечественницы Киры Леонидовны Кудрявце- вой, с которой и «плывем» мы сейчас стремительной рекой Каррао в верткой, но практически непотопляемой индей- ской пироге-курьяре…
По теме повествований-рассказов этой книги, конечно, я должен хоть кратко назвать биографические данные этой симпатичной дамы. Да, она первый русский детский врач из эмигрантов «второй волны», получившая образование и диплом доктора в университете Каракаса. С ней я давно знаком и можно сказать – дружен, в первый мой приезд в Венесуэлу мы даже «пили по рюмке под соленый огурец», танцевали на одном из эмигрантских вечеров – эх, уж четырнадцать лет назад. Я «выступал», употреблю наш российский литературный термин, перед эмигрантами, точней, читал свои стихи, лирику, соотечественникам, потом она, «боевая Кира», учинила, к моему большому смущению, акцию по сбору средств для нашей газеты «Тюмень литературная», обходя с подносом присутствующих в том просторном зале – на кругу, у фуршетных столиков, у буфетной стойки.
«На бумагу для твоей газеты, Коля, эти боливары! У нас так принято!» И получилось славно, как-то очень естественно, результативно. А вот о её похвальной и неожиданной для меня романтичности узнаю только нынче, принимая её романтичность, как должное, близкое и понятное даже в нашем не юном возрасте.
Но сначала, как аннотация к восторгам Киры Леонидовны, строки из конандойлевского «Затерянного мира»:
«…Южная Америка представляет собой гранитный материк. В отдаленные века в этом месте (речь о Гранд Саване – Н. Д.), очевидно, произошло внезапное смещение пластов в результате извержения вулкана… Скалы эти базальтовые, следовательно они вулканического происхождения. Площадь величиной примерно с наше графство Сассекс выперло вверх со всеми её обитателями и отрезало от остального материка (всех на этом плато – Н.Д.) отвесными скалами такой твердой породы, которой не страшно никакое выветривание. Что же получилось? Законы природы потеряли свою силу в этом месте. Всевозможные препятствия, обуславливающие борьбу за существование во всем остальном мире, либо исчезли, либо в корне изменились. Животные, которые в обычных условиях вымерли бы, продолжали размножаться. Как вы знаете, и птеродактиль и стегозавр относятся к юрскому периоду, следовательно, оба они – одни из древнейших животных в истории Земли, уцелевшие только благодаря совершенно исключительным, случайно создавшимся условиям…», – так «научно» рассуждал один из просвещенных героев романа, убеждая своих друзей-товарищей совершить путешествия в сей «затерянный мир» Южной Америки.
Но, друзья-читатели, автор романа сравнивает Гранд Савану с каким-то там невеликим английским графством Сассекс, когда мои русские друзья-венесуэльцы, в том числе и Кира Леонидовна, применяют для измерения масштабов этого горного плато не менее как нашу матушку Сибирь. Западную, скажем. Да-а, приблизительно так и есть…
Герои романа, добравшись до Амазонки и Ориноко, увидели зеленый мир джунглей таким, каким, видится сей- час он и мне, моим нынешним попутчикам в глубинных местах страны, куда достигают иногда колеса наших быстролетящих, а порой и опасно ползущих по горным дорогам, разгоряченных на тропической жаре, «фольсвагенов» иль «мерседесов»:
«Из темных стволов пламенели, – строки Конан Дойля, - яркие орхидеи и поражающие своей окраской лишайники, а когда случайный луч солнца падал за золотую алламанду, пунцовые звезды жаксонии или густо-синие гроздья ипомеи, казалось, что так бывает только в сказке. Все живое в этих дремучих лесах тянется вверх, к свету, ибо без него – смерть. Каждый побег, даже самый слабенький, пробивается все выше и выше, заплетаясь вокруг своих более сильных и более рослых собратьев…
Внизу, под величественными сводами зелени, не было слышно ни шороха, ни писка, но где-то высоко у нас над головой шло непрестанное движение. Там в лучах солнца ютился целый мир змей, обезьян, птиц и ленивцев, которые, вероятно, с изумлением взирали на крохотные человеческие фигурки, пробирающиеся внизу, на самом дне этой наполненной таинственным сумраком бездны…»
Это и о нас, путешествующих.
