Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том 3




Животный эпос
и детские сказки





Жихарько

Сказка



Жили-были кот, воробей да третий Жихарько; жили они в одной маленькой избушке, во дремучем лесу. Вот однажды кот и воробей собрались
в лес дровца рубить, а Жихарьку они оставили дома; пред уходом кот и воробей говорят Жихарьке:
— Ты, Жихарько, сиди дома, никуда из дома не уходи и даже из окна не выглядывай, иначе придет Баба Яга, схватит тебя, унесет и сожрет.
Пошли кот и воробей в лес, а Жихарько остался дома и сидит себе в избушке. Прилетела Баба Яга, подошла к окошку и давай всячески выманивать Жихарьку:
— Выгляни, Жихарько, из окошечка, дам я тебе всякой пижи-ежи, дам тебе блинчиков да хворостиков.
Не утерпел Жихарько и выглянул в окошечко. Баба Яга подхватила Жихарьку и понесла. Жихарько закричал громким голосом:

Кот да воробей,
Заступитесь за меня!
Унесла меня Баба Яга
За темные леса,
За топучие болота!


Услыхали кот да воробей крик Жихарьки и побежали его выручать: кот бежит — земля дрожит; воробей летит — лес к земле клонится. Догнали они Баба Ягу, отняли Жихарьку и принесли его домой.

На следующий день кот и воробей опять собрались в лес дровца рубить, а Жихарьку оставили дома домовничать; пред уходом они опять крепко наказывают Жихарьке:
— Оставайся дома, Жихарько, домовничай, да никуда не уходи и из окошка не выглядывай, иначе схватит тебя Баба Яга и унесет. Мы же теперь пойдем в лес далеко и не услышим твоего крика.
Ушли кот да воробей, а Жихарько остался дома. Прилетела Баба Яга и принялась выманивать Жихарьку:
— Выгляни, Жихарько, из окошечка, я тебе пижи-ежи принесла, дам тебе блинчиков да хворостиков, дам тебе сластей и лакомства. Не утерпел Жихарько и выглянул в окно. Подхватила его Баба Яга и понесла. Закричал Жихарько громким голосом:

Кот да воробей,
Заступитесь за меня!
Унесла меня Баба Яга За темные леса,
За топучие болота!


Услыхали кот да воробей крик Жихарьки и бросились выручать его: кот бежит — земля дрожит; воробей летит — лес к земле клонится! Догнали они Бабу Ягу, отняли у ней Жихарьку и принесли его домой.
На третий день кот да воробей опять пошли в лес дровца рубить, а Жихарьку оставили дома и крепко-накрепко наказали ему:
— Оставайся дома, Жихарько, домовничай, да только смотри никуда из дома не уходи и не выглядывай в окошечко, иначе прилетит Баба Яга, схватит, унесет и съест. А мы теперь пойдем далеко в лес, дальше прежнего и ни за что не услышим твоего голоса.
Ушли кот и воробей, а Жихарько остался дома. Прилетела Баба Яга и стала выманивать Жихарьку:
— Выгляни, Жихарько, в окошечко, я тебе пижи-ежи принесла, дам я тебе блинчиков, дам и хворостиков.
Жихарьку хоть и разбирает любопытство и хочется ему посмотреть, чего принесла ему Баба Яга, но он утерпел и в окно не выглянул. Тогда Баба Яга нежным голосом опять заговорила:
— Выгляни, Жихарько, в окошечко, вот тебе пряжеников, вот тебе жареников.


Не утерпел-таки Жихарько и выглянул в окно. Подхватила Баба Яга Жихарьку и понесла. И закричал Жихарько громким голосом:

Кот да воробей,
Заступитесь за меня!
Унесла меня Баба Яга За темные леса,
За топучие болота!


Но сколько ни кричал Жихарько, кот и воробей не слыхали его: они зашли слишком далеко в лес.
Принесла Баба Яга Жихарьку к себе в избу и приказала своей дочери:
— Затопика-ка печь, да зажарь мне к обеду Жихарьку. А я тем временем слетаю на Русь.
Села Баба Яга на ступу, взяла пест и улетела, а дочь её принесла дров и затопила печь. Когда дрова хорошо разгорелись, дочь Бабы Яги схватила Жихарьку, положила его на лопату и стала класть его в печь, а Жихарько расставил ноги и уперся одною ногой в цоло, а другою — в задорогу. Как ни билась дочь Бабы Яги, да так и не могла посадить Жихарьку в печь; рассердилась девушка и говорит Жихарьке:
— Не так ты лежишь, ложись как следует!
А Жихарько ей на это отвечает:
— Ты покажи мне, как надо ложиться, тогда я и лягу как следует.
Дочь Бабы Яги сказала:
— Вот как надо ложиться.
И она легла на лопату и вытянула вдоль лопаты ноги и руки. Жихарько схватил лопату, посадил дочь Бабы Яги в печь и захлопнул ее заслонкой — и девушка изжарилась. Жихарько же спрятался под лавочкой.
Прилетела Баба Яга, вытащила из печи жаркое и все его съела, а косточки разложила по полу и стала на них кататься, катается да приговаривает:

Покатаюся было,
Поваляюся было
На Жихарьковых косточках!


А Жихарько из-под лавочки ей отвечает:
Покатайся, Яга,
Поваляйся, Яга,
На дочерниковых косточках!


Услыхала это Баба Яга, рассвирепела и зубами заскрежетала, и забранилась:
— Ах ты разбойник, Жихарько, ты еще жив, да и дочь мою изжарил! Погоди же, ты теперь не уйдешь от меня!
Принесла баба-яга дров, жарко истопила печь, схватила Жихарьку и положила его на лопату, и стала сажать его в печь жарить. А Жихарько опять расставил ноги, одну ногу упер в подо, а другую в задорогу, и никак нейдет в печь. Рассердилась Баба Яга и кричит:
— Не так ложишься, ложись как следует.
— А ты покажи мне, как надо ложиться, так и я лягу.
— Вот как ложись! — сказала Баба Яга и сама легла на лопату и вытянула ноги и руки.
А Жихарько не плошал, схватил лопату и посадил Бабу Ягу в печь, да и захлопнул ее заслонкой и изжарил Бабу Ягу.
Только что Жихарько расправился с Бабой Ягой и ее дочерью, как прибежали кот и воробей ему на выручку. У Бабы Яги было много всякого добра и богатства, много золота, серебра и камней самоцветных. Все это кот, воробей и Жихарько забрали и унесли в свой домик. И стали они жить да поживать, да добра наживать.

Лука Леонтьевич Заякин
1 ноября 1907 г.



Медведь
Сказка



Жили-были старик да старуха; жили они в старенькой избенке далеко за деревней на горке. И были они люди бедные, всего-то имущества их было только пять овечек. Вот однажды позднею ночью к избенке стариков подошел медведь и сказал:

Живет мужик на горке,
Хлеба ни корки!
Пять-пять овечек Сенцо подъедают.
Труху подбирают!
Дай, мужик, овечку!


Старухе жаль стало медведя, она и говорит своему мужу:
— Старик, отдадим медведю овечку!
Мужик и отдал медведю овечку. Медведь взял овечку, отнес ее в лес и съел. На следующую ночь медведь опять приходит к мужику и опять поет:

Живет мужик на горке,
Хлеба ни корки!
Пять-пять овечек Сенцо подъедают.
Труху подбирают!
И говорит:
—  Дай, мужик, овечку!


Старуха опять велела мужику отдать медведю овечку. И так медведь каждую ночь приходил к избушке стариков и выпрашивал по овечке. Когда же все овечки были съедены, тогда медведь перестал и ходить к мужику.
Прошло после того времени с неделю, а может, и две, и захотелось старухе покушать свежего мяса, она и говорит мужику:
— Старик, поди-ко в лес, не найдешь ли какой дичины, охота мне свежего мяска покушать.



Взял мужик топор и пошел в лес; шел-шел и нашел медведя. Отсек мужик у медведя ногу и принес ее домой. Баба ободрала кожу, ногу медвежью положила в горшок и стала ее варить, и затем села на лавочку и стала прясть медвежью шерсть. Медведь тем временем сделал себе липовую ногу и пошел к избушке стариков, идет медведь и поет:

Липовая нога
Скрипит да гремит!
Вся деревня спит,
Новоселова спит,
Одна баба не спит,
Мое мяско варит,
На залавке сидит,
Мою шерстку прядет!


Услыхали старик со старухой голос медведя, испугались и спрятались: старик залез в подполье, а старуха залезла на шесток.
Медведь вошел в избу, достал мясо из горшка и сожрал его, а затем нашел старуху, вытащил ее с шестка, сжамкал, разорвал и съел. После того медведь из избушки ушел в лес. Старик же остался жив, его не мог медведь найти. С тех пор и остался старик один на белом свете. Говорят, и теперь живет да горе мычет.

Лука Леонтьевич Заякин.
1 ноября 1907 г.




Старик и Дрож
Сказка



Жили-были старик со старухой; люди они были бедные и жили в худой избенке. Старуха сказала старику:
— Ступай, старик, в лес да наруби дров — топить нечем.
Пошел старик в лес, идет лесом и видит: стоит толстый гнилой пень. Старик ударил обухом пень — выскочил Дрож:
— Чего, старик, хоть?
Испугался старик, а все-таки промолвил:
— Изба худая, жить нельзя!
— Иди, старик, домой, все будет готово, — сказал Дрож и скрылся.
Вернулся старик домой и надивиться не может: на месте старой избенки стоят высокие и светлые хоромы, а в них его старуха ходит и управляется по хозяйству. Прошло так несколько дней, и старуха говорит старику:
— Живем мы в этаких хоромах, а есть-пить нам нечего, да и ходим мы в таком худеньком платьишке. Поди в лес, старик, и попроси хлеба и платья, да и про деньги не забудь, попроси хоть малость на нашу нужду.
Пошел старик в лес, ударил обухом пень — выскочил Дрож:
— Чего, старик, хошь?
— Пить-есть нечего и одеться не во что, да и деньжонок малость надо бы!
— Иди, старик, домой, все ладно будет, — сказал Дрож и скрылся.
Вернулся старик домой и видит: старуха его ходит по хоромам разодетая, словно барыня; во дворе стоят амбары, полнехоньки хлебом, в подвалах целые бочки с медом и пивом, а в избе в углу стоит большой сундук с золотом.



И зажили старик со старухой в полном удовольствии, живут себе — ни горя, ни нужды не знают.
Прошло немного времени, и старуха говорит старику:
— Поди, старик, в лес и проси, чтобы тебя сделали царем, а меня царицей.
Пошел старик в лес, ударил обухом в пень — выскочил Дрож:
— Чего, старик, хошь?
— Я хочу, чтобы я был царем, а моя старуха — царицей.
— Иди, старик, домой, все ладно будет! — сказал Дрож и скрылся.
Вернулся старик и видит, что по-прежнему стоит его старая избенка, а на печке сидит его старуха в рваном платьишке, от высоких же хоромов, от платья цветного и от всего его богатства и следа не осталось. И стали старик со старухой жить опять в нужде и бедности.


Лука Леонтьевич Заякин.
1 ноября 1907 г.




Пётунько
Сказка


Жили в одной избушке кот да воробей, да пётунько[3]. Собрались кот да воробей в лес дрова рубить; пётуньку они оставили дома и наказали ему:
— Смотри, пётунько, сиди дома, никуда не ходи и из окошечка не выглядывай. Придет лиса, унесет тебя да и съест.
Ушли кот да воробей, а пётунько остался дома; сидит пётунько в избушке, никуда не выходит и в окошечко не заглядывает.
Пришла лиса и запела:

Пётунько, пётунько!
Выгляни в окошечко!
У меня за окошечком
Золотое яичушко
С горки на горку
Перекатывается,
Переваливается!


Захотелось пётуньке посмотреть на такое диво, как у лисы золотое яичушко с горки на горку перекатывается, переваливается, выглянул он в окошечко, а лиса цоп пётуньку, схватила и понесла. Пётунько закричал изо всей своей силы: Кот да воробей!
Унесла меня лиса За темные леса За топучие болота!
Услыхали кот и воробей крик пётуньки и побежали выручать его: кот бежит — земля дрожит, воробей летит — леса шумят! Догнали кот и воробей лису, поколотили ее, отняли у ней пётуньку и отнесли его домой.

На другой день рано утром кот да воробей позавтракали, накормили и пётуньку и снова собрались в лес дрова рубить, а пётуньку оставили дома и наказали ему:
— Смотри, пётунько, сиди дома и не выглядывай в окошечко. Придет лиса и унесет тебя. Мы теперь пойдем в лес далеко и не услышим тебя.
Кот и воробей ушли в лес, а пётунько остался дома; сидит в избушке и в окошечко не выглядывает.
Пришла лиса и запела:

Пётунько, пётунько!
Выгляни в окошечко!
У меня за окошечком
Золотое яичушко
С горки на горку
Перекатывается,
Переваливается!


Опять не утерпел пётунько и выглянул в окошечко. А лиса его цап-царап да и потащила. Закричал пётунько:

Кот да воробей!
Унесла меня лиса
За темные леса
За топучие болота!


Услыхали кот да воробей крик своего пётуньки и побежали спасать его: кот бежит — земля дрожит, воробей летит — леса шумят! Догнали кот да воробей лису, поколотили ее, отняли у ней пётуньку и принесли его домой.
На следующий день кот да воробей рано поутру позавтракали, покормили пётуньку и опять собрались в лес дрова рубить, а пётуньку оставили дома и строго-настрого ему наказали:
— Смотри, пётунько, сиди дома, никуда не выходи и в окошечко не выглядывай. Придет лиса, унесет тебя и съест. Мы теперь пойдем в лес дальше прежнего и не услышим тебя.
Ушли кот да воробей в лес, а пётунько остался дома, смирно сидит он в избушке, а к окошечку даже и не подходит.
Пришла лиса и запела слаще прежнего:


Пётунько, пётунько!
Выгляни в окошечко!
У меня за окошечком
Золотое яичушко
С горки на горку
Перекатывается,
Переваливается!


Опять не утерпел пётунько, сильно захотелось ему взглянуть на это диво, как это у лисы золотое яичко с горы на гору прекатывается-переваливается; выглянул он в окошечко, а лиса его цоп и понесла. Громче прежнего закричал пётунько:

Кот да воробей!
Унесла меня лиса
За темные леса
За топучие болота!


Но сколько ни ревел пётунько, его не услыхали кот да воробей — они зашли далеко в лес.
Принесла лиса пётуньку к себе домой и посадила его в подполье под корчагу, и приказала своим трем дочерям:
— Завтра утром заколите петушка и зажарьте его, я его съем.
Вернулись кот и воробей из лесу домой и не нашли дома пётуньки, и догадались, что это лиса его унесла. Взяли они ступу да пест и побежали к дому лисы; они вошли в сени и спрятались на потолке и стали там бренчать и петь:

Стрень-стрень-стрень,
Мои струночки,
Золотые мои гусельцы!
Уж и дома ли кума лиса
Со своим хорошим имуществом,
Со своими добрыми детушками!


Лиса сказала своей старшей дочери:
— Поди-ко, дочка, посмотри, кто там бренчит и поет.
Старшая дочка лисы вышла в сени, а кот да воробей ударили ее ступой да пестом и убили, а сами запели:

Стрень-стрень-стрень,
Мои струночки,
Золотые мои гусельцы!
Уж и дома ли кума лиса
Со своим хорошим имуществом,
Со своими добрыми детушками!


Лиса и говорит средней дочери:
— Что она там заслушалась? Поди-ко ты посмотри, кто там поет?
Вышла в сени средняя дочь, кот и воробей и ее убили ступой и пестом, а сами запели:

Стрень-стрень-стрень,
Мои струночки,
Золотые мои гусельцы!
Уж и дома ли кума лиса
Со своим хорошим имуществом,
Со своими добрыми детушками!


Лиса и говорит малой дочери:
— Поди-ко ты посмотри.
Вышла малая дочь; кот и воробей и ее убили и опять запели:

Стрень-стрень-стрень,
Мои струночки,
Золотые мои гусельцы!
Уж и дома ли кума лиса
Со своим хорошим имуществом,
Со своими добрыми детушками!


Лиса думает: «Экие непутевые мои дочери, заслушались и назад не идут. Пойду-ко я сама узнаю, кто это там бренчит и поет?». Вышла лиса в сени, а кот и воробей ударили ее ступой да пестом и убили. Бросились кот да воробей в избу лисы и стали искать пётуньку, искали они его по полкам и по лавкам, искали на шестке и под печкой — нет пётуньки! Испугались кот и воробей, думали, что лиса его съела. Заглянули они в подполье, а пётунько там сидит под корчагой, взяли они пётуньку и принесли к себе домой, накормили и напоили его.
И стали они жить да поживать, да, говорят, и теперь живут!


Марья Афанасьевна Белоглазова, девочка 13 лет.
Дер. Артамонова. 16 декабря 1907 г.



Лиса и ворона Басня



Лиса изловила ворону и думает: «Зачем мне возиться с вороной и убивать ее? Положу ее в дуплё, спущу под гору, ворона разобьется насмерть, тогда я ее готовенькую и скушаю». Так лиса и сделала; посадила она ворону в дуплё и спустила под гору; дуплё покатилось, а ворона-то из него и вылетела. Рада ворона, летает над лисой да кричит:
— Карр! Я лисицу обманула! Карр, я лисицу обманула! Так лисица и побежала в лес голодная.

Лука Леонтьевич Заякин.
1 ноября 1907 г.




Груздь, лиса и сорока
Сказка



Жил груздок на лесиночке-на березоньке, жил он семейкой с тремя детеночками. Пришла лиса и говорит:
— Груздок, груздок! Отдай мне своего детеночка, а не отдашь, я березу хвостом ссеку и тебя самого съем!
Испугался груздок и отдал лисе одного своего детеночка. Лиса схватила детеночка, унесла его в лес и съела, а груздок сидит на лесиночке да плачет. На другой день лиса опять явилась и просит:
— Груздок, груздок! Отдай мне своего детеночка, а не отдашь, я березу хвостом ссеку и тебя съем.
Пуще прежнего испугался груздок и отдал лисе другого детеночка. Лиса схватила детеночка, утащила его и съела, а груздок сидит на лесинке и плачет.
Летит сорока и спрашивает:
— Груздок, груздок, о чем ты плачешь?
— Как же мне не плакать? — отвечает груздок. — Лиса у меня уже двух детеночков съела, теперь придет и последнего съест.
— А ты не давай лисе своего детеночка.
— Как же я не дам лисе своего детеночка? Лиса грозит ссечь хвостом березу и меня самого съесть.
— Не бойся, груздок, лисы; нет у ней ни ножа, ни топора, нечем ей ссечь березу, а хвост у ней недлинный, всего с четвертушку[4].
На третий день лиса опять явилась и говорит:
— Груздок, груздок! Отдай мне своего детеночка, а не отдашь, я березу хвостом ссеку и тебя съем!
А груздок ей на это отвечает:



— Не боюсь я тебя, лиса, и не дам тебе своего детеночка! Нет у тебя ни ножа, ни топора и нечем тебе ссечь березы, а хвост у тебя недлинный, всего с четвертушку!
Удивилась лиса этим речам и спрашивает:
— А кто тебе, груздь, сказал все это?
— Сорока!
Лиса бросилась на сороку и поймала ее, и думает: «Как бы пострашнее замучить сороку?».
Побежала лиса в дом богатого мужика, украла у него лукошко и посадила в него сороку, и думает: «Спущу я лукошко с сорокой под гору, лукошко попадет в воду, сорока утонет, тогда я ее и съем». Покатила лиса с горы лукошко, а сорока из лукошка выскочила, села на кол да принялась дразнить лису:
— Ха-ха-ха! Ты, лиса, мудрена, а я мудреней тебя!
Так лиса и осталась ни с чем и вернулась домой голодная.

Марья Афанасьевна Белоглазова.
16 декабря 1907 г.




Западно-сибирские легенды
о творении мира и борьбе духов




Народная память — это такая сокровищница, исчерпать которую, по-видимому, не представляется возможным. В разное время было вложено много трудов и уменья в дело исследования произведений народного духа и народной мудрости, много делается в этом направлении и теперь, но далеко еще нельзя сказать, что в этой области сделано все, что исчерпана область народного творчества. Народная память до сего времени хранит произведения дивной красоты, идущие от народной старины, и добросовестный исследователь и теперь из этого источника может вычерпать сокровища великой научной ценности.
Нам удалось со слов западно-сибирских сказителей записать несколько интересных легенд и сказаний, образцы которых мы представляем теперь вниманию читателей и почитателей старины глубокой.
Предлагаемые легенды записаны мною со слов двух посказителей: крестьянина деревни Артамоновой Тюменского уезда Луки Леонтьевича Заякина, 77 лет, и крестьянина села Плеханова Тюменского же уезда Дмитрия Никифоровича Плеханова, 79 лет[5]. Посказители — уже люди преклонных лет; это лица почтенные и пользующиеся обширной известностью и уважением народа; оба они известны как добрые знахари и лекари и как остроумные и неистощимые посказители. Старцы эти являют собою типы симпатичных старожилов-сибиряков, исконно русских крестьян-землепашцев, это представители старого, кондового крестьянства. В молодые годы Плеханов и Заякин были весельчаками и песенниками, оба знают множество песен; Плеханов поет и до сих пор. Заякин к тому же был бандуристом. Друг с другом посказители совсем незнакомы, хотя селения, в которых они живут, отстоят и недалеко друг от друга, всего в 40 верстах. Д.Н. Плеханов — человек неграмотный и имел неграмотных родителей. Посказитель же Л Л. Заякин — человек грамотный и имел грамотного отца. И вообще все предки Заякина были грамотные и, по-видимому, далеко выдавались из среды своих односельцев своими знаниями и грамотностью. Сам Л.Л. Заякин ходил читать псалтырь по покойникам, а дома постоянно читает четьи-минеи, читал он и ветхозаветную библию на славянском наречии.
Легенды Д.Н. Плеханова носят характер более народный и самобытный и более отдаленный от христианских учений, тогда как легенды Л.Л. Заякина, так сказать, в большей мере клерикальны, в его легендах библейские мотивы уже крепко вплетаются в чисто языческие сказания о начале мира и человека.
На самом же деле легенды эти отнюдь не христианского происхождения и возникли не под влиянием христианства, напротив. в легендах проводятся идеи, неприемлемые с точки зрения христианства и идущие вразрез христианским догматам. Эти легенды гораздо старше христианства, они идут из глубины седой старины, из далеких времен славянского язычества.
Глубоко в недрах народного духа хранятся теософические идеи и космогонические представления, облеченные в форму народных сказаний, тысячелетиями хранятся они и преемственно в изустной передаче переходят от поколения в поколение. Разумеется, народные сказания не могли дойти до наших дней в первоначальной их чистоте и цельности, и с течением времени они должны были претерпеть значительные видоизменения и искажения. Всего больше легенды подверглись искажению при столкновении с христианством и под его влиянием. Но нетрудно снять посторонние наслоения, чуждые самобытному духу народных легенд, и нетрудно указать библейские мотивы, механически вплетенные в чисто языческую фабулу народных легенд. Предлагаемые легенды представляют собою прекрасный образец народного двоеверия, и в этом отношении они, несомненно, представляют большой научный интерес.
Предлагаемые легенды, очень близкие по своей фабуле и по внешней форме и вполне тождественные по своим конечным выводам, представляют собою еще ту заметную особенность, присущую легендам обоих посказителей, что проводимые в легендах космогонические и теософические воззрения носят ярко выраженный и последовательно проведенный дуалистический принцип, которого совершенно не признает христианское учение. Так, прежде всего легенды учат, что извека существовали два духа: дух добра, или Бог, и дух зла — Сатана. Сатана, вступая в беседу с Богом, даже называет себя братом его: «Я — брат твой». В акте творения мира принимают деятельное участие оба духа: Бог и Сатана, только из рук Бога выходит все, что есть в мире прекрасного и доброго, а из рук Сатаны выходит все зло и все безобразие мира.
Затем легенды учат, что извека существовали дух и материя. Творческий акт выразился лишь в том, что божество произвело известную метаморфозу в материи.
Мировым веществом народная легенда признает воду. Таким образом, по своей философской дефиниции легенда является типичным образом древней натурфилософии, и в этом отношении она близко примыкает к учению древнегреческой философской школы, развившейся на мало-азийских берегах в Ионии, главным образом, в городе Милете, за несколько сот лет до рождества Христова. Милетская школа натурфилософии учила, что начало всех вещей есть вода и что океан был старейшим и важнейшим. Главный представитель милетской школы философ Фалес, живший в VI веке до рождества Христова, учил, что все произошло из воды.
Приведенная нами в эпиграфе цитата из «Илиады» свидетельствует, что и божественный певец Троянской войны Гомер знал и признавал эту теорию милетской натурфилософии.
Записанные нами легенды мы изложим в таком порядке. Сначала мы передадим легенды посказителя Д.Н. Плеханова, записанные с его слов 13 ноября 1907 года, а затем перейдем к легендам посказителя Л.Л. Заякина, записанным несколько ранее, именно 5 ноября 1907 года. Такой порядок с явным нарушением хронологии в записи легенд мы допускаем потому, что, как явствует из вышеизложенного, мы признаем легенды Д.Н. Плеханова наиболее сохранившимися и цельными.


1. Сотворение мира


Изначала веков ничего не было: ни неба, ни земли, ни человека, а была только одна вода, вода без конца и краю, и без дна, а посверх воды была тьма-тьмущая, беспросветная тьма. И по этой воде плавал в лодочке Бог Салаоф[6]. Плыл однажды Бог Салаоф в лодочке и сплюнул на воду слинку[7], и вот в том месте, где он сплюнул слинку, появился сам Сатана — Сатаниил в человеческом образе.
И как только Сатана появился, так сейчас же вступил в разговоры с Богом, он сказал Богу: «Я — брат твой. Возьми меня с собою в лодочку». В лодочке хватило места и для двоих, и потому Бог сказал Сатане: «Садись». Сел Сатана в лодочку вместе с Богом и поплыл дальше. Плыли, плыли, Бог и говорит Сатане: «Хочу я сотворить землю. Нырни, Сатана, в воду и достань оттуда земли». Сатана обернулся птицей гоголем и нырнул в воду. Но пред этим Сатана не благословился у Бога, и потому труд его остался безуспешным.
Долго Сатана гоголем погружался в воду, но все-таки не мог добраться до дна и не мог захватить земли, выбился Сатана из сил и вынырнул обратно, и сказал Богу: «Не мог я добраться до дна и не достал земли». Тогда Бог опять сказал Сатане: «Ныряй второй раз и достань из воды земли». Сатана оборотился птицей гагарой и вторично нырнул. Но и на этот раз он не благословился, и потому он опять не достал дна и не добыл земли, хотя и нырнул глубже прежнего. Вынырнул Сатана из воды и сказал Богу: «Не мог я достать земли и не мог добраться до дна, хотя нырнул куда как дальше прежнего». Тогда Бог сказал Сатане: «Ты потому не можешь достать земли, что ныряешь, не благословясь, благословись у меня, тогда достанешь дно и принесешь земли. Ныряй в третий раз». Сатана на этот раз благословился у Бога, а затем оборотился птицей соксуном[8] и нырнул в третий раз. На этот раз Сатана без труда достал дно, забрал он себе в клюв земли и принес ее Богу, и сказал: «Вот я принес тебе земли». «Давай сюда землю», — сказал Бог и взял землю из клюва птицы соксуна. Но Сатана не всю землю передал Богу и небольшую часть ее утаил у себя в клюве. И думает Сатана: «Сотворит Бог себе землю, а я увижу, как он это делает, и по его примеру сотворю свою особую землю».
Взял Бог землю и повелел из водной глубины явиться трем китам. И вот явились три кита, таких больших, что станешь на головы, так конца хвостов и не увидишь. Киты установились головами вместе, а хвостами в разные стороны. Тогда Бог положил землю себе на ладонь, а другою ладонью стал мять землю и сдавливать ее[9]. Мял-мял Бог землю и сделал из нее вроде небольшой круглой и совершенно ровной лепешки; эту лепешку-землю Бог положил на головы трех китов, и земля стала расти, росла-росла и покрыла собою всех трех китов, и все продолжала расти. Трем китам стало уже не под силу держать землю, и тогда Бог повелел явиться из водной пучины еще четырем китам и держать землю. Явились четыре кита, сомкнулись они головами с первыми тремя, а хвостами раскинулись в разные стороны и стали держать землю. С того времени и до наших дней земля держится на семи китах.
В то время как росла и ширилась земля на китах, росла и ширилась также земля, оставшаяся во рту у Сатаны, так что сильно раздуло щеки у Сатаны. Бог это заметил и спрашивает Сатану: «С чего это у тебя щеки-то раздуло?». И Сатана должен был сознаться: «Виноват! Прости, Господи, я утаил во рту немного земли».
«Выплевывай землю изо рта!» — приказал Бог. И Сатана стал выплевывать землю. И там, где Сатана плюнет, появляются всякие дикие и нечистые места: горы и овраги, лесные трущобы, кочки и болота. До этого же земля была ровна и чиста и во всех отношениях прекрасна. Так Бог сотворил землю и весь мир.
Когда творение земли завершилось, тогда Бог задумал отдохнуть. Вытащил он лодочку из воды на землю, перевернул ее вверх дном, а сам улегся около лодочки и скоро уснул крепким сном. Сатана при виде уснувшего Бога замыслил недоброе дело — он задумал погубить Бога. Сатана думал так: «Брошу я сонного Бога в воду и утоплю его, и тогда земля будет моя, и лодочка будет моя».
Взял Сатана Бога и понес его к берегу. Но по мере приближения Сатаны к воде земля перед ним все росла и ширилась, а вода перед ним все убегала да убегала. Так Сатана и не мог донести Бога до воды. Повернул тогда Сатана в другую сторону и понес Бога к другому берегу земли, думал, не удастся ли бросить Бога с другого берега земли. Но и там повторилась та же история. Тогда Сатана положил Бога на прежнее место, около лодочки, как будто бы он и не касался Бога.
Земля и поныне держится на семи китах и висит на воде. Земля продолжает расти, и теперь, когда она вырастет и увеличится настолько, что и семь китов не в состоянии будут держать ее, тогда киты уйдут в воду, земля рассыплется и провалится в водные бездны. Тогда и наступит конец мира. Говорят, что это время уже недалеко.

Записано от Д.Н. Плеханова


2. Борьба Сатаны с Богом


В начале всех веков Сатана, иначе Сатаниил, и вся его темная сила, сила дьявольская, были светлыми духами — ангелами — и служили самому Богу, причем сам Сатаниил был любимцем Бога и стоял к Богу ближе, чем остальные ангелы и архангелы. Сатаниил был верховным воеводой и архистратигом всех небесных сил. Но так продолжалось недолго. Сатана возгордился своим могуществом и блеском и не хотел более признавать над собою ничьей власти, он задумал свергнуть с неба самого Бога и сделаться единственным владыкой неба и всего мира. Но не вдруг Сатана объявил себя врагом неба, он долгое время таил в себе свои гордые замыслы. Сатана поднял восстание и воздвиг гонение против Бога и его небесных сил вот по какому поводу.
Однажды Бог призвал к себе все свои небесные силы: ангелов и архангелов; явился пред лицо Бога и Сатана. Бог сказал ангелам: «Придет время, и родится истинный Христос, он будет всем богам Бог и всем царям царь, и все вы должны ему поклониться и покориться». Услышал Сатана эти слова и возмутился, и сказал: «Какой еще там Христос? И почему это мы — духи — должны кланяться рожденному? Сегодня один Христос родился, а завтра другой Христос родится, и все будут выше нас? Не бывать этому! Не можем мы быть ниже Христа». Так Сатана отложился от Бога и увлек за собою множество ангелов.
Когда Сатана увидел, что за ним последовала добрая половина всех ангелов и архангелов, то он задумал напасть на Бога, свергнуть его с неба и самому сделаться богом. Собрал Сатана все свои войска и повел их войной на Бога. Бог обитал тогда на первом небе, а всех небес было сотворено Богом двенадцать. Сатана со своими войсками напал на Бога и прогнал его с первого неба, и Бог со всеми своими силами перебрался на второе небо и туда же перенес свой престол. Но Сатана напал на Бога и во втором небе и оттуда прогнал его на третье небо.
Так Сатана последовательно гнал Бога с неба на небо, все выше и выше, и согнал его на последнее, двенадцатое, небо. Утвердил Бог свой престол на двенадцатом небе и окружил себя всеми своими небесными силами. А Сатана поставил свой трон на одиннадцатом небе и окружил себя своими дьявольскими силами. Сатана окружил себя и весь свой стан чрезвычайным блеском, а свой трон он сделал из золота, серебра и камней самоцветных. Собрал Бог все свои небесные силы и послал их на одиннадцатое небо, чтобы прогнать оттуда Сатану и его воинство. Но небесные силы ничего не могли сделать: Сатана окружил себя и все свое воинство таким холодом и таким морозом, что дух захватывает. Небесные силы не только не могли вступить в бой с силами Сатаны, а даже на близкое расстояние к вражеской стоянке подойти не могли. Бились-бились ангелы, да так ничего и не добились и лишь понапрасну ознобили себе руки и ноги. Вернулись ангелы к Богу и говорят ему: «Мы не могли ничего поделать с дьявольскими силами: весь стан Сатаны окружен таким холодом и морозом, что мы и на версту не могли подойти к нему, лишь напрасно ознобили себе руки и ноги».
На второй день Бог опять послал cвoи воинства против Сатаны, но Сатана окружил себя и весь свой стан еще большим холодом и морозом. Опять ангелы вернулись ни с чем и объявили Богу о своей неудаче.
На третий день Бог призвал к себе самого храброго и самого сильного архангела Михаила и сказал ему: «Мой верный и храбрый архангел Михаил! Отныне я ставлю тебя верховным воеводой и архистратигом всех моих небесных сил, облекаю тебя силою необычайною и дарую тебе власть повелевать грозными тучами, громом и молниею. Иди и порази Сатану и всю его дьявольскую силу, сокруши трон и весь стан Сатаны и низвергни с неба всех дьяволов». Так архангел Михаил сделался воеводой и архистратигом небесных сил.
Встал архангел Михаил, затрубил в свою золотую трубу и собрал к себе все небесные силы, и повел их войною на Сатану. Повел Михаил свое воинство на одиннадцатое небо, но подступить к вражескому стану не мог даже на несколько верст: Сатана и вся его дьявольская сила окружили себя холодом и морозом пуще прежнего. Тогда архангел Михаил опять затрубил в свою золотую трубу, и вот появилась на небе черная грозная туча. Навел архангел Михаил тучу прямо на вражеский стан, а затем архангел схватил молнию и бросил ее прямо в трон Сатаны. Блеснула великая молния и ударила в трон Сатаны с такою силою и с таким громом, что основания неба и земли поколебались, молния вдребезги разбила трон Сатаны. Схватил архангел Михаил другую молнию, еще больше прежней, и направил ее против самого Сатаны. Со страшным громом молния ударила Сатану и низринула его с неба, и стремглав полетел Сатана вниз. Тогда архангел Михаил взял третью молнию и пустил ее на весь дьявольский стан. С ужасным громом молния грянула на стан врагов и на все сатанинское воинство и с силой поразила их. Стремглав полетели все дьяволы с неба вниз, вслед за Сатаной.
Бросились небесные силы и принялись поражать бегущих врагов. 30 дней и 30 ночей летел Сатана и его войско с неба, и наконец все они упали на землю, где кто попал. Так бесы скрылись от ангелов. Те бесы, которые упали в воды: в моря, реки и озера — стали водяными; те, которые упали в леса и болота — стали лешими; те, которые упали в подполье — стали домовыми и суседками, а те, которые упали в овины и бани — стали овинницами и банницами.
До своего падения с неба и до поражения от руки архангела Михаила Сатана и все его дьяволы носили еще светлый образ небесных ангелов и имели прекрасный вид, после же этого Сатана и все дьяволы получили страшный и отвратительный вид: телеса их стали черны и покрылись шерстью, на головах у них выросли рога, за спиной у них появились хвосты, а на ногах выросли копыта.

Записано от Д.Н. Плеханова.


3. Сотворение мира


До сотворения мира ничего не было: не было ни неба с его светилами, ни земли, ни зверей, ни птиц, ни рыб, ни человека, а была только вода, пределов и глубины которой никто не знает. Воду окутывала тьма, а над этой тьмой по пространствам носились два духа: святой и светлый дух — Бог и дух зла — Сатана, только эти два духа и были извека в мире. Святой дух и нечистый дух не вмешивались в существование друг друга и не входили ни в какое общение друг с другом, каждый существовал сам по себе.
Однажды Бог летел над тьмою и сквозь тьму увидел, что на воде плавает птица гоголь; удивился этому Святой дух и думает: «Что это за птица и откуда она могла взяться, когда я еще не приступал к творению мира?». Подлетает Святой дух к птице и спрашивает:
— Что ты за птица и откуда ты явилась?
Гоголь на это отвечает:
— Я брат твой.
— Какой же ты мой брат? — вопросил опять Бог.
И гоголь ему на это ответил:
— Ты от свята свят дух, а я от зла зло и от злых дел Сатаниил.
Услышав это, Бог сказал Сатане:
— Коли ты нарекаешься моим братом, то погрузись в воду и достань со дна ее земли[10]. Гоголь тот же час погрузился в воду, а Бог того же разу сотворил над водой лед, толстый и крепкий; лед этот сковал и покрыл все беспредельное водное пространство. Сделал это Бог затем, чтобы испытать и узнать силу Сатаны.

Прошло недолгое время, и Сатана проломил лед и вынырнул из воды. Бог спрашивает Сатану:
— Достал ли ты, злой дух, земли?
— Нет, не достал.
— Тогда погружайся и ныряй опять в воду и достань земли.
Гоголь опять нырнул, а Бог сотворил над водой уже два льда[11]. Прошло некоторое время, и гоголь проломил оба льда и опять вынырнул на поверхность воды. Бог опять спрашивает Сатану:
— Достал ли ты земли?
— Нет, не достал, — ответил Сатана.
Бог сказал:
— Тогда ныряй в третий раз и достань мне земли.
В третий раз гоголь нырнул, и Бог сотворил над водой три льда. Прошло несколько времени, и вот Сатана опять вынырнул, не подержали его и три льда, все льды он сломал. Бог спрашивает:
— Достал ли ты, Сатана, земли?
— Достал. Вот, я принес землю в своем клюве.
Бог сказал:
— Давай сюда, положь землю мне на ладонь.
Сатана положил землю Богу на ладонь руки, и Бог стал дуть на свою ладонь и раздул с нее землю в разные стороны. И вот на воде появилась земля. Это было начало творения мира, это был первый день творения. Земля, сотворенная Богом, была еще смешана с водою и была жидкая настолько, что на ней не могла ступать нога человеческая. На второй день Бог сгустил землю и отделил ее от воды, и вот потекли реки и водные источники, появились озера. В следующие дни Бог сотворил рыб, птиц и животных[12]. После же всего этого, в шестой день, Бог сотворил человека — мужа и жену; сотворил Бог человека так: взял горсть земли и из земли сделал тело первого человека Адама, а затем у сонного Адама Бог вынул ребро и из ребра сделал первую женщину Еву. Адаму и Еве Бог отдал в обладание всю землю.

Земля, выйдя из рук Творца, была ровна, чиста и во всех отношениях прекрасна, не было на земле ни крутых и обрывистых гор, ни страшных провалищ, не было ни лесных трущоб, ни кочек, ни болот и никаких других нечистых мест. Но вот Сатана явился к Богу и сказал ему:
— Надо сотворить горы и пропасти, лесные трущобы и непроходимые болота и всякие другие нечистые места, чтобы человек поминал бы Бога, поминал бы и меня.
Бог в угоду Сатане сделал и горы, и леса, и болота, и всякие худые и нечистые места. И с того времени стал человек поминать Бога и черта. Случится мужику подниматься с лошадью в гору, и он говорит: «Пособи, Господи, подняться в гору!». А как станет мужик спускаться с горы, да понесет его лошаденка, тут он всех чертей соберет: «Ты, черт! Вот черт!». Равным образом, когда мужик отправляется в лес на промысел, то он молится Богу, а как засядет в болото по брюхо, то и начнет поминать черта: «Ах ты, черт! Подь ты к черту!».

Записано от Л.Л. Заякина.


4. Борьба Сатаны с Богом



Земля была сотворена, и на ней обитали люди, птицы и звери, а в водах — рыбы. Но неба еще не было, и не было небесных светил: солнца, луны и звезд.
Но вот явился Сатана к Богу и сказал ему: «Сотворили мы землю и человека, а над головою-то ничего нет, надо сотворить небо». Бог сотворил небо, и засияли на нем солнце, луна и звезды. И на этом небе Бог решил жить и поставить свой престол. Сатане стало завидно, что Бог устроил для себя такое красивое жилище на небесах, и задумал Сатана устроить для себя такое же небесное жилище, только повыше Бога. Сотворил и Сатана небо выше первого, и на этом втором небе Сатана устроил свое жилище и поставил свой престол. Тогда Бог сотворил третье небо, выше второго, и перенес свое жилище и престол. Сатане неохота уступать Богу, и все-то ему хочется быть повыше Бога. Сатана устроил четвертое небо.
Бог устроил пятое, а Сатана — шестое, выше пятого. Тогда Бог запретил Сатане, а сам построил седьмое, самое высокое и последнее небо. Таким образом, всего сотворено семь небес. Бог перенес свое жилище на седьмое небо и на нем утвердил свой престол. После того Бог сотворил множество ангелов, которые служили ему. Сатана же утвердил свое жилище на шестом небе и на нем поставил свой престол, а затем сотворил себе множество дьяволов, которые окружили своего владыку и стали служить ему. Сначала все шло хорошо и мирно: Бог обитал на седьмом небе, а Сатана — на шестом, друг другу они не мешали и жили всяк сам по себе. Но вот прошло сколько там времени, и задумал Сатана злое дело: свергнуть Бога с неба и самому стать на его место и через то сделаться единственным владыкой неба и земли.
Собрал Сатана бесчисленные полчища своих черных духов-дьяволов, поставил над ними главным начальником и воеводой своего надежного и верного слугу старого черта кривого Ерахту и повел свои войска против Бога. Бог также собрал все свои небесные воинства и поставил над ними начальником своего возлюбленного ангела Михаила. Отправляя свои воинства на брань с Сатаною, Бог призвал к себе Михаила и сказал ему: «Миша, я ставлю тебя начальником над всеми моими воинствами, поди и хорошенько проучи Сатану и усмири его гордыню». Михаил повел свои войска на Сатану. Но Сатана окружил свою стоянку огненной стеной, и не может Михаил с своими воинами подойти к Сатане на близкое расстояние: всех их жжет и палит огнем и пламенем. Сколько ни старался Михаил, но так и не мог подойти к стоянке Сатаны и не мог завязать с ним бой.
Вернулся Михаил к Богу и сказал ему: «Господи, не мог одолеть Сатаны. Я даже на близкое расстояние не мог подойти к его стану. Сатана окружил себя огненной стеной, меня и всех моих воинов сожгло огнем и пламенем». На другой день Бог опять посылает Михаила со всеми небесными силами войной на Сатану. Но и на этот раз Михаил ничего не мог сделать и не мог одолеть Сатану, хотя и подошел к нему и к его стану очень близко. Сатана опять окружил свой стан огненной стеной, жег и палил ангелов своим адским огнем. Ангелы бежали с поля битвы. Опять Михаил явился к Богу и сказал ему: «Господи, и на этот раз я не мог одолеть Сатану; я хоть и подошел близко к стану Сатаны, но не мог вступить с ним в бой. Сатана опять окружил себя огненной стеной, жег и палил меня и моих воинов огнем и пламенем. Все мы бежали от Сатаны и его адского огня».
Тогда Бог разгневался на Сатану гневом великим и сказал Михаилу: «Будь ты, Михаил — Ил, архангел и воевода всех моих небесных сил! Иди и именем моим сокруши Сатану и сверзи его со всеми дьяволами с неба»[13]. Таким образом, Бог наложил на Михаила новое высшее звание, вроде как повысил его в чине, облек его особыми полномочиями и даровал ему великую власть и несокрушимую силу.
На третий день Михаил, уже облеченный званием архангела и снабженный особыми полномочиями, опять повел свои войска на Сатану и на его лагерь. Опять Сатана стал жечь ангелов огнем и пламенем, но на этот раз огонь уже не действовал и не вредил ангелам. Сошлись небесные воинства грудь с грудью с полчищами Сатаны, и началась жестокая война и беспощадный бой. Ангелы и бесы поражали друг друга мечами и копьями. Долго длился бой с равным успехом. Но вот архангел Михаил наконец достиг до самого Сатаны, напал на него и своим огненным мечом нанес Сатане страшный удар. От удара меча архангела раздался сильный гром и посыпались искры, словно молнии. Основания земли и неба поколебались. Не выдержал Сатана удара и стремглав полетел с неба вниз, а за ним посыпались и полетели все его дьяволы. Сатана и все его бесы пали на землю. В том месте на земле, где пал Сатана с своими дьяволами, потекла огненная река. Долго лежали Сатана и его слуги-дьяволы в огненной реке, и долго они не могли оправиться от нанесенного им поражения. Наконец с течением времени бесы очувствовались, отдохнули и пришли в себя. Сатана не унимался, гордость и злоба не давали ему покоя, он задумал вновь напасть на Бога и на его небесные воинства, но Сатане казалось, что его наличных сил недостаточно для войны и что надо значительно увеличить силу дьявольскую.
Призвал Сатана своего любимца, верного слугу и главного воеводу старого черта кривого Ерахту и сказал ему: «Ерахта, поди вон к тому большому камню, что лежит на берегу огненной реки, бей его кулаком наотмашь и при всяком ударе приговаривай: «Аггел! Аггел! Аггел!..». При каждом твоем ударе будут выходить бесы, ты наделай так бесов как можно больше, чтобы составить огромное войско для войны с Богом». Ерахта не мешкал, вышел он на берег и стал бить камень кулаком наотмашь; при всяком ударе он произносил: «Аггел!». И вот при каждом ударе из-под кулака Ерахты появлялось по бесу, вполне готовому к бою. Таким способом кривой Ерахта сотворил себе уже много аггелов.
Увидел Бог дела кривого Ерахты и проник в злые замыслы Сатаны, и запретил Бог Сатане и Ерахте, и не стали из-под кулака Ерахты являться аггелы. Так Сатана и не мог увеличить своих сил, а с наличными силами он не осмелился вступить в бой с небесными воинствами. С того времени Сатана уже не вел войны с Богом и не пытался устроить свое жилище на небесах, он примирился с своим положением и стал со всеми своими аггелами жить в огненной реке.
Огненная река по Божьему велению с поверхности земли провалилась в преисподнюю земли, и там она течет до сих пор и будет течь вечно. В ней помещается ад, в котором будут мучиться грешники после своей смерти[14].

Записано от Л.Л. Заякина.



5. Первый человек



Первые люди — Адам и Ева — были безгрешны и бессмертны и жили в раю, или в прекрасном саду. Но они недолго пробыли в этом блаженном состоянии, они согрешили и преступили заповедь Божью тем, что скушали по яблочку с запрещенного древа в раю. За это Бог изгнал людей из рая, и люди сделались смертными. У Адама было много детей — сыновей и дочерей; старшего сына звали Каин, а второго Авель. Как звали остальных сыновей и дочерей Адама, то неизвестно. Каин пас скот и занимался охотой; он мало жил дома, все больше бродил по лесам и болотам и перегонял свои стада с одного места на другое. Авель же жил при доме своего отца и занимался хлебопашеством.
Однажды Каин и Авель стали приносить Богу жертву: Каин заколол барана, а Авель принес плодов. Бог принял жертву Авеля, а жертву Каина не принял. Позавидовал Каин своему брату Авелю и убил его. И вот в семье первого человека появился первый покойник. И не знают люди, что же делать с покойником и куда его девать. Люди еще не умели рыть могилы и зарывать покойников в землю.
Задумались Адам и Ева и вдруг увидели: прилетели две птички и стали между собою драться; одна птичка забила другую насмерть, и мертвая птичка покатилась на землю. Тогда живая птичка лапками вырыла в земле ямку, затащила туда мертвую птичку и лапками же стала загребать землю и засыпать убитую, и так ее погребла, и сама улетела. Тут только Адам и Ева сообразили, что надо делать с их покойником, и научились зарывать мертвых в землю.
Взял Адам заступ и начал рыть в земле могилу для сына своего Авеля. Вдруг явился Сатана и сказал Адаму: «Зачем ты копаешь землю? Земля моя!». Адам ответил Сатане: «Нет, земля не твоя, а моя, мне Бог ее благословил и повелел мне охранять ее и возделывать».
Заспорили Адам с Сатаной и долго спорили. Наконец Сатана и говорит Адаму: «Ну, давай с тобой любовно сойдемся и миром поделимся: все живые люди будут твои, а мертвые люди будут мои». Адам думает: «Какой толк в мертвом теле? Пускай Сатана берет мертвых людей, а мне оставит живых, из-за мертвых людей не стоит ссориться и спорить с Сатаной». И согласился Адам на предложение Сатаны и принял раздел. Сатана опять говорит: «Давай мне твое рукописание в том, что ты принял такой раздел». И Адам дал Сатане свое рукописание.
С этого времени пошло так, что все люди — и праведные, и грешные — после их смерти попадали в ад во власть Сатаны. Лишь Иисус Христос после своей крестной смерти, сойдя в ад, там разодрал рукописание Адама и вывел праведные души из ада в рай[15].

