Забытая пещера
Мальцев Станислав Владимирович




Мальцев Станислав Владимирович













Забытая пещера


















Мы с Митяем












Наша конвенция




Мы с Митяем — друзья. Куда он — туда и я. Вместе в школу ходим, на одной парте сидим. Вместе с уроков сбегаем, вместе двойки получаем. С этими двойками просто чудеса какие-то. Если меня спросят на первом уроке, и я двойку получу, Митяй уже бледнеет: значит, и он сегодня обязательно двойку схватит. Или наоборот: сначала он получит двойку, затем — я.

Спросили мы однажды нашего вожатого Толю, как с научной точки зрения объяснить такое совпадение, а он смеётся: «Закон природы — что посеешь, то и пожнёшь».

Ничего себе закон! Хорошо Толе смеяться, он через год школу кончает, а ведь мы только в пятом классе? Сколько за это время еще успеешь двоек наполучать — ужас!

Недавно Светка Мартынова — есть у нас в классе такая задавака и ехидная очень девчонка — говорит: «Я слыхала, что специально для двоечников будут создаваться пятнадцатилетние школы. Рыжов и Чумаков (это мы, значит, с Митяем) первые кандидаты».

Но мы с Митяем твёрдо решили: как-нибудь уж восемь классов потерпим, а потом пойдём в морское училище. Светка пусть сама пятнадцать лет учится, если хочет…

Сегодня несчастливый день. На первом же уроке Митяй двойку получил. У меня сразу душа в пятки ушла: теперь моя очередь!

И точно, едва Митяй сел, раскрыл дневник и стал своей двойкой любоваться, как Елена Васильевна говорит:

— Рыжов! Иди к доске.

А чего идти, если мы с Митяем вчера в футбол играли до самого ужина. Всё думали: вот сейчас кончим и побежим уроки делать. Ну а где тут кончишь…

— Тоже не сделал? — спрашивает меня Елена Васильевна.

Я только вздыхаю тяжело.

— Чего ты вздыхаешь? — рассердилась Елена Васильевна. — Как не стыдно быть такими лентяями! Бери мел. Будешь решать задачу у доски.

Задачка неинтересная, про грузовик какой-то. Нужно узнать, с какой скоростью ехал из города «А» в город «Б». Подумаешь, проблема…

Стал я решать, составил уравнение, скорость обозначил сразу иксом. Решал, решал, всю доску исписал.

Получилось у меня, что скорость у грузовика была 290 километров. Будь здоров!

Вытираю я руки и думаю: «Молодец, Рыжов, решил-таки».

А Елена Васильевна вдруг спрашивает:

— Как же у тебя, Рыжов, грузовик словно самолёт стал двигаться? Или он тоже по воздуху летал?

Тут все ребята как засмеются. Ну, ясное дело — сидеть-то скучно, вот и рады. Я бы на их месте тоже засмеялся, хотя ничего смешного нет. Короче говоря, получил я опять двойку.

На перемене мне Митяй говорит:

Слушай, что я придумал. Мы с тобой теперь круглыми отличниками будем.

— Да ну? Вот здорово! А как?

— Давай заключим конвенцию.

— Какую такую конвенцию? — удивился я.

— Ну, это значит соглашение такое. Договор, что ли…

Митяй оглянулся, убедился, что нас никто не подслушивает и говорит шёпотом:

— Задачки будем по очереди решать. Понял? Сегодня — ты, завтра — я. А утром списывать друг у друга. Зачем нам одну и ту же задачку два раза решать? Нужно экономить своё время.

Хорошо Митяй придумал. И как это мне раньше такая простая мысль в голову не приходила?

— Ладно, — отвечаю я ему. — Попробуем. Только сегодня уж ты решай, а завтра — я.

Так и договорились.

После обеда я, как всегда, вышел на улицу. Думаю: всё в порядке. Задачку мне Митяй решит, устные уроки я на переменке посмотрю.

Вдруг вижу: Митяй во двор спускается.

— Ты что же, — спрашиваю его, — не решаешь задачку? Конвенцию нарушаешь? У кого я завтра утром списывать буду? У Светки, что ли?

А он рукой машет:

— Не беспокойся, задачка лёгкая, я её только что смотрел. Немного поиграю и пойду, быстро решу. Утром получишь.

Ну, а тут начался футбольный матч с соседним двором, и стало не до задачек. Только когда уже стемнело, Митяй пошёл домой задачку делать, а я остался доигрывать.

На следующее утро он мне ещё в коридоре кричит:

— Готово! Иди! За полчаса всё вчера сделал!

Вот, думаю, какая ему лёгкая задачка попалась. А у меня наверняка трудная сегодня будет. Надо было лучше мне вчера делать, а ему — сегодня. Но, поди, знай.

Стал я списывать. Какая-то тоже неинтересная — про яблоки. Сколько на каждой яблоне яблок растёт? Оказывается, по семь тысяч штук! А я и не знал, что так много.

Начался урок, и Елена Васильевна первым делом спрашивает:

— Рыжов, решил задачку?

— Решил, Елена Васильевна! — отвечаю я и подаю ей тетрадь.

Она читает, а я стою и думаю: «Отлично Митяй всё-таки придумал. Надо будет и другие уроки по очереди делать. Хорошая это штука — конвенция».

А Елена Васильевна вздохнула и говорит:

— Когда ты, Рыжов, за ум возьмёшься? Ведь скоро уже конец четверти. Простой задачки решить не можешь. Стыдно! Накрутил такого, что и не разберёшь… — И отдала мне тетрадку.

Вот так фокус! Вся задачка перечёркнута красным карандашом и внизу стоит… жирная единица! Такого у меня ещё не бывало.

— Ну, — говорю Митяю, — спасибо. Мне такая конвенция не нужна! Чтобы я из-за тебя ещё единицы получал.

А Митяй сидит бледный, меня не слушает и повторяет:

— Сейчас моя очередь. Сейчас меня вызовут.

И точно, Елена Васильевна спрашивает:

— А ты, Чумаков, решил задачку?

— Нет, Елена Васильевна, не решил, не получилось, — отвечает ей Митяй, глазом не моргнув.

— Ну, давай будем вместе решать, а ты, Рыжов, смотри.

Ох и не хотелось, видно, Митяю к доске идти: он как-то даже сгорбился, волосы в разные стороны торчат, спина, как всегда, в известке.

Гляжу я ему вслед и думаю: «Вот ведь хитрый какой. Правильно сделал, что не показал свою тетрадку Елене Васильевне, а то она увидела бы две одинаково решённые задачки и стала допытываться: «Кто у кого списал?»

Митяй у доски такое стал выделывать, что Елена Васильевна, несмотря на его жалкий вид, не выдержала и прогнала на место. Так ему и надо! Если бы он не вылез со своей дурацкой конвенцией, я, может быть, сам бы эту задачку правильно решил и пятерку получил. А из-за него сорвалось.




Митяй — «сирена»


— Ребята, — сказал Толя, наш вожатый, на большой перемене, — сегодня собираемся в три часа у школы. Придёт автобус, отправитесь в колхоз давать концерт. Поедете без меня, тут рядом, а вы уже большие. Только уговор — во всём Костю слушаться. Вас там встретят и назад отправят.

— Вот здорово! — обрадовался Митяй. — Уроки учить не надо будет.

— Почему это не надо? — удивился я.

— А когда же?

— Когда приедем.

— Ну ещё чего, и концерт, и уроки… Нет, уроки я сегодня учить не буду. Если завтра спросят, скажу — отдыхал после концерта…

— Ну и нахватаешь опять двоек…

Концерт у нас получился очень хороший. Митяй играл на аккордеоне, ему долго хлопали.

Впрочем, хлопали всем. И Светке, которая пела «Ноченьку», и Ваське Пиджакову, который делал гимнастические упражнения, и даже Петьке-профессору — он играл на скрипке.

Мне тоже хлопали. Я пел песню про Чапаева.

А когда концерт кончился, мы сели в автобус и поехали домой.

Ехали, ехали и вдруг — трах-тарарах! Как грохнет что-то. Все так и подскочили.

— Слезай, приехали! — крикнул Митяй. — Шина лопнула!

И верно, шофёр остановил автобус, вылез и стал пинать все колеса по очереди. Вид у него был мрачный.

— Вот что, ребята, — сказал он нам. — Загорать здесь будем. Запасной камеры у меня нет. Придётся из города помощь вызывать…

— А мы на поезде поедем. Нам ждать нельзя, ещё уроки учить надо! — объявил Митяй и стал натягивать на плечи ремни аккордеона.

— Верно! Верно! — поддержали его все.

— Конечно, поедем, — солидно сказал Костя, наш староста класса.

Станция была совсем рядом. Мы уже подошли к ней, как вдруг Светка остановилась.

— Ребята, — сказала она почему-то шёпотом и вытаращила глаза. — А деньги на билеты?

Мы переглянулись. Действительно, а деньги? Стали выворачивать карманы, но у всех набралось не больше тридцати копеек.

— Вот так — говорит Петька. — Зачем только мы пошли сюда! Сидели бы в автобусе!

— Ну и иди, сиди там до утра! — крикнул я. — А мы поедем домой.

— Без денег не повезут, — вздохнула Светка.

Раздался гудок, и вдали показался поезд. Народу было немного. До города рукой подать — километров пятнадцать-двадцать.

Но нам от этого было не легче. Мы стояли грустные и не знали, что делать.

— Садитесь, ребята! — вдруг закричал Митяй. — Я придумал, как без денег доехать. — И он бегом бросился к самому последнему вагону. Конечно, все побежали за ним.

— Ты думаешь, контролёры уже прошли, да? — вполголоса спросил я Митяя.

— Нет, — тоже тихонько ответил он мне, — я другое придумал…

Как только поезд тронулся, Митяй сразу облегченно вздохнул и улыбнулся.

— Рано заулыбался, — сказала ему ехидная Светка. — Сейчас контролёр придёт, он нам задаст!

И вот надо же: только сказала — открывается дверь, входит контролёр и громко говорит:

— Граждане пассажиры! Приготовьте ваши билеты!

У меня сразу всё внутри сжалось и замерло. Сейчас нас, как зайцев, будут за шиворот вытаскивать из вагона. Позор на всю школу. Уж лучше бы до утра в автобусе сидеть.

— Ребята, спокойно, — говорит Митяй и как ни в чём не бывало вынимает аккордеон и начинает играть «Вальс-фантазию» Глинки.

Все пассажиры сразу обернулись к нам, слушают, многие поближе подошли. Контролёр тоже слушает, даже проверять билеты перестал.

А Митяй играет и мне подмигивает.

Я ему тоже подмигиваю: мол, всё в порядке вроде, играй дальше.

Митяй мне опять подмигивает и что-то шепчет, а что — не слышно.

Сижу я перед ним, подмигиваю, как дурак, и ничего понять не могу, что ему от меня надо.

Так мы минут пять подмигивали друг другу, и вдруг я догадался:

— Ребята, — шепчу всем, — готовьтесь, сейчас тоже выступать будем!

Митяй играть кончил, и Светка стала про свою «Ноченьку» петь, а потом Петька на скрипке запиликал. Васька собрался уже было гимнастические упражнения делать, начал раздеваться, как вдруг тепловоз загудел. Приехали!

Все сразу стали собираться.

— Вот и доехали! — сказал очень довольный Митяй, когда мы шли по платформе, — и контролёра этого перехитрили.

— Ребята, эй, ребята! — раздался чей-то голос, и мы, все как по команде, оглянулись. Контролёр стоял на подножке вагона, улыбался и махал нам рукой.

— Спасибо за концерт! — кричал он. — Приходите ещё! Приходите!

— Придём! — крикнул ему Митяй и тоже рукой махнул.

— Ну и сирена ты! — сказала Митяю ехидная Светка, когда мы уже шли по улице.

— Какая такая «сирена»? — удивился Митяй.

— Книги читать надо, а не мячик гонять. Сирена — это такая русалка, которая своим пением зачаровывала моряков…

— Сама ты «сирена» несчастная! — вдруг рассердился Митяй. — Как стукну по затылку — будешь знать!

Светка, конечно, от него отошла подальше и показала, как всегда, язык.




Был ли Спартак альпинистом?.


Мы с Митяем чуть навсегда не поссорились. Он первый начал. Из-за него я и двойку по истории получил.

А было так. Меня вызвали. Отвечал я хорошо, и вообще я историю люблю. «Ну, — думаю, — порядок, пятёрку получу».

И вдруг мне Нина Родионовна задаёт вопрос:

— Скажи, Рыжов, чьим вождём был Спартак?

Я даже растерялся. Стою, смотрю на неё. Про Спартака мы давно проходили. Что делать? Может, Митяй знает?

Посмотрел я на него, а он губами шевелит. Прислушался: «спартанцев» — слышу.

— Спартак был вождь спартанцев, Нина Родионовна! — громко выпалил я.

Все как засмеются!

— Ты в этом уверен? — спрашивает меня Нина Родионовна и тоже улыбается.

Я смотрю на Митяя, а он головой кивает: верно, мол!

— Да, Нина Родионовна!

— Тише, ребята! — Нина Родионовна подняла руку. — А скажи, Рыжов, спартакиады — спортивные соревнования — тоже названы в честь Спартака?

Я опять смотрю на Митяя. А он головой кивает.

— Да, Нина Родионовна, — говорю я, — в честь Спартака.

— А почему же? — спрашивает она серьёзно. — Разве он был спортсмен?

Митяй снова головой кивает.

Я и отвечаю:

— Он был самый лучший спортсмен в те времена…

— А в каком же виде спорта?

— Это когда его войско с горы спускалось… — говорю.

— Это что же значит, альпинист, что ли?

Митяй почему-то глаза закрыл, а головой снова кивает.

— Точно, альпинист, Нина Родионовна.

Тут и началось. Весь класс хохотал так, что, наверное, на всю школу было слышно. Смотрю: и Митяй тоже хохочет, даже на парту грудью лёг. И Нина Родионовна смеётся.

Долго все смеялись, а я, как дурак, стоял возле доски и смотрел на них.

Потом Нина Родионовна вдруг стала грустная и говорит мне так негромко:

— Потряс ты меня знаниями по истории, Рыжов. Стыдно! Спартак был вождём гладиаторов. Он жил в Древнем Риме. А спартанцы — жители Спарты. Понял?

И отдала мне дневник. А там вместо пятёрки — двойка. Это перед самым-то концом четверти!

Сел я за парту, чуть не реву от злости, а Митяй смеётся.

— Что же ты, — говорю ему, — головой кивал? Из — за тебя всё:

— Ой, не могу! Больно уж смешно было, — отвечает он.

Ему смешно… Рассердился я на него очень. А тут ещё меня дразнить стали, спрашивали, какой разряд был у Спартака и завоёвывал ли он первенство в Олимпийских играх.

— Я с тобой больше дружить не буду, раз ты так поступаешь, — говорю я Митяю. — Вот возьму и пересяду от тебя!

Митяй сразу смеяться перестал.

— Да что ты, — говорит. — Не обижайся. Я же пошутил. Ну, давай в следующий раз ты мне тоже нарочно что-нибудь не так подскажешь.

— А что, — отвечаю, — и подскажу. И двойку схватишь тоже. Будешь тогда знать, как врать.

А на большой перемене новая неприятность. Подошёл к нам Костя и говорит:

— Ваше поведение будем обсуждать на совете отряда!

Совсем убитые возвращались мы из школы. Не думали, не гадали, что всё так получится.






Необычный урок




Вот сегодня у нас урок был так урок!

- Ребята, — сказала нам Мария Петровна, — закройте учебники, спрячьте тетради. Сегодня мы будем мечтать!

— Как это так — мечтать? — сразу выскочил Петька-профессор.

