Это первое издание фольклора, записанного П.А. Городцовым. Настоящий том составлен из сказок, рукописные тексты которых хранятся в фондах Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ).
Книга выходит в год юбилея — 135-летия со дня рождения автора.
Петр Алексеевич ГОРОДЦОВ
Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том второй
Редколлегия:
М. Дистанова, Ю. Мандрика, В. Темплинг (
редактор
), Н. Рогачева
СКАЗКИ
Волшебная птичка
В одной деревне жили-были два брата-крестьянина Василий и Иван. Василий был богатый, а Иван — бедный. Подходил великий праздник Христово воскресение, бедному Ивану нечем было и разговеться на Пасху. Идет он к богатому своему брату Василию и просит его дать ему хоть рублишка три денег, хлеба и мяса. Но брат прогнал его ни с чем. Взял тогда Иван свою винтовку, для нее всего осталось в натруске пороху на три пули, и пошел в лес на охоту: не пошлет ли бог хоть дичи на разговенье. Пошел мужик, и одной пулей он убил глухаря-копала, второй пулей — тетерю и, довольный, возвращался домой; радуется, что будет чем разговеться ему и его многочисленной семье.
На обратном пути Иван вдруг увидел очень красивую пташку, какой он и сроду не видывал. У него остался еще один заряд, и мужик хотел было убить ее и взвел курок. Жаль ему стало убивать красивую птичку, и он задумал изловить ее; долго он бился с птичкой, наконец она попалась в развешанные силки. Взял Иван птичку и дивится ее невиданной красоте:
— Я ли не охотник, я ли не видывал разной птицы в лесах и болотах, а такой красивой птички никогда не видал.
Положил мужик птичку за пазушку к себе и понес домой. Там он сделал для нее самодельную клетку из прутьев, сам радуется на птичку, и дети его глядят на нее-не наглядятся. Так мужик достал к Пасхе дичи, кое-кто из соседей принес ему муки, масла, яиц, и мужик с семьей хорошо и весело встретил и проводил Пасху, а после Пасхи мужик и говорит своей жене:
— Пойду-ка я, баба, и понесу в город продавать нашу птичку, авось кто-нибудь купит и даст за нее денег, нам на чаишко и хватит.
Пошел мужик. В городе Иван зашел к одному знакомому старику-приказчику, показал ему птичку и спросил, найдется ли для нее покупатель и какая ей цена. Осмотрел приказчик птицу, развернул крылья, прочитал надпись и говорит:
— Птица эта волшебная, отнеси ее к моему хозяину, и он даст тебе за нее хорошие деньги.
Пошел Иван к купцу и показал пташку купцу, тот осмотрел птицу и, ни слова не говоря, положил пред мужиком три кучи денег: в одной золото, в другой серебро, а в третьей медные и бумажные деньги — и сказал Ивану:
— Выбирай любую кучу.
Иван выбрал золото, насыпал его в мешок и собрался домой. А купец приказал своему кучеру отвезти Ивана домой на паре вороных коней да и коней этих оставить Ивану в виде подарка. Вернулся мужик из города к себе домой в богатом экипаже на паре роскошных вороных коней и с мешком золота. Выбежала жена его из избы встречать мужа да как увидела экипаж и лошадей, так и всплеснула руками:
— Где ты достал, уж не украл ли все это?
— Молчи, баба, это нам бог дал за нашу птичку.
Поставил мужик экипаж под сарай, а коней запустил в раскрытый сарай. С того времени стал Иван богатым человеком, построил себе большой дом, развел обширное хозяйство, словом, так <запыхал?>, что я те дам.
Купец же развел крылья у птицы, и там, под крыльями на спине, была такая надпись: «Кто съест эту пташку, тот сделается царем, а кто съест крылья ее, тот будет знать все, что делается на свете».
Купец посадил птичку в клетку и приказал строго-настрого следить за ней и беречь ее. Купец этот был женат на второй жене, молодой еще женщине, а сам он был уже пожилой человек; от первой жены у него было два сына-подростка, которые бегали в школу учиться. За молодой купчихой приволакивался наместник города и жил с нею в связи. Однажды купец на несколько дней отлучился из города по торговым делам, а к его жене явился наместник и увидел птичку, заинтересовался, взял в руки, развел крылья и прочитал надпись и решил съесть птичку, и потребовал, чтобы ему к следующему же дню к обеду сготовили эту птичку.
Купчиха сначала упрямилась.
— Как это можно, муж строго наказывал беречь птичку, да и дорогая она: за нее дали целый мешок золота да пару коней в упряжи, — говорила купчиха. Но наместник пригрозил, что убьет и ее самое за непослушание. Испугалась купчиха и приказала птичку заколоть и изготовить к обеду.
Наместник говорит купчихе:
— Муж твой ничего не узнает, мы ему скажем, чти дети шалили и выпустили пташку, и она улетела из клетки на волю.
Но наместник к обеду замешкался, а тем временем дети, прибежавшие из школы голодными, бросились в кухню, нашли птичку и думали, что это курочка, и старший съел самую птичку, а другой, младший, крылышки ее, и затем снова убежали в школу. Явился наместник и когда узнал о случившемся, то приказал убить детей, самих их похоронить, а сердца их сварить и дать ему, чтобы их съесть и чрез это все знать и быть царем. Купчиха и тут стала супротивничать, но наместник сказал купчихе:
— Твой муж ничего не узнает, мы пошлем ему известие, что дети его умерли скоропостижно, и похороним детей еще до его возвращения. А попов подкупим, и они отпоют детей. И все будет скрыто. Но если ты не согласишься, то я убью и детей, и тебя с ними.
Наместник пригрозил ей, и она уступила.
Между тем мальчик, скушавший крылышко волшебной птички, получил способность знать все, что делается на свете. Возвратясь из школы домой, он сказал своему брату:
— Нас сегодня собираются зарезать, и во дворе уже ждет резак — наемный палач.
— Как же нам быть?
— А мы уговорим палача вместо нас зарезать наших собак.
Пошли мальчики во двор к резаку и сказали ему с мольбой:
— Не режь нас, мы тебе за это хорошо заплатим; ты зарежь двух собак и сердца их вынь и дай есть наместнику, а мы уедем с глаз долой.
Резаку жаль было губить двух хорошеньких мальчиков, и он на предложение их согласился и накормил наместника собачьими сердцами, а попы похоронили в гробах собачьи туши. Дети же сели на коней и навеки покинули свой родной город. Долго и быстро они ехали на конях и загнали коней; бросили их дорогой и пошли дальше пешком. Приходят в незнакомое царство в город и увидели, что весь народ в глубокой скорби и печали. Весь город и все дома были покрыты черным трауром, и все люди были в трауре. Удивились братья: отчего это целый город погрузился в скорбь и печаль? Остановились братья на постоялом дворе и стали с ним (дворником) разговаривать о том, что у них случилось и отчего город весь в трауре, и дворник им рассказал, что у них за короткое время умер царь с царицей и наследник престола, и трон осиротел, и жители не знают, кого посадить на царство. Братья стали расспрашивать, как они производят выборы царя, и народ объяснил:
— Есть у нас храм, и лица, желающие сделаться царем нашим, должны войти в него, и если при их входе свечи сами собой загорятся, тот и должен быть признан царем. Много было охотников, и многие входили в храм, входили в храм и князья, и бояре, и купцы именитые, и люди разных других сословий, но ни для кого свечи еще не загорались. А теперь уж и охотников не стало.
Братья спросили дворника:
— А нам можно будет сделать пробу?
— Конечно, можно! Идите с Богом, может быть, вас Бог благословит, и вы будете нашими царями. Только вот сначала надо сходить к наместнику города, управляющему делами государственными, и заявить ему о своем желании подвергнуться испытанию, и он для этого назначит день.
Тогда братья, посовещавшись, решили, что старший должен быть здесь царем. Они явились к правителю города и государства и заявили о своем желании подвергнуться испытанию в храме. В назначенный день к храму стеклось множество народа со всего царства; явились братья, и когда братья вошли в храм, то все свечи зажглись. Но тут вновь возникло недоразумение, кто же из обоих братьев должен быть царем. Тогда младший брат Иван сказал собравшемуся народу:
— Граждане, Бог избирает на царство не меня, а моего старшего брата Василия, о чем было получено божественное пророчество уже заранее.
Так Василий был всенародно признан царем. Сильно обрадовался народ и встретил нового своего царя веселыми кликами: «Ура!» Народ единогласно признал купеческого сына своим царем.
Жили долго братья, один царствовал, а другой был при нем советником. Однажды младший брат задумал поразвлечься охотой. Собрался Иван на охоту далеко и предполагал быть в отлучке много дней. Делами государственными занимался главным образом он, Иван, так как он все знал и давал всякому делу надлежащее направление. Пред отъездом Иван пришел к царю попрощаться и говорит ему:
— Государь и брат мой! Я уезжаю на охоту поразвлечься и буду в отлучке несколько дней. Ты человек в государственных делах малоопытный, а потому прошу тебя: в мое отсутствие не подписывай никакой бумаги и не делай никакого дела, хотя бы самого маловажного.
Царь обещал это брату. Иван оседлал златогривого коня, взял с собою прислугу и собак и помчался за город. Во время охоты в лесу Иван отбился от слуг и заблудился, и попал в соседний город; там правитель города вклепался в коня его, что, дескать, конь его и, наверное, похищен этим лицом; он схватил царского брата, а коня отобрал и написал грамоту царю, чтобы тот разрешил посадить вора в тюрьму и казнить его. Царь подписал грамоту да и призадумался: «Что же это я сделал? Не брата ли своего я посадил? Обещал брату и не исполнил, и человека на казнь приговорил».
Тот же час царь поехал в этот провинциальный город и прибыл в тот день, когда была назначена казнь царского брата Ивана. Царь освободил брата из тюрьмы и от казни; освобожденный брат долго бранил царя за то, что он решает дела и подписывает бумаги, не посоветовавшись с ним.
Долго потом жили братья мирно. Наконец они стосковались по дому и решили ехать в родной дом навестить своего отца. Сели они на ковер-самолет и перенеслись в родной дом, куда явились в виде простых странников, и зашли сначала в людскую комнату. Скоро до купца дошли слухи, что в странноприимном доме явились странники, люди бывалые и видавшие виды, рассказывающие много интересных вещей. Купец призвал странников и просил их и ему рассказать какие-нибудь интересные истории. Тогда путники рассказали много разных чудесных и интересных историй. И часто купец призывал к себе двух странников и с охотой слушал их рассказы.
Купец был именинник, и к нему собралось множество народу, был тут и наместник города — сожитель жены купца. Купец рассказал гостям, какие чудные странники явились к нему и какие чудные истории они рассказывают. Все гости заинтересованно просили хозяина пригласить странников. Хозяин пригласил странников, и те явились и на просьбу гостей ответили: «Мы расскажем интересную историю, только с условием — нас не перебивать, а кто перебьет нас, тому в первый раз — двадцать пять лозанов, а во второй раз — пятьдесят лозанов, а в третий — голова с плеч».
Все гости легко на эти условия согласились, и лишь сожитель купчихи не хотел соглашаться, но его уломали и уговорили.
— Был в одном городе купец, женатый на второй жене, красивой женщине, с ней связался наместник города. У купца было два сына. Купил купец волшебную птичку. Сожитель купчихи приказал заколоть птичку и сжарить ее.
Тут наместник города заволновался и перебил рассказчика:
— Что вы, да может ли это быть?
— Всыпать ему двадцать пять лозанов! — И всыпали.
— Прибежали из школы дети и скушали жареную птичку, один съел самое ее, а другой крылышки. Тогда наместник приказал заколоть сыновей и зажарить их сердца и печени, чтобы съесть.
Опять не выдержал наместник:
— Что вы, странники, вы уже настоящий вздор несете.
— Всыпать ему пятьдесят! — Опять всыпали.
— Но дети умолили резака, и тот заколол двух собак и накормил сожителя собачьими сердцами и печенями. А купчиха послала мужу известие, что дети умерли скоропостижно.
Тут наместник опять прервал речь странников. Тогда оба брата сняли с себя рясы черные и предстали в своих золотошитых кафтанах. Царь Василий выхватил меч и отсек наместнику голову с плеч. И объявились братья своему отцу. Понял купец историю странников, схватил со стены саблю и отсек своей жене голову. После того братья увезли своего отца в свое царство и стали жить да поживать.
Со слов Осипа Меркурьевича Заякина.
Предопределение
Легенда
В давние времена жил один отшельник, человек праведной жизни и угодный Богу; жил он в дремучем лесу, неподалеку от проезжей дороги, и помещался в убогой келье. Осенявшая святого старца благодать Божия видимым образом проявлялась в том, что висевшая в его келье пред иконами лампада была возжена небесным светом и горела негасимо уже много лет: ни бури, и непогода, и никакая сила не могли погасить божественного огня. В один день после молитвенных подвигов и после трудов праведных святой подвижник вышел из кельи полюбоваться красотами божьими мира и прославить всемогущество Божие. В это время по проезжей дороге промчался богатый купеческий экипаж. И из экипажа вывалился сундук с деньгами купца. Того же разу в этом месте пересекал дорогу один бедный человек, живший в грязной и бедной землянке на другом конце леса; поднял бедный человек сундук и, даже не заглянувши в него, понес его к себе домой, пройдя едва заметной тропинкой через лес. Между тем купец хватился денег, заметил потерю их и вернулся назад к тому месту, где он их потерял. Тут по проезжей дороге шел молодой человек и лицом к лицу столкнулся с купцом. Купец бросился на молодого человека с угрозой и криком:
— Это ты украл мои деньги, сейчас же их подавай.
Молодой человек уверяет, что не повинен в краже денег и что денег даже не видел. Купец ему не верил и представлял резон, что, дескать, кроме него, некому похитить денег, так как по дороге никто не встречался купцу и никто его не обгонял. И продолжал купец требовать денег или же указать место, где они спрятаны, а молодой человек отказывался и уверял купца в своей невиновности и в полном неведении.
Рассердился купец, выхватил пистолет, направил его в голову молодого человека и хотел его застрелить. И жаль стало святому старцу молодого человека, его любвеобильное сердце не вынесло вида напрасных мучений и предстоящего напрасного пролития неповинной крови; вышел он на дорогу и крикнул купцу:
— Остановись, несчастный! Неповинен сей молодой человек в краже твоих денег, сундук с деньгами поднял и унес к себе бедный человек, живущий на другом конце этого леса. Эта тропа приведет тебя как раз к его убогой землянке.
Обрадовался купец и побежал по указанной тропинке. Добежал он до конца леса и увидел небольшую землянку, едва возвышавшуюся над землей, вошел в нее и с изумлением остановился, он увидел: бедный человек качает зыбку, а в зыбке лежит старый и дряхлый старик; удивленный купец спросил бедного человека: «Что ты делаешь?». Бедный человек ответил: «Отца в зыбке качаю. Он качал меня малого, а я теперь качаю его старого». Затем купец спросил: «Поднимал ты сундук на дороге?» — «Поднимал». — «Где же он?» — «Вон, в углу стоит». Подошел купец и увидел свой сундук, открыл его и убедился, что деньги были в нем все целы, и сказал бедняку: «Этот сундук мой и деньги мои». А бедняк спокойно ответил: «Твой, так и бери его себе». Стал купец предлагать бедняку денег в благодарность за сохранность денег и награду за бескорыстие, но бедный человек отказался от денег: «Зачем мне деньги, не понимаю я в них толку». Видел отшельник, как счастливый и радостный купец с деньгами сел в свой экипаж и уехал своей дорогой. И возрадовалось доброе сердце праведного старца от сознания, что он сделал доброе дело: избавил молодого человека от напрасной смерти и доставил радость и счастье купцу и прославил бога, источника любви, счастия и радости.
Возвратился отшельник в свою келью и увидел, что небесный свет в его лампаде погас. И смутился дух старца, и не знал он, за какое прегрешение Бог карает его столь видимым образом. С пламенным сердцем стал молиться Богу скорбный старец: «Боже, просвети ум мой и вразуми, за какое прегрешение ты караешь меня?». Три дня и три ночи беспрерывно длилась горячая и скорбная молитва праведного старца, и вот на третий день ночью предстал ему светлый ангел, посланник Божий, и сказал ему: «Старец праведный, Бог услышал твою молитву и послал меня просветить и вразумить тебя. Не за прегрешение Бог карает тебя, а за то, что ты своим вмешательством нарушил предопределенный от века порядок вещей. Предопределено было от века, чтобы купец потерял свои деньги и чрез то разорился и впал в нищету, чтобы молодой человек принял от руки купца неповинную смерть и чтобы бедный человек разбогател и сделался обладателем несметных богатств. А ты своим вмешательством нарушил назначенное судьбою течение дел. За это и наказал тебя Бог. Знай же, что для того, чтобы загладить твой тяжкий, хотя и невольный, грех пред Богом, ты должен молиться и нести подвижнические труды еще столько лет, сколько ты молился и трудился до сего дня. И только тогда лампада твоя вновь загорится небесным светом», — сказал ангел и скрылся, улетел на небо. И пал праведный старец ниц на землю, поклонился Всеблагому Богу и прославил неизреченное милосердие Божие и промысл Божий, недоступный разумению человека[1].
Иван Лукич Заякин.
Дер. Артамонова.
27 марта 1906 г.
Попов сын
Анекдот
У одного попа был великовозрастный сын, который тем только и занимался, что крал овец из крестьянского стада. Как только поп зазвонит к обедне и выйдет в церковь, поповский сын идет за село на выгон, украдет овцу, тащит ее домой и колет. Поп знал это и укрывал сына, так как это ремесло сына было ему прибыльно. Однажды мужики подкараулили поповича, захватили его на краже, отбили овцу и самого его вздули, да кроме того отобрали и лошадь, на которой он приехал. После этой трепки попович вернулся домой еще до окончания обедни; он пошел в церковь, стал на клирос и принялся подтягивать дьячкам. Поп вышел с кадилом из алтаря и удивился скорому возвращению сына, и захотел узнать, успел ли сын в краже, и в форме возгласа произнес: «Сыне, сыне, добыл ли ты бя?». А сын ответил: «Батя, батя, не добыл я бя, а только потерял иго-го!». И обедня продолжалась своим чередом.
27 марта 1906 г.[2]
Мудрая наука
Сказка
В одной деревне жили старик со старухой. У них был единственный сын, уже взрослый парень, человек крайне ленивый: работать не любил и не хотел, а сладко поесть и хорошо одеться любил, работать не хочет, а ел бы сладко, поспал бы баско. Стали старики выговаривать сыну за его праздность и леность и за то, что от него не видно никакого проку и никакой корысти. Тогда сын сказал отцу: «Отведи меня в город на базар и продай». Отцу это не понравилось: «Ты хоть и лентяй, а все-таки сын мне, и еще единственный». А сын все настаивает на своем и требует лишь, чтобы отец не продешевил. Делать нечего: повел старик сына на базар продавать его. Много было покупателей — и бояр, и купцов, по хорошей цены никто не давал. Вдруг подходит простой мужик и предлагает старику за сына 100 рублей на срок в один год с таким условием, что если старик не узнает своего сына, то лишится его навсегда. Старик согласился на это условие, отдал сына, взял деньги и вернулся домой. Не знал старик, что сына передал в распоряжение волшебника.
Проходит год. Наступило время старику идти за сыном. Вдруг через окно в избу старика влетел голубь, ударился о землю и сделался добрым молодцем — сыном старика. Сын сказал старику: «Хозяин мой волшебник. Когда ты придешь за мной, то он тебе покажет 12 голубей, совершенно схожих между собою, перо в перо. Ты смотри внимательно и замечай: я маленько опущу правое крыло. Поэтому только ты меня и можешь узнать».
Явился старик к волхиту, признал своего сына-голубя по опущенному крылу, взял сына и пошел с ним домой. Обидно было волшебнику отпускать своего лучшего ученика, и задумал он им во что бы то ни стало овладеть. Старик был человек бедный и нуждался в деньжонках. Однажды сын и говорит старику: «Я обернусь жеребцом, а ты отведи меня на базар и там продай, только узды не продавай, иначе ты меня никогда не увидишь».
Повел старик жеребца на базар. Много собралось любителей и охотников купить красивого жеребца и набили страшную цену, но больше всех надавал один мужик, за ним и остался конь. Продал старик коня и стал было с него снимать узду. Покупщик закипятился, что, дескать, так делать не полагается; покупщика поддержал и весь народ, все кричали: «Как это можно так делать — снимать узду с проданного коня, из века так ведется: кобыла продается с обротью, а конь с уздой!». Набросились всем базаром на старика: вишь, скаред какой, набил такую цену на коня, да еще и на узде нажиться хочет. Ошеломили старика криком, шумом и упреками и почитай что силой отобрали у него узду и передали ее с конем покупщику, и тот быстро скрылся. Погоревал старик над своей неудачей и лишь утешился хорошей выручкой, и вернулся домой. Оказалось, что коня купил тот же волшебник. Он привел коня во двор, поставил его в конюшню, крепко-накрепко привязал его к балке и подтянул так, что конь не мог доставать земли передними ногами. После этого волшебник пошел обедать и уснул после обеда.
У волшебника было три дочери, они вышли во двор погулять и увидели красивого коня, так жестоко притянутого к балке, и задумали слегка освободить его, чтобы конь мог стоять на всех ногах, но они не могли развязать туго затянутого узла и перерезали веревку. Освободившийся конь ударился об землю и сделался горностаем, и убежал. Тем временем <волшебник> проснулся и вышел во двор, и узнал об исчезновении коня, и рассердился на дочерей. Он ударился об землю и сделался большой собакой, и погнался за горностаем, и долго гнался за ним по болотам и лесам, и уже стал настигать у самого моря. Тогда горностай ударился и превратился в ерша, и поплыл по морю, а волшебник — в щуку и погнался, почти было стал догонять, но ерш спрятался в небольшую щель подводного камня, так что лишь хвостик один виднелся. И не могла большая щука схватить ерша с хвоста, много раз она обогнула камень, ища способ овладеть ершом, но ничего не могла сделать и пустилась на хитрость, и сказала: «Я ничего дурного не хочу тебе, ерш, сделать и навсегда вернусь домой и пред вечной разлукой хочу лишь проститься с тобой, поверни ко мне голову, и пред расставаньем поцелуемся с тобой». Но ерш понял эти хитрости щуки и ответил: «Ты хоть, щука, и востра, а не съесть тебе ерша с хвоста». Так и сидит ерш. Побилась щука и вернулась домой. А ерш поплыл своей дорогой. Подплыл он к берегу одного царства, на берегу был сделан красивый помост для купания царских прислужниц. Ерш ударился об землю и превратился в золотое кольцо, и лег на помост. Пришли прислужницы, взяли кольцо и отнесли царевне, и та надела его на палец. Ночью из кольца превратился молодец, с которым царевна весело провела время. Царевна в секрете держала свое приобретение.
Чрез некоторое время у царя был большой пир, гости пили, ели и веселились. Недоставало музыки. Вдруг явился бандурист с плохенькой бандуркой с мочальными струнами, но как только он тронул струны, раздалась такая музыка, что все заслушались и диву дались. Бандурист же был тот же волшебник. Когда царь и гости были доведены музыкой до крайних пределов восторга, бандурист-волшебник сказал царю: «Недавно я купался на твоем плоту и потерял на плоту золотое кольцо, которое нашли прислужницы и отдали царевне, которая и посейчас его носит. Прикажи, государь, царевне возвратить мне это кольцо». Царь удивился: он ничего не знал о случае с кольцом, призвал царевну и с гневом приказал ей отдать кольцо волшебнику.
Между тем кольцо шепнуло царевне: «Когда ты будешь меня передавать, то как бы случайно урони, и я рассыплюсь мелкими зернами по полу, а волшебник превратится в петуха и начнет клевать меня; одно зерно откатится к тебе, и ты заступи его ногой». Царевна так и сделала. Она уронила кольцо, которое рассыпалось мелкими зернами по полу. Волшебник превратился в петуха и стал клевать зерна, а царевна наступила на одно зерно. Петух, склевавши все зерна, вылетел из царского дворца, взлетел на ворота и закричал: «Ну, теперь я победил своего врага!».
Напрасно он радовался. Зерно из-под ноги царевны превратилось в молодца, молодец взял лук, пустил стрелу в петуха и убил на месте. Затем царевна и молодец поклонились царю и сознались, что они любят друг друга, и просили благословения на брак.
Царь согласился. И состоялась свадьба, и был пир на весь мир. И я там был, пиво-мед пил, по усам текло, а в рот не попало.
Солдат-оборотень
Сказка
В старые годы солдатская служба продолжалась 25 лет. Один старый солдат, покончивши солдатскую лямку, шел со службы домой. Шел он пешком, а путь был дальний. Под вечер солдат пришел на одну деревню и задумал ночевать; попросился солдат к бедному мужику, к одному, другому, третьему — нигде не пускают.
И пошел он к богачу. Входит, богач говорит:
— А знаешь, солдат, сказки, рассказы и шутки? Знаешь — пущу ночевать, а иначе проваливай.
Солдат сказал, что знает.
— Рассказывай свои шутки.
— Не накормил, не напоил, а уж давай ему шутки.
Мужик приказал жене накормить солдата, и пока солдат ужинал, мужик залез на полати. Солдат скоро покончил с ужином по-солдатски и тоже полез на полати. Мужик сказал солдату:
— Ну, теперь рассказывай.
А солдат и говорит:
— Чего там рассказывай, ты посмотри на себя, кто ты, ведь ты — медведь.
Посмотрел на себя мужик и увидел, что он действительно медведь. А солдат продолжает:
— И на меня посмотри: и я медведь.
И увидел мужик, что и солдат — медведь, и спросил с ужасом:
— Что же нам теперь делать?
Солдат отвечает:
— Ясное дело, что оставаться нам здесь теперь не место, наутро проснутся мужики и убьют нас, побежим в лес.
Побежали, бродят и прячутся в кустах и болотах, все боятся попасться на глаза людей. Захотели жрать — нечего! Солдат и говорит:
— У тебя во дворе большой откормленный боров. Пойдем и задерем его.
Пошли и съели борова. Опять голод. Съели во дворе мужика хорошего жеребца. Наконец съели и старуху — жену мужика. И жалко было мужику убивать жену, да голод-то не тетка.
Время все идет. Наступила холодная осень, стал падать снег. Солдат и говорит:
— Давай сделаем берлогу на зиму и в нее заляжем.
Сделали берлогу, лежат. Солдат говорит:
— Идут охотники с ружьями и собаками. Мне смерти не миновать; когда меня убьют и сдерут шкуру, один охотник расстелет мою шкуру и скажет: «Какая славная шкура и какая большая — 12 четвертей». Ты в это время вылезай из берлоги, перекувырнись на шкуре и убегай в лес. Ни охотники, ни собаки тебе вреда не сделают.
Скоро явились охотники, и когда содрали с солдата шкуру и расстелили ее на земле, мужик выскочил из берлоги, перекувырнулся и — шлепнулся с полатей прямо на пол. А старуха после ужина еще не ложилась спать и сидела пряла. Вскочил мужик на ноги и удивился:
— Ведь мы тебя, старуха, съели!
Старуха только выбранила старика за такое сквернословие. Зажег мужик фонарь, пошел во двор и увидел, что и боров, и жеребец целы. Ничего не сказал. А только рано поутру приказал жене напечь поскорее оладьев и, когда солдат проснулся, накормил его, дал ему на дорогу синенькую бумажку[3] и просил служивого поскорее отправляться в путь.
Иван Лукич Заякин.
Дер. Артамонова.
29 марта 1906 г.
Царевна-лягушка
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был король. У этого короля было три сына: Василий, Федор и Иван. Царские дети были уже на возрасте и надо было их женить. Однажды король призвал к себе всех трех сыновей и сказал им: «Настало время вам жениться. Я даю вам каждому по волшебной трости, каждый из вас бросит свою трость, и куда трость полетит, оттуда и приедет для каждого невеста, на которой он и женится». Сказал так царь, дал сыновьям по трости и отпустил их.
Старший сын пошел за город, бросил свою трость, и с той стороны, куда трость полетела, вскоре прибыла царская дочь-девица, на которой царевич и женился.
То же случилось и со вторым сыном. Пошел и младший сын, Иван-царевич, за город и бросил свою трость. Полетела трость, скрылась из глаз, да и пропала. Долго ждал Иван-царевич своей суженой и не мог дождаться, и шибко загрустил. Однажды он явился к своему царю-батюшке, поклонился ему до земли и сказал: «Благослови меня, батюшка-государь, и отпусти в путь-дорогу, пойду по разным местам и странам искать свою суженую». Царь отпустил сына и в дорогу щедро снабдил его золотой казной. Долго шел царевич; сначала шел городами, а затем селами, а затем пустился в места пустые и необитаемые и шел лесами дремучими и болотами зыбучими. Вот однажды Иван-царевич увидел на болоте большую лягушку величиною с копну, с обличьем и с формами женщины; в лапах своих лягушка держала трость царевича. Лягушка сказала царевичу: «Ну, подходи, Иван-королевич, ты мой жених, а я твоя невеста». Закручинился царевич и говорит ей: «Куда я денусь? Что мне делать с таким чудовищем, мне и людям-то на глаза показаться будет стыдно». А лягушка его успокаивает: «Ничего, как-нибудь проживем». Лягушка говорит царевичу: «Я сделаюсь маленькой, ты меня возьми в карман и неси домой, а там я опять сделаюсь большой». Подумал царевич: «Должно быть, мне такое счастье на роду написано» — и примирился со своей участью.
Он посадил лягушку к себе в карман и понес ее домой. Когда старшие братья и их жены узнали, что Ивану-царевичу в невесты досталась лягушка, то стали над ним смеяться и насмехаться.
Назначен был день свадьбы. Опять загрустил королевич: как венчаться с лягушкой, а лягушка ему говорит: «Не кручинься, королевич, ложись спать, утро вечера мудренее». Послушался королевич и лег спать. А лягушка с наступлением ночи подошла к окну, раскрыла его и обратилась к ветрам: «Ветры мои, ветры буйные, полуночные, летите к моему царю-батюшке и принесите мне все мои самые дорогие наряды и цветные платья, завтра будет мое венчание».
На следующее утро Иван-царевич проснулся и увидел, что лягушка превратилась в такую красавицу, что ни в сказке сказать, ни пером написать, и одета она была в чудные и роскошные венчальные наряды дивной красоты.
Венчание прошло на славу, все гости дивились красоте невесты и роскоши ее нарядов. После свадебного пира царевич с новобрачной возвратился в свои покои и видит, что красавица опять превратилась в огромную и отвратительную лягушку. Так с нею он и жил.
Недолго спустя король-отец позвал к себе своих трех сыновей и сказал им: «Ну, дети, женил я вас, и все вы довольны своим счастьем, порадуйте же меня, старика, и принесите мне в подарок к такому-то дню по калачу, испеченному вашими женами». С получением этого поручения старшие невестки стали следить за лягушкой, как она начнет готовить калач, и решили последовать ее примеру.
Лягушка узнала это. Она завела тесто и вылила его на печь, тесто засохло, и пирога не сделалось. Так поступили и невестки и были одурачены; чтобы выпутаться из беды, они купили по калачу на базаре. Лягушка же ночью подошла к окну и сказала: «Ветры мои буйные, полуночные, летите к моему батюшке и принесите от него мой любимый калач». К утру калач был готов. Наутро все царевичи понесли царю калачи. Царь-отец отведал всех калачей и понял проделку старших невесток, и сказал об их изготовлении: «Хорошее дельце, да чужое рукодельце», а про калач лягушки сказал: «Хоть и худое дельце, да свое рукодельце». Обидно было старшим снохам слышать такие слова.
Вскоре отец-царь потребовал от сыновей, чтобы они подарили ему по рубахе, сшитой их женами. Старшие невестки были не рукодельницы и купили на базаре готовые рубахи, и послали их царю. А лягушке опять ветры принесли рубаху из дома ее отца. Царь опять отозвался, как и о калачах. После этого царь-отец объявил, что в такой-то день он делает званый пир, на который и приглашает детей прибыть с их женами.
К назначенному дню к царю на пир явились все сыновья с женами, лягушка опять приняла вид красавицы. Старшие невестки опять стали следить за лягушкой и решили во всем ей подражать. За обедом лягушка что ни ест — остатки и крошки от пищи и еды кладет в один рукав, и что ни пьет — остатки вина и питья льет в другой рукав. Так сделали и старшие снохи. После обеда грянула музыка, и царские снохи пустились плясать. Во время пляски лягушка махнула рукавом, где были крошки, — и появились обильные столы с яствами, махнула другим, с остатками напитков, — и появились вина разные и напитки. Старшие снохи тоже махнули рукавами и засыпали крошками всех гостей, махнули другими — и залили глаза всех, и были за это осмеяны и обруганы.
После пира Иван-королевич вернулся в свои покои и увидел, что жена его опять превратилась в лягушку. И задумал Иван-царевич избавить свою жену от чар: он заметил, что когда его жена принимает вид красавицы, то свою лягушечью кожу не бросает, а прячет дома. Однажды Иван-царевич улучил минуту, взял эту кожу и изорвал ее в клочки. Завидела это царевна и с упреком сказала Ивану-царевичу: «Не мог ты еще немного потерпеть, если бы ты подождал еще с полгода — много с год, и тогда мы были бы с тобою счастливы, а теперь все погибло, долго ты меня не увидишь. Прощай!» — и скрылась.
Опять Иван-царевич пустился в путь на поиски своей жены, взявши казны золотой довольно. Долго шел он и много городов и сел прошел он, везде спрашивал и разведывал о своей жене, но нигде не мог получить о ней вестей. Однажды шел царевич дремучим лесом и видит: стоит избушка на курьей ножке к лесу передом, а к нему задом. Иван-царевич сказал избушке: «Стань ко мне передом, а к лесу задом!». Избушка повернулась, и Иван-королевич вошел в нее и увидел, что там лежит старая Баба Яга, растянулась на лавке, головой уперлась в один угол, а ногами — в другой. Завидела Ивана-царевича Баба Яга и спросила: «Зачем пришел сюда, Иван-царевич?». А Иван ответил ей: «Ты, Баба Яга, сначала меня напои-накорми, а потом уже вестей расспроси!». Баба Яга вскочила на ноги, стол поддернула, собрала на стол, напоила и накормила царевича, а тот ей тем временем рассказал, куда и зачем он пустился в неведомый путь. Выслушав Ивана-царевича, Баба Яга сказала ему: «Вчерет ли[4] ты, Иван-царевич, достанешь свою жену, она теперь совсем опустилась, сделалась совсем распутной, превратилась в ведьму и летает повсюду вместе с своими подругами, такими же ведьмами, как она. Я тебе не могу помочь в этом деле, но ты иди этой тропинкой по лесу и чрез несколько дней дойдешь до другой избушки на курьей ножке, там живет другая Баба Яга, моя сестра, может быть, она тебе поможет.
Пошел Иван-царевич, дошел до другой Бабы Яги, но и эта не могла помочь ему, а лишь сказала, что жена царевича изредка бывает у нее; Баба Яга послала Ивана-царевича к третьей сестре, самой старшей и дряхлой, уже ожидающей смерти и живущей в избушке у самого моря. Пошел к этой старухе, и Баба Яга сказала царевичу: «Могу я помочь тебе в этом деле, только и сам не плошай». Затем Баба Яга сказала Ивану: «Неподалеку отсюда на морском берегу стоит большой дуб, каждый день к этому дубу прилетают 12 лебедей, превращаются в девушек совершенно одинаковых, раздеваются и купаются в море. Иди к этому месту, спрячься под дубом и жди. Когда лебеди прилетят и превратятся в девушек, станут купаться, ты примечай: все девушки сложат свое платье вместе, и лишь одна положит свое платье особо, отдельно от других, — это и будет твоя жена. Ты возьми ее платье и не возвращай ей его до тех пор, пока она не заклянется быть твоею женою». Пошел царевич, спрятался под дубом и ждет. Прилетели лебеди, ударились о землю, сделались девушками, похожими друг на друга и в одинаковых одеяниях, разделись и стали купаться. Царевич похитил платье жены и снова спрятался. После купания все девицы оделись, превратились в лебедей и улетели, лишь одна бродила голая по берегу и не могла найти своего платья, и догадалась, что его похитили, и сказала: «Кто взял мое платье, отзовись, если это старый человек, то будешь мне навеки отцом, а если добрый молодец, то будешь моим женихом». Того только и нужно было Ивану-царевичу. Он вышел из засады и заставил жену поклясться, что она вечно будет его женою, и та поклялась, но сказала: «Теперь я не могу еще исполнить своего обета, но ты иди в такое-то царство, там царствует мой отец, я встречу тебя, введу в царский дом, снова устроим свадебный пир и уже никогда не разлучимся, а теперь отдай мое платье».
Царевич отдал платье. Девушка оделась, ударилась о землю, сделалась лебедем и улетела. Глядя вслед улетающему лебедю, Иван-царевич опять загрустил, и пало ему на сердце черное сомнение: не обманывает ли его коварная волшебница? Пошел царевич к Бабе Яге, рассказал ей о случившемся, но Баба Яга успокоила царевича и велела ему смело идти к царю — отцу волшебницы. Волшебница его уже дожидалась, она ввела Ивана во дворец и сказала отцу, что это ее суженый жених, который освободил ее от чар, и просила отца согласиться на их свадьбу.
Царь согласился, они женились и жили счастливо и долго.
Иван Лукич Заякин.
6 мая 1906 г.
Два брата
Легенда
В одной деревне жили два мужика — родные братья. Старший был богатый, имел много денег. У него был дом — полная чаша, обширное хозяйство и водяная мукомольная мельница, приносившая ему добрый доход; а другой брат был бедный. По своей бедности младший брат постоянно обращался к старшему за помощью, и тот не отказывал ему и помогал то деньгами, то хлебом, то кое-чем. Бедняк всячески старался быть исправным должником и аккуратно платил брату долги. Все-таки бедняк в конце концов сильно задолжался своему брату и никак не мог с ним расплатиться. Богач разгневался на эту неисправность и отказал бедному брату в кредите и в помощи.
Загрустил бедняк и решил: пойду в чужие дальние края искать себе счастья и доли. Собрался и ушел. Долго шел мужик. Сначала шел он городами и селами, а затем пустился местами необитаемыми — лесами и болотами.
Однажды в месте глухом и пустынном к ночи мужика застали буря, дождь и холодная непогода. Оглянулся мужик, где бы ему укрыться от непогоды, и видит: на берегу реки лежит ветхая лодка, перевернутая вверх дном, видно, лодка была уже давно здесь заброшена, наполовину уже она вросла в землю и обросла мохом и травой. Кое-как мужик влез под лодку, завернулся в шабуренко и собрался уже заснуть, как вдруг услышал, что по воздуху с шумом, как вихрь, с разных сторон к лодке слетелись два духа, поздоровались, сели на лодку и вступили между собою в разговор. Первый дух спросил второго:
— Рассказывай, где ты за это время был и что ты сделал?
А второй дух ответил:
— В таком-то месте стоит большая и богатая деревня, деревня стоит на речке. Я отвел воду в речке и иссушил водные источники, речка пересохла, и теперь мужики в большом затруднении, так как только одна эта речка давала им воду для собственного потребления и для водопоя скота.
— Как же мужики могут выйти из этой беды?
— Да пустяки! Близ деревни лежит небольшой бугорок, стоит только его срыть, как из него пойдет вода из источника, и тогда опять речка пополнится водою. Ну, а ты что сделал?
— Был я в такой-то деревне, — начал рассказывать первый дух, — там живет богатый мужик, а у него есть водяная мельница. Я разрушил мельничную плотину, богач всячески старается построить плотину, но не сможет этого сделать и лишь разорится в этих стараниях.
Бедняк под лодкой заинтересовался этим рассказом, так как он касался его родной деревни и мельницы его родного брата-богача. Между тем второй дух спросил:
— Что же нужно для того, чтобы помочь мельнику в беде?
— Да пустяки! Неподалеку от мельницы растет ракитовый куст, стоит только его вырыть и посадить на мельнице у плотины, как работа будет спорота и мельница будет готова.
После этого духи еще поговорили между собою о вещах незначительных и разлетелись.
Поутру мужик вылез из-под лодки и прямо пошел в богатое село, названное духом, и там застал среди мужиков полное уныние и переполох: пересохла в реке вода, и мужики не знали, что делать и как добыть воды. Бедняк явился к мужикам на сходку и сказал им: «Что мне дадите, <если> я найду вам воду?». Те ответили: «Ты только найди нам воды, а мы тебя не обидим и щедро наградим». Тогда бедняк взял рабочих, срыл бугорок близ деревни, и из-под него из ключа побежала чистая и хорошая вода, которая и наполнила скоро высохшее русло речки. Обрадованные мужики стали приносить мужику его оплату: кто рубль, кто три, кто пять, а кто и десятку. И собралось у него много денег.
Прямо из этого села бедняк отправился на свою деревню и там видит: богатый его брат нанял много рабочих — конных и пеших, возит лес, камни и щебень и всячески старается укрепить плотину, но не может этого сделать — вода все это сносит. Бедняк явился к богатому брату и говорит: «Что мне заплатишь, и я закреплю плотину?». А богатый отвечает: «Чего нам торговаться, хорошо и по совести награжу тебя, лишь построй плотину, совсем она меня замучила и разорила». Тогда бедняк вырыл ракитовый куст, пересадил его на плотину, и работа стала быстро подвигаться вперед, и чрез несколько дней плотина была готова. Обрадовался мельник, хорошо наградил брата, и у бедняка скопилось столько денег, что он зажил хоть и небогато, но совсем безбедно.
Время шло. Дела богатого брата пошатнулись, и он сам стал нуждаться. И вот однажды старший брат явился к младшему и говорит ему: «Скажи мне, брат, какою силою и как ты разбогател?». Младший брат подробно рассказал о приключении под лодкой. Запал рассказ бедняка на ум богатея и захотелось ему искать счастья. Не теряя времени, богатый пустился в дорогу, нашел лодку на берегу речки и с вечера залез под нее и ждет. В полночь прилетели оба тех же духа и стали разговаривать.
— Рассказывай, где был и что делал?
— Да был все в той же деревне. Нашелся какой-то мужик, который догадался разрыть бугор, вскрыть ключ, и высушенная мною речка опять наполнилась водой. А ты что сделал?
— Да и со мною приключилась невзгода. Какой-то мужик пересадил ракитовый куст на мельничную плотину и тем закрепил ее.
После этого духи стали рассуждать: «Что это значит? Уж не подслушал ли нас кто-нибудь? Но кто и где мог скрываться посторонний человек здесь, в месте пустом и открытом, уж не под лодкой ли? Да и теперь тут не прячется ли кто-нибудь?». Заглянули духи под лодку, а там лежит богатый мужик. «Вот кто нас подслушивает! Тебя-то нам и надо!». Вытащили духи богатея, взяли его: один за одну ногу, а другой за другую — и разорвали!
Sic transit gloria mundi![5]
Иван Лукич Заякин. Дер. Артамонова.
8 мая 1906 г.
Кузнец и чёрт
Легенда
В одной деревне жил купец, человек богобоязненный. Он повесил на стене своей кузницы две картины: на одной был изображен бог, а на другой — дьявол. Каждый день, выходя на работу, кузнец молился богу на картине и оказывал всякое непочтение дьяволу: смеялся над ним и оскорблял его, и каждый день бил дьявола молотом в лоб. За эти насмешки и непочтительность дьявол жестоко отмстил кузнецу.
Дьявол превратился в молодого кузнеца и нанялся к кузнецу в работники. Однажды работник и говорит кузнецу: «Давай из старых людей ковать молодых». Кузнец даже отпрянул в сторону: статочное ли, дескать, это дело, не с ума ли ты сошел? А работник все стоит на своем и уверяет, что уже не один раз это благополучно проделывал. Тогда кузнец согласился. Проходила мимо кузницы старуха, работник схватил ее и бросил в горн, и командует хозяину: «Становись за меха, работай сильнее». Старуха запылала, а работник ее клещами поворачивает с боку на бок, и когда она уже совсем раскалилась, он вынул ее из горна на наковальню и начал бить со всех сторон молотом. И вот старуха превратилась совсем в молодую бабу, поблагодарила кузнецов и весело убежала. То же случилось и с одним стариком.
Видит кузнец, что дело это нехитрое, и сам задумал проделать то же. Идет мимо старик сосед, схватил его кузнец — и в горн, и запылал старик, и скоро от него остался только пепел. Узнали об этом дети старика и накрепко его поколотили, а затем предали его властям, и те бросили кузнеца в тюрьму. От работника же и след простыл.
8 мая 1906 г.
Иван-царевич
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей. У них был единственный сын-ребенок Иван-царевич. Царь неожиданно умер еще в цветущих годах, и после него осталась вдова — царица с малолетним сыном. Царица была еще молодая и красивая женщина. Покойного мужа царица сильно любила, и после его смерти она стала по нем сильно тосковать. Тосковала-тосковала, а нечистый дух тут и был. Принял дух образ молодого и красивого царедворца и начал ухаживать и увиваться за молодой царицей. Дальше — больше, и дело кончилось тем, что дух сошелся с царицей и жил с нею, как муж с женой. И такую власть над царицей забрал дух, что мог с нею делать, что ему было угодно, ни в чем царица своему сожителю не перечила и ни в чем ему от царицы отказу не было.
Время шло. Царевич подрастал и делался все краше и сильнее. Все замечали, что в мальчике кроются силы богатырские. Когда он сделался мальчиком-подростком, то пришел в кузницу и сказал кузнецам: «Кузнецы, скуйте мне из железа и из другого какого прочного металла тросточку весом в 25 пудов». Кузнецы обещали и скоро сделали ему из железа и разных других прочных металлов тросточку в 25 пудов. Обрадовался царевич, поблагодарил кузнецов, взял тросточку и побежал с нею в чистое поле широкое раздолье и там стал играть этой палочкой и вертел ею, как пером. Играл он, играл и задумал испробовать, насколько тросточка прочна, и для этого бросил царевич свою тросточку вверх высоко-высоко, под самое облако. Летит палка, визжит и с шумом падает вниз. Царевич подставил колено, тросточка ударилась о колено и сломалась надвое. Тогда царевич побежал в кузницу и сказал: «Тросточка моя оказалась непрочною и сломалась, сделайте мне другую — в 50 пудов».
Сделали кузнецы другую тросточку — в 50 пудов. Взял царевич эту тросточку и опять побежал в чисто поле-широкое раздолье и там стал играть и забавляться тросточкой, и опять задумал испробовать тросточку, и бросил ее вверх высоко-высоко, в самые облака. Летит трость с визгом и падает с шумом. Опять царевич подставил колено, трость ударилась и ханула — надломилась.
Идет царевич в кузницу и говорит кузнецам: «Непрочна и эта тросточка — надломилась, сделайте мне еще тросточку из самого хорошего железа и из самого прочного металлу весом во сто пудов». Подивились кузнецы богатырской силе молодого царевича и обещали сделать тросточку в 100 пудов. Долго и старательно трудились кузнецы и наконец сделали тросточку во 100 пудов из хорошего железа и из прочных металлов.
Пуще прежнего обрадовался царевич, взял тросточку и побежал с нею в чистое поле-широкое раздолье и стал играть и забавляться тросточкой, и задумал и эту тросточку испробовать, насколько она прочна. Бросил царевич тросточку вверх высоко-высоко, за самые облака, летит трость, визжит и падает с шумом. Царевич подставил покрытую типкой[6] голову — на колено свое уж не понадеялся, — ударилась тросточка об голову и ничуть не ханула, не погнулась и не надломилась. Обрадовался царевич, поднял тросточку, поцеловал ее и сказал: «Вот эта тросточка хороша и надежна, и мне как раз по руке, сослужит она мне службу богатырскую».
Наигрался царевич и затем вернулся домой, а тросточку поставил в своей комнате в уголок. Злой и нечистый дух, сожитель царицы, давно уже замечал в царевиче появление и развитие богатырской силы и сильно этим тревожился: дух боялся, что царевич подрастет и отомстит ему за сожительство с матерью, и постарается кровью духа смыть позор своей матери. И поэтому дух всячески стал настраивать царицу против ее сына и наговаривать на него всякие небылицы и напраслины и без труда добился того, что и царица невзлюбила своего сына.
Когда дух заметил, что Иван-царевич принес с собою тросточку, то улучил время, вошел в комнату Ивана-царевича и попробовал тросточку, не только поднять ее, даже отвести от пола ее не мог. Еще больше дух испугался и окончательно решил извести и сгубить царевича.
Однажды дух явился к царице и сказал ей: «Возлюбленная моя, царевич подрастает и оказывает силы невероятные, силы богатырские, когда он войдет в совершенные года и в полный разум, то узнает о нашем сожительстве и убьет нас обоих. Не лучше ли нам заранее сбыть его с рук?». Царице и жаль было своего красавца сына, но не смела она перечить сожителю и согласилась на его предложение. Тогда дух сказал царице: «Притворись больною и пошли сына достать из шестиглавого чудовища, из Змея морского, сердце, печень и жолчь для своего излечения. Царевич поедет, и несомненно чудище его сожрет, а если не сожрет, царевич победит чудище, то он привезет печень, сердце и жолчь, ты мне все это сваришь и сготовишь, я съем, и во мне прибавится силы, и тогда Иван-царевич нам будет не страшен».
Царица так и сделала: притворилась больною и призывает к себе сына, и говорит ему такие речи: «Сын мой любезный, прекрасный Иван-царевич! Занемогла я, заболела тяжкими недугами, тошно мне, тяжко, смерточка приходит. Поезжай ты к морю Индийскому, в море Индийском водится чудище — Змей о шести головах, о шести хоботах, убей его и достань из Змея печень, сердце и жолчь и привези мне, а я поем их и буду здрава и благополучна. Так мне советуют знахари-лекаря и гадатели. Исполни, сын мой, волю мою родительскую. Ты только и можешь помочь мне и спасти меня от смерти неминучей». И заплакала царица-мать. Иван-царевич любил свою мать, не видел он ее притворства, а видел лишь ее слезы горячие. Жаль ему было своей матери, и он обещал ей победить Змея и достать печень, сердце и жолчи.
Стал царевич собираться в богатырский путь и стал искать себе подходящего коня. Пошел он на царские конюшни и стал пробовать всех царских коней: подойдет к коню, положит свою руку на спину коня, а конь под богатырской рукой так и погнется. Испробовал царевич всех коней и подходящего коня не сыскал. Поехал царевич на торг — конский базар — поискать себе коня, но и там не мог найти коня: к какому коню царевич ни подойдет, как положит руку, так конь под ним и погнется. Так ни один конь и не выдерживал богатырской пробы. Идет царевич с торга и шибко закручинился, и не знает, где бы сыскать коня по себе. Идет царевич улицей, а навстречу ему идет старая старуха, дряхлая, едва ноги волочит, поклонилась царевичу и спрашивает: «Чего, царевич, запечалился, чего закручинился? Скажи мне всю правду-истину, не помогу ли я тебе». Царевич взглянул на старуху грозными очами и, рассердившись, прикрикнул на нее: «Куда ты, старая ведьма, годишься, куда ты лезешь помогать мне в моей беде? Убирайся, уходи с глаз моих прочь. Не то посажу тебя на одну ладонь, а другою прихлопну, от тебя только мокрота станет». Испугалась старуха угрозы молодого богатыря и убежала. Убежала старуха, а Иван-царевич раздумался, и стало ему совестно за вспышку своего гнева, и стал он так сам с собою рассуждать: «Напрасно я обидел и прогнал старуху, старые люди много знают, много видели, может быть, и эта старуха дала бы мне и хороший совет». А между тем старуха на Ивана-царевича не обиделась и снова идет навстречу ему. Царевич обрадовался и подозвал ее, и сказал: «Прости меня, бабушка, что напрасно тебя обидел и нечестно с тобою обошелся. Скажу я тебе всю правду-истину и открою тебе все свои тайны. Нужно мне ехать на Индийское море биться с идолищем, шестиглавым Змеем, а богатырского коня нигде найти не могу. Испробовал я коней на царских конюшнях, испробовал всех коней на торге, а найти подходящего коня не нашел. Оттого, бабушка, я закручинился, оттого и запечалился». Выслушала старуха царевича и говорит: «Вот так-то лучше, царевич, давно бы сказал мне всю правду, я только и могу тебе помочь в этой беде. Слушай же, царевич, иди на старый заброшенный двор за царскими конюшнями, там увидишь большой столб, копай около него, найдешь чугунную плиту, под ней вход в подземелье, где и стоит нужный для тебя богатырский конь. Твой прадедушка был славный могучий богатырь, он-то и ездил на этом коне. В подземелье для этого коня сделаны большие запасы корму, хватит лет на сто».
Обрадовался царевич, поблагодарил старуху и побежал домой прямо на задний заброшенный двор за царскими конюшнями, там он увидел большой столб, врытый в землю, и начал копать землю около столба и скоро натакался на большую и тяжелую чугунную плиту и поднял ее, и под плитой увидел ход в подземелье, спустился туда и увидел богатырского коня, прикованного на 12 цепях и на 12 замках. Взыгралось радостью великою сердце молодецкое. А конь богатырский как только увидел молодого богатыря, почуял седока по себе и так взыгрался и рванулся, что порвал все 12 цепей и подбежал к Ивану-царевичу, и остановился пред ним и весело заржал. Царевич положил руку на спину коня, но конь даже и не почувствовал этого. Тут же, в подземелье, на стенах были развешены доспехи богатырские: седло черкасское, тяжелая палица, меч-самосеч, копье долгомерное и щит телохранительный. Иван-царевич попусту времени не терял, надел на себя доспехи богатырские и быстро оседлал коня: потнички на потнички, коврички на коврички, а сверх того черкасское седло, подтягивал 12 подпруг разношелковых, застегивал 12 стебеньков булатных не для красы, а для богатырской крепости. Шелк не рвется, булат не трется, а чистое золото на земле ведь никогда не медеет. Захватил царевич свою тросточку во 100 пудов и вскочил на богатырского коня. Стал молодой богатырь стегать плеткой шелковою своего доброго коня по крутым бедрам, пробил кожу до мяса, мясо до кости, а кости до мозгу. Конь под ним осержается, от земли поднимается, и помчался-полетел богатырский конь выше леса стоячего, ниже облака ходячего.
Едет молодой царевич и говорит коню таковы слова: «Ах ты, добрый мой конь, богатырский, служил ты верой-правдой моему прадедушке, славному могучему богатырю, носил ты его по разным концам и странам земли, езживал богатырь на тебе в разные государства и города, езживал и на море Индийское, в то государство далекое. Неси и меня к тому морю Индийскому». Конь ответил богатырю человеческим голосом: «Носил я твоего прадедушку по разным концам земли, носил его и к морю Индийскому, понесу и тебя, молодой богатырь, к тому же морю, все пути и дороги к нему мне хорошо знакомы». Сказал так конь и пуще прежнего помчался. Едет так Иван-царевич близко-далеко, низко-высоко, скоро сказка сказывается, а поры-время много минуется. Наконец подъехал к Индийскому морю и видит — на море стоит калиновый мост, а на калиновом мосту поставлена палатка, на диво изукрашенная. Слезает добр молодец с коня, входит в палатку и видит — сидит там девица-красавица, из кости в кость мозг переливается.
Иван-царевич наперво Богу истово молится, а затем красной девице челом бьет, честь отдает. А красная девица как увидела молодого богатыря, так и залилась горькими слезами, и слезы у ней неморша полились по белому лицу, и говорит девица таковы слова:
— Ах ты, добрый молодец, молодой богатырь, как тебя звать, как величать, я не знаю, чьих ты родов, каких городов, я не ведаю. Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли и зачем ты явился? Не избежать тебе лютой смерти от идолища поганого, от Змея шестиглавого. На все наше царство напущена напасть страшная: появился в нашем море Индийском Змей шестиглавый и обложил наше царство тяжкой данью, каждый день ему на берег выводят молодую девушку, и он ее пожирает, всех девушек пожрал. Теперь очередь дошла до меня, до царской дочери. Сегодня в назначенный час явится Змей из моря и сожрет меня. Уезжай же отсюда, добрый молодец, как можно скорее и как можно подалее, чтобы и не казаться на глаза Змею лютому, иначе он и тебя сожрет. Меня же оставь одну, моя голова уже обреченная, а тебе не для чего губить твою молодость и твою красоту.
Выслушал царевну Иван-царевич и говорит ей ласково:
— Успокойся, красная девица, и ничего не бойся. Я и приехал-то сюда затем, чтобы биться со Змеем шестиглавым, и надеюсь с божьей помощью одолеть его и тебя ворочу от лютой смерти.
Затем царевич вынул из кармана нож, дал его девице и сказал:
— Я лягу тебе на колена и сосну немного, уж слишком я утомился и устал от богатырского переезда, а ты мне поищи ножом в голове вошек. А когда увидишь, что Змей выходит из моря, так разбуди меня, — с этими словами Иван-царевич лег на коленцы к девушке и скоро уснул богатырским сном, и так захрапел, что палатка задрожала.
Девушка принялась чесать и гладить волосы на голове богатыря, но не столько чешет, сколько на море глядит. Вдруг море заволновалось и закипело, как в котле, и из моря показалось страшное идолище-чудище, Змей о шести головах, о шести хоботах. Царевна стала будить богатыря, но что ни делала, как ни будила его, не могла разбудить. И горько заплакала девушка, и горячая ее слеза упала на щеку богатыря, и он тот же час проснулся и вскочил на ноги, и видит, что Змей уже близко подплывает к берегу. И сказал он: «Что же ты, царевна, меня не разбудила? Ведь так нас Змей мог бы съесть!» — «Будила я тебя, да никак не могла добудиться». — «Тебе бы следовало этим ножом резать мне нос».
Побежал, заторопился Иван-царевич к своему коню, сел на него, взял в руки тросточку во 100 пудов и крепкий щит и начал горячить своего коня. А тем временем вышел Змей шестиглавый на морской берег и увидел молодого богатыря и осердился: зашумел, загайкал, засвистел по-соловьиному и зашипел по-змеиному, и закричал Ивану-царевичу:
— Ах ты, вьюноша молодой, зачем ты явился сюда, на берег морской? Для меня обречена одна девушка, для меня и довольно. Ты надел на себя ратный снаряд и сел на ратного коня, уж не хочешь ли ты со мною биться-сразиться? Так я тебя проглочу со всем — с конем и седлом.
А Иван-царевич давал ему такой ответ:
— Чего ты, идолище поганое, грозишься и бранишься, чего ты, Змеище, лаешь? Замолчи! Не поймал в поле воробья, не испробовал силы молодецкие, а уж похваляешься. Погоди, вот сойдемся с тобою в поле ратном и померяемся силами богатырскими.
Затем бойцы сошлись и стали обсуждать, как им начать бой: биться ли сразу насмерть или сначала биться на тупых концах, и порешили: биться натрое на тупых концах, а на четвертое биться насмерть, кто кого доспеет.
Начался богатырский бой. Разошлись богатыри на 12 богатырских поприщев и устремились друг на друга быстро, как две пущенных стрелы. Иван-царевич ополчился своею тросточкой в 100 пудов и ею одним ударом снес Змею все шесть голов и шесть хоботов. Быстро богатырь сошел с коня и змеиные головы положил под тяжелый камень, а туловище змеиное бросил в море. Тут царевна увидела, что Иван-царевич победил Змея и ее избавил от лютой смерти, обрадовалась царевна несказанно, выбегает из палатки на морской берег, падает на колена пред молодым богатырем и говорит ему:
— Благодарю тебя, сильный могучий богатырь, за свою жизнь, за свое избавление, избавил ты меня от смерти лютой, от Змея страшного. Пойдем в царские палаты к моему царю-батюшке испить после ратных подвигов чару зелена вина. Проси-требуй, добрый молодец, за свою услугу великую все, что тебе надо, все, что душе твоей угодно. Нужно ли тебе платье цветное али золотой казны, все тебе даст мой царь-батюшка. Или, может, пожелаешь жениться на мне, с радостью я отдам тебе свое обручальное золотое кольцо, и царь-батюшка заранее обещал меня в супружество тому человеку, который избавит меня от смерти лютой.
Иван-царевич царевну с земли поднимает и ласково ее утешает, и говорит ей таковы речи:
— Успокойся, добрая царевна. Не надо мне ни платья цветного, ни золотой казны — всего этого довольно и в доме моей матушки, государыни-царицы. И жениться на тебе я не могу, молод я и не вошел в совершенные года. Иди себе с миром в дом родителей и обрадуй их, и возблагодари Господа Бога за свое спасение от Змея лютого.
С этими словами Иван-царевич сел на коня и скрылся. Так и не сказал Иван-царевич спасенной им царевне, кто он и откуда. Возвратился Иван-царевич домой, поставил своего коня на стойло, насыпал ему пшена белоярового и наливал ему сыты медвяной. А сам пошел к своей матери и отдал ей печень, сердце и жолчь из морского Змея. Мать его сейчас же призвала своих кухарок и поварих и приказала им исчередить и сварить печень, сердце и жолчь. И когда они все это сделали, она дала все это своему сожителю, и тот печень и сердце съел, а жолчь взял себе. После этого сожитель царицы опять попробовал тросточку Ивана-царевича и почувствовал силы в себе настолько, что мог поднять палицу, да и то с большим трудом. Понял он, что еще силы у него недостаточно, чтобы бороться с Иваном-царевичем, опять пошел к царице и сказал: «Иван-царевич изведет нас, если мы от него заранее не избавимся и не сбудем с рук. Пошлем его на море Черное, там водное чудище о девяти головах, о девяти хоботах, пусть достанет из него печень, сердце и жолчь». Послушалась царица своего сожителя.
Спустя некоторое время она снова притворилась больной, снова позвала к себе сына Ивана-царевича и сказала ему:
— Любезный сын мой, исполнил ты первую мою просьбу, достал мне печень, сердце и жолчи Змея, и чрез это я выздоровела и до сего времени была здорова. А теперь опять я заболела и больна я пуще прежнего, смертонька моя приходит ко мне. Старухи-знахарки шептали и лечили меня и сказали, что в моей болезни одно есть средство — достать и съесть печень и сердце, и жолчь девятиглавого Змея, который водится в Черном море. Достал бы ты мне все то, Ваня!
— Матушка, с удовольствием исполню твою волю и достану тебе все это, если бог поможет.
Скоро Иван-царевич снаряжался, седлал своего коня богатырского и пустился в дальний путь. Конь его мчит, дороги не спрашивает: все тли и дороги ему были знакомы. Приехал Иван-царевич к Черному морю, у берега моря построен калиновый мост, а на этом мосту стоит палатка, на диво изукрашенная, далеко лучше и красивее первой. Иван-царевич слезает с коня и входит в палатку, и видит там девушку дивной красоты — дочь тамошнего царя. Иван-царевич Богу помолился и красной девице низенько поклонился. А царевна как завидела молодого богатыря, горько заплакала-зарыдала, так слезы неморша и полились по белому лицу, и говорила она таковы слова:
— Ах, удалой добрый молодец! Зачем ты сюда явился, какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? Я-то бедная, горе-горькая обречена на лютую смерть — на пожрание страшному Змею морскому девятиглавому. Тебя-то жаль — пожрет тебя Змей. Змей этот пожрал уже всех девушек в нашем царстве, очередь до меня дошла, до царской дочери. Сегодня в таком-то часу появится с морского дна чудище Змей и сожрет меня. Пока еще есть время, уезжай отсюда и не кажись Змею на глаза. Жаль мне твоей молодости и твоей красоты.
Иван-царевич выслушал девушку и успокоил ее:
— Я для того и приехал сюда, чтобы биться с девятиглавым чудищем Змеем, и с божьей помощью одолею его и тебя избавлю от верной гибели. А теперь я лягу к тебе на коленцы и сосну — шибко я устал и притомился с богатырских переездов, а ты возьми мой нож и поищи мне вшей в голове. А как Змей будет выходить из моря, ты разбуди меня, — с этими словами Иван-царевич дал девушке свой нож и лег на лавке головой на колена к девушке и скоро заснул богатырским сном. Девушка не столько голову богатырскую чешет, сколько на море глядит. В определенный час вдруг море всколыбалось, забурлило и закипело, и показался Змей. Девушка стала будить богатыря, но никак не могла и горько заплакала, и ее горячие слезы пали на щеку Ивана-царевича, и он проснулся и увидел Змея. Быстро побежал к своему коню, сел на него и стал его горячить, в руках же у него была его тросточка во 100 пудов. Сразился богатырь со Змеем и в первый же удар отрубил ему шесть голов, шесть хоботов, а во второй раз отсек ему остальные три головы и три хобота. Затем вынул печень, сердце и жолчь, головы завалил тяжелым камнем, а туловище бросил в море.
Царевна увидела, что Иван-царевич одолел Змея и спас ее от смерти, побежала к нему, пала на колена и горячо его благодарила, и сказала ему:
— Заходи, молодой богатырь, к моему родному батюшке-царю на чару зелена вина, он наградит и пожалует тебя за твой подвиг богатырский. Всего он тебе даст, всем наделит, чего только пожелает душа твоя: платья цветные али золотой казны, али пожелаешь меня взять в законное супружество — ни в чем тебе запрету и отказу не будет. Мой батюшка-царь заранее обещал мою руку тому, кто избавит меня от Змея лютого, от страшной смерти.
Но царевич отказался ехать в царский дом и ласково сказал царевне:
— Ничего мне, царевна, не нужно: ни платья цветного, ни золотой казны, и не могу заходить к твоему царю-батюшке, спешу я домой снести лекарство моей больной матушке. Жениться на тебе не могу, потому как я молод. — Тут он с царевной распростился, сел на коня и быстро скрылся из глаз. А царевна так и не узнала, кто был ее избавителем.
Вернулся Иван-царевич из богатырского похода домой, поставил своего коня в стойло-подземелье, насыпал ему пшена белоярового, наливал сыты медвяной, а сам пошел к своей матери и передал ей печень, сердце и жолчь Змея девятиглавого. Мать позвала кухарок и поварих и приказала им исчередить и сготовить печень и сердце, и когда это было сготовлено, она дала своему сожителю, а тот печень и сердце съел, а жолчь себе взял. Того же разу дух почувствовал, что у него в жилах силы поприбавилось, улучил он минуту, вошел в комнату царевича и взял его тросточку 100-пудовую и мог приподнять ее и взять на руки, но еще с трудом и не мог ею свободно владеть и орудовать.
Опять он побежал к царице и опять говорит ей: «Хоть поприбавилось во мне силы, но не могу я бороться с Иваном-царевичем, опасен еще он нам. Пошлем его на море Капсийское достать печень, сердце и жолчь от двенадцатиглавого Змея». Тяжело было царице исполнять это желание своего нечистого сожителя, жаль ей было сына, все же она любила Ивана-царевича, молодого красавца, и хотела отказать сожителю в этой его просьбе. Но сожитель разгневался, раскричался, царица испугалась и обещала исполнить его желание. Прошло сколько там времени, царица вновь притворилась больною и вновь позвала к себе Ивана-царевича, и стала просить его:
— Любезный сын мой, прекрасный Иван-царевич, благодарю тебя, что ты два раза ездил в далекие края и доставал мне лекарства от моей болезни, и оба раза я выздоравливала. Но теперь заболела пуще прежнего, больно мне и тошно мне, смертонька моя приходит. Съезди ты на море Капсийское, убей Змея двенадцатиглавого, достань печень, сердце и жолчь и привези мне, я съем все это и буду здрава и благополучна. Все маги и волшебники сказали мне, что мое спасение только в этом.
Задумался молодой царевич, знал он, что подвиг этот труден и опасен, что двенадцатиглавый Змей страшнее и сильнее первых двух. К тому же он стал замечать, что в доме у них непорядок и дух забрал уж слишком большую силу-власть и над домом, и над царицей-матерью, — не нравилось все это царевичу. Раздумывает царевич, а мать его все стонет и стонет и все жалуется, и чем дальше, тем все больше и сильнее. Не выдержало доброе сердце Ивана-царевича слез и стонов материнских, и сказал он:
— Царица-матушка, поеду я на море Капсийское, буду биться с двенадцатиглавым Змеем и если с божьей помощью одолею его, то привезу тебе печень, сердце и жолчь
С этими словами царевич вышел и не тратил по-пустому времени: снаряжался он в доспехи боевые, седлал коня богатырского, брал с собою тросточку во 100 пудов и взял он с собою на этот раз двух огромных выжлятных псов — двух меделянских кобелей, и поехал в богатырский путь. Конь летит — дороги не спрашивает: все пути и дороги ему знакомы. Приехал Иван-царевич к морю Капсийскому, а на том море сделан калиновый мост, а на калиновом мосту стоит палатка, на диво изукрашенная, богато отделанная, гораздо лучше и красивее первых палаток. Иван-царевич слезает с коня, идет по мостику калиновому, входит в палатку и видит там молодую девушку невиданной красоты, из кости в кость мозг переливается, куда красивее первых царевен. Иван-царевич наперво Богу истово молится, а затем красной девице челом бьет, честь отдает. А красна девица как завидела Ивана-царевича, так и ударилась в слезы горькие, слезы неморша полились из ее глаз по белому лицу, и сказала девушка:
— Откуда ты явился, добрый молодец, какие ветры тебя завеяли, съест тебя двенадцатиглавый Змей. Уж с год, как появилось в нашем море Капсийском это чудище, двенадцатиглавый Змей, и обложил наше царство данями тяжелыми, каждый день к определенному часу мы должны доставлять по молодой девушке. Всех девушек Змей сожрал, очередь дошла и до меня, единственной дочери. В таком-то часу появится Змей и сожрет меня. Я-то, бедная, горе-горькая, обречена на лютую смерть, ты-то зачем погибнешь? Уезжай отсюда, пока еще не поздно, и не кажись на глаза страшному Змею, пожалей свою молодость и красоту.
Выслушал Иван-царевич девушку и говорит ей:
— Не плачь, царевна, успокойся и ничего не бойся. Я затем сюда приехал, чтобы биться со Змеем и с божьей помощью одолею его и спасу тебя от смерти.
Затем царевич вынул из кармана нож, дал его царевне и сказал:
— Лягу я на лавочку, а голову положу тебе на коленцы и сосну, сильно я устал от переездов богатырских. А ты мне почеши голову и поищи вшей в голове. А как увидишь, что Змей будет выходить из моря, ты разбуди меня, а если я крепко буду спать, то режь мне ножом нос. — Лег и уснул богатырским сном.
Царевна не столько чешет, сколько на море глядит. Вдруг море взволновалось, и явился Змей. Царевна принялась будить Ивана-царевича, но что ни делала, не могла его разбудить, а резать ему нос пожалела и горько заплакала, слезы ее попали на щеку Иван-царевича, и он проснулся и увидел, что Змей уже к берегу приплывает, и сказал царевич:
— Зачем же ты меня раньше не разбудила, ведь так нас Змей мог бы съесть.
— Я будила, да не могла разбудить.
— Я говорил тебе, что нужно мне нос резать ножом.
Быстро побежал Иван-царевич к своему коню, вскочил в седло, в руку взял тросточку во 100 пудов и горячит своего коня богатырского, но прежде, чем пуститься навстречу Змею, Иван-царевич повел такую речь к своим выжлятным псам: «Собачки мои верные, псы выжлятные, во все время боя вы сидите спокойно здесь, а как завидите, что мое дело плохо, так бегите мне на помощь и выручайте меня от смерти неминучей. И если нам так суждено, то ляжем на поле ратном: я и вы со мной». Так он сказал и помчался навстречу Змею.
А Змей уже вышел на берег, завидел Ивана-царевича, заревел, загайкал, засвистел по-соловьиному, зашипел по-змеиному и закричал на Ивана-царевича: «Ах ты, молодой вьюноша, зачем ты сюда явился? Довольно бы с меня одной девушки. Съем я тебя с конем и с седлом». — «Врешь, идолище поганое, подавишься! Замолчи! Не поймал в поле воробья, не испробовал силы молодецкие, а уж похваляешься. Погоди, вот сойдемся с тобою в поле ратном и померяемся силами богатырскими»[7]. Уложились бойцы биться на три поприща на тупых концах, а на четвертое — биться насмерть, кто кого достанет. Разъезжаются они на 12 поприщев богатырских и устремились друг на друга, как две пущенные стрелы. Первым ударом Иван-царевич снес Змею шесть голов, шесть хоботов. Змей после того пуще осержается и пуще нападает на богатыря. Разошлись и столкнулись во втором поприще, и Иван-царевич отсек Змею еще три головы. Но почувствовал царевич, что устает и утомляется и что слабеет его рука богатырская. А Змей все пуще осержается и рычит, и живые головы его так и лезут в бой. Сошлись и столкнулись в третьем поприще, и Иван-царевич отсек две головы, у Змея осталась еще одна. Иван-царевич уже совсем ослабел, а Змею словно ничего не случилось — все пуще и сильнее налезает и рвется к бою. Сошлись еще, и Змей вышиб царевича из седла на землю и быстро насел на него, и близко была смерть царевича, но тут он крикнул своим псам: «Собачки верные, выручайте!». Огромные псы, как буря, бросились на Змея и стали его грызть и рвать и тем на минутку отвлекли внимание Змея. А Иван-царевич не плошал: скоро поднимался на ноги свои резвые, схватил булатный меч и отсек Змею последнюю голову. Вынул Иван-царевич из Змея печень, сердце и жолчь, головы закрыл тяжелым камнем, а туловище бросил в море.
Увидела царевна, что Иван-царевич победил Змея и ее освободил от верной смерти, обрадовалась, побежала к нему, пала пред ним на колена, кланялась ему и крепко его благодарила за свое избавление от лютой смерти, и говорила таковы слова:
— Ах ты, добрый молодец, молодой богатырь! Как тебя звать, по изотчеству величать, я не знаю, чьих ты родов и каких городов, я не ведаю, заходи к моему батюшке-царю в палаты белокаменные, пожалуй выкушать чару зелена вина, отдохни от подвигов богатырских. За твою услугу богатырскую и за мое избавление мой царь-батюшка будет тебя награждать и жаловать. Проси-требуй чего хочешь: платья цветного или золотой казны — ни в чем тебе не будет отказу. Али, может, меня захочешь взять в законное супружество, так мой батюшка-царь заранее обещал мою руку тому, кто спасет меня от лютой смерти. — С этими словами царевна сняла со своей руки однозолотное обручальное кольцо и надела его на палец Ивану-царевичу.
И сказал Иван-царевич:
— Не могу я, царевна, теперь идти к твоему отцу, надо мне спешить домой к больной матери, отвезти ей лекарства. Спасибо тебе за твой подарочек, за однозолотное кольцо обручальное, пала ты мне на сердце и сильно мне приглянулась, но жениться на тебе я еще не могу, потому как я молод и не вошел в совершенные года.
Тут царевич с царевной распрощался, садился на своего коня и скоро скрылся с глаз. Уехал и не сказал, кто он и откуда.
Проводила царевна молодого богатыря и пошла в родной город в царский дворец, чтобы объявить царю и народу об избавлении своем от Змея. Идет она, а ей навстречу идет водовоз, самый распоследний человек в городе. Водовоз стал спрашивать царевну, зачем она идет с моря, когда ее там ждет Змей, и царевна ему все подробно объяснила и сказала, что избавил ее молодой богатырь, не назвал своего имени и уехал неизвестно куда. Водовоз знал, что рука царевны должна принадлежать тому, кто ее спасет, и задумал пуститься на хитрость, чтобы жениться на царской дочери. Он сказал царевне: «Скажи, царевна, своему отцу, что это я тебя избавил от Змея, не скажешь, тут я тебя и убью на месте, а скажешь — женюсь на тебе и будем с тобою жить да поживать». Царевна сначала приняла это за шутку и попробовала усовестить и уговорить парня: «Что ты, водовоз, какой же ты жених для царской дочери, опомнись! И как я такой грех на душу возьму: сказать, что ты спас меня, когда избавил меня неизвестный богатырь, да ему я к тому же и перстень вручила». Но водовоз и слушать ничего не хотел. Царевна и просила, и молила, и слезы горькие проливала — ничто не помогло. Испугалась царевна: от одной смерти избавилась, другая над головой висит. Делать нечего, согласилась царевна, повела водовоза во дворец и сказала батюшке-царю, что он спас ее от смерти и самого Змея убил. Царь и весь народ были рады спасению от Змея; водовоз был объявлен женихом царевны, и для жилья ему отвели палаты в царском дворце. На радостях царь задал пир на весь мир. Все гости были веселы, все много пили, много ели, и лишь одна царевна была грустна и печальна. Пошла она к царю, поклонилась ему в ноги и говорит: «Батюшка царь-государь, не спеши с моей свадьбой, отложи свадьбу на год. Дай мне пожить-повеселиться на всей моей воле девичьей». Царь любил свою дочь и не хотел огорчить ее отказом. И объявил, что свадьба откладывается на год. А сделала это царевна потому, что надеялась и ждала, авось за это время и объявится ее избавитель — обрученный молодой богатырь.
Между тем Иван-царевич вернулся домой, поставил своего коня в подземелье к стойлу, насыпал ему пшена белоярового и наливал сыты медвяной, а сам пошел к матери и передал ей печень, сердце и жолчь двенадцатиглавого Змея. Царица призвала своих кухарок и поварих и приказала им исчередить и изжарить печень и сердце, и когда все это было готово, она призвала своего сожителя, и тот печень и сердце съел, а жолчь себе взял. И после этого дух почувствовал в себе большую силу, вошел он в комнату Ивана-царевича, взял его тросточку 100-пудовую и стал легко ею владеть. И понял дух, что он может справиться с Иваном-царевичем. А царевич того разу сидел в столовой с матерью за обедом. Не теряя времени, дух пошел в столовую, схватил Ивана-царевича за грудь и свалил на землю, и спрашивает его: «Ну, Иван-царевич, конец твой пришел. Скажи, какой смерти предать тебя?». Увидел Иван-царевич, что настал его конец, и взмолился: «Исполните мою последнюю волю: когда убьете меня, то положите тело мое в дубовый гроб под черным лаком, поставьте фоб на корабль и корабль окрасьте под черный лак; у ног и головы моего гроба привяжите моих любимых меделянских псов и спустите кораблик с моим гробом в море Капсийское». Ничего больше не сказал царевич, и того же разу дух убил его.
Положили царевича в черный фоб, поставили на черный корабль, привязали к фобу двух псов и спустили корабль на море Капсийское. Поднялась буря, заходили волны, и понесло кораблик по морским волнам. Долго ли, коротко ли корабль носился по волнам — неизвестно, только приплыл корабль к тому месту, где богатырь убил двенадцатиглавого Змея. В этот же день царевна взяла своих подруг и в сопровождении мамок и нянек задумала покататься по морю. Погода в тот день стояла хорошая, светлая и тихая, села царевна в шлюпки малые и поплыла по морю, и видит: плавает по морю недалеко от берега черный траурный корабль, и ни одного живого человека на корабле не видно. Удивилась царевна и пожелала узнать, что это значит; послала она двух своих девушек на корабль узнать, что это за корабль и что на нем есть. Девушки пошли, вошли на корабль — он был совершенно пуст, девушки открыли люк и спустились в трюм, и там увидели гробницу, а в ней — гроб под черным лаком, к гробу привязаны две собаки. Девушки не могли подойти к гробу и заглянуть в него, чтобы узнать, кто в нем лежит, — собаки не допустили их до гроба. Вернулись девушки к своей царевне и рассказали ей все, что видели. Взяло царевну любопытство, и она сама пошла на корабль, спустилась в трюм и подошла к гробу; псы не только не мешали ей и не лаяли на нее, а даже ластились к ней — признали ее. Открыли гроб, и царевна увидела, что в нем лежит убитый молодой богатырь, ее избавитель, и на пальце у него так и осталось ее обручальное золотое кольцо. Быстро девушка побежала домой и пала в ноги к своему батюшке-царю и сказала: «Государь-батюшка, не водовоз противный избавил меня от Змея, силой да угрозами смертельными он заставил меня обмануть тебя, а избавил меня молодой богатырь, и ему я отдала свое золотое обручальное кольцо. А богатырь этот лежит теперь на корабле убитый. Будь милостив, батюшка, пошли во все концы земли сыскать живой и мертвой воды оживить богатыря — моего суженого». Бьется, надрывается царевна, плачет и слезно молит царя пожалеть свою дочку и оживить ее жениха.
Тронули сердце царя мольбы и слезы его дочери-царевны. Собрал он со всего государства магов и волшебников, книжников и ученых звездочетов и стал с ними совет держать, где бы достать живой и мертвой воды, чтобы оживить богатыря и утешить молодую царевну. Долго думали и судили маги и волшебники, заглядывали и в книги старые, но ничего не могли придумать, никто не знал, где бы можно достать живой и мертвой воды. Наконец вспомнили, что есть еще старый-старый маг и астролог, призвали и его на совет, и старый астролог сказал, что только вещий ворон один может сказать и указать, где достать живой и мертвой воды. Царь и особенно царевна горячо молили и просили старого мага достать живой и мертвой воды. Не хотел старик, трудно было ему пускаться на старости лет в далекий путь, но смягчили его сердце мольбы царя, а пуще слезы девичьи, и сказал он царю: «Сослужу тебе, царь, службу, пойду за живой и мертвой водой, но эта служба будет последней в моей жизни». Собрался маг, взял с собою служителей и пустился в путь.
Долго ехал маг и наконец заехал в густой и темный бор, а в том бору стоит высокий и старый дуб, а на дубе том вещий ворон свил себе гнездо. Взял маг из гнезда малых птенцов-вороняток. Где ни взялась ворониха, закаркала жалобно и забилась, и проговорила человеческим голосом: «Отдай мне, добрый человек, моих детушек, малых вороняток. Я дам тебе за них золота и серебра и камней самоцветных». — «Не надо мне ни золота, ни серебра, ни камней самоцветных, а покажи мне источник живой и мертвой воды, тогда я отпущу твоих воронят». «Хорошо, — говорит ворониха, — покажу я тебе источник живой и мертвой воды; иди за мной». Летит ворониха по воздуху, а за ней идет старый маг. Долго ли, коротко ли шел он — неизвестно. Наконец подошел к источнику, и ворониха сказала: «Тут вот и есть источник живой и мертвой воды». Тогда старый маг взял тугой лук, положил калёну стрелу, натянул тетиву и пустил стрелу, и убил пестренькую сорочку, и бросил ее в источник, сорочка ожила, вспорхнула и улетела. Так старик убедился, что ворониха его не обманывает. Отдал он воронихе ее детей, набрал во флаконы живой и мертвой воды и благополучно вернулся домой.
Царевна взяла флаконы с живой и мертвой водой и побежала на корабль к гробу Ивана-царевича. В первый раз спрыснула она живой и мертвой водой тело богатыря — все раны на нем затянулись, спрыснула во второй раз — тело оживилось, и кровь горячая пошла по жилам, спрыснула в третий раз — и Иван-царевич ожил, поднялся из гробу и сказал: «Долго спал, да скоро встал». Ему казалось, что он спит только со вчерашнего дня.
Велика была радость царевны, взяла она Ивана-царевича за руку и повела его к царю, и сказала: «Вот мой избавитель и жених». А водовоз говорит: «Неправду говорит царевна, это я воротил ее от смерти и убил Змея». Царь сказал: «Идите на морской берег и сделайте пробу: кто сбросит камень, под которым лежат змеиные головы, тот и убил Змея».
Пошли на берег. Водовоз даже пошевелить камня не мог. А Иван-царевич подошел к камню, поддел его носком сапога и так его махнул, что камень взлетел на воздух, упал и разлетелся на четыре части. После того Иван-царевич говорит водовозу: «Ты попробуй поднять хоть одну змеиную голову». Водовоз и этого не мог сделать. Так и уличен был водовоз в своем обмане. Рассердился царь и приказал повесить водовоза. Бросили водовоза в тюрьму, а чрез три дня казнили. А между тем в царском дворце и во всем народе была радость великая, скоро была сыграна свадьба, и был великий пир и веселье как во дворце, так и во всем народе. После брака Иван-царевич сказал: «Надо мне ехать в свое царство, дух, сожитель матери, завел большие непорядки как в моем доме, так и во всем царстве. К тому же мне надо отмстить духу и кровью смыть обиду смертную. Долго царь-тесть и молодая жена уговаривали Ивана-царевича не ездить, так как дух может опять осилить его и убить, но царевич не сдавался и, наконец, пустился в путь, и прибыл в родную столицу к своему царскому дворцу позднею ночью. Стража дворцовая знала царевича и не попрепятствовала ему войти в дом. Царевич прошел прямо в спальню матери и увидел, что мать спит с духом на одной кровати. Вынул Иван-царевич свой меч булатный, пронзил им спящего духа и выворотил сердце. Тем временем проснулась мать, царевич и над ней взмахнул мечом, но она бросилась ему в ноги, принялась плакать и умолять, и царевич сжалился над нею и дал ей жизнь, но заключил ее в тюрьму. Затем царевич собрал всех своих вельмож и объявил им, что сам будет править царством. Все были этому рады — всем надоел нечистый дух, сожитель царицы. После того царевич поехал за своей женой и привез ее домой. Тесть проводил его со славой и честью, дал ему кораблей и матросов, от дворца до моря Капсийского была вся дорога устлана дорогими тканями. Вернулся царевич и скоро короновался. На радостях отпустил из тюрьмы свою мать.
И стали молодой царевич с молодой царицей жить да поживать, да детей наживать.
Осип Меркурьевич Заякин.
16 октября 1906 г.
Смерть колдуна
Легенда
В одном селе жил богатый старик-крестьянин. О нем в народе ходили слухи, что он знался с чертом и был колдуном. Долго жил на земле этот старый колдун, наконец заболел и почувствовал приближение смерти. Призвал старик к себе своих сыновей и всех семейных и сказал им: «Чувствую, что недолго мне остается жить, скоро наступит мой конец. Когда я умру, то вы не выносите моего тела из дома в течение трех дней и трех ночей, найдите такого человека, который бы согласился читать по мне за эти дни и ночи псалтырь и кануны, не жалейте денег и заплатите ему хорошенько. Только этот же человек должен и отвезти меня на кладбище и там зарыть в могилу. Вы же, дети мои любезные, на кладбище меня не возите, а только приготовьте заранее могилу и сделайте гроб. Кроме того, строго наказываю вам, чтобы не только никто из вас, моих семейных, но и из посторонних, и из соседей никто бы не оставался и даже не заглядывал по ночам в ту горницу, где будет стоять гроб с моим телом, на ночь в той горнице должен оставаться один читальщик. Днем же заходите в ту горницу сколько угодно». Затем старик простился со своими домашними как следует быть — честь честью и вскоре умер.
Домашние его стали искать человека, который бы согласился читать по покойнике псалтырь и кануны и который бы отвез его на кладбище. Но никто не только на этой деревне, а и на соседних не соглашался идти читать псалтырь по умершем колдуне: все боялись его. Опечалились семейные и не знают, что делать. Тут они увидели: идет по улице прохожий, молодой еще парень, так лет 17–19. Дети колдуна остановили его и вступили с ним в разговор:
— Ты не грамотный ли?
— Грамотный, — ответил парень.
— Не согласишься ли читать по нашему покойнику псалтырь? Умер старик отец, и не можем найти читальщика, мы бы тебе хорошо заплатили.
— А что вы мне дадите?
— Десять рублей, только с тем условием, что читать ты будешь три дня и три ночи, а затем ты же его отвезешь и на кладбище. Могилу мы выроем, а гроб уже готов.
Думает парень: деньги, десять рублей, хорошие, а работы не бог весть сколько: прочитать псалтырь по покойнике в течение трех суток и отвезти его в могилу; подумал и согласился. Дети колдуна рады и представили парню всякие удобства. Парень вошел в горницу, где стоял гроб, и, не теряя времени, зажег восковую свечу и принялся читать псалтырь. А между тем скоро наступили вечер и ночь.
Семейные колдуна еще с вечера заперлись в своей избе, затушили огни и в горницу ни ногой; читальщик остался один с покойником и усердно читал псалтырь, ничего не подозревая. Настала полночь. Вдруг покрывало на покойнике зашевелилось, и гроб задвигался, было видно, что покойник приподнимается в гробу. Читальщик задрожал, волосы у него на голове стали дыбом, и его бросило в озноб, так что зубы застучали. А покойник все поднимался. Понял читальщик, что дело неладно, а парень-то он, по-видимому, был тоже бывалый, быстро он спрятался под стол, очертился тремя кругами и сидит там ни жив ни мертв, читает псалтырь и творит молитвы. А между тем покойник выскочил из гроба и начал с воем вертеться и бегать по горнице, затем вылетел на улицу, но скоро вернулся и опять завертелся по горнице. Следом за колдуном со двора в горницу один за другим стали появляться бесы, и скоро набралась их полна горница. Тут-то поднялся шум, тут-то поднялся содом — целый ад, бесы кричали, хохотали, ревели, визжали, свистели по-соловьиному и шипели по-змеиному, вертелись, кружились, бегали, кувыркались и летали по воздуху.
Вдруг старик покойник остановился и крикнул: «Бесы! А где же тот молодец, который читает псалтырь? Найдите мне его». И бесы принялись искать читальщика по всем местам и по всем уголкам, и вдруг один закричал: «Вот он, под столом сидит!». И все бесы ринулись под стол и закричали: «А, вот где ты, ну теперь берегись, разорвем тебя!». Но подбежали бесы к кругу, которым очертился читальщик, и отскочили от него, как горох от стены. Озлобились бесы, заскрежетали зубами и закричали: «Багров, крючьев сюда, мы его достанем». Откуда-то появились багры, шесты и крючья, и принялись бесы с разных сторон забрасывать багры и крючья на парня и совсем было достали его. Но в это время пропел петух, и бесы исчезли, а старик где вертелся, тут и пал. И все в горнице стало тихо. Вылез парень из-под стола и возблагодарил Господа Бога за свое избавление. Затем взял покойника нечестно, бросил его в гроб, закрыл покровом и снова принялся читать псалтырь, и читал до утра.
Утром семейные колдуна проснулись, вошли в горницу и спросили читальщика: «Ну что, как, благополучно ли прошла ночь?». И тот ответил: «Ничего, только шибко устал: всю ночь читал, хочется спать». Залез он на полати и проспал до обеда. После обеда с полдня читальщик опять встал за псалтырь, а на ночь опять остался в горнице один.
В полночь опять покойник стал подниматься. Парень испугался, залез на печь, очертился тремя кругами и сидит ни жив ни мертв. А между тем в горнице опять собралась толпа бесов, кружат и неистовствуют они еще больше, чем накануне. Вдруг колдун закричал: «Бесы, где же читальщик, подайте мне его!». Бесы принялись искать парня, ищут и никак не могут его найти. Колдун закричал: «Приведите сюда старую колдовку». Некоторые бесы полетели исполнять приказание и скоро ввели в горницу старую-престарую старуху колдунью и просили ее указать парня. Колдунья осмотрелась и говорит: «Да вон он, на печи сидит». И бесы бросились на печку, но отскочили от кругов, опять появились багры и крючья, и опять с разных сторон стали забрасывать их, чтобы зацепить парня, и зацепили бы! Но в это время пропел петух, и бесы разлетелись, а колдун пал на том месте, где вертелся. Слез парень с печи, уложил покойника в гроб и принялся читать, и читал до утра.
Утром же, когда вся семья была на ногах, парень залез на полати и проспал до обеда. После обеда с полдня парень опять стал за псалтырь. Наступила ночь, семья колдуна опять заперлась в избе, и опять читальщик остался в горнице наедине с покойником. В полночь покойник опять стал подниматься, парень испугался и спрятался к курам под шесток, и очертился там тремя чертами. Опять собрались бесы и опять закружились в бесовской пляске. Колдун вдруг крикнул: «Бесы, а где же читальщик? Найдите мне его и подайте мне его на растерзание!». Бесы бросились искать парня, обшарили по всем углам и местам, заглядывали и под стол, и на печку, но нигде парня не могли найти. Колдун закричал: «Приведите ко мне моего возлюбленного старого волшебника и колдуна!». Бесы бросились исполнять его приказание и скоро ввели в горницу совсем дряхлого старика колдуна, едва ноги влачит. Огляделся колдун, увидел читальщика и говорит: «Вот он, сидит под печкой». Бесы бросились под печку, но добежали до круга и отскочили, как горох от стены. Рассвирепели бесы и заскрежетали зубами. «Багров, крючьев!» — кричат. Появились багры, крючья. Парень схватил петуха и стал его тормошить, чтобы он закричал, но петух не пел: должно быть, время его не пришло. Долго старались бесы, наконец зацепили парня и потащили, и захохотали от радости. Парень уже и с жизнью стал прощаться. Но тут пропел петух, бесы исчезли, а колдун упал среди пола. Вышел парень из курятника и горячо помолился и возблагодарил Бога за свое спасение. А затем положил колдуна в гроб, закрыл покровом и принялся читать псалтырь, и читал до утра.
Утром семья колдуна проснулась, и все пришли в горницу узнать, что случилось с парнем: все были очень удивлены, что парень остался жив и невредим. А парень залез на полати и проспал до обеда. После обеда парень должен был везти гроб на кладбище. Дело было зимою, день был короткий, а везти на кладбище было далеко, верст за семнадцать. Путь лежал глухим и темным бором. Дети колдуна запрягли лошадь, да такую плохую, что едва ноги волочит, совсем клячу, поставили гроб на дровни, и парень пустился в дорогу; он надеялся засветло добраться до кладбища и зарыть гроб. Да не тут-то было. Лошаденка едва ногами шевелит. Поднялась непогода, и снегом перемело дорогу, путь сделался труднее, лошадь потянулась еще тише и стала уже и останавливаться. Слез парень с саней и сам стал помогать лошаденке, но ничего не вышло, сам лишь надсадился. И лошадка совсем остановилась, и остановилась как раз в половине дороги. Оглянулся парень: кругом лес дремучий, и уже ночь спустилась. Буря не на шутку разыгралась и заревела, и поднялась непогода. Что делать? Видит парень: недалеко стоят три огромных дуба. Залез он на дуб и решил ночевать. В полночь крышка с гроба слетела, и из гроба выскочил старик-колдун и принялся искать парня по лесу, долго искал и наконец нашел: увидел его на дубе, подскочил к дубу и начал грызть дуб зубами, грызет так, что щепки летят, и скоро дуб повалился, а парень не мешкал и перескочил на другой дуб. Увидел колдун, что парень перебежал на другой дуб, подбежал и стал грызть и этот дуб и скоро перегрыз, и дуб свалился, а парень перескочил на третий дуб. Рассвирепел колдун пуще прежнего, стал грызть третий дуб и уже перегрыз его до половины, и вдруг пал недвижимо около дуба: очевидно, в соседнем селении пропел петух. Слез парень с дуба, положил покойника в гроб и поехал. Лошадка отдохнула и легко дотянулась до кладбища. Положил парень гроб в могилу и вогнал ему осиновый кол в гроб. А затем вернулся домой и говорит сыновьям колдуна: «Если бы я знал, кто такой ваш отец, то я и за 100 рублей не согласился бы читать по нем». И рассказал парень детям старика все, что с ним случилось и что он вынес. Дети колдуна просили парня погостить у них еще ночки две и обещались ему увеличить плату, и парень остался и ночевал две ночи, но уже все было спокойно. Дети колдуна дали парню вместо десяти двадцать пять рублей, поблагодарили его, и парень пошел своей дорогой, и с того времени его уже никто не видел.
18 октября 1906 г.
Осип Меркурьевич Заякин.
Дедушко Мороз
Сказка
В одной деревне жили-были старик со старухой, и были они люди крайне бедные, едва сводили концы с концами. Сколотился старик кое-как, купил овса на семена и посеял десятинку, да не ко времени: ударил ночью мороз и выбил весь овес.
Сильно огорчился старик этим обстоятельством и решил найти Мороза, где бы он ни был, и просить на него в суд и найти на него управу. Приказал старик своей старухе наготовить подорожников, собрался и пошел.
Долго шел мужик и зашел в дремучие темные леса; идет лесом и видит: избушка на курьей ножке стоит и из стороны в сторону повертывается. Старик сказал: «Избушка, стань ко мне передом, а к лесу задом», и избушка к нему повернулась. Вошел старик и видит: в избушке лежит старый седой старик с синим носом, головой уперся в одну стену, а ногами — в другую. Вошел мужик, богу помолился и старику поклонился. Завидел старик мужика и говорит: «Русский дух! Русского духа слыхом не слыхать, видом не видать. Зачем ты сюда пришел, какие тебя сюда ветры принесли?». «Не сам я пришел, — ответил мужик, — нужда загнала. Посеял я десятинку овса, а Мороз все мое поле, весь овес выбил, совсем я от этого разорился, с голоду со старухой помирать придется. Вот и надумал я просить на Мороза, да не знаю, где его найти. Не ты ли будешь?» — «Верно, я, Мороз — Синий нос, но я твоего овса не бил. Но у меня есть брат — Мороз — Багровый нос. Не он ли выбил твой овес? Иди к нему, он живет дальше в лесу».
Поблагодарил мужик и пошел дальше. Идет и видит другую избушку на курьей ножке, стоит и из стороны в сторону повертывается. Старик сказал: «Избушка, стань ко мне передом, а к лесу задом», и избушка к нему повернулась. Вошел старик и видит: в избушке лежит старый седой старик с синим носом, головой уперся в одну стену, а ногами — в другую. Вошел мужик, богу помолился и старику поклонился. Завидел старик мужика и говорит: «Русский дух! Русского духа слыхом не слыхать, видом не видать. Зачем ты сюда пришел, какие тебя сюда ветры принесли?». «Не сам я пришел, — ответил мужик, — нужда загнала. Посеял я десятинку овса, а Мороз все мое поле, весь овес выбил, совсем я от этого разорился, с голоду со старухой помирать придется. Вот и надумал я просить на Мороза, да не знаю, где его найти. Не ты ли будешь Мороз — Багровый нос?» — «Я, дедушка, я и есть Мороз — Багровый нос, это я твой овес выбил». — «Не будет ли твоей милости заплатить мне за мой овес, а без того мы со старухой так и умрем с голоду!» — «Хорошо, дедушка, заплачу, а пока садись, отдохни с дороги и закуси, чем бог послал».
Когда старик сел за стол, то увидел: висит на стене у стола красивая сумка, изукрашенная золотом и драгоценными камнями. Мороз снял со стены эту сумку и крикнул: «Ну-ка, двое из сумы!». И того же разу из сумки выскочили два молодца и спросили: «Что угодно, хозяин?» — «Подавайте на стол всякого питера-едера[8]!». Того же разу молодцы принесли разных закусок и кушаний и разных вин. Диву дался старик. Шибко понравилась ему эта сумка. Мороз со стариком наелись-напились досыта, а после обеда Мороз крикнул: «Два в сумку» — и молодцы скрылись в сумке. Мороз оставил старика и на ночлег, чтобы он отдохнул с дороги.
Наутро старик собрался в обратный путь. А дедушко Мороз говорит старику: «Награжу я тебя за твою простоту. Возьми эту сумку, но никому ее не продавай и не променивай, а питайся со своей старухой. Эта сумка пропитает вас до самой вашей смерти». Обрадовался старик, взял сумку, поблагодарил Мороза, надел сумку через плечо и пошел домой. Пришел старик домой, старуха рада: она уже чуть не умирала с голоду, хлеб давно вышел, и она питалась по добрым людям. «Ну что, старик, видел Мороза?» — спросила старуха. — «Как не видать, видел!» — «Чего же он тебе сказал, заплатил ли сколько-нибудь?» — «Заплатил, да еще как!».
Пока так старики разговаривали, в избу набрались соседи — старики и старухи — полюбопытствовать, чем кончилось хождение старика по делу. Старик хозяин говорит своей старухе и гостям: «Садитесь-ка за стол да закусим, чем бог послал». Старуха так и всплеснула руками: «В уме ли ты, старик? Просишь гостей за стол, когда у меня ничего не припасено, да и печи-то я сегодня не топила!» — «Садись, старуха», — настаивает по-своему старик. Села старуха, с ней и гости, и ждут, что будет дальше, думают: с собой привез старик чего ни на есть. Когда все сели, старик крикнул своей сумке: «Ну-ка, двое из сумы!». Тотчас явились два молодца и спрашивают: «Что угодно, хозяин?» — «Подавайте-ко на стол разного питера-едера». В одно мгновение на столе появилась скатерть белая, и на ней появились разные кушанья и напитки. И молодцы прислуживали гостям. Так все и ахнули от удивления.
Весело все принялись за обед: все — и старик со старухой, и все их гости — наелись досыта, напились допьяна. Кончился обед, тогда старик крикнул молодцам: «Два в сумку!» — и молодцы исчезли в сумке.
Поблагодарили гости хозяина-старика и разошлись по домам. Хорошо и весело зажили старики и стали богатеть.
Скоро слава о стариковой сумке разнеслась далеко во все концы. Узнал о ней и один богатый купец из соседнего города и нарочно заехал к старику посмотреть и полюбоваться дивной сумкой. Старик принял купца и угостил его из этой дивной сумки. Понравилась сумка купцу, и захотел он купить ее. «Продай, — говорит, — дедушка, мне эту сумку, за деньгами я не постою». — «А сколько ты мне за нее дашь?» — «1000 рублей».
Старик задумался: деньги хорошие, но вспомнил наказ Мороза и отказал купцу. Услыхала об этом отказе старуха и принялась бранить старика: «Как это можно отказываться от таких денег! Да мы на эти деньги дом поправим, коня купим, поле опять овсом засеем и обновы себе заведем. А в сумке какой толк? Что кормит сладко, так в этом какой прок? Продай, старик, сумку!». Послушался старик старухи и продал сумку купцу. Но 1000 рублей велики ли деньги? В год старик их прожил, едва осталось денег купить овса на семена. Опять старик посеял овса, и опять мороз выбил овес. Снова старик пошел к Морозу — Багровому носу. Дорога была уже знакома, и старик скоро нашел избушку дедушки Мороза.
Пришел, кланяется: так и так, опять мороз выбил мой овес, не ты ли опять его выбил? «Конечно, я. Как же мне не бить твоего овса, коли ты его сеешь не в очередь и не ко времени».
Взмолился старик Морозу: «Помоги, будь милостив, до того дело доходит — умирать с голоду со старухой приходится». — «Я тебе приказывал: не продавай сумку, ты не послушался меня, за это и казнись. Возьми вот другую сумку, в ней тоже сидят два молодца. Постарайся выменять у купца свою прежнюю сумку на эту». С этими словами дедушко Мороз дал старику другую сумку, еще красивее первой. Взял старик сумку, поблагодарил Мороза и ушел. Отошел старик на некоторое расстояние от избушки дедушки Мороза и думает: «Дай-ко, я испробую сумку», и крикнул: «Двое из сумы!». Выскочили из сумы два молодца с плетями в руках и давай хлестать старика в две плети да приговаривать: «Вот тебе, старому дураку! Не давай сумки да держи свое слово крепко!». И так основательно молодцы вздули старика, что у него и память отшибло, насилу он вспомнил, что надо делать и какое слово произнести, и наконец крикнул: «Два в сумку!» — и молодцы исчезли в сумке. «Уф, вот так баня!» — насилу опамятовался старик, отдохнул, оправился и поплелся домой, и думает: «Угощу же я старуху!».
Пришел домой, старуха уж ждет, и с нею сидят соседи и соседки, поджидают возвращения старика. «Ну что, старик, видел Мороза?» — «Видел». — «Достал сумку?» — «Как не достать, достал, лучше прежней». И повесил старик сумку на стену, а сам как бы по делу вышел из избы в сени. Старуху разобрало нетерпение, а управляться с сумкой она умела: дело нехитрое. Не стала старуха и старика дожидаться. Усадила она гостей за стол и сама села, и крикнула: «Двое из сумы!». Выбежали из сумки двое молодцов с плетьми и начали хлестать старуху и ее гостей да приговаривать: «Вот вам, вот вам. Не подбивайте старика продавать сумку, не подбивайте. Вот вам, вот, вот!». И так молодцы хорошо работали плетьми, что старуху совсем вышибло из ума и она забыла, какие надо было сказать слова, чтобы прекратить избиение. А старик между тем приотворил дверь и посматривает на это избиение: так, мол, и следует, не мешает старуху поучить уму-разуму. Когда же старик увидел, что старуха получила урок в довольной мере, он отворил дверь и крикнул: «Два в сумку!». После этой науки проболела старуха недели две.
Собрался, наконец, старик в город к купцу выменивать первую сумку. Приезжает он к купцу, показывает сумку и говорит, что эта, вторая сумка, еще лучше и чудеснее первой. У купца глаза разгорелись. «Продай», — говорит. «Нет, продать нельзя, а сменять на прежнюю можно». — «С удовольствием», — говорит купец. «Только без придачи я не сменяю». — «Сколько же ты хочешь?». — «Полторы тысячи рублей». Купец и торговаться не стал. Вестимо, у купца денег много, чего стоят для него полторы тысячи рублей!
Выменял старик прежнюю сумку, получил деньги и поскорее уехал из города домой. Купец был доволен приобретением. Тут вскоре случились именины его жены, и он пригласил к себе гостей со всего города: тут были и городничий, и вся полиция, тут были судейские и именитое купечество, и почетное гражданство, были тут мужчины и женщины, и девицы. Настало время ужинать, посадил купец всех своих гостей за стол и крикнул: «Двое из сумы!». Выскочили молодцы и принялись хлестать хозяев и их гостей да приговаривать: «Вот вам за то, что вы от бедного человека отбираете последнюю суму, когда у вас и своего некуда девать, вот вам…».
Гости все повскакали со своих мест и бросились врассыпную куда попало: кто в дверь, кто под диван, кто под стол, а кто и в окно. Долго хлестали плети. Насилу хозяин догадался да крикнул: «Двое в сумку!». И избиение прекратилось.
На другой же день купец поехал к старику и возвратил ему страшную сумку. С того времени старик сделался обладателем двух чудесных сумок и зажил он хорошо, и, говорят, сильно разбогател.
Осип Меркурьевич Заякин.
23 октября 1906 г.
Конек-горбунок
Сказка
В одном селе жил богатый мужик. У него было три сына: двое старших сыновей, Федор и Василий, были умные ребята и оба были женаты, а младший сын, Иван, был дурак и был не женат. Мужик с тремя своими сыновьями вел обширное хозяйство и каждый год засевал пшеницей большую площать земли. И пшеница эта давала хороший барыш, так как для нее был хороший сбыт в столице, от которой мужик жил недалеко.
Однажды мужик заметил, что на его засеянные пшеницей поля повадились какие-то кони, которые и производят обширный травеж. Мужик призвал своего старшего сына Федора и сказал ему: «Поди-ка на ночь в поле и покарауль его, и узнай, что за кони являются на наши поля и травят пшеницу. Столько эти кони сделали травежу и столько испокастили пшеницы, сколько мы не возили и в столицу».
Собрался Федор на ночлег, пошел на поле, сидит и караулит; долго сидел он на меже, но никого не было видно и никого не было слышно; скучно стало Федору, нашел на него мар, и парень лег на меже и крепко заснул. А наутро проснулся и видит, что на поле никого уже нет, а потравы и свежих конских следов было много: значит, парень проспал потраву и не видел, какие кони были ночью на поле. По огромным лошадиным следам было видно, что на поле приходили какие-то особенные лошади, а не простые.
Вернулся Федор с поля домой и говорит отцу: «Видел я, батюшка, коней, какие ходят к нам на поле, но не мог их изловить, а лишь прогнал с поля. И кони, какие ходят, батюшка, не простые, не наши крестьянские, а какие-то особенные, дивные кони, огромного роста».
На следующую ночь мужик подозвал двух своих сыновей, среднего Василия и младшего Ивана, и говорит им: «Идите на поле, караульте пшеницу вдвоем, может быть, вдвоем-то вам и удастся задержать коней на потраве». Пошли братья Василий и Иван в поле, сидят с вечера, но с наступлением ночи на Василия напал мар, и он уснул, а дурак Иван не спит.
Вдруг в полночь на поле явилась огромная серая кобылица, и за ней табун жеребцов, таких же больших, как и она сама. Прибежали кони и стали пшеницу есть, много пожрали, а больше того примяли. Покормились кони и убежали. Иван-дурак не мог задержать коней, так как у него в руках ничего не было: ни чимбура, ни веревки. Убежали кони, и Иван лег рядом с Василием и уснул; наутро братья проснулись, и Василий спрашивает Ивана:
— Не видал ты коней?
— Нет, не видал, — ответил Иван.
Осмотрели поле, а на нем опять свежая потрава и свежие следы. Вернулись Василий с дураком домой и объявили отцу, что коней не могли задержать, а лишь только прогнали их с поля.
Днем Иван-дурак купил в лавке волосяной чимбур и прочную веревку из сыромятных кож с железным крюком и на следующую ночь пошел караулить поле уже один. Всю ночь Иван не спит. В полночь опять на поле явилась серая кобылица, а с нею табун жеребцов. Иван тихонько и ползком по кустикам и по межам подкрался к кобылице и закинул на нее аркан из сыромятных кож, и задержал кобылицу, а жеребцы убежали и скрылись. А кобылица, как только попала на аркан, принялась рваться, биться и таскать по полю Ивана, долго она билась и таскала Ивана, наконец измучилась и вся покрылась кровавой пеной. Тогда Иван на измученную лошадь накинул волосяной чимбур и принялся бить кобылицу и хлестать плетью. Долго так бил Иван ее, наконец кобылица заговорила человеческим голосом и взмолилась Ивану: «Не бей ты меня, Иванушка, не шевель ты меня и отпусти на волю, и за это я награжу тебя. Я тебе не слуга, я лошадь старая. А приведу я тебе своего сына, горбатенького коня, он тебе будет слуга, он тебе будет служить всю твою жизнь. Конек-горбунок все знает, везде бывал и все видал, ему знакомы все пути-дороги, во все царства-государства, ко всякому морю, во все горы и леса». Выслушал Иван-дурак кобылицу и сказал: «Ладно, отпущу тебя на волю, только ты приведи мне Конька-горбунка. Да и сама ты больше на наше поле не ходи и табуна жеребцов с собой не води и не топчи нашу пшеницу».
Кобылица обещала не являться больше на поле. Иван ее отпустил, и кобылица скрылась. Лег Иван спать и проспал до утра, а утром встал, вернулся домой и сказал отцу: «Видел я, батюшка, приходили к нам польские лошади, но изловить их я не мог, но завтра ночью опять пойду в поле караулить и, наверное, изловлю хоть одного коня».
Приходит четвертая ночь, опять Иван пошел в поле ночевать. В полночь прибегает одна кобылица, без табуна жеребцов, и привела с собой небольшого коня — горбатенького, и сказала Ивану-дураку: «Вот тебе, Иванушка, Конек-горбунок, распоряжайся им и приказывай, и он все сделает, что тебе надо. А вот тебе сбруя богатырская для твоего Конька-горбунка, а вот и богатырские доспехи для тебя самого». Затем кобылица сказала Коньку-горбунку: «Служи, Конек-горбунок, Ивану-крестьянскому сыну так же, как и мне служил, верой и правдой неизменной».
Попрощалась кобылица со своим сынком Коньком-горбунком и с Иваном-дураком и скрылась. А Иван-дурак сел верхом на Конька-горбунка, поехал домой и говорит отцу: «Вот, батюшка, поймал я одного коня на потраве, а другие кони убежали. Я так напугал коней, что уж они не будут больше ходить на наше поле и не будут травить пшеницу». Вдоволь и отец, и братья посмеялись над дураком и над его конем: «Где ты, — говорят, — такого урода достал? Изловил бы доброго коня».
С этого дня действительно кони перестали ходить в поле и перестали травить пшеницу. Прошло много ли мало ли времени, Иван явился к отцу, поклонился ему в ноги и говорит: «Благослови меня, батюшко, и отпусти в путь-дорогу, хочу я ехать в чистое поле, в широкое раздолье казачить, поеду в столицу людей посмотреть и себя показать. Старшие братья мои женаты, а я еще нет, поеду в чужие края, в добрые люди, может быть, найду себе счастье-долю и найду себе жену молодую». Посмеялся отец над дураком и говорит: «С Богом! Поезжай, может быть, потрешься на людях, поумнее станешь», — и благословил мужик Ивана в путь-дорогу. Обрадовался Иван, взял с собою подорожников и сухарей целый мешок, забрал с собой доспехи богатырские, надел на Коня-горбунка сбрую богатырскую, сел и поехал. Долго едет Иван, и застала его в пути темная ночь. Вдруг Иван увидел в стороне от дороги сильный свет и сияние, так что небо даже зарделось ярким заревом. Смотрит Иван и думает: «Что бы это такое значило: огонь — не огонь, костер — не костер». Подъехал Иван и видит: лежит на земле огромное золотое перо, как жар горит. От него-то и шел свет и сияние. И сказал Иван: «Какое невиданное перо! Надо его взять». А Конек-горбунок говорит: «Не поднимай, Иванушка, пера: возьмешь перо, найдешь и птицу!». Но Иван не поглядел на Конька-горбунка и не обратил внимания на его слова, и даже сказал Коньку-горбунку: «Что за беда найти птицу. Если одно перо так красиво, так горит и сияет, так какова же должна быть вся птица? Если бы мы нашли всю птицу, то мы продали бы ее царю али купцу какому богатому и нам столько бы дали за нее денег, что мы с тобой, конишко, всю жизнь были бы сыты и счастливы».
Поднял Иван перо, завернул его в тряпицу и поехал дальше. Приехал Иван в столицу и остановился на постоялом дворе, и стал просить хозяина постоялого двора: «Нельзя ли, господин хозяин, поступить мне в конюхи к какому-нибудь хорошему господину или к купцу богатому: шибко я люблю коней и умею за ними ходить». А дворник сказал: «Погоди-ко, парень, недавно виделся я с царским конюхом, а с ним я, вишь, знаком, говорил мне конюший, что в царских конюшнях большая нужда в хорошем конюхе. Пойду я к нему и поспрошаю».
На следующий же день дворник пошел к конюшему и сказал, что находится хороший конюх. Конюший доложил царю, и царь сказал: «Пускай приходит ко мне молодец, и я посмотрю его». Вернулся дворник и говорит: «Счастливый ты, Иван, как раз попадешь на царскую конюшню. Завтра тебе приказано явиться во дворец к самому царю».
Обрадовался Иван, встал он поутру, умылся белым мыльцем, в цветное платьице снарядился, красным кушаком опоясался и стал умником, молодцом и красавцем, и пошел он в царский дворец к самому царю. Дворцовая стража свободно пропустила Ивана, и он прошел сначала в высокую палату белокаменную, а затем другую и третью и наконец вошел в царский зеркал. Сам царь сидел на царском троне, а вокруг него сидели князья и бояре, и вельможи разные. Входит Иван, Богу Господу истово молится, на все четыре стороны низко кланяется князьям и боярам, и вельможам разным, всем вообще, а царю-государю челом бьет наособицу, челом бьет, честь-покорность отдает. Понравилась царю молодецкая повадка Ивана, и сказал он ему ласково:
— Кто ты, добрый молодец, и откуда ты к нам явился? Говорили мне про тебя, что ты хорошо умеешь ходить за конями, а у меня нужда в хорошем конюхе».
Поклонился Иван царю на добром слове и сказал:
— Царь-государь! Я крестьянский сын и жил всегда в селе в родительском доме. С малолетства я любил коней и умею за ними ходить; в родительском доме под моим присмотром кони такие выходили добрые, что все соседи только диву давались.
— Добро, — сказал царь, — оставайся на моей конюшне, и я тебя буду жаловать наравне с другими конюхами.
Сделался Иван царским конюхом и стал жить на царском дворе; своего Конька-горбунка он поставил на царской конюшне в особом стойле. И стал Иван всячески стараться и смотреть за царскими конями, всюду он завел порядок, везде у него чистота и опрятность, и стал он так ухаживать и чередить коней, что они сделались сразу же добрее. Заметил это царь, полюбил Ивана и стал его жаловать не в пример прочим товарищам его, часто царь даже сажал Ивана на козлы при своих выездах, потому что Иван хорошо правил конями и умел красиво ездить. Стало это другим конюхам забедно, и стали они завидовать Ивану за то, что он только что поступил на службу, а уж в такой чести у царя, и задумали товарищи сгубить Ивана.
Конюхи же заметили, что Иван всякий раз по ночам, как заходит в конюшню управляться с конями, то не зажигает ни лучины, ни сальной свечи, а вынимает большое перо золотое, и оно так освещает конюшню, словно днем. Пошли конюхи к царю и говорят ему: «Государь! У твоего нового конюха Ивана есть перо жар-птицы, и он похваляется, что может достать и самую жар-птицу».
Обрадовался царь этой вести: давно уже ему хотелось иметь жар-птицу. Позвал царь к себе Ивана и спросил его, действительно ли у него есть перо жар-птицы, и велел Ивану принести и показать ему его. Иван пришел и говорит царю:
— Прикажи, государь, закрыть окна в твоих палатах.
И когда окна были закрыты и в палатах стало темно, тогда Иван вынул перо жар-птицы, и стало в царских палатах так светло, точно днем в ясную солнечную погоду. Обрадовался царь и говорит Ивану:
— Сумел ты, добрый молодец, достать перо, достань и самую жар-птицу.
Пошел Иван из царских палат и сильно закручинился и запечалился, пошел он на конюшню, бросился Коньку-горбунку на шею и зарыдал. Увидев это, Конек-горбунок сказал:
— О чем ты, добрый мой хозяин, запечалился, о чем закручинился? Что же ты, Иванушка, плачешь?
А Иван отвечает коню:
— Как же мне, конишечко, не плакать, как не кручиниться и не печалиться! Приказал мне царь достать жар-птицу. А как я ее достану, когда я не знаю и даже слыхом не слыхал, где эта птица живет и где она водится. На тебя, конишечко, только надежда. Твоя мать, серая кобылица, говорила мне, что ты все можешь и все знаешь.
А Конек-горбунок и говорит:
— Говорил я тебе, Иванушка, не поднимай пера, возьмешь перо — найдешь и птицу. Ты не послушался меня, вот и накликал беду на свою голову. Ну, да эта беда невелика. Утешься, Иванушка, не кручинься и не горюй. Сослужу я тебе эту службу. Я знаю, где живет жар-птица, и много раз бывал в тех местах. Поди ты, Иван, к кузнецам и вели им сделать железные когти для ног и для рук. Жар-птица живет на высоких горах, на обрывистых скалах, без железных когтей тебе туда не добраться.
Пошел Иван, заказал кузнецам железные когти, и когда они были готовы, то Иван собрался в путь, сел на Конька-горбунка и полетел. Долго ли, коротко ли так ехал Иван — неизвестно. Только наконец подъехали к высоким каменным горам, к крутой скале. Остановился конь и говорит:
— В этих горах и живет жар-птица, и на этой скале у нее есть гнездо, а в нем два яйца. Теперь жар-птица сидит в гнезде и парит яйца, а когда она парит, то она сидит в гнезде так же крепко, как польская утка. Возьми, Иван, железные когти, надень на руки и на ноги и забирайся на эту скалу и там не плошай — лови жар-птицу в гнезде, а меня отпусти в долину на зеленую травку погулять.
Иван не мешкал: пустил коня на зеленую траву гулять, а сам надел себе на ноги и на руки железные когти и полез на высокую и обрывистую скалу. Долго он лез и карабкался, по временам трудно ему было и страшно было висеть на отвесных выступах над глубокими пропастями, но наконец он добрался до вершины скалы. Поднялся Иван на вершину и много дивился тому, что увидел: на вершине скалы была обширная равнина, вся она была покрыта зеленой травой и разными дивными цветами, испускавшими чудное благоухание. Посредине равнины стояли три огромных дерева, три кедра, а между ними — большое гнездо величиною с копну, и на гнезде сидит жар-птица. Тихо и ползком по траве Иван подкрался к гнезду и схватил жар-птицу. Долго билась птица, сильная была, но Иван с нею справился. Положил птицу в мешок, закинул его за плечи и благополучно спустился со скалы. Свистнул Иван молодецким посвистом, и к нему того же разу прилетел Конек-горбунок. Сел Иван на Конька-горбунка, помчался в обратный путь и скоро вернулся домой. Поставил Иван своего Конька-горбунка на стойло, давал ему пшена белоярового и наливал ему сыты медвяной, а сам пошел к царю и передал ему жар-птицу.
Велика была радость царя. Наградил он Ивана чинами и орденами, и золотою казной и сделал его главным конюшим, а жар-птицу царь посадил в золотую клетку и держал ее постоянно в своих царских садах. И не было в царских садах с того времени ночи, а всегда было светло, как днем. Обрадовался и Иван, что сбыл с рук такое дело и избавился от такой заботы.
Только недолго ему пришлось радоваться. Конюхи царские стали еще более завидовать Ивану и злиться на него, и всячески старались сгубить его и лишь придумывали, как бы это сделать. Один старый конюх был хитрый, он сказал своим товарищам: «Слыхал я от своей матери, что в море-в океане есть Царь-девица — морская богатырица; лицо ее горит, как жар, сияет и светит, как солнце. Каждый день Царь-девица выплывает из синего моря на берег в золотой лодочке и серебряным весельцем гребет. Скажем царю, что Иван-дурак хвастает достать эту Царь-девицу». Товарищам понравилась эта мысль, и вот конюхи вновь явились к царю и сказали: «Государь, твой конюший Иван похваляется, что он может достать Царь-девицу — морскую богатырицу».
