Ипостаси духа: опыт заурядных биографий
В. Я. Темплинг




Ипостаси духа

Опыт заурядных биографий





РОЖДЕННЫЙ В ЯНВАРЕ

(ПОРТРЕТНЫЕ ЗАРИСОВКИ НА ФОНЕ СТУЖИ)


Говорят, что время рождения человека (сезон, месяц, день недели, даже и час рождения) оказывает влияние на его характер и судьбу Точность таких суждений не поддается проверке, но неслучайность дат и вех в жизни таких людей, как П.А. Городцов, заставляет поверить даже в астрологию. Во всяком случае, размышляя над письмами Петра Алексеевича, чувствуешь и слышишь живые мысли и переживания человека, когда-то рожденного в зимнюю студеную ночь (или день?), и в какой-то момент начинает казаться, что эти письма и зима связаны между собой невидимой нитью. А воображение уже рисует картину: замысловатый узор на зимнем стекле, что бывает в дни, когда на улице трещат крещенские или иные морозы. Красив узор и занятен, но холоден, и созерцать его лучше изнутри дома, без тепла которого он и не образовался бы. Теплом и холодом рисуется сей узор. Из тепла и холода соткана жизнь Петра Алексеевича.

В студеные январские дни зимы 1865 г. в большой и небогатой семье дьякона села Дубровичи Рязанской губернии Алексея Городцова случилось прибавление — родился мальчик Петр.

Обычная семья, каких были десятки и сотни тысяч в стране. Рядовое событие — мальчик был уже четвертым в семье. Если бы оно произошло столетием раньше, то судьба этого малыша, родившегося в семье церковнослужителя, была бы в общих чертах предсказуема: обучение грамоте и церковной службе под руководством отца, затем обучение в духовном училище, семинарии, возможно, в духовной академии и в дальнейшем служение на духовном поприще. Поначалу все складывалось именно так: школа, семинария. Но век XIX уготовил нашему герою иную судьбу. Петр Алексеевич относится к тому поколению российской интеллигенции, которое не только выросло в эпоху Великих реформ, но уже вполне могло воспользоваться некоторыми плодами преобразований.

Один из плодов — повышение социальной мобильности. Преодолеть инертность социального развития, социально-психологических стереотипов реформами, конечно, не удалось, но удавка сословной принадлежности во второй половине XIX в., безусловно, ослабла. Одно из важнейших приобретений реформ — относительная свобода в получении образования, в выборе рода деятельности. Пореформенный человек имел больше возможностей индивидуального выстраивания своего жизненного пути, судьба становилась делом рук самого человека, его личностного выбора. В этом отношении жизненный путь П. А. Городцова весьма типичен и показателен для выходцев из разночинской среды второй половины XIX — начала XX в.

О детстве П.А. известно очень немногое. Письма из переписки со старшим братом Василием Алексеевичем Городцовым, опубликованные в 2002 г.[Городцов П.А. Письма брату Василию // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 9–62; — № 3. — С. 13–60; — № 4. — С. 13–36. Письма были воспроизведены в сборнике: Фальшивый Лукич: избранное (1998–2002) / сост. МЛ. Дистанова и Ю.Л. Мандрика. — Тюмень: Мандр и К^а^, 2003. — С. 351–420. Все ссылки на письма даются по первой публикации, в некоторых случаях с указанием года (в круглых скобках)], позволяют говорить, что оснований восторгаться детскими годами у Петра не было. «С детских лет мы не получили никакого воспитания; не говорю о доме — что дала нам школа? Ведь не Феофилакт же Антонович Орлов, сумасшедший учитель греческого языка, способен раскрыть нам наши способности и таланты»[81 - Городцов П.А. Письма… //Лукич. — 2002. — № 3. — С. 18.], — писал в не самом хорошем настроении духа Петр Алексеевич.

Для психологического портрета юного Городцова характерно чувство уязвленного самолюбия. Ощущение неполноценности буквально выплескивается почти из каждого письма. Молодой человек, выросший в небогатой семье провинциального церковнослужителя, неуютно чувствовал себя в Ярославском юридическом лицее, куда поступил после окончания семинарии. Среди высших учебных заведений XIX в. лицей в Ярославле (или Демидовский) был наиболее демократичным по финансовым условиям обучения и, соответственно, по составу студентов. К 1880 г. около половины студентов лицея освобождались от платы за обучение, а стипендию в 1883 г. получал 31 студент. Кроме того, лицей был единственным высшим учебным заведением, принимавшим на учебу семинаристов, составлявших значительную часть ярославского студенчества. Но даже здесь, в окружении подобных и равных ему по социальному статусу, Городцову было не по себе. Студенческая жизнь была несладка: «карманная засуха», «непривычка к обществу», «нет сапог, калоши рваны до невозможнейших размеров» и, конечно, «в мундиришке изъян», и прочие мелочи изрядно отравляли жизнь молодого человека.

«Неуменье танцевать», плохая одежда и обувь удерживали его дома, за чтением книг. И уже тогда, в 1884 г., Городцов очень точно определил свое жизненное амплуа. Он пишет о себе как о наблюдателе, который присутствует, видит, слышит, созерцает, но не участвует в общей суматохе и веселье. Все время он остается как бы в стороне, посторонним он будет ощущать себя и на крестьянской свадьбе, и в общении с крестьянами, и, как кажется, в семье и жизни. В одном из последних, перед отъездом в Сибирь, писем он пишет: «Хорошо, полезно и приятно жить в центре Руси, в каком-либо большом городе и пользоваться всеми благами европейской культуры, да вот беда, мои дорогие, — не с нашим рылом (говорю только о себе) лезть в калашный ряд… кроме шуток, положение ужасно свинское, когда чувствуешь, как эти культурные блага, так сказать, мажут тебя по губам… Тут в Европе я беспрестанно, ежеминутно, ежечасно и каждодневно чувствую себя лишним на жизненном пиру и поставленным меж двух стульев, так чего ж тут и тереться. Не лучше ли устранить себя»[82 - Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — «2. — С. 26].






Полу-голодная и полу-холодная студенческая жизнь отразилась и на здоровье Петра Алексеевича. Еще в Ярославле он переболел «ушным катаром», что привело к частичной утрате слуха, пострадал и желудок. Болезни его удручали. «Болезни и другие обстоятельства, не красящие жизнь, производят подавляющее впечатление на расположение духа и темперамент; я больше и больше делаюсь меланхоликом, и бывают минуты, когда не только писать или что-то делать, смотреть-то на свет божий не хочется»[83 - Там же. — С. 19.], — писал он старшему брату в марте 1889 г.

В минуты отчаяния Петр Алексеевич доходит до предельного отрицания самого себя. В одном из писем 1896 г. он обращается к Василию Алексеевичу с такими словами: «не делай из своих детей таких, ни к черту негодных, даже физически, уродов, какими сделали меня и брата Николая. А я и Николай действительно уроды»[84 - Там же. — С. 40 (1896).].

Постоянное ощущение неуместности, отчужденности было так характерно для российской разночинской интеллигенции XIX столетия. Это были, как правило, выходцы из непривилегированных или полу-привилегированных сословий, в пору юности в полной мере познавшие тяготы безденежья и жизни впроголодь. Высшее образование для них исполняло роль социального лифта, который поднимал людей незнатного происхождения к вершинам социальной иерархии и позволял занимать там значимые места, но разрыв между родовым потомственным дворянством и неродовым, приобретенным за службу, был непреодолим. Утратив связь с привычным социальным окружением, новоявленные дворяне не чувствовали себя достаточно комфортно и в своей новой роли. С течением времени, по мере врастания в новое социальное пространство, в новое окружение, обрастания связями, острота внутреннего конфликта, вероятно, притуплялась, но некая оскомина, какое-то внутреннее осознание ущемленности, или, по меткому высказыванию Е. Михниной, «социальная неприкаянность»[85 - Елена Михина. Недолгая жизнь Николая Сунгурова // Казус: индивидуальное и уникальное в истории / под ред. М.А. Бойцова и И.Н. Данилевского. — М.: ОГИ, 2003. — Вып. 5. — С. 154–156.], кажется, оставляла след до конца жизни.

Внешние вехи жизненного пути Городцова являют нам совершенно типичный пример именно такого продвижения по ступеням социальной иерархии России рубежа XIX-ХХ вв. Вышел он из духовного сословия, получил высшее юридическое образование, сибирскую службу начинал с чина коллежского секретаря (X класс Табели о рангах), затем с 1900 по 1907 г. уверенно поднимается вверх — титулярный советник (IX класс, 1900), коллежский асессор (VIII класс, 22.03.1903), надворный советник (VII класс, 12.12.1903) и в отставку выходил уже в чине VI класса (1907) — коллежского советника, что в то время соответствовало званию полковника. Достойная для 42-летнего человека позиция, своими руками строившего свою жизнь, практически с нуля начавшего карьеру. Он приобрел права личного дворянства и потомственного почетного гражданства. Для многих предел мечтаний, а впереди еще как минимум лет десять службы, вполне реальная выслуга в 20 лет, небольшой пенсион — перспектива не для многих в те годы!

Социальный лифтинг не только менял образ жизни человека, но он кардинально изменял и его диспозицию по отношению к тем слоям общества, из которых он вышел. Обременённый памятью не слишком радужного, полу-сиротского детства, опытом полуголодного студенчества, знаниями, в том числе и «критическими», почерпнутыми не только на лекциях, но и в «кружках саморазвития», и, наконец, правами и обязанностями должностного лица, он обладал властными полномочиями и, как ему казалось, мог оказать реальную помощь в улучшении условий жизни народа.