Почти нереальность, если судить с прозаических, с морозных «высот» западно-сибирских моих иль с поэтических приишимских, а то и уже достаточно озвученных в дальнем южно-американском далеке, шадринских, бердюжских, окунёвских весей! Но говорю: смирись, читатель. Вникни и прими на веру!
Обучение в университете, последующая практика, поездки в ближние и дальние уголки этой райской для жизни человека страны – для Киры Леонидовны в немыслимом прошлом. Но из разнообразного прошлого сквозит в её памяти эта чудная на земле территория, сквозь которую стремительной рекой летит сейчас наша курьяра! А я лег- ко, спокойно забываю о вчерашних проблемах, витаю в белых облаках Гранд Саваны, внимая женщине, её живому лицу, каким и бывает лицо красавиц в возрасте женской осени…
Не стоило бы делать намек на возраст женщины, который сам собой отрицается, если брать в расчет, к примеру, то, как лихо вчера еще мы ехали в её автомобиле, как ловко управлялась она за рулем, как стремительно проносился мимо живописный, тоже с островками джунглевого мира, район города, под горой Авила, район некогда бывших дачных, загородных, тоже диких когда-то мест. Теперь это престижный для жительства уголок столицы страны, где за высокими заборами течет скрытый мир состоятельных каракасцев.
Ну да, и здесь Божия благодать. Для избранных, для элиты. К примеру, живет здесь Кольдаро – бывший президент Венесуэлы, его сыновья, родственники, внуки. Шикарная вилла его почти скрыта высокой каменной стеной. Кольдаро никогда богачом не был, просто «удачно женился», взял в жены сеньориту Алисию Петри, дочь местного миллионера…
Славный район! А неподалеку, куда мы ехали, обычная, как у «рядовых», среднего класса русских венесуэльцев, просторная кинта Киры, где за чашечкой кофе, за столиком, на котором стояла рамка простой фотокарточки юноши в старой, еще царской форме русского офицера, отца Киры Леонидовны – поручика Леонида Кудрявцева…
А далее были восторги хозяйки перед «затерянным миром». О нём напоминали в доме-кинте то предметы быта индейцев, то камушки дивные из тех мест, то сувениры, вовсе и не относящиеся к Гранд Саване, а к другим далеким от Южной Америки странам, говорящие о том, что и там бывала хозяйка дома, о чем узнавал я за кофейным разговором, сопровождаемым легкой, пространственной и, конечно, русской мелодией магнитофона, окутывающей нас родной, мечтательно плывущей, туманностью…
Вспоминались – вдали от российских мест – чем-то схожие с местными, каменные терема и такие же крепостные стены отгородившихся «новых русских». Там, в России. Конечно, чем дальше и круче течет действительность, думалось мне, тем повсеместно мощней и выше монолитные эти крепости богачей, прочней стальные запоры, угрюмей и толще сечение железных прутьев решеток на окнах их неприступных «хижин»…
Куда мир катится?!
– А это район Лос Чоррос, – говорила Кира, – он уводит меня из «политических дум», которыми, чувствую, занят мой гость-сибиряк. Так ведь?.. Чоррос – это водопады. Они в парке, который мы только что миновали. В парк может войти любой человек. Я в воскресенье прихожу сюда пешком смотреть как падает хрустальной прозрачности вода. Хорошо. Успокоение. Ресторанчик тут итальянский. Все мило, тихо, чистенько…
Спрашивал потом у Волкова: почему докторица эта, не живет с Сергеем Никитенко, фамилию которого носила с давнего с ним замужества? Были мы свидетелями их встречи в волковском барчике: улыбались они, обнялись даже, кто подумал бы – бывшие муж-жена, разведенные и давно…
Волков шутки свои обычные как бы и забыл, сказал серьёзно, мол, Сережа, он топограф, а это – долгие месяцы вдали от семейного очага, а там, там, ну «пятое-десятое», как объяснила бы причину их развода на своем языке другая русская – бывшая владелица двух ресторанов в Каракасе Аделаида Рыжкова… Пятое-десятое…
О ней, об Аделаиде Рыжковой, еще предстоит сказать «слово». У неё – своё!
