Владимир Молдованов
И только времени попутчик…
О творчестве Владимира Молдованова
Знаком с творчеством Владимира Молдованова, был на презентации его книги! Это настоящие стихи, и настоящая поэзия. Профессиональная! Изящная! Глубокая! Человек тонко чувствует слово, и все его оттенки! Без самолюбования и морализаторства! А самое главное — ему есть что сказать читателю!
Стихотворение «Хранитель», наверное, лучший образец «военной» поэзии автора! Лиричные, философские, мудрые, добрые стихи.
У меня в руках книга Владимира — «Послевкусие юности». Она напомнила мне о другом Владимире — Белове, поэте, который известен тем, что создал в Тюмени поэтический кружок, члены которого обсуждали вопросы литературной жизни страны и региона. При этом Белов был инвалид, передвигался в коляске, но это не помешало ему стать трибуном, поэтом будущего, инициатором дискуссий, обсуждений, литературных и философских поисков.
Владимир Молдованов, как мне показалось, работает в русле такой же философии: в тщательном осмыслении происходящего, внимании к деталям, к душевному состоянию лирических героев. В его стихах много души, простых и всё же одухотворённых вещей.
Технически стихи практически безупречные. За их внешней простотой — опыт, мужской взгляд на жизнь, забота от близких и дальних, сердечный свет, — всё это чувствуется, слышится, ощущается.
Автор умеет создавать щемяще грустные вещи, а ещё по-детски лёгкие, для детской аудитории. Редкое качество — уметь сочинять истории в стихах, с сюжетом, сценарием. Так, стихотворение «Пёс» повествует о дружбе старого пса и маленького котёнка. Практически готовый сценарий для мультфильма!
Уже упомянутое стихотворение «Хранитель» достойно того, чтобы звучать в полной тишине в больших и разновозрастных аудиториях — оно о старом опытном солдате, который остался прикрывать отход молодых бойцов. «Идите, а я останусь!». Такая история не может не тронуть самое чёрствое сердце. И, безусловно, его могут напечатать в толстых журналах, и читатели скажут «Вот это история!»
То есть Владимир Молдованов это поэт с кругозором, при этом его творчеству присущ психологизм, берётся он описывать природу, или обращается к тематике глобальных событий. Стихотворение «Выпускной вальс» — еще один поэтический шедевр: о музыке души, первой любви, первых надеждах и разрывах снарядов, о том, что взрослым нужно стараться оставить своим детям мир без войн.
Стихотворение Владимира «Храм на горе» стало замечательной песней — ее написал известный тюменский автор-исполнитель Павел Андреенко. Получилась песня-молитва, песня-гимн, песня-ода! Трогательная, мелодичная, проникновенная!
Владимиру Молдованову давно пора быть членом Союза писателей РФ! Взятая им планка, поэтическая, гражданская, философская, художественная, уже вряд ли станет ниже. Уверен, впереди у него — новые книги, новые мелодии, новые образцы изящной словесности, которыми будет гордиться отечественная литература!
С уважением, журналист, литератор, шеф-редактор газеты «МК в Тюмени» Вячеслав Девятков.
* * *
Лист бумаги и карандаш —
Два начала — в них неизвестность:
Что случится — портрет, пейзаж?
Или тексту найдётся место?
Стих родится? А может быть
Нотный стан — и шрапнелью ноты
По линейкам, и будет плыть
Песня в первом своём полёте.
Ну, а может быть наш малыш
Неуверенной детской рукою
Нарисует кота и мышь,
И, конечно же, нас с тобою.
И добрее мир станет наш,
И наполнит нам сердце нежность…
Лист бумаги и карандаш —
Два начала — чудес безбрежность…
* * *
Свет пламени свечи,
Живой и тёплый,
Пронзает мрак в ночи,
Дрожит на стёклах.
Он гонит в угол страх,
Где сбились тени,
Свечу держу в руках,
Встав на колени.
При пламени свечи
В скорлупке света
Ищу к мечте ключи,
Ищу ответы.
Лишь в пламени свечи,
Лишь на мгновенья
Возможно различить
Души стремленья.
Чтоб свой найти ответ
Вам в этот вечер,
Вы погасите свет,
Зажгите свечи…
* * *
Лишь родился на свет — обнимает тебя
На Земле человек главный самый —
Крепко к сердцу прижмёт, беззаветно любя,
Дорогая любимая мама.
Быстро годы летят, и весенней порой
Ты с подругой встречаешь рассветы,
Называешь её самой близкой, родной,
Даришь звёзды, мечты и сонеты.
Но случается чудо в кружении лет —
Наступают бессонные ночи —
И сокровищ теперь драгоценнее нет
Чем глаза твоей маленькой дочки.
Будет в жизни и солнце, и будет гроза,
Но, всегда в нашем сердце хранимых,
Я хочу, чтоб от счастья сияли глаза
Милых мам, дочерей и любимых!
* * *
Плещет звонко речка говорливая,
Мне пять лет, бегу по полю чистому.
Мне сказала мама — я красивая,
А ещё, что солнце я лучистое!..
За окном пурга бушует снежная,
Этот день вовек не позабуду я:
Шепчешь ты: «Какая же ты нежная…»
Слышу я: «Всегда с тобою буду я…»
И хотя пришла пора дождливая,
Трое нас — и мир играет красками.
Знаю я — я самая счастливая —
Жизнь полна заботами и ласкою…
Сад белеет вишнями и сливами,
Дочь моя бежит, смеётся радостно.
Говорю: «Какая ж ты красивая!»
И молю: «Будь счастлива, пожалуйста…»
Первое сентября
Кончилось лето, повязаны банты,
В школьных букетах горят георгины.
Осень неслышно скользит на пуантах,
Солнцем наполнив созвездья рябины.
И, отражаясь в глазах первоклашек,
В синее небо шары улетают,
С ними мальчишек и девочек наших
Детство дошкольное облачком тает.
Первый звонок — в жизни новая веха,
Школьной поры открывает страницу:
Время свершений, удач и успехов,
Время дружить и, конечно, учиться.
Время развития, время для роста,
Время учиться идти в ногу с веком
И научиться, что очень непросто,
Самому главному — быть Человеком.
Отчётный концерт
Время привычных отчётов
В школе идёт музыкальной —
Бабушки, мамы и тёти
В полузаполненном зале.
Вышла на сцену девчушка,
Скрипочку нервно сжимая —
Платьице, носик в веснушках,
Лента в косичках простая.
И, миновав отрешённо
Шум, не смолкающий в зале,
Чуть улыбнулась смущённо,
Даме кивнув за роялем.
И на концерте отчётном
Чудо внезапно случилось —
Эта простая девчонка
Словно звезда заискрилась.
В море чарующих звуков
Всех увлекли за собою
Тонкие, хрупкие руки
Скрипки волшебной игрою.
Стихла мелодии сила,
Мазнув морозом по коже,
И… тишина наступила,
Что всех оваций дороже.
Первая любовь
Робкие, неловкие касанья,
Тонкие намёки, полувзгляды.
И не позволяет воспитанье
Первой подойти — а может надо?
Может надо рассказать, что ночью
Ты заснуть не можешь до рассвета.
Рассказать, что нравится он очень,
Что в глазах его осколки лета.
Ну, а если он лишь рассмеётся?
Скажет — ты ему неинтересна?..
Только сердце всё сильнее бьётся,
И в груди опять от жара тесно…
До чего же глупые мальчишки —
Не поймут никак материй тонких.
И ответы ищут снова в книжках
Милые, наивные девчонки.
Выпускной вальс
В веке двадцатом семнадцатый год
Только вступил на российскую землю,
В вальсе корнет по паркету ведёт
В отблесках света прелестную фею.
И неизвестно пока никому,
Что уже скоро в бреду лихолетья
Будет растоптан в огне и в дыму
Мир, что уверенно шёл сквозь столетья.
Платье в горошек и брови вразлёт,
Ветром июньским ласкает природа,
В вальсе девчонку ведёт паренёк —
Бал выпускной сорок первого года.
И неизвестно пока никому,
Что перед первым их взрослым рассветом
Будет растоптан в огне и в дыму
Мир, что вчера был прекрасен и светел.
Новой надеждою души полны,
Кружится в вальсе на стыке столетий
Выпуск последний огромной страны —
Братских народов любимые дети.
И неизвестно пока никому,
Что снова рок подступает незримо —
Будет растоптан в огне и в дыму
Братских республик союз нерушимый.
Снова над школами вальсы звучат,
Снова в жизнь взрослую рвутся с надеждой
Тысячи юных парней и девчат,
Точно таких же красивых, как прежде.