Убежденность в правоте своих представлений о путях и методах преобразования народной жизни, общественного строя — еще одна отличительная черта российского «образованного общества». Не был лишен ее и Городцов. В прошении о переходе на должность крестьянского начальника (1904 г.) он пишет: «За 10 лет моей службы в Сибири… много раз я видел, как мало надо, чтобы удовлетворить крестьянские потребности, и как просто это сделать, стоит лишь ближе подойти к крестьянину и проще взглянуть на его нужды и потребности…первое знакомство с народом и породило во мне мысль и желание перейти в административное ведомство, которое одно представляет широкое поприще для служения народу в непосредственном удовлетворении нужд и потребностей…»[86 - ГБУТО ГАТ. Ф. 158. Оп. 34. Д. 862. Л 7 об. — 8]. Отношение к крестьянству, как к неразумному малому ребенку, недостаточно разбирающемуся в веяниях времени и поэтому нуждающемуся в наставлении, руководстве, определяло многие государственные начинания[87 - Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми: сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России 1861–1914 / пер. с англ. В. Макарова. — М.: Новое литературное обозрение, 2006. — С. 19–23. Рассуждая о проектах и действиях правительства в сфере кооперативного движения, автор пишет о парадоксе «крестьянской самодеятельности», устанавливаемой и управляемой государством, и о парадоксе претворения в жизнь понятия «трудовой принцип»: крестьяне не считались лишь работниками, но по-прежнему имели право работать и только работать, тогда как другие присваивали себе права на их интеллектуальную и управленческую деятельность» (там же. — С. 80).]. Несколько высокомерное отношение к народному творчеству, языку отразилось и в методе фиксации Городцовым фольклорных материалов. Н.Е. Ончуков, характеризуя фольклористику Городцова, с горечью писал: «И крайне обидно, что Городцов — человек с высшим образованием, хотя и без филологического образования, не записывал сказки дословно, без сохранения местного говора, иногда позволял себе сводить односюжетные сказки разных сказочников в одну и всегда подвергал их литературной обработке, улучшая, по его мнению, их качество. Читаешь Городцова и большая досада берет за стряпню Городцова… В общем же сказки подвергались варварскому облитературиванию»[88 - Цит. по: Еремина В.И. Неизданные сказки в записи Н.Е. Ончукова // Неизданные сказки Н.Е. Ончукова (тавдинские, шокшозерские и самарские сказки) / подготовка текстов В.И. Жекулиной; вступ. ст., коммент. В.И. Ереминой. — СПб.: Алетейя, 2000. — С. 9–10 (сноска 5). Или см.: РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 19. Л. 5–5об., 97–97 об.].

Дистанция разделяла Городцова не только от чужих ему людей, она отделяла его и от родных. В письмах П.А. нечасто упоминает своих родственников — братьев, сестер, племянников, которых в большой семье было предостаточно. Будучи уже в Сибири, не испытывая серьезных финансовых трудностей, так памятных по Ярославлю, тем не менее он не откликается на просьбу Василия Алексеевича помочь их племяннице, дочери сестры Анны. И прямо пишет, что не любит детей своей сестры и не желает принимать участия в их судьбе.

Он и сам остро переживал эту отчужденность, сетовал, что «имеет слишком мало сердечной теплоты и недостаточно религии». В другом письме сибирского периода, сожалея о прекращении переписки с родными, он задается риторическими вопросами: «Удивительные в самом деле отношения устанавливаются в нашем родстве. Что это такое? Полное огрубление чувств, отсутствие их, одичание, что ли? Право не знаю…»[89 - Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С.42 (1896)].

Ответим ли мы на вопрос, в чем причина отчужденности, которая характеризовала отношения П.А. с некоторыми членами семьи? По всей вероятности, никогда. Но чтение тех же самых писем убеждает нас в том, что по природе своей он все-таки не был холодным и равнодушным человеком. Яркое тому свидетельство — отношения со старшим братом и его семьей. Близкие, поистине теплые братские отношения они поддерживали на протяжении всей жизни. В самый сложный начальный период самостоятельной жизни младшего брата, когда ему катастрофически не хватало денег на самые насущные житейские потребности, старший брат, который к тому времени уже обзавелся семьей, регулярно помогал, пусть и небольшими суммами.

Во многом благодаря этой поддержке, а также и своим личным качествам, упорности и трудолюбию Петру Алексеевичу удалось получить высшее юридическое образование. Затем же, когда П. А. укоренится на сибирской службе и его материальное положение значительно укрепится, он будет оказывать бескорыстную помощь семье Василия Алексеевича и своим племянникам — Елене Васильевне (которую в письмах ласково называет Лёля), Олегу и крестному Ростиславу. Трогательная забота о здоровье, доброжелательность и благодарность звучат в каждом письме в адрес старшего брата и его семьи.

Кроме родственной привязанности, Петра и Василия связывала любовь к научным изысканиям. Они вместе начинали вести раскопки на родине, в Рязанской губернии. После переезда Петра Алексеевича в Сибирь они обменивались мнениями по научным проблемам. Василий Алексеевич присылал в Тюмень все свои работы. Оттиски статей с его автографами хранятся ныне в фондах Тюменского музейного комплекса им. И.Я. Словцова. Через старшего брата Петр поддерживал связи с ведущими учеными, консультировался, пересылал статьи для публикации в центральных изданиях.

Безусловно, решающую роль в судьбе Петра Алексеевича сыграл переезд в Сибирь. Новая среда, новая обстановка, работа в новых условиях всколыхнули и несколько сгладили некоторую бедность внутренней эмоциональной жизни. Красочные картины сибирской природы, своеобразности местной жизни, ироничное описание первых шагов самостоятельности наполняют ранние письма сибирского периода.

Служба судебным следователем в отдаленном селе (начинал службу он в Викулово) была не особенно обременительной. Свободного времени было столь много, что оно, в конце концов, превратилось в проблему. Выход из очередного «меланхолического упадка» завершился тем, что Городцов начинает петь. Музицирование в доме местного лесничего П.А. Яроновецкого вскоре превратилось в некое подобие страсти. Как человек ответственный, а, как кажется, более зависимый от внешних оценок, знавший цену престижу, Петр Алексеевич прилагал немало усилий, чтобы усовершенствоваться в пении, «ночей не спал, все заботился и зубрил первый романс».

К викуловскому периоду относится и первый восьмимесячный опыт самостоятельного ведения хозяйства, который оказался неудачным — кухарка запила, а лакей сбежал. Могло ли быть иначе?

Вероятно, весь 1896-й и начало следующего года Петр Алексеевич провел в Тюмени. Это очень важный период в истории сибирской правоохранительной системы, которая переживала серьезные реформы. Спустя три десятилетия на Сибирь было решено распространить основные принципы судебной реформы 1864 года[90 - Крестьянников Е.А. Судебная реформа 1864 г. в Западной Сибири. — Тюмень, 2009.].

В 1897 г. Городцов становится мировым судьей 5-го участка Тюменского уезда, который располагался в северо-восточной его части в долине реки Тавды. Так Петр Алексеевич оказался в местах, где ему было суждено встретиться с незаурядными личностями, знатоками народного устно-поэтического творчества, собрать огромное количество материалов по этнографии и фольклору местного старожильческого населения.

К этому времени относится и самое светлое событие в жизни Городцова. В возрасте 33-х лет он женится на Ефросинии Владимировне Петровой, которая была воплощением его мечты — скромная, добрая, умеющая играть на фортепиано. Именно о такой супруге он мечтал и писал об этом брату: «Если женюсь, то совсем на бедной девушке, такой же бедной, как и я сам. Одно желательно было бы, чтобы моя невеста умела играть на рояле… уж слишком я люблю музыку и пение»[91 - Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 43 (1896).].

Казалось, что жизнь входила в нормальное русло: хорошая, достаточно доходная и неутомительная работа, добрая и любимая жена. Было все для простого человеческого счастья. Но идиллия продолжалась недолго. Уже осенью 1901 г. обнаружилась опасная болезнь супруги. В это время они совершали путешествие в Центральную Россию, посетили Петербург, Москву, планировали побывать в Ярославле у Василия Алексеевича, заглянуть и в родные места Дубровичи. Но планам этим сбыться было не суждено. Болезнь — чахотка — развивалась стремительно, и уже ранней весной 1902 г. Петр Алексеевич овдовел.

Он очень тяжело переживал утрату. Долго болел. В письма этого периода вновь возвращаются мрачные рассуждения об ущербности, местами нудные сентенции о смысле жизни. Вот одно из характерных: «Трудно, очень трудно человеку определить и оформить свои жизненные задачи и дела. Много неудач, горя и щелчков человек встретит на своем жизненном пути, прежде чем разберется в своих склонностях и способностях и прежде чем поймет и узнает свои духовные силы… Особенно нам, людям, вышедшим “со дна”, трудно познать самого себя, ведь с детских лет мы не получили никакого воспитания…»[92 - Там же. — № 3. — С.17–18 (1903, дек)]. Или еще одно рассуждение, уже не применительно к себе, но и о себе, безусловно, тоже: «В жизни человек пытается пламенным желанием жить и трудиться на симпатичном ему поприще, вся жизнь его есть жизнь странника, взыскующего града бога живого, но несчастный так и умрет, не только не проникнув в этот храм мечты и желаний, но даже без надежды хотя бы достигнуть мраморных ступеней порога этого волшебного храма»[93 - Городцов П.А. Письма… //Лукич. — 2002. — № 3. — С. 18.].






Безвременный уход из жизни единственного близкого человека приводит к еще одной метаморфозе во внутреннем мире Петра Алексеевича. Он закрылся, дистанцировался от любых переживаний, эмоциональных всплесков и просто погрузился в рутину обычного обыденного существования. «Моя личная жизнь сложилась так буднично-серо и течет так монотонно, что и передать вам трудно», — писал Городцов в феврале 1913 г.[94 - Там же. — № 4. — С. 23.] Отныне и до самого окончания переписки, а последнее письмо датируется 4 апреля 1916 г., он ничего не будет писать о своей личной жизни, о семье, о детях. Только однажды, в письме от 24 декабря 1914 г. он упомянет детей, коих к тому времени было уже немало — пятеро[95 - Там же. — С. 32]. Кажется, утомительная январская студёность заполоняет все существо нашего героя.

История второго брака (если он был!) и семьи полна загадок и легенд, о которых уже приходилось писать. Что заставило Городцова в 1913 г. усыновить пятерых незаконнорожденных детей некой крестьянской «девицы» Пелагеи Аксариной? Более чем странная и непонятная история, истинную подоплеку которой мы сейчас вряд ли сможем узнать.