А Кира лечила детишек, разъезжая по провинциям. Давала консультации и детишкам работников Советского посольства, за что вся русская колония «считала её коммунисткой».
Ах, знаю, знаю. Было! Кто тут имел свое мнение, громко не кричал «Боже царя храни!», старые белые генералы, полковники, власовцы – коммунистами считали: Волкова, Свистунова, Киру Никитенко, других, кто прибыл сюда, в Каракас, позднее – не из старой России, не из Германии, а прямо из Советского Союза…
Но, Господи, мы ж в сказочной Гранд Саване! И наша курьяра стремительно бежит по течению, ловко обходя порожистые камни. Ладно. Только отвлекся немножко я от заветной темы разговора. Но чуть воображения и опять видится так явственно – Канайма, скольжение вниз по течению индейской лодки-курьяры. В ней пассажиры да ловкий проводник с веслом, нанятый нами специально для путешествия.
Началось оно в верховьях реки да на ранней заре, когда плотные белые облака висели почти вплотную к воде, подчеркивая сказочность окрестного мира. С восходом солнца облака поднялись ввысь, обнажая камни и скалы, напоминая то профиль головы индейца, то незнакомца, возникшего во весь рост на кромке скалы, то рисовали остатки разрушенного замка или храма. Но никто этого специально не высекал в скалах: все, что видим мы, путешественники, произведения живой, натуральной природы.
Пять часов спокойного созерцания берегов, окрестных видов. Пять часов уверенности в провожатом, в его умении править лодкой среди опасных поворотов реки, её порогов, холодных и пенных струй. Крокодилов на бурной реке можно не опасаться. Они, конечно, здесь, в жарком климате, во множестве, но предпочитают тихие – по берегам – болота!
Пять часов среди криков разномастных попугаев, обезьян, висящих на лианах джунглей, где нет-нет да промелькнет оскал леопарда, донесется его рык, полосатый тигр возникнет в зелени тропического леса, взор какого-нибудь ленивца, прочего зверья, когда-то совсем не пугавшегося людей.
А человек с развитием «прогресса» повадился бывать в этих краях не только в качестве туриста, человек приноровился копать то золото, то диаманты, то есть бриллианты, их можно отыскать и добыть здесь повсеместно. Впрочем, присутствуют в здешних недрах все элементы таблицы нашего Менделеева. Так что у Венесуэлы есть доброе будущее по части использования природных недр. Именно здесь, в низовьях, где бурлят реки, а на каменных их берегах сторожат человека ядовитые гады и зубастые крокодилы. Но и на зубастых, и на пресмыкающихся можно найти управу крутому путешественнику и трудолюбивому старателю.
Плывем, плывем… И опять припоминаем печальное. На одной из порожистых здешних рек погиб русский казак с Дона Анатолий Почепцов. Историю его знаю давно. Много лет, покинув русскую колонию в Каракасе, служил он здесь проводником туристов, имел небольшую зарплату от государства, жил с индейской женщиной в собственноручной построенной хижине-вигваме. Конечно же, добывал и сверкающие камушки. Раз в полгода нанимал легкий самолет, прилетал в Каракас, сбывал эти камушки, привезенные в узле носового платка, еврейским ювелирам. В гостях у знакомых русских просил приготовить ему «настоящий борщ», отводил душу в ресторанах, снова отбывал в свои джунгли, где и успокоилась его душа и тело под православным крестом. Могилу его на берегу реки навещает теперь непременно всякий русский, прибыв в Гранд Савану…
Гранд Савана помнит и других моих соотечественников. Долгое время начальником военного гарнизона был здесь русский морской офицер из первых эмигрантов. Рассказывали, что он заглядывался на красивых индейских женщин, потом женился на одной из них. И они родили красивую дочку с русским лицом и индейскими длинными глазами. Русский начальник гарнизона, конечно, благоволил соотечественникам, русским, добиравшимся сюда в ту пору на «ковре-самолете». О нынешних асфальтированных дорогах из развитого центра страны и речи не было даже в устах смуглолицых и обычно многоречивых правительственных чиновников…
Но летит, бежит курьяра по быстрой и кристально чистой воде. Камни, скалы. Береговые заросли. Нет-нет да просквозит заброшенное индейское поселение в одну или несколько хижин. Это означает, что кто-то из обитателей хижины умер, его похоронили у порога жилища и больше – по индейским обычаям – в жилище это никто не заходит.