Пусть никому неизвестно вокруг,
Что ожидает их в жизни грядущей —
Мы должны сделать с тобою, мой друг,
Всё, чтобы мир им оставить цветущим.
К дочери
Город огромный, а ты одна —
Нужно вживаться в его законы…
Света полоска в окне видна —
Скоро рассвет, он почти как дома.
Дом далеко, нужно просто жить.
Нужно принять этих мест рассветы
И уберечь своей сути нить.
Ночь на исходе. Дым сигареты.
Нужно принять суету столиц,
Новых друзей и погоду эту.
И распознать в миллионах лиц
Только одно, с кем идти по свету.
Детство прошло. Так иди смелей
В новую жизнь по своим дорогам.
Только вперёд! Не грусти, не смей!
Я с тобой сердцем. Люблю.
И — с Богом.
* * *
Вновь с утра телефонный звонок:
«Пап, привет! Как здоровье?.. Скучаю…
Всё в порядке. Совет твой? Помог.
Подожди, я налью себе чаю…»
Год почти, как уехала дочь,
И она повзрослела, я знаю,
Но, как только сгущается ночь,
Её номер опять набираю:
«Юля, как ты? Как день? Как дела?
Уже поздно, ты где? Ждёшь маршрутку?
Что? Москва вся от снега бела?..
Доберёшься, звони на минутку…»
Так, наверное, быть и должно —
Повзрослев, разлетаются дети.
И смотрю я в ночное окно.
Жду звонка. И пишу строки эти.
Взрослая дочь
Годы катятся прочь,
Жизнь меняют по кругу —
Моя взрослая дочь
Стала лучшим мне другом.
С нею мы наравне —
Повелось так из детства —
И теперь впору мне
На неё опереться.
Пусть она далеко —
Всё ж мы с ней непоседы —
Утро взрежет звонком,
Скажет: «Папа, я еду!»
Вновь ночной самолёт.
И, до боли знакомо,
Мне тихонько шепнёт:
«Папа, здравствуй. Я дома.»
Кофе в чашки нальём
И, под звёздами лета,
Снова с нею вдвоём
Просидим до рассвета.
«Слышишь, ты не болей…»
И, уткнувшись в подмышку,
Вновь, на несколько дней,
Превратится в малышку.
* * *
Девушка идёт и улыбается,
Напевает что-то тихим голосом,
Солнца луч в глазах её купается,
Ветерок весенний треплет волосы.
Как от камня, в озеро упавшего,
Счастья свет плывёт кругами зыбкими
— Встречные прохожие уставшие
Отвечают робкими улыбками.
В мире этом всякое случается,
Много в жизни нашей бед отмерено —
Но, пока девчонка улыбается,
На Земле ещё не всё потеряно…
Под музыку Шопена
В звуках музыки Шопена
Слышу я дыханье моря,
Слышу, как морская пена
В гальку прячет своё горе.
Слышу чаек крик далёкий,
Теплохода шум прощальный,
И надрывный, одинокий
Крик муллы с мечети дальней.
Южной ночи слышу звуки,
Слышу губ дыханье близких.
Радость встречи, боль разлуки
В колдовстве мелодий чистых.
Опьянён искусства властью
И, уверен — непременно
Повстречаю своё счастье
Я под музыку Шопена.
Художница
На этюднике ватмана лист,
Мир природы ленив и размерен,
Лета воздух прозрачен и чист —
Зарисовки идут на пленэре.
Карандаш над листом занесён —
Всё застыло вокруг на мгновенье,
И из переплетенья времён
К ней приходит момент вдохновенья.
И замерший на миг карандаш
Запорхал беспокойною птицей,
Создавая чудесный пейзаж,
В мир фантазий стирая границы.
И мир чудный сквозь сетку штрихов
Проявился вдруг из ниоткуда…
Я смотреть бесконечно готов
На простое рождение чуда.
Туман
В предрассветной синей мгле,
Неподвластен снам,
Расплескался по земле
Утренний туман.
Звуков всех сковав полёт
Вязкой тишиной,
По-над речкою плывёт
Плотной пеленой.
Словно белым молоком
Залиты поля —
Перед летним жарким днём
Нежится земля.
И, как деды в старину,
Выбежав босой,
Я туман в себя приму
Свежею росой —
И, свернувшись, белым псом
Он прильнет к ногам,
Окропляя языком
След от старых ран.
* * *
Этой ночью прошел снегопад.
Город словно накрылся фатой,
В белых шапках деревья стоят,
Спят мосты, наклонясь над рекой.
Между тёмных, угрюмых домов
Вьётся тропка, кусты обходя —
Лишь случайной дорожкой следов,
Как браслетом, украсив себя.
Ветра нет, аж звенит тишина —
И, под лунного света мотив
У раскрытого настежь окна
Я стою, счастье в сердце впустив.
Но кончается сказки пора:
Пополняя ряд наших утрат,
Старый дворник лопатой с утра
Улиц рвёт белоснежный наряд.
Весенняя метель
А в саду моём весеннем снова снег,
Ветер бьётся уж полночи напролёт —
В дверь стучит, как будто хочет на ночлег,
Зверем раненым в трубе печной ревёт.
Закрутила вьюгу матушка зима —
А вчера я слышал — песню пел скворец —
Королева, видно, Снежная сама
Свой покинула заснеженный дворец.
Вьётся птицей в потемневших небесах,
Дует холодом назло календарю
И мечтает, чтобы время на часах
Развернулось от апреля к декабрю.
Но не сможет отменить весну она —
Завтра солнышко растопит снег и лёд,
И, расправив свои крылья после сна,
Вновь скворец на ветке песню запоёт.
Небесное стадо
Где синие поля небес
Раскинулись до горизонта,
Стада воздушные овец Пас
Ветер под лучами Солнца.
Сначала слабеньких ягнят,
Чуть видных в небе утром рано,
Он, словно маленьких котят,
Как молоком, поил туманом.
Ягнята вскоре подросли,
Чуть закудрявились боками,
И красоту нам принесли,
Качаясь в небесах над нами.
Но как-то раз в один из дней
Барашки тесно сбились в кучу —
Узнать решили, кто сильней —
И превратились в злую тучу.
От столкновения рогов
Сверкали молнии шальные,
И шерсть с ободранных боков
Спрядалась в струи водяные.
Напрасно Ветер выл в ночи,
Пытаясь образумить стадо…
Гроза прошла. И лишь ручьи
Несли к реке воды прохладу.
Прощание с морем
Бархатный сезон, стою у моря,
Луч закатный мне ласкает плечи.
В небе плачут чайки, с ветром споря —
С морем я прощаюсь в этот вечер.
Уже завтра лайнер серебристый
В край умчит холодный и туманный,
Где под ярким солнцем снег искрится,
Где по лесу путь проложен санный.
Суета затянет, бег по кругу,
Бронзовый загар исчезнет вскоре…
Но увижу я сквозь злую вьюгу
Вечер, где нас двое — я и море…
В горы
«Тот, кто в горы идёт — дурак.
Здесь, внизу, развлечений много…» —
Говорили не раз мне так,
Но звала меня вновь дорога.
Половину страны — в купе —
От Карелии путь неблизкий
До Алтая, где на тропе,
Воздух, словно слезинка, чистый.
Там, вверху, синева озёр,
Там, вверху, облака под нами,
И волшебную сказку гор
Разделить я смогу с друзьями.
Пусть рюкзак плечи мне натёр,
Да и пенку помягче мне бы —
Разожжём мы в ночи костёр
И коснёмся руками неба.
А потом, среди злой зимы,
Обрести чтоб в душе опору
Возвратимся вновь в мыслях мы
В край, где ждут вековые горы…
Река
Выйду ранним рассветным утром,
Пусть роса холодит мне ноги —
И направлюсь к реке я мудрой
По забытой лесной дороге.
Скину панцирь с себя одежды,
Окунусь я в парную воду —
Пусть река одарит надеждой,
Ощущенье пусть даст свободы.
Унесет беды все, напасти,
Намотает грехи на мели —
И подарит мне шанс на счастье
В голубой своей колыбели.
И сойдёт на меня пусть небо
Светом солнца и птичьей песней —
Про места, где ещё я не был,
И про край мой, что нет чудесней.
Возродившись для жизни снова,
Я покину зелёный берег —
Обретая в душе основу,
Распахнув для удачи двери.
Попутчики
Купе вагона, сидишь напротив,
В осеннем солнце пылают рощи.
И взвесить точно все «за» и «против»
В купе вагона гораздо проще.