А царь давно уже слышал про эту Царь-девицу — морскую богатырицу, и давно уже ему хотелось иметь ее и полюбоваться ею. Поэтому он, как только услышал донос конюхов, так сейчас же послал за конюшим Иваном, и когда тот явился, то царь ласково ему сказал:
— Ах, какой же ты, Иван! Похваляешься ты, что можешь достать Царь-девицу и говоришь об этом с разными глупыми и нестоящими людьми, а мне об этом ничего и не скажешь. Не мешкай, Иван, и поскорее собирайся в путь и достань мне Царь-девицу!
Иван поклонился царю и говорит:
— Царь-государь! Никогда я не похвалялся достать Царь-девицу — морскую богатырицу, я о ней и слыхом не слыхал и не знаю, где и как она живет. Не верь, государь, злым конюхам, по злобе они на меня наговаривают.
А царь говорит ему:
— Не может этого быть, чтобы конюхи зря болтали. Я хочу иметь Царь-девицу. И если ты мог достать жар-птицу, то сможешь достать и Царь-девицу. Иди и достань мне Царь-девицу. Не достанешь — полетит с плеч твоя голова.
Вышел Иван из царских палат и опустил свою голову ниже широких плеч. Пошел он к Коньку-горбунку, бросился ему на шею и горько зарыдал. А Конек-горбунок говорит Ивану:
— Что ты, Иванушка, плачешь и о чем так запечалился и загорюнился?
— Как же мне не плакать, мой добрый конь, как же мне не печалиться и не кручиниться? Заставил меня царь достать ему Царь-девицу — морскую богатырицу. А я о таком диве даже и не слыхивал.
— Не кручинься, Иванушка, — сказал Конек-горбунок. — И не печалься. Сослужу я тебе эту службу, достанем с тобой Царь-девицу — морскую богатырицу. Я бывал на том море, где она живет. Готовься в дорогу и возьми с собою прочных волосяных веревок и сыромятных ремней, да забери с собою побольше разных кушаний и разных сладких и крепких вин.
Иван скоро все сделал так, как ему приказывал Конек-горбунок: забрал он с собою вин дорогих и разных кушаний и взял с собою веревок и ремней. Сел на коня и поехал. Коньку-горбунку все пути были знакомы. Долго ехал Иван, много дней и ночей, и наконец подъехал к морскому берегу; в этом месте море делает большой затон и излучину, и у этого-то затона на морском берегу стоит палатка белополотняная, а в палатке стоит стол и тесовая кроватка. Сюда-то каждый день приезжает Царь-девица — морская богатырица для отдыха.
Остановился Конек-горбунок на морском берегу и сказал Ивану:
— Расседлай меня, Иванушка, и пусти на зеленую траву погулять, а сам расставь в палатке на столе кушанья и напитки и спрячься в кустах. Явится Царь-девица, напьется твоих вин и заснет, тогда ты ее свяжи и кликни меня, и мы ее увезем.
Иван так и сделал. Пустил Конька-горбунка на зеленую траву гулять, а сам расставил кушанья и напитки на столе и спрятался в кустах. В полдень Иван увидел на синем море Царь-девицу — морскую богатырицу красоты невиданной, ни в сказке сказать, ни пером написать; лицо ее, как жар, горело и светилось, как солнце. Плывет она на золотой лодочке и серебряным веслом гребет. Подплыла Царь-девица к берегу, поставила свою лодочку, а сама пошла в палатку, увидела там Царь-девица на столе разные кушанья и дорогие напитки и сильно всему этому удивилась и думает: «Откуда все это появилось? Сколько раз я была в этой палатке и отдыхала и никогда ничего подобного не было. Уж не дух ли какой надо мной подшутил?». Вышла Царь-девица из палатки и внимательно кругом осмотрелась — не увидит ли кого. Но кругом никого не было ни видно, ни слышно. Опять вошла Царь-девица в палатку, села за стол, попробовала одного, другого кушанья — понравилось, отведала из одной, другой бутылочки — тоже понравилось. И так Царь-девица хорошо покушала и лучше того выпила да охмелела. Хмель в ней заходил, сердце забилось, и щечки запылали, легла она на постельку и скоро уснула богатырским сном; спит Царь-девица и так храпит, что палатка дрожит. Тем временем Иван не плошал, вошел он в палатку, крепко связал спящую красавицу по рукам и по ногам волосяными веревками и ремнями сыромятными. Свистнул своего Конька-горбунка, сел на коня, привязал Царь-девицу в торока позади седла и пустился в обратный путь. Долго спала Царь-девица, наконец пробудилась и, когда увидела себя связанною и в тороках позади седла, то шибко испугалась и спросила:
— Кто же это связал меня и куда меня везут и зачем?
Иван ответил ей:
— Это я, Иван — крестьянский сын связал тебя, Царь-девица, и теперь я везу тебя к своему царю.
Взмолилась Царь-девица Ивану:
— Ах ты, разудалый добрый молодец, Иван — крестьянский сын! Развяжи ты меня, освободи меня, все мои рученьки и ноженьки изныли. Никуда я теперь от тебя не убегу.
Иван развязал ее. Приехал Иван домой, поставил коня в стойло, давал ему пшена белоярового и наливал сыты медвяной, а сам взял Царь-девицу за руку и повел ее к царю прямо в царский зеркал. Обрадовался царь и жаловал Ивана чинами и орденами, и несчетной золотою казной, сделал царь Ивана важным сановником и отвел ему для жилья палаты в царском дворце. И понравилась Царь-девица царю, и он сказал своим приближенным: «Такой дивной красавицы я никогда и не видывал». И задумал царь жениться на Царь-девице и сказал ей:
— Царь-девица, ты мне так пала на сердце, что я хочу на тебе жениться и с тобою вместе царствовать.
А Царь-девица отвечает:
— Государь! Мне любы твои ласковые речи, и я не прочь идти с тобою под злат венец. Но только как же я буду венчаться с тобою, когда со мною нет моего золотого обручального кольца, которым меня благословила мать?
— А где оно хранится, твое обручальное кольцо? — спросил царь.
— На дне океана-моря, в серебряном ящичке спрятано, — ответила Царь-девица. — Когда достанешь это кольцо, тогда и можно будет повенчаться.
Того же разу царь позвал Ивана и сказал ему:
— Спасибо тебе, Иван, за твою службу верную, за то, что достал мне жар-птицу и Царь-девицу. За твою службу я наградил тебя по-царски и впредь буду щедро дарить и жаловать тебя. Теперь же поезжай на тот же океан-море, где ты взял Царь-девицу, и достань мне ее золотое кольцо, спрятанное на дне моря в серебряном ящичке. Достанешь — щедро награжу, не достанешь — смертью лютою казню.
Вышел Иван из царских палат и пуще прежнего закручинился, повесил свою голову ниже могучих плеч и идет прямо на конюшню к своему Коньку-горбунку, бросился он коню на шею и громко зарыдал. А конь его спрашивает:
— Что, Иванушка, закручинился и запечалился?
— Как же мне не плакать и не кручиниться? Посылает меня царь достать со дна океана-моря кольцо золотое обручальное для Царь-девицы. На тебя, конишечко, вся надежда, сослужи мне эту службу.
— Не печалься, Иван, и не кручинься. Сослужу я тебе эту службу. Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Не мешкай, собирайся в путь и помчимся.
Скоро собрался Иван, сел на коня и помчался, и наконец доехали до океана-моря. На берегу моря Иван остановился отдохнуть, привязал он <припончик?>, насыпал в него пшена белоярового для своего коня, а для себя раскинул палатку. Тут недалеко Иван увидел мост через море, а по мосту пробита-проторена глубокая дорога, по ней едут и идут конные и пешие. Отдохнул Иван и поехал по этому мосту, и не знал он, что мост-то этот лежал по спине огромной Кит-рыбы. Лишь только въехал Иван на мост, как Кит-рыба спросил его:
— Куда ты, Иван — крестьянский сын, путь держишь и зачем?
— Ах, батюшко, рыба Кит, — сказал Иван, — послал меня наш царь доставать со дна моря серебряный ящичек, в котором хранится обручальное золотое кольцо Царь-девицы. Не можешь ли ты, батюшко царь рыба Кит, достать мне его?
— Достану я тебе золотое кольцо, но только и ты должен мне сослужить службу.
— Какую же службу?
— Спроси, Иванушка, у богов и богинь, и добрых духов, когда моей душе будет прощенье и за что наложено на меня такое заклятье? Вот уже 30 лет я лежу неподвижно, и люди идут и идут по моей спине, как по мосту, и пробили мою кожу и мясо до костей, и не вижу я конца этому мученью.
— Сослужу я тебе эту службу, рыба Кит, и обязательно спрошу о тебе богов и богинь.
Тогда рыба Кит крикнул:
— Гей вы, рыбы: сельди, щуки и белуги, дельфины и осетры, и все другие великие и малые рыбы, являйтесь ко мне!
И вот море заволновалось, и со всех морей и океанов к рыбе Киту стали собираться разные рыбы. Собрались рыбы и спросили:
— Батюшко царь Кит-рыба, начто нас созвал?
— Не видали ли вы, рыбы, где-нибудь коробочки с обручальным кольцом Царь-девицы?
— Нет, не видали.
Распустил царь Кит-рыба этих рыб и созвал другую партию рыб с дальних холодных морей и океанов, но и из этой партии никто не знал и не видал, где было спрятано кольцо. Тогда Кит-рыба заметил, что нет Ерша Ершовича, и сказал:
— Осетры и дельфины, разыщите и приведите ко мне Ерша, сиктуна и ябедника, он шляется по разным омутам и камышам и наверное знает, где спрятано кольцо.
Осетры и дельфины обошли все моря и океаны, заглянули во все реки и озера, но нигде не могли найти Ерша, сиктуна и ябедника и уже собирались ни с чем вернуться к Киту, как вдруг заметили, что в Ледяном озере шибко плещется вода и трясется камыш. Заглянули туда, а там Ерш дерется с Карасем. Забранились на Ерша посланцы: «Вишь, бродяга, шляется везде, дома ему не сидится. Ступай скорее, царь Кит-рыба тебя зовет». А Ерш вошел уже в азарт и ничего слушать не хочет: «Не пойду я, вишь я дерусь с Карасем. Уже три года у меня с ним идет война, и только что я начал одолевать его, вас тут нелегкая принесла». Но посланцы не смотрели на Ерша, взяли его за щетины и повели к царю. Грозно закричал Кит на Ерша: «Где ты был, где пропадал?». Упал Ерш на колена и закричал: «Прости, батюшка, царь Кит-рыба! Вот уже три года, как я воюю с Карасем». — «Не знаешь ли ты, Ерш Ершович, где спрятано кольцо Царь-девицы?» — «Как не знать, знаю. Спрятано оно в серебряном ящике, а ящик лежит глубоко в морском дне под Ледовитым морем». — «Поди и принеси мне этот ящичек с кольцом Царь-девицы». — «Смилуйся, батюшка царь рыба Кит, где же мне принести ящик, ведь в нем сто пудов, я его не только принести, а и пошевелить-то не могу». Тогда Кит-рыба послал с Ершом осетров и белуг принести ящик. Скоро они вернулись и принесли коробочку с кольцом. И вынес ее Кит-рыба на берег и дал Ивану, и опять просит:
— Спроси же богов и богинь, когда снимется с меня заклятье и когда кончатся мои муки.
Иван опять обещал. Затем Иван взял коробочку, благополучно вернулся домой и вручил кольцо царю. Обрадовался царь и щедро наградил Ивана. Позвал царь Царь-девицу и передал ей ее обручальное золотое кольцо и сказал ей:
— Теперь, Царь-девица, ты имеешь кольцо, и нет препятствий к нашему браку.
— Правда, государь, теперь уже нет препятствий для венчания, но я прошу тебя: сделай мне одно одолжение перед свадьбой. Пошли к Солнцевой матери узнать, отчего в последнее время солнце прячется за грозными тучами, отчего оно туманно и невесело ходит?
Опять царь позвал к себе Ивана и сказал:
— Поезжай, Иван, к Солнцевой матери и спроси ее, отчего солнце в последнее время сделалось туманно и невесело ходит?
Вышел Иван из царских палат и пуще прежнего закручинился, повесил свою голову ниже могучих плеч и идет прямо на конюшню к своему Коньку-горбунку, бросился он коню на шею и громко зарыдал. А конь его спрашивает:
— Что, Иванушка, закручинился и запечалился?
— Как же мне не плакать и не кручиниться? Посылает меня царь к Солнцевой матери спросить, отчего солнце в последнее время сделалось туманно и невесело ходит.
Выслушал Конек-горбунок Ивана и задумался, а потом сказал:
— Это вот настоящая служба, Иванушка! Тут на успех надежды мало. Поедем, Иванушка, и если не проедем к Солнцевой матери, то скроемся, куда глаза глядят, и пускай царь с Царь-девицей делают, что хотят, и живут, как знают.
Иван не мешкал и скоро в путь собрался, сел на коня — и помчались. Доехал Иван до океана-моря и опять поскакал по Киту, как по мосту. Кит обрадовался Иванушке и спросил его:
— Скажи мне, Иванушка, узнал ли ты, когда настанет конец моей муке и когда будет дано моей душе прощенье?
— Батюшко царь Кит-рыба, — ответил Иван, — спрашивал я у богов и богинь, и у добрых духов, когда твоей душе дано будет прощенье, но все они мне сказали, что про то знает только Солнцева мать. И вот я теперь еду к Солнцевой матери спросить про тебя.
— Поезжай с богом, Иванушка, спроси же про меня у Солнцевой матери.
И Иван благополучно переехал океан-море по Кит-рыбе. Когда Иван переехал на тот берег океана-моря, то Конек-горбунок сказал:
— Ну, Иван, не плошай! Теперь только и начинаются трудности и опасности богатырского пути. Нам надо проехать чрез тьму-тьмущую и орду-ордущую к огненной реке.
На этой стороне огненной реки живет сильный и могучий дух. И нам надо будет вступить с ним в бой и победить, и сделать его своим слугой. Только дух этот может помочь нам переправиться чрез огненную реку. Если же мы духа не одолеем, то садись на меня и поедем, куда глаза глядят.
Едут дальше, едут долго, много дней и ночей, проехали тьму-тьмущую и орду-ордущую и приехали к огненной реке. На этой стороне огненной реки Иван увидел огромный дом духа, окруженный высоким тыном, перескочил Иван на Коньке через тын прямо на широкий двор, привязал Конька-горбунка к дубовому столбу, к золотому кольцу, а сам вошел в хоромы. Вдруг земля задрожала, и ветер зашумел, как в бурю — это прилетел дух на крылатом коне. Конь его копытами взрывал такие столбы пыли, что от пыли затмились солнечные лучи. Прилетел дух прямо чрез тын к себе со двор и закричал: «Что это за невежа явился ко мне непрошеный на мой двор? Не уйдет же он от меня живым!». Того же разу дух соскочил с коня и сам с мечом бросился на Ивана, а Иван не плошал и уже поджидал противника с мечом булатным в руке. И завязался бой между конями и всадниками. Конек-горбунок с яростью бросился на крылатого коня и стал беспощадно бить его своими крепкими, как сталь, копытами и скоро обратил его в бегство, и затем подбежал к Ивану и стал помогать ему в битве с духом. Скоро Иван поверг во прах своего противника и принялся бить духа своею палицей. И дух взмолился: «Славный могучий богатырь, не предавай меня смерти, я тебе на пору-на время пригожусь». Тогда Иван прекратил бой, подал руку духу и поднял его. Дух поднялся и сказал: «Будь же ты, Иванушка, мне большой брат, а я тебе буду меньшой брат, и буду я тебе всегда и во всем опорой. Пойдем теперь ко мне в хоромы, подкрепись с дороги и отдохни». И повел дух Ивана в свои хоромы, посадил за стол с разными напитками и кушаньями и хорошо угостил Ивана.
Прогостил Иван у духа целые сутки и говорит ему: «Нужно мне перебраться чрез огненную реку, чтобы побывать у Солнцевой матери». Выслушал дух и говорит Ивану: «Трудное это дело, так как чрез огненную реку перевозчики переправляют только праведную душу, которая может перейти через проволоку, но я все-таки помогу тебе. Коня своего ты оставь у меня во дворе». На следующее же утро Иван и дух пошли к огненной реке, вся река так и горит, так и пылает огнем-пламенем. По эту и по ту сторону реки стоят лодочки и при них приставлено по шесть человек перевозчиков. Через реку протянута тонкая проволока. Подошли Иван и дух к огненной реке и попросили перевозчиков перевезти их чрез реку. А перевозчики ответили: «Пробежите чрез эту проволоку, тогда и перевезем вас». Того же разу дух перебежал чрез реку по проволоке и тем же путем вернулся. Тогда перевозчики подали лодку и переправили Ивана и духа невредимыми. На той стороне дух сказал Ивану: «Теперь иди смело к Солнцевой матери, она отсюда живет уже недалеко, в своем дворце, и никаких препятствий в пути тебе уже не встретится».
Пошел Иван и скоро дошел до огромного и богатого дворца Солнцевой матери. Это была старая уже старушка с добрым и сияющим лицом. Вошел Иван в хоромы Солнцевой матери, Богу помолился и старушке низко поклонился. Сказала ласкою старушка:
— Милости просим, молодец удалый, откуда ты явился, какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? В мои владения может попасть ведь только праведная душа.
Поклонился Иван старушке на добром слове и сказал:
— Достал я для своего царя Царь-девицу — морскую богатырицу, и хочет царь на ней жениться, но Царь-девица захотела перед свадьбой узнать, отчего в последние дни солнце стало туманно и невесело ходит? За этим и послали меня к твоей милости.
Обрадовалась старушка:
— Так моя дочь у вас, жива и здорова? Ну, слава Богу. Скажи Царь-девице, что солнце оттого в последние дни было туманно и невесело, что я и сын мой, Солнце, не знали, кто похитил Царь-девицу.
— Спасибо тебе, добрая бабушка! Только ты напиши мне письмо, иначе мне не поверят.
Написала бабушка письмо и вручила Ивану. А тот сказал:
— Еще я к тебе с докукой, добрая бабушка, скажи мне, за что наложено страшное заклятье на Кит-рыбу и когда будет дано душе его прощенье?
И Солнцева мать ответила:
— За то положено заклятье на Кита-рыбу, что он 30 лет тому назад поглотил 10 кораблей с живыми людьми. Когда Кит отрыгнет эти корабли и освободит их со всеми живыми людьми, тогда и будет дано душе его прощенье.
Поблагодарил Иван бабушку, поклонился ей и пошел в обратный путь. Скоро он пришел к духу и обратно переправился чрез огненную реку тем же побытом, как и в передний путь. Прогостил Иван в хоромах духа целых три дня и много пил, ел и веселился, а затем собрался в обратный путь и поехал чрез море по Киту, и Кит опять спросил:
— Узнал ли ты, Иванушка, когда будет моей душе прощенье?
— Узнал, батюшка царь Кит-рыба. Слушай. 30 лет тому назад ты поглотил 10 кораблей с живыми людьми, и когда ты их отрыгнешь и освободишь эти корабли с живыми людьми, тогда будет дано твоей душе прощенье, и ты опять пойдешь в сине море и будешь гулять на воле, и заживут все твои раны и язвы.
— Спасибо, Иванушко! Только исполни, Иванушко, еще одну мою просьбу: поезжай ты по городам и селам, лежащим на морском берегу, и скажи всем, чтобы за эти три дня люди побереглись и поберегли свое имущество, так как когда я буду отрыгать из своей утробы корабли со всеми людьми, то будет великое наводнение и волнение моря. Не хочу я гибели людской и не хочу брать лишнего греха на душу.
Иван обещал. Кит же рыба стал рыгать, рыгать и отрыгнул все десять кораблей, и люди поплыли, как ни в чем не бывало, и Кит скрылся в море.
Иван же привез письмо Царь-девице и этим ее сильно обрадовал. С того же дня и Солнце весело засияло на небе. Царь сделал Ивана князем и первым лицом в своем царстве и дал ему невесту из знатного рода.
И вот в царском дворце сыграли сразу две свадьбы: царя и Ивана — крестьянского сына. И задал царь пир на весь мир, и много было званых гостей. Все гости много пили, ели и веселились.
Осип Меркурьевич Заякин.
27 октября 1906 г.
Коварство
Легенда
В одном городе жил именитый купец; жил он с женой, а детей у него не было. Денег и всякого живота и богатства у купца было много. Купец с женой стал уже стариться и уже перестал надеяться иметь детей. Купец был человек доброй души, все чаще стал он задумываться: «Умру я со старухой, и прахом пойдет все мое богатство. Какое бы доброе дело сделать еще при своей жизни, чтобы люди добром помянули и при жизни, и после смерти?». Неподалеку же от города лежало большое озеро длиной в несколько десятков верст, а шириной версты в три, и лежало оно как раз поперек большой проезжей дороги. Ни обойти, ни объехать озера было нельзя и надо было переправляться чрез него на пароме. Поднимется буря-ветер, и паром переставал ходить; по ту и по другую сторону озера набиралось помногу людей и дожидались погоды по два-по три дня и более. Сильно бедствовали люди. И задумал купец построить мост чрез это озеро. И закипела на озере работа; взял купец хорошего и опытного подрядчика, нанял сотню и, пожалуй, поболее рабочих — мастеров и плотников, пригнал плоты с лесом, и приступили к постройке.
Через год — через два мост был готов, и мост удался на славу: широкий, прочный и красивый. Посредине моста была построена небольшая деревянная палатка, чтобы проезжий и прохожий люд мог зайти в нее отдохнуть и обогреться. За постройкой моста наблюдал постоянно главный приказчик купца, служивший у купца двенадцать лет и пользовавшийся его любовью и полным доверием. Конечно, и сам купец наезжал по временам смотреть, как идет работа по постройке моста. Но вот работа окончена, и купец был рад несказанно и горячо поблагодарил Господа Бога, что он сподобил его еще при жизни окончить доброе и полезное для людей дело.
Паром через озеро был заброшен, и люди стали ездить по мосту. Прошло после того времени месяца два, и захотел купец узнать, что говорят люди про него и про его мост; сумели ли люди оценить по достоинству его сооружение. Призвал купец своего приказчика и говорит ему:
— Иди в эту ночь на мост и там в палатке проночуй и послушай, что говорят люди про мой мост и про меня — хвалят или бранят меня люди за этот мост.
Пошел приказчик и слышит он, что все, кто бы ни прошел и кто бы ни проехал, все говорят про купца: «Дай ему, Господи, долгой жизни и доброго здоровья! Пошли ему, Господи, исполнения его желаний! Вишь, какое доброе дело сделал людям!». Наутро пришел приказчик к купцу и говорит:
— Все тебя ругают и клянут, добра ни от кого не слыхал про тебя, ни от проезжего, ни от прохожего.
Удивился купец и говорит:
— Что же это, Господи! За что же добрые люди бранят меня и клянут?
На следующую ночь купец опять послал своего приказчика на мост, и тот опять вернулся поутру и сказал купцу, что ничего хорошего никто про купца не говорит, а все его только бранят и клянут. Горько это было слышать купцу, и легли эти слова камнем тяжелым на доброе сердце купца. Послал купец приказчика на мост и в третью ночь. Опять пошел приказчик на мост и слышит, что, как и всегда, все прохожие и проезжие только хвалят и благодарят купца и молят Бога за его здоровье: «Спасибо ему, добрая он душа! Дай ему, Господи! Пошли, Господи, всего, чего пожелает! Экое добро сделал людям!». С наступлением поздней и глухой ночи движение по мосту прекратилось, и стало совершенно тихо. Но в самую полночь приказчик вдруг услышал шаги двух путников: один шел с одного конца моста, другой, с другого. Как раз около палатки путники встретились и разговорились, не замечая приказчика, бывшего в палатке, и приказчик услышал такой разговор:
— Здравствуй, Егорий Храбрый!
— Здравствуй, Михаил Архангел!
— Ты куда же теперь идешь?
— А вот туда-то и затем-то. А ты куда?
— А я вот туда-то!
А приказчик примечает, вот они какие, путники-то! Побеседовали между собою божьи путнички и стали прощаться: каждому надо было идти своею дорогой. Но вдруг Егорий Храбрый спросил Михаила Архангела:
— Все забываю я спросить-то. Скажи, Архангел Михаил, что будет от Господа Бога купцу за это добро, которое он сделал людям, за этот мост?
И Архангел Михаил ответил:
— Бог даст ему сына, который будет знать всю планиду. Чего он ни попросит, все ему Бог даст.
И божественные путники скрылись. И запало слово Архангела в голову злого человека, и задумал он какими бы то ни было способами овладеть дивным сыном купца. Наутро приказчик вернулся домой, и купец его спрашивает:
— Не слыхал ли чего хорошего хоть в эту ночь?
— Ничего хорошего не слыхал. Все тебя клянут и ругают.
— Ну, бог с ними, — с сокрушением сказал купец, — пускай бранят за мое добро. Не буду же я из-за глупых речей ломать моста.
Время шло, и заметила купчиха, что она забеременела. Велика была радость престарелых супругов, в беременности этой они видели благословение Божие и с радостью ждали того дня, когда у них появится ребенок. Случилось так, что пред самыми родами купцу надо было ехать на ярмарку в далекий город по неотложному торговому делу. Пред отъездом купец призвал своего приказчика и дал ему такой наказ: «Верный мой приказчик! Мне надо уезжать надолго, а жена моя уже на последях, и роды будут уже без меня. Смотри же, что ни родится, не мешкай и того же разу пошли мне скорое письмо с известием». Приказчик обещал. Простился купец с женой и уехал. Между тем наступили роды, и роды были трудные, потому как купчиха была уже женщина немолодая, и роды были первые. При появлении ребенка роженица впала в обморок. Родился у купчихи мальчик — сын. Между тем приказчик не плошал, он уже заранее подкупил и подговорил бабку-повивальницу, принимавшую ребенка, и они воспользовались обморочным состоянием роженицы — рожденного ею ребенка похитили и подложили ей щенка. И приказчик, не мешкая, написал купцу скорое письмо с известием, что его жена родила щенка. Скоро получился и ответ от купца, купец писал: «Верный мой приказчик! Убери мою жену куда хочешь, лишь бы поскорее с глаз долой». С получением этого письма приказчик взвалил больную купчиху, еще не оправившуюся после родов, на плохую телегу, отвез ее в глухой урман и там бросил ее в урмане в лесной избушке умирать голодной смертью. Вернулся купец с ярмарки и первым делом спрашивает приказчика, исполнил ли он его приказ и управил ли купчиху. И приказчик ему ответил, что приказ его исполнил и упрятал купчиху в такое место, откуда ей никогда не выбраться. Прошло после того недолгое время. Купец и не подозревает, что его сын живет и воспитывается в одном с ним городе в доме бабки-повитухи и что за ребенком установлен самый бдительный уход и надзор, ребенка всячески нежили и лелеяли, лишь бы только он рос. В один день приказчик явился к своему хозяину и сказал ему:
— Пожалуйте, ваше степенство, мне расчет.
Купец сильно этому удивился:
— Что ты, мой верный приказчик, зачем тебе понадобился расчет после двенадцати лет службы?
— Будет, послужил, хочу домой теперь отправляться.
— Может, ты жалованьем недоволен, так я прибавлю.
— Нет, хочу жениться и свое дело завести.
— Какие у тебя средства, чтобы заводить свое дело? А жениться захотел, так я тебя женю и свадьбу сыграю на свой счет. Вон у меня большой флигель стоит пустой, отделаю его заново, в нем будет барская квартира. Живи в ней с молодой женой.
— Никак невозможно. Пожалуйте расчет.
Делать было нечего — рассчитал купец приказчика. Переехал приказчик в соседний город и там скоро женился, и после свадьбы взял к себе ребенка, сына купца, и стал его воспитывать и выдавать за своего сына. Между тем ребенок растет не по дням, а по часам и не по часам, а по минутам, как на опаре киснет. Вот паренек уже поднялся на ноги и бегает. Удался мальчик всем на удивленье — красивый и смышленый и к храму Божьему прилежный: не пропустит он ни одной утрени и обедни. Вот он уже почитай что самоукой научился и грамоте, стоит на клиросе, читает и поет. Сравнялось мальчику десять лет, и он стал рассудительным отроком. Воспитатель же его, приказчик, как только женился, так купил себе на окраине города некорыстный домишко, открыл лавочку и завел мелочную торговлю. Но дела его шли неважно — приказчик все надеялся на приемыша, подрастет, дескать, и Бог чрез него даст ему счастья и богатства. И вот когда сын купца вошел в отроческий возраст, приказчик сказал ему:
— Дитя, наши дела идут неважно, торговля у нас идет плохо и не может пойти лучше, так как дом наш стоит на самой окраине, на месте, для торговли неподходящем и неудобном. Пойдем с тобою, дитя, искать новое место для жительства и для торговли; я присмотрел вдали от города одно хорошее место, там постоянно останавливаются обозы и много всякого проезжего и прохожего люда. Поставим там дом, откроем постоялый двор и лавку, и дела наши хорошо пойдут.
Отрок согласился:
— Хорошо, тятенька, пойдем искать новое место. Только ты, тятенька, не продавай старого дома и не закрывай до поры до времени лавки, пускай наша маменька живет в старом доме и поддерживает торговлю. Бог знает, удастся ли нам устроиться на новом месте, а если удастся, то мы тогда продадим дом и лавку и маменьку переведем к себе.
Понравились эти речи приказчику, он так и сделал: жену оставил в старом доме, а сам вдвоем с мальчиком пешком отправился в дорогу искать нового места для житья и для торговли. Шли они день, два и три и наконец пришли на то место, которое приказчик еще заранее облюбовал, и приказчик сказал мальчику:
— Тут, дитя, остановимся, здесь хорошие места. Только ты, дитя, помолись Богу и попроси Бога, чтобы он по слову твоему сейчас же дал нам дом и постоялый двор.
Выслушал мальчик приказчика, поднял руки к небу и сказал:
— Господи! Господи! Обороти этого раба собачкой!
И тот же час приказчик превратился в собаку. Пошел отрок далее путем-дорогой уже один, а собачка бежит с ним. Направился отрок прямо в тот город, где живет его родной отец. Шел мальчик, притомился, да и ночь застала, и зашел он в одном большом селе к богатому мужику и попросился ночевать; его пустили и накормили ужином. Хозяева оказались добрыми и хорошими людьми; накормили они мальчика ужином и сказали:
— Что же собачка-то твоя, вишь, жмется у порога, не покормить ли и ее?
А мальчик и говорит:
— Да у меня собачка-то особенная, она ничего не ест, кроме горячих угольков; дайте ей угольков на жаровенке, а она и скушает.
Добрые люди приняли его слова доподлинно, насыпали горячих угольков на жаровенку и дали собаке. Собака же была голодна и подбежала к жаровне, но, конечно, горячих углей есть не могла, поводила мордой, да и отошла, свернулась у порога и осталась на ночь голодной.
Пришел мальчик в город и зашел прямо в лавку к купцу — к родному отцу:
— Здравия желаю, ваше степенство!
— Здравствуй, здравствуй, добрый молодец!
— Не нужно ли служащих, мне бы охота вашей милости послужить!
— Ладно, оставайся, служи, погляжу я, к чему ты годен, и по таланам твоим жалованье положу.
Так мальчик поступил в услужение к своему отцу. И как только поступил мальчик к отцу, так купцу видимо пошло великое счастье: повалил и повалил к нему в лавку народ-покупатели, и пошла у него бойкая и хорошая торговля. Диву дался купец и думает: какого Бог мне дал счастливого мальчика.
Уже немалое время живет мальчик в доме купца и однажды спрашивает купца:
— Замечаю я, что у вас в доме совсем нет женщин. Неужели вы не были женаты и у вас не было жены?
— Была у меня жена.
— Где же она?
— Да кто ж ее знает, где она теперь, без вести, надо полагать, пропала.
— Как же это так? — допытывался ребенок. — Неужели вы так-таки даже и не знаете, куда девалась ваша жена?
— Да так и не знаю. Бог ее знает, куда она и девалась. Да это, дитятко, дело прошлое и давно забытое, и дело это тебя, дитя, не касается.
— Батюшка! Ведь я твой родной сын!
И бросились отец и сын друг другу в объятия. И рады-то они, и смеются, и слезы обильно текут по их лицу.
— Батюшка! Ведь и наша мать жива, только она томится в далеком и глухом урмане в лесной избе. Место это может указать твой бывший приказчик.
А отец с грустью сказал:
— Где теперь сыскать приказчика! Уже много лет, как он ушел от меня, и с того времени я его потерял из виду.
— Да он со мною, батюшка!
И того же разу отрок поднял руки к небу и сказал:
— Господи! Господи! Обороти эту собачку рабом.
И собачка превратилась в приказчика. Приказчик должен был во всем покаяться купцу и подробно рассказал о всех своих плутнях и проделках и о том, как он украл у купчихи ее сына-младенца, а ей подложил щенка, и как он больную купчиху нечестно отправил в лес и там ее бросил. Купец, не мешкая, запряг тройку борзых коней, взял с собой сына и приказчика, поехал в урман к лесной избушке и там нашел свою жену — она была жива и здорова; сам Бог ее питал: кормил и поил ее. Взяли купчиху. А приказчика посадили в лесную избушку, мальчик забил наглухо двери и окно в избушке и так оставил его умирать там голодной смертью. А купец с женой и сыном вернулись домой счастливые, горячо помолились Богу и возблагодарили его за неизреченное его милосердие. И с того времени стали жить да поживать. Говорят, и теперь живут.
Федор Леонтьевич Созонов[9].
31 октября 1906 года.
Tабак
Легенда
Однажды русский царь воевал с заморским царем Акалевтеем — послал русский царь целый полк своих солдат на большом корабле в земли Акалевтея. Поднялась на море большая буря и забросила корабль к необитаемому и пустынному острову. Вышли солдаты на остров, а корабль привязали у берега. Ночью бурей порвало канаты и отшибло корабль от берега, волны разбили корабль и утопили его. Остались солдаты на острове без пищи и питья и загоревали. Буря уже миновала, но к острову не подходят ни корабль, ни рыбачья лодка, потому как на морском берегу стоял царь Акалевтей со своими несметными силами и никого к острову не пускал. Хотели солдаты есть друг друга по жребию, но не могли решиться на это: жаль было им друг друга. И заплакали солдаты, и горячо стали молиться Богу, и Бог услышал их молитву. Однажды после молитвы солдаты услышали голос с неба: «Сила русская, идите по морю, как посуху». Солдаты ободрились и пустились в путь, и так они всем полком прошли все море, как посуху, до самого морского берега. Смотрит царь Акалевтей на это чудо и рассуждает: если сила русская идет по морю, как посуху, видно, что за нее восстанет Бог и нельзя ее одолеть силой, а надо овладеть ею хитростью. Приказал царь Акалевтей поставить на морском берегу на поле чистом, на гумне злом столы дубовые, постелить скатерти браные и на столах расставить яства сахарные и питья медвяные. И поставил царь около столов целый полк молодых и красивых женщин и девиц, чтобы приветливо встречали молодцов и угощали их за столами, а после столов чтобы приласкали и приголубили их. Вышли русские солдаты на морской берег и видят, что их супостаты сделали для них обширные приготовления для обеда. Смутились солдаты и поколебались, и не знали, что им делать. Весь полк разделился на три части: одна часть — благоразумные — настаивали на том, что не следует принимать угощение от рук врага и супостата и что надо идти дальше своею дорогой во что бы то ни стало, и если то будет нужно — вступить в бой с врагом. Другая треть полка — неблагоразумные — наоборот, настаивала на том, что следует остаться и принять стол от врагов, особенно после долгой голодовки на острове. Остальная треть полка состояла из нерешительных и колеблющихся, которые не знали, к какой стороне им пристать. Долго спорили и шумели солдаты и наконец разошлись, причем треть нерешительных перешла на сторону благоразумных. И вот две трети полка отказались от стола и угощения своих супостатов и пошли своей дорогой; враги не посмели напасть на них, и солдаты благополучно вернулись на родину. Одна же треть солдат осталась на морском берегу и приняла угощение царя Акалевтея. Тот же час к каждому солдатику приступило по девушке; взяли девицы солдатиков за руки белые и повели их за столы дубовые, и стали их приветливо и ласково угощать яствами сладкими, и поить питьями крепкими. Наелись и напились солдаты на славу. Разгорелась кровь молодая, и после обеда все солдаты с своими девушками разошлись по комнатам и легли на приготовленные постели, и крепко уснули. А девушки не плошали, они перерезали всех сонных солдат. И полилась ручьями кровь христианская, пролитая рукою басурманскою; и обильно смочила эта кровь землю на чистом поле, на злом гумне. На следующий год на поле чистом на гумне злом, на местах, смоченных христанскою кровью, выросла небывалая на земле и невиданная человеком злая трава табацея. Сжали эту траву под самый корень, сложили ее в большие копны и сожгли. Поднялась буря и разнесла пепел в разные стороны. А на следующий год из пепла вновь выросла злая трава табацея, и на этот раз этой травы выросло больше, и заняла она земли больше, чем в первый год. Так возродился табак из крови христианской.
Федор Ларионович Созонов.
31 октября 1906 года.
Давыд и Голиеф
Легенда
Во времена стародавние водились на земле богатыри и великосилы, а теперь времена изменились, измельчали люди, и перевелись на земле богатыри и великосилы. Водились богатыри и великосилы и на нашей русской земле, водились они и в других царствах. Ездили наши богатыри в другие государства искать себе врага по плечу, приезжали богатыри и к нам из чужих земель. Давно это было, не припомню, при каком царе, может быть, при Иване Васильевиче Грозном, а может, и пораньше — приехал к нам на святую Русь из чужих стран великан и богатырь Голиеф, огромный и крепкий, как столб, на рослом богатырском коне; и был богатырь Голиеф с ног до головы вооружен: на голове у него была медная шапка, на теле — латы и крепкая кольчуга, в руках у него было копье долгомерное и щит телохранительный, за плечами висел тугой лук и калены стрелы, и сбоку висел острый булатный меч. Гарцует Голиеф на коне по горам, своей силой похваляется и вызывает русских молодцов богатырей и великосилов с ним померяться силами и удалью богатырской. Много было среди русских удальцов и многие вступали с Голиефом в единоборство, но никто из них не вернулся с поля живым: всех Голиеф победил и всем им отсек головы. Наконец уже не стало и охотников вступать в бой с Голиефом. Кликнул царь клич по всей земле, но и на клич его никто не отозвался. Тут один старый генерал явился к царю и сказал ему:
— Государь, я знаю одного молодого бойца Давыда силы непомерной; он пастух и пасет стада овец. Не позвать ли нам его и не предложить ли ему вступить в бой с Голиефом?
Царь согласился и послал послов к пастуху Давыду, и тот царского указу не ослушался и скоро явился к царю, и спросил его:
— Зачем, государь, звал меня?
— Я позвал тебя затем, чтобы посмотреть тебя и побеседовать с тобой. Скажи мне, Давыд, велика ли у тебя сила?
— А кто же ее знает? Вишь ты, государь, я пасу свое стадо. Случается, что на мое стадо нападают звери, львы, и я всегда с ними сам расправляюсь. Летит лев-зверь на мое стадо на всех попрысках, а я схвачу его, хлопну его о землю, так праха его не найдешь.
— Ого, сила есть. Так не пойдешь ли ты на Голиефа-богатыря?
— Так что — и пойду!
И пошел Давыд. Вышел он за город и пошел прямо на Голиефа. Путь ему лежал через ложок, на дне которого было много камешков-гальки, спустился Давыд в ложок и выбирает камешки, какие покруглее да поувесистей, возьмет камешек, взвесит на руке, легок — бросает; берет другой и т. д. Нашел один камешек и положил себе за пазуху, нашел затем другой камешек и тоже положил за пазуху, а третий камешек Давыд взял себе в руку. Вышел Давыд на Голиефа без всякого воинского вооружения, без шлема и щита, без копья и меча. Подходит Давыд и видит — Голиеф разъезжает на своем коне, своей силой похваляется и над людьми православными насмехается. А народу около него видимо-невидимо, со всей царской столицы и со всего государства русского сбежались люди подивиться на богатыря Голиефа. Но не находится смельчака, который бы принял его вызов. Тут появился Давыд. Народ перед ним расступился и дал ему широкий проход. Увидел Голиеф Давыда и с изумлением спрашивает:
— Ты кто такой?
— Такой же человек, как и ты, — ответил Давыд.
— Куда ты идешь?
— С тобой побротоваться.
— Да как же ты идешь на меня без копья и без меча?
— А так и иду. Ведь я не один на тебя иду.
— А с кем же?
— С Богом, — сказал Давыд.
— Я те задам с Богом.
— А ты вперед времени не хвастайся. На поле съезжаются, родами не считаются. Кому что Бог даст.
Говорит так Давыд, а сам к Голиефу все ближе да ближе, да как хватит его камешком, так от Голиефа только пыль осталась. И народ возликовал, и царь возрадовался.
Федор Ларионович Созонов.
31 октября 1906 года.
Ангел-денщик
Сказка-легенда
В одном городе жил именитый и богатый купец с женой. У него был единственный сын, уже на возрасте, почти жених, лет семнадцати. Купец приучал своего сына к торговому делу, и молодой человек постоянно сидел в лавке и торговал. Однажды в будничный день, когда в лавке покупателей не было, купеческий сын вышел на улицу, сел на лавочку у дверей своей лавки и посматривает на проезжую и прохожую публику. Проходит мимо офицерик молодой, а ему навстречу солдатик. И так солдатик ловко и красиво отдал честь под козырек офицерику и таково любезно офицер ответил солдату, что купцу во что бы то ни было захотелось самому стать офицером, чтобы и ему так же солдаты отдавали честь. Запер купеческий сын лавку и пошел домой. Купец удивился раннему возвращению сына и даже испугался: уж не случилось ли чего, что сын так несвоевременно закрыл лавку. А между тем молодой человек вошел в дом и прямо бух родителю в ноги: так и так, дорогой родитель, благослови на военную службу идти.
— Не с ума ли ты сошел? — вскрикнул отец.
А сын все свое:
— Ничего невозможно сделать, должен я идти в военную службу. Видел я сейчас, как солдаты честь делают офицеру, и захотелось мне и самому сделаться офицером. Думаю: сколько я ни сиди за прилавком, а такой чести никогда не дождусь.
Поднялась в доме тревога; явилась купчиха-мать и как только узнала, в чем дело, так сейчас же ударилась в слезы. Родители всячески старались уговорить и вразумить сына и говорили ему:
— Куда и зачем тебе уходить от такого обилия и богатства. Поднимется война, убьют тебя, и кому же мы передадим наши капиталы и наше торговое дело и кто при нашей старости будет нас утешать и покоить?
Но сын и слышать ничего не хочет: иду да иду на военную службу. Делать было нечего — дали родители свое согласие. Пошел сын в воинское присутствие и заявил согласие служить в военной службе охотником; парень он был видный и статный и для военной службы пригодный. Взяли купеческого сынка в солдаты и угнали на службу в очень далекий город. Начал он службу рядовым, но лет через пять — шесть его как старательного и расторопного солдатика, к тому же и хорошо грамотного, произвели в первый офицерский чин. Надел купеческий сын офицерский мундир и взял отпуск, чтобы ехать в родительский дом и похвастаться перед ними новеньким мундирчиком со светлыми пуговицами и золотыми погончиками. Ехать ему предстояло далеко, на прогоны денег у него не хватало, и он купил себе пару коней и тележку, и поехал на своих конях. Ехал он так день, другой и приехал в одно большое село, и решил остановиться на ночлег; тем более что и ночь уже надвигалась. Попросится он в одном, другом доме — отказали: у самих тесно в доме, а в третьем доме ему объяснили: поезжай этой улицей, на краю села увидишь большой дом, там живет зажиточный и добрый крестьянин, он никому не отказывает и пускает всех проезжих и прохожих, кто бы к нему ни попросится. Поехал офицер к этому дому, постучатся, и к нему вышел сам хозяин-старик.
— Пусти, дедушка, ночевать и обогреться.
— Милости просим, добрый человек, заезжай, ночуй, куда на ночь поедешь.
Выскочили два сына хозяина, молодые ребята, взяли коней у офицера, отпрягли и управили их. А офицеру поставили самовар и сготовили ужин, какой Бог послал. После ужина старик сказал офицеру:
— Ты заходи в эту спальню, она стоит в стороне, тебе в ней будет хорошо, и никто тебя не побеспокоит.
Ввел хозяин гостя в спальню, поставил на стол свечку и вышел, а дверь запер снаружи висячим замком. Осмотрелся офицер и видит: стоит чистая и мягкая постель; у задней стены — каменная печь, между этой печью и боковой стеной оставался пустой угол, завешенный белой занавесой, спускавшейся от потолка до полу. Офицер порядочно-таки устал в дороге и собрался ложиться спать, как вдруг заметил, что белая занавеса в углу у печки всколыхнулась. Офицер отдернул занавесу и видит: за печкой покойник весится, мужчина еще не старый. Ужас овладел душою офицера: «Ох! Горе! И мне, должно быть, то же будет». Куда и сон девался. Решился офицер всю ночь не спать. Свеча в подсвечнике между тем догорела, он взял свечу от образа и ее зажег, но и эта свеча стала догорать, а до утра было далеко. Принялся офицер стучать в дверь. Хозяин-старик в соседней комнате скоро услышал его стук.
— Отопри, дедушка, мне пора и в дорогу ехать.
— Что ты, дитятко, куда в такую пору ехать: глухая ночь на дворе. На пути будет ложок очень опасный, еще убьют или ограбят тебя, моя душа из-за тебя будет неспокойна. Ложись, спи спокойно, под утро пойдут обозы, тогда и с Богом.
Делать было нечего. Офицер должен был остаться. Последний огарок у него погас, и он стал шагать по комнате в темноте, лечь спать он не решался. Наконец показались первые лучи утренней зари и потянулись обозы, и офицер опять стучит:
— Отворяй, дедушка, уже обозы пошли.
— Ну, теперь в добрый час, теперь и задерживать не стану.
Отпер старик дверь, и офицер вышел; самовар уже кипел на столе, и был уже готов горячий завтрак. Хозяин-старик и слышать не хотел, чтобы отпустить гостя без завтрака. Покушал офицер, попил чего, а тем временем хозяйские молодцы-сынки запрягли коней. Офицер хотел заплатить за квартиру и за прокорм, но старик и слышать этого не хотел.
— У меня не постоялый двор, — говорит он, — тебе деньги-то в дороге-то нужнее, а я, слава богу, и без них обойтись могу.
Поблагодарил офицер старика и вышел во двор; его провожал сам хозяин. Сел офицер в тележку, подобрал вожжи да и говорит:
— Отчего же, дедушко, вы мне ветчинки не дали?
И старик заторопился:
— Есть, есть ветчинка, дитятко; сказал бы ранее, теперь уже готова была бы. Подожди, я скажу, и бабы сейчас тебе отрежут ветчинки.
— Нет, не этой, — сказал офицер, — а той, какая весится в спальне, в углу за печкой.
Старик остолбенел и только развел руками. Офицер между тем хлестнул лошадей и ускакал. Уехал офицер, и старик сказал своим сыновьям:
— Ребята, что-то гость-то говорит какие-то ненадобные слова; подите-ка да посмотрите, какая ветчина весится в углу за печкой.
Пошли сыновья, заглянули за занавесу, да так и ахнули:
— С нами крестная сила! Господи, напасть такая!
За печкой висит тот же покойник. Сказал старик сыновьям:
— Садитесь на коней, гоните вслед за офицером и воротите его во что бы то ни стало хотя бы и силой.
Взяли сыновья коней, каких получше, сели и поскакали вдогонку за офицером. Офицер завидел погоню, понужнул коней, да где от верховых уехать. Еще издали парни кричали офицеру: стой, стой. Делать нечего, офицер остановился, примчались к нему парни и говорят:
— Воротись, барин, несчастье случилось. Ты уехал и после тебя в доме оказался покойник.
Офицер уверял, что он в этом не виноват и что он и сам напуган этим покойником, но дети мужика настаивали: как хочешь, барин, вернись и улаживай дело. Делать было нечего. Вернулся офицер и видит, что как старик хозяин, так и все его домашние были в большом перепуге. И никто не знал и не понимал, откуда и как мог появиться покойник. Офицер видит, что горе старика хозяина было искреннее и что его никак нельзя было заподозрить в убийстве, да и соседи говорили, что старик и вся его семья все люди хорошие, смирные, добродетельные и богобоязненные. Стали сообща обсуждать положение, что делать и как быть. Объявить по начальству — это значит навязать себе на шею хлопот. Сидит хозяин и говорит офицеру:
— Скажи ты, что это умер твой денщик, дай об этом удостоверение священнику, что денщик у тебя умер дорогой скоропостижно, мы уговорим попа, он похоронит покойника — и делу конец.
Подумал офицер и согласился. Написал удостоверение, что покойный действительно его денщик, умерший в дороге скоропостижно. Старик хозяин отвез бумагу попу, поклонился попу красненькой бумажкой, и покойника похоронили. И офицер пустился в дальнейший путь. Отъехал офицер верст десять-пятнадцать и вдруг слышит топот человеческих ног за собою; обернулся и видит: за ним быстро бежит покойник, висевший в углу за печкой. Покойник между тем закричал:
— Стой, барин!
Офицер было хлестнул коней, но покойник настойчиво закричал:
— Нет, стой!
И офицер остановился. И покойник сказал:
— Я денщик твой, а ты барин мой. Ты зачем же меня оставил? Постой, я сяду на козлы и буду править конями. Только ты мне дай какую-нибудь свою одежонку, вишь, мне холодно.
Офицер повиновался, снял с себя верхнее пальто и дал его денщику, и тот сел на козлы и стал править конями. Скоро офицер с денщиком приехали в родной город и подъезжали к родному дому. Денщик говорит офицеру:
— У тебя родной матери уже нет: она давно умерла, а есть мачеха, злая и хитрая женщина-волшебница. Ты долго не гости в доме, опнешься и собирайся назад, а говори мачехе вот то-то и делай вот так-то.
Так денщик поучал и настраивал, как надо вести себя и как беседовать с мачехой. Наконец приехали в родной дом. Отец и мачеха вышли встречать, рады: сынок приехал на побывку. Соседи сбежались смотреть и любоваться на молодого красавца офицера. Поздоровались, сын и говорит отцу:
— Я, батюшка, приехал к тебе ненадолго. Здесь недалеко скоро будет ярмарка. Мне надо будет туда поехать купить для своего полка лошадей.
Прошло дня три, и офицер стал собираться домой — в полк. Опять сбежались соседи и угощают офицера. Хорошо угостились дома, но когда вышел офицер на улицу, чтобы садиться на лошадей, соседи и тут обступили офицера и угощают его каждый своим вином. Тут подошла мачеха, подала ему золотой стаканчик вина и говорит:
— Ну-ка, сынок, выпей и от меня.
Сын взял стакан и вылил его чрез левое плечо прямо на коней, и кони пали и сдохли. Сын и говорит отцу:
— Видишь, тятенька, какая у меня мачеха-то. Видишь, кони пали, а ведь этот напиток-то она мне готовила.
А затем сын добавил:
— Вот теперь, тятенька, мы воротимся, теперь и погостим.
Вернулся сын и живет у отца. Между тем прилетели три ворона, спустились на падаль, поклевали немного и тут же повалились мертвыми. Денщик офицера подобрал этих воронов и затем нашел хорошую и опытную стряпку, и заказал ей сделать из воронов три пирога, как можно красивее и вкуснее, и не жалеть расходов на пряности и ароматы. Стряпка сделала три пирога на славу, глаз бы с них не сводил. Погостили еще малость, и денщик стал торопить барина ехать на службу. Отец принялся уговаривать сына еще погостить, да и сыну не хотелось бы так рано уезжать, но денщик настаивал, а офицер боялся его ослушаться. Собрались. Денщик запряг самых что ни есть плохих коней — еле ноги волочат. И запряг коней в плохую тележонку, которую не жаль было во всякую пору бросить. Отец сказал офицеру:
— Зачем ты велел запрячь таких плохих коней и в такую гадкую телегу, возьми моих пару вороных рысаков, запряги в коляску и поезжай барином. Да кстати возьми у меня и денег, на дорогу и на службе тебе деньги понадобятся.
Сын и не прочь бы принять предложение отца, но денщик и слышать этого не хотел: зачем молодому человеку деньги, к чему они? Зачем ему кони и экипаж — приедет на службу, и все это бросить придется. Делать нечего, сын отказался от денег, от рысаков и от коляски. Сел опять денщик на козлы, и поехали. Путь им лежал большой проезжей дорогой; проехали они этой дорогой станка два-три, и вдруг денщик круто повернул коней в сторону и поехал прямо в дремучий темный лес узкой тропою. Барин струсил:
— Ну, значит смерть моя пришла, завезет меня денщик в лес, да и порешит.
А денщик себе делает свое дело. Долго они так ехали, целый день, по узкой тропинке густым лесом и лишь к вечеру выехали на широкую поляну, а на поляне этой они увидели громадный дом, обнесенный со всех сторон прочным и высоким тыном. Это был разбойничий притон, в этом доме жили разбойники — двенадцать братьев и с ними старуха мать.
Подъехали офицер с денщиком к воротам, они оказались запертыми; стали кликать и звать, но никто им не откликался, стали стучать в дверь, опять никто не отвечает. Тогда денщик перескочил тын, отворил ворота и ввел коней в ограду, отпряг их и поставил на стойла, а сам с офицером вошел в избу; там сидит старая старуха, мать разбойников. Денщик и офицер поздоровались:
— Здравствуй, бабушка.
— Здравствуйте.
— Собери-ка нам, бабушка, чего-нибудь покушать, с дороги и с устатку шибко есть хочется.
— Много я на вас наготовила! У меня и своя семья есть, — сердито заворчала старуха.
Но денщик не обращал на старуху никакого внимания, заглянул в печь, вынул оттуда горшок горячих щей и какого-то жаркого, поставил все это на стол и говорит:
— Садись, барин, кушай на здоровье.
Славно оба они покушали и легли спать, и всю ночь спокойно проспали. Утром на рассвете во дворе вдруг послышался топот конских ног и шум голосов, это двенадцать братьев-разбойников вернулись с разбоя домой. Вошли разбойники в избу, увидели двух спящих мужичков и спросили:
— Это, мать, у тебя что за постояльцы?
— Сама не знаю. Явились какие-то невежи, перелезли через заплот, въехали во двор, вошли в избу, съели у меня горшок щей и жаркое и вот спят.
— Там Бог не дал, — сказали разбойники, — так здесь Бог не даст ли.
Затем разбойники стали совещаться, разом ли покончить с непрошеными гостями или разбудить их и сначала спросить и хорошенько узнать, стоит ли с ними возиться, и решили разбудить их, и разбойники крикнули:
— Эй! Вставайте! Кто вы такие?
Офицер и денщик вскочили и рассказали:
— Мы купецкие дети, состоим в военной службе, ездили на побывку к родителям и теперь возвращаемся из родительского дома на военную службу.
Разбойники смекнули: едут купеческие дети, наверное, с немалыми деньгами, не мешает покрепче разузнать дело и до поры до времени быть с гостями поласковее. Тем временем старуха наставила на стол разных вин и закусок. И разбойники стали приглашать гостей: милости просим за стол испить чару зелена вина и хлеба-соли откушать. Офицер думал бы и отказаться, а денщик говорит ему:
— Садись, барин, угощайся. Чего яниться?
И барин сел, сел за стол и денщик. Налили разбойники вина и обнесли всех по чаре. Тут денщик сказал:
— Погодите, молодцы, мы везем хорошую закуску, сейчас я достану и угощу вас.
А разбойники подшучивают:
— Ведь вы купцы, у вас, наверное, и подорожники-то хорошие и вкусные.
Принес денщик три пирога с начинкой из трех дохлых воронов. Смотрят разбойники на пироги и дивятся: вишь, как хорошо сготовлено, любо поглядеть, а не только кушать. Денщик взял нож и разрезал крестообразно каждый пирог на четыре равные части и предложил по куску каждому брату-разбойнику. Разбойники с жадностью набросились на вкусный купеческий пирог; съели его и тут же повалились мертвыми. Осталась живою одна только старуха — мать разбойников и та от страха стала жива — не годна. Денщик сказал офицеру:
— Ну-ка, барин, открой люк и сбрасывай туда разбойников.
И офицер весело принялся за дело и скоро всех разбойников опустил в подземелье. Тогда денщик сказал:
— Давай-ка, бабушка, ключи от амбара и кладовых!
И та беспрекословно выдала ключи.
— Барин, отсеки-ка бабушке голову! — командовал денщик.
И полетела голова старухи. После этого офицер и денщик пошли в подвалы и амбары и там увидели целые груды золота, серебра и дорогих камней самоцветных, на конюшнях множество чудных коней, в сараях множество разных колясок. И говорит денщик офицеру:
— Ну, барин, не плошай, выбирай себе пару коней, каких получше, да экипаж, какой покрасивее да попрочнее. Забери с собою золота и серебра, и дорогих камней самоцветных как можно более.
Выбрал себе офицер пару коней и хороший экипаж, насыпал в мешки золота и серебра, и камней самоцветных; денщик запряг коней в экипаж, ввалил мешки с ценностями в коляску, вывел коней со двора и затем поджег и дом, и двор разбойников. Так был разрушен и уничтожен притон разбойников.
После того денщик вывел барина из леса обратно тою же тропою, выехал на большой тракт и благополучно довез его к месту службы. И прошла слава про офицера, что он вернулся с побывки из родительского дома страшным богачом и вывез из дома своего родителя-купца огромную сумму денег и множество золотой и серебряной утвари и дорогих камней самоцветных. Вскоре по возвращении своем из родительского дома в полк офицер дал вечер и пригласил всех офицеров полка, и даже некоторые генералы не погнушались пожаловать к нему на вечер. Все гости остались очень довольны радушием хозяина и обилием яств и напитков, и все дивились роскоши и богатству золотой и серебряной утвари. Узнали товарищи офицера, что у него много денег, и стали просить его ссудить их. Сначала просили понемногу, а потом стали просить и крупные суммы; сначала просили у него только бедненькие офицеры и невысокого ранга, а потом стали обращаться за деньгами и полковники, и даже генерал. И офицер никому в деньгах не отказывал и всех ссужал; о долгах же никогда никому не напоминал и возврата денег не требовал. И чрез это он еще более прославился: о нем говорили как о богатом и щедром барине. По службе в полку он считался на лучшем счету и его не в пример прочим награждали чинами и орденами.
В те времена наше Русское царство платило дань султану Мугамеду[10]. Наставал срок отправлять султану дань. Стали выбирать посланника, которого можно было бы послать с данью и подарками для султана. Кого же выбрать? Людская молва и слава указала на офицера — купеческого сына; начальство представило царю офицера как умного и расторопного человека, и царь утвердил этот выбор. Когда офицер узнал об этом назначении, то сильно закручинился и запечалился, и вернулся домой, низко повесивши голову. Заметил это денщик и спрашивает:
— Чего ты, добрый барин мой, запечалился, чего ты закручинился?
— Как же, добрый мой денщик, мне не печалиться и как же не кручиниться? Посылает меня царь посланником к султану Мугамеду отнести ему дань и подарки, а от султана еще ни один русский посланник не возвращался живым. Не сносить и мне моей головы и не вернуться живым.
Выслушал барина денщик и таково ласково улыбнулся и говорит:
— Бог счастья тебе дает. Развеселись, мой барин, и успокойся; бодро и смело сбирайся в дорогу и забирай с собою пышную свиту.
Офицер действительно успокоился и развеселился, потому как крепко надеялся на своего верного денщика, что он его из великой беды выручит. Собрал посланник себе блестящую свиту и огромный штат прислуги и пустился в дорогу. Впрочем, денщик от него не отставал ни на шаг. Долго шел посланник и много недель был в пути, наконец стал подходить к султанской столице. Денщик и говорит посланнику:
— Прикажи нанять для себя и для своей свиты самую хорошую квартиру в лучшей части города, денег на это не жалей.
Посол так и сделал. И скоро вся султанская столица заговорила о богатстве российского посла и его свиты, о блеске и роскоши его обстановки. Наконец назначен был день для поднесения султану дани и подарков. Денщик опять говорит и учит своего барина-посла:
— Султан после принятия дани и подарков имеет обыкновение заганывать послам три загадки по залогу: если посол не отганет хоть одной загадки, то ему голову с плеч. Если же посол отганет все три загадки, то получает право в свою очередь загонуть три загадки султану с тем же залогом, с залогом головы. Тебе тоже султан заганет три загадки, и загадки эти такие-то и такие-то, а ответить на них так-то и так-то. А после того сам загани султану загадку такую-то. А теперь иди к султану, будь спокоен и ничего не бойся. Держи себя смело и бодро. После же того видно будет, как нам поступить.
Ободрил денщик своего барина, и тот смело пошел в султанский дворец, явился к султану Мугамеду и вручил ему дань и дорогие подарки от русского царя. Принял султан дань и подарки и говорит:
— А теперь, русский посланник, давай загадывать загадки по залогу: кто не отгадает, тому голову с плеч долой.
Посол поклонился и ответил:
— Ваше величество, я готов вас выслушать.
И султан сказал:
— Скажи, русский посол, что у меня на уме?
— У Вашего величества на уме содержится вот что: «Российский посланник принес дань издалека и шел очень долго и устал в дороге, приутомился, хорошо бы ему дать стул, он бы сел и отдохнул».
— Ха-ха-ха! — захохотал султан. — Молодец ты, российский посол, отгадал одну загадку.
И приказал подать стул российскому послу. Спустя недолгое время султан сказал послу:
— Отгадай теперь вторую загадку. Отгадай, что у меня теперь на уме?
— Вы теперь держите на уме вот что: российский посол пришел с дальней дороги и с долгого пути, принес дань султану, и султан предложил ему стул, хорошо, если бы послу поднесли стакан вина, и он с дороги выпил бы с удовольствием.
— Ха-ха-ха! — еще сильнее раскатился султан. — Ты, я вижу, парень не промах, — похвалил султан посла и приказал подать послу стакан вина, и тот выпил.
Помешкал еще недолгое время султан и говорит:
— А ну-ка, русский посол, отгадай-ка последнюю загадку. Скажи: что у меня теперь на уме?
— А Вы, Ваше величество, теперь содержите на уме вот что: явился российский посол из дальней и трудной дороги с данью для султана; посла приняли во дворце султана, посадили на стул и предложили с дороги стакан вина. Не мешало бы после стакана доброго вина предложить послу хорошей закусочки, и он бы с дороги закусил и подкрепился бы.
Султан подошел к послу, потрепал слегка рукой по спине и похвалил его:
— Молодец, российский посол. В первый раз русский царь прислал мне умного посла.
После этого султан приказал поднести послу хорошую закуску, и тот закусил. А затем султан пригласил посла к своему столу и угостил посла роскошным обедом. После обеда султан и говорит послу:
— Ну, теперь ты загадай мне загадку.
— Извольте, Ваше величество! Вот моя загадка: «Одна съела двух, две съели трех, три съели двенадцать и одну матку». Разгадайте эту мою загадку.
Думал-думал султан над загадкой, да так и не мог разгадать загадки и взмолился послу:
— Дай срок на одни сутки.
Посол на это согласился и вернулся к себе домой, довольный счастливым выполнением своего дела. Между тем султан ломал голову над загадкой, пригласил к себе ученых знахарей, магов и волшебников, но и они не могли ее разгадать. Наступила ночь. Денщик и говорит своему барину-послу:
— Ложись-ка, барин, спать, только спи, да не крепко, и прислушивайся внимательно, не услышишь ли какого стука или разговора. А я эту ночь спать не буду и займусь чисткой вилок и тарелок.
Барин лег и скоро заснул, а денщик пошел к своему месту — комната же денщика стояла рядом со спальней барина. В султанском дворце этой ночью никто не ложился, все были на ногах, и все были в большой тревоге: смертельная опасность нависла над головой султана. Ночью султан, по совету своих магов и волшебников, пригласил к себе старшую дочь-царевну и сказал ей:
— Поди к денщику российского посла и во что бы то ни стало и какою бы то ни было ценою выведай от него разгадку.
Царская дочь поздней ночью пошла к квартире российского посла, видит огонек в комнате денщика и постучалась к нему с улицы. Денщик громко из комнаты окликнул:
— Кто там?
— Отвори-ка, денщик, мне надо поговорить с тобой, дело есть, — сказала царевна.
Денщик отворил дверь и впустил к себе царевну. Тем временем посол уже заслышал стук в окно с улицы и разговор и поднялся на ноги, и стал через дверь прислушиваться к разговору денщика с царевной. Царевна стала просить:
— Скажи, денщичок, разгадку той загадки, которую загадал твой барин моему отцу султану, и тебе за это султан даст столько золота, сколько ты пожелаешь.
— Не надо мне вашего золота, — сказал денщик, — я скажу тебе разгадку, только это дело зря не делается, надо приготовиться.
— А что же нужно сделать для этого?
— Нужно тебе, царевна, раздеться догола, тогда я и скажу тебе, как разгадывается загадка.
Делать было нечего. Царевна разделась. В это время посол отворил дверь и грозно крикнул:
— Эй, денщичок, недавно со двора, а уж тебя вошь изняла.
Царевна испугалась посла, выскочила из комнаты нагая да так и домой вернулась. Султан узнал о случившемся и сильно побранил свою дочь за неумение и нерасторопность, и послал свою вторую дочь. Но и эта скоро вернулась домой голая. Послал султан и свою младшую дочь, но и эта вернулась голая. А разгадки так и не могли достать. Сутки истекли, и посол пошел во дворец к султану, но султан не мог разгадать загадки и просил дать сроку еще на три часа, но и эта отсрочка не помогла, и султан должен был сознаться, что не может разгадать загадки, и посол объявил, что сам отсечет голову султану. Назначена была казнь султана. На площади поставили эшафот. В день казни денщик и говорит послу:
— Султан — великий чародей, он при самой казни попытается тебя обморочить и обмануть. Когда ты поднимешь саблю над головой султана, то увидишь у султана три живых и совершенно одинаковых головы, и смотри внимательней: секи ту голову, под которой я буду стоять.
Настал день казни. Султана повели на эшафот. На площади народу видимо-невидимо. Явился посол с саблей наголо; занес он саблю над головой султана и вдруг видит три головы, и смутился, не знает, какую же голову рубить. Но тут он увидел — денщик стоит под одной головой, и он одним ударом отсек султану голову, и султан умер. После смерти султана наследников не осталось, и весь султанский народ и государственные сановники собрались на совет и решили: просить российского посла быть у них султаном, потому как, кроме него, никто не заслуживает такой чести. И денщик посоветовал барину сесть на царский престол. Так купеческий сын сделался султаном. Новому султану предложили жениться на одной из дочерей покойного султана, и купеческий сынок не ошибся выбором, потому как видел нагую красоту всех трех царских дочерей, и выбрал младшую. После свадьбы денщик явился к султану и сказал ему:
— Ты раб мой, а я ангел твой. Теперь ты в моей помощи не нуждаешься; живи один и будь счастлив.
После этого Ангел-денщик скрылся, и больше его уже никто и нигде не видел. А молодой султан с султаншей стали жить да поживать и теперь, говорят, живут.
Федор Ларионович Созонов.
31 октября 1906 года.
Марко Скоробогатый
Легенда
В одном селе жил крестьянин Марко, у него была единственная дочь — еще ребенок. Марко имел знакомство и вел большую дружбу с самим Сатаной, и часто Марко и Сатана ходили друг к другу — то в гости, то по делу. Сатана всячески помогал Марку, и Марко в очень скорое и короткое время нажился и сделался страшным богачом: построил он себе огромный дом и имел большой денежный капитал и много всякого живота и имущества. За свое скорое обогащение соседи звали Марку Скоробогатым. Долго жил Марко в полном довольстве и счастии. Наконец Марко затосковал и стал задумываться о своей душе и о своих грехах, и думает Марко: «Ах, если бы мне увидеть самого истинного Христа и если бы он пришел ко мне в гости». Построил Марко длинный и роскошный мост и устлал его дорогими материями, а посредине моста выстроил небольшой домик, вроде палатки или шатра. И стал Марко молиться:
— Господи! Пошли мне истинного Христа в гости, чтобы видеть его, я построил для него хороший путь — мост и убрал его дорогими и хорошими материями.
И вот однажды ночью Марко услышал голос во сне, что в следующую ночь придет к нему в дом Христос. Марко послал на мост сторожа и приказал ему:
— Этою ночью придет ко мне в гости сам Иисус Христос. Никого не пропускай через мост, чтобы приготовить для Христа путь чистый, а самого истинного Христа встреть с честью и проведи его в мой дом!
Пошел сторож на мост и никого через мост не пропускает, да никто из крестьян и не посмел бы проходить через роскошный мост, устланный дорогими коврами и роскошными материями. С вечера и до глубокой ночи никого не было видно на мосту. Но вот около полуночи на мосту появился старый человек в худом рубище и направился к дому Марко. Увидел сторож этого человека, набежал на него, забранился и начал гнать:
— Какой ты такой шляга идешь, куда ты? Пошел!
И человек этот повернулся и ушел. Наутро сторож явился к своему хозяину, и Марко его спрашивает:
— Ну что, видел ли кого-нибудь ночью на мосту?
— Никого не видел, явился было какой-то человек в худом рубище, да я его прогнал.
— Ах ты глупый и бестолковый человек! Этот человек и был сам истинный Христос.
На следующую ночь Марко опять послал своего служителя сторожить на мосту и встречать Христа. Но в эту ночь на мосту уже никто не являлся. На третью ночь Марко опять послал на мост сторожа. Сидит сторож в палатке на мосту и не спит. Всю ночь на мосту никого не было видно. Но вот в самую полночь с одного конца на мост вошел путник, и с другого конца вошел путник, и сошлись они посреди моста у самой палатки, где сидел сторож, и разговорились:
— Здравствуй, Егорий Храбрый! — говорит один путник.
— Здравствуй, Михаил Архангел! Куда идешь?
— Иду туда-то и за тем-то. А ты куда?
— А я туда-то и за тем-то.
— В таком-то селении, — сказал Егор Храбрый, — живет бедная-пребедная женщина благочестивой и праведной жизни, у нее сегодня ночью родился сын. Не знаешь ли ты, Михаил Архангел, что у Господа Бога определено об этом мальчике: какое счастье и какая доля ждет ребенка на белом свете?
— Как не знать? Знаю. К этому ребенку перейдут от Марка Скоробогатого все его капиталы и все его несметные богатства и животы.
Поговорили божьи путники еще между собой и пошли каждый своей дорогой. Наутро сторож вернулся домой, и Марко спрашивает его:
— Ну что, как? Кого видал? Чего слыхал?
И сторож отвечает:
— Да видел двух человек каких-то, один себя называет Егорием Храбрым, а другой Архангелом Михаилом. И Архангел Михаил объяснял Егорию Храброму, что в таком-то селении сын бедной вдовы, рожденный этою ночью, будет обладателем всех твоих капиталов и всех твоих богатств и животов.
Выслушал это Марко, и загорелось сердце его ненавистью и злобой, и думает он: «Всю жизнь я наживал свои капиталы и богатство, и все это достанется какому-то чужому мальчишке? Не бывать этому».
Собрался Марко и поехал в названную деревню, отыскал бедную женщину, предложил ей большие деньги, и бедная женщина отдала ему своего новорожденного сына навеки — продала его. Привез Марко ребенка в свой дом и думает: что же с ним делать? Подыскал он старую женщину и отдал ей мальчика на воспитание. Но раздумался Марко: пока жив ребенок, опасность не миновала; мальчик вырастет и отнимет у него его богатства. Надо мальчика порешить. И вот Марко взял мальчика, положил его в бочку, засмолил и пустил в море. Ветром отбило бочку от берега, и скоро она скрылась из глаз.
Доволен Марко и думает: «Ну, теперь с ребенком все покончено». Долго ли, коротко ли носило бочку по морским волнам, только волною прибило ее к берегу около одного пустынного монастыря. Утром один старец спустился к морю за водой и видит у берега бочку, подошел к ней и слышит писк и плач ребенка; побежал старец к игумену и объявил об этом, вытащили бочку на берег, открыли ее и вынули из нее ребенка
— мальчика. И стал мальчик жить и воспитываться в монастыре и прожил лет до десяти, и сделался смышленым и сильным мальчиком. Узнал про все это Марко и сильно смутился. «И море не берет этого мальчика», — думает он.
Опять собрался Марко и поехал в пустынную обитель на берегу моря. Явился он к игумену и ко всей братии и предложил им большой денежный вклад, лишь бы отдали ему мальчика. Монахи охотно отдали Марку ребенка, потому как получали на руки большие деньги и сбывали с рук заботу. Привез Марко мальчика опять к себе в дом и опять задумался, как бы его сбыть с рук.
И надумался Марко отослать мальчика к своему другу и приятелю Сатане, чтобы тот его уходил или иным каким способом уничтожил. Написал Марко письмо, в котором просил своего друга Сатану уходить или еще как порешить мальчика
— подателя письма. Затем Марко вывел мальчика за село в глухой лес, направил его на узенькую тропинку и сказал:
— Возьми вот это письмо и отнеси его моему куму, кум живет отсюда далеко, но ты не сворачивай в сторону, и эта дорожка доведет тебя до него.
Взял мальчик письмо и, ничего не ведая и не подозревая, пустился в дорогу. Идет он дремучим лесом, и вдруг из лесу ему навстречу вышел старый старичок:
— Здравствуй, дитя!
— Здравствуй, дедушко!
— Куда же ты идешь? — спрашивает старичок.
И мальчик отвечает:
— Несу письмо куму Марко Скоробогатого.
— А ну-ка дай мне его, я взгляну.
Взял старик письмо, прочитал и затем сказал:
— Это письмо неладно, дай-ко я другое напишу.
Написал старик другое письмо и дал его мальчику, и сказал ему:
— Ну, теперь иди с Богом!
И мальчик пошел.
Скоро леса кончились, и путь лежал местами пустыми. И вот мальчик видит: стоит женщина у двух колодцев, черпает ведром воду в одном колодце и переливает ее в другой колодец — в этом и состояло все ее занятие. Увидала женщина мальчика и спрашивает:
— Куда же ты идешь?
— К куму Марко Скоробогатого, несу ему письмо.
— Спроси, добрый мальчик, у кума Маркова, когда моим мукам конец наступит и скоро ли я освобожусь от этого страшного труда — переливать воду из колодца в колодец, и за что постигла меня эта кара Божия?
— Спрошу, спрошу, тетенька!
И пошел мальчик далее.
Долго шел он и пришел к глубокому и широкому логу, а поперек этого лога лежит большая рыба щука-белуга, и по рыбе этой ходят, как по мосту. Увидала щука-белуга мальчика и взмолилась ему:
— Добрый мальчик! Узнай у Сатаны — кума Марки, за что меня постигла эта кара, что должна я лежать неподвижно, как колода, и по мне ходят, как по мосту, и когда настанет конец моим мукам, чтобы мне уйти отсюда в синее море?
— Спрошу, спрошу, большая рыба щука-белуга.
Идет мальчик дальше; долго шел он и подошел к берегу широкой и бурной реки. Увидел перевозчик мальчика и тоже взмолился ему:
— Добрый мальчик, спроси у Сатаны — кума Марко, когда наступит конец моим мукам и когда меня освободят от перевоза.
— Спрошу, спрошу, дедушко!
И перевозчик перевез мальчика на ту сторону реки и указал ему дорогу:
— Иди вот этой тропой, тут уж недалеко будет, и увидишь богатые палаты Сатаны.
Наконец мальчик явился в обширные и роскошные золотые палаты самого Сатаны, поклонился Сатане, передал ему письмо и сказал:
— Это письмо тебе шлет твой кум Марко Скоробогатый.
Прочитал письмо Сатана, а в нем было написано: «Друг мой и приятель Сатана! Непременно являйся ко мне в самом непродолжительном времени по очень важному делу».
Прочитал Сатана письмо, пожал плечами и удивился:
— Зачем это кум Марко меня требует и зачем это я ему так скоро понадобился? Что ж такое с ним приключилось?
После этого Сатана приказал накормить и напоить мальчика и дать ему хорошенько отдохнуть. Затем Сатана снарядил мальчика в обратный путь и дал ему письмо к Марко, в котором писал: «Жди меня дня через три-четыре, а теперь недосуг».
Пред дорогой мальчик спрашивает Сатану:
— Добрый дяденька, скажи, за что страдают бедный дедушка на перевозе, большая рыба щука-белуга на логу и женщина около двух колодцев и когда настанет конец их мукам?
И Сатана все это мальчику обстоятельно разъяснил. Поклонился мальчик и идет в обратный путь. Подходит к реке, а его уже ждет и встречает старик-перевозчик:
— Ну что, добрый мальчик, узнал ты про меня и спрашивал ли у Сатаны?
— Узнал, дедушко, перевези на ту сторону, и я тебе скажу.
Старик перевез мальчика, и тот сказал ему:
— Ты тогда, дедушко, освободишься от перевоза, когда передашь кому бы то ни было свое весло; первый, кто возьмет у тебя из рук весло, сменит тебя.
Поблагодарил старик мальчика:
— Дай бог тебе здоровья, добрый мальчик, и счастья.
Идет мальчик дальше, подходит к логу. Завидела его щука-белуга и взревела ему:
— Спрашивал ли ты, добрый мальчик, про меня у Сатаны, и что он сказал тебе?
Мальчик сначала перебежал через щуку-белугу и затем сказал ей:
— Ты за то наказана, щука-белуга, что поглотила целый гальот с живыми людьми. Когда отрыгнешь этот гальот с людьми, тогда и наступит тебе избавление, и ты вернешься в синее море.
Поблагодарила щука-белуга мальчика и принялась рыгать, рыгала-рыгала и отрыгнула гальот с людьми. Гальот пристал к берегу, и люди разошлись с него по своим домам как ни в чем не бывало, а щука-белуга нырнула в лог и скрылась. Идет мальчик дальше, подходит к женщине у колодцев, и та его спрашивает:
— Узнал ли, мальчик, у Сатаны про меня?
— Узнал, тетушка! Ты за то так жестоко наказана, что продавала молоко и разбавляла его водой. Помолись усердно Богу с горячими слезами, тогда тебя Бог простит, и ты освободишься.
Поблагодарила женщина мальчика и принялась молиться; много дней она усердно молилась Богу и с горячими слезами каялась в грехе своем, и Бог простил ее, и она освободилась. Идет мальчик своею дорогой и пошел лесом дремучим. И вот опять из лесу навстречу ему вышел старец и спросил его:
— Ну что, дитя, был ли у Сатаны?
— Был и несу письмо от Сатаны Марку.
— Ну-ка, дай мне его, я посмотрю.
Прочитал старец письмо и говорит:
— Неладно письмо составлено, надо написать получше.
Написал старец письмо и дал его мальчику, благословил его и сказал:
— Это письмо и передай Марку.
Мальчик пошел и скоро вернулся домой. Увидел его Марко и шибко озлобился:
— Тьфу ты, оказия! Сам Сатана ничего не может сделать с этим парнишкой.
Между тем мальчик подошел к Марку и говорит:
— Вот письмо тебе прислал твой кум Сатана.
Взял Марко письмо и прочитал его, а в нем было написано: «Кум и друг Марко! Как можно скорее являйся ко мне по нужному делу, не мешкай и минуты».
И Марко не мешкал и того же разу отправился к куму Сатане; подошел Марко к перевозу через реку и говорит перевозчику:
— Перевези живей!
А перевозчик ответил:
— Чего так заторопился? Я уже навертел себе руки-то, вон все они в мозолях.
И старик отложил в сторону свое весло, вынул из кармана кисетик с табаком и не спеша стал набивать трубочку. А Марко торопился и горячился, и кричит на старика:
— Ну же, старик, перевози меня, мне шибко некогда, спешу к куму Сатане.
А старик-перевозчик отвечает Марко:
— А коли спешишь, так возьми весло, оттолкнись от берега и поедем. Поди, чай, управляться с веслом-то умеешь!
— Как не уметь править веслом! — вскричал Марко и схватил весло, и хотел оттолкнуться от берега, как в это самое время старик прыг с лодки на берег — и был таков. Ушел старик-перевозчик, а Марко остался на перевозе, да, говорят, и до сих пор перевозит. Мальчик же остался жить в доме Марки, вырос и сделался красавцем и молодцом; женился он на дочери Марка и стал единственным обладателем всех капиталов и всех несметных богатств Марка Скоробогатого. Так и сбылось на сыне бедной вдовы божье определение.
Федор Ларионович Созонов.
Дер. Артамонова.
2 ноября 1906 г.
Семен-крестьянский сын
Сказка
В одном селе жила одна бедная вдова крестьянка; у нее был единственный сын, звали его Семеном, а товарищи величали Семкой. Мальчик рос на свободе и на всей своей воле, без всякого надзора и без всякого призора, и вырос он молодец молодцом: красив собою и разумен. Подрос мальчик и почувствовал в себе силу великую, силу богатырскую. Однажды пришел он к своей матери, поклонился ей в ноги и сказал:
— Благослови, родимая матушка, и отпусти меня в чистое поле-широкое раздолье, хочу я ехать в чужие дальние царства и города людей посмотреть и себя показать.
Мать, разумеется, ударилась в слезы и заголосила:
— На кого же ты меня, бедную сиротину, покидаешь? Кто же меня будет кормить-поить? И куда ты поедешь? В далеких странах убьют тебя богатыри, сожрут змеи многоглавые или растерзают звери дикие.
А сын все твердит свое:
— Благослови, матушка! Запросилась душа на широкий простор, охота испробовать свою силу богатырскую.
Делать было нечего, и мать благословила своего сына в богатырский путь и исчередила ему подорожников. Семен заказал кузнецам сделать ему саблю острую, достал себе доброго коня, собрался, сел на коня и поехал. Долго ехал Семен и никого не встречал; ехал он сначала лесами дремучими, а затем выехал в пустынное и глухое место, едет и видит — в стороне стоит стог сена, и удивился Семен: что за диво? Такое пустынное и безлюдное место, а стоит сено, кто же его мог поставить? Раздумывает так парень, а сам все ближе да ближе подъезжает к стогу, и вдруг стог загорелся, и из стога послышался женский голос:
— Добрый молодец! Вытащи меня из огня-из пламени.
— Как же я могу вытащить тебя, когда я в стогу никого не вижу, — ответил Семен.
А голос ему объясняет:
— Ты рассерди своего коня и подъезжай ближе к горящему стогу, и свою саблю протяни к стогу, я схвачусь за нее, ты меня и выдернешь.
Семен так и сделал. Разгорячил коня, близко подъехал к стогу и саблю протянул к стогу, и в это время из стога ему закричали: «Тяни!» — и Семен выдернул саблю, а на сабле висела огромная черная змея. Змея эта быстро соскочила с сабли, и не успел парень опомниться, как змея уже обвилась вокруг шеи парня. Парень испугался и застонал:
— Ох, горе! Куда же я теперь? Задавит меня змея; возьму и пересеку ее мечом.
А змея ему говорит:
— Не думай меня пересечь — отсечешь и свою голову. Вези меня и поезжай своей дорогой.
Поехал Семен с змеей на шее. Змея парню никакого вреда не делала и сидела смирно, и Семен к ней привык, остановится где на привал, разведет костер, сварит обед, сам кушает и змее подает, и она тоже кушает, ест и пьет. Долго так ехал Семен; сначала дорога лежала местами равнинными, а затем стали в дороге попадаться горы, сначала маленькие и невысокие, а чем дальше, тем горы становились все больше и выше. Однажды Семен подъехал к огромной и высокой горе, и змея соскочила с шеи Семена и сказала ему:
— Возьми свою лошадь и веди ее за мною.
Семен повиновался: змея ползет впереди, а Семен идет с конем позади; долго так спускались они к подножию горы, а когда спустились, то Семен увидел там внизу, у подножия горы, обширную площадь, и на площади стоит высокий терем, роскошный и весь раскрашен разными красками. Подошли к терему, и змея подползла под подворотню во двор и скрылась, а вскоре ворота открыла девушка, неописанная красавица. Она-то и была змея — молодая волшебница. Отворила ворота молодая волшебница и приглашает Семена:
— Милости просим, молодец удалой, сам заходи и коня заводи.
Вошел Семен с конем во двор, привязал коня у дубового столба к золотому кольцу. А волшебница его просит:
— Заходи, молодец удалой, в мои хоромы светлые испить чару зелена вина и хлеба-соли откушать и отдохнуть после богатырских подвигов.
Вошел Семен в высокие хоромы и думает: «Отроду не видал я таких роскошных хоромов и такой богатой обстановки».
Прошел одни палаты, другие и наконец вошел в столовую, а там уже стол готов; видит там Семен: стоит там стол дубовый, накрыт скатертью браной, а на столе расставлены яства сахарные и питья медвяные. Посадила волшебница Семена за стол и стала его угощать: покушай, добрый молодец, моей хлеба-соли и отведай моего вина. Семен наелся и напился на славу. После обеда волшебница отвела Семена в спальню и сказала:
— Ложись на постель и отдохни с дороги.
И Семен проспал всю ночь до следующего утра. Утром волшебница его уже встречает и спрашивает его:
— Поглянулось тебе, добрый молодец, жить в моем доме?
— Как не поглянуться, — говорит Семен, — житье на что лучше.
— А коли глянется, гости еще, отдыхай.
Так Семен прожил второй день, а на третий день явилась к Семену волшебница и говорит:
— Сегодня я улечу на целый год. Ты же этот год живи у меня, никуда не уезжай и будь моим гостем. Ты ни в чем не будешь нуждаться, чего ни пожелаешь — все тебе подадут и все для тебя сделают.
Семену шибко понравилось житье в светлых хоромах волшебницы, и он с удовольствием принял ее предложение. И улетела волшебница неизвестно куда, а Семен остался жить в ее доме, живет и нарадоваться не может: все для него готово, и в определенный час стол бывает готов. За конем его тоже был хороший уход, всегда ему готовы и корм, и пойло. Во всем же доме не было живой души и все в доме делали — убирали, прибирали и готовили какие-то невидимые руки. И не заметил Семен, как прошел год. Явилась волшебница и спрашивает:
— Ну что, молодец удалой, благополучно ли ты прожил этот год, поглянулось ли тебе и всем ли ты доволен?
— Житье хорошее, на что лучше, и всем я доволен.
— Живи у меня еще год и гости в моем доме, а я опять улечу на целый год.
И улетела волшебница, и Семен опять остался один в ее доме, живет себе в свое удовольствие и не заметил, как и второй год прошел. Опять явилась волшебница и опять осведомилась, как живется Семену. А Семену житье такое совсем не надоело. Волшебница сказала ему:
— Живи и еще на год и гости, — а сама улетела.
Живет Семен, но к концу года ему уже стали надоедать праздность и безделье, и он стал скучать и с нетерпением ждал возвращения волшебницы. Наконец она возвратилась и спросила его:
— Понравилось ли тебе, добрый молодец, жить в моем доме?
— Как не понравиться? Житье хорошее, привольное, жилось мне у тебя, красная девица, хорошо: ел я сладко, спал мягко. Только надоели мне праздность и безделье, стосковался я. Отпусти меня, красная девица, на свободу и поеду своим путем.
— Поживи у меня и погости еще три месяца.
Делать было нечего — остался Семен и прожил еще три месяца, и опять стал просить волшебницу отпустить его, а она сказала:
— Поживи еще три дня.
Прожил Семен и эти три дня. Тогда волшебница сказала Семену:
— Ну теперь, молодец удалой, я тебя задерживать не буду, отправляйся в свой богатырский путь. Скажи же мне, добрый молодец, чем тебя наградить и чем одарить за твою услугу богатырскую и за твою службу верную? Дать ли тебе казны золотой али еще что?
А Семен отвечает:
— Какая моя была служба, это не служба, а удовольствие; работы мне в твоем доме никакой не было, и я лишь отдыхал и наслаждался: все для меня было готово.
— Не дам я тебе золотой казны, — сказала волшебница, — а дам в подарок три вещи: рубашку-невидимку, кошелек неубывающий и меч-самосеч. Наденешь рубашку-невидимку и станешь невидимым; сколько ни высыпай денег из кошелька, в нем золота никогда не убудет; бросишь вверх меч-самосеч, он зазвенит и упадет на землю, и того же разу явится несметное количество войска, которое по твоему приказу бросится на какого угодно врага и сокрушит всякую силу вражескую. И сам меч пойдет рубить головы врагам. А как только ты возьмешь меч в руку, так и войско все скроется. Бери эти вещи, они пригодятся тебе на богатырском поприще. Только ты никому не говори, от кого и как получил эти вещи; если женишься, то и жене не говори об этом и держи это в тайне. Иначе наживешь беды. Иди теперь, и если с тобой приключится какая беда, приходи ко мне, я тебе помогу.
Взял Семен от волшебницы три ее подарка, поклонился ей и поблагодарил за хлеб-за соль, сел на коня и уехал. Долго ехал он, много дней и ночей, и наконец приехал в неизвестное государство. Подъехал он к столице этого царства и видит — несметное войско обложило и осаждает столицу. Семен незаметно проскользнул чрез неприятельские ряды и проник в осажденный город. Остановился Семен на подворье и стал спрашивать хозяина постоялого двора, кто за что осаждает столицу, и тот рассказал:
— Есть у нашего царя единственная дочь Марфа, красавица собой, и за красоту свою прозванная Марфа Прекрасная. И задумал на ней жениться Кощель Бессмертный, послал он сватов к нашему царю, а у нашего царя со времен стародавних ведется вражда и война с Кощелем, и потому наш царь и слышать не хотел о том, чтобы выдать свою дочь за Кощеля. Царь принял сватов Кощеля нечестно и с позором их прогнал. Опалился Кощель гневом великим, собрал свои несметные полчища, обложил наш город со всех сторон и держит его в крепкой осаде, и требует, чтобы царь выдал за него свою дочь Марфу Прекрасную, и грозит, что разрушит и разорит весь наш город, и самого царя убьет. А царь наш все упорствует на своем и не хочет мириться с Кощелем и выдавать за него свою дочь. За последние дни наш царь кликнул клич по всему своему городу и по всему царству, что выдаст свою дочь в замужество за того, кто освободит царя и царство от Кощеля. Вот уже много дней вестники царя ходят по городу и объявляют приказы царя, да никто не объявился, да, наверное, никто и не объявится: кто же может справиться с Кощелем и с его полчищами. Оттого-то весь город и все мы — городские жители — в большой печали и в великом горе. С часу на час ждем, что Кощель нападет на наш город, разрушит его, нас всех перебьет и разграбит наши животы.
Не теряя времени, Семен отправился в царский дворец, вошел, Богу помолился, царю поклонился и сказал:
— Государь! Я знаю, что ты и все твое царство в большой опасности и в великом горе от того, что тебя осаждает и грозит Кощель Бессмертный. Если прикажешь, государь, то я окажу тебе и твоей столице охрану, сокрушу войско твоих супостатов и самого Кощеля возьму в полон.
Царь обрадовался неожиданному своему спасению и обещал Семену:
— Если ты, сильный могучий богатырь, победишь войско моих врагов и полонишь самого Кощеля, то я выдам за тебя свою дочь Марфу Прекрасную и сделаю тебя наследником своего престола.
Семен ответил царю:
— Спасибо тебе, государь, на твоем ласковом слове. Завтра же я выйду на смертный бой с Кощелем.
Царь так был рад, что оставил Семена в своем дворце и отвел ему светлые хоромы. На следующий день Семен собрался в бой. Он явился к царю и сказал ему:
— Государь! Дай мне двенадцать человек музыкантов и двенадцать человек песенников, и двенадцать человек каких покрасивее и поудалее кавалеристов сопровождать меня для параду.
Царь даже руками развел и удивился:
— Неужели ты один хочешь выступить против Кощеля и против всех его несметных полчищ?
— Да, я выйду против врагов один.
Дал царь Семену музыкантов, песенников и конвоиров. Сел Семен на коня, взял с собою все три подарка волшебницы: рубашку-невидимку, неубывающий кошелек и меч-самосеч, и пустился в путь. Впереди едут музыканты и песенники, а позади следует конвой из красивых кавалеристов. Весело гремит и играет музыка, лихо отхватывают песенники и красиво гарцуют кавалеристы, так что со стороны можно было бы подумать, что Семен выехал в увеселительную прогулку, а не на смертный бой с опасным и сильным врагом. Весь город высыпал на улицы, и все крыши домов были усыпаны народом — все выбежали смотреть и дивиться на молодого героя. А Семен едет тихо на своем коне и из своего неубывающего кошелька сыплет да сыплет золото на мостовую, и люди с жадностью бросались на деньги и расхватывали их. И понравился Семен народу своей повадкой молодецкой, а больше того — своею щедростью, и весь народ хвалил и славил молодого богатыря. Наконец выехал Семен за городские ворота, в поле, на котором была раскинута палатка самого Кощеля и было расположено его войско. Быстро войско Кощеля построилось в боевой порядок и приготовилось к бою. Семен же тем временем надел на себя рубашку-невидимку и спрашивает своих солдат:
— Видите ли вы меня?
— Нет, не видим, — ответили те.
Тогда Семен вынул из ножен меч-самосеч, бросил его вверх, со звоном меч взлетел на воздух и упал на землю, и того же разу появилось огромное войско, и солдаты этого войска спросили Семена:
— Господин хозяин, чего прикажешь делать?
Семен приказал:
— Солдаты! Нападите на армию Кощеля Бессмертного и всю его силу-рать уничтожьте и иссеките. А ты, меч-самосеч. тоже лети и секи, и руби врагов и супостатов, а самого Кощеля тупым концом ко мне приведи.
Только что солдаты выслушали этот приказ, как бросились на врагов, и завязался страшный кровавый бой, и скоро все поле покрылось грудами убитых воинов, своих и чужих. Кровь человеческая текла ручьями. Сам Семен в своей рубашке-невидимке бросился на врага и своей саблей острой тоже погубил немало народу. Меч-самосеч летал над неприятельскими головами и вырубал целыми рядами. Долго шла кровавая сеча, целый день продолжался бой. Наконец к вечеру солдаты Семена одержали полную победу и убили всех неприятельских солдат до единого, и самих их легло на поле больше половины. Кощеля же меч-самосеч тупым концом привел живого к Семену. Кончилась битва, и Семен взял в руки меч-самосеч, вложил его в ножны, и того же разу остатки его войска скрылись.
Взял Семен Кощеля и повел его в плен, и вернулся Семен так же весело и парадно, как и шел в передний путь. Весело играли музыканты и пели песенники, а сам Семен всю дорогу сыпал на мостовую золото из своего неубывающего кошелька. Весь город встречал своего избавителя. Сам царь с царевной Марфой Прекрасной, окруженные блестящей свитой и толпою царедворцев, вышли навстречу молодому богатырю. Три дня были пир и веселье в царском дворце и во всей столице, три дня гремели пушки, звонили в колокола и бурно ликовал народ. Царь объявил Семена женихом своей дочери и наследником своего престола. Скоро состоялась и свадьба Семена с Марфой Прекрасной, и тоже было великое веселье и пирование, по положению.
Наконец во дворце и в столице кончились все пиры и гулянья, и пошла жизнь обычная, будничная. И живет Семен с молодой красавицей женой в царском дворце на положении наследника престола. Подарки волшебницы он держал всегда в своей комнате и никогда с ними не разлучался. Своей жене он ни слова не говорил о силе и значении вещей, подаренных ему волшебницей, и не говорил ей, от кого и как получил он эти вещи. Прошло мало ли, много ли времени — умер престарелый царь, и Семен наследовал царский престол и короновался. Но недолго ему пришлось поцарствовать. Молодая жена его Марфа Прекрасная не любила своего мужа и презирала его за его низкое происхождение. Вышла она замуж за него против воли, по приказу отца, и не могла она снести такого позора, что ее мужем стал простой мужик. К тому же она давно, еще до свадьбы, любила Кощеля и теперь, после свадьбы с Семеном, она сошлась с пленным Кощелем и состояла с ним в тайной связи. Однажды Кощель и говорит царице Марфе Прекрасной:
— Странно, что твой муж, простой мужик, обладает такой большой богатырской силой, что победил все мое войско и меня самого привел в плен. Тут дело нечисто: наверное, он обладает каким-нибудь волшебством. Выведай это у своего мужа, и тогда можно будет силой или хитростью с ним справиться и избавиться от него.
И начала царевна налегать на мужа и допытываться:
— Как это ты, простой мужик, мог сокрушить бесчисленную силу-рать Кощеля? Откуда ты получил такие силы богатырские? Не помогал ли тебе кто?
А Семен крепко помнил и держал завет волшебницы и не хотел ничего открывать своей жене, и нехотя ей отвечал:
— Сам я перебил вражескую силу и полонил Кощеля.
А царица не верила ему, да и видела она, что Семен совсем не был могучим богатырем, и говорила она ему:
— Нет, не сам ты одолел силу Кощеля и, наверное, ты владеешь какими-нибудь волшебными средствами и способами. Открой мне и скажи, каким волшебством ты владеешь?
Но Семен молчал. Тогда царица стала его подпаивать винцом. Однажды царица хорошо угостила мужа и стала его нежить и ласкать, и стала его просить и молить открыть ей свою тайну. Парень не устоял против женских ласк и разболтался, и сказал жене:
— Однажды я спас молодую и красивую волшебницу, превращенную в змею, из горящего стога, а затем служил этой волшебнице три года. За это волшебница дала мне в подарок три вещи: рубашку-невидимку, неубывающий кошелек и меч-самосеч.
Этого только и нужно было царице. На другой же день она приказала сделать рубашку, кошелек и меч, по виду точь-в-точь похожие на волшебные, и подменила вещи: волшебные вещи отнесла и передала Кощелю Бессмертному, а в комнате мужа оставила вещи поддельные.
А Семен и не заметил этого подмена. Однажды он собрался за город в луга зеленые заповедные на прогулку; взял он с собой молодых царедворцев, сел на коня и поехал, и забрал с собою волшебные вещи, с которыми он никогда не расставался. Выехал он на городские улицы, взял кошелек и по своему обыкновению стал его трясти, но недолго тряс он, высыпались деньги из кошелька сразу, и он стал пустым. Увидел Семен, что дело неладно. Выехал Семен за город, надел на себя рубаху и спрашивает:
— Видите меня?
— Видим, — ему отвечают.
Тогда он взял меч и бросил его, меч взвился на воздух и с дребезжанием упал на землю, и никакого войска не явилось к услугам Семена. Понял он, что царица обманула его и одурачила. И решил он бежать из своего царства и ехать к доброй волшебнице, которая обещала ему свою помощь; и сказал он своим товарищам:
— Ну, господа, возвращайтесь домой вы одни, а я не вернусь туда никогда. Прощайте!
Хлестнул он своего коня и скоро скрылся с глаз. Свита царская была крайне удивлена и напугана этим неожиданным побегом царя. Быстро царедворцы вернулись во дворец и объявили о случившемся царице; а царица была рада: слава богу, избавилась от ненавистного супруга. Между тем Семен приехал к доброй волшебнице, поклонился ей и взмолился:
— Красная девица, невзгода стряслась над моею головой, — и рассказал он волшебнице подробно и без утайки все, что с ним произошло: как он победил Кощеля, как он женился на царевне и стал сам царем и как жена хитростью выведала у него тайну и овладела его волшебными вещами, подарками волшебницы. Выслушала волшебница Семена и попеняла ему:
— Говорила я тебе, не болтай зря, не послушался меня, вот и накликал беду на свою голову. Ну да помогу я твоему горю. Только знай, что это я тебе помогаю в последний раз, больше ты ко мне не являйся. Пока же отдохни с дороги и переночуй.
Угостила волшебница Семена и спать уложила, а на следующее утро она дала Семену три зерна и сказала ему:
— Поезжай обратно в свое царство и когда подъедешь к столице, то съешь эти три зерна и увидишь, что с тобой будет. И дальше поступай сообразно обстоятельствам, только не плошай: если будешь молодцом, то сумеешь вернуть и свое царство, и мои подарки, а сплошаешь — потеряешь свою голову.
Поклонился Семен доброй волшебнице, поблагодарил ее, простился с нею навеки, сел на коня и пустился в обратный путь. Вернулся он в свое царство, подъехал к столице и узнал Семен, что его жена уже вышла замуж за Кощеля, и Кощель уже сделался царем. Тогда Семен съел три зерна, данные волшебницей, и того же разу Семен оборотился дивным конем: одна шерстинка золотая, а другая серебряная, и стал он бегать и пастись по зеленым заповедным лугам. Однажды Кощель со свитой возвращался домой с охоты и видит на заповедных лугах этого коня, и захотел во что бы то ни стало поймать коня; долго бился Кощель и вся его свита, все не могли поймать: подойдут к коню, лишь его схватят, а конь отскочит. Наконец кое-как изловчились и изловили коня. Рад Кощель и ведет коня в конюшню, а сам идет к царице и хвастается:
— А мне сегодня бог счастье дал.
— Какое же?
— Изловил я на лугах чудного коня: одна шерстинка золотая, а другая серебряная, привел его и поставил на конюшню.
Царица заинтересовалась и просила царя показать ей коня. Пошел царь с царицей на конюшню, а с ними туда же пошла и девка-чернавка, верная служанка. Вошла царица в конюшню, посмотрела на коня, и сразу же она признала своего мужа Семена и забранилась на Кощеля:
— Нашел чем похваляться. Этот конь принесет тебе одно злосчастье-безвременье. Завтра же заколоть коня, рассечь его на мелкие части и сжечь!
Девка-чернавка слышала это распоряжение царицы, и стало ей жаль коня, подошла она к коню и стала его ласкать:
— Христовая лошадка, завтра убьют тебя, бедного.
И возговорил конь человеческим голосом:
— Красная девица! Исполни просьбу мою. Завтра, как станут колоть меня, ты подойди ко мне поближе, из меня брызнет кровь и попадет тебе на платье, ты собери несколько капель крови на своем платье, отнеси в сад и зарой кровь мою в землю.
И девушка обещала коню так и сделать. На следующее утро в конюшню явился резак и стал колоть коня. Девушка-чернавка уже была здесь, близ коня, брызнула из коня кровь и попала на платье девушки. Тогда девка-чернавка быстро побежала в сад и зарыла капли крови в землю, и из крови в несколько дней выросло в саду чудное дерево — яблонька: одно яблочко золотое, а другое серебряное. Пошел Кощель после обеда гулять в сад и увидел яблоньку, и подумал: «Жена лишила меня дивного коня, зато Бог посылает мне другое диво — яблоньку с золотыми и серебряными яблочками». Пошел он опять к жене и опять похваляется:
— Бог дал мне счастье — выросла в саду яблонька с золотыми и серебряными яблочками.
Пошла царица с царем в сад полюбоваться яблонькой, да как взглянула, так и признала в ней мужа Семена. Пуще прежнего рассердилась царица и забранилась на царя:
— Яблонька эта — твое злосчастье, на твое безвременье она выросла. Завтра же срубить яблоню и сжечь!
Опять девка-чернавка слышала это распоряжение царицы и подошла к яблоньке, и сказала:
— Христовая яблонька, завтра тебя ссекут и сожгут.
И заговорило деревце человечьим голосом:
— Красная девица! Исполни мою просьбу: завтра будут меня рубить и полетят от меня щепки; ты возьми одну щепку, отнеси за город и брось в реку.
Девушка обещала исполнить эту просьбу. На следующий день пришел в сад рабочий и стал рубить яблоню под корень, и полетели от яблони щепки. Девка-чернавка незаметно подняла одну щепку, отнесла ее за город и бросила в реку, и из щепки появился дивный селезень: одно перо золотое, а другое серебряное, и плавает селезень по реке. Однажды Кощель один пошел на охоту, идет берегом реки и видит чудного селезня, и задумал его изловить: «Ах, как бы мне этого селезня живого изловить!».
Подошел Кощель к воде, но селезень отплыл от берега, походил Кощель по берегу, а затем снял с себя одежду и положил на берегу, тут же он сложил и волшебные вещи: рубашку-невидимку, неубывающий кошелек и меч-самосеч, с которыми Кощель никогда не расставался, а сам зашел в воду; селезень поплыл на другой берег, спрятался в траву, и Кощель поплыл на ту сторону, и когда переплыл реку, тогда селезень взвился на воздух и перелетел на берег, ударился о землю и оборотился добрым молодцем Семеном и снова овладел своими вещами — подарками доброй волшебницы. Бросил Семен на воздух меч-самосеч и сказал:
— Секи голову Кощелю!
И меч снес ему голову и вернулся обратно к Семену. После этого Семен пошел во дворец и там снес голову своей жены — злой царицы Марфы Прекрасной, а сам женился на девке-чернавке, верной служанке. Народ снова избрал Семена на царство и благодарил Семена, что он окончательно избавил народ от злого царя Кощеля и от злой царицы; и стал Семен — крестьянский сын царствовать. Царствовал он и правил народом мудро и справедливо и был с народом добр и ласков, и народ за это крепко полюбил своего царя. И стал Семен счастливо жить да поживать.
2 ноября 1906 г.
Федор Ларионович Созонов.
Ив Веселый
Легенда
В одной пустыне спасался праведник; двенадцать лет он прожил в пустыне, молился, постился и вел строгую подвижническую жизнь. Возлюбил Господь праведника своего и сам питал его: Каждый день ястреб убивал утку или другую какую дичь и приносил к порогу кельи праведника, тем он и питался.
Наступил день Святой Пасхи. Пустынник рано поутру вышел из кельи и видит: летит ястреб за уткой и говорит:
— Господи, пособи мне добыть эту утку для праведника твоего пустынника.
Но вот появился другой ястреб и сказал:
— Пособи, Господи, добыть мне эту утку для Ива Веселого.
И того же разу ястреб схватил утку, зашиб ее и понес в направлении к ближнему селению. Удивился пустынник и думает: «Господи, что за Ив Веселый? Неужели он старше меня, и неужели он пред очами Бога значит больше, чем я? А я даже и не знал и не слыхал о нем. Пойду же я в селение, узнаю Ива Веселого и узнаю, какими подвигами он заслужил такое благоволение у Бога».
Взял пустынник посох и впервые за двенадцать лет отправился в обитаемое человеческое селение; он прибыл в селение при самом начале пасхального богослужения. При входе в селение, на самом краю его, пустынник увидел бедную избушку-хижину и слышит — в хижине кто-то весело играет на скрипице, да и ногами притопывает. И смутился пустынник, и осудил этого незнаемого человека, и подумал: «Господи, идет святая пасхальная служба в храме Божием, а какой-то играет на скрипице, да еще притопывает ногами».
Прошел пустынник в храм Божий, отстоял литургию, а после, выйдя из церкви, спросил у народа:
— Скажите, люди добрые, где живет Ив Веселый?
И ему указали:
— Эвона, на самом краю деревни, последний дом, маленькая избушка.
Это и была та самая избушка, откуда пустынник слышал веселые звуки скрипки и притопывание ногами во время пасхальной литургии. И еще больше смутился пустынник. Идет пустынник к хижине Ива Веселого и спрашивает:
— Тут ли живет Ив Веселый, хотелось бы мне видеть его и беседовать с ним.
Ив Веселый сам встретил гостя на пороге своего дома и пригласил его:
— Милости просим, заходи, добрый человек, разговеемся, чем бог послал.
Жена Ива Веселого накрыла стол чистой скатертью и поставила ту самую утку, которую этого утра ястреб зашиб на глазах пустынника. Разговелись, стали беседовать. Пустынник сказал:
— Ив Веселый, сегодня поутру Бог сподобил меня особого знамения, и я воочию убедился, что ты заслужил особое благоволение в очах Божиих. Скажи мне, Ив Веселый, как ты живешь и какими подвигами ты заслужил такую милость и любовь у Бога?
Ив Веселый отвечал:
— Живу я дома, дома и молюсь и помаленьку спасаю свою душу.
— Как же? Я слышал сегодня, что ты во время святого богослужения весело играл на скрипице и даже притопывал ногами? Где же твое спасенье?
— Весело я играл сегодня на скрипице потому, что в сей день, в день Святой Пасхи, всякая тварь да возвеселится и да возрадуется. А для чего я во время игры притопывал, ты и сам сейчас увидишь: надень-ка мои сапоги.
Надел пустынник сапоги, а в них оказались гвозди. После этого Ив Веселый и предложил:
— А теперь ляг-ка на мою кровать.
Лег пустынник на кровать, и она вся утыкана гвоздями. И понял тогда пустынник, для чего Ив Веселый притопывал ногами, и понял, какие страшные труды он нес во имя Божие. И простерся пустынник на землю, и поклонился Иву Веселому, и сказал:
— Прости меня, праведник Божий, осудил я тебя, согрешил пред Богом и пред тобою, а я недостоин тебя.
И удалился пустынник опять в пустыню.
В той стране тогда царствовал нечестивый царь Ирод, а у него было множество дочерей, все красивые девицы; дочери царя Ирода были хорошие танцорки, они любили веселую жизнь, пиры и банкеты и любили танцевать, только не находили они хороших музыкантов. Какие бы музыканты, скоморохи и гудошники ни являлись к царскому двору, капризные царевны их браковали, и разгневанный царь, их отец Ирод, приказывал несчастным музыкантам рубить головы. И так много уже молодых музыкантов сгубили Ирод и его дочери. Сначала музыканты и сами охотно явились во дворец с предложением своих услуг, но затем, когда узнали об участи своих несчастных товарищей, то уже никто к царю не хотел являться. Тогда Ирод сделал приказ по всей своей стране, чтобы ему со всех сторон присылали хороших музыкантов, и ему стали посылать музыкантов, но и эти платились головой за свою подневольную игру.
Однажды Ив Веселый взял два ведерка на коромысло и пошел с ними по воду к речке, подходит к речке и видит — мостиком чрез эту речку ему навстречу идут два молодых скомороха со скрипочками под мышкой. Ив Веселый спросил скоморохов:
— Куда вы идете, добрые люди?
— Идем во дворец Ирода-царя, — ответили они, — нас посылают туда играть для царских дочерей, любительниц потанцевать.
— А ну-ка, поиграйте мне, я вас послушаю.
И скоморохи стали играть. Выслушал их Ив Веселый и говорит им:
— Нехорошо вы играете, с такой игрой не сносить вам своей головы. И скрипочки у вас плохие. Я вам сейчас сделаю хорошие.
Отобрал Ив Веселый у скоморохов их скрипки, разбил их и бросил, а затем взял свое коромысло, переломил его пополам и из каждой половинки сделал по скрипке, и дал скоморохам и сказал:
— Теперь идите и играйте Ироду на этих скрипочках. И вы понравитесь ему своей игрой.
Поклонились скоморохи Иву Веселому, поблагодарили его и пошли своей дорогой. Идут скоморохи и рассуждают:
— Взяли мы скрипки, а не попробовали их, надо бы испробовать.
Проходили они как раз мимо гумна, на котором мужики и бабы молотили хлеб. Заиграли скоморохи, мужики и бабы бросили свои молотила и пустились в пляс, пляшут, выбились из сил, а остановиться не могут. И взмолились они скоморохам:
— Перестаньте вы играть, конец наш приходит.
И скоморохи перестали играть.
Явились скоморохи к царю Ироду, вошли в его палаты и поклонились ему, как честь честью, челом бьют, честь отдают. Спросил их царь:
— Откуда вы, молодцы, и зачем пришли ко мне?
— Государь, мы скоморохи и явились к тебе затем, чтобы играть для твоих дочерей, о которых мы слышали, что они хорошие танцорки.
Царь позвал дочерей; те явились и когда узнали, что пришли скоморохи, то шибко обрадовались, уже много дней во дворец не являлось ни одного музыканта и им не удавалось потанцевать. Пришла и сама царица посмотреть на новых музыкантов. Ирод сказал скоморохам:
— А ну-ка, сыграйте нам что-нибудь для пробы, чтобы видеть и знать, годитесь ли вы куда-нибудь.
Скоморохи поклонились и стали играть. Заиграли скоморохи, и царские дочери пустились в пляс, пляшут и танцуют, и чем дальше, тем сильнее. Сам царь с царицей в лад музыке бьют в ладоши и притопывают ногами, и только покрикивают:
— Вот это музыканты! Ай да молодцы! Хорошо!
Наконец и царь с царицей не выдержали и пустились танцевать, а за ними и все их царедворцы. Скоморохи играют все сильнее и все веселее, и царь с царицей, с царевнами и все их придворные все сильнее и сильнее пляшут, кружатся и танцуют. Уже все устали и выбились из сил, но остановиться не могут, потому что скоморохи все играют. Так все плясали и танцевали, и наконец все замертво упали, и тут же все сдохли.
Федор Лариопович Созонов.
12 декабря 1906 года.
Ив Богатый
Легенда
Ив Богатый жил в одном большом селе; он обладал несметными богатствами, за что и получил свое прозвание; он вел обширную торговлю и, кроме большого денежного капитала и торгового заведения, он имел множество скота: лошадей, коров и мелкого скота. У Ива Богатого было семь взрослых сыновей, все они жили по разным большим и торговым городам, все они также вели торговлю и были также страшно богаты, и обладали капиталами, домами, торговыми заведениями и множеством разного скота. При всем своем богатстве Ив Богатый был человек добрый, справедливый и богобоязненный и вел праведную жизнь. Жизнь вел Ив Богатый веселую и привольную, часто давал пиры, и к нему завсегда приходило в гости множество людей с разных концов и даже из иных городов; всех их Ив Богатый принимал ласково и приветливо, всех кормил и поил, и никому в его доме в угощении отказу не было. Так и жил Ив Богатый, не знал он ни заботы, ни лишений, ни печали.
И позавидовал дьявол счастливой жизни Ива Богатого и задумал он погубить его, но не сразу решился на это дело, так как знал, что Ив Богатый был угоден Богу. Однажды дьявол на небе явился к Богу и сказал ему:
— Господи, живет на земле некий Ив Богатый, почитается праведником, а какой же он праведник? Живет без забот и печали, в полном довольстве; ест-пьет сладко, живет весело. Допусти меня до него, и я испытаю, надолго ли хватит его праведности.
И сказал Бог дьяволу:
— Ведь ты знаешь, что на земле дана тебе полная власть, иди и делай с Ивом, что хочешь.
И слетел дьявол на землю и стал преследовать Ива Богатого. И посыпались всякие беды и несчастья на голову Ива. Прежде всего дьявол лишил Ива всех его богатств. Каждый день являются к Иву пастухи с заявлением, что его стада то зашли в озеро и утонули, то забежали в болота и в непроходимые трущобы и там затерялись и погибли. Выслушал Ив своих пастухов и сказал:
— Бог дал, Бог взял.
Но вот стали приходить недобрые вести и от сыновей, и сыновья извещали Ива, что и они в короткое время лишились своих стад и понесли крупные убытки, но и эти вести не смутили Ива, и опять он сказал:
— Бог дал, Бог и взял.
Не унимается дьявол и круче берется за свое дело. Вот провалилось все торговое дело Ива, и весь его денежный капитал полетел в трубу, и у Ива от его несметных богатств остались лишь незначительные крохи. А Ив все свое:
— Бог дал, Бог взял.
Опять стали поступать недобрые вести от детей, что и они разорились, что и они за короткий срок лишились всех своих торговых заведений и всех капиталов. Но и при этих вестях Ив не отступил от пути праведного и сказал:
— Бог дал, Бог взял.
Тогда дьявол напустил болезнь и смерть на всех семерых сыновей Ива; все его сыновья заболели, да скоро и умерли. Узнал об этом Ив Богатый и шибко запечалился: любил он своих детей и жалел их, и наполнилось сердце его печали и скорби, и горячо он стал молиться Богу за душу сыновей своих, а затем ободрился и сказал:
— Бог дал мне моих сыновей, Бог их и взял.
Так при самом сильном и тяжком испытании Ив не впал в отчаяние и не лишился веры в милосердие Божие, и так все усилия дьявола оказались тщетными, и не мог он сбить Ива с пути праведного.
Опять явился дьявол к Богу и сказал ему:
— Господи, не мог я сбить Ива с пути истинного. Дозволь мне коснуться его тела и навести на него болезни, и ты увидишь, что он отречется от Бога.
И сказал Бог дьяволу:
— На земле твоя власть. Иди и поступи с Ивом по желанию своему.
И слетел дьявол на землю и навел на Ива страшную и тяжкую болезнь: все тело его покрылось гнойными ранами и струпьями, которые горели и страшно зудели. Сделал Ив себе железный скребок с зубцами и этим скребком денно и нощно счищал себе гной и струпья. Два года Ив болел этой великой болезнью. Наконец жена его пришла к Иву в его комнату, где он лежал больной, и сказала ему:
— В каком богатстве и в каком довольстве мы жили, все пошло прахом, и остались мы нищими. Погибли наши дети, а теперь и ты несешь такие страдания. Похули Бога и умри.
Рассердился Ив на жену и забранился на нее:
— Безумная женщина! Горе лишило тебя ума-разума, и ты не знаешь, что говоришь. Богатство и счастье от Бога, Бог же посылает человеку испытание: бедность, горе, болезни и самую смерть. И все, что Бог дает, все надо терпеть и все надо принимать с покорностью воле его.
Пристыженная женщина ушла от своего мужа в свои комнаты. Так дьявол был окончательно посрамлен. И с этого дня Ив стал быстро поправляться и вскоре окончательно выздоровел. Верные и добрые друзья Ива уже давно с грустью следили за судьбой и за участью его; знали они о великой болезни Ива и уже не надеялись на его выздоровление; когда же они услышали, что Ив оправился от своей болезни и выздоровел, то обрадовались этому и стали являться к нему, чтобы побеседовать с ним и ободрить его в его горе и лишениях. Добрые друзья предложили Иву свою помощь, и кто дает ему сто рублей, кто двести, и так у Ива скопился маленький капитал, на который он опять завел торговое дело; дело его быстро развилось, и скоро он сделался даже богаче, чем был прежде. Только детей своих он не вернул и умер бездетным.
13 декабря 1906 года.
Иван Лукич Заякин.
Как появились кабаки на Руси
Легенда
В одном селе жил-был мужик, не бедный и не богатый; а у него была жена, молодая и красивая женщина, но такая злая-презлая, что и сказать невозможно: как только мужик войдет в избу и попадется своей жене на глаза, так она сейчас и начнет его бранить и срамить. А ежели муж скажет своей бабе в ответ какое слово, так баба схватит что ни попадется в руки, да так и запустит в мужика, а не то так и в кудри вцепится. Долго терпел и сносил мужик брань и поношение от своей жены, но наконец вышел из терпения и решил: «Отведу я свою бабу в болото, спущу в колодец к черту, — пускай черт делает с нею, что хочет».
Взял мужик бабу и повел за деревню в болото, подвел к колодцу и бросил ее в колодец со словами:
— Возьми, черт, мою бабу!
Того же разу из колодца выскочил старый лесной черт и сказал:
— Спасибо тебе, добрый молодец, за подношение, давно уже у меня бабы не было, и достать ее негде было.
Затем черт прыгнул обратно в колодец, схватил бабу и скрылся с нею в воде, а мужик вернулся домой, довольный, что отделался от злой бабы.
Живет мужик в хате один-одинешенек, тихо, спокойно, никто его не бранит. Прошло так времени, может, с неделю — с две, и соскучился мужик по своей бабе; хоть и злая жена, а с нею все же лучше, чем без жены. И собрался мужик к колодцу понаведаться, как живет-поживает его жена. Идет, и только он подходит к колодцу, как из него быстро выскочил черт как угорелый; подбежал к мужику и взмолился:
— Возьми, пожалуйста, добрый человек, свою жену от меня обратно.
— Почему так? — спросил мужик.
— Житья от злой бабы не стало, такая изъядуга-баба, вконец меня изувечила. Сам видишь: сломала мне рог и оторвала хвост. Хвост-то у меня вырастет через три года, а рог-то надо ждать семьдесят лет.
— Нет, бабы своей я не возьму от тебя, пускай погостит у тебя еще маленько.
Черт так и обомлел:
— Возьми бабу, пожалуйста. Что я с ней буду делать? Я с ней никак пособиться не могу. Возьми, добрый человек, и за это я тебе сослужу три службы.
— Какие же три службы ты мне сослужишь, черт?
— А вот слушай. В соседнем селе есть богатый мужик, а у него единственная дочь-красавица. Я войду в нее и буду мучить, девушка заболеет и сделается бесноватой, а ты берись вылечить ее и вылечишь, стоит только тебе войти в комнату девушки и сказать: «Выйди, бес!». Я того же разу выйду, девушка оздоровеет, и тебя мужик за это щедро наградит. После этого тем же побытом ты излечишь дочь богатого купца и дочь важного вельможного боярина; чрез все это ты сделаешься богатым мужиком.
Понравилась эта речь мужику.
— Ладно, говорит, на такие условия я согласен, давай сюда мою жену.
Черт не мешкал, вытащил бабу из колодца, а сам мигом скрылся в колодце. Взял мужик бабу и привел домой. Вернулась баба домой и принялась пуще прежнего налегать на мужика и теснить его, и всячески показывает мужику, что ей и сам черт нипочем. Прошло так сколько времени, и прошел слух, что в соседнем селе у богатого мужика заболела единственная дочь-красавица, сделалась бесноватой. К больной девушке приглашали знахарей и знахарок, шептали над ней и поили наговорной водой — ничто не помогает. Тогда наш мужик явился к богачу и сказал:
— Я могу излечить вашу дочь, только за труды надо мне хорошо заплатить.