Дикие путешественники, к примеру, мечтатели и романтики, как мы с Кирой, или авантюристы, нелегальные добытчики золота и диамантов, что в последние времена добираются сюда на машинах, в одиночку и небольшими артелями, должны позаботиться о своей безопасности, иметь винчестер или автомат Калашникова. Никто в джунглях не застрахован от прилетевшей в спину ядовитой стрелы, от возможности быть зажаренным на вертеле индейского костра и съеденным. Да, в джунглях Гранд Саваны, особенно вблизи бразильской границы, еще не вывелись племена индейцев-людоедов!
А мы надеемся на везение! Мы мчим вперед!
И вот слышится шум падающей воды, через несколько речных поворотов уже виден и сам водопад Черу Меру, вершина которого прячется сейчас в белом облаке на тысячеметровой кромке плато.
Лодка пристает к берегу. Сопровождающий нас индеец оставляет её среди камней. И увлекает нас в направлении, известном только его глазу и старинному опыту. На экскурсовода можно положиться, он не только опытен и ловок, он еще и разговаривает на трех языках – на своем, индейском, на испанском и английском. Жизнь научила!
Достигнем ли вершины, не знаем!
Путь к вершине водопада высотой в пять километров – почти отвесный, без каких-либо видимых троп и тропок. Корни деревьев и голые камни. Нужно быть хоть отчасти тем киношным Тарзаном, иметь непоколебимую волю, чтоб одолеть все тяготы и страхи пути вверх. А их, тягот, множество, начиная от полчищ комаров-москитов, что после полудня всегда наваливаются на белокожих, не прибегших к тем разноцветным мазям из пахучих трав, коими пользуются индейцы, умащая свое лицо и тело не только в ритуальных целях, но и от нападения кровососущих тварей.
Еще надо иметь для восхождения специальную обувь, но и она не всегда способна защитить от укуса ядовитой змеи, так что и здесь будь острожен – не наступи на гремучего гада, удержись на какой-нибудь вовсе отвесной плоскости!
И, конечно, если решимся мы сейчас на этот подвиг восхождения, то в конце пути, у начал водопада, будем достойно и щедро отблагодарены божественным высокогорным воздухом, что чист и прозрачен как дыхание благодати, награждены будем дивными многоцветиями и видами, существующими только, как известно теперь многим, в этих диковинных краях.
БЛАГОДАТЬ БОЖИЯ
Курьяра – индейская лодка-пирога. Каррао – река. Ка- найма – огромный водопад с таким же обширным озером в знаменитой, но и сегодня малоисследованной, венесуэльской Гранд Саване. Река и лодка аборигена. Стремительная водная артерия и одно из немногих «транспортных средств», кроме, конечно, легких самолета иль вертолета, что дают возможность добраться путешествующему, устремленному в эти дивные места. Не всем летательный аппарат по карману, он для избранных, состоятельных. Но на курьяре – больше романтики, некого шика, первородных ощущений.
И мы выбираем курьяру!
Местные индейцы верят в присутствие здесь дьявольского Духа! Камни, скалы причудливо, фантастично, а порой ужасающе зримо, устрашающе выступают на свет божий из равнинного и нынче малодоступного высокогорного плато. Так что весь этот дикий мир – даёт повод верить в невидимую, скрытую камнями, водой и переплетением корней – неземную, дьявольскую силу.
А нам не страшно!
Мы знаем, что это единственное в своем роде на планете, обширнейшее по площади, по разнообразию живого и растительного мира, место. Нечто доисторическое, дико- винное. Незнакомые европейцу деревья, кустарники, цветы, травы. Летающие ящеры, зверье разных пород, обезьяны, попугаи, кишащие гады – пресмыкающиеся, ядовитые пауки, птицы давно исчезнувших на Земле видов.