— Пусть каждый из вас помечтает о будущем, — продолжала Мария Петровна, — попытается представить, какое оно, а потом расскажет всем…

Мы с Митяем переглянулись. Интересно! Сели мы поудобнее и стали мечтать.

Я сразу представил, как лечу в ракете на Марс и встречаюсь там с марсианами. У меня даже дух захватило.

Только я домечтался до того, что мы с марсианами на их ракете собираемся лететь дальше — на Венеру, как Мария Петровна говорит:

— Ну, вы уже давно мечтаете. Теперь давайте рассказывать. Кто первый?

Конечно, Петька-профессор сразу вперёд вылез.

Он всегда задаётся, любит рассказывать о чём-нибудь таком, чего никто и не слыхал. Хвастался, будто читает подряд все тома энциклопедии. Врёт, наверное. Мы однажды с Митяем тоже пробовали читать энциклопедию, так больше двух страниц не осилили. Скука смертельная!..

— Самая маленькая птичка колибри, — начал Петька громко, — за 10 секунд пролетает 500 метров. Это 180 километров в час! Леопард бегает со скоростью сто четыре — сто двенадцать километров в час, лев — восемьдесят, заяц — пятьдесят пять, волк — сорок пять…

— Подожди, Костылев, — перебила его Мария Петровна. — Ты что-то не о том начал…

— О том, о том, Мария Петровна! Я сейчас перейду… — заторопился Петька. — Но быстрее всех, конечно, летают наши, советские, ракеты. Я мечтаю построить такую ракету, чтобы на ней слетать и на Марс, и на Венеру, и на все другие планеты…

У меня даже сердце ёкнуло. Ну и Петька! Мои мечты рассказывает! А о чём же я теперь говорить буду?

Кончил Петька, и Мария Петровна вызвала ехидную Светку.

Светка затараторила:

— Я мечтаю о том времени, когда стану таким врачом, что смогу вылечивать все болезни. А когда у кого-нибудь так заболит рука или нога, что её нужно будет отрезать, я смогу пришить новую, которая будет ещё лучше старой…

— А голову тоже можно будет тогда поменять? — спросил кто-то из ребят.

— Кое-кому неплохо и сейчас её заменить, — нашлась Светка и продолжала: — Каждый, кто захочет, сможет быть артистом, играть в театре или сниматься в кино…

Все засмеялись, и даже Мария Петровна улыбнулась.

И вдруг Митяй говорит, да так громко:

- Какие-то ерундовые у тебя мечты, Светка. Когда все в кино сниматься будут, то кто же картины смотреть станет?

— А ты, Дима, что придумал? — спросила его Мария Петровна. — Расскажи нам.

Митяй встал, нахмурился и так серьёзно-серьёзно стал рассказывать:

— Жизнь в будущем будет очень хорошая. Во-первых, в магазинах всё бесплатно. Зашёл и бери себе, что хочешь. Хочешь фотоаппарат «Киев» или даже кинокамеру-бери. Мотоцикл? Пожалуйста, даже автомобиль можно взять. Везде на улицах и в каждой школе будут киоски, в которых круглые сутки будут раздавать шоколадные конфеты и всякое мороженое…

Тут все, конечно, засмеялись.

А Митяй спокойно продолжает:

— Учиться будет тогда совсем легко. В школу ходить не надо. У каждого дома телевизор. Лежишь на диване и по телевизору урок смотришь. А надоест — включишь футбольный матч…

— А задачки как решать?

— Ну, задачки — это совсем ерунда, — улыбнулся Митяй. — У каждого будет своя электронная счётная машина. Она за одну минуту может десять задачников перерешать.

Тут опять все засмеялись, а Мария Петровна и говорит:

— Допустим, счётная машина за тебя все задачки решит. А дальше что? Ты же ничего знать не будешь? Как ты работать станешь?

— Работать?! Тогда совсем всё не так будет. Придёшь на работу, сядешь в мягкое кресло и только знай кнопки нажимай…

Ой, какой в классе шум поднялся! Все кричат, с парт вскочили, со всех сторон только и слышно:

— А жевать за тебя тоже машина будет?

— Со скуки умрёшь с твоими кнопками!

— А ходить ты станешь, или тебя возить будут?

Тогда Мария Петровна подняла руку и, когда все немного успокоились, сказала:

— Ты, Чумаков, неправильно представляешь себе будущее. Тебе кажется, что это царство лодырей и бездельников, которые станут лежать да кнопки нажимать. Так никогда не будет. Лучше и не мечтай.

Митяй сел, и ребята стали рассказывать о своих, мечтах. Много интересного они на придумывали — и погодой управляли, искусственный дождь вызывали, и машины, чтобы под землёй путешествовать, изобретали, и на другие планеты летали.

А когда этот необычный урок кончился, Светка остановилась возле нашей парты и презрительно говорит Митяю:

— Эх ты, лентяй, кнопочный фантазёр!

Засмеялась и ушла.

Я не выдержал и говорю:

— Ты, верно, Митяй, что-то загнул. Скучная уж больно у тебя в будущем жизнь получается…

А Митяй нисколько не обиделся и спокойно так отвечает:

— Может, и не так будет. Я не спорю. Доживем — увидим. Кнопки эти, конечно, ерунда. Это я нарочно сказал, чтобы ребят под завести. А вот если бы у тебя сейчас дома электронная счётная машина стояла, которая все задачи решала, или бы мотоциклы даром раздавали…

— Да, — вздохнул я, — это всё было бы здорово…






Мама-волшебница




Сегодня мама меня спросила:

— Как у тебя дела с математикой? После той двойки больше не спрашивали?

— Нет, — говорю я тихо, — не спрашивали. Видно, у меня так двойка в четверти и будет…

— Хорошего мало, — печально сказала мама, — Почему же это так получается, дорогой мой сын?

— Это всё из-за Митяя, — вздохнул я. — Его почему-то всегда первого спрашивают, а он никогда уроков не знает…

— Ну и что же?

— А как он двойку получит, так и я тоже следом за ним схвачу…

— Это почему же? — удивилась мама.

— Загадка природы! Никто этого объяснить не может… Какую отметку Митяй получит, такую и я…

— Глупости всё это, а не загадка природы! — рассердилась мама. — Вот останетесь с Митяем на второй год, будете знать…

Тут я, конечно, замолчал, ничего говорить не стал, чтобы маму не сердить.

— Сегодня ты на улицу не пойдёшь до тех пор, пока все уроки не выучишь.

Спорить с мамой я не стал. На собственном опыте знаю, что бесполезно. Просто сел за стол учить уроки.

Задачка была трудная, но интересная, про спутник. Я увлёкся и довольно-таки скоро решил её. И ответ сошёлся.

— Мама! Мама! — закричал я. — Я уже задачку решил!

— Ну и хорошо, — ответила мама. — Дальше делай. Я скоро приду, проверю.

Начал я писать упражнение по русскому языку, потом учить правило и так, незаметно для самого себя, сделал все уроки.

— Молодец, — сказала мама. — Если бы ты всегда так занимался, был бы отличником. Теперь иди гулять. Завтра обязательно получишь пятёрку.

— Всё от Митяя зависит… — вздохнул я.

Мама только засмеялась.

— Где ты был? — закричал на меня Митяй, едва я вышел во двор. — Здесь нам без тебя столько голов набили.

— Уроки учил, всё сделал, — ответил я.

— Вот хорошо! — обрадовался Митяй. — И задачку решил?

— Решил.

— Молодец! Завтра приходи пораньше, я у тебя спишу. Елена Васильевна меня обязательно завтра спросит.

И мы побежали к ребятам.

Митяй, конечно, проспал. Я пришёл пораньше, сидел-сидел, ждал-ждал, потом даже в коридор вышел, но его не было. Наконец, перед самым звонком, явился.

— Давай скорее задачку, — зашептал он. — Успею ещё!

— Ничего не успеешь, соня несчастный! — рассердился я.

А вид у Митяя и правда, был какой-то заспанный, локоть куртки белый. Когда он только успевает стенки обтирать?

В класс вошла Мария Петровна, Митяй чуть не залез под парту, чтобы его не видно было.

Но Мария Петровна его, конечно, сразу нашла:

— Чумаков! Ты что там прячешься? Иди к доске.

Через минуту Митяй с очередной двойкой уныло садился на своё место.

— Ну и ладно, — прошептал он мне. — До конца четверти ещё есть время, исправлю…

— Рыжов, — вызвала Мария Петровна.

У меня сразу сердце упало. Вот сейчас и я двойку получу вслед за Митяем. Взял я домашнюю тетрадку, дневник и пошёл.

— Упражнение ты сделал хорошо, — похвалила меня Мария Петровна и улыбнулась. — Теперь бери мел и пиши.

Предложение на доске я написал и разобрал тоже верно.

— Молодец, Рыжов! — сказала Мария Петровна. — Вот, Чумаков, смотри…

Я сел на место и взглянул в дневник. Там стояла пятёрка! Ну и мама — просто волшебница!

Рядом раздался тяжёлый вздох. Я взглянул на Митяя. Он сидел грустный-грустный.

— Ничего, — шепнул я ему. — Сегодня сразу после обеда пойдём ко мне и будем вместе заниматься. Это совсем недолго и легко. Тогда завтра ты тоже пятёрку получишь.






Мы с Митяем — сыщики






Собирали мы раз с Митяем металлолом. Забрели на окраину города. Неожиданно мимо нас быстро пронёсся грузовик, полный берёзовых дров.

Промчался, и слышим мы сзади крик. Обернулись — грузовик уже скрылся за углом, а со всех сторон бегут к перекрёстку прохожие.

И мы, конечно, тоже побежали. Смотрим — лежит на дороге женщина.

Ну, тут милиция приехала, «скорая помощь». Милиционер всех спрашивает — кто видел, какая машина была. А никто ничего толком не знает. Одни говорят — грузовая, другие — «Москвич». Я уже вперёд было полез, чтобы всё рассказать, но Митяй меня за руку — Дёрг!

— Чего тебе? — обернулся я.

— Иди-ка сюда, — говорит он.

Отошли мы в сторону, и Митяй зашептал:

— Никто ничего не видел. Одни мы знаем. Сами грузовик этот найдём. Представляешь? Про нас в газете напишут!

Подумал я немного и спрашиваю:

— А как мы найдём его?

— Очень просто, — говорит Митяй. — Он дрова берёзовые вёз. Это раз! Две последние цифры номера я запомнил — восемьдесят пять. Это два! Будем ходить по дворам и найдём…

— Дворов-то сколько… Когда мы все обойдём? Через год?

— Ты не обратил внимания, что машина шла не в город, а из города? В деревню никто дрова не повезёт, это ясно. Значит, где-то в этом районе, на этих улицах. Не так-то уж много здесь домов…

В школу мы не пошли. Так прямо с портфелями и стали ходить по дворам.

В первом, куда зашли, дрова были уже расколоты и сложены аккуратными поленницами. И мы сразу ушли.

— Вот видишь, — сказал Митяй. — Даже меньше трёх минут.

Во втором и третьем дворах не колотых дров тоже не было.

Зато в четвёртом, как только мы открыли калитку, нам сразу бросилась в глаза сваленная посредине двора большая куча берёзовых поленьев.

— Есть! — обрадовался Митяй и зачем-то достал карманный фонарик. — Вот они!

Мы подошли к дровам. Митяй зажёг фонарик и стал рассматривать поленья, как будто на них было написано, когда их привезли.

— Зачем это ты? — спрашиваю. — И так светло.

— Так надо, — важно сказал Митяй и спрятал фонарик. — Теперь идём к хозяевам.

Постучались мы в дверь и вошли. За столом сидит старушка. Митяй её и спрашивает:

— Бабушка! Вам дрова давно привезли?

— Ох, сыночек, давно уже. Больше месяца, — отвечает старушка. — Да вот никак не найду, кто бы распилил их мне. Не возьмётесь ли?

— Нет, бабушка. Нам некогда сейчас. — Митяй даже попятился. — Это к вам тимуровцы придут, они сделают…

И мы выскочили на улицу.

Для ускорения мы не стали заходить во дворы, а только заглядывали. Откроем калитку, заглянем — и дальше. Дело у нас пошло ещё быстрее. Почти всю улицу прошли, а дров всё нет и нет.

И вот, наконец Митяй приоткрыл калитку одного двора и сразу замахал мне обеими руками.

Я подбежал к нему и вижу: посредине двора лежат метровые берёзовые чурбаки.

— Порядок, — прошептал Митяй, и мы вошли.

Митяй достал свой фонарик и только приготовился его зажечь, как вдруг откуда ни возьмись, набросился на нас пёс. Огромный, чёрный, с белыми пятнами. Кидается на нас, лает на всю улицу. Смотрю, Митяй побледнел.

— Тихо, — шепчу я ему. — Не шевелись! Укусит! Сейчас кто-нибудь придёт!






Стоим мы так минут пять, а то и больше, — никто не идёт. Псина эта всё лает и кидается на нас. И как только ей самой не надоест.

— А вдруг до вечера никто не придёт, — говорит мне Митяй. — Что делать будем?

Наконец скрипнула дверь, и на крыльце показался здоровенный дядя.

Пёс сразу замолчал, стоит и смотрит на него — ждёт команды.

— Чего шляетесь? Что нужно? — закричал на нас дядька.

Митяй шагнул вперёд и робко так говорит:

— Нам надо узнать, когда дрова эти привезли…

— А больше вам ничего не надо? Марш отсюда, я вас…

И дядька стал спускаться с крыльца.

Мы, понятно, ждать его не стали и скорее ходу. Псина противная — за нами, чуть-чуть меня за ногу не цапнула, пока мы до ворот бежали.

Отдышались немного, Митяй и говорит:

— Этот дом мы возьмём на заметку. Очень там подозрительный тип живёт. Придётся сюда ещё раз сходить…

— Ну уж, — говорю я, — спасибо. Иди в следующий раз сам. Пёс, там будь здоров какой. Чуть у меня ногу не откусил.

— Ах так! — рассердился Митяй. — Испугался? Тоже мне, сыщик! Ну и не ходи. Я и один могу всё сделать.

— Ну ладно, ладно, — говорю я, — не кричи. Пойдём вместе. И ничего я не боюсь, просто неприятно как- то: бежишь, а за тобой — собака…

Настроение у нас было неважное. Расчёты Митяя не оправдались. Мы ходили с утра, а неосмотренных дворов оставалось ещё очень много. И есть хотелось здорово.

— Пойдём-ка домой, — предложил я. — Пообедаем, а завтра с новыми силами начнём.

И мы ушли.

Но и назавтра нам не повезло. Ничего мы не нашли и в следующие три дня. Раз пять на нас бросались собаки разных пород и мастей, раз десять нас просто выгоняли, ничего не сказав.

У Митяя в специально купленной записной книжке было взято на заметку уже семь подозрительных домов, в которые нужно было идти по второму разу. А мы не обошли ещё и двух улиц!

— Это бесполезно, — сказал я наконец Митяю. — Ничего мы не найдём. И школу больше пропускать нельзя. Знаешь, что будет?

— Скажем, что болели…

— Конечно, «скажем»! Пять дней — больше нельзя. Пора выздоравливать.

— Жалко, что у нас ничего не вышло, — вздохнул Митяй. — Времени не хватило. Придётся пойти в милицию, рассказать про все эти подозрительные адреса, пусть их проверят. Милиции-то уж скажут, когда дрова привезли!

Так мы и сделали.

Дежурный по отделению старший лейтенант выслушал нас внимательно, прочитал адреса, а потом сказал сердито:

— Значит, вы пять дней в школу не ходили? Молодцы, нечего сказать! Нужно было всё сразу рассказать милиционеру и не лезть не в своё дело. Может быть, из-за вас преступник уже скрылся…

Мы с Митяем переглянулись. Вот так номер! Преступник из-за нас мог скрыться! Значит, мы не помогли, а только всё испортили!