— Что ты говоришь, — отвечает богатей, — оплатить, ты только вылечи, а за деньгами дело не постоит, не сомневайся, щедро награжу. Разве я пожалею денег для своей единственной дочери? Вылечи только.
Согласился мужик лечить девушку и велел, чтобы его провели в комнату больной. Мужика ввели в комнату больной и там оставили. Мужик сказал: «Бес, выйди из больной!». И бес тот же час вышел из девушки, и она выздоровела. Шибко обрадовался богатей, дал мужику за излечение дочери мешок золота да целый воз хлеба. Обрадовался и мужик и весело вернулся домой, да с того времени и стал разживаться, и зажил счастливо и в полном довольстве. И прошла далеко крутом слава про мужика-лекаря.
Прошло еще некоторое время, и в соседнем городе у одного богатого и именитого купца заболела единственная дочь-красавица, сделалась бесноватою. Купец прямо посылает к мужику, просит его исцелить его дочь, за что и обещал щедро его наградить. Мужик отправился в город и тоже одним своим словом изгнал беса из бедной девушки и излечил ее. Купец не знает, как отблагодарить и как наградить мужика-лекаря, угостил мужика, напоил и накормил на славу, дал ему два больших мешка с золотом и целый воз разных гостинцев: дорогих шелковых и шерстяных материй, шалей, монист и серег для жены. Вернулся мужик домой совсем богатым человеком и первым делом одарил свою жену, одел и обрядил ее, как купчиху, в шелка и бархаты и в дорогие ожерелья. И от этих подарков злая жена круто изменила свой характер и стала такою ласковой да приветливой, что мужик не нарадуется, глядя на нее.
Между тем слава и молва о дивном лекаре-мужике шла шире и далее. Спустя недолго времени заболела у одного важного и сановного боярина единственная дочь красоты неописанной, сделалась бесноватой. Призывали к больной и докторов, и знахарок, и знахарей — ничто ей не помогало. И послал боярин к мужику-лекарю с поклоном, чтобы приехал мужик и излечил его дочь, и обещал за это щедро наградить его. Отправился мужик в столицу, явился к боярину и излечил его дочь тем же побытом: вошел в комнату девушки и сказал: «Выйди, бес, из болящей!». Бес вышел, и девушка оздоровела. Родители девушки были несказанно обрадованы избавлению своей дочери от тяжкой болезни и не знали, как и чем отблагодарить мужика. Много дней они угощали мужика, а затем дали мужику три больших мешка с золотом и целый воз дорогих подарков: золотых и серебряных вещей. Вернулся мужик совсем богатым человеком; построил себе каменный двухэтажный дом и зажил, как барин. Так черт сослужил мужику свои обещанные три службы.
Прошло некоторое время, и вошел черт в царевну, и дочь царя заболела и сделалась бесноватою. Долго царевну лечили доктора и лекаря, знахаря и знахарки, но никакого толку из их лечения не вышло, и царевны они излечить не могли. Тогда царь послал послов к мужику, чтобы взять его и, не мешкая, представить к нему. Послы явились к мужику и объявили ему приказ царя. Шибко перепугался мужик, потому что знал, что черт его теперь уже не послушает, так как кончил свою службу. Взмолился мужик:
— Так и так, господа посланники, какой я лекарь, не могу я излечить царской дочери и ни за что на свете с вами не поеду.
Но посланники много не разговаривали, схватили мужика нечестно, бросили на подводу и повезли к царю. Явился мужик к царю жив-негодной — и прямо в ноги царю: дескать, не могу вылечить твоей царской дочери. И опалился царь на мужика гневом великим и закричал:
— Как ты не можешь вылечить моей дочери? У боярина вылечил дочь, у купца и даже у простого мужика, а моей царской дочери не можешь вылечить? Вылечи беспременно, иначе смертью лютою сказню.
Чего оставалось делать: так и так смерть! Взялся мужик за лечение царевны. Собрал он тридцать самых голосистых баб, привел их в царский дворец и потихоньку ввел их в комнату царевны, и поставил за ширмою в потайное место, так, чтобы черт и девица их не видели, и строго наказал бабам, чтобы они все разом как можно громче закричали и завизжали, как только он крикнет над больной слова: «Бес, выйди из царевны!». А чтобы бабы дружнее и громче кричали, мужик пригрозил им страшным царским гневом и лютою казнью. Настроивши так баб, мужик вошел в комнату царевны и громко крикнул: «Бес, выйди из царевны!». Того же разу все тридцать голосистых баб все разом закричали, завыли и заголосили. И испугался бес несказанно: он думал, что это сварливая жена мужика подняла баталию. И вылетел бес из царевны с громом и треском и с такой силой, что все огромные белокаменные царские дворцы и палаты разрушились в мелкие куски и обломки, и обломки эти разлетелись во все стороны по всему царству, и из каждого обломка от царских дворцов образовалось по кабаку. Оттого-то кабаки и называются царскими и оттого-то их так много на Руси.
15 декабря 1906 г.
Василий Лукич Заякин.
Руса Коса
Сказка
В Таковском-Португаевском королевстве жили-были король Михайла и королева; у них был сын Федор, мальчик уже на возрасте. И был королевич красив собой, умен и обладал силой богатырской. Король и королева уже подумывали женить сына. Однажды Федора-королевича на улице встретила старая и дряхлая старуха колдунья, поздоровалась с королевичем и говорит ему:
— Здравствуй, красавец молодой, богатырь удалой Федор-королевич.
— Здравствуй, бабушка.
— Красив ты, королевич, и силен, и в годах ты цветущих, надо бы тебе и жениться, в том только беда, что в ближних царствах не сыскать тебе невесты среди царских дочерей.
— Где же найти невесту, бабушка?
— А вот послушай меня, старуху, и я скажу тебе, где найти для тебя подходящую невесту.
— Скажи, бабушка.
— Далеко-далеко отсюда есть Темное царство, а в царстве том царствует Баба Яга, а у нее есть единственная дочь Марфа Яганична, молода и красива так, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Только эта девушка и будет для тебя подходящей невестой.
Поблагодарил Федор старую колдунью, бросил ей горсть золота, а сам быстро вернулся домой и прямо явился к царю и царице, поклонился и говорит им:
— Государь мой батюшко и государыня матушка! Всю свою жизнь я прожил дома и никуда из своего царства не уезжал; захотелось мне теперь людей повидать, как они живут в других царствах, и себя показать. Благословите меня и отпустите меня в чистое поле, в широкое раздолье, хочу испробовать свою силу богатырскую.
А не сказал того Федор-королевич, что едет доставать себе невесту Марфу Яганичну. Родители своему сыну не перечили; благословили его и сказали:
— Ступай с богом, возьми в дорогу какого получше коня.
Поклонился Федор, вышел от родителей и принялся сбираться в богатырский путь; пошел он на царские конюшни, выбрал доброго коня, надел на себя доспехи богатырские, взял казны золотой, а мать исчередила для него подорожников, сел Федор на коня и пустился в неведомый путь быстро, как молния.
Уехал Федор, да и пропал, ни слуху ни духу о нем не было, и родители его решили, что Федор сложил свою буйную голову на богатырском пути. Между тем, у короля вскоре после отъезда Федора родился другой сын, Иван. Растет Иван не по дням, а по часам, как на опаре киснет. И был этот королевич еще краше и умнее своего брата Федора, и одарен он был непомерной богатырской силой. Король и королева опасались, как бы Иван не узнал о своем старшем брате Федоре и не последовал его примеру, и потому король издал по своему царству строгий приказ, чтобы никто с Иваном-королевичем не стал разговаривать про Федора-королевича и чтобы никто ему о брате не рассказывал и даже не поминал; за нарушение своего наказа король грозил смертью лютою. Так Иван-королевич и не знал, что у него был старший брат Федор. Между тем Иван-королевич уже подрос и уже проявлял большую силу. Однажды идет королевич по улице и видит: идет ему навстречу старая-престарая старуха колдунья. Поклонилась старуха королевичу и разговорилась:
— Здравствуй, молодой красавец, сильный могучий богатырь Иван-королевич.
Королевич взглянул на старуху гордыми очами и отвернулся от нее, не пожелал даже ответить на ее поклон и приветствие и пошел своей дорогой. А старуха не обиделась, обошла сколько там улиц и вновь встречает королевича, и снова заговорила:
— Здравствуй, Иван-королевич.
И разгневался королевич на старуху и закричал на нее:
— Убирайся прочь, старая ведьма! Чего вертишься на дороге пред моими глазами? Вот возьму да так тебя тряхну, что от тебя мокро останется.
Испугалась старуха и убежала. Но и на этот раз не обиделась, а опять обежала несколько улиц и снова встречает королевича, и здоровается с ним:
— Здравствуй, Иван-королевич!
На этот раз Иван-королевич раздумался, и стало ему стыдно за свою грубость и неучтивость в обращении со старухой, он подумал: «Чего же это я так обижаю старушку, может быть, она хочет сказать мне чего-нибудь нужное и полезное: старые люди много жили, много видели, много знают». После такого раздумья Иван-королевич уже ласковее встретил старуху и на приветствие ее ответил:
— Здравствуй, бабушка!
— Хочу я тебе, Иван-королевич, сказать что-то.
— Чего же ты мне скажешь?
— А вот послушай. Ты и не ведаешь того, что у тебя есть старший брат Федор. Брат твой Федор поехал в Темное царство, в далекое государство достать себе невесту-красавицу Марфу Яганичну, давно он уехал, да и не вернулся, и теперь о нем нет ни слуху ни духу.
— Отчего же мне никто о брате никогда не говорил ни слова?
— Что ты, королевич, царь наказал под угрозой смерти, чтобы тебе никто об этом не сказывал, чтобы и ты не собрался в путь на поиски и на помощь брату.
Бросил королевич старухе горсть золота, а сам вернулся домой; он решил тайно от родителей уехать в неведомый путь искать своего брата Федора и, если понадобится, выручить его из беды. Стал королевич сбираться в путь; для богатырского пути нужен был ему и богатырский конь; пошел Иван-королевич на царские конюшни и стал выбирать и испытывать коня: положит руку на какого коня, конь и подогнется, не может снести его силы. Так Иван перебрал всех коней на конюшне и не нашел коня по себе. Пошел Иван на конский базар и там перебрал всех коней, и тоже не мог найти подходящего коня. Закручинился Иван и грустный идет с базара домой, и вот его встречает та же старая колдунья и спрашивает:
— Чего ты, Иван-королевич, задумался, чего запечалился?
— Как же, бабушка, мне не печалиться, как не кручиниться? Хочу я ехать в богатырский путь искать брата Федора и, если понадобится, выручить его из беды и помочь ему, а коня подходящего для себя я найти не мог и не знаю, где мне его найти.
— Не печалься, Иван-королевич, и не кручинься: легко помочь твоему горю. Слушай: иди домой к себе во двор, за новыми царскими конюшнями увидишь старые заброшенные конюшни, войди в них и там в полу увидишь большую каменную плиту с железным кольцом, подними эту плиту и под ней увидишь ход в подземелье, и, как спустишься туда, увидишь вход в конюшню богатырского коня, вход заперт двенадцатью дверями и двенадцатью замками, разбей замки и открой двери, и войдешь в стойло, где стоит уже много годов богатырский конь, прикованный двенадцатью железными цепями. Конь этот принадлежал твоему покойному деду царю, а дед твой был великий волшебник и славный могучий богатырь. Там же, в конюшне, по стенам развешаны богатырские доспехи.
Бросил Иван-королевич старухе мешок с золотом, а сам побежал домой; пошел он на задний двор в старые и заброшенные конюшни, поднял плиту, спустился в подземелье, сломал двенадцать замков, открыл двенадцать дверей и вошел в стойло. Богатырский конь, как только почуял седока по себе, заржал и так метнулся, что порвал все двенадцать железных цепей, и подбежал к Ивану-королевичу. Положил Иван свою руку на коня, а тот и не почувствовал этого. Обрадовался Иван несказанно, вывел он богатырского коня из стойла и пустил его на три дня на заповедные луга, чтобы дать коню оправиться, очиститься и по траве вволю покататься. Через три дня Иван-королевич оседлал своего коня, надел на себя доспехи богатырские и собрался в путь; ничего не взял с собою Иван-королевич: ни подорожников, ни казны золотой, а взял только отцовский перстень золотой с камнем самоцветным. Сел Иван-королевич на коня, подъехал к балкону царского дворца и крикнул своим молодецким голосом:
— Прощайте, государь батюшко и государыня матушка, благословляйте в путь-дорогу, в дальние переезды! Еду искать своего старшего брата Федора-королевича и либо вернусь к вам вместе со своим братом, либо вместе с ним сложу свою буйную голову.
Король с королевой как только услышали это, так только всплеснули руками и ахнули. Что оставалось делать с непокорным сыном? Задержать его? Да где тут! Какая сила удержит молодого богатыря! Хлестнул королевич коня и полетел ясным соколом, лишь пыль столбом пошла, да и скрылся скоро из глаз.
Едет Иван-королевич близко-далеко, низко-высоко, сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, много уже царств и городов проехал он и вот, наконец, въехал в места глухие и необитаемые; едет день, два и три и выехал на широкое поле, сплошь покрытое трупами убитых людей-воинов, мертвые тела целыми грудами валялись в разных местах, и было видно, что здесь уже много лет шла и теперь идет жестокая и кроволитная война. С удивлением остановился молодой витязь и думает: «Что же это значит? Кто здесь воюет и из-за чего?». Осмотрелся кругом, но в поле не видно было ни живой души. Дивится Иван-королевич и поехал ратным полем, и вот в стороне увидел шатер белополотняный, а около шатра богатырского коня, кормившегося пшеном белояровым. Подъехал Иван-королевич к шатру, расседлал своего коня и запустил его к пшену, и богатырский конь Ивана-королевича отогнал хозяйского коня и принялся стригать пшено. Вошел Иван-королевич в палатку и видит: в палатке спит молодой красивый богатырь. Иван-королевич был утомлен дальним переездом, а потому без дальних разговоров разделся и лег рядом с хозяином палатки и скоро заснул богатырским сном. Долго ли, коротко ли они так спали, только хозяин палатки проснулся первым, увидел он пришельца, спавшего рядом с собою, и подумал с гневом: «Какой это невежа явился сюда и, не спросясь меня, лег спать в моей палатке?».
Вышел хозяин за палатку и видит: конь Ивана-королевича отбил от корма его собственного коня, и совсем рассердился и думает: «Это какой-то невежа: распоряжается моим добром, как своим собственным».
И хотел было хозяин палатки мечом своим отсечь голову Ивану-королевичу, да раздумался: «Не богатырское это дело — бить спящего человека, лучше я его вызову на поединок и убью в ратном поле». Разбудил он Ивана и закричал на него:
— Какой ты такой есть невежа: явился в мою палатку без спроса и лег спать, да еще и коня своего запустил к моему корму, а моего коня отогнал. Пойдем в поле, я научу тебя вежливости и учтивости.
Ополчились молодые богатыри, сели на своих коней, разошлись на двенадцать богатырских поприщ и устремились друг на друга, как две пущенные стрелы, и Иван-королевич вышиб своего соперника из седла прямо на землю, а затем наскочил на него и спрашивает:
— Какою смертью хочешь умереть?
И тот ответил:
— Вспарывай мои груди белые и вынимай мое сердце.
Схватил Иван-королевич меч и занес руку, чтобы пронзить соперника, как тот вдруг спросил Ивана:
— Ты не из Португаевского ли королевства будешь?
— Верно, я из Португаевского королевства, Иван-королевич.
— Я это вижу по отцовскому золотому перстню на твоей руке. Я тоже Португаевского короля сын — Федор.
Несказанно обрадовались братья своей встрече, обнялись, облобызались и пошли в палатку, и стали угощаться и разговаривать. Иван-королевич спросил Федора:
— Чего же ты здесь, брат Федор, делаешь и отчего замешкался здесь столь долгие годы?
И Федор-королевич рассказал Ивану все свои подвиги здесь, в Темном царстве, с самого начала — место же это было уже в пределах Темного царства во владениях Бабы Яги.
— Когда я распростился со своими родителями, — сказал Федор, — то направился прямо в Темное царство, во владения Бабы Яги, чтобы овладеть ее дочерью Марфой Яганичной и взять ее за себя замуж. Много дней и ночей ехал я, наконец приехал сюда, на это поле, тогда это поле было засеяно пшеницей, а теперь оно уже опустело. Остановился я на поле, поставил свою палатку, а своего коня запустил на кормежку прямо в пшеницы белояровые. Доложили о моем появлении Бабе Яге, и она шибко разгневалась: «Какой это невежа явился непрошеный в мои владения и топчет мои пшеницы белояровые и луга заповедные» — и послала на меня Баба Яга целый полк своих солдат, но я их всех до единого перебил. С этого и началась моя война с Бабой Ягой: Баба Яга не может овладеть мною, и я не могу ее одолеть и взять ее в плен, все она убегает от меня. Так и идет война вот уже много лет. Видишь, все поле покрыто грудами мертвых тел? Это все я столько солдат убил.
Беседуют так между собою братья-богатыри и угощаются, и вот Иван-королевич увидел на краю неба небольшую чернизну, как полоску, чернизна эта все ширилась и увеличивалась. И спросил Иван Федора:
— Что это, брат, за чернизна — туча, что ли, накатается?
— Какая там туча, — говорит Федор, — это и есть войско Бабы Яги, надо приготовиться к бою и встретить врагов.
Быстро братья-богатыри ополчились и сели на своих богатырских коней, и ждали врага. Между тем несметное воинство Бабы Яги, как черная туча, летело по воздуху и надвигалось прямо на богатырей, а впереди своего войска летит сама Баба Яга в железной ступе, пестом погоняет, а помелом след заметает. Окружило войско Бабы Яги братьев-богатырей со всех сторон, и завязалась сеча, загорелся смертный бой. Федор-королевич сечет и рубит хорошо, а Иван-королевич — еще того лучше: куда пойдет — улица, повернет — переулочек, много он копьем-мечом достал, еще больше того конем стоптал. Дрогнуло войско Бабы Яги, и сама Баба Яга не устояла и побежала. Завидел ее Иван-королевич и пустился за ней в погоню на своем коне. Бежала Баба Яга долами и лесами и прибежала к высоким каменным горам, юркнула в ущелье, подняла большой камень и спустилась в подземелье. Иван-королевич гнался за ней по пятам, подбежал в ущелье к камню, оставил своего коня, сам пеший спустился в подземелье; идет и видит: стоит богатый и красивый терем, вошел в него и видит: сидит девица и шьет ширинку: как ступит иглой, так является солдат с копьем, на войну готовый. Отсек Иван этой девице голову мечом и пошел далее, и видит: стоит другой терем, больше и краше прежнего; вошел Иван в терем и видит: и здесь сидит девица и вышивает ширинку: как ступит иглой, так является солдат с копьем, на войну готовый. Иван-королевич и этой девушке отсек голову и пошел дальше. Идет и видит: стоит огромный и роскошный дворец самой Бабы Яш, и весь он блестит и как жар горит, сделан же был ее дворец из хрусталя и из чистого золота. Вошел Иван-королевич во дворец Бабы Яги, не спрашивал он у ворот воротников и у дверей придверников; прошел он в роскошные сады, раскинутые близ дворца, и видит: Баба Яга лежит в колыбельке и отдыхает после ратных трудов, ее окружили множество нянек и мамок, качают и баюкают ее. Иван подошел к колыбели и отсек голову Бабы Яги, а затем схватил на руки дочь Бабы Яга Марфу Яганичну и понес ее к выходу в ущелье. Там он сел на своего коня, а Марфу Яганичну посадил позади себя и поехал на ратное поле, где он оставил своего брата. Вернулся Иван-королевич и видит: брат его Федор таскает трупы убитых воинов к реке, моет их в воде и внимательно их осматривает, а затем скидывает в особую кучу; удивился Иван, побежал к Федору и спросил его:
— Чего ты делаешь?
Федор же королевич был в большой тоске и печали, слезы туманили его очи, и не признал он своего брата Ивана, и на вопрос ответил:
— Брат мой Иван потерялся в бою, должно быть, убили его, долго я искал и не мог найти его тела, чтобы проститься с ним и с честью похоронить. Теперь я поднимаю все трупы убитых воинов и обмываю их затем, чтобы можно их хорошенько разглядеть, не признаю ли я брата Ивана.
Иван-королевич сказал ему:
— Утешься, брат Федор, вот я, твой брат Иван, сам пред тобою, жив и здоров, да еще привез тебе и невесту Марфу Яганичну.
И велика была радость обоих братьев. Вошли они в палатку и стали весело беседовать и угощаться. Наступила ночь, и Федор с Марфой Яганичной остались в палатке как молодые супруги, а Иван-королевич лег около палатки под открытым небом. И слышит Иван такой разговор молодых супругов, Федор говорит Марфе:
— Какая же ты у меня красавица, в свете нет никого тебя краше, нет тебя баще, нет тебя милее! Сколько я душ погубил и сколько я своих сил потратил из-за твоей красоты!
А Марфа Яганична отвечает Федору:
— Какая моя красота и что я за красавица. Есть в соседнем царстве, в Далеком государстве царевна Руса Коса, девичья краса, тридцати братьев сестра, семи бабушкам внучка — вот она так невиданная красавица, сквозь тело ее белое видно, как из кости в кость мозг переливается, — вот какая красавица!
Выслушал это Иван-королевич и решил во что бы то ни стало достать Русу Косу и взять ее за себя замуж. Того же разу ночью оседлал он коня и, не простившись с братом, уехал в Далекое государство. Наутро Федор-королевич со своей молодой супругой проснулись — нет Ивана-королевича. Где он девался? Искали-искали, да так и не нашли и решили одни вернуться в родительский дом, и благополучно туда вернулись.
Между тем Иван-королевич держал свой богатырский путь; едет он близко-далеко, низко-высоко. Сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, едет Иван лесами дремучими, и много уже дней ему не встречается живой души, наконец он выехал на лесную поляну и на ней увидел: стоит избушка на курьей ножке, на собачьей лапке, к лесу передом, а к нему задом. Подошел Иван к избушке и сказал:
— Стань, изба, по-старому, стань, изба, по-прежнему, к лесу задом, а ко мне передом.
Избушка повернулась, и Иван-королевич вошел в нее. Вошел Иван-королевич и видит: лежит на лавке старая Баба Яга, головой уперлась в один угол, а ногами — в другой. Завидела Баба Яга Ивана-королевича и зарычала на него гневным голосом:
— Фу-фу-фу! Русским духом пахнет! Русский дух, русская костка, никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла, сама пожаловала. Зачем сюда пришел, зачем пожаловал?
А Иван-королевич ей ответил:
— Не реви, старая колдовка! Сперва напои-накорми, на постельку спать уложи, тогда и вестей расспрашивай.
Старуха вскочила на ноги, усадила Ивана-королевича за стол, принесла пирогов и разных напитков, напоила-накормила Ивана-королевича и положила его на постелю, и Иван-королевич с дороги хорошо выспался, а затем, проснувшись, сказал старухе:
— Слушай, бабушка! Я Иван-королевич, иду в Далекое царство доставать Русу Косу, хочу на ней жениться.
А Баба Яга и говорит Ивану-королевичу:
— Дитятко мое родимое, Иван-королевич, много славных могучих богатырей прошло в Далекое царство, да никто из них не вернулся назад. Не сносить и тебе своей головы, вернись-ка ты лучше домой, пока жив и здоров.
Но Иван-королевич ее и слушать не хотел и сказал:
— Нет мне возврату, пока я не достану Русу Косу, ты, бабушка, лучше помоги мне добраться до Далекого царства.
И Баба Яга сказала:
— Хорошо, я помогу тебе добраться. Поезжай ты все этими лесами дремучими и увидишь другую избушку на курьей ножке, там живет моя старшая сестра, зайди к ней, передай ей от меня поклон; она тебе скажет, как надо поступить далее.
После этого Баба Яга вывела Ивана в лес, направила его на тропинку, и он поехал дальше. Долго ехал он лесами дремучими и наконец выехал на поляну и увидел избушку. Подошел Иван к избушке и сказал:
— Стань, изба, по-старому, стань, изба, по-прежнему, к лесу задом, а ко мне передом.
Избушка повернулась, и Иван-королевич вошел в нее, вошел Иван-королевич и видит: лежит на лавке старая Баба Яга, головой уперлась в один угол, а ногами — в другой. Завидела Баба Яга Ивана-королевича и зарычала на него гневным голосом:
— Фу-фу-фу! Русским духом пахнет! Русский дух, русская костка, никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла, сама пожаловала. Зачем сюда пришел, зачем пожаловал?
А Иван-королевич ей ответил:
— Не реви, старая колдовка! Сперва напои-накорми, на постельку спать уложи, тогда и вестей расспрашивай.
Старуха вскочила на ноги, усадила Ивана-королевича за стол, принесла пирогов и разных напитков, напоила-накормила Ивана-королевича и положила его на постелю. Иван-королевич напился, наелся и хорошо на мягкой постеле выспался, а когда проснулся, то рассказал Бабе Яге:
— Я Иван-королевич, иду в Далекое государство достать Русу Косу, хочу на ней жениться. Был я у твоей младшей сестры, и она направила меня к тебе и наказала тебе помочь мне добраться в Далекое государство.
Выслушала Баба Яга Ивана и сказала:
— Если младшая сестра помогла тебе, помогу и я. Русу Косу я хорошо знаю, она хоть и нечасто, но бывает у меня, она была у меня два дня тому назад. Ты поезжай к нашей старшей сестре, и она тебе укажет, что надо делать.
После этого Баба Яга вывела Ивана в лес и направила его на тропинку. Долго ехал Иван-королевич и наконец приехал к третьей избушке на курьей ножке. Подошел Иван к избушке и сказал:
— Стань, изба, по-старому, стань, изба, по-прежнему, к лесу задом, а ко мне передом.
Избушка повернулась, и Иван-королевич вошел в нее, вошел Иван-королевич и видит: лежит на лавке старая Баба Яга, головой уперлась в один угол, а ногами — в другой.
Завидела Баба Яга Ивана-королевича и зарычала на него гневным голосом:
— Фу-фу-фу! Русским духом пахнет! Русский дух, русская костка, никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла, сама пожаловала. Зачем сюда пришел, зачем пожаловал?
А Иван-королевич ей ответил:
— Не реви, старая колдовка! Сперва напои-накорми, на постельку спать уложи, тогда и вестей расспрашивай.
Старуха вскочила на ноги, усадила Ивана-королевича за стол, принесла пирогов и разных напитков, напоила-накормила Ивана-королевича и положила его на постелю. Эта Баба Яга была старая-престарая, совсем древняя и дряхлая старуха, едва на ногах держится. Иван наелся, напился и хорошо в мягкой постели отдохнул, а после этого сказал Бабе Яге:
— Слушай, бабушка. Я Иван-королевич, иду в Далекое царство доставать Русу Косу, хочу на ней жениться. Обе твои младшие сестры оказали мне помощь и наказывали тебе помочь мне добраться до Русы Косы.
Выслушала Баба Яга Ивана и говорит:
— Славный могучий богатырь Иван-королевич, трудный этот путь и опасный. Да ты и опоздал со своим сватовством. Русу Косу я знаю хорошо, она часто бывает у меня, была она у меня и сегодня, совсем незадолго до твоего приезда, и если бы ты приехал ко мне немного ранее, то застал бы ее у меня. Руса Коса сказывала, что она уже просватана за Кощеля Бессмертного. Вернись-ка ты, Иван-королевич, домой, пока здоров и благополучен, узнает Кощель Бессмертный о твоих намерениях, и не сносить тебе твоей головы.
Но Иван-королевич и слышать не хотел о возврате и сказал ей:
— Не говори мне, бабушка, пустых речей, к возврату нет мне пути, пока я не достану Русу Косу. Лучше помоги мне добраться и овладеть Русой Косой.
Видит Баба Яга, что Ивана-королевича вернуть нельзя, и говорит:
— Поезжай, испробуй свою силу богатырскую. Поезжай ты в Далекое государство, в столичный город Русы Косы — теперь уж до города этого не столь далеко; там в столице ты остановись в доме большой моей приятельницы старой колдуньи, снеси ей от меня поклон и делай так, как она тебе укажет.
Затем старуха вывела Ивана-королевича на дорогу, и он поехал и скоро доехал до столицы Далекого государства, и остановился в доме старой колдуньи, и рассказал ей, зачем он приехал сюда. Выслушала его старая колдунья и говорит:
— Устроить твое свидание с Русой Косой нетрудно, она часто бывает у меня, только не выйдет толку из этого дела, потому как Руса Коса уже просватана за Кощеля Бессмертного, и скоро у них будет свадьба.
Иван-королевич не слушал старуху и все просил и молил ее устроить свидание: хоть одним глазком взглянуть на красавицу царевну. Делать было нечего, согласилась старуха и говорит:
— Нужно тебе, Иван-королевич, найти в нашем городе и нанять в услужение хорошего и надежного человека, расторопного и способного на все руки и преданного; без такого слуги тебе не справиться с делом.
На другой же день Иван-королевич пошел в город искать себе хорошего и надежного слугу; цельный день ходил Иван-королевич и не мог найти подходящего человека; был и на базаре, заходил и в лавки, и магазины богатых купцов, побывал и на постоялых дворах, так и не мог найти себе служителя. Под вечер Иван-королевич думает: «Зайду-ка в кабак, не сыщется ли подходящего человека среди голи кабацкой».
Вошел в кабак и видит: два мужика бьют железными молотами третьего, лежачего. Удивился Иван-королевич и спрашивает:
— За что вы бьете молодца?
И те ответили:
— За то мы его бьем, что он забрал и выпил водки на сто рублей, а денег не платит.
Иван-королевич выбросил деньги сто рублей кабатчику и освободил молодца, а затем вывел его за кабак и спрашивает:
— Как тебя звать?
— Булат Булатович.
— Чем же ты занимаешься?
— Живых мужей морю, а их жен себе беру.
«Нет, — подумал Иван-королевич, — этот молодец для меня не годится, поищу другого».
Между тем уже стало темно, и Иван-королевич вернулся домой и сказал старухе, что не мог найти себе служителя. На следующий день с утра Иван-королевич опять пустился на поиски, но проходил по городу цельный день и не мог найти себе подходящего слугу. Под вечер он опять зашел в кабак в надежде сыскать себе слугу из голи кабацкой и опять увидел, что два мужика бьют железными молотами Булата Булатовича, и спросил их:
— За что вы бьете его?
И те ему ответили:
— Булат Булатович выпил водки на полтораста рублей и не заплатил, за это мы и бьем его.
Иван-королевич выбросил кабатчику полтораста рублей и освободил Булата Булатовича. Вернулся Иван-королевич домой грустный и печальный. Увидела его старуха и спрашивает:
— Что запечалился, Иван-королевич?
— Как же мне не кручиниться? Вот уже другой день стараюсь найти слугу себе и не могу. Видел только в кабаке кабацкого завсегдатая Булата Булатовича, его били молотами за неплатеж денег, я выкупил его и освободил, да только этот человек для меня неподходящий.
— Ах ты, Иван-королевич, этот-то человек тебе и будет надежным слугой, непременно возьми себе Булата Булатовича.
Послушался Иван-королевич старухи и на следующий же день прямо пошел в кабак искать Булата, вошел в кабак и видит, что те же два мужика бьют молотами Булата Булатовича за то, что он выпил водки на двести рублей, а денег не заплатил. Выбросил Иван-королевич кабатчику двести рублей, освободил Булата Булатовича и вывел его из кабака на улицу, и спросил:
— Булат Булатович, хочешь ли поступить ко мне в услужение?
И тот ответил:
— Хочу, Иван-королевич, и буду служить тебе верой и правдой неизменной до самой гробовой доски.
Взял Иван-королевич Булата Булатовича и повел к себе. У старой колдуньи было большое знакомство среди придворной челяди, и вот она однажды пошла во дворец Русы Косы в гости к своим знакомым и взяла с собой Ивана-королевича и там как бы случайно устроила свидание Ивана-королевича с Русой Косой. И Руса Коса как только увидела Ивана-королевича, так и влюбилась в него, да сама же ему в том и открылась. Стали судить, рядить, как быть, как горю пособить. Дело было трудное, безысходное. Руса Коса наотрез отказалась выходить замуж за Кощеля Бессмертного и сказала, что, кроме Ивана-королевича, ни за кого на свете замуж не выйдет. Но как отделаться от Кощеля Бессмертного? Добром его не заставишь отказаться от Русы Косы, а силой заставить его невозможно. Нет такой силы, которой не мог бы одолеть Кощель Бессмертный. Он был великий волшебник и сильный могучий богатырь, с которым ни Иван-королевич и никто на свете силою равняться не мог. Хитростью убить и извести его было нельзя, так как он был бессмертным. И порешили Иван-королевич с Русой Косой напоить Кощеля Бессмертного допьяна и подсыпать ему усыпляющего порошку, а самим убежать. В назначенный день все было готово к побегу. С вечера Кощель Бессмертный явился во дворец к своей невесте, и Руса Коса встретила его особенно радостно, приветливо и ласково и стала угощать его яствами сахарными и питьями крепкими медвяными, и незаметно подсыпала ему усыпляющего порошку. Кощель свалился и заснул, и спал целые сутки. А тем временем Иван-королевич с Русой Косой не мешкали, взяли они с собою Булата Булатовича, сели на борзых коней и помчались; целые сутки гнали они коней и далеко уехали. Долго, целые сутки, спал Кощель, наконец проснулся и узнал о побеге Русы Косы. Не мешкал Кощель Бессмертный и того же разу помчался в погоню за Иваном-королевичем и догнал его в пути, и рассек своим мечом Ивана-королевича в мелкие куски, и засек его богатырского коня. Булата же Булатовича отпустил на все четыре стороны, а Русу Косу посадил на своего коня и увез обратно домой, да вскоре и женился на ней.
Остался Булат Булатович около трупа Ивана-королевича и стал обсуждать: что же ему теперь делать и как быть, и пустился он на такую хитрость. Выпотрошил он коня Ивана-королевича и лег в тушу, и прикрылся кожей лошадиной, так что снаружи его совсем не видно было. Летят вороны целой семьей: ворон, ворониха и молодые воронята; увидели вороны падаль и закружились над нею, и стали рассуждать, опуститься ли на падаль и закусить мясом дохлой лошади или лететь мимо. Осмотрели падаль внимательно со всех сторон, и ворон сказал: «Карр-корм!» — дескать, можно опуститься и покормиться падалью, а ворониха была осторожней и подозрительней и крикнула: «Карр-омман!»[11]. Не кроется ли, дескать, здесь обмана. Но ворон успокоил ее и опять крикнул: «Карр-корм!». Тогда вся семья воронов опустилась на падаль, и Булат Булатович схватил молодого вороненка. Взмолились ворон с воронихой Булату Булатовичу и проговорили человечьим голосом:
— Отпусти, добрый человек, вороненка.
И Булат Булатович им сказал:
— Я тогда отпущу вам вороненка, когда вы достанете мне живой и мертвой воды.
— Как же мы можем сделать это, во что же мы нальем воды, да и как мы можем достать воды, когда оба источника с живой и мертвой водой охраняются стражей, поставленной царем, в землях которого протекают эти источники?
И Булат Булатович объяснил им:
— Я подвяжу вам по бутылочке под крылом, и вы полетите к источникам, а когда прилетите до места, то поступите так: ворониха упадет в источник живой воды с распущенными крыльями и притворится мертвою, все стражники заинтересуются этим небывалым явлением, сбегутся к источнику живой воды, и источник мертвой воды останется без охраны. Ворон воспользуется этим, опустится в источник и зачерпнет в бутылочку воды. После этого ворониха вспорхнет и полетит.
Вороны обещали все исполнить в точности, прилетели они к источникам, и ворониха бросилась в источник живой воды с раскрытыми крыльями, и бутылочка сейчас же и наполнилась водой, но ворониха не улетела, а притворилась мертвою. Стража, охранявшая этот источник, удивились и закричала:
— Ребята, смотрите, какое диво: ворониха мертвая пала в источник живой воды и не ожила. Никогда ранее этого не бывало.
Стража, охранявшая источник мертвой воды, услыхала этот разговор, бросила свои посты и побежала к товарищам, а тем временем ворон тихо опустился в источник и зачерпнул мертвой воды, и никем не замеченный отлетел в сторону. Затем и ворониха вспорхнула и улетела. Так похищение воды было совершено незаметно для стражи, а если бы стража заподозрила намерения воронов, то не дала бы им унести воды и убила бы их. Вернулись вороны и принесли Булату Булатовичу живой и мертвой воды, и Булат Булатович отпустил молодого вороненка на волю, а сам затем собрал все части и куски тела Ивана-королевича и его коня и сложил их как следует, и спрыснул мертвой водой, и тела Ивана-королевича и его коня срослись, и раны их затянулись; после того Булат Булатович прыснул на тела живой водой, и Иван-королевич, а равно и конь его встали живы и здоровы, словно они и мертвыми не бывали. И поехали Иван-королевич с Булатом Булатовичем куда глаза глядят, без всякого направления. Долго так они ехали и выехали на морской берег, и направились морским берегом, и вдруг увидели: огромный морской рак лежит на прибрежном песке и греется на солнце. Быстро Иван-королевич подбежал к раку и хотел схватить его, чтобы сготовить из него себе обед, но рак взмолился Ивану-королевичу и проговорил человечьим голосом:
— Иван-королевич, не бери меня и не убивай, а отпусти меня в море: я тебе на пору-на время пригожусь.
Отпустил Иван-королевич рака в море, и рак скрылся в морской глубине. Едут дальше и видят: на высоком берегу моря стоит большой дуб, а на нем соколиное гнездо и в гнезде малые дети. Иван-королевич подошел к дереву и хотел влезть на него, чтобы разорить соколиное гнездо и соколят взять себе. Соколиха, мать детенышей, взмолилась Ивану-королевичу:
— Не разоряй моего гнезда и не шевели моих детей, а я тебе на время-на пору пригожусь.
Оставил Иван-королевич в покое гнездо сокола и пошел далее, и видит: валяется на морском приплесе огромная-преогромная щука, обсохла она и никак не может попасть в море. Подбежал Иван-королевич и хотел схватить щуку, но щука взмолилась ему и проговорила человечьим голосом:
— Не бери меня, Иван-королевич, а отпусти в сине море, я тебе на пору-на время пригожусь.
Отпустил Иван-королевич щуку в море, а сам отправился далее и вдруг увидел: на скалистом берегу моря стоит огромный дикий козел с большими рогами. Взял Иван-королевич калену стрелу, наложил на тугой лук и уже собрался застрелить козла, как тот взмолился ему:
— Иван-королевич, не убивай меня и отпусти на волю, я тебе на пору-на время пригожусь.
Отпустил Иван-королевич и козла. Погуляли Иван-королевич с Булатом Булатовичем еще на морском берегу и решили вернуться в Далекое царство и еще раз попытаться овладеть Русой Косой. Вернулся Иван-королевич в столичный город Далекого царства и того же разу дал знать о себе Русе Косе. А Руса Коса уже почитала Ивана-королевича мертвым, она видела, как Кощель Бессмертный убил Ивана-королевича, но не знала того, что Булат Булатович достал живой и мертвой воды и вернул его от смерти. Сильно обрадовалась Руса Коса, узнавши о возвращении Ивана-королевича. Добрая старая колдунья устроила им свидание, и Иван-королевич с Русой Косой стали обсуждать, как им быть и что делать, чтобы избавиться от Кощеля Бессмертного, и решили, что нужно во что бы то ни стало выведать от самого Кощеля Бессмертного, где кроется его смерть, и за это дело взялась сама Руса Коса.
Вернулась она домой и того же вечеру приступила к своему супругу Кощелю Бессмертному с лаской, негой да льстивыми словами и сказала ему:
— Супруг мой возлюбленный, тебя называют Кощелем Бессмертным, скажи же мнe, где хранится и где кроется твоя смерть?
Удивился Кощель Бессмертный и спросил жену:
— Для чего это тебе понадобилось?
— А для того, чтобы охранять тебя от всяких случайностей и от смерти.
Не шибко верил Кощель своей супруге и не подумал открыть ей, в чем хранится его смерть, но чтобы отвязаться от жены, он сказал ей с насмешкой:
— Видишь в углу у корыта голик, это и есть моя смерть.
Тогда Руса Коса взяла голик и приказала его хорошо вызолотить и изукрасить бриллиантами и разными камнями самоцветными. А когда голик был готов, она поставила его в передний угол на божницу. Увидел это Кощель Бессмертный и крайне этому удивился, о разговоре же своем с женой про голик он уже забыл; он спросил жену:
— Что это значит, и для чего ты вызолотила и так изукрасила голик?
— А для того я вызолотила и изукрасила голик и поставила его на божницу, чтобы беречь и хранить голик, в котором хранится твоя смерть, и тем предостеречь тебя от смерти.
Рассмеялся Кощель Бессмертный и говорит:
— Ах ты, глупая женщина, уж подлинно, у бабы волос долог, да ум короток! Ну, статочное ли это дело, чтобы моя смерть хранилась в голике!
— Где же хранится твоя смерть?
— Видишь, на площади пред воротами дворца стоит высокий столб. Это вот и есть моя смерть.
Вскоре после этого Кощель уехал из своей столицы на несколько дней по своим делам. А Руса Коса тем временем собрала со всего города позолотчиков и мастеров и приказала им вызолотить столб как можно лучше. Возвращается Кощель Бессмертный и видит: зарево пылает около дворца, словно от костра, и подумал, не пожар ли это во дворце? Быстро поскакал Кощель ко дворцу и увидел, что это раззолоченный столб блестит и как жар горит. Догадался Кощель Бессмертный, что это супруга его старается о нем, расхохотался он над тщетными трудами Русы Косы и даже вслух выбранил ее, но в душе-то ему было приятно видеть эту заботливость Русы Косы о его благополучии. Вошел он к жене и сказал ей:
— Неужели ты полагаешь, что моя смерть кроется в таких пустых и ничтожных вещах? Моя смерть хранится далеко, и достать ее никому нельзя. На дне моря лежит прочный ящик, а в нем живая утка, в утке этой есть яичко, и в этом-то яичке хранится моя смерть. Как раздавят это яичко, так и наступит моя смерть.
Этого только и надо было Русе Косе; того же разу она побежала к Ивану-королевичу и сказала ему, где хранится смерть Кощеля Бессмертного. Не теряя напрасно времени, Иван-королевич со своим верным слугой Булатом Булатовичем оседлали коней и помчались к морю в надежде, авось удастся как-нибудь достать со дна моря ящик, где хранилась смерть Кощеля. Подъезжает Иван-королевич к морю, и вот из моря выходит большой рак, поднялся на прибрежный песок и сказал Ивану-королевичу:
— Иван-королевич, за то, что ты оставил меня в живых и даже отпустил в море, я тебе теперь сослужил службу: я отыскал на дне морском ящик, где хранится смерть Кощеля Бессмертного, и ящик этот поглотил, и он теперь во мне.
С этими словами рак стал гадать-гадать и выгадил ящик, а сам скрылся в море. Обрадовался Иван-королевич, взял ящик и стал разбивать его, но ни он, ни Булат Булатович никак не могли разбить его. Тут явился козел с большими рогами и сказал Ивану-королевичу:
— За то, что ты не застрелил меня, я теперь сослужу тебе службу.
И своими крепкими рогами разбил ящик. Того же разу в столице пошли слухи, словно звоны, что Кощель Бессмертный заболел и лег в постель. Разбил козел ящик и скрылся в горах, а Иван-королевич стал разбирать ящик, и из него вспорхнула и улетела утка. Неоткуль взялся ясен сокол, изловил утку, зашиб ее и принес к ногам Ивана-королевича, и говорит:
— Эту услугу я оказал тебе, Иван-королевич, за то, что ты не разорил моего гнезда и не взял моих малых детушек.
В столице пошли слухи-звоны, что Кощель уже в худых душах, опасно болен. После того сокол улетел и скрылся в лесах. Иван-королевич взял утку, распластал ее и вынул из нее яичко, взял он яичко на руку и залюбовался им, такое оно хорошее и красивое, словно хрустальное, и всеми цветами отливает. Булат Булатович говорит Ивану-королевичу:
— Раздави, королевич, яйцо.
Но Иван-королевич не может глаз отвести, смотрит на яичко и любуется. Вдруг яичко выскользнуло из рук, покатилось в море и скрылось. Того же разу в столице стало известно, что Кощель выздоравливает и что ему лучше. Тут выходит из моря щука и несет во рту яичко, вышла на берег и положила яичко к ногам Ивана-королевича, и Булат Булатович раздавил яичко, и того же разу Кощель умер. После этого Иван-королевич не мешкал и скоро вернулся в столицу, а там пир пирком да и за свадебку. Женился Иван-королевич на Русе Косе и зажил с нею счастливо, мирно и согласно. Скоро родился у него и сын.
Стосковался Иван-королевич по родине и по родному дому и говорит однажды своей жене:
— Поедем к моим родителям, навестим их и порадуем нашим счастьем.
Руса Коса согласилась на это. Собрались в дорогу, взяли с собой Булата Булатовича и поехали. В королевстве Кощеля после его смерти сделался королем ближайший его родственник; этот-то король был великий волшебник и сильный могучий богатырь. И задумал этот король извести Ивана-королевича и Русу Косу смертью лютою и тем отомстить им за смерть Кощеля Бессмертного, и чрез то овладеть царством Русы Косы; король задумал извести Ивана-королевича во время этого его пути. Между тем Иван-королевич едет и ничего не знает о грозящей ему опасности. На ночь остановились в одной попутной деревне, Иван-королевич с Русой Косой скоро уснули, а Булат Булатович не спал всю ночь, он оставался на страже. И видит Булат Булатович: в самую полночь на крышу дома, где спал Иван-королевич с семьей, опустилась огромная черная птица, железный нос, железные когти, и закричала зловещим голосом:
— Карр-каррыч, Иван Михайлыч! Достал ты Русу Косу, девью красу, тридцати братьев сестру, семи бабушек внучку, только тебе ею не владеть; идут послы от короля-королевича, несут подарок дорогой, с руки перстень золотой, кто его наденет, того разорвет на мелкие части и по маковому зернышку разнесет. А кто это видит и слышит, да скажет, тот по колена превратится в камень.
Прокричала это зловещая птица и улетела. Никому про все это не сказал Булат Булатович, только поутру он затопил печку и развел в ней большой огонь. Утром являются послы из соседнего царства с подарком от короля-королевича с золотым кольцом. Ивану-королевичу шибко понравился подарок, и он хотел его было взять, но Булат Булатович предупредил его, схватил перстень золотой и бросил его в огонь. Иван-королевич сильно разгневался на Булата Булатовича и сказал ему:
— За такую твою дерзость следовало бы тебя смертью лютою казнить, да в дороге ты мне еще нужен и не до этого мне теперь, да и эту твою первую вину я прощаю.
Едут дальше, остановились на ночлег в другом селе, в каком получше доме. Иван-королевич опять лег спать и скоро уснул, а Булат Булатович опять не спал и стоял на страже, и оберегал покой царской семьи. В полночь опять прилетела та же зловещая птица, опустилась на кровлю дома и закричала:
— Карр-каррыч, Иван Михайлыч! Достал ты Русу Косу, девью красу, тридцати братьев сестру, семи бабушек внучку, только тебе ею не владеть. Вот идут послы от короля-королевича, несут подарок дорогой — мягкую постельку: перину перовую, подушечку пуховую, а одеялочко соболье. Кто на эту постельку ляжет, того на мелкие части разорвет и по маковому зернышку разнесет. А кто это видит и слышит, да скажет, тот по грудь превратится в камень.
Улетела зловещая птица. А наутро к Ивану-королевичу опять явились из соседнего царства послы и принесли ему в подарок от короля-королевича роскошную мягкую постель. И понравился этот подарок Ивану-королевичу, и хотел он взять его, но Булат Булатович схватил постель и своим мечом рассек ее на мелкие части, и бросил в огонь в печку. Еще более изумился Иван-королевич дерзости своего верного слуги и еще более прогневался на него, и сказал, что этой вины он уже Булату Булатовичу не простит и бросит его в темницу на веки вечные. Сильно запечалился Булат Булатович, но ничего не сказал про зловещую птицу. Поехали дальше, на ночь опять остановились для ночлега в селении в доме. Опять Иван-королевич с семьей легли спать, и скоро все уснули. Не спал лишь всю ночь верный слуга Булат Булатович, он охранял покой царской семьи. В полночь опять прилетела зловещая птица, опустилась на кровлю дома и закричала:
— Карр-каррыч, Иван Михайлыч! Достал ты Русу Косу, девью красу, тридцати братьев сестру, семи бабушек внучку, только тебе ею не владеть. Вот идут послы от короля-королевича, несут подарок дорогой — кареть золотую. Кто в нее сядет, того на мелкие части разорвет и по маковому зернышку разнесет. А кто это видит и слышит, да скажет, тот весь превратится в камень. А кто свое детище родное не пожалеет, убьет его и кровью его смажет окаменелое тело, то окаменевший человек вновь оживет и будет жить долгий век.
Опять Булат Булатович никому не сказал про ночное видение и лишь заготовил много смолы. Поутру являются к Ивану-королевичу послы с подарком от короля-королевича — каретью золотой. Сильно Ивану-королевичу понравился этот подарок, и он уже хотел войти в кареть и сесть в нее вместе со всей своей семьей, но Булат Булатович схватил свой меч и рассек карету в мелкие части, облил их смолой и бросил в костер, и карета сгорела без остатка. Еще больше разгневался Иван-королевич на своего верного слугу Булата Булатовича и сказал ему:
— Когда я вернусь в свое царство, то велю казнить тебя смертью лютою.
Ничего не сказал Булат Булатович и лишь еще больше опечалился. К вечеру этого дня Иван-королевич прибыл в столицу Португаевского царства, во дворец своего отца короля Михайлы. Ивана-королевича с его семьей встретили честно и радостно сам король-старик и королева мать, и старший его брат Федор с Марфой Яганичной. Велика была радость в королевском доме по случаю счастливого возвращения Ивана-королевича с его молодой женой — красавицей Русой Косой и с его первенцем сыном, красивым мальчиком. Много дней и ночей собирались во дворец гости и на радости много пили, ели и веселились. И вот когда уже достаточно побанкетовали и поконфетовали, и когда жизнь вошла в свою обычную колею, тогда Иван-королевич явился к королю-отцу и сказал ему:
— Государь мой батюшко, есть от меня к тебе докука. Мой верный слуга Булат Булатович в дороге меня сильно изубытчил, он изрубил и сжег три ценных подарка: золотой перстень, дорогую постель и золотую кареть, присланные мне от короля-королевича, и всеми этими своими безрассудными делами мой слуга меня сильно огорчил и разгневал. Прикажи, государь, казнить Булата Булатовича смертью лютою.
И престарелый король сказал своему сыну Ивану:
— Я воли с тебя не снимаю, и если твой слуга тебя огорчил и разгневал, то казни его.
Посадили Булата Булатовича в темницу и объявили ему и всему народу, что через три дня его поведут на казнь. Наступил день казни, построили на городской площади эшафот и вывели Булата Булатовича на казнь. К месту казни явилось множество народу и приехала вся королевская семья, был тут и Иван-королевич, и Руса Коса; рядом с Русой Косой стояла мамка и держала на руках ее первенца-сына. Вошел Булат Булатович на эшафот, поклонился на все четыре стороны и царю-государю наособицу и сказал:
— Государь, не вели казнить, вели слово молвить.
Царь приказал Булату Булатовичу говорить, и тот сказал:
— Я умираю неповинным и открою пред своею смертью, что я изрубил и сжег дорогие подарки, присланные Ивану-королевичу от короля-королевича затем, чтобы избавить Ивана-королевича и всю его семью от беды неминучей и от смерти лютой. Когда мы остановились на ночлег в первом селении и когда царевич с семьей уснули, я бодрствовал всю ночь и охранял их покой. В полночь прилетела зловещая птица и сказала, что послы несут подарок от короля-королевича — перстень золотой; кто его наденет, того разорвет на мелкие части. А кто это видит и скажет, тот по колена превратится в камень. Потому-то я изрубил и сжег перстень, но о ночном видении ничего не сказал.
Промолвил это Булат Булатович, и того же разу на глазах у всех ноги у него по колена превратились в камень.
— Во вторую ночь та же птица прилетела и сказала, что послы несут в подарок Ивану-королевичу дорогую постель, кто на нее ляжет, того по маковому зерну разорвет, а кто это видит да скажет, тот по грудь окаменеет.
Сказал это Булат Булатович и окаменел по грудь.
— В третью ночь во время ночлега та же птица сказала, что несут в подарок кареть золотую, и кто в нее сядет, того разорвет в мелкие части. А кто это видит и скажет, тот весь превратится в камень. А кто своего родного детища не пожалеет, убьет его и кровью его смажет окаменелое тело, тогда окаменевший оживет и будет жить долгий век. Вот почему, государь, я уничтожил карету, а про ночное видение ничего никому не говорил.
Сказал это Булат Булатович и весь окаменел. Ужас овладел тогда царем и всем народом, все видели, что Иван-королевич казнил неповинно своего верного слугу. Руса Коса выхватила из рук мамки своего первенца сына, взяла его одной рукой за одну ногу, а другой за другую и разорвала, и горячей кровью своего детища смазала окаменелое тело Булата Булатовича, и он ожил. И задумал Иван-королевич строго наказать короля-королевича за попытки извести его; собрал огромное войско и неожиданно послал его в царство короля-королевича, и войско его разорило столицу и самого короля-королевича взяло в плен. Пленного короля-королевича привели к Ивану-королевичу, привязали к воротам и расстреляли. После того Иван-королевич с Русой Косой вернулись в Далекое царство и стали там царствовать. И стали они жить да поживать, да добра наживать.
Лука Леонтьевич Заякин.
Дер. Артамонова.
15 декабря 1906 г.
Иван — Цветочкин сын
Сказка
В котором царстве, в некотором государстве жили-были король и королева; у них не было детей. Долго и горячо молились король и королева, чтобы Бог послал им сына или дочь. И Бог услышал их молитву, королева очеревастела и родила дочь. Обрадовался король рождению дочери; он собрал со всего царства волшебников и мудрецов, книжников и звездочетов и спросил их:
— Какое счастье и какая судьба ждет в жизни мою дочь?
Мудрецы, знахари и астрологи не дали точных и определенных предсказаний на этот счет, и король с гневом прогнал всех их со своих глаз долой. После того король клич кликнул по всему своему царству, не сыщется ли кто-либо, кто предсказал бы, какая судьба и какое счастье ожидает новорожденную царевну. Тогда явился к королю самый что ни на есть последний человек, голь кабацкая, оборванец и буян, и сказал королю:
— Государь, дочь твоя одиннадцати лет забеременеет и на двенадцатом году родит сына.
Король разгневался и приказал бросить пьяницу-прорицателя в тюрьму и держать его там, пока не минет королевне двенадцать лет. А дочь свою король поместил в особый дворец, который обнес высокой, прочной и недоступной стеной; ко дворцу этому приставил особый штат женской прислуги, за королевной ухаживали только мамки и няньки. Доступ во дворец был строго запрещен всем посторонним не только мужчинам, но и женщинам. Королевна подрастала и из ребенка превратилась в девочку-подростка дивной красоты. Наступил одиннадцатый год, и за дворцом усилили надзор. Около дворца королевны был раскинут обширный сад и чудный цветник; девочка любила гулять и резвиться в саду и в цветнике. Девочка любила один прохладительный напиток, которым она с удовольствием утоляла жажду, напиток этот делался из лепестков душистых цветов. Прислуга знала вкусы королевны и всегда заготовляла для нее ароматное питье, душистый напиток.
Однажды по недосмотру ли прислуги, или по другой какой-либо случайности в склянку с напитком попал цветочек неизвестного растения, и девочка вместе с питьем проглотила этот цветочек и от этого цветочка забеременела. Няньки и мамки королевны скоро заметили состояние ее и подняли тревогу. Доложили королю, и король в первом приступе гнева приказал казнить весь штат прислуги и всех нянек и мамок королевны, но ему растолковали, что прислуга в этом деле совсем невиновна, и король переменил гнев на милость — даровал жизнь прислуге королевны, но зато подверг опале свою дочь-королевну. Он распорядился, чтобы королевна жила в своем уединенном дворце и чтобы она ему не казалась на глаза:
— Какая она мне дочь после этого случая, — сказал он.
Живет королевна уединенно и не видит ни света, ни людей, кроме приставленных к ней прислужниц. Настало время, и на двенадцатом году своей жизни королевна родила сына. Ребенок родился вместе с золотой сумочкой, а в сумочке этой лежали золотая гребеночка и оправленная в золото уздица. Королевича назвали Иваном — Цветочкиным сыном, или просто Иван Цветочник. Опала и гнев короля все продолжались, и королевна продолжала жить в уединении вместе с сыном Иваном. Время шло, мальчик Иван подрастал и скоро стал юношей. Однажды королевич прибежал к своей матери и сказал ей:
— Мама, я не могу больше терпеть, мне надоели насмешки моих товарищей, все попрекают и смеются над моим происхождением и называют меня заугольником. Пойду я куда подальше, в инное государство, где меня никто не знает. Поди, мама, к королю и попроси его дать мне в дорогу хоть какого-нибудь слугу.
Мать стала уговаривать сына, но он и слышать не хотел. Делать было нечего, пошла королевна к царю, вошла в его палаты, стала у порога — к отцу-то и подойти не смеет — поклонилась низенько и сказала:
— Государь-батюшко! Мой сын Иван собирается в дальнюю дорогу, он бежит из здешних мест, так как ему надоели насмешки его товарищей. Дай хоть какого-нибудь слугу в спутники моему сыну.
Царь с гневом на королевну заревел и ногами затопал:
— Какого тебе еще слугу, пускай твой сын идет на все четыре стороны, он может и без слуги обойтись. И сама ты убирайся прочь с моих глаз.
Ушла королевна. При царе в это время находился то ли министр, то ли еще какой вельможный боярин. Он сказал королю:
— Государь, у тебя есть конюх Сенька сопливый, человек негодный и ленивый; уже тридцать лет Сенька валяется в конюшне без всякого дела — отдай его сыну королевны.
И царь согласился:
— Пускай королевич возьмет себе Сеньку сопливого и идет с ним, куда хочет.
Взял Иван себе слугу Сеньку сопливого и стал сбираться в путь-дорогу. Невелики были его сборы: исчередила ему мать подорожников, дала малость денег — и Иван вместе с Сенькой сопливым пустился в неведомый путь; не забыл Иван захватить с собою и золотую сумочку вместе с гребнем и уздицей. Долго шли Иван и его слуга Сенька, наконец пришли в незнакомое им царство, в столичный город и решили поступить к царю в конюхи. Пред тем, как идти в царский дворец наниматься в услужение к царю, Иван обменялся своим платьем с Сенькой: ему дал свое цветное платье, а сам надел рваную одежонку с плеча Сеньки. Пришли к царю, попросили доложить о себе, что явились двое иностранцев, которые желают поступить к царю в услужение. Царь принял их и спрашивает:
— Какое же мастерство знаете вы, иноземцы, и к какому делу вы пригодны?
— Царь-государь! Мы люди чернорабочие и ко всякому черному делу пригодны. Но всего лучше мы годимся в конюхи, мы и на родине ходили за конями, и кони под нашим присмотром были завсегда добрые.
— Вот и кстати, — говорит царь, — у меня как раз недостаток в конюхах. Ступайте на конюшню и служите. Будете стараться — буду вас жаловать и награждать наравне с другими конюхами.
Иван и Сенька поклонились царю и вышли. И принялись они оба служить и повели свое дело так умело и старательно, что скоро оба они были отмечены начальством, и царь обоих полюбил, особенно же конюха Ивана.
У царя было три дочери, красавицы собой, и все девицы уже на возрасте. В один день старшая дочь явилась к царю, поклонилась ему и говорит:
— Государь мой батюшка! Я вошла уже в совершенные годы, пришло для меня урочное время, и я желаю вступить в законное супружество. Благослови меня, любимый батюшко, и выдай меня замуж за подходящего жениха.
Эти речи его дочери были по сердцу царю, и он, не мешкая, пригласил к себе на пир соседних царей и королей, у которых были молодые сыновья-женихи. Царевна выбрала себе жениха королевича по сердцу, и дело сладилось: пир пирком и за свадебку. Вскоре после этого и средняя дочь явилась на поклон к своему родителю царю и просила подыскать женишка и для нее. И скоро подыскался жених царевич и для этой царевны, и скоро сыграли и ее свадебку. Лишь младшая царевна, любимая дочь царя, не спешила с замужеством, и случилось это вот почему. Царевна заметила конюха Ивана — Цветочкина сына, и шибко молодец пришелся ей по сердцу; стала царевна за ним наблюдать и заприметила, что Иван часто остается один в своей конюшне, вынимает из золотой сумочки золотой гребень и начинает расчесывать свои волосы, и как только почешется своим гребнем, так в нем сила и могута прибывает, и увеличивается его молодецкая краса. Сильно царевна заинтересовалась конюхом Иваном, дальше — больше, и царевна без ума влюбилась в Ивана.
Однажды царь призывает к себе младшую дочь царевну и говорит ей:
— Ты уже пришла в совершенные и цветущие года, и время тебе подумать о супружестве. У соседнего короля есть сынок, молодец и красавец, — не просватать ли тебя за него? А может, и сама уже приглядела кого?
Царевна поклонилась царю и сказала:
— Государь мой батюшко! Я знаю, что наступило время мне выходить в замужество, но не хочу я выходить ни за царевича, ни за королевича, ни за сильномогучего богатыря. Полюбила я Ивана-конюха, и за него хочу идти замуж. Благослови же, батюшко, меня на законное с ним супружество.
— Нет моего согласия на твой брак с конюхом Иваном: роды не наши! — сказал царь грозным голосом — Пристало ли дочери царя идти в супружество с оборванным и грязным конюхом? Не быть этому!
Тогда царевна схватила со стола нож и приставила его к своей груди против сердца, и сказала царю-отцу:
— Государь мой батюшко! Отдайте меня за Ивана, ни за кого я больше не пойду, лишь за него одного. А не дадите вашего согласия, я сейчас же на ваших глазах заколю себя.
Делать было нечего. Царь испугался угрозы дочери и согласился на брак своей дочери с конюхом Иваном. Выдали царевну за конюха Ивана и сыграли свадебку. Новобрачным отвели какое похуже помещение в задних комнатах дворца. И зажил Иван со своею женою. Царевна любила своего мужа и нежно за ним ухаживала. Иван же был не шибко ласков с женою и даже был с нею груб, дескать, эта партия для него не бог знает какая выгодная. Иван ходил по-прежнему грязный и рваный. Иван перестал служить в конюхах и от безделья принялся часто шляться в луга и болота за охотой, настреляет ворон и сорок, вернется с охоты мокрый, в грязных сапогах, да так, не раздеваясь и не разуваясь, и ложится на мягкую постель своей жены, да еще приговаривает: на что же и жениться, если на постель спать не ложиться. Все эти грубости царевна терпела безропотно и усердно прибирала и чистила за своим грязным неряхой супругом. Царь не любил своего зятя Ивана и держал его вдали от себя, и редко с ним видался; охладел царь и к своей любимой дочери. Старшие царевны глумились и насмехались над женой Ивана и упрекали браком с грязным оборванцем.
Время шло — сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется. Вот однажды к столице подошло несметное воинство и обложило столицу со всех сторон; во главе этого воинства стоял Идолище трехглавый змей. Змей послал послов к царю с таким требованием:
— Выдай мне в замужество свою старшую дочь, иначе все твое царство пожгу, разорю и тебя с дочерью нечестно в полон возьму.
Получивши такое требование, царь того же разу собрал свой сенат, министров, генералов и обоих своих старших зятьев, лишь зятя Ивана не пригласил, составил совет и предложил на разрешение вопрос: что делать и как быть, уступить ли врагу без боя и отдать ему старшую царскую дочь, состоящую уже в замужестве, или же биться с ним до последнего? Судили-рядили и решили: царевну Идолищу не выдавать и биться с врагом до последнего. В этом смысле и послан был ответ идолищу. Возникла война. Царь стал сбирать войско, но не собрал и третьей части того, что было у Идолища, и дело его было безнадежно. Все-таки на следующий день поутру царские войска выступили против врагов, во главе их стояли старшие зятья царя. В это утро, пред началом боя, Иван — Цветочкин сын вышел за город в чистое поле-широкое раздолье, взял уздицу, брякнул ею — и вот к нему прибежал чудный богатырский конь и принес на себе все доспехи богатырские. Иван коню в правое ушко влез, а в левое вылез, напился-наелся и в цветное платьице оделся, и сделался красавцем и молодцем, ни в сказке сказать, ни пером написать, и стал он сильным, могучим богатырем. Надел Иван на себя доспехи богатырские и вскочил на коня, и поехал в город и стал гарцевать пред окнами царского дворца. Весь народ загляделся на неизвестного красивого и молодого витязя, сами царские дочери и жена самого Ивана засмотрелись на красавца и стали приглашать его из своего окна:
— Кто ты, разудалый добрый молодец, не царь ли царевич, не король ли королевич, и не из инных ли земель сватальщик? Милости просим к нам, в палаты белокаменные, на чару зелена вина.
И молодой богатырь ответил:
— Я не царь-царевич, не король-королевич и не из инных земель сватальщик, иду же я теперь биться смертным боем с Идолищем проклятым потому только, что мне жалко, что от живых мужей жен отбирают. Заезжать же мне теперь к вам, царевны, некогда.
После этого Иван поскакал за город на поле битвы и прямо напал на трехглавое Идолище, и вызвал его на бой; Идолище приняло вызов, и бой завязался; оба войска с большим вниманием следили за поединком. Разошлись бойцы на двенадцать богатырских поприщев и устремились друг на друга, как два сокола, и Иван одним ударом отсек все три головы Идолищу-змею, а затем бросился на вражеское войско и все его побил. После битвы Иван бросил туловище змея в море, а головы его положил под большой камень, а сам скрылся, и никто не знал, откуда явился он и кто он был. Иван же поехал за город в чистое поле, в широкое раздолье и там отпустил на волю своего коня, а сам оделся в свое рваное и грязное платье, вернулся домой и со всем, с сапогами и не раздеваясь, лег на кровать и уснул богатырским сном. Даже жена не узнала о подвигах своего мужа.
Между тем царевичи, зятья царя, заприметили, что витязь неизвестно куда скрылся, и всем этим они воспользовались; они вернулись с поля битвы домой и объявили царю, что это они победили трехглавое Идолище и его несметное воинство. Обрадовался царь, наградил своих зятьев чинами и орденами, и золотою казной и на радости в честь своих зятьев-победителей царь задал пир на весь мир; много на этот пир явилось званых гостей, только зятя Ивана на этот пир не пригласили — о нем забыли. Но вот пир и празднество кончились, и наступила будничная жизнь.
Вдруг опять явилось несметное вражеское воинство и обложило столицу царя; во главе этого войска стоял Идолище шестиглавый змей. Змей этот послал к царю послов с требованием, чтобы за него выдали замуж среднюю дочь царя, иначе змей грозил сжечь и разорить все его царство, а самого царя с его дочерью нечестно взять в полон. Опять царь собрал своих обоих старших зятьев и свой совет и стал обдумывать вопрос о том, как быть и что делать. На совете решили: Идолищу в его требовании отказать и биться с ним до последнего. Наутро готовился бой. В день боя Иван опять тем же побытом потряс золотую уздицу и вызвал к себе богатырского коня, влез ему в правое ухо, а вылез в левое и стал хорош и пригож, и сделался сильным, могучим богатырем. Сел он на коня, прогарцевал пред окнами дворца, перемолвился словцом с царевнами, причем его не узнали ни царевны, ни даже его жена, и помчался на поле битвы. Там он вызвал на бой шестиглавого змея и победил его, а затем посек и порубил всю вражескую силу-армию; после боя Иван туловище змея бросил в море, а головы положил под большой камень. А сам скрылся на своем коне, выехал в чистое поле, отпустил своего коня, а сам в рваной одеже вернулся домой, лег на кровать и заснул богатырским сном. Жена же его стала уже догадываться, что это не иначе как ее муж является пред боем в виде красивого и молодого богатыря и побеждает многоглавых чудовищ и их армии. Замечала царевна, что муж ее пред началом боя всегда из дома уходил и уносил с собою золотую сумочку, и возвращался домой всегда после боя, и возвращался всегда страшно уставшим. Но до поры до времени царевна о своей догадке молчала. Между тем зятья царские, вернувшись с боя, опять хвастались царю, что это они победили шестиглавое идолище и все его несметное войско. Еще больше обрадовался царь победе своих зятьев, не знал он, как их и обласкать, и чем наградить. В честь своих зятьев царь задал пир на весь мир. Много на этом пиру было званых гостей, только забыли пригласить младшего зятя Ивана. Гости попировали, погуляли и разъехались — и опять потекла будничная жизнь.
Прошло так сколько времени — сказка скоро сказывается, да поры-время много ли минуется. И вот опять наступило несметное вражеское воинство и обложило столицу; во главе этого войска стояло Идолище девятиглавый змей. Змей послал к царю послов с требованием:
— Выдай мне в замужество свою младшую дочь, а если не выдашь, то я все твое царство пожгу-разорю и тебя самого с твоею дочерью нечестно в полон возьму.
Пуще прежнего царь испугался; собрал он совет и пригласил на совет обоих старших зятьев, и стали разрешать вопрос о том, как быть и что делать? Враг силен, и войска у него много, биться с ним опасно, отдать же без бою дочь царю не хотелось, хоть зять был и нестоящий человек, да царевна была любимою дочерью царя. Долго судили и рядили и наконец положили: девятиглавому чудовищу в требовании отказать и принять бой с врагом; если же в бою сила не возьмет, тогда выдать царевну чудовищу. В этом смысле и послали ответ Идолищу. Наутро готовился бой. Царь собрал все свое войско, во главе его поставил царевичей зятьев и послал это войско против идолища. Но где же было войску царя одолеть войско Идолища, войска у царя было раза в четыре менее, чем войска Идолища. Таким образом, Иван должен был вступить в бой со страшным и сильным чудовищем уже за свою жену. Рано утром в день боя Иван взял свою золотую сумочку и вышел из дома; пошел он за город в чистое поле-широкое раздолье, брякнул уздицей, и явился к нему чудный богатырский конь, и принес на себе доспехи боевые. Иван влез коню в правое ушко, а вылез в левое, напился-наелся, в цветное платьице оделся и стал красавцем молодцом и сильным, могучим богатырем. Надел на себя Иван доспехи богатырские, сел на коня и помчался в город, и стал гарцевать пред окнами царского дворца. И дивился народ на красивого молодого витязя, и спрашивали в народе: «Кто этот витязь и откуда он явился?» — но никто этого не знал. Царские дочери и жена Ивана загляделись на молодого богатыря и спрашивают:
— Скажи нам, витязь молодой, кто ты и из какой страны явился? Царь ли ты царевич или король-королевич, или из инных земель сватальщик?
Иван им отвечает:
— Я не царь-царевич, не король-королевич и не из инных земель сватальщик, иду же я в смертный бой со змеем поганым потому только, что мне жалко, что от живых мужей жен отбирают. Заезжать к вам, царевны, теперь некогда. Будет время — заеду к вам.
После этого Иван поскакал на поле ратное и вызвал девятиглавое чудище на смертный бой, и чудище приняло вызов. Оба войска — царское и вражеское — стояли в изумлении и молча следили за движениями богатырского боя. Бой начался. Разошлись богатыри на двенадцать богатырских поприщев и понеслись друг на друга, как два сокола. Одним ударом Иван отсек Идолищу шесть голов. Разошлись вторично и сшиблись, и Иван отсек Идолищу две головы. Иван уже стал выбиваться из сил и слабел, а чудище Змей и с одной головой все сильнее нападало и напирало на противника. У Ивана уже сломался булатный меч, и он взял палицу боевую и ею отбил змею последнюю голову. Тяжела была эта борьба и опасна: змей нанес Ивану глубокую рану в ногу. Все-таки Иван не бросил поля битвы, и, убивши змея, он бросился на вражеское войско и скоро его победил, и положил на месте всю неприятельскую армию. После битвы Иван бросил туловище змея в море, а головы его положил под большой камень. И затем скрылся с поля битвы, но на этот раз Иван поехал не в поле, а опять в город и стал гарцевать под окнами царского дворца. Увидели его царские дочери и сказали:
— Витязь молодой, милости просим к нам на чару зелена вина.
И Иван на этот раз принял приглашение, он слез с коня и пошел в царский дворец, не спрашивал он у ворот воротников, у дверей придверников, проходил он прямо в царские палаты к царским дочерям, челом бьет, честь отдает. Царские дочери встречают гостя с честью и радостью. И подносят ему чару зелена вина. Иван чару принимает и единым духом ее осушает. Тут царевны заметили, что витязь ранен, и кровь сочится из его раны и бежит из сапога; и жена его взяла свою дорогую шаль и шалью перевязала ему ногу. После этого Иван с царевнами распростился, на коня садился и скоро с глаз скрылся. Выехал он в чистое поле-широкое раздолье, пустил своего коня на волю, а сам оделся в свое прежнее рваное платье и вернулся домой, лег на постелю и уснул богатырским сном, и проспал три дня и три ночи. Вошла в свою комнату царевна — жена Ивана и увидела на его ноге свою шаль, которою перевязана рана, и стало ей тогда понятно, кто был победителем страшных чудовищ — многоглавых змеев. Между тем царевичи — зятья царя вернулись с поля битвы домой и объявили царю, что это они победили страшного врага и всю его несметную силу. Еще больше обрадовался царь своему избавлению от сильного врага и еще больше благодарил и хвалил своих зятьев за храбрость и силу, щедро наградил он их чинами и орденами и осыпал их золотой казной. В честь зятьев-победителей царь задал пир на весь мир. Много собралось званых гостей на царский пир, даже прибыли на пир цари и короли из инных ближних и дальних стран и государств, чтобы поздравить царя с избавлением от опасного и страшного врага и отпраздновать веселым пиром славную победу. На этот пир пригласили и Ивана с его женой, и как же было не пригласить Ивана: ведь из-за его жены весь этот праздник! Пир был в полном разгаре; гости много пили, много ели и веселились. Все хвалили царевичей и им одним приписывали победу над чудовищами, и пьяные царевичи не в меру хвастались своею силой и своими подвигами. Обидно стало <Ивану> это хвастовство царевичей и незаслуженное их чествование, встал он, поклонился царю и сказал:
— Государь-батюшко! Хотелось бы мне взглянуть на место битвы и посмотреть головы многоглавых чудовищ.
Все гости разом заявили, что они не прочь взглянуть на головы чудовищ, и сам царь заявил, что и он не прочь взглянуть на головы чудовищ, тем более что он до сего времени не удосужился взглянуть на них и не был на поле битвы. Царевичам и не хотелось бы идти из дворца, но делать было нечего. Пошли за город на поле битвы, и королевичи привели царя и гостей к камню, под которым были спрятаны головы змея, подошли зятья к камню и хотели сдвинуть его, но сколько ни усиливались, не могли его даже пошевелить. Тогда вышел Иван, поддел камень носком своего сапога и так подбросил вверх, что камень упал и разлетелся на мелкие части. Тут только поняли, кто был победителем змеев многоглавых. И опалился царь гневом великим на царевичей за их наглый обман, и лишил их чинов и орденов. Затем царь при всем народе облобызал Ивана и назвал его наследником своего трона и царства, и сказал ему:
— Любезный зять мой Иван! Отдаю в твое полное распоряжение моих старших зятьев, делай с ними, что хочешь.
Но Иван простил их и не сделал им зла. После того царь задал пир уже в честь Ивана и долго-много дней и ночей гости не разъезжались и пировали, и славили героя. Наконец пиры и банкеты кончились, гости разъехались, и наступили будничные дни. Недолго спустя престарелый царь умер, и Иван сел на его престол и сделался царем. И стал он жить да поживать, да добра наживать.
Лука Леонтьевич Заякин.
19 декабря 1906 года.
Передсветник
Сказка
В котором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живем, жил-был царь; а у него было три дочери — красавицы собой; девушки были уже на возрасте. Царевны жили, как и подобало в их положении: веселились, резвились, пели-играли да гуляли по саду в кругу своих подруг, под охраной нянюшек и мамушек. Однажды днем, во время гулянья, девушки-царевны вдруг исчезли из сада: куда и как они девались, никто не знал и не видал. В доме поднялись тревога и суматоха: весь царский двор поднялся на ноги; все были в большом перепуге, а сам царь больше всех обеспокоился. Бились-бились, искали-искали, но девушек и след простыл. Царь снарядил большую погоню и послал солдат по всем путям и дорогам на поиски и в погоню за царевнами, и сам пустился в дорогу. Долго искали, и наконец как сам царь, так и его солдаты вернулись домой с пустыми руками. Шибко закручинился престарелый царь, и не знал он, как быть и что делать, и куда направить погоню. Тут к нему явилась бабушка-задворенка, старая-престарая старушка; поклонилась царю и говорит:
— Царь-государь, послушай-ка моих слов. На самом краю твоего царства, там, где кончаются пределы его и где начинаются необитаемые места и дремучие леса, — там стоит небольшая деревня, а в конце этой деревни стоит бедный домишко; живет в нем старая вдова, а у нее есть три сына — великие охотники; для охоты сыновья вдовы иногда заходят далеко в леса и в горы, многое они видят и многое знают. Иди к этой вдове и спроси ее и ее сыновей про своих дочерей, и если уж и они про царевен ничего не знают, то тогда нечего по-пустому и время тратить на поиски.
Кончила свою речь старуха, поклонилась и вышла. Не мешкая, сам царь пустился в дорогу и поехал к этой вдове. Приехал царь на самый конец своего царства, отыскал вдову, вошел к ней в дом; домишко у нее был некорыстный, но бедности вдова не испытывала: у ней было три сына, молодцы собою, они каждый день ходили на охоту и всегда приносили с собой много дичи и тем кормили старуху мать. Младшего сына звали Вечорник, так его звали за то, что он возвращался с охоты всегда вечером и дольше вечера оставаться на охоте он не мог: сила не брала; среднего сына звали Полуношник, он возвращался с охоты в полночь, и старшего сына звали Передсветник, он возвращался с охоты всегда на рассвете. Вошел царь в дом, поклонился вдове-старухе и рассказал ей про свое горе:
— Потерялись у меня три дочери-царевны, везде я их искал и не мог найти. Твои дети далеко заходят в леса и горы на охоту, не знаешь ли ты чрез них чего-нибудь про моих дочерей?
— Нет, государь, ничего не знаю и не слыхала. Мои сыновья с наступлением ночи вернутся с охоты домой, вы дождитесь их и сами с ними поговорите, может быть, они чего и знают.
Остался царь, дожидается возвращения охотников. Наступил вечер, и домой вернулся младший сын старухи Вечорник. Вечорник вернулся с убитым оленем на плечах; бросил он оленя на крыльцо, а сам вошел в избу, богу не молится, ни с кем не здоровается и прямо садится за стол и говорит:
— Собери-ка, матушка, мне чего-нибудь на стол, есть хочется с дороги.
А мать замечает сыну:
— Что же ты, сынок, не здороваешься, гость-то у нас не простой — это сам царь наш.
А сын отвечает:
— А я не знал, извините. Ну, здравствуйте, ваше царское величество!
Царь встал с лавки, подошел к Вечорнику, низко поклонился и сказал:
— Горе великое случилось со мною, потерялись у меня три дочери. Ты далеко заходишь в леса и горы за охотой, скажи мне, охотник удалой, не видал ли ты и не слыхал ли чего про моих дочерей.
— Нет, государь, — ответил Вечорник, — я ничего не знаю про твоих дочерей, ничего не видал и не слыхал. Подожди, государь, среднего моего брата Полуношника, он дальше меня заходит в леса и горы и больше моего видит и знает, может быть, он чего-нибудь скажет вам.
Поужинавши, Вечорник завалился спать и скоро захрапел. Остался царь ждать второго сына. В полночь вернулся второй сын вдовы, Полунощник, он принес с охоты множество мелкой дичи; сбросивши ношу в сенях, Полунощник вошел в избу, богу не молится, ни с кем не здоровается, садится за стол и просит себе ужина. Старуха мать и этому сыну сказала, что гость-то у нее не простой, а сам царь, и тогда Полунощник поздоровался с царем. Царь и ему поклонился и спросил, не знает ли он чего про его дочерей, но и Полунощник ответил:
— Нет, государь, ничего не знаю про ваших дочерей. Подождите нашего старшего брата, Передсветника, он заходит на охоту в горы так далеко, как мы с Вечорником зайти не можем. Может быть, он что-нибудь видел и знает, и скажет вам.
Поужинал Полунощник и тоже завалился спать, и царь остался дожидаться возвращения старшего сына. Перед рассветом вернулся домой и старший сын вдовы, Передсветник; он вернулся с пустыми руками, но видно было, что охотник был сильно утомленный и усталый. Вошел Передсветник в избу, богу не молится, ни с кем не здоровается, сел за стол и попросил себе ужинать. И ему старуха мать сделала замечание:
— Что же ты, сынок, не здороваешься, гость-то у нас не простой, а сам царь-государь.
И Передсветник ответил:
— Я не знал, извините! Ну, здравствуйте, ваше царское величество.
Царь встал с места, подошел к охотнику, низко-низко ему поклонился и сказал:
— Горе у меня великое — потерялись у меня три царевны-дочери, наверное, их нечистый дух унес. Для охоты ты бываешь далеко в лесах и в горах, много видаешь и многое знаешь. Скажи же мне, богатырь молодой, охотник удалой, не знаешь ли ты и не слыхал ли чего про моих дочерей, не знаешь ли ты, кто их похитил и куда направить погоню на поиски и на освобождение царевен?
— Знаю, государь, и видел ваших дочерей, — ответил Передсветник, — их похитил многоглавый змей и унес царевен в свое подземное царство. Я видел змея, когда он проносил девушек, и задумал отбить царевен и освободить их из неволи; бросился я в погоню за змеем, долго бежал, углубился в самые горы и уже совсем стал настигать змея, как он — Идолище поганое — отвалил огромный камень и скрылся в глубокое ущелье. Так я и остался с пустыми руками; лишь понапрасну убил время да себя изнурил, вот и пришлось мне эту ночь вернуться с пустыми руками, ничего и застрелить не удалось.
Сильно обрадовался царь этому известию о своих дочках; еще ниже поклонился он Передсветнику и сказал:
— Богатырь молодой, охотник удалой! Пожалей мое бедное сердце, достань мне моих дочерей и освободи их от тяжкой неволи: одни они у меня, как порох в глазу. Если ты вернешь мне моих дочерей, то я ничего для тебя не пожалею, награжу тебя чинами и орденами, щедро одарю золотой казной и любую царевну выдам за тебя замуж.
Передсветник ответил:
— Я не отказываюсь от богатырского подвига и надеюсь на успех; я хорошо заприметил тот камень в горах, где скрылся змей с царевнами, но дело это трудное, и одному выполнить его невозможно, надо просить помощи братьев. Ложитесь спать, государь, утро вечера мудренее, завтра порешим наше дело и посоветуемся с братьями.
Легли спать. Наутро Передсветник рассказал своим братьям Вечорнику и Полунощнику о том, как он гнался за Идолищем поганым — многоглавым змеем, и предложил братьям:
— Достать царских дочерей я могу, но без вашей помощи на дело пускаться нельзя, согласны ли вы идти со мною?
Царь кланялся братьям Вечорнику и Полунощнику, просил и молил их помочь брату и обещал им за все это щедрые награды. Братья Вечорник и Полунощник выслушали рассказ Передсветника, а равно мольбы и обещания царя и согласились идти вместе с Передсветником на поиски царских дочерей. Царь вернулся домой в свою столицу, а все трое братьев-охотников собрались, не мешкая, в путь. Целый день шли братья лесами дремучими; с наступлением вечера младший брат Вечорник выбился из сил, ослабел и уже не мог продолжать пути; старшие братья подхватили его под руки и потащили дальше. В полночь ослабел и Полунощник и не мог продолжать пути. Передсветник подхватил своих обоих братьев и потащил за собой. Перед светом и сам Передсветник стал выбиваться из сил и ослабевать, но путь уже был окончен, и богатыри дошли до камня, скрывавшего вход в подземное царство. Отдохнули братья и наутро стали обсуждать, как им быть и что предпринять. Осмотрели вход в подземное царство и видят, что вход этот представляет собою небольшую кругловатую дыру, отвесно идущую в глубь земли, дыра эта была страшно глубокая. Обдумали братья и решили так: надо настрелять больше всякой крупной дичи: лосей и оленей — и из шкур их сделать прочный канат такой длины, чтобы он доставал до дна входа. Принялись братья-охотники за работу, каждый день они приносили по нескольку штук лосей и оленей. Из шкур сделали канат длинный, привязали к нему камень, опустили в дыру — дна нет, достать не могут. Опять охотники принялись зверей бить, ремни кроить и канат вить. Наконец канат был сделан такой, что хватал до дна входа. Тогда Передсветник сказал своим братьям:
— Теперь вы спустите меня по канату на дно пропасти, а сами оставайтесь здесь, никуда не отходите, а охраняйте вход и ждите моего возвращения, ждите меня месяц, два и три, и если я за это время не вернусь, то вы возвращайтесь домой, значит, меня нет в живых. Когда же я вернусь, то пошевелю снизу канат, а вы как завидите это, так и тащите.
Братья обещали исполнить волю Передсветника. Схватился Передсветник за канат, и братья спустили его на дно пропасти, и он очутился в подземном царстве. Осмотрелся Передсветник и видит, что в подземном царстве даже днем всегда бывает сумрак, как на земле бывает в лунную ночь, а по ночам так и совсем там бывает темно. Пошел богатырь, увидел тропочку: не видно там неба, а днем не светит солнце, и пошел по ней; шел-шел и пришел к дивному и роскошному медному терему; вошел в терем и видит, что в нем живет одна-одинешенька младшая царевна — дивная красавица. Передсветник царевне челом бьет, честь-покорность отдает.
— Здравствуй, красная девица, прекрасная царевна!
Царевна и обрадовалась-то ему, живому человеку, прибывшему с далекой родины, и испугалась-то она за него, и говорит она богатырю:
— Ах ты, разудалый добрый молодец! Не знаю я, чьих ты родов, каких городов, и не ведаю, как тебя звать, по изотчеству величать. Зачем ты сюда заявился, зачем сюда пришел? Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли?
— Я Передсветник. Я обещал твоему отцу-царю достать тебя, и вот теперь я явился сюда затем, чтобы отбить тебя от змея лютого и вывести тебя из тяжкой неволи.
— Ах, Передсветник молодой, богатырь удалой! — сказала царевна. — Где же тебе освободить меня от тяжкой неволи? Вот к ночи прилетит мой супруг — Идолище поганое, страшный трехглавый змей, силы он непомерной, растерзает он тебя и проглотит.
— Успокойся, царевна, не затем я явился сюда, чтобы так легко поддаться змею.
Обрадовалась царевна появлению своего избавителя, накормила его, напоила и на постельку спать повадила. Выспался богатырь и хорошо подкрепился, а затем пошел в лес и там срубил себе хорошую и прочную дубину по руке, и приготовился к встрече с трехглавым змеем. С наступлением ночи вдруг послышался шум, как от налетевшей бури, и вся окрестность наполнилась страшными и необычными звуками — это появился трехглавый змей, каждая его голова делала свое дело: то ревела и лаяла, то свистела по-соловьиному, то шипела по-змеиному. Подлетел змей и громким голосом зарычал:
— Фу-фу-фу! Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! Кто здесь есть русский — выходи!
Передсветник вышел с дубиной в руках, и бой начался. Недолго длился бой, и скоро Передсветник своей дубиной снес все три головы страшному змею. Несказанно обрадовалась царевна победе Передсветника над змеем; выбежала она из своего терема Передсветнику навстречу, брала его за руки белые, целовала в уста сахарные и повела в свой терем, посадила за столы дубовые, скатерти браные, угощала его яствами сахарными, питьями медвяными, напоила-накормила, да и на постельку спать повалила. И проспал богатырь до утра, а утром встал, не мешкая, и пошел к другой сестре-царевне. Идет и видит — еще издали блестит и сияет серебряный терем дивной красоты. Вошел богатырь в терем, а в нем живет-томится в неволе средняя дочь царя, еще красивее младшей. Поклонился богатырь царевне:
— Здравствуй, красная девица, прекрасная царевна!
Царевна и обрадовалась-то ему, живому человеку, прибывшему с далекой родины, и испугалась-то она за него, и говорит она богатырю:
— Ах ты, разудалый добрый молодец! Не знаю я, чьих ты родов, каких городов, и не ведаю, как тебя звать, по изотчеству величать. Зачем ты сюда заявился, зачем сюда пришел? Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли?
— Я Передсветник. Я обещал твоему отцу-царю достать тебя, и вот теперь я явился сюда затем, чтобы отбить тебя от змея лютого и вывести тебя из тяжкой неволи.
— Ах, Передсветник молодой, богатырь удалой! — сказала царевна. — Где же тебе освободить меня от тяжкой неволи? Вот к ночи прилетит мой супруг — Идолище поганое, страшный шестиглавый змей, силы он непомерной, растерзает он тебя и проглотит.
— Успокойся, царевна, не затем я явился сюда, чтобы так легко поддаться змею.
Обрадовалась царевна появлению своего избавителя, накормила его, напоила и на постельку спать повалила. Выспался богатырь и хорошо подкрепился, а затем пошел в лес и там срубил себе хорошую и прочную дубину по руке и приготовился к встрече с шестиглавым змеем. С наступлением ночи вдруг послышался шум, как от налетевшей бури, и вся окрестность наполнилась страшными и необычными звуками — это появился шестиглавый змей, каждая его голова делала свое дело: то ревела и лаяла, то свистела по-соловьиному, то шипела по-змеиному. Подлетел змей и громким голосом зарычал:
— Фу-фу-фу! Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! Кто здесь есть русский — выходи!
Передсветник вышел с дубиной в руках, и бой начался. Долго бился Передсветник со змеем, до самой полуночи, но все-таки одолел змея и своей дубиной отбил ему все шесть голов. Несказанно обрадовалась царевна победе Передсветника над ее постылым супругом — шестиглавым змеем, побежала она из своего терему навстречу богатырю, брала его за белые руки, целовала в уста сахарные и повела в свои высокие палаты, напоила-накормила его, на постельку спать повалила. Отдохнул богатырь и на следующее утро, не мешкая, отправился к третьей, старшей дочери царя. Шел-шел и видит — блестит и сияет, всеми цветами переливает и как жар горит золотой терем старшей дочери царя. Вошел Передсветник в терем, а в нем живет одна-одинешенька царевна, куда красивее своих обеих младших сестер; вошел богатырь, красавице царевне челом бьет, честь-покорность отдает:
— Здравствуй, красавица царевна!
И обрадовалась ему царевна, да и испугалась за него, и говорит она богатырю:
— Ах ты, разудалый добрый молодец! Не знаю я, чьих ты родов, каких городов, и не ведаю, как тебя звать, по изотчеству величать. Зачем ты сюда заявился, зачем сюда пришел? Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли?
— Я Передсветник, — сказал молодой охотник. — Я дал твоему отцу-царю обещание освободить тебя от змея, и вот я теперь затем сюда явился, и надеюсь, скоро выведу тебя из тяжкой неволи.
— Ах, богатырь удалой, Передсветник молодой! Где же тебе освободить меня и где тебе вывести меня на волю? Вот к ночи прилетит мой супруг — девятиглавый змей поганое Идолище, растерзает он тебя и сожрет. Никто с ним справиться не может.
— Успокойся, царевна, как-нибудь справлюсь и с этим чудовищем.
Царевна напоила-накормила богатыря и на постельку спать повалила. Выспался богатырь, а затем пошел в лес, вырубил хорошую и прочную дубинку по руке, вышел на улицу и стал поджидать возвращения девятиглавого змея. Наступила ночь, и вот поднялся шум, как от налетевшей бури, и вся окрестность наполнилась дикими звуками — это появился девятиглавый змей; каждая голова делала свое дело: одна ревела, другая гавкала и лаяла, третья свистела по-соловьиному, четвертая шипела по-змеиному… Прилетел змей и закричал страшным голосом:
— Фу-фу-фу! Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! Кто здесь есть русский — выходи!
Передсветник вышел, и начался богатырский бой. Долго длился бой; к полночи Передсветник отбил шесть голов змею, но и сам стал уставать, да и дубина его не устояла и кое-где пообломалась. А змей и с тремя головами не ослабевает и все сильнее ярится и лезет в бой, и все сильнее напирает на богатыря. Вот и еще полетели две змеиные головы, но и дубина в руках Передсветника пришла в полную негодность, конец ее обломался, расщепался и обмочалился. Что делать? Силы уже стали оставлять богатыря, а надеяться было не на кого. Собрался молодой богатырь со своими последними силами, бросил в сторону свою дубину, снял сапог и сапогом этим отбил последнюю змеиную голову. Тяжел и труден был этот последний подвиг богатыря Передсветника, совсем выбился из сил и едва держался на ногах. На востоке же загорелись первые лучи утренней зари. Целую ночь продолжался богатырский бой. Узнала царевна о победе богатыря над змеем и несказанно этому обрадовалась, выбегала она из своего терема навстречу Передсветнику, брала его за руки белые, целовала в уста сахарные, вела его в свои хоромы светлые, садила за столы дубовые, за скатерти браные, угощала его яствами сахарными, питерами пьяными, напоила-накормила, на постельку спать положила. И уснул Передсветник богатырским сном, и проспал двенадцать дней и двенадцать ночей беспробудно. Проснулся Передсветник и говорит царевне:
— Ну, царевна, собирайся, не мешкай, время нам отправляться домой.
Не мешкала царевна, собрала свои пожитки, какие поценнее, и вышла, а золотой терем свернула в золотой клубочек и отдала его Передсветнику, а тот положил этот клубочек себе в карман. Пошли в путь и скоро дошли до средней сестры; та встречает Передсветника с сестрою с честью-с радостью и всячески их угощает. На следующее утро Передсветник пригласил с собою и эту царевну. Средняя сестра тоже собрала свои пожитки, какие подороже да получше, и вышла, а серебряный терем она свернула в серебряный клубочек и дала его Передсветнику, и тот положил его в карман. Держат путь втроем и скоро дошли в медный терем к младшей царевне. И эта царевна рада дорогим гостям, встречала их с честью-с радостью и всячески угощала. Отдохнули с пути и переночевали, а на следующее утро Передсветник пригласил с собой и младшую царевну. Собрала царевна свои пожитки, какие получше да подороже, и вышла, а медный терем сложила в медный клубочек и дала его Передсветнику, и тот взял этот клубочек и положил его в карман. Так Передсветник освободил из тяжкой неволи всех трех царских дочерей и теперь ведет их к выходу из подземного царства. Подошел Передсветник к выходу, взял канат и стал сильно его колебать, и скоро сверху ему ответили тем же. Это значило, что братья богатыря бодрствовали и заметили данный им знак снизу. Посадил Передсветник младшую царевну на канат, и ее потянули вверх. Вытащили богатыри Вечорник и Полунощник царевну наверх, да так и ахнули в изумлении от ее красоты, и заспорили, кому ею владеть, заспорили, загорячились, и завязалась у них горячая схватка; полосуются богатыри, да и забыли о брате Передсветнике и других царевнах. Царевна видит — дело плохо, подошла к охотникам и стала их унимать и успокаивать:
— Перестаньте, богатыри, там внизу есть еще царевны, да еще покрасивее меня, всем вам хватит.
Богатыри перестали драться и опустили канат в пропасть, и скоро оттуда вытащили среднюю царевну, еще красивее младшей, и опять заспорили, и опять стали драться из-за этой царевны, никому не хотелось упустить ее из рук. Царевны опять уговорили богатырей:
— Перестаньте, богатыри, не деритесь, там, на дне, осталась еще наша сестра, покрасивее нас.
Богатыри опять послушались девушек, скоро опустили канат и вытащили из щели царевну, еще красивее первых двух. И опять было заспорили, но царевны уговорили их прекратить ссору и вытащить Передсветника, да тогда уже и делить девушек. Опустили богатыри канат и стали тащить наверх самого Передсветника, тащат его да и разговаривают между собою:
— К чему нам брат Передсветник? Мы и без него могли бы справиться с царевнами. Приведем их к царю и скажем, что это мы освободили его дочерей, и он выдаст их за нас, а третью выдадут за какого-нибудь князя, иначе Передсветник перебьет у нас наше счастье, один женится, а нам ничего не достанется. Давай-ка его сбросим в пропасть!
Сказано — сделано. А Передсветника уже дотянули больше половины расстояния, а затем братья отсекли канат, и Передсветник полетел вниз головой в бездонную пропасть. Братья Вечорник и Полунощник взяли царских дочерей и повели их домой, и скоро привели их в столичный город к их отцу-царю и объявили, что это они вдвоем спасли царевен от лютых многоголовых змеев и вывели их из подземного царства. Девушки-царевны не смели уличить богатырей во лжи, так как богатыри строго-настрого наказали царевнам не говорить ни царю и никому на свете о своем спасителе Передсветнике и о том, как с ним поступили его братья. Царь был крайне обрадован возвращением дочерей, он наградил братьев Вечорника и Полунощника чинами и орденами и осыпал их золотою казной, и обещал выдать за каждого своих дочерей. Но свадьба не могла скоро состояться: царевны-невесты все еще надеялись на возвращение их избавителя Передсветника; под разными предлогами они упросили царя отложить свадьбы их на полгода, а затем и еще на полгода. Но время шло, второе полугодие уже близилось к концу, а Передсветник все не возвращался. Больше уже не было возможности откладывать дело, и день свадьбы приближался.
Передсветник при своем падении со страшной высоты на дно пропасти сильно разбился и впал в бессознательное состояние, и так в бесчувствии он пролежал долгое время; наконец он пришел в сознание, поднялся и увидел себя на дне пропасти, опять в подземном царстве; около него валялся обрубленный конец каната. И понял тогда Передсветник черные замыслы своих братьев. Горько ему было, но делать было нечего; надо было попробовать найти выход из этого положения. Вышел Передсветник на тропинку и пошел, куда глаза глядят. Долго шел он — много дней и ночей — и нигде не видел выхода из подземного царства, не встречал он в этом царстве и живой души. Но вот однажды Передсветник увидел небольшую избушку, вошел в нее и увидел там старую старушку, поклонился и поздоровался:
— Здравствуй, бабушка!
Бабушка удивилась:
— Ах ты, добрый молодец! Откуда ты заявился, зачем ты сюда пришел? Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? Сколько лет я здесь живу, а в этом темном подземном царстве и лица человеческого не видала.
— Неволя и горе привели меня к тебе, бабушка! Я спустился сюда, в подземное царство, по доброй воле, я обещал царю спасти трех его дочерей; победил я трех многоглавых змеев, избавил царевен от плена и повел их к выходу. Царских дочерей мои братья вытащили по канату наверх на божий свет; потащили они и меня по канату, а затем обрушили канат, и я полетел вниз головой и снова очутился в подземном царстве. Вот уже много дней я брожу в вашем темном царстве в разных направлениях и не могу найти выхода отсюда наверх, и не встречаю живой человеческой души.
Твоя избушка — первое жилье, какое я здесь встречаю. Помоги, бабушка, моему горю и укажи путь, по которому я мог бы выйти наверх на божий свет.
— Ах ты, Передсветник-богатырь! Не в добрый час ты сюда явился! В этом доме живет Баба Яга, злая-презлая и сильная, могучая богатырица. Как только она тебя увидит, так и разорвет тебя. Приготовься, богатырь, к бою; когда ты победишь Бабу Ягу, тогда мы подумаем, как тебе отсюда выбраться на свет божий. Баба Яга скоро прилетит.
Затем старуха повела Передсветника в погреб, а в нем в разных углах стояли две бочки, в одном углу бочка с сильной водой, а в другом — бочка со слабой водой, и сказала:
— Напейся сильной воды, а затем переставь бочки одну на место другой.
Передсветник так и сделал, напился сильной воды и почувствовал, что в нем прибавилось много богатырской силы, а затем переставил бочки одну на место другой. После того он пошел в лес и вырубил себе дубинку по плечу и приготовился к бою. Недолго пришлось ждать Передсветнику, скоро прилетела Баба Яга — Костяная нога, летит на железной ступе, пестом погоняет, помелом след заметает, прилетела и закричала:
— Фу-фу-фу! Русский дух здесь, Русью пахнет! Кто здесь есть русский, выходи!
И Передсветник вышел со своей дубиной, и его Баба Яга спросила:
— Как будем биться, с отдыхом или без отдыха?
И Передсветник сказал, что лучше биться с отдыхом. Забежала Баба Яга в погреб наскоро и, не заметивши перестановки бочек, напилась слабой воды вместо сильной и значительно ослабела — много в ней поубавилось силы. Начался бой; долго билась Баба Яга с Передсветником, устал и утомился Передсветник, а Баба Яга совсем выбилась из сил, и стал богатырь одолевать ее. Тогда Баба Яга попросила отдыху, и на это Передсветник согласился. Бросилась Баба Яга в свой погреб, побежал туда же и Передсветник; Баба Яга стала пить слабую воду, и сил у ней еще поубавилось, а богатырь напился сильной воды и почувствовал, что в нем прибавилось силы, а от усталости и следа не осталось. Вновь завязался бой, но уже недолго продолжался, ослабевшая Баба Яга не могла долго сопротивляться богатырю; Передсветник скоро победил Бабу Ягу, убил ее и вбил в землю. Покончивши с Бабой Ягой, Передсветник пришел к доброй старушке в избушку. Несказанно обрадовалась старушка победе Передсветника над Бабой Ягой, накормила она богатыря, напоила и на постельку спать повалила, и уснул Передсветник богатырским сном. Проснулся богатырь и стал обсуждать, как быть и что делать. Старушка сказала:
— Всю жизнь я прожила в нашем подземном темном царстве и никогда не выходила из своей избы ни шагу, а потому и не знаю, есть ли дороги, ведущие на свет божий. Но слышала я, что в этой вот стороне течет большая и широкая река, иди туда и следуй берегом реки, может быть, она выведет тебя на свет божий.
Передсветник сказал:
— Пойдем, добрая бабушка, со мною на свет белый.
Но бабушка ответила:
— Нет, Передсветник, богатырь молодой, не пойду я отсюда. Послушай, богатырь, я тоже царская дочь. Давно-давно это было, как я попала сюда. Тогда я была еще совсем юною девушкой, и была я красоты неописанной; однажды днем я резвилась и играла в саду со своими подругами. И вот как туча взвилась над моей головой ужасная Баба Яга, схватила меня на глазах моих подруг и разных мамок и нянек и понесла чрез тот самый вход, чрез который и ты, богатырь, попал сюда. Баба Яга принесла меня в темное подземное царство, поместила в этот самый дом и заставила меня служить ей и готовить для нее кушанья. Тут я и жизнь свою положила. Видимо, уж я совсем старуха, мне недолго уж и жить осталось. Так куда же мне идти? В доме отца моего меня уже, наверное, никто не помнит и уж, конечно, никто не знает, я тоже никого не знаю. К тому же, богатырь, я привыкла к своему дому и к своей жизни, и мне ли на старости лет трепаться по белому свету. Нет, отправляйся ты один, а меня оставь здесь доживать мои дни. Баба Яга сделала столько запасов разной провизии, что их хватит на тридцать лет.
Простился Передсветник с доброй бабушкой, поблагодарил ее, благословился у нее и пустился в неведомый путь; бабушка снабдила богатыря подорожниками, проводила его на дорогу и указала путь, каким надо следовать, чтобы дойти до реки. Долго шел богатырь — много дней, много ночей — а никакой реки ему не встретилось; всюду безлюдье, всюду места глухие и пустынные.
Идет однажды Передсветник и видит: стоит огромный дом, вошел в избу — дом пустой, но видно было, что дом обитаем, только хозяин дома был в отлучке. Удивился богатырь и думает: «Что же это значит? Кто здесь живет: добрый или злой человек?».
Залез богатырь на полати и там спрятался, и стал ждать возвращения хозяина дома. Скоро вернулся и хозяин, это было чудовище: тело у него было женское, а голова кошачья. Вбежала кошка-женщина в избу, учуяла чужого человека и принялась его искать по всем углам, стала она нюхтить-нюхтить и чутьем отыскала Передсветника на полатях, бросилась она туда, схватила богатыря и вытащила его оттуда, несмотря на то, что Передсветник упирался изо всей своей богатырской силы; Передсветник думал, что уже и конец его наступил, но женщина принялась ласкать его и знаками показывала, чтобы он ничего не боялся и что он ей понравился. Говорить эта женщина человечьим языком не могла, ей не было дано дара слова. Женщина скоро собрала на стол всяких кушаньев и напитков и стала угощать богатыря, напоила-накормила его да и на кроватку спать положила. И сама с ним легла, и сделала она Передсветника своим супругом. Так и остался Передсветник жить в доме чудовищной женщины; жил он хорошо и всем был обеспечен, но жена не отпускала его далеко от дома, очевидно, она боялась, что муж ее убежит от нее. Каждый день кошка-женщина с утра выходила из дома на охоту за дичью; близ дома протекала маленькая речка, густо по берегам поросшая кустами; женщина заходила в эти кусты, чутьем выслеживала дичь, подкрадывалась тихо, как кошка, делала скачок и хватала дичь. Каждый день она приносила с охоты множество дичи: лебедей, гусей и уток. Передсветник же оставался дома и наслаждался покоем и всяческими удобствами. Так тихо и мирно текла жизнь Передсветника.
Скоро кошка-женщина очеревастела, и наступило время родов. Между тем Передсветник все сильнее и сильнее скучал и тосковал по родине и по белому свету и каждый день обдумывал план побега. Передсветник заметил, что жена его во время охоты за дичью никогда не заходит в воду выше колена, она не могла заходить в глубокую воду; богатырь и задумал воспользоваться этим обстоятельством; когда настало время родов, и жена его стала страдать родовыми муками, Передсветник принялся за работу. Он отломал от крыльца дома толстые брусья и доски, перевязал их, сделал плот и спустил на воду, а затем взял шест и оттолкнулся от берега, и поплыл вниз по течению. Жена его между тем родила сына, она заметила побег своего супруга, схватила своего ребенка и побежала к реке, настигла она плот и бросилась в воду, но забрела до колен в воду и дальше идти уже не могла; побежала она по берегу следом за уплывающим плотом и стала жалобно маячить и старалась всячески показать своему мужу знаками — дескать, не уходи, останься, показывала ему и рожденного ребенка-сына, не сжалится ли? Но Передсветник плыл и на стоны и плач жены не обращал никакого внимания. Тогда рассвирепела кошка-женщина, схватила своего сына, наступила на него ногой и разорвала его на две части: одну часть ребенка она бросила на плот, и плот стал быстро тонуть, как будто на него положили огромную тяжесть. Передсветник схватил шест и им стал сталкивать половину ребенка в воду, долго он не мог этого сделать, но наконец собрался со всеми своими богатырскими силами и столкнул ребенка в воду, и того же разу плот поднялся и поплыл посверх воды. Тогда кошка-женщина бросила другую часть ребенка уже прямо в воду речки, и вот — появились на небе черные тучи и поднялась страшная буря; в подземном царстве и всегда-то бывает сумрачно и темновато, и никогда не бывает полного света, а теперь под черными и грозными тучами стало совсем темно; ветер гнал и ревел; вода в реке так волновалась и бурлила, словно в котле кипела. Ветром подхватило плот, закрутило, как щепку, и понесло вдоль по речке с невероятной быстротой. Передсветник изо всех своих богатырских сил держался за плот, чтобы не свалиться с него в воду, свались он в воду — и спасения ему не было бы. Холодною волною уже давно смочило Передсветника с ног до головы, брызгами слепило ему очи, много раз он был на краю гибели. За наступившим сумраком Передсветник и не заметил того, как плот его из маленькой речки выплыл на большую, широкую и глубокую реку, где и волны были сильнее, и опасность грознее. Долго так плыл богатырь и вдруг увидел впереди себя слабый проблеск, и загорелась в душе его надежда на спасение. Между тем плот все бежит вперед, кружась и ныряя в волнах; проблеск и полоса света все усиливались и увеличивались, и вот Передсветник увидел впереди себя, что река заходит под тяжелые громадные своды, как в ворота, а там, за этими сводами, сияет дневной свет. Еще недолго, и плот по реке прошел эти своды, и вот над головой засияло небо голубое, и ярко светило солнце. Передсветник очутился на белом свете. И на белом свете дул сильный ветер, но куда слабее, чем в подземном царстве. Скоро плот течением реки вынесло в открытое море, долго так плавал он, наконец ветром прибило плот к берегу близ большого города. Вышел Передсветник на берег и видит, что он в своем царстве близ столичного города, и несказанно обрадовался своему чудесному спасению.
Пришел он в город и узнал, что на завтра назначена свадьба обоих его братьев на старшей и на средней царских дочерях. И задумался богатырь, и не знал он, что ему делать и как поступить; думает: если я сейчас объявлюсь царю и скажу, что это я спас его дочерей, то ведь он мне и не поверит, тем более, что и дочери его, вероятно, уже отреклись от него, а в таком случае братья из злобы и ненависти погубят и убьют его. И решил он поступить так. Пошел он на морской берег, вынул из кармана золотой клубочек, развернул его — и стал большой золотой терем; развернул он серебряный клубочек в серебряный терем и медный клубочек — в медный терем. Весь город и весь народ диву дались: откуда эти терема, которых с утра еще здесь не было. Заинтересовались этим и царь, и его три дочери; вышли царевны на балкон, да как взглянули на терема, да и того же разу и признали их; шибко они обрадовались, побежали они к отцу и сказали ему:
— Вернулся наш избавитель Передсветник!
И тогда же царевны рассказали царю все, как было, как Передсветник спас царевен от лютых змеев многоглавых и как с ним поступили его коварные братья. И опалился царь гневом великим на коварных обманщиков. Узнали о возвращении Передсветника из подземного царства и его братья Вечорник и Полунощник и сильно испугались, поняли они, что дело плохо. Побежали они на морской берег к Передсветнику, пали ему в ноги, шибко каялись в своей вине пред ним и просили его простить их. Передсветник был человек добрый, а главное, он уж слишком был рад своему чудесному спасению из подземного царства, он простил братьям их вину и помирился с ними и вместе с ними отправился во дворец царя. Сам царь с царицей и все три их дочери вышли навстречу богатырю Передсветнику, спасителю царских дочерей, повели богатыря в палаты белокаменные, садили за столы дубовые, за скатерти браные, кормили его яствами сахарными, поили питьями медвяными. Царь осыпал богатыря золотою казной и всякими почестями и предложил ему жениться на любой царской дочери. Передсветник выбрал себе старшую дочь и просил царя переменить гнев на милость и выдать других его дочерей за его братьев: среднюю дочь — за Полунощника, а младшую — за Вечорника, и царь исполнил его просьбу. И вот в один день состоялись три свадьбы братьев-охотников на сестрах-царевнах. И был в царском дворце и во всем городе великий пир по случаю счастливого возвращения царевен и их бракосочетания. После брака братья с их женами-царевнами стали жить каждый в своем дворце: Передсветник — в золотом, Полунощник — в серебряном и Вечорник — в медном. И зажили братья-богатыри с их женами-царевнами мирно и счастливо. Скоро престарелый царь умер и оставил свой трон и царство своему зятю Передсветнику. Так Передсветник сделался царем, а братья его были его советниками. И стали они жить да поживать, да добра наживать.
Лука Леонтьевич Заякин.
Деревня Артамонова.
20 января 1907 года.
Царь-девнца
Сказка
В котором царстве, в некотором государстве жили-были король с королевой; у них был единственный сын Иван-королевич. Когда мальчик Иван-королевич уже был на возрасте, королева-мать неожиданно заболела и умерла; овдовевший король погоревал по жене, сколько пришлось, да и женился на другой жене, и взял себе в жены молодую и красивую королевну, только была эта вторая его жена женщина злая и хитрая, и к тому же волшебница. И невзлюбила королева-мачеха своего пасынка Ивана, и Иван-королевич невзлюбил своей мачехи, и началась для королевича жизнь плохая и тяжелая. Каждый день злая мачеха поедом ела и грызла своего пасынка, бранила и срамила его, и не давала ему покоя. Шибко затосковался и запечалился Иван-королевич, и стал он каждый день с раннего утра и до позднего вечера уходить из дома за город на охоту; возьмет, бывало, своего слугу и закатится с ним в чистое поле-широкое раздолье или же в темный лес непроходимый и гуляет себе, и тешит свою молодецкую душу: стреляет дичь и разного зверя, а к вечеру вернется домой, да и ляжет спать.
Однажды во время охоты Иван-королевич зашел дальше обыкновенного и вышел на морской берег; сильно понравилось ему место на берегу моря, и поставил он себе здесь красивую и дорогую палатку, и всякий день после охоты приходил сюда, на морской берег, гулял, резвился и веселился, и отдыхал в палатке на мягкой постели. Однажды Иван-королевич во время своих прогулок по морскому берегу увидел далеко в море корабль; корабль шел на всех парусах и направлялся прямо к берегу. Королевич заинтересовался этим явлением и стал поджидать корабля. Скоро корабль подошел к берегу и бросил якорь; спустили роскошную раззолоченную шлюпку, убранную дорогими коврами и материями, с корабля на шлюпку спустилась Царь-девица красоты неописанной; ее сопровождало много красивых девушек-служанок; скоро шлюпка с красавицами пассажирками пристала к берегу, и Царь-девица со своей свитой вышла на берег и стала с девушками забавляться и резвиться. Вдруг Царь-девица увидела на берегу палатку и подошла к ней, чтобы узнать, откуда и зачем появилась палатка здесь, на пустынном берегу. А там, у палатки, встретил Царь-девицу Иван-королевич с низким поклоном. С первого же взгляда молодые люди: Иван-королевич и Царь-девица сильно понравились друг другу. Царь-девица имела с собой целый запас дорогих вин и разных закусок; все это она принесла в палатку и стала с Иваном-королевичем пить и есть, и наслаждаться. Долго так они забавлялись, и наконец Царь-девица собралась домой; расставаясь, Царь-девица сказала Ивану-королевичу:
— Завтра в эту же пору я опять приду сюда уже на двух кораблях; жди меня и встречай.
Села Царь-девица на корабль и скоро скрылась из глаз. А Иван-королевич того же разу вернулся домой, и был он крайне весел и радостен. Удивилась королева-мачеха раннему возвращению пасынка, а больше — его настроению, призвала она к себе слугу Ивана-королевича и спросила его:
— Скажи мне, что случилось с королевичем и отчего он сделался таким радостным и веселым?
Поклонился слуга королеве и сказал:
— Государыня! Сегодня к морскому берегу пристал корабль, и на берег вышла Царь-девица с ее подругами и служанками, она вошла в палатку Ивана-королевича и долго с ним беседовала и пировала. Видимо, Иван-королевич и Царь-девица понравились друг другу. Назавтра Царь-девица обещалась опять приехать на двух кораблях.
Выслушала эту речь злая мачеха, и закипели в ее сердце злоба и зависть. Дала она слуге булавку и сказала ему:
— Завтра, когда увидишь в море корабли Царь-девицы, незаметно воткни королевичу в ворот его кафтана эту булавку.
Слуга обещал королеве исполнить ее приказание и взял булавку. На следующий день Иван-королевич с утра уже был на морском берегу в своей палатке и поджидал прибытия кораблей Царь-девицы. В полдень показались два корабля в море, корабли на всех парусах шли прямо к берегу. Сильно обрадовался Иван-королевич и хотел выйти из палатки на морской берег, чтобы встретить Царь-девицу, но слуга уговорил его не выходить навстречу Царь-девице, он сказал:
— Сиди в палатке, королевич, негоже тебе выходить навстречу женщине, она и сама придет к тебе в палатку.
Королевич остался; тогда слуга незаметно воткнул булавку в ворот Ивана-королевича, и королевич уснул глубоким и непробудным сном. Между тем корабли прибыли, Царь-девица сошла на берег и прямо направилась в палатку, и крайне удивилась, что королевич спит; стала она будить королевича; долго она старалась, но все ее труды были напрасны, королевича она так и не могла добудиться и собралась в обратный путь. Пред отъездом Царь-девица наказала слуге так:
— Скажи королевичу, когда он проснется, что завтра я приеду на трех кораблях; пускай он дожидается и не спит.
Затем села Царь-девица на корабли и отплыла на всех парусах. Слуга же вынул булавку, и королевич проснулся и увидел вдали убегающие корабли Царь-девицы, и сильно опечалился по причине своей неудачи, и стал расспрашивать слугу, что делала и что говорила Царь-девица. Слуга ему все рассказал и передал наказ Царь-девицы ждать ее завтра, она приедет на трех кораблях. Вернулся королевич домой грустный и печальный. Заметила это злая мачеха и тот же час призвала слугу королевича и разузнала от него все, как было, как приезжала Царь-девица и как королевич заснул. Обрадовалась королева и приказала слуге и завтра проделать то же самое, что и сегодня, то есть незаметно воткнуть ему в ворот булавку. Слуга обещал исполнить ее приказание. На следующий день с утра королевич опять пошел на морской берег и с большим нетерпением стал дожидаться прибытия Царь-девицы. Около полудня в море показались три корабля. Обрадовался королевич и хотел бежать из палатки навстречу Царь-девице, но слуга опять его урезонил, что-де не след и негоже королевичу выходить навстречу женщине, хотя бы и царю, надо ждать ее в палатке, она сама придет к нему. Королевич послушался коварного совета своего слуги и остался в палатке. Корабли быстро приближались. Слуга незаметно воткнул булавку в ворот королевича, и тот опять уснул крепким сном. Приплыла Царь-девица, сошла на берег и прямо направилась к палатке королевича, и опять нашла его спящим; стала она его всячески будить, долго будила, но не могла разбудить. Опечалилась Царь-девица и собралась в обратный путь, и слуге приказала передать:
— Теперь уж я не явлюсь на этот берег, и если королевичу угодно, то пусть теперь он сам меня ищет, а найдет он меня так. Пусть он придет на остров Трясун, где дерево самород растет, я там живу и царствую. Кроме того, скажи королевичу, чтобы он срубил ту стопочку, на которую шапочку клал.
Сказала это Царь-девица, села на корабли и пошла в обратный путь. Тогда слуга вынул булавку, и Иван-королевич проснулся. Узнал королевич, что Царь-девица уже уплыла, бросился к самому морю, закричал и замахал руками, но корабли были уже далеко, и никто его не видел и не слышал. Пуще прежнего запечалился и закручинился Иван-королевич, и стал он расспрашивать своего слугу, что делала и что говорила Царь-девица, и тот все обстоятельно и без утайки рассказал:
— Явилась Царь-девица в палатку и долго тебя, королевич, будила, но не могла добудиться и вернулась на свои корабли. А пред отъездом она сказала, что пускай королевич найдет остров Трясун, где растет дерево самород, там она живет и царствует.
— А еще что тебе сказала Царь-девица? — спросил королевич.
И слуга ответил:
— Еще она сказала: пускай королевич срубит ту стопочку, на которую клал свою шапочку.
Как только услышал это Иван-королевич, так того же разу выхватил свой меч и снес голову коварному слуге. Королевич правильно понял намек Царь-девицы; во время своих прогулок и развлечений, а равно во время охоты королевич часто снимал свою шапку с головы и передавал ее своему слуге, а тот, чтобы не смять в руках шапки королевича, надевал ее себе на голову. Царь-девица догадалась, что сон королевича неестественный и что в этом виноват его слуга. Пуще прежнего запечалился и закручинился королевич; вернулся он домой и решил идти на поиски Царь-девицы. Взял королевич золотой казны и подорожников; оседлал богатырского коня, надел на себя доспехи ратные и, не простившись с отцом, тайно покинул родной дом, и пустился в неведомый путь. Долго ехал королевич, проехал он много разных царств и государств, много сел и городов, везде он расспрашивал, не знает ли кто пути к острову Трясуну, на котором дерево самород растет. Но нигде и никто не мог дать ему об этом никаких указаний; никто никогда не только не бывал и не ведал такой страны, но никто даже о ней слыхом не слыхал. Ехал королевич сначала местами населенными, а затем углубился в места глухие, дикие и необитаемые, где и лица человеческого не увидишь, и жилища человеческого не встретишь. Едет Иван-королевич лесами дремучими, долго едет он, близко-далеко, низко-высоко, скоро сказка сказывается, а поры-время много минуется; вдруг на широкой лесной поляне королевич увидел огромный деревянный терем и сильно обрадовался жилью человеческому; подъехал он к столбу, привязал коня к золотому кольцу и вошел в терем, и видит: на лавке лежит Стар-Матер человек, великий волшебник, головою он упирается в один угол, а ногами — в другой. Увидел Стар-Матер человек королевича и закричал:
— А! Иван-королевич! Какими судьбами ты сюда попал, какие тебя ветры сюда занесли-завеяли?