Пусть мы знакомы совсем немного
И непохожи, как лёд и пламя —
Нас в плен на время взяла дорога,
Сыграв невинную шутку с нами.
Путь измеряя стучат колёса,
На стыках рельс свою песню сложив.
Сквозь песню эту звучат вопросы,
Что даже близким задать не можем.
Открою мысли, раскрою душу
Чужому, в общем-то, человеку,
Который будет сидеть и слушать,
И мне поможет найти ответы.
На полустанке стоим минутку,
Ты на прощанье махнёшь ладошкой —
Взяв чемодан, я накину куртку
И застегнусь вновь на все застёжки…
Объявление
«Ищу того, с кем можно слушать дождь…» —
Прочёл вчера в газете объявленье,
И ощутил невольное стремленье,
В тот мир, где ты сейчас кого-то ждёшь.
Грустить вдвоём под музыку дождя,
Молчать о том, что близко нам обоим,
И знать, что в этот миг у нас с тобою
Всё впереди. И даже уходя
На вечность, или может лишь на час,
Знать, что могу всегда к тебе вернуться,
Заснуть с тобой, и вновь с тобой проснуться
Под шум дождя, что только лишь для нас.
Но только мне покоя не даёт,
Что в этом объявлении нет дома,
Нет улицы, и даже телефона,
И дождь так бесполезно льёт и льёт…
Диалоги
— Привет!
— Привет!
— Ты кто?
— Андрюшка.
— Я Маша. Ну, давай дружить?
— А ну не тронь мою игрушку!
Иди ты…куклам платья шить!..
— Эй, Машка, дай списать контролку!
— Отстань, Андрюха, не мешай!
Ты учишь, учишь — всё без толку,
В твой лоб хоть гвозди забивай!..
— Машута, сессию закрыла?
Быть может, сходим… на балет…
— Андрей, отстань, я же просила…
— Ну, что ж, как скажешь. Нет так нет…
— Андрей, призвали? На два года?
Андрей, ты знай: я буду ждать!
— Меня? Зачем? Парней ведь много —
Два года незачем терять!..
— Привет, Андрюша. Ты с женою?
— Да, я с женой. А где твой муж?
— Да вон, с дочуркой за спиною,
Там, на аллее, среди луж…
— Маш, здравствуй. Как ты? Нянчишь внуков?
— Андрюша, ты? А где семья?
— Маш, знаешь, поступил я глупо,
Когда сказал: «Не жди меня…»
— И я гордыню не смирила,
Всю свою жизнь с другим была…
— Машунь, прости…
— Давно простила…
И ты прости… Ну, я пошла….
Просто
Просто нам стало пусто,
Пусто, как ни стараться.
Просто остыли чувства,
Просто — пора расстаться.
Разные просто люди,
Просто не быть нам вместе.
Просто давай не будем
Повод искать для мести.
Просто мы не совпали,
И холодны, как льдинки.
Просто с тобой не знали,
Что мы не те половинки.
Утро
Розы увяли в вазе,
Свечи давно потухли,
Город в рассветной вязи,
Чайник свистит на кухне.
Что это с нами было?
Что с нами дальше будет?
Страстью вчера накрыло —
Утром — чужие люди.
Смотришь в глаза неловко,
Врёшь — только я не верю —
И, подхватив толстовку,
Тихо закроешь двери.
А за окном печально
Лист пролетит пожухлый…
Тонким свистком прощальным
Чайник свистит на кухне…
* * *
Я не помню многие даты,
Я забыл ноты многих песен,
И не помню я даже, когда ты
Мне сказала, что мир нам тесен.
Я бреду средь песков в пустыне,
Я смотрю в черноту колодца,
И боюсь я, что Солнце остынет,
И что может Земля расколоться.
И взорвусь я звездой сверхновой,
Разобьюсь о скалу белой пеной…
А потом, может, в жизни новой
Вновь воскресну в твоей вселенной…
Август
Небо августа — в чёрном бархате
Диск серебряный полной луны,
А вокруг, словно жемчуг по скатерти,
Звёзд булавки сиянья полны.
Листья в августе — зелень в патине,
Ветви гнутся — созрели плоды.
Свежесть цвета леса поутратили,
Дремлют ивы, любуясь в пруды.
Чувства в августе — время зрелости,
Поутихли безумства ветра,
На двоих теперь одни ценности:
Уже «завтра» важней, чем «вчера».
Вкус антоновки, груздь берёзовый,
Иван-чай по бокалам разлит,
И на небе горит закат розовый,
В нём сгорает след старых обид…
Комета
Глыба льда в космическом пространстве
Миллионы лет плывёт куда-то.
Нет конца и цели этих странствий,
Вечный мрак — за холодность расплата.
Но однажды чудо вдруг случится,
И звезда поделится с ней светом —
И холодный странник превратится
В яркую, прекрасную комету!
Так и я ходил по жизни этой
Холоден, успешен, горд собою,
Но не видел я тепла и света
До того, как встретился с тобою.
Ты смогла одним лишь только взглядом
Всколыхнуть закаты и рассветы…
Понял я, что лишь с тобою рядом
Я могу из льдины стать кометой.
Звезда
Звёзд не счесть под небесною аркою,
Но меня восхищает всегда
Может даже не самая яркая —
Путеводная эта звезда.
Умостившись на краешке ковшика,
Сквозь себя пропустив ось Земли,
Не страшась ни метели, ни дождика —
Направляет в морях корабли.
Так и в жизни моей мне записано,
Одарён несказанно судьбой:
Весь мой век быть с одною единственной,
Для меня путеводной, звездой.
Пусть уже мне недолго до старости,
Не забуду я день тот, когда
Навсегда — и в печали, и в радости —
Жизнь свою мне вручила звезда.
Зимний вечер
Зимним вечером, у камина,
Ноги тёплым укутав пледом,
Чай горячий мы пьём с малиной
И ведём не спеша беседу.
За окошком — звёздное небо,
Лунным светом сад околдован,
Он под плотным покровом снега,
Ждёт весну, чтоб проснуться снова.
Кот мурлычет, прищурив глазки,
В мягкий плед запускает когти.
И плывёт, как привет из сказки,
Аромат от поленьев лёгкий.
Лишь на стенке часы с кукушкой
Время гонят неутомимо.
Чай горячий в любимой кружке,
Вечер сказочный у камина.
Зеркала
Обычное стекло, изнанка — амальгама —
Мир отражает много-много лет.
В нём жизни нет. Нет искры главной самой:
Черно оно, когда погасим свет.
В ресницах камыша, у края рощи,
Пруд отражает неба глубину.
И, отражённый мир внезапно морща,
В нём ветер гонит мелкую волну…
В глазах людей два разных мира вижу —
Тот мир, что в глубине, душой согрет
И в мир другой, чтоб стал немного ближе,
Он излучает мягкий, добрый свет.
Заляпали стекло? Помоем и просушим.
Утихнет ветер — вновь блестит вода.
Но если мы замажем грязью душу
Глаза сиять не смогут никогда!
Аквариум
Аквариум. Сто двадцать литров.
Раз в сутки падает еда.
Вода проходит через фильтры,
И стенки моют иногда.
Нет тут тревог и нет волнений,
Прилип к стеклу усатый сом:
Нет ни терзаний, ни стремлений —
Поел и скрылся под листом.
А где-то бьют о скалы волны,
А где-то буря, где-то штиль —
Там мир огромный, жизни полный,
Раскинулся на сотни миль.
Но жизни здесь чужда палитра —
Здесь заменил весь мир собой
Аквариум в сто двадцать литров
С перефильтрованной водой…
Цена свободы
Под луной, порой ночной, в клочках тумана
Волки шли по запорошенному полю.
Вдруг, как выстрел в тишине, щелчок капкана —
Как волчонок, взвизгнул волк от острой боли.
До утра вокруг него кружила стая,
Рвался тщетно волк из челюстей железных,
Лапу рвал он, шкуру в клочья раздирая,
Грыз стальной капкан в попытках
бесполезных.
Наступил рассвет — и волки скрылись в поле,
Дальний путь свой продолжая изначальный,
И разнёсся над землёю, полный боли,
Волчий вой — до слёз тоскливый
и прощальный.
Неподвижно волк лежал, и волчью шубу
Ветер тихо заметал снежком метельным…
Вздрогнул волк всем телом и, оскалив зубы,
В лапу их вонзил себе из сил последних…
В красный цвет окрасив небо, солнце село,
Предвещая завтра утром непогоду…
На утоптанном снегу в крови белела
Свежей костью волчья плата за свободу.