Записано от Л.Л. Заякина.





Западно-сибирские
сказания, легенды и были




Мамонт
Западно-сибирское сказание


Сибири часто приходится выслушивать рассказы местных крестьян и сталкиваться с таким мнением, что мамонты до сего времени существуют, но только видеть их очень трудно, так как мамонты живут под землей скрытно от глаз человека; к тому же мамонтов теперь остается немного, они, как и большинство крупных животных, теперь становятся редкими.
Известен такой случай. Деревня Артамонова Тюменского уезда Тобольской губернии стоит на берегу реки Тобола; берег при деревне высокий, крутой и обрывистый, а по своему строению — песчаный с мощными глинистыми прослойками. Каждый год во время весеннего половодья воды Тобола подмывают и разрушают берег и тем причиняют громадный вред и большие убытки населению деревни. Крестьяне деревни Артамоновой уверены, что берег ломает не вода, а мамонт, водящийся в земле где-то неподалеку от этой деревни.
В близком присутствии мамонта артамоновских крестьян убеждает, между прочим, то, что в обрывах берега реки Тобола близ деревни крестьяне находят кости мамонта, а лет 20 тому назад в обрыве берега был найден целый костяк мамонта с большой головой и с огромными «рогами». Нужно заметить, что рогами крестьяне называют клыки, или бивни мамонта. Такие воззрения артамоновских крестьян совсем не представляются исключительными и единичными: положительно можно сказать, что они присущи всему крестьянскому населению Сибири.
Более полный и систематический рассказ о мамонте нам удалось услышать и записать со слов известного посказителя Д.Н. Плеханова, крестьянина Тюменского уезда. Ввиду того, что рассказ этот не лишен некоторого интереса, мы и решаемся представить его на суд читателей.
Рассказ записан 19 июня 1907 года.
Вот этот рассказ.

Мамонт существует на земле и до сих пор, только в небольшом количестве — это животное теперь очень редко. Ранее же, в прежние времена, мамонтов водилось на земле, несомненно, гораздо больше. Мамонт внешним своим видом и строением тела напоминает быка или лося, но размерами своими он значительно превышает этих животных: мамонт раз в 5–6 больше самого большого лося. На голове у мамонта имеется два громадных рога; рога его гладкие, розовые и чистые, слегка изогнутые, как у быка, но не ветвистые, как у лося; копыта у него раздвоены.
Как и чем питается мамонт, достоверно неизвестно, говорят, что он питается каким-то составом, имеющим вид камня. Сам ли мамонт делает и изготовляет этот состав или добывает его где-либо в земле, этого опять-таки никто не знает. Во всяком случае мамонт — животное не травоядное и не плотоядное, не хищное. Если бы мамонт питался растительной пищей или мясом животных, то он появлялся бы на поверхности земли затем, чтобы добыть себе пиши. Но мамонта никто никогда не видел на поверхности земли, никто из людей не видел, чтобы мамонт пасся на земной поверхности и щипал бы траву, листья и сучья деревьев или чтобы он преследовал свою добычу.
Мамонт живет исключительно в земле и притом на значительной глубине; там, в глубине земли — обыкновенно неподалеку от берегов большой реки, — мамонт роет себе постоянное жилище и логовище, имеющее вид большой и просторной пещеры; из этого логовища животное делает постоянный ход к реке на водопой. Из своего логовища-пещеры мамонт совершает произвольные движения и подземные прогулки в разных направлениях. Мамонт так силен, что совершенно свободно и легко пролагает себе пути в земле, в пластах цельных и совершенно нетронутых.
Мамонт не любит солнечного света, а потому в летнее время совсем не показывается и не бывает у реки и в самой реке; во все летние месяцы мамонт укрывается в земле. В зимнее же время, когда речная вода укрыта от солнечного света толстым льдом и снегом, мамонт любит проводить время в самой реке, в воде подо льдом. Часто в зимнее время можно видеть на льду реки широкие трещины, проникающие всю толщу льда, а иногда можно видеть, что лед на реке расколот и раздроблен на множество некрупных льдин, — все это видимые знаки и результаты деятельности мамонта; разыгравшееся и расходившееся животное рогами и спиною ломает лед. Недавно, лет 25–26 тому назад, был такой случай на озере Бачкуль[16]. В средине зимы в трескучие морозы на озере Бачкуль оказался весь лед разломанным на небольшие льдины; льдины эти были беспорядочно приподняты и сдвинуты, а по местам нагромождены друг на друга кучами. Это произошло оттого, что мамонт в своих подземных скитаниях забрел сюда, а так как озеро оказалось для мамонта недостаточно глубоким и просторным, он и разломал лед своею тушей и рогами, а может быть, мамонт был чем-нибудь рассержен и во гневе заволновался и разнес весь лед на озере. Откуда явился мамонт в озеро Бачкуль, неизвестно; возможно, что он пришел сюда за несколько сот верст. Удивительно то, что после этого посещения в озере Бачкуль долгое время, лет 5–6, совсем не было рыбы. Съел ли мамонт всю рыбу или еще как ее загубил — неизвестно.
Весною, с разлитием рек, когда лед тронется и понесутся льдины по воде, мамонт начинает сердиться на то, что льдины уходят; в ярости мамонт хватает лапами и рогами льдины и задерживает их, и таким образом на реке по местам производит значительные заторы льда. Нередко случается при этом, что льдины затирают и насмерть давят самого мамонта. Оттого-то кости мамонта всего чаще находят в воде, на дне реки, и в берегах рек в земле, всегда на значительной глубине.
Мамонт по своему нраву животное кроткое и миролюбивое, а к людям ласковое; при встрече с человеком не только не нападает на него, но даже льнет и ластится к человеку.
Был однажды такой случай. Нужно сказать, что дело было давно, лет 35–40 тому назад, в Заболотье[17]. Один татарин поднимал залог на берегу урманной речки; около Воспожинок он засеял поле и под вечер возвращался домой; путь ему лежал берегом речки. Шел-шел татарин и вдруг провалился сквозь землю, и очутился на дне глубокой и обширной пещеры, в которой было сумрачно, почти темно. Вскочил татарин на ноги и осмотрелся: отверстие, чрез которое провалился татарин, зияло и светилось высоко над головою; его скоро затянуло землей. Выхода и входа в пещеру не было. Неподалеку от себя татарин увидел огромного мамонта с большими рогами и перепугался, думал, что конец его пришел, что мамонт убьет его. Но мамонт не тронул татарина, а подошел к нему и стал около него ластиться, а затем подошел к лежавшей в стороне большой глыбе какого-то состава, имевшей вид камня, и стал лизать его, нализался и дал знак татарину, чтобы и он лизал. Принялся татарин лизать камень и нализался досыта, словно бы пообедал. Вкус этого камня был словно вкус блинов или оладьев.
Живет татарин вместе с мамонтом в пещере; прошла осень и зима. Мамонт так привык к татарину, что и не отходит от него. В начале весны мамонт вдруг исчез неизвестно куда, а камень он спрятал. Татарин остался один в пещере. Прошел день, другой, а может быть, и третий, а мамонт все не возвращается; татарин все это время томился без пищи, отощал и думал, что умрет с голоду. Но вот мамонт вернулся, достал камень и накормил татарина. Прошло еще немного времени, и мамонт дал знак татарину, чтобы тот следовал за ним. Татарин последовал, и мамонт вывел его прямо на берег речки у самого плеса. Тут впервые с самой осени татарин увидел божий свет; день стоял солнечный и светлый. Подойдя к речке, мамонт пошел в воду и скоро в ней скрылся, а татарин быстро поднялся на берег и побежал к себе домой. Вернувшись домой, татарин узнал, что его родственники и односельчане давно считали его мертвым, без вести пропавшим и уже справили по нем тризну, как по покойном.



Прерванные раскопки



В июле 1912 года, следовательно, более года тому назад, при прокладке ж.д. водопровода близ ст. Тюмень в новом товарном дворе рабочие землекопы на дне канавы обнаружили два костяка мамонтов, причем наиболее крупные части животных: головы, бивни и зубы — имели хорошую сохранность. Железнодорожное начальство, по-видимому, не сразу узнало об этой находке и не торопилось сообщить об этом местной полиции.
Обнаружение двух костяков мамонта, залегавших недалеко друг от друга в одном и том же геологическом пласту, делало эту находку крайне интересной в научном отношении, и тем не менее эта находка осталась совершенно не использованной в научных целях. В городе Тобольске имеется губернский музей, ученое учреждение, специально ведающее делами раскопок, и представляется совершенно непонятным, почему железнодорожное начальство и местная полиция о найденных мамонтах своевременно не сообщили губернскому музею. При благоприятных условиях раскопки можно было бы произвести еще осенью минувшего года, причем произведенные тогда раскопки были бы более продуктивными, и, несомненно, тогда удалось бы сохранить для науки многие очень важные части костяков, впоследствии совершенно расхищенные.
До меня лично дошли слухи о найденных мамонтах лишь позднею осенью минувшего года, и лишь в октябре 1912 года я сделал первый визит начальнику участка инженеру Степанову и просил его оказать мне содействие при предстоящих раскопках, исхлопотать разрешение на раскопки и принять меры сохранения остатков мамонтов. Инженер Степанов обещал мне выхлопотать разрешение и принять меры охранения костяков и объяснил, что железнодорожное начальство крайне заинтересовано этой находкой и что оно окажет всяческое содействие при производстве раскопок и даже даст артель рабочих, снабженных заступами, причем плата рабочим будет принята на счет дороги. Произвести раскопки в октябре уже не было возможности потому, что не было получено разрешение на раскопки от губернского музея и от начальника железнодорожного пути, а также и потому, что уже наступила ранняя сибирская зима и выпал снег.
Обещание свое оградить костяк мамонтов от расхищения инженер Степанов выполнил крайне оригинально и вполне по-казенному: он приказал рабочим на дне канавы воткнуть несколько поперечин, на поперечины наложить досок, а сверху наложить соломы. Очевидно, г. Степанов не руководил этим сооружением, и рабочие устроили это прикрытие не над костяком мамонтов, а в стороне от него, на пустом месте. Неудивительно, что при таких обстоятельствах все обнаруженные части костяков обоих мамонтов оказались совершенно разрушенными и разграбленными. По обеим сторонам водопроводной канавы в валах, образовавшихся из выбранной земли, мною было собрано значительное количество осколков костей мамонта, причем было видно, что кости раздроблялись тупыми орудиями: молотом или ломом и острыми: железной лопатой или топором. Затем я встретил одного молодого человека из семьи железнодорожного служащего, который лично с помощью палки извлек зуб из челюсти мамонта, и зуб этот хранится у него на дому до сего времени. Рабочие землекопы передали один зуб от мамонта начальнику участка инженеру Степанову. Мне говорили, что кости от этих мамонтов минувшею осенью даже появились в продаже на тюменском базаре.
Положившись вполне на обещание начальника участка выхлопотать мне разрешение на раскопки, я был спокоен в течение всей зимы и лишь удивлялся, что разрешение на раскопки так долго не получается, но с наступлением весны мною стала овладевать тревога. В апреле еще нельзя было производить раскопки ввиду того, что почва еще не протаяла, но в мае при хорошей погоде можно было уже приступить к раскопкам, но сделать этого было нельзя за неполучением разрешения от начальника Пермской дороги. С наступлением июня я уже настоятельно просил начальника участка г. Степанова исходатайствовать мне разрешение на раскопки, и он все еще подтверждал свое обещание и успокаивал меня заявлением, что он надеется получить разрешение в самом непродолжительном времени, причем обещал послать начальнику дороги срочную телеграмму, и обещал в ответ на эту телеграмму уведомить меня немедленно, но прошло несколько дней, а ответа на телеграмму не получалось. Наконец г. Степанов сознался мне, что ни на одно его письменное заявление и ни на одну телеграмму о раскопках начальник Пермской дороги ему не отвечал и не отвечает. Тогда письмом от 12 июля 1913 года я сам просил начальника Пермской дороги разрешить мне раскопки; не получая ответа на это письмо, я 21 июля послал начальнику дороги телеграмму с тем же ходатайством, а 27 июля вторую телеграмму, и только тогда начальник дороги прислал срочную телеграмму с разрешением раскопок. В первых числах августа нельзя было приступить к раскопкам потому, что стояла дождливая погода, к тому же 4 и 6 августа были праздничные дни, в которые производить работы было невозможно, и потому я решил приступить к раскопкам в среду, 7 августа.
Незадолго перед раскопками я виделся с начальником участка инженером Степановым и напомнил ему о его обещании дать мне рабочих, но на этот раз г. Степанов заявил, что он ни в каком случае не может дать рабочих и не может дать даже лопат для производства раскопок, так как сам нуждается в рабочих руках и инструменте. Пришлось мне самому искать рабочих и покупать для них лопаты.
Ссылка г. Степанова на неимение у него лопат заслуживает особого внимания. Дело в том, что Тюмень-Омская железная дорога пролагалась хозяйственным способом, и в пакгаузах ст. Тюмень свалена целая груда этих лопат, и г. Степанов при добром желании мог бы без труда достать оттуда десяток лопат на короткий срок.
Приступая 7 августа к раскопкам и производя наружный осмотр водопроводной канавы, я усмотрел, что канава содержится крайне небрежно: стенки ее во многих местах обвалились, и этими обвалами было засыпано дно канавы; часть канавы была загромождена досками и гнилой соломой от вышеописанного заграждения.
Тогда же при первоначальном осмотре местности я увидел, что раскопки начальником участка поставлены в крайне неблагоприятные условия. Дело в том, что для раскопок железнодорожная администрация оставила часть водопроводной канавы длиною саженей в 20 и канаву эту со всех сторон огородила дощатой изгородью, оставляя для раскопок просторное и вполне достаточное место. Но в первых числах августа, следовательно, уже после получения мною разрешения на раскопки, начальник участка инженер Степанов разобрал изгородь и у восточного конца канавы поставил деревянный барак для хранения извести, и вырыл две большие и глубокие ямы для раствора извести; кроме того, по месту, отведенному для раскопок, он проложил тупик — железнодорожную ветку, причем тупик этот построен на живую нитку и шпалы положены прямо на землю, а не на насыпь; этот тупик проложен очень близко, всего на четыре аршина от канавы; такое положение тупика ограничило размер раскопок; первоначально я предполагал проложить траншею поперечную в канаве шириною сажени на две и даже на три, а теперь, с проведением этого тупика, я мог проложить траншею шириною не более четырех аршин.
7 августа 1913 года с 6 часов утра я приступил к раскопкам, но к этому времени я мог подыскать себе только трех рабочих и большего количества рабочих я подыскать не мог ввиду острой нужды в рабочих руках, которая испытывалась тогда в Тюмени. При таких неблагоприятных условиях я решил на первый раз проложить небольшую траншею и наметил размеры траншеи по длине канавы на шесть аршин и в ширину на четыре аршина, т. е. почти вплотную к шпалам тупика. В первый день было извлечено из траншеи земли глубиною на 13/4 аршина, причем раскопки этого дня не представляли ничего интересного, так как никаких остатков найдено не было, и самая работа подвигалась медленно, так как приходилось вынимать мощный слой красновато-бурой вязкой глины, крайне тяжелой для землекопов; на следующий день, 8 августа, мне удалось достать четвертого рабочего, и с 6 часов утра я приступил к продолжению работы. Работа шла более успешно, так как нижние слои оказались более мягкими, и самая работа представляла собою больше интереса, так как в нижнем суглинковом слое встречались уже ископаемые остатки, а в следующем иловатом суглинке голубовато-серого цвета я впервые встретил остатки мамонта.
Нужно заметить, что рабочие землекопы выбрасывали землю из траншеи на полотно железнодорожного тупика, но по мере того, как они углублялись в траншею, выбрасывать землю за полотно дороги они были уже не в силах, и естественно, что часть выбранной земли была свалена на полотно железнодорожного тупика; избежать этого было невозможно. Сам же инженер Степанов виновен в том, что проложил этот тупик на месте, отведенном для раскопок, хотя ничто не мешало ему провести тупик сажени на три в стороне от раскопок. Первый день, 7 августа, я провел работы спокойно и без помехи, но на второй день, 8 августа, в 10 часу утра на раскопки явился начальник участка инженер Степанов, явился он в состоянии крайнего раздражения и в повышенном тоне выразил мне неудовольствие по поводу того, что я засыпал железнодорожное полотно; я объяснил начальнику участка, что железнодорожный тупик крайне стеснил раскопки и землю выбрасывать было некуда, кроме полотна дороги. На это г. Степанов ответил: «Не мое дело, бросайте землю куда хотите, только полотно мне освободите». Я указал на то, что с малым числом рабочих нельзя вести двойную работу: извлекать землю из траншеи и сбрасывать ее с полотна дороги, но на это г. Степанов отвечал только: «Не мое дело». Я попытался воздействовать на убеждение г. Степанова как интеллигента и говорил ему, что по невозможности выполнить его требования придется прекратить работу и завалить траншею, а это было бы жаль, так как я достиг уже своей цели и кости мамонта мною обнаружены. Но инженер Степанов не слушал никаких доводов и только кричал: «Не мое дело!». Тогда я обратил внимание Степанова на то, что рядом с моей траншеей, саженях в трех от меня, железнодорожные рабочие вырыли две большие глубокие ямы для раствора извести и землю из них выбрасывали также на полотно железнодорожного тупика, на это мне г. Степанов ответил: «Это наше дело!». Уходя, г. Степанов грозил подать телеграмму начальнику Пермской железной дороги и прислать на раскопки жандармов для составления протокола.
При таких условиях не представлялось возможным продолжать раскопки, и я сделал распоряжение рабочим завалить траншею землею. Так, благодаря придирчивости железнодорожного начальства, были прерваны раскопки, несомненно, обещавшие интересный археологический и геологический материал, и прерваны были в тот момент, когда цель раскопок была почти достигнута и уже были обнаружены кости мамонта.

Август 1913 г.



Чудь
Западно-сибирская легенда



Деревня Чеганова Гилеволиповской волости Тюменского уезда раскинулась по песчаной и холмистой местности, составляющей часть невысокого, но длинного увала, или, по местному выражению, гривы; увал этот идет с северо-востока на юго-запад и покрыт сосновым лесом. В юго-западной части увал оканчивается неровным и обрывистым песчаным откосом, спускающимся к озеру — рукаву реки Тобола. Песчаный обрыв этот дает возможность определить залегающий в верхней части его культурный слой значительной толщины. На песке я без труда усмотрел одно громадное кострище и неподалеку от него два других кострища поменьше. Угольки всех этих кострищ внедрились в песчаный слой, окрашенный в буроватый цвет и лежащий непосредственно под культурным слоем. Таким образом. кострища эти обнаружились лишь потому, что верхние слои были разрушены и снесены. На этом месте разбросано много осколков глиняной посуды, несомненно, древнего происхождения; орнамент посуды разнообразен; встречается точечный, пунктирный орнамент, а также в форме ломаного зигзага и в виде параллельных черточек. Глиняная посуда была довольно хорошего обжига, но сделана крайне грубо, от руки. Никаких других изделий: кремневых, костяных и металлических — я не нашел. На руках у местных крестьян в настоящее время тоже не имеется никаких вещей. Я случайно набрел на это место во время моих прогулок в окрестностях деревни Чегановой и сразу же понял археологическое его значение.
Я стал беседовать с крестьянами о значении этого места и услышал рассказ о чуди, древнем народе, обитавшем на этом увале и исчезнувшем при появлении русских. Вот этот рассказ.
Во времена очень древние, когда в этих местах не было не только русских, но и татар, на увале жил дикий народ чудь. Люди этого народа были ростом малы, почти что вполовину роста наших русских людей, не больше, как аршина в полтора величиною. Чудь были люди дикие и жили в землянках, которые они строили так: копали яму в земле, посредине ямы ставили столб, на котором закрепляли жерди и доски для крыши; сверху засыпали крышу землей, и жилище готово. По-видимому, люди эти были богатые — у них было много серебряной и медной посуды; осколки этой посуды иногда находили местные крестьяне. Несомненно, чудь занималась хлебопашеством, так как иногда крестьяне находили железные сошники, причем сошники эти были крайне малого размера, не больше кисти руки взрослого человека, и можно поэтому полагать, что чудь еще не знала лошадиной тяги и пахала землю не лошадьми, а на себе.
В те времена в здешних местах рос только красный лес, чернолесья же и особенно березы люди совсем не знали и не видали. С течением времени в лесах появилось белое дерево — береза, и чудь стала размышлять о значении этого небывалого явления и по рассуждении решила, что появился белый царь, который овладеет этими местами подобно тому, как белое дерево распространило свое владычество в этих местах. Чудь пришла в ужас от этого обстоятельства и порешила: лучше нам умереть своею смертью от своей руки, чем принять смерть от руки чужеземных пришельцев. И вот в один и тот же день чудь собралась — каждая семья в свою землянку, забрали туда все свои пожитки и сокровища, подрубили столбы, крыша рухнула и задавила дикарей. Так прекратила свое существование чудь.
Легенда о чуди имеет громадное распространение в пределах Тобольской губернии и известна чуть ли не в каждой деревне. Даже в городе Тюмени ее знают и приурочивают к так называемому Цареву городищу[18].



Азан-юрты
Западно-сибирская легенда



В книге «На крайнем северо-востоке Сибири»[19], лишь 10 лет тому назад изданной, но теперь уже ставшей библиографической редкостью, известный автор ее, скрывший свое имя под псевдонимом Дионео[20], приводит интересную легенду, сложенную якутами, кочующими по реке Лене, и одинаково известную как якутам, так и русским насельникам, разбросанным по этой же реке. Легенда эта рассказывает о завоевании русскими Якутской области, причем главный интерес этой легенды содержится в том, что она в своеобразной форме воспроизводит и повторяет классическую легенду об основании Карфагена. Мне лично удалось встретить и записать подобную же легенду в Западной Сибири в пределах Тобольской губернии; легенда эта приурочена к обоснованию села Гилевского Тюменского уезда на месте старого татарского селения Азан-юрты и рассказывает о захвате русскими татарских земель, прилегающих к этому селу.
Записанная мною легенда несомненно должна быть признана легендой древнего происхождения, о позднейших заимствованиях не может быть и речи. Якутская область отстоит от Тюменского уезда на много тысяч верст, и об якутах местные крестьяне не имеют понятия; о книжном влиянии также нельзя серьезно говорить ввиду почти полной неграмотности местного крестьянства. Эти-то соображения и побуждают меня предать гласности записанную мною легенду.
Но прежде чем перейти к ее изложению, я позволю себе вкратце изложить классическую легенду об основании Карфагена и привести полностью из книги Дионео его рассказ о якутском Карфагене — это необходимо для проведения аналогии между всеми этими сказаниями. Классическая легенда такова. Царица города Тира Дидона, опасаясь гнева своего деверя, лютого Пигмалиона, убившего Сихея, мужа Дидоны, собрала своих единомышленников, захватила с собой несметные богатства, принадлежащие ей и алчному Пигмалиону, села на корабли и бежала из родного города. Дидона пристала у берегов Северной Африки, к которым примыкают ливийские степи, просила гостеприимства у одного из пунийских царьков Ярба. Ярбу не хотелось отвести место для поселения пришельцев, и Дидона пустилась на хитрость: она просила Ярба продать ей столько земли, сколько можно обмерить одною воловьей шкурой, и когда сделка состоялась, Дидона изрезала шкуру на мелкие тесемки и ими обмерила и заняла земли столько, что могла построить значительный укреплённый город. Так царица Дидона обманула царя Ярба, и так возник Карфаген. За это местные жители называли Карфаген бирсой — финикийским словом, означавшим шкуру.
«Столько купили земли, от сего прозываемой Бирсой, Сколько воловьею шкурой могли окружить на прибрежьи».
Виргилий. Энеида. Кн. 1. Якутская легенда о завоевании русскими Якутской области, записанная г. Дионео со слов старого казака, живущего на реке Лене, изложена так:
«Это было после того, как Ермак Тимофеевич забрал Сибирь и утонул в Иртыше. Есаул его Иван Кольцо и говорит тогда: «Коли он помер, так и мне мою голову почто жалеть, пойду воевать дальше». Доспели казаки карбасы да поплыли пусто[21] по рекам: одна река кончится — казаки карбасы на плечи и идут на проход, пока пойдет другая. Посередине зимовье построят. Немало рек так они проплыли, много инородцев победили, но и самим страсть как худо бывало; приходилось и так, что своих же ели. Пришли наконец в якутскую землю. Собралось якутишек видимо-невидимо и лопочут по-своему: «Капся догор» — сказывайте, значит, ребята, что хорошего. «Я с вами торг завести хочу, — говорит Иван Кольцо. — Продайте мне столько земли, сколько захватит бычья шкура». Якуты продали. Известно, что и говорить: зверье зверьем были, зверьем и остались.
Только Иван Кольцо обманул их: шкуру разрезал на тонкие ремни, оцепил большое поле, настроил башни и говорит: «Теперь стану войновать с вами». Стали войновать» и т. д. (Дионео. На крайнем северо-востоке Сибири. С. 228–229).
Однако казаки, хоть и владели огнестрельным оружием, не могли победить якутов, которыми предводительствовал доблестный царь и богатырь Дыгын, и решились прибегнуть к хитрости. Казаки предложили якутам мир; по заключении мира Иван Кольцо пригласил к себе в гости Дыгына с его свитой и всех их убил. Якуты разбежались, и область осталась в руках казаков. В особой выноске г. Дионео заявляет: «Эпизод с бычачьей шкурой буквально взят с якутского. Интересно слышать легенду о постройке Карфагена на крайнем северо-востоке». Я полагаю, что не менее интересно услышать подобную же легенду о Карфагене, сложенную в Западной Сибири. Я перехожу теперь к изложению этой легенды, причем я буду держаться только литературной формы изложения; нельзя выдержать и сохранить народный стиль и говор в изложении рассказа, слышанного в изустной передаче не от одного, а от многих лиц, и не только русских, но и от татар; я озабочен лишь фактической точностью в передаче этого сказания.
Вот эта легенда.
На том месте, где теперь стоит село Гилевское, ранее было татарское селение Азан-юрты. В давнее время, вероятно, вскоре после завоевания Сибири Ермаком, в Азан-юрты пришел бедный мужичок, крестьянин Гилев (имени и отчества его предание не сохранило). Гилев нанялся в батраки к богатому татарину, у которого и прожил немалое время. За время своего проживания в батраках в Азан-юрты Гилев хорошо ознакомился и сблизился с татарами этих юрт. Однажды Гилев обратился к татарам с такой просьбой.
— Продайте мне столько земли, сколько можно закрыть семью кожами.
— Зачем тебе? — спросили татары.
— Я хочу на этой земле поставить себе избу, — объяснил Гилев.
Посмеялись татары над простаком-крестьянином и продали ему на вечные времена землю в таком количестве, какое можно занять семью кожами.
Тогда Гилев взял семь воловьих кож и разрезал их на тонкие ремешки, которых получилось столько, что Гилев мог охватить ими все Азан-юрты и громадные пространства около этих юрт: на запад — до границ села Покровского (верст на 30), на восток — до границ села Липовского (верст на 30) и на север — до границ юрт Утяшевских (верст на 40), и объявил татарам, что Азан-юрты теперь принадлежат ему и что татары должны немедленно убираться из этих юрт, так как он сам хочет здесь поселиться. Поняли татары свою ошибку и решили убить Гилева. Но Гилев своевременно узнал об опасности и с наступлением ночи бежал: он сел верхом на лошадь — пегую кобылу, взятую им со двора своего же хозяина, и уехал из юрт. Татары пустились в погоню за Гилевым, но догнать его не могли. Гилев благополучно избежал опасности и скрылся. Татары вернулись домой, довольные хоть тем, что избавились от опасного человека. Однако радость татар оказалась преждевременной: отделаться от Гилева было не так легко; Гилев был не простой человек, он был человек особенный и знающий — он ведался с нечистого силой. Перед побегом своим Гилев запустил в Азан-юрты кикимору, которая и помогла Гилеву в его борьбе с татарами.
Запущенная Гилевым кикимора немедленно же принялась по-своему хозяйничать в татарских домах: с наступлением ночи кимимора принималась в каждом татарском доме стучать, греметь, производила шум и крик и всяческий непорядок, бросала вещи с места на место и всем этим окончательно извела татар. Чем дальше, тем хуже и страшнее проявляла себя кикимора. Поняли татары, что все это штуки Гилева. Долго терпели они и всеми мерами старались отделаться от кикиморы, приглашали даже муллу и совершали моления, но ничего не могли сделать и не могли отделаться от страшной гостьи. Вконец запуганные татары один за другим стали бросать родные места и расселились по соседним юртам. Азан-юрты обезлюдели. Тогда вернулся Гилев и завел поселок, который и назвал своим именем — село Гилевское. И до сего времени село Гилевское не только у местных жителей, но и далеко в окрестности известно под названием Азан-юрты.




Обряды
и гадания





Таинственные обряды
крестьянской свадьбы в Западной Сибири

Посвящается светлой памяти незабвенного посказителя
и доброго знахаря Луки Леонтьевича Заякина

Местом настоящего исследования является Тюменский уезд Тобольской губернии, главным образом, Тавдинский край, расположенный на северо-востоке этого уезда по течению реки Тавды, при впадении ее в Тобол. Временем исследования были годы 1906–1907 и 1908. За эти именно годы мои труды по собиранию материалов для настоящей статьи были более благоприятны и дали хорошие результаты.
Настоящая статья [составлена] со слов, главным образом, посказителя и доброго знахаря почтенного старца Луки Леонтьевича Заякина, крестьянина деревни Артамоновой Тюменского уезда, [теперь] уже умершего. Покойный Л.Л. Заякин, еще будучи мальчиком-подростком, изучил и воспринял все наговоры в изустной передаче от своего отца Леонтия Заякина и все приемы лечения наговорным словом и все приемы править свадьбу и охранять ее от порчи и вредных воздействий злых людей. Старик же Леонтий Заякин был большим знатоком своего дела, и Лука Леонтьевич с великим почтением всякий раз отзывался о нем и вспоминал его.
Уже молодым человеком, вскоре после своей женитьбы, Л.Л. Заякин стал практиковать на крестьянских свадьбах в качестве свадебного дружка и скоро же на этом поприще приобрел себе такую известность и даже славу, что не только в его деревне и в соседних селениях ни одна свадьба не обходилась без него, но были случаи, что за ним приезжали из отдаленных селений соседних уездов — Тобольского и Ялуторовского — и настоятельно просили его справить и поладить свадьбу.

По словам самого Л.Л. Заякина, ему по целым месяцам не приходилось бывать дома. Так бывало с наступлением осеннего сезона — с Покрова (1 октября) до Филипповского поста (15 ноября), так же бывало «в великое промежговенье», т. е. за период времени после Рождественских праздников до Масленицы. К этим именно периодам времени приурочивается совершение крестьянами свадеб, и за эти периоды Л.Л. Заякину дома жить не приходится. В начале октября приезжают за ним из какого-нибудь селения с приглашением справить свадьбу, и Заякин едет туда, живет там дня 2–3, а туда за ним приезжают уже из другой деревни с приглашением «поладить» свадьбу, и Заякин едет дальше. И так знахарь переезжает из селения к селению и проводит время в этих переездах до самых Филипповок. Сколько свадеб справил на своем веку, этого Л.Л. Заякин сказать не мог, счет им потерял. Но по его общему подсчету он справил около тысячи свадеб. Такая обширная и многолетняя практика в звании свадебного дружка Л.Л. Заякина, знаменитого в своем роде, и его сообщения о свадебном ритуале, его наговоры и причеты имеют большую ценность.
Покойный Л.Л. Заякин не имел определенной таксы вознаграждения за свой труд и брал столько, сколько ему давали. Ему платили столько, сколько кто мог. По традиции ему полагался подарок после свадьбы — штаны и рубаха, и деньгами давали по возможности, богатые <крестьяне> платили по пять и по десять, а бедные платили по три и по одному рублю, а случалось, что труд его оплачивался одними подарками: рубахой и штанами. Заякин и на это не сердился. Покойный Заякин в своих разъездах по свадьбам не делал разницы между богатыми и бедными и ехал к тому, кто первый его об этом просил.
Добрый знахарь, опытный распорядитель свадебного пира, веселый и находчивый собеседник и песенный запевало, с добрым, незлобивым характером, Л.Л. Заякин на каждой крестьянской свадьбе был желанным и дорогим гостем.
Обширная и многолетняя практика в звании свадебного дружка сделала Л.Л. Заякина знаменитостью в своем роде, и его сообщения о свадебном ритуале, его наговоры и причеты и способы «править» свадьбу имеют большую ценность. Эти соображения и побуждают меня посвятить эту статью светлой памяти покойного знахаря Л.Л. Заякина.

Настоящая статья[22] составлена главным образом со слов знахаря Л.Л. Заякина, и лишь немногие обряды описаны со слов Д. Плеханова, Т.Н. Межецкого и других лиц.
Свадьба — понятие коллективное, и свадебный ритуал обнимает собою иногда довольно продолжительный период времени, начиная со смотрин и кончая свадебными визитами, которые брачующаяся чета, по общепринятым понятиям, должна совершать после венчания не только родителям невесты, но и ближайшим родственникам жениха и невесты.
Несомненно, все моменты свадебного ритуала, как предшествующие венчанию, так и последующие, крайне интересны для бытописателя народной жизни, и все эти моменты отмечены иногда своеобразными приёмами, обрядами, приметами и гаданиями и сопровождаются выполнением песен, иногда веселых и комических, иногда трогательно грустных и глубоко лирических, так называемых проголосных. Но в настоящем исследовании я касаюсь далеко не всех обрядов свадебного ритуала и ограничиваю описание крестьянской свадьбы только днем венчания, и делаю исключение для кануна свадьбы, в который совершается баня невесты, так как обряд бани невесты имеет непосредственную связь с днем венчания и многие венчальные обряды были бы непонятны без предварительного описания предшествующего дня.
Все свадебные обряды, которые предшествуют дню венчания, можно назвать подготовительным действием к браку и имеющими второстепенное и несамостоятельное значение. Все эти подготовительные действия и обряды получают смысл и значение только в дни брачного выезда, и потому вполне понятно, что в день брака свадебные торжества и свадебные обряды достигают полной и высшей степени своего развития. Ввиду всего этого брачное торжество и брачные обряды должны останавливать на себе особенное внимание исследователя.
Но и в описании брачного ритуала свой труд я ограничиваю тесными рамками поставленной мною задачи, а именно, я постараюсь представить вниманию читателя брачный ритуал, главным образом, со стороны его таинственных обрядов и наговоров; без этих таинственных обрядов и наговоров не может обойтись ни одна крестьянская свадьба. Но таинственная обрядовая сторона крестьянской свадьбы наименее исследована в специальной литературе, так как доступ в эту таинственную область свадебного ритуала крайне труден. Знахари содержат свои оккультные познания в большом секрете, и автору настоящих заметок стоило больших усилий и затраты значительного времени для того, чтобы завести знакомство и дружбу с солидными посказителями, отправлявшими обязанности главного дружки на крестьянских свадьбах, и чтобы расположить их к искренности и откровенности. Не случайно я употребляю слово «искренность» в отношении посказителей. Дело в том, что посказитель нередко для того, чтобы только удовлетворить праздное любопытство и чтобы отделаться от назойливого исследователя, передает какой-либо таинственный обряд и наговор не полностью, а в форме сокращенного пересказа и тем искажает и обесценивает ценный этнографический материал.
Менее всего в настоящем очерке привожу свадебных песнопений, хотя и свадебные песни западно-сибирского крестьянина разнообразны, интересны по содержанию и красивы по своей мелодии. Из свадебных песен я привожу только те, которые имеют ритуальный характер и без выполнения которых было бы невозможно выполнение какого-либо брачного обряда.
Особенно интересными формами брачного ритуала сопровождается самая свадьба. День свадьбы — день особенный в быту крестьянской массы населения и в жизни отдельного крестьянина-домохозяина. К этому дню крестьянин напрягает все свои экономические силы, чтобы не ударить лицом в грязь и сыграть свадьбу на славу. В этот же день главный дружко и какой-либо другой знахарь, приглашенный в помощь главному дружке, напрягают все свои духовные и магические силы и пускают в ход все свои таинственные и оккультные познания и приемы, какими только каждый обладает, для того, чтобы оградить свадьбу от враждебных сил и влияний и чтобы провести благополучно свадебный ритуал от начала до конца.
Я поэтому-то и остановил свое внимание и свой выбор на этом свадебном дне и его только изображу здесь в доступной мне полноте; других же дней, предшествующих свадьбе и последующих за ней, я касаться не буду, кроме одного обряда — бани невесты, которая имеет непосредственную связь со свадебным ритуалом и также по своим обрядовым особенностям представляет глубокий интерес.
Прежде чем перейти к описанию свадебного ритуала, я признаю нужным описать личный состав брачного обряда и значение входящих в него отдельных личностей.
Центральными фигурами свадебного обряда являются брачуюшиеся лица: жених и невеста. За все время свадебного ритуала они именуются князем и княгиней. Ради них выполняется весь свадебный ритуал, ради них собрались и съехались дальние и ближние родственники, ради них развертывается обильный и веселый пир. На свадебном пиру новобрачные князь и княгиня занимают первое место. Самый почтенный тысяцкий называется «княжим» тысяцким, а самая почтенная сваха называется «княжей» свахой, это значит, что названные лица имеют свое значение и получают свой смысл только в личности новобрачных князя и княгини и в [свадебном ритуале] они занимают только второе место. На свадебном пиру новобрачные являются центром общего внимания, им прежде всего и больше всего поют величальные песни, с них начинают обносить застолье кушаньями и напитками.
Роль родителей жениха — отца и матери его — в свадебном ритуале чисто хозяйственная: на их обязанности лежит приготовить все, что нужно для свадебного пира, а на самом пиру следить за тем, чтобы гости были вполне удовлетворены предложенным угощением. За свадебный стол родители жениха не садятся, они все время остаются на ногах и угощают гостей. При этом надлежит указать на оригинальную форму угощения гостей хозяевами, а именно: угощая гостей, хозяева с поклонами говорят: «Милые гости пословьте, пославьте!» И гости на это отвечают: «Спасибо, хозяин с хозяюшкой, на добром слове да ласковом [слова неразб.] ужо и наславились!» Или: «Спасибо, хозяин с хозяюшкой…».
Новобрачные князь и княгиня стоят, если так можно выразиться, над свадебным ритуалом; центральной фигурой в самом ритуале является «княжой тысяцкий». Выбор лица для этого звания иногда бывает затруднительным, т. к. к личности тысяцкого предъявляются большие требования. Так, тысяцкий должен быть человеком представительным и солидным, пользующимся в обществе уважением. Затем, он должен быть настолько состоятельным, что мог бы на свадьбу израсходовать иногда несколько десятков рублей. Тысяцкий не должен на свадьбе напиваться до безобразия, он может пить, и пить много, но ума [пропивать] не должен и всегда должен владеть собой. На обязанности тысяцкого лежат многие расходы по ритуалу. Так, тысяцкий платит церковному причту за венчание, а церковному старосте за свечи, зажженные в церкви при венчании. Часто случается, что возвращающемуся из церкви свадебному поезду крестьяне запирают улицу цветной лентой или просто [неразб.] и требуют выкупа за проезд. Платить такой выкуп обязан тысяцкий. При выкупе невесты из кути платит опять-таки тысяцкий. При опевании тысяцкого девушками тысяцкий должен платить больше, чем всякий другой гость, при этом этикет требует, чтобы тысяцкий одарял девушек серебряными монетами, а не медными, и еще лучше золотыми. Есть и другие расходы. В тысяцкие обыкновенно приглашается крестный отец жениха, если он удовлетворяет предъявляемым к нему требованиям, или же ближайший родственник, например, дядя жениха, и т. д. Если же среди родственников нет достаточно представительных людей, годных фигурировать на свадьбе в почетной роли княжого тысяцкого, тогда на эту почетную должность приглашают какого-либо постороннего человека, какого-нибудь местного богатого крестьянина. За свадебным столом тысяцкий занимает высокое место рядом с женихом и невестой по правую их руку.
Второе место после княжого тысяцкого в свадебном обряде занимает княжая сваха со стороны невесты. За свадебным столом она также занимает высокое место, стоит рядом с женихом и невестой по левую руку их. На эту должность обыкновенно приглашается крестная мать невесты или же ближайшая родственница ее, например, тетка или старшая родная сестра, обязательно замужняя, девушка является для этой роли совершенно непригодною. Значение княжой свахи в свадебном ритуале очень велико, и потому к личности ее предъявляются очень высокие требования. Сваха должна хорошо знать все свадебные обряды, она должна владеть и наговорным словом, хорошая сваха знает не менее главного дружки. Помимо того, сваха должна быть женщиною умною, веселою, приветливою и находчивою, которая за словом в карман не полезет. Главное назначение свахи состоит в том, чтобы строго наблюдать за правильностью выполнения свадебного обряда, особенно центрального момента этого обряда — подклета. Сваха следит за тем, чтобы невесту в новой для нее обстановке не слишком притесняли и не обижали бы, а равно не оклеветали бы ее и не оболгали, и не опорочили бы ее понапрасну. Дело в том, что из рода невесты на свадебном пиру не принимает участия никто: ни родители её, ни братья, ни сестры, ни другие родственники, одна лишь сваха принимает в свадебном столе непосредственное участие. Эта сваха за все время свадебного обряда не покидает невесты и не оставляет ее ни на шаг: сваха провожает невесту из родительского дома в церковь на венчание, оттуда, из церкви, сваха сопровождает невесту в дом жениха. За все это время сваха заботливо старается об удобствах невесты и охраняет ее от злых людей, от зевак и насмешников. Особенно строго следит за правильностью выполнения подклета и за тем, чтобы вещественные доказательства невинности невесты не были скрыты и уничтожены и чтобы невеста через происки злых людей не была понапрасну опозорена и опорочена. Поэтому за все время подклета сваха, как и главный дружко, не отходит от дверей подклета и, как только получается знак об окончании подклета, так она первая, вместе с дружкой, входит в подклет и овладевает вещественными следами совершившегося подклета. Одним словом, охрана чести и достоинства невесты всецело вверяется княжой свахе. Таково важное значение свахи на свадебном пиру и в свадебном ритуале. Неудивительно поэтому, что хорошую сваху, т. е. сваху опытную и расторопную сваху, в народном быту ценят даже выше, чем, например, тысяцкого, т. к. она является поистине ангелом-хранителем невесты.
В том случае, когда подклет совершается благополучно и счастливо, сваха первая удостаивается поздравления и приветствий, и благодарений — ее благодарят и приветствуют тогда родители жениха и невесты, сами жених и невеста, а затем сам княжой тысяцкий и главный дружко, и весь состав свадебного пира; свахе преподносят тогда почётную чару вина и почетные подарки. Но зато в случае неблагополучного окончания подклета сваха первая подвергается и публичному бесчестию и посрамлению со стороны всех представителей брачного пира.



Глава I. Баня невесты



Благополучно прошли все предшествующие венчанию свадебные торжества и празднества и выполнены все предварительные ритуальные действия, установленные стародавними преданиями и народными обычаями; покончены хлопотливые переговоры с церковным причтом и назначен день венчания, и выбран тысяцкий и главный дружка. В доме невесты подруги ее уже закончили шитье её приданого и приготовили венчальное платье невесты, которое много раз примерено и общим мнением одобрено и признано вполне пристойным и отвечающим своему назначению. Уже готов и наполнен имуществом «короб» невесты, обыкновенно — сундук местного кустарного производства, обитый жестью, ярко раскрашенный или разделанный «под мороз». Строго предусмотрены и в мельчайших подробностях обсуждены все детали и возможные случайности предстоящего брачного торжества, уже составлен необходимый комплект личного [персонала], без которого не может обойтись ни один свадебный обряд. Жених пригласил уже тысяцкого и главного дружку и его помощников, или подобрал и главную сваху, а равно повариху, невеста пригласила старшую сваху и постельницу. С большим разбором и со всякими предосторожностями родители жениха пригласили на свадебный пир гостей: мужчин и женщин, которые на свадебном пиру принимают участие под титулом «бояра и боярыни». «Боярышни»-девушки на свадебном пиру участия не принимают, их даже не приглашают, и в доме жениха из девушек могут присутствовать только сёстры жениха.
Уже готовы жених-князь и невеста-княгиня вступить в брачный чертог, все готово, все налажено. Наступает канун свадьбы. В этот день накануне венчания совершается баня невесты. Обряд бани невесты выполняется в строго семейной обстановке. В этот день в доме невесты не должно быть никого из посторонних лиц: ни мужчин, ни женщин, кроме девушек — подруг невесты, сопровождающих ее в баню, да самых близких родственниц: богоданной крестной матери ее, родной тетки или замужней старшей сестры. Особенно не допускаются в этот день в дом невесты мужчины. Народ знает эти требования этикета и строго их исполняет. Если какому-нибудь мужику соседу нужно переговорить по делу с хозяином — большаком того дома, где готовится баня невесты, то такой мужик, не заходя в избу, вызывает хозяина в ограду и там наскоро переговорит с ним о деле и, не мешкая, удаляется. Если же какой-либо деревенский парень по оплошности или по озорству зайдет в этот день в дом невесты, то девушки — подружки невесты дружною толпой набрасываются на такого смельчака и со смехом и издевательством без всякой церемонии выталкивают его вон из избы. Во всяком случае, всякое такое нарушение семейственности этого обряда вызывает у родителей невесты и у всех домашних глубокое неудовольствие и укор по адресу нарушителей.
В этот день невеста встает рано утром, раньше обычного часа. Свои волосы на голове она с утра заплетает в девичью косу. Нужно сказать, что женщины — крестьянки в Западной Сибири так же, как и во всем крестьянстве на Руси, знают только две прически для головы: девушки заплетают свои волосы в одну косу, и эта прическа называется девичья коса или, по местному произношенью — девья коса, почти всегда с добавлением даже в обычной разговорной речи — девья красота, а волосы на голове замужней женщины заплетаются в две косы, и эта прическа в свадебных песнях и нередко в разговорной речи называется «бабья скима».
За все время сватовства до кануна венчания невеста носит девичью косу. В день бани утром с рассветом в дом невесты начинают собираться подруги ее девушки, которые должны сопровождать невесту в баню. Собравшиеся девушки ведут невесту в горницу, в чистую половину избы, сажают невесту на стул или на табуретку среди горницы лицом к образам и приступают к обряду расплетения девьей косы-девьей красоты. При этом обряде обязательно присутствуют родители невесты: отец и мать ее, вся женская половина дома, близкие родственницы её, явившиеся для этого случая. Мать и родственницы садятся на лавках, причем мать садится в переднем углу против дочери-невесты. Присутствие мужской половины дома необязательно, обычно при этом присутствует только отец невесты, помещающийся также на передней лавке, рядом с матерью.
Усадивши невесту среди горницы на стул, девушки становятся около невесты полукругом сзади и с боков и начинают петь грустную проголосную песню, а одна девушка, обыкновенно задушевная и любимая подруга невесты, снимает платок с головы невесты и начинает расплетать косу. Медленно, не торопясь и как бы нехотя действует эта девушка, осторожно и тихо развязывает она ленту, которою завязана коса невесты, и медленно, петля за петлей, распускает волосы ее и всякий раз, распустивши одну-две петли, она гребешком — подарком жениха — расчесывает и разглаживает распущенную часть косы. Девушка эта чешет и гладит волосы с такой негой и с такой любовью, словно ласкает голову невесты.
Между тем. девушки-песенницы поют свои грустные песни над сидящей невестой. Кончат одну песню — начинают другую, и так до конца обряда. За все время пения этих песен и за все время, пока совершается обряд расплетания косы, все горько плачут: плачет невеста, плачут отец и мать невесты и явившиеся родственницы, и девушки-песенницы. выполнявшие обряд расплетания косы.
Наконец коса расплетена и волосы старательно расчесаны и распущены по плечам невесты — отныне голове невесты не суждено носить девьей косы — девьей красоты. Распущенные волосы для удобства сбирают в пучок и перевязывают лентой, голову невесты покрывают платком. Так исполнен обряд расплетения косы. Невеста встает со стула, и домашняя жизнь семьи опять вступает в свою колею обычных суетливых домашних работ. С распущенными волосами невеста ходит весь день до самой бани, так она идет в баню, а затем, на другой день, едет в божью церковь и «под злат венец» для венчания.
Баня невесты совершается обыкновенно вечером при огнях, реже совершается днем; с утра и до вечера девушки — подруги невесты остаются в ее доме и обыкновенно в течение всего дня бывают заняты подготовлением к отправке приданого невесты и снарядами для невесты и спешно заканчивают недоконченное шитьё.
Но вот наступил и вечер, все дневные работы и заботы окончены, и баня невесты готова. Старшие гостьи, явившиеся для этого случая в дом невесты, начинают торопить невесту и ее мать и настаивают на открытии обряда. Тогда вся семья невесты, мужчины и женщины, собираются в горницу, туда же идут и все гости семьи, а также девушки и сама невеста. Родители невесты садятся вместе рядышком на лавку около стола в переднем углу и в этот момент составляют центральную фигуру обряда. Девушки-песенницы и подруги невесты садятся все вместе хором на лавке, оставшиеся члены семьи и гости рассаживаются по лавкам, как кому придется. Девушки заводят грустную проголосную песню, и под эту песню все плачут и даже рыдают, и мужчины, и женщины, — и заливается слезами сама невеста. Под пение своих подруг невеста подходит к своим родителям и кланяется в ноги сначала отцу, а потом матери, родители благословляют свою дочь-невесту родительским благословением и ласково ее напутствуют: «Иди себе с богом, доченька милая, дай бог час добрый». После того невеста делает земной поклон своим братьям и сестрам и другой земной поклон всем другим гостям и присутствующим, и все благословляют невесту и все ласково напутствуют её добрыми и сердечными пожеланиями и утешают плачущую невесту.
В том случае, если у невесты живы отец и мать, тогда хор девушек выполняет такую проголосную песню:

Под косящатым окошечком
Сегодняшнюю-то ноченьку
Малым-то мне мало спалося,
Мало спалося — много во сне грезилось,
Растворился у батюшки высок терем,
Восповял у матушки зеленый сад,
Расплелась-то моя девья красота,
Потеряла-то с ручки золот перстень.
Спросилась-то у любезных подружек,
У родимой-то своей сестрицы,
Благословилась у родимого батюшки,
И у родимой матушки,
И со всеми распростилася.
Не со мной-то вы прощалися,
Со моей-то девьей красотой.
И спасибо тебе, родный батюшко,
И спасибо тебе, родна матушка,
За вашу хлеб-соль,
И за ваши светлы платьица.
Отказал теперь родный батюшка,
Отказала родна матушка,
Отдают меня в чужи люди.