По всей вероятности, не будем далеки от истины, если скажем, что сия «девица» Аксарина и ее пятеро детей вовсе не были чужими для Петра Алексеевича. Их усыновление было делом не случайным, еще меньше верится, что это был простой акт доброй воли уже немолодого одинокого человека. Пелагея находилась рядом с Городцовым в трудное для него время после смерти Ефросинии Владимировны.

Возможно, глубокая сердечная привязанность, которую питал Петр Алексеевич к супруге, не позволяла ему должным образом оформить новые отношения, но они все же были, а усыновленные дети были детьми Городцова. Процедура усыновления — всего лишь юридическое мероприятие, необходимое для определения социального статуса детей. Несколько обстоятельств поддерживают нас в этом мнении, и они более чем красноречивы.

П. Аксарина была родом из с. Караульноярского, в котором Городцов жил некоторое время. Во-вторых, хронология появления детей на свет совпадает с рубежными событиями в биографии Петра Алексеевича. Первые дети рождаются после 1902 г., т. е. после ухода из жизни Ефросинии Владимировны. Но, что самое важное, если рождение старших детей фиксируется в Караульноярской церкви, то младшие рождаются уже в Тюмени, куда в 1908 г. Городцов окончательно переселяется. Рождение одних зафиксировано в метрических книгах Крестовоздвиженской церкви, других Благовещенской. Это были ближайшие к месту жительства приходские церкви, а проживал Петр Алексеевич в собственном доме по 2-й Монастырской улице.

О том, что Городцова и Аксарину связывало нечто, выходящее за рамки обычных, покровительственных, благотворительных отношений, может свидетельствовать и факт отвода в 1899 г. мирового судьи Городцова от участия в деле крестьянина села Караульноярского Р.С. Аксарина. К сожалению, сейчас о конкретных мотивах отвода ничего сказать нет никакой возможности, поскольку само дело уничтожено, сохранилась лишь запись в описи архивного фонда[96 - ГБУТО ГАТ. Ф. 158. Оп. 3. Д. 950.].

Но взаимоотношения между ними были весьма замысловатыми. Очевидно, при переезде в Тюмень Петр Алексеевич перевозит туда и Пелагею с детьми (до переезда их было уже трое — Петр, Людмила и Роман), но жили они в разных домах. У Петра Алексеевича был дом под № 2 на 2-й Монастырской (ныне улица Свободы), а Пелагея Ефимовна располагалась в соседнем доме под № 4[97 - ГБУТО ГАТ. Ф. 733. Оп. 1. Д. 39. Л. 3.]. Внучка Петра Алексеевича Зинаида Романовна рассказывала, что он женился вскоре после смерти супруги на экономке, женщине молодой и красивой. Петр Алексеевич, обладая крутым нравом, был ревнив. Он и сам пишет о себе как человеке непростом и несдержанном, которого «судьба наделила бешеным темпераментом». В молодости он перенес «ушной катар», заболевание среднего уха, нарушающего его функцию. Известно, что недослышащие люди имеют специфические черты характера — подозрительны, недоверчивы, мнительны, вспыльчивы. Недоверие к молодой супруге доходило до того, что он, по словам Зинаиды Романовны, запирал свою молодую жену в шкафу, когда в дом приходили гости. Но удержать супругу он так и не смог. Она покинула Петра Алексеевича в годы Гражданской войны, уехав с каким-то офицером в неизвестном направлении. Таково семейное предание, и доверять ему следует, по-видимому, в очень малой степени. Но, как говорится, нет дыма без огня! Письмо одной из дочерей Петра Алексеевича, Веры, только слегка приоткрывает завесу над семейной тайной. Вспоминая о своем детстве (судя по письму весьма не радостном), она писала: «когда папа был жив, мама с нами не жила, жила она на отдельной квартире, и вот поэтому я ее не знаю. Когда же она пришла, во время папиных похорон, ясно, что я её не смогла полюбить, тем более, что няня мне говорила, что папа помер из-за неё»[98 - Из письма В.П. Городцовой В.А. Городцову 9 августа 1928 г. // Карпухин В.И. Становление краеведческого движения в Тюмени в 1920–1923 гг.// Земля Тюменская: Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея: 2005 / под. ред. В.П. Петровой. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2006. — Вып. 19. — С. 121.]. Этот отрывок также свидетельствует, что в 1919 г. Пелагея находилась в Тюмени, а значит, и не убегала с офицером. Скончалась она в 1922 г.

Благодаря новой архивной находке Ю.Л. Мандрики выяснилась судьба шестого ребенка Петра Алексеевича. В свое время автору этих строк пришлось высказать сомнение в существовании Виктора, имя которого называла внучка Петра Алексеевича Зинаида Романовна в частной беседе[99 - Темплинг В.Я. «Военная тайна» краеведения //Лукич. — 2003. № 1. — С. 23.]. Теперь можно с полной уверенностью утверждать, что был и Виктор — самый младший из внебрачных детей «девицы» Пелагеи Ефимовны Аксариной. Родился он 4 декабря 1915 г., и был усыновлен Петром Алексеевичем спустя чуть более года. В то время как в Петрограде разворачивались эпохальные события, которые перевернули привычный порядок вещей всей страны и в жизни каждого человека, 28 февраля 1917 г. решением Тобольского окружного суда Виктор «Неизвестночей» сын Аксарин стал Виктором Петровичем Городцовым[100 - ГБУТО ГАТ. Ф. 733. Оп. 1. Д. 39. Л. 24–24 об.].

Теперь мы точно знаем имена всех шестерых детей Петра Алексеевича. Это были Пётр, Роман, Вера, Людмила, Ростислав и Виктор. Роман Петрович Городцов (отец Зинаиды Романовны) принимал участие в сражениях Великой Отечественной войны, был ранен, вернулся домой и скончался вскоре после окончания войны. Младший брат (кто именно из них — Ростислав или Виктор, Зинаида Романовна точно уже не помнила) тоже воевал и после войны остался где-то на Украине. Пётр Петрович был якобы репрессирован в 30-е годы, но его фамилии в «Книге расстрелянных» нет. Но зато уроженец села Тюменевки Ярковского района Уральской области Пётр Петрович Городцов упоминается в мартирологе Саратовской области[101 - Городцов Петр Петрович 1903 г.р., уроженец с. Тюменевки Ярковского района Уральской области. Житель Саратова, студент института механики. Арестован 28.12.34 г. УНКВД Саратовской области за антисоветскую агитацию (архивное дело № 12539) // wwwwww(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
..(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
memomemo(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
..(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
ruru(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
//(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
memorymemory(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
//(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
saratovsaratov(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
//(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
dd(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
036.036.(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
htmhtm(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
. Попутно следует заметить, что села с таким названием в Ярковском районе по справочнику отыскать не удалось. См.: Административно-территориальное деление Тюменской области (XVII–XX вв.) / под ред. В.П. Петровой. — Тюмень: ООО ТНЦ «ТюменьНИИГипрогаз», ФГУ ИПП «Тюмень», 2003]. Кроме полного совпадения именования, примерного совпадения места рождения, совпадает и год рождения — 1903[102 - Материалы к биографии П.А. Городцова // Лукич. — 2003. — № 1. — С. 34. Нотариально заверенная копия решения Тобольского окружного суда от 30 апреля 1913 года об усыновлении П.А. Городцовым детей Пелагеи Ефимовны Аксариной — Петра, Людмилы, Романа, Веры и Ростислава хранится в ГУБТО ГАТО. См.: Ф. 83. Оп. 1. Д. 47. Л. 3–4.]! Для одного человека слишком много совпадений. Как бы то ни было, достоверно пока известно только то, что именно Пётр Петрович передал материалы, а также, возможно, и библиотеку Петра Алексеевича Тюменскому обществу научного изучения местного края, которые в настоящий момент и хранятся в фондах Тюменского музейного комплекса им. И.Я. Словцова. Сёстры же в своё время разъехались. Одна из них, по воспоминаниям Зинаиды Романовны, вероятно Вера, после войны проживала в Свердловске с дочерью. Судьба Людмилы и вовсе неизвестна. Вот так постепенно связи между братьями и сёстрами прервались, остались легенды.

Негативную роль в умонастроениях П.А. Городцова сыграли события 1906–1907 гг., повлекшие возбуждение против него дисциплинарного следствия и уход с государственной службы. Революционные события 1905–1906 гг. потрясли устои российского общества и значительно усложнили жизнь чиновников. В Сибири эти процессы носили более мягкий характер. В начале 1906 г. по поводу декабрьских событий в Москве Городцов писал, что «революционная волна достигает и наших медвежьих углов, у нас назревают аграрные движения и движения крестьян, выражающих свое недовольство на подати и повинности… Но до сих пор все было, слава богу, сравнительно тихо». Или несколько позднее: «В политическом отношении наш край — стоячее болото. Да это, пожалуй, и к лучшему — удобнее работать»[103 - Городцов П.А Письма… // Лукич. — 2002. — № 3. — С. 25–26, 35 (1906).].

Всяческие нерегламентированные отношения чиновников с крестьянами вызывали подозрения начальства и пресекались. В одном из писем Городцов рассказал о случае наказания мирового судьи Лещинского только за то, что тот сам прочел и прокомментировал крестьянам Манифест 17 октября 1905 г. Собирательская деятельность Петра Алексеевича, которая к тому времени только начинала набирать темп, также оказалась в зоне пристального внимания руководства и вызвала недовольство[104 - Там же. — С. 27–29 (1906).].