Ветер
«Ветер, ветер
на всём Божьем свете…»
А.Блок, «Двенадцать»
Снова ветер. Холодный ветер.
Ветер гонит сухие листья.
Ветер властвует на планете —
Волчья злость и повадка лисья…
Ветер времени гонит судьбы:
Чья-то жизнь — это лишь листочек.
Вот закрыть бы глаза, заснуть бы —
Да не спится. Ни слов, ни строчек.
Ветер угли раздул, что спали
Долго спали, но не потухли.
Знали мы все о них, не знали?
Да не важно. Опять на кухне
Жадно ловим чужие мысли —
И неясно: кто «за», кто «против»…
Ветер крутит сухие листья —
Судьбы комкает на излёте.
Женщина у иконы
Женщина стояла у иконы
В тусклом свете тлеющей лампады,
Без молитвы, без битья поклонов —
Не умела, даже если надо.
Лишь просила голосом осевшим:
«Пусть не он, ошиблись просто, может…»
Жгла глазами образ потемневший
И шептала: «Ты же мама тоже…»
Мир стоял опять на грани тонкой,
Изменяясь по своим законам…
Сжав в руке на сына похоронку
Женщина стояла у иконы…
Хранитель
Неказистый мужичок с самокруткою —
Что ни скажет, сдобрит то прибауткою.
Выделялся в роте он своим возрастом,
Да шинелью, что носил не по росту он.
И служил тот мужичок в части строевой:
Не разведчик, не стрелок — просто ездовой.
По плацу он не шагал гордой поступью —
Свою лошадь угощал яблок россыпью.
В сорок первом из котла по грязи болот
Выходила рота, как много прочих рот,
Целых восемь человек — все, кто был живой:
Семь солдат по двадцать лет, да наш ездовой.
Где ощерилась земля буераками —
Обложили их враги, жмут собаками.
Чтоб уйти по ручейку ближе к вечеру,
Должен кто-то всех прикрыть — делать нечего.
Прохрипел тут мужичок, оглядев солдат:
«Мне патронов бы ещё да чуток гранат.
И, давайте-ка, сынки, растудыт в качель,
Потихоньку, по воде, двигайте отсель…»
И на утренней заре, по густой росе,
Вышли семеро солдат — и живые все:
Ведь Хранитель с ними был ночью чуткою —
Неказистый мужичок с самокруткою…
Тишина
Очень разной бывает она —
тишина.
Поутру, лишь забрезжит чуть свет,
Отряхну поскорей чары сна,
Выйду в поле, чтоб встретить рассвет,
И обнимет меня тишина…
А в далеком горящем году,
Когда мир пожирала война
Забирала бойцов на бегу
В мир, где звуки мертвы — тишина…
И, вернувшись однажды домой,
На привычный вопрос: «Как ты, ма?»
Вдруг окатит холодной волной —
Нет ответа — в ответ тишина.
Тишина, тишина, тишина —
В ней покой, в ней же ночи без сна.
И желанна она, и страшна —
тишина…
Папа — чужой
Сказала сегодня мне мама,
Вернувшись с работы домой,
Что жить мы по-новому станем —
Что папа теперь нам чужой.
Что мне уже десять, и должен
Я маму понять и простить,
Что с мамой мы счастливо сможем
Без папы спокойно прожить.
Без папы? Я должен без папы?!
Я так не могу! Не хочу!
Ладошки ногтями сцарапав,
И стиснувши зубы — молчу.
Молчу, ведь мужчины не плачут —
Так папа всегда говорил!
Я должен быть сильным и, значит,
Держаться из всех своих сил.
Но если когтистою лапой
Вцепилась мне в горло беда,
Без слёз не сказать мне, что папа
Со мной должен быть навсегда —
Чтоб мог на него опереться
Столкнувшись с любою бедой…
Не режьте мне надвое сердце,
И папа мне мой — не чужой!
Разбитая чашка
— Разбила чашку? Да, разбила.
Но я нечаянно, поверь.
В ответ пощёчина. Вполсилы.
Чтоб знала. На защёлку дверь…
— Что? Сигареты? Я не знаю.
Нет, не брала. Я не курю.
Мат трёхэтажный. Закрываю
Опять покрепче дверь свою.
Мой мир. Не дома. На экране.
Там жизнь моя. В сети брожу.
А дом? Я дома как в тумане,
Как вещь забытая лежу.
Мой мальчик! Боже! Я влюбилась!
Открыться маме? Не хочу!
С ним хорошо! Я птицей взвилась!
Стал мир прекрасен, я лечу!
Что?! Не пойду? Ты не посмеешь!
Дверь на замок. А он ведь ждёт.
Окно. Балкон. Ты пожалеешь!
Спешу к нему. Мой крик. Полёт…
Сирена. Скорая. Зеваки.
Ломающая руки мать.
И жизнь, скользящая во мраке.
Осколки чашки. Не собрать.
Новогоднее
Покинет Землю старый год сегодня,
И бой курантов год объявит новый,
Но, чуждый суете предновогодней,
Шёл человек по городу ночному.
Дома гирлянд созвездьями увиты,
Заснут там люди только на рассвете.
Там всё готово, и столы накрыты,
Там оливье, и ждут подарков дети…
А он один, и вроде всё в порядке:
Всё в жизни есть, да что-то мало толку…
У рынка он в сугробе у оградки
Увидел вдруг непроданную ёлку.
Пушиста и свежа она, но всё же
Нет бус на ней и нет игрушек разных.
И понял человек — они похожи
Ненужностью своею в этот праздник.
Гремел салют, тьму разрывая в клочья,
Сбивая снег у ёлки на иголках…
Свой Новый Год встречали среди ночи
Мужчина и непроданная ёлка…
Межсезонье
Снег с дождём и небо низкое,
Под ногами — каша снежная,
И зимы дыханье близкое
Пробирает под одеждою.
Мокро хлюпая ботинками,
Я бреду один по городу,
Ветер каплями и льдинками
Забивает мою бороду.
Пусть на сердце хмарь осенняя,
От хандры все мысли в крошево,
Пусть у грусти нынче пленный я —
Жду я всё ж таки хорошего:
Ночь украсит небо звёздами,
А наутро — небо с просинью.
Для печали просто создано
Время меж зимой и осенью.
* * *
Жизнь у них теперь уже к закату клонится,
Прижимают их к земле года прожитые,
Не даёт им по ночам заснуть бессонница,
Звёзды светят через окна неприкрытые.
Дети есть, и внуки есть — да поразъехались,
Затерялись в суете большого города.
А так хочется, чтоб все однажды встретились,
Чтобы просто все приехали, без повода…
И хотя всю жизнь в себя лишь только верили —
По ночам под образами просят Господа:
За детей да за внучат — не заболели ли,
За здоровье, да чтоб ели всегда досыта…
И надежда греет их лампадкой слабенькой,
Голос твой услышат и — хвала святителям! —
Ведь для них ты навсегда остался маленьким,
Ты звони почаще им, своим родителям…
* * *
Я мечтаю вернуться в детство,
Я хочу окунуться в счастье,
В дом, с черёмухой по соседству,
Что весной в белоснежном платье,
Где летают над тихой речкой
Перламутровые стрекозы,
Жизнь где кажется бесконечной,
Где ещё не гремели грозы.
Я мечтаю туда вернуться
На один миг, короткий самый,
Чтобы смог я с зарёй проснуться
И понять, что ты рядом, мама..
Крапивинская Тюмень
Пусть нет магнолий в городе моём,
И пальмы не отбрасывают тень —
С товарищами счастливо живём
Мы в городе с названием Тюмень.
Звон колокольный над Турой кружит,
И змей воздушный вьётся в небесах,
Сугробом тополиный пух лежит
В затерянных крапивинских местах.
Мечта здесь, как и прежде, высока
И кодекс чести всё ещё в чести,
Здесь оживает каждая строка,
Что маяком ведёт нас по пути.
Пусть берега реки сковал гранит,
И мы уже дожили до седин…
А город наш по-прежнему хранит
Дух далеко ушедших бригантин…
* * *
Закончена книга. Получен тираж.
И как-то на сердце печально,
Как будто бы вырос ребёночек наш
И в путь отправляется дальний.
Каким будет путь — знать о том не спеши,
Всё время на место поставит,
Что смог — то вложил, написал от души,
Скальпируя чувства и память.