— Сказали бы, что грузовик с дровами имел последние цифры восемьдесят пять, мы бы его давно нашли. А вы учиться бросили, разве это порядок? Из какой школы? Фамилии ваши?

Тут у дежурного на столе зазвонили сразу два телефона. Он схватил обе трубки и стал с кем-то громко разговаривать.

А мы бочком, осторожно выскочили из кабинета. Туда сразу вошла какая-то женщина с большим узлом.

Спокойно, чтобы не вызвать подозрений, прошли мы мимо дежурившего у дверей милиционера и, только оказавшись на улице, пустились бежать.

— Легко отделались, — сказал Митяй, когда мы были уже возле дома. — Вот если бы он про нас в школу сообщил…

— Ну тебя! — рассердился я. — Всё ты виноват! Пять дней пропустили, отстали, опять двойки хватать начнём… Больше я сыщиком не буду. Хватит!






«Скорая помощь»




Можете нас поздравить: выставили четвертные отметки — и у нас с Митяем ни одной двойки.

На пионерском сборе вожатый Толя сказал:

— Молодцы, Рыжов и Чумаков, — четверть без двоек кончили. Теперь вам надо добиться, чтобы вообще двоек не было.

— Мы постараемся, — серьёзно и громко сказал Митяй.

Все засмеялись. Больно уж солидно Митяй это сказал.

— Знаете что, ребята, — сказал Толя, — давайте начнём борьбу за то, чтобы у нас в классе ни одной двойки не было!

— Давайте, давайте! — закричали все сразу. Ну и мы с Митяем, конечно, тоже.

— Тихо! Подождите! — поднял Толя руку. — Значит, берём обязательство, что ни одной двойки больше не будет. Сделаем так. Организуем по примеру, других школ группу «скорой помощи». В неё войдут самые сильные ученики.

— Как это так? — спросил Петька-профессор. Ему, конечно, интересно. Он ведь отличник.

— А вот так. В группе «скорой помощи» — пять человек. Каждый день один из них остаётся после уроков с теми, кто получил двойки. И пока уроков не выучат — домой не уходят.

— Ясно! — выпалила Светка. — Это хорошо придумано! А то некоторые после школы до темноты мяч гоняют, а потом «плавают» у доски.

Все почему-то сразу на нас оглянулись. А мы сидим совершенно спокойно.

— Только, чур, условимся заранее, — продолжал Толя. — Дежурного «скорой помощи» слушаться, без его разрешения домой не уходить! Договорились?

— Договорились! — закричали все.

Вот так мы и обязались учиться без двоек.

— Знаешь, мама, — сказал я дома, — теперь я, наверное, буду позднее из школы приходить.

— Это почему? — удивилась мама. А когда я ей всё рассказал, она засмеялась:

— Давно пора за вас, двоечников, взяться!

Как назло на другой же день я получил двойку по географии, а Митяй — по истории. И надо же так случиться, что в этот день Дежурной «скорой помощи» оказалась Светка.

Никто в этот день, кроме нас, двоек не получил. И вот после уроков остались мы втроём в классе.

— Ну, садитесь за разные парты, — важно сказала Светка. — Ты, Рыжов, — здесь, а ты, Чумаков, — там. Садитесь и учите то, за что двойки получили.

Ничего не поделаешь, пришлось подчиниться. Стал я учить географию, а Светка уселась за учительский стол и давай воображать:

— Если тебе, Рыжов, что непонятно, спроси.

— Всё понятно, — говорю я, а сам думаю: «Не меньше тебя понимаю. Не пробегал бы вчера — не сидел бы сейчас здесь».

Вдруг дверь открылась и вошла уборщица тётя Нюра.

— Что это вы домой не идёте? — спрашивает удивлённо.

А Светка и говорит:

— Да вот, эти лодыри дома сами уроки учить не могут, приходится мне за ними присматривать…

— Ну, присматривай, присматривай, да получше. Как бы не сбежали. Вон тот лопоухий, — показала тётя Нюра на меня, — всё на дверь поглядывает…

Тётя Нюра ушла, а мне стало обидно. Разве я виноват, что у меня уши такие? А фамилия? Надо же — Рыжов! Такая фамилия должна быть только у рыжих, у меня же волосы самые обычные. А всё-таки меня иногда Рыжиком зовут.

Быстро дочитал я, что было задано, и говорю:

— Давай рассказывать буду, всё выучил…

А Светка мне:

— Встань и иди к доске! Ты что же, думаешь сидя отвечать?

Вздохнул я, вышел к доске и стал рассказывать, как на настоящем уроке. Кончил, а Светка и говорит:

— Вот если бы так сегодня на уроке отвечал, то получил бы пятёрку. Можешь идти домой.

— Я Митяя подожду, — сказал я и сел за свою парту.

Митяй тоже быстро и хорошо ответил урок. Светка и ему мораль принялась было читать. Но он слушать её не стал, взял портфель, и мы ушли.

Всю дорогу молчали, и только когда уже дошли до дома, Митяй сказал:

— Ты смотри, а правда ведь, если бы я уроки выучил и так же ответил, как сейчас, то вместо двойки пятёрку бы получил. И чего я вчера эту историю не приготовил?

— Вот что, — остановился я. — Не хочу, чтобы нас Светка воспитывала. Давай будем сами уроки учить! Ладно?

— Конечно, — согласился Митяй. — Развоображалась! Вот не будем двойки получать, и некого ей станет воспитывать!

Так мы и решили.






Наша лотерея




Сегодня утром пришли мы с Митяем в школу, не спеша поднимаемся по лестнице и вдруг видим: висит большой плакат. А на нём написано:



_СКОРО!_

_Пионерская_лотерея!_

_Можно_выиграть_автомашину_«Волга»,_часы,_фотоаппарат_и_много_других_ценных_вещей._

_Цена_билета_—_10_килограммов_металлолома._Торопитесь_приобрести_билеты!_Продажа_во_дворе,_с_2_до_6_часов_ежедневно._



Митяй даже рот открыл. Потом обернулся ко мне и говорит:

— Здорово! Надо обязательно «Волгу» выиграть.

— Ну да, выиграешь! Держи карман шире. За десять килограммов лома — «Волгу»!

— А чего? — Митяй даже рассердился. — За тридцать копеек выигрывают, а почему здесь нельзя?

Я ничего не сказал. Верно ведь, выигрывают. Сам читал в газете.

— Давай не пойдём сегодня на уроки, — говорит Митяй. — До двух часов сколько лома наберём!

— Обрадовался. Нас все уже видели.

В классе только и разговору было — о лотерее. Решили после уроков все вместе идти за металлоломом.

Пожалуй, никогда ещё так долго не тянулись уроки. Все с нетерпением ждали последнего звонка.

И вот, наконец он прозвенел.

— В два часа сбор возле школы, — напомнил ещё раз наш староста Костя, и мы побежали в раздевалку.

Дома после обеда я сразу полез в чулан. Нашёл большую кастрюлю и в самом дальнем углу какой-то кусок трубы. Тяжёлый. Набралось ещё кое-что по мелочи. Хотел было прихватить старый самовар, но побоялся, что мама заругает. Лучше спрошу её вечером.

Еле доволок это всё до школы. А в школьном дворе, смотрю — в дверях сарая стоят большие весы, а рядом — стол. За столом сидят двое ребят из старших классов.

— Сюда, что ли, сдавать? — спросил я и выгрузил свою ношу на весы.

— Уже принёс? Молодец! — похвалил меня парень в сером фартуке и стал вешать.

— Как раз десять килограммов, — сказал он. — Выбирай билет.

Я подошёл к столу. Там лежала пачка билетов. Я наугад взял верхний.

Билет был напечатан на плотной розовой бумаге. Внизу стояла круглая школьная печать. Вот что было на билете написано:



_Первая_

_пионерская_лотерея._

_Билет_номер_0168._

_Стоимость_—_10 кг_металлолома._



Прочитал я написанное, спрятал билет в карман и собрался уходить. Вдруг вижу, кто-то целую тачку лома катит. Да это Митяй! Пыхтит бедняга даже.

Бросился я к нему на помощь. Чего только в тачке не было! Стружка, кастрюли, обломок рельса, куски ржавого железа.

— Где это ты набрал? — удивился я.

— По дворам ходил, — отвечает мне Митяй. — Вместо обеда.

Сдал он свой металлолом и получил сразу три билета. Прочитал каждый внимательно, спрятал и спрашивает:

— Когда розыгрыш-то будет?

А парень, что в переднике, отвечает:

— О дне розыгрыша объявим.

Стали мы с Митяем ребят ждать. Интересно, кто сколько собрал.

— Три билета я уже заработал, — рассуждает Митяй. — Да ещё сегодня штук на пять насобираю. Вот если бы каждый день по восемь билетов. За месяц бы насобирал двести сорок штук! Наверняка бы тогда «Волгу» выиграл.

— Какие-то билеты странные, — говорю я, — на машинке напечатаны…

— Ну и что же? — Митяй даже подскочил. — Печать стоит? Стоит.

Мы с Митяем еще немного побродили по двору, посмотрели, кто и сколько приносит, а потом снова отправились за ломом.

Ходили мы с ним вместе, но собирали отдельно: он — в тачку, а я — в сумку. Сначала мы просто шныряли по дворам, смотрели за сараями и в канавах, а потом стали стучать и в квартиры.

Скоро сумка у меня переполнилась, а тачка у Митяя была загружена лишь наполовину.

— Ты положи сумку в тачку и повезём вместе, — предложил мне Митяй. — Легче будет.

Так и сделали. Легче, правда, стало не мне, а Митяю. Какой он хитрый! Тачка была очень тяжёлая. Мы её везли, пока совсем не устали.

Сели на скамейку, сидим, молчим.

— Ну её, эту тачку! — вдруг говорит Митяй. — Она такая тяжелющая! Тяжелее лома… Поехали сдавать, сколько набрали, а потом — ко мне. Оставим тачку, возьму я тоже сумку, и пойдём опять.

— Может, хватит на сегодня? — предложил я.

— Как это хватит? — удивился Митяй. — Мы должны с тобой больше всех железа набрать, пусть знают, кто мы. А то только ругают, лодырями считают. Давай всем докажем. Надо занять первое место.

Посмотрел я на него: волосы опять в разные стороны торчат. Курточка вся в пыли и ржавчине, а глаза весёлые, задорные.

— Ну ладно, — говорю. — Давай будем выходить на рекорд. Удивим мир.

И потащились мы в школу. Сдали лом, получили по два билета.

Митяй был очень расстроен. Он рассчитывал за день штук десять отхватить, а тут только пять.

— Всё эта тачка виновата, — ругался он.

Повезли мы пустую тачку домой, а в это время открываются ворота и въезжает во двор грузовик. Он остановился возле сарая, из кабины выскочил Петька — профессор.

— Вот это да, — тихо сказал Митяй.

Я посмотрел на него. Он стоял с широко открытым ртом, и по глазам его было видно, что ужасно завидует.

А Петька знай, таскает лом на весы.

— Ты где столько набрал? — спрашивает его Митяй.

— Где набрал, там уж нет, — засмеялся Петька.

Когда он стал билеты получать, мне Митяя даже жалко стало: так переживал. Ещё бы! Десять билетов получил «профессор»!

— Теория вероятности говорит, — подошёл к нам Петька, — что мои шансы на выигрыш «Волги» значительно выше, чем ваши…

— Ну и сиди со своей теорией, а мы тебя всё равно перегоним! — рассердился Митяй и дёрнул меня за рукав. — А ты что стоишь? Идём скорее! Ещё много можно собрать!

Но в этот день мы уже больше ничего не собрали. Пока тачку отвозили, пока сумку искали, пришла с работы Митянина мама и запретила уходить. Да и правда, уже было поздно, на улице темнеть начало, уроки не выучены…

Зато на другой день мы сразу после уроков до темноты собирали лом. Четыре раза приходили сдавать. И так — каждый день. Скоро у меня было уже тридцать билетов, а у Митяя ещё больше.

— Когда же розыгрыш? — волновался Митяй. — Чего они тянут? Может, зажулить хотят? Ничего не выйдет! Я сразу в «Пионерскую» и «Комсомольскую правду» напишу!

Но Митяй зря волновался: однажды мы пришли в школу и увидели большой плакат:

_Завтра,_в_воскресенье,_розыгрыш_пионерской_лотереи._

_Начало_в_11_часов_утра._

— Порядок! — засмеялся Митяй. — Наконец-то!

В воскресенье мы были в школе уже в десять часов. Впрочем, не только мы пришли так рано. В большом спортивном зале полно было ребят.

Ждали мы долго. Наконец наш вожатый Толя принёс и поставил на стол тиражный барабан, внутри которого было много маленьких бумажных трубочек.

Такой тиражный барабан мы уже видели однажды в киножурнале, когда показывали розыгрыш настоящей лотереи. Тогда трубочки из барабана вынимали малыши из детского сада, а сейчас кто будет?

— Ребята! — громко сказал Толя. — Начинаем розыгрыш нашей пионерской лотереи. Свои выигрыши вы будете вытаскивать сами.

Первым вызвали Петьку-профессора. Он подошёл к барабану, покрутил его, потом вынул целую пригоршню трубочек.

Толя взял наугад одну бумажку.

— Внимание! — сказал он. — Выигрыш — конфетка «Раковая шейка».

— Ха-ха-ха! — засмеялся Митяй. — Вот так выигрыш!

— Следующий выигрыш, — продолжал Толя и взял ещё одну бумажку, — карманный фонарик!

— Это уже неплохо, — Митяй завистливо посмотрел на Петьку. — Я бы тоже не отказался от фонарика.

— Внимание, внимание! Вот он, главный выигрыш — автомашина «Волга». — Толя высоко поднял руку с бумажкой.

В зале захлопали, а Митяй сразу помрачнел.

— Не везёт — и всё, — вздохнул он. — Остался я без «Волги». Несчастливые билеты у меня. Хоть бы карманный фонарик, что ли, выиграть…

— Иди получай выигрыши, — сказал Петьке Толя и пододвинул ему кучу бумажек.

— Пойдём посмотрим, как он выигрыши получать будет, — сказал я Митяю. — Услышим, когда нас вызовут.

И мы пошли за Петькой. В окружении ребят он стоял у прилавка, сделанного из парт.

Девчонки из старших классов насчитали ему тарелку разных конфет, дали фонарик, записную книжку и пару карандашей.

— А «Волга» где? — подбежал к Петьке Митяй.

У Петьки рот был набит конфетами, и он только кивнул на пол.

Мы посмотрели вниз и увидели… голубую игрушечную «Волгу». К ней была привязана длинная верёвочка.

— Это и есть «Волга»? — удивился Митяй.

— А ты что, не видишь, что ли? — ответил Петька, который к этому времени уже прожевал конфеты. — Ведь не «Москвич», ясно же.

Петька схватил верёвочку и вывез «Волгу» на середину комнаты. Все засмеялись и стали просить прокатить.

Было и правда, очень смешно.

— Ну ладно, пошли, — дёрнул за рукав Митяй. — Скоро, наверное, наша очередь.

И верно, только мы подошли поближе к столу, как Толя объявил:

— Дмитрий Чумаков!

Митяй побежал на сцену. Он тоже вытащил целую пригоршню бумажек.

Скоро дошла очередь и до меня. Я отдал билеты, вытащил из барабана свои выигрыши и побежал их получать.

Митяй стоял у подоконника и улыбался. Карманы его оттопырились. Он ел конфеты.

— Колька! — закричал он мне. — Иди сюда, я часы выиграл!

Перед Митяем стоял красивый маленький будильник. Я взял его в руки…

— Да он же игрушечный!

— Чудак, — засмеялся Митяй. — А ты думал настоящий, что ли, получить? Иди, бери свои выигрыши.

Я получил карманный фонарик, пачку разноцветных карандашей и много всяких конфет.

