Осеннее небо
Анатолий Иванович Васильев
РАЗГОВОР НАД РЕКОЙ
1
Уносит солнце за полдень река.
Спохватывается вечерний берег.
Он все еще надеется и верит,
Но издали - прощальная рука.
Она как будто: «Встреч не предреки!».
Она как будто: «Я без возвращенья!».
Свое предназначенье у реки,
У берега свое предназначенье.
Отвлечь вниманье проще, чем привлечь.
Но тянет нас вода исконной тягой.
Река, как жизнь, бывает работягой.
Как жизнь, бывает, может просто течь.
2
«Вам сколько лет?
Пора бы быть умней».
Не вскидывайте голову - нелепо.
Судьба судьбой, но человек, ей-ей,
Он сам себя в конечном счете лепит.
Ему, ей-ей, зазорно жить зудя.
Не с крыши начинают строить зданье.
Уж эти надоевшие страданья
Замешкавшихся в поисках себя!
У счастья слишком много едоков,
Не очень разживешься на готовом.
Давно жар-птиц закончился отлов,
Давным-давно пособраны подковы.
С чего сыр-бор?
А впрочем, мы ушли.
У вас глаза как восемьдесят восемь.
Но все-таки, когда приходит осень,
Должны же быть слышнее журавли.
По-из-за окоема окаянно
Должны же дуть ночные холода!
Как пристани, оставив города,
Река уносит воды к океану.
И отвлекало, да не отвлекло.
Не потерялся след ее в урманах.
И для меня сейчас ее туманов
Целебнее парного молоко.
3
Как просто потеряться, просто - сгинуть.
Я ухожу - и ты поешь мне в спину.
Ни сцены нет.
Ни стен.
Ни потолков.
А зал - он не поймет, он бестолков:
Его твое уменье с толку сбило.
Уйти, сбежать, уехать! Но таксист
Сидит, как богдыхан под балдахином.
А ты, портьеры локтем отодвинув,
Уже на бис идешь из-за кулис.
Но славен лес не птицей пустельгой.
Чуть намекни - взрываешься с обидой.
Не повтори других, себя не выдай
Ни голосом, ни жестом, ни строкой.
Из года в год под модой-бастрыком!
Тебе привычно быть и знаменитым,
И к своему разбитому корыту
Привычно возвращаться стариком.
Затолканные, мелкотные дни:
Ты - никого, тебя - никто, не бойся!
Вплывает торжествующе авоська
В твои покои - и не прогони.
И, мыслью оглушительною пронят,
Порой на всем готов поставить крест.
В конце концов на улицах оркестр
Слышней, когда какого-нибудь хоронят.
4
Это давняя-давняя песня про Север
В нашей жизни когда-нибудь разве была?!
Не на рифы, на мели мы, кажется сели -
Декорации убраны, сцена гола.
День неведомо где отгорит не взойдя.
По всему - помереть нам придется в постели.
Но какой-то забытой частицей себя
Мы все едем на Север, все едем на Север.
«Испыток - не убыток.
Выходим в океан.
Напитками напитан
Товарищ капитан.
Мужик что надо: лоций
И в руки не берет.
И сам перевернется,
И нас перевернет.
Его характер шалый
Не многим по нутру.
Дойдут дела, пожалуй,
До бунта на борту.
Дойдут и очень просто:
Волнуется народ.
Какого пароходства
Веселый теплоход?!
За чемоданы эти,
За валерьянку те.
На необычной третьи
Какой-то высоте.
Мы вышли в понедельник.
И вот до четверга
Нам море по колено
И жизнь не дорога.
За кои это веки
Увидеть суждено,
Когда у человека
Лицо обнажено!
5
Река течет на Север, далеко.
И попусту ее не окликайте.
Поверженными кедрами
На карте
Через Сибирь так много их легло.
Им дела нет до наших бурь в стакане.
Они-то точно знали, где упасть.
Но только и над нами эта власть
Ветров и льдов,
Ветров и океанов.
Гремят-грохочут, пробуя и зля,
Чтоб вопрошать, откуда ты и кто ты?
В нас испокон гудмя гудят работы
На полных оборотах дизеля.
Чтоб выгореть до капли и каюк.
Мы все уходим к вечному ночлегу.
Судьба судьбой,
Но только человеку
Не знать судьбы, отбившейся от рук...
Река течет на Север, далеко.
Дымком и дымкой даль обволокло.
В прохладном свете,
В поднятости синей Еще огромней мир,
Еще вместимей
От высоко стоящих облаков.