Ну что ж, нужно снова точить карандаш,
И биться вновь с рифмой и слогом,
Чтоб формами вновь обзавелся мираж,
Чтоб книгу отправить в дорогу…
Владимир Молдованов
И только времени попутчик…
О творчестве Владимира Молдованова
Знаком с творчеством Владимира Молдованова, был на презентации его книги! Это настоящие стихи, и настоящая поэзия. Профессиональная! Изящная! Глубокая! Человек тонко чувствует слово, и все его оттенки! Без самолюбования и морализаторства! А самое главное — ему есть что сказать читателю!
Стихотворение «Хранитель», наверное, лучший образец «военной» поэзии автора! Лиричные, философские, мудрые, добрые стихи.
У меня в руках книга Владимира — «Послевкусие юности». Она напомнила мне о другом Владимире — Белове, поэте, который известен тем, что создал в Тюмени поэтический кружок, члены которого обсуждали вопросы литературной жизни страны и региона. При этом Белов был инвалид, передвигался в коляске, но это не помешало ему стать трибуном, поэтом будущего, инициатором дискуссий, обсуждений, литературных и философских поисков.
Владимир Молдованов, как мне показалось, работает в русле такой же философии: в тщательном осмыслении происходящего, внимании к деталям, к душевному состоянию лирических героев. В его стихах много души, простых и всё же одухотворённых вещей.
Технически стихи практически безупречные. За их внешней простотой — опыт, мужской взгляд на жизнь, забота от близких и дальних, сердечный свет, — всё это чувствуется, слышится, ощущается.
Автор умеет создавать щемяще грустные вещи, а ещё по-детски лёгкие, для детской аудитории. Редкое качество — уметь сочинять истории в стихах, с сюжетом, сценарием. Так, стихотворение «Пёс» повествует о дружбе старого пса и маленького котёнка. Практически готовый сценарий для мультфильма!
Уже упомянутое стихотворение «Хранитель» достойно того, чтобы звучать в полной тишине в больших и разновозрастных аудиториях — оно о старом опытном солдате, который остался прикрывать отход молодых бойцов. «Идите, а я останусь!». Такая история не может не тронуть самое чёрствое сердце. И, безусловно, его могут напечатать в толстых журналах, и читатели скажут «Вот это история!»
То есть Владимир Молдованов это поэт с кругозором, при этом его творчеству присущ психологизм, берётся он описывать природу, или обращается к тематике глобальных событий. Стихотворение «Выпускной вальс» — еще один поэтический шедевр: о музыке души, первой любви, первых надеждах и разрывах снарядов, о том, что взрослым нужно стараться оставить своим детям мир без войн.
Стихотворение Владимира «Храм на горе» стало замечательной песней — ее написал известный тюменский автор-исполнитель Павел Андреенко. Получилась песня-молитва, песня-гимн, песня-ода! Трогательная, мелодичная, проникновенная!
Владимиру Молдованову давно пора быть членом Союза писателей РФ! Взятая им планка, поэтическая, гражданская, философская, художественная, уже вряд ли станет ниже. Уверен, впереди у него — новые книги, новые мелодии, новые образцы изящной словесности, которыми будет гордиться отечественная литература!
С уважением, журналист, литератор, шеф-редактор газеты «МК в Тюмени» Вячеслав Девятков.
* * *
Лист бумаги и карандаш —
Два начала — в них неизвестность:
Что случится — портрет, пейзаж?
Или тексту найдётся место?
Стих родится? А может быть
Нотный стан — и шрапнелью ноты
По линейкам, и будет плыть
Песня в первом своём полёте.
Ну, а может быть наш малыш
Неуверенной детской рукою
Нарисует кота и мышь,
И, конечно же, нас с тобою.
И добрее мир станет наш,
И наполнит нам сердце нежность…
Лист бумаги и карандаш —
Два начала — чудес безбрежность…
* * *
Свет пламени свечи,
Живой и тёплый,
Пронзает мрак в ночи,
Дрожит на стёклах.
Он гонит в угол страх,
Где сбились тени,
Свечу держу в руках,
Встав на колени.
При пламени свечи
В скорлупке света
Ищу к мечте ключи,
Ищу ответы.
Лишь в пламени свечи,
Лишь на мгновенья
Возможно различить
Души стремленья.
Чтоб свой найти ответ
Вам в этот вечер,
Вы погасите свет,
Зажгите свечи…
* * *
Лишь родился на свет — обнимает тебя
На Земле человек главный самый —
Крепко к сердцу прижмёт, беззаветно любя,
Дорогая любимая мама.
Быстро годы летят, и весенней порой
Ты с подругой встречаешь рассветы,
Называешь её самой близкой, родной,
Даришь звёзды, мечты и сонеты.
Но случается чудо в кружении лет —
Наступают бессонные ночи —
И сокровищ теперь драгоценнее нет
Чем глаза твоей маленькой дочки.
Будет в жизни и солнце, и будет гроза,
Но, всегда в нашем сердце хранимых,
Я хочу, чтоб от счастья сияли глаза
Милых мам, дочерей и любимых!
* * *
Плещет звонко речка говорливая,
Мне пять лет, бегу по полю чистому.
Мне сказала мама — я красивая,
А ещё, что солнце я лучистое!..
За окном пурга бушует снежная,
Этот день вовек не позабуду я:
Шепчешь ты: «Какая же ты нежная…»
Слышу я: «Всегда с тобою буду я…»
И хотя пришла пора дождливая,
Трое нас — и мир играет красками.
Знаю я — я самая счастливая —
Жизнь полна заботами и ласкою…
Сад белеет вишнями и сливами,
Дочь моя бежит, смеётся радостно.
Говорю: «Какая ж ты красивая!»
И молю: «Будь счастлива, пожалуйста…»
Первое сентября
Кончилось лето, повязаны банты,
В школьных букетах горят георгины.
Осень неслышно скользит на пуантах,
Солнцем наполнив созвездья рябины.
И, отражаясь в глазах первоклашек,
В синее небо шары улетают,
С ними мальчишек и девочек наших
Детство дошкольное облачком тает.
Первый звонок — в жизни новая веха,
Школьной поры открывает страницу:
Время свершений, удач и успехов,
Время дружить и, конечно, учиться.
Время развития, время для роста,
Время учиться идти в ногу с веком
И научиться, что очень непросто,
Самому главному — быть Человеком.
Отчётный концерт
Время привычных отчётов
В школе идёт музыкальной —
Бабушки, мамы и тёти
В полузаполненном зале.
Вышла на сцену девчушка,
Скрипочку нервно сжимая —
Платьице, носик в веснушках,
Лента в косичках простая.
И, миновав отрешённо
Шум, не смолкающий в зале,
Чуть улыбнулась смущённо,
Даме кивнув за роялем.
И на концерте отчётном
Чудо внезапно случилось —
Эта простая девчонка
Словно звезда заискрилась.
В море чарующих звуков
Всех увлекли за собою
Тонкие, хрупкие руки
Скрипки волшебной игрою.
Стихла мелодии сила,
Мазнув морозом по коже,
И… тишина наступила,
Что всех оваций дороже.
Первая любовь
Робкие, неловкие касанья,
Тонкие намёки, полувзгляды.
И не позволяет воспитанье
Первой подойти — а может надо?
Может надо рассказать, что ночью
Ты заснуть не можешь до рассвета.
Рассказать, что нравится он очень,
Что в глазах его осколки лета.
Ну, а если он лишь рассмеётся?
Скажет — ты ему неинтересна?..
Только сердце всё сильнее бьётся,
И в груди опять от жара тесно…
До чего же глупые мальчишки —
Не поймут никак материй тонких.
И ответы ищут снова в книжках
Милые, наивные девчонки.
Выпускной вальс
В веке двадцатом семнадцатый год
Только вступил на российскую землю,
В вальсе корнет по паркету ведёт
В отблесках света прелестную фею.
И неизвестно пока никому,
Что уже скоро в бреду лихолетья
Будет растоптан в огне и в дыму
Мир, что уверенно шёл сквозь столетья.
Платье в горошек и брови вразлёт,
Ветром июньским ласкает природа,
В вальсе девчонку ведёт паренёк —
Бал выпускной сорок первого года.
И неизвестно пока никому,
Что перед первым их взрослым рассветом
Будет растоптан в огне и в дыму
Мир, что вчера был прекрасен и светел.
Новой надеждою души полны,
Кружится в вальсе на стыке столетий
Выпуск последний огромной страны —
Братских народов любимые дети.
И неизвестно пока никому,
Что снова рок подступает незримо —
Будет растоптан в огне и в дыму
Братских республик союз нерушимый.
Снова над школами вальсы звучат,
Снова в жизнь взрослую рвутся с надеждой
Тысячи юных парней и девчат,
Точно таких же красивых, как прежде.