И всюду вода, пороги стремительных рек и речушек, водопады типа Канаймы и много крупнее. Самый высокий на планете водопад – одна тысяча сто метров – не столь давно случайно открыт североамериканским летчиком Ангелем, назван в его честь и в память – Санто Ангель. Индейцы называют этот водопад Черу Меру.
Вот одна из самых длинных пещер на нашем пути и вообще на всем нашем земном пространстве! Никогда не видавшие солнечного света, лабиринты пещеры тянутся около тысячи километров – до границы с Бразилией. В средние века здесь надежно укрывались индейские воины, делая удачные боевые нападения на испанских конкистадоров. Но это предание, возможно, легенда. А нынешняя явь – в пещере сохранились единственные в мире виды птиц, которые не имеют глаз, в полете ориентируются при помощи ультразвука, охотясь на мелких насекомых.
Да сколько ж там див сохранилось, кто подсчитывал?! Не сказка, поверь, читатель… Встречаю бывалых людей, слушаю их повествования о тех местах – принимаю как реальность. А еще в руках у меня знаменитый роман Конан Дойля «Затерянный мир» – о приключениях европейских героев романа в этих диковинных весях…
И я все стремлюсь дополнить, перебивая порой востор- ги моей соотечественницы Киры Леонидовны Кудрявце- вой, с которой и «плывем» мы сейчас стремительной рекой Каррао в верткой, но практически непотопляемой индей- ской пироге-курьяре…
По теме повествований-рассказов этой книги, конечно, я должен хоть кратко назвать биографические данные этой симпатичной дамы. Да, она первый русский детский врач из эмигрантов «второй волны», получившая образование и диплом доктора в университете Каракаса. С ней я давно знаком и можно сказать – дружен, в первый мой приезд в Венесуэлу мы даже «пили по рюмке под соленый огурец», танцевали на одном из эмигрантских вечеров – эх, уж четырнадцать лет назад. Я «выступал», употреблю наш российский литературный термин, перед эмигрантами, точней, читал свои стихи, лирику, соотечественникам, потом она, «боевая Кира», учинила, к моему большому смущению, акцию по сбору средств для нашей газеты «Тюмень литературная», обходя с подносом присутствующих в том просторном зале – на кругу, у фуршетных столиков, у буфетной стойки.
«На бумагу для твоей газеты, Коля, эти боливары! У нас так принято!» И получилось славно, как-то очень естественно, результативно. А вот о её похвальной и неожиданной для меня романтичности узнаю только нынче, принимая её романтичность, как должное, близкое и понятное даже в нашем не юном возрасте.
Но сначала, как аннотация к восторгам Киры Леонидовны, строки из конандойлевского «Затерянного мира»:
«…Южная Америка представляет собой гранитный материк. В отдаленные века в этом месте (речь о Гранд Саване – Н. Д.), очевидно, произошло внезапное смещение пластов в результате извержения вулкана… Скалы эти базальтовые, следовательно они вулканического происхождения. Площадь величиной примерно с наше графство Сассекс выперло вверх со всеми её обитателями и отрезало от остального материка (всех на этом плато – Н.Д.) отвесными скалами такой твердой породы, которой не страшно никакое выветривание. Что же получилось? Законы природы потеряли свою силу в этом месте. Всевозможные препятствия, обуславливающие борьбу за существование во всем остальном мире, либо исчезли, либо в корне изменились. Животные, которые в обычных условиях вымерли бы, продолжали размножаться. Как вы знаете, и птеродактиль и стегозавр относятся к юрскому периоду, следовательно, оба они – одни из древнейших животных в истории Земли, уцелевшие только благодаря совершенно исключительным, случайно создавшимся условиям…», – так «научно» рассуждал один из просвещенных героев романа, убеждая своих друзей-товарищей совершить путешествия в сей «затерянный мир» Южной Америки.