Оказывается, Митяй тоже выиграл карманный фонарик и был этим страшно доволен.

— Это здорово, что мы с тобой выиграли фонарики, — говорил он. — Вещь совершенно необходимая. Особенно летом, в лагере. Верно?

Я ел конфеты и только кивал головой.

Когда розыгрыш закончился, Толя сказал:

— Ребята! За неделю вы собрали много важного сырья для нашей промышленности. На полученные деньги школа купит духовой оркестр. Теперь у нас будет своя музыка…

— Ура! Ура! — закричали все.

— Почаще бы проводили такие лотереи, — сказал Митяй, когда мы шли домой. — Фонарик хороший какой!






Как Митяй отморгался




Кончился последний урок. Елена Васильевна ещё из класса не вышла, а Костя, наш староста, уже закричал:

— Никто не уходит! Сегодня генеральная уборка! Моем пол и окна, протираем парты!

— Пусть ребята тоже моют! — крикнула Светка. — Мы одни не будем!

Костя тяжело вздохнул.

— Да, — сказал он негромко. — И ребята тоже будут мыть…

Тут опять в классе шум поднялся. Все кричат друг на друга.

— Пусть они моют! Мы не будем! — кричал толстый Вовка. — Воду носить я ещё согласен…

— Все должны мыть! И ты тоже! — сразу напали на него хором Светка, Ленка и Натка.

— Я и дома-то никогда не мою, — не сдавался Вовка.

— Ну и плохо, что не моешь! А здесь будешь!

— Вёдра и тряпки уже готовы! Давайте начинать! — снова закричал Костя и стал закатывать рукава. Ему нужно было показать пример другим.

Митяй нагнулся ко мне и шепчет:

— Надо уходить, пожалуй, пусть они тут себе моют, а мы пойдём…

— Заметят… — нерешительно начал я.

— Ничего не заметят, вон шума сколько… Да и вообще. Уроки учи, в классе не разговаривай, ещё и полы мой… Пойдём!

И Митяй встал.

Костя, Светка и ещё несколько ребят пошли за вёдрами, остальные стали сдвигать парты, а мы с Митяем схватили портфели и — в дверь.

Нам повезло — никто нас не заметил. Мы быстро оделись и выскочили на улицу.

Солнышко грело вовсю, с крыш уже капало. Огромные сосульки так сами и просились, чтобы их сбили. Наступила весна.

— Зайдём, что ли? — кивнул Митяй на дверь универмага.

Мы зашли. Магазин был большой. Сначала мы долго стояли в спортивном отделе, разглядывали блёсны, крючки, спиннинги. Потом так и замерли перед мотороллером «Тула».

— Вырасту — обязательно себе такой куплю, — сказал Митяй.

Затем не спеша пошли в фотоотдел.

Ходили мы по магазину долго. И всё это время мне как-то нехорошо было. Вышли мы на улицу, смотрю я на Митяя, а он тоже какой-то скучный.

— Ну, — спрашиваю я его. — Что теперь, домой?

— Пойдём, — вздохнул он.

Прошли мы несколько шагов и сразу, словно по команде, остановились, посмотрели друг на друга.

— Как они там… — говорит Митяй.

— Зря, пожалуй, мы сбежали, — сказал я. — Может, вернёмся?

— Давай и правда вернёмся! — оживился Митяй. — Ну, помоем полы, велика важность. Все же моют!

К классу мы подошли на цыпочках. За дверью — весёлые голоса, смех.

— Заходи первым, — говорит мне Митяй.






- Ещё чего! — Я даже подальше от двери отошёл. — Ты подбил меня сбежать, ты и иди вперёд.

Митяй посмотрел на меня, приоткрыл дверь и вошёл.

- Ага! Явился! — закричала Светка. — А где Рыжик?

«Это она меня Рыжиком зовет?! Ну, я ей припомню…»

— Тут он, тоже пришёл… — услыхал я голос Митяя и потихоньку дверь приоткрыл.

Вижу, Митяй стоит, голову опустил, ребята перед ним столпились. А в классе что делается! Парты все друг на друге, на полу лужи, словно после дождя.

Смотрю, Вовка ведро грязной воды тащит. Я сразу бросил портфель, схватил у него ведро и говорю громко:

— Давай вынесу…

С пустым ведром я уже возвращался спокойно.

Вхожу в класс, а Митяй стоит красный и всё моргает, моргает, как заведённый. И все его ругают.

— Как не стыдно! Сбежали! — кричит Светка. — Мы пол моем, а они гуляют!

— Нехорошо, Чумаков! — солидно произнес Петька-профессор.

— На сборе их обсудить за это! — опять закричала Светка.

Вот вредная какая! Тут я не выдержал, подошёл к Митяю и рядом встал.

— Ну ладно вам, — говорю. — Мы ведь сами пришли, осознали свою ошибку… Давайте лучше работать.

И пошёл с ведром за водой. Набрал воды, вернулся. А в классе уже вовсю дело идёт. Смотрю, и Митяй тоже рукава засучил и тряпкой по полу возит.

Взял я тряпку и стал рядом с ним мыть.

Незаметно вымыли мы пол до блеска. Вымыли и сами удивились — какой светлый класс стал.

— Вот! — сказал Костя. — Самим приятно в чистом классе заниматься. Ясно?

— Ясно, — ответили мы.



…Вот и конец учебному году! Мы с Митяем перешли в шестой класс. У нас в последней четверти только по одной тройке, у него — по русскому, у меня — по математике. Не так уж и плохо. Бывает хуже.

Через неделю мы едем в лагерь. Там-то пригодятся наши фонарики, выигранные в лотерею! Надо будет только не забыть купить побольше запасных батареек.






Забытая Пещера










Мы с Митяем нашли таинственную записку




Всё началось с того, что Митяй как-то сказал с умным видом:

— По-моему, эта речка очень глубокая. Как озеро Байкал. Или чуть-чуть помельче. Сколько я ни нырял — ни разу дна достать не смог, даже совсем недалеко от берега.

Мы лежали на жёлтом мелком песке. Хотя только что искупались, всё равно было очень жарко. Мне и спорить-то не хотелось, но я всё-таки не выдержал и ответил:

— Балда! В Байкале около двух километров глубина, а тут… курица пешком перейдёт!

— Сам ты балда! — рассердился Митяй. — Попробуй-ка, донырни до дна! Слабо!

Этого я, конечно, стерпеть не мог, вскочил и — в воду. Митяй за мной.

Только поплыли мы на середину, как слышим на берегу крик:

— Чумаков! Рыжов! Вернитесь немедленно! На середину не заплывать!

Мы оглянулись и видим: все на нас смотрят. А кричит наша вожатая Нина Ивановна.

— Ладно, чего там, — проворчал Митяй. — Шуму- то. Плывём дальше.

А те, на берегу, не унимаются:

— Немедленно назад! Иначе на линейку!

Митяй даже плюнул от огорчения:

— Придётся возвращаться. Не дадут даже глубину реки исследовать…

И мы поплыли назад — кому же хочется утром на линейке о себе в рапорте слышать.

Когда мы вернулись на своё место и снова легли загорать, Митяй сказал грустно:

— Что это за лагерь такой? Тоска зелёная. Как в детском саду. Это не бери, туда не ходи, на речку один не бегай, далеко не плавай… Скукота.

Я вздохнул. Действительно, Митяй прав. Лагерь нам попался какой-то никудышный. Ни походов, ни военных игр. Есть здесь и ребята из нашего класса — Петька-профессор, толстый Вовка и Светка. А толку-то от них? Светка в другом отряде, Вовка почти всё время спит, а Петька-профессор только гербарий собирает да ещё ящериц и жуков ловит. Один раз Митяй у него полную банку ящериц опрокинул. Случилось это во время обеда. Что тут поднялось! Девчонки визжат, на столы лезут, ребята ящериц за хвосты ловят! Здорово весело было…

— Ты спишь, что ли? — толкнул меня в бок Митяй. — Давай сегодня днём, во время тихого часа, убежим на речку и поныряем. Ладно?

— Ладно, — согласился я. — Смотри фокус.

Взял я камешек, изловчился и в толстого Вовку метнул. А Вовка, конечно, уже пригрелся на солнышке и, как кот, спит.

Камешек попал ему в бок. Вовка подскочил, сел и таращит глаза, понять ничего не может.

— Что с тобой, Вова? — спросила его Нина Ивановна.

Вовка только рот раскрыл, чтобы пожаловаться, а Митяй его опередил:

— Он во сне котлетку увидел, Нина Ивановна, и хочет спросить, скоро ли обед.

Тут все засмеялись, а Вовка рот закрыл, так и не пожаловался.

После обеда, когда ребята уснули, мы с Митяем осторожно вылезли из окна. Наш домик очень удобно расположен — стоит возле самого леса, всегда можно незаметно сбежать. Не нужно пробираться через всю территорию лагеря, раз — и уже в лесу.

Вышли мы на речку. Красота — никого нет! Разделись и тихо, спокойно поплыли на середину речки.

Первым нырнул Митяй. Он исчез и долго не появлялся. Наконец вынырнул.

— Ну как?

— Глубоко. Не достал.

— А я достану! — крикнул я, набрал побольше воздуха и нырнул что было силы.

Речка и вправду оказалась глубокой. Мне уже воздуху не хватало, я совсем собрался было поворачивать назад, как увидел, наконец дно.

Камни, песок, ракушки блестят. Что бы такое взять и Митяю показать, а то ведь не поверит! И вдруг вижу — лежит круглая, большая раковина. Схватил я её и скорее назад. Вынырнул, дух перевёл и кричу:

— Ура! Достал дно!

— Врёшь, наверное, — говорит мне Митяй. — Докажи, что донырнул. Что со дна принёс?

— Вот, раковину, — говорю я. — Смотри!

Выдернул я руку из воды и… глазам своим не поверил: оказывается, вытащил я со дна реки не раковину, а настоящую фляжку! Зелёный брезентовый чехол был в водорослях, и ракушки к нему прилипли.

Выскочил я скорее на берег, сел, на песок и фляжку перед собой положил.

— Здорово! — Митяй её в руки взял. — А чего там внутри? Вдруг…

Этого я уже не вытерпел. Вырвал у него фляжку и говорю:

— Я нашёл, а не ты. Я и открывать буду.

Взялся было за пробку, а она не подаётся — туго завинчена. Сунул тогда я её в рот и сжал так, что даже зубы заболели. И повернул фляжку.

Ура! Пробка подалась! Стал осторожно отвинчивать. Руки у меня дрожат, от волнения во рту сухо стало.

Отвернул я пробку и наклонил фляжку. Оттуда посыпался песок и выпал свёрнутый в трубку листок бумаги.

Я сразу бросил фляжку и схватил эту трубку. А Митяй наклонился ко мне, сопит носом, как паровоз, и во все глаза смотрит.

Осторожно развернул я бумагу на ладони — а там… у меня даже дух захватило и сердце забилось сильно-сильно: на листке был виден рисунок — чёрной извилистой линией с угла на угол тянулась река, совсем как на карте в учебнике географии, и стояли какие- то непонятные значки.

Внизу, под картой, было несколько торопливо написанных строк.

Видно, всё-таки немного воды попало во фляжку, бумага отсырела, но на наше счастье записка была написана не чернилами, а карандашом. Буквы словно выцвели, побледнели, но прочесть их было можно.

— «Ценное месторождение нефти», — прочёл я вслух текст записки. — Все документы в пещере…» А дальше неразборчиво. Увеличительное стекло бы.

Я поднял глаза и посмотрел на Митяя. Он тоже молча смотрел на меня. Вдруг Митяй вскочил:

— Побежали домой! Возьмём объектив из фотоаппарата!

И мы помчались.

В палате Митяй осторожно вынул из футляра нашу отрядную «сменку» и вдруг вопросительно взглянул на меня.

Я понял его без слов. Не хочу скрывать, мне было очень жалко фотоаппарата, но я и виду не показал.

— Давай, — спокойно сказал я Митяю.

И Митяй большим камнем осторожно ударил по корпусу. Через минуту у него в руках было стекло из объектива. Чтобы нам никто не помешал, мы снова убежали в лес и удобно устроились на полянке.

— Дай я буду читать, — протянул Митяй руку. — Что всё ты да ты! Нечестно!

Вздохнув, я отдал записку.

С увеличительным стеклом дело пошло лучше.

— «Ценное месторождение нефти, — негромко, но торжественно читал Митяй. — Все документы в пещере под корой…»

И вдруг он поднял голову и взглянул на меня. Мы с Митяем старые друзья, но таким я его видел в первый раз. Он весь как-то напрягся, побледнел:

«Угрожает гибель. Вход в пещеру возле одинокой сосны у поворота реки».

Митяй поднял голову. Глаза у него были широко открыты.

— Все ясно! Шпион пробрался в состав геологической экспедиции и всех поубивал. Последний из наших только успел спрятать документы в пещере, запаковал записку во фляжку и бросил в реку.

Я молчал.

— Ты что, не видишь сам, что ли? — Митяй рассердился. — Угрожает гибель — это значит, они уже догадались о шпионе, пещера — место, где спрятаны документы. Нужно немедленно идти!

— Куда? — не понял я.

— Как — куда? Пещеру искать, документы! Ведь это дело государственное. Ты знаешь, что такое нефть? Она дороже всякого золота!

Я молча смотрел на Митяя — конечно, он прав. Нужно идти искать эти ценные бумаги, пока с ними ничего не случилось.

— Но как мы найдём эту пещеру? Где она? — спросил я.

— У нас же карта есть! Вот река, а вот у поворота и пещера. Сосна нарисована, и крестик стоит.

И правда, на карте стоял большой значок — ёлка — такой же, каким в учебнике географии обозначают хвойный лес. А рядом был нарисован крестик. Молодец, Митяй, а я бы не догадался.

— Не зря я тогда по географии пятёрку получил, — засмеялся Митяй. — Как увидел значок, так сразу понял: вот она, эта самая сосна. Пойдём вверх по реке, и всё. Ведь фляжка-то приплыла оттуда. Завтра утром и двинемся. День туда, день обратно. Через два дня вернёмся.

Вдали раздались звуки горна. Подъём. Мы со всех ног бросились в лагерь.

Но, конечно, когда мы прибежали, все уже встали, заправляли постели. Нина Ивановна строго сказала:

— Завтра я вас выведу на линейку! — повернулась и пошла.

Митяй ей вслед засмеялся тихонько:

— Утром мы уже в тайге будем!

Остаток дня мы потратили на сборы. Нам удалось стащить на складе полрюкзака больших, розовых, как поросята, картошек. А после ужина мы набрали в столовой много кусков хлеба.

— Ну и хватит, — уверенно сказал Митяй, глядя на туго набитый рюкзак. — В лесу полно ягод, грибов, рыбу будем ловить. Красота-красотища!

Самым трудным делом было достать спички. Мы пошли на кухню к повару тёте Груше, и пока Митяй ей «зубы заговаривал» — расспрашивал, что будет сегодня на ужин, — я стащил со стола коробок.

На этом наши приготовления закончились.

Уже перед самым сном мне пришла в голову гениальная мысль.

— Митяй, — говорю я. — Давай оставим записку! Пусть знают, что мы ищем экспедицию! Пусть завидуют!

— Ладно, — согласился Митяй. Мы полчаса пыхтели, составляя текст. Он вроде получился неплохой:

— «Ребята! Нина Ивановна! Мы отправились на поиски документов геологической экспедиции, которую погубил шпион. Они спрятаны в пещере. Не беспокойтесь о нас. Мы вернёмся через два дня. Чумаков, Рыжов», — шёпотом, с выражением прочитал я.

— Хорошо. Коротко и ясно. Только надо добавить: «Не ищите нас, это бесполезно!» — предложил Митяй.

Мы добавили эти слова. Получилось отлично!






НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА




Хорошо в лесу ранним утром! Прохладно, деревья тихо шумят, воздух чистый, свежий.

Больше всего мы боялись проспать, поэтому ночью всё время вскакивали и смотрели в окно — не светает ли. И вот, бесшумно выбравшись из лагеря, мы идём к реке. У меня за плечами рюкзак с нашим имуществом и припасами. В последний момент мы решили прихватить одеяло. Ночевать у костра, конечно, тепло, но всё- таки одеяло не помешает.

Идти легко. Из травы выпрыгивают кузнечики, какая-то птица посвистывает в кустах, понемногу стало припекать солнышко. И вдруг…

— Ложись! — шёпотом скомандовал Митяй и, как подкошенный, упал в траву. Я ничего не понял, но на всякий случай шлёпнулся рядом. И сразу сморщился — больно ударился коленом о какой-то камень.

— Видишь? — прошептал Митяй, ткнув пальцем вправо. Я посмотрел туда и забыл о колене — какой-то человек стоял за деревом к нам спиной.

— Кто? — спросил я. — Может быть, это тот самый шпион? Тоже ищет пещеру?

— Может быть, — согласился Митяй. — Давай поближе подберёмся…

И мы поползли, прячась за кустами.

Скоро мы были совсем рядом. Неизвестный стоял теперь к нам боком.

Мы осторожно выглянули из кустов и…

— Да это же «профессор»! — закричал Митяй. — Ты что здесь делаешь?

Митяй, а за ним и я выскочили на поляну. Перед нами, в самом деле был Петька-профессор.

Он здорово испугался.

— Я… я здесь собираю гербарий, — наконец произнёс он. — А вы откуда взялись?

— Сбежал, значит, из лагеря? Вот тебе попадёт! Будешь знать, — засмеялся Митяй.

— Ничего не попадёт! — защищался Петька. — Я сейчас назад пойду, как раз к линейке успею!

— Ну, иди, иди! — сказал я и похлопал его по плечу. — Передавай от нас привет, скажи, скоро вернёмся…

— Как найдём документы, так и вернёмся, — уточнил Митяй.

— Какие документы? — сразу заинтересовался Петька. — Куда вы идёте?

— Шагай своей дорогой! — засмеялся Митяй. — Жучки, червячки. Вот мы действительно идём по делу!

И тут мы не выдержали и, перебивая друг друга, рассказали Петьке обо всём. Тайна давно уже жгла нам языки, и, как только мы от неё избавились, сразу стало легче.

Петька широко открытыми глазами смотрел то на меня, то на Митяя.

— Ребята! — наконец жалобно сказал он. — Димка! Колька! Возьмите меня с собой! Ну что вам стоит?

— Иди своей дорогой, — Митяй был неумолим. — Жуков не потеряй!

— Пойдём, Митяй, — сказал и я. — Бери рюкзак! Твоя очередь нести!

Митяй взял рюкзак, и лицо у него стало какое-то кислое. Ясное дело — рюкзак хоть и не очень тяжёлый, а тащить его мало радости.

— Возьмите меня, — продолжал ныть Петька-профессор. — Я вас во всём слушаться буду!

— Знаешь что, Колька! — вдруг сказал Митяй весело. — Давай возьмём его с одним условием — пусть он рюкзак таскает, и хворост для костра собирает, и вообще нам во всём подчиняется!

Мне такое условие не понравилось. Всё-таки Петька из нашего класса, свой, и вдруг заставлять его всё одного делать… Но мои сомнения разрешил сам «профессор»:

— Ладно! Я согласен! Давай сюда рюкзак!

Так наша экспедиция пополнилась еще одним человеком.






Мы узнаем про лягушку-быка




— Давайте поедим! — наконец не выдержал я и остановился. Есть хотелось давно, но я всё терпел, ждал, чтобы кто-нибудь другой предложил.

Митяй, видно, тоже хотел есть. Он сразу же остановился и скомандовал:

— Петька! Беги скорей за сучьями, разводи костёр!

Мы сели на землю, а Петька-профессор, ни слова не говоря, скинул рюкзак и пошёл в лес.

— Хорошая это штука, когда за тебя всё делают, — мечтательно сказал Митяй. — Теперь я понимаю древнегреческих рабовладельцев…

Появился Петька с охапкой хвороста, и мы прекратили этот разговор.

— А что будет есть он? — спросил Митяй и посмотрел на Петьку-профессора. — У нас на него провианта не запасено…

— И у меня ничего нет, — смущённо сказал Петька. — Я думал, сразу к завтраку приду…

— Думал! Индюк тоже думал, да в суп попал! — передразнил его Митяй и засмеялся. — Ну ладно, садись!

Мы испекли три больших картофелины, взяли по два куска хлеба, запили водой из речки, но всё равно не наелись.

— Н-да! — задумчиво сказал Петька-профессор. — Завтрак не очень-то. Вот кашу тётя Груша варит — это да! Её бы сюда тарелки по две…

Я проглотил мгновенно набежавшую слюну и закричал на него:

— Ты брось эти разговорчики! Надо тебе каши — иди назад в лагерь и ешь сколько влезет! И вообще, хватит трепаться, пошли!

Я встал и начал затаптывать остатки костра.

— Пойдём лучше по лесу, — сказал Петька. — Будем грибы собирать, потом испечём…

И мы свернули с берега в лесок. Впереди шёл Митяй, за ним Петька с рюкзаком на спине, потом я.

Солнце уже совсем вверху, никаких грибов чего-то не попадалось.

— Ну и жара! — остановился Митяй и вытер пот со лба. — Как в Африке!

— Подумаешь, жара, — засмеялся Петька. — Градусов тридцать — не больше!

— А тебе что, мало? — спросил я.

— Это ерунда, тридцать градусов. Вот в Ливии есть такое место — Эль-Азизия. Это самое жаркое место на земле — «полюс жары»! Так там, в тени пятьдесят восемь градусов!

Всё это Петька произнёс с таким учёным видом, что стерпеть было решительно невозможно.

— А ты откуда знаешь? — удивился я. — Выдумал какой-то «полюс жары»…

— Ничего не выдумал! Есть ещё и «полюс холода» — в Якутии, в Оймяконе. В феврале там семьдесят один градус холода. Вот! Я знаю, я читал…

Спорить с Петькой я не стал. Может быть, и правда есть такие полюса. Приеду в город — спрошу у географички. Если он наврал — настукаю по шее. А вообще- то очень может быть. Петька всё знает — недаром его «профессором» прозвали…

Шли мы, шли и скоро опять устали. И есть ещё больше захотели. А грибы всё не попадались, всего пяток несчастных синявок нашли.

— Ищите лучше, — говорю я Митяю и Петьке, — а то без обеда останемся.

— Что мы сюда за грибами, что ли, пришли! — рассердился Митяй. — Попадутся — хорошо, не попадутся — не надо! Нужно скорее вперёд идти. Пещера, наверное, уже близко.

И мы пошли вперёд.

По моим подсчётам, мы прошли уже километров пятнадцать, а никакой одинокой сосны не встретили. Больше того — река текла прямо, без всяких поворотов. И я вдруг понял, что найти эту пещеру-не такое простое дело.

— Давайте-ка отдохнём да грибы съедим, — вдруг предложил Митяй и лёг под дерево.

Мы с Петькой, конечно, спорить не стали и пристроились рядом.

Петька костёр разжёг и стал нашу добычу — пять грибов — печь на палочке.

Когда они испеклись — стали совсем маленькими, чёрными, но мы их съели с удовольствием. Конечно, это не гречневая каша со сливочным маслом, но всё- таки…

От реки потянуло прохладой, послышалось громкое кваканье лягушек. Костёр горел весело и жарко. Петька аккуратно подбрасывал сучья. Словом, всё было бы отлично, если бы не так подводило животы…

— Говорят, во Франции лягушек едят, — негромко сказал Митяй и вздохнул.

— Хочешь попробовать? — засмеялся я. — Ты каких больше любишь — жареных или варёных?

— Лягушек в Америке едят, даже специально разводят! — вдруг сказал Петька-профессор. — Есть такая лягушка, называется быком, лягушка-бык. Весит она шестьсот граммов, длина её — двадцать сантиметров. В США её ловят до ста миллионов штук каждый год.

— Сколько? — удивлённо спросил Митяй и даже рот раскрыл.

— Сто миллионов!

— На лягушек там охотятся из ружья, ловят на удочку и сетями, как рыбу. Эта лягушка ест даже птенцов. А квакает она — за три километра слышно. Как бык ревёт — потому её так и прозвали.

— Ну и мастер ты сочинять! — Митяй вздохнул. — Просто завидно, какие у тебя выдающиеся способности к вранью.

— Приедем в город — я тебе книжку покажу, — обиделся Петька. — Очень интересная книжка, «Занимательная зоология» называется. Я её пять раз подряд читал, почти наизусть выучил…

— Слышь, Петька, — вмешался я в разговор, — ты не забудь, книжку эту обязательно принеси. Понял? А сейчас расскажи ещё что-нибудь интересное.

— Интересное? — Петька замолчал на секунду, а потом спросил:

— Какое самое большое животное на земле?

— Слон! — уверенно сказал Митяй.

— Сам ты слон, — засмеялся Петька. — Синий кит!

— Какой кит?

— Синий! Он тридцать три метра в длину и весит сто пятьдесят тонн, столько же, сколько тридцать слонов! Одно его сердце весит семьсот килограммов, а язык — две тонны…

Костёр горел ярко-ярко, было тепло, ноги гудели от усталости. Петька-профессор рассказывал про каких-то черепах, которые живут по двести лет. Было очень интересно, но глаза мои слиплись, и голос Петьки становился всё тише и тише. Я и сам не заметил, как уснул.






Таинственный выстрел




…Огромный синий кит полз прямо на меня, сердито размахивая хвостом. Изо рта у него высовывался, как у собаки, длинный язык, тот самый, что весом в две тонны.

Но я не испугался, поднял ружье и…

Выстрел! Я вскочил. Я только что слышал выстрел! Неужели приснилось?

Митяй и Петька сладко спали у догорающего костра. Деревья стояли чёрные, мрачные. От тишины звенело в ушах. Мне вдруг стало жутко, мурашки побежали по коже.

Я быстро подбросил в костёр сучьев. Они затрещали, ярко вспыхнул огонь. Страх сразу пропал, стало тепло.

«Неужели приснилось? — подумал я. — Вот чёртов кит! Только проснулся из-за него».

Я собрался снова лечь спать, но вдруг где-то опять хлопнул выстрел. Я так и подскочил.

— Митяй! Петька! Вставайте! — заорал я что было силы.

Они сразу вскочили.

— Что случилось? Чего орёшь? — сонно спросил Митяй.

— Стреляли где-то недалеко, — сказал я теперь почему-то шёпотом.

Мы замерли, напряжённо вслушиваясь в тишину ночи. Но всё было тихо.

— А точно стреляли? Не приснилось тебе? — спросил Петька и зевнул.

— Честное пионерское! Я уже не спал, когда вдруг выстрелили.

Молча, внимательно прислушиваясь, мы просидели, наверное, минут десять. Потом Митяй встал и бросил в костёр огромную охапку сучьев. Они вспыхнули так ярко, что мы даже отодвинулись.

— Кто же это стрелял? — говорю я. — Охотники?

— Какие охотники? — удивился Митяй, — Сейчас же лето, охота запрещена…

И мы снова замолчали. Ещё вполне можно было бы поспать часа два-три, но сон уже пропал. Мы сидели и молча смотрели на огонь.

— Ну-ка, Петька, — наконец сказал Митяй, — расскажи что-нибудь весёлое, а то скучно…

— Что я тебе, клоун, что ли? У меня только серьёзные научные знания по зоологии…

— Ну, давай рассказывай что-нибудь из зоологии, — согласился Митяй. — Только посмешнее…

— Я расскажу про муху… — начал было Петька, но Митяй его сразу же перебил:

— Какую муху?

— Про самую обыкновенную, комнатную муху. Это очень интересное насекомое. Как вы думаете, где у мухи язык?

— Как где? Во рту! — уверенно сказал я.

— А где у кузнечика уши? — ехидно улыбнулся Петька. — На голове?

— Конечно, на голове, а то где же? — ответил я уже не очень уверенно.

— У кузнечика уши на ногах! — торжествующе сказал Петька. — А у мухи органы вкуса тоже на ногах!

— Да ну? — недоверчиво спросил Митяй. — Врёшь ведь!

— Ничего вам больше рассказывать не буду! — окончательно рассердился Петька. — Не верите — и не надо!






— Верим, верим! — поспешил я его успокоить. — Вот было бы здорово, если бы у людей языки тоже на ногах были! Пришёл бы ты, Петька, в столовую, садишься и снимаешь ботинки…

Но как бы стал Петька ногами пробовать суп, мы не успели представить. Захрустели кусты, и прямо на нас вышел человек.

— Здравствуйте, ребята! — сказал незнакомец. — Почему вы одни в лесу?

— Папа скоро придёт, он тут, недалеко, — не растерялся Митяй.

— А вы греетесь? Хорошее дело! — И он сел к костру.

Мы насторожённо рассматривали его, а он, как ни в чём не бывало, сидел и смотрел на огонь.

Одет ночной гость был обыкновенно — сапоги, чёрные брюки, зелёная куртка. На голове — серая кепка.

— Вы слышали выстрелы? — неожиданно спросил он и посмотрел прямо на меня.

Я хотел уже было ответить, но поперхнулся. Ясно, это тот самый шпион. Пришёл сюда и тоже ищет пещеру и документы экспедиции!

А ребята ни о чём не догадывались.

— Слышали один, вроде недалеко. Испугались даже. А кто стрелял? — спросил Митяй.

— В какой стороне? — не ответил на его вопрос ночной гость.

— Там! — Митяй махнул рукой в сторону реки.

Шпион повернулся и зачем-то посмотрел туда.

Я воспользовался этим и сделал ребятам знак, чтоб они не болтали.

Но Митяй и Петька ничего не поняли.

— Ну, до свидания. Пойду. — Шпион встал и пошёл в темноту. Только несколько секунд было слышно, как трещат кусты.

— Это он! — громко зашептал я.

— Кто он? — удивился Митяй.

— Тот самый, из записки! Я же показывал вам, а вы!..

Митяй и Петька, словно по команде, обернулись и посмотрели туда, куда ушёл ночной гость, потом уставились на меня.

— Откуда он взялся? — спросил, наконец, Петька. — И почему ты думаешь, что это он?

— Эх, ты, лапоть! — вздохнул Митяй. — Одни мухи да лягушки у тебя в голове! Конечно, это тот самый предатель, из записки! Пришёл документы искать!

— Шпион?! — прошептал Петька.

— Конечно, шпион, — подтвердил я. — Специально пробрался из-за границы…

— Что же мы сидим?! — вдруг вскочил Митяй. — Пойдёмте скорее, пока он нас не опередил!

Было уже совсем светло. И вдруг мы сразу почувствовали, что нам до смерти хочется есть,

— Давайте поищем птичьи яйца, — предложил Петька. — Тут в кустах должны быть гнёзда.

И мы полезли по кустам и деревьям.

— Есть! — вдруг закричал Митяй. — Сейчас будет на яичницу!

Мы, задрав головы, следили за ним. Вот он долез до гнезда, сунул туда руку…

— Ой! — вдруг раздалось с дерева. Нам было хорошо видно, как Митяй быстро выдернул руку из гнезда.

— Что случилось? — закричал я.

Но Митяй не ответил. Он почему-то полез ещё выше и снова потянулся к гнезду. Что же там такое?

— Ура! Ловите! — услышали мы его крик. Что-то блеснуло на солнце и упало в траву. Мы бросились туда и… замерли от удивления. На траве лежала совершенно свежая щука!

— Чудеса! — вздохнул я. — Откуда в гнезде щука?