Поют и другие песни, обязательно проголосные и грустные. Несомненно, в разных деревнях к этому моменту приурочены и разные песни.
Этот момент свадебного ритуала следует понимать как особую форму прощания невесты с родителями и с родным домом. Именно в этот момент невеста совершает в простой, искренней и интимной обстановке прощание с родителями, с родным домом и со своей девической жизнью. Момент этот крайне трогательный даже в тех случаях, когда живы оба родителя, но когда невеста сирота, не имеет родителей, <он> производит прямо потрясающее действие, когда происходит плач невесты и прощание с родичами, когда невеста — круглая сирота и не имеет ни отца, ни матери или же не имеет одного из родителей.
Автору этих заметок удалось наблюдать баню невесты, у которой отец умер за несколько лет до свадьбы и в живых оставалась только одна мать-старушка. Гибкий народный эпос предусмотрел этот случай и приурочил к нему особую песню такого содержания:

Ты, река ль, моя реченька,
Течешь, речка, не колыхнешься.
Что ж сидишь ты, Настя, не усмехнешься?
Что мне за смеятельство?
Нету гостя мне милого
Нету батюшки (или тятеньки) родимого,

(sive[23] — Нету мамочки родимыя,
а если нет в живых обоих родителей, то поются обе строфы).

Снарядить-то меня есть кому,
Благословить-то меня некому.
Снаряжать будут подруженьки,
Благословлять будет брат родной.

(sive — Благословлять будет дядюшка).

Мне удалось наблюдать баню невесты-сироты, у которой не было в живых отца. Эту невесту я называю для удобства Настасьей Ефимовной, а её жениха Федором Ивановичем. И здесь я позволю себе описать подробности этого ритуала по личному наблюдению и поделиться с читателем теми впечатлениями, которые вызваны во мне исполнением этого обряда.
Вечером, при зажженных огнях, когда все к бане готово, в горницу собралась вся семья невесты: старушка мать, хозяин-большак, старший брат невесты, подросток брат, сноха и гости, появилась и невеста в сопровождении девушек-подруг. Мать-старушка села на передней лавке у стола, девушки сели на задней лавке и образовали хор, сели и остальные гости. Невеста была с непокрытой головой, с распущенными по плечам волосами и все время оставалась на ногах. Девушки, как только уселись по местам, запели <…> сильными голосами вышеприведенные песни («Сегодняшнюю-то ноченьку» etc.). Невеста подошла к матери, опустилась перед ней на колени, но уже не была в силах сделать земного поклона, в изнеможении она склонила свою голову на колени матери и судорожно затрепетала и зарыдала, и со слабым стоном вскрикнула: «Мамонька! Родимая…» — и больше ничего не могла произнести. Горько плачет мать-старушка, слезы обильным потоком катятся из ее глаз и струятся на голову и на распущенные волосы невесты. Плачущая старушка мать любовно и ласково гладит своими трепетными руками голову и волосы дочери-невесты и сквозь всхлипывания и рыдания отрывочно и бессвязно причитает: «Доченька милая!.. Зоренька ясная!.. Желанная, дорогая!.. Куда ты идешь от нас, на кого нас покидаешь? Али мы тебя не сладко кормили, али мы тебя не поили, али в цветные платьица тебя не одевали? Идешь ты во чужую сторону, в чужие люди. Что-то там будет, что там ждет тебя? Был бы наш тятенька живой, сам бы все обдумал, сам бы все уладил. Чего я, старая, знаю, чего я, низкая, понимаю?».
Плачет невеста, плачет старушка мать. Хозяин-большак, старший брат невесты, низко опустил свою голову и, громко всхлипывая, рыдает. Плачут все присутствующие, плачут и девушки-подруги. Мальчик-подросток, брат невесты, сначала в изумлении озирался кругом и, очевидно, не сразу понял смысл и значение совершающегося вокруг него и, видимо, боролся с собою — не хотелось ему плакать, стыдился, должно быть, своей слабости, да недолго продолжалась в нем внутренняя борьба, скоро лицо его как-то сморщилось, голова втянулась в плечи, и мальчик быстро зашагал в темный угол за печку и там, опершись руками и головой о стенку печи, громко по-детски зарыдал. Все тише и тише пели девушки, все больше и больше замедляли они темп песни, все глубже и значительнее развертывалась печальная мелодия обрядовой песни. Постоянно то одна, то другая девушка-песенница прерывала пение затем, чтобы углом фартука или платка вытереть обильные слезы, катившиеся из глаз, и затем снова вступала в общее пение. Я, посторонний зритель и холодный исследователь быта, помимо моей воли и сверх всякого ожидания, был вовлечен в общий вихрь семейного горя, и я был втянут в глубокую пучину общей печали и почувствовал, как первый клубок подкатился к горлу.
Прежде всех ободрились пожилые женщины, родственницы и гостьи, они подошли к плачущей матери и к невесте и принялись утешать их: «Ну полно! Полно вам крушиться и надрывать себя… Полно, Настя, не ты первая, не ты последняя». Две девушки-подруги подошли к плачущей невесте, взяли ее под руки, тихо подняли с пола и тихо повели ее к выходу. Было видно, что без посторонней помощи ослабевшая невеста не могла бы ни подняться, ни держаться на ногах. Девушки-подруги, не прерывая песни, поднялись от лавки, окружили невесту и тихо пошли с нею из горницы в сени и дальше чрез ограду в баню, стоявшую тут же во дворе неподалеку от избы, и по мере их удаления хор девушек слышался всё тише и тише. С уходом невесты и ее подруг атмосфера удрученного человеческого горя в горнице не сразу рассеялась.
Постепенно все оправились и плакать перестали; хозяин-большак вместе с мальчиком-подростком вышли во двор управляться со скотиной, жена большака вышла в избу и там загремела самоварной трубой, подготовляя самовар к возвращению из бани молодых девушек и невесты. В горнице осталось немного людей: мать невесты и старушки гостьи. В комнате царила жуткая, но торжественная тишина, и я невольно погрузился в созерцательные размышления, и в голове невольно проносились мысли: «Что это значит? Где же здесь свадебное веселье и разгул? Ведь то, что сейчас происходило на моих глазах — ведь это картина вечной разлуки, это люди расстаются на веки вечные без всякой надежды вернуть к себе родное и любимое существо». Невольно зарождалось в голове такое представление, что невеста — это жертва, которую теперь подвергают омовению, для того чтобы приготовить ее в надлежащей чистоте к торжественному закланию.
Пожилые женщины тихо перекидывались между собою незначительными фразами и не мешали мне переживать глубокие думы. Прошло не менее получаса, и вдруг через открытые двери бани и чрез весь двор в горницу долетает самый веселый и самый беззаботный визг одной девушки. Я невольно в изумлении поднял голову и силился разгадать, что означает этот смех, казавшийся мне таким диссонансом в тяжелой атмосфере горницы. Мои недоумения развеяли пожилые женщины-гостьи, вдруг повеселевшие под влиянием этого задорного девичьего смеха и пустившиеся в разговоры. Они говорили: «Ах, эта Маша проказница! Веселуха, затейница, всегда сумеет развеселить девушек».
Прошло немного времени и вот в горницу оживленной и резвой толпой влетают девушки, а с ними и невеста. Правда требует сказать, что все девушки были пьяны и сильно раскрасневшиеся, кроме невесты — она была трезва и серьезна. Словно с неба свалился молодой парень с гармонией и «тронул» развеселого трепака, и девушки закружились по горнице в бешеной пляске. На месте плача и рыданий теперь развернулась картина неудержимого, разгульного веселья, посыпались шутки, остроты, возня и смех, оживление и беготня.
Чтобы в надлежащей последовательности и цельности передать читателю те впечатления и чувства, которые я невольно пережил при непосредственном наблюдении обряда благословения невесты пред баней, я сделал невольный пропуск и не описал тех обрядов и действий, которые совершили девушки в бане.
Как только девушки переступают порог бани, так сейчас же быстро и радикально меняют свое настроение. Забыты плач и слезы, и девушки поют самые развеселые песни, шутят, резвятся, шумят и хохочут.
В бане девушки быстро раздеваются и начинают раздевать невесту, и при этом хором поют веселую песню такого содержания:

Заходили красные девушки Во теплую баню,
Заводили девушки Красную девицу,
Душу Настеньку… etc.


Нужно заметить, что строгий свадебный этикет требует, чтобы пол в бане для невесты всегда был устлан ковром или половиком, или просто холстом, причем крестьяне вполне резонно объясняют смысл этого требования тем, что непригоже невесте-княгине ступать босыми ногами на голый пол.
Прежде чем приступить к мытью, невеста принимается угощать подруг водкой, уже заранее принесенной в баню предусмотрительными родителями невесты. Обыкновенно невесте дают в баню две бутылки водки (одну бутылку девушки выпивают, другой же бутылки они выпить бывают уже не в состоянии, т. к. подруги невесты обыкновенно молодые девушки [слова неразб.]). Тогда невеста берет бутылку с водкой, отбивает у нее горлышко и верхнюю часть посудины, а водку выплескивает в каменку и тем производит спиртуозный пар, который, вероятно, охмеляет девушек сильнее выпитой водки. Вследствие всего этого девушки выходят из бани совершенно пьяные. Смысл всего этого таков: водка в посудине должна быть израсходована сполна затем, чтобы жизнь новобрачных была полной чашей. Девушки — подруги невесты должны быть в бане веселенькими и красненькими, чтобы и жизнь новобрачных была весела и красна, т. е. хороша и счастлива.
Когда окончено угощение девушек, тогда приступают к банному мытью. Мытье совершается обыкновенно очень быстро, так как существует примета, что та девушка, которая скорее всех вымоется, та скорее всех и выйдет замуж. После мытья девушки начинают гадать. Нужно при этом заметить, что гадание в бане невесты совершается таким же способом, что и в рождественские вечера. Вот эти приемы гаданий:
1) Берут две рюмки — в одну насыпают золы, а в другую наливают воды. Девушки с закрытыми глазами поочередно подходят и берут рюмки, кто схватит рюмку с золой, ту ожидает в скором времени несчастье и даже смерть, а кому достанется рюмка с водой, тому предстоит долгая и счастливая жизнь.
2) Берут два веника — один голик и другой веник с листьями, обыкновенно банный веник. Кому попадется голик, тому предстоит жизнь бедная, а кому листвяный веник, того ожидает жизнь богатая и изобильная.
3) Берут два полена — одно чистое и хорошее, а другое уродливое и корявое. Кому достанется чистое полено, той достанется жених чистый и красивый, а кому достанется уродливое и корявое полено, той и жених попадётся корявый и некрасивый.
4) Берут две кадки — одну пустую, другую с водой. Пустая кадка предсказывает жизнь бедную, а кадка с водой предсказывает жизнь полную и счастливую.
5) Невеста становится к подругам спиною и чрез себя бросает в подруг кусок мыла или вехотку, которыми мылась. В какую девушку мыло или вехотка попадет, та и выйдет замуж скорее других.

По окончании гаданий девушки быстро одеваются и возвращаются домой веселой и резвой толпой. Там, в горнице, девушки долго пляшут под гармошку, поют и резвятся и предаются беззаботным и невинным шалостям. Некоторые девушки не выдерживают хмеля и тут же в уголку сваливаются и засыпают.
Когда девушки довольно попляшут и попоют, и порезвятся, тогда их усаживают за стол и угощают пирогом и чаем. После этого угощения девушки усаживают невесту на стул посреди горницы и начинают завивать ей волосы, чтобы подготовить прическу к венцу. Завивание волос производится способом упрощенным, с помощью бумажных папильоток. При завивании волос невесте девушки поют проголосную грустного напева песню такого содержания:

Еще что же у нас за праздничек,
Еще кто ж у нас менинничек?.. etc.


А также песню, уже приведенную выше: «Под косящатым окошечком; Тута сидела душа Настенька… etc.».
При совершении этой операции невеста и девушки-подруги ее плачут. Присутствие родителей и посторонних лиц при этом необязательно, обыкновенно присутствует только мать невесты, которая также плачет.
По окончании завивки волос на голове невесты обряд бани невесты почитается оконченным, и невеста является вполне готовою и достойною войти в брачный чертог — чистая жертва приготовлена на заклание в честь брачного божества.
Завивание невесты совершается обыкновенно уже поздним вечером, когда заканчивается трудовой день крестьянина. Поэтому, как только закончена завивка волос на голове невесты, так девушки прощаются с невестой и спешно расходятся по домам.
Перед сном после бани мать или старшая сестра, или другая какая-либо родственница опоясывает невесту по телу «межонным лычком», в ограждение от дурного глаза и вообще в ограждение от вредных воздействий злых сил. После всего этого невеста ложится спать, тушат огни и весь дом погружается в сон.
В тот же день, накануне свадьбы, готовится баня и в доме жениха. Готовясь к предстоящему торжеству, жених моется в бане и надевает чистую рубаху, но баня жениха ничего особенного не представляет и никакими особыми обрядностями не сопровождается.


Глава 2. ВЕНЧАНИЕ
[24]



Причитания дружки в день совершения брака записаны со слов крестьянина Луки Леонтьевича Заякина, 78 лет.

В доме жениха все готово к свадебному поезду, гости все в сборе и толпятся в избе, кони запряжены и стоят в ограде. Главный дружко с образом и свечой уже выходил в ограду и заговорил коней[25]. Настал момент начать свадебный ритуал. По обычаю крестьян всякое предприятие надо начинать с обряда «присеста». Главный дружко громко провозглашает:

Батюшка родимый, матушка родимая!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами И с княжою свахою,
Завести за столы дубовые,
За скатерти браныя,
За ества сахарныя,
Присясти на лавицы брусчатыя,
На ковры сорочинские!


И затем главный дружко берет жениха и ведет его в передний угол за стол и сажает его на лавку, по правую сторону садится тысяцкий, по левую — сваха и остальные гости. Мать и отец жениха садятся обыкновенно на скамье против жениха. Садятся все присутствующие где попало, если нет места на лавках — прямо на полу. Водворяется глубокая тишина. Все делаются серьезными и важными.
Затем дружко встает и делает знак жениху и всем встать и приглашает родителей совершить обряд благословения сына такими словами:

Батюшка родимый, матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами,
И с княжою свахою,
Вывести из-за столов дубовых,
Из-за скатертей браных,
Из-за еств сахарных,
Из-за питей медвяных.
Где наш князь молодой,
Новображный сидел,
Не было б место пусто.
Заходил батюшка родимый,
Заходила матушка родимая,
Брались за хлеб-за соль,
За икону святую
И благословляли!


С этими словами дружка выводит жениха из-за стола, ставит его лицом к переднему углу, а его отец и мать берут икону и хлеб с солью и благословляют, причем дружка указывает жениху, как надо творить земные поклоны: два поклона с крестом, один так, т. е. без креста. Благословение жениха совершено. Жених и свадебжане одеты по-дорожному и готовы к выходу, чтобы сесть на коней и ехать к невесте, и везти ее в церковь к венцу.
Перед выходом главный дружка говорит, обращаясь к родителям жениха:

Батюшка родимый,
Матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами
И с княжою свахою
Ехать в путь-дорогу,
В дальни переезды,
Ко княгине, молодой
Новображной,
И княгиню, молоду
Новображну, получить,
Ко божьей церкви свозить,
Закон божий принять
И озакониться!


— Благословляйте! — возглашает дружка. Родители кланяются и говорят: «С Богом! В добрый час! Дай Бог час святой!». Жених и все свадебжане направляются к выходу, но когда подойдут к податному брусу (полати в сибирских избах делаются всегда в задней части избы над входной дверью), то дружко и весь поезд останавливаются, и дружко обращается уже к гостям и всему народу с такими словами:

Гости званы,
Гости незваны,
Богом полюбовны,
Усаты-бородаты,
Холосты-неженаты,
Девицы-певицы,
Пирожны мастерицы,
Горшечные пагубницы,
Дочери отецкия,
Жены молодецкия,
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
Ехать по невесту,
По княгиню, молоду
Новображную,
И княгиню, молоду
Новображну, получить,
К божьей церкви свозить,
Закон божий принять И озакониться!


— Благословляйте! — заканчивает возгласом дружко, и все гости и весь народ кланяются поезду и отвечают: «С Богом! В добрый час!» и т. под. Тогда уже все выходят во двор, усаживаются в приготовленные экипажи — сани и едут в дом невесты, чтобы оттуда направиться в церковь для венчания. Дружко опережает всех, входит в дом невесты и возвещает о прибытии жениха в таких словах:

Батюшка родимый, матушка родима!
Послал наш князь,
Молодой новображный,
С пути и с дороги
К милости Вашей
Челом ударить,
Челобитье справить.
Наш князь, молодой новображный,
Здрав и благополучен,
В пути и дороге,
Как ясён сокол на полёте.
Приказал наш князь,
Молодой новображный,
Спросить у милости Вашей,
Здрава ли - благополучна
Княгиня, молода новображная,
В вашем доме господском?


Родители отвечают: «Здрава и благополучна!». За объявление радостной вести дружку угощают вином.
Тем временем свадебный поезд жениха подъезжает ко двору невесты. Завидев подъехавший поезд, главный дружко обращается к родителям невесты с такою речью:

Батюшка родимый, матушка родима!
Встречайте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами,
С княжою свахою
Честно и радошно,
И с божьим милосердием!


А затем, обращаясь к гостям и ко всем находящимся в доме, дружка говорит:

Гости званы, гости незваны,
Богом полюбовны,
Усаты-бородаты,
Холосты-неженаты,
Девицы-певицы,
Пирожны мастерицы,
Горшечные пагубницы,
Дочери отецкия,
Жены молодецкия,
Встречайте нашего князя,
Молодого новображного,
С пути и с дороги,
Честно и радошно,
И с песенками,
Будем мы вас дарить
Лисицами, куницами,
Черными соболями,
Золотой казной.
Благословляйте!



Все ему с поклоном отвечают: «В добрый час! Милости просим!». Невеста в это же время прячется в кути.
После этого родители невесты, дружко, сваха невесты и все гости выходят во двор (по-сибирски ограда) встречать жениха и его поезжан. Сваха жениха и сваха невесты выходят каждая с бутылкой и с медным стаканом, наливают свои стаканы вином до половины и стараются перелить вино из своего стакана в стакан другой свахи, и какая сваха успеет более перелить вина в другой стакан, на той стороне будет больше преимущества и преобладания в супружеской жизни. Затем все входят в дом. Младший дружко-подружье несет на кнуте подарки от жениха невесте: шубу и шаль. Народный обычай требует, чтобы невеста ехала к венцу обязательно в шубе и шали, привезенных женихом. Если жених беден и не может купить шубы и шали для невесты, то он берет эти вещи на время у своих родственниц или знакомых женщин и после венца возвращает их по принадлежности. Эти-то вещи: шубу и шаль — подружье и несет со двора в избу обязательно на кнуте. Тут происходит церемония выкупа невесты. Совсем готовая к венцу невеста, как выше было указано, при приезде жениха, прячется в кути, вход в куть защищают девушки — подруги невесты и молодые парни — родные братья, ближние родственники и пр., составляющие дружину невесты. При входе в дом поезжане жениха: тысяцкий, бояре, дружко и подружье с подарками прямо направляются к кути, к невесте, и встречаются с охраной невесты. Поезжане жениха стараются силой проникнуть к невесте, а девушки и парни их силою же удерживают и к невесте не пускают, происходит настоящая схватка — борьба, которая кончается тем, что поезжане жениха уступают и сдаются, и выкупают невесту. Поезжане жениха одаривают девушек деньгами и угощают сладким вином, конфетами и сластями. Тогда выводят невесту из кути в избу к жениху. Жених в борьбе участия не принимает и стоит в сторонке. При появлении невесты главный дружка опять говорит:

Батюшка родимый, матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новобрашного,
Снести шубочку соболью,
Шаличку шелковую,
Башмачки сафьяновы,
Чулочки гумажные,
Зеркальцо хрустально,
Гребешок рыбья зуба,
Белиличко-румяничко,
Всю сполна девью красоту.
Благословляйте!


После этого невесту с женихом ведут в передний угол за стол, но место за столом уже занято молодыми ребятами и девушками. Тысяцкий выкупает место и дает деньги парням по своему состоянию, дает гривенник, полтинник или даже рубль. За стол садятся жених с невестой, рядом с женихом тысяцкий, с невестой — ее провожатая сваха и дальше поезжане жениха. Родители невесты в качестве хозяев стоят на ногах и кланяются — угощают гостей. Когда все усядутся, главный дружка возглашает:

Батюшка родимый, матушка родима!
Пожалуйте к нашему столу,
Начало положить.


Сначала угощают вином жениха, а затем пьет вино невеста. После угощения собираются в церковь под венец. Родители невесты благословляют невесту. Поют жалобные песни. Плачут. Свадебный поезд снаряжается так:
1) В церковь: на передней подводе — дружка с подружьем, с иконой и венчальными свечами; на второй — жених с тысяцким; на третьей — сваха с провожатым боярином и другими. Из дома же невесты подвода невесты со свахой следует непосредственно за подводой жениха.
2) Из церкви: на передней подводе — дружка с подружьем, с иконой и свечами; на второй — жених с невестой, на третьей — тысяцкий со свахой невесты, на четвертой — бояре и другие. Родители невесты и никто из ее родственников, даже близких, как сестры и братья, в церкви не бывают и на свадьбе не гуляют, невесту сопровождает только одна сваха, обыкновенно ее крестная мать или близкая родственница [4 слова неразб.] Таким образом, с отбытием свадебного поезда в церковь под венец невеста предоставляется в полную власть и в полное распоряжение рода жениха, свой же род ее покидает, для родной семьи с этого момента она является уже отрезанным ломтем.
Обычай требует, чтобы при выезде из дома невесты на полпути к церкви свадебный поезд был остановлен. Главный дружка скачет в дом жениха и там объявляет о событии в таких словах:

Батюшка родимый, матушка родима!
Послал наш князь,
Молодой новображный,
И с княгиней, молодой новображной,
С пути и с дороги
К милости Вашей,
Челом ударить,
Челобитье справить.
Просит наш князь,
Молодой новображный,
Со княгиней, молодой новображной,
Заочного родительского благословения,
Навеки нерушимого.
Благословляйте!


Ему отвечают: «С Богом, в добрый час!». Дружку обильно угощают водкой. Отправляясь к поезду, дружко приглашает батюшку и матушку жениха:

Просим милости во гости
Ко нашему князю новобрашному.


По приезде из церкви в дом жениха родители жениха встречают новобрачных в ограде с иконой и с хлебом-солью и благословляют их. Новобрачных осыпают для благополучия хмелем или хлебным зерном. Затем все — новобрачные, их родители, поезжане и гости берутся за руки, образуют цепь, которую дружко ведет в дом и строго наблюдает за тем, чтобы эта цепь не порвалась при входе в дом. В доме без особых церемоний садятся за стол в таком порядке: жених с невестой, рядом с женихом тысяцкий, рядом с невестой ее сваха, поезжане и гости садятся по чинам. Более близкие родственники садятся ближе к новобрачным. Родители, как добрые хозяева, все время остаются на ногах, дружко и подружье тоже на ногах и следят за порядком на свадебном пиру.
Порча. Подшучивание: гасят огонь не только на свечах, но и в загнете. На обязанности главного дружки лежит предупредить или же прекратить это глумление.
За второй переменой, пред третьим блюдом, совершается окручивание невесты, т. е. заплетение распущенных волос невесты в две косы, т. е. делается бабья прическа. При окручивании жениха с невестой закрывают шалью или скатертью, углы которых держит кто-либо из поезжан. При этом дают новобрачным наговоренное зеркало, чтобы они вместе в него погляделись. Когда невеста окручена, шаль или скатерть убирают, и новобрачные на глазах у всех целуются, и вся публика — свадебжане и посторонние зрители — при этом поцелуе возможно громко кричат троекратно: «Чур-пала! Чур-пала! Чур-пала!». После этого обед продолжается. После обеда дружка возглашает:

Батюшка родимый, матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новобрашного,
С княгиней, молодой новобрашной,
В теплое лёжнё свести,
На перину перову,
На подушечку пухову,
Под одеялочко черных соболей.
Благословляйте!
— С Богом! В добрый час!


Когда молодые поднимаются с подклета, их дружко ведет в дом и говорит:

Батюшка родимый, матушка родима!
Наша княгиня, молодая новобрашная,
Как яблонь, курчава,
Ветки не обломаны,
Листья не ощипаны,
Белы груди не отрепаны,
Уста сахарны не цолованы,
Какая из купели,
Такая и под злат венец!


Стреляют. Бьют горшки. Зажигают костры.
Свадебным блюдом признается: а) жареный гусь и б) курник.
Гуся в деревне Артамоновой и окрестностях подают после брачного пира, и с его появлением на столе все гости встают из-за стола: гусь разгоняет обед. Гусь неприкосновенным остается до следующего дня и поедается в конце обеда на следующий день. В других же местах, например, в Фоминской волости, гуся ставят на стол еще до венца и до отъезда жениха в дом невесты. После благословения жениха пред выходом из дома главный дружка втыкает в гуся нож и закрывает его полотенцем или тарелкой, и в таком виде он остается на столе во время брачного пира и подается за обедом тоже на другой день свадьбы. Гуся на особой тарелке делит на части обязательно главный дружка, причем каждая часть гуся предназначена определенным лицам. Жениху и невесте — огузка, тысяцкому — голова с зобом, свахе — крылышки, поезжанам — подкрылки, а самому дружке все остальное — хлупь.
Курник — это сибирский пирог с начинкой из рубленого мяса, сверху красиво изукрашенный фигурками и орнаментами из теста. Курник предназначается исключительно для главного дружки в благодарность за его труды и подвиги. Курником заканчиваются свадебные торжества. Вместе с курником молодая дарит главному дружке, смотря по состоянию, обязательно на штаны, а иногда и на рубаху.
На другой день свадьбы во время обеда происходит чествование поварихи и одаривание ее. Молодые подносят вино поварихе и кланяются ей в ноги, благодарят за труды, затем дарят ей платок и кусок мыла.
Главный дружко должен иметь все зубы. Беззубый дружко плохо выговаривает слова молитв и наговоров, и чрез это наговоры и молитвы теряют свою силу и значение. О беззубом дружке говорят в народе, что он «роняет слова».

Дер. Артамонова.
Сентябрь 1906



Свадебные песни



При благословении перед баней невесты:

Ты, река ль моя, реченька,
Течешь, речка, не колыхнешься,
Ты сидишь, Настя, не усмехнешься.
Что мне за смеятельство?
Нету гостя мне милого,
Нету тятеньки родимого
(sive мамоньки родимыя),
Снарядить-то меня есть кому,
Благословить-то меня некому,
Снаряжать будут подруженьки,

Благословлять будет брат родной.



Завивание волос невесты:

№ 1

Еще что ж у нас за праздничек?
Еще кто же у нас менинничек?
У нас менинничка душа Настенька.
Ворота были не заперты,
Подворотенка не вложена,
Изуставлен двор каретами,
Красно крыльцо лакеями,
Новы сенички боярами,
В новой горнице гости званые,
Гости званые, почтёные
Купцы сидят торгуются
Не атласами, не бархатами,
Душою девьей красотой
Анастасией Ефимовной.
Не отдам я вам девью красоту
Ни за сто рублей, ни за тысячу!
В монастырь пойду подстригуся,
За подстриженье дам сто рублей,
Заигуменьшу дам я тысячу.

(Повторяется каждая строчка).


№ 2

Под косящатым окошечком
Тут сидела душа Настенька,
Она шила себе манишечку,
Недошивши шитье положила
Сама в кут пошла, заплакала,
На отца, на мать судачила.
Не спасибо тебе, родимый тятенька,
Не спасибо тебе, родима мамонька,
Отдаешь ты меня в чужи люди,
В чужи люди незнамые,
В чужи люди не в знакомые,
Ко чужому свекру батюшку,
Ко чужой свекровке матушке,
Ко чужим братьям-деверьям,
Ко чужим сестрам-золовушкам.



В бане, когда девушки-подруги моют невесту:


Заходили красныя девушки
В теплую баню,
Заводили девушки
Красную девицу
Душу Настеньку.


Запевают красны девицы:
Раскатися, тепла банюша,
До единова бревешечка,
До сосновога полешечка.
Разбивали красны девицы
Горячую каменку
До единова кирпичика,
Раскидали их по всем углам,
Выгоняли злого ворога,
Яснаго сокола Федора Ивановича:
Ты зачем к нам
В теплу банюшу являешься?
За душою я за Настенькой.


Настенька отвечает:
—  Мне там не мило, не милёшенько,
Тяжело жить, тяжелёшенько.
Благословите меня, красны девицы,
Пойду я в чужу страну.
—  Не хотим тебя туда отдавать,
Хотим тебя задержать
В раскаченной банюше,
Ты не лей на нас горьки слезоньки,
Подавай нам сладку водочку.
Зашумели зелёные венички,
Забрякали медные тазики.
Одевали душу Настеньку
В цветное платье,
Прилетал ясный сокол
Федор Иванович.
Он берет душу Настеньку
Под правое крылышко,
Под сизое перышко,
Он несет ее в свою сторону
Из раскаченной из баюши.


При входе жениха в дом невесты:
Не было ветров, не было ветров,
Вдруг навянули.
Не было гостей, не было гостей
Вдруг наехали.
Они раскатили
Зало новое гостиное.
Они растопили
Чару золотую со винами.
Они подсушили сад зелененький,
Все со грушами.
Настя сидит заплакана.
Кто мене состроит
Зало новое гостиное… [26]




Застольная песня «Семячко»


Семичко голубиное, семичко-зернышко,
Я немного семя сеяла,
В три-то поля чистыя,
Три раздольица широкия.
Первое поле до Киева,
Второе поле до Чернеева[27],
Третье поле до терема,
Что до терема высокого,
До моей буйной головушки,
До моей до девьей красоты,
До моей до трубчатой косы.
Уж вы свахи, мои свашеньки,
Как поднялись у вас белы рученьки
На мою буйную головушку,
На мою на трубчатую косу?
В моей-то трубчатой косе
Два-то нужечка булатныя.
Вы обрежете ручки белыя,
Замараите платья цветныя,
Платья цветныя подвенечныя.
Уж ты свет девья красота,
В синем море купалася,
На буйном ветру сушилася,
Свет ты бабья красота
В черной грязи купалася,
На печи в углу сушилася,
О чувал замарался.


Эту песню поют, когда приедут от венца, сядут за стол и окручают новобрачную[28].




Два гадания
(у крестьян Тюменского уезда)



Среди многочисленных и разнообразных форм гадания, известных на практике крестьянского населения Тюменского уезда, следует обратить внимание на два следующих гадания: гадание на бобах и гадание на росстани[29].
Известный этнограф И.П. Сахаров в его труде «Сказания русского народа» в отделе о русском народном чернокнижии говорит: «Гадание на бобах принадлежит записным городским гадальщицам. В селах занимаются этим более дворовые люди, а особенно ключницы, няньки и экономки по воле или неволе барской». Это рассуждение совершенно неверно, по крайней мере в отношении крестьянского населения Западной Сибири и, в частности, Тюменского уезда. Гадание на бобах широко распространено именно в крестьянской среде, и с положительностью можно сказать, что в Сибири нет села или деревни, где бы не практиковалась эта форма гадания; всякий знахарь или знахарка обязательно знает гадание на бобах и часто его практикует.

Гадают на бобах про всякие случаи жизни: заводится ли на селе свадьба, гадают о судьбе брачующихся, случится ли на селе какое-либо несчастье — пожар, смерть близкого человека или кража, — всегда в таких случаях идут к знахарю или к знахарке и гадают; взгрустнется какой-нибудь женщине и станет скучно без всякой видимой причины — она идет к знахарю и просит: «Дедушко, раскинь-ко мне медь, что-то мне стало скучно», и приступают к гаданию. Одним словом, гадание на бобах — это самый обычный и даже излюбленный способ гадания среди крестьян. Распространение и популярность этого гадания легко могут быть объяснены тем, что это гадание крайне удобно в практическом отношении: для этого гадания не требуется никакой особой обстановки и никаких особых приготовлений, нужно только иметь под руками бобы.

Другое дело гадание на росстани. К этому гаданию могут приступить только люди решительные и смелые, и самое гадание требует особой обстановки и особых приготовлений, и совершается оно лишь под руководством опытного знахаря. Этот способ гадания известен лишь немногим знахарям, держится он в величайшей тайне и практикуется крайне редко. Возникновение этого гадания, несомненно, относится к временам глубокой древности, и потому его следует признать особенно интересным и заслуживающим внимания этнографов.
Гадание на бобах впервые сообщил мне старый знахарь, крестьянин Тавдинского края Тюменского уезда Д.Н. Плеханов в июне месяце 1907 года. Затем я имел возможность несколько раз проверить это гадание в практике других знахарей и знахарок, а в последний раз я проверил это гадание опять-таки в практике самого Д.Н. Плеханова уже в конце июня сего 1915 года.
Гадание на росстани сообщено мне в апреле месяце 1906 года почтенным старцем, крестьянином Тюменского уезда Лукой Леонтьевичем Заякиным, ныне уже умершим.



Гадание на бобах



Для гадания берется сорок один (41) боб, бобы берутся самые обыкновенные, высаживаемые на грядах крестьянских огородов. Для гадания берутся отборные и хорошо созревшие бобы, принявшие темно-синюю краску, причем пред употреблением и особенно для заготовления впрок бобы хорошо высушиваются на солнце или же на русской печке, но в летнее время в случае надобности можно оперировать на свежих бобах, даже незасушенных.
Для заготовления бобов не требуется соблюдения никаких особенных обрядностей, но, по мнению всех знахарей, требуется собирать и заготовлять бобы тайно и незаметно для посторонних лиц, чтобы не возбудить пустого любопытства со стороны праздных людей и чтобы «не озевали» бобов.
Знахарь Д.Н. Плеханов заявляет, что гадание возможно только на бобах и никакой замены бобов допускать нельзя, ибо всякая замена бобов другими предметами и суррогатами парализует магическое действие гадания. Поэтому всякий знахарь должен иметь под руками запас бобов. И действительно, сам знахарь Д.Н. Плеханов всегда имеет при себе запас отборных, зрелых и хорошо высушенных бобов, которые он помещает в самодельной деревянной коробочке с крышечкой и хранит в кисете наряду с наговорным воском и другими принадлежностями своего звания, кисет же этот он держит и носит постоянно с собою.
Наоборот, знахарь Заякин заявляет, что в случаях нужды и крайности бобы можно заменить другими предметами, причем в жизни крестьянина часто могут быть такие положения, когда приходится допускать такую замену. Так, ежегодно приходится крестьянину заезжать далеко от своего селения: то в лес для лесных и звериных промыслов и для заготовки дров, а равно для сбора кедровых орехов, то на отдаленное озеро для рыбной ловли, то на удаленные луга для покосов; в таких случаях за хозяйственными хлопотами часто забываются бобы, а между тем в свободное от занятий время, особенно в длинные осенние вечера, в шатрах и землянках при свете костров часто приходит желание погадать. В таких случаях допускается замена бобов гальками, кедровыми орехами, речными раковинами и даже комочками обыкновенной поваренной соли. В данном случае допускается презумпция, что указанные суррогаты представляют собою настоящие бобы. При гадании над такими предметами выполняются все те манипуляции, как и над бобами, и произносятся над ними положенные на такой случай наговоры. Один посказитель говорил мне, что во время боевого похода в Китай для усмирения боксерского движения[30] при гадании для себя и своих боевых товарищей он заменял бобы красивыми разноцветными камешками, собранными на маньчжурских сопках. Существует такое сказание о бобах. В древние и незапамятные времена бобы были людьми, и не простыми, а волшебниками и «еретниками». Бога они не знали и даже были ему противниками, и занимались только тем, что вредили людям. Бобы-люди имели способность прорицания и превращения и всего чаще превращались в саранчу и перелетали с места на место. Но с течением времени бобы обратились к Богу и сделались истинными христианами и прекратили свою безбожную жизнь, но способность прорицания осталась за ними навсегда. Когда и за что волшебники-люди были обращены в бобы — неизвестно, только бобы от своих родоначальников волхвов усвоили и сохранили силу прорицания. Бобы-люди, ставшие христианами, принимали участие в Куликовской битве и помогали нам, русским, в борьбе с татарами, они даже заранее предсказали исход этой битвы и победу русских над татарами. В этой битве бобы участвовали в составе четырех полков; воевали они и бились с врагом храбро и самоотверженно, так что из четырех полков у них осталось людей едва на один полк, остальные все честно легли на поле брани, и этот-то остаток бобов-героев своею храбростью и смелым натиском на врагов решил в пользу русских исход боя на Куликовом поле.
Сказание это сообщено посказителем Д.Н. Плехановым. Передавши это сказание, посказитель Плеханов сказал, что потому-то в гадании плоды бобов и нельзя заменять ничем другим: ни камешками, ни косточками других плодов, что в бобах кроется дух превращенных в них людей-волшебников.
Перед гаданием знахарь произносит над бобами особую наговорную формулу, по-видимому, существует множество вариантов этого наговора, но мне удалось записать лишь два следующих варианта.

Д.Н. Плеханов произносит такой наговор:
«Бобы серогрецкие, мысли молодецкие, походите и послужите, и сущую правду мне скажите по крестному целованию. Как вы ходили и служили Богу и великому государю тридцать три года по крестному целованию, так и для меня, для раба Божия (имя лица, для которого производится гадание, а если знахарь гадает для себя, то называет свое имя), походите и послужите, и сущую правду мне (ему, ей) скажите. (В этом месте знахарь излагает сущность гадания примерно в таком виде: «Если у этого раба Божия (имярек) или у этой рабы Божьей (имярек) украденный конь или какое-либо краденое имущество найдется, если любовь доброго молодца или девицы вернется, если такое-то предприятие удастся и даст пользу, и т. п.) — тогда пади легкая медь на пяти головах и свет на лицо. Цари бобы!».

Посказитель же Заякин произносит такой наговор:
«Сорок один боб, скажите сущую правду, не утайте, впредь угадайте. Если исполнится мое такое-то желание (здесь надо высказать сущность гадания, например: если найдется краденое имущество, или если вернется ко мне любовь такого-то или такой-то, или если будет мне удача в моем таком-то деле, и т. п.), то пади легкая медь на самое сердце. Аминь».

Самый процесс гадания выполняется так. Знахарь высыпает все 41 боб кучкой на стол и берет в руку один боб, подносит его к устам и тихо произносит, «шепчет» над этим бобом наговорное слово, образцы которого приведены выше; произнеся наговорное слово, посказитель рукою с наговоренным бобом делает круговое движение вокруг всей кучки бобов справа налево. Это круговое движение на языке посказителей называется «взять бобы в круг». Взявши бобы в круг, посказитель наговоренный боб бросает в общую кучку бобов и смешивает их так, что наговоренный боб теряется в общей массе бобов.

Здесь я схематически изображаю круговое движение при забирании бобов в круг:
(доступно в файлах формата fb2 и pdf)


Далее, чтобы облегчить понимание и усвоение приемов гадания, я представляю схему той таблицы, которая получается при раскладывании бобов. Вот эта таблица:
(доступно в файлах формата fb2 и pdf)


Из таблицы этой усматривается, что при гадании бобы раскладываются в три горизонтальные линии по три кучки бобов в каждой линии, всего девять кучек. Верхняя линия носит название «голова», средняя линия — «сердце» и нижняя — «ноги»; правая вертикальная линия называется «правая рука, или своя сторона», левая вертикальная линия — «левая рука, или чужая сторона», а средняя вертикальная линия особого названия не имеет или же называется просто «серединой».
Произнеся наговор и забравши бобы в круг, знахарь всю массу бобов делит на три произвольные кучки, распределяя кучки в одну горизонтальную линию; затем знахарь от средней кучки начинает откидывать лишние бобы по четыре штуки зараз, и после такого откидывания в кучке должен получиться остаток в 4, 3, 2 и 1 боб, и этот остаток он кладет в середине верхней линии, на нашей схеме обозначенной буквой Ь. После этого знахарь переходит к кучке на правой стороне и откидывает лишние бобы, отсчитывая по четыре боба, остаток же кладет на правую сторону верхней линии, обозначенную буквой с. Тем же способом — откинувши лишние бобы — знахарь остаток кладет на левую сторону верхней линии, обозначенную на схеме буквой а.
Разложивши бобы в верхней линии, знахарь объясняет смысл и значение этой линии.
После всего этого знахарь собирает и смешивает все три кучки лишних бобов в одну общую массу и опять делит их на три произвольные кучки, и приступает к раскладыванию второй линии, и при раскладывании второй линии он держится тех же приемов, как и при раскладывании первой линии. Разложивши вторую линию, знахарь толкует ее значение в отдельности и в связи с верхней линией.
После этого знахарь опять собирает все три кучки лишних бобов, смешивает их и опять делит на три произвольные кучки, и указанным способом раскладывает нижнюю, и последнюю, линию.
Разложивши эту последнюю линию, знахарь толкует ее значение в отдельности, а затем уже углубляется в изучение всей таблицы полностью и приступает к раскрытию ее смысла и значения, толкует и объясняет ее заинтересованным лицам.
Нужно при этом сказать, что при гадании должно строго соблюдать порядок раскладывания линий в таблице и ни в каком случае нельзя нарушать этого порядка: всегда надо раскладывать сначала верхнюю линию, потом среднюю, а затем нижнюю линию, и ни в коем случае нельзя начинать с нижней или средней линии. Нарушение этого порядка признается настолько важным, что при наличности его самое гадание считается недействительным и ничтожным. Совсем другое дело — раскладывание бобов по отдельным линиям, здесь допускается большой произвол. Нами указан порядок раскладывания такой: в середине, направо и налево. Это наиболее употребительный способ и признающийся наиболее правильным. Но многие посказители раскладывают бобы по линиям в порядке прямой последовательности: а, Ь, с, и даже в обратной: с, Ь, а; и это не признается нарушением обряда. Того же приема придерживаются при раскладывании бобов во второй и третьей линии.
Для выполнения каждого в отдельности задания и для разрешения каждого в отдельности вопроса знахарь раскладывает бобы, или «раскидывает медь», три раза, и после этого гадание на заданный вопрос считается оконченным. При этом знахарь произносит — «шепчет» — наговор над бобами и забирает бобы в круг только один раз, именно перед первым разом, перед вторым же и перед третьим разом наговор не читается и бобы в круг не забираются. Но если гадальщик задает знахарю другой вопрос для гадания, тогда знахарь, приступая к гаданию, вновь произносит наговор и забирает бобы в круг. Так поступает знахарь и при гадании одному и тому же лицу на третий вопрос, на четвертый и т. д. Переходя же к гаданию для другого лица, знахарь обязательно читает наговор и забирает бобы в круг.
Переходя к изложению подробных приемов гадания, необходимо преподать некоторые общие указания, могущие послужить руководством в процессе гадания.
Прежде всего следует указать на то, что линии в гадательной таблице не напрасно носят каждая свое особое обозначение и свое название — такое название имеет глубокий смысл и значение. Недаром же на это обстоятельство обратил свое внимание и это отметил наш старый этнограф И.П. Сахаров в его «Русском народном чернокнижии»[31], где он говорит, что бобы олицетворяются частями человеческого тела.

Верхняя горизонтальная линия называется «голова». Это, конечно, потому, что эта линия определяет и указывает собою движение мысли и думы, а равно рождающиеся в голове человека планы, предположения и намерения, а равно всякие замыслы и рассуждения.
Вторая линия — «сердце» — определяет собою движение человеческого чувства и определяет направление человеческой воли. Вообще этой линией разгадываются все движения человеческого сердца: любовь и ненависть, дружба и вражда, радость и печаль, блаженство и страдание, а равно желание и влечение, и т. п.
Третья линия — «ноги» — обозначает собою движение действия во времени и пространстве, его потенциальность; этой линией определяется возможность и достижимость действия и его исполнимость. К этой именно линии приурочивают крайне характерное выражение «нога на пороге» для указания того, что загаданное действие должно скоро исполниться.
Правая вертикальная линия называется «правая рука», или своя сторона. Показания этой линии — добрые и худые — относятся к личности самого гадающего и его сторонников и благожелателей. В практике знахарей обычны выражения:
«интерес на своей стороне» или же «препятствие на своей стороне» и т. п.
Левая вертикальная линия называется «левая рука», или чужая сторона. Добрые или худые показания этой стороны относятся к чужой стороне, т. е. имеют значение для противной стороны, так сказать, для контрагентов гадающего. В таких случаях в практике знахарей обычны такие выражения: «интерес отходит на чужую сторону» или что «препятствие на чужой стороне», и там оно испытывается, и т. п.
Значение этих боковых линий особенно ярко вырисовывается при гаданиях об отношениях, носящих по существу своему характер взаимности и двухсторонности, например, в гаданиях для влюбленных молодых людей или же для соперничающих и даже враждующих сторон, при кражах и других преступлениях, для обиженных и обидчиков, и т. п.
Средняя вертикальная линия называется «средина», она имеет отношение только к личности самого гадальщика, без отношения к его друзьям и сторонникам.
В том случае, когда исход гадания благоприятен для гадающего, тогда говорят, что легла «хорошая, или легкая, медь», в противном же случае говорят, что «легла худая, или тяжелая, медь».
При раскладывании бобов возможны самые многочисленные комбинации, допускающие самое разнообразное толкование, причем очень часто посказители и знахари в толкование бобов вносят свои вариации. Все разнообразные комбинации я подвожу под две категории: простые и сложные, и в этом порядке приступаю к их рассмотрению, причем значение бобов будет мною рассмотрено в их расположении по горизонтальным линиям.



А. Простые комбинации. Значение одного боба


Первая линия
Средина. Удар тяжелый и неожиданный. Тяжелые и дурные вести. Тяжелая голова и мрачные мысли будут.
Направо. Показание хорошее. Хорошее и приятное известие.
Налево. Хорошо — удар переходит на противную сторону; вести у противной стороны. Свидание на чужой стороне.

Вторая линия
Средина. Совсем плохо — заколодило. Безнадежное и безвыходное положение, некуда деваться.
Направо. Письмо. Повестка. Вести, слухи, известия, имеющие отношение к личности гадающего.
Налево. Также письмо, вести и известия, но имеющие отношение к противной стороне.

Третья линия
Средина. Показание хорошее, скорое исполнение желаний. Скорое письмо и скорые вести.
Направо. Плохо — корысти не будет.
Налево. Свидание на чужой стороне.