Иван-королевич поклонился старому волшебнику и сказал:
— Я ищу остров Трясун, на котором дерево самород растет; на этом острове живет и царствует Царь-девица, моя невеста.
Рассказал затем королевич обстоятельно о том, как Царь-девица приезжала на своих кораблях к нему на свидание и как коварный слуга по наговору злой мачехи расстроил эти свидания: напускал всякий раз сон на королевича при появлении Царь-девицы. Закончил свою речь королевич, снова низко поклонился старому волшебнику и сказал ему:
— Прошу тебя, Стар-Матер человек, помоги мне в моей беде и укажи, как мне добраться на остров Трясун.
Выслушал старый волшебник Ивана-королевича и сказал ему:
— За трудное дело взялся ты, королевич; много лет живу я на земле, много видал и много знаю, а и я не только не бывал и не видал острова Трясуна, но даже и слыхом о нем не слыхал. Но я все-таки помогу тебе, королевич, знал я твоих дедов и прадедов, хорошие они были люди и не гнушались со мною хлеб-соль водить. Оставайся, королевич, ночуй у меня, подкрепись с дороги и отдохни. Утро вечера мудренее. Мое волшебство действует по утрам.
Остался королевич. Старый волшебник напоил-накормил королевича и на постельку спать положил. И проспал королевич всю ночь до утра. Утром проснулся. Старый волшебник взял королевича и вышел с ним из терема на чистое поле, свистнул молодецким посвистом, гаркнул богатырским погарком:
— Гей вы, звери лесные и полевые, большие и малые! Сбегайтесь ко мне со всех сторон!
И вот прибежали к старому волшебнику разные звери, и их спросил Стар-Матер человек:
— Скажите, звери, не видал ли кто и не слыхал ли, где стоит остров Трясун, на котором дерево самород растет?
И все звери ответили:
— Нет, господин, не знаем мы такого острова, не видали мы его и даже слыхом не слыхали.
Тогда старый волшебник распустил зверей. На следующее утро старый волшебник опять вышел на чистое поле, свистнул-гаркнул:
— Гей вы, птицы воздушные пернатые, полевые и лесные, большие и малые! Слетайтесь ко мне со всех сторон!
И прилетели к старому волшебнику все птицы большие и малые со всех сторон. И спросил их Стар-Матер человек:
— Скажите, птицы, не видал ли кто и не знает ли кто из вас, где стоит остров Трясун, на котором дерево самород растет?
И все птицы ответили:
— Нет, господин, мы не знаем такого острова, видеть его не видали и слыхом не слыхали.
Тогда старик волшебник распустил и птиц. На третий день волшебник повел королевича к морю, свистнул своим молодецким посвистом, гаркнул богатырским погарком:
— Гей вы, рыбы морские и речные, большие и малые, и вы все, морские гады и чудовища! Сходитесь ко мне со всех морей и океанов, со всех рек и озер!
И приплыли к волшебнику все рыбы и чудовища, и спросил он их:
— Скажите, рыбы и морские чудовища, не знаете ли вы и не слыхали ли, где находится остров Трясун, на котором дерево самород растет?
И все рыбы и морские чудовища ответили:
— Нет, господин, мы не знаем такого острова, не видали и не слыхали о нем.
Уже волшебник хотел распустить рыб и морских чудовищ, как вдруг видит: по морю быстро плывет, спешит к берегу Ерш Ершович. Разгневался на него волшебник и закричал ему:
— Ты, Ерш-щетинник, где был и почему своевременно не явился на мой зов и на мое заклинание?
Ерш поклонился и сказал волшебнику:
— Извини, господин, я был слишком далеко и, несмотря на все мое старание, не мог поспеть к тебе вовремя.
— Где же ты был? — спросил волшебник.
И Ерш Ершович ответил:
— Я был на острове Трясуне, на котором дерево самород растет, я плавал там в речке-в омуте под мельничным колесом, и слушал любопытные разговоры мужиков, приехавших на мельницу молоть муку.
— О чем же разговаривали эти мужики? — спросил волшебник.
— Мужики разговаривали о том, что их Царь-девица недавно плавала в неизвестные далекие края, там встретилась с каким-то королевичем, хотела его женить на себе, да не удалось, и с того времени Царь-девица запечалилась и закручинилась, сохнет и вянет, и даже с лица подурнела и почернела. Все свои дела и заботы Царь-девица бросила, а чрез это все государственные дела пришли в упадок, и все управление пришло в большое расстройство.
Так волшебник узнал про остров Трясун; свистнул он и гаркнул:
— Гей, птица Ного! Великая и разумная! Явись ко мне сейчас же!
И вот прилетела огромная сильная птица.
Волшебник сказал:
— Птица Ного, ты возьми Ивана-королевича и отнеси его на остров Трясун, а ты Ерш-щетинник, плыви по поверхности моря и показывай птице Ного дорогу.
Птица Ного опустилась на землю и сказала волшебнику:
— Путь велик, надо взять с собой запасов бочонка два.
Тогда Иван-королевич не мешкал, взял лук и стрелы, пошел в лес и скоро принес дичи столько, что ею можно было наполнить два больших бочонка; перекинул Иван-королевич бочки с дичью чрез птицу, сам на нее сел, и птица Ного расправила свои крылья и взвилась над морем; рыба же Ерш плыла по морю на поверхности воды и показывала птице дорогу. Долго так летела Ного-птица, много дней и ночей; всю дорогу королевич бросал птице в ее раскрытый рот дичины, но вот уже вся дичь вышла, и нечего было дать птице; до берега было далеко, и птица, видимо, ослабевала и просила корму. Что было делать? Взял Иван-королевич нож и ножом вырезал себе икры у ног и дал их птице Ного, и та с удовольствием их проглотила: ах, сладко, говорит. Наконец Ерш приплыл к берегу и сказал:
— Вот и остров Трясун! Иди, королевич, этой дорогой и дойдешь к столичному городу Царь-девицы.
Ного-птица опустила королевича на землю и видит, что королевич не может ходить, и спросила его: отчего это с ним случилось? И тот объяснил, что он вырезал у себя икры и скормил их ей же, птице Ного! Тогда Ного-птица стала рыгать-рыгать и отрыгнула обе икры, приложила их к ногам королевича и принялась лизать. Лизала-лизала и зализала больные места, и королевич выздоровел. Тогда Ного-птица взвилась на воздух и скрылась, а Иван-королевич пошел путем-дорогой искать Царь-девицу. Шел-шел королевич, близко-далеко, низко-высоко, сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, — и пришел в столичный город Царь-девицы, но не решился прямо идти во дворец Царь-девицы и задумал остановиться в бедном доме одной старушки, бабушки-задворенки; вошел он в дом, богу помолился, хозяйке поклонился и попросил ее:
— Приюти меня, бабушка, в своем доме, я иностранец, никого здесь не знаю, никто и меня не знает.
И бабушка ему ответила:
— Рада бы я пустить тебя, да горе великое у меня в доме.
— Какое же горе, бабушка?
— У меня есть сын единственный; по бедности нашей он влез в долги, в срок уплатить их не мог, и вот кредиторы сегодня поведут моего сына на торжище и продадут его в рабство за долги.
— Не кручинься, бабушка, как-нибудь твоему горю поможем, пусти только меня и приюти в своем доме.
— Оставайся, родимый, места не просидишь, а уж на угощение не взыщи.
Остался королевич, дал старухе мешок с золотом и послал ее выкупать ее сына. Схватила старуха деньги и со всех ног побежала из дома, выкупила она своего сына и скоро вернулась с ним домой. Вернулась старуха и стала расспрашивать Ивана-королевича:
— Вижу я, что ты человек не простой, скажи мне, кто ты, откуда да и зачем сюда явился; может быть, я тебе и помогу чем-нибудь.
Иван-королевич ничего не утаил и все старухе рассказал. Выслушала старуха Ивана-королевича и сказала ему:
— Царь-девица тебя, королевич, все еще не забыла и все по тебе сохнет и вянет. Только она теперь сильно отчего-то подурнела и постарела. Я вхожа к Царь-девице.
— Сходи, бабушка, к Царь-девице и спроси ее, отчего она подурнела, и нельзя ли вернуть ее прежнюю красоту.
Обещалась старушка побывать у Царь-девицы. На следующее же утро старушка испекла хороший и вкусный пирог и понесла его во дворец к Царь-девице; пришла она к Царь-девице, поклонилась ей, передала ей пирог в гостинец и стала спрашивать Царь-девицу, с чего она печалится и кручинится, и с чего она подурнела и постарела, и где девалась ее былая красота. Царь-девица сказала:
— Ах, бабушка, как же мне не печалиться и не кручиниться? Нашла я себе по сердцу жениха, да не знаю, как взять его за себя. А красоту мою похитил, бабушка, один злой волшебник.
— Где же он спрятал ее? — спросила старуха.
— А спрятал волшебник мою красоту вот где. В чистом поле стоит дуб, а том дубе — железный сундук, а в сундуке сидит живая утка, а в ней яичко; в этом-то яичке и кроется моя красота. Съела бы я этого яичка, и вернулась бы ко мне моя красота.
Вернулась старуха домой и передала Ивану-королевичу слова Царь-девицы. На следующий же день рано утром Иван-королевич взял с собой сына старухи и с ним пошел искать в поле дуб. Целый день ходил Иван-королевич, но нигде не мог найти в поле дуба; к ночи измученный королевич вернулся домой. На второй день опять Иван-королевич вместе со своим товарищем — сыном старухи пошел в поле искать дуб; долго искал, но не мог найти. Далеко зашел королевич и вышел к берегу моря, идет берегом и видит: на скале стоит большой козел с крепкими рогами. Схватил Иван-королевич лук и стрелы и хотел застрелить козла. И возговорил козел человечьим голосом:
— Не бей меня, Иван-королевич, я тебе на пору-на время пригожусь.
И Иван-королевич не стал убивать козла. Идет королевич дальше и видит: на высоком дереве гнездо соколиное, а в гнезде малые соколята, и задумал влезть на дерево, разорить гнездо и достать соколиных птенцов. Неоткуль взялась соколица и заговорила человечьим голосом:
— Иван-королевич! Не разоряй моего гнезда и не бей моих детушек малых, я тебе на пору-на время пригожусь.
Послушался Иван-королевич, не стал разорять соколиного гнезда и пошел дальше своею дорогой. До самой ночи ходил королевич, а дуба так и не смог найти, да так с пустыми руками и вернулся домой. На третий день Иван-королевич опять со своим товарищем пошел искать дуб. Долго ходил он, много мест обошел и опять стал приближаться к морскому берегу, и вдруг, выйдя на широкую полянку, он увидел на ней огромный зеленый дуб и крайне этому обрадовался. Не мешкая, Иван-королевич со своим товарищем взялись за топоры и начали рубить дуб; скоро они подрубили дуб и свалили его и вынули из его ствола большой тяжелый и прочный железный сундук. Как ни ухищрялся Иван-королевич открыть сундук, он не сумел этого сделать; принялся он разбивать ящик топором, но и топор не берет прочного ящика, весь зазубрился и разбился. Что было делать? Неоткуль взялся козел с большими рогами, разбежался, да как хватит рогами в сундук, так и разбил его. Открыл Иван-королевич сундук, а из него вспорхнула утка и улетела. Вот тебе и раз! Иван-королевич только руками развел: дескать, улетело мое счастье. Неоткуль взялась соколиха, зашибла утку, принесла и положила ее к ногам королевича. Иван-королевич не мешкал, выпотрошил утку, достал из нее яичко и пошел домой, и передал старушке. На следующий день старушка сготовила красивого и вкусного печенья и заправила его яичком из утки, и с этим печеньем пошла во дворец, и сказала Царь-девице:
— На-ка, матушка царевна, покушай печеньица моего рукоделья.
Царь-девица взяла и покушала печенья, да как взглянет в зеркало, так и ахнула, и ручками всплеснула:
— Ах, бабушка, вернулась ко мне моя прежняя краса! И где ты и как ты достала яичко уточки?
— Не я, матушка царевна, достала яичко, а достал его твой жених суженый Иван-королевич.
— Ах, бабушка, да где же он, жених-то мой?
— Да у себя в доме я его приютила.
— Приведи его ко мне поскорее, родимая бабушка.
Бабушка не мешкала и скоро привела Ивана-королевича.
Сама Царь-девица вышла встречать королевича, брала она его за руки белые, целовала в уста сахарные, вела его в свои палаты белокаменные, напоила и накормила его. Не откладывали дела в долгий ящик: честным пирком и за свадебку. Женился Иван-королевич на Царь-девице и зажил с женою мирно и согласно, в совете да в любви. Прошло так много ли, мало ли времени, и стала Царь-девица примечать, что Иван-королевич стал кручинный и печальный, и чем дальше, тем скучнее, и задумывается он над делами, и спросила она его:
— Скажи мне, супруг мой, с чего ты закручинился, с чего запечалился? Али ты разлюбил меня?
— Не разлюбил я тебя и никогда не разлюблю, супруга моя. Но суди сама, как же мне не закручиниться, как не запечалиться? Ведь у меня есть отец — старый король, у меня есть и королевство. Стосковался я по отцу и по родине, и хотелось бы мне взглянуть, как живут на родине и как идут там дела?
— Ах какой же ты! Давно бы ты сказал мне об этом, и мы бы теперь уже съездили и навестили бы и твоего отца-старика, и твою родину.
Не теряя времени, Царь-девица приказала снарядить три хороших корабля, нагрузила <их> дорогими подарками, и Иван-королевич с Царь-девицей вошли на корабли и поплыли на всех парусах. Скоро они вошли в гавань у столицы старого короля и послали к нему послов сказать, что явились из соседнего царства молодой король с его молодой супругой и пожелали навестить престарелого короля. Старый король сам пошел навстречу высоким гостям, встретил их с честью и с радостью и повел их в свои палаты, посадил за столы дубовые и за скатерти браные и стал их расспрашивать, кто они, откуда и куда направляются. И не выдержал тут королевич и сказал:
— Батюшко! Не узнал ты меня. Ведь я сын твой, Иван-королевич.
Тут только старый король узнал своего сына и глубоко ему обрадовался; он уже считал его погибшим и глубоко скорбел об утрате сына. Когда Иван-королевич тайно бежал из родительского дома и когда старый король узнал о побеге его, то разослал скорых гонцов во все концы света белого, но королевича нигде не могли найти и решили, что он где-нибудь пропал в неведомом пути. И вот теперь сын его явился. И рассказал Иван-королевич своему отцу обо всех кознях злой мачехи и обо всех ее преследованиях. Разгневался старый король на свою злую жену и сказал королевичу:
— Возьми мачеху и делай с нею, что хочешь.
Иван-королевич приказал привязать мачеху к воротам дворца и расстрелять ее. Скоро старый король умер. И Иван-королевич сделался королем двух царств — своего и жениного. И стали молодой король и молодая королева жить да поживать, да добра наживать.
Лука Леонтьевич Заякин.
Дер. Артамонова.
20 января 1907 г.
Полыганье
Сказка
В одном городе жила барыня, важная и богатая. Умела она лгать и любила лгать с кем-либо по залогу, и не бывало такого случая, чтобы барыня не выиграла залога. Узнала барыня, что в ее вотчине в деревне живет богатый мужик Иван, великий мастер лгать, и наказала она мужику в такой-то день явиться к ней на полыганье. Собрался мужик Иван к барыне на полыганье и в назначенный день с утра вышел из дому и направился в город. Дорогой его повстречал сосед и разговорился:
— Куда идешь?
— К барыне на полыганье.
— Возьми меня с собой.
— Пойдем.
Пошли вдвоем; прошли так сколько времени, вдруг Иван остановился, воззрился в кусты и крикнул:
— Ох, парень, заяц!
— Где? Не вижу я ни одного зайца.
— Ну, парень, ты мне не товарищ, убирайся!
И прогнал Иван встречного мужика и далее пошел один. Идет. Опять встречает его другой уже мужик и спросил:
— Куда идешь?
— К барыне на полыганье.
— Возьми меня с собой.
— Пойдем.
Идут вдвоем. Иван опять вдруг крикнул:
— Ах, парень, заяц!
— Какой заяц, тут их семь будет!
— Ты парень ладный, пойдем со мной.
Пришли к барыне, челом бьют, честь отдают; спрашивает мужик Иван:
— Начто, барыня, требовали меня?
— Наслышана я, — говорит барыня, — что ты, мужичок, поговорить мастер, так вот я тебя и позвала к себе на беседу. Только как будем беседовать с тобой: по закладу или без закладу?
— Можно, барыня, и по закладу.
Уложились об закладе во сто рублей.
Барыня и говорит мужику Ивану:
— У меня в огороде родился очень большой кочень капусты, вилок один — с дом величиной.
— Какой это вилок, барыня! Вот у меня уродился вилок капусты действительно большой: на одном кочне целый полк солдат в 1000 человек установится, да еще и места останется.
Подивилась барыня словам мужика, поняла, что нарвалась на доку.
— А посмотри, мужичок, на мои хоромы, видишь, какие большие да высокие! У царя такого дворца нет.
— Какие это хоромы, — отвечал Иван, — вот у меня так действительно хоромы: и высоки, и хороши. Спроси вот другого мужика, он человек сторонний.
Барыня спросила товарища Иванова:
— Знаешь ты его хоромы?
— Как не знать, очень даже хорошо знаю.
— Высоки ли?
— Так высоки, матушка-барыня, что мимо идешь, на крышу взглянешь, так шапка с головы валится. А по крыше у него свинья ходит и в зубах месяц носит. Это я сам видел, как проходил мимо.
Поняла барыня, что не переговорить ей мужиков, отдала им 100 рублей и отпустила их, да, говорят, с той поры и перестала заниматься полыганьем. Мужики же поделили барыши и благополучно вернулись домой.
Федор Ларионович Созонов.
Дер. Артамонова.
Ноябрь 1906 г.
Хитрая царевна
Сказка
У одного царя была дочь — девушка уже на возрасте; царевна была девушка умная и хитрая. Царевна объявила своему отцу-царю, что с женихами, которые будут приезжать к ней свататься, она будет забавляться загадками: загадает она загадку жениху, отгадает он — царевна выйдет за него замуж, не отгадает — жениху голову долой. Или же наоборот: жених загадает загадку, а царевна будет ее разгадывать с теми же последствиями. Царь на это согласился.
Стали являться женихи — царские, княжеские и боярские дети и дета именитых купцов. Но кому из них царевна ни задаст какую загадку, никто не мог ее разгадать, и платились за это своими головами. Много годов так прошло, и много голов сгубила хитрая царевна, наконец перестали к ней женихи являться: кому охота по пустякам терять свою голову, и последние года два-три к царевне не являлось ни одного жениха.
В одном далеком и глухом селе жил богатый мужик, у него был взрослый сын, парень статный и собой красивый, и человек неглупый. Однажды парень явился к своему отцу, поклонился ему и говорит:
— Батюшка, хочу я ехать в столичный город свататься за царскую дочь. Отпусти меня и благослови.
— Не с ума ли ты сошел — свататься за царскую дочь, да еще такую хитрую и мудрую, которая сгубила столько царских и боярских детей? Молодцы не тебе чета!
— Отпусти, батюшко! Может быть, мое будет счастье, и я не сгублю свою голову, а женюсь на царевне.
Видит мужик, что с парнем не будет сладу, и уступил:
— Ну, ступай с богом, — говорит.
Дал мужик своему сыну сто рублей, а мать ему дала пятьдесят рублей, брат родной дал двадцать пять рублей и сестра дала пятнадцать рублей. Взял эти деньги парень: на сто рублей, данных отцом, он купил коня, на пятьдесят рублей, данных матерью, он купил седло, на двадцать пять рублей, данных братом, купил уздечку и на пятнадцать рублей, полученных от сестры, купил плеть. Собрался парень, простился, у родителей благословился и пустился в путь.
Едет парень и думает: «Купленные мною на сборные деньги конь и конская сбруя и будут для меня первой загадкой, которую я загану царевне».
Едет парень и выехал на широкое поле, и видит: огонь идет по степной траве, и много уже места выгорело, лишь в одном месте остался небольшой клочок травы невыжженной, а там сидела большая змея. Змея говорит парню:
— Добрый человек, выбрось меня на полянину, иначе я здесь сгорю.
— Как же я тебя вытащу, коли ты кругом в огне и в руках у меня ничего нет.
— Подставь свою плеть, я схвачусь за нее, ты меня и выдернешь.
Парень так и сделал: подставил плеть, змея обернулась вокруг нее, и он ее выдернул из огня, и змея скрылась. Сел парень на коня и поехал дальше, а сам думает: «Эта змея в огне, которую я вытащил плетью, будет для меня второй загадкой, которую я предложу царевне».
Едет парень дальше, уже не сколь далеко и до столицы, и видит он: неподалеку в стороне от дороги на поле зреет белояровая пшеница, а в поле ходит лань золоторогая и кормится пшеницей. Диву дался парень и думает: «Никогда отроду я такого чуда не видал, а только в сказке слыхал. Подъеду поближе, если не изловлю, так хоть насмотрюсь на лань».
Стал подъезжать к полю на своем коне, лань увидела его и скрылась. Парень поехал своей дорогой и думает: «Эта золоторогая лань, которую я встретил в поле и выгнал своим конем, будет моею третьей загадкой для царевны».
Приехал парень в столицу и остановился на подворье в доме бедной вдовы-старухи и говорит ей:
— Я приехал, бабушка, свататься за вашу царскую дочь.
— В добрый час, — говорит старуха, а сама думает: «Много вашего брата у царевны перебывало, да все головы свои сложили, никто от нее живым не вернулся, и этому то же будет».
На следующее утро парень встал, умылся, снарядился и собрался идти в царский дворец, и говорит старухе:
— Бабушка, посматривай за моим конем, корми, пои его. Коли жив буду, я награжу тебя за твою службу, а коли умру — бери коня со всею сбруей.
Старуха рада: дескать, никто от царевны жив не вертался, будет конь ее.
Пришел парень в царский дворец, докладывается, ввели парня в царские палаты, где его встретили царь с царевной. Поклонился парень царю и царевне и говорит:
— Царь-государь, хочу я с тобой породниться и на царевне жениться.
Царь отвечает:
— Что ж, дело доброе! Только ты ведь знаешь, на каком условии царевна может согласиться на брак — нужно разгадать ее загадки.
— Знаю, государь, а потому нечего и время тратить по-пустому, давайте прямо перейдем к делу.
Условились на четыре загадки: сначала царевна загадает четыре загадки, а затем парень; если парень разгадает все загадки, то царевна выйдет за него замуж, а если не разгадает, то ему голову долой, а равно, если царевна не разгадает хоть одну загадку, данную парнем, то выходит за него замуж, а разгадает — парень пойдет на плаху.
Стала царевна задавать загадки. Загадала одну загадку, парень быстро ее отгадал, царевна задала другую, парень и эту разгадал без особого труда. Царевна задала третью загадку, парень затруднился и стал ходить из угла в угол, подумал-подумал и отгадал. Царевна видит, что дело плохо, что нарвалась на доку, подумала, посмотрела в свои книги и загадала последнюю и самую трудную загадку. Парень еще больше стал в затруднение, долго ходил он по комнате взад и вперед, долго думал и все-таки отгадал загадку и последнюю.
Царь был рад, думает: «Хоть за мужицкого парня пристроить девку».
А царевна не радовалась: ей не хотелось выходить за простого мужика, только она не сильно унывала, думала: «Где мужику загадать хорошие и трудные загадки? Отгадаю я его загадки и его самого отправлю на плаху».
Между тем дело было уже позднее, и решено было отложить загадки на завтра.
Парню отвели покои в царском дворце, и он остался там ночевать. Наутро встали и опять приступили к загадкам, теперь была очередь парня загадывать загадки, а царевне разгадывать. Парень загадал такую первую загадку:
— Ехал я на тятеньке, сидел я на мамоньке, братцем правил, а сестрицей понужал.
Задумалась царевна, не могла она сразу отгадать загадку, и дело пошло в затяжку. Проходит час, два, думает царевна, не может отгадать загадку. Заглянула она в одну книжку, в другую, нигде не могла сыскать разгадки, попросила парня отложить разгадку до вечера. Парень согласился. Мучается, бьется царевна, ничего не может добиться. Вечером царевна просит парня отложить разгадку до утра. Парень и на это согласился, и пошел в свои покои спать.
Всю ночь царевна думала над загадкой и не могла отгадать ее, уже за полночь взяла она кошелек с золотом и пошла в покои, где спал парень, разбудила его и сказала ему:
— Не могу я разгадать твоей загадки, на, возьми это золото и объясни мне смысл загадки.
— Не надо мне твоего золота, ты казнишь меня, и это золото попадет к тебе же.
— Что хочешь возьми, только объясни загадку.
— Ничего мне не надо, разве вот что: обнажи себя снизу до пояса и дай мне себя осмотреть со всех сторон.
Не хотелось царевне этого, но парень не уступал ей и не шел ни на какие другие сделки. Побилась царевна и согласилась. Подняла она свои юбки до пояса, парень ее осмотрел и ощупал со всех сторон, потешился вволю и сказал:
— Ну, теперь довольно.
И когда царевна опустила свои юбки, парень говорит:
— Говорят, что у царей дочери хитрые и мудрые, а таких мелочей не могут разгадать. Вот что значит моя загадка: когда я собрался к тебе свататься, то отец пред дорогой дал мне сто рублей, мать — пятьдесят, брат — двадцать пять и сестра пятнадцать. На эти деньги я купил лошадь, седло, узду и плеть. В этом и вся разгадка.
Выслушала царевна объяснение и говорит:
— Пустяки и есть у тебя загадка.
Наутро царевна объявила отцу, что отгадала загадку, и объяснила ее. Царь выслушал и говорит:
— Казнить надо парня.
А парень отвечает:
— Нет, государь, у меня еще есть загадка.
И загадал он другую загадку, такую:
— Ходит зло, а во зле и того злей, а я выбросил зло злом.
Опять задумалась царевна, опять заглядывает в свои книжки, но не может отгадать загадку. Наступила ночь, и царевна опять просит парня отложить разгадку до утра, и парень на это согласился. Всю ночь думала царевна, но ничего не вышло, и вот за полночь берет царевна мешок золота и идет в спальню парня и просит разгадать загадку, и дает ему за это мешок золота. А парень говорит:
— Зачем мне твое золото, ты меня казнишь, и золото тебе останется, разве вот что: сними с себя все платье и останься голою, я осмотрю тебя со всех сторон и тогда объясню загадку.
Побилась, побилась царевна и согласилась. Обнажилась царевна, и парень ее со всех сторон осмотрел и ощупал, и когда натешился вдоволь, то сказал:
— Ну довольно. Какие же глупые эти царские дочери, не могут отгадать таких пустых загадок. Слушай. Я ехал полем и увидел: горит трава, и из горящей травы я вытащил змею своею плетью и спас ее от огня. Огонь — зло, змея — злей того и плеть — зло.
Выслушала царевна загадку и говорит:
— Какие же у тебя пустые загадки.
Наутро опять царевна отгадала загадку, и царь опять говорит:
— Так на плаху его.
— Зачем на плаху, государь, у меня еще есть загадка.
И парень загадал третью загадку:
— Стоит добро, а в добре-то ходит и того добрей, а я выгнал добро на добро.
Опять задумалась царевна и заглядывает в свои книжки, изо всех сил старается и не может разгадать загадку; уже и ночь наступила, царевна и на этот раз просит парня отложить разгадку до утра, и парень согласился.
Всю ночь ломала голову царевна, да ничего из этого не вышло. В полночь царевна взяла мешок золота больше прежнего и пошла в комнату, где спал парень, разбудила его и сказала:
— На, возьми золото, только объясни загадку.
— Зачем мне твое золото, ты меня сказнишь, и золото твое будет. Если хочешь услышать разгадку, так давай с тобой соединимся тело в тело, по-супружески.
Заупрямилась царевна, а парень на уступки не идет. Билась, билась царевна, да делать нечего — согласилась. Парень вдоволь натешился царевной и сказал:
— Какие дуры царские дочери, а про них говорят, что они хитры и мудры: такой пустяшной загадки отгадать не могут. Слушай же, вот что значит эта загадка. Когда я ехал сюда, в столицу, то дорогой увидел поле пшеницы, а в нем ходила лань златорогая; я подъехал к полю на коне, испугалась меня лань и убежала. Поле — добро, лань того добрее, а мой конь — тоже добро.
Выслушала царевна отгадку и говорит:
— Пустяки и есть твои загадки.
На следующее утро царевна опять объявила царю, что отгадала загадку, при этом она объяснила значение загадки.
Выслушал царь и заревел:
— Ведите его на казнь!
— Нет, государь, мы уложились на четыре загадки, у меня есть еще загадка.
Царь приказал парню говорить четвертую загадку, и парень сказал такую загадку:
— Плавала утка по морю, а летела птичка по поднебесью, упала птичка на утку, хлупь[12] проломила, кровь пропустила, а до смерти не убила.
Выслушала царевна эту загадку и говорит:
— Этой загадки, тятенька, мне уж не отгадать!
Взяла царевна парня за руку, подвела его к царю и сказала:
— Это мой жених суженый. Благослови, государь-батюшка, меня на брак с ним!
Царь рад, что наконец пристроит дочь, и благословил царевну. У царя ни пиво варить, ни вино курить — пир пирком и за свадебку.
Так крестьянский сын сделался царским зятем.
Петр Егорович Уткин.
Дер. Артамонова.
13 февраля 1907 г.
Раздел гуся
Анекдот
Один барин с его семьей сидел на балконе за обеденным столом; подали жареного гуся, и барин не знал, как его разделить. Идет мимо мужик, и барин сказал ему:
— Мужичок, раздели-ка нам гуся.
— Изволь, сударь! Ты, барин, глава семьи — тебе голову.
И дал мужик барину голову гусиную.
— А ты, барыня, идешь позади барина — вот тебе гуску. А вы, девочки, дочки барина, ваше дело непостоянное: подрастете, окрепнут ваши крылышки, вспорхнете и улетите из родного гнезда, из родительского дома. Вот вам крылышки.
И дал мужик девочкам по крылышку.
— А вам, барские сынки, гусиные ножки — ходите по отцовской дорожке.
И дал мужик мальчикам по гусиной ножке.
— А я, мужик, глуп, так мне всю гусиную хлупь.
И взял себе мужик всего остального гуся, поклонился барину и ушел.
Иван Лукичвич Заякин.
Дер. Артамонова.
18 февраля 1907 г.
Коварный лакей
Сказка
Однажды один царь собрал к себе весь свой сенат, всех министров, фельдмаршалов и генералов и обратился к ним с такою речью:
— Господа министры и фельдмаршалы любезные, и вы все, мои верные генералы и сановники!
Не вызовется ли кто из вас к Гаге Гагейскому съездить и дорогие подарки ему отвезти?
Все министры и фельдмаршалы, и весь сенат молчали, опустивши головы, и ничего царю не отвечали. Никому неохота было взяться за это дело: путь был труден и опасен, да и дороги к Гаге Гагейскому никто не знал. Выждал царь некоторое время, видит, что все его приближенные смущены, и сказал сановникам:
— Тогда найдите мне какого-нибудь посланника, которого я мог бы отправить с дорогими подарками к Гаге Гагейскому.
Но сановники опять молчали и не знали, кого бы послать. Тогда царь распустил сенат и сановников и сказал:
— Идите теперь и подумайте крепко, кого бы мне послать послом, и завтра опять собирайтесь и дайте мне ответ.
Пошли сановники по домам, а наутро опять собрались, и царь их спрашивает:
— Ну что, господа министры и фельдмаршалы любезные, кого выбрали вы послать к Гаге Гагейскому?
Сенаторы и сановники встали, поклонились царю и сказали:
— Ваше царское величество! Не могли мы из среды своей найти посла к Гаге Гагейскому, никто из нас не знает дороги к нему, да и все мы боимся трудного и опасного пути.
Выслушал это царь и опалился гневом великим, и сказал сановникам:
— Даю вам сроку на два часа, идите и найдите мне посла, не найдете — смертью лютою всех вас казню.
Вышли министры и фельдмаршалы из дворца и пошли по городским улицам, закручинились да запечалились и низко повесили свои буйные головы. Навстречу им попадает старая старушка, поклонилась им и говорит:
— Здравствуйте, господа министры и фельдмаршалы любезные! Что вы томны, кручинны и печальны?
А сановники не удостоили ее даже ответом, отвернулись от нее и пошли себе мимо. Старушка на это не обиделась, обошла улицами-переулками, забежала вперед и опять встречает сановников, и опять им кланяется и спрашивает их, чего они печальны и кручинны.
Сановники и на этот раз ничего старухе не ответили и даже повернули от нее в другую улицу. В третий раз старуха забегала-успевала и опять встречает сановников:
— Здравствуйте, господа министры и фельдмаршалы любезные! Чего вы томны, печальны и кручинны?
Тогда один сановник сказал своим товарищам:
— Господа, эта старушка встречает нас уже в третий раз и ласково нас приветствует, а мы с нею обходимся грубо и даже не отвечаем ей, а так делать негодно: старые люди долго живут, много видят, много знают. Поговорим с нею, может быть, она и скажет нам что-нибудь полезное.
Подошли сановники к старухе и сказали ей:
— Здравствуй, бабушка! Вот о чем мы кручинимся и печалимся: сегодня царь приказал нам найти посла к Гаге Гагейскому отвезти ему дорогие подарки и за неисполнение этого приказа грозил казнью лютою, а мы не знаем, кого выбрать послом. Не поможешь ли ты, бабушка, своим советом?
Выслушала бабушка министров и сенаторов и сказала:
— Господа министры и фельдмаршалы любезные! Нечего вам искать и тратить время по-пустому. Возвращайтесь вы к царю и скажите ему: в такой-то заимке живет купец, купец этот частовременно бывает у Гаги Гагейского, и много раз разные цари поручали этому купцу съездить к Гаге Гагейскому с дорогими подарками, не откажет он съездить и по поручению нашего царя.
Обрадовались сановники и стали благодарить старуху: кто бросит ей золотой, кто два. Набрала старуха много денег да без долгих разговоров и побрела в кабачок, и стала там пить и гулять. А сановники вернулись в царский дворец. Царь спрашивает сановников:
— Нашли ли вы и выбрали ли кого-нибудь в посланники?
— Нет, ваше царское величество, не выбрали мы посла, только надумались сказать вам одно слово.
— Какое же слово надумались вы сказать мне?
— В такой-то заимке живет купец, он часто бывает у Гаги Гагейского, и его многие соседние цари посылали к Гаге Гагейскому с дорогими подарками, наверное, он согласится и от вашего величества отвезти ему подарки.
Понравилась эта речь царю, и он того же разу послал к купцу на заимку скорого гонца с письмом, а в письме этом приказывал купцу явиться к царю безо всякого отзыва и не теряя времени. Прибежал гонец к купцу, купец прочитал письмо от царя и говорит своей жене:
— Супруга моя возлюбленная, царь приказывает явиться к нему безо всякого отзыва, он хочет послать меня к Гаге Гагейскому с дорогими подарками. Надо ехать, нельзя царского приказа ослушаться.
И того же разу купец приказал приготовить себе дорожный экипаж. А жена говорит ему:
— Супруг мой возлюбленный, прикажи запрячь карету, и я провожу тебя до границы наших владений.
Купцу не жаль было для жены ничего, и он приказал запрячь карету, сел с женой и поехал. На границе купец с женой стал прощаться, жена говорит купцу:
— Путь к Гаге Гагейскому лежит мимо нашей заимки, непременно заезжай домой, а я тебя встречу на границе, на том самом месте, где мы с тобой теперь прощаемся.
Купец обещал это жене. Затем купец поехал к царю, а жена его вернулась домой. Вернулась жена купца домой, а у купца был лакей, еще молодой парень. С отъездом купца из дома лакей стал всячески ухаживать за барыней и стал оказывать ей всякое внимание и всякую услугу, и изо всех сил старался ей понравиться, на ручках готов носить ее — такой сделался ласковый. Заметила это барыня и говорит лакею:
— Какой же ты сделался старательный и внимательный, да как ты ухаживаешь за мною и стал такой ласковый, раньше ты не был такой.
А лакей ей на это отвечает:
— Ах, барыня, очень вы мне нравитесь, и горячо я вас полюбил. Нельзя ли мне от вас плотскою любовью попользоваться?
Услыхала это барыня, сильно разгневалась, затопала на лакея ногами, забранилась на него и выгнала его вон. Выгнала барыня лакея, а сама думает кручинную думу: «Оскорбил меня лакей смертельной обидой, не переживу я такого горя и скоро умру. Но лакея надо проучить и отомстить ему смертельную обиду». Вернула барыня лакея, вспушила постелю, сама легла и лакея к себе пригласила на постель. Только то лакей улегся на постель, как во двор въехал купец: его царь не задержал, и он скоро вернулся домой. Въехал купец во двор, дом у него был деревянный, стены тонкие, и жена его слышала, как купец сокрушался: «Ах, милая моя супруга, обещалась встретить меня на границе, где мы с ней прощались, да и не встретила, не к добру это: либо нездорова, либо умерла!». Заслышала купчиха голос мужа, сбросила лакея с кровати, открыла большой сундук, стоявший в спальне, вынула из него все платье цветное и приказала лакею лезть в сундук, и когда тот влез, барыня захлопнула его крышкой и заперла ключом, а сама бросилась на сундук и стала горько плакать.
Купец вошел в спальню и увидел жену плачущую и распростертую на сундуке, и обеспокоился, и стал спрашивать жену:
— Что с тобой случилось, супруга моя любезная?
— Ах, супруг мой возлюбленный, приходит моя скорая смерть, настало время нам навеки расстаться, скоро я умру.
— Ах, милая моя супруга, как мне тебя жалко, экое горе, экое несчастье приключилось.
— Если ты искренне жалеешь меня, то вот возьми этот ключ от сундука и брось его в море.
Купец взял ключ и бросил его в море, да скоро вернулся и опять тужит и жалеет жену. Но тратить время было нельзя: купцу надо было исполнить поручение царя и ехать к Гаге Гагейскому с дорогими подарками. Пред расставанием жена просит мужа:
— Исполни мою последнюю волю: когда я умру, поставь этот сундук в мою могилу под мой гроб.
Купец обещал исполнить волю жены, он написал об этом письмо и положил его на стол. Уехал купец, а жена его вскоре умерла. Собралось на похороны много народу — родственников и соседей, в доме хлопоты: строят гроб, красят его, убирают покойницу. Заметили письмо на столе и прочитали его, в нем купец наказывал положить сундук в могилу под гроб жены; никому сундука этого не было жалко, и все охотно согласились исполнить это распоряжение купца.
Настал день похорон, гроб понесли впереди, а за ним несли сундук. Кладбище лежало далеко, путь лежал густым дремучим лесом, а в лесу этом скрывалась шайка разбойников в двенадцать человек. Видят разбойники большой сундук и рассуждают: должно быть, богатая барыня умерла, вон сколько имения в сундуке несут хоронить вместе с ней в могиле, давайте-ка мы это имение повытрясем. Так разбойники сговорились ограбить могилу умершей купчихи.
Между тем гроб принесли на кладбище и опустили его в могилу, а под гробом поставили сундук, могилу зарыли, и все с погоста разошлись. Тогда разбойники вышли из лесу, разрыли могилу и вынули сундук. У грабителей всегда под руками найдутся разные инструменты; один разбойник приспособил щипцы, а другой по ним ударил молотом, и от днища сундука отлетела большая доска, и в отверстие из сундука выскочил лакей, захлопал ладонями и громко закричал:
— Вставайте, мертвые! Живые нас бьют и грабят!
Разбойники испугались и разбежались. Остался лакей один; он был в одной рубашке, без порточков. Стад думать: «Что мне делать и как мне теперь быть, и куда мне деваться? Домой идти в таком виде нельзя — как голому мне показаться на глаза людям? Пойду я лучше в лес, в трущобу, не найду ли там чего».
Пошел лакей в лес, идет местами глухими и непроходимыми, чащей и трущобой и всю рубаху на себе ободрал о корчи и сучья, и остался совсем голый. Шел так сколько времени и вышел на широкую поляну, и видит: стоит на этой поляне большой терем, окруженный высоким и прочным забором: домом назвать — велик, а городом — мал; а в тереме этом не видно живой души, и все двери были на запоре. Подивился лакей и решил проникнуть в этот терем; обошел он двор кругом и нашел лазейку, проник сначала в ограду, а затем в дом; вошел он в первую комнату и видит: стоит стол, уставленный разными напитками и наедками, сел он за стол и начал есть и пить. Наелся досыта, напился допьяна и задумал осмотреть весь дом, прошел одну комнату, а потом другую комнату и видит: там стоит лоза — роскошная кровать, мягкая, пуховая. Недолго думал лакей, завалился на кровать и крепко уснул, и как следует выспался; проснулся, лежит в постели, нежится и думает:
— Если бы бог привел и весь век прожить в таком довольстве, так ладно бы было.
Вдруг поднялся шум и гром, зашумела такая буря, что весь терем закачался и зашатался, как по волне, а недолго спустя дверь отворилась, и появилась сама хозяйка этого терема — молодая и красивая волшебница. Лакей испугался и спрятался за печку. Волшебница вошла и говорит:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка. Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла, пришла да и нагрезила, весь обед мой съела и все вина выпила.
Говорит так волшебница, а сама идет в следующую комнату, да как увидела, что постель ее смята и кто-то на ней лежал и спал, так и воспылала великим гневом и закричала:
— Эй, кто есть здесь русский, выходи!
А лакей ей из-за печки отвечает:
— Яко наг, яко бос, яко на мне нет ничего. Не могу я выйти к тебе, Потому как на мне нет никакой одежи.
Волшебница вынула из сундука рубаху и порты и дала лакею, тот оделся и вышел к ней, и волшебница стала бранить его:
— Какой ты невежа явился сюда! Съел все мои кушанья, выпил все мои напитки, но это еще можно было бы простить: хлеб-соль — дело заемное, случалось и мне при нужде кормиться с чужого стола без ведома хозяев. Но как ты смел ложиться на мою постель и смять ее без моего позволения? Это обида несносная, и этой обиды я тебе не спущу. За эту вину я тебя жестоко накажу, и от наказания этого ты ни птицей не улетишь, ни зверем не убежишь. Готовься к смерти, я отсеку тебе голову.
Лакей стал слезно просить волшебницу, и волшебница смиловалась и сказала лакею:
— Я пощажу тебя и не буду казнить, если ты мне сослужишь службу.
— Какую же службу я должен сослужить тебе?
— Ты должен будешь спуститься в подземное царство и достать оттуда, что я тебе прикажу. Согласен ли ты на это?
— Согласен и сделаю все, что ты прикажешь.
— Слушай же. Возьми вот эту саблю и иди в подземное царство через люк в полу моей комнаты; когда ты спустишься в подземное царство, то иди сначала тропой, тропа эта выведет тебя на большую торную дорогу, пойдешь этой дорогой и увидишь сундук, на сундуке стоит образ Спасителя, перед образом горит неугасимая свеча. Ты подойди к этому образу, помолись, загаси свечу и возьми ее; свечу эту ты принеси мне. После того иди дальше, увидишь кровать, а на кровати спящего молодого рыцаря, ты отсеки этому рыцарю голову этой саблей и затем возвращайся ко мне, и постарайся, чтобы саблю ты принес, запачканною кровью, чтобы мне видеть, что ты исполнил в точности мое поручение.
Лакей не мешкал и того же разу собрался в дорогу. Волшебница подняла люк в полу и спустила лакея, и тот пошел; долго лакей спускался узким тесным и покатым ходом в полной темноте, наконец он дошел в подземное царство, осмотрелся и видит, что там нет солнечного света и даже днем бывает сумрачно, как в лунную ночь. Пошел лакей тропою, долго шел он и наконец вышел на большую дорогу, шел-шел и видит: на дороге стоит сундук, а на сундуке стоит образ Спасителя, пред образом горит неугасимая свеча. Лакей подошел, помолился образу, снял свечу, погасил ее и положил к себе в карман, и пошел дальше. Идет и видит: на дороге стоит хорошая и дорогая кровать с мягкою постелью, а на постели спит рыцарь молодой, хороший, белый, так красив собой, что зрил бы, глядил, очей не сносил. Жаль стало лакею убивать молодого и красивого рыцаря, и думает он: «Разбужу рыцаря и узнаю, за что волшебница решила его погубить». И начал лакей будить рыцаря, будил-будил и никак не мог его разбудить. Три дня он бился над спящим рыцарем, да так и не мог его разбудить. Рассердился лакей, выхватил меч и отсек рыцарю голову, и пошел в обратный путь. Идет лакей и видит: неподалеку от дороги стоит большой сундук, лакей думает: «Что это значит? Надо взглянуть, что лежит в этом сундуке». Подошел, открыл сундук и видит: сундук этот полон дорогими камнями самоцветными. Соблазнился лакей и начал набирать себе этих камней, набрал много, набил все карманы полнехонько, набрал камней и за пазуху, всюду, куда только можно было, и весело продолжает свой путь.
Между тем молодая волшебница с уходом лакея положила обеты крепкие выйти замуж за лакея, если он исполнит ее поручение. Наконец вернулся лакей. Волшебница встречает его с радостью, с весельем и спрашивает его:
— Ну что, исполнил ли ты мое поручение?
— Исполнил! Вот посмотри — меч еще в крови, я отсек голову твоему неприятелю, красивому рыцарю.
— А свечу достал? Давай ее мне скорее.
Лакей сунул руку в один карман, не мог нащупать свечку — она лежала внизу и сверху была заложена камнями самоцветными. Полез он в другой карман, шарит в кармане, но и там не нашел свечи, стал осматриваться, то туда, то сюда руку засунет и никак не может свечу достать. А волшебница на лакея прикрикивает:
— Ну, давай скорей.
А тот еще больше заторопился. Тогда волшебница на него опалилась великим гневом и закричала на него:
— Ну, теперь ты погиб! Птицей от меня не улетишь, зверем не убежишь, ссеку тебе голову.
Кричит, бранится волшебница, а сама наскакивает на лакея, а лакей все пятится от нее задом к двери, она на него, а он от нее, она на него, а он от нее, допятился до самой двери и выскочил за дверь; волшебница тоже выскочила за дверь, но как попала за порог, так и ушла в землю по груди, и говорит:
— Ах, если бы я не клала крепких заветов и тем себя не связала и не сгубила!.. А теперь ты уйдешь от меня!
Лакей же не мешкал и побежал прямо в леса темные, дремучие. Шел он день, шел два и три и вышел на степь, и видит: стоят огромные палаты: домом назвать — велики, а городом — малы; вокруг этих палат стоит крепкая стража — часовые, будка от будки стоит на одну сажень, и в каждой будке по стражнику. Стоит лакей, дивится всему этому и думает: «Что это за палата, и чего стерегут в ней?». Подошел лакей к одному стражнику и спрашивает:
— Скажи мне, служивый, кто этому дому есть хозяин?
А часовой, не говоря ни слов, ни речей, как хватит лакея прикладом, и лакей повалился на землю, да три дня провалялся, отдыхал от этого удара. Отдохнул лакей и опять подходит к другому часовому, и, ни о чем его не спрашивая, дал ему крупный камень самоцветный. Часовому понравился подарок, взял он лакея за руку и повел в свою будку, и стал его угощать. Лакей опять спрашивает стражника, чей это дом и почему его так строго охраняют. А стражник говорит лакею:
— Ах, добрый человек, какой же ты неосторожный! Твое счастье, что твоя добродетель дошла до моего сердца, иначе тебе несдобровать: мой товарищ тебя ударил так, что ты три дня валялся и отдыхал, а я тебя на месте бы положил. Но теперь я вижу доброту твою и скажу тебе. Дом этот принадлежит нашему царю, в этом доме хранятся волшебные книги, когда царю нужно что-нибудь узнать, он заглянет в книжки и все узнает. Так по этим книгам он заранее узнает о замыслах врагов и о нападениях их, и книжки же ему сказывают, как избыть какую беду. Потому-то царь и дорожит этими книгами и так охраняет их.
Выслушал лакей рассказ стражника, поблагодарил его и сказал ему:
— Ну, эти книги мне не нужны, и они меня мало касаются. Ты, служивый, скажи мне лучше, далеко ли тут до города и как к нему пройти, где мне там остановиться, чтобы можно было вволю напиться и наесться на свои любезные денежки и квартиру хорошую иметь?
Стражник ответил:
— До города тут уж совсем недалеко, иди по этой дороге, в городе иди на базарную площадь, там стоит хорошая харчевка, там тебя хорошо и напоят, и накормят, и дадут хорошую квартиру.
Пришел лакей в город, нашел на базаре харчевку и просит себе чего получше попить и поесть; хозяин наставил ему разных вин и закусок, наелся лакей досыта, напился допьяна и говорит хозяину:
— Отведите мне хорошую квартиру.
— Извольте, квартиры есть хорошие. Пожалуйте посмотреть.
И повел хозяин лакея по коридору, показывает ему одну квартиру, другую и все не может угодить гостю, и наконец показал ему самую хорошую квартиру. Эта лакею понравилась, и он спросил, какая ей цена, хозяин ответил:
— Цена ей триста рублей в месяц.
Лакей согласился на эту цену и занял комнату. Хозяин послал к лакею горничного мальчика для услуг, но лакею это не понравилось, и когда мальчик явился к нему, то лакей на него затопал ногами и забранился:
— Ты зачем сюда явился?
— Я горничный мальчик. Меня послал хозяин для ваших услуг. Я могу вам что-нибудь подать, сделать и за чистотой понаблюсти.
Лакей сказал:
— Я в своем царстве был первый именитый купец и здесь последним не хочу быть, и все-таки я всегда обходился без горничного мальчика и теперь в его услугах не нуждаюсь. Уходи, мальчик.
— Я не могу сделать этого, господин, — сказал мальчик, — поговорите сами об этом с хозяином, иначе он мне не поверит и безвинно меня накажет.
Пошел лакей и сказал хозяину:
— Вы мне горничного мальчика не посылайте, я не привык пользоваться его услугами.
— Извольте, мальчика я больше к вам посылать не буду.
Остался лакей в своей комнате один и стал вынимать из карманов камни самоцветные и раскладывать их на столе и сортировать их по величине и достоинству; вынул он все камни из карманов и нащупал свечу, которую он вынес из подземного царства, вынул свечу, да и говорит:
— Ах, вот и свеча! Чуть я голову свою не потерял из-за тебя.
После того лакей взял камни, два-три каких покрупнее да покрасивее, понес их в город и продал за большие деньги. На эти деньги лакей завел себе лавку с красным товаром, нанял приказчиков, купил пару добрых коней и хороший экипаж, завел себе трубку с длинным чубуком — любил он покурить-то! Вечером, когда дела все были улажены, лакей вернулся домой и задумал покурить. Набил он трубочку и затеплил свечу, чтобы от нее раскурить трубку, но только зажег свечу, как пред ним опять появился мальчик и говорит:
— Что угодно, хозяин? Что прикажешь делать?
— Ты опять здесь! — закричал лакей.
— Я не горничный мальчик, а особенный.
— Какой же ты такой особенный?
— Я могу сделать все, что вам угодно, и могу сослужить вам всякую службу.
— Ты такой маленький, а хвастаешь, что можешь сделать всякое дело! Какая уж в тебе сила?
— А во мне такая сила, что если бы поставить столб от земли до неба, то я всю вселенную перевернул бы.
— Вот какая в тебе сила! — подивился лакей. — Ну, теперь ты мне пока не нужен, ступай себе.
И мальчик скрылся. Лакей загасил свечу.
Пришло воскресенье. Лакей собрался в церковь к обедне и велел подать лошадей; путь лежал мимо царского дворца. Едет лакей и видит: на балконе царского дворца сидит единственная дочь царя; царевна была так хороша собой и красива, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Загляделся лакей на красавицу царевну, остановил он лошадей, как будто бы потребовалось что поправить в упряжи, оправляет коней, а сам все на царевну глядит и наглядеться не может. А царевна на лакея и внимания не обращает, да скоро и с балкона ушла. Стоит лакей в церкви, не столько молится, сколько о царевне думает.
Вернулся лакей из церкви домой, набил трубочку, затеплил свечу, и опять мальчик появился:
— Что угодно, хозяин?
— А вот что, мальчик! Если уж ты такой сильный, как говоришь, то принеси мне сегодня к ночи царскую дочь со всею с ее кроватью. Можешь ли ты это сделать?
— Могу, хозяин, и принесу.
С наступлением ночи мальчик напустил сон на всех обитателей дворца и на самую царевну, а затем взял спящую царевну с ее кроватью и по воздуху перенес ее в комнату лакея. И лакей вдосталь натешился молодой девушкой и лишил ее невинности. Позднею ночью мальчик отнес спящую царевну с ее кроватью в ее опочивальню в царском дворце и затем явился к хозяину и сказал ему:
— Теперь, хозяин, отпустите меня на один час времени, мне надо отлучиться по делу.
— Ступай себе, гуляй на свободе. Спасибо тебе, что ты помог мне овладеть красавицей царевной.
Мальчик скрылся, он побежал к дому, где хранились волшебные книги, отобрал у сонной стражи все их вооружение и сложил все оружие в одно место, а затем проник в дом и там изорвал в клочки и там уничтожил все волшебные книги, и клочки пустил по ветру.
Наутро проснулись царь и его дочь; царевна пошла к отцу поздравить его и сказала ему:
— Родимый батюшка, вас с добрым утром!
— Вас, милая дочь, с приятным сном. Что, милая дочь, сегодня во сне видела?
— Родимый батюшка, нехороший сон я видела: будто я с мужчиной спала и с ним блуд имела
— Недобрый сон, дочка. Погоди, я пойду загляну в книги и все узнаю, и все угадаю.
Пошел царь в свой дом и видит, что вся стража спит непробудным сном, что все оружие у часовых отобрано и снесено в одно место и что все волшебные книги были разорваны и разбросаны, и уничтожены, и не по чему ему было узнать правду-истину. Увидел все это царь и говорит:
— Я — мудрый человек, а попался какой-то помудренее меня.
Вернулся царь во дворец печальный и кручинный и стал обсуждать, как бы изловить соблазнителя царевны. Долго думал об этом царь и долго ломал голову, и наконец придумал способ обнаружить преступника; царь сказал дочери:
— Надо, дочь моя, к твоей кровати прикрепить белые капли, как понесут тебя, капли будут падать и оставят на земле следы, мы по этим каплям и нападем на след твоего врага.
Так и сделали: прикрепили к кровати снизу белые капли. Между тем лакею захотелось еще позабавиться с царевной, и он опять затеплил свечу. Явился мальчик:
— Что угодно, хозяин?
— Принеси и сегодня ко мне царевну с ее кроватью.
— Слушаю, хозяин, принесу!
С наступлением ночи мальчик побежал в царский дворец и напустил там сон на всех, на царя и на царевну, а затем взял спящую царевну с ее кроватью и по воздуху принес ее к лакею. Лакей позабавился и натешился красотой царевны и велел мальчику отнести царевну обратно в ее опочивальню. Мальчик отнес царевну во дворец и скоро вернулся, и говорит лакею:
— Позвольте, хозяин, мне на часок отлучиться.
— Ступай, ступай с богом, ты сделал свое дело, спасибо тебе и теперь гуляй себе, куда знаешь.
Мальчик ушел; он заметил следы белых капель на земле и решил уничтожить их. Для этого мальчик снял крышу с магазина, в котором хранился хлеб-мука, и начал он эту муку веять и разбрасывать по дороге, и всю дорогу покрыл мукой. Наутро царь и царевна проснулись, царевна пошла к отцу, чтобы с ним поздороваться.
— Родный батюшка, вас с добрым утром!
— Вас, милая дочь, с приятным сном. Что, милая дочь, сегодня во сне видела?
— Видела я тот же сон, что и вчера, будто я спала с мужчиной и с ним блуд имела.
— Пойдем же, проследим и узнаем, кто твой обидчик.
Вышел царь на улицу и видит, что вся улица засыпана мукой, и от белых капель никакого следа видеть было невозможно. «Ну, — думает царь, — я — мудрый человек, а какой-то нашелся мудренее меня». Вернулся он во дворец и говорит дочери:
— Надо и на следующую ночь подвязать к твоей кровати флакон с белыми каплями.
Так они и сделали. Лакею же опять захотелось позабавиться красавицей царевной, затеплил он свечку, явился мальчик, и он ему приказал принести царевну и в эту ночь. С наступлением ночи мальчик побежал во дворец, напустил сон на всех и на царевну и перенес в комнату лакея спящую царевну вместе с ее кроватью. Натешился лакей молодою царевной и приказал мальчику отнести ее обратно во дворец.
На следующее утро царевна опять идет к отцу:
— Родимый батюшка, вас с добрым утром!
— Вас, милая дочь, с приятным сном. Что, милая дочь, сегодня во сне видела?
— Ах, батюшка, и в эту ночь я видела то же, что и раньше.
— Пойду послежу.
Вышел царь на улицу и видит, что следы белых капель на этот раз ясно были видны на земле. Мальчик на этот раз не мог засыпать дорогу мукой, так как другого магазина с мукой поблизости не было. Взял царь с собою стражу и пошел по следам; следы привели его прямо в квартиру лакея, царь приказал взять лакея, связать и бросить в тюрьму. Взяли лакея, связали ему руки и посадили в каменную темницу за крепкие запоры. Сидит лакей в тюрьме, томится, тоскует, в темнице мрак, окошечко — кулак пролезет.
В одно утро лакей из своего окна увидел, что во дворе неподалеку от тюрьмы метёжник метет двор, подозвал он метёжника, дал ему тысячу рублей и сказал:
— Добрый человек, возьми эти деньга и дай их тому, кто согласится пойти и позвать ко мне моего главного приказчика.
Метёжник взял эти деньги и думает: «За такие деньги я и сам побегу и позову приказчика, тем более что у меня и дела-то теперь нет».
Взял метёжник деньги и скоро побежал за главным приказчиком. Идет главный приказчик и горько плачет, а сам давно уже рад, что его хозяин попал в беду и все торговое дело оставил на его руки. Лакей сказал своему приказчику:
— Иди ты и продай мою лавку со всеми товарами и рассчитай всех моих приказчиков и служащих, и рассчитай хорошо: кто получал сто рублей — дай двести, кто получал двести рублей — дай четыреста, кто служил хоть один день — заплати полностью за месяц. Все, что останется сверх того, возьми себе.
Услыхал это главный приказчик и сильно обрадовался; продал он лавку, рассчитал всех приказчиков и служащих, и на руках у него осталась большая сумма. Лакей же между тем затеплил свою свечу, и к нему явился мальчик. И стал лакей пенять и выговаривать мальчику:
— Вот до чего ты меня довел своими услугами, сижу я в тюрьме и жду своей гибели.
А мальчик ему отвечает:
— Ничего, хозяин, не тужи и ничего не бойся. Завтра поведут тебя на казнь, решено тебя повесить, а ты завтра с утра всячески веселись, пой громко песни и пляши, так, чтобы все это видели, а когда тебя приведут на казнь, ты попроси позволения закурить и затепли свою свечу.
Лакей обещал так сделать. На следующий день с утра лакей в своей тюрьме всячески веселился, пел громко веселые песни и плясал, а между тем народ со всех сторон уже валил на площадь посмотреть на казнь лакея. Слышат люди, что преступник в своей тюрьме веселится, поет и пляшет, и все дивятся и говорят: «Должно быть, этому преступнику напроскучил белый свет, и он смерти радуется». Наконец явились в тюрьму солдаты и повели лакея на площадь на казнь; когда лакей взошел на эшафот, то обратился к царю и царевне с приветствием:
— Здравствуйте, ваше царское величество! Здравствуй, моя возлюбленная служительница!
Услышали это царь и царевна и разгневались:
— Ах, подлец! Насмеялся над девической красотой, да еще и глумится всенародно.
И приказал царь палачу вершить поскорее дело. Но лакей поклонился царю и говорит:
— Ваше царское величество! Позвольте же мне сказать одно слово, выслушайте, что моя душенька пред смерточкой пожелала: позвольте мне, государь, пред смертью покурить, очень этого желает душа моя. Покурил бы я, да и готов тогда помирать.
А царь ему отвечает:
— Какую еще тебе трубочку, полезай в петлю!
Тут к царю приступили министры, фельдмаршалы и сановники, и весь народ и стали говорить ему:
— Негоже ты делаешь, государь, что отказываешь преступнику в его последней просьбе, надо исполнить последнюю волю человека и позволить то, чего захотела душа пред своею смертью. Да и чего бояться тебе, государь, видишь, сколько здесь войска и народу, отсюда преступнику птицей не улететь и зверем не убежать. И много ли времени пройдет, пока он покурит трубку.
Увидел царь, что народ его осудил за его жестокость, и уступил — позволил преступнику покурить трубочку.
Вынул лакей трубку, не спеша набил ее табаком и затеплил свечу. Неоткуль взялся голубь, подхватил лакея и понес его вверх под облака. Увидел это царь и бросился на эшафот, чтобы схватить лакея за ноги и задержать, но не успел это сделать, да оплошал и сам головой попал в петлю и заболтал в воздухе ногами, и пока к нему сбежались на помощь сановники и сенаторы, он уже и богу душу отдал.
Между тем голубь нес лакея по воздуху быстро, как стрела, и скоро скрылся из глаз народа. Голубь-то этот был тот же мальчик. Долго голубь нес лакея и наконец опустил его в степи на землю и сказал:
— Долго ли мне путаться с тобою, хозяин? Надо тебе жениться. Хочешь ли ты жениться на царевне или на моей сестре? У меня три сестры: старшая ни стара ни молода — ей всего сто двадцать лет, но она красоты невиданной.
Лакей пожелал жениться на сестре мальчика. Тогда мальчик опять понес лакея по воздуху и долго так нес его много дней и ночей и, наконец, принес в большие и роскошные хоромы, где жили его сестры. Сестры встретили брата с радостью и с весельем:
— Ах, братец, сколько лет с тобою не видались!
Лакея же сестры встретили дурно и хотели его растерзать.
Но брат заступился за лакея и помирил с ним своих сестер, и скоро сосватал за него свою старшую сестру. Когда дело было слажено и свадьба решена, сестры сказали лакею:
— Нам надо улететь на этот бугор, мы пробудем там всего шесть дней, и когда вернемся, тогда и сыграем свадьбу. Ты же оставайся тут, ешь, пей и веселись, и будь полным хозяином и господином во всем нашем доме, и бывай во всех комнатах, где тебе будет угодно, только не заходи в одну, вот эту комнатку, двери которой запечатаны.
Лакей обещал исполнить их желание, и сестры скрылись. Остался лакей один в богатом доме. Ест досыта, пьет допьяна, веселится и гуляет по всем комнатам. Так прошло пять дней. На шестой день лакей думает: «Какой я хозяин дома и что за господин, если не могу ходить по всем комнатам? Пойду я в эту запретную комнату».
Подошел лакей к комнате и видит, что двери ее глиной замазаны и дерьмом запечатаны. И думает лакей: «Такую замазку и печать я всегда могу найти и сделать; войду, только взгляну, что там, в этой комнате, хранится».
Отворил лакей дверь запретной комнаты и вошел в нее, и видит: в комнате сидит лев-зверь. Лев-зверь попросил лакея:
— Ну-ка, отвори пошире дверь.
И лакей отворил пошире, и лев-зверь выскочил из комнаты на волю и сказал:
— Довольно уже я таскал на себе старость этих трех старых ведьм-сестер, пускай теперь они сами носят свою старость.
И с этими словами лев скрылся.
Тут только и понял лакей, какую оплошность он сделал: во льве-звере хранилась старость трех сестер, и он эту их старость теперь освободил. Шибко испугался лакей, куда и хмель девался. И пошел он кручинный и печальный и перестал петь и веселиться.
На следующий день возвратились все три сестры с бугра, и возвратились они дряхлыми старухами: лицо сморщенное, волосы седые, шавкают беззубым ртом. Набросились старухи на лакея и забранились на него:
— А, злодей наш, не уйдешь теперь от нас! Какой тебя смерти предать?
Стали сестры рассуждать, какой смерти предать коварного лакея. Старшая сестра говорит:
— Убить его надо!
Средняя сестра говорит:
— Убить его мало, надо у него из пят жилы вытянуть.
А младшая говорит:
— Сестры, лучше сделать так: поднимем его выше лесу стоячего, ниже оболока ходячего и бросим, от него только пыль останется, и прах его ветер разнесет.
Всем понравилось предложение младшей сестры. Схватили сестры молодца и понесли его вверх высоко, под самое поднебесье, и сбросили его с высоты вниз на землю. И полетел лакей. Неоткуль взялся голубь, подхватил лакея и понес его по воздуху подальше от сестер. Долго нес голубь лакея и наконец спустил его на широкую поляну, и говорит:
— Долго ли мне с тобой, хозяин, мыкаться по белу свету, пора тебе о семье подумать, надо тебе жениться. На моей сестре тебе жениться — статья неподходящая, женись лучше на царевне, которою ты уже овладел.
— Да я не прочь жениться на царевне, только не знаю, как это сделать. Царевна меня не любит и не пожелает иметь меня мужем, и не пойдет за меня.
— В честь не пойдет, так в нечесть пойдет: можно взять ее и силой.
Взял голубь лакея и опять понес по воздуху. Долго он так летел, много дней и ночей, и наконец прилетел в столичный город. Прилетел голубь в город и принял вид доброго молодца, он и пошел в царский дворец и сказал министрам, фельдмаршалам и сенаторам:
— Господа министры, фельдмаршалы и сенаторы! Выдайте вашу царевну в замужество за моего господина, именитого купца.
— Это за того самого, который с виселицы-то убежал? — говорят сенаторы. — Никогда не отдадим нашу царевну за висельника.
— Одумайтесь, господа! Мой господин — человек сильный и могучий, он во гневе своем разорит весь ваш город, и где теперь стоит столица ваша, там чрез несколько дней будет голая пустыня, а царевну вашу нечестно за себя замуж возьмет.
Крепко задумались сановники и сенаторы, судили и рядили, и положили:
— Легче нам выдать царевну честью, чем из-за нее подвергать целый город и все наше царство великой опасности.
И согласились сановники и сенаторы выдать за лакея царскую дочь. Пир пирком и за свадебку. Женился лакей, да скоро сделался царем, и стал он с молодой женой жить да поживать, да царством управлять.
Дмитрий Никифорович Плеханов, крестьянин села Плеханова.
Дер. Артамонова.
12 марта 1907 г.
Афанасий Простодушный
Легенда
В одном большом селе при большой дороге жил богатый мужик Афанасий. Человек он был хороший, добродетельный и праведной жизни. Кто бы зачем ни обращался к Афанасию, чего у него ни попросил, ни в чем никому отказу не было — всякому Афанасий поможет, всякого выручит, случалось, давал кому и деньжонок. И никогда Афанасий денег со своих должников не спрашивал: отдадут — хорошо, не отдадут — бог с ними.
Зайдет ли к нему нищий странник или прохожий, Афанасий всякого встретит, напоит, накормит, приютит да еще в дорогу даст кому обутки, кому портяночки или еще что по надобности. И за эту доброту и простоту Афанасия на селе звали Простодушным.
Дожил Афанасий до старости, вырастил детей, устроил дом и все хозяйство передал своему старшему сыну, а сам остался на стариковском положении, а добрых дел своих все не прекращает. Да и дети у Афанасия уродились такие же добродетельные, как и сам он.
Живет Афанасий тихо и мирно. И вот однажды пришла ему в голову мысль:
— Пойду я странствовать по свету и посмотрю, есть ли где среди людей еще такой простой человек, как я.
Велел он жене изготовить подорожников и на следующий день рано утром помолился богу, благословился у домашних, надел котомочку за плечи, взял посошок и пустился в путь-дорогу. Целый день шел Афанасий, и лишь поздним вечером, когда стало совсем темно, он вышел на пустоплесье и видит: стоит одинокий богатый деревянный дом, огороженный тыном. Афанасий обрадовался жилью человеческому и думает:
— Слава богу, будет где переночевать.
Не знал Афанасий, что хозяин этого дома старик был разбойник, разбойники были и трое его сыновей. Идет Афанасий во двор и видит: во дворе стоят двенадцать запряженных лошадей, вошел в избу, разбойник с тремя своими сыновьями сидел за столом и ужинал. Афанасий богу помолился, хозяевам поклонился:
— Хлеб да соль вашей милости.
— Милости просим, — говорят разбойники, а к столу-то за хлеб-за соль они странника не пригласили.
Афанасий поставил свой посошок в уголок у порожка, снял котомочку и сел на лавочку. Да и говорит:
— Ох, шел я по двору и видел у вас двенадцать запряженных лошадей, куда же это вы на ночь глядя собрались ехать?
— Мы собираемся ехать в такое-то село на большой дороге, — и назвали разбойники то село, где жил Афанасий.
— Зачем же вы хотите туда ехать?
— Там живет богатый мужик Афанасий Простодушный, мы хотим зарезать Афанасия со всей его семьей, а имение его взять себе.
— Афанасий Простодушный — это я сам и есть. Зачем же вам резать меня и семью мою? Поедемте, и я вам сам отдам все свое имение и все свои богатства.
Услышал это старик разбойник и крепко задумался, а затем сказал:
— Ну-ка, детушки, подите отпрягите лошадей, мы никуда сегодня не поедем. А вы, хозяйки, соберите на стол да накормите Афанасия.
Сыновья отпрягли лошадей, а хозяйки накрыли стол и поставили ужин, и накормили странника. После ужина старик разбойник подсел к Афанасию и вступил с ним в разговор.
— Скажи мне, добрый человек, куда же ты путь держишь?
— Всю жизнь свою я прожил дома в своем селе и по мере сил своих делал добро людям, помогал и выручал, и никогда ни с кого за свои услуги награды не просил и денег ни с кого не брал, а когда случалось кого и деньжонками ссудить, то долга никогда не требовал: отдадут — хорошо, не отдадут — бог с ними. За это меня люди добрые и прозвали Простодушным.
— Знаю я все это и слышал о твоей праведной жизни, — сказал разбойник.
— Вот теперь на старости лет я и надумал постранствовать по белу свету, добрых людей посмотреть и себя показать, да кстати узнать, есть ли на белом свете человек такой простой, как я.
Старик разбойник встал, поклонился Афанасию в ноги и сказал:
— Божий человек, возьми меня с собою, хочу и я посмотреть, есть ли на белом свете такой страшный разбойник, как я был до сегодня.
— Пойдем, добрый человек.
На следующий день рано утром из разбойничьего дома по дороге пошли два старика странника: Афанасий Простодушный и старый разбойник. Целый день шли странники и лишь поздно вечером, когда уже стемнело, они вышли на пустоплесье и увидели одинокий большой деревянный дом, вошли они в дом и увидели, что старик хозяин и его четыре взрослых сына сидели за столом и ужинали. Странники богу помолились, хозяевам поклонились.
— Хлеб да соль вашей милости.
— Милости просим, — сказал хозяин, а к столу странников не пригласил.
Странники разделись и сели на лавочку. Афанасий и говорит:
— Добрые люди поедят да и нас, странников, покормят.
А старик хозяин на это отвечает:
— Не мелко ли вы плаваете? Я во всю свою жизнь никому корки хлеба не подавал, а вы хотите, чтобы я вас ужином накормил.
— Ну и так ладно, — говорит Афанасий, — без еды обойдемся.
Говорит опять Афанасий:
— Хозяюшка, с дороги нас сильно мучает жажда, дай-ко нам жбанчик кваску.
А хозяин дома ему опять на это отвечает:
— Не мелко ли ты плаваешь? Я во всю мою жизнь никому ковша воды не дал, а ты захотел квасу. Нет тебе ни квасу, ни воды.
— Не хотите дать ни квасу, ни воды, так дайте нам хоть ведерко да скажите, где у вас течет речка или ключ, мы и сами за водой сходим.
Хозяин сказал:
— Бабы, принесите-ка поганое ведро, из которого мы собак кормим, и дайте им.
Сказал это хозяин, а сам полез на полати, спит-не спит, с боку на бок поворачивается. Бабы принесли грязное ведро, Афанасий взял его и пошел по воду, ему толком не указали даже дороги к речке. Идет Афанасий и видит ключ, бьет из него чистая и светлая вода. Афанасий богу помолился, отскреб и очистил, насколько было можно, ведро, всполоснул его, зачерпнул воды и понес домой. Дома взял он ковшик, испил воды и говорит:
— Ах, какая славная и приятная вода! В жизни такой приятной воды пить не доводилось, да какая она питательная и сытная: напился я, и есть не хочется, словно поужинал.
Взял ковш и разбойник, пьет воду и тоже похваливает:
— Воистину вода чудная и приятная, да и сытная, и я есть не хочу.
Слышит эти разговоры хозяин, да и говорит:
— Какая там еще вода и откуда вы ее достали, ну-ка, я попробую.
Слез хозяин с полатей, взял ковш, напился и говорит:
— Действительно, вода приятная. Сколько лет мы здесь живем и не знали, что под боком у нас такая вода.
После хозяина стали пить воду и все члены его семьи, все пьют да похваливают. Напился хозяин и вся его семья дивной воды, и с того все их естество и плоть их изменились. И стали они все добрыми и к людям сострадательными. Хозяин сказал:
— Бабочки, соберите-ка странникам поужинать.
Хозяйки накрыли стол, поставили ужин и накормили странников. После ужина скупой старик подсел к странникам и спросил их:
— Скажите, добрые люди, куда вы путь держите?
Афанасий объяснил, что идет искать по свету, есть ли такой простой человек, как он, а разбойник сказал, что идет искать, есть ли на свете такой страшный разбойник, как он. Тогда скупой поднялся, поклонился странникам в ноги и сказал:
— Добрые люди, возьмите меня с собой, хочу я узнать, есть ли на свете такой скупой человек, каким был я.
— Пойдем, божий старичок, пойдем.
На следующий день утром из дома вышли уже трое стариков странников. Идут странники и в полдень пришли к росстани: дорога расходится на три стороны: одна дорога идет прямо, другая — направо, третья — налево; на росстани стоит росстанный столб, по одну сторону дороги пролегает текучий лог, по другую — большое озеро. Остановились странники у росстанного столба, отдохнули и стали рассуждать, как идти дальше: всем ли вместе идти или врозь и кому каким путем идти, и решили так: Афанасию идти правой дорогой, разбойнику — прямой, а скупому — левой, и притом положили: ровно через год вернуться всем к этому же росстанному столбу; кто придет раньше, тому дожидаться других. Переночевали и наутро разошлись каждый своею дорогой.
Скупой пошел левой дорогой; целый день шел он и лишь поздно вечером вышел на пустоплесье и увидел большой дом, и шибко этому обрадовался:
— Слава богу, есть где укрыться на ночь, а может быть, добрые люди накормят и напоят.
Голод же и жажда его сильно мучили. Вошел скупой в дом, и вдруг за ним двери и окна захлопнулись, в избе же было совсем холодно. Думает скупой: «Что за диво такое?». Осмотрелся — в избе ни живой души; стал искать, нет ли чего закусить или хоть напиться, не нашел ни крошки хлеба, ни капли воды. Думает: «Хоть бы обогреться, печку, что ли, протопить». Но ни дров, ни даже печи в доме не было, а одежда на скупом была тонкая по-летнему. И стал скупой голодать и холодать.
Разбойник пошел средней дорогой. Шел он целый день и к вечеру пришел к морю. Жажда его мучила, и задумал он испить морской воды; подошел к берегу, увидел большую лаву-доску и стал на эту лаву, чтобы удобней зачерпнуть воды. Вдруг лава соскользнула с берега в море и погрузилась на дно, и разбойник очутился в воде по горло, попробовал сойти, но не может: ноги словно приросли к лаве; осмотрелся разбойник и видит, что вся морская вода превратилась в кровь, и он по горло стоит в крови.
Афанасий же Простодушный пошел правой дорогой. Путь привел его в женский монастырь, где он и прожил целый год в трудах и молитве. По окончании года он пошел к росстанному столбу и стал дожидаться товарищей. Недолго ждал он — оба его товарища пришли в один день, в один час. И стал Афанасий расспрашивать их, что видели и что испытали в пути и дороге. Скупой рассказал:
— Я попал в дом и только что зашел в него, за мной двери и окна захлопнулись, и я целый год провел в голоде и в холоде и мог бы умереть голодной смертью, но по молитве моей бог подкрепил меня, и я не умер. Когда год кончился, двери сами собой отворились, и я вышел из дома, и только что вышел, оглянулся назад, а дома уже нет.
Разбойник рассказал:
— Я дошел до моря, увидел лаву, стал на нее, чтобы воды зачерпнуть, лава скатилась в воду, и я погрузился по горло в воду и с места сойти не мог, лава меня не пускала; вода в море превратилась в кровь, и я по горло стоял в крови целый год, не пивши и не евши. По истечении года лава сама вышла на берег и меня с собой вынесла. Вышел я на берег, оглянулся — ни моря, ни лавы нет.
Закончили свои рассказы разбойник и скупой и говорят со слезами Афанасию Простодушному:
— Ах, Афанасий, какие муки и страсти мы вынесли, неужели на том свете за грехи наши мы примем большие мучения?
— Как же, детушки? Вишь, ваша жизнь-то была какая грешная, ждет вас за это на том свете мука вечная, злая, бесконечная, огонь неугасимый и плачь неутолимая.
— Нельзя ли нам потрудиться на этом свете и умолить милосердие Божие?
— Как нельзя? Можно. Возьмите ваши шляпы, черпайте воду вот в этом озере и носите через дорогу в этот текучий лог, и когда наполните лог вровень с краями, тогда и отпустятся вам грехи ваши.
И принялись разбойник и скупой своими шляпами черпать в озере воду и носить ее в лог; трудятся они, спешат, бегом бегают от озера к логу, ни днем ни ночью покоя не знают. Только от их работы проку не было: в озере вода не убывает, а в текучем логу не прибывает. Долго так они трудились. Однажды странники увидели: едет по дороге повозка, а в повозке сидит чиновник. Увидал чиновник, что два мужика бегают от озера к логу и шляпами носят и переливают воду, заинтересовался этим, остановил коней, вышел из повозки, подошел к мужикам и сказал:
— Эй вы, черти, чего вы тут делаете?
Разбойник и скупой ответили:
— Стараемся о душе своей. Грешные мы люди, и вот Афанасий Простодушный приказал нам за наши грехи наложить на себя труд — переливать воду из озера в лог, пока лог не наполнится с краями.
— Да какие у вас грехи?
Разбойник сказал:
— Я был разбойником и много душ погубил.
А скупой сказал:
— Я был скупой и во всю мою жизнь никому не подал ломтя хлеба и ковша воды.
Выслушал это чиновник, захохотал и сказал:
— Ах вы, черти-дураки! Какие это грехи? Я вот на своем веку засек кнутом двести человек, да и то ничего не боюсь, потому знаю, что за это мне ничего не будет. Да вот теперь поеду и еще пятьсот человек кнутом застегаю.
Только чиновник это произнес, как Афанасий Простодушный сказал разбойнику и скупому:
— Ну-ка, детушки, схватите-ка этого человека да утопите его в логу.
Разбойник и скупой схватили чиновника и утопили его в логу. И того же часу лог наполнился водой с краями наравне. Афанасий сказал:
— Ну, детушки, умолили вы у Господа Бога свои грехи. Вы убили чиновника и тем спасли от напрасной смерти целых пятьсот человек. Вернемся теперь с миром домой.
И вернулись странники каждый в дом свой, и стали вести жизнь праведную и добродетельную. Разбойник прекратил свои убийства и разбои и детям наказал бросить это худое ремесло. А скупой раздал все свое имение нищим и убогим и оставил себе только необходимое для своего пропитания.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
15 марта 1907 г.
Разбойники
Легенда
В одном селе жил богатый мужик; был он человек добродетельный, праведной жизни и к людям сострадательный, всегда он принимал у себя в доме всех, кто ни попросится — прохожих, странников и нищую братию, кормил и поил их, и помогал то деньгами, то вещами: кому даст обутки, кому портяночки. Односельцы частенько обращались к мужику за помощью, и никогда богатый никому ни в чем не отказывал и никогда ни с кого за свои услуги и вещи денег не брал и долгов с своих должников не спрашивал: отдадут — хорошо, не отдадут — и так ладно.
Однажды три разбойника сговорились убить этого мужика и ограбить его имущество; разбойники надели на себя худую и рваную одежду и пришли к мужику под видом странников, и попросили хозяина приютить их, накормить и напоить. Мужик принял странников-разбойников, накормил и напоил их, и стал спрашивать их:
— Кто вы, добрые люди, откуда и куда идете?
— Мы прохожие, — сказали разбойники, — занимаемся черной работой, лишились заработка, оборвались все и теперь идем, ищем себе работы.
— Как же это так вы дошли до такого состояния, что ходите в рваной одеже? Люди вы видные, молодые и так вы бедствуете?
— Ничего не можем поделать, нет средств, и взяться не за что.
Поверил мужик и говорит разбойникам:
— Я вам помогу, дам я вам по пяти рублей каждому и по десяти пудов хлеба, авось с этого вы поправитесь и выйдете из нужды.
И дал мужик разбойникам по пять рублей и по десять пудов хлеба. Вышли разбойники во двор и стали между собою разговаривать:
— Как мы будем убивать такого добродетельного человека? Не надо его убивать, надо его оставить.
Так и оставили разбойники мужика в живых. Взяли они деньги и хлеб, поблагодарили мужика и ушли.
Прошло после того много времени. Мужик состарился, похоронил свою жену-старуху и остался одиноким, и задумал он идти по святым местам богу помолиться. Собрался и пошел. Шел он местами малонаселенными, под вечер пришел в один поселок, жители которого сплошь были разбойники, ни одного хорошего дома в поселке не было. Попросился мужик в один дом — не пустили, в другой дом — тоже, пошел в третий дом. Подошел странник к дому и видит, что в доме шум и оживление, в доме было много народу — здесь собрались разбойники, чтобы отсюда отправиться в свои разбойные набеги. Мужичок постучался в окошечко:
— Пустите, добрые люди, ночевать.
Один разбойник крикнул ему через окно из избы:
— Заходи!
А другой говорит:
— Пускай идет, как только зайдет во двор, собаки его в один миг разорвут.
Мужик вошел во двор, а там, во дворе, ходят и лежат огромные собаки, но ни одна собака не только не бросилась на странника, а даже не взлаяла, а те собаки, которые лежали на пути, даже ноги подобрали, когда мимо них проходил мужик. Вошел мужик, богу помолился и хозяевам поклонился. Разбойники диву дались:
— Каким это ты волшебством прошел через двор? Неужели тебя собаки пропустили и не разорвали?
— Нет, ваши собаки меня не тронули и даже не взлаяли на меня, а те, которые на пути лежали, даже ноги поджали, когда я мимо них проходил.
Подивились разбойники, а затем один за другим вышли из дома и отправились на свой промысел. В избе остался лишь один хозяин — старый разбойник. Хозяин накормил, напоил старика странника, подсел к нему и стал разговаривать:
— Смотрю я на тебя, божий странник, и диву даюсь, как это тебя наши собаки не разорвали? Собаки у нас большие и злые, да и много их, всякого другого они в клочья разорвали бы, а вот тебя не тронули и даже не взлаяли. Скажи мне, добрый человек, кто ты такой и что ты есть за человек?
И мужик ответил хозяину:
— Человек я простой и по-простому живу. Если у меня кто просит, я даю и назад не прошу, никогда я не требую долгов со своих должников: кто отдает — хорошо, не отдает — бог с ним. Случилось однажды: пришли ко мне трое молодых прохожих, люди они были сильные, а одежонка на них плохая и рваная, нужда, говорят, средств нет, никак справиться не можем. И я дал им по пять рублей денег и по десять пудов хлеба.
И вспомнил разбойник этот случай и сказал:
— Ах, добрый человек, ведь тогда и я был в числе этих трех людей. Не для помощи мы тогда явились к тебе, а затем, что хотели убить тебя, да руки у нас не поднялись на божьего праведника. Скажи же мне, куда же ты путь держишь?
— Иду я теперь потрудиться, постранствовать по святым местам и Богу помолиться.
— Возьми меня с собою, добрый человек, хочу я помолиться богу о душе своей: много я нагрешил и много душ загубил.
— Пойдем, божий старичок, пойдем!
Разбойник говорит:
— Надо нам выходить сегодня в самую полночь, чтобы товарищи мои меня не увидели и не стали бы смеяться, пожалуй, еще подговорят меня и заставят остаться.
В самую глухую полночь два старика вышли из разбойничьего поселка и пустились в путь. Идут они, а разбойник нет-нет, да и свистнет. Праведник и спросил разбойника:
— Для чего ты свистишь?
— Тут неподалеку в стороне от дороги стоит другой наш разбойный хутор, я свистом вызываю разбойников, чтобы проститься с ними, этих я не боюсь, что они меня задержат.
Прошли еще, разбойник еще свистнул, и вот из лесу явились двенадцать разбойников и с ними атаман — старый разбойник. Атаман спросил разбойника:
— Зачем ты нас звал к себе?
— Хочу я с вами навеки проститься.
— Куда же ты идешь теперь?
— Иду я вот с этим божьим странником Богу молиться и о душе своей порадеть. Довольно уже я душ загубил, довольно крови человеческой пролил, надо и потрудиться.
Услышал эти слова старый атаман, сошел с коня, передал своего коня и свой жезл товарищам, поклонился странникам и сказал:
— Возьмите, добрые люди, и меня с собою, и я хочу помолиться и потрудиться о спасении своей души.
— Пойдем, добрый человек.
Пошли дальше уже втроем. Идут всю ночь и весь следующий день, места все пустынные, безлюдные, и говорят странники:
— Хоть бы бог послал какую-нибудь избеночку, жилье человеческое, где бы можно было на ночь приютиться.
Смотрят, а в стороне стоит избеночка, вошли в нее и видят: старец-отшельник стоит и Богу молится. Попросились странники на ночлег:
— Пусти, святой отец, переночевать.
— Заходите, заходите. Куда на ночь глядя идти?
Разделись странники. Старец накрыл стол и поставил ужин, и ужин-то всего маленькая просвирочка. Странники покушали этой просвирочки, насытились, да и всей просвирки скушать не могли, осталось еще. Накормил старец странников и стал спрашивать:
— Что вы за люди и куда путь держите?
Праведный мужик рассказал все о себе, и оба разбойника ничего не потаили и все рассказали, как они разбойничали и как теперь они решили бросить свое худое ремесло, и теперь идут Богу молиться и потрудиться о спасении своей души.
Выслушал старец разбойников, видит их раскаяние и пламенное желание потрудиться для спасения своей души и сказал разбойникам:
— Я научу вас, как потрудиться и заслужить прощение грехов у Бога.
Дал старец разбойникам по головне и говорит:
— Возьмите эти головни и идите путем, который я вам укажу, до морского берега, там заройте эти головни в землю и каждый день утром, в полдень и вечером поливайте их водою до тех пор, пока головешки не дадут ростков.
На следующий день старец вывел странников на дорогу к росстани и послал праведника по прямой дороге, старого разбойника отшельник направил левым путем, а старого атамана — правым путем.
Идет праведный мужик прямой дорогой, целый день идет, под вечер мужик пришел как раз к той избушке отшельника, из которой утром вышел, и думает:
— Что за диво! Держался я все прямой дороги, в сторону не сворачивал, а попал назад.
Вошел мужик в избу — она пустая, старца дома не было, осмотрелся, видит: стоит столик, а на нем приготовлен ужин. Праведник сел за стол, поужинал. Стоит у стеночки кроватка, мужичок лег и уснул, да уснул так крепко, что пробудился только под вечер следующего дня. Пробудился мужик и собрался опять в путь-дорогу, вышел из избы и видит, что солнце совсем низко, и думает:
— Куда же я на ночь пойду, вернусь назад, переночую и завтра пойду в дорогу.
Вернулся мужик, вошел в избу и видит, что рядом с первой комнатой в избе есть и другая комната, побольше и посветлее первой, вошел он в эту вторую комнату и видит, что и в ней стоит кроватка и стол, а на столе приготовлен ужин. Сел мужичок, поужинал и лег спать, да и проспал дольше, чем накануне. Проснулся мужик, собрался в дорогу, вышел из избы и видит, что солнце совсем закатается, и думает:
— Куда же я на ночь пойду, переночую еще в избе святого отшельника и завтра пойду в дорогу.
Вернулся мужик в избу и видит, что, кроме двух комнат, в избе отшельника есть еще третья комната, которой раньше он не замечал и о существовании которой даже не подозревал. Вошел мужик в эту третью комнату и видит в ней райское, неземное великолепие: растут необычайные и ароматные цветы, поют птицы. И в этой комнате стоит кроватка и стол с готовым ужином. Мужик поужинал и лег спать, и спал легким и приятным сном.
На следующий день мужик пробудился, встал и думает: «Какая благодать и какой мир и покой царят в этой комнате, так бы и не ушел из нее».
И только он это подумал, смотрит, а отшельник стоит уже пред ним и спрашивает мужика:
— Нравится тебе это место?
— Так нравится, что никогда бы отсюда не вышел и не расстался бы с этим местом.
— Место это предназначено тебе, а те две комнатки — для твоих товарищей-разбойников. Хочешь ли ты сейчас получить это место или желаешь еще потрудиться и помолиться по святым местам?
— Нет, святой отец, не выйду я отсюда никуда и останусь здесь.
Так и остался праведный старик в келье дивного отшельника.
Тем временем старый разбойник пошел левым путем и скоро дошел до моря, поставил он келью и стал жить, он зарыл в землю головню и каждый день ее исправно поливает, а свободное время проводит в молитве и в посте. Прошло много времени, много годов, а головня все не давала ростков. Однажды на море поднялась большая буря, волны так и ходят. Вышел разбойник на морской берег и видит: неподалеку от берега лодка бьется в волнах, а в ней сидело много народу; люди стараются направить лодку к берегу, а волной отшибает; волной уже стало захлестывать лодку, вот-вот захлестнет ее, и все люди в ней погибнут. Разбойник бросился в воду, добрался до лодки вплавь, схватил ее и вытащил на берег и тем спас жизнь многих людей. Трудно ему было бороться с ветром и волнами, но он справился с этим делом. Пошел разбойник в урочный час поливать головню и видит: головня дала зеленый росток. Обрадовался разбойник, горячо помолился Богу, взял головню и пошел в избу святого отшельника.
Старый атаман пошел правою дорогой и тоже дошел до берега моря, устроил себе келью-земляночку и стал жить и молиться Богу, головню он зарыл в землю и каждый день по три раза исправно поливал ее.
Прошло много лет, а головня все не прорастала. Но вот поднялась буря и разбила корабль у берега моря, люди выбросились в море и стали тонуть. Разбойник вышел на берег и видит крушение корабля и гибель народа. Бросился он в море и стал вынимать утопающих и спас всех до единого, но зато сам он изнурился до того, что с великим трудом добрался до берега и едва не погиб.
Пошел разбойник в урочный час поливать головню и видит: головня дала росток. Обрадовался разбойник, горячо помолился Богу, взял головню и пошел в келью отшельника.
Буря случилась в один и тот же день, и в один же день произошло чудо — произрастание головней. В один же день разбойники вернулись в келью старца. Старец отвел разбойникам по комнатке. Так и остались все трое странников навеки во святой обители чудного отшельника.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
15 марта 1907 г.
Марфа — дочь морского царя
Сказка
В одном большом селе жил мужик с женой, детей у него не было. Мужик был хороший и трудолюбивый, а жил в большой нужде и в бедности. Однажды мужик и говорит своей жене:
— Работаем мы с тобой, не покладая рук, день и ночь, стараемся изо всех сил, а все толку мало: не только не обеспечиваем себе достатка, а даже из бедности выбраться не можем и бьемся в нужде целый век как рыба об лед. Нет у нас с тобой сына-надежи, который бы нас с тобой питал и покоил в старости. Пойду я, хозяйка, в чужие дальние страны на заработки, скоплю сколько-нибудь деньжонок, на черный день и пригодятся.
Посудили-порядили, баба всплакнула, как водится, а все-таки согласилась и собрала мужа в дорогу. Поехал мужик в дальние страны на заработки, и не знал он, что жена его понесла и очеревастела. Заехал мужик далеко, верст за тысячу, и прожил там двенадцать лет и скопил себе две тысячи рублей. Рад мужик: слава богу, на черный день хватит. И собрался домой, и пошел пешком. Уже недалеко оставалось до дому, верст семь — восемь; идет мужик, поспешает. День был жаркий, и стала томить мужика жажда, осмотрелся мужик и видит: в стороне от дороги стоит старая заброшенная, развалившаяся водяная мельница, а около нее — пруд. Подошел мужик к пруду, наклонился над водой и стал нападкой пить, напился и хотел подняться, да и не может — водяной схватил его за бороду и не отпускает. Испугался мужик и взмолился:
— Дедушко водяной, отпусти меня!
— Нет, не отпущу.
— Отпусти, дедушко, зачем тебе душа моя?
— Отдай мне то из своего дома, чего ты не знаешь, тогда я тебя отпущу, иначе не отпущу.
Подумал мужик: «Чего же я дома не знаю? Разве новинку какую жена купила, так это не жалко». И согласился мужик отдать водяному из своего дома то, чего он не знает. А водяной говорит:
— Дай мне в твоем согласии рукописание.
— Как же я тебе дам рукописание, когда мне и писать-то нечем.
— Рукописание надо написать твоею кровью, наточи крови из безымянного пальца и напиши.
— Как я достану крови-то из пальца?
Водяной не мешкал, взял разрыв-траву и взрезал мужику безымянный палец, и мужик кровью своею написал рукописание. Взял водяной рукописание и отпустил мужика, и сказал ему:
— В такой-то срок, в такой-то день и час доставь мне сюда, на берег пруда, то, что ты мне обещаешь.
Мужик согласился. Избавился мужик от водяного и быстро пошел домой, и пришел засветло, далеко до вечера. Жена встретила мужика с большою радостью, поздоровался мужик с женою и видит: около двора бегает паренек уже годов одиннадцати. И спрашивает жену:
— Чей же это мальчик бегает?
— Да это наш сынок Ванюшка, он уже помогает мне и по хозяйству: дровишек нарубит, сенца привезет.
Услышал это мужик, опустил свою голову и горько заплакал. Жена обеспокоилась и стала расспрашивать мужа, с чего он вдруг стал в такой перемене, и мужик сказал ей:
— Сегодня я отдал нашего сына Ванюшку водяному старику.
— Как так?
И рассказал мужик все, что с ним приключилось на мельничном пруде, и закончил:
— Скоро надо будет и отослать Ваню на пруд водяному, не успею я на него и наглядеться как следует.
Услыхала это баба и в свою очередь залилась горячими слезами. Долго плакали мужик и его жена и наконец стали обсуждать, как быть и что делать, и нельзя ли как эту беду избыть, и порешили: не будем посылать Ваню на пруд водяному, может быть, водяной и забудет или смилуется. Настал срок вести Ваню к водяному, но родители не отвели его. С наступлением следующей ночи Ваня лег спать и скоро заснул. Вдруг проснулся и закричал испуганным голосом. Родители его тоже спали, проснулись на крик сына и спросили его, что с ним и с чего он так закричал, и Ваня объяснил:
— Какой-то старик явился сюда, в избу, и тянет меня к себе, старик страшный и сердитый, и все бранится.
Мужик и баба поняли, что это водяной являлся за сыном, но все-таки не хотели с ним расставаться и не послали сына и на следующий день.
С наступлением следующей ночи вся семья опять спала, во глухую полночь мальчик опять со страшным криком пробудился и встревожил родителей, и рассказал им:
— Страшный старик опять явился и тащил меня к себе и приказал мне передать отцу и матери такой наказ: «Пускай они завтра же к полудню пошлют тебя к мельничному пруду, и я возьму тебя себе в услужение, а если твои родители не сделают этого, то в следующую же ночь явлюсь, родителей твоих задушу, а тебя все-таки возьму».
Поняли мужик и баба, что дальше держать сына нельзя, надо отдать его водяному. Наутро родители снарядили Ваню в новую рубашку, дали ему подорожничков, благословили его и отпустили с таким наказом:
— Иди ты на берег мельничного пруда и там дожидайся до полудня, за тобой придет водяной старик и возьмет себе. Если же до полденя водяной не явится, тогда иди себе куда глаза глядят.
На дорогу сыну дал мужик тысячу рублей, заткнул ему за кушаком топорик, и пошел Ваня один на мельничный пруд, сел на бережку и посматривает на воду, ждет, когда явится водяной и возьмет его.
Долго ждал Ваня, наступил уже полдень, наступило время паужны, а водяного дедушки все не было. Солнце стало уже клонить на закат, а водяной все не являлся. Тогда Ваня порешил: стало быть, водяной сегодня не придет, пойду куда глаза глядят, может быть, где в лесу или в другом каком месте встречу водяного. И пошел Иван куда глаза глядят.
Идет Иван дремучим лесом и видит: лежит большой дуб — бурей сломило, а под дубом выскурь; подошел он к выскури, в ней яма, попробовал Иван своей палочкой — дна не достал, взял срубил длинную жердь и запустил в яму, и достал дно; спустился Иван по жерди на дно ямы и видит там подземелье темное и узкое, а впереди просвечивает свет, пошел он прямо на этот свет, и чем дальше идет, тем ущелье становится просторнее и светлее, и наконец он вышел в просторное и светлое подземелье. В одном углу повешено много икон, и пред ними горят свечи, у стены стоит столик, около него сидит древний старец и читает книгу, старец сидя уснул и не видел, как вошел парень к нему в подземелье. Вошел Иван и помолился богу, тут старец проснулся и спросил Ивана:
— Кто ты, добрый молодец, откуда ты и куда идешь и зачем сюда попал?
Иван поклонился старцу и все чистосердечно и подробно рассказал.
— Отец мой, — сказал Ваня, — отдал меня водяному, и я сегодня с утра ждал водяного на берегу мельничного пруда, да не мог дождаться и пошел теперь искать водяного.
Выслушал старец рассказ Ивана и разгневался, и сказал:
— Ах, он подлец, этот водяной старик, не ему бы владеть таким молодцом! Водяной этот — мой родной брат, уже давно он отрекся от бога и предался дьяволу, и с того времени много вреда причинил людям.
— Скажи, святой отец, как мне дойти до водяного дедушки?
— Дитя, нелегко дойти до водяного, он живет за морем-за океаном, без посторонней помощи ты туда попасть не можешь. Я помогу тебе советом, слушай мои слова внимательно. Когда ты выйдешь из моей пещёры, то иди на восток под восточную сторону лесами и кустами год и лугами год и придешь к берегу моря; на берегу моря стоят два дуба, под одним из них выскурь, ты спрячься в этой выскури и дожидайся следующего дня; в полдень прилетят семьдесят семь голубок, а за ними семьдесят восьмая голубка; первые голубки оборотятся красивыми девицами и станут в море купаться, а семьдесят восьмая над ними будет летать, и когда те выкупаются, она станет купаться, и когда она окурнется, ты возьми ее рубашки и спрячь в выскурь, а затем сделай так, как тебе скажет эта девушка. Голубки эти — дочери водяного царя, к которому ты теперь идешь.
Поблагодарил Иван доброго старца, поклонился ему, благословился у него и пустился в неведомый путь; путь он держал все на восток. Целый год Иван шел дремучими лесами, чащей и трущобой и наконец вышел на зеленые луга, и лугами шел еще год и наконец вышел на морской берег. По-сказанному, как пописанному: видит Иван на морском берегу два дуба, и под одним из них глубокая выскурь; залез Иван в эту выскурь и стал ждать следующего дня. На следующий день в самый полдень Иван увидел: летят семьдесят семь голубок, а впереди них семьдесят восьмая; прилетели голубки, ударились о сырую землю, оборотились красными девицами, быстро девушки сняли с себя рубашки и бросились в море, и стали купаться, а семьдесят восьмая голубка все это время летала над ними. Искупались девицы и стали одна за другой выбегать на берег, оделись, ударились о землю, оборотились голубками, взвились и полетели. Осталась одна, семьдесят восьмая голубка, она тоже ударилась о землю и оборотилась в девушку невиданной красоты, сбросила она с себя рубашку и пошла в море купаться, и когда она погрузилась в воду, Иван быстро взял ее рубашку и с нею спрятался в выскури под дубом. Девушка выкупалась, вышла на берег и видит, что рубашки ее нет, и принялась она искать ее, искала-искала, но не могла найти, и сказала она громким голосом:
— Кто взял мою рубашку, отдай мне ее! Коли ты старый старичок, будь ты мне отец, коли ты добрый молодец, будь ты суженый мой.
Сказала она, и вышел Иван из своей засады и отдал девушке ее рубашку, и девушка сказал ему:
— Ах, добрый молодец, знать, так судьба решила, будь ты мой суженый.
Сняла девушка со своей руки кольцо золотое и надела его Ивану на палец, и обручилась с ним. После того девушка стала расспрашивать Ивана:
— Скажи мне, добрый молодец и обрученник мой, кто ты, из какой ты страны и какого рода и куда ты путь держишь?
— Я крестьянский сын Иван, мой отец отдал меня водяному дедушке, и я уже много лет хожу и ищу водяного и не могу его найти.
— Водяной дедушка — это мой родной отец, он морской царь, меня зовут Марфа-царевна. Отец мой живет по ту сторону океана-моря. Отец мой женат на второй жене. От первой его жены родилась только я одна, а от второй — те семьдесят семь голубок-девиц, которых ты видел. Мачеха моя — злая еретница и колдунья, она невзлюбила меня с первых дней ее появления в нашем доме, всячески меня преследует и притесняет. Вот и теперь мачеха посылает меня всегда с ее дочерьми затем, чтобы я оберегала и охраняла их от всяких напастей и несчастья в пути и во время купанья; когда мои сестры купаются, я должна летать над ними и охранять их самих и их рубашки, и не смею искупаться до тех пор, пока сестры мои не выкупаются и не выйдут на берег. Сестры мои живут в богатых и роскошных теремах, а я живу в плохой и тесной курной избе, которая отапливается по-черному.
— Как же мне попасть на ту сторону океана-моря?
— Иди в эту сторону и там недалеко увидишь: лежит большая щука-белуга, она переперла собою все море от края до края, ты не бойся, иди по щуке-белуге, как по мосту, и перейдешь на ту сторону и там, на морском берегу, увидишь большую слободку — это есть та самая слободка, в которой живет в своем дворце наш отец, водяной царь, с мачехой, а в отдельных теремах — мои сестры, на самом краю стоит моя курная изба, ты войди в нее и подожди там меня.
После того Марфа-царевна распрощалась со своим суженым и обрученником Иваном-крестьянским сыном, ударилась о сырую землю, оборотилась голубкой и стрелой пустилась в поднебесье догонять своих сестер. Пошел Иван по указанному пути и скоро увидел щуку-белугу, переперла она собой сине море от одного края до другого; Иван не убоялся и пошел по щуке-белуге, как по мосту, и скоро перешел на ту сторону моря; поднялся на берег и видит: невдалеке стоит слободка, а в ней стоят все золотые дворцы, как жар горят, и лишь на самом краю слободки стоит плохонькая маленькая курная избеночка; вошел Иван в эту курную избеночку, а в ней никого нет, изба стоит пустая. Стал Иван дожидаться хозяйки дома. Сидит ждет. Вдруг в избе загудело и запело, и чрез трубу с улицы влетела голубка, ударилась о пол и стала красавица девица Марфа-царевна; подошла она к своему суженому и обрученнику, брала его за руки белые, целовала в уста сахарные и говорила ему ласковые слова. Затем она сказала Ивану:
— Иди теперь во дворец к моему батюшке-царю, он теперь обедает, пригласит и тебя, а ты не отказывайся, садись и обедай, и сделай все, что он тебе прикажет.
Пошел Иван во дворец водяного царя, вошел в его золотые палаты. Царь сидит за столом и обедает. Иван богу помолился, царю поклонился и говорит:
— Хлеб да соль, батюшко!
— Милости просим хлеба-соли кушать.
Иван сел за стол, взял ложечку и стал обедать. Напились, наелись, и царь стал расспрашивать Ивана:
— Скажи мне, добрый молодец, кто ты, из какой прибыл страны, какими путями и зачем сюда явился?
— Я — Иван-крестьянский сын, мой отец отдал меня вашей милости у мельничного пруда.
— Что же ты так долго не являлся ко мне?
— Я долго искал вас, не знал пути и дороги, насилу нашел и насилу дошел до вас.
— Ну хорошо, что хоть поздно, да пришел ко мне. Теперь отдохни с дороги, а через трое суток приходи ко мне, дам я тебе работку.
Ушел Иван, отдыхает с дороги. Прошло три дня, и Иван пошел во дворец и застал царя за обедом:
— Хлеб да соль, батюшко!
— Хлеба-соли кушай!
Иван сел и пообедал. После обеда водяной царь говорит Ивану:
— Ну, милый сынок, ты теперь хорошо отдохнул с дороги, надо браться и за дело, дам я тебе работку и наложу я на тебя службу.
— Какую же службу, батюшка, ты наложишь на меня?
— В одну ночь построй ты чугунный мост чрез сине море от одного краю до другого. Чтобы к завтрашнему утру мост был готов. Если не исполнишь этой службы, то полетит твоя голова с плеч. Теперь ступай.
Пошел Иван из дворца кручинный и печальный, низко повесил свою буйную голову и идет прямо к своей обрученнице. Марфа-царевна встречает молодца и спрашивает:
— Что ты, суженый мой, закручинился и запечалился, и повесил свою буйную голову?
— Как же мне не кручиниться и не печалиться, и не весить свою буйную голову? Наложил на меня царь службу тяжелую и несносную.
— Какую же службу царь-батюшка наложил на тебя?
— Приказал мне царь построить чугунный мост чрез сине море от одного краю до другого, и чтобы к завтрашнему утру готов был, а если не исполню этой службы, то ссечет он мне голову. Как я построю такой мост, где я чего взял? Ни материала, ни струмента у меня никакого нет. Пропала моя голова.
— Молись Спасу, ложись спать, утро вечера мудренее. Не кручинься и не печалься, к утру все будет готово.
Лег Иван и скоро заснул богатырским сном. А Марфа-царевна вышла на свое крылечко, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским голосом:
— Гей, слуги мои верные, слетайтесь ко мне со всех сторон.
В один миг со всех сторон слетелось множество духов и спросили:
— Что, царевна, надо?
— Сделайте чугунный мост через сине море от одного края до другого, и чтобы завтра к утру мост готов был.
И пошла работа, идет лишь гром и стук. К утру мост был готов. Пошел Иван к царю с докладом о том, что мост готов. Царь сел в экипаж, Ивана посадил с собой и поехал осматривать мост; подъехал царь и говорит:
— Мост хорошо сделан, молодец, сынок! Хорошо орудуешь, только не сам. Ну, да это все равно.
Поехал царь мостом и дорогой спрашивает Ивана:
— А можешь ли ты так сделать, чтобы пред нами был мост, а за нами моста не было бы?
— Могу.
Оглянулся царь и видит: за ним моста уже нет. Переехали на ту сторону и стали возвращаться, и опять — пред ними мост, а за ними нет ничего. Вернулись назад, выехали на берег, и моста нет. Похвалил царь:
— Молодец, сынок. Иди теперь отдыхай, а через три дня опять приходи, и я тебе дам работку.
Пошел Иван отдохнуть, а чрез три дня явился во дворец и застал царя за обедом.
— Хлеб да соль, батюшко!
— Хлеб и соль кушай, милый сын.
Пообедали, и царь говорит:
— Сослужи ты мне службу. Есть у меня сто десятин лесу, за одну ночь ты сруби этот лес, оскобли и в костры скатай, да по вырубленному лесу засей новым лесом, и чтобы этот посев к завтрашнему утру дал всходы.
Опять идет Иван к своей обрученнице кручинный и печальный, ко она его утешила. К утру все было готово. Посмотрел царь и остался работой доволен:
— Молодец, сынок, хорошо орудуешь, только не сам. Ну, да все равно. Иди теперь отдыхай, а через три дня опять приходи, дам я тебе работку[13].
Через три дня царь приказал Ивану:
— Из лесу, который ты срубил, сделай церковь, чтобы к утру завтра была готова. Лесу чтобы тебе хватило, да чтобы и остатку не было.
Задача была выполнена.
Еще через три дня царь дал работу:
— Посеяно у меня сто десятин пшеницы, ты сожни эту пшеницу, обмолоти, смели, и завтра к утру чтобы были из свежей муки горяченькие калачики.
Пошел Иван из царского дворца и пуще прежнего закручинился и запечалился, и повесил свою буйную голову. Пришел он к своей обрученнице. Марфа-царевна встретила Ивана с честью и с радостью и спрашивает его:
— Что ты, суженый мой, закручинился и запечалился, и повесил свою буйную голову?
— Как же мне не кручиниться и не печалиться? Наложил на меня царь службу несносную: велел он мне сжать сто десятин пшеницы, обмолотить, смолоть и чтобы завтра к утру были из свежей муки горячие калачики.
— Не печалься и не кручинься, суженый мой. Молись Спасу, ложись спать, утро вечера мудренее; завтра к утру все будет готово.
Лег Ваня спать и скоро заснул. Марфа-царевна вышла на крыльцо своего домика, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком:
— Гей, слуги мои верные, слетайтеся ко мне со всех сторон!
И вот слетелось к ней духов видимо-невидимо и говорят:
— Что, царевна, надобно?
— Сожните сто десятин пшеницы, обмолотите, смелите зерно и из свежей муки завтра утром к царскому столу испеките горяченькие калачики.
Духи ответили:
— Завтра к утру, царевна, все будет готово!
И принялись духи за работу: кто жнет, кто молотит, кто мелет, а вон уже и печи разожгли и стали стряпать калачи. К утру было все готово, и к царскому столу подали горячие калачи.
Царь похвалил Ивана:
— Молодец, сынок, хорошо работаешь, только не сам. Ну да для меня все равно. Теперь иди и отдыхай, а через три дня приходи опять ко мне.
Прошло три дня, и Иван пошел в царский дворец и застал царя за обедом:
— Хлеб да соль, батюшко!
— Хлеба-соли кушай, сынок.
Иван сел за стол, взял ложечку и стал кушать. После обеда царь говорит:
— Теперь, сынок, я не буду на тебя накладывать никакой службы. Только поди ты в мой зеленый сад, осмотри его и погуляй, отведай плодов и ягод, да приди сюда и скажи мне, каким показался тебе мой сад.
Пошел Иван в сад и видит, что сад огорожен тыном и на каждой тынинке висит по человецкой голове. В ужас пришел Иван от этого зрелища, но вида не подал и скрыл свой страх; погулял он по саду, отведал разных диковинных плодов и ягод и вернулся во дворец. Царь его спрашивает:
— Ну, как тебе показался мой сад?
— Сад очень хорош, батюшка!
— Молодец, сынок. Вот что, Иван, ты уже вошел в совершенные года, и тебе надо жениться. Теперь ты иди и отдохни, а через три дня приди ко мне, я покажу тебе своих дочерей, ты и выберешь себе невесту.
Рад парень, поклонился царю и веселый побежал к своей обрученнице. Марфа-царевна встретила своего суженого, заметила его веселое настроение и спросила его, чему он радуется.
— Как же мне не радоваться? Царь хочет женить меня и велел мне через три дня прийти к нему выбирать себе невесту.
Тут уже царевна запечалилась и сказала:
— Жениться — это дело нетрудное, но как ты сделаешь выбор и кого ты возьмешь?
— Конечно, выберу и возьму тебя.
— Нелегко будет меня выбрать. Слушай, Ваня, внимательно и сделай так, как я тебе скажу, а если не сделаешь этого, то ты меня уже никогда не увидишь. Царь оборотит всех нас, своих дочерей, голубицами и выпустит пред тобою семьдесят восемь белых голубиц — все, как одна; мы все будем бегать по полу, и я буду бегать впереди всех и изредка буду трепетать крылышками. Только по этой примете ты и можешь признать меня. Затем царь покажет тебе семьдесят восемь телиц — все, как одна: голова в голову, рост в рост и масть в масть. Я буду бегать впереди других телиц и изредка нет-нет, да и лягну ножкой.
Иван запомнил слова царевны и пообещал поступить по ее указанию. Прошло три дня, и Иван явился во дворец. Царь выпустил в комнате на пол семьдесят восемь белых голубиц, все, как одна, и сказал Ивану:
— Ну, сынок, выбирай себе невесту.
Смотрит Иван и видит, что одна голубка бегает впереди других и нет-нет, да и встрепенется крылышками. Иван и говорит царю:
— Батюшка, я выбираю себе вон ту голубку, что впереди всех бегает.
— Хорошо, сын мой, теперь вторично сделай выбор и выбери теперь ту же самую царевну, а выберешь другую, полетит твоя голова с плеч.
Вывел царь семьдесят восемь телиц, все, как одна: рост в рост и масть в масть, и говорит:
— Ну, сынок, выбирай себе невесту.
Смотрит Иван и видит: одна телица ходит впереди других, и нет-нет да и лягнет ножкой, и говорит царю:
— Я выбираю вон ту телицу, которая ходит впереди других.
— Хорошо, сын мой, слово — закон: бери за себя замуж мою старшую дочь Марфу-царевну.
Пир пирком и за свадебку. Весело играли и отпировали свадьбу. И я на свадьбе был, пиво-мед пил, по усам текло, а в рот зерна не попало.
Весело живут новобрачные. Злая мачеха позавидовала счастью нелюбимой дочери и задумала ее извести вместе с ее мужем Иваном. Призвала мачеха к себе Ивана и сказала ему:
— Ты хорошо служишь царю, послужи теперь и мне. Построй ты чугунную баню, завтра к утру чтобы она была готова.
Пошел Иван к жене кручинный и печальный и передал жене приказ мачехи. На этот раз Марфа-царевна уже не утешала Ивана и сама глубоко закручинилась и запечалилась, и сказала:
— Вот это служба так служба — тяжелая служба! А еще тяжелее и страшнее ждет нас служба впереди. Ну да как-нибудь справимся. Молись Спасу, ложись спать, утро вечера мудренее.
Лег Иван и скоро заснул.
Марфа-царевна вышла на крылечко, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком:
— Гей, слуги мои верные! Слетайтеся ко мне со всех сторон!
И прилетело к ней множество духов и спросили:
— Что, царевна, надо?
— Постройте вы чугунную баню, чтобы завтра к утру она была готова.
— Завтра к утру баня будет готова, — ответили духи и принялись за работу, лишь трескоток пошел. К утру баня была готова. Осмотрела мачеха баню и осталась ею довольна, и говорит Ивану:
— За ночь я прикажу приготовить баню, а вы с Марфой-царевной приходите париться, а если вы не придете, то я прикажу вас казнить.
И приказала мачеха натаскать в баню смоляных дров и так накалила баню, что стены ее сделались красными.
Пришел Иван к жене и сказал:
— Мачеха готовит нам железную баню и приказала нам с тобой завтра идти в баню париться.
— Ну, этой службы мы сослужить уже не можем: мачеха готовит нам погибель. Надо бежать.
С наступлением ночи, когда совсем стемнело, новобрачные собрались в побег; пред побегом Марфа-царевна плюнула слюнку на пол и сказала:
— Слюнка, говори за меня и отвечай на все вопросы.
После этого Марфа-царевна заперла двери своей комнаты, и молодые люди пустились бежать; всю ночь, не отдыхая ни минуты, они бежали.
Наутро чугунная баня была готова, мачеха раскалила ее докрасна, между тем новобрачные мешкали и в баню не являлись. Мачеха потеряла терпение и послала послов поторопить новобрачных; послы явились и через запертую дверь сказали:
— Царевна, идите с мужем в баню, матушка-царица вам приказывает.
А слюнка голосом Марфы-царевны отвечает:
— Сейчас мы пойдем, вот только белье соберем.
Послы передали мачехе ответ. Проходит время, а новобрачные в баню не являются. Мачеха стала выходить из себя и послала сказать зятю и царевне, чтобы они не мешкали более и шли в баню. Послы опять пошли и через дверь говорят:
— Царевна, готовы ли вы?
Слюнка отвечает:
— Готовы, готовы, сейчас пойдем.
— Поспешите, царевна, иначе баня остынет, да и мачеха сердится.
— Сейчас, сейчас, вот только мыльце закатилось под кроватку, достанем его и пойдем.
Ушли послы и передали мачехе ответ. Прошло еще немало времени, а молодые все в баню не являются. Тогда уже сама мачеха побежала в терем царевны и через дверь кричит:
— Что ж вы мешкаете и не идете в баню?
— Подожди немного, сейчас пойдем.
Мачеха не стала дожидаться, взломала дверь, вошла в комнату и видит, что она пуста и с нею разговаривала только слюнка, лежавшая среди пола. Не мешкая, мачеха послала гонцов во все концы света белого в погоню за беглецами и приказала им вернуть ей беглецов живыми или мертвыми.
Побежала погоня и стала настигать Ивана и Марфу-царевну. Увидела царевна погоню и оборотила Ивана зеленым кустиком, а себя — маленькой птичкой, птичка на кустике посиживает, «тиль-тили-ли» выговаривает. Подъехала погоня к кустику и заслушалась пения птички, да проехала мимо. Вернулась погоня к мачехе и доложила:
— Все места на далеком расстоянии мы осмотрели и обыскали и беглецов нигде не нашли, и ничего важного на своем пути мы не встретили, мы лишь видели зеленый куст, а на нем птичка таково приятно распевает.
Выслушала мачеха послов и говорит им:
— Ах вы, неразумные! Ведь куст и птичка-то и были сами беглецы. Иди скорее опять в погоню и догоните их во что бы то ни стало.
Опять поскакала погоня. Марфа-царевна заслышала погоню и оборотила Ивана пастушком, а себя овечкой. Налетела погоня и спрашивает пастуха:
— Скажи, добрый человек, не проходили ли здесь Иван с Марфой-царевной?
— Нет, добрые люди, здесь никто не проходил. Я тридцать лет пасу на этом месте одну овечку, и за все это время я не видел здесь ни одной живой души.
И погоня погнала дальше. Долго искали гонцы, но ничего не нашли и вернулись к царице, и докладывают:
— Нигде не могли мы найти беглецов и на дороге ничего особенного не видали, видели только одного пастуха и овечку.
— Ах вы, неразумные! Пастух и овечка и были они самые, беглецы. Не мешкайте и отправляйтесь вновь в погоню.
Опять гонит погоня. Марфа-царевна заслышала погоню и оборотила себя церковью, а Ивана попом; церковь старая-престарая, мохом поросла, и поп — тоже совсем древний старец, едва на ногах держится. Налетела погоня и видит: старый поп выходит из церкви:
— Батюшко, не видали ли вы здесь Ивана с Марфой-царевной, не проходили ли они здесь?
— Видел Ивана с Марфой-царевной, проходили они здесь.
— Давно ли они здесь прошли?
— Когда церковь эта складывалась, тогда они здесь и прошли, и, кроме них, здесь ни одной души человеческой не проходило.
Посмотрели гонцы на церковь и видят, что ей не менее ста лет, и думают:
— Старик говорит не о тех людях, о каких его спрашивают, а может быть, он от старости уже из ума выжил и мелет вздор.
И проскакала погоня мимо.
Долго ездила погоня по разным местам, во всех направлениях, но не нашла Ивана и Марфу-царевну и вернулась с пустыми руками. Гонцы докладывают царице:
— Государыня, не могли найти беглецов и лишь встретили на дороге старую церковь, мохом обросла, и старца-попа, и поп сказал, что видел Ивана и царевну, когда укладывалась эта церковь, а церковь-то эта, по нашему мнению, уложена лет сто тому назад.
— Ах вы, глупые, это и были они самые. Как же вы не сообразили и не отгадали намека в словах попа: церковь та укладывалась не сто лет тому назад, а перед самым вашим приездом. Надо, видно, мне самой бежать в погоню.
Собралась царица и побежала, и скоро стала настигать зятя и царевну. Заметила Марфа-царевна погоню и оборотила Ивана в озеро, а себя — в золотую рыбку, плавает рыбка по озеру. Налетела царица-мачеха и обрадовалась:
— Ну, золотая рыбка, не убежишь ты теперь от меня!
Взяла царица ковш и стала ловить рыбку, но сколько ни старалась, изловить не могла. Разгневалась царица и произнесла заклятие над озером и золотою рыбкой; обращаясь к озеру, она сказала:
— Как ты, озеро, стоишь, так и стой вовеки.
А рыбке сказала:
— Как ты, рыбка, по воде ходишь, так и ходи вовеки.
Тогда Марфа-царевна в свою очередь произнесла заклятие над царицей-злой мачехой:
— Как ты, злая мачеха, стоишь на берегу озера, так и стой вовеки.
И вот мачеха стала, как столб: не может она ни с места сойти, ни даже пошевелиться. Восемь дней стояла злая мачеха под берегом озера и наконец говорит Марфе-царевне:
— Снимаю я с тебя и с твоего мужа заклятье. Идите на все четыре стороны света белого, куда хотите.
Тогда Марфа-царевна сняла заклятие с мачехи и говорит:
— Иди и ты, злая мачеха, на все четыре стороны света белого, куда хочешь.