Сам Петр Алексеевич причину отставки видел прежде всего в несоответствии своих идей и воззрений с «бюрократическими требованиями» и «отчасти увлечением литературным трудом». Несоответствие взглядов проявилось при новом губернаторе Н. Гондатти, о котором Городцов отзывается весьма нелестно. Он называет его и «прохвостом», желающим спасти «губернаторские оклады», и «ундер-негодяем», и «потомком итальянца-шарманщика», который стал камергером и генерал-губернатором, который «в своем пашалыке сильнее, чем император Вильгельм II в своей империи». Позже позиция Гондатти вызвала недоумение и известного фольклориста Н.Е. Ончукова. Он искренне удивлялся тому, что Гондатти, сам, будучи человеком, увлеченным научной работой, не смог по достоинству понять и принять увлечение подчиненного. Что это? Неужели примитивное воплощение принципа quot licet jovi, non licet bovi[105 - _(лат)_ Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быкую]?

По-видимому, Петр Алексеевич каким-то доступным образом сопротивлялся новым административным веяниям. Он пишет о том, что ни разу не наказал ни одного волостного старшину по требованию начальства, заставил «богатое сельское общество» построить здание школы, что, конечно, не могло не вызвать соответствующей реакции.






Пика конфликт достигает осенью 1907 г., когда было возбуждено дисциплинарное дело по обвинению Городцова в служебных оплошностях, в превышении власти, в оскорблении вице-губернатора и общего губернского управления и пр. До выяснения обстоятельств и принятия окончательного решения по делу П.А. был отстранен от должности. Неопределенная ситуация длилась довольно долго и завершилась весной 1908 г. уходом в отставку.

Самоуверенным выглядело бы утверждение, что в письмах излагаются истинные причины и суть конфликта. Определенную роль в нагнетании негативной атмосферы в деловые отношения, по-видимому, сыграли и специфические черты характера Петра Алексеевича, о которых он сам же и пишет. Полтора года ему хватило для того, чтобы служебные отношения еще на самой первой в Сибири должности судебного следователя в Тарском уезде «обострились до самой последней возможности» и приняли «мерзейшее направление»[106 - Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 36 (1896)].

Взросление Городцова происходило в бурные годы буржуазной модернизации, распространения разнообразных социальных идей, революционных обществ со специфической идеологией. Революционером он, конечно, не был, но избежать вовсе влияния господствовавших в то время в образованном обществе настроений ему не удалось. В пору студенчества он принимал участие в деятельности «кружка саморазвития», что организовали студенты демидовского лицея[107 - ГАРФ. Ф. 102: 7 д-во. Оп. 187 (1890). Д. 109: О тайном террористическом обществе. Т. 7. Л. 281 об.; Т. 8. Л. 148 об. Приносим благодарность Ю.Л. Мандрике за предоставление этой информации.]. Ничего криминального в работе этого кружка полиция не нашла. Но сам настрой, который там царил, и цель — «выработать или установить критическое отношение к современной действительности» — приводили к утрате молодым поколением связи с опытом универсальных категорий, связанных, в том числе, с вопросами нравственности и морали. Взамен универсальным категориям приходили индивидуалистические представления о том, что хорошо, а что плохо[108 - Мухамеджанов К. А. Борьба за неопределенность: истоки интеллигентской революционности (Из воспоминаний Е.Н. Водовозовой и Л.А. Тихомирова) // Цивилизация определенности: сб. статей, посвященных 10-летию научного объединения «Философия истории». — Челябинск: Изд-во Челяб. гос. пед. ун-та, 2007. — С. 133.].

Но, как кажется, служебные неурядицы огорчали Петра Алексеевича больше не грозящим бедствием, борьбой за существование, а тем, что нарушали творческие планы собирателя. Подготовительная работа, которой он занимался с 1905 года, к тому времени уже дала ощутимые результаты: сложился обширный круг корреспондентов, добровольных помощников, день ото дня росло число интересных материалов, было налажено знакомство с удивительно интересными народными сказителями, носителями традиционных народных знаний — врачевателями, знахарями. Буквально в каждом письме этого периода Петр Алексеевич потоками изливает свои сожаления о том, что уход со службы пускает под откос годы упорного труда, а главное — разрушает перспективы: «В моем теперешнем положении скверно в особенности то, что эта история в значительной степени помешает мне заняться моим литературным трудом, в котором я уже много сделал и с которым я сильно сроднился»[109 - Городцов Г1.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 3. — С. 52 (1907).].

Годы испытаний, выпавших на долю Городцова, по иронии судьбы стали и самыми продуктивными. Подавляющая часть материалов была собрана именно в 1906–1908 гг. Коллекция пополнялась и в последующее время, но уже не так интенсивно. Основное внимание в это время Петр Алексеевич сосредотачивает на обработке материалов, подготовке их к публикации.

А пока… а пока неурядицы и трудности творческой работы, усугубляемые недомоганиями, порождали внутреннюю неустойчивость, тревогу и даже отчаяние. В минуты тоски он пишет, что общие результаты представляются ему «такими ничтожными и мелкими, и сам я себе кажусь таким жалким и мизерным с своими тщетными усилиями что-либо сделать, что не будет ничего удивительного, если я в одну прекрасную пору брошу всякую работу, а все свои ископаемые этнографические драгоценности запущу в печку»[110 - Городцов П.А. Письма…//Лукич. — 2002. — № 3. — С. 51–52 (1907).]. Или в том же 1907 г. он пишет: «Брат, брат! Когда же и на нашей улице будет праздник? Что-то живется нам больно несладко. И работа не радует! Мало того, в последнее время я все чаще и чаще испытываю тяжелые и страшные приступы сомнений в целесообразности и полезности своей работы, порой просто хочется все бросить, так и зудятся руки бросить в печку все мое писание, все эти сказки, наговоры и всех моих леших-домовых!»[111 - Там же. — С. 40.].

Поистине в глубокое отчаяние приводила та пропасть, которую Петр Алексеевич видел между огромным по объему и увлекательным и даже бесценным по содержанию материалом и ограниченными возможностями по его фиксации и обработке. Это был труд, который требовал не только много времени, колоссального физического напряжения, но и выхода на публику, признания. Здесь тоже были трудности…






Тепло и холод, столкнувшиеся в противоборстве повседневных мимолетностей, создали узор на стекле жизненного пути Городцова. Чем теплее было в доме, тем более тонким становился узор, тем больше света проникало сквозь стекло, и наоборот, чем власть холода была сильней, тем больше узор распространялся по стеклу, иногда заполняя все его пространство. Но холод никогда не побеждал… неутолимая жажда делания, творчества вновь и вновь взывали к жизни. Единственной отдушиной, не позволявшей восторжествовать царству холода, была научная деятельность. Еще в юности Петр Алексеевич принимал активное участие в археологических раскопках вместе со своим старшим братом[112 - Ончуков Н.Е. П.А. Городцов: Западно-Сибирский этнограф // Сибирская живая старина. — Иркутск, 1928. — Вып. VII. — С. 123.]. Как только он освоился в Сибири и встал на ноги, с конца 90-х гг. XIX в. разворачивается активная переписка с братом, в том числе и на сугубо научные темы. В 1896 г. он сообщает Василию Алексеевичу об интересной находке: «Здесь, в Сибири, я впервые напал на очень интересный памятник старины — на так называемые святцы. Это четырёхгранная деревянная палка, окрашенная в четыре цвета по временам года»[113 - Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 41. В списке опубликованных работ П.А. Городцова В.И Еремина приводит две заметки периода 90-х гг. XIX в., увидевших свет в Трудах Московского археологического общества: «Заметка о глиняном сосуде с загадочными знаками» (1897); «Заметка о загадочных знаках на обломках глиняной посуды» (1898). См.: Неизданные сказки из собрания Н.Е. Ончукова… — С. 471. Однако АЛ. Налепин автором вышеперечисленных публикаций считает Василия Алексеевича Городцова. И с этим трудно не согласиться. См.: Налепин АЛ. Фольклорно-этнографическая деятельность Н.Е. Ончукова // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. — М.: Наука, 1988. — Вып. X. — С. 94 (сноска 61).]. Он просит брата высылать свои брошюры и статьи, изучает их, оценивает, критикует. К этому же времени относится знакомство Городцова с Иваном Яковлевичем Словцовым, директором Александровского реального училища. В 1903 г. Василий Алексеевич получает должность в Историческом музее, что позволило пользоваться его богатейшей библиотекой, и отныне Петру Алексеевичу высылаются книги по фольклору и этнографии, которые сложно было найти в Сибири[114 - Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 16–17.]. В сентябре 1904 — январе 1905 гг. Петр Алексеевич был в гостях у старшего брата в Москве. В 1914 г. Василий Алексеевич посетил брата в Тюмени. Безусловно, подлинным научным увлечением Городцова-младшего стал сбор фольклорного и этнографического материала. Несмотря на многочисленные препятствия — нараставшие волнения в деревне, недоверчивость крестьян, скрытность знахарей, дальность расстояний, Городцов увлеченно собирает материал, приглашает к себе в город «знатких» людей-посказителей, записывает, систематизирует, сравнивает с записями предшественников и всем этим делится с братом. Он был также заинтересован в публикации материала, отсылал тексты в Москву в надежде, что они будут опубликованы в журнале Московского археологического общества. Но в публикации в столичных журналах Городцову почти всегда отказывали[115 - В уже упоминавшемся списке опубликованных работ П.А. Городцова, составленном В.И. Ереминой, учтено 9 статей, две из которых приписаны ему ошибочно. Список неполный и не в достаточной степени выверен, имеются и фактические ошибки.Ниже приводим результаты наших совместных с Ю.Л. Мандрикой разысканий:1. Чудь. Западно-сибирская легенда // Этнографическое обозрение. 1906. — № 1–2. — С. 112–114;2. Азан-юрты. Западно-сибирская легенда // Этнографическое обозрение. — 1906. — № 1–2. — С. 108–112 (опубликовано также: Вестн. Западной Сибири. — 1913. — № 277);3. Западно-сибирские легенды о творении мира и борьбе духов // Этнографическое обозрение. — 1906. — № 12. — С. 50–63;4. Мамонт. Западно-сибирское сказание // Ежегодник Тобольского губернского музея (далее — ЕТГМ). — Тобольск, 1910. — Вып. XVIII. С. 1–4;5. Прерванные раскопки // Вестн. Западной Сибири. — 1913. — № 181. — С. 2–3;6. Скальп // Вестн. Западной Сибири. — 1913. — № 190. — С. 2–3; — № 191. — С. 2–3;7. Федор Бурмакин // Вестн. Западной Сибири. — 1914. — № 203 — С. 2–3;8. Вор Барма//Вестн. Западной Сибири. — 1914. — № 203. — С. 2–3.;9. Царевич-вор // Вестн. Западной Сибири. — 1914. — № 208. — С. 2–3;10. Два гадания // Записки Западно-Сибирского отдела ИРГО. — Омск, 1916. — Т. XXXVIII. — С. 66–85;11. Праздники и обряды крестьян Тюменского уезда // ЕТГМ. Тобольск, 1916. — Вып. XXIV. — С. 1–65.12. Сибирская язва // Записки Тюменского общества научного изучения местного края. — Тюмень, 1924. — Вып. 1. — С. 58–101.В работе встречается еще ряд досадных ошибок, касающихся П.А. Городцова. Например, во вступительной статье В.И. Еремина пишет (со ссылкой на Ончукова), что П.А. Городцов приехал в Тюмень в 1919 г. «и, занимаясь адвокатурой, стал готовить собранные материалы к печати». См.: Еремина В.И. Неизданные сказки Н.Е. Ончукова // Неизданные сказки из собрания Н.Е. Ончукова (тавдинские, шокшозерские и самарские сказки)… С. 7–8. Между тем Петр Алексеевич к тому времени уже проживал в Тюмени 10 лет. В 1919 г. подготовкой материалов к печати он уже, очевидно, не мог заниматься, он был болен и летом его не стало. Последняя работа, подготовленная им лично к печати, «Сибирская язва», датирована ноябрем 1918 г. Согласно записи в метрической книге скончался он от рака желудка. О болезни отца упоминает дочь Вера Петровна в своём письме к дяде Василию Алексеевичу в 1928 г. (См.: Карпухин В.И. Становление краеведческого движения… — С. 121). Основные же вехи жизни Петра Алексеевича к моменту публикации сказок Ончукова уже были известны. В 1999 г. в журнале «Лукич» был напечатан очерк о Городцове, значительно дополнивший биографическую зарисовку о нем Н.Е. Ончукова. См.: Темплинг В.Я. «Я посторонний зритель и холодный исследователь быта…» // Лукич. — 1999. — № 5. — С. 3–17.]. Из 11 работ, опубликованных при жизни собирателя, только три увидели свет в «Этнографическом обозрении», одна работа в Записках Западно-Сибирского отдела РГО, остальные в Ежегоднике Тобольского краеведческого музея и газете «Вестник Западной Сибири».