1972
Анатолий Иванович Васильев
РАЗГОВОР НАД РЕКОЙ
1
Уносит солнце за полдень река.
Спохватывается вечерний берег.
Он все еще надеется и верит,
Но издали - прощальная рука.
Она как будто: «Встреч не предреки!».
Она как будто: «Я без возвращенья!».
Свое предназначенье у реки,
У берега свое предназначенье.
Отвлечь вниманье проще, чем привлечь.
Но тянет нас вода исконной тягой.
Река, как жизнь, бывает работягой.
Как жизнь, бывает, может просто течь.
2
«Вам сколько лет?
Пора бы быть умней».
Не вскидывайте голову - нелепо.
Судьба судьбой, но человек, ей-ей,
Он сам себя в конечном счете лепит.
Ему, ей-ей, зазорно жить зудя.
Не с крыши начинают строить зданье.
Уж эти надоевшие страданья
Замешкавшихся в поисках себя!
У счастья слишком много едоков,
Не очень разживешься на готовом.
Давно жар-птиц закончился отлов,
Давным-давно пособраны подковы.
С чего сыр-бор?
А впрочем, мы ушли.
У вас глаза как восемьдесят восемь.
Но все-таки, когда приходит осень,
Должны же быть слышнее журавли.
По-из-за окоема окаянно
Должны же дуть ночные холода!
Как пристани, оставив города,
Река уносит воды к океану.
И отвлекало, да не отвлекло.
Не потерялся след ее в урманах.
И для меня сейчас ее туманов
Целебнее парного молоко.
3
Как просто потеряться, просто - сгинуть.
Я ухожу - и ты поешь мне в спину.
Ни сцены нет.
Ни стен.
Ни потолков.
А зал - он не поймет, он бестолков:
Его твое уменье с толку сбило.
Уйти, сбежать, уехать! Но таксист
Сидит, как богдыхан под балдахином.
А ты, портьеры локтем отодвинув,
Уже на бис идешь из-за кулис.
Но славен лес не птицей пустельгой.
Чуть намекни - взрываешься с обидой.
Не повтори других, себя не выдай
Ни голосом, ни жестом, ни строкой.
Из года в год под модой-бастрыком!
Тебе привычно быть и знаменитым,
И к своему разбитому корыту
Привычно возвращаться стариком.
Затолканные, мелкотные дни:
Ты - никого, тебя - никто, не бойся!
Вплывает торжествующе авоська
В твои покои - и не прогони.
И, мыслью оглушительною пронят,
Порой на всем готов поставить крест.
В конце концов на улицах оркестр
Слышней, когда какого-нибудь хоронят.
4
Это давняя-давняя песня про Север
В нашей жизни когда-нибудь разве была?!
Не на рифы, на мели мы, кажется сели -
Декорации убраны, сцена гола.
День неведомо где отгорит не взойдя.
По всему - помереть нам придется в постели.
Но какой-то забытой частицей себя
Мы все едем на Север, все едем на Север.
«Испыток - не убыток.
Выходим в океан.
Напитками напитан
Товарищ капитан.
Мужик что надо: лоций
И в руки не берет.
И сам перевернется,
И нас перевернет.
Его характер шалый
Не многим по нутру.
Дойдут дела, пожалуй,
До бунта на борту.
Дойдут и очень просто:
Волнуется народ.
Какого пароходства
Веселый теплоход?!
За чемоданы эти,
За валерьянку те.
На необычной третьи
Какой-то высоте.
Мы вышли в понедельник.
И вот до четверга
Нам море по колено
И жизнь не дорога.
За кои это веки
Увидеть суждено,
Когда у человека
Лицо обнажено!
5
Река течет на Север, далеко.
И попусту ее не окликайте.
Поверженными кедрами
На карте
Через Сибирь так много их легло.
Им дела нет до наших бурь в стакане.
Они-то точно знали, где упасть.
Но только и над нами эта власть
Ветров и льдов,
Ветров и океанов.
Гремят-грохочут, пробуя и зля,
Чтоб вопрошать, откуда ты и кто ты?
В нас испокон гудмя гудят работы
На полных оборотах дизеля.
Чтоб выгореть до капли и каюк.
Мы все уходим к вечному ночлегу.
Судьба судьбой,
Но только человеку
Не знать судьбы, отбившейся от рук...
Река течет на Север, далеко.
Дымком и дымкой даль обволокло.
В прохладном свете,
В поднятости синей Еще огромней мир,
Еще вместимей
От высоко стоящих облаков.
1972