Но, друзья-читатели, автор романа сравнивает Гранд Савану с каким-то там невеликим английским графством Сассекс, когда мои русские друзья-венесуэльцы, в том числе и Кира Леонидовна, применяют для измерения масштабов этого горного плато не менее как нашу матушку Сибирь. Западную, скажем. Да-а, приблизительно так и есть…
Герои романа, добравшись до Амазонки и Ориноко, увидели зеленый мир джунглей таким, каким, видится сей- час он и мне, моим нынешним попутчикам в глубинных местах страны, куда достигают иногда колеса наших быстролетящих, а порой и опасно ползущих по горным дорогам, разгоряченных на тропической жаре, «фольсвагенов» иль «мерседесов»:
«Из темных стволов пламенели, – строки Конан Дойля, - яркие орхидеи и поражающие своей окраской лишайники, а когда случайный луч солнца падал за золотую алламанду, пунцовые звезды жаксонии или густо-синие гроздья ипомеи, казалось, что так бывает только в сказке. Все живое в этих дремучих лесах тянется вверх, к свету, ибо без него – смерть. Каждый побег, даже самый слабенький, пробивается все выше и выше, заплетаясь вокруг своих более сильных и более рослых собратьев…
Внизу, под величественными сводами зелени, не было слышно ни шороха, ни писка, но где-то высоко у нас над головой шло непрестанное движение. Там в лучах солнца ютился целый мир змей, обезьян, птиц и ленивцев, которые, вероятно, с изумлением взирали на крохотные человеческие фигурки, пробирающиеся внизу, на самом дне этой наполненной таинственным сумраком бездны…»
Это и о нас, путешествующих.
Почти нереальность, если судить с прозаических, с морозных «высот» западно-сибирских моих иль с поэтических приишимских, а то и уже достаточно озвученных в дальнем южно-американском далеке, шадринских, бердюжских, окунёвских весей! Но говорю: смирись, читатель. Вникни и прими на веру!
Обучение в университете, последующая практика, поездки в ближние и дальние уголки этой райской для жизни человека страны – для Киры Леонидовны в немыслимом прошлом. Но из разнообразного прошлого сквозит в её памяти эта чудная на земле территория, сквозь которую стремительной рекой летит сейчас наша курьяра! А я лег- ко, спокойно забываю о вчерашних проблемах, витаю в белых облаках Гранд Саваны, внимая женщине, её живому лицу, каким и бывает лицо красавиц в возрасте женской осени…
Не стоило бы делать намек на возраст женщины, который сам собой отрицается, если брать в расчет, к примеру, то, как лихо вчера еще мы ехали в её автомобиле, как ловко управлялась она за рулем, как стремительно проносился мимо живописный, тоже с островками джунглевого мира, район города, под горой Авила, район некогда бывших дачных, загородных, тоже диких когда-то мест. Теперь это престижный для жительства уголок столицы страны, где за высокими заборами течет скрытый мир состоятельных каракасцев.
Ну да, и здесь Божия благодать. Для избранных, для элиты. К примеру, живет здесь Кольдаро – бывший президент Венесуэлы, его сыновья, родственники, внуки. Шикарная вилла его почти скрыта высокой каменной стеной. Кольдаро никогда богачом не был, просто «удачно женился», взял в жены сеньориту Алисию Петри, дочь местного миллионера…
Славный район! А неподалеку, куда мы ехали, обычная, как у «рядовых», среднего класса русских венесуэльцев, просторная кинта Киры, где за чашечкой кофе, за столиком, на котором стояла рамка простой фотокарточки юноши в старой, еще царской форме русского офицера, отца Киры Леонидовны – поручика Леонида Кудрявцева…
А далее были восторги хозяйки перед «затерянным миром». О нём напоминали в доме-кинте то предметы быта индейцев, то камушки дивные из тех мест, то сувениры, вовсе и не относящиеся к Гранд Саване, а к другим далеким от Южной Америки странам, говорящие о том, что и там бывала хозяйка дома, о чем узнавал я за кофейным разговором, сопровождаемым легкой, пространственной и, конечно, русской мелодией магнитофона, окутывающей нас родной, мечтательно плывущей, туманностью…
Вспоминались – вдали от российских мест – чем-то схожие с местными, каменные терема и такие же крепостные стены отгородившихся «новых русских». Там, в России. Конечно, чем дальше и круче течет действительность, думалось мне, тем повсеместно мощней и выше монолитные эти крепости богачей, прочней стальные запоры, угрюмей и толще сечение железных прутьев решеток на окнах их неприступных «хижин»…
Куда мир катится?!