Значение двух бобов


Первая линия
Средина. Тяжелая голова, мрачные мысли и думы.
Направо. Хорошее показание. Веселые разговоры.
Налево. Также хорошее показание. Разговоры на стороне. Сплетни и пересуды, распространяемые на стороне.

Вторая линия
Средина. На сердце дорога. Желание пуститься в путь.
Направо. Дорога. Скорые вести.
Налево. Нехорошо: интерес переходит на чужую сторону.

Третья линия
Средина. «Ноги при дороге», «нога на пороге», «нога на походе». Это значит, что гадающему предстоит дорога в скором времени. Приезд и прибытие самого или других близких и желанных людей.
Направо. Показание хорошее. Счастливая и хорошая дорога.
Налево. Дорога в чужую дальнюю сторону. Показание хорошее.


Значение трех бобов


Первая линия
Средина. Хорошая, легкая медь. Исполнение желаний.
Направо. Всегда хорошее показание.
Налево. Хорошо.

Вторая линия
Средина. Плохо. Заколодило: ни пути, ни дороги. Затруднения, препятствия.
Направо. Безразлично — ни хорошо, ни плохо.
Налево. Хорошо.
Третья линия
Средина. Хорошее показание.
Направо. Хорошее показание.
Налево. Хорошее показание.

Значение четырех бобов
Первая линия
Средина. Показание очень плохое. Тяжелая голова, мрачные думы и мысли. Удар, наприятности. Болезнь и нездоровье, а равно пьян или болен с похмелья.
Направо. Хорошо: интерес на своей стороне. Интерес держат в голове, т. е. думают о нем и строят планы.
Налево. Нехорошо: корысть и интерес переходят в чужие руки. Есть завистники и злые люди, которые всячески стараются повредить интересам гадающего.
Вторая линия
Средина. Хлопоты и беспокойство. Худые разговоры и пересуды.
Направо. Очень хорошо: интерес на своей стороне, и интерес верный и желанный.
Налево. Нехорошо: интерес в чужих руках, корысть переходит на сторону.
Третья линия
Средина. Очень нехорошо: свой интерес затоптан ногами. Это значит, что гадающий лишается своего интереса по собственной вине или по своей небрежности. Полное неисполнение желаний.
Направо. Очень хорошо: получится верный и скорый интерес.
Налево. Совсем плохо: весь интерес уйдет на чужую сторону, интерес переходит в сторону врагов и противников. Но иногда это означает, что гадающего ожидает интерес на чужбине, на чужой стороне.
Таким образом, из ознакомления с простыми комбинациями усматривается, что наиболее яркое и определенное значение имеют один и четыре боба, значение же двух и особенно трех бобов в таблице иногда неопределенно и не ясно. Это, несомненно, происходит потому, что два и три боба часто имеют несамостоятельное значение, а только подсобное, а именно: ими или усиливается, или ослабляется значение других, соседних бобов.
В частности, относительно четырех бобов надо сказать, что значение их неодинаково понимается разными посказителями. Так, Д.Н. Плеханов четырем бобам всегда придает значение корысти и интереса, т. е. он придает четырем бобам всегда хорошее значение, и плохо бывает лишь тогда, когда бобы ложатся налево, ибо это означает, что интерес переходит на чужую сторону. По мнению же посказителя Заякина, четыре боба всегда имеют отрицательное и худое значение; четыре боба всегда означают неисполнение желаний, препятствие и затруднение в делах. И только если четыре боба ложатся налево, то говорят, что затруднение и препятствие перешло в чужие руки, на чужую сторону. Интерес же и корысть, по мнению Заякина, обозначаются тремя бобами.


Б. Сложные комбинации


Описать сложные комбинации крайне трудно ввиду их многообразия, а также и ввиду того, что толкование их разнообразно и субъективно и зависит от опытности и настроения посказителя и знахаря. Здесь можно указать следующие, наиболее устойчивые комбинации.
Девять бобов в первой линии в каких угодно комбинациях всегда обозначают собою тяжелую медь, особенно если в середине или направо ляжет один боб или четыре боба лягут в середине. В таких случаях гадание всегда неблагоприятно для гадающего, и говорят, что дело плохо: тяжелые думы и мысли в голове и плохие дела.
Наоборот, пять бобов в первой линии в каких угодно комбинациях всегда обозначают собою легкую медь и предсказывают добрые и веселые мысли, а в делах — хороший и желанный успех, особенно хорошо, если один боб лежит на левой стороне, а не в середине и не направо.
Если на среднюю линию падут девять бобов, по три боба в ряд, тогда говорят, что вышла «одномысленная дума». Это значит, что обе соперничающие или враждующие стороны думают об одном и том же деле или предмете и желают получить один и тот же интерес — соперничают об одном и том же интересе.
Если на среднюю линию падут двенадцать бобов, по четыре в ряд, то говорят, что вышли «сердечные цари», или «цари-бобы». Эта комбинация всегда дает худое показание, она предвещает неисполнение желания и неудачу в делах, а равно горе, тоску и печаль.
Если падут двенадцать бобов на третью линию, то говорят, что вышли «цари в ногах». По мнению посказителя Заякина, эта комбинация вызывает неопределенное положение, для выяснения которого требуется другое, так сказать, подсобное гадание, состоящее в подслушивании у дверей соседа. Делается это так. Гадающий берет в руку все двенадцать «царей-бобов» и с ними идет один или в сопровождении знахаря к соседнему дому, где еще не успели затушить огня и не легли спать, и через двери избы, а в крайнем случае и через окно, слушает, что будут говорить в избе: если слышен добрый разговор, то и гадание благоприятное, а если разговор слышится дурной, то и гадание будет худое.
По мнению же посказителя Плеханова, двенадцать бобов в ногах никакого дополнительного гадания не требуют и обозначают собою просто «разговоры» — худые или добрые разговоры, это зависит от расположения бобов в верхних линиях.
Два боба в простой комбинации почти всегда обозначают дорогу, в смежности же с тремя бобами они означают исполнение желаний; в соединении же с четырьмя или с одним бобом два боба означают разговоры о возникающих неприятностях или же самую неприятность.



Гадание на росстани



Гадание это совершается в одну из святочных ночей, всего же удобнее его выполнять в ночь под Новый год; можно приступить к гаданию и в другое время, но только обязательно зимою. Гадать же летом, весною и даже осенью,
безусловно, нельзя. Гадание совершается обязательно на росстани, т. е. на перекрестке двух пересекающихся дорог, в месте глухом и отдаленном от селения, где бывает наименьшее движение и где бы не было помехи со стороны прохожих и проезжих.
Гадание следует совершать поздней ночью, всего лучше около полуночи, при этом желательно, чтобы ночь была тихая, а будет ли она темная или светлая и лунная — это безразлично.
В этом гадании должно участвовать нечетное число лиц: 3, 5, 7 и т. д., включая и знахаря — руководителя гадания.
Неудобно приступать к гаданию с малым числом участников ввиду того, что при этом гадании возможно появление таких феноменов, которые сильно действуют на нервную систему гадальщиков, подавляют и устрашают их, но нежелательно и слишком большое количество участников, так как в толпе людей трудно установить потребную в этом гадании тишину и таинственность. Требуется такое количество лиц, которое можно удобно закрыть скатертью, всего удобнее участвовать в этом гадании пяти или семи лицам.
В гадании этом могут участвовать мужчины и женщины. Требуется, чтобы гаданием руководил опытный знахарь или знахарка и вообще знающее лицо, к тому же обладающее сильной волей, сообразительностью и находчивостью, способное в трудную минуту поддержать и ободрить участников гадания, умеющее в свое время принять меры против вредного влияния гадания.
Для выполнения этого гадания требуется совершить некоторые предварительные приготовления. Прежде всего надо иметь под руками «подвенечную, или венчанную, скатерть», т. е. такую скатерть, которая была накрыта на столе в день брачного пира, за каковой стол сажают новобрачных, привезенных из церкви из-под венца. Затем надо заготовить огарки лучины (не свечи). В старые времена, когда крестьянские жилища освещались только лучиной, не было затруднения в заготовке огарков лучины, ибо таких огарков было много во всяком доме. Теперь же, когда крестьяне перешли на керосиновое освещение, когда огарков лучины не встретишь даже в доме бедного крестьянина, уже приходится заранее озаботиться изготовлением таких огарков. Разумеется, заготовление таких огарков не представляет никаких трудностей, огарки лучины заготовляются так. Берут лучину длиною примерно в пол-аршина, лучину зажигают с одного конца и дают ей сгореть наполовину или на 2/3 длины, а остаток обгоревшей лучины и будет составлять огарок, вполне пригодный для дела. Нужно также, чтобы каждый из участников имел на себе тельный крест на достаточно широком и просторном гайтане, т. е. на шнурке.
Когда все предварительные приготовления сделаны, тогда все участники с наступлением ночи выходят за село и идут на росстань. Там, на росстани, знахарь-распорядитель спрашивает, кому и о чем надо гадать, и когда будет установлено, кому именно и о чем будет вестись гадание, тогда знахарь приступает к своим обязанностям. Прежде всего знахарь становит всех участников на самой росстани в круг, лицом внутрь круга, где они и стоят все молча. Сам же знахарь берет огарок лучины и начинает огарком чертить круг на снегу вокруг всех гадальщиков, идя посолонь, причем он проводит черту так, что сам все время остается внутри круга; замкнувши круг, знахарь оставляет огарок на месте смыкания круга, а затем подходит к гадальщикам и предлагает им: «Опалывайтесь!». И тогда все вынимают из-за пазухи тельные кресты, просовывают правую руку через гайтан, а затем каждый из участников гадания опускается на своем месте на корточки и правой рукой начинает полоть снег вокруг себя самого, делая сплошную бороздку; опалывание ведется также посолонь. Следовательно, каждый участник опалывает только самого себя.
Опалываясь, каждый из участников шепотом произносит такую наговорную формулу: «Полю я белый снег. Привидься мне (или ему, ей) то-то!». При этом гадающие должны изложить сущность гадания примерно так: «Привидься мне, нужно ли мне (если опалывается сам гадающий), нужно ли ему или ей (если имеется в виду другое лицо) вступать в брак с таким-то лицом и будет ли этот брак счастливым». Или: «Привидься мне (или ему), попаду ли я (или он) в военную службу и буду ли в ней счастлив».
Или же так: «Нужно ли мне (или ему) заводить такое-то торговое дело или хозяйственное предприятие и будет ли из него польза» и т. п. Словом, предметы гадания могут быть разнообразны.
Опалываться должны все участники гадания, но знахарь-руководитель гадания может, по его желанию, и не опалываться, и лишь в том случае, когда он сам хочет для себя гадать, тогда и он должен ополоться. Когда гадальщики опололись, тогда они уже не встают с корточек, но, оставаясь каждый в своем круге, который он сделал в форме бороздки при опалывании, гадальщики составляют цепь таким образом, что все они схватывают друг друга мизинцами, и лишь два крайних гадальщика имеют по одному свободному мизинцу. Когда таким образом гадальщики составили цепь, тогда знахарь всем гадальщикам накидывает на голову подвенечную скатерть и таким образом совершенно закрывает их, а затем сам подлезает под скатерть, опускаясь на корточки, и затем цепляется своими мизинцами за мизинцы обоих крайних участников гадания и тем замыкает цепь.
В таком состоянии все остаются, соблюдая глубокую тишину и полное молчание и терпеливо выжидая появления феноменов гадания. Обычно не приходится долго ждать, и самое большее через четверть часа гадающие начинают видеть и слышать что-либо, имеющее отношение к предмету гадания. Следовательно, гадание это вызывает галлюцинацию зрения и слуха, причем на обязанности знахаря лежит выяснить и растолковать смысл и значение виденного и слышанного.
Когда гадание кончилось и видение прекратилось, или же когда гадальщики слишком угнетены и устрашены представившимся им видением, и они просят знахаря прекратить гадание, тогда знахарь, не поднимаясь с корточек и не вылезая из-под скатерти, громко вслух произносит: «Очурайтесь!», и затем тут же громко произносит формулу заклинания:
«Уш-куру пель, уш-куру полно». Все гадальщики немедленно вслух и громко повторяют ту же формулу: «Уш-куру пель, уш-куру полно». После этого знахарь поднимается на ноги во весь рост и сдергивает скатерть с гадальщиков.
Гадание кончилось, и все могут подняться на ноги и отдохнуть, можно перемолвиться словом и поделиться мыслями. Но если гадание еще не окончено или же после первого гадания надо перейти к гаданию для другого лица, тогда участники гадания не могут выйти из кругов, сделанных ими опалыванием.
Отдохнувши, все участники гадания вновь опускаются на корточки и вновь цепляются мизинцами, образуя цепь; знахарь опять покрывает всех скатертью, садится сам и замыкает цепь. А затем, по окончании гадания, все чураются, т. е. произносят формулу заклинания, и поднимаются на ноги.
Сообщивший обряд этого гадания знахарь Лука Леонтьевич Заякин, ныне уже умерший, в своей жизни несколько раз руководивший этим гаданием, говорил, что гадание это так тягостно действует на нервы участников, что даже мужчины не выдерживают более одного сеанса в вечер.
Нужно еще заметить, что при гадании этом в галлюцинации зрения и слуха принимают одинаковое участие все гадающие и все они одинаково видят одну и ту же картину и слышат одни и те же речи и звуки.
Признаю нужным указать еще на то, что при изложении порядка гадания между стариком Заякиным и его сыном произошло разногласие и спор, которые примирить не удалось, и спорящие стороны остались каждая при своем мнении; спор же касался порядка проведения черты вокруг гадающих: старик Заякин заявил, что достаточно вокруг гадающих провести одну черту одним огарком лучины, а сын его настаивал на том, что вокруг гадающих надо провести три концентрических круга тремя огарками лучины, причем знахарь проводит сначала наружный круг огарком, оставаясь внутри круга, и, когда круг этот готов, знахарь оставляет на нем огарок лучины, а затем, слегка отступивши внутрь круга, знахарь другим огарком чертит другой круг и на нем оставляет другой огарок, а после всего этого он тем же способом чертит третий круг и оставляет на нем третий, и последний, огарок лучины.
Старик Лука Заякин основывает свой способ очерчивания на его собственном личном опыте. А сын его, в подтверждение тройного способа очерчивания, ссылался на авторитет деда Леонтия Заякина, давно уже умершего, глубокие оккультные познания которого с благоговением вспоминает и сам старый Лука Заякин.
Здесь я приведу со слов покойного посказителя Луки Леонтьевича Заякина два случая гадания, в которых он лично принимал участие и которыми сам же он и руководил. Оба эти гадания были произведены уже давно, лет около пятидесяти назад, когда посказитель был еще молодым мужиком.
В первый раз гадание совершалось для молодого парня, которому предстояло идти в военную службу; парень боялся военной службы и не хотел идти в нее. Разрешению предстоял вопрос: попадет ли парень в военную службу и благополучно ли ее отбудет. Во время гадания представилась такая картина. В летнюю пору, в ясный солнечный день, представилась обширная площадь, вернее, поле, вдали послышалась полковая музыка, и показался отряд солдат-пехотинцев, шедших обычным строем в несколько рядов. Солдаты с музыкой шли через площадь прямо на гадающих и подошли очень близко, так, что гадающие видели, что солдаты между собою громко разговаривали и смеялись. Солдаты подошли так близко, что гадающим казалось, что они растопчут гадальщиков, и потому знахарь прервал гадание.
Гадание это было истолковано так, что парень попадет в военную службу и что служба эта будет для него благоприятна. И действительно, парень попал в военную службу, был даже на войне и вернулся домой благополучно, даже с военной наградой и орденом.
В другой раз гадали для молодой крестьянки-вдовы; она сошлась с молодым парнем и хотела выйти за него замуж, но родители парня этому противились. Разрешению предстоял вопрос о том, состоится ли этот брак и будет ли он счастлив. При гадании вышла такая картина. Представился высокий, крутой и пустынный берег большой реки, по-видимому, Тобола, в летнюю пору. Вдали показалась большая собака темно-рыжей масти, бежавшая легкой рысью прямо к берегу реки, собака часто останавливалась и при остановках жалобно выла, поворачивая голову в сторону и вдаль; подбежавши к реке, собака опять остановилась и опять принялась выть, поворачивая голову в ту же сторону. Затем собака поворотила от берега и побежала в ту сторону, куда она выла; по временам она останавливалась и жалобно выла. Так собака и скрылась вдали. Гадание было прервано. Гадание это давало неблагоприятные показания. И действительно, брак не состоялся, и крестьянка ушла на заработки в Восточную Сибирь, на золотые прииски, да там и пропала без вести.


Деревня Артамонова Тюменского уезда.
Тюмень, август 1915 г.





Народная
медицина



Моча (urina)
в народной медицине



Геродот в его «Истории» рассказывает следующие случаи лечения мочой. «По смерти Сесостриса царскую власть наследовал, как говорят, сын его Ферон, который не совершил ни одного военного похода и случайно ослеп при таких обстоятельствах: однажды в его царствование вода в реке поднялась выше нежели когда-либо — до восемнадцати локтей, так что затопила поля; от сильного ветра заволновалась река. Царь в исступлении схватил копье и бросил его в самую пучину реки, немедленно после того он заболел глазами и ослеп. Десять лет он был слепым, на одиннадцатом году царь услышал изречение оракула, что в городе Буто, гласившее, что время наказания его исполнилось, что он прозреет, если промоет себе глаза мочою женщины, которая имеет сообщение только с мужем и другого мужчины не имеет. Он прежде всего испытал мочу собственной жены и, когда не прозрел, подверг испытанию всех женщин подряд, пока наконец не прозрел. Тогда он собрал всех женщин, которых испытывал, кроме той, от мочи которой прозрел, в один город, именуемый теперь Краснопольем, и всех их сжег вместе с городом; на той женщине, от мочи которой прозрел, царь сам женился. За исцеление глаз он разослал дары во все известные храмы, между прочим, что особенно заслуживает упоминания, пожертвовал замечательные предметы в храм Солнца, именно: два каменных обелиска, каждый обелиск из цельного камня вышиною во сто, а шириною в восемь локтей» (Геродот, История II, Евтерпа, 111 ст.).
Затем, описывая нравы кочевников, населяющих песчаные степи Ливии, Геродот говорит: «К западу от озера Тритониды нет более кочевников, и нравы тамошних народов иные. Так, с детьми обращаются они иначе, нежели кочевники. Кочевые ливияне, все ли, наверное не знаю, во всяком случае многие из них, поступают так: по достижении ребенком четырехлетнего возраста они грязною шерстью овцы прижигают ему жилки на темени, а иные народы припекают жилки и на висках; делается это с тою целью, чтобы в дальнейшей жизни люди не страдали от жидкости, вытекающей из головы. Потому-то, по их словам, они и пользуются наилучшим здоровьем. Действительно, ливияне здоровее всех известных нам народов; не могу сказать достоверно, по этой ли именно причине, но они здоровее всех. На тот случай, если с ребенком во время обжигания сделаются конвульсии, употребляется следующее средство: обливают ребенка козьей мочой и этим его излечивают. Впрочем, я говорю это со слов ливиян» (Геродот, IV, Мельпомена, 187 ст.).
Из приведенных выписок усматривется, что урина как лечебное средство была известна в глубокой древности и употреблялась в практике как народов высококультурных, какими были египтяне древних времен, так и народов, стоявших на низкой ступени культуры, каковыми были дикие кочевники Ливийской пустыни. При этом в Египте это средство — моча — как глазное лекарство было указано фараону оракулом, конечно, по рецепту ученых жрецов египетского храма, и, следовательно, там, в жреческой среде, это средство было общеизвестным. Я полагаю, что для этнографии небезынтересно установить, что урина в качестве лекарственного средства пользуется общей известностью и состоит в большом употреблении среди крестьян в Сибири. Для меня лично местом наблюдения этого оригинального способа лечения была Тобольская губерния, главным образом Тюменский уезд, в деревнях которого мне приходилось часто бывать и жить. Там я узнал, что урина является лекарственным средством как в народной медицине, так и в народной ветеринарии.
Способы и приемы лечения мочой мне были сообщены в надлежащей полноте сказителем и добрым знахарем, достопочтенным старцем Лукой Леонтьевичем Заякиным, крестьянином деревни Артамоновой Тюменского уезда, ныне уже умершим. Отдельные случаи лечения мною описаны по личному наблюдению, как это будет указано в своем месте.
По словам Л.Л. Заякина, моча употребляется в народной медицине для наружного лечения и для приемов внутрь и как средство профилактическое, причем достоинство этого лечения заключается, между прочим, в том, что это средство всегда безвредно при условии, что оно взято от здорового человека. Для лечения пригодна моча самого больного, но чаще приходится брать ее от других людей. В этом последнем случае наиболее полезною и для лечебных целей наиболее пригодною признается моча детей-подростков: мальчиков и девочек примерно от 6–7 лет до 13–14 лет; хорошими качествами обладает и моча девушек взрослых, но все это при непременном условии, чтобы мальчики и девушки были совсем здоровыми и нравственными в половом отношении.
Моча молодых замужних женщин обладает высокими лекарственными свойствами, но при условии, чтобы женщина была здорова, нравственна и имела бы здорового же и нравственного мужа. А так как женщин, отвечающих указанным требованиям, встречается немного, то самое лучшее и всего вернее с лечебными целями пользоваться мочой детей-подростков и девушек. Мочой детей-младенцев обычно не пользуются. Моча стариков и старух идет только для самолечения, другим же пользоваться мочою старых людей не следует, потому что моча стариков слаба, т. е. не обладает достаточными лечебными силами.
Нужно заметить, что моча подростков-мальчиков и молодых девушек горячее, чем моча старых людей. Возможно, что и на этом покоятся высокие достоинства мочи мальчиков и девушек в лечебном отношении. Урина больных и развратных людей — мужчин или женщин, это безразлично — не только не пользует, но вредит: усиливает боли и растравляет раны.
Моча человека во многих случаях признается единственным и верным средством лечения человека и домашних животных.
Таковы общие показания относительно лечебных свойств урины как лекарственного средства. Далее мы перейдем к изложению отдельных случаев лечения болезней уриной.



Урина как профилактическое средство



Прежде всего следует остановить свое внимание на профилактических свойства урины, на ее способности предупреждать заболевания. По словам знахаря Л.Л. Заякина, урина является хорошим и верным предупредительным средством против заболевания такими страшными эпидемическими болезнями, как чума и холера и даже сибирская язва, и поступают в данном случае так. При появлении эпидемии надо по утрам обязательно на тощий желудок выпивать такой состав: взять хороший винный стакан, на две трети его наполнить водкой и на одну треть своей собственной мочой и эту смесь выпить. Мочу надо брать всякий раз свежую. Такое лечение надо практиковать ежедневно по утрам за все время эпидемии. Поступая так, человек никогда не заболеет ни холерой, ни чумой, ни сибирской язвой.
Затем моча служит хорошим профилактическим средством против заболеваний простудных и ревматических. Способ употребления такой. Для того, чтобы свои конечности — ноги и руки — сделать нечувствительными к простуде и к ревматизму и вообще, чтобы предупредить заболевания ног и рук простудой или ревматизмом, поступают так. В бане, прежде чем париться и мыться, человек должен хорошо вспотеть и взопреть так, чтобы тело покрылось обильным потом; после этого мочатся и теплою мочою хорошо растирают конечности — руки и ноги — и обильно вымывают их мочою. А затем приступают к мытью в бане по положению и моются и парятся, как это делается обычно. Делать это надо всякую баню. Когда же ноги и руки уже болеют простудой или ревматизмом и страдают ломотой, опухолью и искривлением, тогда лечатся в бане также уриной, но уже не своею, а уриной, взятой от детей-подростков — мальчиков или девочек, и поступают так. Больной должен хорошо вспотеть и взопреть настолько, чтобы тело его покрылось обильным потом. Затем берут теплую мочу мальчика или девочки, крепко растирают ею и смачивают больные места — руки или ноги. После же этого моются и парятся по положению. Так поступают до полного излечения. Этот прием лечения считается очень хорошим и дающим скорое и полное излечение.



Урина при наружном лечении



Здесь прежде всего надо остановить свое внимание на лечении мочой глазных болезней. Нередко человек заболевает глазами: глазное яблоко у него краснеет, и веки на глазах также краснеют, пухнут и гноятся. В этих случаях всего удобнее лечиться своею мочою, и поступают так. Больной утром, как встанет, помочится себе в руку и теплою мочою промывает себе больные глаза; требуется вообще, чтобы для лечения бралась урина свежая и теплая, не остывшая; так же он поступает в полдень и вечером перед сном.
При слабых случаях заболевания можно практиковать этот способ по два раза в день. В том случае, если больной своей уриной пользоваться не может — по болезни или по другим причинам, тогда можно пользоваться мочою лиц посторонних. Но здесь следует обратить внимание на то, что для лечения глазных болезней берется моча только девушек или молодых женщин, но ни в коем случае не моча мужчин или мальчиков. Чем обусловливается это предпочтение женской мочи перед мужскою, этого знахарь Л.Л. Заякин объяснить не мог. Если в доме больного нет своих девушек, тогда можно пользоваться мочою своей жены, но при непременном условии, чтобы она была здорова и не вызывала сомнения в безнравственности. В крайнем случае можно пользоваться уриной соседних девушек и женщин.
Этот способ лечения глазных болезней в народной медицине признается очень хорошим и действительным и на практике многократно испытанным, и всегда дающим скорые и блестящие результаты.
Кроме того, уриной сгоняют бельмо на глазах, и поступают при этом так. Предварительно больной глаз хорошо смачивают и промывают свежею и теплою мочою, а затем берут чистую тряпочку, обильно смачивают ее теплой уриной и эту тряпочку накладывают на больной глаз и перевязывают. Тряпочку можно заменить конопляной куделей, волокна которой хорошо очищены щеткой, как это делается для пряжи. Конопляную куделю также смачивают в свежей моче и накладывают на больной глаз, а затем перевязывают. Промывание и перевязку надо делать раза три в день до полного излечения. Требования к моче предъявляются те же самые, как было указано выше, то есть чтобы моча была взята свежая и теплая и чтобы она была взята от самого больного или же от женщины, но ни в коем случае не от постороннего мужчины. Это средство также считается очень хорошим и действительным.
Этот способ иногда употребляется как подсобный и при другом способе лечения бельма на глазу, указанном Иваном Лукичом Заякиным и состоящим в следующем. Берут свежее куриное яйцо и варят его всмятку так, чтобы белок был мягкий, а желток был бы совсем жидкий; после того желток начисто выбрасывается из яйца, и в углубление, где лежал желток, насыпают синего купороса в порошке в разных дозах, в зависимости от возраста больного: если лечат взрослого человека, то берут около ползолотника купороса, а если лечат ребенка, то берут совсем немного купороса, примерно столько, сколько можно захватить кончиком перочинного ножа. Всыпанный в углубление белка купорос оставляют в нем на недолгое время, чтобы купорос всосался в вещество белка, а затем белок очищают от скорлупы и берут в кулак, и выжимают из белка сок-жидкость. Жидкость эта в народном обиходе носит название купоросных капель. Жидкость эту берут кончиком очиненного гусиного пера и одну каплю ее спускают в больной глаз на бельмо. Средство это очень сильное и болезненное для глаза, поэтому, немного спустя после впускания капли, глаз промывают холодной водой. После же промывания глаза холодной водой можно смыть больной глаз мочой и наложить на него повязку из конопли, смоченной уриной, как это было указано выше. Впускание в глаз купоросной капли можно делать только один раз в день в течение двух, самое большое — трех дней, перевязку же глаза коноплей, смоченной уриной, можно практиковать и после этого приема, впредь до полного излечения.
Из изложенного усматривается, что при лечении бельма на глазу можно пользоваться совместно обоими способами, но и применение каждого из этих способов лечения в отдельности дает хорошие результаты. Но все-таки признается нежелательным лечение бельма одной купоросной каплей, так как средство это слишком сильное и болезненное и может вызвать раздражение глаза; надо сопровождать это лечение перевязкой коноплей, смоченной уриной, ибо такая перевязка действует как болеутоляющее средство, смягчающее действие купоросной капли.
Наружные повреждения: раны, ссадины, кровоподтеки (синевицы по местному выражению), глубокие царапины на теле, ушибы и опухоли от ушибов и побоев, переломы и раздробления костей — в крестьянском быту почти всегда лечатся мочою, и при этом поступают так. Прежде всего с больного места тщательно теплою и свежею мочою смывают кровь, грязь и гной, а затем берут конопляную ку- делю, хорошо расчесанную, смачивают ее теплою мочою и куделей обкладывают больное место и перевязывают. Вместо кудели можно взять чистую тряпочку. Перевязку надо делать по степени болезни — раза три-четыре в день и чаще; обычно наблюдают, чтобы перевязка не высыхала, и как только заметят, что перевязка начинает высыхать, так сейчас же заменяют ее свежей перевязкой. Я лично наблюдал такой случай лечения мочой. Крестьянский парень лет семнадцати поехал на ветряную мельницу молоть зерно и там по оплошности попал рукою в колесо, и механизмом ему смяло и раздробило кисть руки и переломило кость между кистью и локтем; изувеченного парня лечили только мочою, способом, указанным выше, т. е. смывали больное место мочою и перевязывали конопляной куделей, смоченной мочою. Лечение дало положительные результаты, хотя рука осталась навсегда изуродованной.
Раны и ушибы у домашнего скота и засечки на ногах у лошадей почти всегда лечатся только мочой человека, и поступают при этом так же, как указано выше при лечении ран и наружных повреждений у человека, т. е. промывают больное место свежею мочою и перевязывают конопляною куделею, смоченной мочою; перевязку переменяют несколько раз в день, смотря по надобности. Нужно заметить, что больных животных пользуют мочою не животных, а человека. В жизни деревни можно нередко наблюдать картину того, как заботливый хозяин излечивает свою лошадь, болеющую засечкою на ногах: в таких случаях крестьянин подходит к лошади и прямо мочится на больную ногу лошади и делает так до излечения.



Приемы внутрь



Опившихся, или, по местному выражению, сгоревших с вина, лечат мочою путем приема внутрь, причем средство это признается специфическим и самым действительным.
На крестьянской пирушке как только пьяный упадет с признаками алкогольного отравления, так сейчас же найдутся знахари, которые приглашают компанию: «Ссите ему в рот». И в публике всегда найдутся желающие порадеть для друга; такие радетели тут же, не стесняясь полом и возрастом присутствующих, с приличною серьезностью, подсевши над больным, начинают мочиться ему прямо в рот, если же опившийся лежит со стиснутыми зубами, то другие силою открывают рот пациента.
Приведу случай лечения опившегося, бывший в сфере моего наблюдения. На одной крестьянской пирушке в Тюменском уезде один крестьянин, мужик лет под тридцать, опился и упал замертво на полу в той же комнате, где происходило гулянье. Сейчас же гости начали его отхаживать. Сначала принялись откачивать больного, но откачивание не помогало. Тогда начали отпаивать опившегося: поили его сначала квасом, а потом молоком, простоквашей и сывороткой, но и отпаивание не помогало, а между тем положение больного становилось очень серьезным. Тогда было решено перейти к способу лечения наиболее радикальному — к отпаиванию мочою; сначала поили больного мочою мужчин, но это не помогло, тогда стали поить мочою женщин, но и это не дало желанных результатов, и решили позвать жену опившегося; стали поить опившегося мужика уриной его жены, и с больным сделалась рвота — мужик был спасен.
Таким образом, тогда же было установлено и всенародно признано, что для лечения опившегося мужика является наиболее целебной и действительной урина его жены. В разговорах с некоторыми участникам этой пирушки, принимавшими непосредственное участие в лечении опившегося мужика, я просил разъяснить мне такое положение: если бы опилась замужняя женщина, то для ее лечения была бы наиболее полезна моча ее мужа или же и для нее была бы полезна только моча другой женщины? Но этого недоразумения никто из крестьян мне разъяснить не мог.
При тяжких внутренних повреждениях и сотрясениях, сопровождающихся переломом и раздроблением ребер и костей, при тяжких побоях с повреждением легких и других внутренних органов крестьяне почти всегда лечатся только мочою путем приема ее внутрь. В подобных случаях больного поят уриной человека: мужчины, женщины или детей — это безразлично. Домашние внимательно следят за тем, чтобы около больного стоял жбан или другая посуда, всегда наполненные мочой, а чтобы больной охотнее пил мочу, его за все время лечения не поят ни чаем, ни водой. Следовательно, в данном случае способ лечения состоит в том, что для больного питьевую воду заменяют мочой. В том случае, если от домашних получается мочи недостаточно, тогда идут на помощь соседи: мужчины, женщины и дети, которые по мере естественных потребностей являются в дом больного и наполняют приготовленную для того посудину.
Для иллюстрации я укажу здесь случай, бывший предметом судебно-медицинского исследования в порядке судебного расследования. В одной деревне в Ишимском уезде на съезжем празднике одного мужика избили так сильно, что его замертво принесли домой. Больной недели две лежал в постели и не мог подняться, а затем стал поправляться и встал на ноги. Больной был подвергнут судебно-медицинскому обследованию недель около трех спустя после этого события, и после освидетельствования оказалось, что у больного были сломаны грудная клетка и несколько ребер, на голове и на теле у него были раны и кровоподтеки, по-видимому, у него были повреждены и легкие, так как больной жаловался на затруднительность дыхания. Этот больной лечился только мочой. Он лежал в своем доме в горнице, на полу около него стояла деревянная шайка с мочою. Соседи-крестьяне почти со всей деревни: мужчины, женщины и дети — ежедневно по мере естественной надобности приходили в дом больного и мочились в шайку, и больной пил эту жидкость, почерпая ее чайной чашкой; он мог пить мочу, сколько ему было угодно, и утолять жажду только этой жидкостью, так как ему не давали ни воды, ни чаю, но все-таки ему была определена доза, именно: он был обязан выпивать по чайной чашке свежей и теплой мочи три раза в день — утром, днем и вечером, в остальное же время он мог пить мочу по желанию, сколько сможет. Больной уверял врача-эксперта, что остался жив и даже стал поправляться и выздоравливать только благодаря этому способу лечения, и врачу нужно было употребить много усилий, чтобы убедить больного бросить это лечение как вредное.
Что касается лечения животных путем приема урины внутрь, то надо сказать вообще, что применение урины в народной ветеринарии обширно и крайне разнообразно. К сожалению, мне не удалось в надлежащей полноте обследовать этот отдел, так как для этого необходимо знакомство с коновалами, а такого знакомства завязать мне не удалось.
Я приведу здесь лишь один случай лечения домашних животных уриной от сибирской язвы, сообщенный знахарем Тюменского уезда Тимофеем Николаевичем Межецким. Когда заболеет сибирской язвой какое-либо животное: лошадь или корова, тогда поступают так. Берут бутылку свежей мочи от здорового человека — мужчины или женщины, безразлично — и полбутылки постного конопляного масла (масло берется только конопляное, а не какое-либо другое: не подсолнечное, не льняное и т. п.). Больному животному дают выпить сначала мочу, всю бутылку зараз, а затем дают выпить полбутылки конопляного масла, также зараз. Одновременно с этим сибиреязвенную опухоль растирают коровьим маслом и принимают другие меры воздействия. Средство это считается очень хорошим; по объяснению знахаря Межецкого, этот прием внутрь мочи и конопляного масла не дает наружной сибирской язве распространяться, а внутреннюю болезнь иногда выгоняет наружу и так делает возможным излечение животного даже от внутренной язвы, обычно признаваемой неизлечимой и безусловно смертельной.
Надо, впрочем, заметить, что указанный способ лечения применяется и к лечению человека от сибирской язвы, только приемы употребляются значительно меньшего размера. Для лечения человека достаточно урины в дозе чайной чашки, а конопляного масла — полчашки.
Подробно этот способ лечения человека и животных от сибирской язвы излагается в моей статье «Сибирская язва».



Лечение человека мочой животных



По-видимому, в практике народной медицины лечение мочой животных не имеет большого распространения, а для лечения путем приема внутрь моча животных, вероятно, и совсем не употребляется, по крайней мере мне неизвестно ни одного случая такого лечения. Из случаев же наружного лечения мне известен только один, а именно: при лечении детской грыжи. Дети-младенцы обоего пола нередко болеют грыжей, крестьянки и повивальные бабки различают три вида грыж: пуповая (пупочная), паховая и мошоночная; названия эти определяются местом появления грыжевой опухоли. Лечение ведется так. Берут чистую тряпочку или же хорошо очищенную конопляную куделю, смачивают в теплую и свежую мочу кобеля и накладывают на грыжевую опухоль, и перевязывают; перевязку меняют несколько раз в день, по мере надобности. Лечение ведется до выздоровления. Нужно заметить, что для лечения детской грыжи берется моча только кобеля, но не моча суки, и почему дается такое предпочтение моче кобеля, я объяснения в народе не получил.
Иногда указанный способ лечения в народной медицине употребляется как подсобный при другом способе лечения детской грыжи, а именно: берут живого кота и несут его к коновалу для кастрации, вырезанные яйца кота и представляют собою лекарственное средство. При лечении поступают так. Яйцо кота разрезают пополам и половинки яйца местами обреза кладут на грыжевую опухоль ребенка, а сверху накладывают тряпочку или коноплю, смоченную мочой кобеля, и перевязывают; когда же эта перевязка подсохнет, берут другое яйцо кота и поступают с ним так же, как и с первым. Это средство настолько хорошее и действительное, что к услугам второго кота прибегать обычно не приходится. Но если болезнь затянулась, то можно изловить и другого кота и провести повторное лечение тем же порядком, как было указано выше.
Попечение о воспитании и лечении больных детей в крестьянской среде всею своею тяжестью ложится всецело на крестьянскую женщину и на ее бескорыстную помощницу — повивальную бабку, которая почти всегда бывает и знахаркой; мужчины же в это дело совершенно не вмешиваются, как будто оно их совсем и не касается. Женщины же хорошо знают целебные свойства яиц кота, и поэтому весною, когда на деревне появляется коновал, то к нему обращаются женщины с просьбой охолостить кота. Коновалы никогда в этой просьбе не отказывают, так как среди коновалов существует поверье, что кастрация котов, особенно весною, пред началом операционного сезона, всегда приносит коновалу счастье и удачу в кастрации домашних животных. Некоторые коновалы придают холощению котов такое важное значение, что если женщины не приносят им кота для кастрации, то сами ловят котов и кастрируют их, и тем открывают операционный сезон по своей профессии.


* * *


Нельзя не упомянуть и о том, что в среде крестьянских девушек в Сибири уриной пользуются как средством косметическим, а именно: ее употребляют для того, чтобы согнать с лица загар и веснушки и чтобы очистить лицо от угрей и прыщей, и при этом поступают так. Утром, вставши с постели, девушка умывается своею собственною мочой — свежей и теплой, но не утирается полотенцем, а дает влаге на лице высохнуть на свободе, и после того она умывается водою по положению. Такое умывание мочою достаточно проделать один раз в день по утрам, но не будет вреда, если это проделывать по два раза в день — утром и вечером в течение нескольких дней, впредь до получения желаемого, эффекта. Нужно заметить, что для такого применения можно пользоваться только своею мочою, но нельзя пользоваться мочою посторонней женщины и даже другой девушки-подруги, а тем более мужчины. Трудно сказать, чем вызывается такое строгое ограничение в способе употребления этого средства, вернее всего, что это вызывается соображениями стыдливости и стремлением сохранить в тайне этот оригинальный прием кокетства.
Это косметическое средство в среде крестьянских девушек пользуется обширной известностью и большим употреблением, но содержится оно в большом секрете и проделывается в великой [тайне]…[32].




Сибирская язва
Очерк[33]
Посвящается светлой памяти посказателя и доброго знахаря Дмитрия Никифоровича Плеханова



Местом настоящего исследования является Тюменский уезд, главным образом, его северо-восточная часть, так называемый Тавдинский край, т. е. местность, расположенная по течению реки Тавды при впадении ее в Тобол; местность эта населена исконным русским населением — старожилами-крестьянами, лишь кое-где там встречаются небольшие татарские селения.
Болезнь сибирская язва, как показывает самое название ее, имеет особенно сильное распространение в пределах Сибири. Здесь, в Сибири, болезнь сибирская язва никогда не прекращается и проявляется ежегодно, различаясь лишь в степени своего развития: в годы благополучные сибирская язва губит немного домашнего скота, в количестве немногих десятков голов, что при обилии скота у сибирских крестьян проходит совершенно незамеченным; в годы же неблагополучные эта страшная эпизоотия является истинным бичом крестьянского хозяйства: она уносит тысячи голов крупного рогатого скота, в особенности лошадей; некоторые крестьянские хозяйства лишаются всего крупного скота; «копыта во дворе не осталось», — говорят в таких случаях крестьяне. Нередко случается, что болезнь поражает и людей.
Сибирские крестьяне в обыденной жизни и в частной беседе избегают называть эту страшную болезнь ее настоящим именем — сибирская язва — несомненно, из суеверного страха и из опасения навлечь на себя и на свой дом эту страшную болезнь; крестьяне всегда называют сибирскую язву иносказательно, а именно: они называют ее так — «опасная болезнь», «ветряная болезнь», «страшная болезнь», «черная болезнь», «смертоносная язва», «напрасная болезнь», а смерть от сибирской язвы называется «напрасная смерть». По мнению всех знахарей, когда в заговоре говорится об избавлении от напрасной смерти, то имеется в виду именно смерть от сибирской язвы. Существуют и другие названия этой болезни.
Сибирская язва свирепствует и появляется только в летнее время, в самую жаркую пору: в июне, июле и августе, — к осени же она быстро прекращается, а зимою она проявляется в единичных, да и то очень редких и исключительных случаях. Причин и способов возникновения и распространения сибирской язвы местные крестьяне не знают и объяснить не могут, но некоторые знахари и многие крестьяне говорят, что сибирская язва переносится на домашних животных насекомыми, но какими именно насекомыми, этого никто сказать не мог: «Весною живет много всякого гнуса», — говорят крестьяне в таких случаях. Впрочем, многие крестьяне думают, что разносителями сибирской язвы, между прочим, являются пауты — урманные оводы, по размерам своим значительно превосходящие обыкновенных оводов. (Научное название паута мне неизвестно). В том, что разносителями болезни являются насекомые, крестьян убеждает место появления сибиреязвенных чирьев и опухолей на теле животных: в промежности, на половых органах, на пахах, под нижней челюстью около горла и т. п. Заболевание внутренней язвой крестьяне объясняют тем, что животное на подножном корму вместе с травою пожирает и насекомое, зараженное сибирской язвой. С появлением эпизоотии, чтобы предохранить свой скот от заражения, крестьяне немедленно убирают скотину с подножного корма во двор и ставят ее на сухой корм, а лошадей запирают в темные хлевы, куда не залетают насекомые. И этим способом, по мнению крестьян, достигается значительное ослабление эпизоотии.
Однако название сибирской язвы «ветряной болезнью» показывает, что в народе существует и другое объяснение причины появления этой болезни, а именно способом перенесения болезни «по ветру», через расстояние. В 1915 году в июне месяце я был в селе Плехановском на реке Тавде, где свирепствовала тогда сибирская язва; все крестьяне этого села, с которыми мне приходилось говорить по поводу болезни, говорили мне, что они сами и соседние крестьяне неоднократно замечали, что когда подует холодный ветер с севера, тогда вспышка эпизоотии усиливается, число заболеваний животных увеличивается и заболевшие животные труднее выносят болезнь и чаще гибнут, но когда подует теплый ветер с юга, особенно если с юга пронесется грозовая туча с ветром и дождем, тогда вспышка эпизоотии заметно ослабевает, число заболеваний падает, заболевшие животные легче переносят болезнь и наблюдается большее число самоизлечения больных животных.
Это явление крестьяне объясняют тем, что на севере у остяков и самоедов ежегодно от сибирской язвы падают сотни и тысячи оленей, причем дикари никогда не зарывают в землю палых животных и не убирают их, а оставляют трупы лежать на поверхности земли. С наступлением лета трупы палых оленей разлагаются, и миазмы их северным ветром заносятся сюда, в Тюменский уезд, и служат причиною появления и распространения эпизоотии.
Замечено, что сибирская язва проявляется наиболее часто и принимает особенно опустошительные размеры в селениях, расположенных в местах низменных и болотистых, часто покрытых лесною порослью и окруженных лесами, то есть в таких местах, которые изобилуют гнусом и зловредными миазмами.
Существует еще одно мнение о причинах появления и распространения сибирской язвы, переносящее нас уже в область сил сверхъестественных и оккультных. Мнение это было высказано знахарем Тимофеем Николаевичем Межецким и поддержано было некоторыми крестьянами, и заключается в следующем. В некоторых крестьянских селениях проживают худые и злые люди — колдуны и колдуницы, еретники и еретницы, открещенники от Бога, т. е. люди, отрекшиеся от Бога и забывшие его; для таких людей делать зло добрым людям является потребностью и злобным удовольствием, они в таких случаях поступают, как змеи, которые, по народному представлению, «жалят не для сытости, а для лихости». Эти-то злые люди и напускают на людей и на скотину всякую порчу, они же напускают и сибирскую язву. Какими приемами колдуны напускают порчу и сибирскую язву на людей и на скотину, этого никто не знает, так как колдуны ведут свое дело осторожно и в великой тайне.
Невольно останавливает на себе внимание наблюдателя такое обстоятельство. В первой половине августа, а иногда и в конце июля, в лесах и болотах Сибири появляется насекомое, носящее у крестьян название «строка». Это насекомое имеет удлиненное тонкое членистое тельце с мягкими прозрачными крылышками; оно беззвучно делает быстрые полеты и нападает на крупных домашних животных — коров и лошадей — с очевидной целью отложить в коже их свои яички. Животные боятся этого насекомого и при появлении его в ужасе бросаются в разные стороны и быстро убегают, но крестьяне радуются появлению строки, так как, по убеждению крестьян, с появлением строки прекращается сибирская язва и лошадь или корова, которую «настрочит» это насекомое, уже не заболеет сибирской язвой. На чем основано такое воззрение крестьян на строку, мне никто из крестьян и знахарей объяснить не мог. (Научное название строки мне неизвестно).
Местные крестьяне представляют и олицетворяют сибирскую язву в виде какого-то лесного духа или демона, имеющего существо и вид женщины; женщина эта обитает в местах, удаленных от человеческого жилища, — в глухих лесах и диких болотах. Поэтому женщину эту в народе называют «лесная женщина», «дикая женщина» и «страшная женщина». Внешний вид этой женщины, по рассказам крестьян, очевидцев ее, представляется так. Это большая и рослая женщина средних лет, во всяком случае не старуха, крепкого и даже сильного телосложения, с темным, как бы загорелым на солнце и обветренным лицом, с большими глазами, босая и простоволосая, т. е. с непокрытой головой, темные волосы на ее голове падают космами на плечи; одета она «в некорыстную лопатишку», т. е. в худое платье, всего чаще в длинную, как бы самотканую рубаху и опоясана веревкой, сделанной из неочищенного лыка, или воровиной, т. е. веревкой, сделанной из конопли, или даже вицей, т. е. перекрученным стволом нетолстой талины. Иногда в руках ее имеется суковатая палка. В таком виде и в таком наряде чаще всего добрые люди видят и встречают сибирскую язву в лесах и болотах, встречи же эти происходят в жаркое время года, когда не бывает надобности в более солидной и в более теплой одежде. Но, описывая одежду этой женщины, крестьяне нередко высказывают свое мнение, что ничто не мешает лесной женщине в случае надобности набросить себе на голову платчишко, а на плечи — шабурешко и натянуть на ноги чарки или броднишки.
Из всего лесного царства любимым зверем сибирской язвы является медведь, образ которого она всего чаще и всего охотнее принимает, и в виде медведя она также иногда показывается к людям.
По поводу превращения сибирской язвы в медведя я признаю уместным рассказать следующий случай, бывший в сфере моего непосредственного наблюдения. В 1907 году, в июне и в июле, в Тавдинском краю, главным образом в Антроповской волости, свирепствовала эпизоотия сибирской язвы; в деревне Андрюшиной Антроповской волости тогда проживал тавдинский лесничий В.B.C., страстный охотник и медвежатник, с успехом выходивший на медведя.
Примерно в конце июня в лесах при деревне Миас Антроповской волости появилась медведица с медвежатами и с пестуном. Узнавши об этом, лесничий В.B.C. немедленно же организовал охоту и облаву на медведей; раза два-три он выходил на охоту, но всякий раз неудачно: медведи ускользали от охотников так ловко, что охотникам их даже видеть не удавалось. И вот крестьяне деревни Андрюшиной и Миаса, сначала поодиночке, стали приходить к лесничему и просили его не выходить на охоту и не убивать медведей, так как это не медведи, а сибирская язва, принявшая вид медведей. Лесничий не обращал на это никакого внимания и на всякие такие просьбы отвечал шуткой, и продолжал выходить на охоту и преследовал медведей. Тогда крестьяне Андрюшиной и Миаса послали к лесничему уже целую депутацию, состоящую из выборных от обществ обоих названных селений с такою просьбою: «Ваше благородие, не ходите охотою на медведей и не стреляйте их. Это не медведи, это ветряная болезнь, принявшая образ медвежихи. Убить медвежиху вы все равно не можете, она вам даже в глаза не покажется, но раздражить ее своими преследованиями вы можете, и тогда медвежиха нападет на наши деревни, на людей и на домашнюю скотину и причинит нам много вреда, и напустит на нас и на нашу скотину ветряную болезнь больше, чем есть теперь». После этого лесничий оставил медведей в покое, ибо побоялся самосуда и мщения со стороны крестьян.
Таким образом, народное представление сибирской язвы сближает ее с лесным духом, с лешим, который также живет в лесах и в болотах и любит медведя, образ которого охотно принимает. Но состоит ли страшная женщина в каких-либо особо близких отношениях к лешему, этого знахари и крестьяне объяснить не могли.
В народе существует определенное и твердое убеждение, что пред появлением в каком-нибудь селении сибирской язвы в окрестностях такого селения появляется женщина, олицетворяющая сибирскую язву, и некоторые крестьяне и крестьянки видят ее при случайных и всегда неожиданных встречах. Обычно встречают эту женщину в местах удаленных от человеческого жилья, в лесах и болотах, но бывают случаи, правда, очень редко, когда ее видят и вблизи селения, и даже на поскотине. Видят эту женщину обычно на значительном расстоянии, не вблизи, она не входит со встречным человеком ни в какие разговоры и ни в какое общение и всегда проходит мимо молча, очевидно, не замечая человека. По мнению знахаря Л.Л. Заякина, человек при встрече с сибирской язвой лицом к лицу должен был бы умереть от страха.
Как только кто-либо из крестьян или крестьянок увидит в лесу эту женщину, так сейчас же дает знать об этом своим соседям под секретом — вслух об этом говорить нельзя, так как можно навлечь на себя беду. Скоро весть об этом становится достоянием всего народа, и, словно по сигналу, крестьяне настораживаются и принимают энергичные меры предупреждения болезни и борьбы с нею.
Меры, принимаемые крестьянами в борьбе с сибирскою язвой, по самой сущности своей распадаются на меры профилактические, принимаемые в предупреждение болезни и в ограждение себя и домашнего скота от заболевания сибирской язвой, и на активные меры, принимаемые крестьянским населением в борьбе с появившейся уже на людях и на скоте болезнью. В соответствии с этим дальнейшее изложение моей статьи распадается на два отдела: а) профилактические меры и б) меры активной борьбы с болезнью и способы лечения ее.