Пусть никому неизвестно вокруг,
Что ожидает их в жизни грядущей —
Мы должны сделать с тобою, мой друг,
Всё, чтобы мир им оставить цветущим.
К дочери
Город огромный, а ты одна —
Нужно вживаться в его законы…
Света полоска в окне видна —
Скоро рассвет, он почти как дома.
Дом далеко, нужно просто жить.
Нужно принять этих мест рассветы
И уберечь своей сути нить.
Ночь на исходе. Дым сигареты.
Нужно принять суету столиц,
Новых друзей и погоду эту.
И распознать в миллионах лиц
Только одно, с кем идти по свету.
Детство прошло. Так иди смелей
В новую жизнь по своим дорогам.
Только вперёд! Не грусти, не смей!
Я с тобой сердцем. Люблю.
И — с Богом.
* * *
Вновь с утра телефонный звонок:
«Пап, привет! Как здоровье?.. Скучаю…
Всё в порядке. Совет твой? Помог.
Подожди, я налью себе чаю…»
Год почти, как уехала дочь,
И она повзрослела, я знаю,
Но, как только сгущается ночь,
Её номер опять набираю:
«Юля, как ты? Как день? Как дела?
Уже поздно, ты где? Ждёшь маршрутку?
Что? Москва вся от снега бела?..
Доберёшься, звони на минутку…»
Так, наверное, быть и должно —
Повзрослев, разлетаются дети.
И смотрю я в ночное окно.
Жду звонка. И пишу строки эти.
Взрослая дочь
Годы катятся прочь,
Жизнь меняют по кругу —
Моя взрослая дочь
Стала лучшим мне другом.
С нею мы наравне —
Повелось так из детства —
И теперь впору мне
На неё опереться.
Пусть она далеко —
Всё ж мы с ней непоседы —
Утро взрежет звонком,
Скажет: «Папа, я еду!»
Вновь ночной самолёт.
И, до боли знакомо,
Мне тихонько шепнёт:
«Папа, здравствуй. Я дома.»
Кофе в чашки нальём
И, под звёздами лета,
Снова с нею вдвоём
Просидим до рассвета.
«Слышишь, ты не болей…»
И, уткнувшись в подмышку,
Вновь, на несколько дней,
Превратится в малышку.
* * *
Девушка идёт и улыбается,
Напевает что-то тихим голосом,
Солнца луч в глазах её купается,
Ветерок весенний треплет волосы.
Как от камня, в озеро упавшего,
Счастья свет плывёт кругами зыбкими
— Встречные прохожие уставшие
Отвечают робкими улыбками.
В мире этом всякое случается,
Много в жизни нашей бед отмерено —
Но, пока девчонка улыбается,
На Земле ещё не всё потеряно…
Под музыку Шопена
В звуках музыки Шопена
Слышу я дыханье моря,
Слышу, как морская пена
В гальку прячет своё горе.
Слышу чаек крик далёкий,
Теплохода шум прощальный,
И надрывный, одинокий
Крик муллы с мечети дальней.
Южной ночи слышу звуки,
Слышу губ дыханье близких.
Радость встречи, боль разлуки
В колдовстве мелодий чистых.
Опьянён искусства властью
И, уверен — непременно
Повстречаю своё счастье
Я под музыку Шопена.
Художница
На этюднике ватмана лист,
Мир природы ленив и размерен,
Лета воздух прозрачен и чист —
Зарисовки идут на пленэре.
Карандаш над листом занесён —
Всё застыло вокруг на мгновенье,
И из переплетенья времён
К ней приходит момент вдохновенья.
И замерший на миг карандаш
Запорхал беспокойною птицей,
Создавая чудесный пейзаж,
В мир фантазий стирая границы.
И мир чудный сквозь сетку штрихов
Проявился вдруг из ниоткуда…
Я смотреть бесконечно готов
На простое рождение чуда.
Туман
В предрассветной синей мгле,
Неподвластен снам,
Расплескался по земле
Утренний туман.
Звуков всех сковав полёт
Вязкой тишиной,
По-над речкою плывёт
Плотной пеленой.
Словно белым молоком
Залиты поля —
Перед летним жарким днём
Нежится земля.
И, как деды в старину,
Выбежав босой,
Я туман в себя приму
Свежею росой —
И, свернувшись, белым псом
Он прильнет к ногам,
Окропляя языком
След от старых ран.
* * *
Этой ночью прошел снегопад.
Город словно накрылся фатой,
В белых шапках деревья стоят,
Спят мосты, наклонясь над рекой.
Между тёмных, угрюмых домов
Вьётся тропка, кусты обходя —
Лишь случайной дорожкой следов,
Как браслетом, украсив себя.
Ветра нет, аж звенит тишина —
И, под лунного света мотив
У раскрытого настежь окна
Я стою, счастье в сердце впустив.
Но кончается сказки пора:
Пополняя ряд наших утрат,
Старый дворник лопатой с утра
Улиц рвёт белоснежный наряд.
Весенняя метель
А в саду моём весеннем снова снег,
Ветер бьётся уж полночи напролёт —
В дверь стучит, как будто хочет на ночлег,
Зверем раненым в трубе печной ревёт.
Закрутила вьюгу матушка зима —
А вчера я слышал — песню пел скворец —
Королева, видно, Снежная сама
Свой покинула заснеженный дворец.
Вьётся птицей в потемневших небесах,
Дует холодом назло календарю
И мечтает, чтобы время на часах
Развернулось от апреля к декабрю.
Но не сможет отменить весну она —
Завтра солнышко растопит снег и лёд,
И, расправив свои крылья после сна,
Вновь скворец на ветке песню запоёт.
Небесное стадо
Где синие поля небес
Раскинулись до горизонта,
Стада воздушные овец Пас
Ветер под лучами Солнца.
Сначала слабеньких ягнят,
Чуть видных в небе утром рано,
Он, словно маленьких котят,
Как молоком, поил туманом.
Ягнята вскоре подросли,
Чуть закудрявились боками,
И красоту нам принесли,
Качаясь в небесах над нами.
Но как-то раз в один из дней
Барашки тесно сбились в кучу —
Узнать решили, кто сильней —
И превратились в злую тучу.
От столкновения рогов
Сверкали молнии шальные,
И шерсть с ободранных боков
Спрядалась в струи водяные.
Напрасно Ветер выл в ночи,
Пытаясь образумить стадо…
Гроза прошла. И лишь ручьи
Несли к реке воды прохладу.
Прощание с морем
Бархатный сезон, стою у моря,
Луч закатный мне ласкает плечи.
В небе плачут чайки, с ветром споря —
С морем я прощаюсь в этот вечер.
Уже завтра лайнер серебристый
В край умчит холодный и туманный,
Где под ярким солнцем снег искрится,
Где по лесу путь проложен санный.
Суета затянет, бег по кругу,
Бронзовый загар исчезнет вскоре…
Но увижу я сквозь злую вьюгу
Вечер, где нас двое — я и море…
В горы
«Тот, кто в горы идёт — дурак.
Здесь, внизу, развлечений много…» —
Говорили не раз мне так,
Но звала меня вновь дорога.
Половину страны — в купе —
От Карелии путь неблизкий
До Алтая, где на тропе,
Воздух, словно слезинка, чистый.
Там, вверху, синева озёр,
Там, вверху, облака под нами,
И волшебную сказку гор
Разделить я смогу с друзьями.
Пусть рюкзак плечи мне натёр,
Да и пенку помягче мне бы —
Разожжём мы в ночи костёр
И коснёмся руками неба.
А потом, среди злой зимы,
Обрести чтоб в душе опору
Возвратимся вновь в мыслях мы
В край, где ждут вековые горы…
Река
Выйду ранним рассветным утром,
Пусть роса холодит мне ноги —
И направлюсь к реке я мудрой
По забытой лесной дороге.
Скину панцирь с себя одежды,
Окунусь я в парную воду —
Пусть река одарит надеждой,
Ощущенье пусть даст свободы.
Унесет беды все, напасти,
Намотает грехи на мели —
И подарит мне шанс на счастье
В голубой своей колыбели.
И сойдёт на меня пусть небо
Светом солнца и птичьей песней —
Про места, где ещё я не был,
И про край мой, что нет чудесней.
Возродившись для жизни снова,
Я покину зелёный берег —
Обретая в душе основу,
Распахнув для удачи двери.
Попутчики
Купе вагона, сидишь напротив,
В осеннем солнце пылают рощи.
И взвесить точно все «за» и «против»
В купе вагона гораздо проще.