– А это район Лос Чоррос, – говорила Кира, – он уводит меня из «политических дум», которыми, чувствую, занят мой гость-сибиряк. Так ведь?.. Чоррос – это водопады. Они в парке, который мы только что миновали. В парк может войти любой человек. Я в воскресенье прихожу сюда пешком смотреть как падает хрустальной прозрачности вода. Хорошо. Успокоение. Ресторанчик тут итальянский. Все мило, тихо, чистенько…
Спрашивал потом у Волкова: почему докторица эта, не живет с Сергеем Никитенко, фамилию которого носила с давнего с ним замужества? Были мы свидетелями их встречи в волковском барчике: улыбались они, обнялись даже, кто подумал бы – бывшие муж-жена, разведенные и давно…
Волков шутки свои обычные как бы и забыл, сказал серьёзно, мол, Сережа, он топограф, а это – долгие месяцы вдали от семейного очага, а там, там, ну «пятое-десятое», как объяснила бы причину их развода на своем языке другая русская – бывшая владелица двух ресторанов в Каракасе Аделаида Рыжкова… Пятое-десятое…
О ней, об Аделаиде Рыжковой, еще предстоит сказать «слово». У неё – своё!
А Кира лечила детишек, разъезжая по провинциям. Давала консультации и детишкам работников Советского посольства, за что вся русская колония «считала её коммунисткой».
Ах, знаю, знаю. Было! Кто тут имел свое мнение, громко не кричал «Боже царя храни!», старые белые генералы, полковники, власовцы – коммунистами считали: Волкова, Свистунова, Киру Никитенко, других, кто прибыл сюда, в Каракас, позднее – не из старой России, не из Германии, а прямо из Советского Союза…
Но, Господи, мы ж в сказочной Гранд Саване! И наша курьяра стремительно бежит по течению, ловко обходя порожистые камни. Ладно. Только отвлекся немножко я от заветной темы разговора. Но чуть воображения и опять видится так явственно – Канайма, скольжение вниз по течению индейской лодки-курьяры. В ней пассажиры да ловкий проводник с веслом, нанятый нами специально для путешествия.
Началось оно в верховьях реки да на ранней заре, когда плотные белые облака висели почти вплотную к воде, подчеркивая сказочность окрестного мира. С восходом солнца облака поднялись ввысь, обнажая камни и скалы, напоминая то профиль головы индейца, то незнакомца, возникшего во весь рост на кромке скалы, то рисовали остатки разрушенного замка или храма. Но никто этого специально не высекал в скалах: все, что видим мы, путешественники, произведения живой, натуральной природы.
Пять часов спокойного созерцания берегов, окрестных видов. Пять часов уверенности в провожатом, в его умении править лодкой среди опасных поворотов реки, её порогов, холодных и пенных струй. Крокодилов на бурной реке можно не опасаться. Они, конечно, здесь, в жарком климате, во множестве, но предпочитают тихие – по берегам – болота!
Пять часов среди криков разномастных попугаев, обезьян, висящих на лианах джунглей, где нет-нет да промелькнет оскал леопарда, донесется его рык, полосатый тигр возникнет в зелени тропического леса, взор какого-нибудь ленивца, прочего зверья, когда-то совсем не пугавшегося людей.
А человек с развитием «прогресса» повадился бывать в этих краях не только в качестве туриста, человек приноровился копать то золото, то диаманты, то есть бриллианты, их можно отыскать и добыть здесь повсеместно. Впрочем, присутствуют в здешних недрах все элементы таблицы нашего Менделеева. Так что у Венесуэлы есть доброе будущее по части использования природных недр. Именно здесь, в низовьях, где бурлят реки, а на каменных их берегах сторожат человека ядовитые гады и зубастые крокодилы. Но и на зубастых, и на пресмыкающихся можно найти управу крутому путешественнику и трудолюбивому старателю.