А) Профилактические меры


Как только определится в реальной форме опасность со стороны страшной болезни и данное селение или даже целая местность в народном представлении окажется неблагополучной и угрожаемой со стороны сибирской язвы, так немедленно же крестьяне в составе целых селений и каждый крестьянин-домохозяин в отдельности принимают меры к ограждению себя и домашних животных от заболевания сибирской язвой. Прежде всего крестьяне запасают извести и дегтя и даже раствор карболки; известью крестьяне обсыпают землю в скотных дворах и хлевах, а дегтем обмазывают двери и косяки скотских хлевов и пригонов и внутренние углы их, а также стены, особенно нижние бревна внутри хлевов и пригонов. Раствором карболки крестьяне обрызгивают свои жилые помещения — избы и сени при них, а если имеется достаточный запас карболки, то обрызгивают ею и пригоны и хлевы для скота. Крестьяне замечают, что при таких мерах в скотских пригонах и во дворах бывает меньше гнуса: мух и в особенности паутов, оводов и комаров. Но эти меры в большей части являются привитыми населению уже представителями научной ветеринарии — врачами и фельдшерами, это не вполне народные меры. Из народных же мер надо указать следующие.


I. Священные костры


Как только появится опасность от сибирской язвы, так крестьяне сейчас же разводят костры, вернее, дымокуры, у всех ворот, ведущих в соседние деревни и на поскотину. Обычно у каждых ворот раскладывается по два таких костра по обе стороны дороги для того, чтобы дым от костров перестилал дорогу, с какой стороны ни подул бы ветер, но можно ограничиться и одним костром. Костры зажигаются обязательно живым, или деревянным, огнем, т. е. огнем, полученным при трении двух кусков дерева, всякий же другой способ зажигания костров недопустим, при этом требуется, чтобы для добывания огня были взяты куски разного дерева, например, кусок березы и сосны или осины и кедра, и т. п. Но это последнее требование о разнородности дерева для получения огня, по-видимому, не носит строго ритуального характера, но вызвано соображениями практического характера, так как, по мнению крестьян, трением кусков однородного дерева нельзя вызвать огня. Разведенные таким способом костры признаются священными. Крестьянское население относится к таким кострам крайне бережно и с должным почтением и благоговением. Осквернение этих костров отнюдь не допускается; ничего нечистого и никаких отбросов бросать в них не позволяется. Для наблюдения за кострами и для непрерывного поддержания огня в кострах приставляются старцы, известные своей доброй и нравственной жизнью, худого человека для этого приставлять нельзя. Приставленные люди строго наблюдают за тем, чтобы огонь в кострах не угасал, несмотря ни на какую погоду. Костры эти поддерживаются во все жаркое летнее время, обычно до Ильина дня (20 июля) или же до первого Спаса (1 августа), или же до конца эпизоотии. Когда костры разведены, то каждый крестьянин, выезжающий из деревни и въезжающий в нее, старается окурить себя и свою лошадь дымом костра; также окуривается скот при выгоне его на подножный корм и при возвращении с подножного корма домой; каждый крестьянин и каждая крестьянка при выходе из деревни или при входе в нее обязательно окуривают себя дымом священных костров.
Кроме костров, во многих сибирских селениях поступают еще так. Каждый день по вечерам на солнечном закате к воротам, где разведены костры, подходит группа крестьян, обычно молодых людей, с ружьями в руках; ставши спиной к кострам и к деревне, люди эти делают залп из ружей в воздух, направляя выстрелы за деревню, в лес или в поле; стреляют обычно холостыми зарядами, но не будет нарушением обряда, если кто-либо выстрелит и дробью или пулей, лишь бы не было от этого вреда для людей и животных. Порох для таких выстрелов всегда покупается на общественный счет. Такие костры и такие залпы из ружей, по мнению крестьян, пугают сибирскую язву, и она не заглядывает в такие селения; крестьяне не погашают костров и не прекращают залпов, так как этим достигается ослабление эпизоотии.
В большинстве сибирских селений зажигаются священные костры и производятся ружейные залпы только в годы неблагополучные, когда появляется опасность от сибирской язвы, в годы же благополучные этого не делается. Но есть селения, где такие костры зажигаются и выстрелы производятся ежегодно, во все жаркое время года. Например, так поступают крестьяне деревни Бигилы Гилеволиповской волости с давних времен; крестьяне деревни Бигилы говорили мне, что благодаря такой практике у них в деревне никогда не бывает сибирской язвы ни на людях, ни на скоте.


II. Конская голова


Конь при своей жизни является верным другом крестьянина и помощником его в тяжелом сельскохозяйственном труде. И после своей смерти конь не покидает своего хозяина и своего двора, но охраняет их от злых духов и от лютых напастей; охраняет конь своего хозяина и его двор и от сибирской язвы. Особенно это относится к коням доморощенным, т. е. таким, которые родились и умерли в одном доме, и при условии, что хозяин коня был человек добрый и хорошо обращался со скотиной; в таких случаях, по мнению крестьян, конь после своей смерти так же, как и человек, долго тоскует по своему хозяину и по его двору и даже по ночам навещает свой пригон и стоящую в нем скотину.
С появлением страшной болезни крестьянские общества делают распоряжения повесить конские головы на кольях городьбы, окружающей селение, главным образом, около ворот, ведущих на поскотину, и в других местах, обращенных в поле или в лес. Следовало бы выставлять конские головы и на кольях, и у поскотинных ворот на проезжих дорогах, но крестьяне избегают это делать из тех соображений, что по таким дорогам проходит и проезжает много всякого народа, и вот, чтобы конские головы не попадали на глаза таким проходимцам и не вызывали бы глумления и озорства, их и не помещают у проезжих дорог, а помещают в местах более укромных, где их могут видеть только свои люди.
Помимо этого, всякий заботливый крестьянин-домохозяин вешает конскую голову на колу где-либо в скотском пригоне своего двора, опять-таки с той целью, чтобы предохранить свой дом и двор от злых духов и от лихих болезней.
Когда говорится о конском черепе, то не следует предполагать, что для данного ритуала нужна свежая конская голова, отнюдь нет — для этого требуется совершенно высохший костяк конского черепа, т. е. голова коня, давным-давно умершего, случайно найденная где-нибудь в лесу или в поле, для этого совсем не требуется сберегать и хранить черепа своих коней.
Помимо этого, знахарь Иван Лукич Заякин советует поступать еще так. Взять сухой костяк случайно найденной конской головы, пережечь его и пеплом головы посыпать ломоть хлеба и дать домашнему скоту — лошадям и коровам, и даже мелкому скоту, и это предохраняет домашний скот от болезний. Хлеб, посыпанный таким пеплом, полезно давать даже скоту, заболевшему сибирской язвой, так как от этого больное животное легче переносит болезнь и чаще выздоравливет.
Нет сомнения, что значение конской головы признавалось от времен стародавних, и можно думать, что обычай многих славянских племен ставить резные изображения конских голов на вершине домов и на воротах дворов преследовал не столько цели орнаментации, украшения жилищ, сколько цели профилактические: ограждение своего дома и хозяйства от злых духов и от лихих напастей и болезней.


III. Взятие домашнего скота в круг


В моей статье «Праздники и обряды крестьян Тюменского уезда» в отделе «великий четверг» (см. Ежегодник Тобольского губернского музея, вып. XXVI-1915 г.) я уже описывал обряд взятия скотины в круг и указывал, как он практикуется разными знахарями. Но там описанный мною обряд применялся только к потребностям отдельного крестьянина-домохозяина в ограждение от заболеваний скотины во дворе этого крестьянина, причем самый обряд выполняется в ограде такого хозяина. Здесь же я хочу указать на то, что существует еще общественная форма этого обряда, выполняемая знахарем по требованию общества крестьян целого селения над скотом всего крестьянского общества и на общественном пригоне. Эта форма выполнения крайне интересна, но практикуется она нечасто потому, что не всякий знахарь имеет смелость взяться за выполнение этого обряда, а главное, не всякого знахаря крестьянское общество пригласит для выполнения обряда, ибо знахарь должен в глазах народа пользоваться очень высоким авторитетом и пользоваться полным народным доверием, и должен быть человеком доброй жизни и высоких нравственных качеств, чтобы крестьянское общество возложило на него поручения выполнить этот обряд над скотиной своего селения.
Из числа всех знахарей, мне известных, лишь один выполнял этот обряд, и выполнял его много раз по приглашению крестьянских обществ многих селений, иногда очень отдаленных от места его жительства, — это достопочтенный старец Дмитрий Никифорович Плеханов, крестьянин села Плехановского на реке Тавде, ныне уже умерший. (В цитированной выше статье Плеханов упоминается под инициалами Д.Н.П.). Светлой памяти этого почтенного старца, Дмитрия Никифоровича Плеханова, и посвящается настоящая статья.
В выше указанной статье моей я обстоятельно и подробно описал обряд взятия скотины в круг, практикуемый Д.Н. Плехановым, и здесь мне придется сделать лишь описание этого обряда применительно к данному случаю. Описание это приводится со слов самого знахаря Д.Н. Плеханова. Обряд этот совершается так. Когда крестьяне какого-либо селения или деревни убедятся, что опасность от сибирской язвы грозит их скоту, тогда они на сельском сходе поднимают вопрос о принятии мер борьбы с этою страшною болезнью и решают пригласить известного своими познаниями старца и доброго знахаря для выполнения обряда взятия скотины в круг, и назначают для этого день, и ассигнуют необходимую сумму денег из мирского капитала на расходы, связанные с выполнением обряда: расходы по поездке знахаря, по вознаграждению его за труд, расходы на покупку ладана, воска и проч. В назначенный день крестьяне всего селения сгоняют весь свой крупный, а иногда и мелкий скот на общественную поскотину в такое место, где удобнее держать скот весь вместе, как бы одним общим стадом. Обряд выполняется обязательно поздней ночью, заполночь, с тем расчетом, чтобы закончить его до восхода солнца. Заранее знахарь должен заготовить наговорный воск, заготовление этого воска уже описано в цитированной статье и повторять этого описания в данном случае надобности нет. Затем знахарь подготовляет все нужное для обряда, приготовления же эти небольшие и несложные: для обряда требуется новый глиняный горшок, прочная клюка, употребляемая в кухне, и три ладана — простой, росной и земляной; земляной ладан получается из борового растения — травы, носящей название «земляной ладан», для обряда может быть взято все растение полностью: стволик с листьями, цветочки и обязательно корни, которые особенно сильно благоухают ладаном; растение это берется сушеное, но оно пригодно и в свежем виде.
Для обряда требуется глиняный горшок или глиняная кринка, совершенно новая и не бывшая в хозяйственном употреблении. В горшок этот для обряда насыпаются горячие угли, по крайней мере наполовину его, отчего горшок делается горячим, и держать его голыми руками невозможно. Поэтому к горлышку горшка или кринки привязывается длинная воровинка — веревочка в форме подцепка, за которую знахарь и держит горшок. При этом воровинка эта также должна быть совершенно новая и не бывшая в употреблении, и делается она обязательно из меженного лычка, то есть из липовой коры, взята в межень — июль месяц, собственно промежуток времени между Петровским и Успенским постами. В таком виде горшок с подцепком из воровинки несомненно представляет собою примитивную форму кадильницы и являет собою прототип всех кадильниц, употребляемых в настоящее время в религиозных обрядах.
Что касается клюки, то, наоборот, нужно, чтобы она уже была в хозяйственном употреблении, но требуется, чтобы клюка была прочная и вполне исправная.
Когда все для обряда готово, тогда знахарь должен прежде всего оговорить самого себя, и делает он это так. В должном благоговении знахарь становится в избе пред иконами, пред которыми теплится лампада или же всего чаще свеча желтого воска, т. е. небеленого воска, и тихо про себя читает — «шепчет» — следующие молитвы



№ 1. Молитва кресту Господнему



«Да воскреснет Бог и расточатся врази его и да бежат от лица его ненавидящие его, яко исчезает дым да исчезнут, яко тает воск от лица огня, також да погибнут беси от лица любящего Бога и знаменующего крестным знамением и веселием глаголющим, прогоняем беса и сила, на тебя пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сошедшего и поправшаго всю силу диавола, дорогавчаго[34] нам твой честной крест на прогнание всякого врага и супостата. Радуйся всечестный и животворящий Кресте Господень, помогай мне со святою воспожею с девой Богородицей, со всеми святыми небеснымя. Во веки веков. Аминь».


№ 2. Молитва архангелу Михаилу


«Пошли, Господи, Михаила архангела на помощь мою. Господи боже наш! Великий архангел Михаил, демонох сокрушитель, сокруши всех врагох, борющихся со мною, сотвори их яко овцы, сопрети их яко прах пред лицем ветра. Господи боже наш! Великий архангел Михаил, шестикрылатый, первый князь и воевода небесных сил, херувим и серафим, будь ты мне помощник во всех обидах, скорбех и печалех, в пустынех и на распутиех, на реках и на морях тихое пристанище. Господи боже наш! Великий архангел Михаил, изляй мира благого на раба своего (имярек), да молящиеся тебе, да призываю имя твое святое, да ускори на помощь мою. Услыши, Господи, молитву мою Пресвятому Пречистому Твоему кресту Господнему. Молитвы Пречистыя Богородицы, всех ангел-архангел, всех небесных сил, апостолов, великого Николая Чудотворца, Илии пророка, Никиты, Егстафия, Харлампия, Власия и всех преподобных мучеников и мучениц и спасите и сохраните меня, раба Божия Димитрия (вообще имя знахаря), закройте, защитите своимя нетленными ризами, пеленами Христовымя, от ерести и прелести диавольския, от нечистого духа, от ветренной болести, от напрасной смерти, от смертоносного язва и ото врага льстивого, от страха ночного, от беса полудного, от труса, потопа, от огня и меча, от бури наносныя, от злого человека, от нечистого духа, от колдуна, от колдуницы, от еретника, от еретницы, от всей супротивной силы диавольской и от утреннего зорника, и от вечорного. Господи Боже наш! Великий архангел Михаил! Свят день Господень, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь».


№ 3.


«Стану я, раб Божий (имярек), благословесь, пойду перекрестесь, из дверей в двери, из ворот в ворота, в чистое поле, в широкое раздолье, под восточную сторону, под буйные ветры, под красное солнце, под светел месяц, под кудрявое оболоко, под утренню зорю и под вечорную. Утрена зоря Марея, вечорная Маремьяна. Пойду я, раб Божий Димитрий (вообще имя знахаря), на море, на окиан, середи окиана-моря стоит буен остров, на этом острову лежит латырь-камень, на этом на камню стоит святая соборная апостольская матушка Божья церкова, в этой церкви стоит злат престол, на злате престоле сидит Матушка Пресвятая Богородица со истинным Христом. Помолюсь и покорюсь Пресвятой Богородице-матушке и истинному Христу-батюшке и милости попрошу. Закройте, защадите меня, раба Божия (имярек), своими нетленнымя ризами, пеленами Христовымя от ерести, от прелести диавольския, от нечистаго духа, от ветренной болести, от напрасной смерти, от смертоносного язва и ото врага льстивого, от страха ночного, от беса полуднаго, от труса, потопа, от огня и меча, от бури наносныя, от злого человека, от нечистаго духа, от колдуна, от колдуницы, от еретника, от еретницы, ото всей супротивной силы диавольской и от утреннаго зорника, и от вечорнаго. Именем господним, крестным знамением, крестом животворящим да заграждаются все супротивныя силы диавольския, ерести и прелести, и нечистый дух, и ветренныя болести. Как на горах белые снеги тают, с гор быстрыя реки льют, и так бы скатывались-сбегались с меня, раба Божия (имярек) уроки-призоры, шшипота и ломота из белаго тела, из ретиваго сердца, из ясных очей, из печени горечия, из семидесяти семи суставох, со всей стопы человеческой. Будьте мои слова крепки и лепки, крепче камню, вострей булату. Рот мой — ключ, губы — замок. Кину ключи в морскую глубину, замки в небесную высоту. С веку до веку. Аминь».



№ 4.


«Господи Боже наш! Великий архангел Михаил, Гавриил архангел, Иван Ззатоуст, Спас Многомилостив, Егорий Храбрый, Хрол Лавер, Василий святый угодник, Николай Чудотворец, Илия Пророк, Никита, Егстафий, Харлампий, Власий и все преподобные мученики и мученицы! Спасите и сохраните, закройте и защитите меня, раба божия Димитрия (вообще имя знахаря), своими нетленнымя ризами, пеленами Христовымя от ерести и прелести диавольския, от нечистаго духа, от ветренной болести, от напрасной смерти, от смертоноснаго язва, от врага льстиваго, от страха ночного, от беса полуднаго, от труса, потопа, от огня и меча, от бури наносныя, от злого человека, от нечистаго духа, от колдуна, от колдуницы, от еретника, от еретницы, ото всей супротивной силы диавольской и от утренняго зорника, и от вечорнаго. Именем Господним, крестным знамением, крестом животворящим да заграждаются все супротивные силы диавольския, ерести и прелести, нечистый дух, ветренныя болести. Как вечорная заря потухает, так бы и у меня, раба Божия (имярек), потухали ерести и прелести, нечистый дух и ветренные болести, уроки и призоры, шшипота и ломота в белом теле, в ретивом сердце, в печени горячей, в семидесяти семи суставах, во всей стопе человеческой. Будьте, мои слова, крепки и лепки, крепче камню и вострей булату. Рот мой — ключ, губы — замок. Кину ключи в морскую глубину, замки в небесную высоту, с веку до веку. Аминь».



№ 5.


«Крест креститель, крест хранитель всея вселенныя, крест красота церковная, крест ангелов слава, крест царю держава, крест нам, христианам, утверждение, крест демонох язва. Именем Господним, крестным знамением, крестом животворящим да заграждаются все супротивные силы диавольские, ерести и прелести, нечистый дух, ветренные болести. Будь вокруг меня, раба Божия (имярек), огненная река, каменная стена, булатный тын, кругом обгорожен, на каждой тынинке по ангелу сидят, в трубы трубят; в воротах стоит истинный Христос, жжет и палит ерести и прелести, нечистый дух, ветренные болести, не допущай до меня, раба Божия (имярек), на сто на сорок сажен. Как вечорна заря потухает, так бы у меня, раба Божия (имярек), потухали ерести и прелести, нечистый дух и ветренные болести, уроки и призоры, шшипота и ломота в белом теле, в ретивом сердце, в печени горечей, в семидесяти семи суставах, во всей стопе человеческой. Будьте мои слова крепки и лепки, крепче камню, вострей булату. Рот мой — ключ, зубы — замок. Кину ключи в морскую глубину, замки в небесную высоту, с веку до веку. Аминь».
Нужно сказать, что молитва кресту Господнему «Да воскреснет Бог…» — это не заговор в собственном значении, это общеизвестная церковная молитва, которой народ придает особое значение в борьбе с бесами, так как эта молитва охраняет от бесов и прогоняет нечистую силу, и потому молитву эту рекомендуется читать людям, находящимся в местах диких и безлюдных, вдали от жилища человеческого. Читать ее, по мнению Плеханова и других знахарей, при лечении сибирской язвы не обязательно, но Плеханов все-таки читал ее, особенно при оговаривании самого себя, при оговаривании ладана и при взятии в круг скотины в ограде отдельного крестьянина, а также при взятии в крут скотины всего крестьянского общества на общественной поскотине и при других случаях, ибо знахарь этой молитве придавал важное значение.
Чтобы в дальнейшем изложении не возвращаться к этому предмету и чтобы устранить путаницу в обращении с наговорами, я здесь постараюсь обстоятельно разъяснить способ пользования наговорами, практикуемый Д.Н. Плехановым и другими знахарями. Дело же вот в чем. Знахари, как Д.Н. Плеханов, так равно и многие другие, в подобных случаях строго следят за тем, чтобы формула наговора, в практическом применении ее, была точно выполнена, и не допускают того, чтобы из наговора было выброшено или пропущено хотя бы одно слово. Но особенность многих наговорных формул такова, что они допускают изменение центральной части наговоров, в которой содержится заговорческий императив, приказ или же прошение и моление об исполнении; изменение это стоит в зависимости от предмета наговора и в соответствии с целью его. Это изменение состоит в том, что иногда к тексту добавляется слово, а иногда даже фраза, иногда же одно слово или же одна фраза выбрасываются и на место их вставляется другое слово и другая фраза. При этом построение и конструкция вставочных фраз вполне зависит от усмотрения самого знахаря и от его уменья. Таким образом, такие наговоры представляют собою готовые наговорные формулы, центральные части которых изменяются по усмотрению и по произволу знахарей-наговорщиков в зависимости от предмета и от цели наговора. Здесь я укажу эти изменения. В данном случае, как мы видим из текста приведенных наговоров Д.Н. Плеханова, при оговаривании самого себя знахарь во всех наговорах упоминает только свое имя и не упоминает ни крестьянского двора, ни крестьянской скотины. При взятии же в круг скотины во дворе отдельного домохозяина и при наговаривании воска с тройным ладаном это место дополняется так: «Меня, раба Божия (имярек), и мою христовую скотинушку, крестьянскую животинушку». При забирании же в круг скотины целого крестьянского общества на поскотине это место в наговорах излагается уже так: «Закройте нас, рабов Божиих, крестьян православных, жителей святыя Богом хранимыя деревни нашея Осиновки (или: жителей святого Богом хранимого селения нашего Плехановского и т. п.), нашу поскотину и нашу христовую скотинушку, крестьянскую животинушку своимя нетленнымя ризами» и т. д.
В наговоре № 3 делается такое изменение: «Как на горах белые снеги тают, с гор быстрыя реки льют, и так бы скатывались-сбегались с нас, рабов Божиих, крестьян православных, жителей деревни Осиновки, с нашей поскотины и с нашей христовой скотинушки, крестьянской животинушки, уроки-призоры, шшипота и ломота с белого тела» и т. д. При лечении наговором больного человека соответствующее место излагается так: «Закройте, защадите раба Божия болящего Ивана (и вообще имя больного)», без упоминания двора и скотины. При лечении же скотины данное место перефразируется так: «Закройте, защадите христовую скотинушку, крестьянскую животинушку, гнедого коня (или просто «гнедка»), или: «каурого коня» (или просто «коурка»), а в отношении коров: «бурую коровушку» (или просто «буренушку»), или: «черную коровушку», или просто «чернавуш- ку»; слова же «меня, раба Божия» выбрасываются. Затем, при очерчивании сибиреязвенного чирья и опухоли, обычно читается только один наговор № 5 «Крест креститель…», причем для этого случая наговор этот подвергается существенному изменению и, строго говоря, представляет собою второй вариант этого наговора; вот этот вариант: «Крест креститель, крест хранитель всея вселенныя, крест красота церковная, крест ангелов слава, крест царю держава, крест нам, христианам, утверждение, крест демонох язва. Именем Господним, крестным знамением, крестом животворящим да заграждаются все супротивныя силы диавольския, ерести и прелести, нечистый дух, ветренныя болести. Как вечерняя заря потухает, так бы у раба Божия Ивана (вообще имя болящего)», а если очерчивается больное место на животном, то говорится так: «Так бы у христовой скотинушки, крестьянской животинушки гнедого коня (или просто «гнедка»), а в отношении коров: «бурой коровушки» (пли просто «буренушки») и т. п. потухали бы ерести и прелести, нечистый дух, ветренные болести и смертоносное язво в белом теле, в ретивом сердце, в печени горечей, в семидесяти семи суставах и во всей стопе человеческой. Будьте мои слова крепки и лепки, крепче камню, вострей булату. Рот мой — ключ, губы — замок. Кину ключи в морскую глубину, замки в небесную высоту, с веку до веку. Аминь».
Знахарь Тимофей Николаевич Межецкий также допускает подобные изменения в императивной части его наговоров в зависимости от предмета и цели наговоров. Так же поступают и другие знахари, как это будет указано ниже в своем месте.
Оговоривши себя, знахарь должен к своему тельному кресту прилепить наговорного воска или же из воска сделать ладанку и привесить ее к кресту, без этого же знахарь не должен приступать к выполнению обряда. Когда все предварительные приготовления сделаны, тогда знахарь берет угли, обязательно из загнетки русской печи, и накладывает их в горшок, а затем берет этот горшок с углями и обыкновенную кухонную клюку и выходит из избы на поскотину, где его уже дожидаются крестьяне всей деревни и собранный для этого случая крестьянский домашний скот. Придя на поскотину, знахарь немедленно же приступает к выполнению обряда забирания скотины в круг и при этом поступает так. Прежде всего знахарь в горшок с углями обильно сыплет ладан простой и росной и сверху кладет земляной ладан, свернутый в небольшие пучки. Для этого случая заготовляется сушеная трава земляного ладана, но и свежая трава признается вполне для этого пригодной; растение берется для этого полностью: ствол с листьями, цветы и обязательно корни, так как они-то и издают собственно сильный аромат ладана. Когда ладаны задымятся, знахарь с избранного им пункта поскотины начинает обход крестьянской скотины, собранной на поскотине.
Держа пред собою горшок с угольями, дымящийся и благоухающий ладанами, знахарь не торопясь и в должном благоговении идет вокруг всей собранной крестьянской скотины, обязательно посолонь, т. е. в направлении движения солнца, и при этом носком клюки, которую он держит в одной руке, знахарь чертит за собою по земле борозду-линию, стараясь, чтобы борозда эта была непрерывна. Делая круг и стараясь забрать в него всю скотину, находящуюся на поскотине, знахарь направляется к тому месту, с которого он начал обход, и, подойдя к этому месту, он клюкою замыкает полный круг. Забирая круг, знахарь произносит молитвы и заговоры в таком порядке, как они изложены выше, с изменением в тексте применительно к данному случаю, как это указано выше.
Приступая к выполнению обряда, знахарь снимает с головы шапку и выполняет весь обряд до конца с непокрытой головою. Все крестьяне, присутствующие на обряде, также снимают шапки и следят за действием с непокрытыми головами в глубоком молчании и в молитвенном настроении. Весь этот обряд выполняется в ночной темноте, вернее, в ночном сумраке, так как в июне и июле, когда обычно выполняется этот обряд, в Сибири бывают белые ночи и в освещении надобности нет. Ни костров, ни факелов, ни фонарей при этом не зажигают.
Когда знахарь возьмет скотинку в круг и замкнет черту клюкою, тогда он идет в средину круга и приказывает наряженным для этого людям вырыть яму глубиною аршина полтора-два, на дно этой ямы знахарь ставит горшок с углями, на горлышко горшка крестообразно кладет две дощечки или щепочки и сверху накрывает горшок чистым холстом, и зарывает горшок и яму землею; причем яму плотно утаптывают и равняют с землею так, чтобы яма эта не бросалась в глаза и не вызывала бы любопытства, и не была бы разрыта. Этим обряд взятия скотинки в круг заканчивается. Тут же многие крестьяне просят знахаря налепить скоту, особенно лошадям, наговорного воску, и знахарь вкатывает небольшие катышки наговоренного воска в гриву коням и в челку коровам, читая всякий раз наговор № 5 «Крест креститель…» в первом варианте.
Тогда же знахарь прилепляет катышки наговорного воска и на крест всякому крестьянину и крестьянке, которые его только просят об этом, и также при чтении наговора: «Крест креститель…» в первом варианте. Иногда же для более удобного хранения ладана его завертывают в чистую тряпочку и в виде ладанки привязывают к кресту.
Выполнение этого обряда совершается в возможной тайне так, чтобы жители соседних селений об этом ничего не знали. На обряде этом могут присутствовать только крестьяне-домохозяева и крестьянки, которые, за неимением в доме мужчин, сами ведут свое хозяйство, присутствие же посторонних людей и любопытных и детей не допускается.
В заключение надо указать на то, что этим обрядом взятия скотины в круг ограждается домашний скот не только от сибирской язвы, но и от всякой другой болезни, поражающей крестьянскую скотину. Равным образом, по убеждению крестьян, этим же образом крестьянская скотина ограждается от нападения диких и хищных зверей и от воровских посягательств злого лихого человека. Но все-таки этот обряд выполняется всего чаще и преимущественно при вспышках эпизоотии сибирской язвы, и обряд этот совершается именно в профилактических целях — для ограждения домашнего скота от заболеваний этою страшною болезнью.
Описанный мною в цитированной выше статье обряд взятия скотины в круг, совершаемый в ночь на великий четверг во дворе отдельного крестьянина-домохозяина, также должен рассматриваться как профилактический прием, ограждающий домашнюю скотину от заболеваний всякими болезнями вообще и сибирскою язвою в особенности и от нападения хищных зверей и злых людей.
Другие профилактические меры, принимаемые знахарями и крестьянским населением в борьбе со страшной болезнью, будут мною указаны в своем месте при изложении лечебных приемов, практикуемых каждым знахарем в отдельности, так как эти приемы крайне разнообразны и применяются каждым знахарем по-своему.



Б) Способы лечения сибирской язвы



Прежде чем перейти к изложению мер активной борьбы с сибирской язвой и способов лечения ее, я сделаю попытку установить и определить воззрения знахарей и местных крестьян на существо болезни сибирской язвы и на ее проявления, а равно указать те подразделения этой болезни на отдельные ее виды, которые допускает и знает практика народной медицины.
Сибирские знахари и крестьяне подразделяют болезнь сибирскую язву на два крупных отдела — «нутряная» и «наружная». или «верховая». Нутряная болезнь, как показывает и само название, появляется и развивается внутри организма животного, на внутренних органах его; снаружи болезнь в этой форме ничем не проявляется и никакими внешними признаками не выражается, на коже животного не бывает ни чирьев, ни опухолей. Есть лишь один признак, по которому можно безошибочно определить заболевание животного нутряной сибирской язвой, — это то, что глаза заболевшего животного, а равно и человека, делаются мутными и покрываются синеватыми пленками, к тому же животное быстро худеет и слабеет и становится вялым и малоподвижным, и перестает есть и пить. Но эти признаки сопутствуют и появлению наружной формы болезни.
Наружная, или верховая, болезнь, наоборот, имеет специфические и ярко выраженные вовне признаки заболевания животного, по которым крестьяне безошибочно определяют болезнь, эти признаки таковы: появление сибиреязвенного чирья и подкожных опухолей.
Наружная, или верховая, болезнь, в свою очередь, подразделяется на два вида: «чирьевая» болезнь или «поплавная», а знахарь Л.Л. Заякин признает еще и третью форму болезни под названием «рассыпная». Чирьевая болезнь проявляется в форме накожной опухоли с гноящимся чирьем на вершине ее, чирьевая опухоль иногда очень быстро увеличивается в объеме. Поплавная болезнь выражается в форме подкожной опухоли; опухоль эта на ощупь бывает горяча и под рукою сильно пульсирует, бьется, как бы прыгает. Опухоль при появлении на теле бывает очень маленькой, с воробьиное яичко, а затем, с течением времени, опухоль эта быстро увеличивается в объеме и расходится, как бы расплывается под кожей, откуда эта форма болезни и получила свое название. Рассыпная болезнь проявляется в том, что на теле животного появляется несколько подкожных опухолей, иногда лежащих близко и вплотную друг к другу, а иногда раскинутых под кожей на некотором расстоянии друг от друга.
Знахарь Л.Л. Заякин чирьевую болезнь подразделяет еще на три подвида: красный чирей, белый чирей и черный чирей. В основание этой классификации положена разница в цвете чирьев: красный чирей имеет цвет красный, даже багровый, это наиболее часто встречающийся цвет чирья. Белый чирей имеет цвет беловато-серый, бледный, и черный чирей имеет темный, почти черный цвет: такой цвет получает красный и белый чирей, когда болезнь запущена. Другие знахари не признают этого подразделения чирьевой болезни, они знают только одну чирьевую форму заболевания, но эти знахари не отрицают того, что чирей принимает темный и зловещий цвет, если чирьевая болезнь запущена.
Значение этих форм болезни для лечения ее далеко не одно и то же. Нутряная болезнь самая роковая, она всегда сопровождается смертельным исходом, причем смерть иногда наступает очень быстро, даже в течение немногих часов. По наблюдению знахарей и крестьян, не было случая, чтобы человек или животное излечивались от нутряной болезни. При появлении болезни в этой форме знахари направляют все свои усилия лишь на то, чтобы выгнать эту болезнь наружу в виде чирья, и если это удается, тогда появляется надежда на излечение животного. Важнейшей мерой для этого являются приемы внутрь. По мнению почти всех знахарей, для этого нужно поить животное раствором горькой травы и других составов, которые у разных знахарей свои и которые будут указаны в своем месте.
Наружная поплавная болезнь так же, как и нутряная, поддается лечению только в том случае, если удается болезнь выгнать наружу в форме чирьевой, иначе болезнь безнадежна и смертельна. Но эта форма вызывает некоторые надежды, потому что при ней, по мнению всех знахарей, легче вызвать болезнь наружу, чем при нутряной или рассыпной форме. Знахари наблюдают, что иногда подкожная опухоль имеет чирей, который легко прощупывается и легко определяется, так как гной под рукою хлюпает, т. е. дает флюктуацию; кожа над таким подкожным чирьем бывает тонкою, чирей как бы сам пробивается наружу, но не имеет сил этого сделать, так как обессиливает, и в таких случаях чирью идет на помощь человек. В этих случаях полезно налагать припарки на чирей и даже вскрывать его, разгрызть кожу зубами или же разрезать кожу над чирьем ножом, или даже расковырять ее шорным шилом и далее лечить как обыкновенный чирей. Рассыпная форма, состоящая из нескольких подкожных опухолей, безнадежна и почти всегда смертельна.
Чирьевая болезнь является типичной формой для сибирской язвы, и в этой форме, собственно в форме красного чирья, болезнь наиболее часто и всего легче поддается воздействию наговорного слова и лечения лекарственного и оперативного: только красный чирей дает утешительные случаи излечения больного животного и самоизлечения его. Белый чирей уже дает мало надежды и почти всегда сопровождается смертельным исходом. Если красный или белый чирей запустить, то болезнь переходит в черный чирей, и болезнь в этой стадии уже безнадежна и всегда смертельна.
Таким образом, из всех форм заболевания сибирской язвой только чирьевая с красным чирьем подает некоторые надежды на благоприятный исход болезни и поддается воздействию лечения и наговорного слова, все же другие формы болезни безнадежны и почти всегда сопровождаются смертью.
Что касается способов и методов лечения сибирской язвы, то надо сказать, что сибирские знахари и лекари знают очень много таких способов, и они крайне разнообразны; без преувеличения можно сказать, что у каждого знахаря имеются свои приемы лечения и свои наговоры. Но все-таки из большого разнообразия этих приемов можно выделить некоторые общие приемы лечения, практикуемые знахарями, и эти приемы следует описать отдельно. Эти приемы таковы.


1. Разгрызание и заволока



При лечении сибиреязвенного чирья и подкожной опухоли при поплавной болезни все усилия знахарей и лекарей направляются на то, чтобы вскрыть чирей и опухоль для того, чтобы облегчить истечение гноя и сукровицы. Достигается это оперативным способом, но операция эта иногда совершается крайне оригинальным приемом, а именно: разгрызанием зубами чирья и опухоли. Знахарь Дмитрий Никифорович Плеханов говорит, что чирей и опухоль обязательно надо разгрызать зубами и этим только способом вскрывать их; вскрывать чирей ножом или шилом хорошо и полезно, но этот способ операции уже новый, придуманный трусливыми и малодушными знахарями в недавнее время, в старину же практиковалось только разгрызание сибирской язвы зубами. Делается это так. Чирей или опухоль покрывается чистою холщовою или льняною тряпкой, и знахарь должен через тряпку зубами разгрызть кожу и прогрызть чирей и опухоль так, чтобы из него истекал гной и сукровица. По мнению Д.Н. Плеханова, такой способ операции должен быть признан наиболее совершенным и дающим благоприятные результаты: при нем болезнь почти всегда излечивается. Этот способ представляет при выполнении его значительные трудности, так как кожа животных очень толста и тверда, а требуется, чтобы кожа была разгрызена в клочья и чтобы самый чирей был также разгрызен как можно больше.
Но мне известны случаи, когда знахари разгрызают кожу и чирей, не принимая даже такой малой предосторожности, как прикрытие больного места тряпкой, они разгрызают чирей и опухоль, и кожу на них прямо зубами. И я знаю, что это особенно нравится крестьянам, так как такие знахари проявляют себя смелыми и решительными в борьбе с болезнью, а таких смелых лекарей, по представлению народа, сибирская язва боится и убегает от них. Такие знахари среди крестьянского населения имеют обширную практику и на далеком расстоянии пользуются известностью.
Сам Д.Н. Плеханов, пока был силен и имел зубы, практиковал операцию только разгрызанием зубами, но в старости и он перешел к помощи оперативного ножа. Впрочем, с наступлением старости и с потерею зубов он стал уклоняться от лечения сибирской язвы.
Знахарь Лука Леонтьевич Заякин, конечно, хорошо знал прием разгрызания язвы, но относился к нему не только отрицательно, но и неодобрительно. Л.Л. Заякин полагал так: разгрызание язвы — крайне опасный прием, так как чрез это может заразиться сам знахарь, а через него болезнь может перейти и на других людей, и такое явно неосторожное действие даже грешно пред богом, так как тут человек без особой нужды искушает милосердие божье. По мнению Л.Л. Заякина, вскрытие чирья и опухоли необходимо, но для этого надо пользоваться не зубами, а оперативным ножом, который должен иметь в запасе всякий знахарь, занимающийся лечением ветряной болезни. В крайнем случае можно для этого пользоваться сапожным или коновальским ножом или даже шорным шилом, но ни в каком случае нельзя для этого пускать в ход нож кухонный или столовый и всякий другой нож, употребляемый в хозяйстве. По мнению Т.Н. Межецкого, для операции можно пользоваться шорным шилом; разгрызания Межецкий также не признает.
Заволока, или, как ее называет Д.Н. Плеханов, проволока, представляет уже собою добавочный и подсобный оперативный прием, и устройство его знахарь Л.Л. Заякин описывает так. Берут меженное свежее лычко и отдирают от него тонкую и прозрачную полоску, мягкую и шелковистую, свежее лычко свободно отслаивается на такие тонкие и шелковистые полоски. Полоску берут неширокую и длиною по мере надобности; полоску эту надо облизать с обеих сторон и смочить слюною, а затем каждую сторону полоски обсыпать мелко истолченным порошком сулемы и затем полоску эту продеть в ушко большой иглы и пропустить ее через чирей, стараясь, чтобы заволока прошла как можно глубже в чирей, но при этом надо строго наблюдать за тем, чтобы заволока не прошла и даже не касалась бы живого мяса, т. е. мяса, не пораженного болезнью, как под чирьем, так и с боков чирья. На концах заволоки надо сделать узелки, чтобы она не выпала. Такая заволока усиливает истечение из чирья гноя и способствует скорейшему заживлению раны.

Д.Н. Плеханов также рекомендует проведение через чирей заволоки, или, как он выражается, проволоки, с теми же предосторожностями, какие указывает Заякин. Только Плеханов делает заволоку не из лыковой пленочки, а из хорошо очищенной конопляной кудели, причем коноплю перед употреблением надо смочить в купоросной кислоте, а еще лучше — в крепкой водке.
Здесь я прилагаю схематический рисунок проведения заволоки, рисунок этот сделан под наблюдением знахаря Л.Л. Заякина, особенно обстоятельно объяснившего устройство заволоки.
(доступно в файлах формата fb2 и pdf)


Объяснение знаков
А.В. = Поверхность тела или кожи.
C.D. = Заволока и ее положение в чирье или опухоли.
E.F. = Узелки на концах заволоки.
N. = Опухоль с сибиреязвенным чирьем.
R. = Вершина чирья, или головка его, обычно жесточащая.



Очерчивание


Приступая к лечению больного человека или животного, знахарь Д.Н. Плеханов прежде всего очерчивает чирей или подкожную опухоль затем, чтобы чирей и опухоль не распространялись вширь и вглубь, так как очерчивание не дает чирью увеличиваться в объеме. При очерчивании Плеханов читает наговор № 5 «Крест креститель…». Во втором варианте самое очерчивание совершается так. Три первых пальца слагаются как бы для молитвы по старообрядческому чину, причем средний палец выдвигается, а указательный, наоборот, слегка подгибается, и очерчивание совершается только одним средним, выдвинутым вперед пальцем, причем очерчивание делается с некоторым нажимом на тело, но по возможности без боли и страданий для больного. Очерчивание делается посолонь, и делается три круга, черта всех трех кругов производится одним приемом без перерыва. Очерченное место надо окрестить перстосложенной рукою.
Знахарь Л.Л. Заякин также практикует очерчивание, он проводит черту вокруг больного места не пальцем перстосложенной руки, а куском мыла или углем, дабы не заразиться.
Здесь я прилагаю схематический рисунок очерчивания, сделанный со слов и по указанию знахаря Д.Н. Плеханова.
Больное и очерченное место знаменуется крестом, причем крест начертается тем же средним пальцем, каким совершается очерчивание. При этом первая линия креста а — b совершается движением пальца от себя, а не на себя, как обозначено на рисунке стрелочкой, а горизонтальная линия с — d чертится слева направо.
(доступно в файлах формата fb2 и pdf)



Меры предосторожности



Сибирская язва — болезнь очень заразительная и даже прилипчивая. Знахарь же, приступающий к лечению больного человека или животного, входит с больным в непосредственное соприкосновение, знахарь ощупывает чирей и опухоль, разгрызает их, продергивает заволоку, налагает припарки и делает перевязки, конечно, знахарь при этом пачкает себе руки, лицо и даже рот гноем и сукровицей и, следовательно, подвергается постоянно опасности заражения. Нет сомнения в том, что знахари при таких обстоятельствах должны принимать и принимают самые строгие меры опрятности и предосторожности в ограждение себя и окружающих людей от заражения, и при этом они поступают так. Приступая к лечению, знахарь должен себя оговорить, а знахарь Д.Н. Плеханов еще требует, чтобы на кресте знахаря был налеплен кусочек наговоренного воску. Затем, приступая к операции, знахарь смазывает себе лицо и руки коровьим маслом или же, как это делает знахарь Межецкий, умывается теплым, почти горячим отваром травы желтого лютика, или же, по указанию других знахарей, умывается отваром горькой травы. После же операции знахарь опять-таки старательно смывает с себя всю грязь и гной горячим отваром горькой травы или же лютика и, кроме того, еще моет лицо и руки и полощет рот простым вином — водкой. Но этим меры опрятности не ограничиваются, и знахарь после операции немедленно идет в русскую баню, парится там и моется и надевает все чистое белье, а снятое белье тогда же стирается. Осторожные знахари бывают в бане и меняют белье всякий раз после ухода за больным животным, например, после смены припарки или же после перевязки и проч.
В заключение надлежит указать еще на то, что общественное мнение сибирского крестьянства предъявляет к личности самого знахаря высокие нравственные требования. Так, знахарь должен быть человеком доброй жизни и «неругательным», т. е. не произносящим скверной брани. Затем, и это особенно важно, знахарь должен быть человеком смелым и решительным и не должен бояться ни болезни, ни самой смерти. По наблюдению народа, трусливые знахари скоро заражаются и гибнут, смелого же знахаря сибирская язва боится и от него убегает. Сибирские крестьяне с презрением и с злобной насмешкой относятся к личности ветеринарных врачей и фельдшеров всего больше за то, что они боятся сибирской язвы и боятся близко подойти к больному животному, а до больного животного дотрагиваются только длинной палочкой, про них крестьяне говорят, что «скотским докторам никогда не излечить болезни». И неудачная практика ветеринарных врачей в борьбе с сибирской язвой как нельзя лучше подтверждает мрачное на них воззрение народа.