Уехала злая мачеха. Тогда Марфа-царевна и Иван приняли свой человеческий образ и пошли дальше. Дошли они до синего моря, надо было перебраться на ту сторону. Марфа-царевна взяла холст за один конец, а другой перебросила через море с края до края, и по мосту перешла она с мужем на ту сторону. Там царевна взяла холст за конец и перетянула к себе, и моста не стало.
Пошли Иван с Марфой-царевной в село, где жили родители Ивана. Отец и мать были рады видеть сына и его жену, встретили их с полным удовольствием, с радостью и весельем. Построила Марфа-царевна себе роскошные палаты и стала в них со своим мужем Иваном жить да поживать, да добра наживать.
Говорят, и теперь живут, хлеб жуют.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
15 марта 1907 г.
Сестры
Легенда
В одном селе жил мужик — ни бедный, ни богатый, у него было две дочери, девушки. Старшая дочь была уже взрослая девушка, невеста, все ее подруги вышли замуж, а ее все держали в девках. Вот однажды девушка и говорит отцу:
— Батюшко, все мои подруги уже вышли замуж, отдай и ты меня за хорошего жениха.
— За черта мы тебя отдадим замуж, — крикнул мужик на свою дочку.
Бедная девушка залилась слезами и ушла. Сказал это слово мужик, а не подумал того, что слово-то может быть сказано и в недобрый час. Прошло так столько-то времени, вдруг девушка потерялась, где девалась — неизвестно. Искали-искали и не могли найти. Поплакали-погоревали о девушке, да и забыли.
Подросла вторая дочь и заневестилась. Выдали эту девушку замуж, да не в добрую семью она попала. Невзлюбил бедную ее муж и ненавидели свекор и свекровь, и все домашние, и всячески ее обижали и притесняли. Много терпела бедная девушка побоев и попреков, много слез пролила; ни днем, ни ночью, ни в праздник, ни в будни молодой женщине не давали покою и заваливали ее тяжелой и грязной работой. Однажды в Воспожин день[14] утром свекровь говорит невестке:
— Иди в поле, там посеян третник конопли, к вечеру выдергай всю коноплю.
Людям праздник, все радуются да веселятся, а она иди да работай — да и где в день выдергать третник конопли. Идет молодая женщина в поле и заливается горькими слезами. Только она вышла за селение, как вдруг ей навстречу старшая сестра повстречалась и говорит:
— Здравствуй, сестрица! О чем ты плачешь?
Услыхала это плачущая женщина, осушила свои слезы и остановилась в изумлении: и рада-то она, что видит свою сестру живою, да и глазам-то своим не верит, думает, не видение ли, и говорит она:
— Ах, сестра, неужели ты жива и здорова? А ведь мы тебя почитали как мертвую и даже молились за упокой твоей души.
— Нет, сестрица, я жива и здорова, я замужем и живу хорошо, в полном довольстве, всего у меня много. И детки у меня подрастают. Да я недалеко живу от тебя, наш дом там, за гумнами, за колочком. Пойдем ко мне, сестрица, дело теперь праздничное, посидим, побеседуем, погостишь у меня.
— Ах нет, сестра, нельзя мне идти к тебе, свекровь приказала мне в этот день выдергать целый третник конопли. Сама посуди, под силу ли это одному человеку? — И опять залилась слезами, бедная.
— Не плачь, сестрица, — утешает старшая, — и не беспокойся, твоя работа к вечеру будет готова, я пошлю своих ребят, и они живо покончат твою работу.
Успокоилась младшая сестра и пошла к старшей; зашли они за гумна и за ближний колок и видят большой хороший дом, а при нем широкий двор, хозяйство хорошее. Младшая сестра и говорит:
— Как ты близко живешь от меня, а я даже и не знала этого, да и не знала того, что здесь дом стоит, думала, что здесь пустое место.
— Ты, сестрица, меня не видела, а я видела тебя каждый день и давно видела, что тебе нелегко живется в мужниной семье.
Вошли в избу, изба по крестьянству хорошо убрана, старшая сестра напоила и накормила свою гостью. В разговорах время быстро проходит, и не заметили сестры, как день кончился, и солнце стало садиться. Гостья заторопилась уходить домой, а сестра стала ее провожать и на прощанье говорит:
— Ты, сестрица, почаще ко мне приходи, мы с тобой побеседуем, отдохнешь у меня, я тебя утешу, тебе и легче будет. А когда свекровь или кто из домашних наложит на тебя тяжелую работу, ты приходи ко мне, я прикажу своим детям, и они быстро все за тебя сделают. Только никому не говори, что ты у меня бываешь, слышишь, сестрица, никому не говори. Если ты об этом скажешь кому-нибудь, то ты меня уже никогда-никогда более не увидишь.
— Хорошо, сестра, я никому об этом говорить не буду и буду частенько заходить к тебе, я буду отдыхать у тебя от моего горя и трудов. Вот и сегодня побыла я у тебя, ты меня утешила, и так мне стало легко на душе, словно я и горя никогда не видала.
Распростились сестры. Идет младшая сестра домой, путь ей лежит мимо конопляного поля, и видит она, что вся конопля выдергана, аккуратно связана в снопы и развешана на вешалах. Весело и радостно она вернулась домой, и свекровь ни к чему не могла придраться.
После этого случая младшая сестра часто стала ходить к старшей в гости и гостила у нее по целым дням, а когда на нее свекровь налагала трудную работу, она опять шла к сестре, и та заставляла своих детей сработать за нее, и те скоро и хорошо делали свое дело, только ни мужа, ни детей своей сестры она никогда не видала — к ее приходу их никогда не случалось дома.
О своих посещениях старшей сестры невестка никому ни слова не говорила. Однажды младшая сестра собралась ехать к родной матери погостить, не выдержала тайны и открыла матери, что старшая сестра жива, здорова и живет недалеко от нее.
— Ах, мамонька, — говорила дочь, — да как же хорошо живет наша сестрица, дом у нее полная чаша, всего-то у нее много, и детки у нее есть.
Мать обрадовалась этой вести — крепко, знать, любила она свою дочь — и упросила свою младшую дочь взять ее и сводить к старшей дочке; та согласилась. Пошли они за гумна, обошли колок, но от дома старшей сестры и след простыл.
Вот оно как сбывается слово-то: окаянный услышал это слово, да и взял девушку за себя замуж.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
16 марта 1907 г.
Кузнец
Легенда
В одном селе жил кузнец — средних лет мужчина. Человек он был небогатый и нужды большой не видел. Дом его стоял на селе, а кузница — за селом, не шибко далеко. Однажды в осеннюю пору кузнец кончил свое дело уже вечером, в сумерках, запер он свою кузницу и пошел домой; поужинал, попил чайку, раскурил трубочку и покуривает себе, сидя на лавочке. Вдруг к дому его подъехала тройка добрых коней, запряженных в хороший экипаж; хозяин экипажа и лошадей подбежал к окну: стук-стук-стук:
— Кузнец дома?
— Дома.
— Поди в кузницу, подкуй моих лошадей, без подков лошади все ноги подбили.
— Отложили бы до утра, а сегодня я и кузницу запер, да и устал: работал весь день.
— Пожалуйста, кузнец, пойдем в кузницу, подкуй лошадей, дело мое дорожное, не могу я терять времени, а за труды я тебе хорошо заплачу.
Делать нечего, надо было идти. Вышел кузнец, а проезжий ему говорит:
— Садись со мной, я тебя довезу до твоей кузницы, я знаю, где она стоит.
— Далеко ли тут? Я и пешком дойду.
— Чего пешком, когда кони готовы, садись!
Кузнец сел, и проезжий тронул своих коней, и они понесли, как соколы, и вмиг домчались до кузницы и остановились, как вкопанные. Кузнец взял клещи и молот и подошел к левой пристяжной лошади, к рыжей кобыле, и поднял у нее заднюю ногу, и видит: нога человеческая, и говорит хозяину:
— Да у тебя и лошади-то какие-то мудреные, особенные, у них ноги-то человеческие, у меня для них нет подходящих подков.
А хозяин ему в ответ:
— Не беспокойся, кузнец, я принес для своих коней подковы, — и с этими словами хозяин дал кузнецу свои особые подковы.
Кузнец взял подковы, приложил к ноге лошади, и подковы как раз подошлись. Подковал кузнец рыжую кобылу, берет правую пристяжку, карюю кобылу, и у нее оказались лапы человеческие; подковал эту; взял вороного лохматого коня, который ходил в корню, и у этого коня лапы оказались человеческие; подковал кузнец и вороного коня.
Подковал кузнец коней, да и спрашивает хозяина:
— Скажи мне, добрый человек, откуда у тебя такие кони, с человеческими лапами?
— Помнишь ты, как на вашем селе много лет тому назад рыжая баба зарезалась?
— Как не помнить, помню.
— Ну вот, это она самая и есть, она теперь превращена в рыжую кобылу. После того на вашем селе черная баба бросилась с плотика в реку и утопилась. Она теперь оборотилась карею кобылой и ходит у меня в правой пристяжке. Совсем недавно у вас на селе жил дьякон, черный и лохматый, всю жизнь он пьянствовал, да и удавился; после смерти его превратили в вороного лохматого коня, и он ходит у меня в корню. А помнишь, кузнец, как лет десяток тому назад у вас парень без вести пропал: пошел в лес, да и потерялся?
— Как не помнить! Мы тогда этого парня целым селом искали, с ног сбились, все бегали по лесам и трущобам да так и не могли найти.
— Ну так это я сам и есть. А теперь, кузнец, получай плату, десятирублевый золотой, и иди домой. Иди вот этой тропой, не бойся, с дороги не собьешься, и завтра к паужне будешь дома.
Вскочил парень на коней, взмахнул по всем по трем и мигом скрылся из глаз. Оглянулся кузнец — от кузницы и следа нет. Пошел он домой, шел всю ночь и к паужне следующего дня пришел домой. В кармане у него лежал настоящий десятирублевый золотой.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
16 марта 1907 г.
Чёрт сосватал
Легенда
В одной семье был парень-жених. Объехал он девяносто невест, и ни одна за него замуж не пошла. И не то чтобы парень был из бедной семьи или глуп и некрасив собой, нет, парень был из семьи зажиточной, неглуп и недурен собой, а так уж родился он таким неудачником. Вернулся парень домой после последнего своего девяностого неудачного сватовства и закручинился, и затосковал: так и рвут его сердце кручина, тоска и досада.
Однажды вечером парень погнал скотину на реку на водопой, стоит на берегу реки, раздумывает о своем печальном положении да и говорит вслух:
— Хоть бы черт мне невесту дал.
Сказал это и слышит сзади себя голос:
— Чего ты сказал, молодец?
Повернулся парень, да так и обмер — черт перед ним, и говорит парень:
— Я ничего не говорил тебе, господин черт.
— Экая у тебя, парень, память-то короткая! Ведь ты невесту у меня просил, а как я явился, так ты и отпираешься.
— Извините, господин черт…
— Чего там: извините. Завтра вечером об эту пору приходи сюда, на это самое место, и я дам тебе невесту, а не придешь — на полатях тебя сыщу и задавлю.
И скрылся черт, а парень вернулся домой.
Залез парень на полати да всю ночь проворочался с боку на бок, глаз не сомкнул, все ломал голову над тем, что ему делать и как быть: идти — не ладно, а и не идти — не ладно.
Наступило утро, а затем день, а парень все валяется на полатях и все мучается над решением вопроса: идти или не идти. Вот и солнце закатилось, наступил и урочный час. Парень вскочил с полатей и сказал:
— Что будет, то будет — пойду.
Оделся и пошел на реку, а черт его там уже дожидается. Черт взял парня за руку и повел его в реку; входят в реку, а вода пред ними расступается: по одну и по другую сторону высится водяная стена; черт еще предупреждает парня:
— Смотри, паренек, путь узкий, ты, — говорит, — слишком на стену-то не наваливайся и стен не задевай, и платьем о стены не шоркай, не то обмочишься.
Спустились на дно реки, и парень видит: стоит там огромный дом, а около него просторный двор, а на нем всякие амбары, клети, сразу видно, что живут тут достаточные люди. Черт велел парню заходить в избу, а сам отвернулся распорядиться по хозяйству. Вошел парень, а в передней комнате его встречает молодая девушка, недурная собой, и говорит ему:
— Я знаю, ты зачем пришел: ты пришел невесту себе выбирать. Выбери, добрый молодец, меня. Я русская девушка и из вашей местности.
— Как же я тебя выберу?
И девушка сказала ему, как и по какой примете он должен был выбрать ее, сундук с ее приданым, лошадь и экипаж. Девушка сказала парню:
— В доме водяного черта живем мы, три девушки, и нас тебе покажут, и все мы будем похожи друг на друга; я буду стоять в средине. Приданое мое лежит в белом некованом сундуке. Из трех лошадей выбирай большого серушку и из экипажей бери тот, который стоит в средине.
И парень обещал поступить по ее указанию. Девушка убежала, вошел черт и говорит парню:
— Вот я сейчас выведу тебе трех девушек, выбирай из них себе любую невесту.
Повел черт <парня> в большую комнату, а там уже стоят три девушки и все три похожи друг на друга. Парень сказал:
— Я хочу себе невесту вот ту, что в средине стоит.
— Слово — закон, — говорит черт, — бери свою невесту. Ну, а теперь выбирай приданое для своей невесты; вот у стены стоят три сундука, любой бери.
Парень сказал:
— Вот этот белый некованый сундук я возьму.
— Хорошо, братец, бери, твое счастье. Ну, теперь пойдем во двор, выберешь там себе коня и экипаж.
Повел черт парня во двор и показал ему трех коней, и парень сказал ему:
— Вот этого большого серушку я возьму себе.
Из экипажей парень взял себе тот, который стоял в средине между двумя другими.
Покончивши с делом, черт и говорит парню:
— У вас, у людей, гостей провожают из-за хлеба-из-за соли, и у нас тоже провожают гостей из-за хлеба-из-за соли. Милости просим ко мне в дом хлеба-соли откушать.
Повел черт парня к себе в дом в парадную комнату, а там уже был стол накрыт и приготовлен, и на нем были разные питеры пьяные и яства сахарные. Посадил черт парня вместе с невестой за стол и сам сел, и стал угощать гостей. Невеста не стесняется и пьет, и ест, а жених боится ко всему прикоснуться: не съесть бы чего поганого. Черт это заметил и говорит парню:
— Ты чего же ничего не ешь, ты ешь, не бойся! Ведь все это от вас, от людей, мною взято, все это вашими руками сделано. И от вас-то я не зря беру, а только то, что мне сами люди отдают. Скажут люди о какой-нибудь вещи: «Черт, ее возьми!» — я тут и есть, и беру себе, да выбираю что получше, худого же мне не надо, худое-то я хозяевам оставляю. Ешь, не сомневайся, все это хорошее.
Парень ободрился и стал есть и пить. После ужина черт сказал жениху и невесте: «Ну, теперь ступайте», а не сказал: «Ступайте с богом».
— Ты, паренек, ко дню свадьбы купи вина бочку в сорок ведер и выкати ее в сени, я со своей компанией приеду к тебе на свадьбу и буду гулять в сенях. Только ты скажи своим гостям, чтобы они пировали и гуляли у себя в избе, а к нам в сени бы не заглядывали, иначе худо будет.
Запряг парень серого коня в экипаж, хотел положить в телегу сундук с приданым невесты, да не может отвести его даже от земли — так он был тяжел. Черт положил сундук в телегу. Посадил парень свою невесту и покатил к себе домой, и приехал ровно в полночь.
Дня через три, через четыре была назначена свадьба; жених приготовил для чертей сорокаведерную бочку вина. Когда новобрачные вернулись из церкви, жених выкатил в сени бочку с вином и просил гостей пировать и веселиться в избе, а в сени не заглядывать. Только что молодых посадили за свадебный стол, как в сенях явились черти, и поднялось там, в сенях, веселье и пированье великое: загремела музыка, послышались песни, шум, смех, визг, беготня. Многие гости покушались заглянуть в сени, но жених их отговорил. Черти скоро распили вино и покончили пир, и водяной черт из сеней чрез закрытые двери крикнул:
— Прощай, жених! Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю. Больше ты ко мне никогда не приходи.
Скрылись черти, и в сенях все смолкло. Вышли в сени — там было пусто, и лишь пустая бочка валялась вверх дном. Повенчался парень и стал жить с женою мирно и согласно.
Прошло так месяца два-три, жена и говорит парню:
— Надо нам с тобою съездить на мою родину, навестить моих родителей. Двадцать четыре года тому назад еще ребенком меня ведьмы похитили из бани и отдали водяному, и с того времени мои родители тоскуют обо мне. Хотелось бы мне их утешить и порадовать.
— Где же твоя родина?
— За двести верст отсюда есть большой город, там живет купец, это и есть мой родитель.
Парень не перечил своей жене. На следующий день рано утром он запряг серого коня в экипаж, посадил жену и покатил. Приехали в большой город и остановились прямо во дворе купца; входят оба новобрачных в дом купца, их встречают солидный купец и его жена. Молодая женщина и говорит им:
— Здравствуйте, родимый тятенька и родимая мамонька!
Купец и купчиха с изумлением смотрят на молодых и неизвестных им людей и говорят:
— Вы, очевидно, ошиблись домом, у нас есть только одна дочь, да и та калека, без рук и без ног, уже двадцать четыре года она живет на свете, а совсем не выросла, как была ребенком, так и осталась.
Молодуха говорит:
— Покажите-ка мне вашу дочку
Ей показали ребенка в кроватке — это была калека, без рук и без ног, одна голова, страшная и безобразная, да худенькое тельце. Молодая женщина взяла из постельки ребенка и бросила под шесток, и ребенок оборотился в осиновое полено с чагой на одном конце.
Купец с купчихой так и обмерли от изумления и от ужаса. Молодуха же рассказала своим родителям о том, как двадцать четыре года тому назад колдуны похитили ее из бани и отправили к водяному черту, а на место ее подложили осиновое полено с чагой.
Велика была радость родителей, они щедро наградили парня, и парень остался жить в городе на родине своей жены. Купец-тесть построил ему дом и открыл хорошую лавку, и сделался парень тоже купцом. И стал он жить да поживать, да добра наживать.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
17 марта 1907 г.
Фёдор Харитонович
Легенда
Один мужик рубил в лесу дрова; место было глухое и пустынное, поблизости не было живой души. Мужик работал целый день и наконец решил покончить работу на этот день; воткнул он топор в бревно, и сам сел на это бревно, отдыхает и думает:
— Надо нарубить смолья и развести костер, да и сварить себе ужин.
Смотрит, а топора и след простыл, туда-сюда — нет топора. И закричал мужик в воздух:
— Окаянный, это ты взял мой топор, кроме тебя некому. Отдай, отдай мой топор, окаянный, сейчас же отдай!
И вот топор прилетел и с шумом воткнулся на свое прежнее место. Увидел это мужик и говорит:
— Экую шутку ты, окаянный, отмочил надо мною.
А невидимый окаянный ему на это отвечает:
— Велика это шутка! Много ли корысти в твоем топоре? Если хочешь знать, какие я выкидываю шутки над добрыми людьми, так иди домой да спроси об этом у мужика Федора Харитоновича, вот он так расскажет тебе о моих шуточках.
Переночевал мужик и на следующий день утром вернулся домой и стал расспрашивать, есть ли на селе мужик Федор Харитонович, но оказалось, что такого мужика на селе не было; мужик поспрошал в ближних и дальних соседних селениях, но нигде Федора Харитоновича не нашел. Наступила зима. Мужик обмолотил хлеб и повез его на мукомольную мельницу верст за шестьдесят от своего селения. Народу на мельнице было много, на нее приехали мужики еще верст за шестьдесят с другого конца. Ждет мужик своей очереди и вдруг слышит: засыпка кричит:
— Федор Харитонович, твоя очередь, засыпай!
Мужик и думает: «Наверное, это тот самый Федор Харитонович, о котором говорил мне окаянный в лесу». Недолго думал он, подошел к мужику, засыпавшему муку, и сказал ему:
— Здравствуй, Федор Харитонович.
Тот обернулся, видит: лицо незнакомое — и спрашивает:
— А ты как меня знаешь? Мы с тобой как будто бы нигде не встречались.
— Мне окаянный в лесу сказал о тебе, что ты можешь рассказать мне любопытную историю о его с тобой проделках. Расскажи, пожалуйста.
— С удовольствием расскажу, только сам видишь, теперь недосуг, надо засыпать. Вот управлюсь, вечером в избушке и расскажу тебе все.
Управился Федор Харитонович с помолом и вечером пришел в избушку, лег с мужиком на полати и стал рассказывать свое приключение, и рассказал следующее.
— Дело было давно, когда я был еще молодым мужиком. Я любил погулять и повеселиться и не пропускал ни одного съезжего праздника. Накануне Ильина дня я вместе с женою жал в поле хлеб. Жена меня и спрашивает: «Ты пойдешь, что ли, завтра в соседнюю деревню на съезжий праздник?». Я задумался: мне хотелось и в гости-то идти погулять, и некогда было — стояло еще много хлеба на корню. Подумал я, подумал, да и говорю жене: «Нет, не пойду я завтра на праздник. Если я попаду на праздник, то ранее трех дней оттуда не вернусь, а у нас еще много хлеба не сжато. Кроме того, если я теперь пойду на праздник, то ко мне в наш съезжий праздник тоже соберутся гости, а это лишние расходы». Жена промолчала. На следующий день с утра я остался в домашней рубахе и не надел праздничной затем, что не собирался идти на праздник. После обеда вышел я на улицу и вижу: там соседи уже уехали в гости, а там — собираются ехать. Глядя на соседей, и мне так-то захотелось идти в гости, что я и сказать не могу. Вернулся я домой и сказал жене: «Давай новую рубаху». — «Зачем тебе? Ведь ты не хочешь идти на праздник». — «Нет, я передумал, пойду на праздник». Жена вынула рубаху, бросила ее мне, да и сказала: «На, ступай, да гуляй с окаянными три года и три дня!». Я не обратил внимания на ее слова, оделся и вышел. И только я вышел, как на улице встретил своего ближнего соседа, человека мне хорошо знакомого. «Здравствуй, Федор Харитонович!» — «Здравствуй», — отвечаю. «Куда вы собрались?» — «Да надумал на праздник идти». — «Доброе дело, я туда же иду, пойдемте вместе, веселее». Идем, беседуем о хозяйственных делах, о том, кто сколько собрал хлеба, кто сколько поставил сена. Вышли мы из дома не рано, шли не спеша, и хоть деревня, куда мы шли, стояла недалеко от нас — всего в семи верстах, однако мы пришли на праздник уже в сумерках вечером, и во многих домах уже светились огоньки.
Подходим к деревне, сосед мой и спрашивает: «Ну как, Федор Харитонович, с кого начнем обход: с твоей родни или с моей?». Мы решили сначала обойти мою родню, а затем обойти его родню. Входим в один дом, нас встречают с радостью-весельем: «А, Федор Харитонович, милости просим! Вы что-то опоздали». — «Да я и совсем не хотел идти на праздник, да так уж, глядя на соседей, собрался». — «Как можно, Федор Харитонович, к нам на съезжий праздник не быть, вы нас этим обидели бы». На столе явился штофчик водки, поставили чашки горячих щей, рыбный пирог, жареного гуся, все честь честью. И мы с соседом принялись выпивать и закусывать. Стаканчик по стаканчику, и я напился, свалился тут же на лавке и уснул. Наутро просыпаюсь — в избе пусто, никого нет, на печке лежит старуха, лицо знакомое; завидя, что я проснулся, старуха слезла с печи и сказала мне: «Ну что, Федор Харитонович, подичай головушка-то болит с похмелья?». — «Шибко болит». — «На-ка полуштофчик, опохмелься». Я выпил и опохмелился, да и спрашиваю: «А где же мой товарищ?» — «Он с утра долго сидел здесь в избе, все дожидался тебя, когда ты проснешься, да не мог дождаться и только что ушел к такому-то соседу». — «Надо догонять товарища». И я вышел к названному соседу, но там товарища уже не застал, он перешел в другое место. И в этом доме меня принимают с честью и с радостью и поставили на стол вина и разных закусок. Я опять напился, свалился на лавке и проспал до утра. Утром просыпаюсь — в избе никого, пусто, на печи лежит старуха, женщина знакомая, увидела меня и говорит: «Что, Федор Харитонович, болит головушка-то?» — «Шибко болит». — «На-ка полуштофчик винца, спохмелись». Я опохмелился и спрашиваю: «А товарищ-то мой где же?» — «Товарищ твой с утра долго сидел, ждал, когда ты проснешься, не дождался и ушел к такому-то соседу». — «Надо догонять товарища». Пошел я к этому соседу, но уже не застал там товарища. А меня и тут принимают с честью и радостью, и здесь я наелся досыта, напился допьяну, свалился и уснул на лавке.
Наутро проснулся и вижу над собой чистое небо, а на нем звезды. Ужаснулся я: что за наваждение, господи! В избе лежу, а звезды над головою. Продрал глаза и вижу, что я лежу в избе на лавке и надо мною потолок, только без матицы. На печи лежит старуха, лицо мне совсем незнакомое. Заметила старуха, что я проснулся, слезла с печи и говорит: «Что, Федор Харитонович, головушка-то болит с похмелья?»
— «Шибко болит». — «На-ка полуштофчик, опохмелься». Опохмелился я и думаю: «Куда же это я зашел, дом мне незнакомый, и бабушки такой отроду не видывал», — и говорю ей: «Куда же, бабушка, я зашел?» — «Ах, батюшка, ты теперь в неверной стране, в Пруссии, и тобою теперь владеют бесы-окаянные. Они уж не над первым тобою такие шутки подшучивают, уж много голов они так загубили, проклятые бесы!». Так я и похолодел от ужаса и говорю: «Мне бы, бабушка, домой поскорее добраться». — «Что ты, дитятко, тебе уж отсюда не выбраться, ты здесь и жизнь свою покончишь».
— «Родимая бабушка, — взмолился я, — помоги мне выбраться отсюда и вернуться домой». — «Уж и не знаю я, дитятко, как твоему горю помочь. Подожди, вернется мой муж, может быть, он тебе и пособит».
Сел я на лавочку, повесил голову и жду хозяина. Надоело сидеть, пошел во двор, смотрю: двор у хозяина хороший, хозяйственный: завозни, амбары, все как следует. Вышел я со двора на улицу, вижу: стоит целая деревня, дома хорошие, деревянные, около домов дворы, амбары, как в хорошей деревне. Похаживаю я так и вижу: подходит ко мне хозяин и говорит: «Ну что, Федор Харитонович, погуливаешь да поглядываешь?» — «Домой бы, хозяин, мне надо». — «Домой? Да как ты отсюда будешь попадать? Твой дом за много тысяч верст отсюда, никогда тебе домой не попасть. Видишь: стоит целая деревня, здесь живем только мы одни — лешие да домовые». Я стал просить хозяина, умилостивился он и говорит: «Ну, хорошо! Вот сейчас поедут наши на вашу сторону, ты хватайся за повозку и попадай в нее, влезешь в повозку — будешь дома».
Только что он это сказал, как я услышал — летит с колокольцами тройка лошадей, на телеге сидят все незнакомые люди. Я схватился за телегу, но не удержался и полетел со всех ног. «Плохо, приятель, — говорит хозяин, — жди другой повозки». Прошло немного времени, и вот опять летит тройка в повозке. Я схватился за повозку, но опять не удержался и слетел со всех ног и все лицо себе разбил. «Оплошал и на этот раз. Ну, теперь поедет третья тройка, ямщик мне знакомый, я задержу его, и ты сядешь». Недолго спустя едет третья повозка с колокольцами. Хозяин вышел на крылечко, помахал платочком, и тройка остановилась; я сел, и тройка полетела быстро, лишь ветер свистит. Долго ехали так, ямщик меня и спрашивает: «Федор Харитонович, что видишь впереди себя?» — «Вижу большой старый и развилый дуб». — «Мы будем сейчас въезжать в этот дуб, ты под первый и второй сук подклонись, а за третий сук хватайся взамки, иначе домой не попадешь». Я так и сделал: под первый сук и под второй подклонился, а за третий схватился взамки и повис на руках, а тройка с повозкой ускакала и скрылась в дубу. Смотрю — с нами крестная сила: я вишу в своей избе на полатном брусу, и если бы я не ухватился за брус, то бесы меня завезли бы в подполье моего дома. Изба была пустая. Скоро со двора явилась моя жена с шайкой в руках и закричала мне: «А, явленный! Наконец-то ты явился. Столько времени пропадал! Я думала, тебя уж черти задавили!» — «Что ты болтаешь? Я всего пробыл на празднике три дня!» — «Ты-то не болтай: ты пробыл в безвестной отлучке три года и три дня».
— Вот какие со мной бывали оказии, — так закончил свою речь Федор Харитонович.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Андрей Иванович
Легенда
Андрей Иванович был мужик молодой, первый год только был женат; жену себе взял он из ближней деревни, верст за семь от своего села. Был канун Ильина дня — разгар страдной поры. Мужик со своею женою жал хлеб в поле, сели поужинать, жена и говорит:
— Поедем, Андрей, завтра на нашу деревню, у нас съезжий праздник.
Мужик подумал и сказал:
— Нет, не поеду я на праздник, вишь, время стоит вёдреное, надо работать, иначе мы не справимся с работой.
— Нет, поедем, Андрей, нельзя в первый год супружества не съездить на праздник: батюшка и матушка будут обижаться.
— Как хочешь, я не поеду. Если я поеду, то непременно три дня прогуляю и запущу работу. Коли хочешь, поезжай ты одна.
— Нет, и ты со мной поедем, чего я одна-то без тебя явлюсь туда.
Согласился мужик. На следующий день мужик запряг лошадь и поехал с женою на праздник. Весело прошел первый день праздника, на другой день после обеда жена говорит:
— Поедем, Андрей, домой.
А мужик уже с утра подвыпил и вошел во вкус, и говорит жене:
— Нет уж, теперь я три дня прогуляю, поезжай ты домой одна.
Звала-звала баба мужа, да недозвалась, запрягла лошадь и уехала одна домой.
Андрей Иванович прогулял весь этот день, переночевал и стал гулять и третий день. На третий день народ уже стал с праздника разъезжаться, к вечеру, уже в сумерках, собрался домой и Андрей Иванович. Был он шибко пьян, но на ногах держался крепко и твердо шагал по дороге, по дороге его то и знай обгоняли на телегах его односельцы, возвращавшиеся с праздника, но никто его не пригласил к себе на телегу — не до него было.
Вдруг поравнялся с ним один мужик, ехавший на телеге, запряженной в одну лошадь, под шеей у лошади был подвязан колокольчик. Задержал мужик лошадь и говорит:
— Здравствуй, Андрей Иванович!
Смотрит Андрей Иванович — это ближний его сосед и хороший знакомый и сказал:
— А! Здравствуйте, Герасим Иванович, не подвезешь ли меня до дому, признаться, ноги-то мало-мало ослабели.
— Слов нет, довезу, садитесь, Андрей Иванович.
Сел Андрей Иванович, и поехали; лошадка плохонькая, плетется рысью кое-как. Сначала разговаривали, а потом разговор перемежился, и Андрей Иванович заснул; пробудился и говорит:
— Неужели мы еще не приехали? Что за диво, а мне казалось, что я долго спал и надо бы быть теперь дома.
— Не беспокойтесь, Андрей Иванович, как-нибудь доберемся. Да теперь уж недалеко, вон ваш бугор виднеется.
Посмотрел Андрей Иванович, и точно: бугорок виднеется. Едут, и Андрей Иванович опять задремал, да и опять очнулся:
— Неужели все еще мы не доехали?
— Почитай что доехали, вот и огоньки в вашей деревне виднеются.
И точно: Андрей Иванович видит огоньки и успокоился, да и опять задремал. Очнулся и видит себя в местности незнакомой, ни бугра, ни деревни, ни огней не видно, и говорит он:
— Когда же это мы приедем? Давно бы надо дома быть. Что это такое? Господи Исусе Христе, — и перекрестился.
И вдруг ничего не стало: ни Герасима Ивановича, ни его лошади с колокольчиком, и Андрей Иванович очутился в глухом лесу у поленницы дров. Так и похолодел мужик от страха. Что делать, как быть? Если идти лесом — пожалуй, в ночную пору опять в лапы окаянного попадешь. Развел мужик огонь и лег у костра, и уснул. Наутро рано проснулся и видит: вдали пролегает полевая дорожка, а по ней едут хохлы на волах с плугами орать пашню. Думает Андрей Иванович: «Что за оказия, куда я попал? Отроду я не видывал хохлов и волов». Побежал Андрей Иванович наперерез дороги и встретил хохлов:
— Здравствуйте, добрые люди.
— Здравствуй, добрый человек.
— Как мне попасть домой?
— Да ты откуда?
— Из такой-то деревни.
— Такой деревни мы даже и не слыхивали, и во всей нашей округе такой нет. А какого ты уезда?
— Такого-то.
— Не слыхивали. А губернии?
— Такой-то.
— Тоже не знаем.
Разговаривают так, а люди все подходят и подъезжают, и собралось много народу. Подъехал один хохол, служивший в солдатах, увидел народ и спрашивает:
— Что вы собрались и о чем толкуете?
— Да вот нашелся какой-то неизвестный человек, бог его знает, как он и попал сюда.
Солдат тоже стал расспрашивать мужика:
— Откуда ты, из какой губернии?
— Из такой-то.
— Знаю, я там, в этой губернии, на службе был.
— А далеко ли отсюда до нашей губернии?
— Тысячи три верст будет.
Мужик пришел в ужас:
— Да как же мне быть, каким же путем-дорогой мне идти?
И солдат ему сказал:
— Слушай, добрый человек, ты большими дорогами не ходи: одно дело — это будет дальше, а другое — тебя схватит на пути полиция, посадит в тюрьму, начнет собирать справки о тебе да таскать по этапам, ты и в год до дома не доберешься. Иди ты калмыцкими степями. Калмыки — народ добрый, радушный и гостеприимный, они тебя не обидят и укажут, каким путем идти. Отсюда же ты иди вот этой тропой и к вечеру дойдешь до юрты старика калмыка, который в этом месте пасет свои стада, а дальше пойдешь по его указанию.
Поблагодарил мужик хохлов и пошел пешком по указанной ему дороге и к вечеру уже был в юрте калмыка. Старик калмык встретил его радушно и приветливо, накормил и напоил его, и стал расспрашивать, куда и зачем мужик идет, и мужик рассказал ему все без утайки. Выслушал калмык мужика и говорит ему:
— Далеко тебе путь лежит. Отсюда ты пойдешь вот этим путем, тебе предстоит сделать большой переход, лишь завтра к ночи ты придешь в соседнюю калмыцкую юрту.
Переночевал мужик и рано утром пустился в путь, калмык дал ему хлеба на дорогу. Идет мужик целый день. Вот и ночь спустилась, и вдруг его догоняет опять Герасим Иванович на той же телеге и лошаденке с колокольчиком под шеей.
— Ты ли это, Герасим Иванович?
— Я самый.
— Не ты ли меня сюда завез?
— Конечно, я. Кто же другой будет связываться с тобой?
— Не отвезешь ли меня теперь обратно домой?
— Слов нет, отвезу. Я привез, я и увезу. Садись!
Сел мужик на телегу и сидел смирненько, и не надоедал Герасиму Ивановичу своими расспросами: скоро ли домой приедет, пускай, дескать, везет, как знает. Ехали целую ночь. Вдруг Герасим Иванович спросил Андрея Ивановича:
— Что ты видишь впереди?
— Вижу большой старый развилый дуб.
— Ну, так в этот самый дуб мы сейчас въедем. Ты, Андрей Иванович, под первый сук и под второй подклонись, а за третий берись взамки, да смотри — не плошай, иначе тебе дому не видать и живому не бывать. Да как ухватишься за третий сук и повиснешь, так как можно громче крикни «Ура!».
Мужик так и сделал: под один сук подклонился, под другой подклонился, а за третий сук взамки ухватился и повис на суку, а Герасим Иванович проехал и исчез, и как только мужик повис на суку, так и закричал во все горло «Ура!». И вдруг слышит голос своей жены:
— Не с ума ли ты сошел, будь ты неладен! Заорал во все горло, до смерти напугал.
Огляделся Андрей Иванович и видит, что он висит не на суку, а на полатном брусу. На полатях же спала его жена, которую он разбудил и напугал своим криком.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
18 марта 1907 г.
Купец Шилов
Легенда
В одном городе жил купец Шилов; в молодости своей Шилов был очень бедным человеком и начал свое торговое дело с гроша, под старость же лет он был уже первым купцом в городе. Был купец Шилов крайне скуп, и никогда ни одному нищему не подавал он милостыни; человек он был нрава сурового и необщительного, говорили, что он и богатство-то нажил недобрыми путями.
В этом же городе жил один музыкант, горький пьяница; однажды музыкант этот пропился до последнего гроша, не на что ему было опохмелиться, а голова страшно болела. Пошел он к купцу Шилову и просит его:
— Дай мне гривенничек на похмелье, шибко болит у меня головушка.
Купец выбросил музыканту гривенник и сказал со злобой:
— На-ка, собака, хватай!
Обрадовался музыкант и стал всячески благодарить купца, а затем побежал поскорее в кабачок опохмеляться.
Живет купец, денег у него много, а девать их некуда. И говорит он своей жене:
— Давай-ка на свои деньги построим храм.
Жена не перечила этому, и купец выстроил богатый храм и поехал к архиерею:
— Ваше преосвященство, пожалуйте на освящение храма.
— С удовольствием прибуду на освящение храма, только ты первоначально сделай вот что. С вечера зажги все свечи и люстры в церкви и сам войди в нее и переночуй, а после того я освящу церковь
Купец так и сделал: с вечера богато осветил всю церковь и сам в ней остался ночевать. Наутро встали и видят, что церкви нет: она провалилась сквозь землю, и на том месте, где стояла церковь, виднелся глубокий провал. Шибко закручинилась купчиха о погибшем своем муже.
Узнал об этом событии музыкант и пошел к купчихе Шиловой и спрашивает ее:
— А купец Шилов где?
— Уж будто ты не знаешь и не слыхал, что муж мой вместе с церковью провалился сквозь землю?
— Как не знать, знаю. Потому и пришел к тебе. Однажды Шилов дал мне гривенник на похмелье, и я помню это его благодеяние, и за эту его доброту я хочу сходить в подземелье проведать его там.
— Как же ты туда попадешь?
— Ты же сама поможешь мне попасть туда. Купи ты десять возов мочала и из всего этого мочала вели свить прочный канат. На этом канате я и спущусь в подземелье и навещу своего благодетеля купца Шилова.
Обрадовалась купчиха, сейчас же купила мочала, и скоро был готов длинный и прочный канат; приспособили к этому канату лаву, музыкант сел на нее, и его стали спускать в подземелье. Спустился музыкант и попал прямо на церковь на крышу, с крыши он перебрался на колокольню и спустился на землю. Вошел в церковь, церковь была пуста, вышел он из церкви, осмотрелся и видит, что там, в подземелье, нет ни неба голубого, ни солнца, и даже днем там бывает, как на земле в лунную ночь.
Увидел музыкант тропинку и пошел по ней, тропинка вывела его на широкую торную дорогу. Идет и слышит, что позади него несется и гремит тройка со звоном колокольчиков и настигает его; остановился музыкант и видит, что тройка-то непростая, в экипаж запряжены не кони, а наши русские мужики. И в левой пристяжке бежал взнузданный купец Шилов. Музыкант не оробел, изловчился и схватился сзади за экипаж и помчался. Долго ехали и, наконец, приехали в обширные раззолоченные палаты самого Сатаны. Бесы соскочили с экипажа и начали из экипажа выпрягать людей и привязывать их к столбам за кольца, привязали и Шилова на выстойку. По случаю возвращения Сатаны в его дворце поднялось шумное веселье, пир и гулянье, некоторые черти взялись за музыкальные инструменты и стали играть, но хороших музыкантов среди чертей не было. Особенно один черт плохо играл, инструмент-то у него был хороший, а играть на нем черт как следует не умел.
Слушал-слушал музыкант эту игру, не выдержал, подошел к черту, который особенно плохо играл, хлоп его по щеке, хлоп по другой, вырвал у него инструмент из рук и сказал:
— Пред такими высокими лицами и ты так скверно играешь.
И начал музыкант сам играть, и таково хорошо играл, что все черти заслушались его. Заиграл музыкант плясовую, и все черти, и сам Сатанаил пустились в пляс, музыкант играет пуще, пуще пляшут бесы и Сатана. Вдоволь наплясался Сатана и говорит музыканту:
— Угодил ты мне, добрый человек, и доставил большое удовольствие. За это проси у меня в награду все, что хочешь.
Поклонился музыкант Сатане и говорит:
— Ваше царское величество! Ничего мне от вашей милости не надо. Только позвольте мне поговорить с купцом Шиловым, что ходит у вас в левой пристяжке, мне бы хоть парой слов с ним перемолвиться.
— Иди-иди и беседуй с ним, сколько тебе будет угодно.
— Кроме того, я просил бы вашу милость дать мне подводку доехать до того самого провала, через который я спустился сюда, в подземелье.
— Хорошо, хорошо, братец, будет тебе готова подвода во всякую минуту, только скажи.
Пошел музыкант к Шилову:
— Здравствуй, Шилов!
Шилов поднял голову, взглянул на музыканта и того же разу узнал его, и удивился:
— Ты как сюда попал?
— Пришел сюда, в подземелье, чтобы навестить тебя да от тебя принести весточку твоей жене, баба-то твоя шибко убивается о тебе.
— Да за что же ты делаешь мне такое благодеяние?
— А это я сделал в благодарность за твой гривенничек. Помнишь, как я болел с похмелья и попросил у тебя гривенник, а ты мне и дал его. За это вот я и задумал проведать тебя.
— Но ведь ты отсюда не выберешься, тебя здесь черти разорвут!
— Нет, они меня не разорвут, они уже обещали мне подводу довезти меня до провала.
Крепко задумался Шилов и говорит:
— Ну, если ты отсюда выйдешь, то скоро за тобой выйду и я отсюда. Слушай, музыкант. Когда ты выйдешь отсюда на вольный свет, то скажи моей жене, чтобы она все мои дома и лавки, и все мои неисчислимые богатства и деньги раздала нищим и убогим и чтобы ничего не оставила. Пусть она останется в такой же нищете, как мы были в молодые годы. Только тогда Господь помилует меня, и я вернусь на землю.
— Ведь если я скажу это твоей жене, так она не поверит.
— Возьми вот мое обручальное кольцо и покажи его моей жене.
Поговорили еще между собою, и музыкант собрался в обратный путь. Шилов сказал музыканту:
— Давай с тобою поменяемся крестами и будем братьями.
И поменялись они крестами. Попрощались и расстались.
Музыкант идет к Сатане и просит его:
— Ваше царское величество! Подводку-то вы обещали мне, так уж пожалуйте.
И Сатана крикнул:
— Дьявол сухой и горбатый, явись сюда.
И явился дьявол такой сухой, что кости виднеются, и к тому же горбатый. Сатана сказал музыканту:
— Садись на сухого и горбатого, и он тебя отвезет.
Сел музыкант верхом на черта и поехал, и скоро был у провала. Слез мужик с черта и бранится:
— Экой же ты, дьявол проклятый, сухой какой, да и горбатый, совсем неудобно ездить на тебе, все ноги я себе истер о твои ребра.
А дьявол ему на это ответил:
— Все ведь через ваших стряпок я стал таким калекой: сухим и горбатым.
— Как так?
— А вот как. Был я однажды в избе одного мужика, баба занималась стряпней и замесила тесто. Тесто-то и упало со стола под шесток, баба осердилась и сказала: «Дьявол тебя возьми». А я тут и был, и сел в тесто. А баба подняла тесто с полу на стол и — будь она неладна, эта баба, — оградила тесто крестным знамением со словами: «Господи, благослови!». И давай меня в тесте с боку на бок перекатывать и набивать своими кулачищами. А затем посадила меня в пироге в печку, да и испекла там, так меня там всего стянуло-сволокло. Вынула баба пирог, в котором я сидел, да и говорит: «Вишь как сморщился пирожок-то», да и разломила пирог пополам, тогда я и выскочил оттуда. С того дня я и стал сухим и горбатым.
Подошел музыкант к канату и потряс его и тем дал приставленным людям знак, чтобы его тащили наверх. Вылез музыкант из подземелья и прямо к купчихе Шиловой:
— Здравствуй, матушка! Твой муженек шлет тебе поклон. Он приказал тебе все свои богатства: и деньги, и все имение раздать нищим и убогим и ничего себе не оставлять.
Купчиха не поверила музыканту и говорит ему:
— Много ты наговоришь всякого вздору. Раздать имение! О себе ты больше заботишься, чтобы и тебе из нашего богатства что-нибудь перепало. Никогда я этому не поверю, да не верю я, чтобы ты был в подземелье и видел мужа.
— Нет, матушка, я был в подземном царстве, виделся и говорил с твоим мужем, да ты и сама в этом сейчас убедишься. Посмотри-ка это кольцо, чье оно? А вот этот крест разве не твоего мужа? Кольцо мне дал твой муж, чтобы ты мне поверила, а крестами мы с ним поменялись и побратались.
Тогда только, когда купчиха увидела кольцо и крест своего мужа, она поверила. Вскоре же после этого купчиха стала раздавать нищим и убогим свои капиталы и раздала все деньги. Тут заметили, что церковь стала выходить из-под земли, и уже показались из провала ее кресты. Купчиха продала все свои лавки и товары, и все свое имущество и деньги также раздала нищим. Церковь показалась из-под земли наполовину. Купчиха продала все свои дома и все свое последнее имущество и деньги раздала нищим, и ничего себе не оставила. И вот церковь вся сполна вышла из-под земли и стояла — как на блюдечке. Вошли в церковь и увидели, что в ней горят все свечи и люстры и купец Шилов стоит в церкви жив и здоров. Приехал архиерей и освятил церковь.
И стал с того времени купец Шилов со своею женой жить в большой бедности и водить большую дружбу с музыкантом, и вели все они жизнь праведную. И явил Бог волю свою праведникам этим, и узнали они, что все они получат место в райских обителях, купчиха получит хорошее место, а купец лучше того, всех же лучше место получит музыкант. И позавидовала купчиха этому, и говорит своему мужу:
— Мы получаем доброе место в раю за наши капиталы и богатство, мы ничего не пожалели для спасения своей души, а этот старый пьяница музыкант ничем не поплатился, а место в раю получает лучше и выше нас.
И только она это сказала, как земля разверзлась и поглотила купчиху.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
18 марта 1907 г.
Иван Водич и Еруслан Водич
Сказка
У одного царя была единственная дочь; царь сильно любил свою дочь и никуда ее из ее теремов и комнат не выпускал, даже в свои царские сады гулять не пускал ее; царевну окружали мамушки и нянюшки, заботились о ее удобствах и забавах, и, кроме них, царевна не видала и лица человеческого. Царевне сравнялось двадцать пять лет, а она не видала вольного света.
Однажды царевна спрашивает нянюшек и мамушек:
— Скажите мне, есть ли вольный свет и хорош ли он?
— Ах, матушка царевна, вольный свет, конечно, есть, и так он хорош, что и сказать нельзя.
— Так пойдемте на балкон и покажите мне вольный свет хоть с балкона.
Мамки и няньки вывели царевну на балкон. Смотрит царевна на восточную сторону и видит — широко расстилается синее море, посмотрела на западную сторону, а там раскинулись роскошные зеленые сады царские, и спрашивает девушка:
— Что там синеет?
— Это синеет вода в море, это синее море.
— А что там зеленеет?
— Это царские сады, зеленеют в них фруктовые деревья.
— Принесите мне яблочко из царских садов и воды из синего моря.
Побежали няньки исполнять волю царевны и скоро принесли ей яблоко и морской воды. Царевна скушала яблоко и морской водицей запила, да с того и понесла — очеревастела и в свое время родила двух сыновей-близнецов. Царевна сказала:
— Дам я своим сыновьям имя: одному Иван, а другому Еруслан. А так как я забеременела от морской воды, по воде и надо величать и по изотчеству моих сыновей, и будут они Иван Водич и Еруслан Водич.
Так и величали детей царевны.
Царь и детей держал в таком же строгом уединении, как и свою дочь — их мать. Дети росли не по годам, а по часам, и когда им сравнялось по одному году, они были ростом в сажень и толщиною по два аршина, и проявляли они силы богатырские, непомерные. Спрашивают дети свою мать-царевну:
— Скажи нам, мама, есть ли вольный свет и хорош ли он?
— Ах, сынки, есть вольный свет, и так он хорош, что и сказать не можно.
— Пусти нас, мама, погулять по белому вольному свету.
— Что вы, детушки, никак этого невозможно. Царь-отец строго воспрещает нам это, даже запрещает нам выходить в его царские сады.
— Нет, мама, сидеть тут мы не будем и пойдем на вольный свет людей посмотреть и себя показать и помериться своими силами богатырскими.
Побилась-побилась царевна со своими детьми, да не могла с ними справиться, видит она их волю непреклонную и не стала больше перечить, и отпустила их, и на дорогу снабдила их золотою казной, и благословила их в неведомый богатырский путь. И вышли два юных богатыря из царского дворца. Пошли они на конный базар купить себе подходящих коней и стали пробовать силу коней: подойдут к какому коню, наложат руку, конь и подогнется — не выносит богатырской тяготы. Всех коней на базаре испробовали, а подходящих не нашли. Возвращаются с базара кручинные и печальные; попадается им навстречу древняя старушка, поклонилась и говорит:
— Здравствуйте, юные богатыри Иван Водич и Еруслан Водич! Куда и зачем вы ходили, и отчего вы так кручинны-печальны?
— Ах, бабушка, ходили мы на конный базар искать себе коней, да весь базар обошли, а подходящих коней не нашли.
— Ах, детушки, статочное ли дело искать коней для таких рыцарей на конном базаре? Слушайте, я научу вас, как найти для вас богатырских коней. У вашего дедушки-царя в табунах есть серо-пегая кобыла, с месяц тому назад кобыла эта принесла двух серо-пегих жеребцов, и за один месяц они выросли больше взрослой лошади. Вот эти кони будут вам подходящими.
— Как же нам достать этих коней?
И старушка сказала им:
— Каждую ночь пастухи гоняют царские табуны на море поить коней, прибежит на водопой и серо-пегая кобыла со своими жеребятами. Вы подстерегите табун и не робейте, хватайте жеребцов, только не плошайте, иначе ввек вам этих коней не видать.
Поблагодарили царевичи добрую старушку и пошли своим путем. С наступлением ночи юные богатыри пошли на морской берег и стали поджидать появления табуна. В полночь пастухи пригнали к морю царские табуны на водопой, с табуном прибежала и серо-пегая кобыла с двумя своими жеребятами. Царевичи подкрались, и каждый изловил по жеребенку, быстро заскочили они на коней и ускакали: видели пастухи, как богатыри садились, и не видели, как они уехали.
Всю ночь мчались богатыри, на следующий день в полдень они подъехали к кузнице и приказали кузнецам сковать им: Ивану — чугунную стопудовую палицу, а Еруслану — чугунный лук и стрелы. И поехали они дальше путем-дорогой. Путь им лежал местами глухими и безлюдными; ехали-ехали и приехали к реке, через реку перекинут мост, а жилья человеческого нигде не видно, и говорят богатыри:
— Надо остановиться здесь и посмотреть, наверное, чрез этот мост кто-нибудь ходит.
Стоят богатыри и видят: идет волчуха с двумя волчатами, увидала богатырей и взговорила человеческим голосом:
— Иван Водич и Еруслан Водич, пропустите меня по этому мосту пройти, дам я вам за это двух своих волчоночков.
Богатыри пропустили волчуху и получили от нее за это по волчонку. Стоят еще. На следующий день появилась медвежиха с двумя медвежатами и тоже просила пропустить ее, и обещала за это богатырям обоих медвежат. И ее пропустили братья и получили по медвежонку; у них уже очутилось по два зверя. Ждут еще. На следующий день явилась львиха с двумя львенками и сказала:
— Пропустите меня, богатыри, и я дам вам за это своих львенков.
Богатыри пропустили, и львиха дала богатырям по львенку.
Сели богатыри на коней и пустились в дальнейший путь. И были богатыри со всей их обстановкой так похожи друг на друга, что и отличить их было невозможно — как две капли воды они походили друг на друга: лицо в лицо, голос в голос, волос в волос, туша в тушу, и одеты они были в одинаковое платье; кони у них были, как один: пятно в пятно, и одинаковые звери были у каждого: волчонок, медвежонок и львенок. Только тем они и отличались друг от друга, что у одного была палица, а у другого — лук и стрелы. Ехали-ехали богатыри и доехали до росстани. Дальше дорога расходилась надвое: одна дорога вела направо, другая — налево. На росстани стоит росстанный столб, поблизости протекала речка. Остановились братья, расположились отдохнуть и стали рассуждать, как ехать дальше — ехать ли вместе или порознь, и решили ехать порознь, каждому своей дорогой. Отдохнули богатыри и собрались в путь, а пред дорогой они проговорили такое слово:
— Если кто-нибудь из нас будет неживой — умрет, тогда пусть из тебя, росстанный столб, потечет мертвая вода, а ты, речка, тогда теки обратно — вверх.
Сказали такое слово, распростились и поехали богатыри каждый своею дорогой.
Долго ехал Иван Водич местами пустыми и безлюдными и наконец приехал в большой столичный город неизвестного царя и царства, остановился Иван Водич на постоялом дворе, попросил себе комнатку, а для своего доброго коня — стойло и удобное помещение для своих зверей. Устроившись на квартиру, Иван Водич сходил в кабачок, купил ведро вина, выпил его единым духом, да и свалился спать, и проспал богатырским сном три дня и три ночи. Проснулся Иван Водич и видит, что весь город оделся черным трауром; удивился этому и спрашивает своего хозяина:
— Скажите, отчего город в трауре, а когда я приехал сюда, то в городе все жили в радости и веселье?
— Ах, добрый человек, прошли для нас радости и веселья, наступили черные дни. К нашему городу приступило Идолище морское, страшилище людское, семиглавый змей, навел змей черную тучу на наш город, и из тучи этой упало в город письмо, а в письме этом змей требует, чтобы наш царь выдал змею свою старшую дочь на съедение. Царь объявил по всему своему царству: «Кто победит змея и спасет царевну от лютой смерти, за того я выдам свою дочь и сделаю наследником своего царства». Но не нашлось такого храброго и сильного богатыря. Вот отчего город и покрылся трауром.
— Может быть, бог пристанет, и беда минует?
— Какое там бог пристанет — завтра утром Васька Кривой, царский кучер, повезет царскую дочь на морской берег змею на съедение, для царской дочери уже построили там особую палатку.
Ничего не сказал богатырь. На следующий день утром Васька Кривой, царский кучер, повез старшую дочь царя на морской берег змею на съедение. Оставил Васька царевну в палатке, а сам возвращается домой и видит, что идет Иван Водич с палицей в руке к палатке царевны, и думает: «Зачем это парень идет в палатку царевны, не знает разве, что ее ожидает? Посмотрю-ка я, как змей расправится с ними обоими».
Залез Васька Кривой на березу и сидит там, ждет, что будет. Иван Водич вошел в палатку, увидала его царевна да так и залилась слезами, и говорит:
— Ах, юноша младой! Зачем ты сюда пришел? На погибель свою ты явился сюда, выйдет из моря чудовище морское, страшилище людское и съест тебя. Я, горькая-несчастная, уже обречена смерти, ты-то за что губишь свою молодость и красоту? Уходи отсюда, пока цел.
— А тебе, царевна, разве жалко меня?
— Как же мне не жалеть тебя: понапрасну ты смерть примешь.
— А коли жалко, то поищи у меня в голове вошек.
Повесил Иван Водич свою палицу на стене над своей головой, лег на лавочку, голову положил на нежные колена царевны и говорит:
— Царевна, когда я усну, то тебе уже не разбудить меня. Ты как увидишь чудовище, так столкни со стены палицу, она упадет на меня, и я проснусь.
Лег богатырь и скоро заснул, а царевна искала у него в голове. Вдруг море стало волноваться, и стало чудище морское, страшилище людское из воды появляться и к берегу направляться. Вскочила царевна и начала изо всех сил сталкивать со стены палицу, но и пошевелить ее не могла; принялась будить и расталкивать богатыря, но тоже ничего не добилась — спит себе богатырь крепким сном. И заплакала царевна горькими слезами, одна слеза упала на правую щеку богатыря, и тот проснулся и говорит:
— Ах, царевна, как ты меня больно ударила по щеке.
— Не била я тебя, добрый молодец, это слеза моя капнула тебе на щеку и прожгла тебя.
Змей тем временем вышел уже на берег и идет к палатке, голов у него много, и каждая свое дело делает: иная свистит, иная поет, иная шипит, иная рявкает. Говорит царевна:
— Вот наша погибель идет, скоро наступит наша смерть.
— Успокойся, царевна, бог пособит, избавимся от беды.
Змей подошел, откинул дверь в палатку и с радостью воскликнул:
— Вот царь молодец, я просил у него на съедение только одну его старшую дочь, а он двух человек прислал! Хватит мне и позавтракать, и пообедать.
Закричал на змея Иван Водич:
— Ах ты, Идолище поганое, псиная голова! Не сожрешь ты нас, мы с головы костливы, а с жопы водливы (вонливы?!).
— Ты что за человек, — сказал змей, — не боюсь я тебя и ни во что не ставлю. Какой ты мне супротивник? Был бы мне супротивник один только Иван Водич, его одного я боюсь, но он еще в малых годах, и его сюда никакие ветры не занесут.
А Иван Водич ему на это говорит:
— Выйдем-ка в поле да померимся силами.
Вышли богатырь и змей на морской берег, и говорит Иван Водич змею:
— Дуй, Идолище поганое, на две версты!
Змей дунул и на две версты сдунул все леса и перелески со всеми листьями и деревьями, и появился чугунный мост. Иван Водич говорит:
— У этого моста и будем биться.
Разошлись богатыри на семьдесят попрысков богатырских и сошлись. И ударил Иван Водич змея своею стопудовой палицей и одним ударом ссек все семь голов у змея. Богатырский удар был так силен, что Васька Кривой свалился с березы и целый час валялся без чувств, как мертвый. Иван же Водич, покончивши со змеем, в палатку царевны уже не заходил, а прямо пошел к себе на постоялый двор. Так царевна и не узнала, кто таков был ее избавитель и где он временно проживает.
Очнулся Васька, пошел в палатку и сказал царевне:
— Видишь, царевна, как я для тебя постарался, ведь это я убил змея-то. Выходи за меня замуж, а если не выйдешь, то я тебя сейчас же вот тут и зарежу.
Жив смерти боится. Видит царевна, что ей некуда деваться, и согласилась сказать царю, что ее спас от змея Васька Кривой, и согласилась быть его женой. Повез Васька Кривой царевну обратно во дворец и объявил царю, что это он спас царевну и убил змея. Не знал царь, как наградить и как обласкать Ваську Кривого. И пошли во дворце пиры и гулянья.
Тем временем Иван Водич пошел на постоялый двор, купил ведро водки, выпил, свалился и спал трое суток. Проснулся Иван Водич и видит, что город опять покрылся черным трауром и люди ходят кручинные и печальные, и спрашивает своего хозяина:
— Отчего это город покрылся черным трауром?
И хозяин объяснил ему:
— Царский кучер Васька Кривой победил змея и спас старшую дочь царя от лютой смерти, и по этому случаю пошли пиры и гулянья в царском дворце и во всем городе. Да скоро миновали наши радости-веселья, и наступили черные дни: объявилось в море чудовище морское, страшилище людское — девятиглавый змей; навел змей на наш город тучу, словно морок, выпало из этой тучи письмо, а в письме этом змей пишет царю: «Царь, выдай мне на съедение свою среднюю дочь, а если не выдашь, то я твой город пожгу-разорю и все равно дочь твою сожру». Получил царь это письмо и не стал уже клич кликать по своему царству, а прямо пошел к Ваське Кривому и стал просить его: «Василий, выступай в бой со змеем, и я выдам за тебя вторую свою дочь». Василий не отказался и взялся защищать царевну. Только едва ли Василий справится с этим змеем. Завтра он повезет царевну на морской берег.
Иван Водич выслушал рассказ хозяина и ничего ему на это не сказал. На следующий день утром Иван Водич взял свою палицу и пошел на морской берег в палатку царевны. Васька Кривой уже привез царевну и сам забрался на березу. Царевна увидела богатыря и горько заплакала:
— Ах, добрый молодец, зачем ты пришел сюда? Змей тебя сожрет.
— А тебе, царевна, жаль меня?
— Как же не жалеть тебя, напрасно ты губишь себя. Я-то уж обреченная.
— А коли жаль, то поищи у меня в голове, и я сосну. Когда же появится змей, то столкни со стены мою палицу.
Лег богатырь на колена красавицы царевны и скоро уснул. Появился змей. Стала царевна сталкивать палицу, в ту и другую сторону ее раскачивает, а совсем свалить не может. И заплакала царевна, и слеза ее пала на щеку богатырю, и он проснулся и сказал:
— Ах, как ты больно ударила меня.
— Не била я тебя, добрый молодец, это слеза моя капнула тебе на щеку и прожгла тебя.
Змей тем временем вышел уже на берег и идет к палатке, голов у него много, и каждая свое дело делает: иная свистит, иная поет, иная шипит, иная рявкает. Говорит царевна:
— Вот наша погибель идет, скоро наступит наша смерть.
— Успокойся, царевна, бог пособит, избавимся от беды.
Змей подошел, откинул дверь в палатку и с радостью воскликнул:
— Вот царь молодец, я просил у него на съедение только одну его старшую дочь, а он двух человек прислал! Хватит мне и позавтракать, и пообедать.
Закричал на змея Иван Водич:
— Ах ты, Идолище поганое, псиная голова! Не сожрешь ты нас, мы с головы костливы, а с жопы водливы (вонливы?!).
— Ты что за человек, — сказал змей, — не боюсь я тебя и ни во что не ставлю. Какой ты мне супротивник? Был бы мне супротивник один только Иван Водич, его одного я боюсь, но он еще в малых годах, и его сюда никакие ветры не занесут.
А Иван Водич ему на это говорит:
— Выйдем-ка в поле да померимся силами.
Вышли богатырь и змей на морской берег, и говорит Иван Водич змею:
— Дуй, Идолище поганое, на две версты!
Дунул змей, и появился серебряный мост. В битве Иван Водич первым ударом отбил змею семь голов, а вторым остальные две. Ушел богатырь, не сказавшись.
Васька Кривой грозит царевне:
— Видишь, царевна, как я для тебя постарался, ведь это я убил змея-то. Выходи за меня замуж, а если не выйдешь, то я тебя сейчас же вот тут и зарежу.
Жив смерти боится. Видит царевна, что ей некуда деваться, и согласилась сказать царю, что ее спас от змея Васька Кривой, и согласилась быть его женой. Повез Васька Кривой царевну обратно во дворец и объявил царю, что это он спас царевну и убил змея. Не знал царь, как наградить и как обласкать Ваську Кривого. И пошли во дворце пиры и гулянья.
Тем временем Иван Водич пошел на постоялый двор, купил ведро водки, выпил, свалился и спал трое суток. Проснулся и видит, что город опять в трауре, и узнает, что приступил к городу двенадцатиглавый змей, навел на город тучу, из которой пало в город письмо, в письме этом змей требует у царя младшую дочь на съедение. Младшую дочь царя звали Марфа — грубая и сердитая, за ее неуживчивый и злой характер, эта царевна была невиданной красоты, но она никому своей красоты не объявляла и всегда на лице носила маску. Царь опять к Ваське Кривому:
— На тебя одного надежда, спаси, Василий, и эту царевну от лютой смерти.
— Я спасу и змею голову снесу, — говорит Васька, а сам думает: «Авось Бог пошлет мне на выручку опять этого дурака, молодого парня».
Утром Васька Кривой повез Марфу-царевну на морской берег на съедение змею и оставил ее в палатке. Сам же залез на березу и стал оттуда ждать, что будет. На этот раз Иван Водич пошел на морской берег уже не один, а со своими зверями: волком, медведем и львом. Вошел Иван Водич в палатку, а ему Марфа-царевна грубо говорит:
— Зачем сюда пришел?
— Тебя посмотреть, красавица.
— Вот он тебя, змей-то, съест.
— А тебе, царевна, разве меня жалко?
— Конечно, жалко, задаром лезешь на погибель.
— А коли жалко, так поищи у меня в голове вошек.
— Ложись[15].
Повесил Иван Водич свою палицу на стену и говорит царевне:
— Когда усну, то ты меня никакими силами не разбудишь и не растолкаешь. Когда ты увидишь чудовище, то столкни палицу со стены, она упадет на меня и разбудит.
— Ладно уж, ложись!
Лег богатырь на лавочку, голову положил на нежные колена царевны и скоро уснул, а Марфа-царевна искала у него в голове.
Стало море волноваться, стало чудовище морское, страшилище людское из воды появляться и к берегу направляться. Марфа-царевна вскочила, толкнула палицу, палица свалилась и угодила прямо на щеку Ивану Водичу, и тот проснулся и говорит:
— Ах, царевна, как ты меня больно ударила.
— Сам же велел, я и столкнула со стены палицу. Ждать, что ли, я стану! Видишь: чудовище уже выходит и сейчас нас сожрет.
— Не бойся, царевна, подавится.
Тем временем змей уже вышел на берег морской, голов у него много, и всякая голова свое дело делает: иная поет, иная свистит, гавкает и шипит. Подошел змей к палатке, откинул двери и с радостью вскрикнул:
— Вот царь молодец! Я просил одну дочь его на съедение, а он прислал мне двух человек, хватит пообедать и позавтракать.
Услыхал эти слова Иван Водич и разгневался великим гневом, и закричал:
— Ах ты, Идолище поганое, псиная голова! Не сожрешь ты нас, мы с головы костливы, а с жопы водливы (вонливы?!)[16].
— А ты кто такой явился? Не боюсь я тебя, не супротивник ты мне; был бы мне супротивник Иван Водич, и его одного я боюсь, но он в малых годах, да его и никакие ветры сюда не занесут.
— А вот пойдем в чистое поле да побратуемся.
Вышли богатыри из палатки на морской берег, и Иван
Водич сказал змею:
— Дуй ты, Идолище поганое, на четыре версты.
Дунул змей, и на четыре версты снесло все леса и перелески со всеми листьями и деревьями, и появился мраморный мост. Иван Водич говорит:
— У этого моста мы и будем биться.
Разошлись богатыри на семьдесят попрысков богатырских и сошлись, и Иван Водич одним ударом сбил змею семь голов. Змей пуще налезает и напирает на богатыря. И стали они биться и пластаться; бились и пластались и выбили под собою землю до пояса. Иван Водич стал выбиваться из сил, но все-таки сбил у змея еще три головы, осталось две. У змея же силы не убывают, и он делался все злее и свирепее и пуще нападал на богатыря. Бьются и пластаются богатыри, и выбили под собой землю по грудь. Совсем обессилел Иван Водич и уже не нападает, а лишь защищается от змея и старается лишь всеми мерами продлить смертный бой и думает: «Что же это звери мои не идут ко мне на помощь?».
Зверей же тем временем задерживала силою грубая и сердитая царевна Марфа, рвутся звери из палатки, чуют беду неминучую над своим хозяином, а Марфа их не пускает и даже привязала их на цепь к стенам. Но вот медведь порвал цепь и бросился из палатки, за ним сорвались с цепей лев и волк и побежали вон из палатки на помощь к своему господину. Бьются, пластаются богатыри. Совсем ослабел Иван Водич, туман застилает очи, смерть приходит. Заметил змей, что его супротивник слабеет, и напал на него со всеми своими силами и ударил богатыря своим острым мечом, и нанес ему глубокую рану в левую руку. Зашатался богатырь и пал замертво на землю. Насел Змей на Ивана Водича и занес меч, чтобы отсечь ему голову. Неоткуль взялись звери Ивана Водича: лев, медведь и волк, бросились они на змея и давай его рвать и таскать, и разорвали его в клочки. Васька Кривой при первых же ударах богатырского боя упал с березы и провалялся на земле в бесчувственном состоянии три часа.
Богатырский бой кончился. Марфа-царевна вышла из палатки на морской берег и видит, что Иван Водич лежит на земле. Она наклонилась над богатырем и увидела, что он был жив и лишь лежал в глубоком обмороке; левая рука у него была посечена, и из раны текла кровь. Царевна сняла со своей головы дорогую персидскую шаль, разорвала ее пополам и одной половинкой перевязала рану богатыря, а другую половинку взяла себе, и после того она вернулась в свою палатку. За это время Васька Кривой уже очнулся, он явился в палатку и сказал царевне:
— Видишь, царевна, как я для тебя старался, спас тебя от смерти и убил змея.
— Убирайся ты, холоп смердящий! Где тебе воевать со Змеями?
— А ты, царевна, не противься, иначе я тебя тут же зарежу ножом. Скажи царю, что я тебя спас от смерти и убил змея и что ты согласна за меня идти замуж, иначе не жить тебе.
— Ладно уж, скажу.
Повез Васька Кривой кучер царскую дочь обратно во дворец и объявил царю, что это он убил змея и спас царевну. Царь был несказанно рад и объявил, что выдает свою младшую дочь Марфу за Ваську Кривого и делает его наследником своего царства.
И пошли в царском дворце и по всему городу пиры и гулянья. Между тем Иван Водич лежал недвижим на земле, как мертвый, долго лежал он, наконец очнулся, собрался с силами и пошел себе на постоялый двор. Купил он в кабаке ведро вина, выпил вино единым духом и уснул богатырским сном, и спал три дня и три ночи. Проснулся богатырь и видит большое ликованье, пиры и веселье в царском дворце и во всем городе, и спрашивает прохожих людей:
— Скажите, добрые люди, по какому случаю эти пиры и веселье?
И ему отвечают:
— Ты, добрый человек, должно быть, иностранец, коли не знаешь, что творится в нашем царстве. Царский кучер Васька Кривой убил двенадцатиглавого змея и спас тем царевну Марфу от смерти. За это царь выдает Марфу-царевну за Ваську Кривого и делает его наследником своего царства. Вот по какому случаю все пируют и веселятся. Скоро будет и свадьба.
Выслушал это Иван Водич и вернулся домой к себе на постоялый двор; подозвал он медведя и говорит ему:
— Поди-ка ты, мишенька, в царский дворец, там теперь готовятся к свадебному пиру и много приготовили вина и пива, не поднесут ли тебе винца и не угостят ли.
Медведь пошел к царскому дворцу, народу около дворца видимо-невидимо. Встал медведь на задние лапы и громко взревел, и весь народ расступился и дал ему дорогу.
Марфа-царевна в это время сидела на балконе, увидала она медведя и признала его, и того же разу побежала сама встречать медведя; медведь подошел, поклонился царевне, поздоровался с ней за ручку, все как честь честью. Царевна подала медведю один бокал, другой и третий. Медведь выпил, поклонился и пошел назад. Царевна приказала слугам своим:
— Идите за этим медведем и узнайте, кто его хозяин и где он живет.
Слуги пошли вслед за медведем и пришли на постоялый двор, узнали, кто хозяин этого медведя, и доложили царевне:
— Царевна, хозяин этого медведя молодой и красивый юноша-иностранец, левая рука у него повязана дорогою персидской шалью.
— Идите скорее и зовите ко мне этого человека.
Слуги пошли и сказали Ивану Водичу:
— Марфа-царевна приказала тебе, иностранец, сейчас же явиться к ней во дворец.
— Как же она узнала меня?
— Мы этого не знаем.
Пошел Иван Водич во дворец, сама Марфа-царевна его встречала, и тут она впервые в жизни сняла свою маску-покрывало, брала она богатыря за руки белые, целовала в уста сахарные, и не была она больше грубая и сердитая, а стала ласковая и приветливая. Повела Марфа-царевна богатыря к своему отцу и сказала:
— Государь-батюшко, вот кто убил многоглавых змеев и кто спас меня и моих сестер от лютой смерти, а Васька Кривой — обманщик: силою и угрозами заставил Васька меня и моих сестер объявить тебе, государь-батюшко, что нас спас от змеев и избавил от смерти он, Васька, а не этот богатырь.
И опалился царь гневом великим, приказал он Ваську Кривого привязать к воротам и расстрелять его кислым молоком.
Пир пирком и за свадебку. Женился Иван Водич на Марфе-царевне и стал с нею жить во дворце царя.
Однажды Иван Водич собрался в зеленые леса и в заповедные луга позабавиться охотой, сел он на своего богатырского коня, взял с собою своих зверей и поехал. Едет он лугами и видит: ходит коза-золотые рога. Иван Водич погнался за нею вместе со своими зверями. Коза побежала в лес и там след ее простыл: она оборотилась Бабой Ягой. Была же она родной матерью тех трех многоглавых змеев, которых убил Иван Водич. И вот теперь Баба Яга заманила Ивана Водича в глухой лес, где она сама жила, чтобы отомстить богатырю смерть своих сыновей. Заехал Иван Водич в лес и потерял из виду козу, и стал ездить по лесу в разных направлениях: не встретится ли где эта коза. Ездил-ездил и нигде не мог сыскать козы; выехал Иван Водич на полянку и видит: стоит худенькая избенка, вошел в нее, изба была пустая, и думает: «Надо подождать, кто-нибудь да придет же сюда». Недолго он ждал. Влетела Баба Яга и ударила богатыря один раз плеткой, и богатырь окаменел и остался в том положении, как его застала смерть — он сидел за столом, стегнула Баба Яга зверей, и звери окаменели.
Другой богатырь Еруслан Водич долго ездил по разным местам, много он объездил царств и государств, во многих городах побывал, но на пути своем не встретил ничего особенного, и не удалось ему совершить ни одного подвига богатырского; надоело ему шляться зря по свету белому, и он вернулся к росстанному столбу и видит, что из росстанного столба бежит мертвая вода, а речка течет обратно вверх, и говорит:
— Ах, горе! Умер мой брат Иван Водич, пойду отыщу, где он лежит, прощусь с ним и поклонюсь его праху.
И поехал Еруслан Водич тою дорогой, которою при расставании уехал его брат Иван; приехал Еруслан Водич в столичный город, а в городе этом великое смятение и тревога: уже много дней, как потерялся Иван Водич, и нигде его не могут отыскать ни живого, ни мертвого. Едет Еруслан на своем коне и со своими зверями по городу; увидала его Марфа-царевна, выбежала к нему из царского дворца, да так и прильнула к его стремени:
— Ах, возлюбленный супруг мой Иван Водич! Где ты был-пропадал? Все мое сердце по тебе исстрадалось.
Так ошиблась в личности даже жена, Марфа-царевна. Еруслан же Водич понял, что царевна эта — жена брата Ивана и, как видно, не знает о его смерти, и думает: «Не буду выводить царевну из заблуждения, так мне будет легче помочь брату, если помощь эта нужна и возможна».
И повела Марфа-царевна Еруслана Водича во дворец, дело было уже к ночи, и царевна положила Еруслана с собой на постельку. Еруслан положил на постель между собою и царевной свой чугунный лук и стрелы затем, чтобы не иметь с нею плотского общения. На другой день Еруслан Водич сел на своего доброго коня, взял своих зверей и поехал к тому лесу, где живет Баба Яга; подъезжает он к лесу и видит: на лугах пасется коза-золотые рога. И погнался за нею, но коза убежала в лес и скрылась: она опять превратилась в Бабу Ягу. Еруслан Водич заехал в лес и видит, что козы нигде нет, стал искать ее и наехал на избу Бабы Яги, вошел в нее и видит: за столом сидит Иван Водич мертвый, окаменевший, и туг же валяются окаменевшие звери. Еруслан Водич спрятался в избе за дверью и стал дожидаться. Вдруг влетела в избу Баба Яга и хлестнула плеткой опять Ивана Водича и успокоилась: она думала, что за столом сидит Еруслан Водич. Тем временем Еруслан Водич изловчился, схватил Бабу Ягу сзади за руки и начал ее бить и таскать за волосы, и закричал на нее:
— Отдай мне плетку-живульку, отдай мне плетку-живульку.
Взмолилась Баба Яга:
— Отдам я тебе плетку-живульку, только ты меня не предавай смерти и оставь живою.
Выпустил Еруслан Водич Бабу Ягу, и та передала ему плетку-живульку. Тогда Еруслан Водич схватил Бабу Ягу, повалил на землю, наступил своей ногой на одну ногу Бабы Яги, а другую ее ногу взял в руки и разорвал Бабу Ягу пополам; одну ее половинку он бросил в одну сторону, а другую — в другую, дабы они не срослись. После того Еруслан Водич взял в руки плетку-живульку, подошел к брату, раз стегнул — брат вздрогнул, другой стегнул — и брат ожил и сказал:
— Ах, долго спал, да скоро встал.
— Век бы тебе спать, кабы не я, — сказал Еруслан Водич.
Обрадовались братья своей встрече после долгой разлуки. Еруслан Водич оживил плеткой и всех зверей брата Ивана. После того братья сели на коней и поехали домой. Дорогой Еруслан Водич говорит:
— Брат, ты, должно быть, женат на Марфе-царевне?
— Да, женат.
— Ну так знай, что минувшею ночью я спал с твоею женою в одной постели.
Иван услышал это, вскипел, вынул меч и отсек голову Еруслану, и поехал дальше. Едет да думает: «Неладно я сделал, что убил брата Еруслана. Он же меня воротил от смерти и оживил, а я вот как ему за это отплатил, нехорошо это. А если и спал одну ночь с моею женою, так бог с ним, невелика в этом беда».
Вернулся Иван к убитому брату, приставил его голову к туловищу, плеткой-живулькой пошоркал — голова срослась с туловищем; Иван ударил плеткой Еруслана, и он ожил и стал совсем здоров, и лишь вокруг шеи осталась красная линия — след от меча. Вернулись братья-богатыри домой и стали жить да поживать, и жили мирно и не расставались до самой смерти.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
Аленький цветочек
Сказка
В одном столичном городе жил богатый и именитый купец, по богатству и известности ему не было равного во всем государстве. У купца было три дочери — красавицы собой. Стал купец собираться в дальние царства и государства для торговли, стал он снаряжать корабли и нагружать их дорогими товарами.
Наконец все было готово, корабли были снаряжены и товары на них сложены; назначен был и день отплытия. Накануне отъезда купец призвал к себе всех трех своих дочерей и сказал им:
— Дочери мои милые! Завтра я надолго отправлюсь в разные страны торг торговать. Я объеду со своими кораблями двенадцать царств и государств, много увижу разных диковинных и драгоценных вещей. Скажите мне, чего каждой из вас хотелось бы иметь, и я куплю для вас эти вещи, какая бы ни была их высокая цена.
Старшая дочь сказала:
— Батюшко, купи мне золотой венец с дорогими каменьями.
Вторая дочь сказала:
— А мне, батюшко, купи золотые браслеты с каменьями самоцветными да кольцо однозолотное.
Младшая дочка была любимою у отца, для нее-то он не пожалел бы ничего на свете; младшая дочь сказала:
— А мне, батюшко, купи аленький цветочек, краше которого в свете не было и не будет.
Подивился купец скромным требованиям своей младшей любимой дочери и говорит:
— Куплю я тебе аленький цветочек, но проси еще чего-нибудь более ценного, чем цветочек.
— Нет, батюшко, мне больше ничего не надо.
Выслушал купец желание и просьбу своих дочерей и сказал им:
— Хорошо, дочки мои милые, куплю я вам дорогие подарки.
После того купец простился с дочерями, благословил их, сел на корабли, поднял якоря, развернул паруса и пустился в дальний путь. Приехал купец в одно государство, отторговал и не нашел вещей, подходящих для своих дочерей; переехал в другое царство, там увидел дорогой золотой венец с камнями и купил его для своей старшей дочери. Едет дальше и купил для своей второй дочери однозолотное кольцо и браслеты. Наконец объехал купец все двенадцать царств и государств, но нигде не мог найти и не мог купить аленького цветочка. Загрустил купец, не хотелось бы ему опечалить свою любимую дочку этой неудачей, да делать было нечего.
Закончил купец свой товар и на торговле нажил огромные деньги, и собрался в обратный путь. Плывет купец со своими кораблями по морю день и два, на третий день с наступлением ночи напали на его корабли морские разбойники. Побежал купец от разбойников, да где убежать — разбойники так и гонят его по пятам. Испугался купец и думает:
— Хоть душу-то свою спасти от погибели, а корабли и товары пускай достанутся разбойникам.
Пристал он к морскому берегу, сбежал с корабля и один бросился в лес и там скрылся, а все свои корабли с матросами и товарами оставил на произвол судьбы. Бежит купец дремучим лесом час, два, а может быть, и три, ему попалась тропинка, по ней он и бежит, не ведая и не размышляя о том, куда его эта тропинка выведет. Бежит купец и вдруг впереди себя увидел большое зарево, небо так и пылает; в ужас пришел купец, остановился и думает: «Ведь это лесной пожар, это горит лес. Надо бежать назад».
Повернулся купец и видит, что от тропинки и след простыл, и позади него стоит чаща, и трущоба, и лес непроходимый; бросился купец в ту сторону, в другую сторону — не может пробраться через чащу и трущобу, и лес непроходимый, и думает купец: «Побегу немного вперед по тропинке, не встретится ли какой боковой тропинки или не станет ли там лес пореже».
Пробежал саженей сто — никакой тропинки не встретилось; повернулся назад, осмотрелся и видит, что от его тропинки и след простыл, что позади него и с боков высится лес непроходимый, чаща и трущоба, а впереди него есть тропинка, и по ней идти можно было свободно. В ужас пришел купец и говорит:
— Господи, что же это такое? В какое заколдованное место я попал? Впереди меня лежит тропинка, а за мною она сейчас же исчезает, тропинка же эта ведет меня, несомненно, к лесному пожару. Должно быть, уж моя судьба такая: не умер на воде, сгорю в огне.
И пошел купец тихими стопами, чем дальше идет, тем зарево светит сильнее. Шел-шел и вдруг вышел на поляну и видит: стоит на поляне большой и роскошный золотой дворец и как жар горит, от этого-то дворца и горело зарево на небе. Подошел купец ко дворцу, а в нем не видно ни живой души, вошел в палаты и удивился роскоши, блеску и великолепию убранства комнат: всюду золото, серебро, большие зеркала, ковры и дорогие материи; слышится музыка, а музыкантов не видать. Обошел купец палаты и нигде живой души не встретил, видит: в столовой комнате стол стоит накрытый, и на нем стоят питеры пьяные, яства сахарные; сел купец, наелся досыта, напился допьяна. Тут же, в комнате, стоит мягкая и роскошная постель, подушки шелковые; купец лег на постельку и крепко уснул, да и проспал до утра.
Поутру купец встал, опять обошел и осмотрел все палаты и комнаты золотого дворца, опять много дивился роскоши и богатству дворца. Людей же опять не встретил во всем дворце ни единой души. Музыка, как и накануне, весело гремела, а музыкантов не видно было. Обошел купец все палаты и вышел в сад, а сад бы так же роскошен и великолепен, в нем росли разные фрукты, и цвели цветы; во многих местах били фонтаны, по зеленым деревьям летали и приятно пели диковинные птицы. В саду был большой порядок и чистота, всюду пролегали опрятные дорожки. В саду также не было живой души. Гуляет купец по саду, кушает фрукты и ягоды и наслаждается красотою и великолепием сада; вышел купец на середину сада и видит: там возвышается небольшой бугорок, а на нем растет алый цветок такой красоты, какой свет никогда не видал, да никогда и не увидит. Несказанно обрадовался купец и думает: «Слава богу! Наконец-то я нашел аленький цветочек, сорву его и повезу в подарок моей любимой дочке».
Поднялся купец на холмик и сорвал аленький цветочек. Вдруг свет померк, золото дворца потускнело и почернело, музыка во дворце прекратилась, пташки на деревьях смолкли и присмирели, и фонтаны бить перестали. Со всех сторон в сад стали сбегаться лютые звери: волки, медведи, львы и тигры; окружили звери купца со всех сторон, рычат и скалят зубы на него, не трогают его, но и не выпускают. Но вот явился и сам хозяин золотого дворца — страшное чудовище, голова у него, как у филина, глаза как у ветрепной совы, нос — с пол-аршина, уши заячьи, спина, как у верблюда, наряжен в перья, как коршун. Поступь у него, как у лютой змеи. Грозно подступило чудовище к купцу и сказало:
— Зачем ты сорвал мой аленький цветочек? Я много лет растил его и берег, этот цветок для меня дороже всего на свете. Неблагодарный и глупый человек, ты нашел в моем дворце приют и все удобства, как же ты смел сделать такое черное дело? За эту твою неблагодарность и дерзость я прикажу своим зверям, и они тебя сейчас же растерзают.
Поклонился купец чудовищу и говорит:
— Ваша милость, я не знал, что этот цветочек так дорог вам, иначе я его, конечно бы, не сорвал. Меня просила моя младшая любимая дочь привезти ей аленький цветочек, по своим торговым делам я объехал двенадцать государств и нигде аленького цветочка не видал и не мог найти, и вот только теперь я нашел его, крайне обрадовался и сорвал его.
Выслушало чудовище купца и говорит ему:
— Я прощу тебе твою вину и оставлю тебя в живых только с тем условием, чтобы ты выдал за меня замуж одну из твоих дочерей.
Жив смерти боится, и купец под страхом смерти обещал выдать за чудовище одну из его дочерей замуж. Тогда чудовище дало купцу золотое кольцо и сказало:
— Надень это кольцо себе на палец, и через три часа ты будешь дома. Через три дня ты пришли сюда ко мне во дворец одну из своих дочерей, и я возьму ее замуж. Если же ты не исполнишь этого моего требования, то мои звери найдут тебя в твоем доме и растерзают.
Купец взял кольцо, поклонился чудовищу и обещал чудовищу исполнить его приказание; взял купец и аленький цветочек, надел кольцо на палец и через три часа был уже дома. Смотрит, а следом за ним входят в гавань и все его корабли с товарами и богатствами. Обрадовался купец, что его корабли избавились от нападения разбойников, взял он подарки и одарил всех своих дочерей: старшей дал золотой венец, средней — однозолотное кольцо и браслеты, а младшей — аленький цветочек. Получили девушки дорогие подарки, радуются и веселятся. Один только отец не радуется и, глядя на беззаботных девушек, проливает горькие слезы и думает: «Какая же девушка по доброй воле пойдет замуж за такое страшное чудовище?».
Плачет купец день, плачет и другой, а на третий день призвал он к себе дочерей и рассказал им обо всем, что с ним случилось в пути и что произошло в золотом дворце, и спрашивает старшую дочь:
— Пойдешь ли ты замуж за этого страшного чудовища?
— Нет, тятенька, не пойду.
И вторая говорит:
— Не пойду.
Спросил купец и свою младшую, любимую дочь:
— Пойдешь ли ты за чудовище?
И та ответила:
— Пойду, тятенька, перечить твоей воле не стану, пойду.
Благословил купец свою дочку, надел ей на палец золотое кольцо, данное чудовищем, и через три часа девушка была в палатах золотого дворца. Осмотрелась девушка: во дворце не видно ни живой души, гремит веселая музыка, в комнате стоит стол, а на нем питера пьяные, яства сахарные. Напилась девушка, наелась и после обеда пошла в сад, осмотрела его и покушала разных фруктов и ягод. Вошла девушка на средину сада и видит бугор, а на нем уже опять растет дивный и роскошный аленький цветочек. В саду поют птицы, бьют фонтаны, но и в саду не было живой души. И думает девушка: «Как здесь хорошо, какая всюду благодать, век бы здесь жить, да скучно, не с кем слова перемолвить».
Вздохнула девушка и пошла из сада в палаты дворца, входит и видит: появилась в воздухе рука, водит золотым карандашом и пишет золотыми буквами на стене: «Возлюбленная моя невеста, если тебе скучно, то я пришлю тебе сейчас же прислужницу, с нею тебе будет веселее».
Прочла девушка эти слова, и тот же час исчезли и карандаш, и буквы со стены. И девушка вслух сказала:
— Нареченный мой жених и суженый мой, пришли мне прислужницу, с кем бы мне было словом перемолвиться. Но, кроме того, я хотела бы видеть тебя, моего жениха, в каком бы ты виде ни был.
Сказала так девушка, и вот явилась прислужница — молоденькая девочка, и невесте стало веселее; бегают девушки, резвятся и ни на минуту не расстаются. Опять затосковала невеста и говорит:
— Что же ты, нареченный жених мой, мне не показываешься? Покажись мне.
Золотой карандаш написал на стене ответ: «Невеста моя, не могу я тебе показаться, вид мой страшен, и ты меня испугаешься».
— Ах нет, суженый мой, я тебя не испугаюсь, какой бы ты страшный вид ни имел.
Тогда карандаш написал на стене: «Если такое твое желание, то я покажусь тебе, но только ненадолго и на далеком расстоянии, саженях в ста».
Невеста согласилась и вышла в сад, и видит: саженях в ста от нее пробежало чудовище такое, как говорил ей отец. Но диво сталось: девушка увидела чудовище и не только не испугалась его, а даже влюбилась в него и почувствовала, что жить без него не может. Чудовище в свою очередь увидело девушку и безумно ее полюбило.
На следующий день девушка опять просит своего жениха показаться ей. И жених ответил ей карандашом на стене: «Я покажусь тебе теперь на расстоянии пятидесяти саженей».
Вышла девушка опять в сад и видит, что чудовище прошло от нее на расстоянии пятидесяти саженей. И еще больше жених и невеста полюбили друг друга, но жених все еще не решался показаться невесте на близком расстоянии.
Прошло так несколько дней, и овладела сердцем девушка тяжелая тоска по родине и по отцу, и говорит она:
— Возлюбленный жених мой, тоска овладела моим сердцем об отце и об родном доме, отпусти меня навестить отца.
Золотой карандаш написал ответ: «Невеста моя, тяжело мне разлучаться с тобою даже на короткий срок, но так как ты просишь и скучаешь, то поезжай, проведай отца, но для этого я даю тебе сроку только на одни сутки. И знай, что если ты в срок не вернешься, то я умру с тоски и отчаяния».
Девушка обещала вернуться в срок. Тотчас невидимая рука передала девушке золотое волшебное кольцо, она его надела и через три часа была уже в родительском доме; приехала она и узнала, что ее отец уже в худых душах, он тяжко заболел от горя и тоски по своей любимой дочери, которую он уже считал погибшею. Глубоко обрадовался отец возвращению своей дочери, стал ее расспрашивать, как она живет и счастлива ли. Девушка успокоила отца и обрадовала его, сказала, что живет она хорошо и счастливо. Отец стал быстро оправляться от болезни и скоро совсем выздоровел.
Старшие сестры любили девушку и всячески старались подольше задержать ее, чтобы подольше ее повидать и наговориться с ней, и задумали сестры позадержать часы: одна сестра перевела назад часы часа на полтора, другая перевела часа на полтора, и так задержали свою младшую сестру без ее ведома и против ее воли и желания часа на три, и она в срок явиться не могла.
Настал срок, девушка заторопилась, наскоро попрощалась с отцом и сестрами, надела кольцо и через три часа была уже в палатах золотого дворца. Осмотрелась девушка и с изумлением видит кругом большую перемену: свет померк, золото дворца почернело, музыка больше уже не гремела, птицы не пели, и фонтаны не били, и не встретила ее верная служанка. Пошла невеста в сад и видит: на бугре среди сада лежит ее жених-чудовище мертвый, чудовище охватило руками ствол аленького цветочка, прижало его к своей груди туго-претуго, да так и умерло. Девушка сначала думала, что ее жених уснул, и попробовала его разбудить, будила-будила его, да и не могла разбудить, и поняла, что он мертвый. Подошла девушка, поцеловала своего жениха в уста, а сама залилась горькими слезами и пошла потихоньку к дому. Вошла девушка в палаты, и вдруг — диво дивное! Заблестело золото дворца, и засиял свет, грянула веселая музыка, фонтаны забили, и дивные птицы запели, прибежала и молоденькая служаночка, трется около девушки, как кошечка, да все нашей принцессой называет. Дивится этой перемене девушка и никак не может понять, откуда эта перемена. Не успела девушка опомниться, как слышит — барабаны бьют, и трубы трубят. Посмотрела и видит: идет войско солдат, красавцы на подбор, впереди же войска идет молодой царевич в короне, и его окружают царедворцы блестящей толпой. Царь был очень молодой и так красив собой, что и в свете белом такого красавца не сыщешь. Вошел царь в палаты дворца и сел на трон. Тот же час подошли два генерала к купеческой дочери и сказали ей:
— Наша принцесса! Пожалуйте в тронный зал, наш царь, а ваш нареченный жених, желает вас видеть.
Пошла невеста в тронный зал, и сам царь пошел навстречу девушке, брал он девушку за белые руки, целовал ее в сахарные уста, сажал ее на трон рядом с собою и говорил такие речи:
— Возлюбленная моя невеста! Страшное чудовище, которое ты видела в саду, был я. Двенадцать лет тому назад злая волшебница очаровала меня и оборотила меня чудовищем, а моих царедворцев и солдат, которых ты здесь видишь, она оборотила лесными зверями и при этом зарок положила, что только поцелуем любящей девушки могут быть разрушены эти чары. Как я тебе и говорил, я по случаю твоего замедления умер около цветка, и быть бы мне мертвым навеки, если бы ты не вернулась и не поцеловала меня. Поцелуй же твой вернул меня к жизни и разрушил волшебные чары, и я, а равно мои царедворцы и солдаты, все мы приняли прежний наш образ.
Так окончилось дело благополучно. После того, не мешкая, пир пирком и за свадебку. И пошли в золотом дворце пиры и гулянья. И я там был, мед-вино пил, по усу текло, а в рот ни зерна не попало.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
19 марта 1907 г.
Хлебное вино
Легенда
Когда Христос воскрес, то сошел в преисподнюю и до основания разрушил стены ада и всех людей вывел из ада. Опустел ад, и остались в нем одни черти да их старшой Сатана. Долго ад оставался пустым, и Сатана заскучал, собрал он всех чертей и сказал им:
— Ад опустел и разрушен. Скучно мне одному без людей. Идите все вы на землю, приведите ко мне возможно больше людей и поселите их в адских обителях. Даю вам сроку год, через год собирайтесь ко мне со всех сторон и дайте отчет в ваших делах. По заслугам своим вы получите от меня награду.
Бесы поклонились Сатане и обещали исполнить его повеления. После того Сатана одних бесов послал к господам, других к купцам, иных по другим местам, а одного черта послал к крестьянам.
Разлетелись бесы по всей земле и стали делать свое дело. Полетел бес и к крестьянам; только дела этого беса шли совсем скверно. Как он ни старался и что он ни делал, никак не мог уловить в свои сети крестьянские души: все-то мужики делают с крестом да с молитвой, да с именем Божьим. Напустит бес на кого болезнь или какое несчастье, а мужик вместо того, чтобы изругаться да помянуть черта, призывает имя божие: «Вот Бог послал нашему какую хворесть» или «Помилуй, Бог, какое несчастье случилось». Устроит иногда черт какую-нибудь пакость, а мужик опять свое: «Господи меня прости, какая неладица идет».
Дознался черт, что мужики дорожат лесом, только и слышит среди них: «Леску бы», — и начал пакостить мужикам в лесах. Подойдет черт к лесине, рогом зацепит кору снизу да проведет до вершины, так с полдерева кору и сдерет, дерево и засохнет, а то так и прямо вырвет какое дерево с корнем; весь лес перепортил. А мужики опять свое: «Господи, помилуй, что это за напасть такая, сколько деревьев в лесу погибло».
Пойдет мужик скотинку убирать — перекрестится и благословится, запрягает лошадь — опять благословится, за стол садится — помолится. С ног сбился черт, ни днем, ни ночью покоя не знает, а все ничего не может сделать, и за целый год он не мог забрать в свою власть ни одного мужика.
До сроку оставался всего один день. Увидел бес, что один бедный-пребедный мужик поехал в поле землю пахать, во всем доме у него оставалась только краюшка хлеба, и эту краюшку он взял с собой на пашню. И думает черт: «Проморю я этого мужика голодом. И тогда он меня, наверное, помянет и будет моим. Все же я вернусь к Сатане не с пустыми руками».
И стал бес следить за мужиком. Мужик подъехал к полевой избушке, с благословением Божьим выпряг коня из телеги и завел его в соху; мешок с хлебом он внес в избушку, чтобы птицы не расклевали, выехал на пашню, помолился на все четыре стороны и принялся пахать; пахал он весь день до потух-зари. С наступлением вечера мужик выпряг коня из сохи и с благословением божьим пустил его на подножный корм, а сам пошел в избушку, чтобы подкрепиться хлебом, и видит, что хлеба нет; думает, не обложился ли, стал искать, туда-сюда, а хлеба нет. И говорит мужик:
— Ах, какой-то христовый человек, видно, голоднее меня, взял мою краюшку, ну и Бог с ним, пускай скушает на доброе здоровье, я и так переночую, у меня еще хватит силы-могуты, а завтра Бог даст день, Бог даст и хлеб, достану как-нибудь хлеба.
Бес выскочил из-за чувала и говорит мужику:
— Помяни меня и будешь сыт, и краюшку твою отдам тебе, а иначе не видать тебе твоей краюшки, так и останешься голодным.
— Нет уж, Бог с тобой и с хлебом-то, коли тебе нужно, так и бери ее себе, кушай на здоровье.
Так бес ничего и не добился. Настал срок. Сатана послал своих гонцов во все концы света белого с трещотками сзывать бесов для отчета. Побежали гонцы, затрещали трещотками, и бесы слетелись в ад; явился туда и наш крестьянский бес. Сел Сатана на свой трон и стал выслушивать отчет. Бесы представили в ад тысячи грешных душ, Сатана был доволен. Дошла очередь до крестьянского беса, поклонился он Сатане и сказал:
— Господин, за целый год я не мог уловить в свои сети ни одной крестьянской души. Что я ни делал и как ни старался, совсем с ног сбился, а ничего не мог сделать: все-то крестьяне делают благословясь и с призыванием имени Божьего. Вчера я украл у бедного мужика его последнюю краюшку, вот и краюшка со мной, думал проморить мужика голодом и тем довести его до греха, а мужик и тут сказал мне: «Ну, бог с тобой, кушай на здоровье».
Услышал это Сатана и опалился гневом великим, и закричал громовым голосом:
— Ах ты, подисут! Поди сюда, ко мне.
Бес затрепетал, подходит и как осиновый лист дрожит. Сатана схватил беса за хвост, навернул его хвост себе на кулак, поднял беса, размахнул над головою да со всей силы как хватит беса об стену. Удар был такой, что стены ада задрожали, и земля поколебалась. Подождал Сатана, пока бес очувствуется, придет в себя и оправится, подозвал его к себе и сказал:
— Раб ленивый и неверный! Как же ты несообразителен! Голодом, разорением и бедностью нельзя овладеть мужиком, нельзя им овладеть и болезнью, и несчастьем. Мужика можно своротить с пути истинного только богатством и лестью, дай мужику сундук денег и полон амбар хлеба и тогда делай с ним, что хочешь. Даю тебе сроку еще один год. Иди ты опять к крестьянам и не смей являться ко мне с пустыми руками.
Поклонился бес Сатане и скрылся. Принял бес образ человека и пошел на ту деревню, где жил бедный мужик, у которого он украл краюшку, вошел в избу.
— Здравствуй!
— Здравствуй!
— Возьми, хозяин, меня к себе в работники!
— Батюшка ты мой, какой там работник! У меня гроша за душой нет, чем я платить тебе буду?
— Я задаром буду служить тебе.
— Да кормить-то мне тебя нечем, у самого хлеба до нови не хватит.
— Не беспокойся, хозяин, я сам себя прокормлю, да еще и тебя буду кормить.
— Ну иди.
И остался черт в работниках у мужика. И начал бес-работник помаленьку вести торговлю: одно продаст, другое купит, опять перепродаст, всю зиму ездил в город на базар и вел всякие обороты. К весне, к началу страдной поры, у мужика набралось уже целый сундук денег. Наступила весна, начал работник землю пахать и так-то старается, распахал втрое больше, чем пахал его хозяин, и осенью собрал целый амбар хлеба. В один год мужик из бедняка превратился в первого на селе богатея. Нарадоваться и нахвалиться не может мужик своим работником, понимает, что чрез работника он получил свое счастье и богатство. Но и в богатстве мужик не оставил своей добродетельной жизни и не возгордился.
Приходит к нему однажды один бедный сосед и говорит:
— Ах, соседушка, был ты в такой бедности, а теперь Бог послал тебе свою благодать, всего-то у тебя много, и хлебушка полны амбары. Дай мне, сосед, хоть четверть хлеба, мне бы до нови пробиться.
А богатый ему и говорит:
— Чего там четверть, я тебе воз хлеба насыплю, тебе не только до нови хватит, а и на посев достанет. Бери, не бойся, мне Бог послал много хлебушка.
И насыпал мужик бедняку целый воз хлеба. Не понравилась бесу эта доброта своего хозяина, но сделать он ничего не мог. Кончался срок службы. Работник и говорит мужику:
— Скоро, хозяин, и срок кончится. Надо бы нам с тобою на расставание и погулять, и винца выпить. Честью мы с тобой сходились, честью надо и разойтись.
— Непременно надо погулять и повеселиться. Я куплю ведро красного виноградного вина, наварю домашнего пива, вот мы и разгуляемся.
— Какой толк в виноградном вине да в домашнем пиве! Ты, хозяин, дай мне хлеба, и я из хлеба насижу вина, да такого вкусного, что и сказать нельзя, ты отроду такого вина не пивал.
Мужик заинтересовался и думает: «Что за диво — из хлеба можно выгонять вино». Дал мужик работнику хлеба, и тот живо насидел несколько бочек вина, и когда вино было готово, он принес бочонок домой, налил стаканчик, выпил и крякнул:
— Эх, доброе винцо.
Налил опять стаканчик и поднес мужику:
— Ну-ка, хозяин, выпей.
Выпил мужик и тоже от удовольствия крякнул и говорит:
— Ах, доброе винцо. Отроду такого вина не пил, вкусное оно, да и крепкое же: с одного стаканчика в голове зашумело.
Черт налил еще стаканчик и дал жене хозяина, и та выпила и сделалась пьяненькой, и тоже хвалит и не нахвалится; поднес черт стаканчик старухе, матери хозяина, та выпила и тоже сделалась пьяненькою, и хвалит вино. Черт налил вина и поднес стаканчик старику, отцу хозяина, старик отведал из стаканчика и не разобрал как следует толк в вине, отведал еще, да и говорит:
— Какое же это вино? Не вино это, это отрава. Такого вина отроду никто не выгонял из хлеба и выгонять его не следует. В жизнь свою я не пил такого вина и пить не стану.
Так и не стал старик пить хлебного вина и вернул работнику недопитый стаканчик. А хозяин с работником и бабы продолжали пить и пили весь день и всю ночь, и поднялись у них и песни, и шум, и непристойное веселье. Наутро соседи мужика прослышали, что у богатого мужика появилось какое-то особенное вино, которое гонят не из винограда, а из хлеба, и собрались к нему отведать этого дивного вина. Хозяин и работник угощали всех без отказу, к вечеру все село было пьяно, и все село наполнилось буйным весельем, непристойными песнями и сквернословием, а к ночи поднялась драка, шум и крик.
На следующий день к мужику явилось множество мужиков из соседних деревень. И пошло пьянство и разгул по деревне. Пошли песни и гулянья. Пьяные люди перессорились, и пошли драки. С того времени и началась погибель крестьянских душ.
Настал срок. Бес явился с отчетом к Сатане. Сатана спрашивает:
— Ну что, сын мой, с какими вестями пришел ты ко мне и чем меня теперь порадуешь?
Поклонился бес Сатане и сказал ему:
— Отец мой и повелитель! Я изобрел хорошее средство, и с этим средством я скоро покорю власти Сатаны все царства и государства всего мира. Посмотри сам, господин мой, и посуди.
И с этими словами бес показал Сатане пьяную деревню. Долго любовался Сатана и наконец сказал:
— Хорошо, сын мой, ты заслужил великую награду от меня.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
19 марта 1907 г.
Солдат и старуха
Проходил полк солдат и остановился для ночлега в одной деревне; солдат расквартировали по крестьянским домам. В одной избе старуха встала рано, истопила печку и зажарила на противне гуся. Солдат сметал это, и, улучив минуту, когда старуха вышла из избы, он быстро открыл печь, взял гуся, положил его в ранец, а на противень положил лапоть, снова закрыл печь и лег на полати, как ни в чем не бывало, и скоро заснул.
Старуха вернулась и заметила проделку солдата; потихоньку она вынула гуся из солдатского ранца и положила его на противень, а лапоть положила в ранец солдату. Солдат проспал. Забили барабаны, и солдат вскочил и стал одеваться в амуницию, да и говорит:
— Гусар, гусар, в поход ступай!
А старуха ему в ответ:
— Прости, прости, дитятко, наш переплетай на смену уже поступил.
Не понял солдат слов старухи. Сделали привал в чистом поле. Солдат хвастает товарищам, что гуся достал; его окружили; раскрыл солдат ранец, смотрит, а там вместо гуся — лапоть.
Много товарищи смеялись над солдатом. Тут только он и понял значение слов старухи.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Пустынник и бесы
Легенда
В одной дикой и безлюдной пустыне жил отшельник монах. Тридцать лет он молился Богу и спасался и своими праведными трудами сделался угодным Богу. Однажды пустынник заметил, что каждый день в предобеденную пору бесы большою толпою спешно отправляются в одну сторону, а под вечер бесы веселые и радостные возвращаются. Думает пустынник, куда же это бесы ходят? В один день пустынник заметил одного беса, поотставшего от своих товарищей, и спросил его:
— Куда вы, бесы, бегаете ежедневно мимо моей кельи?
И бес ему ответил:
— Мы бегаем к царю обедать.
— Где же царь достает пищи для такой массы бесов?
— Мы же сами помогаем царю в этом: все, что мы съедим, все к следующему дню остается целым, и все запасы его остаются полными. Мы ограничиваемся лишь тем, что после обеда пакостим в ту посуду и в те чаши, из которых царь пьет и ест.
— Не верю я тебе, бес, ложь на языке твоем. Принеси мне с царского стола золотую чару, тогда я тебе и поверю.
— Хорошо, монах, я принесу тебе чару, — сказал бес и быстро поскакал вдогонку за своими товарищами.
Под вечер в обычное время толпа бесов возвращалась из царского дворца с обеда; один бес отделился от толпы, приблизился к монаху и подал ему золотую чару с царского стола, и сказал:
— Вот тебе золотая чара, возьми ее и убедись, что я говорил тебе правду.
Передал бес отшельнику чару, а сам скрылся. Между тем в царском дворце заметили пропажу золотой чаши, из которой царь обыкновенно пил вино за столом, и встревожились этим обстоятельством, стали искать, долго искали, но не могли найти и решили, что она похищена. Отшельник между тем на дне чары вырезал такую надпись: «Царь, твои повара готовят для тебя пищу не благословясь и не перекрестясь, и ты ежедневно вкушаешь эту неблагословленную пищу; чрез это приблизились к тебе бесы, восседают с тобою за столом и вместе с тобою обедают, а после обеда бесы творят тебе всякие пакости». Когда надпись была готова, отшельник выждал, когда бесы побегут к царю на обед, подозвал к себе беса, дал ему чару и сказал ему:
— Отнеси чару и поставь ее на прежнее место.
Бес взял чару и поставил ее на стол перед царем. Царь обрадовался, увидел свою любимую чару, которую он уже считал потерянною, взял ее и стал любовно осматривать ее со всех сторон, и увидел надпись, прочитал царь надпись отшельника и сильно смутился и озаботился этим, но постарался овладеть собою и никому вида не подал о тех чувствах, которые взволновали его.
Обед кончился, царские гости и бесы с ними улетели. Царь призвал своих поваров и приказал им готовить всякое блюдо с благословением Божьим и перекрестясь, а равно осенять крестным знамением как царский стол, так и всякое блюдо, которое подается к столу.
На следующий день бесы в обычное время прибежали в царский дворец и вошли в столовую, но они не могли прикоснуться ни к одному столу и ни к одному блюду, так как все это было осенено крестным знамением. С позором бесы удалились из царских покоев, идут они мимо кельи пустынника голодные, печальные и озлобленные, увидели пустынника, окружили его и принялись его всячески бранить и лаять:
— Это твое дело, старик, это ты насмеялся над нами и лишил нас царских обедов. Погоди же ты, отсмеем мы тебе эту насмешку.
Побранились бесы и скрылись, и больше их отшельник уже не видел.
Прошло так немало времени. Однажды после утренней молитвы отшельник вышел из своей кельи и направился в соседний лесок, и там увидел привязанного к дереву великолепного коня, оседланного в роскошное седло, через которое была перекинута богатая переметная сума. Пустынник удивился: откуда бы мог появиться этот конь, посмотрел он в одну сторону и в другую, но никого не было видно и слышно. Тогда пустынник подошел к коню и приласкал его, конь ласково заржал и был такого кроткого нрава, что и трехлетний ребенок им мог бы управить. Пустынник снял суму с седла и полюбопытствовал узнать, что там находится, вскрыл одну суму и увидел в ней полный генеральский парад с богатым золотым платьем, вскрыл другую суму — в ней лежат ножницы, бритва, баночка с мыльцем и кисточкой и зеркальце в богатой оправе. Взял отшельник зеркальце и погляделся в него, и видит себя очень некрасивым: лохматого и заросшего волосами и бородой, и думает: «Экая у меня борода-то скверная растет и как неровно, одна косица вон как спустилась, а с другой стороны борода-то много короче, надо подровнять, а то ведь это людям на смех».
Взял отшельник ножницы и подстриг бороду с одной стороны, посмотрелся в зеркало и видит, что он слишком много срезал одну сторону, и она сделалась короче другой, и пустынник решил: надо подрезать и другую сторону бороды; подрезал, посмотрелся в зеркало и видит, что он и эту сторону укоротил, стал он опять подравнивать бороду с другой стороны и опять укоротил, да так и остриг всю бороду. Взглянул отшельник на себя в зеркало, да и осердился:
— Вишь, как я себя обезобразил, срам смотреть, надо бритвой сбрить бороду, здесь, в пустыне, меня никто не видит и никто у меня не бывает, а через полгода — через год борода у меня вырастет лучше прежнего.
Взял пустынник мыльце, развел его в баночке, смочил кисточку, намазал себе щеки и сбрил себя бритвой, и после того опять взглянул на себя в зеркало, взглянул, да так и ахнул:
— Ах, какой же я молодец! И лицо-то у меня стало чище и моложавее, вот оно что значит — хорошо выбриться. Вот только волосы на голове немного длинны, надо бы и их остричь.
Взял пустынник ножницы и красиво остриг себе волосы на голове, и от этого стал еще красивее, и думает:
— Как, должно быть, пойдет мне к лицу генеральский снаряд. Не надеть ли? А ну, попробую.
Осмотрелся еще раз отшельник и видит, что поблизости никого нет, снял он с себя свою рваную одежу, старый кафтанишко и надел на себя полный генеральский снаряд, взглянул он на себя в зеркало, да и не узнал сам себя — так молод и красив собою он стал. Думает отшельник: «Не проехаться ли мне на коне, слишком уж красив конь и хорошо на нем седло».
Отвязал отшельник коня и сел на него, и поехал. Путь лежал степью, а затем дремучими лесами; отшельник сначала пустил коня шагом, конь несет, как в колыбели качает, потом он пустил коня рысью — понравилось, пустил галопом — понравилось больше, опять рысью, опять галопом и затем уже пустил коня во весь опор, так что дух у отшельника захватило и голова от восторга закружилась. Мчится конь темным бором, и вдруг выносит отшельника на обширную равнину, на которой было расположено большое войско — пехота и конница. Не успел отшельник прийти в себя от изумления, как конь уже примчал его в самую середину воинского стана и остановился, как вкопанный; все войска при виде своего генерала крикнули «Ура!», а все начальники войск — полковники, офицеры и адъютанты — на конях окружили генерала и чествуют его: «Ваше превосходительство, ваше превосходительство!».
Думает отшельник: «Очевидно, войска меня приняли за своего генерала, надо полагать, я лицом похожу на него. Но как же быть? Если сказать войскам и их начальникам, что они ошибаются, то мне от этого не поздоровится, надо до поры до времени вести себя по-генеральски, а потом при случае можно будет незаметно улепетнуть».
Между тем адъютант уже спрашивает генерала:
— Ваше превосходительство, не прикажете ли пропустить пехоту форсированным маршем?
— Пропустить.
Прошла пехота стройными рядами.
— Не прикажете ли пропустить конницу на рысях?
— Пропустить.
И заколыхалась конница. Смотр кончился. Подлетает адъютант и докладывает:
— Ваше превосходительство, в палатке готов обед, составленный из ваших излюбленных кушаньев и напитков.
Что было делать? Пошел отшельник-генерал в палатку, а с ним и вся свита; наелись все досыта и напились допьяна. Генерал не отставал от других. После обеда адъютанты предлагают генералу:
— Ваше превосходительство, не угодно ли прогуляться в окрестности лагеря?
— Отчего не прогуляться, прогуляемся.
Подали верховых коней, все сели и поехали. Ехали-ехали и выехали опять на широкое поле, а на нем стоит войско еще больше, чем на первом, и как только отшельник-генерал со своей свитой выехал на это поле, так все войска сделали ему честь и закричали «Ура!», и к нему подскакали старые заслуженные генералы, офицеры и адъютанты, и все чествуют отшельника уже царем:
— Ваше царское величество!
«Царское величество! — думает отшельник. — Что же все это значит, и как я вывернусь из этого положения? Объявить себя, но солдаты не поверят и убьют меня. Делать нечего, надо вести себя царем».
И отшельник принял важный и напыщенный вид. Подлетели адъютанты:
— Прикажете, ваше царское величество, произвести смотр?
— Произвести.
Поскакала конница, прошла пехота. Смотр кончился, наступил уже вечер. Адъютанты докладывают, что в палатке готов уже ужин. Царь со своей свитой пошел в палатку, где стол был уже убран; опять за столом отшельник-царь и его свита много ели и много пили; царь спился и свалился, и его отнесли в спальню и положили на мягкую постель. Отшельник проснулся на другой день поздно с больною от похмелья головой. За завтраком к царскому столу опять собрались все генералы, офицеры и адъютанты, и когда царь подкрепился и свое похмелье в значительной степени поправил выпитым вином, старые генералы сказали ему:
— Непригоже вашему величеству быть холостым, надо вам жениться.
«Вот таки штука, — думает отшельник, — как раз женят». Попробовал он отшутиться, дескать, давно бы женился, да плохую взять неохота, а хорошую невесту не скоро найдешь, а и найдешь, так, пожалуй, не пойдет.
Но генералы его шутку приняли всурьез и горячо возражали:
— Ах, ваше царское величество! Может ли это быть, чтобы за вас не пошла хорошая невеста! Да что далеко искать невесту, мы теперь стоим неподалеку от столичного города такого-то короля, у него есть единственная дочь королевна, девица великого ума и красоты неописанной. Король за честь сочтет отдать свою дочь за ваше величество. Прикажите, ваше величество, послать сватов.
Делать было нечего, и отшельник согласился на это. Тот же час старые генералы в сопровождении свиты отправились к королю со сватовством. Не успел отшельник прийти в себя и разобраться в нахлынувших на него невзгодах, как уже прилетели адъютанты и объявили, что от короля возвращаются сваты, и идут от него послы. Царь-отшельник сел на трон и торжественно встретил послов, послы объявили, что король просит его царское величество откушать хлеба-соли с его королевского стола.
Царь принял приглашение, а генералы-сватовщики шепнули ему, что дело обстоит великолепно, и что король готов выдать свою дочь за царя. Поехали в столицу короля. Король встретил царственного жениха запросто, по-семейному, и тот же час пригласил его к столу, за столом сидели только король, королева и их дочь-невеста — девица красоты невиданной, да царь-жених с его многочисленной и блестящей свитой. Стали обносить кушанья, и отшельник по старой привычке перекрестился, и как только он перекрестился, так того же разу вся его свита исчезла, и отшельник остался один с глазу на глаз с королем, королевой и их юной дочерью. Оглянулся на себя отшельник и увидел, что он стал по-прежнему старцем пустынником с длинной лохматой бородой и с длинными волосами на голове, и одет он был по-прежнему в черную полотняную рясу. Увидев все это, король пришел в великий гнев и сказал отшельнику:
— Кто ты и откуда ты явился сюда? Несомненно, ты — волшебник и не с добрыми мыслями пришел ко мне.
Отшельник поклонился земным поклоном королю и рассказал ему все свое приключение, и закончил так свою речь:
— Ваше королевское величество, вы видите теперь, что это бесы меня смутили, и все, что было здесь на твоих глазах, все это было бесовское наваждение. Всем этим бесы отомстили мне за то, что я надписью на чаре предупредил тебя, государь, и тем избавил тебя от посещения бесов.
Внимательно король выслушал исповедь отшельника и много дивился его словам; король отпустил отшельника с миром в его пустыню. После того отшельник еще молился и постился тридцать лет и замолил свои грехи.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Март 1907 г.
Христос-молотяга[17]
Однажды истинный Христос и Никола Милостливый приняли образ странников и пошли путем-дорогою; под вечер пришли они в одну деревню и попросились в дом одного богатого мужика переночевать, а богатей этот был человеком суровым и скупым и к людям немилостливым. Вошли дивные странники в дом богача, поздоровались и сказали:
— Пусти нас, добрый человек, переночевать, да и накорми нас, голодны мы с пути и дороги.
А богач на них забранился:
— Много вас, бездельников, тут шляется, работать так не хотите. Убирайтесь отсюда. Я задаром никого не пою, не кормлю. Если хотите, чтобы я вас накормил-напоил и на ночь в своем доме приютил, так за это завтра идите ко мне на гумно молотить, у меня еще осталось много немолоченного хлеба.
И божьи странники ответили:
— Мы от работы не отказываемся и завтра поможем тебе молотить.
Мужик остался доволен этим заявлением странников и худо ли, хорошо ли накормил их и дал им ночлег в своем доме.
Странники легли на полатцы и уснули крепким сном. Жадный мужик на другой день встал раным-ранешенько, увидел он, что странники спят, схватил плеть, подошел к спящим — хвать одного странника плетью, хвать другого, и странники вскочили.
— Вставайте, — кричит богач, — идите молотить, нечего спать-то!
Пошли странники на гумно, богач вместе с ними. Пришли на гумно, странники насадили большой посад[18] пшеницы на ладони и затем подожгли его. Мужик так и взбеленился от гнева и злобы:
— Что это за бездельники и мошенники такие, весь посад пшеницы сожгут.
Между тем снопы быстро сгорели, солома и колос сгорели, и пепел ветром разнесло, а на ладони остался один чистый хлеб-зерно, и такое чистое, что и отвевать его не надо. Подошел мужик к странникам, увидел их работу и диву дался, как скоро и ловко они обмолотили большой посад пшеницы, и думает: «Вишь, как дело-то с помощью огня делается скоро и споро, буду и я так делать, не будет мне нужды и в батраках, не надо мне тратиться на молотяг, один все справлю, а странников теперь можно и прогнать».
И он сказал странникам:
— Ну, теперь вы мне не нужны, убирайтесь, куда знаете.
Странники ушли. А богач не мешкал, насадил он на
ладони богатый посад пшеницы и поджег его, загорелся посад большим пламенем, ветром искры занесло на ближние клади с хлебом, и они загорелись, от ближних кладей загорелись дальние, а там огонь переметнуло ветром на ригу и на овин, и у богача скоро сгорел весь хлеб и все постройки, бывшие на гумне. Озлобился мужик и решил: «Пойду и убью странников», — и он погнался за ними и вскоре догнал обоих на дороге; с яростью мужик бросился на странников и уже занес руку, чтобы нанести им удар, но в этот момент он превратился в коня, а странники исчезли. Увидел это свое превращение богач и сильно смутился духом своим и с сокрушенным сердцем стал рассуждать:
— Что же мне теперь делать и как быть? Как мне в таком виде домой вернуться?
Попечаловался так богач-конь и решил вернуться на свою деревню домой. Пришел он на деревню, бродит по улицам своего села, убивается около своего дома, заглянул он чрез окно в свою избу и видит, что баба, жена его, с ухватом в руках хлопочет около печи и управляется по хозяйству, а на коня и внимания не обращает. Долго ходил конь и наконец проголодался, увидел он — хлебец лежит на оконце его же дома, подошел и протянул морду, чтобы взять этот хлебец и скушать его. Завидела это баба, жена богатея, и закричала:
— Будь она неладна, эта лошадь, навязалась какая-то, ходит около двора день целый, да еще и хлеб тащит с окна.
Схватила баба ухват, да как шарахнет коня ухватом по голове и угодила прямо в глаз, и выбила его, и конь окривел на один глаз. Убежал конь за деревню и там стал бродить зря, голодный и беспризорный.
Сосед-мужик увидел коня и решил, что это гульный конь, изловил его и привел к себе во двор, и стал на коне работать тяжелую крестьянскую работу: зимою возил на нем сено, дрова и воду, а летом пахал и боронил. Живет так конь у мужика год, живет другой и третий, тяжело приходится ему, совсем выбился из сил, спал с тела, отощал и исхудал, и чем больше конь ослабевал, тем сильнее и беспощаднее хозяин понужал коня и тем жесточе хлестал его и бил. На третий год случилось так.