Плывем, плывем… И опять припоминаем печальное. На одной из порожистых здешних рек погиб русский казак с Дона Анатолий Почепцов. Историю его знаю давно. Много лет, покинув русскую колонию в Каракасе, служил он здесь проводником туристов, имел небольшую зарплату от государства, жил с индейской женщиной в собственноручной построенной хижине-вигваме. Конечно же, добывал и сверкающие камушки. Раз в полгода нанимал легкий самолет, прилетал в Каракас, сбывал эти камушки, привезенные в узле носового платка, еврейским ювелирам. В гостях у знакомых русских просил приготовить ему «настоящий борщ», отводил душу в ресторанах, снова отбывал в свои джунгли, где и успокоилась его душа и тело под православным крестом. Могилу его на берегу реки навещает теперь непременно всякий русский, прибыв в Гранд Савану…
Гранд Савана помнит и других моих соотечественников. Долгое время начальником военного гарнизона был здесь русский морской офицер из первых эмигрантов. Рассказывали, что он заглядывался на красивых индейских женщин, потом женился на одной из них. И они родили красивую дочку с русским лицом и индейскими длинными глазами. Русский начальник гарнизона, конечно, благоволил соотечественникам, русским, добиравшимся сюда в ту пору на «ковре-самолете». О нынешних асфальтированных дорогах из развитого центра страны и речи не было даже в устах смуглолицых и обычно многоречивых правительственных чиновников…
Но летит, бежит курьяра по быстрой и кристально чистой воде. Камни, скалы. Береговые заросли. Нет-нет да просквозит заброшенное индейское поселение в одну или несколько хижин. Это означает, что кто-то из обитателей хижины умер, его похоронили у порога жилища и больше – по индейским обычаям – в жилище это никто не заходит.
Дикие путешественники, к примеру, мечтатели и романтики, как мы с Кирой, или авантюристы, нелегальные добытчики золота и диамантов, что в последние времена добираются сюда на машинах, в одиночку и небольшими артелями, должны позаботиться о своей безопасности, иметь винчестер или автомат Калашникова. Никто в джунглях не застрахован от прилетевшей в спину ядовитой стрелы, от возможности быть зажаренным на вертеле индейского костра и съеденным. Да, в джунглях Гранд Саваны, особенно вблизи бразильской границы, еще не вывелись племена индейцев-людоедов!
А мы надеемся на везение! Мы мчим вперед!
И вот слышится шум падающей воды, через несколько речных поворотов уже виден и сам водопад Черу Меру, вершина которого прячется сейчас в белом облаке на тысячеметровой кромке плато.
Лодка пристает к берегу. Сопровождающий нас индеец оставляет её среди камней. И увлекает нас в направлении, известном только его глазу и старинному опыту. На экскурсовода можно положиться, он не только опытен и ловок, он еще и разговаривает на трех языках – на своем, индейском, на испанском и английском. Жизнь научила!
Достигнем ли вершины, не знаем!
Путь к вершине водопада высотой в пять километров – почти отвесный, без каких-либо видимых троп и тропок. Корни деревьев и голые камни. Нужно быть хоть отчасти тем киношным Тарзаном, иметь непоколебимую волю, чтоб одолеть все тяготы и страхи пути вверх. А их, тягот, множество, начиная от полчищ комаров-москитов, что после полудня всегда наваливаются на белокожих, не прибегших к тем разноцветным мазям из пахучих трав, коими пользуются индейцы, умащая свое лицо и тело не только в ритуальных целях, но и от нападения кровососущих тварей.
Еще надо иметь для восхождения специальную обувь, но и она не всегда способна защитить от укуса ядовитой змеи, так что и здесь будь острожен – не наступи на гремучего гада, удержись на какой-нибудь вовсе отвесной плоскости!
И, конечно, если решимся мы сейчас на этот подвиг восхождения, то в конце пути, у начал водопада, будем достойно и щедро отблагодарены божественным высокогорным воздухом, что чист и прозрачен как дыхание благодати, награждены будем дивными многоцветиями и видами, существующими только, как известно теперь многим, в этих диковинных краях.