4. Омовение



Приступая к лечению больного животного, знахарь должен иметь на себе «чистую рубаху», т. е. он должен совершить омовение и надеть на себя чистое белье. Омовение это совершается порядком, напоминающим порядок омовения на мусульманском Востоке, т. е. моются руки, лицо и половые органы. Но всего лучше для этого вымыться в русской бане и затем надеть чистое белье; русская баня, по мнению всех знахарей, — лучшая и совершеннейшая форма омовения. Этот обряд опрятности признается для знахаря обязательным после coitus.
Без омовения, или без бани, и не имея на себе чистой рубахи, знахарь не должен приступать к лечению и особенно к произнесению наговоров, а если он дерзнет нарушить это требование, то рискует совершенно парализовать силу своего лечения и особенно наговоров, и к тому же он неизбежно навлекает на себя какое-либо несчастье.
Изложение способов активной борьбы с сибирской язвой, как путем лечения, так и путем произнесения наговорного слова, можно сделать только от имени каждого в отдельности знахаря, так как приемы лечения их различны не только в деталях, но иногда и в существе. Поэтому дальнейшее изложение предмета я и поведу от имени знахаря Дмитрия Никифоровича Плеханова, сообщившего мне свои сведения.
Д.Н. Плеханов — достопочтенный старец, крестьянин села Плехановского на реке Тавде, осенью 1917 года умер, имея около 90 лет от роду. Покойный Плеханов в крестьянской среде издавна был известен как добрый знахарь, лечивший добрых людей и крестьянскую домашнюю скотину разными травами и в особенности наговорным словом, пользовал он травами и наговорным словом от самых разнообразных болезней и от всяких недугов. Имел покойный Д.Н. Плеханов обширную практику также и в лечении сибирской язвы на людях и на животных, и потому его указания в данном случае представляются особенно ценными. По словам Плеханова, при лечении болезни знахарь должен поступать так.
Получивши приглашение к больному человеку или животному, знахарь прежде всего должен надеть на себя чистую рубаху, т. е. совершить омовение, а еще лучше сходить в баню и надеть на себя чистую рубаху, и оговорить себя произнесением всех пяти наговоров. Затем, если нет наговорного воска с тремя ладанами, то заготовить такой воск и оговорить его, а затем прилепить себе на крест кусочек наговорного воска или же сделать ладанку и привесить ее к кресту. Это нужно для того, чтобы обезопасить себя и оградить от заражения сибирской язвой.
Затем, взявши с собой наговорный воск и все принадлежности лечения, знахарь идет к больному, осматривает его, ощупывает сибиреязвенный чирей и опухоль и определяет температуру больного, и на основании осмотра устанавливает характер болезни и состояние больного, и приступает к лечению. Прежде всего знахарь должен оговорить больное животное прочтением над ним всех пяти наговоров, при этом хорошо и в этом случае больное животное или человека взять в круг таким образом, что знахарь при чтении наговоров обходит больного вокруг посолонь, но взятие больного в круг не есть необходимое требование и невыполнение его не вредит. После того знахарь очерчивает чирей или опухоль при чтении одного только наговора № 5 «Крест креститель» во втором варианте; очерчиванием достигается то, что чирей, опухоль не будет распространяться вширь и вглубь на теле больного.
Покончивши с наговорами, знахарь приступает к лечению животного, в зависимости от характера болезни и состояния больного.
При внутренней болезни и при поплавной, когда опухоль сидит глубоко и, следовательно, оперативное действие на нее невозможно, ограничиваются тем, что поят больного человека или животное тепловатым отваром «горькой травы». Отвар делается так. Берут небольшой пучок травы, сушеной или свежей — безразлично, кладут в горшок, заливают кипятком, можно из самовара, кипяток ставят в русскую печь на вольный дух для настоя, для ускорения настоя можно воду в горшке вскипятить, но на самом слабом огне. Так получается крепкий настой красного цвета вроде густого чая; настой этот на вкус очень горький, отчего и трава получила свое название. Такого настоя давать лошади по полбутылки за раз на прием. Значение этого настоя двоякое: животное, заболевшее сибирской язвой, перестает есть и пить, перестает и испражняться твердыми и жидкими испражнениями. Настой же горькой травы оздоровляет и укрепляет стенки желудка и очищает желудок и кишки, и животное получает способность испражняться, а иногда и принимается за корм. Помимо того, настой горькой травы выгоняет болезнь нутряную и поплавную наружу в виде чирьев и чрез то делает болезнь доступной лекарственному воздействию. Настой горькой травы дают больному животному раза три в день, можно и чаще, по полбутылки за раз.
Этим лечение нутряной и поплавной болезни ограничивается, и в дальнейшем больное животное предоставляется собственной участи, и знахарю только остается следить за тем, пробьется ли болезнь наружу в виде чирья или не пробьется; в первом случае болезнь животного принимает благополучный оборот и вызывает надежду на выздоровление, а во втором состояние животного признается безнадежным, и оно неизбежно погибает.
Чирьевая форма болезни и опухоль в поплавной болезни, если опухоль эта пробивается наружу и кожа над нею тонка, подвергаются прежде всего оперативному лечению в форме разгрызания зубами, и при этом знахарь поступает так. Чирей или опухоль покрывается куском конопляного или льняного холста, и чрез это покрытие знахарь должен зубами разгрызть чирей вместе с покрывающей его кожей затем, чтобы увеличить отверстие, чрез которое истекает гной, и тем усилить истечение гноя. При опухоли знахарь разгрызает зубами кожу над опухолью и тем обнажает опухоль из-под кожи, а затем он разгрызает и верхнюю часть опухоли для того, чтобы дать исход гною и сукровице именно в верхней части опухоли; без такой же операции возможны случаи, что опухоль по назревании прорвалась бы внутрь тела животного, в нижней части или же сбоку опухоли, и если бы это случилось, то смерть животного была бы неминуема.
После разгрызания немедленно же сквозь чирей или опухоль продергивается заволока, или, по выражению Плеханова, проволока, которая делается так. Берется небольшой жгутик хорошо очищенной кудели, смачивается в купоросном масле или же в крепкой водке, продевается в большую иглу и протягивается чрез чирей или через опухоль с той или иной предосторожностью, чтобы не задеть здорового мяса, не пораженного опухолью; проволока остается впредь до заживления чирья и опухоли. Когда заволока продета, тогда на оперированный чирей или опухоль накладывается повязка, которая делается так. Берут свежей травы денежника, можно с корнями, только не с крупными и не с жесткими, толкут эту траву в металлической ступке металлическим пестиком так, чтобы трава обсочнилась и смокла в своем соку, и влажной массой этой травы обкладывают больное место и перевязывают. Перевязку менять, как только трава согреется и начнет подсыхать. Денежник — это сорная трава, которая в изобилии растет по полевым межам и особенно по полям, оставленным под пар; денежник бывает двух видов, для лечения признается более пригодным тот, который обладает более толстым и сочным стволиком и листьями, но и другой вид также для этой цели пригоден, можно оба эти сорта травы смешивать при употреблении их, хотя предпочтительнее брать первый сорт.
Возможны такие случаи, когда чирей и опухоль разгрызены и чрез них проведены заволоки, а гной все-таки не истекает, в таком состоянии болезнь признается опасной и лечению не поддающейся, и тогда прибегают к решительным мерам воздействия на болезнь, а именно: чирей или опухоль «заваривают», или, как выражаются некоторые крестьяне, «прижигают», и делается это так. Наливают смолу в горшок и ставят в русскую печку на огонь, и когда смола закипит, тогда горячей смолой обливают чирей или опухоль, а после того на больное место накладывают перевязку из толченого денежника, как это указано выше; перевязку переменяют, как только она подсохнет. Тем же способом, каким лечат животных, лечат и больных людей. Также при нутряной болезни больных людей поят отваром горькой травы, только приемы для них назначаются меньше, а именно: по чайной чашке на прием, и даже по рюмке, раза три в день. При наружной болезни применяются те же приемы разгрызания и заволоки и перевязка толченым денежником, и в трудных случаях прижигание язвы горячей смолой.
Этим и ограничивается лечение сибирской язвы.


II. Лука Леонтьевич Заякин


Л.Л. Заякин, престарелый крестьянин деревни Артамоновой Тюменского узда, умер в 1909 году, имея около 80 лет от роду. Покойный был известен как добрый знахарь и опытный заговорщик и лекарь и в годы молодости брался за лечение и сибирской язвы, но затем он перестал лечить сибирскую язву и перенес свою деятельность в другую область, а именно: он стал практиковать в свадебных обрядах и был на далеком расстоянии известен как опытный и незаменимый свадебный дружко. Но знание приемов лечения сибирской язвы им не было утрачено, и эти приемы им были сообщены мне.
Л.Л. Заякин лечит сибирскую язву так же, как Плеханов, наговорами и лекарствами. Заякин знает для этого случая четыре наговора, такие:

№ 1. Молитва архангелу Михаилу

«Господи Боже, Великий Страшный, Царю безначальный! Пошли, Господи, архангела своего Михаила на помощь мне, рабу твоему (имярек), изъята мя от враг моих видимых и невидимых. О, Господень великий архангеле Михаиле, излий мира блага на раба своего (имярек). Господний великий архангеле Михаиле, демонов сокрушителю и запретителю всем врагам, борющимся со мною, сотвори их яко овцы и сокруши их яко прах пред лицем ветра. О, Господний великий архангеле Михаиле, шестокрылатый, первый князь и воевода небесных сил, херувим и всех святых! О, чудный архангеле Михаиле, хранителю неизреченных, буди ми помощник во всех обидах, скорбех и печалех, в пустынех, на распутиех, на реках и на морях тихие пристанище! Избави мя, великий архангеле Михаиле, от всякие прелести диавольские, егда услыши мя, грешного раба своего (имярек), молящегося тебе и призывающего имя твое святое, ускори на помощь мою и услыши молитву мою. О, великий архангеле Михаиле, победи вся противляющая ми силою честного животворящего Креста Господня, молитвами Пречистыя Пресвятыя Богородицы, святых ангелов, архангелов, святых апостолов, святого великого Николая Чудотворца; святого пророка Илии, святых великомучеников Никиты и Евстафия, преподобных и богоносных отец всех святых мучеников и мучениц и всех небесных сил. Аминь».
«О, Господний великий архангеле Михаиле, помози мне, грешному рабу своему (имярек), и избави мя от злаго губительства, от труса, потопа, огня и меча, от напрасной смерти и от всякого зла, от врага льстивого, от бури наносимого и от лукавого избави мя, великий архангеле Михаиле Господень! Всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

№ 2.

«Стану я, раб Божий (имя знахаря), благословесь, перекрестесь и Господу Богу помолесь, умоюсь чистою водою, утрусь Христовою пеленою, отцево-материно благословение и кресново-креснино с собой возьму. Пойду, раб я Божий (имярек), под восток под восточную сторону, к окиану-морю, на окиане-море бел латырь-камень, на бел латырь-камне стоит святая апостольская церковь, и в этой святой соборной апостольской церкви злат престол, на златым престоле сидит матушка Скорбящая Пречистая Богородица, Михаил-архангел, Фроль-Лавер — конские пастыри. Я, раб Божий (имярек), подхожу близко, кланяюсь низко: матушка Скорбящая Пречистая Богородица, Михаил-архангел, Фроль-Лавер, сохраните и помилуйте меня, раба Божия (имярек), от тлетворного ветра, от смертоносной язвы, от опасной болезни, от белого, красного и черного чирья, не льнула бы и не приставала ко мне, рабу Божию (имярек), эта болезнь, на воздухе бы иссыхала. Батюшко Михаил-архангел, поставь вокруг меня, раба Божия (имярек), тын медный от земной широты до небесной высоты, на каждой тынинке по крестику, на каждом крестике по ангелу и по архангелу, по хранителю — сохраните и помилуйте меня, раба Божия (имярек), от тлетворного ветра, от смертоносной язвы, от опасной болезни, не льнула бы, не приставала ко мне, рабу Божию (имярек), эта болезнь, на воздухе бы иссыхала, от моих слов, от моих зубов, от моего языка, отныне до веку, от земли до неба ключ и замок сам Иисус Христос. Аминь мои слова заключает».

№ 3. (При очерчивании).

«Стану я, раб Божий (имя знахаря), благословесь и Господу Богу помолесь, умоюсь чистою водою, утрусь Христовою пеленою, отцово-материно благословение и кресново-креснино с собой возьму, пойду я, раб Божий (имярек), под темные оболоки, под черные грозные тучи; из тех грозных выезжает батюшка Михаил- архангел, опушает каленые стрелы; как вы, каленые стрелы, деревья расшибаете, леса и дубровы поджигаете и стены каменные разбиваете, так разбейте и расшибите ветреную боль, ветреное язво, белый чирей, красный чирей, черный чирей, рассыпной и поплавной, сох бы иссыхал, ча бы исчезал, кверху бы не поднимался и книзу бы не опущался — от моих слов, от моих зубов, отныне до веку, от земли до неба. Ключ и замок сам Иисус Христос. Аминь мои слова заключает».
Что касается четвертого наговора, то он представляет собою незначительное видоизменение наговора № 2 и употребляется только при забирании скотины в круг в крестьянском дворе; наговор этот был мною уже указан и приведен в цитированной выше статье «Праздники и обряды» в отделе «Великий четверг», где Заякин назван инициалами Л.Л.З. Повторять этот наговор в настоящей статье надобности нет.
Получивши приглашение к больному человеку или животному, знахарь прежде всего должен сам оговорить себя, и для этого он поступает так. В избе знахарь становится пред иконами, пред которыми на этот случай зажигается лампада или свеча желтого воска, и в тихом благоговении про себя читает — «шепчет» — молитвы-наговоры: № 1 «Архангелу Михаилу» и № 2 «Стану я, раб Божий…». Затем знахарь берет бутылку с водкой и наговаривает ее прочтением над водкой одного только наговора № 2, и после того пьет один стакан наговорного вина, но пьет не чистое вино, а в смеси с собственной мочой — уриной — в такой пропорции: две трети вина и одна треть мочи. Эту наговорную водку с своей мочой в указанной пропорции знахарь должен выпивать ежедневно по утрам натощак пред завтраком и чаем во все продолжение эпизоотии и во всяком случае во все продолжение лечения больного.
Оговоривши себя наговорным словом и выпивши наговорной водки, знахарь немедля идет к больному, осматривает и ощупывает его, и определяет форму болезни и состояние больного, и намечает порядок лечения. Ознакомившись с состоянием больного, знахарь приступает к лечению и начинает с наговорного слова. Знахарь оговаривает больного человека или животное прочтением над ним наговора № 2. После того знахарь очерчивает чирей или опухоль с произнесением наговора № 3 (на очерчивание); очерчивание производится посолонь, т. е. слева направо, одним кругом, а не тремя; сверху очерченное место знаменуется крестом. Очерчивание должно быть произведено куском мыла или углем, но ни в каком случае не пальцем, так как болезнь эта очень прилипчива.
Окончивши обрядовую сторону лечения, знахарь переходит уже собственно к лечению болезни, и в этом случае он применяет приемы лечения соответственно свойству и характеру болезни; к описанию этих приемов я теперь и перехожу.
Нутряная болезнь признается неизлечимою и безусловно смертельною, если она не выйдет наружу, а потому знахарь должен направить все свои силы на то, чтобы выгнать болезнь наружу, а для этого существует прием внутрь такого лекарства. Берут четушку (два шкалика) водки и в нее насыпают три специи: неполную чайную ложку черного пороха, столько же нашатырного спирта в кристаллах или в порошке и столько же антимонии, а если антимонии под руками нет, то ее можно заменить черным нашатырем в кристаллах; кристаллы всех этих специй истолочь в ступе и превратить в порошок, и все это всыпать в водку, хорошо разболтать, так, чтобы все специи в ней разошлись. После всего этого всю эту водку-четушку дать больному животному, а если оно заупрямится и не захочет пить, тогда принуждают животное пить водку таким образом: подтягивают голову животного вверх, силою раскрывают ему рот и вливают водку, и при этом слегка поглаживают и постукивают животное по шее и по глотке, и оно проглатывает настой. Средство это очень хорошее и сильное и проявляет себя очень скоро тем, что болезнь выходит наружу в форме чирья. Но если средство это не дает желанного эффекта, тогда часа через два надо повторить прием, но в усиленной дозе специй, а именно: названные специи берутся уже по цельной чайной ложке, кристаллы толкутся в порошок и всыпаются в четушку водки, и вся четушка дается больному животному зараз. Более двух раз такого состава давать животному нельзя — вредно. Если и после второго приема болезнь не выходит наружу, тогда состояние животного признается безнадежным.
Для лечения человека берется тот же состав: четушка водки и три указанные специи, но только специи берутся в половинном размере против указанной нормы; также кристаллы толкутся в порошок, и все это сыплется в водку и хорошо взбалтывается, и водки такой дается больному человеку по одной рюмке зараз на один прием, через час дается другая рюмка того же настоя, а еще через час дается третья рюмка, и больше давать больному этого настоя уже нельзя — вредно. Если после этого приема болезнь все-таки наружу не выйдет, тогда положение больного признается безнадежным.
Тем же способом — водкой с тремя специями — лечат у человека и у животных «поплавную» форму болезни, особенно когда опухоль сидит глубоко и не имеет тенденции пробиться наружу, и «рассыпную» форму, опять-таки для того, чтобы выгнать болезнь наружу в виде чирья.
Чирьевая болезнь лечится так. Верхняя часть чирья вскрывается ножом или расковыривается шилом, и через чирей продергивается заволока, которая делается так. Берут меженное лычко в виде тоненькой неширокой ленточки, лычко смачивается с обеих сторон слюною и с обеих же сторон осыпается мелко истолченным порошком сулемы, и затем продергивается через чирей с помощью большой иглы, при этом требуется строго наблюдать за тем, чтобы игла и заволока не проходили через свежее и здоровое мясо. Концы заволоки надо завязать в узелки затем, чтобы заволока не выскочила; заволока остается в чирье до излечения. Когда чирей вскрыт и через него проведена заволока, тогда чирей сверху перевязывается так. Берется свежая жалючая (мелколистая) крапива без корней, толчется в ступке до тех пор, пока трава не обсочнится и не превратится во влажную массу; в то же время берут листа два-три сушеных табаку и распаривают его в кипятке до тех пор, пока листья табаку не сделаются мягкими, и затем поступают так: истолченную и обсочненную траву крапивы накладывают на вскрытый чирей, а сверху накладывают еще распаренные и размягченные листья табаку, и все это перевязывается. Эта перевязка меняется по мере надобности, как только трава начинает подсыхать.
Если поплавная болезнь достаточно назрела и пробилась наружу настолько, что кожа под опухолью сделалась тонкою, тогда эту форму болезни лечат так же, как чирьевую, т. е. вскрывают и продергивают через опухоль заволоку, а сверху накладывают повязку из толченой крапивы и распаренных листьев табаку.
Чирьевая болезнь у человека лечится тем же способом, как у больного животного, т. е. чирей вскрывается и чрез него проводится заволока, а сверху накладывается повязка из крапивы и табаку.
За все время лечения человека и животного от чирьевой болезни от поплавной признается полезным давать больному внутрь тепловатого настоя горькой травы: лошади раза три в день по полбутылки, а человеку тоже раза три в день по чайной чашке или даже больше чашки, сколько больной может пить.
При исследовании чирьевой болезни и при ощупывании ее рукою наблюдаются явления двух порядков. Бывает иногда так, что чирей в теле больного сидит прочно и крепко, и сидит глубоко, по выражению знахаря, «сидит редькой», такой чирей сидит спокойно, он не бьется и не пульсирует, и прощупать его до дна не представляется возможным. Такой чирей сильно горит, и все тело человека или животного при нем бывает в сильном жару. Такой чирей с трудом поддается лечению и дает мало случаев излечения. Но бывает иногда так, что чирей в теле больного сидит неглубоко и свободно прощупывается с боков до самого дна; такой чирей при прощупывании его сильно бьется, пульсирует, как бы скачет; этот чирей также горит, и тело больного бывает в жару, но все-таки температура и тела больного, и самого чирья при такой форме заболевания значительно слабее и ниже, чем при чирье, сидящем редькой; такой чирей легче поддается лечению и дает больше случаев излечения и самоизлечения больных.
Оба эти случая при лечении должны быть приняты во внимание, так как в первом случае приходится чаще давать больному внутрь горькой травы и чаще делать перевязки, чем во втором случае.


III. Осип Меркурьевич Заякин


О.М. Заякин, крестьянин деревни Артамоновой, дальний родственник Л.Л. Заякина, умер в 1915 году, имея около 65 лет от роду. Покойный считался хорошим и опытным знахарем и лекарем домашнего скота; лечил он и сибирскую язву, но в последние годы своей жизни он уклонялся от лечения этой болезни. Вот те сведения, которые сообщил мне О.М. Заякин о способе лечения сибирской болезни.
Знахарь О.М. Заякин практиковал лечение болезни наговорным словом и лекарствами. Для данного случая Заякин знал только один заговор такого содержания.
«Крест-крещение, крест-креститель, Иван Богослов, запираю я свои слова ключом и замком, заграждаю я свои слова крестом-знаменьем. Поставь, Господи-батюшка, истинный Иисус Христос, Пресвятая Богородица-матушка, святитель отче Микола-батюшка, Спас многомилостивый батюшка, Михаил-архангел батюшко, Фрол-Лавер, конный пастырь батюшко, поставь вкруг меня, раба Божьего (имя знахаря), вкруг моего дома благодатного, вкруг моего семейства и вкруг моей Христовой скотинки железный тын, от земли и до небеси, от востока и до запада, во все четыре стороны, вверх высоко, втрое-землю глубоко, чтобы врагу лукавому, нечистому духу, напрасной смерти, несчастной холере и ветроносному язву, чирьевому и водяному, и нутряному, не подрыться бы, не подкопаться, ножом не стружь, топором не сечь, огнем не разжечь. Будьте мои слова, которы договорены, которы недоговорены, будьте мои слова от Господа Бога и от меня все сполна крепки и лепки, емки и жорки, крепче камню, вострей булату, огня полючего, ножа вострого булатного. Задния слова на заде, а передния впереде. Ключ-небо. Замок-море. Аминь».
Приступая к лечению, знахарь должен прежде всего оговорить самого себя прочтением этого заговора. Тем же заговором знахарь оговаривает больного человека или животное, при этом, оговаривая больных, знахарь в средней части заговора делает соответствующее изменение, а именно: слова наговора «вкруг меня, раба Божьего, вкруг моего дома благодатного, вкруг моего семейства и вкруг моей христовой скотинушки» — выбрасываются и заменяются такими словами при оговаривании больного человека: «Вкруг раба Божия болящего Ивана (вообще имя больного)», а при оговаривании животного: «Вкруг Христовой скотинушки вороного коня (или просто «воронка», или: «Вкруг Христовой скотинки бурой коровушки», или просто «буренушки»). Вообще при оговаривании больного животного называется масть его, причем допускается ласкательное сокращение этой масти, как это указано на приведенном примере.
После этого знахарь очерчивает чирей или опухоль для того, чтобы они не распространялись вширь и вглубь. Очерчивание следует делать пальцем, но робкий знахарь может производить очерчивание углем и даже куском мыла — это не вредит. Очерчивание производится посолонь и сверху знаменуется крестом; проводится один круг. При очерчивании читается тот же заговор с соответствующими в тексте его изменениями. Покончивши с наговорами, знахарь приступает к лечению и поступает так.
Нутряная и рассыпная форма болезни признаются неизлечимыми, и знахарь может принимать меры лишь к тому, чтобы выгнать болезнь наружу, а для этого существует только одно средство: поить больного человека или животное теплым отваром горькой травы, давая больному животному раза по три в день настоя по полбутылки на прием, а человеку — по чайной чашке на прием тоже раза три в день.
Чирьевая и поплавная формы болезни подают некоторые надежды на излечение и лечатся так. Прежде всего чирей или опухоль подвергаются разгрызанию. Чирей или опухоль покрываются полотенцем или платком, или же куском холста, и через это прикрытие знахарь разгрызает своими зубами кожу и чирей или опухоль. Это делается затем, чтобы дать исход гною и чтобы усилить истечение его. Затем, когда чирей и опухоль разгрызены, тогда чрез опухоль и чрез чирей проводится заволока, которая устраивается так. Берется меженное лычко в виде нетолстой ленточки, или же для этого вьется из конопляной кудели тоненькая веревочка, лычко или веревочка смачиваются слюною и обсыпаются порошком сулемы и проводятся с помощью большой иглы чрез чирей или опухоль с тою предосторожностью, чтобы не задеть иглой и заволокой здорового тела. Заволока остается в чирье и в опухоли до излечения.

Когда чирей или опухоль разгрызены и чрез них проведена заволока, тогда оперированные места покрываются припаркой и перевязываются. Припарка делается так. Берется свежая трава конотоп или мурава, жалючая (мелколистая) крапива и листа три сушеного курительного табаку из пампуши, все эти травы запариваются кипятком, а затем берут сначала горячей травы конотопа и накладывают на больное место; сверху конотопа кладутся три листа табаку, распаренные и горячие, а сверх всего этого накладывается горячая трава крапивы, и все это перевязывается. Такую перевязку можно менять только один раз в сутки.
За все время лечения чирьевой и поплавной формы болезни признается полезным поить больное животное и человека настоем горькой травы в дозах, указанных выше.
Этим и ограничиваются меры лекарственного воздействия на больное животное или на больного человека, и все остальное, как и самый исход болезни, предоставляется воле Божией.


IV. Тимофей Николаевич Межецкий


Т.Н. Межецкий, имеющий теперь около 50 лет от роду, крестьянин деревни Ново-Никольской Тюменского уезда, здравствует и поныне. На почве собирания произведений народной мудрости я познакомился с Т.Н. Межецким в 1906 году, именно в ноябре этого года я записал с его слов наговоры, и тогда же Межецкий обстоятельно объяснил мне способ применения этих наговоров, главным образом, в свадебном обряде. Наговоры эти были записаны в деревне Артамоновой Тюменского уезда, где я тогда проживал. Затем я виделся с Межецким уже в Тюмени, в месте моего жительства в настоящее время, в ноябре 1915 года, и почти через год — в октябре 1916 года; в последний раз я виделся с Межецким 6 октября 1918 года также в Тюмени. За все эти последние разы свидания Межецкий сообщил мне способы лечения сибирской язвы и способы применения его наговоров к лечению этой болезни. Я знал Межецкого и ранее 1906 года, но знал его как рядового крестьянина, ничем особенным не выделяющегося из серой массы деревенских обывателей, и лишь в 1906 году я случайно узнал, что Межецкий является очень сильным знахарем, имеющим довольно широкую практику в крестьянской среде, и я принял меры к ближайшему знакомству с ним. Я не теряю надежды и еще на свидание с Межецким и уверен, что свидание с ним, особенно в летнее время, обогатит меня еще многими сведениями в области познания целебных трав и растений и вообще в области оккультных познаний.
12 ноября 1906 года было днем, когда я впервые записал со слов Межецкого его наговоры. Приступая к передаче наговоров, Межецкий начал так: «Заговор-молитва 2-й степени». И он передал заговор: «Стою я, раб Божий, благословесь и перекрестесь…» и т. д. Затем Межецкий в форме же заглавия объявил: «Заговор-молитва 3-й степени» и передал заговор: «Стань мне, Господи, на пособь и на помочь» и т. д. Естественно возникал вопрос, какой же заговор 1-й степени, как он читается и как он в наговорной практике применяется. Это недоумение разрешилось крайне оригинальным и неожиданным для меня способом, а именно так. Межецкий, по его словам, будучи мальчиком-подростком, чувствовал неодолимое влечение познать наговоры и способы пользования ими; жил он тогда в деревне Межецкой, в соседней же деревне Курской проживал опытный в наговорном деле старец; взял Межецкий с собою штоф водки и три рубля денег и с этими подарками пошел в Курскую к старику-знахарю с просьбой научить его наговорной мудрости; старик-знахарь не оттолкнул молодого паренька и согласился научить его наговорам. И вот Межецкий зашагал чуть не ежедневно в Курскую к знахарю, и ходил к нему несколько недель подряд, и за это время он заучил наизусть со слов старца наговоры 2-й и 3-й степени и другие наговоры, и воспринял от него порядок и способы пользования этими наговорами; приступил Межецкий и к изучению заговора-молитвы 1-й степени, но не мог докончить учения — вышла помеха, прекратившая хождение к знахарю, а затем вскоре знахарь умер; так случилось, что Межецкий не успел выучить наизусть молитву первой степени. На мой вопрос, как молитва первой степени называется, Межецкий ответил, что это «молитва архангелу Михаилу». К тому времени у меня уже было на записи несколько вариантов этой молитвы, сообщенных мне Л.Л. Заякиным, Плехановым и другими, и я прочитал все эти варианты Межецкому, и Межецкий, выслушавши их, заявил, что та молитва архангелу Михаилу, которую он изучал со слов своего старца, есть почти та самая, которая сообщена Л.Л. Заякиным. Тогда же Межецкий просил меня дать ему эту молитву, и я переписал ее и дал ему. Межецкий бережет мой список молитвы до сего времени и в подходящих случаях пользуется им. Межецкий грамотный, он умеет читать и писать, обучался в деревенской школе.
В наговорах, сообщенных Межецким, следует отметить одну крайне оригинальную особенность; дело же вот в чем. Каждый наговор всех других знахарей кончается «ключом и замком», у Межецкого же этого нет, его заговоры кончаются краткой молитвой: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь» или же: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь», причем безразлично, какою из этих молитв знахарь завершит произнесенный заговор. Но зато Межецкий после заговоров 2-й и 3-й степени читает еще особый заговор, которого он не обозначает особой степенью, это наговор «Вокруг моей скотинушки огненная река, вокруг огненной реки железный тын» и т. д.
Заговор этот, как и другие, вышеобозначенные, Межецкий впервые сообщил мне 12 ноября 1906 года. В то время я никак не мог проникнуть в смысл и значение этого последнего заговора, он казался мне каким-то лишним придатком. Этого моего недоумения Межецкий в то время или не мог понять и не умел разъяснить его, или же он сознательно держал меня в неведении и в непонимании значения этого наговора, не желая сразу вводить меня в круг своих оккультных познаний; это последнее соображение также весьма вероятно, и мне в моей практике раза два приходилось встречать такие же препятствия в изучении и собирании заговоров со слов других посказителей. Лишь 6 октября 1918 года в Тюмени Межецкий объяснил мне значение этого добавочного наговора, а именно: Межецкий сказал, что этот наговор есть «ключ-молитва», эту молитву надо обязательно читать после наговоров 1-й, 2-й и 3-й степени. Этот «ключ-молитва» заменяет собою «ключ и замок» в наговорах других посказителей, «ключ-молитва» закрепляет и утверждает заклинательную силу наговора 1-й, 2-й и 3-й степени, и без этого «ключа-молитвы» эти наговоры не имеют никакой силы, без знания этого ключа нельзя и не следует приступать к наговариванию.
Значение этого «ключа-молитвы» сказывается уже в том, что, например, без молитвы архангелу Михаилу Межецкий обходился и признавал возможным практиковать наговоры и с успехом практиковал их, но без «ключа-молитвы», по словам Межецкого, не только нельзя было бы приступить к наговорам, никакой пользы от этого не было бы, но даже было бы великим грехом практиковать наговоры без знания и произнесения этого «ключа-молитвы».
Лечение сибирской язвы Межецкий, как и другие знахари, ведет смешанным способом — наговорным словом и средствами народной медицины. Межецкий при этом применяет следующие наговоры, которые он часто называет «молитвами».

Заговор 1-й степени, молитва архангелу Михаилу

Как я уже сказал, сам Межецкий пользуется этой молитвой по списку Л.Л. Заякина, мною же для него изготовленному. Молитва эта в своем месте уже приведена, и потому нет надобности еще раз повторять ее.

Заговор-молитва 2-й степени

«Стою я, раб Божий (имя заговорщика и вообще лица, произносящего наговор), благословесь и перекрестесь, умываюсь утренней росой, утираюсь Христовой пеленой; пойду я, раб Божий (имя знахаря), из дверей в двери, из ворот в ворота, в чисто поле, под красно солнце, под черны обо- лока, черными оболоками оболокусь, частым звездам защиплюсь, светлым месяцем перепояшусь. Еще же я, раб Божий (имя знахаря), пойду к окияну-морю; есть на окияне-море латырь-камень, на этом латыре-камне стоит единая апостольская соборная церковь и золотой престол; на этом золотом престоле стоит Матушка Пречистая Дева Пресвятая Богородица. Закрой-защади своею нетленною ризой, закрой-защади от всякого зла-лиха человека, отрока-отроковицы, от попа-попадьицы, от дьякона-дьяконицы, от бабушки-повиваленки, от девки-самокрутки, от бабы-простоволоски, от двоезубого и троезубого, от двоеглазого и троеглазого, от черного, от черемного, от татарина гологолового, от плешатого, от горбатого, сзаде находящих, спереде забегающих, сбоку глядящих, скрозь щель глядящих, от колдуна и от колдуницы, от еретика и от еретицы. Как не может утренную зорю пересекчи, частый лес зубом перегрызти не может, серый камень отбить лбом от полу не может, так бы он ни зрить, ни смотреть на меня, раба Божия (имя знахаря), не мог. В один глаз соли, в другой песку, третий навытряску. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь».

Заговор-молитва 3-й степени

«Стань мне, Господи, на пособь и на помочь, уставь мне, Господи, тын железный и ограду каменну на три версты пятисотые; вокруг этого тына протекала огненная река от востока до сиверу, от сиверу до синяго моря. Есть у этого синего моря булатные ворота, огненная верея, у огненной вереи огненный столб стоит. У огненного столба стоит батюшко Илья Пророк. Как ты, батюшко Илья Пророк, огнем жгешь и палишь, стрелами стреляешь и диавольскую силу разбиваешь, так и от меня, раба Божия (имя знахаря), жги и пали и диавольскую силу гони. Еще же я, раб Божий (имя знахаря), пойду к окияну-морю, есть на окияне-море латырь-камень, на этом латыре-камне стоит единая апостольская соборная церковь и золотой престол. На этом золотом престоле стоит покров — Пресвятая Богородица. Закрой-защади своею нетленною ризою, закрой-защади от всякого зла-лиха человека, отрока-отроковицы, от попа-попа-дьицы, от дьякона-дьяконицы, от бабушки-повиваленки, от девки-самокрутки, от бабы-простоволоски, от двоезубого и троезубого, от двоеглазого и от троеглазого, от черного, от черемного, от татарина гологолового, от плешатого, от горбатого, сзаде находящих, спереде забегающих, сбоку глядящих, скрозь щель глядящих, от колдуна и от колдуницы, от еретика и от еретницы. Как не может утренную зорю пересекчи, частый лес зубом перегрызти не может, серый камень отбить лбом от полу не может, так бы он ни зрить, ни смотреть на меня, раба Божия (имя знахаря), не мог. В один глаз соли, в другой песку, третий навытряску. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь».

Ключ-молитва

«Вокруг меня, раба Божия (имя знахаря), огненная река, вокруг огненной реки железный тын, у железного тыну медные ворота. Благословлю херувимы замком-замком. В одном углу крест, в другом углу крест, в третьем углу крест, а в четвертом углу крест, посреде же сам Иисус Христос со двенадцати апостолов, на девять херувимы и серафимы со всею силою небесною и с матерью Пресвятою Богородицей. Закройте-защадите своими ризами нетленными, закройте-защадите меня, раба Божия (имя знахаря), от всякого зла-лиха человека, от колдуна и от колдуницы, от еретика и от еретницы, от опасной ветренной болезни, от смертоносного язва и от напрасной смерти, и от всех бед и напастей. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь».
Все три приведенных здесь заговора кончаются краткой молитвой: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь». По объяснению Межецкого, эту молитву знахарь по желанию может заменить другой краткой молитвой: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».
В том виде, как приведены эти наговоры, они применяются знахарем при оговаривании самого себя пред началом лечения каждого в отдельности пациента. При оговаривании же больных людей и животных, а равно при очерчивании опухоли и чирья на теле больных в тексте этих заговоров делается соответствующая подстановка и изменение фраз в такой форме.
В заговоре второй степени при оговаривании больного человека и при очерчивании опухоли и чирья на его теле после слов «закрой-защади своею нетленною ризой, закрой-защади» подставляются слова: «Раба Божия болящего (имя больного)» или «рабу Божию болящую (имя больной)». В конце же наговора делается такое построение: «Так бы он ни зрить, ни смотреть на раба Божия болящего (имярек)» sive: «на рабу Божию болящую (имярек) не мог. В один глаз соли»… и т. д.

При оговаривании же больных животных и при очерчивании опухоли и чирья на их теле после слов «закрой-защади» ставятся слова: «Мою христовую скотинушку — больного вороного коня, или просто: воронка» sive: «больную бурую коровушку, или просто: буренушку». Так говорится при оговаривании и лечении своей заболевшей скотины, при оговаривании же чужой скотины говорят просто: «Крестьянскую скотинушку», иногда добавляют: «Христовую животинушку — воронка или буренушку».
Такая же подставка фраз делается после слов «так бы он ни зрить, ни смотреть».
Но в начале этого заговора всегда упоминается имя знахаря и вообще лица, произносящего заговор.
В заговоре третьей степени при оговаривании больных людей и животных делается подставка фраз, как указано выше, после слов: «диавольскую силу разбиваешь», «так и от раба Божия болящего (имя больного)» sive: «так и от христовой скотинушки» и т. д. То же делается и в конце заговора после слов: «так бы он ни зрить, ни смотреть на…».
В ключе-молитве делаются такие же соответственные изменения в тексте его. Так, в начале этого наговора говорится при лечении больного человека при оговаривании и очерчивании: «Вокруг раба Божия болящего (имя больного)…» sive: «Вокруг рабы Божией болящей (имя больной) огненная река…» и т. д.
При лечении же — при оговаривании и очерчивании — больных животных это место произносится так: «Вокруг моей скотинушки, больного вороного коня, или просто: воронка» sive: «Вокруг моей скотинушки, больной бурой коровушки, или просто: буренушки, огненная река» и т. д.
Так делается при оговаривании своей заболевшей скотины, а при лечении чужой скотины говорится просто: «вокруг христовой скотинушки» и по желанию добавляется: «крестьянской животинушки…» и т. д.
То же самое построение текста делается в этом наговоре после слов: «закройте-защадите» и т. д.
Прежде чем перейти к описанию способов лечения сибирской язвы, я изложу здесь практикуемый Межецким чисто профилактический прием. Нужно сказать, что Межецкий в деле борьбы с сибирской язвой придает громадное, даже исключительное значение траве, которую он называет так: горький лютик или просто лютик. Это некрупная травка, с небольшим золотисто-желтым цветком, растет по низменным и влажным берегам болотистых речек и цветет почти все лето. Лютик в деле лечения сибирской язвы значительно сильнее и лучше горькой травы; говоря о лечебном значении лютика, Межецкий выражается так: «Болезнь сибирская язва покорна этой траве — лютику». Межецкий не отрицает и значения горькой травы, но настоятельно заявляет, что лютик сильнее горькой травы и должен ее в этом случае вытеснять.
Лютик, как и горькая трава, горький на вкус, и если положить на язык небольшую щепотку порошка лютика или же просто потереть соком этой травы, то язык долго будет вертеть и жечь его, как перец. О целебной силе лютика против сибирской язвы мне приходилось слышать нередко от крестьян и других селений Тюменского уезда. Этот-то лютик и употребляется как профилактическое средство в борьбе с болезнью, и пользуются им так. Как только пройдет слух о том, что эпизоотия сибирской язвы вспыхнула, так сейчас же хозяин дома должен собирать травы лютика, высушить ее и истолочь в ступке наподобие табаку махорки, так называемой крупки, и затем такой толченой травой обильно посыпают ломти хлеба и дают по ломтю лошадям и коровам раза три в день: утром, в полдень и вечером; не мешает давать хлеба, посыпанного лютиком, и мелкому скоту — овцам и козлам. Скотинка охотно ест такие куски хлеба, обсыпанного порошком лютика. Это считается очень хорошим средством, и скотина, прикармливаемая так, почти никогда не заболеет сибирской язвой. Трава лютик в изобилии растет по берегам лесных речек и болот, и сбор ее не представляет затруднений, профилактическое же и лекарственное значение этой травы очень велико. Поэтому всякий осторожный и предусмотрительный хозяин должен иметь эту траву в запасе.
Самый процесс лечения болезни совершается так. Получивши приглашение к больному человеку, чаще к животному, знахарь прежде всего должен омыться в бане или же, в случае спешности, омыться по восточному обряду и надеть на себя чистую рубаху. Омывшись, знахарь должен оговорить самого себя, и для этого он в должном благоговении становится перед иконами в своем доме и читает все три приведенные молитвы-заговоры с ключом-молитвой, как это указано выше. Оговорившись, знахарь должен внимательно осмотреть свое тело, нет ли где «чатинки», т. е. царапинки или прыщика, особенно на лице и на руках, и в том случае, если такая чатинка или прыщик найдутся, надо такие места на теле, особенно на лице и на руках, обильно смазать коровьим маслом, а перед смазыванием надо обмыть себе лицо и руки, и больное место отваром из лютика. Даже в том случае, если на лице, на руках и на теле не будет обнаружено никаких болезненных повреждений, все-таки знахарь, ввиду осторожности, должен обмыть себе лицо и руки отваром лютика; обычно обмывание лица и рук отваром лютика делается в бане же по окончании мытья, перед тем, как надевать рубаху. В видах той же предосторожности от заболевания знахарь всякий раз после лечения, и особенно после операции, должен идти в баню, обмыться там и опять-таки обмыть себе лицо и руки отваром лютика и надеть чистое белье. Вообще надо сказать, что в доме знахаря за все время лечения сибирской язвы должна ежедневно топиться баня и должен быть в запасе отвар лютика в достаточном количестве.
Отвар или настой из травы лютика во врачебной практике Межецкого играет важную роль, и потому я здесь опишу способ его приготовления. Для лечебных целей берется вся трава горького лютика полностью: корни, стволики, листья и цветы, но если трава при срывании ее руками оторвется и без корней, то это неважно — можно обойтись и без них. Собранную траву связывают пучками и подвешивают для сушки: летом на солнце, под открытым небом, а в другое время или в ненастную погоду подвешивают траву в избе над русской печью. Высушенная таким образом трава заготовляется впрок на целый год. Для изготовления отвара поступают так. Берут горшок, кладут в него пучок или два травы лютика, смотря по размерам горшка, обычно же кладут в горшок травы лютика в таком размере, чтобы трава занимала одну треть горшка и даже несколько более. Когда трава в горшок положена, тогда в горшке заливают ее горячей водой и даже кипятком, и воды наливают полный горшок; затем горшок плотно закрывают железной сковородой и ставят в русскую печь «на вольный дух», т. е. уже после того, как печь протопилась; всего лучше это делать, когда пекут хлебы, потому что для хлебов печь топится особенно жарко. Горшок оставляется в печи до вечера, когда отвар хорошо и крепко настоится; затем горшок с настоем вынимается из печи и ставится или на шестке, или на лавке и там медленно остывает, и когда остынет, то признается годным к употреблению. В случае особенной спешности траву лютик можно высушивать так: кладут траву на сковороду или на железный лист и ставят в печку даже во время топки ее, и так сушат; разумеется, в последнем случае приходится наблюдать за тем, чтобы трава не загорелась. Затем в случае такой же настоятельной спешности можно и настой приготовить ускоренным способом, а именно так: берут горшок, кладут траву, заливают кипятком, закрывают сковородой и ставят горшок в русскую печь во время топки ее или же на огонь, разведенный только для этого случая, и подвергают настой кипячению, но кипятят воду при этом на очень слабом огне и очень слабым кипячением, и когда настой получится подходящей крепости, горшок вынимают из печи и ставят его в погреб на лед или на снег, и когда настой остынет, его пускают в дело. При таком способе изготовления настой может быть приготовлен часа в 2–3. Но такой способ ускоренного изготовления настоя из лютика приходится применять редко, именно только в крайних случаях, так как всякий добрый знахарь сумеет заблаговременно и не торопясь обеспечить себя запасом настоя, к тому же настой, приготовленный путем медленного нагревания и медленного охлаждения, признается обладающим более сильными лечебными свойствами, чем настой, приготовленный ускоренным способом — путем кипячения его на огне.
В летнее время, особенно во время цветения растения, для приготовления настоя можно брать свежую траву лютика; из свежей травы настой делается тем же способом, как и из сушеной. Для приготовления же порошка из лютика для посыпки хлеба при кормлении скота в профилактических целях свежей травой, разумеется, пользоваться нельзя, для этого нужно сушить ее и затем толочь в ступке.
Настой, приготовленный таким образом, имеет вид крепкого и красного чая, на вкус горький. Таким-то настоем знахарь умывает себе лицо и руки, приступая к лечению, и особенно к операции над больным животным, и после того. Этим же настоем знахарь лечит больных животных и больных людей порядком, который будет указан ниже сего, в своем месте.
Подготовив себя надлежащим образом и забрав с собой лекарственные специи и оперативные инструменты, знахарь идет к больному животному и прежде всего внимательно исследует больное животное.
Знахарь Межецкий признает следующие виды сибирской язвы: а) нутряная и б) верховая, т. е. наружная, и наружную также подразделяет на два вида — чирьевая и поплавная, причем последняя форма болезни проявляется в том, что на теле животного появляется опухоль; по мнению Межецкого, опухоль есть тот же чирей, только сидящий глубоко в теле животного и еще не пробившийся через кожу наружу. Ознакомившись с состоянием заболевшего животного и определив форму заболевания, знахарь приступает к лечению болезни, при этом какою бы формой болезни животное ни страдало, лечение должно начинаться с наговорного слова, больное животное знахарь должен оговорить, и делает это так: знахарь прочитывает про себя, не вслух, а шепотом, все три приведенных наговора с ключом-молитвой включительно, причем в тексте наговора делается перефраз соответственно данному случаю, как это было выше указано.
При оговаривании животного следует взять его в круг, и делается это так. Знахарь, ставши против головы животного, начинает произносить наговоры и в то же время тихо идет вокруг животного посолонь и доходит до того места, откуда начал обход животного, и на этом месте дочитывает наговоры. Достаточно сделать вокруг животного один круг, а при усердии можно сделать и три круга. Но если оговаривание животного совершено и совсем без забирания его в круг, то это не вредит.
Нужно вообще сказать, что забирание заболевшего животного или человека в круг при оговаривании их не является обязательной формой обряда, и многие знахари этого не делают. Но по мнению Межецкого, при такой страшной болезни, как сибирская язва, взятие в круг желательно и даже необходимо.
В том случае, если на теле животного имеется чирей или опухоль, знахарь должен очертить и оговорить чирей или опухоль, это нужно затем, чтобы не дать чирью развиваться вширь и вглубь тела животного. Чирей и опухоль очерчиваются и оговариваются непосредственно после того, как оговорено и взято в круг больное животное.
Очерчивание совершается перстосложенною рукой, средним или указательным пальцем, причем вокруг больного места проводится три круга, опять-таки посолонь, и по окончании очерчивания больное место закрещивается сверху теми же перстами. При очерчивании прочитываются все три наговора и ключ-молитва, как и при оговаривании животного.
Покончивши с наговорами и очерчиванием, знахарь приступает уже к лечению больного животного средствами народной медицины, причем приемы лечения бывают различными в зависимости от формы заболевания животного.
Пред лечением всякой формы болезни знахарь прежде всего должен поступить так. Берет чистого дегтя, окунает мазилку и смазывает дегтем рот и гортань животного. Это делается только один раз пред началом лечения и признается хорошим средством.
«Нутряная форма сибирской язвы почти никакими внешними знаками на теле животного не проявляется — ни чирья, ни опухоли не бывает. Но все-таки опытный знахарь умеет безошибочно определить болезнь по таким признакам. Прежде всего глаза заболевшего животного становятся мутными и как бы покрываются синеватыми пленками. Все тело животного бывает в большом жару, при накладывании руки на тело животного жар этот легко чувствуется. Затем животное становится невеселым и понурым и перестает есть и пить, перестает также и испражняться. Нутряная форма болезни самая упорная и опасная, она поддается лечению только в том случае, если удастся болезнь эту выгнать наружу в форме чирья, для чего существует только один прием — это прием внутрь настоя травы лютика. Больному животному три раза в день: утром, днем и вечером — дают настой из травы лютика, по полбутылки зараз, причем нередко приходится принуждать силою больное животное пить этот настой, и при этом поступают так: подтягивают вверх голову животного, раскрывают ему рот и вливают настой, слегка постукивая и поглаживая горло животного.
Если животное может есть, то признается полезным давать больному животному куски хлеба, обсыпанные порошком лютика. Настой и порошок из лютика выгоняют наружу нутряную болезнь и, кроме того, они очищают и закрепляют желудок и кишечник животного, и иногда случается, что животное после нескольких таких приемов настоя лютика начинает испражняться, а затем и принимается за питье и за корм, а это имеет важное значение в борьбе с болезнью.
Кроме этого, поступают так. Берут бутылку парного молока, сыплют в молоко нашатырь, не больше одного золотника на бутылку, и затем молоко дают больному животному также три раза в день по одной бутылке зараз, причем иногда и тут животное приходится заставлять силой пить молоко. Молоко дают животному вслед за настоем лютика, а хлеб с порошком из лютика можно давать и после молока, и до молока. Особенно полезно давать больному животному внутрь молока с нашатырем в тех случаях, когда животное тошнит и рвет.
В заключение нужно сказать, что приемы внутрь настоя лютика и парного молока с нашатырем в указанных пропорциях, а равно ломтей хлеба, обсыпанных порошком лютика, должны практиковаться при лечении всех форм болезни, как нутряной, так и верховой, так как эти приемы внутрь полезны не только потому, что выгоняют болезнь наружу в виде чирья, но и потому еще, что они очищают и укрепляют желудок и кишечник и вызывают у заболевшего животного позыв на корм и питье, а это весьма важно, так как заболевшее животное перестает есть и пить и через это сильно слабеет.
Верховая, или наружная, болезнь, так называемая поплавная, выражается в том, что на теле животного появляется опухоль. Иногда эта опухоль на теле животного сидит очень глубоко, иногда же она помещается на поверхности тела, под самой кожей. В этом последнем случае опухоль легко прощупывается, а на поверхности опухоли иногда при надавливании рукою явственно чувствуется хлюпанье (fluctuatio). В первом случае, когда опухоль сидит в теле животного глубоко, болезнь так же безнадежно и так же упорно не поддается лечению, как и нутряная; при лечении болезни этой формы, как и нутряной болезни, все старание знахаря направлено на то, чтобы выгнать болезнь наружу в виде чирья, и для этого прежде всего практикуются приемы внутрь настоя лютика и молока с нашатырем в тех же пропорциях, как и при лечении нутряной болезни; дают также ломти хлеба с порошком лютика.
Кроме того, опухоль лечится и наружным способом, а именно смазывается особой мазью. Мазь эта составляется так: берется синий купорос в порошке и ярь также в порошке; той и другой специи берется по чайной ложке, и все это перемешивается, а затем заливается сливками, для этого нужно немного сливок, примерно столовая ложка, и все это размешивается и растирается, пока не получится мазь; мазь должна быть не густая, а жидкая, легко растирающаяся на коже животного. Этою мазью надо крепко растирать опухоль, раза три в день. Цель этого втирания мази та же, что и приема внутрь — выгнать наружу глубоко сидящую опухоль; эта мазь сильно облегчает выход болезни наружу. Когда опухоль выйдет наружу, тогда она лечится как обыкновенная чирьевая болезнь.
В том случае, если опухоль сидит неглубоко в теле и помещается высоко, под самой кожей, тогда болезнь эта, как обыкновенная чирьевая, требует оперативного лечения, и операция эта совершается так. Берется нож, всего лучше обыкновенный коновальский нож или всякий другой, кроме, конечно, хлебного и вообще кухонного ножа, или даже большое шорное шило, хорошо отточенное; этим ножом или шилом надо разрезать или просто расковырять кожу над опухолью, опухоль обнажить и чрез обнаженную опухоль провести заволоку затем, чтобы облегчить истечение гноя и сукровицы. Межецкий не признает и не практикует разгрызания зубами опухоли и чирья на теле больного человека или животного.
Заволока делается из меженного лычка или же из чистой льняной конопли и смачивается раствором сулемы. Заволока продергивается с той предосторожностью, чтобы не задеть здорового тела больного человека или животного.
Когда опухоль вскрыта и чрез опухоль проведена заволока, тогда на чирей надо наложить горячую припарку из травы лютика и перевязать оперированный чирей. Припарка делается так. Берут пучок травы лютика, сушеной или свежей — это безразлично; траву кладут в горшок и заливают кипятком, и держат в печи, даже на слабом огне, и когда трава распарится и сделается мягкою, берут ее из горшка и горячую траву, «как только может терпеть рука», накладывают на оперированную опухоль или чирей, а сверху перевязывают тряпицей. Такая перевязка меняется по мере надобности, а именно: когда трава начинает подсыхать, ее заменяют свежей перевязкой. Так поступают до исхода болезни.
Чирьевая форма сибирской язвы — самая легкая форма заболевания, только эта форма болезни поддается лекарственному воздействию и только она дает случай самоизлечения больных животных и людей. Лечение такое, как уже указано выше: внутрь дается настой лютика и парное молоко с нашатырем и ломти хлеба с порошком лютика. Наружное лечение — оперативное и перевязка горячими припарками из травы лютика, как было уже указано выше, а именно: чирей сверху вскрывается ножом или расковыривается шилом и через чирей проводится заволока с тою же предосторожностью, чтобы иглой и заволокой не было задето здоровое тело животного. Сверху налагается припарка из лютика, которая и сменяется при высыхании ее.
Лечение заболевшего человека ведется так же, как и лечение животного. Так же больной человек оговаривается и забирается в круг, а равно чирей и опухоль на его теле очерчиваются и сверху закрещиваются; так же дают больному внутрь настой из травы лютика и парное молоко с нашатырем, только, разумеется, в меньших порциях, а именно: настой лютика дают три раза в день по чайной чашке, а молока — чашки по две или же сколько больной может выпить; дают больному и куски хлеба, обсыпанного порошком лютика. Также опухоль и чирей на теле человека взрезывают и вскрывают ножом или шилом и через чирей проводят заволоку, а сверху оперированное место и чирей перевязываются с горячими припарками из травы лютика, сменяемыми по мере надобности.
Способы лечения сибирской язвы, описанные выше, Межецкий сообщил мне 3 ноября 1915 года в Тюмени. Летом же следующего, 1916 года, в Тавдинском краю и в деревне Ново-Никольской, где живет Межецкий, вспыхнула сильная эпизоотия сибирской язвы, причем в хозяйстве самого Межецкого пало несколько голов лошадей и коров. Осенью же этого года, а именно 20 октября 1916 года, Межецкий опять явился в Тюмень и в течение нескольких дней беседовал со мною о тех ужасных опустошениях в крестьянском хозяйстве, которые произведены были этой страшной болезнью, и тогда-то Межецкий поразил меня неожиданным заявлением, а именно: Межецкий сказал, что как он сам, так и домохозяева и знахари его селения и окружающей местности за последний год изменили способы борьбы и лечения сибирской язвы. Собственно изменение коснулось средств и приемов народной медицины, наговорное же слово остается крепким и неизменным до сего времени, и неизменным остается способ пользования наговорным словом: оговаривание, взятие больного в круг и очерчивание опухоли и чирья. Изменение касается внутреннего и особенно наружного способов лечения. Так, прежде всего в настоящее время признается нежелательным и даже вредным поить животное парным молоком с нашатырем, так как это очень сильное и жгучее питье; отвару же лютика теперь уже не придается такого важного и первенствующего значения, как это было ранее, теперь знахари говорят, что отвар лютика все-таки не вредит и его можно давать в промежутках между другими приемами внутрь. В настоящее же время внутрь дают мочу (urina) здорового человека и постное конопляное масло три раза в день — утром, в полдень и вечером — в таких порциях: сначала дают животному бутылку мочи (urina) зараз и непосредственно после того полбутылки постного конопляного масла. Целебная сила этих приемов внутрь состоит в том, что ими очищается и укрепляется желудок и кишечник и выгоняется наружу нутряная и поплавная болезнь.
Изменение также коснулось наружных лекарственных средств, и изменение это выражается в следующем. Ранее, как было выше указано, опухоль лечилась мазью из синего купороса и яри, замешанных на сливках, а оперированные чирьи и опухоли облагались горячими припарками. В настоящее время признается, что эта мазь и эти горячие припарки прямо-таки вредны для больных животных, и вот по каким соображениям: температура тела заболевшего животного быстро и сильно повышается и бывает в сильном жару — «горит как в огне»; особенно сильный жар развивается в опухоли и чирье. Мазь же, обладающая жгучими свойствами, и горячие припарки еще увеличивают жар в теле больных, и такой жар для больного животного часто становится непосильным, и оно гибнет от последствий лечения. В настоящее время признаются полезными только холодные перевязки, понижающие температуру тела больного животного. Всего пригоднее для этой цели пользоваться толченым льдом, но так как в деревнях нет ледников и погреба набиваются снегом, то можно лед с успехом заменить смоченной в холодной воде глиной, смешанной со снегом. Самое лечение совершается так. Если опухоль сидит в теле глубоко и вскрыть ее не представляется возможным, тогда надо растирать такую опухоль свежим и чистым коровьим маслом, при этом растирать опухоль рукою и тереть до тех пор, пока масло не всосется в кожу и в самую опухоль. После того на опухоль накладывают размоченную в холодной воде глину, смешанную со снегом, и сверху повязывают тряпкою. Эту перевязку меняют по мере надобности, когда перевязка начнет подсыхать и согреваться. Этим способом лечения облегчается выход чирья наружу.
Если же опухоль сидит высоко, под самой кожей, то ее вскрывают и через чирей проводят заволоку, как это описано выше. Затем оперированное место покрывается холодной перевязкой из мокрой глины и снега, как это указано. Чирей лечится так же, как и поверхностная опухоль, то есть чирей вскрывается, через него проводится заволока и на чирей накладывается холодная повязка из мокрой глины и снега. По словам Межецкого, способ лечения болезни холодными перевязками дает хорошие результаты, и при них больные животные легче переносят операцию и самую болезнь и чаще выздоравливают.
Помимо всего этого, в настоящее время практикуется еще такой прием лечения больного животного, какою бы формой болезни оно ни болело, а именно: под брюхом животного есть толстая жила, идущая от передних лопаток к задним ногам, жила эта в крестьянском обиходе называется «подбрюшною жилою»; жила эта при болезни распухает и становится еще толще. При лечении болезни поступают так. Берут свежей травы «жалючей» (мелколистой) крапивы, толкут ее в ступе, пока она не обсочнится, т. е. пока не смокнет в собственном соку, такою сочною травою крапивы растирают подбрюшную жилу, направляя растирание с переда к заду. Это растирание надо проделывать раза три в день.
После того, как больному животному внутрь даны приемы мочи и постного масла, и после перевязки и растирания подбрюшной жилы признается полезным «потить» лошадь, т. е. гонять ее на корде рысью, пока не вспотеет и даже пока не покроется пеною; «потить» лошадь надо три раза в день после приема лекарств и после перевязок. Замечено при этом, что если после такой гонки лошадь испражнится твердыми и жидкими испражнениями, то это верный признак того, что лошадь стоит на пути к выздоровлению.
Больного человека лечат теми же средствами и приемами, как и больных животных. Конечно, лекарство — моча здорового человека и постное масло — дается внутрь в меньших порциях, чем животным, а именно: человеку дают три раза в день мочи по чайной чашке и постного масла по полчашки и даже меньше того, сколько только больной может выпить. Также на больном человеке вскрывают верховую опухоль и чирей и проводят через них заволоку, а сверху накладывают холодную перевязку из мокрой глины со снегом. Но растирания толченой крапивой брюшной жилы у больного человека не делается.
Когда Межецкий сообщил об изменении способов и приемов лечения сибирской язвы, то само собою напрашивалось предположение, что это изменение народных воззрений произошло под влиянием и при участии представителей научной медицины, как общей, так особенно ветеринарной. И в этом смысле я повел с Межецким разговор, но Межецкий упорно отрицал это влияние представителей научной медицины и настоятельно заявлял, что как сам он, так и другие знахари и вообще крестьяне-домохозяева его селения и окрестных мест дошли до этого изменения в своих воззрениях на способы и приемы лечения сибирской язвы только своим умом и своим опытом. По словам Межецкого, за все лето 1916 года, когда свирепствовала в их местности сибирская язва, у них не было ни медицинского, ни ветеринарного врача.