Стояла страдная пора в самом ее разгаре, уборка хлебов была поздняя и спешная; мужик, хозяин коня, и его баба из последних сил выбивались — торопились покончить с жатвой, а когда жатва кончилась, они принялись спешно вывозить снопы с поля на гумно и складывать в клади. Было тут работы коню! Чтобы ускорить вывозку, на телегу нагружали огромный воз снопов. Целый день конь возил тяжелые возы со снопами, под вечер он совсем выбился из сил и так устал, что едва мог тянуть воз, на который к тому же забралась еще и сама баба-хозяйка. Идет конь под возом, тянет его через силу и вдруг проговорил человечьим голосом:
— Боже милостивый, какое тиранство я терплю за свои грехи. Господи, прости меня, грешного.
Услыхала это баба и удивилась такому чуду; по приезде домой баба рассказала мужу об этом событии. Мужик выслушал бабу и понял, что лошадь-то у него не простая, взял он коня, вышел во двор и сделал коню на самой порке разрез кожи. И вот вся лошадиная кожа свалилась, и конь оборотился человеком, и богатей принял свой прежний человеческий образ, только на всю жизнь он остался кривым на один глаз.
Богач горячо помолился Богу и возблагодарил его за милость, а затем с миром вернулся в дом свой, к своей жене, которая уже считала его погибшим и давно поминала его за упокой.
С того времени богач круто изменился в своем нраве и изменил свою жизнь, скупость свою он покинул и сделался к людям добрым, ласковым и милостивым, бедным щедро помогал, нищим и странникам давал в своем доме приют и оказывал всякую помощь. И всем этим богач сделался угодным в очах божьих.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
11 июня 1907 г.
Корысть — лютый зверь
Легенда
Однажды два промышленника с ружьями отправились в дальние леса на промысел стрелять птиц и зверей. Идут они местами глухими и безлюдными. Вдруг им повстречался древний старец, поздоровались и разговорились. Старец и говорит промышленникам:
— Други мои, послушайте моего совета, который идет от чистого моего сердца. Впереди ваш путь раздваивается: одна дорога ведет направо, а другая — налево. Вы идите правым путем, и тогда Господь благословит ваш труд успехом, и хоть не будете вы богатыми, но зато вернетесь домой здравыми и благополучными. Левым же путем отнюдь не ходите, там живет зверь страшный, лютый и свирепый, обоих вас он загубит и похитит.
Промышленники поблагодарили старца за добрый совет и обещали последовать ему, а затем простились с ним и пошли своей дорогой.
Отошли недалеко промышленники и стали между собою рассуждать:
— Что бы это такое значило? Почему это старец советовал нам не ходить левым путем и о каком звере он говорил? Мы знаем, какие звери водятся в наших местах, и никакие звери нам не страшны. Да и чего нам бояться — с нами и ружья, и топоры, есть чем оборониться. Пойдем левым путем.
И пошли левым путем. Прошли недолго и увидели, что-то близ дороги блеснуло, подошли и видят: лежит громадная груда золота, так глаза у обоих разгорелись от корысти, и сказали они:
— Вишь, старый бездельник, вот зачем он не велел нам ходить левым путем: он берег золото для себя и один хотел овладеть этим богатством.
Попробовали мужики с собою унести все золото и насыпали его и в карманы, и в свои мешки, набрали много, а груда словно не убывала. Жадность овладела душами промышленников: бросить золото было жаль. И они стали обсуждать, как быть и что делать, и решили: один останется у золота и будет охранять его, а другой вернется домой и приведет с собой лошадь с телегой, чтобы погрузить все золото.
Тот мужик, который остался у груды золота, стал раздумывать: «Зачем я буду делить это золото со своим товарищем, лучше я овладею один всем этим богатством. Когда вернется мой товарищ, я застрелю его из ружья, и один сделаюсь обладателем несметных богатств».
Другой товарищ рассуждал таким же образом: «Зачем мне делиться с товарищем? Куплю я бутылку вина, подсыплю в него зелья и отравлю его, и тогда один овладею всем золотом».
Недолго прошло времени, вернулся мужик из дома с лошадью и с телегой, да и говорит товарищу:
— Я привез бутылочку винца, выпей-ка на радости, а меня не угощай, я уже достаточно выпил в кабаке.
И стал мужик развязывать кошел и доставать оттуда бутылку. Раздался выстрел, и покатился мужик мертвым на землю; его товарищ был доволен, что дело сделалось так чисто и что он отделался от товарища и теперь уже не надо ему делить с ним золото. Думает оставшийся в живых промышленник: «Надо на радостях выпить и подкрепиться, а затем погружу я золото на телегу и повезу его домой».
Взял мужик бутылку, отравленную зельем, налил стаканчик, выпил, налил другой и тоже выпил, и не успел он докончить бутылки, как мертвый повалился на землю, и повалился рядом со своим товарищем.
Так погибли два человека, а груда золота до сего времени остается там же нетронутою. Вон она куда заводит, корысть-то! Как лютый зверь, она губит и хитит добрых людей.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
11 июня 1907 г.
Иван-Коровин сын
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей; у них не было детей, и это обстоятельство сильно их огорчало. Горячо супруги молили Бога даровать им наследника сына, который бы утешил их в старости и которому можно было бы передать свое царство после смерти. Обращались они к ученым магам и волшебникам — но ничто не помогало. Царь с царицей уже примирились со своим положением и отчаялись иметь детей. Но вот однажды к ним пришел странничек, дряхлый старичок, и сказал им:
— Царь-государь и государыня царица! Я слышал, что вы сильно желаете иметь наследника сына и горячо об этом молите Бога. Я явился, чтоб помочь вашей беде. Слушай, царь, и сделай по словам моим. Около твоего столичного города пролегает курья; возьми ты невод — тетивки шелковые, наплавья золоченые, а кибасья серебряные и, не теряя времени, закинь невод в курью, ты поймаешь щуку-во лбу мох. Сготовь ее и дай царице скушать, и с того царица забеременеет и родит сына.
Сказал это старик-странник, поклонился царю и царице и скрылся. А царь приказал, чтобы как можно скорее сделали ему невод по указанию старца. Скоро невод был готов, и сам царь в сопровождении всего двора и блестящей свиты выехал на курью. И приказал царь закинуть невод — тетивки шелковые, наплавья золоченые, а кибасья серебряные. Закинули невод и вытащили тоню, а в ней оказалась только одна рыба — щука-во лбу мох. Рыбу принесли во дворец, и царица приказала своей поварихе сготовить пирог с рыбой.
Повариха стала готовить рыбу, выпотрошила ее и вымыла, потом вынесла во двор и вылила помои корове, и та их выпила. Затем повариха из рыбы сготовила пирог и отнесла его царице, и та скушала, сколько могла, и приказала поварихе убрать остатки пирога со стола; повариха взяла остатки пирога и в кухне съела их. И с этого времени понесли царица, повариха и корова, и в положенный срок у царицы и поварихи родилось по сыну — и им дали одно имя: Иван-царевич и Иван-Поварихин сын. Скоро пошли в хлев и там увидели, что корова родила сына, которого тоже назвали — Иван-Коровин сын.
Царь и царица в одновременном рождении трех младенцев увидели перст Божий и взяли всех трех младенцев к себе во дворец и воспитывали их, как своих сыновей и как родных братьев. Дети подрастали, и царь стал посылать их в школу обучаться грамоте и разным наукам. Все трое детей были мальчики смышленые, умные и сильные, но Иван-Коровин сын был умнее своих товарищей, красивее, а главное — сильнее: уже с детских лет он проявлял силу богатырскую необычайную. Ребенок он был нрава тихого и скромного, но его часто выводили из себя дети в школе своими придирками и приставаниями, в школе дети резвятся, шалят и задирают-дразнят Ивана-Коровина сына, что он сын коровы. Не выдержит мальчик обиды, вспыхнет, налетит на товарищей и начнет с ними по-своему расправляться: ухватит кого за руку — рука прочь, ухватит за ногу — нога прочь, ударит кого по голове — голова как шар летит. А дети как дети — не унимаются и все задирают Ивана Коровина, и он не один раз проделал такую богатырскую расправу со школьниками.
В школе же учились дети людей влиятельных и вельможных: князей и бояр. Стали родители изувеченных мальчиков приходить к царю и жаловаться на богатырские проказы Ивана-Коровина сына. Призвал царь Ивана Коровина и строго-настрого наказал ему не обижать товарищей. Но школьники продолжали свое дело, выводили Ивана-Коровина сына из терпения, и опять Иван Коровин с ними чинил кровавую расправу. Опять посыпались царю жалобы на него. Воспалился тогда царь великим гневом, призвал Ивана Коровина и сказал ему:
— Ты не исполняешь моего приказа, Иван, и за это ослушание я подвергаю тебя опале: иди, скройся с моих глаз и уходи из моего государства, куда знаешь, а не уйдешь вольною волей — прикажу отвезти тебя на острова буйные, необитаемые и там прикажу тебя бросить.
Испугался Иван Коровин гнева царского и его угроз и собрался уходить в неведомые страны. Узнали об этом изгнании Иван-царевич и Иван Поварихин и почувствовали себя оскорбленными несправедливым гневом царя-родителя и жестокой карой, наложенной им на Ивана Коровина. Явились они к царю и сказали:
— Несправедлив гнев твой, государь, на Ивана Коровина, напрасно брат наш понесет жестокую кару. Отмени свое решение.
Царь еще больше разгневался, дескать, мальчишки ему будут еще указывать. Тогда царевич сказал царю:
— Царь, ты мне больше не отец, я тебе не сын! Я тоже пойду в изгнание вместе с моим названым братом Иваном Коровиным.
Иван-Поварихин сын также заявил, что и он не отстанет от своих братьев. Царь крепко опалился на них и сказал:
— Коли вы так со мною разговариваете, так и вы — не дети мне, убирайтесь с глаз моих долой!
Узнала об этой опале царица-мать и опечалилась: добрая она была и крепко любила детей, но не могла она изменить решения своего грозного мужа.
Исчередила царица для детей подорожников, наготовила сухарей и всего, что нужно в дорогу, молодые витязи надели на себя доспехи богатырские и пустились в неведомый путь. Скоро они оставили пределы родного царства; сначала шли большими городами и торговыми селами, затем малыми деревнями и одинокими домами и наконец пошли такими глухими и пустынными местами, где и нога человеческая не ступала; идут молодые богатыри, а кругом жилья человеческого не видно и голоса человеческого не слышно. Идут они лесами темными, дремучими. Шли-шли и видят: Дубыня-богатырь руками выворачивает столетние дубы и с места на место их перебрасывает. Подошли к нему братья, поклонились ему и сказали:
— Бог помочь тебе, сильный могучий богатырь, дубы с места на место переставлять.
— Милости просим, молодцы удалые! Только какой же я сильный могучий богатырь? Вот Иван-Коровин сын — это настоящий сильный могучий богатырь. Куда же вы, добрые молодцы, идете?
— А идем в поле казачить.
— Возьмите меня с собой.
— Пойдем, мы таких товарищей ищем.
Идут далее вчетвером. Шли сколько дней и видят: Усыня-богатырь стоит у реки, усами реку перепер и в рот рыбу хватает, а из зада ее пропускает, подошли богатыри к Усыне:
— Бог помочь тебе, сильный могучий богатырь, рыбу ловить!
— Спасибо на добром слове, только какой же я богатырь? Вот Иван-Коровин сын так настоящий богатырь. Куда же вы теперь идете?
— Идем в поле казачить, добрых людей поглядеть да себя показать.
— Возьмите меня с собой.
— Иди, мы таким товарищам рады.
Пошли далее впятером. Долго шли и пришли в горы высокие, и видят: стоит Горыня-богатырь и руками горушки с места на место перекидывает. Подошли к нему:
— Бог помочь тебе, славный могучий богатырь, с места на место горы перебрасывать.
— Милости просим, добрые молодцы! Только какой же я богатырь? Вот Иван Коровин так воистину сильный могучий богатырь. Куда же вы теперь идете?
— Идем в поле казачить — добрых людей посмотреть да себя показать.
— Возьмите меня с собой.
— Пойдем, нам таких товарищей надо.
Идут далее вшестером. Долго шли и видят: стоит огромный дом, а в нем терема и хоромы, подошли и дивятся: городом назвать — мал, а домом назвать — велик. Подходят богатыри, обошли кругом дома и осмотрели его. Хоромы были обнесены прочным и высоким заплотом и тыном наравне с крышей, ворота были накрепко заперты и наглухо заделаны. Много раз обошли богатыри вокруг заплота, но дверей и никакого входа не нашли; стали голос подавать и громко звать, не откликнется ли им кто-нибудь со двора, долго ревели и кричали, но никто им не ответил. Решили разбить заплот. Подошел Усыня к заплоту, попробовал его своротить, но даже с места сдвинуть его не мог; подошел Дубыня — заплот только пошатнулся; подошел Горыня — зашатался заплот, но все-таки устоял, а братья Иван-царевич и Иван Поварихин даже и не брались за эту работу. Тогда подошел Иван Коровин, поддел под заплот носком сапога, да так и подбросил два звена заплота. Вошли богатыри чрез пролом в ограду и видят там множество голов скота: быков и баранов, но ни в ограде, ни в хоромах живой души нет. В хоромах все палаты были богато обставлены, в шкафах нашлось много ценной и красивой посуды, в погребах стояли бочки, полные крепкого и дорогого вина, а в амбарах было припасено много жита, зерна и муки.
Осмотрелись богатыри, много всему этому дивились и решили остаться в этом доме пожить и отдохнуть после дальнего пути. Выбрали богатыри быка, какого получше, да барана, какого пожирнее, закололи, сготовили обед, наелись, напились и спать улеглись. Наутро богатыри собрались на охоту, а дома оставили Ивана-царевича домовничать и готовить богатырям обед. Заколол богатырь Иван-царевич быка и барана и принялся обед готовить, и сготовил кушанье на славу. Вдруг прилетает седой старичок, сам с ноготок, борода с локоток, на бороду ступает, через голову скакает. Увидел старичок царевича и закричал на него:
— Ах вы псы-озорники! Зачем вы сюда явились? Никто вас не звал и не приглашал. Вы так всех моих скотин переколете и всех моих быков и баранов съедите, и все мои бочки с винами опустошите! Вот я до вас доберусь!
Бросился седой старичок на Ивана-царевича и принялся его бить и мять — и поколотил довольно; бьет, а сам приговаривает:
— Скажи своим всем братьям, чтобы они впредь не трогали ничего в моем хозяйстве, не ели бы моих быков и баранов и не пили бы моего вина, и пусть они все убираются отсюда поскорее. Иначе и им то же будет, что и тебе.
После этого старичок подбежал к котлам и стал пожирать кушанья, много съел, а что осталось, вывалил на землю. И затем старичок с ноготок быстро убежал тем же побытом, как и явился. Поднялся Иван-царевич с земли, оправился и начал варить другой обед, но не успел докончить его, как вернулись богатыри с охоты. Сели за обед, а обед-то был еще не готов, и мясо оказалось еще сыроватое. Обиделись богатыри и стали бранить царевича. А царевичу стыдно было сознаться в том, что он был побит стариком, и он сказал братьям:
— Извините меня, славные могучие богатыри, поздно я принялся за свою стряпню. Нашел на меня мар, и я уснул и долго проспал, и лишь недавно поставил котлы на огонь.
На следующий день остался домовничать и готовить обед Иван-Поварихин сын, а богатыри пошли на охоту. Заколол богатырь быка и барана и сготовил хороший обед. Вдруг прилетел седой старичок, сам с ноготок, борода с локоток, на бороду ступает, через голову скакает. Закричал седой старичок на Ивана-Поварихина сына:
— Ах вы псы-озорники! Вы опять колете и едите моих быков и баранов. Вот я же до вас доберусь!
И принялся седой старичок бить молодого богатыря, бьет да приговаривает:
— Скажи же ты своим братьям, чтобы они скорее убирались отсюда, иначе и им то же будет!
Сильно избил седой старичок Ивана Поварихина — едва живого оставил. Затем седой старичок подбежал к котлам и начал пожирать все, что в них было наварено и нажарено, наелся, а остатки от обеда вылил на землю и быстро ускакал.
Оправился от побоев Иван Поварихин и вновь принялся готовить обед, но он уже опоздал с обедом. Явились с охоты богатыри и крепко побранили Ивана Поварихина за его неисправность, что он вовремя не сготовил обеда. Стыдно было Ивану Поварихину сознаться, что его побил маленький старичок, и он сказал:
— Простите, богатыри! Лег я уснуть, да и проспал и не мог ко времени сготовить обеда.
На третий день остался домовничать Усыня-богатырь, а остальные богатыри с раннего утра вышли на охоту. Заколол Усыня быка и барана и принялся готовить обед. Вдруг прилетел седой старичок, сам с ноготок, борода с локоток, на бороду ступает, а через голову скакает. Закричал седой старичок на богатыря:
— Ах вы псы-озорники! Вы все еще не ушли и все еще колете и пожираете моих быков и баранов, и все еще пьете вино из моих погребов! Вот я же вам!
Набросился седой старичок на Усыню-богатыря и начал его бить нещадно. Бил-бил да подтащил Усыню-богатыря к углу дома, приподнял один угол дома, да углом-то и защемил усы богатыря. А сам после того подбежал к котлам и начал есть вареные и жареные кушанья, наелся, а остатки вывалил на землю и быстро убежал. Остался Усыня один и принялся вытаскивать свои усы из-под угла; трудно ему было: поднять угла он не мог и никак не умел вытащить своих усов. Бился-бился Усыня, да усы и оборвал. Поднялся богатырь и стал готовить второй обед, но не успел — богатыри вернулись с охоты. Стыдно было Усыне сознаться, и он сказал:
— Извините, могучие богатыри, проспал я, да такая статья пришла — сонный я близко подкатился к огню, да и спалил себе усы, вот теперь я и остался без усов.
Проголодавшиеся богатыри крепко побранили Усыню за неисправность.
На четвертый день домовничать остался Дубыня-богатырь, а на пятый день домовничал Горыня-богатырь. С ними приключилась та же беда, что и с первыми их товарищами, и их седой старичок крепко побил и выбранил, и грозно наказывал им поскорее убираться прочь.
На шестой день настала очередь Ивана-Коровина сына домовничать. С раннего утра ушли богатыри на охоту, а Иван-Коровин сын заколол быка и барана и принялся готовить обед, и сварил его на славу. Вдруг прилетает седой старичок, сам с ноготок, а борода с локоток, на бороду ступает, через голову скакает, и набросился на Ивана-Коровина сына:
— Ах вы псы-озорники! Вы все еще не убрались от меня и все колете и едите моих быков и баранов, и пьете мое вино! Вот я доберусь до вас!
Наскочил старичок с ноготок на Ивана-Коровина сына и хотел было его побить, но Иван не обробел, схватил он старика за седую бороду и за седую голову, бросил его о сырую землю, бил его и топтал нещадно. Взмолился старичок:
— Сильный могучий богатырь Иван-Коровин сын, оставь меня живого, я тебе на пору-на время пригожусь. Живите в моем доме, берите все и делайте, что хотите, ни в чем я вам препятствовать не буду, только отпусти меня живого!
Отпустил Иван-Коровин сын седого старичка, и он побежал тем же побытом, как явился. Иван Коровин следил за убегавшим стариком и видел, что старичок с ноготок подбежал к огромному камню — камень мохом порос, — поднял он камень и скрылся в подземелье.
Вернулись богатыри, а их ожидал хороший и жирный обед, сготовленный на славу. Едят богатыри да похваливают — целых пять дней они не ели хорошего обеда. Иван Коровин рассказал о посещении седого старичка и о том, как он отделал его. Тут все богатыри покаялись и рассказали, что старичок с ними проделал и как он Усыне защемил усы под угол дома. После обеда Иван Коровин говорит богатырям:
— Я выследил и видел, куда скрылся старик. Неподалеку отсюда есть большой камень, весь мохом порос, под камнем ход в подземелье, туда и скрылся волшебник. Наверное, у него есть там жилье и, может быть, целые селения. Надо будет сходить в подземное царство, узнать и поглядеть, что там делается и как там люди живут. К тому же надо отыскать старого волшебника и кровью смыть обиду, которую он нанес могучим богатырям и моим братьям. Станем же, братья богатыри, запасы делать: скота бить, мясо солить и ремни кроить, и когда все будет готово, тогда пустимся в путь.
Богатырям понравилась речь Ивана Коровина, и они согласились на его предложение. Приступили богатыри к работе, насолили мяса несколько бочонков, наготовили ремней и пошли. Подошли к камню, Иван Коровин толкнул его ногой, и камень разлетелся на четыре части; под камнем был ход в подземелье, ход был отвесный, глубокий и узкий, как дыра.
Сделали богатыри из ремней прочную и длинную веревку, привязали к одному концу веревки камень и спустили в подземелье для пробы, но камень далеко дна не достал. Принялись богатыри опять делать веревки, удвоили длину веревки и наконец достали дно. Когда веревка была готова, Иван-Коровин сын сказал:
— Братья мои и сильные могучие богатыри, я один пойду в подземное царство, а вы все время оставайтесь около входа и по очереди караульте меня. Ждите меня день и два, и три, ждите меня месяц, два и три, ждите меня год, два и три. И только тогда, когда минет три года, а меня не будет, тогда вы идите каждый своей дорогой — значит, меня нет в живых. Когда я вернусь, то потрясу ремнем и тем дам о себе знать, тогда вы меня и вытаскивайте.
Затем Иван Коровин взялся за конец веревки, и богатыри благополучно спустили его в подземелье. Очутился Иван-Коровин сын в подземном царстве, а там темно, света Божьего не видать, и вся дорога освещена фонарями. Осмотрелся Иван-Коровин сын и видит: пролегает тропочка, пошел по ней. Шел долго и видит: терем впереди стоит и как жар горит — это был хрустальный домик. Вошел в него Иван Коровин и видит: сидит в доме красная девица, красоты неописанной, такая красавица — из кости в кость мозг переливается, зрил бы, глядил, очей не сводил. Иван Коровин Богу помолился и красной девице низко поклонился.
— Здравствуй, красная девица!
— Милости просим, удалый добрый молодец! Как ты сюда попал, какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? Нога человеческая в нашем подземном царстве не бывала.
Отвечает ей Иван Коровин:
— Неправильно, девица-красавица, поступаешь. Сначала напои, накорми, тожно вестей расспроси. С холоду-с голоду человек сердит бывает.
Девушка отдернула стол, наставила разных кушаний и напитков. Иван Коровин наелся досыта, напился допьяна. Тогда девушка приготовила ему постельку: положила перину перовую, подушечку пуховую и одеялочко черных соболей. Лег Иван Коровин и стал девушке рассказывать:
— Иду я искать седого старичка, сам с ноготок, борода с локоток, да не знаю, где он живет и куда к нему дорога, не укажешь ли ты, красная девица?
— Это мой тятенька, — ответила девушка. — Он живет в подземном царстве — хрустальные города, трехэтажные дома. Иди прямой дорогой, встретишь серебряный дом, там живет моя младшая сестра, у нее спросишь дорогу, она тебе и укажет.
Ночевал Иван Коровин в хрустальном домике, а наутро пустился в путь. Долго шел он и наконец увидел серебряный дом, куда красивее хрустального. Вошел в домик и видит другую девушку, еще красивее первой. Иван Коровин богу помолился и красной девице поклонился:
— Здравствуй, красная девица!
— Милости прошу, удалой добрый молодец! Как ты сюда попал, какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? Нога человеческая в нашем подземном царстве не бывала.
Отвечает ей Иван Коровин:
— Неправильно, девица-красавица, поступаешь. Сначала напои, накорми, тожно вестей расспроси. С холоду-с голоду человек сердит бывает.
Девушка стол отдернула, наставила разных кушаний и напитков. Иван Коровин наелся досыта, напился допьяна. Тогда девушка приготовила ему постельку: положила перину перовую, подушечку пуховую и одеялочко черных соболей. Лег Иван Коровин и стал рассказывать:
— Иду я искать седого старичка, сам с ноготок, борода с локоток, да не знаю, где он живет и куда к нему дорога, не укажешь ли ты, красная девица?
— Это мой тятенька, — ответила девушка. — Он живет в подземном царстве — хрустальные города, трехэтажные дома. Иди прямой дорогой, встретишь золотой дом, там живет моя младшая сестра, у нее спроси, она тебе и укажет дорогу.
Переночевал Иван Коровин в серебряном домике, а наутро пустился в путь. Долго шел он и наконец увидел третий дом, золотой, много краше хрустального и серебряного. Дом как жар горит — еще издали было видно сияние от этого дома; в доме этом жила младшая дочь волшебника, красивее обеих своих сестер. Вошел в дом Иван Коровин и увидел, что сидит там красная девица красоты неописанной, такая красавица — из кости в кость мозг переливается, зрил бы-глядил, очей не сводил. Иван Коровин богу помолился и красной девице поклонился:
— Здравствуй, красная девица!
— Милости прошу, удалый молодец! Как ты сюда попал, какие ветры тебя занесли-завеяли? Нога человеческая в нашем подземном царстве не бывала.
Отвечает ей Иван Коровин:
— Неправильно ты, девица-красавица, поступаешь. Сначала напои, накорми, тожно вестей расспроси. С холоду-с голоду человек сердит бывает.
Девушка отдернула стол, наставила разных кушаний и напитков. Иван Коровин наелся досыта, напился допьяна. Тогда девушка приготовила ему постельку: положила перину перовую, подушечку пуховую и одеялочко черных соболей. Лег Иван Коровин в постель и сказал девушке:
— Иду я к седому старичку, сам с ноготок, борода с локоток, да не знаю, как к нему пройти, укажи мне дорогу, красавица.
— Это мой отец, он живет отсюда недалеко, дорога доведет тебя к нему. Волшебник живет в своих роскошных теремах и волшебных садах. За эту неделю он каждый день летал на волю в свой замок и всякий раз благополучно возвращался домой, но в последний раз он вернулся с воли в свое подземное царство больным и теперь лежит в колыбели, а мамки и няньки качают его в колыбели и утешают его.
— Я иду полечить его, — сказал богатырь.
Переночевал Иван Коровин и утром пошел дальше, и скоро подошел к дворцам и теремам волшебника — седого старичка. А дворцы его были сделаны с великолепием неслыханным — из хрусталя, серебра и золота и всеми цветами переливалися.
Подходил Иван Коровин ко дворцу волшебника, не спрашивал он у ворот воротников, у дверей придверников, прямо вошел в сады волшебные и видит: в тени развесистых деревьев висит колыбель, а в ней мамки и няньки качают волшебника. Подошел Иван Коровин, брал волшебника нечестно, выбросил из колыбели на сыру землю и рассек его на мелкие куски. Видя все это, все мамки и няньки и вся дворцовая стража испугались и разбежались в разные стороны.
Покончив с волшебником, Иван Коровин вернулся в золотой домик к младшей дочери волшебника, объявил ей о кончине отца и сказал, что он берет ее с собою наверх. Девушка не перечила, поклонилась богатырю и сказала:
— Делай со мною, что хочешь, только оставь меня живою.
Затем девушка напоила, накормила богатыря и на ночь спать положила. Утром девушка собрала свои дорогие платья, золотые и ценные вещи, а домик взяла и свернула его в небольшое золотое яичко и дала яичко Ивану Коровину, и тот положил его в карман, и оба пустились в путь. Средняя сестра уже узнала обо всем случившемся и уже вышла навстречу Ивану Коровину, поклонилась и говорит:
— Милости просим, сильный могучий богатырь Иван-Коровин сын, ко мне хлеба-соли откушать и чару зелена вина испить.
Иван Коровин вошел и к ней, напился, наелся и ночку ночевал, а наутро и эту сестру взял с собой; девушка собрала свои пожитки, а домик взяла и сложила в серебряное яичко. Взял Иван Коровин это яичко и тоже положил к себе в карман. Пошли дальше уже втроем. Третья девушка, старшая дочь волшебника, тоже знала уже о происшествии и об убийстве ее отца, старого волшебника. Вышла она навстречу Ивану Коровину и своим сестрам, приняла их с честью великою, поклонилась богатырю и сказала:
— Милости просим, сильномогучий богатырь Иван-Коровин сын, ко мне хлеба-соли откушать и чару зелена вина испить.
Ввела старшая дочь богатыря к себе в светлые терема, напоила, накормила его и на постельку спать положила. Переночевал Иван Коровин у этой старшей сестры, а наутро собрался в путь и объявил девушке, что он и ее берет с собою. Девушка не смела ему перечить. Собрала она все свои пожитки, а хрустальный домик свернула в хрустальное яичко и дала его богатырю. Иван Коровин взял это яичко и положил себе в карман, и все пустились в путь.
Подошли они к выходу из подземелья, и Иван Коровин сказал девушкам:
— Сначала богатыри пусть поднимут старшую сестру, и если богатыри из-за нее станут спорить и драться, то пускай она скажет, что Иван Коровин ведет с собою много девиц, на всех хватит, и что в подземном царстве остались девицы еще краше ее.
Затем Иван Коровин потряс веревку, богатыри веревку потянули и вытянули наверх старшую дочь. Как только богатыри увидели девицу-красавицу, так и заспорили о том, кому ею владеть, спорили-спорили и сцепились в драку; дерутся и пластаются богатыри, а девушка и говорит им:
— Перестаньте, богатыри, не ссорьтесь из-за меня и не деритесь. Иван Коровин много девушек ведет с собой, для всех хватит, и те девушки еще красивее меня.
Успокоились богатыри, спустили веревку в подземелье и вытянули оттуда другую девушку — среднюю дочь волшебника, еще красивее первой. Снова богатыри заспорили сильнее прежнего и стали еще сильнее драться и пластаться. Насилу девушки их уговорили и успокоили. Спустили богатыри снова веревку и вытянули третью сестру, младшую дочь волшебника, самую красивую, и пуще прежнего заспорили о том, кому ею владеть, и пуще прежнего принялись драться и пластаться. Принялись девушки унимать богатырей:
— Перестаньте, богатыри, там еще есть девушка, покрасивее нас.
Опять богатыри спустили веревку и вытащили наконец самого Ивана Коровина. Богатыри были рады ему, но сознались ему:
— Хорошо, что девушки нас обманули, не то мы про тебя и не вспомнили бы, забыли бы — так отуманила нас красота этих девушек.
Иван Коровин сказал богатырям:
— Даю я вам невест: Горыне — младшую сестру, Дубыне — среднюю сестру и Усыне — старшую сестру; живите с вашими женами счастливо, в любви и согласии, а я со своими братьями пойду дальше искать невесту для Ивана-царевича.
Девушки тем временем уже развернули свои домики — хрустальный, серебряный и золотой — и вошли в них каждая со своим мужем.
А Иван-Коровин сын с братьями пустились дальше в неведомый богатырский путь. Долго шли братья, много дней и но чей, шли местами пустынными, лесами дремучими, болотами зыбучими и наконец вышли на небольшую поляну, а на поляне той стоит лесная изба старая, от времени покачнулась и мохом обросла, а недалеко от избы чрез ложок был перекинут калиновый мост, и по мосту дорога лежит проторенная, по колено пробитая, видно, что по мосту часто проезжают неведомые всадники. Остановились братья в избе, и говорит Иван Коровин:
— Надо узнать, кто это проезжает по мосту. Иди ты, Иван Поварихин, под мост и ночуй там, только смотри, бодрствуй и не спи, не то ты себя погубишь и нам несдобровать.
Пошел Иван-Поварихин сын к мосту, а Иван Коровин с Иваном-царевичем остались в избе; царевич скоро заснул, а Ивану Коровину не спится, все думается: уснет Иван Поварихин и не увидит, кто проезжает по мосту. Поднялся Иван Коровин, взял свою палицу боевую и пошел к мосту. Приходит и видит, что Иван Поварихин спит крепким сном. Делать было нечего — стал на стражу сам Иван Коровин. Вдруг в полночь показалось чудовище-змей о шести головах, о шести хоботах, и всякая голова свое делает: иная голова ревет по-звериному, иная шипит по-змеиному, иная свистит по-соловьиному, иная гавкает, хохочет… Змей сам сидел на богатырском коне, на плече он держал птицу сокола и на цепочке вел собаку выжлака. Лишь только чудовище-змей въехало на мост, как конь его шарахнулся и споткнулся, сокол затрепыхался, и собака принялась жаться, жалобно визжать и метаться к стременам. Многоглавый змей сказал тогда:
— Что ты, конь мой, травяной мешок, спотыкаешься? Что ты, сокол-пустое перье, на плече моем шибко трепещешься, и ты, выжлака, что возле моего стремени скулишь и мечешься? Не боюсь я никого на свете: ни царя-царевича, ни короля-королевича, ни сильномогучих богатырей, а боюсь я одного только Ивана-Коровина сына. Но Иван-Коровин сын еще в малых годах и не страшен мне. Если бы он теперь попался мне, я бы его посадил на одну ладонь, а другой прихлопнул, и от него бы только мокро осталось!
Не стерпел Иван Коровин такой обиды от змея, выскочил из-под моста и закричал:
— Чего ты, идолище проклятое, похваляешься и моим именем потыкаешься! Выйдем-ка в чистое поле и побратуемся.
Услышал змей голос Ивана Коровина и шибко испугался. Приготовились богатыри к бою, стали обсуждать, как биться, и уложились биться натрое на тупых концах, а четвертое — биться насмерть, кто кого доспеет. Разошлись богатыри на двенадцать поприщев богатырских и устремились друг на друга быстро, как две пущенные стрелы. Иван Коровин одним ударом отшиб чудовищу все шесть голов и шесть хоботов; головы он положил под тяжелый камень, а тулово бросил под мост, а богатырского коня чудовища-змея спрятал в густом лесу. Сам же пошел в избу и лег спать и проспал до утра.
На другую ночь Иван Коровин послал под мост Ивана-царевича и крепко ему наказывал не спать. Но и на Ивана-царевича не понадеялся Иван Коровин и ночью пошел посмотреть, бодрствует ли он, а тот спит себе крепким сном. Опять ополчился Иван Коровин палицей боевою и стал на стражу. В полночь явился верхом на коне чудовище-змей о девяти головах, о девяти хоботах, и всякая голова свое делает: иная ревет по-звериному, иная шипит по-змеиному, иная свистит по-соловьиному, иная гавкает, хохочет… Змей сам сидел на богатырском коне, на плече он держал птицу сокола и на цепочке вел собаку-выжлака. Лишь только чудовище въехало на мост, как конь его шарахнулся и споткнулся, сокол затрепыхался, а собака принялась жаться к стременам и метаться. Змей многоглавый сказал тогда:
— Что ты, конь мой, травяной мешок, спотыкаешься? Что ты, сокол-пустое перье, на плече моем шибко трепещешься, и ты, выжлака, что возле стремени, скулишь и мечешься? Не боюсь я никого на свете: ни царя-царевича, ни короля-королевича, ни сильномогучих богатырей, а боюсь я одного только Ивана-Коровина сына. Но Иван-Коровин сын еще в малых годах и не страшен мне. Если бы он мне теперь попался, я бы его посадил на одну ладонь, а другой прихлопнул, и от него бы только мокро осталось!
Не стерпел Иван Коровин такой обиды от змея, выскочил из-под моста и закричал:
— Чего ты, идолище проклятое, похваляешься и моим именем потыкаешься! Выйдем-ка в чистое поле да побратуемся.
Услышал змей голос Ивана Коровина и шибко испугался. Приготовились богатыри к бою, стали обсуждать, как биться, и уложились биться натрое на тупых концах, а четвертое — биться насмерть, кто кого доспеет. Разошлись богатыри на двенадцать поприщев богатырских и устремились друг на друга, как две пущенные стрелы. Иван Коровин одним ударом отшиб чудовищу шесть голов и шесть хоботов. Разошлись богатыри вторично и опять сошлись. И Иван Коровин вторым ударом снес змею остальные три головы. Покончивши со змеем, Иван Коровин сложил все змеиные головы под большой камень, а тулово змея бросил под мост; коня же спрятал в кустах в лесу. Управившись с чудовищем-змеем, Иван Коровин вернулся в избу, лег спать и скоро уснул крепким сном.
На третью ночь пришла очередь самому Ивану Коровину идти под мост на караул. Собрался Иван Коровин и говорит своим товарищам:
— Братья мои, тяжелый и опасный бой предстоит мне в эту ночь. Прошу вас, не спите эту ночь и помогите мне, иначе все мы пропадем.
Затем Иван Коровин дал братьям хрустальную чашу и сказал:
— Смотрите на эту чашу, и если она помутнеет, то ополчайтесь своими мечами и копьями и бегите мне на выручку, а если увидите кровь в чаше, то дело наше совсем плохо. Смотрите же не спите и внимательно за чашей смотрите.
Братья обещали Ивану Коровину бодрствовать и смотреть за чашей. Пошел Иван Коровин под мост и стал дожидаться. Вдруг в полночь появилось чудовище-змей о двенадцати головах, о двенадцати хоботах, едет змей верхом на быстроногом коне, на плече держит птицу-сокола и на цепочке ведет собаку-выжлака. Лишь только чудовище въехало на мост, как конь его шарахнулся и споткнулся, сокол затрепыхался, и собака принялась жаться к стременам и метаться. Змей многоглавый сказал тогда:
— Что ты, конь мой, травяной мешок, спотыкаешься? Что ты, сокол-пустое перье, на плече моем шибко трепещешься, и ты, выжлака, что возле стремени, скулишь и мечешься? Не боюсь я никого на свете: ни царя-царевича, ни короля-королевича, ни сильномогучих богатырей, а боюсь я одного только Ивана-Коровина сына. Но Иван-Коровин сын еще в малых годах и не страшен мне. Если бы он теперь попался мне, я бы его посадил на одну ладонь, а другой прихлопнул, и от него бы только мокро осталось!
Не стерпел Иван-Коровин сын обиды такой от змея, выскочил из-под моста и закричал:
— Чего ты, идолище проклятое, похваляешься и моим именем потыкаешься! Выйдем-ка в чистое поле — широкое раздолье, да и побратуемся.
Услышал змей голос Ивана Коровина и шибко испугался. Приготовились богатыри к бою, стали обсуждать, как биться, и уложились биться натрое на тупых концах, а четвертое — биться насмерть, кто кого доспеет. Разошлись богатыри на двенадцать поприщев богатырских, устремились друг на друга быстро, как две пущенные стрелы. Иван Коровин первым ударом отбил змею шесть голов и шесть хоботов. Змей сильнее озлобляется-ожесточается и сильней на богатыря напирает; вторично бойцы разошлись и вновь сошлись — и Иван Коровин отсек змею еще три головы и три хобота. И чувствует Иван Коровин, что силы его убывают и что он слабеет. А змей все сильнее опаляется и сильнее набегает на богатыря. Разошлись богатыри в третий раз и опять сошлись, и Иван Коровин отсек чудовищу еще две головы и два хобота. Разгорается богатырский бой, а лютый змей не унимается — и еще пуще опаляется и на богатыря напирает. А братья Ивана Коровина давно уже заснули и не видят они, что хрустальная чаша давно уже потускнела, и стала уже в ней показываться кровь. Слабеет Иван Коровин, но еще не сдается, надеется на братьев и ждет их. У бойцов палицы боевые уже надломились, бросили их богатыри и схватили копья долгомерные с золотой насечкой; недолго подержались и копья, древки сломались; бросили и их богатыри и взялись за булатные мечи, бьются-рубятся, притупились и мечи. У чудовища-змея силы не убывает, и все он с ожесточением на Ивана Коровина нападает, — уже по колена богатырь стоит в земле. Между тем кровь из хрустальной чаши запенилась и ключом забила чрез край чаши и залила братьев. Туг только богатыри проснулись и увидели, что кровь бьет из чаши уже через край. Богатыри не мешкали, схватились за мечи и побежали к брату на помощь.
Услышал их топот Иван Коровин, обрадовался, ободрился он духом и говорит змею:
— Не думай и не надейся победить меня, я здесь не один, здесь много нас, сильных могучих богатырей, слышишь топот? Это мои братья бегут мне на подмогу.
Дрогнул змей и оглянулся назад. А Иван Коровин этим временем снял со своей ноги сапог и сапогом снес змею последнюю голову. Когда братья прибежали, со змеем уже было покончено. Явились братья, чувствуют свою вину и кланяются Ивану Коровину:
— Извини, брат, проспали и ничего не слыхали.
— Ну слава богу, что бог пособил и без вас управиться со змеем, — сказал им Иван Коровин.
Сложил Иван Коровин головы змея под камень, тулово бросил под мост, а коня богатырского поставил в лесу к первым двум.
На следующую ночь Иван Коровин опять пошел к мосту смотреть, не проедет ли кто. Около полночи он увидел: летит Баба Яга в ступе, пестом погоняет, помелом след заметает, летит и воет:
— На этом на калиновом мосточке вор-собака Иван-Коровин сын убил моего сыночка, шестиглавого змея. Поедут братья к царь-девице сватать ее за Ивана-царевича, и напущу я на них великую жажду, захотят они пить, а я обернусь золотым колодцем и серебряным ковшом, напьются они — тут они треснут, тут они лопнут, и по маковому зерну их разбросает.
Повыла Баба Яга на мосту, поплакала по сыну и полетела дальше.
Ждет еще Иван Коровин и слышит, летит другая Баба Яга и воет:
— На этом на калиновом мосточке вор-собака Иван-Коровин сын убил моего сыночка, девятиглавого змея. Поедут богатыри к царь-девице сватать ее за Ивана-царевича, напущу я на них мор и великую истому, притомятся они дорогой, обернусь я постелью, а на постели перина перовая, подушечка пуховая и одеялко соболевое, лягут они — тут они треснут, тут они лопнут, и по маковому зерну их разбросает.
Повыла Баба Яга и улетела дальше.
Еще ждет Иван Коровин и слышит, летит третья Баба Яга и воет:
— На этом на калиновом мосточке вор-собака Иван-Коровин сын убил моего сыночка, двенадцатиглавого змея. Поедут братья к царь-девице сватать ее за Ивана-царевича, наведу я тучи грозовые, спущуся я с этих туч кошкой-жуколкой, схвачу и пожру всех богатырей вместе с их конями и седлами и со всею сбруей богатырской.
Повыла Баба Яга, поплакала над погибшим сыном и полетела дальше.
Вернулся Иван Коровин в избу к своим братьям, но ничего им не сказал про то, что слышал от пролетавших ведьм. Отдохнул Иван Коровин в лесной избе после богатырских подвигов и собрался в путь. Решили ехать прямо к царь-девице, о мудрости и красоте которой давно ходила слава; задумали женить на ней Ивана-царевича.
Сели братья на богатырских коней, доставшихся им от убитых змеев, и поехали. Долго они ехали волоком, местом открытым, день был жаркий, солнце палило, захотелось богатырям пить, и всех больше жажда томила Ивана-царевича. Вдруг братья увидели близ дороги золотой колодец и на нем серебряный ковш, а в колодце вода студеная и чистая. Как только Иван-царевич увидал колодец, пришпорил своего коня и погнал к нему, чтобы напиться. Иван Коровин закричал:
— Стой, царевич, вперед большего брата не пей.
Опередил Иван Коровин царевича и своим мечом начал сечь и рубить колодец — и из него потекла кровь. Это Иван Коровин убил первую Бабу Ягу. При виде этого у Ивана-царевича и жажда прошла.
Едут дальше. Притомились братья-богатыри, а остановиться негде — кругом пустыня, из сил все выбились, особенно Иван-царевич ослабел, он едва в седле держался, с ним рядом едет Иван Коровин, поддерживает, утешает его и ободряет. Вдруг богатыри увидели близ дороги хорошую постель: перина на ней перовая, подушечка пуховая и одеялочко соболиное. Как увидел Иван-царевич постель, так и полетел к ней. Иван Коровин закричал:
— Стой, Иван-царевич, вперед большего брата на постель не ложись.
Опередил Иван Коровин царевича и мечом иссек постель в мелкие куски — и из постели потекла кровь. Это Иван Коровин убил вторую Бабу Ягу. При виде этого у царевича пропали и сон, и утомление.
Поехали дальше. И вдруг накатилась черная, страшная грозовая туча. Иван Коровин говорит:
— Братья! Из этой тучи сейчас выпадет на землю страшная большая кошка-жуколка и бросится на нас, я вступлю с ней в бой, а вы крепче мне помогайте и колите ее с боков. Не робейте, нападайте смелее.
Не успел богатырь и речи докончить, как из тучи выскочила страшная кошка-жуколка, больше льва и тигра, бросилась она на богатырей и закричала на них:
— Ну теперь вы от меня не спасетесь, разорву вас и проглочу вместе с конями и седлами, и со всею сбруей богатырскою.
Иван Коровин встретил кошку-жуколку и вступил с нею в бой, а братья помогали ему. Иван Коровин вонзил острый меч в растворенную пасть страшилища, но кошка перегрызла стальной меч богатырский, как стекло.
Испугались братья, видят, что нет им спасения от кошки. Соскочили богатыри со своих коней и бросились в лесную чащу, и кошка того же разу схватила богатырских коней и пожрала-поглотила их со всеми седлами, а затем бросилась в погоню за богатырями. Бежит кошка-жуколка вслед за богатырями и стала уже настигать их, вот-вот схватит, но тут богатыри увидели: недалеко в стороне стоит железная кузница угодника Божия Козмы-Демьяна, Божьего кузнеца; забежали они в кузницу и взмолились Божьему кузнецу:
— Батюшка Козма-Демьян, Божий кузнец, защити и укрой нас от страшного зверя, от кошки-жуколки.
И Козма-Демьян захлопнул железную дверь своей кузницы пред самым носом кошки-жуколки.
Рассвирепела кошка, вошла в ярость и стала царапать двери кузницы когтями и зубами и закричала:
— Козма-Демьян, отвори мне двери и выдай богатырей, иначе всю твою кузницу я разнесу!
А Козма-Демьян говорит кошке-жуколке:
— Пролижи языком железную дверь и просунь сюда свой язык, я посажу тебе богатырей на язык, ты их и проглотишь.
Жуколка принялась языком лизать дверь и скоро пролизала в дверях большую дыру, и просунула чрез нее свой язык. А Козма-Демьян тем временем раскалил огромные железные клещи и схватил кошку за язык этими раскаленными клещами. Взревела кошка, завертелась и скоро сдохла.
Обрадовались богатыри, возблагодарили Господа Бога за свое спасение и поблагодарили Козму-Демьяна за его помощь.
Козма-Демьян стал расспрашивать богатырей, как они сюда попали, куда и зачем идут. И богатыри сказали:
— Мы идем сватать царь-девицу за Ивана-царевича.
Выслушал их Козма-Демьян и говорит:
— За трудное дело взялись вы. Много богатырей и удалых добрых молодцев проехало к царь-девице свататься, да никто не вернулся назад. Царь-девица сильная, могучая богатырица и страшная волшебница. У нее был дед-царь, уже давно покойный, он тоже был богатырь и волшебник. Царь-девица всем своим женихам задает совершить три задачи: первая задача — натянуть богатырский лук ее деда; вторая задача — объездить боевого коня ее деда и третья задача — достать золотой и серебряный волос с головы ее покойного деда, лежащего на кладбище. Кто не выполнит хоть одной задачи, тому царь-девица приказывает отрубить голову.
Выслушал Иван Коровин слова Божьего кузнеца Козмы-Демьяна и сказал ему:
— Что ж, попробуем, может быть, и выполним эти задачи.
Погостили богатыри у Козмы-Демьяна, отдохнули после ратных подвигов, а затем собрались в богатырский путь. Поблагодарили они еще раз Божьего кузнеца за его помощь и за свое спасение, а затем благословились у него и поехали. Приехали богатыри в столицу царь-девицы и остановились на подворье, осмотрелись, принарядились и пошли прямо во дворец к царь-девице сватать ее за Ивана-царевича. Царь-девица приняла богатырей милостиво, расспросила их, кто они и откуда и зачем пришли. И когда богатыри сказали, что пришли сватать ее за Ивана-царевича, царь-девица сказала им:
— Если натянете лук моего дедушки-царя, тогда можно будет и о свадьбе говорить.
Приказала она оруженосцам принести лук. Взял Иван Коровин лук и стал его натягивать, все силы напряг богатырь, от усилий у него во рту появилась кровь и запеклась печенками, а согнуть лука он так и не мог, рассердился Иван Коровин, сломал лук и говорит:
— Царевна! Это не лук, а лучишко, — только что я начал натягивать его тетивой, он и лопнул, дай мне лук, какой понадежнее.
Посмотрела на Ивана-Коровина сына царевна и подивилась его богатырской силе: не было еще случая, чтобы какой-нибудь сильный богатырь мог не только сломать лук, а даже согнуть его. И говорит царевна:
— Я не прочь выйти замуж за царевича, но слово могу дать только тогда, когда вы объездите богатырского коня моего дедушки.
Богатырь не отказался объездить коня. Царь-девица сделала распоряжение. Конюхи привели коня — не конь, а лев. Заскочил Иван Коровин на коня, и почувствовал конь, что седок не хозяин, рассердился и помчался, как молния; мчит конь богатыря полями, долинами, горами и лесами. Богатырь Иван-Коровин сын бьет коня шелковой плеткой по крутым бедрам и всячески старается укротить коня, но ничего поделать не может — богатырь не может смирить коня, а конь не может сбросить всадника. Долго так Иван Коровин бился с конем и боролся с ним и наконец решил: или мне смерть, или коню смерть. Крепко привязал богатырь стремена к своим ногам и на всем скаку схватился руками за сук дуба; богатырь на дубу удержался, но коня подпругами разорвало на две части. Взвалил Иван Коровин обе лошадиные части себе на плечи и понес их к царевне и говорит:
— Царевна, какой же это конь, коли он переломился подо мной, давай коня, какого попрочнее.
Поняла тогда царь-девица, что напала на настоящих богатырей и сказала:
— Даю слово выйти замуж за царевича, но чтобы сыграть свадьбу, надо вам совершить последний подвиг: принесите мне золотой и серебряный волос с головы моего дедушки-царя, который лежит в гробнице.
Иван Коровин не отказался совершить и этот подвиг. С наступлением ночи Иван Коровин сел на своего коня и поехал на кладбище, а оно стояло от города за двадцать пять верст. Дед царевны каждую ночь выходил из гроба и как только завидит подходящего, так начинает изрыгать из своего рта пламя, которым жег и палил всякого на целых двадцать верст. Завидел дед Ивана Коровина и стал за двадцать верст палить его пламенем из своего рта. Иван Коровин не допустил до себя волшебника, брал он в руки долгомерное с золотой насечкой копье свое, быстро налетал на волшебника, пронзил ему грудь и пригвоздил его к земле, а затем мечом отрубил ему голову. Взял Иван Коровин голову и всю принес во дворец, и сказал:
— Царевна, некогда мне было разбирать волосы, принес тебе всю голову твоего деда.
Некуда было царь-девице деваться, и она согласилась выйти замуж за Ивана-царевича. Назначили день свадьбы. Повенчали царевича с царь-девицей и устроили честь честью свадебный пир. Настало время вести новобрачных в подклет. Иван Коровин отозвал в сторону Ивана-царевича и говорит ему:
— Если ты не справишься с царевной, то выйди под каким-нибудь предлогом из спальни и скажи мне, и я тебе помогу.
Ушел Иван-царевич со своей женой в подклет, но сколько ни бился, как ни старался и что он ни делал, ничего он не добился и не мог справиться с царевной-богатырицей, так и не мог совершить своих супружеских обязанностей. Вышел Иван-царевич из спальни и дал знать Ивану Коровину, и тот в ночной темноте вошел в спальню, взял он царевну и начал ее теснить и мять, и бить, и бил довольно, так что царевна не могла двинуть ни рукой, ни ногой, тогда Иван Коровин вышел, а Иван-царевич вошел в спальню и свою супругу лишил девства.
Лежат после того молодые супруги в постели, и царевна начала упрекать Ивана-царевича:
— Как же тебе не стыдно, как тебе не жаль было так меня бить и теснить, все у меня рученьки и ноженьки отбиты.
А царевич и проговорись:
— Это не я тебя бил, а Иван Коровин.
— Как, Иван Коровин! — вскричала оскорбленная царевна. — И ты меня отдал на посрамление и на поругание постороннему человеку?..
И опалилась царевна великим гневом; схватила она царевича, бросила его на землю, избила его, изувечила его и затолкала под кровать. Наутро царевна отправила своего мужа Ивана-царевича на мельницу, там его поставили у ступы и заставили его толочь кутью и крупу и молоть муку на ручных жерновах, и приставили около него особого человека с палкой в руках наблюдать, чтобы Иван-царевич постоянно работал: как Иван- царевич перестанет работать, так его приставник бил его палкой и заставлял работать. Так и изнуряли Ивана-царевича работой и морили его голодом. Затем царица задумала расправиться и с товарищами Ивана-царевича — с Иваном Коровиным и с Иваном Поварихиным. И для этого она приказала своим вельможам споить Ивана Коровина и Ивана Поварихина. Вельможи знали, что с богатырями шутки плохи, и потому они пошли на хитрость; приступили вельможи к богатырям и завели речи льстивые: так и так, дело теперь сделано, свадебку сыграли, молодые супруги сделали свое дело, можно на радостях и выпить. Богатыри ничего не подозревали и чувствовали себя хорошо и весело, отчего ж не выпить. Выпить да выпить — и напились оба богатыря, свалились и уснули на улице, прямо на дороге. С наступлением ночи царица приказала у спящего Ивана Коровина отрубить ноги, а у Ивана Поварихина выколоть глаза. Проснулись богатыри от боли и стали обсуждать, как же им дальше быть и что делать? И решили бежать из города.
Взял Иван Коровин свои отрубленные ноги, сел на Ивана Поварихина, и так они побежали, Иван Коровин указывал Ивану Поварихину дорогу: налево, направо! И так они убежали из столицы царь-девицы. Долго богатыри шли и зашли в темные дремучие леса, нашли там лесную избушку, остановились в ней и стали жить. Плохо им по временам приходилось, случалось и голодать по целым дням. Питались они только дичью да лесными ягодами. Возьмет Иван Коровин лук, подойдет, сидя на Иване Поварихине, к озеру, где утки сидят, застрелит какую-нибудь дичинку, да тем и питались. Жили они так долго.
Однажды к ним в избушку пришел охотник-крестьянин и крайне удивился, видя двух калек, устроившихся в избушке, и спросил их:
— Что вы за люди и что вы делаете здесь? Откуда вы пришли и зачем сюда явились? Избушка-то эта моя, я сделал ее для себя и проживаю в ней во время охоты.
Богатыри все подробно и без утайки рассказали охотнику, рассказали, как они пришли к царь-девице свататься и как она у одного отрубила ноги, а другого ослепила, как они убежали из царской столицы и спрятались здесь, в лесной избушке, и как они теперь бедствуют. Жаль стало охотнику богатырей, и он сказал им:
— Живите в избушке, бог с вами. Я вам буду приносить из дома печеного хлеба и мучки, и крупки.
И затем охотник сказал:
— Неподалеку отсюда есть город, в нем живет царевна-сиротка, у нее недавно умерли отец и мать. Царевна оплакивает родителей, творит поминовение по душам их и каждый день раздает нищей братии и всем калекам перехожим по золотому червонцу на человека. Сходили бы вы, наверное, царевна, видя ваше убожество, даст вам по целой горсти золота, тогда вы были бы надолго обеспечены.
— А далеко ли до ее царственного города? — спросили богатыри.
— Да прямым-то путем — чрез леса и болота — не слишком далеко, верст двадцать пять будет, как-нибудь дойдете.
Богатыри того же разу собрались. Вывел их охотник на тропочку и сказал:
— Идите этой тропой, она доведет вас до города.
К утру следующего дня богатыри уже были на городской площади пред царским дворцом. Пришли богатыри и видят: в городе нищей братии и калек перехожих видимо-невидимо, со всех сторон в столицу собрались нищие и убогие. Много увечных и калечных встречается среди нищих, но появление безногого на слепом обратило внимание даже нищих и калек; смотрели нищие на богатырей и дивились, дивились не столько их увечью и уродству, сколько той нежной дружбе, которая связывала богатырей, дивились тому, что дружно живут богатыри, помогают и ухаживают друг за другом, тогда как обыкновенно нищие ссорятся и грызутся между собою из-за каждого гроша, как собаки из-за кости. Протолкались богатыри к самому крыльцу, с которого царица раздает милостыню. Тут Иван Коровин сказал Ивану-Поварихину сыну:
— Когда царевна подойдет к нам, то я схвачу ее на руки, а ты как можно сильнее беги, похитим ее и будем до поры до времени держать ее как сестру, обижать ее не будем, может быть, бог пошлет нам чрез нее счастье.
Так и сделали. В определенный час двери царских палат отворились, вышла царевна на крыльцо и стала оделять нищих милостыней; все нищие завыли, завыли с ними и богатыри:
— Подай, добрая царевна, божью милостыню!
Увидала царевна богатырей, сжалилась над их убожеством — всех оделяла по золотому, а как подошла к богатырям, так взяла целую горсть золота и протянула руку к ним с милостыней. Тогда Иван Коровин не плошал — схватил он царевну и крикнул Ивану Поварихину:
— Беги скорей! Держи влево, забирай правей!
Иван Поварихин бросился со всех ног и бежал так быстро, что лишь шум пошел от ветру. Около богатырей стояли лишь толпы нищих и калек, которые, конечно, не могли помешать богатырям бежать.
Так на глазах народа богатыри похитили царевну и скоро с нею скрылись в дремучем лесу. Поднялась тревога, послали гонцов во все концы, послали в погоню за ворами и на поиски царевны целые полки солдат конных и пеших, долго искали, но нигде царевны не могли найти.
А между тем богатыри вернулись в свою лесную избушку и так сказали царевне:
— Не бойся, царевна, мы тебе насилия и обиды не учиним, ты будешь нам сестрой. Живи с нами, наблюдай за нашим хозяйством и готовь нам обед, а мы для тебя будем все припасать, хлеба мы купим на твои же деньги, какие ты нам подала как милостыню, и каждый день будем ходить на охоту стрелять дичь, и ни в чем ты не будешь знать нужды; может быть, бог пошлет нам чрез тебя счастье.
Осталась царевна в избушке и скоро привыкла к своему положению и крепко привязалась к своим названым братьям. Каждый день с утра богатыри уходили на охоту и возвращались лишь к обеду. А царевна, как только проводит из дома богатырей, принимается за хозяйство, все-то она приберет, все вычистит и выметет и все приведет в порядок, а затем сготовит вкусный обед и поджидает богатырей, своих названых братьев. Долго так богатыри и царевна жили тихо и мирно. Но вот однажды старая и злая Баба Яга в ступе летела чрез лес. Летит Баба Яга, пестом погоняет, а метлой след заметает. Летела она как раз мимо избушки и увидела: сидит у окошечка красавица царевна, и задумала Баба Яга полакомиться свежими соками и кровью молодой красавицы. Вошла Баба Яга в избу, ласково разговорилась с царевной, узнала от нее все: кто живет в избушке и когда богатыри уходят из дома. Затем Баба Яга положила свою голову на грудь девушки и заставила ее искать у нее в голове, а когда царевна принялась искать, Баба Яга разорвала у нее на груди сорочку и стала сосать у ней белые груди и высасывать из девушки соки и кровь девичью. Насосалась Баба Яга и улетела, а пред тем она наказала девушке:
— Не говори ничего богатырям — своим братьям, иначе я тебя разорву. А по утрам жди меня, я каждый день буду прилетать к тебе.
Повадилась Баба Яга и каждый день прилетала к царевне сосать ее груди белые и искаться. И стала царевна сохнуть и вянуть, и стала она худеть и бледнеть, но ничего братьям говорить не решалась, боялась Бабы Яги.
Стали братья замечать, что с царевной творится что-то неладное, приступили к ней и стали расспрашивать, что с ней сталось и отчего напасть ей приключилась. Долго царевна запиралась, но наконец созналась и все братьям рассказала. Тогда Иван Коровин сказал:
— Царевна, завтра с утра в обычное время мы уйдем из дома как бы на охоту, но мы не пойдем далеко и спрячемся в кустах неподалеку от избы и станем наблюдать за появлением Бабы Яги. Ты же, сестрица, прими старуху и сядь с ней у самого окна и расчесывай ей голову, как ты это делала всегда, но на этот раз ты как бы случайно отметывай волосы Бабы Яги, прядь за прядью, за окно и так откинь за окно все ее волосы.
Царевна обещала так сделать. На следующий день утром, как и всегда, богатыри вышли из дома как бы на охоту, но отошли недалеко от дома, спрятались в кустах в лесу и стали наблюдать. Недолго спустя прилетела Баба Яга, заставила она девушку расчесывать ей волосы и искать в голове, а сама стала сосать у царевны груди белые. Царевна села у самого окна, чешет она волосы старухи и прядь за прядью откидывает волосы старухи за окошечко, и так все косы отметала за окно, а Баба Яга этого даже и не заметила. Тем временем Иван Коровин верхом на Иване Поварихине потихоньку подошел к окну, схватил косы Бабы Яги, навернул их на руку и вытащил Бабу Ягу из избы на улицу вместе с простенком. И начал Иван Коровин бить Бабу Ягу нещадно.
Взмолилась ведьма:
— Могучий богатырь Иван Коровин, оставь меня в живых, на пору-на время я тебе пригожусь.
Иван Коровин сказал Бабе Яге:
— Веди нас к источнику живой и мертвой воды, иначе предам тебя лютой смерти.
— Поведу, могучий богатырь, только живую оставь.
— Пошли, — Иван Коровин ведет старуху за косу, ни на шаг от себя не отпускает. Долго шли они, наконец Баба Яга и говорит:
— Вот этот источник с живой водой.
Взял Иван Коровин лук, пустил стрелу и убил лесную сорочку, и бросил ее в источник, но лесная сорочка не ожила.
Опять Иван Коровин стал бить Бабу Ягу за ее обман. Завыла ведьма:
— Ошиблась я, могучий богатырь, сама ошиблась, пойдем дальше, и я покажу тебе настоящий источник.
Пришли к источнику:
— Вот это настоящий источник живой и мертвой воды.
Иван Коровин опять застрелил лесную сорочку и бросил ее в воду. На этот раз лесная сорочка ожила — вспорхнула и улетела. Набрал тогда Иван Коровин живой и мертвой воды во флаконы; приложил он свои отрубленные ноги, вспрыснул он свои ноги и глаза Ивана Поварихина мертвой водой — и ноги у него срослись, а у Ивана Поварихина появились глаза, но ноги не могли ходить, а глаза не могли видеть. Вспрыснул Иван Коровин свои ноги и глаза Ивана Поварихина живой водой, и тогда ноги и глаза их сделались совершенно здоровыми. Так богатыри исцелились и горячо возблагодарили Бога за свое исцеление. После этого богатыри вернулись в лесную избу, взяли царевну и в целости и сохранности доставили ее в ее дворец, просили у нее извинения за доставленное ей беспокойство и благодарили ее за полученное чрез нее исцеление.
Затем богатыри простились с царевной и решились идти в царство царь-девицы на помощь своему брату Ивану-царевичу. Идут богатыри много дней и много ночей. Вдруг видят огромный сад, а в нем множество разных фруктов и всего больше яблок, а в саду и в окрестностях не видно было живой души; соблазнились братья яблоками, сорвали по одному и скушали, и тотчас превратились в рогатых козлов и побежали с блеянием: один — «бя», другой — «бя». Испугались братья и не знают, что делать. Увидали они другой сорт яблок, скушали и этих яблок. И опять приняли образ человеческий и сделались молодцами и красавцами, краше и лучше прежнего. Поблагодарили богатыри Бога и сказали:
— Воистину перст Божий указал нам эти яблоки.
Набрали они с собою яблок того и другого сорта и пошли.
Чрез несколько дней они пришли в город царь-девицы.
Идут городской улицей и видят, прислужница царь-девицы пошла на реку за водой с ведрами на коромысле, повстречались братья с ней и вступили с ней в разговор:
— Здравствуй, девица-красавица!
— Здравствуйте, добрые люди, кто вы и откуда? — спросила богатырей девушка.
— Мы заморские люди, возьми-ка, умница, вот это яблоко и скушай, да посмотрись на себя в речной водице.
Взяла девушка яблочко, скушала его, приходит на речку и увидала себя писаной красавицей. Рада девка, поскорей побежала домой и прямо к царь-девице, а царевна как увидела девушку, так от изумления руками всплеснула:
— Где это ты такую красоту достала?
— Явились в наш город из-за моря чужестранцы, — объяснила девушка, — они дали мне яблочко, я съела и сделалась такой красавицей.
— Пойди скорей, — сказала царица, — сыщи этих людей и во что бы то ни стало возьми у них яблочко, никаких денег не пожалею я за это яблочко.
Девушка побежала и нашла богатырей:
— Дайте, добрые люди, еще яблочко для нашей царевны, она за него никаких денег не пожалеет, берите денег, сколько хотите.
— На что нам деньги, — сказали богатыри, — возьми яблочко задаром и отнеси его царевне.
Съела царевна яблоко и превратилась в козу и закричала: «бя-бя!». И побежала по городским улицам. Сначала никому не было известно, что коза эта — царевна, и не чинились с нею, иной толкнет ее ногой, иной и палкой вытянет. Но скоро дело выяснилось, и это стало известно всему городу. Кликнули клич, не возьмется ли кто исцелить царевну и возвратить ей прежний вид. Братья-богатыри тогда объявили себя докторами и надели на себя длинные черные рясы, вроде монашеских, какие носили тогда доктора, и сказали, что могут вылечить царевну, что царевну околдовали черными чарами. Этим докторам и поручили лечить царевну. Богатыри приказали истопить баню, взяли с собою три пучка прутьев: пучок оловянных прутьев, пучок железных и пучок медных прутьев, привели они с собою в баню козу, посадили ее на полок и принялись сечь ее оловянными прутьями. Били до тех пор, пока все прутья не оболтались, тогда взяли железные прутья, а потом медные и били до тех пор, пока не обтрепались все эти прутья. Бьют богатыри царевну и приговаривают:
— Это тебе за твои злодейства — не мучь непосильными работами своего мужа, не руби ноги и не выкалывай глаза богатырям! Будешь ли теперь женою своему мужу, станешь ли ты с ним жить добром и перестанешь ли творить зло и всякие пакости добрым людям?
Поняла царевна, что доктора эти — братья ее мужа, богатыри Иван-Коровин сын и Иван-Поварихин сын. Взмолилась царевна, в ногах валяется, горячими слезами обливается, божится-клянется, что будет хорошею женою своему мужу, что перестанет делать пакости добрым людям и отныне будет вести жизнь по-хорошему, и лишь молила богатырей вернуть ей прежний вид. Тогда богатыри дали царевне яблоко, она скушала и сделалась опять женщиной, и стала красивее, чем прежде. Тогда богатыри взяли царевну за руку и вывели ее из бани, и показали всему народу. И народ много дивился такому чуду.
А тем временем супруг царицы Иван-царевич томился в тяжелой неволе и нес тяжелую работу, его по-прежнему заставляли толочь кутью и крупу в ступе и молоть муку на ручных жерновах; около него постоянно сменялись надсмотрщики с палками и били царевича нещадно, лишь только он покладал от усталости руки. Так безжалостно изнуряли царевича непосильной работой с самого дня свадьбы и до появления богатырей. Братья-богатыри, как только проучили в бане царевну, так пошли к Ивану-царевичу, взяли его за руку и с честью привели во дворец. Царица ласково и приветливо встретила своего мужа, брала его за белые руки и целовала в сахарные уста. С того дня водворились мир и любовь в царском дворце. Иван Коровин и Иван-Поварихин сын остались жить во дворце с царевичем. Царевич скоро короновался и сделался царем. Иван Коровин был сделан первым боярином в государстве, а Иван-Поварихин сын — главнокомандующим всех морских и сухопутных военных сил государства. Так и прожили братья-богатыри неразлучно до самой гробовой доски.
Вот вам и сказка, а мне — кринку масла.
Слушай-послушай,
Своих жен на улицу не отпущай,
А кто поцелует,
Не осуждай!
Осип Меркурьевич Заякин,
крестьянин деревни Артамоновой Тюменского уезда.
23 октября 1906 года.
Мужик Черней из села Беляева
Сказка
Один мужик-охотник собрался на промысел пострелять дичи; взял он с собой котелок и мешок с провизией, вскинул ружьишко и пошел в лес, далеко за деревню; там на берегу озера он устроил себе избушку для ночлегов и принялся за свое дело. Однажды мужик промышлял целый день, с раннего утра, настрелял много дичи и вернулся на ночлег уже под вечер, довольный своим успехом. Развел промышленник огонек, отеребил одну тетерку, положил ее в котелок с водой, подвесил на костер и стал готовить себе ужин. В лесу было тихо, кругом — ни живой души. Вода в котелке уж закипела, скоро и ужин готов.
Вдруг сверху в котел свалилась большая скотская нога — ляжка; котелок опрокинулся, вода из него вылилась, а тетерка в котле вдруг встрепенулась, взмахнула крылышками и полетела, да скоро и скрылась из глаз. Видя все это, мужик сказал:
— Что за диво? Вот оказия!
А ему на это невидимый дух ответил:
— Это что за диво, какая это оказия! Если хочешь знать оказии, так иди в село Беляево к мужику Чернею: вот он так расскажет тебе чудеса!
Промышленник не мешкал; того же разу вернулся к себе домой, рассказал жене все, что с ним случилось, и сказал ей:
— Готовь, жена, подорожников, завтра чуть свет я отправлюсь в дорогу, пойду искать село Беляево и мужика Чернея; хочу я узнать от него, какие оказии он видел и какие чудеса с ним приключились.
Жена не перечила и еще до свету исчередила мужу подорожников, и с рассветом мужик пустился в путь. Где лежит село Беляево, он не знал, и мужика Чернея не видал и слыхом о нем не слыхал, и пошел мужик куда глаза глядят.
Долго шел мужик, прошел много сел и деревень и наконец-таки нашел село Беляево; вошел мужик на улицу и спрашивает:
— Где живет мужик Черней?
— Вон, на широкой улице, видишь — стоит большой дом, там и живет мужик Черней, — указали ему.
Вошел промышленник в дом, спрашивает:
— Мужик Черней дома?
— Нет его дома.
— А где же он?
— За селом на долине пашет землю.
— А как мне его найти?
— Иди вон этой полевой дорогой, она тебя приведет как раз к пашне Чернея; он пашет на паре коней, на сером жеребце и на серой кобыле, кони приметные, таких нет на всей нашей деревне, ты их далеко увидишь.
Пошел промышленник за деревню и скоро увидел мужика Чернея на пашне с парою серых коней, запряженных в плуг, старательно распахивавшего землю. Подошел к нему и поклонился:
— Здравствуй, мужик Черней!
— Здравствуй, добрый молодец! — ответил Черней.
— Я к тебе, Черней, с докукой.
— Говори, какая твоя докука?
И промышленник рассказал Чернею то, что с ним произошло в лесу, и так закончил свою речь:
— Сам посуди, сколько времени я потратил, сколько труда положил и сколько верст отмахал, чтоб отыскать тебя и послушать тебя. Скажи же, Черней, будь милостив, видел ли ты какие оказии и приключились ли с тобой какие чудеса?
— Да-да, верно, видел я оказии и приключились со мной чудеса немалые. Расскажу я тебе, добрый молодец, свои истории. Только мне тратить попусту время нельзя, я буду пахать, а ты иди рядом со мной и слушай, а я буду рассказывать.
С этими словами Черней хлестнул своих коней — серого жеребца и серую кобылу — и принялся пахать; промышленник зашагал по полосе рядом с пахарем. Черней принялся за свой рассказ.
— Я был женат в молодые годы. Жену мне бог дал молодую и умную, и красавицу собой. Жил я с нею хорошо, души не чаял в ней, во всем ей верил и ни в чем не отказывал. Прошло так сколько там годов — и спуталась моя жена с соседним добрым молодцом, завела, значит, себе миляша. А я ничего не знаю и не ведаю. Уже соседи стали примечать это и мне переносить, а я на первое время так верил жене, что и слушать не хотел соседских пересудов. Но вот приходит время — и сам я стал замечать, что дело неладно, что с женою большая перемена и со мною она неласкова. И задумал я подстеречь жену и поколотить своего ворога.
Однажды днем я собрался в дорогу и сказал жене, что уезжаю на много дней, но далеко не поехал, спрятался в соседнем лесу и стал ждать ночи. Наступила ночь, и стало совсем темно; я потихоньку вернулся домой, вошел в избу и застал на своей постели жену с миляшем. Завидев такое дело, я бросился, чтобы избить жену с ее любовником, но жена быстро вскочила с постели, схватила клюку, ударила ею меня и сказала:
— Был ты, Черней, добрый молодец, а будь теперь черный кобель!
И того же разу я превратился в черного кобеля. И принялись жена и ее миляш бить меня клюкою и палкой и били меня неистово, нещадно; уж я и визжал, и метался, насилу вырвался из дверей и выбежал на улицу. И вот среди глухой ночи я очутился на улице, был я так избит, что едва на ногах держался. Что было делать, куда деваться? Повизжал я, да и свернулся на завалинке под окошком своей избы, да и проспал так до утра.
Наутро жена моя проснулась, увидела меня, схватила клюку и бросилась на меня:
— Ты все еще тут вертишься, черный кобель!
Со всех ног я бросился от жены и убежал. Бегу я, беспризорный, по деревенской улице и рассуждаю, что дальше оставаться мне на своей деревне нельзя. Жена меня бьет и может совсем убить, к тому же она может разболтаться обо мне на селе, и тогда мне не будет проходу от людских насмешек. Образ на мне собачий, а душа-то человеческая, и людской молвы я боюсь.
И решил я убежать из своей деревни, и побежал я куда глаза глядят. Долго я бежал и наконец встретил на лугу пастуха с большим стадом и подумал: не прибиться ли к нему жить? Поджал я хвост, опустил голову и стал тихо и покорно приближаться к пастуху, пастух заметил меня и приласкал, и бросил мне корку хлеба.
Так я остался жить у пастуха и начал изо всех сил служить ему. По ночам, когда пастух спал, я старательно охранял его стадо и ни вора, ни волка не подпускал близко к стаду. Пастух крепко полюбил меня за мою службу верную и хорошо кормил меня — что сам ел, то и мне давал. И зажил я хорошо и покойно. Долго я жил у пастуха, год или два. Мой хозяин совсем бросил свое дело и свое стадо покинул на мою заботу; бывало, пастух с утра уйдет на деревню, шляется там или сидит в кабаке и пьянствует, а за стадом смотрю я.
Однажды в праздничный день пастух сидел в кабаке и хвастался своей собакой, что она не потеряет ни одной головы из стада и что не даст ни одной скотины ни волку, ни вору. Тут выискались три молодых парня и сказали, что они в эту же ночь уведут быка из стада. Заспорили молодцы с пастухами и побились об заклад на семь рублей. С наступлением ночи парни явились в стадо, накинули гарусную опояску на рога большого быка и повели его. Как только я заметил это, так со всех ног бросился на воров и принялся их неистово рвать и кусать, все платье на них в клочья изорвал и ноги им искусал в кровь; парни видят, что дело плохо, бросили быка и даже покинули свою опояску и бросились наутек. Так мой хозяин выиграл заклад.
С этого разу хозяин стал еще более ласкать меня и еще лучше кормил. Слава обо мне далеко прошла и дошла до соседнего города. В этом городе живет богатый и именитый купец, у него была большая лавка с дорогими товарами. За последнее время купца обижали воры и не один раз подламывали лавку у него и крали дорогие товары. Услыхал купец про добрую собаку пастуха и, не мешкая, поехал к нему:
— Продай, пастух, собаку.
— Купи, — говорит пастух.
— Сколько возьмешь?
— Семьдесят целковых.
Купец и разговаривать не стал, вынул деньги и купил меня. Привязал меня купец за веревку и повел за собою в город. Шибко я закручинился и запечалился, не хотелось мне идти от пастуха за незнакомым человеком, к пастуху я привык, у него мне жилось нехудо, а там, на новом месте, бог знает, как приведется жить. Привел меня купец и заставил сторожить лавку; на ночь меня запирали в лавку, которую я должен был оберегать, но зато днем я бегал на свободе по ограде, сколько было мне угодно. И у нового своего хозяина я понес службу верой и правдой и так старательно охранял лавку, что ни одного вора не допустил до товаров. И за эту службу верную мой новый хозяин крепко полюбил меня. И наступила для меня жизнь лучше прежней.
В доме моего хозяина-купца было великое несчастье — всякий раз, как жена его родит ребенка, так ночью прилетит нечистый дух и похитит новорожденного. Уже двух новорожденных мальчиков дух похитил у купца. Забеременела его жена третьим ребенком, приближалось время родить, и купец боялся, что и этого ребенка похитит бес, и не знал, что делать.
Какой-то добрый человек посоветовал купцу:
— Возьми свою собаку и оставь ее в ночь родов в спальне твоей жены, наверное, собака убережет ребенка.
Хозяин мой послушался доброго совета и в ночь родов оставил меня в комнате своей жены. Ночью купчиха родила сына. В полночь прилетел нечистый дух, схватил ребенка и понес его.
Я в эту ночь глаз не смыкал и как только заметил нечистого духа, так того же разу со всех ног бросился на нечистого духа и принялся его рвать и таскать. Кое-как отбиваясь, дух вытащил и меня, и ребенка чрез окно в сад, но и в саду я не отпускал его и жестоко грыз и трепал. Видит дух, что ничего со мною не может поделать, бросил ребенка в саду, а сам улетел; я остановился над ребенком и стал охранять его.
Тем временем в доме услышали мой громкий лай и жестокую борьбу с духом, и в доме поднялась тревога. Прибежали в комнату роженицы и видят, что ни ребенка, ни собаки в комнате нет, и решили, что нечистый дух похитил и ребенка, и собаку; все-таки принялись искать и скоро нашли меня и новорожденного ребенка в саду. Сильно обрадовались этому купец и купчиха, не знали они, как меня приласкать.
С этого дня моя жизнь пошла еще лучше, еще привольнее. В углу комнаты для меня постлали мягкую постель, кормили меня с канфорового блюда мясом и пресным молоком с крошками.
Долго я жил так в полном довольстве, но с течением времени надоела мне эта жизнь, и стал я скучать и тосковать по своему дому, шибко мне хотелось взглянуть, как живет моя жена с полюбовником, а больше того хотелось хоть что-нибудь и как-нибудь отомстить жене и ее полюбовнику. И вот в один день я сбежал от своего хозяина и отправился в свой дом.
Я прибежал домой днем. Жена моя увидела меня и забранилась:
— Ты опять, черный кобель, вернулся! Вишь, какой стал жирный и гладкий, должно быть, на хорошем месте живешь!
Посмеялась ведьма, а затем схватила помело, ударила меня и сказала:
— Был ты черный кобель, а теперь будь пестрая сорока!
И того же разу я из кобеля оборотился сорокой. Принялась жена меня опять бить помелом, била-била, насилу я вырвался и улетел на волю. Сел я на дерево и шибко закручинился, и думаю: «Зачем я попадался на глаза своей жене? Когда я был собакой, я мог людям сослужить полезную службу, и за это они меня кормили и поили, а теперь в образе сороки кому я нужен и кому полезен?».
Погоревал я так и покручинился, да и полетел в дремучий лес и стал там жить, и с дерева на дерево перелетать. Долго я летал, много дней и ночей, и все углублялся в темный лес далее и далее и залетел в такие места, где и нога человека не ступала. Однажды я прилетел на широкую поляну и увидел: там стоит большой дом с широким садом. В саду бегали два мальчика, они положили доску и на нее насыпали хлебных крошек, а сами спрятались, я был голоден и захотел покормиться хлебом; слетел я к доске и стал быстро клевать хлеб, и не заметил, как ножками запутался в силок.
Дети этому шибко обрадовались, выбежали, схватили меня и понесли домой. Я испугался и думал, конец мой приходит. Между тем дети не сделали мне зла, они отнесли меня в избу, посадили в клетку и дали мне воды и хлеба. Прошло недолгое время, и прилетел лесной дух, хозяин этого дома; к нему подбежали дети с криком:
— Тятя, смотри-ко, какую хорошую птичку мы изловили!
Лесной дух взглянул на меня и сказал:
— Птичка эта — мужик Черней, мой враг.
Сидя в клетке, я стал кланяться и просить духа освободить меня на волю. Выслушал меня лесной дух и сказал:
— Хорошо, Черней, я освобожу тебя. Ты хоть и сделал мне вреда немало, немало потрепал ты меня и помешал похитить у купца его третьего сына, но ты за это отвечать не должен, ты поступил правильно и честно нес свою службу у купца. Эти вот два мальчика — тоже дети твоего хозяина купца, их я похитил у него в день рождения детей.
После этого лесной дух взял плеть, ударил ею меня и сказал:
— Был ты пестрая сорока, а теперь будь Черней — добрый молодец!
И вот я опять принял образ человека. Несказанно я этому обрадовался, поклонился духу и горячо его поблагодарил. А лесной дух сказал мне:
— Возьми эту плеть, возвращайся в дом свой и хорошенько разделайся со своею злодейкой женой и с ее миляшем.
Простился я с лесным духом и вернулся домой; я пришел домой поздно ночью и застал свою жену с ее миляшем в клети на постели; вошел я в клеть и ударил плетью жену и сказал:
— Была ты молодица, а теперь будь серая кобылица!
И того же разу моя жена обратилась в кобылицу. После этого я ударил плетью любовника жены и сказал:
— Был ты добрый молодец, а теперь будь серый жеребец!
И того же разу тот превратился в жеребца. Вот эта кобыла и жеребец, на которых я теперь пашу, и есть моя жена и ее любовник. Я не даю им отдыха и мучаю их работой; даже когда я сам иду обедать и отдыхать, кони мои стоят в оглоблях. Этим я вымещаю жене и ее любовнику то зло, какое они мне сделали.
Осип Меркурьевич Заякин,
крестьянин деревни Артамоновой Тюменского уезда.
23 сентября 1907 года.
Волшебная пещера
Сказка
В одном городе жили-были два богатых и именитых купца, два родных брата. Один купец скоро умер и оставил после себя вдову и единственного сына; паренек был уже на возрасте, и был он умен, статен и красив собою.
Прошло сколько там времени, и стал купец собираться в инное государство торговать дорогими товарами. Вдова пошла к нему и попросила:
— Любезный братец, возьми с собою моего сына, а своего племянника, я нагружу ему товарами корабль, и он под твоим присмотром поведет торговлю да под твоим руководством привыкнет к делу.
Купец не отказал вдове и согласился взять с собою племянника и обещал иметь за ним наблюдение. Нагрузили корабли дорогими товарами, сами снарядились, подняли паруса и помчались по синему морю в инное царство, в далекое государство с дорогими товарами торг торговать. Ветер был попутный; корабли скоро и благополучно пришли к месту. Раскинули купцы свои товары и стали торговать.
Торг шел хорошо, и купцы зарабатывали хорошие деньги. Племянник, как только появились в его кармане денежки, так и отправился в трактирчик поразгуляться, да, должно быть, ему там шибко поглянулось, и пустился молодой купец в пьянство и в разгул: все, что днем заработает и выторгует, — все это ночью пропьет. В первое время хоть домой ночевать являлся, а после того и домой не стал глаз казать и по целым дням и ночам пропадал неизвестно где. Дядя же его тем временем распродал свои товары и собрался в обратный путь. Стал он искать своего племянника, долго искал его по кабакам и трактирам, и по притонам, да так и не мог найти его. Сел купец на корабль один, без племянника, и вернулся домой, а вдове сказал, что сын ее пропал без вести. Между тем купеческий сын все гулял и пьянствовал в городе, и пьянствовал до тех пор, пока в кармане не осталось ни гроша и пить стало не на что. Тогда он вернулся домой, но дяди он там уже не застал, бросился молодец на морской берег, а от кораблей и след простыл. Сильно закручинился молодой купец и думает: «Что же я теперь буду делать? Денег нет, город незнакомый. Пойду на торговую площадь, не возьмет ли меня кто-нибудь к себе в услужение».
Пошел купец в город на торговую площадь. Обошел он всю площадь, заходил ко многим купцам в лавки и везде предлагал себя в услужение; куда-нибудь в приказчики хотя бы и на небольшое жалованье, но нигде его не взяли, и нигде он не мог найти себе работы. А есть-пить надо. Что тут делать и как тут быть? Идет купец по городской улице, кручинный и печальный, вдруг он увидел: едет царь из далекого Аравитского царства. Заметил царь молодого купца, остановился около него и спросил:
— Ты чего же тут делаешь, молодой человек? И почему ты зря шляешься по городу?
И купец ответил:
— Ваше царское величество! Я ищу себе работы, да вот с утра хожу по городу и не могу найти себе заработка.
— Не хочешь ли поступить ко мне в услужение? — спросил царь.
— С удовольствием, государь, я ведь и ищу работу. Посадил аравитский царь купца в экипаж и поехал в свое
царство. Вернувшись в свой столичный город, царь поместил купца в своем дворце и отвел ему хорошее помещение. И зажил купеческий сын хорошо и покойно: ежа-пижа хорошая, с царского стола, и за каждый день ему уплачивалось хорошее жалованье — по мизе[19] золота; никакой работы купцу не давали и ничего работать не заставляли.
Время идет. Стал купец замечать, что царь по целым ночам гуляет и куда-то уходит, а днем спит в своей спальне. Дивится всему этому купец и думает: «Что же все это значит? Работать меня не заставляют, а поят и кормят, да еще и платят за каждый день по мизе золота. И куда это царь каждую ночь ходит? Надо за ним подсмотреть. Дело неладно».
И решил купеческий сын подсмотреть за царем и узнать, куда и зачем царь по ночам ходит. С наступлением ночи, как только стало темно, царь взял ключ, висевший на стене в его спальне, и вышел из дворца на городскую улицу. Купеческий сын все это видел и потихоньку незаметно пошел вслед за царем. Царь вышел за город; там, в месте глухом и уединенном, стоял большой дом; царь отпер ключом двери этого дома и вошел туда. Купец остался на улице и стал ждать возвращения царя.
Прошло немало времени, царь вышел из этого дома, запер за собою двери, вернулся во дворец, повесил ключ на стену и лег спать. Купеческий сын как только заметил, что царь крепко уснул, взял со стены ключ и пошел за город в тот же самый большой дом; отпер он ключом дверь, вошел в дом и очутился в просторной комнате, роскошно обставленной. Так прошел купеческий сын одну-другую комнату и наконец попал в спальню, и увидел там на кровати молодую девушку, красавицу собой. Заслышала девушка шаги незнакомого человека и проснулась; испугалась девушка и вскрикнула:
— Кто ты и чего тебе здесь надо? И как ты попал сюда?
Молодой человек не таился и сказал девушке:
— Я уже несколько дней живу в царском дворце, дела мне никакого не дают, а хорошо кормят и поят, и хорошо платят — по мизе золота в день. Заметил я, что царь ночью гуляет, а днем спит и по целым ночам бывает в отлучке, и я захотел проследить его, куда он ходит, и я подсмотрел, что царь ходит в этот дом. Тогда я захотел узнать, кто живет в этом доме; взял я ключ и пришел сюда. Скажи же мне, девушка, кто ты и чего здесь делаешь?
— Ах, добрый молодец, — сказала девушка, — зачем ты сделал так? Узнает об этом царь — и не сносить тебе буйной головы. Я — дочь царя. Царь-батюшка заключил меня в этот дом затем, чтобы я до самой свадьбы не видела ни одного мужчины. В соседней комнате помещается моя старая няня, от нее ты укрыться никак не можешь. Пойдем к ней, и что бы тебе няня ни говорила, как бы она тебя ни бранила, ты не отвечай ей и только кланяйся ей и проси у нее прощения.
После того взяла царевна купеческого сына за руку и повела его в комнату няньки. Старая нянька уже услышала появление незваного гостя и уже поднялась с постели, и как только она завидела молодого купца, так и напустилась на него:
— Ты, молодец, зачем сюда заявился? Кто тебя сюда звал, кто приглашал?
Молодой купец и царевна бух в ноги старой няне и взмолились ей:
— Прости, бабушка!
Пуще прежнего забранилась и заворчала старуха, а молодые люди опять в ноги:
— Прости, бабушка! Прости, бабушка!
Смягчилось сердце старухи:
— Ну, уж бог с вами! Прощаю я вас.
Стала старая няня расспрашивать купеческого сына, как он попал в эти края и зачем явился в этот запретный дом. Молодой человек ничего не утаил и чистосердечно рассказал ей, как он попал в Аравитское царство и в запретный дом. Выслушала старуха купца и сказала ему:
— Ну, добрый молодец, должно быть, счастье написано тебе на роду. Царевна от самого ее рождения не видела мужского лица: тебя первого она увидела, и быть тебе ее супругом. А если не сплошаешь, то будешь ты и аравитским царем. Слушай, молодец, и поступи так, как я тебе говорю. Пройдет еще девять дней, и за эти дни тебе не будет никакого дела; а на десятый день тебе дадут работу. Смотри не плошай и поступи так-то и так-то, и тогда ты женишься на царевне и сделаешься царем. Сплошаешь — полетит с плеч твоя буйная голова. А теперь, молодец, убирайся отсюда, пока тебя здесь никто не видел.
Вышел купеческий сын из дома, запер ключом дверь снаружи, вернулся домой и тихо повесил ключ на стене в спальне царя.
Прошло еще девять дней; молодого купца по-прежнему поили и кормили и по-прежнему платили ему по мизе золота. На десятый день царь вошел к молодому купцу и сказал ему:
— Ну, молодец, ты довольно отдыхал с дороги, теперь я дам тебе работу, собирайся и поедешь со мною.
Вышли царь и купец во двор, а там уже были приготовлены оседланные кони. Царь завязал купцу глаза повязкой, а затем вдвоем они сели на коней и поехали за город. Долго они ехали и наконец остановились у высокой горы и сошли с коней; царь снял повязку с глаз купца и сказал ему:
— Поди в кусты и сруби там вилки и стяжок.
Купеческий сын срубил вилки и стяжок и принес их царю.
Тогда царь воткнул в землю вилки, а на них положил стяжок в виде перекладины; на эту перекладину царь положил большую плаж-книгу, разогнул ее и стал ее читать; читал-читал, долго читал, и вдруг гора сама собою раскрылась, и в ней оказалась большая и просторная пещера, а в той пещере стоят высокие и светлые палаты, богато изукрашенные золотом и серебром, и камнями самоцветными. Царь сказал купеческому сыну:
— Поди в пещеру и принеси мне оттуда золотую табакерку, золотой кувшинчик о двенадцати носках и меч-самосеч.
Пошел молодой купец и только вошел в пещеру, как услышал грозный голос невидимого духа:
— Засеку, зарублю!
Но купец не испугался этого страшного голоса и смело вошел в пещеру, а затем — в роскошные палаты, и там он увидел табакерку, кувшинчик и меч-самосеч. Подошел купец к мечу и обнажил его — вынул меч из ножен. И вот меч полетел и отсек аравитскому царю голову, а затем опять прилетел в руку купеческого сына. Тогда молодой купец, не мешкая, забрал с собою все три вещи: золотую табакерку, кувшинчик о двенадцати носках и меч-самосеч — и с ними быстро вышел из пещеры. И только молодой купец вышел, как гора закрылась, и от пещеры следа не осталось. Сел молодой купец на коня и помчался обратно в город; он прямо направился в запретный дом, а его уже встречают и молодая царевна, и старая нянька с великою честью и с искренней радостью.
Не захотел молодой купец жить в старом царском дворце и пошел он на обширную площадь среди столичного города, раскрыл там свою золотую табакерку; и вот среди площади появилась скала, а в той скале — обширная пещера, а в пещере стоят высокие и светлые палаты, богато и роскошно украшенные золотом и серебром, и камнями самоцветными. В этих палатах и стал жить молодой купец, сюда же он перевез и молодую царевну с ее нянькой. Собрал купеческий сын к себе гостей со всего царства Аравитского, всех князей и бояр, и знатных вельмож, и угостил он их на славу разными винами и кушаньями, а вина эти и кушанья делались не руками человеческими, а добывались из золотого кувшинчика о двенадцати носках, каждый носок его давал разное кушанье и разное вино, и сколько ни клади кушаний, сколько ни лей вина, а в кувшинчике все убыли не замечалось. Все гости пили и ели, и веселились, и много дивились молодому купцу и добытым им вещам.
И провозгласили все гости молодого купца царем Аравитского царства. Скоро молодой царь женился на красавице царевне и задал свадебный пир на весь мир. Когда купеческий сын совсем устроился на своем царстве, то он выписал к себе старуху мать. И стали они все жить да поживать, да добра наживать.
10 октября 1907 г.
Лука Леонтьевич Заякин.
Осип Прекрасный и Моисей
Легенда
В одной стране жил старик еврей, у него было пятеро сыновей, трое старших были уже взрослые люди, а двое младших детей были еще малые, только подростки; самого младшего звали Осип Прекрасный за его ум и красоту. Однажды старик отец видел такой сон: было у него пять волов: три больших вола и два малых, и три больших вола съели обоих малых. Проснулся отец и задумался, что бы такое означал этот сон? Но сколько он ни думал, не мог разгадать значение сна.
Тогда отец призвал к себе всех пятерых сыновей, рассказал им свой сон и сказал сыновьям:
— Детушки, рассудите мне мой сон, и кто из вас растолкует мне мой сон, того я сделаю старшим над всеми остальными братьями, тот и будет над вами больший, и будет приказывать и распоряжаться вами, и все, что он вам прикажет, вы должны исполнять.
Долго думали братья, да и не могли никак разгадать сна. Тогда отец спросил своего любимого меньшего сына Осипа Прекрасного:
— И ты, милый сын Осип, не можешь растолковать мне сна и не знаешь его значения?
— Как не знать, тятенька, знаю! — ответил Осип.
— Ну, растолкуй же мне.
— А сон твой вот что значит. Наступит скоро время, и наши трое старших братьев погубят нас, обоих младших братьев, и тем причинят тебе много горя.
Выслушал это старик отец и сказал своим старшим сыновьям:
— Дети мои, Осип будет над всеми вами набольший и как бы за начальника, он будет распоряжаться вами и наблюдать за вашей работой; все, что бы он вам ни приказал, вы исполняйте.
Старшие братья были этим недовольны, они завидовали младшему брату и почувствовали к нему великий гнев. Прошло недолго времени, и старик послал своих сыновей на работу — убрать репу с поля, а Осипа послал для наблюдений за ними. Там, на поле, братья стали сговариваться:
— Давайте убьем Осипа, и он не будет начальствовать над нами и не будет нами распоряжаться; больно он молод, чтобы командовать нами.
Убили братья Осипа и зарыли его на репяном поле, пораздумались и решили так:
— Тут, в земле, Осип, пожалуй, еще оживет, давайте его лучше бросим в море, унесет его волною — и делу конец.
Так они и сделали: бросили Осипа в море, и его унесло водою. Покончивши с Осипом, братья хотели убить и второго младшего брата, чтобы тот не выдал их отцу и не рассказал ему об убийстве Осипа. Но этот второй брат заклялся, что не скажет отцу о смерти своего брата Осипа, и братья оставили его в живых.
Вернулись дети с полевых работ домой одни, без Осипа. Старик спросил сыновей:
— Где же мой сынок Осипушко?
И братья ему ответили:
— Осип приказал всем нам идти с репяного поля в лес собирать ягоды, мы не осмелились его ослушаться, пошли по ягоды и разбрелись в лесу по разным местам. Осипа где-то потеряли, должно быть, заблудился и натакался на зверя. Мы его искали по всему лесу, звали и кричали ему, да так и не могли найти его и не могли его дозваться. Наверное, его звери растерзали.
Поплакал и погоревал старик, да что будешь делать?
Между тем морская волна долго носила труп Осипа и выбросила его на морской берег в месте пустынном и необитаемом. И там на берегу Осип ожил — таково, должно быть, было веление Божие. Поднялся Осип на ноги и видит: бежит корабль, и закричал он с берега:
— Корабельщики, заберите меня с собою и не дайте мне погибнуть на этом безлюдном берегу!
Корабельщики забрали Осипа с собою на корабль. Корабельщики были египтяне и ехали в Египетскую страну. Увидели корабельщики, что Осип был мальчик красивый, умный и расторопный, и были крайне им довольны и нарадоваться на него не могли: дадут Осипу какую работу, он сделает ее хорошо и сделает за десятерых. Пришли корабельщики в свое Египетское царство и прямо пошли к египетскому царю, и сказали ему:
— Государь, мы подобрали на необитаемом берегу мальчика Осипа, очень красивого, умного и расторопного; он был бы пригоден вам во дворце в качестве прислужника.
Царь сказал купцам:
— Если найденный мальчик так хорош и умен, то приведите его мне и отдайте его мне в услужение.
Купцы привели Осипа во дворец, и стал он при царе жить и служить. Увидела Осипа царица и сильно его полюбила, и стала всячески склонять его на любовь и на сожительство с нею, но Осип Прекрасный не соглашался на это и убегал от царицы. Разгневалась царица и приказала бросить Осипа в темную темницу, но и там она не оставляла Осипа в покое и продолжала его всячески соблазнять. Она говорила Осипу:
— Согласись со мною жить, и тогда я тебя немедленно освобожу, иначе ты до конца своей жизни останешься в тюрьме.
Но Осип не соглашался. Там, в темнице, сидели два разбойника. Однажды эти разбойники в одну ночь видели вещие сны и наутро рассказали Осипу эти сны и спросили его, не может ли он растолковать им их снов. Осип выслушал эти сны. Один разбойник рассказал так:
— Видел я во сне, будто бы я вышел из темницы, и день был ясный и солнечный, и погода такая хорошая стояла. Иду я, а на душе у меня было таково весело и радостно!
Другой разбойник рассказал:
— Я видел во сне, будто бы я поднялся из темницы на веревке, и напал на меня гнус разный: пауки и мухи, и стали меня неистово жалить, совсем съели меня.
Выслушал Осип эти сны и сказал первому разбойнику:
— Завтра тебя освободят из тюрьмы.
А другому разбойнику:
— Тебя же завтра повесят, и будут птицы клевать твое тело.
Так и случилось: на следующий же день первого разбойника освободили и выпустили из тюрьмы, а второго разбойника повесили.
Прошло так сколько там времени, и увидел царь такой сон: идет он по засеянному полю и видит на одной стволинке[20] семь колосков, два колоса полные, с крупным и ядреным зерном, а пять колосьев пустых — в них не было ни зерна. Проснулся царь и крепко задумался над смыслом и значением своего сна, и никак не мог разгадать его. Собрал царь волшебников и ученых людей со всего своего царства и просил их растолковать ему сон, но никто не мог растолковать ему сна. Тогда царь объявил по всему своему царству:
— Кто растолкует мне мой сон, тому я дам полцарства.
Тогда царю доложили:
— Государь, в темнице сидит молодой человек Осип Прекрасный, который хорошо однажды разгадал сны двум разбойникам, наверное, он и твой сон объяснит.
Царь приказал привести к нему Осипа. Осип выслушал сон царя и сказал ему:
— Государь, сон твой вот что означает. Наступят два года урожайные, а после них наступят пять лет таких неурожайных, что не родится ни одного зерна.
Выслушал царь толкование своего сна и сказал Осипу:
— Будь ты первым лицом в царстве после меня, займись продовольственным делом и постарайся, чтобы народ мой не терпел большой нужды в голодные годы.
И принялся Осип за работу, настроил во всех городах и во всех местах своего царства большие магазины и засыпал их хлебом. Прошли два урожайных года, и наступили голодные годы — неурожаи были такие, что на всей земле не родилось ни одного зерна хлеба. Тогда Осип стал продавать хлеб своему народу из хлебозапасных магазинов по сходной цене. На всей земле голод, а в Египте хлеба большие запасы. За такие его умные порядки египетский народ полюбил Осипа, и когда умер старый царь, то весь народ поставил на царство Осипа Прекрасного. Сделавшись царем Египта, Осип Прекрасный повел дела правления мудро и вершил дела судебные справедливо. Так, был однажды такой случай. Одна бедная старушка нищая насбирала подаянием с пуд мучицы и несет ее улицей. Вдруг поднялся ветер и всю муку у старухи развеял. Заплакала старуха и пошла к самому царю, и принесла ему такую жалобу на ветер:
— Государь, — сказала старуха, — я приношу вам жалобу на ветер, за то, что он развеял у меня муку с пуд весом. Прошу вас, государь, взыскать с ветра проторги и убытки!
Царь Осип Прекрасный выслушал жалобу и говорит бабушке:
— Хорошо, бабушка, мы разберем твою жалобу и взыщем твои убытки, только с ветра чего получишь?
Призвал царь купцов-корабельщиков и спрашивает их:
— Вы, господа корабельщики, просили Бога, чтобы он дал вам попутного ветра?
— Конечно, просили и готовимся плыть в путь.
— Ну, так Бог дал вам попутного ветра, а ветер этот развеял муку вот у этой старушки, и вы, купцы, должны возместить ей убытки вскладчину.
Купцы и разговаривать не стали, сложились по грошу и дали старушке деньгами столько, что она пуда два, а то и три на них купит. Взяла старуха деньги и с радостью вернулась в дом свой. А люди прославляли мудрое решение своего царя.
Все соседние царства и государства узнали о том, что в Египте собраны большие запасы хлеба, и со всех сторон в Египет стали посылать корабли за хлебом. В той стране, где жили отец и братья Осипа, тоже был голод. Братья снарядили три корабля и поплыли за хлебом в Египет; братья явились к царю Осипу и просили его продать им хлеба. Братья в царе не узнали Осипа, а Осип своих братьев узнал. Царь Осип Прекрасный приказал отпустить своим братьям хлеба, но повысил на хлеб цену так, что братья могли нагрузить только два корабля, на третий же корабль у них не хватило денег. Братья опечалились. Тогда Осип сказал им:
— Я отпущу вам хлеба и на третий корабль, но за это вы должны привезти ко мне вашего отца.
Братья сказали царю:
— Государь, отец наш стар и темен, ему не под силу совершить такой длинный путь.
— Нет, привезите вашего отца, а чтобы вы исполнили мой приказ, я оставлю вашего младшего брата у себя в заложниках.
Делать было нечего, сели братья на корабли и побежали в свою страну, взяли они своего старика отца и привезли его к египетскому царю Осипу Прекрасному. Увидел Осип своего отца-старика и говорит ему:
— Здравствуйте, тятенька! Что, не узнали меня?
Старик удивился:
— Какой же я тебе тятенька? Ты египетский царь, а я бедный израильтянин.
— Я твой сын Осип.
И рассказал Осип своему отцу все, как было, как его убили братья и бросили в море и как он сделался царем в Египте. Выслушал старик рассказ Осипа и сильно разгневался на сыновей своих и сказал:
— Делай, Осип, со своими братьями, что хочешь.
Но Осип простил своих братьев, не наказал их и не сделал им зла. Осип поселил своего отца и братьев на египетской земле и дал им лучшие места. Израильтяне стали быстро умножаться, и скоро их стал целый народ. Пока жил Осип, израильтянам жилось хорошо; они забрали у египтян всю землю, какая получше. Но вот Осип умер, и египтяне выбрали себе нового царя — египтянина. Тут пошло для израильтян худое житье — египтяне их били и истязали, и всячески изводили, притесняли их работой и всякими поборами. А так как израильтяне все увеличивались и разрастались, то египетский царь приказал всякого младенца мужского пола, рожденного евреем, топить в тине и бросать в реку. Была одна еврейка, она родила сына и назвала его Моисеем; взяла она Моисея, положила в корзину и спустила его в реку; рекою прибило корзину к плотику. На этот плотик пришла царица с ведрами брать воды, увидела царица корзину, вынула из воды, раскрыла и увидела мальчика, и говорит:
— Ах, какой ты хорошенький мальчик! Это какая-нибудь еврейка бросила. Надо его взять домой и воспитать.
Взяла царица Моисея и отнесла домой, и стала его воспитывать, как своего родного сына. Так Моисей и возрос во дворце египетского царя.
Между тем муки и страдания израильского народа все росли и увеличивались. Тогда израильтяне стали молить Бога:
— Господи, какие страдания мы терпим и какие муки! Есть, говорят, какой-то истиный Бог Иисус Христос, кабы Бог освободил нас от египетской неволи, тогда бы мы стали молиться и почитать истинного Христа.
И Бог услышал их молитву; Бог явился Моисею и сказал ему:
— Моисей, Моисей, выведи свой народ из Египта!
— Господи, — сказал Моисей, — как же я выведу из Египта народ, ведь египтяне не выпустят израильтян, так как израильтяне работают на египтян и служат им.
— А ты сначала добром уговори египетского царя, а коли не послушает, тогда ты наведи на египтян кары.
Явился Моисей к египетскому царю и просил его отпустить народ. Он сказал царю:
— Государь, отпусти израильский народ, и я поведу его в свою землю Вифлеем.
Царь и слышать об этом не хотел и прогнал Моисея. Тогда Моисей навел на всех египтян слепоту. Ослепли египтяне и испугались, и сказали Моисею:
— Бери свой народ и иди с ним, куда хочешь, только верни нам зрение.
И вот по Моисееву велению египтяне прозрели и опять сделались зрячими. Стали израильтяне собираться в путь, а египтяне опять заявили:
— Нет, не отпустим вас от себя.
Тогда Моисей навел на весь Египет шелудей, и опаршивели египтяне. Пуще прежнего испугались египтяне и велели Моисею уводить свой народ. Моисей взял в руки жезл и повел за собою весь израильский народ; дошел Моисей до моря. Тем временем египтяне опять задумали вернуть еврейский народ. Царь египетский собрал своих фараонов, посадил их на коней и на колесницы и погнался за Моисеем, и догнал его на берегу моря. Моисей поднял свой жезл и им разделил море, и провел весь свой народ по морю как посуху на другой берег моря. Египетский царь со своими фараонами на конях и колесницах тоже погнался вслед за Моисеем и еврейским народом. Но когда царь и фараоны достигли середины моря, Моисей поднял свой жезл, и морская вода покрыла и царя, и фараонов. С того времени фараоны живут в море и разъезжают по дну морскому на своих конях и колесницах. Случается, что фараоны поднимаются со дна морского поверх воды, и тогда их видят люди и матросы с плывущих кораблей.
Покончивши с египетским царем и с фараонами, Моисей поднялся на морской берег и пошел горою; путь ему лежал чрез чужое иноплеменное государство. Царь этого государства увидел Моисея с многочисленным народом и сильно удивился, и думает: «Что это за народ, откуда он появился и куда идет?». Послал царь послов к Моисею, и послы спросили Моисея:
— Что вы за народ, куда идете и с каким намерением явились сюда, не воевать ли пришли сюда?
И Моисей ответил послам:
— Не для войны явились сюда, я веду мирный народ еврейский из Египта в свою землю Вифлеемскую; ваших городов и вашей земли я не трону.
Когда послы передали царю такой ответ Моисея, нечестивый царь этот задумал хитростью сгубить весь народ еврейский. Для этого царь приказал расставить на пути под открытым небом столы, покрыть их скатертями, наставить на них разных кушаньев и напитков, собрал со всего царства молодых и красивых девушек и молодух и заставил их водить хороводы и петь песни.
Моисей и большинство его народа даже не взглянули на столы и на хороводы и прошли мимо, но многие соблазнились, особенно молодые люди, они подошли к хороводам и стали с ними петь и играть, а затем сели за столы и принялись пить и гулять, и, напившись, свалились за столами. Царь приказал всех их убить, и им отсекли головы. И много тогда потекло невинной крови по земле. И из этой крови выросла лапушка-табак. Царь приказал скосить траву, сложить в копны и сжечь, а пепел рассеять по ветру. Но из пепла опять отродилась лапушка-табак. Так из человеческой крови отродился табак — прелестная трава[21].
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Село Плехановское.
13 ноября 1907 года.
Несмеяна царевна
Сказка
Три мужика — родные братья — пошли в лес зверовать и зашли далеко от селения. Дело было осенью, погода стояла холодная и сырая. Настала ночь. Пришли братья для ночлега в лесную избушку и задумали развести огня, хватились, а огнива и кремня никто из них с собою не захватил. Что делать,
как добыть огня? Говорят двое братьев третьему:
— Полезай-ка на лесину, какая повыше, да посмотри вокруг, не увидишь ли где-нибудь костра, где бы можно было позаимствоваться огоньком.
Залез один брат на лесину, осмотрелся кругом и говорит сверху:
— Вижу, вон огонек горит, но только очень далеко.
Братьям же снизу не видно огня, и не могут они определить,
в какой стороне горит костер; а кругом растет дремучий лес и непроходимая чаща. Братья и говорят сидящему на дереве:
— Ты брось палку в ту сторону, где видишь огонь, туда мы и пойдем за огнем.
Тот бросил палку и тем указал направление, где виднелся огонек, и затем слез с лесины. Братья сказали старшему:
— Иди за огнем.
И тот пошел. Долго шел мужик и наконец вышел на полянку и видит: горит огонек, а около огонька сидит старый старичок. Мужик попросил:
— Дедушко, дай, пожалуйста, огонька!
А старичок ему на это отвечает:
— Дать не хитро, я дам тебе огонька, но прежде ты мне скажи, честная ли у тебя жена?
— Не знаю я этого, дедушко! Да и как я могу это знать? Дома меня часто не бывает, и Бог знает, что там теперь без меня делается.
— Ну, так и уходи, не дам я тебе огня.
И мужик вернулся на ночлег ни с чем и сказал братьям:
— Старик не дал мне огня.
Тогда пошел к старику средний брат и попросил:
— Дай, дедушко, огонька!
— Дать не хитро, да честная ли у тебя жена?
— По-видимому, честная, по крайней мере ничего за ней не заметно и не слышно о ней ничего дурного. Наверное же я сказать не могу, и честная ли она у меня, я не знаю.
— Не знаешь, так и нет тебе огня. Убирайся.
Вернулся и второй брат без огня. Тогда собрался младший брат; пришел он к старику и просит:
— Дай, дедушко, огонька!
— Дать-то не хитро, я дам тебе огня, только скажи, честная ли у тебя жена?
— Моя жена честная, да и когда ей обманывать меня? Я и женился-то на ней недавно, годика три, да за это время я не делал ближних и дальних отлучек.
— Ты заверяешь, что у тебя жена честная?
— Заверяю, дедушко!
— Ну, шагай через костер!
Мужик перешагнул через костер и оборотился козлом. Взял старик веревку, привязал козла за рога и повел его за собою.
Старик повел козла прямо на деревню и привел к дому мужика, превращенного в козла. Вся деревня уже спала, и ни в одной избе не было огня, только в избе этого мужика блистал огонь. Старик подошел к избе, постучался в окошечко и сказал:
— Люди добрые, пустите меня, старого странника, переночевать одну ночку да приютите и моего козла.
Жена мужика забранилась из избы:
— Шляется там бродяга! Не пущу я тебя ночевать, мешать мне ты только будешь!
— Меня не пустишь, так возьми хоть моего козла к себе в избу, а я-то уж как-нибудь и под открытым небом переночую!
— И козла твоего не возьму, некогда мне возиться с ним.
— Да тебе, матушка, и возиться с ним не надо, я привяжу козла в уголку. Козел у меня смирный и мешать тебе не будет.
— Ну уж ладно, веди своего козла, а сам убирайся!
Старик ввел козла в избу и привязал его в уголку на веревочку, а сам ушел. И увидел мужик, что жена его пирует и гуляет с миляшем. На столе стоят блины, оладьи, пирог с рыбой, гусь жареный и штоф водки, а за столом сидит жена с миляшем, целуется с ним и милуется, и угощает его вином и кушаньями.
Козлу это показалось невыносимым, и он заревел по-козлиному, затопал ногами и принялся рваться и метаться. Баба, завидев неистовство козла, схватила полено и сильно ударила им козла. Волей-неволей козел присмирел. Долго жена мужика сидела с миляшем, пировала и миловалась с ним. Наконец жена с миляшем легли на кровать, а огня-то они не затушили.
Пуще прежнего заревел и заблеял козел и принялся скакать, прыгать и рваться с веревки. Жена соскочила с кровати, схватила опять полено и сильнее прежнего огрела козла. И после этого козел окончательно присмирел. Всю ночь бедный козел не мог сомкнуть глаз. Наутро, чуть свет, явился в избу старик, отвязал козла и повел его обратно в лес. Привел старик козла и сказал:
— Шагай через костер!
Козел перешагнул и принял человеческий образ. Старик и спрашивает мужика:
— Ну что, видел свою жену? Какова она? Теперь станешь ли ты говорить, что жена у тебя честная, и заверять в этом других?
Мужик только махнул рукой и ничего не сказал. После этого старик дал мужику лычко и сказал:
— Возьми это лычко, оно тебе пригодится и поможет тебе проучить жену. Когда ты увидишь двух или нескольких человек вместе, то завяжи узелок на этом лычке, и эти люди никак не смогут разойтись, так и останутся вместе. Развяжи узелок на лычке — и люди разойдутся.
Взял мужик лычко, поблагодарил старика и пошел к себе домой. Дома мужика встречает его жена как ни в чем не бывало; в избе все было прибрано и приведено в порядок, от штофа и от закусок не осталось и следов. Жена встречает своего мужа весело и радостно и говорит ему:
— Нас звали на свадьбу в соседнее село, поедем, что ли?
И мужик ей ответил:
— Нет, я не поеду. Устал я да и перемерз в лесу на промысле. Я останусь дома, отдохну хорошенько да отогреюсь. Поезжай ты на свадьбу одна.
Баба рада: на свадьбе ее поджидал миляш. Скоро собралась она и уехала.
Мужик помешкал час-другой и тоже поехал на свадьбу и забрал с собой лычко. Приехал мужик на свадьбу, вошел в избу и видит, что жены с миляшем в избе нет. Он вышел во двор и там стал искать свою жену; вошел он в стаю и там застал жену с миляшем. Завязал мужик узелок на лычке, и баба не может оторваться от миляша, словно приросла к нему. Взял мужик жену и миляша и вывел во двор, а затем и на улицу. На улице два мужика с метлами разметали улицу. Завидев этих мужиков, баба и миляш взмолились им:
— Батюшки, разнимите нас как-нибудь.
Мужики с метлами подошли к бабе с ее миляшем и хотели разнять их, а в это время мужик завязал узелок на лычке, и к жене с миляшем пристали, словно приросли, мужики с метлами. Идут улицей, встречают двух баб с коромыслами и с ведрами, и опять жена взмолилась бабам:
— Матушки, разнимите нас как-нибудь!
Принялись бабы разнимать, а мужик разом завязал узелок на лычке, и вот бабы с ведрами пристали к общей группе. Повел мужик всех этих людей за деревню, мимо гумен. На одном гумне мужики и бабы молотили и веяли хлеб, у кого в руках были молотила, у кого грабли, у кого вилы, у кого лопаты. Жена и миляш взмолились и этим людям:
— Добрые люди, разнимите нас как-нибудь!
Мужики и бабы прибежали с гумна и попробовали разнять, а в это время мужик опять быстро завязал узелок на лычке. И вот все молотяги — мужики и бабы — пристали к общей группе, и таким образом собралась большая куча людей, сцепившихся вместе, а в середине этой кучи были жена и ее миляш. Мужик повел всех этих людей в город.
В городе этом жил царь, а у него была единственная дочь красоты невиданной, такая красавица, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Лишь в том была беда, что красавица царевна никогда не смеялась и никогда не улыбалась. Казалось, что ничто царевну не радовало и ничто ее не веселило. Царь-отец по этому поводу сильно печалился и сильно этим огорчался. Царь принимал всяческие меры к тому, чтобы развлечь или развеселить свою любимую дочь: он собирал в своем дворце веселые пиры и гулянья, устраивал музыку и танцы, собирал со всего своего царства скоморохов и потешных людей, но все напрасно. Никто не мог развеселить царевну и никто не мог рассмешить ее. Тогда царь издал указ по всему своему царству: «Кто рассмешит царевну, за того я и отдам ее замуж». С изданием этого указа являлось много людей всякого звания, но никому не удалось рассмешить царевну. За это царевну звали так: «Несмеяна царевна».
Ведет мужик свою жену с миляшем и с целой группой других людей, сцепившихся друг с дружкой и вооруженных кто чем попало — кто цепом, кто граблями, кто лопатой, кто метлами, а две бабы — с коромыслами и ведрами на плечах, — ведет мужик всю эту кучу людей по городской улице мимо царского дворца, а на балконе дворца в это время сидела Несмеяна царевна. Увидела царевна всю эту удивительную кучу людей, и показалось ей это смешно, и давай-ка она смеяться, давай-ка хохотать — и чем дальше, тем пуще смеялась и хохотала Несмеяна царевна.
Во дворце сейчас же это заметили и стали доискиваться, кто рассмешил царевну. Доложили царю. Царь вышел на балкон и видит, что дочь его смеется над кучкой сцепившихся людей, которую вел за собою мужик. Подозвал царь мужика и сказал ему:
— Спасибо тебе, добрый молодец, за то, что сумел ты мою дочь рассмешить. Слово царское — закон: отдаю я за тебя свою дочь в замужество.
Мужик же взял свое лычко и развязал один узелок, и вот отцепились молотяги и пошли домой; мужик развязал другой узелок — отцепились бабы с ведрами; развязал третий узелок — отцепились метельщики; развязал он последний узелок — и расцепилась его жена с миляшем. Так все разбежались в разные стороны. По мере того, как мужик распускал узелки на своем лычке и отпускал людей, царевна смеялась все пуще и все сильнее хохотала — уж слишком все это ей казалось смешным.
У царя не пиво варить, не вино курить, пир пирком — и за свадебку. И женился мужик на молодой красавице царевне и стал с нею жить да поживать, да деток наживать.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
12 ноября 1907 года.
Марфа Канцыбаровна[22]
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жилбыл царь, а у него было три сына. Двое были уже совсем взрослые юноши, а третий — маленький, совсем ребенок. Этого младшего сына звали Иваном-царевичем. Однажды царь призвал к себе старшего сына и сказал ему:
— Любезные мои сынки, с молодых лет я собирался съездить к Марфе Канцыбаровне за живой и мертвой водой и молодильными ягодами, а вот дожил до старости, а все не мог собраться. Теперь же я устарел для этого подвига. Не возьмется ли кто из вас съездить к Марфе Канцыбаровне?
Старший сын поклонился отцу и сказал:
— Государь батюшко, я поеду к Марфе Канцыбаровне и достану от нее живой и мертвой воды и молодильных ягод.
Скоро снарядился царевич, оседлал доброго коня, забрал с собой золотой казны, благословился у отца и пустился в богатырский путь. Долго ехал царевич и подъехал к росстанному столбу, дальше дорога расходилась на три стороны, одна шла прямо, другая — направо и третья — налево. На распутье дорог стоит столб, а на нем такая надпись: «Кто поедет прямою дорогою, сам будет убит, а конь останется цел; кто поедет правою дорогою, сам останется, а конь погибнет, кто поедет левою дорогою — попадет к девицам на прохлад».
Царевич и раздумывать долго не стал. «Чего я буду зря рисковать собою и конем?» — думает он, повернул своего коня налево и поехал к девицам на прохлад. Долго ехал он дремучим лесом и наконец подъехал к большому и красивому дому. И только он въехал во двор, как к нему выбежала толпа юных и веселых девушек, красавиц собою, весело и радостно девушки встретили молодого царевича, взяли у него коня, расседлали его, убрали и запустили к корму, а самого царевича взяли за руки белые и повели в свои высокие хоромы, а там царевича встречает уже сама хозяйка дома — юная девица, красавица собой.
Собрали стол, наставили разных кушаньев и напитков, посадили царевича за стол, накормили досыта и напоили допьяна. После этого красавица хозяйка предложила царевичу поиграть с ней в карточки, и царевич согласился. Играют, и все-то хозяйка выигрывает, и к ночи она совсем обыграла царевича. Затем она предложила царевичу:
— Ну, теперь, царевич, время идти на прохладочки, иди ко мне на постельку.
Пошел царевич — и хозяйка положила его на постелю к стене и затем потянула какой-то ремешок, и вдруг кровать перевернулась, под кроватью образовалась пропасть, и царевич полетел в подземелье. Очутился царевич в подземелье, осмотрелся и видит, что подземелье это очень велико и обширно и в нем сидит уже много народу, и все высокого звания: короли и королевичи, цари и царевичи, и сильномогучие богатыри; все они ехали по своим делам, доехали до росстанного столба, соблазнились девичьими прохладочками, да и попали в подземелье.
Долго ждал царь возвращения своего сына, да так и не мог дождаться, и решил, что старший сын где-нибудь на богатырском пути сложил свою буйную голову. Призвал царь второго своего сына и послал его к Марфе Канцыбаровне достать живой и мертвой воды и молодильных ягод.
Поехал царевич да и тоже попал по следам своего брата в подземелье красивой волшебницы. Царь долго ждал возвращения своих сыновей, да так и не дождался и стал почитать их мертвыми.