— А я знаю! — сказал Петька. — Это гнездо скопы! Она только рыбой питается и таскает её себе домой…

— Скопы так скопы! — согласился Митяй, — Ты зоологию читаешь, тебе лучше знать. А я как наткнулся на холодную рыбину — здорово испугался.

Мы сидели у весело потрескивающего костра. Щука коптилась на сучке и вкусно пахла.

Митяй сбегал за хворостом и стал его подкидывать в огонь. Теперь он уж и не вспоминал, что это обязанность Петьки-профессора.






Чем пахнет нефть?




Костёр догорал. Язычки пламени становились всё короче. Раскалённые розовые ветки быстро чернели и покрывались пеплом.

Мы сидели и молча смотрели в огонь. Только что съели последние кусочки хлеба. Они немного заплесневели, но всё равно были очень вкусные. На завтрак, обед и ужин у нас одни печёные грибы. Их очень много кругом — красивые, большие, с коричневыми шляпками, настоящие белые!

В любое другое время мы бы радовались и собирали во что только можно. Но есть целый день только их… Бр-р! А сколько, наверное, ещё таких дней впереди…

— Слушай, Митяй, — тихо сказал Петька, словно угадав мои мысли. — Где же эта пещера? А вдруг до неё ещё месяц идти? Может быть, нам лучше вернуться в лагерь и отдать записку директору?

— Струсил, значит? — так же тихо спросил Митяй. — Домой захотелось, в тёплую кроватку?

— Ничего я не струсил, — обиделся Петька. — Просто во всём должен быть смысл. Если мы заблудимся тут — пользы никому не будет.

Я молчал. Митяй верно, конечно, говорит. Но и Петька тоже прав.

А Митяй, видно, рассердился не на шутку.

— Ты знаешь, что такое нефть? — напустился он на Петьку. — Это тебе не жучки-бабочки, а важнейшее стратегическое сырьё! Понял? А шпионы ведь тоже не спят, ищут нашу пещеру.

— Мне можешь не рассказывать про нефть. — Петька даже вскочил. — Я о ней побольше тебя знаю. Ещё перед войной археологи нашли в Крыму глиняный кувшин с нефтью. Он пролежал в земле полторы тысячи лет! Вот сколько! А вы знаете, откуда пошло само слово «нефть»? Конечно, нет! Оно происходит от «нафата», что значит — просачивающаяся, вытекающая. Так называли нефть на Древнем Востоке. В Европе же её и сейчас называют по-латински петролеум — каменное масло…

Петька замолчал. Молчали и мы с Митяем. Потом я спросил:

— А ты, Петька, нефть видел? Какая она?

У нашего «профессора» даже уши покраснели. Он открыл было рот, но ничего не сказал и сел. Было ясно, что настоящую нефть он и издали, не видел.

— Нефть — она, наверное, вроде подсолнечного масла, — неуверенно произнёс Митяй. — Такая же густая.

— Точно, — подхватил Петька, — только цвет у неё чёрный, как чернила для авторучки…

— А чем пахнет нефть, как вы думаете? — снова спросил я.

— Чем пахнет? — задумался Петька, — конечно, керосином.

— Почему? — удивился Митяй. — А может быть, бензином или ещё чем-нибудь…

Мы молча смотрели в огонь, и каждый старался представить себе эту самую нефть. Много нефти. Огромные цистерны, целые озёра и моря. Столько, сколько нашему государству надо.

Костёр уже почти совсем потух, но идти за хворостом никому не хотелось.

— А в лагере ребята сейчас кино смотрят… — вдруг жалобно сказал Петька.

Ох и рассердился же Митяй!

— Ты перестань на меня разлагающе действовать, дезертир несчастный! То каши с маслом ему захотелось, то в кино. А тут дело государственной важности. Не маленькие уже — пора хоть какую-нибудь пользу принести, а то хлеб едим только!

Петьке здорово стыдно стало.

— Да я ничего, я готов идти сколько надо, — тихо произнёс он.

— Вот именно, сколько надо, столько и пойдём, — уже спокойно сказал Митяй. — И нечего нытьё разводить.

— Верно, — поддержал я его. — Если нужно, и месяц можем грибами питаться. Подумаешь!

Петька уже ничего не говорил. Он молча смотрел в почти погасший костёр.

А Митяй встал и пошёл за хворостом. Скоро он вернулся с большой охапкой, и костёр снова загудел ярко и весело.






Пещера ЧУМРЫЖКОСТА

Где же документы?




Мы вышли на берег реки. Не знаю, о чём думали ребята, а я просто стоял и смотрел вокруг. Красиво всё- таки у нас в Сибири!

Обь — широченная река: спокойно, даже, можно сказать, величественно текла она перед нами. А тайга! Кого только мы не видели за эти дни: и ёжиков, и зайцев, и лисицу рыжую. А уж про птиц и не говорю…

— Ребята! — вдруг перебил мои мысли Митяй. — Сосна! Вон там, у поворота!

И верно: совсем недалеко, на берегу, росла высокая, одинокая сосна.

— Она! — закричал Петька. — Ура!

Мы бегом бросились к долгожданной сосне.

— Так. А где же пещера? — спросил Митяй, когда мы остановились возле сосны. Мы тоже внимательно посмотрели вокруг: с одной стороны — река, с другой — густой кустарник, растущий на склоне холма.

— Там, в кустах, — решил я. — Там надо искать.

И мы начали искать. Разделили весь склон на три части, взяли длинные палки и полезли вверх.

В первые же пять минут я до крови исцарапался о какие-то колючки и разорвал рубашку. Удивительно твёрдые и колючие кусты росли здесь!

Не знаю, сколько времени я лазил по кустам — десять минут или три часа, но совсем выбился из сил. Куда бы я ни тыкал палкой — везде был камень.

И вдруг я услышал крик Митяя:

— Колька! Петька! Сюда! Нашёл!

Я подскочил, вся усталость мгновенно прошла. Ну и Митяй! Ну и счастливчик всё-таки он!

Через минуту мы были возле Митяя, он шагнул вперёд и раздвинул кусты. Перед нами открылась узкая чёрная нора.

— Вперёд! — Митяй зажёг фонарик. — Я первый, затем Петька, а ты замыкающим. Зажигай свой фонарик!

— Осторожно! — крикнул Петька и схватил Митяя за руку. — Там могут быть змеи! Они любят такие места…

— Не возвращаться же обратно?.. За мной!

Митяй встал на четвереньки и исчез в норе. За ним быстро уполз Петька. Я вздохнул, бросил последний взгляд на блестевшую реку, зелёный лес, яркое солнце и тоже полез в темноту.

Как всё-таки здорово, что мы тогда выиграли в лотерею фонарики! Что бы мы без них сейчас делали!

В пещере совсем темно, только от фонариков яркие жёлтые круги на стенах. Узкий ход скоро кончился, и мы смогли выпрямиться.

Лучи света заскользили по стенам. Прямо против нас в стене чернела узкая дыра, такая же, как та, по которой мы пролезли.

Посередине пещеры большой плоский камень, словно блюдо. На нём виднелись остатки костра.

Митяй сел на край этого камня и дрожащим от волнения голосом сказал:

— Вот она, пещера! Как мы её назовём?

— Зачем нам её называть? — удивился я.

— А как же! — поддержал Митяя Петька. — Обязательно надо назвать! Всегда все путешественники давали названия открытым ими островам, рекам и морям.

— Давайте назовём её «Пещерой тайн»! — предложил Митяй.

— Это ерунда! — сказал Петька и махнул рукой. — Лучше назовём её в нашу честь — пещерой Чумакова, Рыжова и Костылева! Сокращённо — Чумрыжкоста!

— Чумрыжкоста? Ты с ума сошёл! — Митяй от волнения даже вскочил. — Сам ты Чумрыжкост!

— Давайте назовём её просто Голубой пещерой, — предложил я.

— Почему «Голубой»? — удивился Петька.

- Пусть будет Голубой, Зелёной, Коричневой, — рассердился Митяй. — Не в этом дело. Название потом придумаем. Нужно спешить — ищите эту кору, под ней должны быть документы.

Митяй был прав, и мы не стали спорить.

Два фонарика давали довольно много света, и мы втроём начали внимательно осматривать пещеру.

— Ну-ка, свети мне! — крикнул я Петьке. — Я полезу в этот ход!

Петька направил фонарик в узкую нору второго выхода. Там было темно и пусто.

Я встал на колени, сделал шаг вперёд и… вскрикнул. На лицо упала откуда-то противная липкая паутина, и мне даже показалось, что кто-то пробежал по носу…

— Что с тобой? — испуганно спросил Петька.

— Ничего. На паутину наткнулся…

— Ерунда, — засмеялся Петька. — Вот в Южной Америке водится паук так паук! Зовут его птицеедом. Он двенадцать сантиметров в длину! Тело у него покрыто жёсткими волосами. А глаз — восемь, и расположены они в виде косого креста… Питается паук птицами, которые попадают в его паутину… Раз — и готово, нет птички…

— Заткнись, пожалуйста! — рассердился я. — Нашёл время про своих восьмиглазых пауков рассказывать. Стоишь за чужой спиной, а вот полез бы вперёд. Я этих пауков с детства боюсь.

— Давай полезу! — сразу согласился Петька. — Давай! Я пауков не боюсь.

— Ишь, обрадовался! Нет уж, ползи за мной да свети лучше!

И мы медленно поползли дальше.

Но ни в одном закоулке, ни в тупичках никакой коры мы не нашли.

— Отдохнём немного, — упавшим голосом грустно сказал Митяй. И мы сели на камень. Говорить не хотелось. Таинственные документы, которые, казалось, были уже в руках, исчезли.

— Что же делать? — сказал я после долгого молчания. — Неужели так и уйдём?

— Почему уйдём? — закричал на меня Митяй. — Иди один, если хочешь. А мы с Петькой будем искать! До тех пор, пока не найдём!

— Ты не кричи. Никто уходить не собирается, — сказал я Митяю и задумался: «Может быть, мы плохо искали?»

— Вот немного отдохнём и будем опять искать, — как бы отвечая на мои мысли, сказал Митяй. — Они должны быть где-то здесь. Всё перероем, а найдём!






Подслушанный разговор




Нам явно не везло. Второй раз мы более тщательно осмотрели пещеру — и всё-таки ничего не нашли. От такой неудачи мы совсем пали духом. К тому же очень хотелось есть.

— Сейчас пойдём, — мрачно сказал Митяй. — Еду надо добывать. А потом снова сюда, продолжать поиски…

— Ребята! — вдруг сказал Петька. — Покажите мне ту записку!

Прошлый раз Митяй ему не дал, а сейчас без колебаний расстегнул карман рубашки, вытащил бумажный свёрток и стал его разворачивать.

Таинственную записку Митяй завернул в несколько бумажек. Пока он их разворачивал, минут пять прошло.

Я направил на бумагу свой фонарик, и Петька стал внимательно читать. Он нахмурился и, пытаясь что-то разобрать, поворачивал записку под разными углами к свету.

— Тут что-то не ясно, — наконец нерешительно сказал он.

— Где? — наклонился к нему Митяй.

— Вот здесь, четко — «под», а дальше какое-то слово, похожее на «кору», но не очень. Оно как-то странно написано, словно разорвано пополам…

Вдруг Петька взял у меня фонарик и поднёс его к самой записке.

— Ребята! — сказал он дрогнувшим голосом. — Это вовсе не «кора»! Начало «ко», конец «рой», посередине несколько букв пропущено…

— Ну-ка! — Митяй выхватил у Петьки записку и буквально впился в неё глазами.

— Давайте думать, — предложил Петька, — какое слово. Начало «ко», конец «рой», посередине ещё одна — две буквы.

— Ко… — начал гадать я, — ко… рой, ко…

— Что ты, как курица кудахчешь! — закричал на меня Митяй. — Мешаешь только думать! Кудахтай про себя!

Я стал думать молча, но ничего так и не мог придумать. Самые разные глупые слова на «ко» лезли мне в голову: «коростой», «козодой» и даже какой-то «коло- рой»…

Долго мы так сидели.

Если бы я был более счастливым человеком, то, конечно, первым бы придумал, какое должно быть в записке слово.

Но даже мама говорит, что мне всегда во всём не везёт.

Не повезло и на этот раз. Слово отгадал Петька. Хорошо хоть, что не Митяй. А то бы он совсем зазнался.

— Костром! — вдруг оглушительно заорал Петька. — Ура! Костром! На конце «эм», а не «и краткое»! Под костром! Вот здесь! — и он пальцем показал на тот самый камень, на котором мы сидели.

Нас сразу, словно снизу током ударило. Мы соскочили с камня и уставились на остатки костра.

Первым опомнился Митяй. Он взялся за край камня и сердито крикнул нам:

— Ну, чего стоите? Заснули?

Мы сразу бросились ему на помощь.

Камень был тяжёлый, но втроём мы отвалили его и — ура! — увидели жёлтую кожаную сумку, какие-то свёртки и пакеты.

Митяй бросился к ним, протянул руку, но вдруг дико закричал.

В слабом свете фонариков я ясно увидел, как взлетела в воздух и бесшумно шлёпнулась на землю короткая чёрная лента.

Змея! — крикнул Петька и, схватив фонарик, кинулся к Митяю.

Митяй стоял, вытянув перед собой укушенную руку. Даже в темноте было видно, как он побледнел.

— Держи! — закричал Петька и сунул мне в руку фонарик. — Свети на укус!

Хотя батарейка уже ослабла, но всё равно было видно место укуса — маленькая ранка на пальце и капелька крови.

Сейчас можно признаться — я страшно тогда испугался. А Петька? Петька оказался настоящим молодцом. Он моментально схватил руку Митяя и стал высасывать яд.

Сосал он долго и всё время сплёвывал слюну и кровь. Митяй стоял по-прежнему бледный, а я светил на его руку.

Наконец Петька отпустил руку Митяя, выпрямился и сказал:

— Теперь полный порядок. Я весь яд высосал. Так всегда от змеиных укусов спасаются. Самое надёжное средство. Только сосать надо полчаса и почаще сплёвывать.

— А с тобой ничего не будет? — спросил Митяй.

— Нет. Это только если во рту ранка или на губах трещинки, можно отравиться…

— Ну, тогда всё в порядке! — говорит Митяй. — Давайте скорее смотреть, что мы нашли.

В суматохе мы совсем забыли о находке и сейчас с интересом следили, как Митяй бережно выкладывал всё на камень.

Мы быстро сменили у фонариков батарейки, и в пещере сразу стало веселее от яркого света.

Митяй аккуратно разложил на камне какие-то карты, бумаги, толстую тетрадь в клеёнчатом переплёте и плитку шоколада в ярко-красной обёртке.

Петька взял шоколад, развернул его и разломил на три части. Но от волнения есть, совсем не хотелось.

— Давайте скорее выбираться отсюда, — сказал Петька. — До лагеря, сколько ещё идти.

— Сейчас пойдём, — Митяй взял толстую коричневую тетрадь. — Посмотрим, что здесь, и пойдём. А то отдадим и ничего не узнаем…

В тетради оказались какие-то скучные и совсем не интересные записи, сплошь состоящие из непонятных слов и названий. Митяй чуть язык не сломал, выговаривая одно из них.

— Геология — это наука! — наконец серьёзно сказал он и закрыл тетрадь. — Вырасту — обязательно геологом буду. Все эти слова понимать научусь.

Кроме тетради оказалось много разных карт, каких- то схем и таблиц. Мы молча перебирали всё это.

— Странно, — наконец негромко сказал я, — почему нет ни письма, ни записки о том, как шпион их преследовал…

— Чего же странного? — удивился Митяй. — Было им время объяснения писать.