Тюмень
Ноябрь 1918 года.



Программа
для собираний произведений
народного творчества в Западной Сибири




I. Заговоры-наговоры


Над женщиной-матерью и над новорожденным младенцем: а) дома у постели больной и б) в бане.
Встряхивание матери при трудных родах; процесс встряхивания и сопровождающие его манипуляции и заговоры.
Над ребенком, болеющим родимчиком и другими болезнями, и над ребенком вообще неспокойным (чтобы спал спокойно).
Над девушкой-невестой, а равно над женихом: на сватанье, девичнике, на свадьбе — дома и в бане пред венчанием.
Над молодой женой и новобрачным мужем, чтобы жизнь была счастлива.
Наговоры жены над суровым мужем, чтобы не бил и не обижал.
Заговоры жены против ее соперницы, так называемой разлучницы.
Заговоры с целью вызвать любовь к себе со стороны женщины или мужчины (приворотить) или же, наоборот, погасить любовь человека (разрыв-трава).
Заговоры перед началом сельскохозяйственных работ: пред началом пахоты (первая борозда), пред сенокосом (первая коса), пред жатвой (первый сноп). Почти всюду в Сибири пред началом пахоты крестьянин-пахарь кланяется (иногда в ноги) своим родителям: отцу или матери — и просит благословения на открытие пашни и выезжает на пашню только с получением этого благословения.
Равным образом первый сноп иногда жнется с особыми обрядностями.
— Против падежа скота.
— Об увеличении удоев у коров, чтобы корова давала больше молока.
— При первом выгоне скота на подножный корм.
— При появлении и при первом выпуске на волю молодой птицы.
— Об увеличении приплода скота и птицы.
Заговоры, чтобы скотина и птица пришлись ко двору, чтобы их любил домовой, суседка и «сам». Кого понимают под словом «сам».
Молитвы Власию (Волосий) и Фролу и Лавру о благополучии скота. Признает ли народ так называемого «куриного бога» и как его чествует.
Заговоры (молитовки) о благополучии в доме, во дворе и в поле.
Заговоры против повальных болезней на людях. Опахивание деревни для избавления населения от повальной болезни и обряд устрашения болезни (опахивание совершается в большинстве случаев женщинами ночью с факелами, а устрашение — мужчинами днем верхом на лошадях, причем как люди, так и лошади бывают одеты в необычайные снаряды).
Заговоры с обрядом «заламывания колоса»:
а) с целью повредить, извести ворога и б) с целью перевести урожай с чужого поля на свое.
Обряд вынимания следа. Как совершается и какими заговорами сопровождается.
Заговоры при входе в новый дом и обряд освящения нового дома, совершаемый самими крестьянами.
Заговоры с целью извести своего врага. Обряд сопровождается возжиганием свечи перед образами дома или в церкви.
Заговоры против воров и разбойников: а) дома и б) в пути-дороге.
Обряд проклятия детей родителями, чаще всего совершается с восковой свечой дома и в церкви.
Против рекрутского набора и воинской повинности (чтобы не попасть в солдаты).
Против судейской неправды и жестокости.
Заговоры от дьявольского наваждения, против колдунов и ведьм.
Заговоры преступные, имеющие целью содействие благополучному исполнению преступления.
Заговоры воров:
— Грабителей и разбойников на большой дороге.
— Заговоры убийц.
— Заговоры поджигателей.
Заговоры от болезней:
— От грыжи.
— От кровотечения.
— От лихорадки (записать название лихорадок: их 12 сестер). Лихорадку иногда лечат списыванием 12 слов, глядя на больного: «хава, ива» и т. д. Записать все 12 слов и объяснить со слов заговорщика их значение.
— От зубной боли (заговаривать зубы).
— От глазу, или «от призора очес».
— От уроку (не то ли же самое, что и от глазу?).
— От ломоты в костях (в этих заговорах иногда упоминаются утренняя и вечерняя заря с именами Мария и Маремьяна).
— От укушения ядовитых змей.
— От укушения диких животных.
— От укушения бешеных животных.
— От сибирской язвы: а) на людях и б) на скоте.
— От скарлатины. Скарлатина называется иногда горленной — горловой болезнью. Лечат ее посредством выдавливания пальцем нарыва в горле.
— От жабы.
— От Усьяну — пучение живота у детей.
— От икоты. Икота в заговорах называется «киколкой».
— От полунощницы (бессонница на детях), которую также называют «щекотуха».
— От желтухи.
— От грыжи: а) пупочной и б) паховой.
— От ветренного или от ветренной порчи.
— От падучей болезни.
— От кликушества.
— От кровотечения из носа.
— От летучего огня.
— От бородавок.
— От ожогов.
— От чирьев и от нарывов.
— От ногтя (болезнь на лошадях).
— От «сучьих титек» — воспаление подмышечных желез. Лечат так: мажут больные места сметаной и дают лизать щенку и заговаривают.
Заговоры при рыбной ловле сетями, неводами и удочкой.
Заговор при исходе души, когда человек умирает.
Заговор от покойников, чтобы не являлись живым и не пугали.
Молчаная вода, способ ее заготовления и цель употребления.
Ладанки. Способ их изготовления и употребления, заговор их.
Лечение испугом.
Ритуал с березкой в Семик, в Троицын день и Иванов день, вообще весною.
Ритуал провода и сожжения масленицы.
Иногда этот обряд сопровождается странными манипуляциями: зажигают костер на льду реки или озера у проруби, причем люди раздеваются донага и едят дохлых мелких животных и птиц.


II. Эпос


Былины.
Легенды и сказания.
Стихиры слепцов.
Религиозные стихи и апокрифические сказания: Сон Богородицы, Видение ангелов, Хождение Богородицы по мукам, Гибель Сатаны и проч.


III. Песни


Песни детские («Сорока, сорока, где была? Далеко», «Первенчики, другенчики»).
Песни бытовые и солдатские (рекрутские, свадебные).
Скоморошеские или юмористические.
Похоронные (причитания плакальщиц), частушки.

IV.
Приметы, пословицы и поговорки

V. Сказки



Составил П.А. Городцов.
Сентября 1905 года.
Западная Сибирь.



Крестьянская свадьба
в Западной Сибири



I отдел. Сватовство

Влияние и значение личных симпатий жениха и невесты в деле устроения брака. «Бахтер и Бахтерка». Заклад. Бывает ли заклад только со стороны невесты или же со стороны и жениха и в чем он выражается? Насильственные формы сватовства — без согласия жениха или невесты, чем они вызываются: одними экономическими и хозяйственными расчетами или же и еще какими-либо соображениями? Сваха-подговорщиица, ее роль и значение. Сватовство «малым сватом» и «большим сватом». Ряды родителей о калыме и приданом. Как велик калым и приданое? Когда платится калым и какими формальностями плата его сопровождается? Рукобитие. Богомолие. Объявление о помолвке и гулянка по поводу ее.



II отдел. Приготовительные действия к свадьбе

Шитье приданого в доме невесты; игры и забавы девушек при этом шитье; шутки, прибаутки, приметы, гадания и наговоры. Приглашение женихом гостей на свадьбу «с поносом». В чем выражается «понос»: мясо, водка и проч. Когда ее дают жениху и когда гости эти приглашаются на свадебный пир.



III отдел. Канун свадьбы

Вечерки в доме жениха и невесты и как они называются (девичник, мальчишник)? Приезд жениха и его гостей в дом невесты, встреча его, угощение, одарение женихом невесты и ее родни. Обыгрывание, величание жениха и невесты и их родственников и платеж за величание. Песни-величания, а равно такие, в которых девушки наказывают и осмеивают сватов, скупых на расплату. Песни, которые поют девушки в доме невесты в ожидании жениха, песни печальные, проголосные; плач невесты и ее матери и причитания их. Песни, сопровождающие отъезд невесты из родительского дома и ее прощание с родителями и родственниками. Обязательно ли невеста увозится в дом жениха накануне венчания и проводит эту ночь в доме жениха; сопровождают ли невесту девушки-подружки, их роль и значение. Обряд загораживания пути крестьянами и выкуп проезда свадебжанами. Сопровождают ли невесту в дом жениха ее родители или же они остаются дома и пируют со своими родственниками, и как этот пир называется («рукобитие» в иных местах)? Баня невесты. Песни, гадания девушек, приметы и наговоры в бане. Бывает ли баня и для жениха?


IV отдел. День свадьбы

Приготовление жениха и невесты к венцу, одевание невесты и песни; благословение, песни, его сопровождающие. Свадебный поезд. Приметы, гадания, наговоры. Приготовление брачной постели, гадание, наговоры. Обряд венчания, приметы. Возвращение от венца. Встреча новобрачных, песни девушек. Величальные песни девушек и плата за них. Окручивание невесты, приметы и наговоры. «Приданщики», их приезд, прием и угощение.


V отдел. Брачная ночь

Ломка посуды, стрельба из ружей.


С
лучаи тайного похищения невест
и насильственного их увоза

Чем и какими соображениями вызывается в жизни это явление? Способ совершения увоза или похищения невесты. Помогают ли жениху в этом предприятии его товарищи? Вызывает ли это вражду между родами жениха и невесты и как эта вражда проявляется? Примирение новобрачных с родителями жениха или невесты.


VII отдел. Простины

Угощение в доме родителей невесты, битье посуды, стрельба. Участвуют ли в простинах девушки?


VIII. Столы

Ответный визит родителей невесты родителям жениха. Обычай подавать за обедом блины. Обряд метения новобрачной пола и бросания денег, а равно чесания головы гребнем. Обряд угощения новобрачными гостей с поклонами и плата за это денег. Родители жениха иногда дарят новобрачным два платка, связанные между собой.


IX отдел. Хлебины

Пир в доме тещи на масленице.


Составил П.А. Городцов.
Март 1906 года




Приложения




Комментарии


Настоящее издание является первой публикацией обширного собрания произведений русского фольклора, записанных П.А. Городцовым, хотя замысел самой книги возник почти восемьдесят лет назад. Еще в конце 1920-х годов известный ученый-фольклорист Николай Евгеньевич Ончуков после поездки по деревням бассейна реки Тавды обратился к руководству Тобольского музея с предложением опубликовать сказки Тавдинского края. Он предполагал осуществить издание, в первую часть которого должны были войти сказки и легенды, записанные Петром Алексеевичем Городцовым в 1906–1908 гг., а во вторую — тексты, зафиксированные Ончуковым в тех же местах, где работал П.А. Городцов, но спустя двадцать лет. Издание позволило бы проследить динамику фольклорной традиции на определенной территории. Это достаточно редкое явление в фольклористике Сибири и уникальное для Тюменской области, неаборигенное старожильческое население которой чрезвычайно слабо изучено в фольклорно-этнографическом отношении. Но в те времена осуществить эту идею не удалось. Как было встречено предложение, какие обстоятельства помешали его исполнению, неизвестно.
Таким образом, в публикации «Былей и небылиц Тавдинского края» реализована первая часть замысла Н.Е. Очукова и, смеем надеяться, планов самого П.А. Городцова.
Основной корпус записей сделан П.А. Городцовым в деревнях северной и северо-западной части Тюменского уезда Тобольской губернии (по современному территориально-административному делению — в Ярковском и Нижнетавдинском районах Тюменской области), в крае, который собиратель обозначил как Тавдинский (см. предисловие П.А. Городцова к сказке «Безручка»). Учитывая этот факт, редколлегия сочла возможным сохранить в заглавии книги авторский вариант обозначения территории записи.
Подавляющее большинство текстов, за исключением особо оговоренных случаев, печатается по рукописям. В первый том собрания вошли тексты сказок и исторических песен из тетрадей, хранящихся в фондах Тюменского областного краеведческого музея им. И.Я. Словцова, и произведения, опубликованные при жизни собирателя. Второй том основан на материалах Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ. Ф. 1366). Третий том составляют произведения разных жанров народного творчества, частью опубликованные при жизни и после смерти собирателя, частью подготовленные им к печати, а также черновые записи П.А. Городцова.
Единственная известная фотография П.А. Городцова, которая хранится в РГАЛИ (Ф. 1366. Oп. 1. Д. 132), публикуется впервые[35].
Редколлегия стремилась к тому, чтобы воспроизводимые тексты максимально соответствовали источнику и отражали взгляды собирателя, даже если они расходятся с современными представлениями фольклористов. В издании отражена та работа, которую произвел автор записей, предполагая, по-видимому, ввести произведения в научный оборот: в целом, сохранен авторский порядок текстов, жанровые определения, данные П.А. Городцовым, указаны в подзаголовках, сведения об исполнителе, месте и времени записи приведены в конце каждого текста, авторские примечания даются постранично.
При публикации по возможности сохранен стиль источника, однако опубликованные тексты не совпадают буквально с рукописными. Все вставки, добавления, исправления, сделанные собирателем, внесены в строку и специально не оговариваются. Пропущенные и вставленные по смыслу слова, а также слова, понимание которых вызывает сомнения, отмечены угловыми скобками. Определенно можно судить о том, что П.А. Городцов делал записи не «с голоса», а по памяти. Произведения народного искусства подвергались его редакторской правке уже в процессе воспроизведения. В рукописях (даже тех, которые П.А. Городцов называет «фонетической записью») диалектные особенности звучащей речи отражены довольно слабо. Лишь в единичных случаях этнограф фиксирует произношение слов или фраз. В большинстве своем эти случаи отмечены им самим в примечаниях к текстам. Порой одно слово дано в разной орфографии (например, ростанье — растанье — расстанье). Однако достаточно обширный пласт диалектной лексики сохранен автором без изменения, точно воссозданы сказочные формулы «посказителей».
В рукописях П.А. Городцова встречаются варианты текстов, причем весьма отличные друг от друга. Например, «Иван Водич и Еруслан Водич» — «Иван — купеческий сын и Марфа — купеческая дочь». В настоящем издании они приводятся в основном тексте, если вариант является цельным произведением, и в примечаниях, если вариант представляет собой лишь отрывок, часть целого.
Предпринятое издание рассчитано в первую очередь на широкого читателя, поэтому орфография и синтаксис приведены в соответствие нормам современного русского языка, что не противоречит сложившейся традиции публикации фольклорных произведений.
Унифицированы имена персонажей, если в одном тексте встречаются различия в их написании: к примеру, Кощей и Кощель, Баба-Яга и Баба Яга, Яга Ягинична и Яга Яганична.
Комментарии к настоящему изданию рассчитаны на то, чтобы помочь читателю сориентироваться в собрании сказок П.А. Городцова. Они не содержат ни анализа произведений, ни характеристики их исторического содержания или поэтики.
В комментариях приводятся данные об источниках текстов, предисловия с замечаниями и пояснениями П.А. Городцова к текстам, опубликованным при жизни собирателя, а также предисловия к посмертным изданиям его рукописей.
Все тексты сказок идентифицированы по «Сравнительному указателю сюжетов» (Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка / Сост. Бараг Л.Г., Березовский И.П., Кабашников К.П., Новиков Н.В. Л., 1979. — Далее СУС). Если номер, указанный в СУС, расходится с номером сюжета в «Указателе сказочных сюжетов по системе Аарне» Н.П. Андреева (Л., 1929), то расхождение отмечается в скобках. В случае совпадения номеров ссылка на указатель Н.П. Андреева не приводится.
Сказки, состоящие из нескольких сюжетов, идентифицированы по СУС так, чтобы читатель получил представление о составе текста. Номера сюжетов приведены в той последовательности, в какой они входят в сказку. Если сюжет сказки не имеет соответствия в СУС, то отмечены лишь отдельные мотивы с указанием сюжетов, в которых они встречаются наиболее часто.
Малоупотребительные и диалектные слова вынесены в словарь, за исключением лексики, прокомментированной автором собрания.


Том I


Коструля Лукич. Коструля Голицын. ТОКМ. КП 5089/223. Л. 42–44. Оба текста примыкают к группе исторических песен о Кострюке Темрюковиче — шурине Ивана Грозного. Сюжеты исторических песен о Кострюке связаны с историей женитьбы Ивана Грозного на дочери кабардинского князя Темрюка. В вариантах, записанных П.А. Городцовым, сохранился лишь эпизод поединка богатыря с двумя братьями, известный также в русской сказке (см. 650А* — Шаврук). Имя богатыря в обоих вариантах имеет русифицированную форму.
1 Макарьевская ярмарка одна из крупнейших в России. Учреждена в XVI в. у Макарьева монастыря на Волге. После большого пожара в 1816 г. перенесена в Нижний Новгород (1817 г.).
2 Ивановская улица и площадь в Кремле, где находилась часть приказов, органов центрального управления Российского государства в XV–XVII вв. В старину там оглашались царские указы. Оповещая жителей столицы и приехавших в приказы людей о различных правительственных распоряжениях, глашатаи кричали «во всю Ивановскую», т. е. очень громко, перекрывая гвалт толпы.
3 Имена противников Кострули (Кострюка), в отличие от имен других персонажей песни, в фольклорной традиции неустоявшиеся. Встречаются Васенька маленький, Потанюшко хроменький, Мишка и Потанька Борисовичи, Федька и Михалка Ондреевы, Иваны Ивановичи и др.
Илья Муромец. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 41–50 об. В тексте сказки объединены несколько сюжетов, усвоенных из героического эпоса: 1) Илья Муромец (65 °C* — Андр. *650I) — исцеление Ильи; Илья и разбойники; Илья и Соловей-разбойник; Илья и Идолище (Объедан); 2) Aлешa Попович (650D* — Андр. *650III) побеждает Тугарина Змеевича (бабу Горынку) — сюжет Герой побеждает бабу Ягу известен по былине «Добрыня и Алеша», в СУС не зафиксирован; 3) Добрыня Никитич (Никита Добрынич у П.А. Городцова) (974*) попадает на свадьбу своей жены (сюжет 974 — Андр. *891 — Муж на свадьбе своей жены). 4) Илья и Святогор (Егор Святогор в записи П.А. Городцова); 5) О том, как перевелись богатыри на Руси (Камское побоище); 6) Богатырь и тяга земная (сумочка переметная).
4 В основном, имена персонажей сказки соответствуют именам былинных героев. Имена Никиты Добрынича и Егора Святогора встречаются в традиции сибирского сказительства.
Емеля-дурак. ТОКМ. КП 5091/225. Л. 5—13. Вариант сказки По щучьему велению (675). Рассказ о чудесах и диковинках, с помощью которых герой заманивает царя на остров, перекликается со сказкой Царь Салтан — Чудесные дети (707).
5 Сказки «Емеля-дурак», «Царь Солома», «Калмазан Варгутович» были подготовлены к печати П.А. Городцовым в 1915 г., перепечатаны набело, но не опубликованы. Тексты снабжены предисловием составителя сборника (ТОКМ. КП 5091/225. Л. 1–4):
«Предлагаемые здесь вниманию читателей три сказки: «Емеля-дурак», «Царь Солома» и «Калмазан Варгутович» — записаны мною в Западной Сибири, в местности глухой и удаленной от культурных центров, лежащей в северо-восточной части Тюменского уезда Тобольской губернии. Все эти сказки записаны мною со слов известных в местности знахарей и сказочников. Первая сказка «Емеля-дурак» записана 19 марта 1907 года со слов сказителя, крестьянина села Плехановского, Дмитрия Никифоровича Плеханова, уже почтенного старца, ныне достигшего 85-летнего возраста; вторая сказка «Царь Солома» записана со слов того же сказителя Д.Н. Плеханова 14 июня 1907 года; и третья сказка «Калмазан Варгутович» записана 15 декабря 1906 года со слов сказителя, крестьянина деревни Артамоновой, Луки Леонтьевича Заякина, также маститого старца, ныне уже умершего.
Все эти сказки заслуживают особого внимания русских этнографов хотя бы уже по одному тому, что они представляют собою крайне редкие варианты, и, например, сказки по содержанию, подобной «Калмазану Варгутовичу», нет ни у Афанасьева, ни у Садовникова, не встретил я подобной сказки и в собрании немецких сказок братьев Гримм; нет такого рассказа и в «Калевале» финнов.
Сказка Плеханова «Емеля-дурак» обращает на себя внимание прежде всего в том отношении, что она во второй половине воспроизводит содержание известной сказки Пушкина «Царь Салтан», причем в некоторых своих моментах сходство обеих сказок настолько велико, что с полным правом можно сказать, что предлагаемая сказка представляет собою своеобразный и интересный вариант «Царя Салтана».
Затем, при изустной передаче этой сказки, сказитель Д.Н. Плеханов всякий раз в определенных моментах переходит на стихотворный лад. Так, говоря про белку, сказитель произносит стишок: «Белка песенки поет…» и т. д. Затем, докладывая царю о виденных в морском путешествии чудесах, моряки начинают свою речь так: «За морем житье не худо, там живет такое чудо…» и т. д.
При первоначальном ознакомлении с этой сказкой в изустной передаче ее сибирским сказителем невольно возникало предположение о том, что сказитель Плеханов был знаком со сказкой Пушкина и позаимствовал из нее приведенные стишки, но при ближайшем ознакомлении с личностью сказителя Д.Н. Плеханова и с обстоятельствами его жизни пришлось это предположение отбросить.
По словам сказителя Плеханова, как эту сказку, так и все другие, какие он знает, он воспринял и запомнил в изустной передаче от других старых сказителей, теперь, конечно, уже давно умерших и живших некогда как в его родном селе, так и в соседних, причем и эти старые сказители так же произносили в этой сказке приведенные стихи. По словам Плеханова, он услышал сказку «Емеля-дурак» от стариков в то время, когда он был еще мальчиком-подростком. Имея в виду, что Плеханов в настоящее время имеет 85 лет, надо отроческие годы его отнести к 40-м и к началу 50 годов минувшего столетия; в то время в селе Плехановском не было не только школы, но даже и церкви, и самое селение представляло собою небольшую деревню, дворов около 25. В то время на селе Плехановском, по словам Плеханова, было самое больше два-три человека, знавших грамоту и читавших старопечатные книги. Сам Плеханов — человек неграмотный и прочитать сказки не мог и, по его словам, сказки Пушкина о Царе Салтане он не слыхал ни в изустном пересказе, ни в чтении, и вообще он ничего не знает ни о Пушкине, ни об его стихах и сказках. Сороковые и пятидесятые годы минувшего столетия совпадают с первыми десятилетиями после смерти Пушкина, и нельзя допустить, даже в форме предположения, чтобы в то время сказки Пушкина из Петербурга могли проникнуть в далекую Сибирь и стали бы достоянием народных сказителей.
Нелишне указать еще на то, что старые народные сказители и сказочники, являясь хранителями преданий старины и произведений народного творчества, крайне ревниво оберегают свои познания в доступной им чистоте и всеми мерами охраняют их от постороннего влияния; в частности, к книжной мудрости, какая проводится в современной народной школе, сказители относятся с большим недоверием и даже с некоторым высокомерием. По крайней мере такой старый и опытный сказитель, как Д.Н. Плеханов, вполне сознающий свое значение в этой области, почел бы прямо-таки ниже своего достоинства позаимствование эпических познаний из школьной книжки.
Приведенные соображения дают серьезное основание сделать обратное предположение, что сам Пушкин, знакомясь с народной сказкой в изустной передаче своей ли няни Арины Родионовны, или других каких-либо сказочников, слышал эти стихи от сказителей и воспользовался ими, как образцами для стихотворного изложения народных сказок.
В сказке «Емеля-дурак» остров, куда морская волна выбросила Емелю с царевной, носит название Котлинный. Это название легко сблизить с названием острова Котлина, лежащего в Финском заливе, близ Петрограда, на котором стоит город Кронштадт. Нет серьезных оснований отрицать возможность заимствования из действительной жизни названия острова и перенесение его в область фантазии. Но я должен сказать, что сказитель Плеханов об острове Котлине понятия не имеет и про город Кронштадт никогда не слыхал. Всего правильнее поэтому допустить, что в данном случае имеет место просто случайное совпадение двух созвучных названий.
Вторая сказка Д.Н. Плеханова «Царь Солома» интересна в том отношении, что она воспроизводит известный исторический анекдот из младенческой жизни Кира, царя персидского. Не лишена интереса эта сказка еще и в том отношении, что она представляет собою своеобразный прием и оригинальную попытку народа осмыслить самое имя царя Соломона и подыскать этому имени надлежащее объяснение. Народный эпос толкует происхождение имени царя Соломона так, что царевич-младенец от злобной ярости царицы, своей матери, был скрыт в соломе и потому в младенческие годы он назывался Соломой.
Третья сказка «Калмазан Варгутович» сказителя Л.Л. Заякина возбуждает к себе интерес в другом отношении, а именно: эта сказка довольно точно и подробно воспроизводит содержание известной арабской сказки Шахразады из собрания сказок, известных под названием «Тысяча и одна ночь»; сказка Шахразады озаглавлена так: «История принца Камаральзамана и принцессы Будур, прекраснейшей из всех лун». Сказка Шахразады очень велика и содержит в себе несколько вводных эпизодов, не имевших прямого pi непосредственного отношения к личности главных героев сказки — принца Камаральзамана и принцессы Будур, достаточно сказать, что сказку эту царица Шахразада рассказывала в продолжение 167 ночей.
Русская сказка неизмеримо короче и значительно меньше арабской сказки, происходит это потому, что в русской сказке отброшены все вводные эпизоды, занимающие в арабской сказке не менее трети ее, и самое содержание сказки передано в более краткой редакции, без тех чисто литературных и витиеватых украшений, которыми уснащена арабская сказка.
Сходство обеих этих сказок настолько велико, что без особой натяжки можно признать обе эти сказки по содержанию вполне тождественными. Даже в именах главных героев сказки можно допустить некоторое сближение и подметить некоторое чисто звуковое сходство: Камаральзаман и Калмазан, Будур и Бандура.
Сказитель Л.Л. Заякин, со слов которого была записана сказка, был человек малограмотный, с трудом разбиравший грамоту; по его словам, он никогда арабских сказок Шахразады «Тысяча и одна ночь» не читал и об этих сказках даже не слыхал.
Сентябрь 1915 года».
Царь Солома. ТОКМ. КП 5091/225. Л. 14–20; РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. В рукописи Тюменского областного краеведческого музея утрачены отдельные листы, поэтому финал сказки печатается по рукописи из РГАЛИ (Ф. 1366. Oп. 1. Д. 182. Л. 104 об. — 105). Новеллистическая сказка с сюжетом Царь Соломон и его неверная жена (920 — Андр. *905). Включает также мотив сказки Спор о жеребенке (875Е*).
Калмазан Варгутович. ТОКМ. КП 5091/225. Л. 21–33. Рукописный вариант текста есть в другом музейном сборнике (КП 5088/222. Л. 51–62), где имеет другое заглавие «Калмазан Варгутович и царевна Бандура», которое при подготовке к печати, очевидно, было сокращено собирателем. Сюжет не имеет точного соответствия в восточнославянской сказке. Отдельные мотивы встречаются в других сюжетах: 1) Верный слуга (516) — царевич влюбляется в царевну по портрету; 2) Старец (король) следует за райской птичкой на тот свет (471А — Андр. 471*); 3) Жена вызволяет мужа (888 — Андр. 880*В).
Безрукая. ТОКМ. КП 5091/225. Л. 36–42. Вариант сказки Безручка (706). Сюжет, записанный П.А. Городцовым, включает неразвернутый мотив посещения девушкой лесного дома.
6 Сказка была подготовлена П.А. Городцовым к печати и имеет предисловие собирателя, которое приводится ниже по сборнику ТОКМ. КП 5091/225. Л. 34–35:
«В журнале «Огонек» от 30 августа 1915 года, в № 35, отпечатана кавказская сказка Алексея Ремизова, к сожалению, не получившая особого заглавия. По содержанию своему сказка эта является вариантом очень распространенной и любимой народом русской сказки, вернее — легенды, известной еще Афанасьеву и отпечатанной им в его известном сборнике «Народных русских сказок» под заглавием «Косоручка»[36]. Эта сказка-легенда была известна и имела большое распространение не только среди крестьян Европейской России, но и у южных славян, главным образом у сербов и болгар, причем у болгар и сербов были в большом ходу особые стихи, воспроизводившие содержание этой сказки, с охотой распевавшиеся поселянами и слепцами-нищими. В Германии также имеется подобная сказка, она записана братьями Гримм под заглавием «Das Mӓdchen ohne Hӓnde». Известна эта сказка также народному эпосу Финляндии, Литвы и Италии.
В своем сборнике сказок Афанасьев говорит, что сказка эта, между прочим, интересна тем, что в ней иллюстрируется идущее из глубокой старины предание об очистительном значении воды и слез. Едва ли можно согласиться с этим мнением Афанасьева, по крайней мере в отношении почти всех вариантов этой сказки, записанных в России, и в отношении того варианта, который теперь представляется вниманию читателей. Из содержания сказки усматривается, что героиня сказки Безрукая освобождается от своих страданий и мучительных лишений и получает исцеление своих отрубленных рук не от соприкосновения с водой, а после искренней и горячей молитвы, причем самое исцеление она получает чудесным способом как награду за вынесенные ею страдания.
Нет сомнения, что народ в его прошлом не мог не остановить своего внимания на страданиях женщины, очень часто напрасных и вызванных низменными страстями, черной завистью, злобой и клеветой недобрых людей и особенно злых женщин.
Обратив же свое внимание на это явление в жизни женщины, народ окружил ореолом величия это незаслуженное страдание женской души и сам же преклонился пред величием этого страдания, и восхищенный красотою этого явления народ не мог не запечатлеть его в форме эпического сказания, в форме сказки.
Правильнее поэтому думать, что при созидании этой сказки-легенды народ был далек от мысли о целебном значении воды и слез, хотя нельзя отрицать того, что это космическое представление народа могло войти в сказку в качестве простого эпизода, что в этой сказке-легенде народ с эпическим спокойствием рисует страдания женщины, напрасно обиженной и оклеветанной, и выражает свое преклонение пред величием этого страдания, а равно клеймит презрением деятельность злых женщин, завистниц и клеветниц, в своем злобном ослеплении способных на такой злодейский и противоестественный поступок, как убийство собственного ребенка.
Мне удалось эту же сказку записать в Западной Сибири, в глухом углу Тюменского уезда Тобольской губернии, в так называемом Тавдинском краю, т. е. в краю, расположенном по течению реки Тавды, протекающей в северной и северо-восточной части Тюменского уезда; сказка эта мною была записана еще 20 марта 1907 года со слов известного сказителя и местного крестьянина Дмитрия Никифоровича Плеханова, почтенного старца, ныне уже достигшего 85-летнего возраста. Сказка эта имеет большое распространение в среде крестьян названной местности в Западной Сибири и вообще является излюбленной народной сказкой, и несомненно заслуживает внимания ученых этнографов, особенно русских».
Краман Кастылевич. ТОКМ. КП 5091/225. Л. 43–58. В сказке объединены несколько волшебно-сказочных сюжетов: 1) Медный лоб (502) — герой освобождает из плена волшебника, изгоняется и становится конюхом; 2) Свинка — золотая щетинка (530А — Андр. 530*В) — герой добывает диковинки; 3) мотив поиска из дива — дива встречается обычно в сюжете Пойди туда — не знаю куда (465А).
Бова Королевич. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 1—39 об. Основу сказки составляет сюжет повести «Сказка о славном и сильном богатыре Бове Королевиче и о прекрасной супруге его Дружневне», широко известной по лубочным изданиям (см.: Кузьмина В.Д. Рыцарский роман на Руси. М., 1964) и бытовавшей в устной традиции (Бова Королевич — 707В*).
7 В этом же сборнике имеется вариант окончания сказки, записанной от сказителя Л.Л. Заякина (ТОКМ. КП 5088/222. Л. 40–40 об.):
«Рассказ примыкает к тому времени, когда Бова Королевич, расставшись с королем Урилом после решительной победы над Мелкобруном, выехал в путь-дорогу и раскинул на красивой поляне свой шатер для отдыха, и далее ведется так.
Раскинул Бова Королевич шатер и пустил своих коней на подножный корм. На следующий день Бова Королевич сказал жене:
— Я поеду в лес и постреляю дичи к обеду.
Взял Бова Королевич лук и стрелы, оседлал коня и поехал в дремучий лес, ехал-ехал богатырь и видит, что он заблудился и никак не может вернуться назад; долго кружил Бова Королевич и кружился в разных направлениях; много дней уже прошло, а он не может попасть в свой шатер, и решил тогда Бова Королевич ехать прямо на свою родину, в свой город Савин. А тем временем на стоянку королевны Дружневны напали львы-звери и растерзали Полкана-богатыря, королевны же Дружневны они не тронули.
Долго ждала Дружневна возвращения Бовы Королевича и наконец решила, что Бова Королевич погиб в лесу, забрала она своих детей и пошла куда глаза глядят.
Едет Бова Королевич путем-дорогой и видит: навстречу ему мчится витязь молодой на богатырском коне; съехались богатыри и того же разу вступили в бой. Разъехались богатыри на двенадцать богатырских поприщев и сшиблись, и молодой витязь одним ударом вышиб Бову Королевича из седла, наскочил витязь на Бову Королевича с обнаженным мечом, насел на его грудь и спрашивает:
— Чего просишь, богатырь, смерти или живота?
И Бова Королевич ответил:
— Вспарывай мою белую грудь и вынимай мое сердце ретивое.
Поднял витязь меч над головой Бовы Королевича, и блеснул на его руке золотой перстень с камнем самоцветным, увидал Бова Королевич перстень и сказал:
— Остановись, витязь! Скажи мне, кто ты и откуда? Я вижу свой перстень на твоей руке!
Витязь опустил свой меч, поднял Бову Королевича и сказал:
— Ах, брат мой Бова Королевич! Сколько годов странствую и сколько царств и государств объехал, все искал тебя и наконец-то нашел тебя! Я твой брат Перекопин-богатырь; я родился от Милитрисы Кирбитьевны и царя Додона вскоре после твоего бегства из тюрьмы. Когда я подрос, то случайно нашел это золотое кольцо с драгоценным камнем, очевидно, тобою потерянное. Я взял это кольцо и стал спрашивать своего отца и мать, чье это кольцо, но они мне не хотели этого сказать, тогда я стал спрашивать у всех придверых людей и у дворцовых слуг, чье это кольцо, но никто мне этого не хотел сказать. Царь Додон издал строгий наказ, чтобы никто не говорил мне, что у меня есть старший брат Бова Королевич, и за нарушение этого наказа грозил смертью лютою. И я действительно не знал и ни от кого не слыхал про тебя, Бова Королевич. Долго я добивался узнать, чей это перстень, и наконец встретил девушку Чернавушку, которая тебя освободила из тюрьмы и которая теперь состоит в задворенках и проживает в маленькой избенке на заднем дворе царского дома. Эта девушка Чернавушка рассказала мне о тебе всю твою историю и объяснила, что кольцо это твое. Тогда я решил ехать искать тебя. Не простился я с родителями, не брал у них благословения, достал я себе коня богатырского, назвал его Сердитимом, оседлал его и пустился в путь искать тебя. Долго я ездил и вот теперь нахожу тебя.
Братья были сильно рады этой неожиданной встрече, обнялись и поцеловались. Раскинули братья палатку и стали пить и веселиться, и мирно беседовать. Так прожили братья вместе три дня, а затем Бова Королевич поехал в Савин-град, а Перекопин-богатырь заскочил на своего Сердитима и поехал в чистое поле-широкое раздолье разгуляться и поискать себе противника по плечу.
Приехал Бова Королевич в Савин-град, остановился на подворье в доме одного небогатого горожанина и стал расспрашивать городские новости, и ему сказали, что царь Додон уже давно болеет и лежит в постели. Тогда Бова Королевич оделся в докторскую одежду и пошел прямо во дворец к царевне-матери, к Милитрисе Кирбитьевне; царица не узнала своего сына Бову Королевича. Поклонился Бова Королевич царице и сказал ей:
— Государыня-царица! Я прибыл в ваш город из иных земель, я доктор и хорошо лечу всякие болезни. Слышал я, что царь Додон тяжело болен, и хочу его вылечить.
Царица была рада хорошему доктору. Бова Королевич велел истопить баню и отнести туда больного царя. Там, в бане, Бова Королевич отсек царю Додону голову, принес ее во дворец, бросил ее царице Милитрисе Кирбитьевне и сказал:
— Вы не узнали меня, родимая маменька, я ваш сын Бова Королевич. Вы отсекли голову моему отцу королю Гвидону, а теперь получите голову царя Додона.
После того Бова Королевич посадил царицу-мать в ту самую темницу, где его самого держала мать. Недолго прожила Милитриса Кирбитьевна и со страху и горя скоро умерла в темнице. Бова Королевич вошел на престол своего отца. Весь народ был рад возвращению Бовы Королевича.
Устроившись на царство, Бова Королевич задумал жениться и послал послов к царю Салтану сватать его Мильчигрею. Царь Салтан Мугаметович дал свое согласие на брак и послал Мильчигрею в Савин-град. Назначен был день свадьбы. К дню свадьбы вернулся в Савин-град Перекопин-богатырь из своего богатырского похода.
Королевна Дружневна с двумя сынами-близнецами долго шла местами глухими и неведомыми, наконец вышла на торную дорогу и очутилась в населенных местах. Задумала она идти прямо в Савин-град в надежде встретить там Бову Королевича и стала расспрашивать добрых людей, как пройти в этот город. Долго шла королевна и наконец дошла. Там, в городе Савине, королевна Дружневна остановилась на постоялом дворе и узнала о том, что Бова Королевич вернулся в свой город и собрался жениться на царевне Мильчигрее Салтановне и что завтра будет свадьба. Наутро королевна Дружневна взяла своих сыновей и с ними пошла на площадь у царского дворца и стала в толпе народа.
Подали Бове золотую карету, чтобы везти его к венцу, вышел Бова, вдруг к нему подбежали два мальчика и поддержали: один за одну руку, а другой за другую. Бова спросил мальчиков:
— Дети, чьи вы и откуда вы явились?
И мальчики ответили:
— Отца своего мы не знаем, а мать у нас королевна Дружневна.
— А где же ваша мать?
— Вон там в толпе стоит.
Бова взял королевну Дружневну и сказал Мильчигрее Салтановне:
— Простите, царевна, я не с злым умыслом обманул вас, я думал, что я совсем потерял Дружневну, а теперь Дружневна нашлась, и я женюсь только на ней. А вам, царевна Мильчигрея, не угодно ли выйти замуж за моего младшего брата Перекопина-богатыря?
Мильчигрея согласилась и сразу в один день сыграли две свадьбы. И задал Бова в своем родном дворце пир на весь мир. И я там был, пиво-мед пил, по усам бежало, а в рот ни крошки не попало.
Вот вам и сказка, а мне кринку масла.
Лука Леонтьевич Заякин, деревня Артамонова Тюменского уезда.
22 октября 1908 года».