Работа увлекала. 16 января 1906 г. Городцов пишет: «Дело у меня пошло великолепно: я уже теперь являюсь обладателем до 70 заговоров, это, несомненно, целый клад». Через месяц сообщает: «В настоящее время в моем распоряжении имеется более ста заговоров, среди них есть прямо чудные экземпляры… Если судьба будет ко мне благосклонна, то я еще соберу не менее 100 штук, а может быть и более», а уже в следующем письме речь идет о 150 текстах[116 - Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 3. — С. 24–27]. В 1906 г. Городцов отправляет брату в Москву некоторые свои записи, в частности легенды, несколько заговоров, чтобы Василий Алексеевич показал их В.С. Миллеру, профессору Московского университета. Всеволод Федорович Миллер был председателем этнографического отдела общества любителей естествознания и одним из основателей журнала «Этнографическое обозрение». Его отзыв о фольклорных материалах был важен собирателю. Однако Петр Алексеевич так и не получил ответа от Миллера, который затерялся где-то в дебрях российской почтовой службы. Но именно в 1906 г. в журнале публикуются три статьи Городцова.






После ухода с государственной службы Петр Алексеевич вынужден был перейти на «вольные хлеба», занимался адвокатской практикой (был «присяжным поверенным»), консультировал сибирские банки (Тюменские отделения Государственного банка и Сибирского торгового банка)[117 - Многие письма и обращения в официальные учреждения этого периода выполнены на фирменных типографских бланках либо имеют чернильный оттиск штампа «Юрисконсульт Тюменских отделений Государственного банка и Сибирского торгового банка». См. например, переписку о публикации статьи «Праздники и обряды крестьян Тюменского уезда»: ТГИАМЗ. НФ. № 933. (Сведения об этой переписке сообщила Е.Н. Коновалова).]. Занимался и общественной деятельностью — возглавлял Тюменское отделение Общества для борьбы с детской смертностью, являлся действительным членом Тобольского губернского музея[118 - Памятная книжка Тобольской губернии на 1909 г. — Тобольск, 1909. — С. 251; Памятная книжка… на 1911 г. — Тобольск, 1911. — С. — 202; Памятная книжка… на 1913 г. — Тобольск, 1913. — С. 36; Памятная книжка… на 1914 г. — Тобольск, 1914. — С. 40, 66; Памятная книжка… на 1915 г. — Тобольск, 1915. — С. 41, 67.], руководил экстренными раскопками останков мамонтов на территории нового товарного двора железнодорожной станции Тюмень[119 - Прерванные раскопки // Вестн. Западной Сибири. — 1913. — № 181. — С. 2–3. ГБУТО ГАТ Ф. 417. Оп. 1. Д. 557. Л. 35–35 об., 39–39 об. Переписка о перепетиях раскопки сохранилась и в фондах Тобольского музея: ТГИАМЗ. НФ. Инв № 930 (листы в деле не нумерованы, среди переписки находится и доклад П.А. Городцова музею о произведенных раскопках, подготовленный 17 августа 1913 г., на 4 листах).].

Период безвременья, наступивший в 1917 г., начало которому было положено войной, не оставил почти никаких свидетельств о жизни Петра Алексеевича, кроме отрывочных и легендарных фактов. Мы точно знаем, что в годы войны он продолжает обрабатывать и публиковать собранный материал. В 1914 г. были опубликованы три сказки в тюменской газете «Вестник Западной Сибири», в 1916 г. вышла в свет наиболее известная и значимая работа «Праздники и обряды крестьян Тюменского уезда». 15 августа 1916 г. Петр Алексеевич обращается к известному сибирскому общественному деятелю и ученому Григорию Николаевичу Потанину с просьбой дать отзыв на эту статью. Но дальше первичных набросков дело у Потанина не сдвинулось[120 - ОРК НБ ТомГУ. № 97. Письмо было обнаружено и предоставлено Ю.Л. Мандрикой.]. Ноябрем 1918 г. датирован беловой вариант статьи «Сибирская язва», которая будет опубликована уже после смерти собирателя в записках местного краеведческого общества в 1924 г. Из скудных документов известно также, что новые власти пытались привлечь Петра Алексеевича к организации юридической службы в городе. 20 апреля 1917 г. он принимал участие в совещании юристов, приглашенных в городскую управу для обсуждения вопроса об организации юридического бюро для оказания правовой помощи населению[121 - ГБУТО ГАТО. Ф. И–1. Оп. 1.Д. 115. Л. 1–4,7.]. Последние годы жизни Городцова пришлись на тревожное время. Он был уже немолод и нездоров. Из-за болезни пришлось расстаться с любимым детищем — роялем, он был продан во время болезни Петра Алексеевича. Об этом вспоминала Вера Петровна. В её памяти также сохранились смутные картины того тревожного времени, об аресте Петра Алексеевича в «первый» приход красных в Тюмень весной 1918 года: «во время вторичного прихода красных его в Тюмени искали, а в первый раз уводили и, как мне сказали после наши, уводили на расстрел, а за что — я не знаю»[122 - Из письма В.П. Городцовой В.А. Городцову… С. 121. Как известно, советская власть устанавливалась в Тюмени дважды. Первый раз весной 1918 г., а «второе пришествие», иначе и не скажешь, произошло в августе 1919 г. Что творилось в это время в городе, достаточно красочно описано в монографии А.А. Кононенко «Тюмень на перепутье: власть и общество в 1917–1921 гг.» (Тюмень: ТюмГНГУ, 2009. — С. 58–137).]. Но до второго ареста Городцов уже не дожил. Скончался он, если верить записи в метрической книге, 19 июня 1919 г. от рака желудка на пятьдесят пятом году[123 - ГБУТО ГАТО. Ф. 254. Оп. 1. Д. 151. Л. 313 об.–314. Но с датой смерти Петра Алексеевича не всё так ясно. Н.Е. Ончуков датой смерти указывает 16 июля, ему же вторит и Вера Петровна. В письме к Василию Алексеевичу она не называет точной даты, но пишет, что «до вторичного прихода красных папа не дожил несколько дней». «Вторичный приход» красных в Тюмень произошел 8 августа. Как представляется «несколько дней» это ближе к 16 июля, нежели к 19 июня.]. Прожил он недолгую и, быть может, неяркую жизнь, без страстей, интриг, крутых поворотов, громких событий. Собранные им и его бескорыстными помощниками материалы затерялись на долгие годы, но имя забылось не сразу. После смерти уникальный архив был передан в распоряжение Тюменского общества научного изучения местного края, при котором функционировала библиотека имени Петра Алексеевича. В её основу было положено собрание Городцова, а в настоящее время часть фондов находится в библиотеке музейного комплекса им. И.Я. Словцова. Особенностью состава городцовской библиотеки является преобладание юридической литературы, а уникальность ей придают автографы известного российского археолога, одного из отцов советской школы археологии, старшего брата Василия Алексеевича Городцова.