Между тем младший сын Иван-царевич рос не по дням, а по часам. И с малых лет он начал проявлять силу великую, богатырскую; одарен он был великим разумом и блистал необычайной красотой. Однажды Иван-царевич явился к своему отцу-царю, поклонился ему и сказал:
— Государь батюшко, мои старшие братья поехали к Марфе Канцыбаровне, да и неизвестно где пропали. Отпусти меня в путь-дорогу, и я достану тебе живой и мертвой воды и молодильных ягод, а если живы мои братья, то я помогу им выбраться из беды и приведу их к тебе.
Отпустил царь и последнего своего любимого сына Ивана-царевича. Собрался Иван-царевич, обрядил доброго коня, взял с собой золотой казны, благословился у отца и пустился по пути своих братьев. Доехал царевич до росстанного столба; прочитал надпись и задумался — куда ехать, в каком направлении путь держать? И решил царевич:
— Не поеду я левым путем — не время теперь забавляться девичьими прохладочками; не поеду я и правым путем, — куда мне без богатырского коня, погибнет конь, погибнет и всадник. Поеду я прямой дорогой, которая грозит опасностью мне самому; какой же я буду богатырь, если буду бояться смерти.
И направил Иван-царевич своего коня прямым путем. Долго ехал Иван-царевич местами дикими и безлюдными, лесами темными и дремучими и наконец выехал на лесную полянку, и на ней увидел маленькую избушку, а в ней жила бабушка-задворенка. Вошел Иван-царевич в избушку, богу помолился и бабушке-задворенке поклонился. Завидела его бабушка-задворенка и сказала:
— Фу, фу, фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла. Куда, Иван-царевич, путь держишь?
— Я еду, бабушка, к Марфе Канцыбаровне, чтобы достать у нее живой и мертвой воды и молодильных ягод для своего царя-батюшки.
— Да как же ты попадешь к ней? Марфа Канцыбаровна великая волшебница и премогучая богатырица, и не родилось еще такого сильного и могучего богатыря, который бы мог одолеть ее. Много людей прошло к ней, да от нее немного вернулось. У Марфы Канцыбаровны дом обнесен высоким тыном, и на каждой тынинке воткнуто по человечьей голове, на одной лишь нет, быть на ней твоей голове.
— Ах, добрая бабушка, помоги мне в этом деле и научи, как мне проникнуть к Марфе Канцыбаровне и достать живой и мертвой воды и молодильных ягод.
— Хорошо, царевич, помогу я тебе. Оставь ты у меня своего коня и дальше поезжай на моем коне, на дороге ты встретишь другую избушку, там живет моя старшая сестра, ты заезжай к ней и вези ей от меня поклон, и поступи, как она тебе прикажет.
Оставил Иван-царевич своего коня у бабушки-задворенки и дальше поехал уже на ее коне. Ехал-ехал и приехал к другой бабушке-задворенке; вошел он в избушку, богу помолился и бабушке поклонился, завидела его бабушка и заревела:
— Фу, фу, фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла. Куда, Иван-царевич, путь держишь?
— Я еду к Марфе Канцыбаровне, чтобы достать от нее живой и мертвой воды и молодильных ягод для своего царя-батюшки.
И затем царевич добавил:
— Был я у твоей младшей сестры бабушки-задворенки, она помогла мне и дала своего коня. Сестрица шлет тебе поклон.
— Ну если тебе моя сестра помогла, помогу и я. Слушай, царевич, внимательно и строго следуй моим советам, иначе не сносить тебе своей буйной головы. Марфа Канцыбаровна — наша младшая родная сестра, она премогучая богатырица; живет она в недоступном дворце, окруженном прочным тыном; через весь тын проведены струны, и чуть кто их заденет, как струны начинают звенеть, и во дворце поднимается тревога. Всякого дерзкого ловят, рубят голову и эту голову втыкают на тын. Меня и мою младшую сестру Марфа Канцыбаровна поставила держать караул на этом пути, чтобы мы оберегали ее покой. Ты оставь у меня этого коня, а отсюда поезжай на моем коне. Ты приедешь во дворец Марфы Канцыбаровны поздно ночью и когда будешь подъезжать ко дворцу, то не жалей коня и крепче понужай его, и он перенесет тебя через тын во двор.
Поблагодарил Иван-царевич бабушку за помощь и за добрый совет, оставил у нее своего коня, сел на ее доброго богатырского коня и поехал дальше. Поздней ночью Иван-царевич стал подъезжать ко дворцу Марфы Канцыбаровны, и как только он завидел стены дворца, так и принялся хлестать и понукать богатырского коня, брал он плеточку шелковую, пробивал кожу до мяса, мясо — до кости и кости — до мозга. Тут-то конь под ним осержается и от земли отделяется, и мигом перелетел через высокий тын прямо во двор Марфы Канцыбаровны.
Оставил Иван-царевич своего коня посередь двора, а сам пошел в палаты Марфы Канцыбаровны, вошел он в сени и видит: первые двери стерегут два борзых кобеля. Иван-царевич не плошал и мигом ссек псам головы. Идет далее. У других дверей вход стерегут два льва-зверя. Не мешкал царевич и тут: мигом отсек головы обоим львам и пошел далее. Третьи двери оберегает огненный змей — царевич и ему отсек голову и далее пошел уже беспрепятственно.
Кругом во дворце было тихо, все люди спали. Иван-царевич прошел одни палаты, другие и попал в спальню Марфы Канцыбаровны, и видит, что Марфа спит крепким сном на приятных лозах. Иван-царевич налил в одну бутылочку живой воды, в другую — мертвой, а в третью бутылочку насыпал молодильных ягод и хотел было уже и уходить, да засмотрелся на спящую красавицу и думает: «Что же мне не поцеловать ее?».
Подошел да и поцеловал ее, а как поцеловал он Марфу Канцыбаровну, так молодая кровь-то в нем загорелась и заиграла, и он не удержался и совершил с нею блуд. А Марфа так и не проснулась.
Овладевши сонной красавицей, Иван вышел во двор и хотел садиться на коня, а конь его к себе не подпускает и говорит:
— Ты, Иван-царевич, теперь нечист, и не могу я тебя нести. Пойди и обмойся в колодце.
Иван-царевич пошел и обмылся в колодце, и вернулся к коню. Но конь его опять к себе не подпускает и говорит:
— Пойди и обмойся в другом колодце.
Иван-царевич обмылся в другом колодце. Но конь опять велит царевичу:
— Поди и обмойся в третьем колодце.
Обмылся царевич в третьем колодце и вернулся к коню, и только после этого конь принял царевича на себя. Разъехался царевич по двору, рассердил коня, взвился конь и полетел через тын. Но нечисть царевича сказалась: конь задел копытом за верхнюю струну. И вот струна зазвенела, и во дворце поднялась тревога. Проснулись люди, проснулась и Марфа Канцыбаровна. И тут только она заметила, что была уже лишена невинности. И опалилась Марфа гневом великим и крикнула громким голосом:
— Гей, слуги мои верные, сбирайтесь ко мне скорей. Изловите этого дерзкого. Какой-то невежа здесь был, из колодца воду пил и колодца не закрыл.
Собрались слуги со всего дворца и принялись искать непрошеного гостя, да где сыскать: его и след простыл. Тогда Марфа Канцыбаровна вскочила верхом на свою серопегую кобылу и помчалась в погоню за Иваном-царевичем и скоро его догнала. Серо-пегая кобыла настигла коня, на котором мчался царевич, и принялась коня зубом грызть и ногами бить. Конь же этот был родным сыном серо-пегой кобылы. И взмолился конь кобылице:
— Матушка родимая, не бей же ты меня и не топчи ногами.
— Как же мне не бить и не топтать тебя? Крепко понужает меня Марфа Канцыбаровна, бьет она мне кожу до мяса, мясо — до кости, а кости — до мозга.
— Родимая матушка, скачи ты в одну сторону далеко, а в другую — дальше того.
Пожалела серо-пегая кобыла свое родное детище, сделала она прыжок в одну сторону далеко, а в другую — дальше того. Тем временем конь Ивана-царевича промчался далеко вперед. Добежал царевич до избушки бабушки-задворенки, оставил замученного коня, сел на свежего, на котором приехал в передний путь, и снова помчался. Бабушка же задворенка сбросила охлопень со своей избушки и поджидает Марфу Канцыбаровну.
Как буря налетела Марфа Канцыбаровна и принялась громить бабушку-задворенку:
— Зачем ты пропустила этого невежу, моего обидчика? Какая же ты караульщица? Отчего ты его не задержала?
— Где же мне задержать такого молодца? Это какой-то премогучий богатырь, он на всем скаку схватил и сбросил охлопень с моей избушки, и чуть крышу не своротил. Сама видишь.
Марфа Канцыбаровна не мешкала и снова поскакала на своей серо-пегой кобылице в погоню за Иваном-царевичем и скоро опять его настигла, и серо-пегая кобыла стала его коня зубами грызть и ногами топтать. Этот конь тоже был родным сыном кобылицы. И взмолился конь:
— Родимая матушка, не бей меня и не топчи меня.
— Как же мне не бить и не топтать тебя? Крепко понужает меня Марфа Канцыбаровна, пробила она мою кожу до мяса, мясо — до кости и кости — до мозга.
— Родимая матушка, скачи ты в одну сторону далеко, а в другую — дальше того.
Скачет кобылица в одну сторону далеко, а в другую — дальше того, а тем временем конь умчал Ивана-царевича далеко вперед. Доехал Иван-царевич до избушки бабушки-задворенки, оставил ей ее коня, уже утомленного, сел на свежего своего коня и помчался, как стрела. А бабушка-задворенка сбросила охлопень со своей избы и поджидает Марфу Канцыбаровну. Как буря налетела Марфа Канцыбаровна на бабушку-задворенку и забранилась на нее:
— Какая же ты караульщица? Не задержала молодца!
— Как же я такого богатыря и молодца смогу задержать, он как ураган промчался мимо и на всем скаку схватил и сбросил охлопень с моей избенки, чуть всю крышу не своротил. Сама это видишь.
Не стала мешкать Марфа Канцыбаровна и опять погналась вслед за Иваном-царевичем. Кобылица Марфы Канцыбаровны стала уже выбиваться из сил, но все-таки она настигла коня Ивана-царевича, но уже было поздно: царевич уже приблизился к границе своего государства, на границе стояла крепость с высокими каменными стенами, и царевич мигом перескочил на коне через высокие стены прямо в крепость, а серо-пегая кобыла уже совсем устала и не в силах была перескочить стен крепости. Подъехала Марфа Канцыбаровна к стенам крепости и закричала своим сильным богатырским голосом:
— Не затем я гналась за тобой, добрый молодец, чтобы погубить тебя, а затем, чтобы обручиться с тобой. Ты мою воду пил, да колодца не прикрыл. Обручимся хоть теперь.
И с этими словами Марфа Канцыбаровна сняла со своей руки однозолотное кольцо и бросила его через стену в крепость, а Иван-царевич бросил ей свое однозолотное кольцо. Так обручились Иван-царевич с Марфой Канцыбаровной.
После этого Марфа Канцыбаровна повернула свою серопегую кобылу и поехала домой, а Иван-царевич продолжал свой путь. Доехал он до росстанного столба и думает: «Был я прямым путем и остался цел и невредим, поеду-ка я теперь правым путем, который грозит смертью моему коню, желательно мне узнать, что за страшилища там живут». И поехал царевич правым путем.
Путь ему лежал местами дикими и безлюдными, лесами темными и дремучими. Ехал-ехал царевич и приехал к избушке, где жила бабушка-задворенка. Вошел Иван-царевич в избушку, его встречает бабушка-задворенка и говорит:
— Фу, фу, фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла. Куда, добрый молодец, путь держишь?
— Я, бабушка, ездил от росстанного столба прямым путем и остался жив и здоров, теперь задумал проехать правым путем, хочу узнать, какие люди живут на этом пути-на дороге.
— Ох, дитятко, лучше бы тебе вернуться. Недобрым путем ты поехал. Там дальше живет Баба Яга Ягинична; много людей к ней проехало, да назад никто не вернулся — всех погубила злая колдунья. Недавно Баба Яга Ягинична у одного царя похитила единственную дочь красавицу собой Марфу-царевну, и теперь Марфа-царевна томится в тереме бабы Яги Ягиничны и вышивает золотом по бархату.
— Надо освободить Марфу-царевну, — сказал Иван-царевич.
— Как же ты освободишь ее? Ведь нелегкое дело — доступить бабу Ягу Ягиничну и одолеть ее.
— А ты, бабушка, научи меня, как доступить бабу Ягу Ягиничну и как одолеть ее.
— Хорошо, Иван-царевич, я научу тебя, только выслушай меня внимательно. Когда Баба Яга Ягинична увидит тебя, то она на ступе и с пестом в руках встретит тебя далеко за своим жильем и будет жечь тебя огнем и пламенем. Но ты не бойся, смело иди и напади на Бабу Ягу, только не попадись ей под ступу и под пест, как раз зашибет. Баба Яга не сильна в открытом бою и побежит от тебя, но ты не отставай от нее и преследуй ее до самого ее дома — тогда ты ее одолеешь.
Поблагодарил Иван-царевич бабушку-задворенку за ее помощь и за добрый совет и поехал дальше своим путем. Ехал-ехал и видит — летит баба Яга Ягинична в ступе, пестом погоняет, метлой след заметает; остановилась Баба Яга версты за три и начала Ивана-царевича палить огнем и пламенем.
Иван-царевич не обробел, слез он со своего коня, завел коня в кусты и там его спрятал от огня и пламени Бабы Яги, а сам пеший стал подходить к бабе Яге Ягиничне; подходит, а сам от огня и пламени всячески укрывается — где щитом, где плащом — и подошел вплотную к бабе Яге и вступил с ней в бой. Баба Яга Ягинична все норовит угодить <в> царевича ступой и пристукнуть пестом, да не тут-то было: крепко помнит царевич совет доброй бабушки-задворенки и ловко уклоняется от ударов.
Недолго продолжался бой: Баба Яга обратилась в бегство и полетела к своему дому. Иван-царевич гнал ее по пятам. Путь пересекала глубокая река в четыре версты шириною; Баба Яга перелетела через реку, как по сухому берегу, Иван-царевич переправился на ту сторону реки вплавь на своем коне. Подъезжает Иван-царевич к большим и роскошным палатам Бабы Яги, вошел в ее высокие хоромы и говорит Бабе Яге:
— Я приехал освободить Марфу-царевну из неволи, давай ключи от терема.
— Нет, добрый молодец, сначала отведай моей силы богатырской, тогда уж и ищи Марфу-царевну.
Вышли Баба Яга с Иваном-царевичем в чистое поле, в широкое раздолье и стали воевать. И давай-ка они драться, давай-ка пластаться! И стал Иван-царевич одолевать Бабу Ягу, и она ему взмолилась:
— Дай мне сроку на один час.
Дал царевич ей сроку на один час. Баба Яга принесла цельную пудовку крупного скатного жемчугу и высыпала жемчуг на месте боя прямо на землю. Возобновился бой. У Ивана-царевича ноги стали глездать по жемчугу, а у Бабы Яги лапы по жемчугу не глездают. Стала Баба Яга одолевать Ивана-царевича, и царевич в свою очередь попросил у Бабы Яги сроку на один час. А Баба Яга ему в этом отказала:
— Какой тебе срок, не дам я тебе сроку ни одной минуты.
Услышала это старшая дочь Бабы Яги и говорит:
— Неправдой живешь, матушко, когда ты просила сроку, то молодой богатырь дал тебе сроку, а ты ему теперь сроку не даешь. Как же это так, нельзя так!
Делать нечего, дала Баба Яга Ивану-царевичу сроку на один час. Взял царевич пудовку золы и пеплу и высыпал на жемчуг да и самого себя обсыпал золой. Бой возобновился. Ноги у царевича по золе не стали уже глездать, и он победил Бабу Ягу и засек ее своим мечом, а затем взял Бабу Ягу за одну ногу, а на другую наступил, разорвал труп на две части и бросил в разные стороны.
Покончивши с Бабой Ягой, Иван-царевич вошел в терем, взял Марфу-царевну, посадил ее на своего коня и поехал в обратный путь. Доехал Иван-царевич до росстанного столба и думает: «Был я прямым путем и остался жив и невредим, вернулся сейчас с правого пути, сам жив остался, и конь мой невредим. Теперь после богатырских трудов и подвигов не мешает мне отдохнуть и разгуляться — поеду теперь левым путем к девицам на прохладочки».
И поехал Иван-царевич левым путем, каким ранее его проехали оба его старших брата.
Ехал-ехал Иван-царевич и приехал к большим и роскошным хоромам красивой волшебницы, въехал он прямо на широкий двор. Навстречу царевичу выбежала толпа веселых девиц, и все принялись хлопотать около коня; Иван-царевич недолго думал, схватил плеть — цоп одну девицу, цоп другую-третью, и все девицы бросились от него врассыпную, а царевич и говорит им:
— Как вы смеете моего богатырского коня расседлывать? Ваше ли это дело? Беретесь вы не за свое дело — разве у меня рук нет и разве я-то сам не могу своего коня расседлать?
Расседлал царевич коня, поставил его к корму, а сам пошел в светлые палаты. Красавица хозяйка встречает и принимает гостя — батюшко-свет как ласково: с радостью, с весельем и с полным удовольствием; брала она царевича за белые руки, сажала за дубовые столы, за скатерти браные, накормила его досыта, напоила допьяна. И после того говорит ему:
— Не пожелаешь ли, добрый молодец, поиграть со мною в карточки?
— Отчего не поиграть, поиграть можно.
Стали играть, и все-то царевич обыгрывает хозяйку, все-то обыгрывает — и много денег у нее выиграл. Наступила темная ночь. Хозяйка говорит:
— Ну, теперь время нам с тобою, добрый молодец, и на прохладочки отправляться. Милости просим ко мне в спаленку на кроватку.
Привела хозяйка царевича в спальню и говорит:
— Ложись-ка к стене.
— Нет, ты ложись к стене, — отвечает царевич, — у нас не в обычае гостя класть к стене, его всегда кладут с краю.
Хозяйка все стояла на своем и требовала, чтобы царевич ложился к стене. Тогда царевич схватил красавицу нечестно и положил ее на постель к стене, а сам дернул ремень. И полетела красавица волшебница в пропасть, и очутилась в подземелье. Увидели злодейку цари и царевичи, короли и королевичи и премогучие богатыри, схватили ее и тут же растерзали. Кликнул царевич всех девиц со всего дома и говорит им:
— Дайте мне ключи от подземелья.
Девицы не дают царевичу ключей. Тогда царевич схватил свою плеть и давай хлестать девиц, какая под руку попадется. Дали ключи. Отпер царевич замки на дверях и вывел из подземелья на волю всех царей и царевичей, королей и королевичей, и премогучих богатырей, и обоих своих братьев, вывел да и говорит:
— Ах вы глупые цари и царевичи, короли и королевичи, и премогучие богатыри! Зачем же вы так делаете? Поехали по делам своим, а попали в этакое место! Не случись меня, вы и теперь сидели бы в тяжкой неволе, да здесь бы и погинули. Идите вы все по своим местам, по своим домам, возвращайтесь вы к своим молодым женам и к своим малым детушкам.
И разошлись, разъехались все цари и царевичи, короли и королевичи, и премогучие богатыри по своим местам. Взял Иван-царевич Марфу-царевну и обоих своих старших братьев и пустился с ними в обратный путь, и поехал домой. Долго ехали царевичи и приехали к синему морю, а у самого моря стоит превысокая гора, под горою же зияет пропасть такая глубокая, что и дна не видно! Царевичи остановились в этом месте на отдых; Иван-царевич раскинул свою палатку, лег и скоро уснул богатырским сном.
Старшие же братья его не спали и не дремали, они замыслили и обдумывали черное дело: они завидовали силе богатырской Ивана-царевича и его удаче и решили убить его и овладеть красавицей царевной и бутылями с живой и мертвой водой и с молодильными ягодами. Схватили они сонного брата Ивана-царевича и сбросили его с горы в глубокую пропасть, а сами пошли дальше и скоро вернулись домой к своему отцу царю.
Царь был глубоко обрадован возвращением своих обоих старших сыновей, которых он уже считал мертвыми. Царевичи сказали царю:
— Государь батюшко, вот мы достали и принесли тебе живой и мертвой воды и молодильных ягод. Мы освободили из плена от страшной бабы Яги Ягиничны Марфу-царевну, которую и хотим взять за себя замуж. Младший же наш брат Иван-царевич сложил свою буйную голову и погиб на богатырском пути.
Выслушал царь речь своих сыновей и известие о смерти своего младшего любимого сына Ивана-царевича и горько заплакал, да скоро утешился и благодарил Бога, что хоть оба старших сына вернулись домой живы и здоровы. Стали братья жить да поживать в родительском доме.
Прошло так несколько времени, и царь захотел достать живой и мертвой воды и молодильных ягод. Призвал он сыновей и приказал им распечатать бутыли и раскрыть их. Дети принялись за дело, но сколько ни старались и как ни бились — никак не могли открыть бутылок. Иван-царевич, когда запечатывал эти бутыли, то заговорил их крепким наговорным словом, так: «Тот пусть распечатает эти бутылки, кто их запечатал». Оттого-то старшие царевичи понапрасну бились над бутылками — их мог распечатать только Иван-царевич.
Видит царь, что дело нечисто, но никак он не мог проникнуть в суть дела и не мог понять всей правды-истины. Не могли никак царевичи поделить и Марфы-царевны: и тому хочется овладеть красавицей царевной и другому хочется того же. Так царевна и не доставалась никому из них и жила в царских теремах заместо дочери.
Между тем Иван-царевич, сброшенный в пропасть, долго лежал в бесчувствии; наконец он очнулся и пришел в себя, огляделся царевич вокруг себя и думает: «Где же это я и куда попал я?». Видит он вокруг себя одни крутые горы, обрывы и голые скалы и понял, что ему своими силами никогда не выбраться со дна пропасти. Сильно загрустил и запечалился, и пошел дном пропасти куда глаза глядят. Шел-шел царевич и видит большой дуб, а на нем большое гнездо величиною с добрый стог сена; в гнезде сидели птенцы — дети огромной Маньжи-птицы, самой Маньжи-птицы на гнезде не было, она улетела за кормом. Смотрит царевич на гнездо и любуется дивными пташками. Вдруг царевич увидел, что вдали появились палы, огонь быстро распространялся по сухой траве и по ветру шел прямо на гнездо.
Видит царевич, что гнезду грозит верная гибель, и стало ему жаль беспомощных птенцов, и он решил спасти их. Схватил он вершину березки и стал захлестывать огонь, да где одному справиться с огнем. Думает царевич: «Водой бы заливать было бы ладнее».
Увидел он неподалеку ручеек, но чем черпать воду — в руках ничего нет. Снял царевич с головы шляпу, зачерпнул в нее воды и принес на пожар, и стал заливать. Дело пошло успешнее. И принялся царевич с шляпой бегать за водой и заливать пожар и залил-таки, не допустил огня к гнезду.
Устал царевич от этой работы и сел под камнем отдохнуть. Вдруг прилетела Маньжа-птица с цельной нетелью[23] в лапах, увидела она дымящийся пожар и закричала:
— Какой это злодей явился сюда и задумал сжечь мое гнездо и погубить моих малых детушек? Разорву его на части!
И стала она летать и кружиться вокруг своего гнезда и увидела Ивана-царевича; раскрыла она свои страшные когти и хотела схватить и растерзать царевича, но в это время дети ее закричали из гнезда:
— Родимая мамонька, не тронь и не обижай ты этого доброго человека, это он отстоял наше гнездо от огня и тем спас нас от верной гибели; он своей шляпой носил воду и залил пожар водой, без него не миновать бы нам лютой смерти.
Услышала это Маньжа-птица и сказала Ивану-царевичу:
— Спасибо тебе, добрый молодец, что ты пожалел моих малых детушек и спас их от лютой смерти. Не бойся теперь меня, выходи сюда. Отплачу я тебе добром — не лихом. Проси ты от меня все, что твоей душе угодно, — все я для тебя сделаю.
— Ничего мне от тебя, Маньжа-птица, не надо, — сказал царевич, — только вынеси ты меня на эту гору, чтобы я мог вернуться в свой город, в родительский дом.
— Хорошо, я вынесу тебя туда.
Разрезала Маньжа-птица нетель на мелкие куски, сложила их в мешки и сказала царевичу:
— Перекинь через меня эти мешки с мясом и сам садись мне на хлупь, путь будет долгий, и когда я захочу есть, ты и дай мне кусок мяса.
Царевич так и сделал, перекинул мешки, а сам сел на хлупь, тогда Маньжа-птица развернула свои огромные крылья и взвилась на воздух. Долго летели, во время полета Маньжа-птица повернет голову в одну сторону, и царевич бросит ей в хайло кусок мяса из одного мешка, повернет она голову в другую сторону, и царевич бросит кусок из другого мешка. Но вот и все мясо вышло, лететь же надо было много; птица повернула голову в одну сторону, и царевич ей ничего не дал, повернула в другую сторону — опять она ничего не получила.
Прошло недолго времени, и птица опять стала поворачивать голову. Тогда царевич взял нож, вырезал у себя на ногах икры и дал Маньже-птице, и она их съела. Наконец Маньжа-птица долетела до вершины горы и поставила там Ивана-царевича. Тут Маньжа-птица заметила, что Иван-царевич не может ходить, что у него болят ноги, и она спросила царевича:
— Скажи, царевич, что с тобой случилось?
— Да я напоследок-то дал тебе икры из своих ног; мясо-то все вышло, и я боялся, что ты ослабеешь и не донесешь меня до верху.
— Ах, какой же ты! Ты напрасно себя изувечил, я и так бы тебя вынесла.
После этого Маньжа-птица запустила себе лапу в рот и стала гадовать[24], гадовала-гадовала и выгадала икры; затем приложила она икры к своим местам, смазала их каким-то снадобьем, и икры приросли и зажили, словно ничего и не случилось. После этого Маньжа-птица простилась с Иваном-царевичем и полетела в свое провалище, а Иван-царевич пошел своим путем.
Пришел царевич в свой город, но в родительский дом идти не решился, боялся мести своих братьев, стал он жить в городских трущобах, начал он шляться по трактирам и кабакам и принялся пить и гулять. Весь он оборвался и обтрепался и бродил грязный и неопрятный, никто не мог признать в нем царского сына. Так прошло немало времени.
Пускай гуляет и пирует царевич. А мы вернемся к Марфе Канцыбаровне, посмотрим и расскажем, что она за это время поделывала и как она жила-поживала.
Обручившись через каменную стену с Иваном-царевичем, Марфа Канцыбаровна вернулась к себе домой и почувствовала, что она от царевича забеременела. Настал срок, и Марфа Канцыбаровна родила двух сынков-близнецов. Дети росли не по дням, а по часам и с малых лет проявляли силы великие, богатырские, и были они необычайной красоты. Подросли дети и спрашивают свою мать:
— Мамонька, где же наш тятенька и кто он такой?
— Ваш тятенька царевич из такого-то государства.
— Хотелось бы нам его повидать.
— Ах, детки, мне и самой хотелось бы его видеть, да и пора ехать к нему.
Снарядила Марфа Канцыбаровна корабль, села со своими сынками и поплыла в царство царя; остановилась она в гавани в столице и всю дорогу от гавани до царского дворца приказала устлать сукнами и коврами, а затем написала письмо, привязала к стреле и пустила ее прямо в царский дворец, и попала стрела на балкон. Взял царь записку и прочитал, а в ней было написано: «Выдайте мне виноватого, кто ко мне приходил, мою воду пил, а затем ушел и посудки не закрыл, а не выдадите виноватого, то весь ваш город разрушу, в степь превращу».
Послал царь своего старшего сына. Увидели дети нарядного и красивого царевича и спрашивают мать:
— Мамонька, не это ли наш тятенька?
— Нет, детки, это не тятенька, это ваш злодей дяденька. Возьмите-ка, детки, по два медных прута да хорошенько отстегайте своего дядю.
Взяли мальчики прутья, выбежали и давай стегать дядю и так его отделали, что он насилу ноги домой унес. Марфа Канцыбаровна послала со стрелой вторую записку с требованием выдать ей виноватого. Царь послал второго сына, но и со вторым дети так же расправились. Марфа Канцыбаровна посылает на стреле третью записку с требованием выдать ей виноватого.
Получил царь эту записку и крепко задумался, и не знал он, что ему делать. Кликнул царь клич по всему городу: если кто сыщется виноватый, то он тому отдаст половину своего царства. Дошел этот клич до кабаков и трактиров, где укрывался Иван-царевич. На следующий же день Иван-царевич пошел на корабль Марфы-царевны и идет к ней грязными сапогами прямо по сукнам и коврам. Увидели дети царевича и говорят своей матери:
— Смотри, мама, какой невежа идет и грязными ногами топчет дорогие материи.
— Ах, детки, это не невежа идет, а ваш тятенька. Идите вы поскорее и встречайте вашего отца с радостью и весельем.
Побежали дети навстречу к своему отцу и радостно его встретили, взяли его под руки и повели на корабль к матери. Марфа Канцыбаровна Ивана-царевича встречала, брала его за руки белые, в уста сахарные целовала, вымыла-вычистила его и одела его в дорогую царскую одежду. И стал он так хорош и пригож собою, что зрил бы-глядил, очей не сводил.
После этого Марфа-царевна вместе с Иваном-царевичем и со своими детками пошла во дворец к царю. Тут только Иван-царевич объявился царю-отцу и рассказал ему, как поступили с ним и что сделали ему старшие братья. Взял Иван-царевич бутылки с живой и мертвой водой и с молодильными ягодами и без больших усилий открыл их.
Глубоко обрадовался царь возвращению своего сына Ивана и опалился грозным гневом на своих старших сыновей. Приказал он казнить обоих старших сыновей. Привязали их к воротам и расстреляли кислым молоком. Иван же-царевич женился на Марфе-царевне. На радости престарелый царь задал пир на весь мир.
И я на свадьбе был, пиво-мед пил, по усам текло, а в рот ни зерна не попало.
Дмитрий Никифорович Плеханов,
крестьянин села Плехановского
Тюменского уезда.
16 июня 1907 года.
Скальп
Сибирские впечатления
Дело было давно, лет двадцать тому назад, в глухом и диком захолустье Западной Сибири. Стояла поздняя осень, холодная и дождливая; уже много дней дождь шел беспрерывно и лил как из ведра. Луга, болота и лесные низины были почти сплошь покрыты дождевою водой; ручьи и речки вздулись и бурно несли свои мутные воды; дороги сделались грязными и вязкими, и трудными для проезда.
В такую-то пору неотложные дела заставили меня ехать в одно большое сибирское селение, стоявшее верстах в ста от места моего жительства. С раннего утра я выехал из дома и весь день, под проливным дождем, кое-как перебирался на обывательских лошадях с одной станции на другую и наконец под вечер достиг до последней перепряжки: до места назначения оставалась всего одна станция, но станция большая, около тридцати верст. Но страшны были не размеры станции, а страшно было то, что этот последний переезд предстояло сделать уже в ночной темноте. А ночные поездки по сибирской глуши в осеннюю ненастную пору тяжелы и прямо-таки опасны, и во всяком случае чреваты всякими дорожными приключениями и неприятными случайностями.
На станции, пока ямщики перепрягали коней, я на скорую руку закусил, а затем сел в плетенную из прутьев тележку — коробок, по местному названию, — и пустился в путь. При выезде моем дождь переменился, и лишь ветер ревел и гнал над головою сплошные горы густых свинцовых облаков.
Вечерний сумрак совсем замирал, но черная осенняя ночь еще не вошла в свои права, и пока ехали селением, дорогу было видно, тем более что дорога освещалась огоньками чрез окна крестьянских изб; лошади шли рысцою и бодро шлепали по уличной грязи и по лужам. Но как только проехали селение и миновали последние крестьянские строения и выбрались на пустынные и безлюдные пространства, так словно попали на дно черной ямы: было так темно, что лишь с большим трудом можно было различить по сторонам вершины придорожных берез и ив, с широким размахом и шумом качавшиеся из стороны в сторону под напором ветра.
К довершению несчастья снова пошел дождь: сначала застучали редкие, но крупные капли холодного осеннего дождя, но малый дождь быстро усиливался и крепчал и скоро превратился в настоящий ливень, ровный и стойкий, отнюдь не обещавший скорого конца. При наступлении дождя я тщательно укрылся кошмой, а сверху еще и рогожей, чтобы хоть как-нибудь защититься от дождя и грязи и от холодного ветра. Но как я ни старался укрыться, все-таки дождевая вода нашла меня. Постепенно холодная влага проникала сквозь мое платье и достигала тела: сначала у меня промокли ноги в коленях, а затем плечи и руки; холодные струйки, как змейки, заползали мне за спину. Ветер пронизывал насквозь, холодный озноб сковывал члены, и по телу все чаще пробегала дрожь. Ехали не менее часу.
Утомленные кони перешли с рыси на шаг и шли грузно и мешкотно, тяжело и беспорядочно шлепали ногами и гулко чмокали копытами в жидкой грязи. Поминутно то с одной, то с другой стороны колеса погружались в размокшую колею и с чувствительными толчками вылетали наверх: то на кочки еще не разбухшей земли, то на корни деревьев; тележку немилосердно бросало из стороны в сторону. Все тело было разбито. На душе становилось смутно, жгучее чувство уныния и жуткой тоски давило сердце, и чувство одиночества и беспомощности холодом наполняло душу. Казалось, что конца не будет дороге, что так и не доберешься до места назначения. Мой возница был настроен, по-видимому, так же скверно, как и я. Сердитым голосом он понукал коней и время от времени свирепо хлестал их кнутом. Но кони оказывали мало внимания ямщицкому кнуту и ямщицким окрикам.
— Ямщик, сколько верст мы проехали? — спросил я только затем, чтобы прервать зловещую тишину и молчание и чтобы завязать со своим возницей разговор и тем хоть сколько-нибудь рассеять свои тяжелые и мрачные мысли.
— Почем я знаю? — мрачно ответил ямщик. — Вишь, как темно: не только дороги, лошадиных хвостов не видно. Верст десять, однако, проехали.
Разговор не вязался.
— О, боже, когда же конец! — простонал я.
Я чувствовал себя страшно утомленным и совсем разбитым, а коварное воображение, подвинченное ужасами бушующей стихии и трудностью положения, работало сильно и неустанно. Услужливая фантазия все чаще рисовала и развертывала картины самого жизнерадостного и даже веселого содержания, картины настолько яркие и живые, что по временам казалось, что видишь пред собою не продукты фантазии, а образы действительности. Всего больше преследуют и дразнят утомленного путника мечты об удобствах и покое, ожидающих на станции. Так вот и видишь пред собою уютную комнату, теплую и светлую, и самовар на столе с разными закусками и с неизбежной яичницей-верещагой. Так и выпрыгнул бы из постылого экипажа, так и полетел бы вперед, туда — в освещенную комнату. Но завывания ветра, шум дождя и промокшая одежда всякий раз властно возвращают мечтателя к суровой действительности.
Едем, плетемся… Вдруг кони остановились и с храпом попятились назад. Быстро ямщик соскочил с беседки и направился к коням, а через минуту я услышал серьезный и сдержанный голос ямщика:
— Барин, вылезай из коробка-то, да поскорее!
Я по горькому опыту знал цену таких ямщицких обращений и не ждал повторения их; быстро я сбросил с себя кошму и рогожу и одним прыжком был на дороге. Подойдя к ямщику и оглядевшись, я увидел, что наши кони и экипаж стояли на самом краю крутого обрыва, дно которого терялось под ногами в темной мгле. Сделай кони два-три шага вперед, и крушение было бы верное и неизбежное. С большим трудом и перепачкавшись в грязи с ног до головы, мы с ямщиком выправили коней и экипаж и поставили их на безопасное место. Оказалось, что мы уже давно сбились с дороги и ехали зря полевою тропой. Мы с ямщиком стали обсуждать свое положение, где мы находимся и в каком направлении надо нам держать свой дальнейший путь. Ямщик, уже немолодой мужик и местный старожил, без затруднения ориентировался в местности и определил, где мы находимся. Пройдя саженей сто в одну сторону, а затем в другую и вернувшись к экипажу, ямщик заявил:
— Место это мне знакомое, этот обрыв — берег Зеленого лога; неподалеку отсюда стоит деревня Грязновка, днем так ее отсюда видно. По левую руку, саженях в тридцати отсюда, пролегает полевая дорожка, она нас выведет как раз на нашу настоящую дорогу.
Я вполне удовлетворился этими объяснениями своего ямщика; вывели мы коней на дорогу, уселись в экипаж: и вновь пустились в путь. Опять измученные кони потянулись, грузно шлепая. Проехали недолго — едва ли с полчаса — и вдруг пред нами, словно из-под земли, выросла деревня, сначала показались сараи и заплоты, а затем и крестьянская изба крайнего дома. Мы очутились на деревенской улице.
— Какая же это деревня? Неужто Грязновка? — Удивленно спросил ямщик. — Она и есть. Экие кони проклятые, почуяли жилье человеческое и завезли на деревню. Что же мы теперь будем делать?
— Будем искать ночлега и переночуем здесь до утра, — бесповоротно решил я.
Я был несказанно рад жилью человеческому и решил во что бы то ни стало переночевать в этой деревне. Но возникал вопрос: где остановиться и к кому постучаться? Время было позднее, и вся деревня была погружена в глубокий сон, и ни в одном крестьянском доме не было видно огонька. Ямщик никого в этой деревне не знал и никогда в ней не бывал. Я осмотрелся и увидел неподалеку большой дом, обнесенный с улицы высоким и прочным забором — тыном, как любили делать только старые сибирские крестьяне. В задней части дома светил огонек, по-видимому, обитатели этого дома еще бодрствовали, а это было нам на руку. Решили попытать счастья в этом доме и попроситься сюда на ночлег; подъехали к воротам, и ямщик принялся брякать в большое железное кольцо, подвешенное на воротах. Во дворе залаял сторожевой пес, и скоро послышались неторопливые шаги хозяина дома, отворилась калитка, и пред нами предстал невысокого роста коренастый старик в шабуре и с шапкой на голове. Пошли обычные в таком положении переговоры о том, кто мы, откуда и куда едем, и как сюда попали. Выслушав нас и сообразив, что мы в дороге заблудились, перемокли и теперь просимся на ночлег, старик хозяин сказал:
— Борони бог пускаться в дорогу ночью в такую погоду. Заезжайте, обогрейтесь и переночуйте у меня, места не пролежите.
Быстро распахнулись ворота, и мы очутились в широкой ограде. Старуха хозяйка со свечой в руках уже стояла на крыльце сеней и приветливо нас встречала. Мой ямщик со стариком хозяином остались во дворе и принялись отпрягать и управлять коней, а я быстро прошел в избу. Чистая и светлая комната была жарко натоплена. Старуха хозяйка помогла мне раздеть мое промокшее дорожное платье и развесила его около печи для просушки, а затем она накрыла стол белой чистой скатертью и суетливо захлопотала около самовара.
Я тем временем принялся разбирать свой дорожный несессер и извлек из него все дорожные припасы: кусок ветчины, сыр, масло, коробку сардин и печенье; все это я расставил и разложил на столе. Через полчаса на столе весело клубился самовар, и тут же дымилась верещага на сковородке, издававшая слабое шипение, на тарелке лежали шаньги с картофелем. Приготовив закуски и приведя себя в порядок, я сел за стол; я был страшно голоден и принялся насыщать себя с аппетитом, который вырабатывается только в долгом и утомительном пути.
Между тем в комнату со двора вошел старик хозяин и не торопясь стал раздеваться, а затем он подошел к столу и поклонился мне истовым поклоном, с обычным приветом:
— Хлеб да соль вашей милости!
— Милости просим со мною, дедушко, хлеба-соли кушать. Присаживайся, закуси, чем бог послал, тогда примемся и за чай.
— Кушайте, барин, на доброе здоровье. Я недавно отужинал, а от чаю я не откажусь, выпью стаканчик.
Старик сел на краю стола; я налил и подал ему стакан чаю. Подавая старику чай, я сказал ему:
— Судьба и непогода привели меня к тебе, дедушко, в дом нежданным гостем, а я даже не знаю, как тебя звать и как по отчеству величать.
— Зовут меня Данилой, величают Савватеичем, — спокойно объяснил хозяин.
Так завязался разговор; беседовали больше о простых, обыденных вещах: о хлебах и покосах, о скотских падежах и о болезнях, которые минувшим летом переваляли и сгубили множество народу. Разговаривая так, я невольно обратил внимание на голову старика, на его голый череп: старик был совсем лысый, ни одного волоса не было у него на голове, при этом и лысина-то у него была какая-то особенная, необыкновенная: голый череп старика был шероховатый и матовый, а не гладкий и блестящий, как это обыкновенно бывает у лысых людей. Это обстоятельство меня до крайности заинтересовало: пью я чай и истово веду с хозяином беседу, а сам все посматриваю на хозяйскую лысину: посматриваю, но и побаиваюсь, думаю, как бы не обидеть старика нескромным взглядом. Но как я ни старался скрыть свое любопытство, старик заметил его. Добродушная улыбка зазмеилась под усами старика, и он вдруг с усмешкой обратился ко мне:
— Что, барин, засмотрелся на мою лысину, дивишься?
Это обращение было для меня так неожиданно, что я смутился и не сразу нашелся, что ответить. А старик между тем продолжал:
— Не ты один дивишься, все этому дивятся. Да и есть чему: случай-то вышел особенный.
Я почуял хороший рассказ и насторожил свое внимание.
Старик хозяин тем временем смолк и поник головой, как бы сбираясь с мыслями, а затем, подняв голову и обратив лицо ко мне, так повел свою речь:
— Видишь, барин, какие у меня теперь хоромы? Дом — полная чаша; двор рубленый, крытый тесом; на дворе семь лошадей, четыре коровушки, а нетелей и мелкий скот я и в счет не кладу. На гумне стоят непочатые зароды пшеницы и ржи: хлеба хватит на три года. И деньжонок припасено на черный день. А в молодые годы я жил не так, я жил в большой бедности. Тогда мне только одно имя было — Данилка, а теперь меня Данилой Савватеичем величают.
Когда я был еще малым ребенком, отец мой ушел на золотые прииски, да с той поры о нем ни слуху ни духу, должно быть, сложил он там свою буйную голову. Мать и я — ее единственный сын — остались совершенно без средств и бедствовали ужасно. Избушка у нас была худая, в утлы и щели свободно врывались и ветер, и стужа. Нередко случалось и так, что за весь день и крохи во рту не бывало. Мать целыми днями околачивалась по добрым людям и тяжелым трудом зарабатывала себе кусок хлеба. Да и недолго протянула мать: надорвалась она с работы и скоро умерла. Я остался один, скоро женился и принялся крестьянствовать. Я был сильный парень и силу имел непомерную: по силе я ровни не имел на всей нашей деревне. И жену мне Бог дал сильную, красивую и работящую. Долго мы с женой бились и упорно трудились, только не было нам ни в чем успеха и удачи, даже новой избенки я не смог сколотить, не было у меня доброго коня, и была лишь одна коровушка. Стал я крепко задумываться над тем, как быть и что делать и как выйти из тяжкой бедности. Долго думал я, и — силен сатана — пала мне в голову дума: займусь-ка я дорожным промыслом, разбоем значит. Взбрела в мою голову эта мысль, и уж никак я не мог от нее отвязаться: чем дальше, тем сильнее эта мысль томила меня и совсем лишила меня покоя, от пищи, от питья отбила.
Наконец я не выдержал и решил попытать счастья. Ранним утром пошел я в урман, облюбовал там молодую лесину, вырыл ее с корневищем и сделал из нее добрую и надежную дубину.
Деревня наша стоит недалеко от большой проезжей дороги, много по ней идет и едет всякого люда, немало проезжает здесь богатых и торговых людей. Выбрал я ночку потемнее, пошел за деревню верст за шесть отсюда и залег с дубиной в руках и с топором за поясом в неглубокий ложок, пересекающий дорогу. Недолго мне пришлось и ждать; слышу, едет человек на паре коней в коробке, без колокольцев, значит, не по казенной надобности, а это мне было на руку: с колокольцами ездят все больше чиновники, а с ними ведаться — дело неподходящее и хлопотливое.
Быстро взвалил я поперек дороги карчу, и лошади, дойдя до этого заграждения, остановились. Видимо, дремавший мужик всполошился и поднял голову, но он и ахнуть не успел, как я нанес ему удар в голову и разбил череп. Несчастный лишь застонал и тут же отдал Богу душу. В кармане убитого я нашел кисет с деньгами, рублей около двадцати, которые и взял себе. Труп убитого я отвез на его же лошадях в сторону от дороги по логу за полверсты и бросил в кусты, там же я оставил телегу и конскую сбрую, а коней я отвел в большой колок по другую сторону деревни, верст за пять, и там крепко привязал их к дереву. Недолго кони оставались на моих руках, вскорости через нашу деревню проезжал цыганский табор, и я продал цыганам обоих коней за двадцать семь рублей.
Убийство скоро обнаружилось. Оказалось, что я убил крестьянина соседнего села, ехавшего в другую деревню к дочери на крестины. Были суд и дело, наезжало начальство, только, за нерозыском обвиняемых, дело было предано забвению. Это было мое первое дело. Дело сошло с рук благополучно, удача ободрила меня: у меня на руках появились деньги, и деньги по моему положению немалые, и я окончательно втянулся в разбойное дело. Часто по ночам я стал выходить за деревню и там в логу на проезжей дороге поджидал запоздавших путников и редко я возвращался домой без добычи. По первому началу и по новости дела промысел мой шел не очень гладко: я робел и пугался стона умирающих, но затем — мало-помалу — я освоился с делом и старался лишь о том, чтобы наносить удары так, чтобы без долгих мучений, одним ударом положить человека на месте. И это мне почти всегда удавалось, потому, говорю я, что в молодости по силе и ловкости я ровни себе не знавал. Разумеется, не всякого прохожего и проезжего я убивал — большинство я отпускал живыми и лишь отбирал у них деньги и пожитки. Смерть постигала лишь того, кто оказывал мне сопротивление.
Промысел этот оказался настолько прибыльным, что года через два у меня на руках было более тысячи рублей. Я купил себе тройку добрых коней и завел обширную запашку, для этого я держал сначала одного, а затем двух батраков из ссыльных варнаков, и зажил наравне с богатыми мужиками. А еще года через два я завел себе вот эти хоромы с надворными строениями.
Между тем худая молва о нашей деревне стала далеко расходиться по окрестным местам: уж слишком много проезжих людей было мною обижено и ограблено, немало и трупов находили в окрестностях нашего селения. Крестьяне нашей деревни, конечно, скоро догадались, в чем дело, но это не служило для меня помехой, мужики-односельцы мне не мешали: более умственные и обстоятельные крестьяне стали меня сторониться, а другие — и большинство таких — не только не отшатнулись от меня, но даже прониклись ко мне особым уважением, как к счастливцу и удачнику, которому Бог фарту посылает. К тому же я не только не обижал своих односельцев, но всячески старался жить с ними в ладу и мире и не пропускал случая помочь по хозяйству всякому, кто только не обращался ко мне с просьбой о помощи; нередко случалось, что я помогал им и деньгами.
Начальство — земские заседатели и волостные головы — зачастили в нашу деревню и, случалось, подолгу живали у нас и производили по делам дознание и следствие. Только все труды и старания начальства проходили бесплодно. Это обстоятельство приводило в ярое бешенство особенно одного молодого земского заседателя. Всякий раз, при обнаружении нового грабежа и особенно убийства, этот молодой начальник из всех сил старался раскрыть преступление и напасть на след преступника, и так как это ему не удавалось, то он рвал и метал и выходил из себя; в этих случаях он так сердился и так бранился, что к нему и подступиться было страшно.
На мой же счет у начальства даже и подозрения не могло зародиться, так как весь народ на нашей деревне горой стоял за меня и давал обо мне самые лестные отзывы.
Некоторые волостные головы и догадывались о моих подвигах, да только они к этому относились так же, как и большинство нашего народа, что, дескать, Бог фарту человеку посылает; к тому же у этих волостных голов и у самих-то нередко хвосты были замараны. Само собою, что я всячески старался поддерживать добрые отношения с земскими заседателями и водить крепкую дружбу и знакомство с волостными головами и не жалел расходов на угощение их и даже на дорогие подарки. Зато и любили же меня волостные головы! А земский заседатель — так тот души во мне не чаял и всякий раз при производстве следствия останавливался только в моем доме.
Так все сходило мне с рук хорошо и благополучно. Времо шло, и я обзавелся хорошим хозяйством и скопил капиталец. Наконец мне стал претить мой промысел, и я решил на время перемежить разбойное дело, чтобы дать время угомониться народной молве и успокоиться народному недовольству. Целый год я провел спокойно и целый год ни разу по ночам не выходил на большую дорогу для разбойного промысла; я уже стал свыкаться с мыслью, что и до конца жизни мне не придется вернуться к этому промыслу. Только не сбылись мои чаяния: Бог судил иначе.
В тот год, как и теперь, осень стояла дождливая и непогожая. Однажды позднею ночью, когда на деревне все уже спали, ко мне с улицы постучался запоздалый путник и попросился отдохнуть в моем доме и подкрепиться, чем бог послал, я впустил его. Прохожий этот был дюжий и ядреный мужчина лет под пятьдесят, но ничего особенного он собою не представлял: человек, как и все. Я напоил странника чаем и накормил его остатками рыбного пирога, а после того стал его расспрашивать, кто он, откуда и куда идет и чем он занимается. Только прохожий туго поддавался моим расспросам и ответил только, что идет с восточной стороны и что направляет стопы свои в сторону солнечного заката, а кто он и чем занимается, того людям ведать не надлежит: то знает Бог. Подозрительными показались мне слова прохожего и подозрительным показался мне и сам он.
И пала мне в голову мысль, что человек этот, наверное, идет с золотых приисков и не хочет пускаться в разговоры со мною только потому, что у него есть деньги, о которых он в излишней болтливости боится проговориться. Сразу же я решил покончить с прохожим и ограбить его тут же, в своем доме, когда он заснет. Однако для моего замысла обстоятельства сложились благоприятнее, чем я рассчитывал. Подкрепившись пирогом и чаем, прохожий поднялся с лавки из-за стола, поблагодарил меня и объявил, что он опять отправится в дорогу, несмотря на ночную темноту и осеннюю непогоду. Я стал отклонять прохожего от его намерения и советовал ему переночевать у меня в доме, а утром рано на рассвете пуститься в дальний путь. Но прохожий настаивал на своем; я не шибко удерживал его, так как я сообразил, что покончить с прохожим за селением, на большой дороге, удобнее, чем дома.
Прохожий не торопясь оделся, помолился на образа, поклонился мне и моей хозяйке, поблагодарил за хлеб-за соль и вышел. Я тем временем схватил свою дубину, топор и быстро побежал прямою дорогой чрез поля к тому логу, где я совершил свое первое разбойное дело и где я потом совершил целый ряд таких же подвигов. Только что я добежал до дороги и залег в логу, как увидел, что и прохожий спускается по дороге с откоса в лог.
Еще дорогой я размышлял, что прохожий — человек дородный и матерый и что нужно нанести ему очень сильный удар, чтобы сразу уложить его на месте и сократить его страдания. Дорогой же у меня в голове мелькнула мысль, что это будет моим последним делом, так как я уже достаточно себя обеспечил и не было надобности подвергать себя опасности и риску подпасть уголовной ответственности.
Когда прохожий спустился на дно лога, то в два-три ловких прыжка я уже был позади него и изо всех моих сил я нанес ему дубиной страшный удар в голову. Но, к моему удивлению и ужасу, прохожий не только не свалился на землю, а круто повернулся и подошел ко мне вплотную, вперивши в меня суровые очи; спокойным голосом, будто ничего особенного не случилось, он сказал мне:
— А ну, ударь еще!
Я пришел в ужас и почувствовал, что ум мой цепенеет, что холод мурашками пробегает по моему телу. Я понял, что имею дело с необыкновенным человеком: за все время моего разбойного промысла не было еще случая, чтобы какой-либо человеческий череп выдержал такой удар и не разбился бы вдребезги.
Между тем прохожий не спеша вынул из-за голенища большой нож, лезвие которого, несмотря на ночную тьму, холодным стальным блеском резко ударило меня по глазам. Я думал, что мой смертный час настал; с ужасом следил я за движениями страшного человека и стоял неподвижно, словно ноги мои приросли к земле; руки у меня опустились, и дубина выпала на землю.
С ножом в руках прохожий вплотную подошел ко мне, сбил с моей головы шапку, и я остался с непокрытой головой. А на голове у меня была целая копна волос, и волосы у меня были долгие, густые и крепкие. Прохожий запустил свою левую руку в мои волосы и крепко забрал их в кулак, а ножом обрезал кожу на моей голове так, что линия обреза шла на лбу выше глаз — под волосами, с боков — над ушами и сзади — под затылком; он проделал эту операцию очень легко и быстро. Затем прохожий быстро приподнял меня за волосы вверх над землею и встряхнул на воздухе. Обливаясь кровью, я повалился на землю, а мои волосы с окровавленной кожей остались в руке у прохожего. Прохожий подержал мои волосы некоторое время над землею, чтобы стекла с них кровь, а затем распахнул свой шабур, под которым был надет синий кафтан, опоясанный широким ремнем, и к этому ремню он подвязал мои волосы. Несмотря на страшные мучения и на ужас своего положения, я все-таки заметил, что на ремне прохожего было привязано, кроме моих волос, еще с полдюжины скальпов, неизвестно кому принадлежащих.
Покончив с делом, прохожий подошел ко мне, лежачему, пнул меня ногою и с презрительным укором произнес:
— Брось ты свое худое ремесло, не бросишь — берегись: я еще вернусь к тебе.
После этого прохожий повернулся ко мне спиною и пошел своею дорогой, и скоро скрылся во мгле осенней непогожей ночи. Как только я почувствовал себя свободным от опасности, я поднялся и со всех ног бросился бежать домой. Я до полусмерти испугал свою жену своим появлением: она думала, что у меня вся голова была разбита.
Всю ту осень я пролежал больной в постели, а всю наступившую затем зиму я просидел дома, не имея мужества выйти на улицу к народу: мне стыдно было в моем положении показаться на глаза добрым людям. Лишь с наступлением весны я собрался с духом и впервые вышел на деревенскую улицу в народ и объявил своим односельцам, что волосы свои я потерял в болезни.
Тою же весною, лишь только началось таяние снегов и с гор побежали ручьи и потоки весенней воды, я собрался на богомолье; надел я на себя котомку, взял в руки посох и пошел пешком в Верхотурье к Иннокентию Праведному[25], верст за тысячу от нашей деревни. Целую неделю я пробыл в святой обители, горячо и с сокрушением молился о своих грехах, поговел и покаялся во всех своих душегубствах и злых делах, а затем отслужил молебен и вернулся домой.
Недолго хранилось в тайне несчастное приключение со мною; не знаю, от кого и как, но только слух о нем скоро разнесся не только по нашей деревне, но и далеко по окрестным селениям. Долго народ дивился этому случаю, и долго надо мною в глаза и за глаза смеялись. Да и сам я теперь не скрываю этого и охотно всякому рассказываю о случившемся в назидание; так как в этом страшном прохожем я вижу карающий перст Божий, ниспосланный мне Богом для моего исправления и наказания.
Прошло уже сорок лет с того времени, и я не пропускаю случая, чтобы пригласить к себе запоздалого путника или усталого странника, я даю им в своем доме приют и покой и всякий раз каждому страннику я рассказываю о своем позоре и наказании.
— Вот какова моя лысина-то, барин! — неожиданно веселым голосом закончил свою повесть старый разбойник и затем добродушным голосом добавил: — Уж поздно, устал ты, барин; тебе и отдохнуть надо. Спи себе с богом!
Старик поклонился и вышел.
Этот рассказ старого разбойника на меня произвел такое впечатление, что я, несмотря на страшное дорожное утомление, всю ночь напролет не мог сомкнуть глаз. Как только я закрывал глаза и забывался, так сейчас же предо мною вставал страшный образ старого разбойника с ободранным и окровавленным черепом, и я вздрагивал и просыпался.
На следующее утро, лишь только забрезжил утренний рассвет, я был уже на ногах и торопил своего ямщика с отъездом. Скоро кони были готовы. Я отказался от самовара и от горячих шанег, радушно предложенных мне хозяином — старым разбойником, сел в коробок и вновь пустился в дорогу.
Август 1913 года.
Петр А. Городцов.
Примечания
1
Иллюстрация непротивления злу.
2
3
5 рублей.
4
Едва ли.
5
Так проходит мирская слава (лат.).
6
Шапкой.
7
Оrаtiо repetatur.
8
Питье-еда.
9
10
Буквально султанскому Бугамеду.
11
Обман.
12
Спина.
13
14
Успенье.
15
Посказитель голосом изображает грубые и отрывочные речи царевны и ее слова передает голосом густо басовым, суровым и отрывочным и делает даже мину на лице <своем?>
16
Записи П.А. Городцова отражают работу этнографа над словарем диалектной лексики, не завершенную им. Вонливы — водливы — слова, имеющие разное значение. По-видимому, автор записи не имел возможности уточнить у информанта, какое из них прозвучало в речи рассказчика.
17
Молотяга — значит молотильщик.
18
Ток.
19
Что такое «мыза» золота, посказитель объяснить не мог. По-видимому, этому слову не придается значения определенной меры. По крайней мере, в объяснение этого слова посказитель мог сказать только так: насыпают золота на блюдо и подают.
20
Т. е. стебле.
21
1) Посказитель не знает ни имени отца Осипа, ни его братьев, а равно не знает имен родителей Моисея; имя отца Осипа знал — да забыл, утверждает только, что звали его не Иаковом.
2) Фараоны, по мнению посказителя, это были чудовищные и страшные люди, жившие в Египте и покорявшиеся египетскому царю. В настоящее время фараоны живут, женятся и плодятся на дне моря, и нередко показываются живым людям.
22
Вариант сказки «Царь-девица, или Настасья Тожуровна».
23
Нетель — взрослая телушка, не телившаяся.
24
Блевать и рыгать.
25
Верхотурье — один из первых русских городов на восточных склонах Урала. Здесь в Свято-Николаевском монастыре (основан в 1604 г.) находились мощи святого Симеона (в тексте ошибочно Иннокентия) Праведного, верхотурского чудотворца (конец XVI — середина XVII вв.). В 1692 г. гроб с его останками вышел на поверхность у Михаило-Архангельской церкви села Меркушино. Этот факт и случаи чудесного исцеления были освидетельствованы в 1695 г. митрополитом Тобольским и Сибирским Игнатием. В 1704 г. митрополитом Филофеем мощи Симеона были перенесены в Свято-Николаевский мужской монастырь. Официальная канонизация состоялась в 1825 г. Мощи святого Симеона Верхотурского привлекали огромное число паломников со всех уголков России и Сибири.
Это первое издание фольклора, записанного П.А. Городцовым. Настоящий том составлен из сказок, рукописные тексты которых хранятся в фондах Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ).
Книга выходит в год юбилея — 135-летия со дня рождения автора.
Петр Алексеевич ГОРОДЦОВ
Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том второй
Редколлегия:
М. Дистанова, Ю. Мандрика, В. Темплинг (
редактор
), Н. Рогачева
СКАЗКИ
Волшебная птичка
В одной деревне жили-были два брата-крестьянина Василий и Иван. Василий был богатый, а Иван — бедный. Подходил великий праздник Христово воскресение, бедному Ивану нечем было и разговеться на Пасху. Идет он к богатому своему брату Василию и просит его дать ему хоть рублишка три денег, хлеба и мяса. Но брат прогнал его ни с чем. Взял тогда Иван свою винтовку, для нее всего осталось в натруске пороху на три пули, и пошел в лес на охоту: не пошлет ли бог хоть дичи на разговенье. Пошел мужик, и одной пулей он убил глухаря-копала, второй пулей — тетерю и, довольный, возвращался домой; радуется, что будет чем разговеться ему и его многочисленной семье.
На обратном пути Иван вдруг увидел очень красивую пташку, какой он и сроду не видывал. У него остался еще один заряд, и мужик хотел было убить ее и взвел курок. Жаль ему стало убивать красивую птичку, и он задумал изловить ее; долго он бился с птичкой, наконец она попалась в развешанные силки. Взял Иван птичку и дивится ее невиданной красоте:
— Я ли не охотник, я ли не видывал разной птицы в лесах и болотах, а такой красивой птички никогда не видал.
Положил мужик птичку за пазушку к себе и понес домой. Там он сделал для нее самодельную клетку из прутьев, сам радуется на птичку, и дети его глядят на нее-не наглядятся. Так мужик достал к Пасхе дичи, кое-кто из соседей принес ему муки, масла, яиц, и мужик с семьей хорошо и весело встретил и проводил Пасху, а после Пасхи мужик и говорит своей жене:
— Пойду-ка я, баба, и понесу в город продавать нашу птичку, авось кто-нибудь купит и даст за нее денег, нам на чаишко и хватит.
Пошел мужик. В городе Иван зашел к одному знакомому старику-приказчику, показал ему птичку и спросил, найдется ли для нее покупатель и какая ей цена. Осмотрел приказчик птицу, развернул крылья, прочитал надпись и говорит:
— Птица эта волшебная, отнеси ее к моему хозяину, и он даст тебе за нее хорошие деньги.
Пошел Иван к купцу и показал пташку купцу, тот осмотрел птицу и, ни слова не говоря, положил пред мужиком три кучи денег: в одной золото, в другой серебро, а в третьей медные и бумажные деньги — и сказал Ивану:
— Выбирай любую кучу.
Иван выбрал золото, насыпал его в мешок и собрался домой. А купец приказал своему кучеру отвезти Ивана домой на паре вороных коней да и коней этих оставить Ивану в виде подарка. Вернулся мужик из города к себе домой в богатом экипаже на паре роскошных вороных коней и с мешком золота. Выбежала жена его из избы встречать мужа да как увидела экипаж и лошадей, так и всплеснула руками:
— Где ты достал, уж не украл ли все это?
— Молчи, баба, это нам бог дал за нашу птичку.
Поставил мужик экипаж под сарай, а коней запустил в раскрытый сарай. С того времени стал Иван богатым человеком, построил себе большой дом, развел обширное хозяйство, словом, так <запыхал?>, что я те дам.
Купец же развел крылья у птицы, и там, под крыльями на спине, была такая надпись: «Кто съест эту пташку, тот сделается царем, а кто съест крылья ее, тот будет знать все, что делается на свете».
Купец посадил птичку в клетку и приказал строго-настрого следить за ней и беречь ее. Купец этот был женат на второй жене, молодой еще женщине, а сам он был уже пожилой человек; от первой жены у него было два сына-подростка, которые бегали в школу учиться. За молодой купчихой приволакивался наместник города и жил с нею в связи. Однажды купец на несколько дней отлучился из города по торговым делам, а к его жене явился наместник и увидел птичку, заинтересовался, взял в руки, развел крылья и прочитал надпись и решил съесть птичку, и потребовал, чтобы ему к следующему же дню к обеду сготовили эту птичку.
Купчиха сначала упрямилась.
— Как это можно, муж строго наказывал беречь птичку, да и дорогая она: за нее дали целый мешок золота да пару коней в упряжи, — говорила купчиха. Но наместник пригрозил, что убьет и ее самое за непослушание. Испугалась купчиха и приказала птичку заколоть и изготовить к обеду.
Наместник говорит купчихе:
— Муж твой ничего не узнает, мы ему скажем, чти дети шалили и выпустили пташку, и она улетела из клетки на волю.
Но наместник к обеду замешкался, а тем временем дети, прибежавшие из школы голодными, бросились в кухню, нашли птичку и думали, что это курочка, и старший съел самую птичку, а другой, младший, крылышки ее, и затем снова убежали в школу. Явился наместник и когда узнал о случившемся, то приказал убить детей, самих их похоронить, а сердца их сварить и дать ему, чтобы их съесть и чрез это все знать и быть царем. Купчиха и тут стала супротивничать, но наместник сказал купчихе:
— Твой муж ничего не узнает, мы пошлем ему известие, что дети его умерли скоропостижно, и похороним детей еще до его возвращения. А попов подкупим, и они отпоют детей. И все будет скрыто. Но если ты не согласишься, то я убью и детей, и тебя с ними.
Наместник пригрозил ей, и она уступила.
Между тем мальчик, скушавший крылышко волшебной птички, получил способность знать все, что делается на свете. Возвратясь из школы домой, он сказал своему брату:
— Нас сегодня собираются зарезать, и во дворе уже ждет резак — наемный палач.
— Как же нам быть?
— А мы уговорим палача вместо нас зарезать наших собак.
Пошли мальчики во двор к резаку и сказали ему с мольбой:
— Не режь нас, мы тебе за это хорошо заплатим; ты зарежь двух собак и сердца их вынь и дай есть наместнику, а мы уедем с глаз долой.
Резаку жаль было губить двух хорошеньких мальчиков, и он на предложение их согласился и накормил наместника собачьими сердцами, а попы похоронили в гробах собачьи туши. Дети же сели на коней и навеки покинули свой родной город. Долго и быстро они ехали на конях и загнали коней; бросили их дорогой и пошли дальше пешком. Приходят в незнакомое царство в город и увидели, что весь народ в глубокой скорби и печали. Весь город и все дома были покрыты черным трауром, и все люди были в трауре. Удивились братья: отчего это целый город погрузился в скорбь и печаль? Остановились братья на постоялом дворе и стали с ним (дворником) разговаривать о том, что у них случилось и отчего город весь в трауре, и дворник им рассказал, что у них за короткое время умер царь с царицей и наследник престола, и трон осиротел, и жители не знают, кого посадить на царство. Братья стали расспрашивать, как они производят выборы царя, и народ объяснил:
— Есть у нас храм, и лица, желающие сделаться царем нашим, должны войти в него, и если при их входе свечи сами собой загорятся, тот и должен быть признан царем. Много было охотников, и многие входили в храм, входили в храм и князья, и бояре, и купцы именитые, и люди разных других сословий, но ни для кого свечи еще не загорались. А теперь уж и охотников не стало.
Братья спросили дворника:
— А нам можно будет сделать пробу?
— Конечно, можно! Идите с Богом, может быть, вас Бог благословит, и вы будете нашими царями. Только вот сначала надо сходить к наместнику города, управляющему делами государственными, и заявить ему о своем желании подвергнуться испытанию, и он для этого назначит день.
Тогда братья, посовещавшись, решили, что старший должен быть здесь царем. Они явились к правителю города и государства и заявили о своем желании подвергнуться испытанию в храме. В назначенный день к храму стеклось множество народа со всего царства; явились братья, и когда братья вошли в храм, то все свечи зажглись. Но тут вновь возникло недоразумение, кто же из обоих братьев должен быть царем. Тогда младший брат Иван сказал собравшемуся народу:
— Граждане, Бог избирает на царство не меня, а моего старшего брата Василия, о чем было получено божественное пророчество уже заранее.
Так Василий был всенародно признан царем. Сильно обрадовался народ и встретил нового своего царя веселыми кликами: «Ура!» Народ единогласно признал купеческого сына своим царем.
Жили долго братья, один царствовал, а другой был при нем советником. Однажды младший брат задумал поразвлечься охотой. Собрался Иван на охоту далеко и предполагал быть в отлучке много дней. Делами государственными занимался главным образом он, Иван, так как он все знал и давал всякому делу надлежащее направление. Пред отъездом Иван пришел к царю попрощаться и говорит ему:
— Государь и брат мой! Я уезжаю на охоту поразвлечься и буду в отлучке несколько дней. Ты человек в государственных делах малоопытный, а потому прошу тебя: в мое отсутствие не подписывай никакой бумаги и не делай никакого дела, хотя бы самого маловажного.
Царь обещал это брату. Иван оседлал златогривого коня, взял с собою прислугу и собак и помчался за город. Во время охоты в лесу Иван отбился от слуг и заблудился, и попал в соседний город; там правитель города вклепался в коня его, что, дескать, конь его и, наверное, похищен этим лицом; он схватил царского брата, а коня отобрал и написал грамоту царю, чтобы тот разрешил посадить вора в тюрьму и казнить его. Царь подписал грамоту да и призадумался: «Что же это я сделал? Не брата ли своего я посадил? Обещал брату и не исполнил, и человека на казнь приговорил».
Тот же час царь поехал в этот провинциальный город и прибыл в тот день, когда была назначена казнь царского брата Ивана. Царь освободил брата из тюрьмы и от казни; освобожденный брат долго бранил царя за то, что он решает дела и подписывает бумаги, не посоветовавшись с ним.
Долго потом жили братья мирно. Наконец они стосковались по дому и решили ехать в родной дом навестить своего отца. Сели они на ковер-самолет и перенеслись в родной дом, куда явились в виде простых странников, и зашли сначала в людскую комнату. Скоро до купца дошли слухи, что в странноприимном доме явились странники, люди бывалые и видавшие виды, рассказывающие много интересных вещей. Купец призвал странников и просил их и ему рассказать какие-нибудь интересные истории. Тогда путники рассказали много разных чудесных и интересных историй. И часто купец призывал к себе двух странников и с охотой слушал их рассказы.
Купец был именинник, и к нему собралось множество народу, был тут и наместник города — сожитель жены купца. Купец рассказал гостям, какие чудные странники явились к нему и какие чудные истории они рассказывают. Все гости заинтересованно просили хозяина пригласить странников. Хозяин пригласил странников, и те явились и на просьбу гостей ответили: «Мы расскажем интересную историю, только с условием — нас не перебивать, а кто перебьет нас, тому в первый раз — двадцать пять лозанов, а во второй раз — пятьдесят лозанов, а в третий — голова с плеч».
Все гости легко на эти условия согласились, и лишь сожитель купчихи не хотел соглашаться, но его уломали и уговорили.
— Был в одном городе купец, женатый на второй жене, красивой женщине, с ней связался наместник города. У купца было два сына. Купил купец волшебную птичку. Сожитель купчихи приказал заколоть птичку и сжарить ее.
Тут наместник города заволновался и перебил рассказчика:
— Что вы, да может ли это быть?
— Всыпать ему двадцать пять лозанов! — И всыпали.
— Прибежали из школы дети и скушали жареную птичку, один съел самое ее, а другой крылышки. Тогда наместник приказал заколоть сыновей и зажарить их сердца и печени, чтобы съесть.
Опять не выдержал наместник:
— Что вы, странники, вы уже настоящий вздор несете.
— Всыпать ему пятьдесят! — Опять всыпали.
— Но дети умолили резака, и тот заколол двух собак и накормил сожителя собачьими сердцами и печенями. А купчиха послала мужу известие, что дети умерли скоропостижно.
Тут наместник опять прервал речь странников. Тогда оба брата сняли с себя рясы черные и предстали в своих золотошитых кафтанах. Царь Василий выхватил меч и отсек наместнику голову с плеч. И объявились братья своему отцу. Понял купец историю странников, схватил со стены саблю и отсек своей жене голову. После того братья увезли своего отца в свое царство и стали жить да поживать.
Со слов Осипа Меркурьевича Заякина.
Предопределение
Легенда
В давние времена жил один отшельник, человек праведной жизни и угодный Богу; жил он в дремучем лесу, неподалеку от проезжей дороги, и помещался в убогой келье. Осенявшая святого старца благодать Божия видимым образом проявлялась в том, что висевшая в его келье пред иконами лампада была возжена небесным светом и горела негасимо уже много лет: ни бури, и непогода, и никакая сила не могли погасить божественного огня. В один день после молитвенных подвигов и после трудов праведных святой подвижник вышел из кельи полюбоваться красотами божьими мира и прославить всемогущество Божие. В это время по проезжей дороге промчался богатый купеческий экипаж. И из экипажа вывалился сундук с деньгами купца. Того же разу в этом месте пересекал дорогу один бедный человек, живший в грязной и бедной землянке на другом конце леса; поднял бедный человек сундук и, даже не заглянувши в него, понес его к себе домой, пройдя едва заметной тропинкой через лес. Между тем купец хватился денег, заметил потерю их и вернулся назад к тому месту, где он их потерял. Тут по проезжей дороге шел молодой человек и лицом к лицу столкнулся с купцом. Купец бросился на молодого человека с угрозой и криком:
— Это ты украл мои деньги, сейчас же их подавай.
Молодой человек уверяет, что не повинен в краже денег и что денег даже не видел. Купец ему не верил и представлял резон, что, дескать, кроме него, некому похитить денег, так как по дороге никто не встречался купцу и никто его не обгонял. И продолжал купец требовать денег или же указать место, где они спрятаны, а молодой человек отказывался и уверял купца в своей невиновности и в полном неведении.
Рассердился купец, выхватил пистолет, направил его в голову молодого человека и хотел его застрелить. И жаль стало святому старцу молодого человека, его любвеобильное сердце не вынесло вида напрасных мучений и предстоящего напрасного пролития неповинной крови; вышел он на дорогу и крикнул купцу:
— Остановись, несчастный! Неповинен сей молодой человек в краже твоих денег, сундук с деньгами поднял и унес к себе бедный человек, живущий на другом конце этого леса. Эта тропа приведет тебя как раз к его убогой землянке.
Обрадовался купец и побежал по указанной тропинке. Добежал он до конца леса и увидел небольшую землянку, едва возвышавшуюся над землей, вошел в нее и с изумлением остановился, он увидел: бедный человек качает зыбку, а в зыбке лежит старый и дряхлый старик; удивленный купец спросил бедного человека: «Что ты делаешь?». Бедный человек ответил: «Отца в зыбке качаю. Он качал меня малого, а я теперь качаю его старого». Затем купец спросил: «Поднимал ты сундук на дороге?» — «Поднимал». — «Где же он?» — «Вон, в углу стоит». Подошел купец и увидел свой сундук, открыл его и убедился, что деньги были в нем все целы, и сказал бедняку: «Этот сундук мой и деньги мои». А бедняк спокойно ответил: «Твой, так и бери его себе». Стал купец предлагать бедняку денег в благодарность за сохранность денег и награду за бескорыстие, но бедный человек отказался от денег: «Зачем мне деньги, не понимаю я в них толку». Видел отшельник, как счастливый и радостный купец с деньгами сел в свой экипаж и уехал своей дорогой. И возрадовалось доброе сердце праведного старца от сознания, что он сделал доброе дело: избавил молодого человека от напрасной смерти и доставил радость и счастье купцу и прославил бога, источника любви, счастия и радости.
Возвратился отшельник в свою келью и увидел, что небесный свет в его лампаде погас. И смутился дух старца, и не знал он, за какое прегрешение Бог карает его столь видимым образом. С пламенным сердцем стал молиться Богу скорбный старец: «Боже, просвети ум мой и вразуми, за какое прегрешение ты караешь меня?». Три дня и три ночи беспрерывно длилась горячая и скорбная молитва праведного старца, и вот на третий день ночью предстал ему светлый ангел, посланник Божий, и сказал ему: «Старец праведный, Бог услышал твою молитву и послал меня просветить и вразумить тебя. Не за прегрешение Бог карает тебя, а за то, что ты своим вмешательством нарушил предопределенный от века порядок вещей. Предопределено было от века, чтобы купец потерял свои деньги и чрез то разорился и впал в нищету, чтобы молодой человек принял от руки купца неповинную смерть и чтобы бедный человек разбогател и сделался обладателем несметных богатств. А ты своим вмешательством нарушил назначенное судьбою течение дел. За это и наказал тебя Бог. Знай же, что для того, чтобы загладить твой тяжкий, хотя и невольный, грех пред Богом, ты должен молиться и нести подвижнические труды еще столько лет, сколько ты молился и трудился до сего дня. И только тогда лампада твоя вновь загорится небесным светом», — сказал ангел и скрылся, улетел на небо. И пал праведный старец ниц на землю, поклонился Всеблагому Богу и прославил неизреченное милосердие Божие и промысл Божий, недоступный разумению человека[1].
Иван Лукич Заякин.
Дер. Артамонова.
27 марта 1906 г.
Попов сын
Анекдот
У одного попа был великовозрастный сын, который тем только и занимался, что крал овец из крестьянского стада. Как только поп зазвонит к обедне и выйдет в церковь, поповский сын идет за село на выгон, украдет овцу, тащит ее домой и колет. Поп знал это и укрывал сына, так как это ремесло сына было ему прибыльно. Однажды мужики подкараулили поповича, захватили его на краже, отбили овцу и самого его вздули, да кроме того отобрали и лошадь, на которой он приехал. После этой трепки попович вернулся домой еще до окончания обедни; он пошел в церковь, стал на клирос и принялся подтягивать дьячкам. Поп вышел с кадилом из алтаря и удивился скорому возвращению сына, и захотел узнать, успел ли сын в краже, и в форме возгласа произнес: «Сыне, сыне, добыл ли ты бя?». А сын ответил: «Батя, батя, не добыл я бя, а только потерял иго-го!». И обедня продолжалась своим чередом.
27 марта 1906 г.[2]
Мудрая наука
Сказка
В одной деревне жили старик со старухой. У них был единственный сын, уже взрослый парень, человек крайне ленивый: работать не любил и не хотел, а сладко поесть и хорошо одеться любил, работать не хочет, а ел бы сладко, поспал бы баско. Стали старики выговаривать сыну за его праздность и леность и за то, что от него не видно никакого проку и никакой корысти. Тогда сын сказал отцу: «Отведи меня в город на базар и продай». Отцу это не понравилось: «Ты хоть и лентяй, а все-таки сын мне, и еще единственный». А сын все настаивает на своем и требует лишь, чтобы отец не продешевил. Делать нечего: повел старик сына на базар продавать его. Много было покупателей — и бояр, и купцов, по хорошей цены никто не давал. Вдруг подходит простой мужик и предлагает старику за сына 100 рублей на срок в один год с таким условием, что если старик не узнает своего сына, то лишится его навсегда. Старик согласился на это условие, отдал сына, взял деньги и вернулся домой. Не знал старик, что сына передал в распоряжение волшебника.
Проходит год. Наступило время старику идти за сыном. Вдруг через окно в избу старика влетел голубь, ударился о землю и сделался добрым молодцем — сыном старика. Сын сказал старику: «Хозяин мой волшебник. Когда ты придешь за мной, то он тебе покажет 12 голубей, совершенно схожих между собою, перо в перо. Ты смотри внимательно и замечай: я маленько опущу правое крыло. Поэтому только ты меня и можешь узнать».
Явился старик к волхиту, признал своего сына-голубя по опущенному крылу, взял сына и пошел с ним домой. Обидно было волшебнику отпускать своего лучшего ученика, и задумал он им во что бы то ни стало овладеть. Старик был человек бедный и нуждался в деньжонках. Однажды сын и говорит старику: «Я обернусь жеребцом, а ты отведи меня на базар и там продай, только узды не продавай, иначе ты меня никогда не увидишь».
Повел старик жеребца на базар. Много собралось любителей и охотников купить красивого жеребца и набили страшную цену, но больше всех надавал один мужик, за ним и остался конь. Продал старик коня и стал было с него снимать узду. Покупщик закипятился, что, дескать, так делать не полагается; покупщика поддержал и весь народ, все кричали: «Как это можно так делать — снимать узду с проданного коня, из века так ведется: кобыла продается с обротью, а конь с уздой!». Набросились всем базаром на старика: вишь, скаред какой, набил такую цену на коня, да еще и на узде нажиться хочет. Ошеломили старика криком, шумом и упреками и почитай что силой отобрали у него узду и передали ее с конем покупщику, и тот быстро скрылся. Погоревал старик над своей неудачей и лишь утешился хорошей выручкой, и вернулся домой. Оказалось, что коня купил тот же волшебник. Он привел коня во двор, поставил его в конюшню, крепко-накрепко привязал его к балке и подтянул так, что конь не мог доставать земли передними ногами. После этого волшебник пошел обедать и уснул после обеда.
У волшебника было три дочери, они вышли во двор погулять и увидели красивого коня, так жестоко притянутого к балке, и задумали слегка освободить его, чтобы конь мог стоять на всех ногах, но они не могли развязать туго затянутого узла и перерезали веревку. Освободившийся конь ударился об землю и сделался горностаем, и убежал. Тем временем <волшебник> проснулся и вышел во двор, и узнал об исчезновении коня, и рассердился на дочерей. Он ударился об землю и сделался большой собакой, и погнался за горностаем, и долго гнался за ним по болотам и лесам, и уже стал настигать у самого моря. Тогда горностай ударился и превратился в ерша, и поплыл по морю, а волшебник — в щуку и погнался, почти было стал догонять, но ерш спрятался в небольшую щель подводного камня, так что лишь хвостик один виднелся. И не могла большая щука схватить ерша с хвоста, много раз она обогнула камень, ища способ овладеть ершом, но ничего не могла сделать и пустилась на хитрость, и сказала: «Я ничего дурного не хочу тебе, ерш, сделать и навсегда вернусь домой и пред вечной разлукой хочу лишь проститься с тобой, поверни ко мне голову, и пред расставаньем поцелуемся с тобой». Но ерш понял эти хитрости щуки и ответил: «Ты хоть, щука, и востра, а не съесть тебе ерша с хвоста». Так и сидит ерш. Побилась щука и вернулась домой. А ерш поплыл своей дорогой. Подплыл он к берегу одного царства, на берегу был сделан красивый помост для купания царских прислужниц. Ерш ударился об землю и превратился в золотое кольцо, и лег на помост. Пришли прислужницы, взяли кольцо и отнесли царевне, и та надела его на палец. Ночью из кольца превратился молодец, с которым царевна весело провела время. Царевна в секрете держала свое приобретение.
Чрез некоторое время у царя был большой пир, гости пили, ели и веселились. Недоставало музыки. Вдруг явился бандурист с плохенькой бандуркой с мочальными струнами, но как только он тронул струны, раздалась такая музыка, что все заслушались и диву дались. Бандурист же был тот же волшебник. Когда царь и гости были доведены музыкой до крайних пределов восторга, бандурист-волшебник сказал царю: «Недавно я купался на твоем плоту и потерял на плоту золотое кольцо, которое нашли прислужницы и отдали царевне, которая и посейчас его носит. Прикажи, государь, царевне возвратить мне это кольцо». Царь удивился: он ничего не знал о случае с кольцом, призвал царевну и с гневом приказал ей отдать кольцо волшебнику.
Между тем кольцо шепнуло царевне: «Когда ты будешь меня передавать, то как бы случайно урони, и я рассыплюсь мелкими зернами по полу, а волшебник превратится в петуха и начнет клевать меня; одно зерно откатится к тебе, и ты заступи его ногой». Царевна так и сделала. Она уронила кольцо, которое рассыпалось мелкими зернами по полу. Волшебник превратился в петуха и стал клевать зерна, а царевна наступила на одно зерно. Петух, склевавши все зерна, вылетел из царского дворца, взлетел на ворота и закричал: «Ну, теперь я победил своего врага!».
Напрасно он радовался. Зерно из-под ноги царевны превратилось в молодца, молодец взял лук, пустил стрелу в петуха и убил на месте. Затем царевна и молодец поклонились царю и сознались, что они любят друг друга, и просили благословения на брак.
Царь согласился. И состоялась свадьба, и был пир на весь мир. И я там был, пиво-мед пил, по усам текло, а в рот не попало.
Солдат-оборотень
Сказка
В старые годы солдатская служба продолжалась 25 лет. Один старый солдат, покончивши солдатскую лямку, шел со службы домой. Шел он пешком, а путь был дальний. Под вечер солдат пришел на одну деревню и задумал ночевать; попросился солдат к бедному мужику, к одному, другому, третьему — нигде не пускают.
И пошел он к богачу. Входит, богач говорит:
— А знаешь, солдат, сказки, рассказы и шутки? Знаешь — пущу ночевать, а иначе проваливай.
Солдат сказал, что знает.
— Рассказывай свои шутки.
— Не накормил, не напоил, а уж давай ему шутки.
Мужик приказал жене накормить солдата, и пока солдат ужинал, мужик залез на полати. Солдат скоро покончил с ужином по-солдатски и тоже полез на полати. Мужик сказал солдату:
— Ну, теперь рассказывай.
А солдат и говорит:
— Чего там рассказывай, ты посмотри на себя, кто ты, ведь ты — медведь.
Посмотрел на себя мужик и увидел, что он действительно медведь. А солдат продолжает:
— И на меня посмотри: и я медведь.
И увидел мужик, что и солдат — медведь, и спросил с ужасом:
— Что же нам теперь делать?
Солдат отвечает:
— Ясное дело, что оставаться нам здесь теперь не место, наутро проснутся мужики и убьют нас, побежим в лес.
Побежали, бродят и прячутся в кустах и болотах, все боятся попасться на глаза людей. Захотели жрать — нечего! Солдат и говорит:
— У тебя во дворе большой откормленный боров. Пойдем и задерем его.
Пошли и съели борова. Опять голод. Съели во дворе мужика хорошего жеребца. Наконец съели и старуху — жену мужика. И жалко было мужику убивать жену, да голод-то не тетка.
Время все идет. Наступила холодная осень, стал падать снег. Солдат и говорит:
— Давай сделаем берлогу на зиму и в нее заляжем.
Сделали берлогу, лежат. Солдат говорит:
— Идут охотники с ружьями и собаками. Мне смерти не миновать; когда меня убьют и сдерут шкуру, один охотник расстелет мою шкуру и скажет: «Какая славная шкура и какая большая — 12 четвертей». Ты в это время вылезай из берлоги, перекувырнись на шкуре и убегай в лес. Ни охотники, ни собаки тебе вреда не сделают.
Скоро явились охотники, и когда содрали с солдата шкуру и расстелили ее на земле, мужик выскочил из берлоги, перекувырнулся и — шлепнулся с полатей прямо на пол. А старуха после ужина еще не ложилась спать и сидела пряла. Вскочил мужик на ноги и удивился:
— Ведь мы тебя, старуха, съели!
Старуха только выбранила старика за такое сквернословие. Зажег мужик фонарь, пошел во двор и увидел, что и боров, и жеребец целы. Ничего не сказал. А только рано поутру приказал жене напечь поскорее оладьев и, когда солдат проснулся, накормил его, дал ему на дорогу синенькую бумажку[3] и просил служивого поскорее отправляться в путь.
Иван Лукич Заякин.
Дер. Артамонова.
29 марта 1906 г.
Царевна-лягушка
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был король. У этого короля было три сына: Василий, Федор и Иван. Царские дети были уже на возрасте и надо было их женить. Однажды король призвал к себе всех трех сыновей и сказал им: «Настало время вам жениться. Я даю вам каждому по волшебной трости, каждый из вас бросит свою трость, и куда трость полетит, оттуда и приедет для каждого невеста, на которой он и женится». Сказал так царь, дал сыновьям по трости и отпустил их.
Старший сын пошел за город, бросил свою трость, и с той стороны, куда трость полетела, вскоре прибыла царская дочь-девица, на которой царевич и женился.
То же случилось и со вторым сыном. Пошел и младший сын, Иван-царевич, за город и бросил свою трость. Полетела трость, скрылась из глаз, да и пропала. Долго ждал Иван-царевич своей суженой и не мог дождаться, и шибко загрустил. Однажды он явился к своему царю-батюшке, поклонился ему до земли и сказал: «Благослови меня, батюшка-государь, и отпусти в путь-дорогу, пойду по разным местам и странам искать свою суженую». Царь отпустил сына и в дорогу щедро снабдил его золотой казной. Долго шел царевич; сначала шел городами, а затем селами, а затем пустился в места пустые и необитаемые и шел лесами дремучими и болотами зыбучими. Вот однажды Иван-царевич увидел на болоте большую лягушку величиною с копну, с обличьем и с формами женщины; в лапах своих лягушка держала трость царевича. Лягушка сказала царевичу: «Ну, подходи, Иван-королевич, ты мой жених, а я твоя невеста». Закручинился царевич и говорит ей: «Куда я денусь? Что мне делать с таким чудовищем, мне и людям-то на глаза показаться будет стыдно». А лягушка его успокаивает: «Ничего, как-нибудь проживем». Лягушка говорит царевичу: «Я сделаюсь маленькой, ты меня возьми в карман и неси домой, а там я опять сделаюсь большой». Подумал царевич: «Должно быть, мне такое счастье на роду написано» — и примирился со своей участью.
Он посадил лягушку к себе в карман и понес ее домой. Когда старшие братья и их жены узнали, что Ивану-царевичу в невесты досталась лягушка, то стали над ним смеяться и насмехаться.
Назначен был день свадьбы. Опять загрустил королевич: как венчаться с лягушкой, а лягушка ему говорит: «Не кручинься, королевич, ложись спать, утро вечера мудренее». Послушался королевич и лег спать. А лягушка с наступлением ночи подошла к окну, раскрыла его и обратилась к ветрам: «Ветры мои, ветры буйные, полуночные, летите к моему царю-батюшке и принесите мне все мои самые дорогие наряды и цветные платья, завтра будет мое венчание».
На следующее утро Иван-царевич проснулся и увидел, что лягушка превратилась в такую красавицу, что ни в сказке сказать, ни пером написать, и одета она была в чудные и роскошные венчальные наряды дивной красоты.
Венчание прошло на славу, все гости дивились красоте невесты и роскоши ее нарядов. После свадебного пира царевич с новобрачной возвратился в свои покои и видит, что красавица опять превратилась в огромную и отвратительную лягушку. Так с нею он и жил.
Недолго спустя король-отец позвал к себе своих трех сыновей и сказал им: «Ну, дети, женил я вас, и все вы довольны своим счастьем, порадуйте же меня, старика, и принесите мне в подарок к такому-то дню по калачу, испеченному вашими женами». С получением этого поручения старшие невестки стали следить за лягушкой, как она начнет готовить калач, и решили последовать ее примеру.
Лягушка узнала это. Она завела тесто и вылила его на печь, тесто засохло, и пирога не сделалось. Так поступили и невестки и были одурачены; чтобы выпутаться из беды, они купили по калачу на базаре. Лягушка же ночью подошла к окну и сказала: «Ветры мои буйные, полуночные, летите к моему батюшке и принесите от него мой любимый калач». К утру калач был готов. Наутро все царевичи понесли царю калачи. Царь-отец отведал всех калачей и понял проделку старших невесток, и сказал об их изготовлении: «Хорошее дельце, да чужое рукодельце», а про калач лягушки сказал: «Хоть и худое дельце, да свое рукодельце». Обидно было старшим снохам слышать такие слова.
Вскоре отец-царь потребовал от сыновей, чтобы они подарили ему по рубахе, сшитой их женами. Старшие невестки были не рукодельницы и купили на базаре готовые рубахи, и послали их царю. А лягушке опять ветры принесли рубаху из дома ее отца. Царь опять отозвался, как и о калачах. После этого царь-отец объявил, что в такой-то день он делает званый пир, на который и приглашает детей прибыть с их женами.
К назначенному дню к царю на пир явились все сыновья с женами, лягушка опять приняла вид красавицы. Старшие невестки опять стали следить за лягушкой и решили во всем ей подражать. За обедом лягушка что ни ест — остатки и крошки от пищи и еды кладет в один рукав, и что ни пьет — остатки вина и питья льет в другой рукав. Так сделали и старшие снохи. После обеда грянула музыка, и царские снохи пустились плясать. Во время пляски лягушка махнула рукавом, где были крошки, — и появились обильные столы с яствами, махнула другим, с остатками напитков, — и появились вина разные и напитки. Старшие снохи тоже махнули рукавами и засыпали крошками всех гостей, махнули другими — и залили глаза всех, и были за это осмеяны и обруганы.
После пира Иван-королевич вернулся в свои покои и увидел, что жена его опять превратилась в лягушку. И задумал Иван-царевич избавить свою жену от чар: он заметил, что когда его жена принимает вид красавицы, то свою лягушечью кожу не бросает, а прячет дома. Однажды Иван-царевич улучил минуту, взял эту кожу и изорвал ее в клочки. Завидела это царевна и с упреком сказала Ивану-царевичу: «Не мог ты еще немного потерпеть, если бы ты подождал еще с полгода — много с год, и тогда мы были бы с тобою счастливы, а теперь все погибло, долго ты меня не увидишь. Прощай!» — и скрылась.
Опять Иван-царевич пустился в путь на поиски своей жены, взявши казны золотой довольно. Долго шел он и много городов и сел прошел он, везде спрашивал и разведывал о своей жене, но нигде не мог получить о ней вестей. Однажды шел царевич дремучим лесом и видит: стоит избушка на курьей ножке к лесу передом, а к нему задом. Иван-царевич сказал избушке: «Стань ко мне передом, а к лесу задом!». Избушка повернулась, и Иван-королевич вошел в нее и увидел, что там лежит старая Баба Яга, растянулась на лавке, головой уперлась в один угол, а ногами — в другой. Завидела Ивана-царевича Баба Яга и спросила: «Зачем пришел сюда, Иван-царевич?». А Иван ответил ей: «Ты, Баба Яга, сначала меня напои-накорми, а потом уже вестей расспроси!». Баба Яга вскочила на ноги, стол поддернула, собрала на стол, напоила и накормила царевича, а тот ей тем временем рассказал, куда и зачем он пустился в неведомый путь. Выслушав Ивана-царевича, Баба Яга сказала ему: «Вчерет ли[4] ты, Иван-царевич, достанешь свою жену, она теперь совсем опустилась, сделалась совсем распутной, превратилась в ведьму и летает повсюду вместе с своими подругами, такими же ведьмами, как она. Я тебе не могу помочь в этом деле, но ты иди этой тропинкой по лесу и чрез несколько дней дойдешь до другой избушки на курьей ножке, там живет другая Баба Яга, моя сестра, может быть, она тебе поможет.
Пошел Иван-царевич, дошел до другой Бабы Яги, но и эта не могла помочь ему, а лишь сказала, что жена царевича изредка бывает у нее; Баба Яга послала Ивана-царевича к третьей сестре, самой старшей и дряхлой, уже ожидающей смерти и живущей в избушке у самого моря. Пошел к этой старухе, и Баба Яга сказала царевичу: «Могу я помочь тебе в этом деле, только и сам не плошай». Затем Баба Яга сказала Ивану: «Неподалеку отсюда на морском берегу стоит большой дуб, каждый день к этому дубу прилетают 12 лебедей, превращаются в девушек совершенно одинаковых, раздеваются и купаются в море. Иди к этому месту, спрячься под дубом и жди. Когда лебеди прилетят и превратятся в девушек, станут купаться, ты примечай: все девушки сложат свое платье вместе, и лишь одна положит свое платье особо, отдельно от других, — это и будет твоя жена. Ты возьми ее платье и не возвращай ей его до тех пор, пока она не заклянется быть твоею женою». Пошел царевич, спрятался под дубом и ждет. Прилетели лебеди, ударились о землю, сделались девушками, похожими друг на друга и в одинаковых одеяниях, разделись и стали купаться. Царевич похитил платье жены и снова спрятался. После купания все девицы оделись, превратились в лебедей и улетели, лишь одна бродила голая по берегу и не могла найти своего платья, и догадалась, что его похитили, и сказала: «Кто взял мое платье, отзовись, если это старый человек, то будешь мне навеки отцом, а если добрый молодец, то будешь моим женихом». Того только и нужно было Ивану-царевичу. Он вышел из засады и заставил жену поклясться, что она вечно будет его женою, и та поклялась, но сказала: «Теперь я не могу еще исполнить своего обета, но ты иди в такое-то царство, там царствует мой отец, я встречу тебя, введу в царский дом, снова устроим свадебный пир и уже никогда не разлучимся, а теперь отдай мое платье».
Царевич отдал платье. Девушка оделась, ударилась о землю, сделалась лебедем и улетела. Глядя вслед улетающему лебедю, Иван-царевич опять загрустил, и пало ему на сердце черное сомнение: не обманывает ли его коварная волшебница? Пошел царевич к Бабе Яге, рассказал ей о случившемся, но Баба Яга успокоила царевича и велела ему смело идти к царю — отцу волшебницы. Волшебница его уже дожидалась, она ввела Ивана во дворец и сказала отцу, что это ее суженый жених, который освободил ее от чар, и просила отца согласиться на их свадьбу.
Царь согласился, они женились и жили счастливо и долго.
Иван Лукич Заякин.
6 мая 1906 г.
Два брата
Легенда
В одной деревне жили два мужика — родные братья. Старший был богатый, имел много денег. У него был дом — полная чаша, обширное хозяйство и водяная мукомольная мельница, приносившая ему добрый доход; а другой брат был бедный. По своей бедности младший брат постоянно обращался к старшему за помощью, и тот не отказывал ему и помогал то деньгами, то хлебом, то кое-чем. Бедняк всячески старался быть исправным должником и аккуратно платил брату долги. Все-таки бедняк в конце концов сильно задолжался своему брату и никак не мог с ним расплатиться. Богач разгневался на эту неисправность и отказал бедному брату в кредите и в помощи.
Загрустил бедняк и решил: пойду в чужие дальние края искать себе счастья и доли. Собрался и ушел. Долго шел мужик. Сначала шел он городами и селами, а затем пустился местами необитаемыми — лесами и болотами.
Однажды в месте глухом и пустынном к ночи мужика застали буря, дождь и холодная непогода. Оглянулся мужик, где бы ему укрыться от непогоды, и видит: на берегу реки лежит ветхая лодка, перевернутая вверх дном, видно, лодка была уже давно здесь заброшена, наполовину уже она вросла в землю и обросла мохом и травой. Кое-как мужик влез под лодку, завернулся в шабуренко и собрался уже заснуть, как вдруг услышал, что по воздуху с шумом, как вихрь, с разных сторон к лодке слетелись два духа, поздоровались, сели на лодку и вступили между собою в разговор. Первый дух спросил второго:
— Рассказывай, где ты за это время был и что ты сделал?
А второй дух ответил:
— В таком-то месте стоит большая и богатая деревня, деревня стоит на речке. Я отвел воду в речке и иссушил водные источники, речка пересохла, и теперь мужики в большом затруднении, так как только одна эта речка давала им воду для собственного потребления и для водопоя скота.
— Как же мужики могут выйти из этой беды?
— Да пустяки! Близ деревни лежит небольшой бугорок, стоит только его срыть, как из него пойдет вода из источника, и тогда опять речка пополнится водою. Ну, а ты что сделал?
— Был я в такой-то деревне, — начал рассказывать первый дух, — там живет богатый мужик, а у него есть водяная мельница. Я разрушил мельничную плотину, богач всячески старается построить плотину, но не сможет этого сделать и лишь разорится в этих стараниях.
Бедняк под лодкой заинтересовался этим рассказом, так как он касался его родной деревни и мельницы его родного брата-богача. Между тем второй дух спросил:
— Что же нужно для того, чтобы помочь мельнику в беде?
— Да пустяки! Неподалеку от мельницы растет ракитовый куст, стоит только его вырыть и посадить на мельнице у плотины, как работа будет спорота и мельница будет готова.
После этого духи еще поговорили между собою о вещах незначительных и разлетелись.
Поутру мужик вылез из-под лодки и прямо пошел в богатое село, названное духом, и там застал среди мужиков полное уныние и переполох: пересохла в реке вода, и мужики не знали, что делать и как добыть воды. Бедняк явился к мужикам на сходку и сказал им: «Что мне дадите, <если> я найду вам воду?». Те ответили: «Ты только найди нам воды, а мы тебя не обидим и щедро наградим». Тогда бедняк взял рабочих, срыл бугорок близ деревни, и из-под него из ключа побежала чистая и хорошая вода, которая и наполнила скоро высохшее русло речки. Обрадованные мужики стали приносить мужику его оплату: кто рубль, кто три, кто пять, а кто и десятку. И собралось у него много денег.
Прямо из этого села бедняк отправился на свою деревню и там видит: богатый его брат нанял много рабочих — конных и пеших, возит лес, камни и щебень и всячески старается укрепить плотину, но не может этого сделать — вода все это сносит. Бедняк явился к богатому брату и говорит: «Что мне заплатишь, и я закреплю плотину?». А богатый отвечает: «Чего нам торговаться, хорошо и по совести награжу тебя, лишь построй плотину, совсем она меня замучила и разорила». Тогда бедняк вырыл ракитовый куст, пересадил его на плотину, и работа стала быстро подвигаться вперед, и чрез несколько дней плотина была готова. Обрадовался мельник, хорошо наградил брата, и у бедняка скопилось столько денег, что он зажил хоть и небогато, но совсем безбедно.
Время шло. Дела богатого брата пошатнулись, и он сам стал нуждаться. И вот однажды старший брат явился к младшему и говорит ему: «Скажи мне, брат, какою силою и как ты разбогател?». Младший брат подробно рассказал о приключении под лодкой. Запал рассказ бедняка на ум богатея и захотелось ему искать счастья. Не теряя времени, богатый пустился в дорогу, нашел лодку на берегу речки и с вечера залез под нее и ждет. В полночь прилетели оба тех же духа и стали разговаривать.
— Рассказывай, где был и что делал?
— Да был все в той же деревне. Нашелся какой-то мужик, который догадался разрыть бугор, вскрыть ключ, и высушенная мною речка опять наполнилась водой. А ты что сделал?
— Да и со мною приключилась невзгода. Какой-то мужик пересадил ракитовый куст на мельничную плотину и тем закрепил ее.
После этого духи стали рассуждать: «Что это значит? Уж не подслушал ли нас кто-нибудь? Но кто и где мог скрываться посторонний человек здесь, в месте пустом и открытом, уж не под лодкой ли? Да и теперь тут не прячется ли кто-нибудь?». Заглянули духи под лодку, а там лежит богатый мужик. «Вот кто нас подслушивает! Тебя-то нам и надо!». Вытащили духи богатея, взяли его: один за одну ногу, а другой за другую — и разорвали!
Sic transit gloria mundi![5]
Иван Лукич Заякин. Дер. Артамонова.
8 мая 1906 г.
Кузнец и чёрт
Легенда
В одной деревне жил купец, человек богобоязненный. Он повесил на стене своей кузницы две картины: на одной был изображен бог, а на другой — дьявол. Каждый день, выходя на работу, кузнец молился богу на картине и оказывал всякое непочтение дьяволу: смеялся над ним и оскорблял его, и каждый день бил дьявола молотом в лоб. За эти насмешки и непочтительность дьявол жестоко отмстил кузнецу.
Дьявол превратился в молодого кузнеца и нанялся к кузнецу в работники. Однажды работник и говорит кузнецу: «Давай из старых людей ковать молодых». Кузнец даже отпрянул в сторону: статочное ли, дескать, это дело, не с ума ли ты сошел? А работник все стоит на своем и уверяет, что уже не один раз это благополучно проделывал. Тогда кузнец согласился. Проходила мимо кузницы старуха, работник схватил ее и бросил в горн, и командует хозяину: «Становись за меха, работай сильнее». Старуха запылала, а работник ее клещами поворачивает с боку на бок, и когда она уже совсем раскалилась, он вынул ее из горна на наковальню и начал бить со всех сторон молотом. И вот старуха превратилась совсем в молодую бабу, поблагодарила кузнецов и весело убежала. То же случилось и с одним стариком.
Видит кузнец, что дело это нехитрое, и сам задумал проделать то же. Идет мимо старик сосед, схватил его кузнец — и в горн, и запылал старик, и скоро от него остался только пепел. Узнали об этом дети старика и накрепко его поколотили, а затем предали его властям, и те бросили кузнеца в тюрьму. От работника же и след простыл.
8 мая 1906 г.
Иван-царевич
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей. У них был единственный сын-ребенок Иван-царевич. Царь неожиданно умер еще в цветущих годах, и после него осталась вдова — царица с малолетним сыном. Царица была еще молодая и красивая женщина. Покойного мужа царица сильно любила, и после его смерти она стала по нем сильно тосковать. Тосковала-тосковала, а нечистый дух тут и был. Принял дух образ молодого и красивого царедворца и начал ухаживать и увиваться за молодой царицей. Дальше — больше, и дело кончилось тем, что дух сошелся с царицей и жил с нею, как муж с женой. И такую власть над царицей забрал дух, что мог с нею делать, что ему было угодно, ни в чем царица своему сожителю не перечила и ни в чем ему от царицы отказу не было.
Время шло. Царевич подрастал и делался все краше и сильнее. Все замечали, что в мальчике кроются силы богатырские. Когда он сделался мальчиком-подростком, то пришел в кузницу и сказал кузнецам: «Кузнецы, скуйте мне из железа и из другого какого прочного металла тросточку весом в 25 пудов». Кузнецы обещали и скоро сделали ему из железа и разных других прочных металлов тросточку в 25 пудов. Обрадовался царевич, поблагодарил кузнецов, взял тросточку и побежал с нею в чистое поле широкое раздолье и там стал играть этой палочкой и вертел ею, как пером. Играл он, играл и задумал испробовать, насколько тросточка прочна, и для этого бросил царевич свою тросточку вверх высоко-высоко, под самое облако. Летит палка, визжит и с шумом падает вниз. Царевич подставил колено, тросточка ударилась о колено и сломалась надвое. Тогда царевич побежал в кузницу и сказал: «Тросточка моя оказалась непрочною и сломалась, сделайте мне другую — в 50 пудов».
Сделали кузнецы другую тросточку — в 50 пудов. Взял царевич эту тросточку и опять побежал в чисто поле-широкое раздолье и там стал играть и забавляться тросточкой, и опять задумал испробовать тросточку, и бросил ее вверх высоко-высоко, в самые облака. Летит трость с визгом и падает с шумом. Опять царевич подставил колено, трость ударилась и ханула — надломилась.
Идет царевич в кузницу и говорит кузнецам: «Непрочна и эта тросточка — надломилась, сделайте мне еще тросточку из самого хорошего железа и из самого прочного металлу весом во сто пудов». Подивились кузнецы богатырской силе молодого царевича и обещали сделать тросточку в 100 пудов. Долго и старательно трудились кузнецы и наконец сделали тросточку во 100 пудов из хорошего железа и из прочных металлов.
Пуще прежнего обрадовался царевич, взял тросточку и побежал с нею в чистое поле-широкое раздолье и стал играть и забавляться тросточкой, и задумал и эту тросточку испробовать, насколько она прочна. Бросил царевич тросточку вверх высоко-высоко, за самые облака, летит трость, визжит и падает с шумом. Царевич подставил покрытую типкой[6] голову — на колено свое уж не понадеялся, — ударилась тросточка об голову и ничуть не ханула, не погнулась и не надломилась. Обрадовался царевич, поднял тросточку, поцеловал ее и сказал: «Вот эта тросточка хороша и надежна, и мне как раз по руке, сослужит она мне службу богатырскую».
Наигрался царевич и затем вернулся домой, а тросточку поставил в своей комнате в уголок. Злой и нечистый дух, сожитель царицы, давно уже замечал в царевиче появление и развитие богатырской силы и сильно этим тревожился: дух боялся, что царевич подрастет и отомстит ему за сожительство с матерью, и постарается кровью духа смыть позор своей матери. И поэтому дух всячески стал настраивать царицу против ее сына и наговаривать на него всякие небылицы и напраслины и без труда добился того, что и царица невзлюбила своего сына.
Когда дух заметил, что Иван-царевич принес с собою тросточку, то улучил время, вошел в комнату Ивана-царевича и попробовал тросточку, не только поднять ее, даже отвести от пола ее не мог. Еще больше дух испугался и окончательно решил извести и сгубить царевича.
Однажды дух явился к царице и сказал ей: «Возлюбленная моя, царевич подрастает и оказывает силы невероятные, силы богатырские, когда он войдет в совершенные года и в полный разум, то узнает о нашем сожительстве и убьет нас обоих. Не лучше ли нам заранее сбыть его с рук?». Царице и жаль было своего красавца сына, но не смела она перечить сожителю и согласилась на его предложение. Тогда дух сказал царице: «Притворись больною и пошли сына достать из шестиглавого чудовища, из Змея морского, сердце, печень и жолчь для своего излечения. Царевич поедет, и несомненно чудище его сожрет, а если не сожрет, царевич победит чудище, то он привезет печень, сердце и жолчь, ты мне все это сваришь и сготовишь, я съем, и во мне прибавится силы, и тогда Иван-царевич нам будет не страшен».
Царица так и сделала: притворилась больною и призывает к себе сына, и говорит ему такие речи: «Сын мой любезный, прекрасный Иван-царевич! Занемогла я, заболела тяжкими недугами, тошно мне, тяжко, смерточка приходит. Поезжай ты к морю Индийскому, в море Индийском водится чудище — Змей о шести головах, о шести хоботах, убей его и достань из Змея печень, сердце и жолчь и привези мне, а я поем их и буду здрава и благополучна. Так мне советуют знахари-лекаря и гадатели. Исполни, сын мой, волю мою родительскую. Ты только и можешь помочь мне и спасти меня от смерти неминучей». И заплакала царица-мать. Иван-царевич любил свою мать, не видел он ее притворства, а видел лишь ее слезы горячие. Жаль ему было своей матери, и он обещал ей победить Змея и достать печень, сердце и жолчи.
Стал царевич собираться в богатырский путь и стал искать себе подходящего коня. Пошел он на царские конюшни и стал пробовать всех царских коней: подойдет к коню, положит свою руку на спину коня, а конь под богатырской рукой так и погнется. Испробовал царевич всех коней и подходящего коня не сыскал. Поехал царевич на торг — конский базар — поискать себе коня, но и там не мог найти коня: к какому коню царевич ни подойдет, как положит руку, так конь под ним и погнется. Так ни один конь и не выдерживал богатырской пробы. Идет царевич с торга и шибко закручинился, и не знает, где бы сыскать коня по себе. Идет царевич улицей, а навстречу ему идет старая старуха, дряхлая, едва ноги волочит, поклонилась царевичу и спрашивает: «Чего, царевич, запечалился, чего закручинился? Скажи мне всю правду-истину, не помогу ли я тебе». Царевич взглянул на старуху грозными очами и, рассердившись, прикрикнул на нее: «Куда ты, старая ведьма, годишься, куда ты лезешь помогать мне в моей беде? Убирайся, уходи с глаз моих прочь. Не то посажу тебя на одну ладонь, а другою прихлопну, от тебя только мокрота станет». Испугалась старуха угрозы молодого богатыря и убежала. Убежала старуха, а Иван-царевич раздумался, и стало ему совестно за вспышку своего гнева, и стал он так сам с собою рассуждать: «Напрасно я обидел и прогнал старуху, старые люди много знают, много видели, может быть, и эта старуха дала бы мне и хороший совет». А между тем старуха на Ивана-царевича не обиделась и снова идет навстречу ему. Царевич обрадовался и подозвал ее, и сказал: «Прости меня, бабушка, что напрасно тебя обидел и нечестно с тобою обошелся. Скажу я тебе всю правду-истину и открою тебе все свои тайны. Нужно мне ехать на Индийское море биться с идолищем, шестиглавым Змеем, а богатырского коня нигде найти не могу. Испробовал я коней на царских конюшнях, испробовал всех коней на торге, а найти подходящего коня не нашел. Оттого, бабушка, я закручинился, оттого и запечалился». Выслушала старуха царевича и говорит: «Вот так-то лучше, царевич, давно бы сказал мне всю правду, я только и могу тебе помочь в этой беде. Слушай же, царевич, иди на старый заброшенный двор за царскими конюшнями, там увидишь большой столб, копай около него, найдешь чугунную плиту, под ней вход в подземелье, где и стоит нужный для тебя богатырский конь. Твой прадедушка был славный могучий богатырь, он-то и ездил на этом коне. В подземелье для этого коня сделаны большие запасы корму, хватит лет на сто».
Обрадовался царевич, поблагодарил старуху и побежал домой прямо на задний заброшенный двор за царскими конюшнями, там он увидел большой столб, врытый в землю, и начал копать землю около столба и скоро натакался на большую и тяжелую чугунную плиту и поднял ее, и под плитой увидел ход в подземелье, спустился туда и увидел богатырского коня, прикованного на 12 цепях и на 12 замках. Взыгралось радостью великою сердце молодецкое. А конь богатырский как только увидел молодого богатыря, почуял седока по себе и так взыгрался и рванулся, что порвал все 12 цепей и подбежал к Ивану-царевичу, и остановился пред ним и весело заржал. Царевич положил руку на спину коня, но конь даже и не почувствовал этого. Тут же, в подземелье, на стенах были развешены доспехи богатырские: седло черкасское, тяжелая палица, меч-самосеч, копье долгомерное и щит телохранительный. Иван-царевич попусту времени не терял, надел на себя доспехи богатырские и быстро оседлал коня: потнички на потнички, коврички на коврички, а сверх того черкасское седло, подтягивал 12 подпруг разношелковых, застегивал 12 стебеньков булатных не для красы, а для богатырской крепости. Шелк не рвется, булат не трется, а чистое золото на земле ведь никогда не медеет. Захватил царевич свою тросточку во 100 пудов и вскочил на богатырского коня. Стал молодой богатырь стегать плеткой шелковою своего доброго коня по крутым бедрам, пробил кожу до мяса, мясо до кости, а кости до мозгу. Конь под ним осержается, от земли поднимается, и помчался-полетел богатырский конь выше леса стоячего, ниже облака ходячего.
Едет молодой царевич и говорит коню таковы слова: «Ах ты, добрый мой конь, богатырский, служил ты верой-правдой моему прадедушке, славному могучему богатырю, носил ты его по разным концам и странам земли, езживал богатырь на тебе в разные государства и города, езживал и на море Индийское, в то государство далекое. Неси и меня к тому морю Индийскому». Конь ответил богатырю человеческим голосом: «Носил я твоего прадедушку по разным концам земли, носил его и к морю Индийскому, понесу и тебя, молодой богатырь, к тому же морю, все пути и дороги к нему мне хорошо знакомы». Сказал так конь и пуще прежнего помчался. Едет так Иван-царевич близко-далеко, низко-высоко, скоро сказка сказывается, а поры-время много минуется. Наконец подъехал к Индийскому морю и видит — на море стоит калиновый мост, а на калиновом мосту поставлена палатка, на диво изукрашенная. Слезает добр молодец с коня, входит в палатку и видит — сидит там девица-красавица, из кости в кость мозг переливается.
Иван-царевич наперво Богу истово молится, а затем красной девице челом бьет, честь отдает. А красная девица как увидела молодого богатыря, так и залилась горькими слезами, и слезы у ней неморша полились по белому лицу, и говорит девица таковы слова:
— Ах ты, добрый молодец, молодой богатырь, как тебя звать, как величать, я не знаю, чьих ты родов, каких городов, я не ведаю. Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли и зачем ты явился? Не избежать тебе лютой смерти от идолища поганого, от Змея шестиглавого. На все наше царство напущена напасть страшная: появился в нашем море Индийском Змей шестиглавый и обложил наше царство тяжкой данью, каждый день ему на берег выводят молодую девушку, и он ее пожирает, всех девушек пожрал. Теперь очередь дошла до меня, до царской дочери. Сегодня в назначенный час явится Змей из моря и сожрет меня. Уезжай же отсюда, добрый молодец, как можно скорее и как можно подалее, чтобы и не казаться на глаза Змею лютому, иначе он и тебя сожрет. Меня же оставь одну, моя голова уже обреченная, а тебе не для чего губить твою молодость и твою красоту.
Выслушал царевну Иван-царевич и говорит ей ласково:
— Успокойся, красная девица, и ничего не бойся. Я и приехал-то сюда затем, чтобы биться со Змеем шестиглавым, и надеюсь с божьей помощью одолеть его и тебя ворочу от лютой смерти.
Затем царевич вынул из кармана нож, дал его девице и сказал:
— Я лягу тебе на колена и сосну немного, уж слишком я утомился и устал от богатырского переезда, а ты мне поищи ножом в голове вошек. А когда увидишь, что Змей выходит из моря, так разбуди меня, — с этими словами Иван-царевич лег на коленцы к девушке и скоро уснул богатырским сном, и так захрапел, что палатка задрожала.
Девушка принялась чесать и гладить волосы на голове богатыря, но не столько чешет, сколько на море глядит. Вдруг море заволновалось и закипело, как в котле, и из моря показалось страшное идолище-чудище, Змей о шести головах, о шести хоботах. Царевна стала будить богатыря, но что ни делала, как ни будила его, не могла разбудить. И горько заплакала девушка, и горячая ее слеза упала на щеку богатыря, и он тот же час проснулся и вскочил на ноги, и видит, что Змей уже близко подплывает к берегу. И сказал он: «Что же ты, царевна, меня не разбудила? Ведь так нас Змей мог бы съесть!» — «Будила я тебя, да никак не могла добудиться». — «Тебе бы следовало этим ножом резать мне нос».
Побежал, заторопился Иван-царевич к своему коню, сел на него, взял в руки тросточку во 100 пудов и крепкий щит и начал горячить своего коня. А тем временем вышел Змей шестиглавый на морской берег и увидел молодого богатыря и осердился: зашумел, загайкал, засвистел по-соловьиному и зашипел по-змеиному, и закричал Ивану-царевичу:
— Ах ты, вьюноша молодой, зачем ты явился сюда, на берег морской? Для меня обречена одна девушка, для меня и довольно. Ты надел на себя ратный снаряд и сел на ратного коня, уж не хочешь ли ты со мною биться-сразиться? Так я тебя проглочу со всем — с конем и седлом.
А Иван-царевич давал ему такой ответ:
— Чего ты, идолище поганое, грозишься и бранишься, чего ты, Змеище, лаешь? Замолчи! Не поймал в поле воробья, не испробовал силы молодецкие, а уж похваляешься. Погоди, вот сойдемся с тобою в поле ратном и померяемся силами богатырскими.
Затем бойцы сошлись и стали обсуждать, как им начать бой: биться ли сразу насмерть или сначала биться на тупых концах, и порешили: биться натрое на тупых концах, а на четвертое биться насмерть, кто кого доспеет.
Начался богатырский бой. Разошлись богатыри на 12 богатырских поприщев и устремились друг на друга быстро, как две пущенных стрелы. Иван-царевич ополчился своею тросточкой в 100 пудов и ею одним ударом снес Змею все шесть голов и шесть хоботов. Быстро богатырь сошел с коня и змеиные головы положил под тяжелый камень, а туловище змеиное бросил в море. Тут царевна увидела, что Иван-царевич победил Змея и ее избавил от лютой смерти, обрадовалась царевна несказанно, выбегает из палатки на морской берег, падает на колена пред молодым богатырем и говорит ему:
— Благодарю тебя, сильный могучий богатырь, за свою жизнь, за свое избавление, избавил ты меня от смерти лютой, от Змея страшного. Пойдем в царские палаты к моему царю-батюшке испить после ратных подвигов чару зелена вина. Проси-требуй, добрый молодец, за свою услугу великую все, что тебе надо, все, что душе твоей угодно. Нужно ли тебе платье цветное али золотой казны, все тебе даст мой царь-батюшка. Или, может, пожелаешь жениться на мне, с радостью я отдам тебе свое обручальное золотое кольцо, и царь-батюшка заранее обещал меня в супружество тому человеку, который избавит меня от смерти лютой.
Иван-царевич царевну с земли поднимает и ласково ее утешает, и говорит ей таковы речи:
— Успокойся, добрая царевна. Не надо мне ни платья цветного, ни золотой казны — всего этого довольно и в доме моей матушки, государыни-царицы. И жениться на тебе я не могу, молод я и не вошел в совершенные года. Иди себе с миром в дом родителей и обрадуй их, и возблагодари Господа Бога за свое спасение от Змея лютого.
С этими словами Иван-царевич сел на коня и скрылся. Так и не сказал Иван-царевич спасенной им царевне, кто он и откуда. Возвратился Иван-царевич домой, поставил своего коня на стойло, насыпал ему пшена белоярового и наливал ему сыты медвяной. А сам пошел к своей матери и отдал ей печень, сердце и жолчь из морского Змея. Мать его сейчас же призвала своих кухарок и поварих и приказала им исчередить и сварить печень, сердце и жолчь. И когда они все это сделали, она дала все это своему сожителю, и тот печень и сердце съел, а жолчь взял себе. После этого сожитель царицы опять попробовал тросточку Ивана-царевича и почувствовал силы в себе настолько, что мог поднять палицу, да и то с большим трудом. Понял он, что еще силы у него недостаточно, чтобы бороться с Иваном-царевичем, опять пошел к царице и сказал: «Иван-царевич изведет нас, если мы от него заранее не избавимся и не сбудем с рук. Пошлем его на море Черное, там водное чудище о девяти головах, о девяти хоботах, пусть достанет из него печень, сердце и жолчь». Послушалась царица своего сожителя.
Спустя некоторое время она снова притворилась больной, снова позвала к себе сына Ивана-царевича и сказала ему:
— Любезный сын мой, исполнил ты первую мою просьбу, достал мне печень, сердце и жолчи Змея, и чрез это я выздоровела и до сего времени была здорова. А теперь опять я заболела и больна я пуще прежнего, смертонька моя приходит ко мне. Старухи-знахарки шептали и лечили меня и сказали, что в моей болезни одно есть средство — достать и съесть печень и сердце, и жолчь девятиглавого Змея, который водится в Черном море. Достал бы ты мне все то, Ваня!
— Матушка, с удовольствием исполню твою волю и достану тебе все это, если бог поможет.