Волшебная лампада. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 73–78 об. Вариант сюжета Лампа Aлaддинa (561), включает дополнительную мотивировку начальной ситуации — отъезд одного из братьев в Америку.
Федор Бурмакин. ТОКМ. КП 5088/222. Я. 79–86 об. Опубликовано: Вестник Западной Сибири. 1914. № 203. С. 2–3. Вариант сюжета Барма Ярыжка (Федор Бурмакин, Иван Туртыгин) — (485 — Андр. *485А). В записанном П.А. Городцовым тексте отсутствует отмеченный в СУС эпизод брака героя с дикой женщиной, сюжет дополнен эпизодом бегства Федора Бурмакина от оплетаев (упырей).
8 Сказки «Федор Бурмакин» и «Вор Барма» сопровождались вступительной статьей П.А. Городцова, которая воспроизводится по газетному варианту:
«В № 1 журнала «Сибирский студент» за 1914 год, органа томского студенчества, помещена целиком сказка «О Федоре Бурмакине», записанная А.Н. Белослюдовым со слов крестьянина деревни Быковой Верх-Бухтарминской волости Змеиногорского уезда Томской губернии Калистрата Данилова Мамонтова 47 лет. Эта сказка в журнале сопровождается обширной объяснительной статьей известного сибирского этнографа и ученого исследователя гр. Потанина; в этой своей заметке гр. Потанин, между прочим, говорит, что науке уже известны шесть вариантов этой сказки: пять из них указаны профессором И.Н. Ждановым в его книге «Русский былевой эпос» и шестой записан Г. Бугаковым, и что бухтарминский вариант является седьмым.
Мне лично неизвестны варианты этой сказки, указанные Ждановым и записанной Бугаковым, и я не могу судить о полноте и красоте тех вариантов, относительно же бухтарминского варианта я могу сказать, что далеко не лучший вариант, сказанный посказателем малоопытным, лишь в слабой степени обладающим даром сказочного и эпического красноречия. Нужно сказать, что запись сказок представляет собою дело довольно трудное, и при этом самое главное затруднение состоит в умении отыскать хорошего и опытного посказителя. Не дело выслушать сказку в изустной передаче какого-либо крестьянина или крестьянки и записать таковую, ведь знание сказок, былин и легенд широко разлито в народной среде, нет — важно отыскать такого посказателя, который как бы по профессии является хранителем сказочного и былинного эпоса, который любит это дело и всегда передает сказки с высоким подъемом и даже вдохновением; речь такого посказателя сверкает неподдельными блестками народной фантазии, юмора и бытового красноречия. Народ отлично знает цену и достоинство своих посказателей и метко определяет значение доброго посказателя-бахаря такими словами, сказанными в одной присказке: «Добрый-то бахарь бает, добраго молодца с коня сшибает, а худой-то бахарь бьет, как липа липу стелет».
Г. Белослюдов, несомненно, записал свою сказку со слов не профессионального посказателя, а случайного, который рассказывает эту чудную сказку плохим и шероховатым языком, «как липа липу стелет». Во всяком случае важно и крайне желательно записать сказку со слов опытного посказателя, который передает сказку красиво и без искажения.
Во время своего продолжительного проживания в деревне в Тюменском уезде, после долгих и упорных поисков мне удалось свести знакомство с настоящими и опытными посказателями, со слов которых я записал громадное количество сказок и легенд; между прочим, я узнал посказателя, крестьянина деревни Артамоновой Гилеволиповской волости Тюменского уезда Осипа Меркурьевича Заякина, имеющего около шестидесяти лет; крестьянин Заякин известен в крестьянской среде как выдающийся посказатель. И действительно, передавая сказку, Заякин вдохновляется и часто переходит на ритмическую речь и передает сказку стихотворным размером, как былину. Со слов этого-то посказателя О.М. Заякина я и записал сказки о Федоре Бурмакине и о воре Барме. Недостаток средств и времени лишает меня возможности отпечатать весь обширный материал по сказочному и былевому эпосу, который имеется у меня на руках. Теперь же с любезного согласия редакции я помещаю на столбцах «Вестника Западной Сибири» две записанных мною сказки — о Федоре Бурмакине и о воре Барме.
В заметке гр. Потанин, между прочим, допускает крупную ошибку, а именно: он смешивает сказку о Федоре Бурмакине со сказкой о воре Барме; странно встречать такую неправильность в статье ученого, составившего себе известность исследованиями произведений народного творчества. Можно думать, что случайное сходство в именах героев обоих сказок: Бурмакин и Барма — ввели гр. Потанина в указанное заблуждение. Во всяком случае этих двух сказок смешивать нельзя: по своей фабуле и по характеру подвигов обоих героев эти сказки относятся к двум различным циклам народного эпоса. Чтобы наглядно установить это различие, я и помещаю на столбцах газеты обе эти сказки: о Федоре Бурмакине и о воре Барме.
В заключение я должен указать на то, что включенный в бухтар- минский вариант сказки о Федоре Бурмакине инцидент с девицей-богатырицей, прижившей с Федором ребенка и затем в озлоблении разорвавшей этого ребенка на две части и бросившей одну часть в море вдогонку убегавшему Федору — этот инцидент к данной сказке не относится, он взят из другой сказки и механически включен сюда. Это обстоятельство также доказывает, что бухтарминский вариант записан со слов худого бахаря и малоопытного посказителя».
Вор Барма. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 90–96 об. Опубликовано: Вестник Западной Сибири. 1914. № 20. С. 2–3. Основу сказки составляет новеллистический сюжет Балдак Борисьевич (946А* — Андр. *946).
Незнайко. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 97—108 об. Сюжет сказки в записи П.А. Городцова во многом совпадает с типом сюжета 532 (Незнайка). Начало сказки (родители вымаливают у бога ребенка) встречается в некоторых вариантах этого сюжета (см., например, Пропп В.Я. Примечания // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. М., 1957. Т. 2. С. 496). Замена образа мачехи на образ матери-прелюбодейки сближает вариант П.А. Городцова с типом 920 (Царь Соломон и его неверная жена).
Марфа-царевна и Огненный змей. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 109–122 об. В тексте, записанном П.А. Городцовым, представлена одна из широко распространенных контаминаций сюжетов восточнославянской волшебной сказки: 1) Животные-зятья (552А) — в варианте П.А. Городцова ими являются ерш, орел, медведь, обычно — сокол, орел, ворон, возможно, о такой замене напоминают выражения «ерши летят», «прилетел медведь» и т. п., сохраненные в тексте; 2) Обманутые лешие (518) — по мнению В.Я. Проппа, выделение этого сюжета в особый тип спорно: «…Встреча с великанами — не сказка, а только мотив или эпизод, который может наличествовать в различных сказках» (Пропп В.Я. Примечания // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. М., 1957. Т. 2. С. 449); 3) Конек-горбунок (531); 4) Муж ищет исчезнувшую жену (4001 — Андр. 400А); 5) Благодарные животные (554) — в сказке, записанной П.А. Городцовым, функции благодарных животных (решение трудных задач, с помощью которого герой получает чудесного коня), выполняют животные-зятья; 6) Смерть Кощея (Змея) от коня (3022); 7) Благодарные животные (554); 8) Смерть Кощея в яйце (3021).
Еруслан Лазаревич. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 123–144. В этой же тетради на ЛЛ. 63–73 имеется еще один, неполный, список сказки без указания времени, места записи и фамилии исполнителя. В основу сказки положен сюжет древнерусской повести, известной в записях с XVII в. Повесть стала одним из самых популярных лубочных изданий, широко бытовала и в фольклоре — сюжет Еруслан Лазаревич (650В* — Андр. *650II).
Сивка-бурка, вещая коурка. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 145–158 об. Сказка представляет собой распространенный в восточнославянской сказочной традиции тип контаминации сюжетов Сивко-бурко (530 — Андр. № 530А) и Свинка золотая щетинка (530А — Андр. № 530*В).
Тремса. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 159–174 об. Сказка объединяет несколько новеллистических и волшебных сюжетов: 1) Муж в могиле жены (612*); 2) Чудесное бегство с помощью коня, который оказывается заколдованным юношей (314); 3) мотив подмены героя дочерью Бабы Яги встречается в сказках типа 327В (Мальчик с пальчик у ведьмы), но сам эпизод спасения героя дочерью Бабы Яги в варианте, записанном П.А. Городцовым, точного соответствия не имеет; 4) Конек-горбунок помогает герою добыть вещи из царства Елены Прекрасной (531). Сочетание типов 531 и 327В в СУС отмечено как часто встречающееся.
Счастье бедного Лазаря. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 175–195. В сказке объединены несколько самостоятельных новеллистических и волшебных сюжетов: 1) Две доли (735); 2) Чудесная птица (567); 3) Чудесное бегство (313А), где вместо эпизода «черт схватывает за бороду путника» сюжет начинается эпизодом бури, спасаясь от которой герой отдает «то, чего дома не знает»; сюжет завершается по типу 313С — Чудесное бегство с эпизодом «забытая невеста»; 4) Неисчерпаемый кошелек (580*) — в варианте П.А. Городцова включен как эпизод сюжета Рога (566).
Иван — купеческий сын и Марфа — купеческая дочь. ТОКМ. КП 5088/222. Л. 196–217 об. В сказке объединено несколько самостоятельных сюжетов: 1) Чудесное бегство (313А) включает элементы сюжета 314А* — Андр. 314I (Бычок (лось, вол, птицы) — спаситель), который обычно является эпизодом в сказках типа 315, и сюжета 313Н — Андр. 313I (Бегство с помощью бросания чудесных предметов); 2) Звериное молоко (315 — Андр. 315А); 3) Победитель змея (3001 — Андр. 300А).
Царевич — вор. Опубликовано: Вестник Западной Сибири. 1914. № 208. С. 2–3. Сюжет точного соответствия в восточнославянской сказке не имеет. Наиболее близкий тип — Дядя и племянник (950).
9 В просмотренных материалах список данной сказки не обнаружен. Опубликованный вариант сопровождался предисловием, которое и воспроизводится ниже:
«В 1907 году я познакомился с одним крестьянином села Плехановского Еланской волости Тюменского уезда Дмитрием Никифоровичем Плехановым, старцем преклонного возраста, в настоящее время имеющим уже около 85 лет; с его слов мне удалось записать очень много легенд и сказок. Среди многих сказок обращает на себя особое внимание одна под названием «Царевич-вор». Название это не мною придумано, оно дано сказке самим рассказчиком Д.Н. Плехановым; приступая к изложению этой сказки, Д.Н. Плеханов сказал мне: «Теперь расскажу я вам, барин, бывальщину про царевича-вора». Сказка эта обращает на себя внимание потому, что в важнейших и интереснейших моментах своих воспроизводит содержание одного красивого предания, приуроченного к царствованию египетского царя Рамеса III, жившего около 1200 лет до Рождества Христова. Насколько мне известно, сказка эта является совершенно оригинальной, и подобной сказки я не встречал ни в сборнике сказок Шахерезады «Тысяча и одна ночь», ни в сборнике немецких сказок братьев Гримм, ни в сборниках русских сказок Афанасьева, Садовникова и других.
Я не берусь судить о том, какими путями египетское предание проникло к нам, на дикий север, и сделалось достоянием славянского народного эпоса, но факт этого заимствования стоит вне всякого сомнения и заслуживает внимания.
Я не буду излагать здесь подробное содержание этого интересного предания времен египетского царя Рамеса III: желающих ознакомиться с ним я отсылаю к книге Карла Оппеля «Чудеса Древней Страны пирамид», перев. Страхова, в этой книге египетское предание изложено очень подробно. Скажу только, что, по египетскому преданию, ворами из царской сокровищницы были два брата — Птагай и Петизи, сыновья царского архитектора, строителя этой сокровищницы, а не царский сын, как в нашей сказке, и не его случайный сподвижник — профессиональный вор. В сказке имеются вставные эпизоды, которых не встречается в египетском предании, например, эпизод о краже шкатулки с деньгами у купца и о краже шкатулки же с деньгами и с царскими регалиями из опочивальни царя; равным образом в египетском предании имеются эпизоды, которых нет в сказке, например, эпизод с отрезанной рукою. Затем в египетском предании говорится, что царь Рамез III для обнаружения вора заставил свою родную дочь Вертрери (т. е. розовый цветок) «принимать гостей», а в сказке царь возложил это поручение на придворную девушку — «манграфиню». Очевидно, народная фантазия не могла допустить этой возможности, чтобы царь заставил свою родную дочь заниматься таким делом.
Затем египетское сказание имеет характер исторического события и потому в нем точно изложено все происшествие и приведены имена героев: Птагмай, Петизи, Вертрери и т. п.; в русской же сказке этой определенности не усматривается, и герои имен не имеют, как это почти всегда бывает в русских сказках. Названию придворной девушки «манграфиня» посказатель придает общее значение, вроде горничной или фрейлины.
Сказку свою посказатель не приурочивает ни к определенному времени, ни к определенному царству — это было «в некотором царстве, в некотором государстве». О Египте и фараонах посказатель имеет очень смутное представление, он знает лишь, что была земля Египетская и были египетские цари — фараоны, но в Египте ли произошло то событие, о котором говорится в сказке, этот посказатель не знает».


Том 2


Волшебная птичка. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 3-4а об. Волшебная сказка, вариант сюжета Чудесная птица (567).
Предопределение. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 8 об.-9 об. Произведение несказочной прозы, относится к христианским легендам о непостижимости Божьего промысла.
Попов сын. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 10. Текст представляет собой вариант сказки-анекдота Воровская обедня (1831).
1 Фамилия сказителя П.А. Городцовым не указана. Вероятно, им был Иван Лукич Заякин, от которого в тот же день (27 марта 1906 г.) была записана легенда «Предопределение». Следующая в рукописи сказка «Мудрая наука», очевидно, была зафиксирована 27 и 29 марта 1906 г. со слов того же сказителя. И.Л. Заякину следует отнести записанные 6–8 мая 1908 г. сказки «Царевна-лягушка», «Два брата» и «Кузнец и черт», где имя сказителя обозначено аббревиатурой И.Л.З. Других сказителей с такими инициалами среди известных нам информантов П.А. Городцова нет. Косвенным подтверждением высказанного предположения могут послужить наблюдения над методами сбора и оформления материала П.А. Городцова. Собиратель предпочитал индивидуальную работу со сказителями, встречался с одним и тем же человеком несколько дней подряд и редко записывал одновременно от двух информантов. Пока выявлено лишь два таких случая: 15 декабря 1906 г. он записал сказки от Луки Леонтьевича и Василия Лукича Заякиных (отец и сын?) и 13 января 1908 г. — два варианта исторической песни о Кострюке от О.М. Заякина и Ф.Л. Созонова. Во всех остальных случаях — кропотливая работа только с одним человеком. Например, в 1907 г. П.А. Городцов трижды встречался с Д.Н. Плехановым: 12–21 марта, 11–16 июня и 12–13 ноября.
Мудрая наука. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 10 об.-12. Произведение является вариантом волшебной сказки Хитрая наука (325).
Солдат-оборотень. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Д. 12–12 об. Вариант волшебной сказки Морока (664В* — Андр. *664В).
Царевна-лягушка. РГАЛИ. Ф. 1366. Оп.1. Д. 180. Л. 16–18 об. Сказка представляет собой широко распространенный в русском фольклоре вариант контаминации двух волшебных сказочных сюжетов: Царевна-лягушка (402) и Муж ищет исчезнувшую жену (4001 — Андр. 400А).
Два брата. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 19–20 об. Вариант легендарной сказки К чертовой матери (813А**).
2 Так проходит мирская слава (лат.).
Кузнец и черт. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 21. Вариант легендарной сказки с сюжетом Чудесное омоложение (перековка) (753).
Иван-царевич. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 39 об.-50. Текст представляет собой контаминацию двух самостоятельных волшебных сказок: Звериное молоко (315 — Андр. 315А) и Победитель змея (3001 — Андр. 300А).
3 Собиратель указывает на повторение общих мест в повествовании сказки. Далее они восстановлены в тексте в соответствии с заметками П.А. Городцова.
Смерть колдуна. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 50 об. — 52 об. Произведение относится к жанру суеверных рассказов о мертвецах. Сюжет соответствия в сказочной прозе не имеет.
Дедушко Мороз. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 65 об.-67 об. Вариант волшебной сказки Чудесные дары (Двое из сумы) (564).
Конек Горбунок. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 180. Л. 84 об. — 92 об. Вариант волшебной сказки Конек-горбунок (531) с нехарактерным для данного типа сюжета финалом.
Коварство. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 7—10. Вариант волшебной сказки Счастливое дитя (652).
4 В текстах, записанных П.А. Городцовым 31 октября и 2 ноября 1906 г., указаны сказители Федор Леонтьев Созонов и Федор Ларионович Созонов. Вероятно, речь идет об одном человеке, а разночтения в отчестве являются ошибкой собирателя. В рукописи легенды «Табак» поверх отчества «Леонтьев» написано «Ларионович», в других записях того же 31 октября — только «Леонтьев». Два текста, датированные 2 ноября 1906 г., подписаны «Федор Леонтьев Созонов» и «Федор Ларионов Созонов».
Табак. РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 181. Л. 10 об. — 11. Произведение несказочной прозы, относится к жанру легенд этиологического характера.
Давыд и Голиеф. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 11 об. — 12. Рассказ относится к жанру христианских легенд, основан на широко известном ветхозаветном сюжете (1 Цар., гл. 17).
Ангел-денщик. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 13–19 об.
Сказка состоит из двух частей: первая наиболее близка сюжету Благодарный мертвец и разбойники (508**), основу второй составляет мотив успешного разгадывания загадок, известный по многим волшебным и новеллистическим сказкам.
Марко Скоробогатый. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 20–23 об. Рассказ, определенный П.А. Городцовым как легенда, является вариантом волшебной сказки Марко Богатый (461).
Семен — крестьянский сын. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 24–30 об. В сказке объединены несколько волшебно-сказочных сюжетов: 1) Жена-змея (409А*) с нетрадиционным финалом; 2) Неверная жена (318 — Андр. 315*В); 3) мотив превращения в животное, птицу, дерево встречается в сказках разных типов.
Ив Веселый. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 38 об. — 40 об. Главным героем произведения является легендарный ветхозаветный персонаж, но сюжет встречается как в несказочной, так и в сказочной прозе, представляя контаминацию двух частей: 1 — вариант сюжета Вавило Московский (845А* — Андр. *845); 2 — Чудесная скрипка (592).
Ив Богатый. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 40 об. — 42. Христианская легенда на ветхозаветный сюжет (Книга Иова). Аналогичный сюжет включен в раздел легендарных сказок СУС — Черт и стойкий праведник (839С*).
Как появились кабаки на Руси. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 45–47. Основу сюжета составляет сказка об одураченном черте Злая жена в яме (1164), финал рассказа характерен для преданий этиологического типа.
Руса Коса. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 47 об. — 59 об. Сказка основана на контаминации нескольких волшебных сюжетов: начальные мотивы соотносятся с сюжетом Три подземных царства (301 А), основное повествование определяет сюжет Смерть Кащея в яйце (3021), финал построен по типу финала сказки Верный слуга (516).
Иван Цветочкин сын. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 80 об. — 85 об. Основное повествование является вариантом сказки Незнайка (532), в сюжетах этого типа встречается и мотив чудесного рождения (ср.: Ловля ветра — 532**), которым начинается сказка, записанная П.А. Городцовым.
Передсветник. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 112 об. — 122 об. Вариант сказки Три подземных царства (301А), осложнен сюжетом о женитьбе героя на женщине-кошке, не имеющим соответствия в СУС.
Царь-девица. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 123–129 об. Сказка построена на контаминации сюжетов Царь-девица (4002 — Андр. 400*В) и Благодарные животные (554).
Полыганье. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Д. 130–130 об. Вариант сказки-небылицы Лгала и Подлыгала (1920 А).
Хитрая царевна. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 147 об. — 150 об. Вариант сказки Неразгаданные загадки (851).
Раздел гуся. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 147 об.-150 об. Вариант сказки-анекдота Дележ гуся (1533 — Андр. *1580).
Коварный лакей. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 151 об. — 162 об. Сказка основана на контаминации варианта новеллистического сюжета Как на голове образовалась шишка (930J*) и волшебного сюжета Дух в голубом свете (562).
Афанасий Простодушный. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 163–166 об. Сюжет широко распространен в несказочной прозе, включен в СУС как сказочно-легендарный — Два вeликиx грешника (756С).
Разбойники. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 167–170. Христианская легенда о раскаявшихся грешниках; сюжет, близкий к типу 756С, финал построен по типу легендарной сказки Судьба на том свете (840В* — Андр. 840*В).
Марфа — дочь морского царя. РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 181. Л. 170 об.-178 об. Вариант волшебной сказки Чудесное бегство (313А).
5 Эта фраза раскрывает некоторые особенности работы собирателя. Не имея систематического филологического образования, П.А. Городцов стремился записать как можно больше текстов, мало заботясь о передаче особенностей народной речи. Зачастую собиратель фиксировал лишь основные мотивы сюжета и устойчивые, характерные для данного сказителя формулы, чтобы позднее восстановить текст сказки по памяти.
Сестры. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 179–180. Легендарная сказка, вариант сюжета Проклятая дочь (813А — Андр. *813А).
Кузнец. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 180 об. — 181. Суеверный рассказ о черте. Мотив превращения самоубийц в коней встречается в сюжетах легендарных сказок (ср. 761 — Скупой богач).
Черт сосватал. РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 181. Л. 181–183 об. Вариант легендарной сказки Проклятая дочь (813А — Андр. *813А).
Федор Харитонович. РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 181. Л. 184–186. Произведение принадлежит к суеверным рассказам о чертях.
Андрей Иванович. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 186 об. — 188. Вариант того же сюжета, что и в рассказе Федор Харитонович.
Купец Шилов. РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 181. Л. 188 об.-190 об. Сказка построена на контаминации легендарного сюжета Богач в аду (761А*) и волшебного сюжета Скрипач у чертей в аду (677А**).
Иван Водич и Еруслан Водич. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 191–199. Вариант широко распространенного в восточнославянской сказке сюжета Два брата (303).
6 Записи П.А. Городцова отражают работу этнографа над словарем диалектной лексики, не завершенную им. Вонливы — водливы — слова, имеющие разное значение. По-видимому, автор записи не имел возможности уточнить у информанта, какое из них прозвучало в речи рассказчика.
Аленький цветочек. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 203 об. — 208. Вариант знаменитой сказки о чудесном супруге Аленький цветочек (425С).
Хлебное вино. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 208 об.-211 об. Легендарная сказка с сюжетом, близким к типу Черт исполняет эпитимию (810А).
Солдат и старуха. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 211 об. Вариант сказки-анекдота Солдатская загадка (*1545).
Пустынник и бесы. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 253 об.-257. Широко известный сюжет несказочной прозы, в СУС представлен в разделе легендарных сказок — Черти мстят пустыннику (839*).
Христос-молотяга. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 257 об — 259. Рассказ построен на контаминации двух легендарных сюжетов: Чудесная молотьба огнем (752А — Андр. 752) и Чудесный странник (750В**).
Корысть — лютый зверь. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 181. Л. 259 об. — 260 об. Легендарный рассказ, вариант сюжета Деньги — зло (763 — Андр. *937).
Иван Коровин сын. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 182. Л. 51–70 об. Сюжет сказки представляет собой контаминацию нескольких самостоятельных волшебных сюжетов: 1) Иван медвежье ушко (650А); начальный мотив (рождение трех богатырей от съеденной волшебной рыбы) — 705 — обычно встречается в сказках типа 300А; 2) Три подземных царства (301А, В); в финале сюжета на трех царевнах женятся помощники героя; 3) Бой на Калиновом мосту (300А — Андр. 300*В); 4) Слепой и безногий богатыри (519); 5) Рога (566).
Мужик Черней из села Беляева. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 182. Л. 51–70 об. Сказка представляет вариант сюжета Царская собака (Сиди-Науман) (449 — Андр. *449А). В СУС отмечен как особая разновидность у славян: муж-собака живет у пастухов, спасает царских детей, возвращается с наградой к жене, которая превращает его в воробья (у П.А. Городцова — в сороку). В тексте П.А. Городцова мотив спасения детей не завершен.
Волшебная пещера. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 182. Л. 124–126. Сюжет точного соответствия в СУС не имеет. Наиболее близкие варианты — Счастье на чужбине (935) и Золотая гора (936* — Андр. *936). По замечанию В.Я. Проппа, сюжеты этого типа сложились на основе сказки о Гасане из Басры («Тысяча и одна ночь») (Пропп В.Я. Примечания // Афанасьев А.Н. Народные русские сказки. Т. 2. С. 477).
Осип Прекрасный и Моисей. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 182. Л. 135–140. Сюжет легенды составлен из трех самостоятельных, логически почти не связанных историй. Повествование об Осипе Прекрасном (разгадывание снов, клевета, освобождение, спасение царства от голода) известно в сказочной традиции — сюжет «Иосиф Прекрасный» (725А*). Эпизод о мудром судье встречается в сказочном сюжете Судебные споры (926С). Повествование о Моисее носит сугубо легендарный характер.
Несмеяна-царевна. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 182. Л. 140 об. — 143. Начальный эпизод сказки соотносится с сюжетом Черт (леший) показывает мужу неверность его жены(824 — Андр. 824*). Основной сюжет является традиционной для восточнославянской сказки контаминацией сюжетов Несмеяна-царевна(559) и Диво дивное(571).
Марфа Канцыбаровна. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 182. Л. 166–182 об. Сказка представляет собой вариант сюжета Молодильные яблоки (551). Сюжет осложнен повествованием о путешествии царевича по дороге, на которой он должен потерять коня. Обычно этот мотив встречается в сюжете Царевич и серый волк (550). В варианте П.А. Городцова сюжет не развернут и не завершен.
Скальп. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 182. Л. 184–195 об. Опубликовано: Вестник Западной Сибири. 1913. № 190. С. 2–3; № 191. С. 2–3. Единственное сохранившееся оригинальное произведение П.А. Городцова, основано на сибирском предании.
7 Верхотурье — один из первых русских городов на восточных склонах Урала. Здесь в Свято-Николаевском монастыре (основан в 1604 г.) находились мощи святого Симеона (в тексте ошибочно Иннокентия) Праведного, верхотурского чудотворца (конец XVI — середина XVII вв.). В 1692 г. гроб с его останками вышел на поверхность у Михаило-Архангельской церкви села Меркушино. Этот факт и случаи чудесного исцеления были освидетельствованы в 1695 г. митрополитом Тобольским и Сибирским Игнатием. В 1704 г. митрополитом Филофеем мощи Симеона были перенесены в Свято-Николаевский мужской монастырь. Официальная канонизация состоялась в 1825 г. Мощи святого Симеона Верхотурского привлекали огромное число паломников со всех уголков России и Сибири.


Том 3


Животный эпос и детские сказки. РГАЛИ. Ф. 1366. Oп. 1. Д. 176. Л. 1–8 об. На первой странице рукой автора написано: «1907. Западная Сибирь».
Жихарько. Вариант волшебной сказки Мальчик (Ивась, Жихарко, Лутонюшка) и ведьма (327 С). Начало сказки совпадает с начальными эпизодами сказки о животных Кот, петух и лиса (61В — Андр. *61II).
Медведь. В сюжете объединены две сказки о животных: 1) Дед, баба и волк (162 А*): медведь (волк) выпрашивает у стариков овец одну за другой; 2) Медведь на липовой ноге (161А* — Андр. *161).
Старик и Дрож. Вариант сюжета Коток золотой лобок (золотая рыбка, чудесное дерево) (555).
Лиса и ворона. Басня. В основе сказки-басни лежит финальный эпизод сюжета Лиса и дрозд (56А).
Пётунько. Вариант сказки о животных Кот, петух и лиса (61В — Андр. *61II).
Груздь, Лиса и Сорока. Сюжет сказки является вариантом сюжета Лиса и дрозд (соловей, дятел) (56А).
Западносибирские легенды о творении мира и борьбе духов. Опубликовано: ЭО. 1909. № 12. С. 50–63. Текст сверен с рукописью: ТОКМ. 5089/223. Л. 45–57. Введение печатается в полном варианте по рукописи.
Мамонт. Опубликовано: ЕТГМ. Вып. XVIII. С. 1–4.
Прерванные раскопки. Опубликовано: Вестник Западной Сибири. 1913. № 181. С. 2–3.
Чудь. Опубликовано: ЭО. 1906. № 1–2. С. 112–114.
1Царево городище — исторический район г. Тюмени, где, по преданию, находятся остатки города Чимги-тура (Чинги-тура), бывшего столицей татарского княжества.
Азан-юрты. Печатается по: ЭО. 1906. № 1–2. С. 108–112; Опубликовано также: Вестник Западной Сибири. 1913. № 277.
2 Дионео — псевдоним русского писателя и публициста Исаака Владимировича Шкловского. В 1886-92 гг. И. Шкловский отбывал ссылку в Средне-Колымске.
Таинственные обряды крестьянской свадьбы в Западной Сибири.
Опубликовано: Лукич. 1999. № 5. С. 71–97. Текст реконструирован В.Я. Темплингом по черновой рукописи: ТОКМ. 5089/223. Л. 7—41. В данный вариант внесены дополнения и уточнения.
3 Название второй главы дано составителями тома на основании соотнесения текста со структурой свадебного обряда.
4 Заявляя главной целью своей работы «описание таинственных обрядов и наговоров», П.А. Городцов ограничился в основном описанием публичных действий участников обряда. О собственно таинственных обрядах (заговаривание коней, свадебного поезда) этнограф упоминает лишь в начале второй главы рукописи. Отсутствуют и тексты заговоров, которыми сопровождался обряд.
5 Окончание песни в рукописи отсутствует.
6 Текст песни выполнен другим почерком. Вероятно, запись принадлежит одному из корреспондентов П.А. Городцова. В верхней части листа уже рукою П.А. Городцова проставлена дата 19 июня 1907.
Два гадания. Опубликовано: Записки ЗСО ИРГО. T. XXIXVII. Омск, 1916. С. 66–85. Сверено с рукописным текстом: ТОКМ. 5090/ 224. Л. 1—18. Рукопись датирована П.А. Городцовым августом 1908 г.
7 Боксерское движение — искаженное название Ихэтуаньского восстания, охватившего в 1899–1901 гг. провинции Северного Китая. Название получило по имени тайного общества Ихэцюань — «Кулак во имя справедливости и согласия». Неверно истолкованное иностранцами, оно послужило поводом называть повстанцев «боксерами». Европейские страны, в том числе и Россия, а также США и Япония организовали интервенцию в Китай для подавления восстания. Очевидно, информант П.А. Городцова принимал участие в этом походе в составе русского экспедиционного корпуса.
8 Книга И.П. Сахарова «Сказания русского народа» вышла вторым изданием в 1885 г. Вероятно, П.А. Городцов ссылается именно на это издание. По словам И.П. Сахарова, «гадание на бобах принадлежит записным городским гадательницам. В селах занимаются этим более дворовые люди, а особливо клюшницы, няньки и экономки, по воле или неволе барской». Обширное исследование П.А. Городцова, посвященное гаданию на бобах, полемично по отношению к автору классического труда о русском чернокнижии.
Моча (urina) в народной медицине. ТОКМ. 5090/224. Л. 19–20. Вероятно, рукопись является частью (или главой) книги «О народной медицине», с которой в 1926 г. познакомился Н.Е. Ончуков, когда разбирал архив П.А. Городцова в Тюменском обществе научного изучения местного края. В описании этого архива, помещенном Ончуковым в журнале «Сибирская живая старина» (1928), есть упоминание о книге «Народная медицина» на 54 страницах, датированной 1906 г. Указания на отдельную статью «Моча в народной медицине» у Ончукова нет, поскольку она, возможно, находилась в составе указанного сборника. При этом самого сборника ни в ТОКМ, ни в фонде Н.Е. Ончукова в РГАЛИ обнаружить не удалось.
Сибирская язва. Опубликовано: Записки Тюменского общества научного изучения местного края. Вып. 1. Тюмень, 1924. С.58—101.
9 Очерк П.А. Городцова предваряло сообщение: «Ниже печатаемый очерк — часть этнографического исследования покойного Петра Алексеевича Городцова, автора ряда трудов по бывшей Тобольской губернии, литературное наследие которого его сыном П.П. Городцовым любезно предоставлено Тюменскому обществу».
Программа для собирания произведений народного творчества в Западной Сибири. ТОКМ. 5089/223. Л. 1–6 об.

Н. Рогачева, В. Темплинг


Список сокращений


ЗСО ИРГО — Западно-Сибирский отдел Императорского Русского географического общества.
ЕТГМ — Ежегодник Тобольского губернского музея.
РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства.
ТОКМ. КП. — Тюменский областной краеведческий музей им. И.Я. Словцова. Книга поступлений.
ЭО — Этнографическое обозрение.





Словарь малоупотребительных
и диалектных слов



Алтын — серебряная монета в 6 денег или 3 копейки.
Антимоний — сурьма.
Архистратиг — военачальник.
Аршин — русская мера длины, равная 0,711 м.
Барда — гуща, остатки от перегона хлебного вина из браги, идет на откорм скота.
Баско — красиво.
Белояровая пшеница — светлая, отборная, лучшего сорта.
Бережая (кобыла) — жеребая.
Болотина (есть болотину) — мясо животных, которые водятся на болоте.
Браные скатерти — скатерти из белой полотняной с вытканным узором ткани.
Бродни — бахилы, высокие сапоги, которые подвязывают над щиколотками и под коленями.
Бродучий — медленный, подобный шагу по рыхлому, сыпучему, вязкому месту.
Буйной — дикий.
Верещага — яичница с поджаренным хлебом.
Верея — столб, к которому крепятся ворота.
Вестимо — разумеется, без сомнения.
Вилка — рогатка, сук с развильем на конце.
Водливый — хлопотный.
Волок — путь дремучим лесом.
Волостной голова — начальник волостного правления, главное выборное административное лицо в волости (административная единица, включающая несколько сел и деревень).
Волхит — колдун.
Волхитка — чародейка, колдунья.
Воротник — привратник, сторож у ворот.
Всколыбатъся — взволноваться, расходиться.
Выжлак — выжлец, гончая собака.
Выкопать (глаза) — выколоть.
Выскурь — дерево, вывороченное с корнем, выкорчеванный бурей пень.
Выстойка — отдых лошадей после езды.
Годовать — тошнить.
Гайкать — кричать, шуметь, кликать.
Гальот — небольшое парусное купеческое судно.
Гарус — шерстяная пряжа.
Глездать — скользить.
Грановитое подземелье — из граненого камня.
Гуж — кожаная петля, которой с помощью дуги прикрепляют оглобли к упряжи.
Гузно — задница человека и животного.
Гульный конь — дикий или отбившийся от хозяина.
Гумно — расчищенная площадка для молотьбы хлеба.
Десница — правая рука.
Десятина — мера земли, равная 1,09 га.
Докука — просьба, хлопоты.
Долить — одолевать.
Доспеть — победить в бою.
Доступить — входить свободно.
Дружко — свадебный чин со стороны жениха; по указанию В.И. Даля, «в Сибири дружка самое почетное свадебное лицо, дока, знахарь, который отводит всякую порчу».
Едеро, ежа — еда, пища, снедь.
Еретник — колдун, насылающий порчу.
Есвяный — съестной, съедобный.
Ества — яства.
Живот — скот.
Жуколка — черная корова; кошка-жуколка — большая черная кошка.
Забедно — обидно.
Заганывать — загадывать.
Загнет — выемка в русской печи, куда сгребается жар (угли).
Задворенка — дворовая, живущая на барском задворье, в задворной избе, предназначенной для молодого скота, для стирки, для посиделок.
Задорога — поперечная стенка в русской печи, где находится устье.
Залавок — лавка у дверей в крестьянской избе.
Залог — покинутая пашня, покрытая дерном.
Залог — пари, спор на выигрыш.
Замуравленный — заложенный камнем, накрепко закрытый.
Заплот — забор, сплошная деревянная ограда.
Запыхать — зажить в достатке, изобилии.
Зарыскать — попасть куда-либо рыская, то есть скитаясь, путешествуя без цели.
Затон — бухта, залив.
Земский заседатель — чиновник земского суда, органа административно-полицейского управления.
Зипунишко — крестьянский кафтан из домотканого сукна.
Златница — золотая монета.
Зыбун — болото.
Изъядуга — сварливый человек, задира, брюзга.
Инный — иной, некий.
Ископыть — лунка, выбитая в земле копытом.
Исчередить — изготовить.
Канта — хвалебная, торжественная песня.
Кануны читать — читать молитвы.
Канфоровое — фарфоровое.
Карбас — большая плоскодонная лодка.
Карча — коряга, суковатый пень.
Кладь — стог, хлебная скирда.
Клеть — холодная половина избы, зачастую нижний полуэтаж.
Кибасья — грузила в неводе.
Китовская рубашка — китайчатая, из простой хлопчатобумажной ткани.
Клобук — головной убор православных монахов в виде высокой цилиндрической шапки с покрывалом.
Копала (копалуха) — глухарка, самка глухаря.
Корчага — большой глиняный горшок или чугун.
Костер — поленница.
Косящатый (войлочек) — составленный из косяков (лоскутов), косых клиньев.
Косящатое (окошечко) — с косяками.
Котлошиха — котел.
Княжина — княгиня.
Красный лес — хвойный.
Крупиный шаг — мелкий, крошечный.
Крышки — пенки на молоке.
Кудель — вычесанный и перевязанный пучок льна, пеньки, изготовленный для пряжи.
Курная (изба) — черная изба, без трубы.
Курник — сдобный пирог с курицей и яйцами, ритуальная пища на свадьбе.
Курья — старица, старое русло реки.
Куть (кут) — придверный угол в крестьянской избе.
Кутья — каша из ячменя или пшеницы; крупа.
Латырь-камень (Алатырь) — камень сверхъестественного происхождения, связан с мистическими, таинственными представлениями; в духовном стихе о Голубиной книге: «Латырь-камень всем каменям мати».
Литургия — главная церковная служба у христиан, во время которой совершается таинство причащения.
Лозы — мелкий ивняк, тальник, растущий по берегам.
Лычная петля — петля из лыка (волокнистого подкорья).
Манграфиня — искаж. маркграфиня (титул супруги пограничного судьи, позднее — владетельного германского дворянина).
Мар — сухой туман или мгла, знойный и тусклый воздух.
Меделянские кобели — собаки крупной породы с большой головой и гладкой шерстью.
Межень — середина лета, самая жаркая летняя пора.
Мешкотно — медленно.
Миляш — любовник.
Могута — мощь, сила.
Молотило — короткое колено цепа.
Молотяга — человек, занятый молотьбой.
Морок — мрак, сумрак, мгла.
Набольший — старший, главный.
Накатник — бревна, толстые доски плохого леса, идущие на накат — верхний потолок, засыпаемый землей.
Нападкой пить — пить воду наклонясь, припадая к ней ртом.
Наплавь — поплавок.
Напрокучить — напрокудить, накуролесить.
Насидеть — накурить, нагнать вина.
Натакаться — встретить, найти.
Наточить крови — пустить струей, нацедить.
Натруска — ремень, к которому привешиваются принадлежности для охоты.
Некорыстный — небогатый.
Неморша — струей, без остановки.
Неоткуль — неизвестно откуда, откуда-то.
Новь — хлеб первого сбора урожая, новинный.
Обруточка — оброть (обротка) — конская узда без удил, с одним поводом для привязи.
Обывательские лошади — не почтовые, взятые и переменяемые у частных лиц, поселян.
Однозолотное — из чистого золота.
Озевать — сглазить.
Окарачь — на четвереньках.
Окаменестые — окаменелые.
Онучи — обмотка для ноги под сапог или лапоть, портянка.
Опнуться — остановиться ненадолго.
Опричь — кроме.
Ополчиться — вооружиться.
Орать — пахать.
Остоповать — остановить.
Откуль — откуда.
Отрушивать — отрезать, разделять.
Охлопец — охлуп, конек крыши.
Очеревастеть — забеременеть.
Павести — известие (ср.: ни вести, ни повести).
Пал — лесной пожар, поджог.
Пампуша — связка листового табака.
Паужин — перекуска между обедом и ужином.
Перстики — пальцы.
Пижа, питера — питье, напитки.
Пластаться — драться, рубиться.
Плеха — плешь.
Плисовый — из плиса, бархатной, ворсистой ткани на льняной основе.
Побрановаться — здесь: состязаться.
Побыт — обычай, образ, порядок действий.
Повадиться — привыкнуть.
Подклет — нижний ярус жилого деревянного дома, избы; обычно в подклете устраивается брачное ложе молодых, поэтому подклетом называют и само брачное ложе, а также один из ключевых этапов свадебного обряда.
Подорожники — сдобные лепешки, которые берут в дорогу.
Поедренее — крепче, здоровее.
Позолотник — золотник, мера веса, равная 4,26 г.
Покуль — пока.
Полати — нары для спанья, устраивавшиеся в крестьянской избе под потолком между печью и стеной.
Полыганье — ложь, поддакивание лгуну.
Польская — дикая.
Помочь, помочане — совместная работа всех жителей деревни у одного хозяина за угощение.
Поприще богатырское — мера длины на месте поединка (115 шагов).
Попрыск — то же, что и поприще.
Порка — внутренняя сторона задних ног лошади.
Порох (Как порох в глазу) — пылинка.
Посад — город.
Посад — настилка снопов на току, предназначенных для одного обмолота.
Пособиться — сладить, управиться.
Посолонь — по солнцу.
Постав мельничный — снасть, каждая пара жерновов. Потешный человек — забавник.
Потыкаться — дразниться, насмехаться.
Поярковый — сшитый из поярка — овечьей шерсти первой стрижки.
Придверник — сторож у дверей.
Призор — сглаз, порча от дурного глаза.
Приплес — береговая песчаная полоса, до которой достает волна.
Притулиться — прижаться, пригнуться, спрятаться.
Прыск (конский) — стремительный бег.
Пряженики — пироги или лепешки, жаренные в масле. Разбить в трепет — на мелкие части, в лохмотья, превратить в ветошь.
Разбор (бить в разбор головы) — лицо, рожа, харя.
Росстанный столб (растанный, ростанный) — столб на росстани, развилке, где дорога расходится в разные стороны.
Сажень печатная — государева, казенная, эталонная, 3 аршина (2,13 м).
Сиклито железо — особенно прочное железо.
Сиктун — егоза.
Скима — схима, монашеский чин.
Скотский — говяжий.
Скрыжать — резко, визгливо кричать.
Сорок сороков — 1600.
Сорокопегая — черно-белая или сизая с голубыми пежинами (сиб.).
Сорочинская шапка — сарацинская, арабская.
Спорить — приносить удачу, счастье.
Станок — почтовая станция или расстояние между двумя станциями.
Статочное дело — возможное.
Стебеньки булатные — стежки, строчка.
Стригать — крошить.
Ступа — самая тихая езда.
Ступистая — ходкая, быстрая.
Стяжок — кол, шест.
Супор — спор, прекословие, распря.
Суседка — домовой.
Сыты медвяные — медовый взвар.
Талан — барыш, прибыль.
Темный — слепой.
Тесмяный — сделанный из тесьмы.
Тожно — в ту пору, в то время.
Тоня — одна закидка невода.
Торока — ремни у задней луки седла для пристежки, привязывания чего-либо.
Третник — мера земли
Трещоба — трущоба, непроходимый лес с буреломом
Тынинка — кол
Увал — косогор, холм
Урман — тайга, дикий, необитаемый лес
Урок — болезнь, происходящая от сглаза
Урочное время — определенное
Кануть — пропасть, исчезнуть
Хитить — обижать, наносить вред
Хлуп — туловище птицы
Цоло — чело, наружное отверстие русской печи, устье
Чарки — обычная сибирская обувь из кожи, род башмаков с опушкой и завязками
Челобитье — просьба, жалоба
Челядь — домочадцы, слуги, дворовые люди
Чернец — монах
Чернолесье — лиственный лес
Чимбур — чембур, повод уздечки, за который водят верхового коня
Чувал — очаг, камин, у русской печи кожух с частью трубы
Чумашек — берестяной кузов, лукошко
Шабур — верхняя одежда, зипун из грубого сермяжного домотканого холста
Шелуди — сыпь по телу, струпья, короста
Шесток — плита перед устьем в русской печи; загороженное решеткой место под печкой или под лавкой, где зимой держат домашнюю птицу
Шляга — повеса, тунеядец, гуляка
Шмага — здесь: мошенница, плутовка
Щетка — часть ноги над копытом у коня
Ярь — ядовитая соль, окись меди






Примечания
1
Жихарько, по мнению посказителя, был маленький мальчик с крылышками.
2
Вариант Жихарько.
3
Петушок.
4
Т. е.1/4 аршина.
5
Подробные биографические сведения о посказителях Л.Л. Заякине и Д.Н. Плеханове я надеюсь дать при издании мною сборника сказок и легенд, записанных со слов этих и других посказителей.
6
Бог Саваоф.
7
То есть слюнку.
8
Соксун — это особая порода широконосых уток, водящихся в Сибири.
9
Излагая это, посказитель жестами изобразил, как Бог мял землю на своей ладони.
10
Диалог Сатаны с Богом записан со слов посказителя буквально, причем посказитель фразе «ты от свята свят дух и т. д.» придает, по-видимому, какое-то особенное мистическое значение и всякий раз передает ее точно и неизменно, как формулу.
11
Двойной слой льда.
12
На вопрос, что именно Бог сотворил в 3, 4 и 5 дни, посказитель Л.Л. Заякин ответил: «В писании это сказано и в библии, я это читал, да теперь забыл, память стала худая».
13
Монолог Бога: «Будь ты, Михаил — Ил» и т. д. записан со слов посказителя буквально. Значения слова «Ил» посказитель объяснить не мог.
14
Разбор и научную оценку многочисленных родственных народных сказаний см. в исследовании акад. А.Н. Веселовского «Дуалистические поверия мироздания» (Разыскания в области русского духовного стиха, XI, 1889. Тексты легенд срв. еще в «Смоленском сборнике» В.Н. Добровольского, вышедшем после исследования Веселовского (ч. I, СПб. 1891, стр. 224 и след.) — Прим. ред. «Этнографическое обозрение».
15
Вариант известных апокрифов, проникших в народ. — Прим. ред. «Этнографическое обозрение».
16
Бачкуль — большое и глубокое озеро близ села Еланского Тюменского уезда; озеро лежит в сосновом лесу, в поперечнике больше 6 верст.
17
Заболотье — это урманная и лесная местность между реками Тавдой и Обью на границе Тюменского и Тобольского уездов. Местность эта населена оседлыми остяками и татарами.
18
Царево городище — исторический район г. Тюмени, где, по преданию, находятся остатки города Чимги-тура (Чинги-тура), бывшего столицей татарского княжества.
19
Азан-юрты. Печатается по: ЭО. 1906. № 1–2. С. 108–112; Опубликовано также: Вестник Западной Сибири. 1913. № 277.
20
Дионео — псевдоним русского писателя и публициста Исаака Владимировича Шкловского. В 1886-92 гг. И. Шкловский отбывал ссылку в Средне-Колымске.
21
Исключительно
22
Таинственные обряды крестьянской свадьбы в Западной Сибири.
Опубликовано: Лукич. 1999. № 5. С. 71–97. Текст реконструирован В.Я. Темплингом по черновой рукописи: ТОКМ. 5089/223. Л. 7—41. В данный вариант внесены дополнения и уточнения.
23
или же
24
Название второй главы дано составителями тома на основании соотнесения текста со структурой свадебного обряда.
25
Заявляя главной целью своей работы «описание таинственных обрядов и наговоров», П.А. Городцов ограничился в основном описанием публичных действий участников обряда. О собственно таинственных обрядах (заговаривание коней, свадебного поезда) этнограф упоминает лишь в начале второй главы рукописи. Отсутствуют и тексты заговоров, которыми сопровождался обряд.
26
Окончание песни в рукописи отсутствует.
27
Надо говорить Чернигов.
28
Текст песни выполнен другим почерком. Вероятно, запись принадлежит одному из корреспондентов П.А. Городцова. В верхней части листа уже рукою П.А. Городцова проставлена дата 19 июня 1907.
29
Два гадания. Опубликовано: Записки ЗСО ИРГО. T. XXIXVII. Омск, 1916. С. 66–85. Сверено с рукописным текстом: ТОКМ. 5090/ 224. Л. 1—18. Рукопись датирована П.А. Городцовым августом 1908 г.
30
Боксерское движение — искаженное название Ихэтуаньского восстания, охватившего в 1899–1901 гг. провинции Северного Китая. Название получило по имени тайного общества Ихэцюань — «Кулак во имя справедливости и согласия». Неверно истолкованное иностранцами, оно послужило поводом называть повстанцев «боксерами». Европейские страны, в том числе и Россия, а также США и Япония организовали интервенцию в Китай для подавления восстания. Очевидно, информант П.А. Городцова принимал участие в этом походе в составе русского экспедиционного корпуса.
31
Книга И.П. Сахарова «Сказания русского народа» вышла вторым изданием в 1885 г. Вероятно, П.А. Городцов ссылается именно на это издание. По словам И.П. Сахарова, «гадание на бобах принадлежит записным городским гадательницам. В селах занимаются этим более дворовые люди, а особливо клюшницы, няньки и экономки, по воле или неволе барской». Обширное исследование П.А. Городцова, посвященное гаданию на бобах, полемично по отношению к автору классического труда о русском чернокнижии.
32
Окончание статьи в рукописи отсутствует.
33
Очерк П.А. Городцова предваряло сообщение: «Ниже печатаемый очерк — часть этнографического исследования покойного Петра Алексеевича Городцова, автора ряда трудов по бывшей Тобольской губернии, литературное наследие которого его сыном П.П. Городцовым любезно предоставлено Тюменскому обществу».
34
Слово «дорогавчаго» несомненно испорченное слово и обозначает «даровавшего». Знахарь Д.Н. Плеханов был человек неграмотный и затруднялся в произношении книжных слов и выражений.
35
К сожалению, в подписи к фотографии (см. Т. 1 наст. изд.) в дате смерти допущена ошибка. Следует читать: 16.07.1919.
36
Афанасьев. Сказки. Т. II. № 158.