Мы неподвижно сидели у давно потухшего костра. Я почему-то ясно представил себе человека, писавшего записку, — он высокий, очень добрый, ласковый и сильный… У него большая борода и весёлые глаза. Он любил рассказывать разные смешные истории и первый весело хохотал…

— Нужно скорее сдать документы! — наконец произнёс Митяй и стал аккуратно складывать бумаги в сумку.

И вдруг мы совершенно отчётливо услыхали чьи-то голоса. Не знаю, как у других, а у меня сразу душа в пятки ушла. Голоса раздавались со стороны второго хода. Секунду мы прислушивались к ним в оцепенении, потом очнулись и бросились со всех ног к ходу, по которому пришли.

Я быстро лез вперёд, за мной пыхтел Петька. Вдруг он остановился и тут же дёрнул меня за ногу.

Пришлось и мне остановиться.

— Что тебе? — спросил я.

— Тише! — еле слышно зашептал Петька. — Надо послушать, о чём они будут говорить…

Мы замерли. Разговаривали двое.

— Надеюсь, на этот раз та самая пещера.

— Может быть. Григоров сообщал, что всё они спрятали в надёжном месте. Надо искать…

Наступила небольшая пауза.

— Смотрите! — вновь раздался голос. — Тут кто-то был!.. Свежие следы, и яма пустая. Наверняка документы лежали именно здесь. Их похитили!

Это было последнее, что я слышал. Петька так дёрнул меня за ногу, что чуть не оторвал. Я изо всех сил полез вперёд и скоро выбрался на поверхность. Сразу же за мной появились Петька и Митяй. Не разбирая дороги, мы через кусты бросились в лес.






Нефть на земле




Наверное, не меньше километра бежали мы по лесу, пока совсем не задохнулись. Увидели весёленькую, светлую полянку, и прямо упали на нагретую солнцем траву.

Долго мы не могли отдышаться, а потом Петька спросил:

— А вдруг они придут сюда, по нашим следам?

— Не придут, — возразил Митяй. — Мы далеко убежали, им не найти. Немного отдохнём — и скорее домой. Документы нужно срочно доставить геологам.

Примерно через час мы тронулись в обратный путь. Чтобы не встретиться со шпионами, решили, что один должен быть разведчиком — идти впереди и смотреть в оба.

Митяй зажал в кулаке три травинки — одна из них была короткой. И мы стали их тянуть.

Вообще-то я несчастливый, но тут мне повезло — вытащил короткую.

И вот я иду впереди, вглядываясь в белоствольные берёзы и серые осины — не притаился ли где враг.

Следом за мной — метрах в ста — идут Митяй и Петька. Они по очереди тащат рюкзак с документами.

Кругом все тихо, только перекликаются какие-то птицы. Уже давно должна быть река, но её всё нет и нет.

— Мы заблудились, — угрюмо сказал Митяй, когда сели передохнуть. — В какой стороне река — неизвестно. Может быть, как раз уходим от неё всё дальше и дальше. Надо что-то придумать.

А что тут придумаешь? Я-то хорошо помню, в учебнике географии есть специальный раздел: «Как ориентироваться на местности». Но я в тот вечер, когда нам его учить задали, не то в футбол играл, не то в кино ходил. Один только заголовок и запомнил.

Митяй тоже молчит, видно, и он не знает. Эх, если бы предвидеть такое дело — я бы весь учебник наизусть выучил.

— Ну а ты, Петька? — спросил Митяй. — Ты же у нас отличник, должен знать.

— Ориентироваться легче всего по солнцу, — с учёным видом важно сказал «профессор» и встал. — Географию учить надо, а не мячик гонять. Когда мы шли по берегу, солнце утром светило нам справа, а вечером слева, значит, восток там, а запад тут.

Петька широко размахнул руками.

— А река? — спросил Митяй.

— А река — вон она, на западе, туда солнце катится.

Мы словно по команде посмотрели в ту сторону, куда показывал Петька.

— Ну, так идёмте скорее, чего же ждать! — встал я.

— Пошли, — коротко сказал Митяй. И мы направились назад, откуда только что прибежали.

Идти стало веселее, да и не так жарко. Только вдруг очень захотелось пить. Во рту страшно пересохло, язык казался большим и шершавым, словно наждачная шкурка…

И вдруг мы вышли на залитую солнцем просеку. Она была не очень широкая, но длинная-длинная.

— Здесь должна быть клубника! — закричал Петька. И он, как всегда, оказался прав: в нагретой солнцем траве было полно красно-зелёных чуть кисловатых, очень вкусных ягод.

Мы долго ползали на коленях, собирая клубнику. И вдруг я наткнулся на какое-то возвышение, довольно высокий холм.

Я встал и увидел, что этот заросший полевыми цветами и клубникой холм был необычным — он лежал посредине просеки и тянулся вдоль неё.

Собственно говоря, это и на холм совсем не походило. Скорее уж на какой-то гигантский выпуклый шов, на поверхности земли.

— Идите сюда! — я залез на этот холм и позвал Митяя и Петьку. — Что я нашёл!

Сначала они не поняли, на чём это я стою, а когда разглядели, то очень удивились.

— Странная штука, — сказал Митяй. — Откуда она тут взялась? Как ты думаешь, «профессор»?

Петька вместо ответа опустился на колени и начал зачем-то копать землю палкой.

— Возвышенность эта явно искусственного происхождения, — произнёс он с умным видом. И мне кажется, там что-то зарыто…

— Зарыто? — удивился я. — Чего-то ты не то говоришь. Что можно зарыть здесь, в тайге?

— Я, кажется, знаю что… — Петька вдруг лёг на землю и приложил ухо к холму. — Слушайте! — вдруг закричал он не вставая. — Ложитесь!

Мы с Митяем тоже бросились на землю рядом с ним.

И мы отчётливо, ясно услышали в земле какой-то могучий гул, словно где-то недалеко нёсся на всех парах огромный железнодорожный состав.

— Это же нефтепровод Усть-Балык-Омск! — сказал Петька, когда мы все встали, — там, в земле труба. По ней нефть качают с наших промыслов на Омский нефтехимический завод.

Вот это было здорово — мы наткнулись на настоящий нефтепровод, о котором столько слышали! Жаль только, что он в земле и трубу не видно.

Мы снова легли на холм и, прижав уши к горячей от солнца земле, долго слушали, как совсем рядом, по стальной трубе, несётся поток нефти.

Нам очень не хотелось никуда отсюда уходить, тем более, что на просеке оказалось много клубники.

Но идти всё равно было нужно. И мы пошли прямо по нефтепроводу. Нам даже казалось, то мы чувствуем, как под ногами дрожит земля.






Идем только вперед




Прошли мы так, наверное, около километра и вдруг, все сразу, услышали какой-то резкий неприятный запах.

И сразу же увидели среди зелёной травы большую чёрную лужу.

Остановившись, мы молча смотрели на неё.

— Нефть! — наконец прошептал Петька. — Вот она какая, настоящая нефть! Как здорово!

— Дурак! — крикнул Митяй. — Это же значит, что нефтепровод течёт, авария! А ты радуешься!

— Какая авария? — обиделся «профессор». — Если бы он по-настоящему прорвался, так тут было бы целое море — там, в трубе знаешь какое давление. А тут маленькая лужа.

— Пока ещё маленькая, а станет большой, — тоже рассердился я, — трубу может и совсем разорвать.

Мы молча стояли и смотрели на нефть, не зная, что делать.

— Конечно, может, — сказал, наконец, Митяй. — Это будет большое несчастье. Нужно как можно скорее сообщить, поднять тревогу.

— Кому ты сообщишь, зайцу, что ли? — засмеялся я. — Никого же вокруг на сто вёрст нет.

— Это очень просто, — вмешался Петька. — На нефтепроводе стоят насосные станции. Если всё время идти по нему, то обязательно придёшь.

Словно по команде, мы все сразу посмотрели, сначала в одну, затем в другую сторону. Разумеется, никаких станций не было видно, одни сосны темнели.

— Нужно идти… — тихо сказал Митяй.

— Но это же может быть очень далеко! — удивился Петька. — И в какую сторону? Где ближе?

— Нужно спасать нефтепровод. — Митяй не слушал «профессора». — Я иду вправо, ты, Колька, влево. Тому повезёт, чья станция окажется ближе. А Петька с документами пусть сидит здесь и ждёт нас.

— Да что вы, ребята, — сразу заныл «профессор», — Вы уйдёте, а я тут один… До станции, может быть, три дня идти…

— А как же иначе? — закричал на него Митяй. — Сколько нужно, столько и пойдём. Или ты предлагаешь бросить всё, сбежать, пусть нефтепровод совсем портится?

— Ничего я не предлагаю, — обиделся Петька. — Я просто так говорю.

— А просто так, тогда и молчи, — рассердился я. — Скажи — струсил. Это тебе не бабочек ловить.

Разговаривать больше было некогда. Мы осторожно положили рюкзак возле ёлки, отдали Петьке один фонарик и, ни слова больше не сказав, бросились в разные стороны.

Вначале бежать по горке было совсем нетрудно и даже интересно. Но скоро я устал, к тому же очень хотелось пить. Пришлось ненадолго остановиться и пособирать клубники.

Чтобы идти было не скучно, я начал петь про Орлёнка, потом считать шаги.

Досчитал до тысячи и перестал, пошёл молча, думая о том, как важно скорее починить нефтепровод, пока он совсем не сломался.

Сколько я прошёл, не знаю. Но впереди всё так же тянулась бесконечная грядка нефтепровода. Во рту у меня уже давно пересохло, и язык вдруг оказался большим и шершавым. Очень хотелось лечь на мягкую траву под берёзку и полежать хотя бы десять, хотя бы пять минут.

Но я знал, что мне уже потом долго не встать.

Я стал думать о Митяе, как он где-то там, далеко, идёт из последних сил. И о Петьке, который сидит под деревом и испуганно смотрит на всё растущее озерко нефти, и ему тоже очень хочется пить.

Солнце светило вовсю. Какие-то птички-пичужки весело чирикали вокруг, а я все шёл и шёл, словно заводная игрушка-солдатик, едва переставляя уже почти ничего не чувствующие ноги.

Я, видно, до того устал, что даже не заметил, как вдруг совершенно неожиданно оказался почти совсем рядом с какими-то зданиями.

Кто-то подхватил меня на руки. И я громко кричал, а может быть, еле слышно прошептал, что там, у нефтепровода, по земле течёт нефть…

По-настоящему я пришёл в себя только в кровати, под белой, холодной простынёй, на голове — мокрая тряпка.

— Проснулся? — спросил меня кто-то.

Я оглянулся и увидел, что за столом сидит девушка с пышными белыми волосами, совсем как у нашей учительницы Нины Родионовны.

— Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? — спросила она. — Как тебя зовут?

— Хорошо, ничего не болит, — ответил я. — Зовут меня Коля, фамилия — Рыжов. А вы кто? Здесь работаете? Починили уже нефтепровод, да?

— Не все вопросы сразу, Коля, — засмеялась девушка. — Меня зовут Светлана. Светлана Петровна. Работаю я здесь, на НПС, это значит нефтеперекачивающая станция, оператором. А нефтепровод, конечно, починим. Туда выехала наша аварийная бригада. Они скоро должны вернуться.

Одежда моя лежала рядом на стуле, и я решительно сел на кровати.

— Пойду их встречать. Что я больной — лежать тут?..

— Если себя хорошо чувствуешь, иди.

Откровенно говоря, чувствовал я себя средне. Немного кружилась голова, и очень болели мышцы ног. Но я всё равно не мог не пойти встречать Митяя и Петьку.

Я вышел на крыльцо, сел на ступеньку и огляделся. Так вот какая эта НПС — нефтеперекачивающая станция! Прямо в тайге, на просеке, стоят три обычных двухэтажных дома и один большой стеклянный, как аквариум. Это — сама станция. Сквозь окна видны какие-то огромные машины, и всё вокруг гудит — там, наверное, работают мощные насосы.

А денёк был что надо. Солнце уже клонилось к лесу, оно было большое, красное, совсем не яркое. Тихо шумели сосны.

И вдруг я услышал далёкий рокот мотора и увидел, что по просеке быстро движется что-то вроде танка. Правда, ни башни, ни пушки у него не было, но широкие гусеницы и зелёный цвет были совсем как у танка.

Вездеход остановился прямо у крыльца, маленькая дверца распахнулась и первым из него выскочил Петька. Он улыбался до ушей.

— Привет!

— Привет! — мы поздоровались за руку, как взрослые.

Я повернулся к вездеходу.

— Хороша машина?

— Ещё бы! Где хочешь, пройдёт. По любому болоту…

Из вездехода один за другим вылезали рабочие, а Митяя почему-то всё не было.

— Дошёл, значит? — спросил Петька.

— Как видишь.

— Молодец!

Дверка захлопнулась и вездеход, взревев мотором, быстро пополз прочь от крыльца.

— А где же Митяй? — удивлённо спросил я.

Петька смотрел себе под ноги:

— Митяя на вертолёте увезли в Нижневартовск, в больницу.

— В Нижневартовск… — тихо повторил я. — Что с ним случилось?

— Да ничего особенного. Вызвали по радио вертолёт — «скорую помощь» — и увезли.

Я схватил Петьку за руку и потащил к скамейке.

— Садись и рассказывай всё по порядку.

— А что рассказывать-то? — вздохнул Петька. — Как только вы разбежались в разные стороны, я стал наблюдать за нефтяной лужей. Хотел подсчитать, сколько же там нефти скопилось, да и не смог. Потом пособирал клубнику и даже немного подремал…

— Давай о главном, — перебил я. — Как ты спишь, всем известно.

— Уже начинало темнеть, когда подошёл вездеход, — продолжал Петька. — Я ждал: ты выйдешь мне навстречу, но Иван Иванович — начальник станции — сказал, что мальчик, который сообщил об аварии, плохо себя чувствует. Мы быстро сели в вездеход и поехали догонять Митяя. Увидел его первым я. Он лежал лицом вниз, а руки широко так раскинуты… Иван Иванович быстро перевернул его на спину и стал лить прямо на голову воду из большой фляжки. А он так и не очнулся. Вот и всё…

Мы сидели рядышком и молчали, думали. Получалась какая-то ерунда. Мы здесь, а Митяй в больнице в Нижневартовске. Надо к нему немедленно добираться, а как? Вдруг Петька толкнул меня локтем:

— Иван Иванович идёт…






Начальник станции оказался совсем ещё молодым и немного похожим на нашего вожатого Толю.

— Ну что, друзья, сидите? — строго сказал он. — Наворотили дел столько, что и не расхлебать. Надо же — из лагеря сбежали. Там все с ног сбились, вас ищут, родители переживают, а вы тут загораете…

Мы молчали.

— А как себя чувствует Митяй? — наконец я осмелился спросить.

— Герой ваш жив и здоров. Я только что звонил в Нижневартовск, всё в порядке. Тоже вами интересуется.

Нам сразу стало веселее: Митяй здоров, а это — главное.

— По рации сообщил, что вы нашлись, — продолжал Иван Иванович. — Завтра утром на вертолёте отправлю вас в Нижневартовск, там сядете на «Ракету». Поедет с вами попутчик геолог Володя из Нижневартовской экспедиции. А уж дома вас ожидает нежная встреча с родителями. Они-то уж вам скажут пару ласковых слов…

Иван Иванович громко засмеялся.

Мы тоже засмеялись.

— Иван Иванович, а нефтепровод починили? — спросил я.

— А как же. То, что вы течь на трубе увидели и побежали скорее к нам, — правильно сделали. Молодцы! Хорошо ещё, что дырка была маленькая, мы её сразу залатали. Если бы вы нам так быстро не сообщили, могло совсем шов разорвать.

— А как вы его чинили?

— Очень просто. Откопали трубу, нашли дырку и заварили. Ещё повезло, что не лопнула сама труба — ведь нефть идёт по ней под давлением до семидесяти атмосфер. Тогда пришлось бы вырезать большой кусок трубы и вместо него вставлять новый — «катушку», как мы её называем.