В краеведческом обществе материалы Городцова интенсивно использовались. В 1922–1923 гг. на их основе были сделаны доклады: «Русские народные сказки и варианты былин, записанных в Тюменском уезде», «Моча в народной медицине», «Гадания на росстани», «Лекарственные растения Тюменской губернии, их применение в научной и народной медицине». Эти доклады были прочитаны членом президиума общества П.А. Мартэном. Еще один доклад — «Демонология в Тюменском уезде» — также по материалам Городцова был прочитан на общем собрании общества в мае 1923 года[124 - ГБУТО ГАТО. Ф. Р–2. Оп. 1. Д. 510. Л. 5–5 об., 75.]. В кратком очерке о возникновении и деятельности краеведческого общества среди докладов и сообщений, сделанных сотрудниками на заседаниях, упоминаются «Сибирская язва», «Народная медицина в Тобольской губернии», сделанные А. Морозовым в 1920–1921 гг. В 1924 г. вниманию общественности был представлен доклад о свадебном обряде Червишевской волости, запись которого была сделана одним из активных сотрудников П.А. Городцова А.С. Аржиловским[125 - Записки Тюменского общества научного изучения местного края. Тюмень, 1924. — С. 3–5. Более подробные сведения о деятельности общества можно почерпнуть в работах: Белов СЛ. Еврейские сюжеты: записки краеведа. — Тюмень: Мандр и К^а^, 2009. — С. 215–284; Карпухин В.И. Становление краеведческого движения… С. 105–125.].

В 1926 г. городцовский архив был осмотрен известным исследователем Русского Севера Н.Е. Ончуковым, который специально для этой цели был приглашен в Тюмень директором Тюменского музея Л.Р. Шульцем. По свидетельству Ончукова, в то время в архиве хранились: «почти подготовленный к печати сборник сказок 85 №№, записанных в селениях по р. Тавде в 1906–1908 гг.; «Народная медицина», книга в лист на 54 стр., 1906 г.; «Этнография», тетрадь в лист, содержит записи поверий, обрядов, о падающих звездах, о кладах и пр., занимает 132 стр.; Народная речь. Опыт научного исследования. Материалы для словаря местного говора; Заговоры. Свои записи и присылки от сотрудников — народных учителей и пр.; Сборник пословиц, поговорок и загадок; Староверческие стихи — 11 стихов; Описание детских игр; Гербарий утилитарных растений Западной Сибири, 139 растений, тетрадь на 139 стр.; Рассказы про лешего; Обычаи при обжинке; Свадебный обычай «качать»; Описание свадебного обряда в селе Зырянском Тюменского уезда, запись одного из сотрудников Городцова А.С. Аржиловского; Обширная переписка Городцова с его сотрудниками: Аржиловским и многими другими, интересная как для определения метода работы Городцова и всех его сотрудников, так и вообще для истории этнографии Сибири»[126 - Ончуков Н.Е. П.А. Городцов: Западно-сибирский этнограф… С. — 122–126.].

Материалы настолько поразили Ончукова, что вместо двух-трех дней, запланированных им для работы в Тюмени, он пробыл здесь восемь дней, сделал доклад в обществе и по просьбе Тюменского окрисполкома совершил поездку в Тавдинский край, места работы П.А. Городцова, для статистико-экономического исследования края. По результатам работы с материалами архива и собранными лично в поездке по Тавде, Н.Е. Ончуков намеревался сделать большую работу и, в частности, опубликовать сборник, состоящий из двух частей: сказок, собранных П.А. Городцовым, и сказок, собранных самим Ончуковым в 1926 г. К сожалению, эту идею воплотить в жизнь не удалось. Лишь обзор сказок Николай Евгеньевич сумел поместить в трудах Сказочной комиссии, в 1928 г. в Перми была опубликована статья Ончукова «Масленица», в которой им были воспроизведены записи масленичных игр, сделанных Городцовым в 1908 г.[127 - Ончуков Н.Е. Сказки Тавдинского края // Сказочная комиссия в 1926 г. — Л., 1927. — С. 26–31; Ончуков Н.Е. Масленица // Пермский краеведческий сборник. — 1928. — Вып. IV.]

До нас дошла лишь часть уникального архива. В фондах Тюменского областного музейного комплекса хранятся четыре рукописи П.А. Городцова с записями сказок, описаниями гаданий, части неопубликованной статьи (возможно, главы книги о народной медицине, упомянутой Н.Е. Ончуковым) об использовании мочи в народной медицине, здесь же содержатся черновые записи свадебного обряда. Кроме того, среди неразобранных материалов ТОНИМК в музее удалось обнаружить фрагмент (15 листов, 80) рукописи П.А. Городцова «Пословицы и поговорки», датированной 1907 г.[128 - Краткое описание музейных сборников и часть содержания обнаруженной рукописи «Пословицы и поговорки» опубликованы в 1994 г. См.: Темплинг В.Я. Фольклорно-этнографические рукописи П.А. Городцова в фондах Тюменского областного краеведческого музея // Духовная культура Западной Сибири (проблемы межнациональных связей, философии, филологии и истории). Тюмень, 1994. — С. 35–42. Содержание сборников раскрыто в работе Л.Г. Беспаловой «Тюменские тетради П.А. Городцова» // Там же. — С. 217–226.]

Часть рукописей Петра Алексеевича находится в архивохранилищах г. Москвы. Вероятно, что вывезены они были Н.Е. Ончуковым, поскольку сосредоточены именно в его фонде в Российском государственном архиве литературы и искусства. Сохранились следующие рукописи: 1. Три тома сборника «Сказки и легенды» в записях 1916, 1906 и 1913 гг., в 93, 265, и 195 листов соответственно; 2. Сборник «Сказки и легенды П.А. Городцова», 1907 г., 79 листов (39 сказок и 24 легенды); 3. Сборник «Демонология и животный мир», 1907 г., 37 листов; 4. «Животный эпос и детские сказки», 1907 г., 8 листов; 5. Народные стихи, 1917 г., 10 листов.; 6. «Песни, поющиеся в селе Липовке», 16 листов; 7. Сборник простонародных русских песен, 65 листов; 8. Письмо Андрея Аржиловского П.А. Городцову с приложением прибауток и поговорок, 1905 г., 12 листов.

Получить примерное представление о содержании утраченной части архива П.А. Городцова мы можем на основе конспектов Н.Е. Ончукова и некоторых документов, хранящихся в его фонде. Конспекты представляют собой очень сжатое изложение материалов, иногда просто в виде перечня тем, с комментариями Н.Е. Ончукова.






Первым следует упомянуть листок, обозначенный в описи как рукопись Ончукова «Этнография. Материалы к работе. Демонология». На самом деле она не принадлежит руке Николая Евгеньевича. Это с уверенностью можно утверждать на основании сравнения почерков текста и помет к тексту. В этом документе указаны темы и некоторые сюжеты из материалов П. А. Городцова. Всего в перечне более 70 позиций (некоторые темы повторяются несколько раз): происхождение бесов; отношение духов к человеку, добрые и злые; леший: суседко-домовой (новоселье); банщица; овинница; водяной; оборотничество; месть водяного человеку; добавление к банщице; водяной (добавление); добавление к банщице; рассказ о колдуне Константине Ивановиче; добавление к рассказу, план дороги; мщение водяного; обряд выноса тела покойного; банница, овинница и пр. духи и их формы проявления; вынуть (?) (или вихри?); рассказы о волках; взаимоотношения духов и человека, запреты; леший; свадебный дружка; обряды при посеве и уборке; новоселье; козёл; подарки скотскому дедушке; анекдот про новоселье; рассказы: 1) леший; 2) водяной; Великий четверг; проделки домового; запреты во время бури; новоселье; о благополучии скотины; о закалывании скота; рассказ о старинах; печка русская — средство от лешего; проводы Масленицы; яичное заговенье; домовой; молитва перед посевом; Азан-юрты, татарские могилы; наставление к запашке; вихрь; рассказ о покойнике; о чертополохе и папоротнике; о свистании в доме; праздники богатырской лошади; о неупотреблении в постройки дерева «высжурь» (?); бой-трава для отпирания замков; яичное заговенье; осеннее заговенье; завивание березки; профилактическое средство, сибирская язва; конская голова; добавления о лешем; происшествие с двумя утками; добавление о лешем; о сибирской язве, 1907 г.; этнографические представления Заякина Л.Л.; водяной, леший, банница, овинница; происхождение бури и грозы; леший; рассказ о болоте близ Артамоновой, леший; домовой; петух; первая водяная мельница; первый огонь; падающая звезда; водяной[129 - РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 58. Л. 1.].

По всей вероятности, список этот был составлен кем-то из сотрудников тюменского музея или краеведческого общества специально для директора музея Л.Р. Шульца, отправлявшегося на совещание краеведов в Екатеринбург, где и произошла встреча с Ончуковым. На полях рукописи, напротив темы «вихрь» рукою составителя помечено: «тов. Шульц, обратите внимание пошехонца» (т. е. Ончукова). Часть материалов из этого перечня была использована в некоторых опубликованных статьях Городцова и работе Н.Е. Ончукова «Масленица», содержание неопубликованной части кратко раскрывается в конспективных записях Ончукова.

В рукописи с обзором материалов Городцова содержатся интересные комментарии Ончукова о сказках и фольклористике Городцова, приводятся фамилии некоторых корреспондентов собирателя, который «в полной мере использовал всех кого мог для собирания фольклорного творчества»[130 - Там же. Д. 19. Л. 3.]. Основными корреспондентами собирателя были учителя: Надежда Дубинина, С.А. Колокольников, А. Чикишев, Александра Сергеевна Виноградова, учительница села Фоминского, а также Александр Сергеевич Калашников. Но особенно много и точно записывали волостной писарь Степан Яковлевич Аржиловский и ближайший сподвижник Городцова Андрей Аржиловский[131 - Там же. Л. 3–3 об.]. С участием А. Аржиловского была сделана запись свадебного обряда с. Зырянского Червишевской волости. Возможно, что его черновая запись хранится в составе сборника № 5089/223 Тюменского музейного комплекса[132 - Реконструированный текст был опубликован: Городцов П.А. Таинственные обряды крестьянской свадьбы в Западной Сибири Лукич. — 1999. — Ч. 5. — С. 71–97]. Аржиловским были записаны некоторые поверья, старообрядческие стихи, перечень которых приводится в рукописи. Здесь же Н.Е. Ончуков упоминает и о записи Аржиловского, сопровождавшей тексты стихов. В ней говорилось, что стихи выписаны из старообрядческой тетради и что поются они «крестьянами по крюкам»[133 - РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 19. Л. 1–1 об.]. Одно из писем А. Аржиловского от 23 ноября 1905 г. с записями шуток и прибауток, рассказов «О том, как сатана от попа спасся», «Отчего кукушка гнезда не имеет», «О том, как на свете попы завелись», «Не промолвилась», приговорок при детских играх, магических приемов при ловле рыбы также сохранилось в архиве Ончукова[134 - Там же. Д. 194.].