Пусть мы знакомы совсем немного
И непохожи, как лёд и пламя —
Нас в плен на время взяла дорога,
Сыграв невинную шутку с нами.
Путь измеряя стучат колёса,
На стыках рельс свою песню сложив.
Сквозь песню эту звучат вопросы,
Что даже близким задать не можем.
Открою мысли, раскрою душу
Чужому, в общем-то, человеку,
Который будет сидеть и слушать,
И мне поможет найти ответы.
На полустанке стоим минутку,
Ты на прощанье махнёшь ладошкой —
Взяв чемодан, я накину куртку
И застегнусь вновь на все застёжки…
Объявление
«Ищу того, с кем можно слушать дождь…» —
Прочёл вчера в газете объявленье,
И ощутил невольное стремленье,
В тот мир, где ты сейчас кого-то ждёшь.
Грустить вдвоём под музыку дождя,
Молчать о том, что близко нам обоим,
И знать, что в этот миг у нас с тобою
Всё впереди. И даже уходя
На вечность, или может лишь на час,
Знать, что могу всегда к тебе вернуться,
Заснуть с тобой, и вновь с тобой проснуться
Под шум дождя, что только лишь для нас.
Но только мне покоя не даёт,
Что в этом объявлении нет дома,
Нет улицы, и даже телефона,
И дождь так бесполезно льёт и льёт…
Диалоги
— Привет!
— Привет!
— Ты кто?
— Андрюшка.
— Я Маша. Ну, давай дружить?
— А ну не тронь мою игрушку!
Иди ты…куклам платья шить!..
— Эй, Машка, дай списать контролку!
— Отстань, Андрюха, не мешай!
Ты учишь, учишь — всё без толку,
В твой лоб хоть гвозди забивай!..
— Машута, сессию закрыла?
Быть может, сходим… на балет…
— Андрей, отстань, я же просила…
— Ну, что ж, как скажешь. Нет так нет…
— Андрей, призвали? На два года?
Андрей, ты знай: я буду ждать!
— Меня? Зачем? Парней ведь много —
Два года незачем терять!..
— Привет, Андрюша. Ты с женою?
— Да, я с женой. А где твой муж?
— Да вон, с дочуркой за спиною,
Там, на аллее, среди луж…
— Маш, здравствуй. Как ты? Нянчишь внуков?
— Андрюша, ты? А где семья?
— Маш, знаешь, поступил я глупо,
Когда сказал: «Не жди меня…»
— И я гордыню не смирила,
Всю свою жизнь с другим была…
— Машунь, прости…
— Давно простила…
И ты прости… Ну, я пошла….
Просто
Просто нам стало пусто,
Пусто, как ни стараться.
Просто остыли чувства,
Просто — пора расстаться.
Разные просто люди,
Просто не быть нам вместе.
Просто давай не будем
Повод искать для мести.
Просто мы не совпали,
И холодны, как льдинки.
Просто с тобой не знали,
Что мы не те половинки.
Утро
Розы увяли в вазе,
Свечи давно потухли,
Город в рассветной вязи,
Чайник свистит на кухне.
Что это с нами было?
Что с нами дальше будет?
Страстью вчера накрыло —
Утром — чужие люди.
Смотришь в глаза неловко,
Врёшь — только я не верю —
И, подхватив толстовку,
Тихо закроешь двери.
А за окном печально
Лист пролетит пожухлый…
Тонким свистком прощальным
Чайник свистит на кухне…
* * *
Я не помню многие даты,
Я забыл ноты многих песен,
И не помню я даже, когда ты
Мне сказала, что мир нам тесен.
Я бреду средь песков в пустыне,
Я смотрю в черноту колодца,
И боюсь я, что Солнце остынет,
И что может Земля расколоться.
И взорвусь я звездой сверхновой,
Разобьюсь о скалу белой пеной…
А потом, может, в жизни новой
Вновь воскресну в твоей вселенной…
Август
Небо августа — в чёрном бархате
Диск серебряный полной луны,
А вокруг, словно жемчуг по скатерти,
Звёзд булавки сиянья полны.
Листья в августе — зелень в патине,
Ветви гнутся — созрели плоды.
Свежесть цвета леса поутратили,
Дремлют ивы, любуясь в пруды.
Чувства в августе — время зрелости,
Поутихли безумства ветра,
На двоих теперь одни ценности:
Уже «завтра» важней, чем «вчера».
Вкус антоновки, груздь берёзовый,
Иван-чай по бокалам разлит,
И на небе горит закат розовый,
В нём сгорает след старых обид…
Комета
Глыба льда в космическом пространстве
Миллионы лет плывёт куда-то.
Нет конца и цели этих странствий,
Вечный мрак — за холодность расплата.
Но однажды чудо вдруг случится,
И звезда поделится с ней светом —
И холодный странник превратится
В яркую, прекрасную комету!
Так и я ходил по жизни этой
Холоден, успешен, горд собою,
Но не видел я тепла и света
До того, как встретился с тобою.
Ты смогла одним лишь только взглядом
Всколыхнуть закаты и рассветы…
Понял я, что лишь с тобою рядом
Я могу из льдины стать кометой.
Звезда
Звёзд не счесть под небесною аркою,
Но меня восхищает всегда
Может даже не самая яркая —
Путеводная эта звезда.
Умостившись на краешке ковшика,
Сквозь себя пропустив ось Земли,
Не страшась ни метели, ни дождика —
Направляет в морях корабли.
Так и в жизни моей мне записано,
Одарён несказанно судьбой:
Весь мой век быть с одною единственной,
Для меня путеводной, звездой.
Пусть уже мне недолго до старости,
Не забуду я день тот, когда
Навсегда — и в печали, и в радости —
Жизнь свою мне вручила звезда.
Зимний вечер
Зимним вечером, у камина,
Ноги тёплым укутав пледом,
Чай горячий мы пьём с малиной
И ведём не спеша беседу.
За окошком — звёздное небо,
Лунным светом сад околдован,
Он под плотным покровом снега,
Ждёт весну, чтоб проснуться снова.
Кот мурлычет, прищурив глазки,
В мягкий плед запускает когти.
И плывёт, как привет из сказки,
Аромат от поленьев лёгкий.
Лишь на стенке часы с кукушкой
Время гонят неутомимо.
Чай горячий в любимой кружке,
Вечер сказочный у камина.
Зеркала
Обычное стекло, изнанка — амальгама —
Мир отражает много-много лет.
В нём жизни нет. Нет искры главной самой:
Черно оно, когда погасим свет.
В ресницах камыша, у края рощи,
Пруд отражает неба глубину.
И, отражённый мир внезапно морща,
В нём ветер гонит мелкую волну…
В глазах людей два разных мира вижу —
Тот мир, что в глубине, душой согрет
И в мир другой, чтоб стал немного ближе,
Он излучает мягкий, добрый свет.
Заляпали стекло? Помоем и просушим.
Утихнет ветер — вновь блестит вода.
Но если мы замажем грязью душу
Глаза сиять не смогут никогда!
Аквариум
Аквариум. Сто двадцать литров.
Раз в сутки падает еда.
Вода проходит через фильтры,
И стенки моют иногда.
Нет тут тревог и нет волнений,
Прилип к стеклу усатый сом:
Нет ни терзаний, ни стремлений —
Поел и скрылся под листом.
А где-то бьют о скалы волны,
А где-то буря, где-то штиль —
Там мир огромный, жизни полный,
Раскинулся на сотни миль.
Но жизни здесь чужда палитра —
Здесь заменил весь мир собой
Аквариум в сто двадцать литров
С перефильтрованной водой…
Цена свободы
Под луной, порой ночной, в клочках тумана
Волки шли по запорошенному полю.
Вдруг, как выстрел в тишине, щелчок капкана —
Как волчонок, взвизгнул волк от острой боли.
До утра вокруг него кружила стая,
Рвался тщетно волк из челюстей железных,
Лапу рвал он, шкуру в клочья раздирая,
Грыз стальной капкан в попытках
бесполезных.
Наступил рассвет — и волки скрылись в поле,
Дальний путь свой продолжая изначальный,
И разнёсся над землёю, полный боли,
Волчий вой — до слёз тоскливый
и прощальный.
Неподвижно волк лежал, и волчью шубу
Ветер тихо заметал снежком метельным…
Вздрогнул волк всем телом и, оскалив зубы,
В лапу их вонзил себе из сил последних…
В красный цвет окрасив небо, солнце село,
Предвещая завтра утром непогоду…
На утоптанном снегу в крови белела
Свежей костью волчья плата за свободу.