— Это, наверное, очень трудно? — спросил Петька.

— Не так трудно, как долго. Два-три дня нефтепровод бы не работал. А это большая беда — сотни тысяч тонн нефти не додали бы промыслы…

Иван Иванович ушёл, а мы молча сидели на скамейке. С одной стороны вроде всё получалось хорошо: документы мы нашли, аварию на нефтепроводе предотвратили, с Митяем завтра встретимся. С другой же, как ни крути, всё было плохо: сколько людей волновалось из-за нашего побега — об этом даже и думать не хотелось.

Наконец Петька тяжело вздохнул и встал:

— Пойдём посмотрим, что ли, эту станцию, как у них тут всё устроено…

Осторожно, стараясь не шуметь, мы открыли дверь и замерли на пороге.

У огромного тёмно-зелёного щита, висящего на стене, сидела та самая светловолосая девушка.

А на щите было полно всяких приборов: манометров с большими и маленькими стрелками, термометров и ещё каких-то. И горели две красные лампочки.

— Здравствуйте, Светлана Петровна, — негромко сказал я. — Можно мы тихонько постоим и посмотрим, как вы работаете?

— Проходите, ребята, поближе, садитесь.

— А почему тут красный свет горит? — вдруг спросил Петька. — Авария, да?

— Нет, у нас тут всё наоборот, — засмеялась Светлана Петровна. — Красный свет означает, что всё в порядке. А вот если зелёный загорится, то беда, значит, где-то серьёзная поломка. На этом щите вы видите много приборов — по их показаниям я знаю всё, что делается на нашем участке нефтепровода: под каким давлением идёт нефть, какая у неё температура, как работают насосы…

— А если загорится зелёная лампочка? — всё не унимался Петька. — Что тогда?

— Это, ребята, не часто бывает. Принимаем срочные меры.

— И очень хорошо, — сказал я. — Чем меньше аварий, тем лучше.

Только это я сказал, как вдруг одна из красных лампочек начала мигать.

— Ага, что-то случилось! — даже обрадовался Петька.

А Светлана Петровна нахмурилась и стала вдруг серьёзной.

— Ничего страшного нет, но меры принимать надо. Вот видите, большой манометр? Он показывает давление в трубе. Это главное в работе всей станции. Если давление сильно упало, значит, где-то лопнула труба, это большая беда, нужно останавливать всю работу, вызывать вертолёты ремонтной службы, искать аварию. А если лампочка замигала — значит, понизилось давление. Сейчас я позвоню на соседнюю Нижневартовскую станцию, узнаю, как у них там.

Светлана Петровна сняла телефонную трубку и быстро набрала номер.

— Тоня? Это ты? Здравствуй. У тебя как давление? Нормальное? Ну и хорошо. А у меня что-то немного село. Сейчас свяжусь с Западно-Сургутской. Ну, пока.

Мы внимательно смотрели, как Светлана Петровна, наклонившись к микрофону, повернула одну ручку, другую и громко сказала:

— Западно-Сургутская? Это ты, Валя? Как меня слышишь?

И сразу же до нас донёсся треск далёких разрядов и громкий весёлый голос:

— Привет, Света! Слышу тебя хорошо. Что случилось?

— Как давление?

— Нормальное. А у тебя?

— Всё в порядке. Пока. Позднее вызову ещё.

Светлана Петровна выключила приёмник и снова взяла телефонную трубку:

— Машинный! Что случилось? Как работают насосы? Давление упало. Проверьте, не перегрелись ли корпуса двигателей. Побыстрее. И мне доложите. Видите, ребята, раз на соседних насосных станциях давление нормальное, то, значит, неполадки у нас здесь. Их нужно скорее найти и устранить.

Мы молча смотрели на большую стрелку манометра. Вдруг она чуть-чуть качнулась вправо, и сразу же красная лампочка перестала мигать и загорелась спокойным рубиновым светом.

— Ну, вот и всё в порядке, — облегчённо вздохнула Светлана Петровна.

И мы тоже улыбнулись.

— Интересная у вас работа, — сказал Петька. — Хотел бы я тоже быть оператором.

— Давай учись и приезжай. К этому времени тут построят новый гигантский нефтепровод Самотлор — Тюмень — Альметьевск. И станции на нём будут больше и сильнее. Приезжай, не пожалеешь…



Ах, до чего же интересно было лететь на вертолёте! Мы всю дорогу не отрывались от окошек, хотя внизу всё было одно и то же: бесконечные озёра и болота, лес, редкие полоски дорог и просек, и снова болота и озёра.

С нами летел геолог Володя. Он нас совсем не ругал, а всё время рассказывал, какой богатый наш край. Мы узнали много интересного. Оказывается, всё Среднее Приобье — это гигантская кладовая нефти. Её добывают всё больше и больше. В десятой пятилетке с наших промыслов получат уже целый миллиард тонн нефти!

Мы так заслушались Володю, что и не заметили, как прилетели.

На аэродроме нас уже ждала машина — зелёный «газик». И мы поехали в больницу.

Нижневартовск мне сразу понравился. Большие новые каменные дома, на улице очень много машин — почему-то всё громадные самосвалы.

— Видите, ребята, сколько здесь машин, — сказал Володя, — и все везут грунт. Дело в том, что природа далеко спрятала своё главное сокровище-нефть. Здесь вокруг одни болота. И сам город тоже стоит на болоте. Чтобы построить тут дороги и здания, нужно вначале насыпать землю. Вот поэтому-то из карьеров и возят так много песка…

Наконец мы подъехали к больнице.

У входа нас ждал — кто бы вы думали? Конечно, Митяй!

— Где документы? — ещё издалека закричал он. — Не потеряли?

Вместо ответа Петька высоко поднял заветный рюкзак.

— Нефтепровод починили! — крикнул я. — Всё хорошо!

— Знаю! — ответил Митяй, — Мне вчера Иван Иванович по телефону всё рассказал. Ты молодец, что так быстро дошёл.

Мы были очень рады, что снова все встретились.

— Ну что, ребята, поговорили? — спросил геолог Володя, — Тогда поехали. Я сейчас вас завезу на пристань, вы меня там подождёте, я быстренько съезжу по своим делам — мне надо на Самотлор, потом сядем на «Ракету», и к вечеру будете дома.

— Вы поедете на Самотлор? — ахнул вдруг Петька. — А можно нам с вами?

— Если хотите — поедем.

— Хотим, хотим! — закричали мы,

И вот мы снова в машине. Мчится под колёсами дорога. Она здесь необычная — широкие бетонные плиты. Мимо нас опять несутся один за другим самосвалы.

— Дороги, ребята, здесь главное, — рассказывает Володя, — без них — никуда. А строить их было очень трудно — ведь глубина болота иной раз доходила до десяти метров. Зимой строители экскаваторами рыли глубокие траншеи, делали из прочного грунта подсыпку и уже сверху укладывали вот эти бетонные плиты. А иначе ничего было нельзя поделать — помню, на одном участке болото не вычерпали до дна, так летом, когда все оттаяло, дорога просто утонула…

Вскоре наш «газик» замедлил ход и стал сворачивать с бетонной дороги на какую-то другую, я такой ещё не видел: из стволов деревьев.

— Это называется «лежнёвка». Прямо на болото кладутся деревья, скрепляются, и по ним можно спокойно ехать.

— А когда же мы приедем на Самотлор? — спросил Митяй.

— Уже приехали, — засмеялся Володя. — Всё это и есть Самотлор. Болота, озёра и снова болота. Огромная площадь в десятки квадратных километров. И всюду — богатейшая нефть. Можно сказать, мы по ней едем.

— Самотлор — это значит «мёртвое озеро», — сказал Петька.

— Верно. Местные жители уже давно замечали, что в этих озёрках нет ни рыбы, ни другой какой живности. Видимо, нефтяные испарения как-то пробивались и отравляли всё. Но теперь Самотлор значит — жизнь. Ведь это одно из крупнейших месторождений нефти в мире. Мы будем получать здесь её в пять раз больше, чем даёт Баку.

«Лежнёвка» привела нас прямо к буровой вышке. Я прежде видел их только на фотографиях.

Вышка была высоченная — шея заболела, когда я закинул голову, чтобы посмотреть на самую верхушку.

Вокруг вышки стояли домики-вагончики на колёсах, лежали трубы и ещё какое-то оборудование.

Нам очень хотелось всё это получше рассмотреть и, если удастся, слазить на вышку, но вернулся Володя и позвал нас в машину.

Когда мы уже приехали в Нижневартовск, Митяй вдруг спросил:

— Дядя Володя, а вы где работаете, в Тюмени?

— Нет, здесь, в Нижневартовске, в нефтеразведочной экспедиции.

— А нельзя нам поговорить с вашим самым главным?

— С каким главным? Начальником экспедиции, что ли? Зачем он вам?

— Нужно. У нас к нему важное дело. Мы нашли секретные документы.

— Какие секретные документы? — удивился Володя. — А ну, покажите!

— Вы не обижайтесь, дядя Володя, мы их можем отдать только начальнику экспедиции.

— Ну, конспираторы! — засмеялся Володя. — Время у нас ещё есть, давайте заедем. Может быть, Илья Николаевич на месте.

Илья Николаевич, на наше счастье, оказался в конторе. Он сидел за большим столом и что-то писал.

Митяй молча подошёл и, не говоря ни слова, начал вытаскивать из рюкзака карты, пакеты, тетради, всё то, что мы нашли тогда в пещере.

Начальник экспедиции положил ручку и с интересом наблюдал за Митяем.

А тот, наконец, опустошил рюкзак и хмуро сказал:

— Вот. Здесь всё, что мы нашли в пещере. Карты, бумаги. За ними шпионы охотились, но мы успели раньше.

— Какие шпионы? — спросил Илья Николаевич и развернул карту. — Где вы это взяли?

Вдруг он вскочил и низко наклонился над картой. А мы молча стояли возле стола и смотрели на него.

Прошло довольно много времени. Наконец начальник экспедиции поднял голову.

— Ну, ребята, — тихо сказал он, — вы даже не представляете себе, что принесли. В этих бумагах и картах многодневный труд целой поисковой партии. А какие здесь оконтурены интересные площади, мы о них и не подозревали…

Он сел рядом с нами на мягкий диван.

— А теперь рассказывайте всё по порядку, только чур — без вранья.

Ну вот, так и закончилось наше путешествие. В этот же день мы вместе с геологом Володей сели на «Ракету» и к ужину были в лагере. Не знаю, что там он говорил начальнику, но нас совсем не ругали, а сразу повели спать.






Последняя тайна




На следующий день мы проснулись героями. Ещё до завтрака ребята окружили нас и стали расспрашивать. О приключениях рассказывал Митяй, а мы с Петькой отмалчивались. А Митяй такие подробности на придумывал, что девчонки только ахали от страха. По его рассказу получалось, что мы спасли нефтепровод от взрыва, задержали двух шпионов, охотившихся за документами.

Мы с Петькой с удивлением смотрели на Митяя, а тот размахивал руками, делал большие глаза и то кричал, то говорил шёпотом.

— Вот сюда меня укусила змея! — Митяй вытянул вверх указательный палец. — Вот и рана! Я был на грани смерти!

Все так и уставились на этот палец, многие даже с места привстали, а девчонки опять заохали.

— На грани смерти! — не выдержал Петька. — Палец-то хоть вымой! Пойдём! — Он толкнул меня локтем в бок, и мы ушли.

— Показывает им свой грязный палец, а они и уши развесили, — сердился Петька.

— Ребята, куда вы! Постойте! — услыхали мы и обернулись.

Это Митяй догонял нас.

— Как тебе не стыдно! — сразу напустился на него Петька. — Ведь знаешь прекрасно, что никого мы не поймали. Зачем врёшь?

— А может, это всё-таки шпионы были, — смутившись, сказал Митяй. — Эх, если бы…

Мы с Петькой переглянулись.

— Конечно, лучше, если бы шпионы, — нерешительно сказал Петька. — Но ведь нет. И придумывать нечего!

Мы замолчали.

— Теперь вам велосипеды обязательно подарят. Дадите покататься? — подошёл к нам толстый Вовка.

— Их из лагеря выгонят за побег! — крикнула Светка.

Митяй только молча погрозил ей кулаком. Эта Светка попала в наше самое больное место — герои героями, а за самовольную отлучку из лагеря по головке не погладят. Могут и выгнать. Очень даже просто!

А вечером в клубе собрались все ребята, пришёл и геолог Володя. Ребята сразу окружили его.

— Правда, что они документы важные нашли? Как это было?

— Правда, что двух шпионов поймали?

— А пещера правда была, или Митяй наврал про неё? — так и сыпались на него вопросы. Володя даже обе руки поднял.

— Ну, пропали мы, — шепнул я Петьке. — Сейчас узнают, что Митяй всё врал! Так и будут нас звать брехунами!

Петька только вздохнул в ответ. Смотрим, и Митяй тоже как-то в сторону отодвигается, словно сбежать хочет.

Но всё обошлось благополучно. Геолог Володя вначале подробно рассказал о профессии геолога, какая она трудная и важная. А потом дошёл и до нас.

Говорил, что мы очень смелые и умные ребята, сделали большое важное дело. Нашли ценные документы, помогли обнаружить аварию нефтепровода. Даже неудобно было слушать про себя, мы так и сидели, опустив головы.

А в конце случилось самое важное — Володя достал из кармана три маленькие коробочки и сказал:

— За проявленное мужество и находчивость наша экспедиция и управление магистральных нефтепроводов решили наградить ребят часами…

Тут как все захлопали, как закричали «ура»!

Володю мы провожали вечером к автобусу. И тут Митяй спросил о том, что давно уже мучило нас — как попали документы в пещеру и что там были за люди.

— Это тяжёлая история, ребята, — сказал Володя. — Несколько лет назад поисковая партия геологов — три человека — погибла в тайге. Двое утонули, когда перевернулся их плот, а третьего, больного, нашли охотники, он перед смертью успел сказать, что все документы спрятаны в пещере. И вот уже три лета подряд его товарищи-геологи приезжают сюда и осматривают все пещеры на берегах реки. А вам повезло — удалось найти его письмо, которое он тогда бросил в реку, и обнаружить эти важнейшие документы.

— Так это мы их тогда и видели в пещере? — воскликнул Петька.

— Конечно! — засмеялся Володя.

— Выходит, и без нас нашли бы документы?

— Ну это ещё как сказать. Они ведь не были уверены, что именно в этой пещере, да и не знали про яму под камнем. Вполне могли не найти.

Мы вышли на автобусную остановку. И тут вдруг Петька спросил:

— Дядя Володя! А чем пахнет настоящая нефть? Мы вот с Митяем поспорили. Он говорит бензином, а я — керосином.

— Чем пахнет нефть? — задумчиво повторил геолог. — Нефть, ребята, запомните хорошо, достаётся нелегко, и пахнет она, прежде всего трудовым потом, а уж потом и бензином, и керосином, и серой.

Несколько шагов мы прошли молча, а потом я вдруг вспомнил:

— Тогда в тайге, у костра, я во сне видел целое море нефти…

— И я тоже видел, — перебил Митяй. — Ещё больше, чем у тебя!

Володя засмеялся:

— Ну уж если вы такие сны видите, то быть вам, ребята, геологами.



Ну, вот и всё.

Смена кончается. Скоро мы будем в городе. Мы твёрдо решили: как только кончим школу — сразу поступим в Тюменский индустриальный институт на геологическое отделение. Обязательно будем геологами.

С Петькой-профессором мы теперь друзья. Он здорово хороший парень. И знает много.

Ну, в заключение остается добавить, что на совете лагеря нас за самовольный побег всё-таки обсуждали. Но ругали не очень сильно. Так, для виду больше…