Выписки Ончукова с кратким содержанием материалов Городцова вложены в рукопись Петра Алексеевича «Демонология и животный мир. Легенды и мифы»[135 - Там же. Л. 33–37.].

Конечно, можно пожурить Городцова за вмешательство в тексты сказок и легенд, записанных им. Это факт неоспоримый. Но несомненно и то, что Петра Алексеевича как собирателя отличала особая тщательность, внимательное и даже трепетное отношение к информантам. В каждой работе он обязательно посвящает им несколько добрых строк, дает биографические подробности, характеризует личностные качества. А в описании свадебного обряда ему очень точно и живо удалось передать эмоциональную окраску атмосферы двух кульминационных дней крестьянской свадьбы. И хотя Петр Алексеевич пишет, что он «посторонний зритель и холодный исследователь быта», но сам текст и «клубок, подкатывающий к горлу» во время причитания невесты, на самом деле создают у читателя совершенно иное впечатление. Непосредственное наблюдение круговорота народной жизни не может оставить человека, даже родившегося в студёную зиму, равнодушным и безучастным. Богатство красок, действий, переживаний, интонаций, подтекстов непроизвольно вовлекают в это бесконечное множество-единство подчас парадоксального, алогического, но тем не менее целостного чередования смеха и слез, жизни и смерти, поэзии и прозы крестьянской повседневности.

Долгое время уникальные фольклорно-этнографические материалы П.А. Городцова находились в забвении. Но идея Н.Е Ончукова о публикации сказок и легенд в двух частях, не реализовавшись в 1920-е гг., несколько в ином виде воплотилась в жизнь на рубеже тысячелетий. Сначала в 1997 г. в одном из сборников серии «Невидимые времена» была републикована одна из самых известных работ Городцова, посвященная праздникам и обрядам крестьян Тюменского уезда[136 - Городцов П. Праздники и обряды крестьян Тюменского уезда // Обряды, обычаи, поверья: Сборник статей / сост. тома Ю.Л. Мандрики, предисл. Н.А. Рогачёвой. — Тюмень: СофтДизайн, 1997. С. 227–287.]. Затем, в 2000 г., независимо друг от друга в Тюмени и Санкт-Петербурге вышли две книги. Благодаря титаническим усилиям Ю.Л. Мандрики в Тюмени увидел свет великолепно оформленный трехтомник с материалами Городцова[137 - Городцов П.А. Были и небылицы Тавдинского края в трех томах / под ред. В.Я. Темплинга. — Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 2000.]. В первом томе были опубликованы сказки из рукописей, хранящихся в Тюменском областном краеведческом музее им. И.Я. Словцова. Во втором томе — сказки из фондов Российского государственного архива литературы и искусства. В третий том вошел разнородный фольклорно-этнографический материал — как опубликованные в разные годы статьи, так и вновь обнаруженные. В частности, здесь «нашли приют» детские сказки, западно-сибирские легенды о творении мира и борьбе духов (опубликованы в 1906 г.), легенды о мамонте, о легендарном народе «Чудь», «Азан-юрты» (тоже опубликованы), реконструированный по черновым записям свадебный обряд, два текста по народной медицине: никогда не публиковавшийся «Моча (иппа) в народной медицине» и «Сибирская язва» (опубликован в 1923 г.). Завершается том программой для сбора произведений народного творчества, своего рода часть собирательской кухни Городцова. Тюменское издание было приурочено к 135-летию Петра Алексеевича. К сожалению, судьба его была плачевна. Из тиража в пятьсот экземпляров великолепнейше оформленного художником А. Кухтериным трехтомника[138 - Издание было отмечено большой золотой медалью книжной ярмарки в Новосибирске «Книга Сибири–2001».] в магазин попало ничтожнейшее количество.

В этом же году в Санкт-Петербурге воплотилась в реальность вторая часть идеи Н.Е. Ончукова — вышли сказки, записанные им во время экспедиции по Тавдинскому краю в 1926 г., а также записи из других регионов страны. Составители ончуковского сборника, руководствуясь исключительно научными критериями, отказались от публикации сказочных текстов в записи Городцова[139 - Еремина В.И. Неизданные сказки в записи Н.Е. Ончукова… С. 9–10.], а в приложениях разместили список сказок и легенд, шесть текстов детских сказок, список опубликованных работ П.А. Городцова[140 - Неизданные сказки из собрания Н.Е. Ончукова… — С. 459–473.]. Публикация этнографических записей в задачи составителей не входила. Но воля провидения свершилась, желания собирателя и идея исследователя, однажды возникнув, обрели реальные очертания спустя почти столетие!






Сноски





80



Городцов П.А. Письма брату Василию // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 9–62; — № 3. — С. 13–60; — № 4. — С. 13–36. Письма были воспроизведены в сборнике: Фальшивый Лукич: избранное (1998–2002) / сост. МЛ. Дистанова и Ю.Л. Мандрика. — Тюмень: Мандр и К^а^, 2003. — С. 351–420. Все ссылки на письма даются по первой публикации, в некоторых случаях с указанием года (в круглых скобках)




81


Городцов П.А. Письма… //Лукич. — 2002. — № 3. — С. 18.




82


Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — «2. — С. 26




83


Там же. — С. 19.




84


Там же. — С. 40 (1896).




85


Елена Михина. Недолгая жизнь Николая Сунгурова // Казус: индивидуальное и уникальное в истории / под ред. М.А. Бойцова и И.Н. Данилевского. — М.: ОГИ, 2003. — Вып. 5. — С. 154–156.




86


ГБУТО ГАТ. Ф. 158. Оп. 34. Д. 862. Л 7 об. — 8




87


Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми: сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России 1861–1914 / пер. с англ. В. Макарова. — М.: Новое литературное обозрение, 2006. — С. 19–23. Рассуждая о проектах и действиях правительства в сфере кооперативного движения, автор пишет о парадоксе «крестьянской самодеятельности», устанавливаемой и управляемой государством, и о парадоксе претворения в жизнь понятия «трудовой принцип»: крестьяне не считались лишь работниками, но по-прежнему имели право работать и только работать, тогда как другие присваивали себе права на их интеллектуальную и управленческую деятельность» (там же. — С. 80).




88


Цит. по: Еремина В.И. Неизданные сказки в записи Н.Е. Ончукова // Неизданные сказки Н.Е. Ончукова (тавдинские, шокшозерские и самарские сказки) / подготовка текстов В.И. Жекулиной; вступ. ст., коммент. В.И. Ереминой. — СПб.: Алетейя, 2000. — С. 9–10 (сноска 5). Или см.: РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 19. Л. 5–5об., 97–97 об.




89


Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С.42 (1896)




90


Крестьянников Е.А. Судебная реформа 1864 г. в Западной Сибири. — Тюмень, 2009.




91


Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 43 (1896).




92


Там же. — № 3. — С.17–18 (1903, дек)




93


Городцов П.А. Письма… //Лукич. — 2002. — № 3. — С. 18.




94


Там же. — № 4. — С. 23.




95


Там же. — С. 32




96


ГБУТО ГАТ. Ф. 158. Оп. 3. Д. 950.




97


ГБУТО ГАТ. Ф. 733. Оп. 1. Д. 39. Л. 3.




98


Из письма В.П. Городцовой В.А. Городцову 9 августа 1928 г. // Карпухин В.И. Становление краеведческого движения в Тюмени в 1920–1923 гг.// Земля Тюменская: Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея: 2005 / под. ред. В.П. Петровой. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2006. — Вып. 19. — С. 121.




99


Темплинг В.Я. «Военная тайна» краеведения //Лукич. — 2003. № 1. — С. 23.




100


ГБУТО ГАТ. Ф. 733. Оп. 1. Д. 39. Л. 24–24 об.




101


Городцов Петр Петрович 1903 г.р., уроженец с. Тюменевки Ярковского района Уральской области. Житель Саратова, студент института механики. Арестован 28.12.34 г. УНКВД Саратовской области за антисоветскую агитацию (архивное дело № 12539) // wwwwww(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
..(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
memomemo(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
..(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
ruru(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
//(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
memorymemory(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
//(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
saratovsaratov(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
//(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
dd(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
036.036.(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
htmhtm(http://www.memo.ru/memory/saratov/d036.htm)
. Попутно следует заметить, что села с таким названием в Ярковском районе по справочнику отыскать не удалось. См.: Административно-территориальное деление Тюменской области (XVII–XX вв.) / под ред. В.П. Петровой. — Тюмень: ООО ТНЦ «ТюменьНИИГипрогаз», ФГУ ИПП «Тюмень», 2003




102


Материалы к биографии П.А. Городцова // Лукич. — 2003. — № 1. — С. 34. Нотариально заверенная копия решения Тобольского окружного суда от 30 апреля 1913 года об усыновлении П.А. Городцовым детей Пелагеи Ефимовны Аксариной — Петра, Людмилы, Романа, Веры и Ростислава хранится в ГУБТО ГАТО. См.: Ф. 83. Оп. 1. Д. 47. Л. 3–4.




103


Городцов П.А Письма… // Лукич. — 2002. — № 3. — С. 25–26, 35 (1906).




104


Там же. — С. 27–29 (1906).




105


_(лат)_ Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быкую




106


Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 36 (1896)




107


ГАРФ. Ф. 102: 7 д-во. Оп. 187 (1890). Д. 109: О тайном террористическом обществе. Т. 7. Л. 281 об.; Т. 8. Л. 148 об. Приносим благодарность Ю.Л. Мандрике за предоставление этой информации.




108


Мухамеджанов К. А. Борьба за неопределенность: истоки интеллигентской революционности (Из воспоминаний Е.Н. Водовозовой и Л.А. Тихомирова) // Цивилизация определенности: сб. статей, посвященных 10-летию научного объединения «Философия истории». — Челябинск: Изд-во Челяб. гос. пед. ун-та, 2007. — С. 133.