Ветер
«Ветер, ветер
на всём Божьем свете…»
А.Блок, «Двенадцать»
Снова ветер. Холодный ветер.
Ветер гонит сухие листья.
Ветер властвует на планете —
Волчья злость и повадка лисья…
Ветер времени гонит судьбы:
Чья-то жизнь — это лишь листочек.
Вот закрыть бы глаза, заснуть бы —
Да не спится. Ни слов, ни строчек.
Ветер угли раздул, что спали
Долго спали, но не потухли.
Знали мы все о них, не знали?
Да не важно. Опять на кухне
Жадно ловим чужие мысли —
И неясно: кто «за», кто «против»…
Ветер крутит сухие листья —
Судьбы комкает на излёте.
Женщина у иконы
Женщина стояла у иконы
В тусклом свете тлеющей лампады,
Без молитвы, без битья поклонов —
Не умела, даже если надо.
Лишь просила голосом осевшим:
«Пусть не он, ошиблись просто, может…»
Жгла глазами образ потемневший
И шептала: «Ты же мама тоже…»
Мир стоял опять на грани тонкой,
Изменяясь по своим законам…
Сжав в руке на сына похоронку
Женщина стояла у иконы…
Хранитель
Неказистый мужичок с самокруткою —
Что ни скажет, сдобрит то прибауткою.
Выделялся в роте он своим возрастом,
Да шинелью, что носил не по росту он.
И служил тот мужичок в части строевой:
Не разведчик, не стрелок — просто ездовой.
По плацу он не шагал гордой поступью —
Свою лошадь угощал яблок россыпью.
В сорок первом из котла по грязи болот
Выходила рота, как много прочих рот,
Целых восемь человек — все, кто был живой:
Семь солдат по двадцать лет, да наш ездовой.
Где ощерилась земля буераками —
Обложили их враги, жмут собаками.
Чтоб уйти по ручейку ближе к вечеру,
Должен кто-то всех прикрыть — делать нечего.
Прохрипел тут мужичок, оглядев солдат:
«Мне патронов бы ещё да чуток гранат.
И, давайте-ка, сынки, растудыт в качель,
Потихоньку, по воде, двигайте отсель…»
И на утренней заре, по густой росе,
Вышли семеро солдат — и живые все:
Ведь Хранитель с ними был ночью чуткою —
Неказистый мужичок с самокруткою…
Тишина
Очень разной бывает она —
тишина.
Поутру, лишь забрезжит чуть свет,
Отряхну поскорей чары сна,
Выйду в поле, чтоб встретить рассвет,
И обнимет меня тишина…
А в далеком горящем году,
Когда мир пожирала война
Забирала бойцов на бегу
В мир, где звуки мертвы — тишина…
И, вернувшись однажды домой,
На привычный вопрос: «Как ты, ма?»
Вдруг окатит холодной волной —
Нет ответа — в ответ тишина.
Тишина, тишина, тишина —
В ней покой, в ней же ночи без сна.
И желанна она, и страшна —
тишина…
Папа — чужой
Сказала сегодня мне мама,
Вернувшись с работы домой,
Что жить мы по-новому станем —
Что папа теперь нам чужой.
Что мне уже десять, и должен
Я маму понять и простить,
Что с мамой мы счастливо сможем
Без папы спокойно прожить.
Без папы? Я должен без папы?!
Я так не могу! Не хочу!
Ладошки ногтями сцарапав,
И стиснувши зубы — молчу.
Молчу, ведь мужчины не плачут —
Так папа всегда говорил!
Я должен быть сильным и, значит,
Держаться из всех своих сил.
Но если когтистою лапой
Вцепилась мне в горло беда,
Без слёз не сказать мне, что папа
Со мной должен быть навсегда —
Чтоб мог на него опереться
Столкнувшись с любою бедой…
Не режьте мне надвое сердце,
И папа мне мой — не чужой!
Разбитая чашка
— Разбила чашку? Да, разбила.
Но я нечаянно, поверь.
В ответ пощёчина. Вполсилы.
Чтоб знала. На защёлку дверь…
— Что? Сигареты? Я не знаю.
Нет, не брала. Я не курю.
Мат трёхэтажный. Закрываю
Опять покрепче дверь свою.
Мой мир. Не дома. На экране.
Там жизнь моя. В сети брожу.
А дом? Я дома как в тумане,
Как вещь забытая лежу.
Мой мальчик! Боже! Я влюбилась!
Открыться маме? Не хочу!
С ним хорошо! Я птицей взвилась!
Стал мир прекрасен, я лечу!
Что?! Не пойду? Ты не посмеешь!
Дверь на замок. А он ведь ждёт.
Окно. Балкон. Ты пожалеешь!
Спешу к нему. Мой крик. Полёт…
Сирена. Скорая. Зеваки.
Ломающая руки мать.
И жизнь, скользящая во мраке.
Осколки чашки. Не собрать.
Новогоднее
Покинет Землю старый год сегодня,
И бой курантов год объявит новый,
Но, чуждый суете предновогодней,
Шёл человек по городу ночному.
Дома гирлянд созвездьями увиты,
Заснут там люди только на рассвете.
Там всё готово, и столы накрыты,
Там оливье, и ждут подарков дети…
А он один, и вроде всё в порядке:
Всё в жизни есть, да что-то мало толку…
У рынка он в сугробе у оградки
Увидел вдруг непроданную ёлку.
Пушиста и свежа она, но всё же
Нет бус на ней и нет игрушек разных.
И понял человек — они похожи
Ненужностью своею в этот праздник.
Гремел салют, тьму разрывая в клочья,
Сбивая снег у ёлки на иголках…
Свой Новый Год встречали среди ночи
Мужчина и непроданная ёлка…
Межсезонье
Снег с дождём и небо низкое,
Под ногами — каша снежная,
И зимы дыханье близкое
Пробирает под одеждою.
Мокро хлюпая ботинками,
Я бреду один по городу,
Ветер каплями и льдинками
Забивает мою бороду.
Пусть на сердце хмарь осенняя,
От хандры все мысли в крошево,
Пусть у грусти нынче пленный я —
Жду я всё ж таки хорошего:
Ночь украсит небо звёздами,
А наутро — небо с просинью.
Для печали просто создано
Время меж зимой и осенью.
* * *
Жизнь у них теперь уже к закату клонится,
Прижимают их к земле года прожитые,
Не даёт им по ночам заснуть бессонница,
Звёзды светят через окна неприкрытые.
Дети есть, и внуки есть — да поразъехались,
Затерялись в суете большого города.
А так хочется, чтоб все однажды встретились,
Чтобы просто все приехали, без повода…
И хотя всю жизнь в себя лишь только верили —
По ночам под образами просят Господа:
За детей да за внучат — не заболели ли,
За здоровье, да чтоб ели всегда досыта…
И надежда греет их лампадкой слабенькой,
Голос твой услышат и — хвала святителям! —
Ведь для них ты навсегда остался маленьким,
Ты звони почаще им, своим родителям…
* * *
Я мечтаю вернуться в детство,
Я хочу окунуться в счастье,
В дом, с черёмухой по соседству,
Что весной в белоснежном платье,
Где летают над тихой речкой
Перламутровые стрекозы,
Жизнь где кажется бесконечной,
Где ещё не гремели грозы.
Я мечтаю туда вернуться
На один миг, короткий самый,
Чтобы смог я с зарёй проснуться
И понять, что ты рядом, мама..
Крапивинская Тюмень
Пусть нет магнолий в городе моём,
И пальмы не отбрасывают тень —
С товарищами счастливо живём
Мы в городе с названием Тюмень.
Звон колокольный над Турой кружит,
И змей воздушный вьётся в небесах,
Сугробом тополиный пух лежит
В затерянных крапивинских местах.
Мечта здесь, как и прежде, высока
И кодекс чести всё ещё в чести,
Здесь оживает каждая строка,
Что маяком ведёт нас по пути.
Пусть берега реки сковал гранит,
И мы уже дожили до седин…
А город наш по-прежнему хранит
Дух далеко ушедших бригантин…
* * *
Закончена книга. Получен тираж.
И как-то на сердце печально,
Как будто бы вырос ребёночек наш
И в путь отправляется дальний.
Каким будет путь — знать о том не спеши,
Всё время на место поставит,
Что смог — то вложил, написал от души,
Скальпируя чувства и память.
Ну что ж, нужно снова точить карандаш,
И биться вновь с рифмой и слогом,
Чтоб формами вновь обзавелся мираж,
Чтоб книгу отправить в дорогу…