109


Городцов Г1.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 3. — С. 52 (1907).




110


Городцов П.А. Письма…//Лукич. — 2002. — № 3. — С. 51–52 (1907).




111


Там же. — С. 40.




112


Ончуков Н.Е. П.А. Городцов: Западно-Сибирский этнограф // Сибирская живая старина. — Иркутск, 1928. — Вып. VII. — С. 123.




113


Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 41. В списке опубликованных работ П.А. Городцова В.И Еремина приводит две заметки периода 90-х гг. XIX в., увидевших свет в Трудах Московского археологического общества: «Заметка о глиняном сосуде с загадочными знаками» (1897); «Заметка о загадочных знаках на обломках глиняной посуды» (1898). См.: Неизданные сказки из собрания Н.Е. Ончукова… — С. 471. Однако АЛ. Налепин автором вышеперечисленных публикаций считает Василия Алексеевича Городцова. И с этим трудно не согласиться. См.: Налепин АЛ. Фольклорно-этнографическая деятельность Н.Е. Ончукова // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. — М.: Наука, 1988. — Вып. X. — С. 94 (сноска 61).




114


Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 2. — С. 16–17.




115


В уже упоминавшемся списке опубликованных работ П.А. Городцова, составленном В.И. Ереминой, учтено 9 статей, две из которых приписаны ему ошибочно. Список неполный и не в достаточной степени выверен, имеются и фактические ошибки.

Ниже приводим результаты наших совместных с Ю.Л. Мандрикой разысканий:

1. Чудь. Западно-сибирская легенда // Этнографическое обозрение. 1906. — № 1–2. — С. 112–114;

2. Азан-юрты. Западно-сибирская легенда // Этнографическое обозрение. — 1906. — № 1–2. — С. 108–112 (опубликовано также: Вестн. Западной Сибири. — 1913. — № 277);

3. Западно-сибирские легенды о творении мира и борьбе духов // Этнографическое обозрение. — 1906. — № 12. — С. 50–63;

4. Мамонт. Западно-сибирское сказание // Ежегодник Тобольского губернского музея (далее — ЕТГМ). — Тобольск, 1910. — Вып. XVIII. С. 1–4;

5. Прерванные раскопки // Вестн. Западной Сибири. — 1913. — № 181. — С. 2–3;

6. Скальп // Вестн. Западной Сибири. — 1913. — № 190. — С. 2–3; — № 191. — С. 2–3;

7. Федор Бурмакин // Вестн. Западной Сибири. — 1914. — № 203 — С. 2–3;

8. Вор Барма//Вестн. Западной Сибири. — 1914. — № 203. — С. 2–3.;

9. Царевич-вор // Вестн. Западной Сибири. — 1914. — № 208. — С. 2–3;

10. Два гадания // Записки Западно-Сибирского отдела ИРГО. — Омск, 1916. — Т. XXXVIII. — С. 66–85;

11. Праздники и обряды крестьян Тюменского уезда // ЕТГМ. Тобольск, 1916. — Вып. XXIV. — С. 1–65.

12. Сибирская язва // Записки Тюменского общества научного изучения местного края. — Тюмень, 1924. — Вып. 1. — С. 58–101.

В работе встречается еще ряд досадных ошибок, касающихся П.А. Городцова. Например, во вступительной статье В.И. Еремина пишет (со ссылкой на Ончукова), что П.А. Городцов приехал в Тюмень в 1919 г. «и, занимаясь адвокатурой, стал готовить собранные материалы к печати». См.: Еремина В.И. Неизданные сказки Н.Е. Ончукова // Неизданные сказки из собрания Н.Е. Ончукова (тавдинские, шокшозерские и самарские сказки)… С. 7–8. Между тем Петр Алексеевич к тому времени уже проживал в Тюмени 10 лет. В 1919 г. подготовкой материалов к печати он уже, очевидно, не мог заниматься, он был болен и летом его не стало. Последняя работа, подготовленная им лично к печати, «Сибирская язва», датирована ноябрем 1918 г. Согласно записи в метрической книге скончался он от рака желудка. О болезни отца упоминает дочь Вера Петровна в своём письме к дяде Василию Алексеевичу в 1928 г. (См.: Карпухин В.И. Становление краеведческого движения… — С. 121). Основные же вехи жизни Петра Алексеевича к моменту публикации сказок Ончукова уже были известны. В 1999 г. в журнале «Лукич» был напечатан очерк о Городцове, значительно дополнивший биографическую зарисовку о нем Н.Е. Ончукова. См.: Темплинг В.Я. «Я посторонний зритель и холодный исследователь быта…» // Лукич. — 1999. — № 5. — С. 3–17.




116


Городцов П.А. Письма… // Лукич. — 2002. — № 3. — С. 24–27




117


Многие письма и обращения в официальные учреждения этого периода выполнены на фирменных типографских бланках либо имеют чернильный оттиск штампа «Юрисконсульт Тюменских отделений Государственного банка и Сибирского торгового банка». См. например, переписку о публикации статьи «Праздники и обряды крестьян Тюменского уезда»: ТГИАМЗ. НФ. № 933. (Сведения об этой переписке сообщила Е.Н. Коновалова).




118


Памятная книжка Тобольской губернии на 1909 г. — Тобольск, 1909. — С. 251; Памятная книжка… на 1911 г. — Тобольск, 1911. — С. — 202; Памятная книжка… на 1913 г. — Тобольск, 1913. — С. 36; Памятная книжка… на 1914 г. — Тобольск, 1914. — С. 40, 66; Памятная книжка… на 1915 г. — Тобольск, 1915. — С. 41, 67.




119


Прерванные раскопки // Вестн. Западной Сибири. — 1913. — № 181. — С. 2–3. ГБУТО ГАТ Ф. 417. Оп. 1. Д. 557. Л. 35–35 об., 39–39 об. Переписка о перепетиях раскопки сохранилась и в фондах Тобольского музея: ТГИАМЗ. НФ. Инв № 930 (листы в деле не нумерованы, среди переписки находится и доклад П.А. Городцова музею о произведенных раскопках, подготовленный 17 августа 1913 г., на 4 листах).




120


ОРК НБ ТомГУ. № 97. Письмо было обнаружено и предоставлено Ю.Л. Мандрикой.




121


ГБУТО ГАТО. Ф. И–1. Оп. 1.Д. 115. Л. 1–4,7.




122


Из письма В.П. Городцовой В.А. Городцову… С. 121. Как известно, советская власть устанавливалась в Тюмени дважды. Первый раз весной 1918 г., а «второе пришествие», иначе и не скажешь, произошло в августе 1919 г. Что творилось в это время в городе, достаточно красочно описано в монографии А.А. Кононенко «Тюмень на перепутье: власть и общество в 1917–1921 гг.» (Тюмень: ТюмГНГУ, 2009. — С. 58–137).




123


ГБУТО ГАТО. Ф. 254. Оп. 1. Д. 151. Л. 313 об.–314. Но с датой смерти Петра Алексеевича не всё так ясно. Н.Е. Ончуков датой смерти указывает 16 июля, ему же вторит и Вера Петровна. В письме к Василию Алексеевичу она не называет точной даты, но пишет, что «до вторичного прихода красных папа не дожил несколько дней». «Вторичный приход» красных в Тюмень произошел 8 августа. Как представляется «несколько дней» это ближе к 16 июля, нежели к 19 июня.




124


ГБУТО ГАТО. Ф. Р–2. Оп. 1. Д. 510. Л. 5–5 об., 75.




125


Записки Тюменского общества научного изучения местного края. Тюмень, 1924. — С. 3–5. Более подробные сведения о деятельности общества можно почерпнуть в работах: Белов СЛ. Еврейские сюжеты: записки краеведа. — Тюмень: Мандр и К^а^, 2009. — С. 215–284; Карпухин В.И. Становление краеведческого движения… С. 105–125.




126


Ончуков Н.Е. П.А. Городцов: Западно-сибирский этнограф… С. — 122–126.




127


Ончуков Н.Е. Сказки Тавдинского края // Сказочная комиссия в 1926 г. — Л., 1927. — С. 26–31; Ончуков Н.Е. Масленица // Пермский краеведческий сборник. — 1928. — Вып. IV.




128


Краткое описание музейных сборников и часть содержания обнаруженной рукописи «Пословицы и поговорки» опубликованы в 1994 г. См.: Темплинг В.Я. Фольклорно-этнографические рукописи П.А. Городцова в фондах Тюменского областного краеведческого музея // Духовная культура Западной Сибири (проблемы межнациональных связей, философии, филологии и истории). Тюмень, 1994. — С. 35–42. Содержание сборников раскрыто в работе Л.Г. Беспаловой «Тюменские тетради П.А. Городцова» // Там же. — С. 217–226.




129


РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 58. Л. 1.




130


Там же. Д. 19. Л. 3.




131


Там же. Л. 3–3 об.




132


Реконструированный текст был опубликован: Городцов П.А. Таинственные обряды крестьянской свадьбы в Западной Сибири Лукич. — 1999. — Ч. 5. — С. 71–97




133


РГАЛИ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 19. Л. 1–1 об.




134


Там же. Д. 194.




135


Там же. Л. 33–37.




136


Городцов П. Праздники и обряды крестьян Тюменского уезда // Обряды, обычаи, поверья: Сборник статей / сост. тома Ю.Л. Мандрики, предисл. Н.А. Рогачёвой. — Тюмень: СофтДизайн, 1997. С. 227–287.




137


Городцов П.А. Были и небылицы Тавдинского края в трех томах / под ред. В.Я. Темплинга. — Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 2000.




138


Издание было отмечено большой золотой медалью книжной ярмарки в Новосибирске «Книга Сибири–2001».




139


Еремина В.И. Неизданные сказки в записи Н.Е. Ончукова… С. 9–10.




140


Неизданные сказки из собрания Н.Е. Ончукова… — С. 459–473.