Скоро Иван-царевич снаряжался, седлал своего коня богатырского и пустился в дальний путь. Конь его мчит, дороги не спрашивает: все тли и дороги ему были знакомы. Приехал Иван-царевич к Черному морю, у берега моря построен калиновый мост, а на этом мосту стоит палатка, на диво изукрашенная, далеко лучше и красивее первой. Иван-царевич слезает с коня и входит в палатку, и видит там девушку дивной красоты — дочь тамошнего царя. Иван-царевич Богу помолился и красной девице низенько поклонился. А царевна как завидела молодого богатыря, горько заплакала-зарыдала, так слезы неморша и полились по белому лицу, и говорила она таковы слова:
— Ах, удалой добрый молодец! Зачем ты сюда явился, какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? Я-то бедная, горе-горькая обречена на лютую смерть — на пожрание страшному Змею морскому девятиглавому. Тебя-то жаль — пожрет тебя Змей. Змей этот пожрал уже всех девушек в нашем царстве, очередь до меня дошла, до царской дочери. Сегодня в таком-то часу появится с морского дна чудище Змей и сожрет меня. Пока еще есть время, уезжай отсюда и не кажись Змею на глаза. Жаль мне твоей молодости и твоей красоты.
Иван-царевич выслушал девушку и успокоил ее:
— Я для того и приехал сюда, чтобы биться с девятиглавым чудищем Змеем, и с божьей помощью одолею его и тебя избавлю от верной гибели. А теперь я лягу к тебе на коленцы и сосну — шибко я устал и притомился с богатырских переездов, а ты возьми мой нож и поищи мне вшей в голове. А как Змей будет выходить из моря, ты разбуди меня, — с этими словами Иван-царевич дал девушке свой нож и лег на лавке головой на колена к девушке и скоро заснул богатырским сном. Девушка не столько голову богатырскую чешет, сколько на море глядит. В определенный час вдруг море всколыбалось, забурлило и закипело, и показался Змей. Девушка стала будить богатыря, но никак не могла и горько заплакала, и ее горячие слезы пали на щеку Ивана-царевича, и он проснулся и увидел Змея. Быстро побежал к своему коню, сел на него и стал его горячить, в руках же у него была его тросточка во 100 пудов. Сразился богатырь со Змеем и в первый же удар отрубил ему шесть голов, шесть хоботов, а во второй раз отсек ему остальные три головы и три хобота. Затем вынул печень, сердце и жолчь, головы завалил тяжелым камнем, а туловище бросил в море.
Царевна увидела, что Иван-царевич одолел Змея и спас ее от смерти, побежала к нему, пала на колена и горячо его благодарила, и сказала ему:
— Заходи, молодой богатырь, к моему родному батюшке-царю на чару зелена вина, он наградит и пожалует тебя за твой подвиг богатырский. Всего он тебе даст, всем наделит, чего только пожелает душа твоя: платья цветные али золотой казны, али пожелаешь меня взять в законное супружество — ни в чем тебе запрету и отказу не будет. Мой батюшка-царь заранее обещал мою руку тому, кто избавит меня от Змея лютого, от страшной смерти.
Но царевич отказался ехать в царский дом и ласково сказал царевне:
— Ничего мне, царевна, не нужно: ни платья цветного, ни золотой казны, и не могу заходить к твоему царю-батюшке, спешу я домой снести лекарство моей больной матушке. Жениться на тебе не могу, потому как я молод. — Тут он с царевной распростился, сел на коня и быстро скрылся из глаз. А царевна так и не узнала, кто был ее избавителем.
Вернулся Иван-царевич из богатырского похода домой, поставил своего коня в стойло-подземелье, насыпал ему пшена белоярового, наливал сыты медвяной, а сам пошел к своей матери и передал ей печень, сердце и жолчь Змея девятиглавого. Мать позвала кухарок и поварих и приказала им исчередить и сготовить печень и сердце, и когда это было сготовлено, она дала своему сожителю, а тот печень и сердце съел, а жолчь себе взял. Того же разу дух почувствовал, что у него в жилах силы поприбавилось, улучил он минуту, вошел в комнату царевича и взял его тросточку 100-пудовую и мог приподнять ее и взять на руки, но еще с трудом и не мог ею свободно владеть и орудовать.
Опять он побежал к царице и опять говорит ей: «Хоть поприбавилось во мне силы, но не могу я бороться с Иваном-царевичем, опасен еще он нам. Пошлем его на море Капсийское достать печень, сердце и жолчь от двенадцатиглавого Змея». Тяжело было царице исполнять это желание своего нечистого сожителя, жаль ей было сына, все же она любила Ивана-царевича, молодого красавца, и хотела отказать сожителю в этой его просьбе. Но сожитель разгневался, раскричался, царица испугалась и обещала исполнить его желание. Прошло сколько там времени, царица вновь притворилась больною и вновь позвала к себе Ивана-царевича, и стала просить его:
— Любезный сын мой, прекрасный Иван-царевич, благодарю тебя, что ты два раза ездил в далекие края и доставал мне лекарства от моей болезни, и оба раза я выздоравливала. Но теперь заболела пуще прежнего, больно мне и тошно мне, смертонька моя приходит. Съезди ты на море Капсийское, убей Змея двенадцатиглавого, достань печень, сердце и жолчь и привези мне, я съем все это и буду здрава и благополучна. Все маги и волшебники сказали мне, что мое спасение только в этом.
Задумался молодой царевич, знал он, что подвиг этот труден и опасен, что двенадцатиглавый Змей страшнее и сильнее первых двух. К тому же он стал замечать, что в доме у них непорядок и дух забрал уж слишком большую силу-власть и над домом, и над царицей-матерью, — не нравилось все это царевичу. Раздумывает царевич, а мать его все стонет и стонет и все жалуется, и чем дальше, тем все больше и сильнее. Не выдержало доброе сердце Ивана-царевича слез и стонов материнских, и сказал он:
— Царица-матушка, поеду я на море Капсийское, буду биться с двенадцатиглавым Змеем и если с божьей помощью одолею его, то привезу тебе печень, сердце и жолчь
С этими словами царевич вышел и не тратил по-пустому времени: снаряжался он в доспехи боевые, седлал коня богатырского, брал с собою тросточку во 100 пудов и взял он с собою на этот раз двух огромных выжлятных псов — двух меделянских кобелей, и поехал в богатырский путь. Конь летит — дороги не спрашивает: все пути и дороги ему знакомы. Приехал Иван-царевич к морю Капсийскому, а на том море сделан калиновый мост, а на калиновом мосту стоит палатка, на диво изукрашенная, богато отделанная, гораздо лучше и красивее первых палаток. Иван-царевич слезает с коня, идет по мостику калиновому, входит в палатку и видит там молодую девушку невиданной красоты, из кости в кость мозг переливается, куда красивее первых царевен. Иван-царевич наперво Богу истово молится, а затем красной девице челом бьет, честь отдает. А красна девица как завидела Ивана-царевича, так и ударилась в слезы горькие, слезы неморша полились из ее глаз по белому лицу, и сказала девушка:
— Откуда ты явился, добрый молодец, какие ветры тебя завеяли, съест тебя двенадцатиглавый Змей. Уж с год, как появилось в нашем море Капсийском это чудище, двенадцатиглавый Змей, и обложил наше царство данями тяжелыми, каждый день к определенному часу мы должны доставлять по молодой девушке. Всех девушек Змей сожрал, очередь дошла и до меня, единственной дочери. В таком-то часу появится Змей и сожрет меня. Я-то, бедная, горе-горькая, обречена на лютую смерть, ты-то зачем погибнешь? Уезжай отсюда, пока еще не поздно, и не кажись на глаза страшному Змею, пожалей свою молодость и красоту.
Выслушал Иван-царевич девушку и говорит ей:
— Не плачь, царевна, успокойся и ничего не бойся. Я затем сюда приехал, чтобы биться со Змеем и с божьей помощью одолею его и спасу тебя от смерти.
Затем царевич вынул из кармана нож, дал его царевне и сказал:
— Лягу я на лавочку, а голову положу тебе на коленцы и сосну, сильно я устал от переездов богатырских. А ты мне почеши голову и поищи вшей в голове. А как увидишь, что Змей будет выходить из моря, ты разбуди меня, а если я крепко буду спать, то режь мне ножом нос. — Лег и уснул богатырским сном.
Царевна не столько чешет, сколько на море глядит. Вдруг море взволновалось, и явился Змей. Царевна принялась будить Ивана-царевича, но что ни делала, не могла его разбудить, а резать ему нос пожалела и горько заплакала, слезы ее попали на щеку Иван-царевича, и он проснулся и увидел, что Змей уже к берегу приплывает, и сказал царевич:
— Зачем же ты меня раньше не разбудила, ведь так нас Змей мог бы съесть.
— Я будила, да не могла разбудить.
— Я говорил тебе, что нужно мне нос резать ножом.
Быстро побежал Иван-царевич к своему коню, вскочил в седло, в руку взял тросточку во 100 пудов и горячит своего коня богатырского, но прежде, чем пуститься навстречу Змею, Иван-царевич повел такую речь к своим выжлятным псам: «Собачки мои верные, псы выжлятные, во все время боя вы сидите спокойно здесь, а как завидите, что мое дело плохо, так бегите мне на помощь и выручайте меня от смерти неминучей. И если нам так суждено, то ляжем на поле ратном: я и вы со мной». Так он сказал и помчался навстречу Змею.
А Змей уже вышел на берег, завидел Ивана-царевича, заревел, загайкал, засвистел по-соловьиному, зашипел по-змеиному и закричал на Ивана-царевича: «Ах ты, молодой вьюноша, зачем ты сюда явился? Довольно бы с меня одной девушки. Съем я тебя с конем и с седлом». — «Врешь, идолище поганое, подавишься! Замолчи! Не поймал в поле воробья, не испробовал силы молодецкие, а уж похваляешься. Погоди, вот сойдемся с тобою в поле ратном и померяемся силами богатырскими»[7]. Уложились бойцы биться на три поприща на тупых концах, а на четвертое — биться насмерть, кто кого достанет. Разъезжаются они на 12 поприщев богатырских и устремились друг на друга, как две пущенные стрелы. Первым ударом Иван-царевич снес Змею шесть голов, шесть хоботов. Змей после того пуще осержается и пуще нападает на богатыря. Разошлись и столкнулись во втором поприще, и Иван-царевич отсек Змею еще три головы. Но почувствовал царевич, что устает и утомляется и что слабеет его рука богатырская. А Змей все пуще осержается и рычит, и живые головы его так и лезут в бой. Сошлись и столкнулись в третьем поприще, и Иван-царевич отсек две головы, у Змея осталась еще одна. Иван-царевич уже совсем ослабел, а Змею словно ничего не случилось — все пуще и сильнее налезает и рвется к бою. Сошлись еще, и Змей вышиб царевича из седла на землю и быстро насел на него, и близко была смерть царевича, но тут он крикнул своим псам: «Собачки верные, выручайте!». Огромные псы, как буря, бросились на Змея и стали его грызть и рвать и тем на минутку отвлекли внимание Змея. А Иван-царевич не плошал: скоро поднимался на ноги свои резвые, схватил булатный меч и отсек Змею последнюю голову. Вынул Иван-царевич из Змея печень, сердце и жолчь, головы закрыл тяжелым камнем, а туловище бросил в море.
Увидела царевна, что Иван-царевич победил Змея и ее освободил от верной смерти, обрадовалась, побежала к нему, пала пред ним на колена, кланялась ему и крепко его благодарила за свое избавление от лютой смерти, и говорила таковы слова:
— Ах ты, добрый молодец, молодой богатырь! Как тебя звать, по изотчеству величать, я не знаю, чьих ты родов и каких городов, я не ведаю, заходи к моему батюшке-царю в палаты белокаменные, пожалуй выкушать чару зелена вина, отдохни от подвигов богатырских. За твою услугу богатырскую и за мое избавление мой царь-батюшка будет тебя награждать и жаловать. Проси-требуй чего хочешь: платья цветного или золотой казны — ни в чем тебе не будет отказу. Али, может, меня захочешь взять в законное супружество, так мой батюшка-царь заранее обещал мою руку тому, кто спасет меня от лютой смерти. — С этими словами царевна сняла со своей руки однозолотное обручальное кольцо и надела его на палец Ивану-царевичу.
И сказал Иван-царевич:
— Не могу я, царевна, теперь идти к твоему отцу, надо мне спешить домой к больной матери, отвезти ей лекарства. Спасибо тебе за твой подарочек, за однозолотное кольцо обручальное, пала ты мне на сердце и сильно мне приглянулась, но жениться на тебе я еще не могу, потому как я молод и не вошел в совершенные года.
Тут царевич с царевной распрощался, садился на своего коня и скоро скрылся с глаз. Уехал и не сказал, кто он и откуда.
Проводила царевна молодого богатыря и пошла в родной город в царский дворец, чтобы объявить царю и народу об избавлении своем от Змея. Идет она, а ей навстречу идет водовоз, самый распоследний человек в городе. Водовоз стал спрашивать царевну, зачем она идет с моря, когда ее там ждет Змей, и царевна ему все подробно объяснила и сказала, что избавил ее молодой богатырь, не назвал своего имени и уехал неизвестно куда. Водовоз знал, что рука царевны должна принадлежать тому, кто ее спасет, и задумал пуститься на хитрость, чтобы жениться на царской дочери. Он сказал царевне: «Скажи, царевна, своему отцу, что это я тебя избавил от Змея, не скажешь, тут я тебя и убью на месте, а скажешь — женюсь на тебе и будем с тобою жить да поживать». Царевна сначала приняла это за шутку и попробовала усовестить и уговорить парня: «Что ты, водовоз, какой же ты жених для царской дочери, опомнись! И как я такой грех на душу возьму: сказать, что ты спас меня, когда избавил меня неизвестный богатырь, да ему я к тому же и перстень вручила». Но водовоз и слушать ничего не хотел. Царевна и просила, и молила, и слезы горькие проливала — ничто не помогло. Испугалась царевна: от одной смерти избавилась, другая над головой висит. Делать нечего, согласилась царевна, повела водовоза во дворец и сказала батюшке-царю, что он спас ее от смерти и самого Змея убил. Царь и весь народ были рады спасению от Змея; водовоз был объявлен женихом царевны, и для жилья ему отвели палаты в царском дворце. На радостях царь задал пир на весь мир. Все гости были веселы, все много пили, много ели, и лишь одна царевна была грустна и печальна. Пошла она к царю, поклонилась ему в ноги и говорит: «Батюшка царь-государь, не спеши с моей свадьбой, отложи свадьбу на год. Дай мне пожить-повеселиться на всей моей воле девичьей». Царь любил свою дочь и не хотел огорчить ее отказом. И объявил, что свадьба откладывается на год. А сделала это царевна потому, что надеялась и ждала, авось за это время и объявится ее избавитель — обрученный молодой богатырь.
Между тем Иван-царевич вернулся домой, поставил своего коня в подземелье к стойлу, насыпал ему пшена белоярового и наливал сыты медвяной, а сам пошел к матери и передал ей печень, сердце и жолчь двенадцатиглавого Змея. Царица призвала своих кухарок и поварих и приказала им исчередить и изжарить печень и сердце, и когда все это было готово, она призвала своего сожителя, и тот печень и сердце съел, а жолчь себе взял. И после этого дух почувствовал в себе большую силу, вошел он в комнату Ивана-царевича, взял его тросточку 100-пудовую и стал легко ею владеть. И понял дух, что он может справиться с Иваном-царевичем. А царевич того разу сидел в столовой с матерью за обедом. Не теряя времени, дух пошел в столовую, схватил Ивана-царевича за грудь и свалил на землю, и спрашивает его: «Ну, Иван-царевич, конец твой пришел. Скажи, какой смерти предать тебя?». Увидел Иван-царевич, что настал его конец, и взмолился: «Исполните мою последнюю волю: когда убьете меня, то положите тело мое в дубовый гроб под черным лаком, поставьте фоб на корабль и корабль окрасьте под черный лак; у ног и головы моего гроба привяжите моих любимых меделянских псов и спустите кораблик с моим гробом в море Капсийское». Ничего больше не сказал царевич, и того же разу дух убил его.
Положили царевича в черный фоб, поставили на черный корабль, привязали к фобу двух псов и спустили корабль на море Капсийское. Поднялась буря, заходили волны, и понесло кораблик по морским волнам. Долго ли, коротко ли корабль носился по волнам — неизвестно, только приплыл корабль к тому месту, где богатырь убил двенадцатиглавого Змея. В этот же день царевна взяла своих подруг и в сопровождении мамок и нянек задумала покататься по морю. Погода в тот день стояла хорошая, светлая и тихая, села царевна в шлюпки малые и поплыла по морю, и видит: плавает по морю недалеко от берега черный траурный корабль, и ни одного живого человека на корабле не видно. Удивилась царевна и пожелала узнать, что это значит; послала она двух своих девушек на корабль узнать, что это за корабль и что на нем есть. Девушки пошли, вошли на корабль — он был совершенно пуст, девушки открыли люк и спустились в трюм, и там увидели гробницу, а в ней — гроб под черным лаком, к гробу привязаны две собаки. Девушки не могли подойти к гробу и заглянуть в него, чтобы узнать, кто в нем лежит, — собаки не допустили их до гроба. Вернулись девушки к своей царевне и рассказали ей все, что видели. Взяло царевну любопытство, и она сама пошла на корабль, спустилась в трюм и подошла к гробу; псы не только не мешали ей и не лаяли на нее, а даже ластились к ней — признали ее. Открыли гроб, и царевна увидела, что в нем лежит убитый молодой богатырь, ее избавитель, и на пальце у него так и осталось ее обручальное золотое кольцо. Быстро девушка побежала домой и пала в ноги к своему батюшке-царю и сказала: «Государь-батюшка, не водовоз противный избавил меня от Змея, силой да угрозами смертельными он заставил меня обмануть тебя, а избавил меня молодой богатырь, и ему я отдала свое золотое обручальное кольцо. А богатырь этот лежит теперь на корабле убитый. Будь милостив, батюшка, пошли во все концы земли сыскать живой и мертвой воды оживить богатыря — моего суженого». Бьется, надрывается царевна, плачет и слезно молит царя пожалеть свою дочку и оживить ее жениха.
Тронули сердце царя мольбы и слезы его дочери-царевны. Собрал он со всего государства магов и волшебников, книжников и ученых звездочетов и стал с ними совет держать, где бы достать живой и мертвой воды, чтобы оживить богатыря и утешить молодую царевну. Долго думали и судили маги и волшебники, заглядывали и в книги старые, но ничего не могли придумать, никто не знал, где бы можно достать живой и мертвой воды. Наконец вспомнили, что есть еще старый-старый маг и астролог, призвали и его на совет, и старый астролог сказал, что только вещий ворон один может сказать и указать, где достать живой и мертвой воды. Царь и особенно царевна горячо молили и просили старого мага достать живой и мертвой воды. Не хотел старик, трудно было ему пускаться на старости лет в далекий путь, но смягчили его сердце мольбы царя, а пуще слезы девичьи, и сказал он царю: «Сослужу тебе, царь, службу, пойду за живой и мертвой водой, но эта служба будет последней в моей жизни». Собрался маг, взял с собою служителей и пустился в путь.
Долго ехал маг и наконец заехал в густой и темный бор, а в том бору стоит высокий и старый дуб, а на дубе том вещий ворон свил себе гнездо. Взял маг из гнезда малых птенцов-вороняток. Где ни взялась ворониха, закаркала жалобно и забилась, и проговорила человеческим голосом: «Отдай мне, добрый человек, моих детушек, малых вороняток. Я дам тебе за них золота и серебра и камней самоцветных». — «Не надо мне ни золота, ни серебра, ни камней самоцветных, а покажи мне источник живой и мертвой воды, тогда я отпущу твоих воронят». «Хорошо, — говорит ворониха, — покажу я тебе источник живой и мертвой воды; иди за мной». Летит ворониха по воздуху, а за ней идет старый маг. Долго ли, коротко ли шел он — неизвестно. Наконец подошел к источнику, и ворониха сказала: «Тут вот и есть источник живой и мертвой воды». Тогда старый маг взял тугой лук, положил калёну стрелу, натянул тетиву и пустил стрелу, и убил пестренькую сорочку, и бросил ее в источник, сорочка ожила, вспорхнула и улетела. Так старик убедился, что ворониха его не обманывает. Отдал он воронихе ее детей, набрал во флаконы живой и мертвой воды и благополучно вернулся домой.
Царевна взяла флаконы с живой и мертвой водой и побежала на корабль к гробу Ивана-царевича. В первый раз спрыснула она живой и мертвой водой тело богатыря — все раны на нем затянулись, спрыснула во второй раз — тело оживилось, и кровь горячая пошла по жилам, спрыснула в третий раз — и Иван-царевич ожил, поднялся из гробу и сказал: «Долго спал, да скоро встал». Ему казалось, что он спит только со вчерашнего дня.
Велика была радость царевны, взяла она Ивана-царевича за руку и повела его к царю, и сказала: «Вот мой избавитель и жених». А водовоз говорит: «Неправду говорит царевна, это я воротил ее от смерти и убил Змея». Царь сказал: «Идите на морской берег и сделайте пробу: кто сбросит камень, под которым лежат змеиные головы, тот и убил Змея».
Пошли на берег. Водовоз даже пошевелить камня не мог. А Иван-царевич подошел к камню, поддел его носком сапога и так его махнул, что камень взлетел на воздух, упал и разлетелся на четыре части. После того Иван-царевич говорит водовозу: «Ты попробуй поднять хоть одну змеиную голову». Водовоз и этого не мог сделать. Так и уличен был водовоз в своем обмане. Рассердился царь и приказал повесить водовоза. Бросили водовоза в тюрьму, а чрез три дня казнили. А между тем в царском дворце и во всем народе была радость великая, скоро была сыграна свадьба, и был великий пир и веселье как во дворце, так и во всем народе. После брака Иван-царевич сказал: «Надо мне ехать в свое царство, дух, сожитель матери, завел большие непорядки как в моем доме, так и во всем царстве. К тому же мне надо отмстить духу и кровью смыть обиду смертную. Долго царь-тесть и молодая жена уговаривали Ивана-царевича не ездить, так как дух может опять осилить его и убить, но царевич не сдавался и, наконец, пустился в путь, и прибыл в родную столицу к своему царскому дворцу позднею ночью. Стража дворцовая знала царевича и не попрепятствовала ему войти в дом. Царевич прошел прямо в спальню матери и увидел, что мать спит с духом на одной кровати. Вынул Иван-царевич свой меч булатный, пронзил им спящего духа и выворотил сердце. Тем временем проснулась мать, царевич и над ней взмахнул мечом, но она бросилась ему в ноги, принялась плакать и умолять, и царевич сжалился над нею и дал ей жизнь, но заключил ее в тюрьму. Затем царевич собрал всех своих вельмож и объявил им, что сам будет править царством. Все были этому рады — всем надоел нечистый дух, сожитель царицы. После того царевич поехал за своей женой и привез ее домой. Тесть проводил его со славой и честью, дал ему кораблей и матросов, от дворца до моря Капсийского была вся дорога устлана дорогими тканями. Вернулся царевич и скоро короновался. На радостях отпустил из тюрьмы свою мать.
И стали молодой царевич с молодой царицей жить да поживать, да детей наживать.
Осип Меркурьевич Заякин.
16 октября 1906 г.
Смерть колдуна
Легенда
В одном селе жил богатый старик-крестьянин. О нем в народе ходили слухи, что он знался с чертом и был колдуном. Долго жил на земле этот старый колдун, наконец заболел и почувствовал приближение смерти. Призвал старик к себе своих сыновей и всех семейных и сказал им: «Чувствую, что недолго мне остается жить, скоро наступит мой конец. Когда я умру, то вы не выносите моего тела из дома в течение трех дней и трех ночей, найдите такого человека, который бы согласился читать по мне за эти дни и ночи псалтырь и кануны, не жалейте денег и заплатите ему хорошенько. Только этот же человек должен и отвезти меня на кладбище и там зарыть в могилу. Вы же, дети мои любезные, на кладбище меня не возите, а только приготовьте заранее могилу и сделайте гроб. Кроме того, строго наказываю вам, чтобы не только никто из вас, моих семейных, но и из посторонних, и из соседей никто бы не оставался и даже не заглядывал по ночам в ту горницу, где будет стоять гроб с моим телом, на ночь в той горнице должен оставаться один читальщик. Днем же заходите в ту горницу сколько угодно». Затем старик простился со своими домашними как следует быть — честь честью и вскоре умер.
Домашние его стали искать человека, который бы согласился читать по покойнике псалтырь и кануны и который бы отвез его на кладбище. Но никто не только на этой деревне, а и на соседних не соглашался идти читать псалтырь по умершем колдуне: все боялись его. Опечалились семейные и не знают, что делать. Тут они увидели: идет по улице прохожий, молодой еще парень, так лет 17–19. Дети колдуна остановили его и вступили с ним в разговор:
— Ты не грамотный ли?
— Грамотный, — ответил парень.
— Не согласишься ли читать по нашему покойнику псалтырь? Умер старик отец, и не можем найти читальщика, мы бы тебе хорошо заплатили.
— А что вы мне дадите?
— Десять рублей, только с тем условием, что читать ты будешь три дня и три ночи, а затем ты же его отвезешь и на кладбище. Могилу мы выроем, а гроб уже готов.
Думает парень: деньги, десять рублей, хорошие, а работы не бог весть сколько: прочитать псалтырь по покойнике в течение трех суток и отвезти его в могилу; подумал и согласился. Дети колдуна рады и представили парню всякие удобства. Парень вошел в горницу, где стоял гроб, и, не теряя времени, зажег восковую свечу и принялся читать псалтырь. А между тем скоро наступили вечер и ночь.
Семейные колдуна еще с вечера заперлись в своей избе, затушили огни и в горницу ни ногой; читальщик остался один с покойником и усердно читал псалтырь, ничего не подозревая. Настала полночь. Вдруг покрывало на покойнике зашевелилось, и гроб задвигался, было видно, что покойник приподнимается в гробу. Читальщик задрожал, волосы у него на голове стали дыбом, и его бросило в озноб, так что зубы застучали. А покойник все поднимался. Понял читальщик, что дело неладно, а парень-то он, по-видимому, был тоже бывалый, быстро он спрятался под стол, очертился тремя кругами и сидит там ни жив ни мертв, читает псалтырь и творит молитвы. А между тем покойник выскочил из гроба и начал с воем вертеться и бегать по горнице, затем вылетел на улицу, но скоро вернулся и опять завертелся по горнице. Следом за колдуном со двора в горницу один за другим стали появляться бесы, и скоро набралась их полна горница. Тут-то поднялся шум, тут-то поднялся содом — целый ад, бесы кричали, хохотали, ревели, визжали, свистели по-соловьиному и шипели по-змеиному, вертелись, кружились, бегали, кувыркались и летали по воздуху.
Вдруг старик покойник остановился и крикнул: «Бесы! А где же тот молодец, который читает псалтырь? Найдите мне его». И бесы принялись искать читальщика по всем местам и по всем уголкам, и вдруг один закричал: «Вот он, под столом сидит!». И все бесы ринулись под стол и закричали: «А, вот где ты, ну теперь берегись, разорвем тебя!». Но подбежали бесы к кругу, которым очертился читальщик, и отскочили от него, как горох от стены. Озлобились бесы, заскрежетали зубами и закричали: «Багров, крючьев сюда, мы его достанем». Откуда-то появились багры, шесты и крючья, и принялись бесы с разных сторон забрасывать багры и крючья на парня и совсем было достали его. Но в это время пропел петух, и бесы исчезли, а старик где вертелся, тут и пал. И все в горнице стало тихо. Вылез парень из-под стола и возблагодарил Господа Бога за свое избавление. Затем взял покойника нечестно, бросил его в гроб, закрыл покровом и снова принялся читать псалтырь, и читал до утра.
Утром семейные колдуна проснулись, вошли в горницу и спросили читальщика: «Ну что, как, благополучно ли прошла ночь?». И тот ответил: «Ничего, только шибко устал: всю ночь читал, хочется спать». Залез он на полати и проспал до обеда. После обеда с полдня читальщик опять встал за псалтырь, а на ночь опять остался в горнице один.
В полночь опять покойник стал подниматься. Парень испугался, залез на печь, очертился тремя кругами и сидит ни жив ни мертв. А между тем в горнице опять собралась толпа бесов, кружат и неистовствуют они еще больше, чем накануне. Вдруг колдун закричал: «Бесы, где же читальщик, подайте мне его!». Бесы принялись искать парня, ищут и никак не могут его найти. Колдун закричал: «Приведите сюда старую колдовку». Некоторые бесы полетели исполнять приказание и скоро ввели в горницу старую-престарую старуху колдунью и просили ее указать парня. Колдунья осмотрелась и говорит: «Да вон он, на печи сидит». И бесы бросились на печку, но отскочили от кругов, опять появились багры и крючья, и опять с разных сторон стали забрасывать их, чтобы зацепить парня, и зацепили бы! Но в это время пропел петух, и бесы разлетелись, а колдун пал на том месте, где вертелся. Слез парень с печи, уложил покойника в гроб и принялся читать, и читал до утра.
Утром же, когда вся семья была на ногах, парень залез на полати и проспал до обеда. После обеда с полдня парень опять стал за псалтырь. Наступила ночь, семья колдуна опять заперлась в избе, и опять читальщик остался в горнице наедине с покойником. В полночь покойник опять стал подниматься, парень испугался и спрятался к курам под шесток, и очертился там тремя чертами. Опять собрались бесы и опять закружились в бесовской пляске. Колдун вдруг крикнул: «Бесы, а где же читальщик? Найдите мне его и подайте мне его на растерзание!». Бесы бросились искать парня, обшарили по всем углам и местам, заглядывали и под стол, и на печку, но нигде парня не могли найти. Колдун закричал: «Приведите ко мне моего возлюбленного старого волшебника и колдуна!». Бесы бросились исполнять его приказание и скоро ввели в горницу совсем дряхлого старика колдуна, едва ноги влачит. Огляделся колдун, увидел читальщика и говорит: «Вот он, сидит под печкой». Бесы бросились под печку, но добежали до круга и отскочили, как горох от стены. Рассвирепели бесы и заскрежетали зубами. «Багров, крючьев!» — кричат. Появились багры, крючья. Парень схватил петуха и стал его тормошить, чтобы он закричал, но петух не пел: должно быть, время его не пришло. Долго старались бесы, наконец зацепили парня и потащили, и захохотали от радости. Парень уже и с жизнью стал прощаться. Но тут пропел петух, бесы исчезли, а колдун упал среди пола. Вышел парень из курятника и горячо помолился и возблагодарил Бога за свое спасение. А затем положил колдуна в гроб, закрыл покровом и принялся читать псалтырь, и читал до утра.
Утром семья колдуна проснулась, и все пришли в горницу узнать, что случилось с парнем: все были очень удивлены, что парень остался жив и невредим. А парень залез на полати и проспал до обеда. После обеда парень должен был везти гроб на кладбище. Дело было зимою, день был короткий, а везти на кладбище было далеко, верст за семнадцать. Путь лежал глухим и темным бором. Дети колдуна запрягли лошадь, да такую плохую, что едва ноги волочит, совсем клячу, поставили гроб на дровни, и парень пустился в дорогу; он надеялся засветло добраться до кладбища и зарыть гроб. Да не тут-то было. Лошаденка едва ногами шевелит. Поднялась непогода, и снегом перемело дорогу, путь сделался труднее, лошадь потянулась еще тише и стала уже и останавливаться. Слез парень с саней и сам стал помогать лошаденке, но ничего не вышло, сам лишь надсадился. И лошадка совсем остановилась, и остановилась как раз в половине дороги. Оглянулся парень: кругом лес дремучий, и уже ночь спустилась. Буря не на шутку разыгралась и заревела, и поднялась непогода. Что делать? Видит парень: недалеко стоят три огромных дуба. Залез он на дуб и решил ночевать. В полночь крышка с гроба слетела, и из гроба выскочил старик-колдун и принялся искать парня по лесу, долго искал и наконец нашел: увидел его на дубе, подскочил к дубу и начал грызть дуб зубами, грызет так, что щепки летят, и скоро дуб повалился, а парень не мешкал и перескочил на другой дуб. Увидел колдун, что парень перебежал на другой дуб, подбежал и стал грызть и этот дуб и скоро перегрыз, и дуб свалился, а парень перескочил на третий дуб. Рассвирепел колдун пуще прежнего, стал грызть третий дуб и уже перегрыз его до половины, и вдруг пал недвижимо около дуба: очевидно, в соседнем селении пропел петух. Слез парень с дуба, положил покойника в гроб и поехал. Лошадка отдохнула и легко дотянулась до кладбища. Положил парень гроб в могилу и вогнал ему осиновый кол в гроб. А затем вернулся домой и говорит сыновьям колдуна: «Если бы я знал, кто такой ваш отец, то я и за 100 рублей не согласился бы читать по нем». И рассказал парень детям старика все, что с ним случилось и что он вынес. Дети колдуна просили парня погостить у них еще ночки две и обещались ему увеличить плату, и парень остался и ночевал две ночи, но уже все было спокойно. Дети колдуна дали парню вместо десяти двадцать пять рублей, поблагодарили его, и парень пошел своей дорогой, и с того времени его уже никто не видел.
18 октября 1906 г.
Осип Меркурьевич Заякин.
Дедушко Мороз
Сказка
В одной деревне жили-были старик со старухой, и были они люди крайне бедные, едва сводили концы с концами. Сколотился старик кое-как, купил овса на семена и посеял десятинку, да не ко времени: ударил ночью мороз и выбил весь овес.
Сильно огорчился старик этим обстоятельством и решил найти Мороза, где бы он ни был, и просить на него в суд и найти на него управу. Приказал старик своей старухе наготовить подорожников, собрался и пошел.
Долго шел мужик и зашел в дремучие темные леса; идет лесом и видит: избушка на курьей ножке стоит и из стороны в сторону повертывается. Старик сказал: «Избушка, стань ко мне передом, а к лесу задом», и избушка к нему повернулась. Вошел старик и видит: в избушке лежит старый седой старик с синим носом, головой уперся в одну стену, а ногами — в другую. Вошел мужик, богу помолился и старику поклонился. Завидел старик мужика и говорит: «Русский дух! Русского духа слыхом не слыхать, видом не видать. Зачем ты сюда пришел, какие тебя сюда ветры принесли?». «Не сам я пришел, — ответил мужик, — нужда загнала. Посеял я десятинку овса, а Мороз все мое поле, весь овес выбил, совсем я от этого разорился, с голоду со старухой помирать придется. Вот и надумал я просить на Мороза, да не знаю, где его найти. Не ты ли будешь?» — «Верно, я, Мороз — Синий нос, но я твоего овса не бил. Но у меня есть брат — Мороз — Багровый нос. Не он ли выбил твой овес? Иди к нему, он живет дальше в лесу».
Поблагодарил мужик и пошел дальше. Идет и видит другую избушку на курьей ножке, стоит и из стороны в сторону повертывается. Старик сказал: «Избушка, стань ко мне передом, а к лесу задом», и избушка к нему повернулась. Вошел старик и видит: в избушке лежит старый седой старик с синим носом, головой уперся в одну стену, а ногами — в другую. Вошел мужик, богу помолился и старику поклонился. Завидел старик мужика и говорит: «Русский дух! Русского духа слыхом не слыхать, видом не видать. Зачем ты сюда пришел, какие тебя сюда ветры принесли?». «Не сам я пришел, — ответил мужик, — нужда загнала. Посеял я десятинку овса, а Мороз все мое поле, весь овес выбил, совсем я от этого разорился, с голоду со старухой помирать придется. Вот и надумал я просить на Мороза, да не знаю, где его найти. Не ты ли будешь Мороз — Багровый нос?» — «Я, дедушка, я и есть Мороз — Багровый нос, это я твой овес выбил». — «Не будет ли твоей милости заплатить мне за мой овес, а без того мы со старухой так и умрем с голоду!» — «Хорошо, дедушка, заплачу, а пока садись, отдохни с дороги и закуси, чем бог послал».
Когда старик сел за стол, то увидел: висит на стене у стола красивая сумка, изукрашенная золотом и драгоценными камнями. Мороз снял со стены эту сумку и крикнул: «Ну-ка, двое из сумы!». И того же разу из сумки выскочили два молодца и спросили: «Что угодно, хозяин?» — «Подавайте на стол всякого питера-едера[8]!». Того же разу молодцы принесли разных закусок и кушаний и разных вин. Диву дался старик. Шибко понравилась ему эта сумка. Мороз со стариком наелись-напились досыта, а после обеда Мороз крикнул: «Два в сумку» — и молодцы скрылись в сумке. Мороз оставил старика и на ночлег, чтобы он отдохнул с дороги.
Наутро старик собрался в обратный путь. А дедушко Мороз говорит старику: «Награжу я тебя за твою простоту. Возьми эту сумку, но никому ее не продавай и не променивай, а питайся со своей старухой. Эта сумка пропитает вас до самой вашей смерти». Обрадовался старик, взял сумку, поблагодарил Мороза, надел сумку через плечо и пошел домой. Пришел старик домой, старуха рада: она уже чуть не умирала с голоду, хлеб давно вышел, и она питалась по добрым людям. «Ну что, старик, видел Мороза?» — спросила старуха. — «Как не видать, видел!» — «Чего же он тебе сказал, заплатил ли сколько-нибудь?» — «Заплатил, да еще как!».
Пока так старики разговаривали, в избу набрались соседи — старики и старухи — полюбопытствовать, чем кончилось хождение старика по делу. Старик хозяин говорит своей старухе и гостям: «Садитесь-ка за стол да закусим, чем бог послал». Старуха так и всплеснула руками: «В уме ли ты, старик? Просишь гостей за стол, когда у меня ничего не припасено, да и печи-то я сегодня не топила!» — «Садись, старуха», — настаивает по-своему старик. Села старуха, с ней и гости, и ждут, что будет дальше, думают: с собой привез старик чего ни на есть. Когда все сели, старик крикнул своей сумке: «Ну-ка, двое из сумы!». Тотчас явились два молодца и спрашивают: «Что угодно, хозяин?» — «Подавайте-ко на стол разного питера-едера». В одно мгновение на столе появилась скатерть белая, и на ней появились разные кушанья и напитки. И молодцы прислуживали гостям. Так все и ахнули от удивления.
Весело все принялись за обед: все — и старик со старухой, и все их гости — наелись досыта, напились допьяна. Кончился обед, тогда старик крикнул молодцам: «Два в сумку!» — и молодцы исчезли в сумке.
Поблагодарили гости хозяина-старика и разошлись по домам. Хорошо и весело зажили старики и стали богатеть.
Скоро слава о стариковой сумке разнеслась далеко во все концы. Узнал о ней и один богатый купец из соседнего города и нарочно заехал к старику посмотреть и полюбоваться дивной сумкой. Старик принял купца и угостил его из этой дивной сумки. Понравилась сумка купцу, и захотел он купить ее. «Продай, — говорит, — дедушка, мне эту сумку, за деньгами я не постою». — «А сколько ты мне за нее дашь?» — «1000 рублей».
Старик задумался: деньги хорошие, но вспомнил наказ Мороза и отказал купцу. Услыхала об этом отказе старуха и принялась бранить старика: «Как это можно отказываться от таких денег! Да мы на эти деньги дом поправим, коня купим, поле опять овсом засеем и обновы себе заведем. А в сумке какой толк? Что кормит сладко, так в этом какой прок? Продай, старик, сумку!». Послушался старик старухи и продал сумку купцу. Но 1000 рублей велики ли деньги? В год старик их прожил, едва осталось денег купить овса на семена. Опять старик посеял овса, и опять мороз выбил овес. Снова старик пошел к Морозу — Багровому носу. Дорога была уже знакома, и старик скоро нашел избушку дедушки Мороза.
Пришел, кланяется: так и так, опять мороз выбил мой овес, не ты ли опять его выбил? «Конечно, я. Как же мне не бить твоего овса, коли ты его сеешь не в очередь и не ко времени».
Взмолился старик Морозу: «Помоги, будь милостив, до того дело доходит — умирать с голоду со старухой приходится». — «Я тебе приказывал: не продавай сумку, ты не послушался меня, за это и казнись. Возьми вот другую сумку, в ней тоже сидят два молодца. Постарайся выменять у купца свою прежнюю сумку на эту». С этими словами дедушко Мороз дал старику другую сумку, еще красивее первой. Взял старик сумку, поблагодарил Мороза и ушел. Отошел старик на некоторое расстояние от избушки дедушки Мороза и думает: «Дай-ко, я испробую сумку», и крикнул: «Двое из сумы!». Выскочили из сумы два молодца с плетями в руках и давай хлестать старика в две плети да приговаривать: «Вот тебе, старому дураку! Не давай сумки да держи свое слово крепко!». И так основательно молодцы вздули старика, что у него и память отшибло, насилу он вспомнил, что надо делать и какое слово произнести, и наконец крикнул: «Два в сумку!» — и молодцы исчезли в сумке. «Уф, вот так баня!» — насилу опамятовался старик, отдохнул, оправился и поплелся домой, и думает: «Угощу же я старуху!».
Пришел домой, старуха уж ждет, и с нею сидят соседи и соседки, поджидают возвращения старика. «Ну что, старик, видел Мороза?» — «Видел». — «Достал сумку?» — «Как не достать, достал, лучше прежней». И повесил старик сумку на стену, а сам как бы по делу вышел из избы в сени. Старуху разобрало нетерпение, а управляться с сумкой она умела: дело нехитрое. Не стала старуха и старика дожидаться. Усадила она гостей за стол и сама села, и крикнула: «Двое из сумы!». Выбежали из сумки двое молодцов с плетьми и начали хлестать старуху и ее гостей да приговаривать: «Вот вам, вот вам. Не подбивайте старика продавать сумку, не подбивайте. Вот вам, вот, вот!». И так молодцы хорошо работали плетьми, что старуху совсем вышибло из ума и она забыла, какие надо было сказать слова, чтобы прекратить избиение. А старик между тем приотворил дверь и посматривает на это избиение: так, мол, и следует, не мешает старуху поучить уму-разуму. Когда же старик увидел, что старуха получила урок в довольной мере, он отворил дверь и крикнул: «Два в сумку!». После этой науки проболела старуха недели две.
Собрался, наконец, старик в город к купцу выменивать первую сумку. Приезжает он к купцу, показывает сумку и говорит, что эта, вторая сумка, еще лучше и чудеснее первой. У купца глаза разгорелись. «Продай», — говорит. «Нет, продать нельзя, а сменять на прежнюю можно». — «С удовольствием», — говорит купец. «Только без придачи я не сменяю». — «Сколько же ты хочешь?». — «Полторы тысячи рублей». Купец и торговаться не стал. Вестимо, у купца денег много, чего стоят для него полторы тысячи рублей!
Выменял старик прежнюю сумку, получил деньги и поскорее уехал из города домой. Купец был доволен приобретением. Тут вскоре случились именины его жены, и он пригласил к себе гостей со всего города: тут были и городничий, и вся полиция, тут были судейские и именитое купечество, и почетное гражданство, были тут мужчины и женщины, и девицы. Настало время ужинать, посадил купец всех своих гостей за стол и крикнул: «Двое из сумы!». Выскочили молодцы и принялись хлестать хозяев и их гостей да приговаривать: «Вот вам за то, что вы от бедного человека отбираете последнюю суму, когда у вас и своего некуда девать, вот вам…».
Гости все повскакали со своих мест и бросились врассыпную куда попало: кто в дверь, кто под диван, кто под стол, а кто и в окно. Долго хлестали плети. Насилу хозяин догадался да крикнул: «Двое в сумку!». И избиение прекратилось.
На другой же день купец поехал к старику и возвратил ему страшную сумку. С того времени старик сделался обладателем двух чудесных сумок и зажил он хорошо, и, говорят, сильно разбогател.
Осип Меркурьевич Заякин.
23 октября 1906 г.
Конек-горбунок
Сказка
В одном селе жил богатый мужик. У него было три сына: двое старших сыновей, Федор и Василий, были умные ребята и оба были женаты, а младший сын, Иван, был дурак и был не женат. Мужик с тремя своими сыновьями вел обширное хозяйство и каждый год засевал пшеницей большую площать земли. И пшеница эта давала хороший барыш, так как для нее был хороший сбыт в столице, от которой мужик жил недалеко.
Однажды мужик заметил, что на его засеянные пшеницей поля повадились какие-то кони, которые и производят обширный травеж. Мужик призвал своего старшего сына Федора и сказал ему: «Поди-ка на ночь в поле и покарауль его, и узнай, что за кони являются на наши поля и травят пшеницу. Столько эти кони сделали травежу и столько испокастили пшеницы, сколько мы не возили и в столицу».
Собрался Федор на ночлег, пошел на поле, сидит и караулит; долго сидел он на меже, но никого не было видно и никого не было слышно; скучно стало Федору, нашел на него мар, и парень лег на меже и крепко заснул. А наутро проснулся и видит, что на поле никого уже нет, а потравы и свежих конских следов было много: значит, парень проспал потраву и не видел, какие кони были ночью на поле. По огромным лошадиным следам было видно, что на поле приходили какие-то особенные лошади, а не простые.
Вернулся Федор с поля домой и говорит отцу: «Видел я, батюшка, коней, какие ходят к нам на поле, но не мог их изловить, а лишь прогнал с поля. И кони, какие ходят, батюшка, не простые, не наши крестьянские, а какие-то особенные, дивные кони, огромного роста».
На следующую ночь мужик подозвал двух своих сыновей, среднего Василия и младшего Ивана, и говорит им: «Идите на поле, караульте пшеницу вдвоем, может быть, вдвоем-то вам и удастся задержать коней на потраве». Пошли братья Василий и Иван в поле, сидят с вечера, но с наступлением ночи на Василия напал мар, и он уснул, а дурак Иван не спит.
Вдруг в полночь на поле явилась огромная серая кобылица, и за ней табун жеребцов, таких же больших, как и она сама. Прибежали кони и стали пшеницу есть, много пожрали, а больше того примяли. Покормились кони и убежали. Иван-дурак не мог задержать коней, так как у него в руках ничего не было: ни чимбура, ни веревки. Убежали кони, и Иван лег рядом с Василием и уснул; наутро братья проснулись, и Василий спрашивает Ивана:
— Не видал ты коней?
— Нет, не видал, — ответил Иван.
Осмотрели поле, а на нем опять свежая потрава и свежие следы. Вернулись Василий с дураком домой и объявили отцу, что коней не могли задержать, а лишь только прогнали их с поля.
Днем Иван-дурак купил в лавке волосяной чимбур и прочную веревку из сыромятных кож с железным крюком и на следующую ночь пошел караулить поле уже один. Всю ночь Иван не спит. В полночь опять на поле явилась серая кобылица, а с нею табун жеребцов. Иван тихонько и ползком по кустикам и по межам подкрался к кобылице и закинул на нее аркан из сыромятных кож, и задержал кобылицу, а жеребцы убежали и скрылись. А кобылица, как только попала на аркан, принялась рваться, биться и таскать по полю Ивана, долго она билась и таскала Ивана, наконец измучилась и вся покрылась кровавой пеной. Тогда Иван на измученную лошадь накинул волосяной чимбур и принялся бить кобылицу и хлестать плетью. Долго так бил Иван ее, наконец кобылица заговорила человеческим голосом и взмолилась Ивану: «Не бей ты меня, Иванушка, не шевель ты меня и отпусти на волю, и за это я награжу тебя. Я тебе не слуга, я лошадь старая. А приведу я тебе своего сына, горбатенького коня, он тебе будет слуга, он тебе будет служить всю твою жизнь. Конек-горбунок все знает, везде бывал и все видал, ему знакомы все пути-дороги, во все царства-государства, ко всякому морю, во все горы и леса». Выслушал Иван-дурак кобылицу и сказал: «Ладно, отпущу тебя на волю, только ты приведи мне Конька-горбунка. Да и сама ты больше на наше поле не ходи и табуна жеребцов с собой не води и не топчи нашу пшеницу».
Кобылица обещала не являться больше на поле. Иван ее отпустил, и кобылица скрылась. Лег Иван спать и проспал до утра, а утром встал, вернулся домой и сказал отцу: «Видел я, батюшка, приходили к нам польские лошади, но изловить их я не мог, но завтра ночью опять пойду в поле караулить и, наверное, изловлю хоть одного коня».
Приходит четвертая ночь, опять Иван пошел в поле ночевать. В полночь прибегает одна кобылица, без табуна жеребцов, и привела с собой небольшого коня — горбатенького, и сказала Ивану-дураку: «Вот тебе, Иванушка, Конек-горбунок, распоряжайся им и приказывай, и он все сделает, что тебе надо. А вот тебе сбруя богатырская для твоего Конька-горбунка, а вот и богатырские доспехи для тебя самого». Затем кобылица сказала Коньку-горбунку: «Служи, Конек-горбунок, Ивану-крестьянскому сыну так же, как и мне служил, верой и правдой неизменной».
Попрощалась кобылица со своим сынком Коньком-горбунком и с Иваном-дураком и скрылась. А Иван-дурак сел верхом на Конька-горбунка, поехал домой и говорит отцу: «Вот, батюшка, поймал я одного коня на потраве, а другие кони убежали. Я так напугал коней, что уж они не будут больше ходить на наше поле и не будут травить пшеницу». Вдоволь и отец, и братья посмеялись над дураком и над его конем: «Где ты, — говорят, — такого урода достал? Изловил бы доброго коня».
С этого дня действительно кони перестали ходить в поле и перестали травить пшеницу. Прошло много ли мало ли времени, Иван явился к отцу, поклонился ему в ноги и говорит: «Благослови меня, батюшко, и отпусти в путь-дорогу, хочу я ехать в чистое поле, в широкое раздолье казачить, поеду в столицу людей посмотреть и себя показать. Старшие братья мои женаты, а я еще нет, поеду в чужие края, в добрые люди, может быть, найду себе счастье-долю и найду себе жену молодую». Посмеялся отец над дураком и говорит: «С Богом! Поезжай, может быть, потрешься на людях, поумнее станешь», — и благословил мужик Ивана в путь-дорогу. Обрадовался Иван, взял с собою подорожников и сухарей целый мешок, забрал с собой доспехи богатырские, надел на Коня-горбунка сбрую богатырскую, сел и поехал. Долго едет Иван, и застала его в пути темная ночь. Вдруг Иван увидел в стороне от дороги сильный свет и сияние, так что небо даже зарделось ярким заревом. Смотрит Иван и думает: «Что бы это такое значило: огонь — не огонь, костер — не костер». Подъехал Иван и видит: лежит на земле огромное золотое перо, как жар горит. От него-то и шел свет и сияние. И сказал Иван: «Какое невиданное перо! Надо его взять». А Конек-горбунок говорит: «Не поднимай, Иванушка, пера: возьмешь перо, найдешь и птицу!». Но Иван не поглядел на Конька-горбунка и не обратил внимания на его слова, и даже сказал Коньку-горбунку: «Что за беда найти птицу. Если одно перо так красиво, так горит и сияет, так какова же должна быть вся птица? Если бы мы нашли всю птицу, то мы продали бы ее царю али купцу какому богатому и нам столько бы дали за нее денег, что мы с тобой, конишко, всю жизнь были бы сыты и счастливы».
Поднял Иван перо, завернул его в тряпицу и поехал дальше. Приехал Иван в столицу и остановился на постоялом дворе, и стал просить хозяина постоялого двора: «Нельзя ли, господин хозяин, поступить мне в конюхи к какому-нибудь хорошему господину или к купцу богатому: шибко я люблю коней и умею за ними ходить». А дворник сказал: «Погоди-ко, парень, недавно виделся я с царским конюхом, а с ним я, вишь, знаком, говорил мне конюший, что в царских конюшнях большая нужда в хорошем конюхе. Пойду я к нему и поспрошаю».
На следующий же день дворник пошел к конюшему и сказал, что находится хороший конюх. Конюший доложил царю, и царь сказал: «Пускай приходит ко мне молодец, и я посмотрю его». Вернулся дворник и говорит: «Счастливый ты, Иван, как раз попадешь на царскую конюшню. Завтра тебе приказано явиться во дворец к самому царю».
Обрадовался Иван, встал он поутру, умылся белым мыльцем, в цветное платьице снарядился, красным кушаком опоясался и стал умником, молодцом и красавцем, и пошел он в царский дворец к самому царю. Дворцовая стража свободно пропустила Ивана, и он прошел сначала в высокую палату белокаменную, а затем другую и третью и наконец вошел в царский зеркал. Сам царь сидел на царском троне, а вокруг него сидели князья и бояре, и вельможи разные. Входит Иван, Богу Господу истово молится, на все четыре стороны низко кланяется князьям и боярам, и вельможам разным, всем вообще, а царю-государю челом бьет наособицу, челом бьет, честь-покорность отдает. Понравилась царю молодецкая повадка Ивана, и сказал он ему ласково:
— Кто ты, добрый молодец, и откуда ты к нам явился? Говорили мне про тебя, что ты хорошо умеешь ходить за конями, а у меня нужда в хорошем конюхе».
Поклонился Иван царю на добром слове и сказал:
— Царь-государь! Я крестьянский сын и жил всегда в селе в родительском доме. С малолетства я любил коней и умею за ними ходить; в родительском доме под моим присмотром кони такие выходили добрые, что все соседи только диву давались.
— Добро, — сказал царь, — оставайся на моей конюшне, и я тебя буду жаловать наравне с другими конюхами.
Сделался Иван царским конюхом и стал жить на царском дворе; своего Конька-горбунка он поставил на царской конюшне в особом стойле. И стал Иван всячески стараться и смотреть за царскими конями, всюду он завел порядок, везде у него чистота и опрятность, и стал он так ухаживать и чередить коней, что они сделались сразу же добрее. Заметил это царь, полюбил Ивана и стал его жаловать не в пример прочим товарищам его, часто царь даже сажал Ивана на козлы при своих выездах, потому что Иван хорошо правил конями и умел красиво ездить. Стало это другим конюхам забедно, и стали они завидовать Ивану за то, что он только что поступил на службу, а уж в такой чести у царя, и задумали товарищи сгубить Ивана.
Конюхи же заметили, что Иван всякий раз по ночам, как заходит в конюшню управляться с конями, то не зажигает ни лучины, ни сальной свечи, а вынимает большое перо золотое, и оно так освещает конюшню, словно днем. Пошли конюхи к царю и говорят ему: «Государь! У твоего нового конюха Ивана есть перо жар-птицы, и он похваляется, что может достать и самую жар-птицу».
Обрадовался царь этой вести: давно уже ему хотелось иметь жар-птицу. Позвал царь к себе Ивана и спросил его, действительно ли у него есть перо жар-птицы, и велел Ивану принести и показать ему его. Иван пришел и говорит царю:
— Прикажи, государь, закрыть окна в твоих палатах.
И когда окна были закрыты и в палатах стало темно, тогда Иван вынул перо жар-птицы, и стало в царских палатах так светло, точно днем в ясную солнечную погоду. Обрадовался царь и говорит Ивану:
— Сумел ты, добрый молодец, достать перо, достань и самую жар-птицу.
Пошел Иван из царских палат и сильно закручинился и запечалился, пошел он на конюшню, бросился Коньку-горбунку на шею и зарыдал. Увидев это, Конек-горбунок сказал:
— О чем ты, добрый мой хозяин, запечалился, о чем закручинился? Что же ты, Иванушка, плачешь?
А Иван отвечает коню:
— Как же мне, конишечко, не плакать, как не кручиниться и не печалиться! Приказал мне царь достать жар-птицу. А как я ее достану, когда я не знаю и даже слыхом не слыхал, где эта птица живет и где она водится. На тебя, конишечко, только надежда. Твоя мать, серая кобылица, говорила мне, что ты все можешь и все знаешь.
А Конек-горбунок и говорит:
— Говорил я тебе, Иванушка, не поднимай пера, возьмешь перо — найдешь и птицу. Ты не послушался меня, вот и накликал беду на свою голову. Ну, да эта беда невелика. Утешься, Иванушка, не кручинься и не горюй. Сослужу я тебе эту службу. Я знаю, где живет жар-птица, и много раз бывал в тех местах. Поди ты, Иван, к кузнецам и вели им сделать железные когти для ног и для рук. Жар-птица живет на высоких горах, на обрывистых скалах, без железных когтей тебе туда не добраться.
Пошел Иван, заказал кузнецам железные когти, и когда они были готовы, то Иван собрался в путь, сел на Конька-горбунка и полетел. Долго ли, коротко ли так ехал Иван — неизвестно. Только наконец подъехали к высоким каменным горам, к крутой скале. Остановился конь и говорит:
— В этих горах и живет жар-птица, и на этой скале у нее есть гнездо, а в нем два яйца. Теперь жар-птица сидит в гнезде и парит яйца, а когда она парит, то она сидит в гнезде так же крепко, как польская утка. Возьми, Иван, железные когти, надень на руки и на ноги и забирайся на эту скалу и там не плошай — лови жар-птицу в гнезде, а меня отпусти в долину на зеленую травку погулять.
Иван не мешкал: пустил коня на зеленую траву гулять, а сам надел себе на ноги и на руки железные когти и полез на высокую и обрывистую скалу. Долго он лез и карабкался, по временам трудно ему было и страшно было висеть на отвесных выступах над глубокими пропастями, но наконец он добрался до вершины скалы. Поднялся Иван на вершину и много дивился тому, что увидел: на вершине скалы была обширная равнина, вся она была покрыта зеленой травой и разными дивными цветами, испускавшими чудное благоухание. Посредине равнины стояли три огромных дерева, три кедра, а между ними — большое гнездо величиною с копну, и на гнезде сидит жар-птица. Тихо и ползком по траве Иван подкрался к гнезду и схватил жар-птицу. Долго билась птица, сильная была, но Иван с нею справился. Положил птицу в мешок, закинул его за плечи и благополучно спустился со скалы. Свистнул Иван молодецким посвистом, и к нему того же разу прилетел Конек-горбунок. Сел Иван на Конька-горбунка, помчался в обратный путь и скоро вернулся домой. Поставил Иван своего Конька-горбунка на стойло, давал ему пшена белоярового и наливал ему сыты медвяной, а сам пошел к царю и передал ему жар-птицу.
Велика была радость царя. Наградил он Ивана чинами и орденами, и золотою казной и сделал его главным конюшим, а жар-птицу царь посадил в золотую клетку и держал ее постоянно в своих царских садах. И не было в царских садах с того времени ночи, а всегда было светло, как днем. Обрадовался и Иван, что сбыл с рук такое дело и избавился от такой заботы.
Только недолго ему пришлось радоваться. Конюхи царские стали еще более завидовать Ивану и злиться на него, и всячески старались сгубить его и лишь придумывали, как бы это сделать. Один старый конюх был хитрый, он сказал своим товарищам: «Слыхал я от своей матери, что в море-в океане есть Царь-девица — морская богатырица; лицо ее горит, как жар, сияет и светит, как солнце. Каждый день Царь-девица выплывает из синего моря на берег в золотой лодочке и серебряным весельцем гребет. Скажем царю, что Иван-дурак хвастает достать эту Царь-девицу». Товарищам понравилась эта мысль, и вот конюхи вновь явились к царю и сказали: «Государь, твой конюший Иван похваляется, что он может достать Царь-девицу — морскую богатырицу».
А царь давно уже слышал про эту Царь-девицу — морскую богатырицу, и давно уже ему хотелось иметь ее и полюбоваться ею. Поэтому он, как только услышал донос конюхов, так сейчас же послал за конюшим Иваном, и когда тот явился, то царь ласково ему сказал:
— Ах, какой же ты, Иван! Похваляешься ты, что можешь достать Царь-девицу и говоришь об этом с разными глупыми и нестоящими людьми, а мне об этом ничего и не скажешь. Не мешкай, Иван, и поскорее собирайся в путь и достань мне Царь-девицу!
Иван поклонился царю и говорит:
— Царь-государь! Никогда я не похвалялся достать Царь-девицу — морскую богатырицу, я о ней и слыхом не слыхал и не знаю, где и как она живет. Не верь, государь, злым конюхам, по злобе они на меня наговаривают.
А царь говорит ему:
— Не может этого быть, чтобы конюхи зря болтали. Я хочу иметь Царь-девицу. И если ты мог достать жар-птицу, то сможешь достать и Царь-девицу. Иди и достань мне Царь-девицу. Не достанешь — полетит с плеч твоя голова.
Вышел Иван из царских палат и опустил свою голову ниже широких плеч. Пошел он к Коньку-горбунку, бросился ему на шею и горько зарыдал. А Конек-горбунок говорит Ивану:
— Что ты, Иванушка, плачешь и о чем так запечалился и загорюнился?
— Как же мне не плакать, мой добрый конь, как же мне не печалиться и не кручиниться? Заставил меня царь достать ему Царь-девицу — морскую богатырицу. А я о таком диве даже и не слыхивал.
— Не кручинься, Иванушка, — сказал Конек-горбунок. — И не печалься. Сослужу я тебе эту службу, достанем с тобой Царь-девицу — морскую богатырицу. Я бывал на том море, где она живет. Готовься в дорогу и возьми с собою прочных волосяных веревок и сыромятных ремней, да забери с собою побольше разных кушаний и разных сладких и крепких вин.
Иван скоро все сделал так, как ему приказывал Конек-горбунок: забрал он с собою вин дорогих и разных кушаний и взял с собою веревок и ремней. Сел на коня и поехал. Коньку-горбунку все пути были знакомы. Долго ехал Иван, много дней и ночей, и наконец подъехал к морскому берегу; в этом месте море делает большой затон и излучину, и у этого-то затона на морском берегу стоит палатка белополотняная, а в палатке стоит стол и тесовая кроватка. Сюда-то каждый день приезжает Царь-девица — морская богатырица для отдыха.
Остановился Конек-горбунок на морском берегу и сказал Ивану:
— Расседлай меня, Иванушка, и пусти на зеленую траву погулять, а сам расставь в палатке на столе кушанья и напитки и спрячься в кустах. Явится Царь-девица, напьется твоих вин и заснет, тогда ты ее свяжи и кликни меня, и мы ее увезем.
Иван так и сделал. Пустил Конька-горбунка на зеленую траву гулять, а сам расставил кушанья и напитки на столе и спрятался в кустах. В полдень Иван увидел на синем море Царь-девицу — морскую богатырицу красоты невиданной, ни в сказке сказать, ни пером написать; лицо ее, как жар, горело и светилось, как солнце. Плывет она на золотой лодочке и серебряным веслом гребет. Подплыла Царь-девица к берегу, поставила свою лодочку, а сама пошла в палатку, увидела там Царь-девица на столе разные кушанья и дорогие напитки и сильно всему этому удивилась и думает: «Откуда все это появилось? Сколько раз я была в этой палатке и отдыхала и никогда ничего подобного не было. Уж не дух ли какой надо мной подшутил?». Вышла Царь-девица из палатки и внимательно кругом осмотрелась — не увидит ли кого. Но кругом никого не было ни видно, ни слышно. Опять вошла Царь-девица в палатку, села за стол, попробовала одного, другого кушанья — понравилось, отведала из одной, другой бутылочки — тоже понравилось. И так Царь-девица хорошо покушала и лучше того выпила да охмелела. Хмель в ней заходил, сердце забилось, и щечки запылали, легла она на постельку и скоро уснула богатырским сном; спит Царь-девица и так храпит, что палатка дрожит. Тем временем Иван не плошал, вошел он в палатку, крепко связал спящую красавицу по рукам и по ногам волосяными веревками и ремнями сыромятными. Свистнул своего Конька-горбунка, сел на коня, привязал Царь-девицу в торока позади седла и пустился в обратный путь. Долго спала Царь-девица, наконец пробудилась и, когда увидела себя связанною и в тороках позади седла, то шибко испугалась и спросила:
— Кто же это связал меня и куда меня везут и зачем?
Иван ответил ей:
— Это я, Иван — крестьянский сын связал тебя, Царь-девица, и теперь я везу тебя к своему царю.
Взмолилась Царь-девица Ивану:
— Ах ты, разудалый добрый молодец, Иван — крестьянский сын! Развяжи ты меня, освободи меня, все мои рученьки и ноженьки изныли. Никуда я теперь от тебя не убегу.
Иван развязал ее. Приехал Иван домой, поставил коня в стойло, давал ему пшена белоярового и наливал сыты медвяной, а сам взял Царь-девицу за руку и повел ее к царю прямо в царский зеркал. Обрадовался царь и жаловал Ивана чинами и орденами, и несчетной золотою казной, сделал царь Ивана важным сановником и отвел ему для жилья палаты в царском дворце. И понравилась Царь-девица царю, и он сказал своим приближенным: «Такой дивной красавицы я никогда и не видывал». И задумал царь жениться на Царь-девице и сказал ей:
— Царь-девица, ты мне так пала на сердце, что я хочу на тебе жениться и с тобою вместе царствовать.
А Царь-девица отвечает:
— Государь! Мне любы твои ласковые речи, и я не прочь идти с тобою под злат венец. Но только как же я буду венчаться с тобою, когда со мною нет моего золотого обручального кольца, которым меня благословила мать?
— А где оно хранится, твое обручальное кольцо? — спросил царь.
— На дне океана-моря, в серебряном ящичке спрятано, — ответила Царь-девица. — Когда достанешь это кольцо, тогда и можно будет повенчаться.
Того же разу царь позвал Ивана и сказал ему:
— Спасибо тебе, Иван, за твою службу верную, за то, что достал мне жар-птицу и Царь-девицу. За твою службу я наградил тебя по-царски и впредь буду щедро дарить и жаловать тебя. Теперь же поезжай на тот же океан-море, где ты взял Царь-девицу, и достань мне ее золотое кольцо, спрятанное на дне моря в серебряном ящичке. Достанешь — щедро награжу, не достанешь — смертью лютою казню.
Вышел Иван из царских палат и пуще прежнего закручинился, повесил свою голову ниже могучих плеч и идет прямо на конюшню к своему Коньку-горбунку, бросился он коню на шею и громко зарыдал. А конь его спрашивает:
— Что, Иванушка, закручинился и запечалился?
— Как же мне не плакать и не кручиниться? Посылает меня царь достать со дна океана-моря кольцо золотое обручальное для Царь-девицы. На тебя, конишечко, вся надежда, сослужи мне эту службу.
— Не печалься, Иван, и не кручинься. Сослужу я тебе эту службу. Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Не мешкай, собирайся в путь и помчимся.
Скоро собрался Иван, сел на коня и помчался, и наконец доехали до океана-моря. На берегу моря Иван остановился отдохнуть, привязал он <припончик?>, насыпал в него пшена белоярового для своего коня, а для себя раскинул палатку. Тут недалеко Иван увидел мост через море, а по мосту пробита-проторена глубокая дорога, по ней едут и идут конные и пешие. Отдохнул Иван и поехал по этому мосту, и не знал он, что мост-то этот лежал по спине огромной Кит-рыбы. Лишь только въехал Иван на мост, как Кит-рыба спросил его:
— Куда ты, Иван — крестьянский сын, путь держишь и зачем?
— Ах, батюшко, рыба Кит, — сказал Иван, — послал меня наш царь доставать со дна моря серебряный ящичек, в котором хранится обручальное золотое кольцо Царь-девицы. Не можешь ли ты, батюшко царь рыба Кит, достать мне его?
— Достану я тебе золотое кольцо, но только и ты должен мне сослужить службу.
— Какую же службу?
— Спроси, Иванушка, у богов и богинь, и добрых духов, когда моей душе будет прощенье и за что наложено на меня такое заклятье? Вот уже 30 лет я лежу неподвижно, и люди идут и идут по моей спине, как по мосту, и пробили мою кожу и мясо до костей, и не вижу я конца этому мученью.
— Сослужу я тебе эту службу, рыба Кит, и обязательно спрошу о тебе богов и богинь.
Тогда рыба Кит крикнул:
— Гей вы, рыбы: сельди, щуки и белуги, дельфины и осетры, и все другие великие и малые рыбы, являйтесь ко мне!
И вот море заволновалось, и со всех морей и океанов к рыбе Киту стали собираться разные рыбы. Собрались рыбы и спросили:
— Батюшко царь Кит-рыба, начто нас созвал?
— Не видали ли вы, рыбы, где-нибудь коробочки с обручальным кольцом Царь-девицы?
— Нет, не видали.
Распустил царь Кит-рыба этих рыб и созвал другую партию рыб с дальних холодных морей и океанов, но и из этой партии никто не знал и не видал, где было спрятано кольцо. Тогда Кит-рыба заметил, что нет Ерша Ершовича, и сказал:
— Осетры и дельфины, разыщите и приведите ко мне Ерша, сиктуна и ябедника, он шляется по разным омутам и камышам и наверное знает, где спрятано кольцо.
Осетры и дельфины обошли все моря и океаны, заглянули во все реки и озера, но нигде не могли найти Ерша, сиктуна и ябедника и уже собирались ни с чем вернуться к Киту, как вдруг заметили, что в Ледяном озере шибко плещется вода и трясется камыш. Заглянули туда, а там Ерш дерется с Карасем. Забранились на Ерша посланцы: «Вишь, бродяга, шляется везде, дома ему не сидится. Ступай скорее, царь Кит-рыба тебя зовет». А Ерш вошел уже в азарт и ничего слушать не хочет: «Не пойду я, вишь я дерусь с Карасем. Уже три года у меня с ним идет война, и только что я начал одолевать его, вас тут нелегкая принесла». Но посланцы не смотрели на Ерша, взяли его за щетины и повели к царю. Грозно закричал Кит на Ерша: «Где ты был, где пропадал?». Упал Ерш на колена и закричал: «Прости, батюшка, царь Кит-рыба! Вот уже три года, как я воюю с Карасем». — «Не знаешь ли ты, Ерш Ершович, где спрятано кольцо Царь-девицы?» — «Как не знать, знаю. Спрятано оно в серебряном ящике, а ящик лежит глубоко в морском дне под Ледовитым морем». — «Поди и принеси мне этот ящичек с кольцом Царь-девицы». — «Смилуйся, батюшка царь рыба Кит, где же мне принести ящик, ведь в нем сто пудов, я его не только принести, а и пошевелить-то не могу». Тогда Кит-рыба послал с Ершом осетров и белуг принести ящик. Скоро они вернулись и принесли коробочку с кольцом. И вынес ее Кит-рыба на берег и дал Ивану, и опять просит:
— Спроси же богов и богинь, когда снимется с меня заклятье и когда кончатся мои муки.
Иван опять обещал. Затем Иван взял коробочку, благополучно вернулся домой и вручил кольцо царю. Обрадовался царь и щедро наградил Ивана. Позвал царь Царь-девицу и передал ей ее обручальное золотое кольцо и сказал ей:
— Теперь, Царь-девица, ты имеешь кольцо, и нет препятствий к нашему браку.
— Правда, государь, теперь уже нет препятствий для венчания, но я прошу тебя: сделай мне одно одолжение перед свадьбой. Пошли к Солнцевой матери узнать, отчего в последнее время солнце прячется за грозными тучами, отчего оно туманно и невесело ходит?
Опять царь позвал к себе Ивана и сказал:
— Поезжай, Иван, к Солнцевой матери и спроси ее, отчего солнце в последнее время сделалось туманно и невесело ходит?
Вышел Иван из царских палат и пуще прежнего закручинился, повесил свою голову ниже могучих плеч и идет прямо на конюшню к своему Коньку-горбунку, бросился он коню на шею и громко зарыдал. А конь его спрашивает:
— Что, Иванушка, закручинился и запечалился?
— Как же мне не плакать и не кручиниться? Посылает меня царь к Солнцевой матери спросить, отчего солнце в последнее время сделалось туманно и невесело ходит.
Выслушал Конек-горбунок Ивана и задумался, а потом сказал:
— Это вот настоящая служба, Иванушка! Тут на успех надежды мало. Поедем, Иванушка, и если не проедем к Солнцевой матери, то скроемся, куда глаза глядят, и пускай царь с Царь-девицей делают, что хотят, и живут, как знают.
Иван не мешкал и скоро в путь собрался, сел на коня — и помчались. Доехал Иван до океана-моря и опять поскакал по Киту, как по мосту. Кит обрадовался Иванушке и спросил его:
— Скажи мне, Иванушка, узнал ли ты, когда настанет конец моей муке и когда будет дано моей душе прощенье?
— Батюшко царь Кит-рыба, — ответил Иван, — спрашивал я у богов и богинь, и у добрых духов, когда твоей душе дано будет прощенье, но все они мне сказали, что про то знает только Солнцева мать. И вот я теперь еду к Солнцевой матери спросить про тебя.
— Поезжай с богом, Иванушка, спроси же про меня у Солнцевой матери.
И Иван благополучно переехал океан-море по Кит-рыбе. Когда Иван переехал на тот берег океана-моря, то Конек-горбунок сказал:
— Ну, Иван, не плошай! Теперь только и начинаются трудности и опасности богатырского пути. Нам надо проехать чрез тьму-тьмущую и орду-ордущую к огненной реке.
На этой стороне огненной реки живет сильный и могучий дух. И нам надо будет вступить с ним в бой и победить, и сделать его своим слугой. Только дух этот может помочь нам переправиться чрез огненную реку. Если же мы духа не одолеем, то садись на меня и поедем, куда глаза глядят.
Едут дальше, едут долго, много дней и ночей, проехали тьму-тьмущую и орду-ордущую и приехали к огненной реке. На этой стороне огненной реки Иван увидел огромный дом духа, окруженный высоким тыном, перескочил Иван на Коньке через тын прямо на широкий двор, привязал Конька-горбунка к дубовому столбу, к золотому кольцу, а сам вошел в хоромы. Вдруг земля задрожала, и ветер зашумел, как в бурю — это прилетел дух на крылатом коне. Конь его копытами взрывал такие столбы пыли, что от пыли затмились солнечные лучи. Прилетел дух прямо чрез тын к себе со двор и закричал: «Что это за невежа явился ко мне непрошеный на мой двор? Не уйдет же он от меня живым!». Того же разу дух соскочил с коня и сам с мечом бросился на Ивана, а Иван не плошал и уже поджидал противника с мечом булатным в руке. И завязался бой между конями и всадниками. Конек-горбунок с яростью бросился на крылатого коня и стал беспощадно бить его своими крепкими, как сталь, копытами и скоро обратил его в бегство, и затем подбежал к Ивану и стал помогать ему в битве с духом. Скоро Иван поверг во прах своего противника и принялся бить духа своею палицей. И дух взмолился: «Славный могучий богатырь, не предавай меня смерти, я тебе на пору-на время пригожусь». Тогда Иван прекратил бой, подал руку духу и поднял его. Дух поднялся и сказал: «Будь же ты, Иванушка, мне большой брат, а я тебе буду меньшой брат, и буду я тебе всегда и во всем опорой. Пойдем теперь ко мне в хоромы, подкрепись с дороги и отдохни». И повел дух Ивана в свои хоромы, посадил за стол с разными напитками и кушаньями и хорошо угостил Ивана.
Прогостил Иван у духа целые сутки и говорит ему: «Нужно мне перебраться чрез огненную реку, чтобы побывать у Солнцевой матери». Выслушал дух и говорит Ивану: «Трудное это дело, так как чрез огненную реку перевозчики переправляют только праведную душу, которая может перейти через проволоку, но я все-таки помогу тебе. Коня своего ты оставь у меня во дворе». На следующее же утро Иван и дух пошли к огненной реке, вся река так и горит, так и пылает огнем-пламенем. По эту и по ту сторону реки стоят лодочки и при них приставлено по шесть человек перевозчиков. Через реку протянута тонкая проволока. Подошли Иван и дух к огненной реке и попросили перевозчиков перевезти их чрез реку. А перевозчики ответили: «Пробежите чрез эту проволоку, тогда и перевезем вас». Того же разу дух перебежал чрез реку по проволоке и тем же путем вернулся. Тогда перевозчики подали лодку и переправили Ивана и духа невредимыми. На той стороне дух сказал Ивану: «Теперь иди смело к Солнцевой матери, она отсюда живет уже недалеко, в своем дворце, и никаких препятствий в пути тебе уже не встретится».
Пошел Иван и скоро дошел до огромного и богатого дворца Солнцевой матери. Это была старая уже старушка с добрым и сияющим лицом. Вошел Иван в хоромы Солнцевой матери, Богу помолился и старушке низко поклонился. Сказала ласкою старушка:
— Милости просим, молодец удалый, откуда ты явился, какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? В мои владения может попасть ведь только праведная душа.
Поклонился Иван старушке на добром слове и сказал:
— Достал я для своего царя Царь-девицу — морскую богатырицу, и хочет царь на ней жениться, но Царь-девица захотела перед свадьбой узнать, отчего в последние дни солнце стало туманно и невесело ходит? За этим и послали меня к твоей милости.
Обрадовалась старушка:
— Так моя дочь у вас, жива и здорова? Ну, слава Богу. Скажи Царь-девице, что солнце оттого в последние дни было туманно и невесело, что я и сын мой, Солнце, не знали, кто похитил Царь-девицу.
— Спасибо тебе, добрая бабушка! Только ты напиши мне письмо, иначе мне не поверят.
Написала бабушка письмо и вручила Ивану. А тот сказал:
— Еще я к тебе с докукой, добрая бабушка, скажи мне, за что наложено страшное заклятье на Кит-рыбу и когда будет дано душе его прощенье?
И Солнцева мать ответила:
— За то положено заклятье на Кита-рыбу, что он 30 лет тому назад поглотил 10 кораблей с живыми людьми. Когда Кит отрыгнет эти корабли и освободит их со всеми живыми людьми, тогда и будет дано душе его прощенье.
Поблагодарил Иван бабушку, поклонился ей и пошел в обратный путь. Скоро он пришел к духу и обратно переправился чрез огненную реку тем же побытом, как и в передний путь. Прогостил Иван в хоромах духа целых три дня и много пил, ел и веселился, а затем собрался в обратный путь и поехал чрез море по Киту, и Кит опять спросил:
— Узнал ли ты, Иванушка, когда будет моей душе прощенье?
— Узнал, батюшка царь Кит-рыба. Слушай. 30 лет тому назад ты поглотил 10 кораблей с живыми людьми, и когда ты их отрыгнешь и освободишь эти корабли с живыми людьми, тогда будет дано твоей душе прощенье, и ты опять пойдешь в сине море и будешь гулять на воле, и заживут все твои раны и язвы.
— Спасибо, Иванушко! Только исполни, Иванушко, еще одну мою просьбу: поезжай ты по городам и селам, лежащим на морском берегу, и скажи всем, чтобы за эти три дня люди побереглись и поберегли свое имущество, так как когда я буду отрыгать из своей утробы корабли со всеми людьми, то будет великое наводнение и волнение моря. Не хочу я гибели людской и не хочу брать лишнего греха на душу.
Иван обещал. Кит же рыба стал рыгать, рыгать и отрыгнул все десять кораблей, и люди поплыли, как ни в чем не бывало, и Кит скрылся в море.
Иван же привез письмо Царь-девице и этим ее сильно обрадовал. С того же дня и Солнце весело засияло на небе. Царь сделал Ивана князем и первым лицом в своем царстве и дал ему невесту из знатного рода.
И вот в царском дворце сыграли сразу две свадьбы: царя и Ивана — крестьянского сына. И задал царь пир на весь мир, и много было званых гостей. Все гости много пили, ели и веселились.
Осип Меркурьевич Заякин.
27 октября 1906 г.
Коварство
Легенда
В одном городе жил именитый купец; жил он с женой, а детей у него не было. Денег и всякого живота и богатства у купца было много. Купец с женой стал уже стариться и уже перестал надеяться иметь детей. Купец был человек доброй души, все чаще стал он задумываться: «Умру я со старухой, и прахом пойдет все мое богатство. Какое бы доброе дело сделать еще при своей жизни, чтобы люди добром помянули и при жизни, и после смерти?». Неподалеку же от города лежало большое озеро длиной в несколько десятков верст, а шириной версты в три, и лежало оно как раз поперек большой проезжей дороги. Ни обойти, ни объехать озера было нельзя и надо было переправляться чрез него на пароме. Поднимется буря-ветер, и паром переставал ходить; по ту и по другую сторону озера набиралось помногу людей и дожидались погоды по два-по три дня и более. Сильно бедствовали люди. И задумал купец построить мост чрез это озеро. И закипела на озере работа; взял купец хорошего и опытного подрядчика, нанял сотню и, пожалуй, поболее рабочих — мастеров и плотников, пригнал плоты с лесом, и приступили к постройке.
Через год — через два мост был готов, и мост удался на славу: широкий, прочный и красивый. Посредине моста была построена небольшая деревянная палатка, чтобы проезжий и прохожий люд мог зайти в нее отдохнуть и обогреться. За постройкой моста наблюдал постоянно главный приказчик купца, служивший у купца двенадцать лет и пользовавшийся его любовью и полным доверием. Конечно, и сам купец наезжал по временам смотреть, как идет работа по постройке моста. Но вот работа окончена, и купец был рад несказанно и горячо поблагодарил Господа Бога, что он сподобил его еще при жизни окончить доброе и полезное для людей дело.
Паром через озеро был заброшен, и люди стали ездить по мосту. Прошло после того времени месяца два, и захотел купец узнать, что говорят люди про него и про его мост; сумели ли люди оценить по достоинству его сооружение. Призвал купец своего приказчика и говорит ему:
— Иди в эту ночь на мост и там в палатке проночуй и послушай, что говорят люди про мой мост и про меня — хвалят или бранят меня люди за этот мост.
Пошел приказчик и слышит он, что все, кто бы ни прошел и кто бы ни проехал, все говорят про купца: «Дай ему, Господи, долгой жизни и доброго здоровья! Пошли ему, Господи, исполнения его желаний! Вишь, какое доброе дело сделал людям!». Наутро пришел приказчик к купцу и говорит:
— Все тебя ругают и клянут, добра ни от кого не слыхал про тебя, ни от проезжего, ни от прохожего.
Удивился купец и говорит:
— Что же это, Господи! За что же добрые люди бранят меня и клянут?
На следующую ночь купец опять послал своего приказчика на мост, и тот опять вернулся поутру и сказал купцу, что ничего хорошего никто про купца не говорит, а все его только бранят и клянут. Горько это было слышать купцу, и легли эти слова камнем тяжелым на доброе сердце купца. Послал купец приказчика на мост и в третью ночь. Опять пошел приказчик на мост и слышит, что, как и всегда, все прохожие и проезжие только хвалят и благодарят купца и молят Бога за его здоровье: «Спасибо ему, добрая он душа! Дай ему, Господи! Пошли, Господи, всего, чего пожелает! Экое добро сделал людям!». С наступлением поздней и глухой ночи движение по мосту прекратилось, и стало совершенно тихо. Но в самую полночь приказчик вдруг услышал шаги двух путников: один шел с одного конца моста, другой, с другого. Как раз около палатки путники встретились и разговорились, не замечая приказчика, бывшего в палатке, и приказчик услышал такой разговор:
— Здравствуй, Егорий Храбрый!
— Здравствуй, Михаил Архангел!
— Ты куда же теперь идешь?
— А вот туда-то и затем-то. А ты куда?
— А я вот туда-то!
А приказчик примечает, вот они какие, путники-то! Побеседовали между собою божьи путнички и стали прощаться: каждому надо было идти своею дорогой. Но вдруг Егорий Храбрый спросил Михаила Архангела:
— Все забываю я спросить-то. Скажи, Архангел Михаил, что будет от Господа Бога купцу за это добро, которое он сделал людям, за этот мост?
И Архангел Михаил ответил:
— Бог даст ему сына, который будет знать всю планиду. Чего он ни попросит, все ему Бог даст.
И божественные путники скрылись. И запало слово Архангела в голову злого человека, и задумал он какими бы то ни было способами овладеть дивным сыном купца. Наутро приказчик вернулся домой, и купец его спрашивает:
— Не слыхал ли чего хорошего хоть в эту ночь?
— Ничего хорошего не слыхал. Все тебя клянут и ругают.
— Ну, бог с ними, — с сокрушением сказал купец, — пускай бранят за мое добро. Не буду же я из-за глупых речей ломать моста.
Время шло, и заметила купчиха, что она забеременела. Велика была радость престарелых супругов, в беременности этой они видели благословение Божие и с радостью ждали того дня, когда у них появится ребенок. Случилось так, что пред самыми родами купцу надо было ехать на ярмарку в далекий город по неотложному торговому делу. Пред отъездом купец призвал своего приказчика и дал ему такой наказ: «Верный мой приказчик! Мне надо уезжать надолго, а жена моя уже на последях, и роды будут уже без меня. Смотри же, что ни родится, не мешкай и того же разу пошли мне скорое письмо с известием». Приказчик обещал. Простился купец с женой и уехал. Между тем наступили роды, и роды были трудные, потому как купчиха была уже женщина немолодая, и роды были первые. При появлении ребенка роженица впала в обморок. Родился у купчихи мальчик — сын. Между тем приказчик не плошал, он уже заранее подкупил и подговорил бабку-повивальницу, принимавшую ребенка, и они воспользовались обморочным состоянием роженицы — рожденного ею ребенка похитили и подложили ей щенка. И приказчик, не мешкая, написал купцу скорое письмо с известием, что его жена родила щенка. Скоро получился и ответ от купца, купец писал: «Верный мой приказчик! Убери мою жену куда хочешь, лишь бы поскорее с глаз долой». С получением этого письма приказчик взвалил больную купчиху, еще не оправившуюся после родов, на плохую телегу, отвез ее в глухой урман и там бросил ее в урмане в лесной избушке умирать голодной смертью. Вернулся купец с ярмарки и первым делом спрашивает приказчика, исполнил ли он его приказ и управил ли купчиху. И приказчик ему ответил, что приказ его исполнил и упрятал купчиху в такое место, откуда ей никогда не выбраться. Прошло после того недолгое время. Купец и не подозревает, что его сын живет и воспитывается в одном с ним городе в доме бабки-повитухи и что за ребенком установлен самый бдительный уход и надзор, ребенка всячески нежили и лелеяли, лишь бы только он рос. В один день приказчик явился к своему хозяину и сказал ему:
— Пожалуйте, ваше степенство, мне расчет.
Купец сильно этому удивился:
— Что ты, мой верный приказчик, зачем тебе понадобился расчет после двенадцати лет службы?
— Будет, послужил, хочу домой теперь отправляться.
— Может, ты жалованьем недоволен, так я прибавлю.
— Нет, хочу жениться и свое дело завести.
— Какие у тебя средства, чтобы заводить свое дело? А жениться захотел, так я тебя женю и свадьбу сыграю на свой счет. Вон у меня большой флигель стоит пустой, отделаю его заново, в нем будет барская квартира. Живи в ней с молодой женой.
— Никак невозможно. Пожалуйте расчет.
Делать было нечего — рассчитал купец приказчика. Переехал приказчик в соседний город и там скоро женился, и после свадьбы взял к себе ребенка, сына купца, и стал его воспитывать и выдавать за своего сына. Между тем ребенок растет не по дням, а по часам и не по часам, а по минутам, как на опаре киснет. Вот паренек уже поднялся на ноги и бегает. Удался мальчик всем на удивленье — красивый и смышленый и к храму Божьему прилежный: не пропустит он ни одной утрени и обедни. Вот он уже почитай что самоукой научился и грамоте, стоит на клиросе, читает и поет. Сравнялось мальчику десять лет, и он стал рассудительным отроком. Воспитатель же его, приказчик, как только женился, так купил себе на окраине города некорыстный домишко, открыл лавочку и завел мелочную торговлю. Но дела его шли неважно — приказчик все надеялся на приемыша, подрастет, дескать, и Бог чрез него даст ему счастья и богатства. И вот когда сын купца вошел в отроческий возраст, приказчик сказал ему:
— Дитя, наши дела идут неважно, торговля у нас идет плохо и не может пойти лучше, так как дом наш стоит на самой окраине, на месте, для торговли неподходящем и неудобном. Пойдем с тобою, дитя, искать новое место для жительства и для торговли; я присмотрел вдали от города одно хорошее место, там постоянно останавливаются обозы и много всякого проезжего и прохожего люда. Поставим там дом, откроем постоялый двор и лавку, и дела наши хорошо пойдут.
Отрок согласился:
— Хорошо, тятенька, пойдем искать новое место. Только ты, тятенька, не продавай старого дома и не закрывай до поры до времени лавки, пускай наша маменька живет в старом доме и поддерживает торговлю. Бог знает, удастся ли нам устроиться на новом месте, а если удастся, то мы тогда продадим дом и лавку и маменьку переведем к себе.
Понравились эти речи приказчику, он так и сделал: жену оставил в старом доме, а сам вдвоем с мальчиком пешком отправился в дорогу искать нового места для житья и для торговли. Шли они день, два и три и наконец пришли на то место, которое приказчик еще заранее облюбовал, и приказчик сказал мальчику:
— Тут, дитя, остановимся, здесь хорошие места. Только ты, дитя, помолись Богу и попроси Бога, чтобы он по слову твоему сейчас же дал нам дом и постоялый двор.
Выслушал мальчик приказчика, поднял руки к небу и сказал:
— Господи! Господи! Обороти этого раба собачкой!
И тот же час приказчик превратился в собаку. Пошел отрок далее путем-дорогой уже один, а собачка бежит с ним. Направился отрок прямо в тот город, где живет его родной отец. Шел мальчик, притомился, да и ночь застала, и зашел он в одном большом селе к богатому мужику и попросился ночевать; его пустили и накормили ужином. Хозяева оказались добрыми и хорошими людьми; накормили они мальчика ужином и сказали:
— Что же собачка-то твоя, вишь, жмется у порога, не покормить ли и ее?
А мальчик и говорит:
— Да у меня собачка-то особенная, она ничего не ест, кроме горячих угольков; дайте ей угольков на жаровенке, а она и скушает.
Добрые люди приняли его слова доподлинно, насыпали горячих угольков на жаровенку и дали собаке. Собака же была голодна и подбежала к жаровне, но, конечно, горячих углей есть не могла, поводила мордой, да и отошла, свернулась у порога и осталась на ночь голодной.
Пришел мальчик в город и зашел прямо в лавку к купцу — к родному отцу:
— Здравия желаю, ваше степенство!
— Здравствуй, здравствуй, добрый молодец!
— Не нужно ли служащих, мне бы охота вашей милости послужить!
— Ладно, оставайся, служи, погляжу я, к чему ты годен, и по таланам твоим жалованье положу.
Так мальчик поступил в услужение к своему отцу. И как только поступил мальчик к отцу, так купцу видимо пошло великое счастье: повалил и повалил к нему в лавку народ-покупатели, и пошла у него бойкая и хорошая торговля. Диву дался купец и думает: какого Бог мне дал счастливого мальчика.
Уже немалое время живет мальчик в доме купца и однажды спрашивает купца:
— Замечаю я, что у вас в доме совсем нет женщин. Неужели вы не были женаты и у вас не было жены?
— Была у меня жена.
— Где же она?
— Да кто ж ее знает, где она теперь, без вести, надо полагать, пропала.
— Как же это так? — допытывался ребенок. — Неужели вы так-таки даже и не знаете, куда девалась ваша жена?
— Да так и не знаю. Бог ее знает, куда она и девалась. Да это, дитятко, дело прошлое и давно забытое, и дело это тебя, дитя, не касается.
— Батюшка! Ведь я твой родной сын!
И бросились отец и сын друг другу в объятия. И рады-то они, и смеются, и слезы обильно текут по их лицу.
— Батюшка! Ведь и наша мать жива, только она томится в далеком и глухом урмане в лесной избе. Место это может указать твой бывший приказчик.
А отец с грустью сказал:
— Где теперь сыскать приказчика! Уже много лет, как он ушел от меня, и с того времени я его потерял из виду.
— Да он со мною, батюшка!
И того же разу отрок поднял руки к небу и сказал:
— Господи! Господи! Обороти эту собачку рабом.
И собачка превратилась в приказчика. Приказчик должен был во всем покаяться купцу и подробно рассказал о всех своих плутнях и проделках и о том, как он украл у купчихи ее сына-младенца, а ей подложил щенка, и как он больную купчиху нечестно отправил в лес и там ее бросил. Купец, не мешкая, запряг тройку борзых коней, взял с собой сына и приказчика, поехал в урман к лесной избушке и там нашел свою жену — она была жива и здорова; сам Бог ее питал: кормил и поил ее. Взяли купчиху. А приказчика посадили в лесную избушку, мальчик забил наглухо двери и окно в избушке и так оставил его умирать там голодной смертью. А купец с женой и сыном вернулись домой счастливые, горячо помолились Богу и возблагодарили его за неизреченное его милосердие. И с того времени стали жить да поживать. Говорят, и теперь живут.
Федор Леонтьевич Созонов[9].
31 октября 1906 года.
Tабак
Легенда
Однажды русский царь воевал с заморским царем Акалевтеем — послал русский царь целый полк своих солдат на большом корабле в земли Акалевтея. Поднялась на море большая буря и забросила корабль к необитаемому и пустынному острову. Вышли солдаты на остров, а корабль привязали у берега. Ночью бурей порвало канаты и отшибло корабль от берега, волны разбили корабль и утопили его. Остались солдаты на острове без пищи и питья и загоревали. Буря уже миновала, но к острову не подходят ни корабль, ни рыбачья лодка, потому как на морском берегу стоял царь Акалевтей со своими несметными силами и никого к острову не пускал. Хотели солдаты есть друг друга по жребию, но не могли решиться на это: жаль было им друг друга. И заплакали солдаты, и горячо стали молиться Богу, и Бог услышал их молитву. Однажды после молитвы солдаты услышали голос с неба: «Сила русская, идите по морю, как посуху». Солдаты ободрились и пустились в путь, и так они всем полком прошли все море, как посуху, до самого морского берега. Смотрит царь Акалевтей на это чудо и рассуждает: если сила русская идет по морю, как посуху, видно, что за нее восстанет Бог и нельзя ее одолеть силой, а надо овладеть ею хитростью. Приказал царь Акалевтей поставить на морском берегу на поле чистом, на гумне злом столы дубовые, постелить скатерти браные и на столах расставить яства сахарные и питья медвяные. И поставил царь около столов целый полк молодых и красивых женщин и девиц, чтобы приветливо встречали молодцов и угощали их за столами, а после столов чтобы приласкали и приголубили их. Вышли русские солдаты на морской берег и видят, что их супостаты сделали для них обширные приготовления для обеда. Смутились солдаты и поколебались, и не знали, что им делать. Весь полк разделился на три части: одна часть — благоразумные — настаивали на том, что не следует принимать угощение от рук врага и супостата и что надо идти дальше своею дорогой во что бы то ни стало, и если то будет нужно — вступить в бой с врагом. Другая треть полка — неблагоразумные — наоборот, настаивала на том, что следует остаться и принять стол от врагов, особенно после долгой голодовки на острове. Остальная треть полка состояла из нерешительных и колеблющихся, которые не знали, к какой стороне им пристать. Долго спорили и шумели солдаты и наконец разошлись, причем треть нерешительных перешла на сторону благоразумных. И вот две трети полка отказались от стола и угощения своих супостатов и пошли своей дорогой; враги не посмели напасть на них, и солдаты благополучно вернулись на родину. Одна же треть солдат осталась на морском берегу и приняла угощение царя Акалевтея. Тот же час к каждому солдатику приступило по девушке; взяли девицы солдатиков за руки белые и повели их за столы дубовые, и стали их приветливо и ласково угощать яствами сладкими, и поить питьями крепкими. Наелись и напились солдаты на славу. Разгорелась кровь молодая, и после обеда все солдаты с своими девушками разошлись по комнатам и легли на приготовленные постели, и крепко уснули. А девушки не плошали, они перерезали всех сонных солдат. И полилась ручьями кровь христианская, пролитая рукою басурманскою; и обильно смочила эта кровь землю на чистом поле, на злом гумне. На следующий год на поле чистом на гумне злом, на местах, смоченных христанскою кровью, выросла небывалая на земле и невиданная человеком злая трава табацея. Сжали эту траву под самый корень, сложили ее в большие копны и сожгли. Поднялась буря и разнесла пепел в разные стороны. А на следующий год из пепла вновь выросла злая трава табацея, и на этот раз этой травы выросло больше, и заняла она земли больше, чем в первый год. Так возродился табак из крови христианской.
Федор Ларионович Созонов.
31 октября 1906 года.
Давыд и Голиеф
Легенда
Во времена стародавние водились на земле богатыри и великосилы, а теперь времена изменились, измельчали люди, и перевелись на земле богатыри и великосилы. Водились богатыри и великосилы и на нашей русской земле, водились они и в других царствах. Ездили наши богатыри в другие государства искать себе врага по плечу, приезжали богатыри и к нам из чужих земель. Давно это было, не припомню, при каком царе, может быть, при Иване Васильевиче Грозном, а может, и пораньше — приехал к нам на святую Русь из чужих стран великан и богатырь Голиеф, огромный и крепкий, как столб, на рослом богатырском коне; и был богатырь Голиеф с ног до головы вооружен: на голове у него была медная шапка, на теле — латы и крепкая кольчуга, в руках у него было копье долгомерное и щит телохранительный, за плечами висел тугой лук и калены стрелы, и сбоку висел острый булатный меч. Гарцует Голиеф на коне по горам, своей силой похваляется и вызывает русских молодцов богатырей и великосилов с ним померяться силами и удалью богатырской. Много было среди русских удальцов и многие вступали с Голиефом в единоборство, но никто из них не вернулся с поля живым: всех Голиеф победил и всем им отсек головы. Наконец уже не стало и охотников вступать в бой с Голиефом. Кликнул царь клич по всей земле, но и на клич его никто не отозвался. Тут один старый генерал явился к царю и сказал ему:
— Государь, я знаю одного молодого бойца Давыда силы непомерной; он пастух и пасет стада овец. Не позвать ли нам его и не предложить ли ему вступить в бой с Голиефом?
Царь согласился и послал послов к пастуху Давыду, и тот царского указу не ослушался и скоро явился к царю, и спросил его:
— Зачем, государь, звал меня?
— Я позвал тебя затем, чтобы посмотреть тебя и побеседовать с тобой. Скажи мне, Давыд, велика ли у тебя сила?
— А кто же ее знает? Вишь ты, государь, я пасу свое стадо. Случается, что на мое стадо нападают звери, львы, и я всегда с ними сам расправляюсь. Летит лев-зверь на мое стадо на всех попрысках, а я схвачу его, хлопну его о землю, так праха его не найдешь.
— Ого, сила есть. Так не пойдешь ли ты на Голиефа-богатыря?
— Так что — и пойду!
И пошел Давыд. Вышел он за город и пошел прямо на Голиефа. Путь ему лежал через ложок, на дне которого было много камешков-гальки, спустился Давыд в ложок и выбирает камешки, какие покруглее да поувесистей, возьмет камешек, взвесит на руке, легок — бросает; берет другой и т. д. Нашел один камешек и положил себе за пазуху, нашел затем другой камешек и тоже положил за пазуху, а третий камешек Давыд взял себе в руку. Вышел Давыд на Голиефа без всякого воинского вооружения, без шлема и щита, без копья и меча. Подходит Давыд и видит — Голиеф разъезжает на своем коне, своей силой похваляется и над людьми православными насмехается. А народу около него видимо-невидимо, со всей царской столицы и со всего государства русского сбежались люди подивиться на богатыря Голиефа. Но не находится смельчака, который бы принял его вызов. Тут появился Давыд. Народ перед ним расступился и дал ему широкий проход. Увидел Голиеф Давыда и с изумлением спрашивает:
— Ты кто такой?
— Такой же человек, как и ты, — ответил Давыд.
— Куда ты идешь?
— С тобой побротоваться.
— Да как же ты идешь на меня без копья и без меча?
— А так и иду. Ведь я не один на тебя иду.
— А с кем же?
— С Богом, — сказал Давыд.
— Я те задам с Богом.
— А ты вперед времени не хвастайся. На поле съезжаются, родами не считаются. Кому что Бог даст.
Говорит так Давыд, а сам к Голиефу все ближе да ближе, да как хватит его камешком, так от Голиефа только пыль осталась. И народ возликовал, и царь возрадовался.
Федор Ларионович Созонов.
31 октября 1906 года.
Ангел-денщик
Сказка-легенда
В одном городе жил именитый и богатый купец с женой. У него был единственный сын, уже на возрасте, почти жених, лет семнадцати. Купец приучал своего сына к торговому делу, и молодой человек постоянно сидел в лавке и торговал. Однажды в будничный день, когда в лавке покупателей не было, купеческий сын вышел на улицу, сел на лавочку у дверей своей лавки и посматривает на проезжую и прохожую публику. Проходит мимо офицерик молодой, а ему навстречу солдатик. И так солдатик ловко и красиво отдал честь под козырек офицерику и таково любезно офицер ответил солдату, что купцу во что бы то ни было захотелось самому стать офицером, чтобы и ему так же солдаты отдавали честь. Запер купеческий сын лавку и пошел домой. Купец удивился раннему возвращению сына и даже испугался: уж не случилось ли чего, что сын так несвоевременно закрыл лавку. А между тем молодой человек вошел в дом и прямо бух родителю в ноги: так и так, дорогой родитель, благослови на военную службу идти.
— Не с ума ли ты сошел? — вскрикнул отец.
А сын все свое:
— Ничего невозможно сделать, должен я идти в военную службу. Видел я сейчас, как солдаты честь делают офицеру, и захотелось мне и самому сделаться офицером. Думаю: сколько я ни сиди за прилавком, а такой чести никогда не дождусь.
Поднялась в доме тревога; явилась купчиха-мать и как только узнала, в чем дело, так сейчас же ударилась в слезы. Родители всячески старались уговорить и вразумить сына и говорили ему:
— Куда и зачем тебе уходить от такого обилия и богатства. Поднимется война, убьют тебя, и кому же мы передадим наши капиталы и наше торговое дело и кто при нашей старости будет нас утешать и покоить?
Но сын и слышать ничего не хочет: иду да иду на военную службу. Делать было нечего — дали родители свое согласие. Пошел сын в воинское присутствие и заявил согласие служить в военной службе охотником; парень он был видный и статный и для военной службы пригодный. Взяли купеческого сынка в солдаты и угнали на службу в очень далекий город. Начал он службу рядовым, но лет через пять — шесть его как старательного и расторопного солдатика, к тому же и хорошо грамотного, произвели в первый офицерский чин. Надел купеческий сын офицерский мундир и взял отпуск, чтобы ехать в родительский дом и похвастаться перед ними новеньким мундирчиком со светлыми пуговицами и золотыми погончиками. Ехать ему предстояло далеко, на прогоны денег у него не хватало, и он купил себе пару коней и тележку, и поехал на своих конях. Ехал он так день, другой и приехал в одно большое село, и решил остановиться на ночлег; тем более что и ночь уже надвигалась. Попросится он в одном, другом доме — отказали: у самих тесно в доме, а в третьем доме ему объяснили: поезжай этой улицей, на краю села увидишь большой дом, там живет зажиточный и добрый крестьянин, он никому не отказывает и пускает всех проезжих и прохожих, кто бы к нему ни попросится. Поехал офицер к этому дому, постучатся, и к нему вышел сам хозяин-старик.
— Пусти, дедушка, ночевать и обогреться.
— Милости просим, добрый человек, заезжай, ночуй, куда на ночь поедешь.
Выскочили два сына хозяина, молодые ребята, взяли коней у офицера, отпрягли и управили их. А офицеру поставили самовар и сготовили ужин, какой Бог послал. После ужина старик сказал офицеру:
— Ты заходи в эту спальню, она стоит в стороне, тебе в ней будет хорошо, и никто тебя не побеспокоит.
Ввел хозяин гостя в спальню, поставил на стол свечку и вышел, а дверь запер снаружи висячим замком. Осмотрелся офицер и видит: стоит чистая и мягкая постель; у задней стены — каменная печь, между этой печью и боковой стеной оставался пустой угол, завешенный белой занавесой, спускавшейся от потолка до полу. Офицер порядочно-таки устал в дороге и собрался ложиться спать, как вдруг заметил, что белая занавеса в углу у печки всколыхнулась. Офицер отдернул занавесу и видит: за печкой покойник весится, мужчина еще не старый. Ужас овладел душою офицера: «Ох! Горе! И мне, должно быть, то же будет». Куда и сон девался. Решился офицер всю ночь не спать. Свеча в подсвечнике между тем догорела, он взял свечу от образа и ее зажег, но и эта свеча стала догорать, а до утра было далеко. Принялся офицер стучать в дверь. Хозяин-старик в соседней комнате скоро услышал его стук.
— Отопри, дедушка, мне пора и в дорогу ехать.
— Что ты, дитятко, куда в такую пору ехать: глухая ночь на дворе. На пути будет ложок очень опасный, еще убьют или ограбят тебя, моя душа из-за тебя будет неспокойна. Ложись, спи спокойно, под утро пойдут обозы, тогда и с Богом.
Делать было нечего. Офицер должен был остаться. Последний огарок у него погас, и он стал шагать по комнате в темноте, лечь спать он не решался. Наконец показались первые лучи утренней зари и потянулись обозы, и офицер опять стучит:
— Отворяй, дедушка, уже обозы пошли.
— Ну, теперь в добрый час, теперь и задерживать не стану.
Отпер старик дверь, и офицер вышел; самовар уже кипел на столе, и был уже готов горячий завтрак. Хозяин-старик и слышать не хотел, чтобы отпустить гостя без завтрака. Покушал офицер, попил чего, а тем временем хозяйские молодцы-сынки запрягли коней. Офицер хотел заплатить за квартиру и за прокорм, но старик и слышать этого не хотел.
— У меня не постоялый двор, — говорит он, — тебе деньги-то в дороге-то нужнее, а я, слава богу, и без них обойтись могу.
Поблагодарил офицер старика и вышел во двор; его провожал сам хозяин. Сел офицер в тележку, подобрал вожжи да и говорит:
— Отчего же, дедушко, вы мне ветчинки не дали?
И старик заторопился:
— Есть, есть ветчинка, дитятко; сказал бы ранее, теперь уже готова была бы. Подожди, я скажу, и бабы сейчас тебе отрежут ветчинки.
— Нет, не этой, — сказал офицер, — а той, какая весится в спальне, в углу за печкой.
Старик остолбенел и только развел руками. Офицер между тем хлестнул лошадей и ускакал. Уехал офицер, и старик сказал своим сыновьям:
— Ребята, что-то гость-то говорит какие-то ненадобные слова; подите-ка да посмотрите, какая ветчина весится в углу за печкой.
Пошли сыновья, заглянули за занавесу, да так и ахнули:
— С нами крестная сила! Господи, напасть такая!
За печкой висит тот же покойник. Сказал старик сыновьям:
— Садитесь на коней, гоните вслед за офицером и воротите его во что бы то ни стало хотя бы и силой.
Взяли сыновья коней, каких получше, сели и поскакали вдогонку за офицером. Офицер завидел погоню, понужнул коней, да где от верховых уехать. Еще издали парни кричали офицеру: стой, стой. Делать нечего, офицер остановился, примчались к нему парни и говорят:
— Воротись, барин, несчастье случилось. Ты уехал и после тебя в доме оказался покойник.
Офицер уверял, что он в этом не виноват и что он и сам напуган этим покойником, но дети мужика настаивали: как хочешь, барин, вернись и улаживай дело. Делать было нечего. Вернулся офицер и видит, что как старик хозяин, так и все его домашние были в большом перепуге. И никто не знал и не понимал, откуда и как мог появиться покойник. Офицер видит, что горе старика хозяина было искреннее и что его никак нельзя было заподозрить в убийстве, да и соседи говорили, что старик и вся его семья все люди хорошие, смирные, добродетельные и богобоязненные. Стали сообща обсуждать положение, что делать и как быть. Объявить по начальству — это значит навязать себе на шею хлопот. Сидит хозяин и говорит офицеру:
— Скажи ты, что это умер твой денщик, дай об этом удостоверение священнику, что денщик у тебя умер дорогой скоропостижно, мы уговорим попа, он похоронит покойника — и делу конец.
Подумал офицер и согласился. Написал удостоверение, что покойный действительно его денщик, умерший в дороге скоропостижно. Старик хозяин отвез бумагу попу, поклонился попу красненькой бумажкой, и покойника похоронили. И офицер пустился в дальнейший путь. Отъехал офицер верст десять-пятнадцать и вдруг слышит топот человеческих ног за собою; обернулся и видит: за ним быстро бежит покойник, висевший в углу за печкой. Покойник между тем закричал:
— Стой, барин!
Офицер было хлестнул коней, но покойник настойчиво закричал:
— Нет, стой!
И офицер остановился. И покойник сказал:
— Я денщик твой, а ты барин мой. Ты зачем же меня оставил? Постой, я сяду на козлы и буду править конями. Только ты мне дай какую-нибудь свою одежонку, вишь, мне холодно.
Офицер повиновался, снял с себя верхнее пальто и дал его денщику, и тот сел на козлы и стал править конями. Скоро офицер с денщиком приехали в родной город и подъезжали к родному дому. Денщик говорит офицеру:
— У тебя родной матери уже нет: она давно умерла, а есть мачеха, злая и хитрая женщина-волшебница. Ты долго не гости в доме, опнешься и собирайся назад, а говори мачехе вот то-то и делай вот так-то.
Так денщик поучал и настраивал, как надо вести себя и как беседовать с мачехой. Наконец приехали в родной дом. Отец и мачеха вышли встречать, рады: сынок приехал на побывку. Соседи сбежались смотреть и любоваться на молодого красавца офицера. Поздоровались, сын и говорит отцу:
— Я, батюшка, приехал к тебе ненадолго. Здесь недалеко скоро будет ярмарка. Мне надо будет туда поехать купить для своего полка лошадей.
Прошло дня три, и офицер стал собираться домой — в полк. Опять сбежались соседи и угощают офицера. Хорошо угостились дома, но когда вышел офицер на улицу, чтобы садиться на лошадей, соседи и тут обступили офицера и угощают его каждый своим вином. Тут подошла мачеха, подала ему золотой стаканчик вина и говорит:
— Ну-ка, сынок, выпей и от меня.
Сын взял стакан и вылил его чрез левое плечо прямо на коней, и кони пали и сдохли. Сын и говорит отцу:
— Видишь, тятенька, какая у меня мачеха-то. Видишь, кони пали, а ведь этот напиток-то она мне готовила.
А затем сын добавил:
— Вот теперь, тятенька, мы воротимся, теперь и погостим.
Вернулся сын и живет у отца. Между тем прилетели три ворона, спустились на падаль, поклевали немного и тут же повалились мертвыми. Денщик офицера подобрал этих воронов и затем нашел хорошую и опытную стряпку, и заказал ей сделать из воронов три пирога, как можно красивее и вкуснее, и не жалеть расходов на пряности и ароматы. Стряпка сделала три пирога на славу, глаз бы с них не сводил. Погостили еще малость, и денщик стал торопить барина ехать на службу. Отец принялся уговаривать сына еще погостить, да и сыну не хотелось бы так рано уезжать, но денщик настаивал, а офицер боялся его ослушаться. Собрались. Денщик запряг самых что ни есть плохих коней — еле ноги волочат. И запряг коней в плохую тележонку, которую не жаль было во всякую пору бросить. Отец сказал офицеру:
— Зачем ты велел запрячь таких плохих коней и в такую гадкую телегу, возьми моих пару вороных рысаков, запряги в коляску и поезжай барином. Да кстати возьми у меня и денег, на дорогу и на службе тебе деньги понадобятся.
Сын и не прочь бы принять предложение отца, но денщик и слышать этого не хотел: зачем молодому человеку деньги, к чему они? Зачем ему кони и экипаж — приедет на службу, и все это бросить придется. Делать нечего, сын отказался от денег, от рысаков и от коляски. Сел опять денщик на козлы, и поехали. Путь им лежал большой проезжей дорогой; проехали они этой дорогой станка два-три, и вдруг денщик круто повернул коней в сторону и поехал прямо в дремучий темный лес узкой тропою. Барин струсил:
— Ну, значит смерть моя пришла, завезет меня денщик в лес, да и порешит.
А денщик себе делает свое дело. Долго они так ехали, целый день, по узкой тропинке густым лесом и лишь к вечеру выехали на широкую поляну, а на поляне этой они увидели громадный дом, обнесенный со всех сторон прочным и высоким тыном. Это был разбойничий притон, в этом доме жили разбойники — двенадцать братьев и с ними старуха мать.
Подъехали офицер с денщиком к воротам, они оказались запертыми; стали кликать и звать, но никто им не откликался, стали стучать в дверь, опять никто не отвечает. Тогда денщик перескочил тын, отворил ворота и ввел коней в ограду, отпряг их и поставил на стойла, а сам с офицером вошел в избу; там сидит старая старуха, мать разбойников. Денщик и офицер поздоровались:
— Здравствуй, бабушка.
— Здравствуйте.
— Собери-ка нам, бабушка, чего-нибудь покушать, с дороги и с устатку шибко есть хочется.
— Много я на вас наготовила! У меня и своя семья есть, — сердито заворчала старуха.
Но денщик не обращал на старуху никакого внимания, заглянул в печь, вынул оттуда горшок горячих щей и какого-то жаркого, поставил все это на стол и говорит:
— Садись, барин, кушай на здоровье.
Славно оба они покушали и легли спать, и всю ночь спокойно проспали. Утром на рассвете во дворе вдруг послышался топот конских ног и шум голосов, это двенадцать братьев-разбойников вернулись с разбоя домой. Вошли разбойники в избу, увидели двух спящих мужичков и спросили:
— Это, мать, у тебя что за постояльцы?
— Сама не знаю. Явились какие-то невежи, перелезли через заплот, въехали во двор, вошли в избу, съели у меня горшок щей и жаркое и вот спят.
— Там Бог не дал, — сказали разбойники, — так здесь Бог не даст ли.
Затем разбойники стали совещаться, разом ли покончить с непрошеными гостями или разбудить их и сначала спросить и хорошенько узнать, стоит ли с ними возиться, и решили разбудить их, и разбойники крикнули:
— Эй! Вставайте! Кто вы такие?
Офицер и денщик вскочили и рассказали:
— Мы купецкие дети, состоим в военной службе, ездили на побывку к родителям и теперь возвращаемся из родительского дома на военную службу.
Разбойники смекнули: едут купеческие дети, наверное, с немалыми деньгами, не мешает покрепче разузнать дело и до поры до времени быть с гостями поласковее. Тем временем старуха наставила на стол разных вин и закусок. И разбойники стали приглашать гостей: милости просим за стол испить чару зелена вина и хлеба-соли откушать. Офицер думал бы и отказаться, а денщик говорит ему:
— Садись, барин, угощайся. Чего яниться?
И барин сел, сел за стол и денщик. Налили разбойники вина и обнесли всех по чаре. Тут денщик сказал:
— Погодите, молодцы, мы везем хорошую закуску, сейчас я достану и угощу вас.
А разбойники подшучивают:
— Ведь вы купцы, у вас, наверное, и подорожники-то хорошие и вкусные.
Принес денщик три пирога с начинкой из трех дохлых воронов. Смотрят разбойники на пироги и дивятся: вишь, как хорошо сготовлено, любо поглядеть, а не только кушать. Денщик взял нож и разрезал крестообразно каждый пирог на четыре равные части и предложил по куску каждому брату-разбойнику. Разбойники с жадностью набросились на вкусный купеческий пирог; съели его и тут же повалились мертвыми. Осталась живою одна только старуха — мать разбойников и та от страха стала жива — не годна. Денщик сказал офицеру:
— Ну-ка, барин, открой люк и сбрасывай туда разбойников.
И офицер весело принялся за дело и скоро всех разбойников опустил в подземелье. Тогда денщик сказал:
— Давай-ка, бабушка, ключи от амбара и кладовых!
И та беспрекословно выдала ключи.
— Барин, отсеки-ка бабушке голову! — командовал денщик.
И полетела голова старухи. После этого офицер и денщик пошли в подвалы и амбары и там увидели целые груды золота, серебра и дорогих камней самоцветных, на конюшнях множество чудных коней, в сараях множество разных колясок. И говорит денщик офицеру:
— Ну, барин, не плошай, выбирай себе пару коней, каких получше, да экипаж, какой покрасивее да попрочнее. Забери с собою золота и серебра, и дорогих камней самоцветных как можно более.
Выбрал себе офицер пару коней и хороший экипаж, насыпал в мешки золота и серебра, и камней самоцветных; денщик запряг коней в экипаж, ввалил мешки с ценностями в коляску, вывел коней со двора и затем поджег и дом, и двор разбойников. Так был разрушен и уничтожен притон разбойников.
После того денщик вывел барина из леса обратно тою же тропою, выехал на большой тракт и благополучно довез его к месту службы. И прошла слава про офицера, что он вернулся с побывки из родительского дома страшным богачом и вывез из дома своего родителя-купца огромную сумму денег и множество золотой и серебряной утвари и дорогих камней самоцветных. Вскоре по возвращении своем из родительского дома в полк офицер дал вечер и пригласил всех офицеров полка, и даже некоторые генералы не погнушались пожаловать к нему на вечер. Все гости остались очень довольны радушием хозяина и обилием яств и напитков, и все дивились роскоши и богатству золотой и серебряной утвари. Узнали товарищи офицера, что у него много денег, и стали просить его ссудить их. Сначала просили понемногу, а потом стали просить и крупные суммы; сначала просили у него только бедненькие офицеры и невысокого ранга, а потом стали обращаться за деньгами и полковники, и даже генерал. И офицер никому в деньгах не отказывал и всех ссужал; о долгах же никогда никому не напоминал и возврата денег не требовал. И чрез это он еще более прославился: о нем говорили как о богатом и щедром барине. По службе в полку он считался на лучшем счету и его не в пример прочим награждали чинами и орденами.
В те времена наше Русское царство платило дань султану Мугамеду[10]. Наставал срок отправлять султану дань. Стали выбирать посланника, которого можно было бы послать с данью и подарками для султана. Кого же выбрать? Людская молва и слава указала на офицера — купеческого сына; начальство представило царю офицера как умного и расторопного человека, и царь утвердил этот выбор. Когда офицер узнал об этом назначении, то сильно закручинился и запечалился, и вернулся домой, низко повесивши голову. Заметил это денщик и спрашивает:
— Чего ты, добрый барин мой, запечалился, чего ты закручинился?
— Как же, добрый мой денщик, мне не печалиться и как же не кручиниться? Посылает меня царь посланником к султану Мугамеду отнести ему дань и подарки, а от султана еще ни один русский посланник не возвращался живым. Не сносить и мне моей головы и не вернуться живым.
Выслушал барина денщик и таково ласково улыбнулся и говорит:
— Бог счастья тебе дает. Развеселись, мой барин, и успокойся; бодро и смело сбирайся в дорогу и забирай с собою пышную свиту.
Офицер действительно успокоился и развеселился, потому как крепко надеялся на своего верного денщика, что он его из великой беды выручит. Собрал посланник себе блестящую свиту и огромный штат прислуги и пустился в дорогу. Впрочем, денщик от него не отставал ни на шаг. Долго шел посланник и много недель был в пути, наконец стал подходить к султанской столице. Денщик и говорит посланнику:
— Прикажи нанять для себя и для своей свиты самую хорошую квартиру в лучшей части города, денег на это не жалей.
Посол так и сделал. И скоро вся султанская столица заговорила о богатстве российского посла и его свиты, о блеске и роскоши его обстановки. Наконец назначен был день для поднесения султану дани и подарков. Денщик опять говорит и учит своего барина-посла:
— Султан после принятия дани и подарков имеет обыкновение заганывать послам три загадки по залогу: если посол не отганет хоть одной загадки, то ему голову с плеч. Если же посол отганет все три загадки, то получает право в свою очередь загонуть три загадки султану с тем же залогом, с залогом головы. Тебе тоже султан заганет три загадки, и загадки эти такие-то и такие-то, а ответить на них так-то и так-то. А после того сам загани султану загадку такую-то. А теперь иди к султану, будь спокоен и ничего не бойся. Держи себя смело и бодро. После же того видно будет, как нам поступить.
Ободрил денщик своего барина, и тот смело пошел в султанский дворец, явился к султану Мугамеду и вручил ему дань и дорогие подарки от русского царя. Принял султан дань и подарки и говорит:
— А теперь, русский посланник, давай загадывать загадки по залогу: кто не отгадает, тому голову с плеч долой.
Посол поклонился и ответил:
— Ваше величество, я готов вас выслушать.
И султан сказал:
— Скажи, русский посол, что у меня на уме?
— У Вашего величества на уме содержится вот что: «Российский посланник принес дань издалека и шел очень долго и устал в дороге, приутомился, хорошо бы ему дать стул, он бы сел и отдохнул».
— Ха-ха-ха! — захохотал султан. — Молодец ты, российский посол, отгадал одну загадку.
И приказал подать стул российскому послу. Спустя недолгое время султан сказал послу:
— Отгадай теперь вторую загадку. Отгадай, что у меня теперь на уме?
— Вы теперь держите на уме вот что: российский посол пришел с дальней дороги и с долгого пути, принес дань султану, и султан предложил ему стул, хорошо, если бы послу поднесли стакан вина, и он с дороги выпил бы с удовольствием.
— Ха-ха-ха! — еще сильнее раскатился султан. — Ты, я вижу, парень не промах, — похвалил султан посла и приказал подать послу стакан вина, и тот выпил.
Помешкал еще недолгое время султан и говорит:
— А ну-ка, русский посол, отгадай-ка последнюю загадку. Скажи: что у меня теперь на уме?
— А Вы, Ваше величество, теперь содержите на уме вот что: явился российский посол из дальней и трудной дороги с данью для султана; посла приняли во дворце султана, посадили на стул и предложили с дороги стакан вина. Не мешало бы после стакана доброго вина предложить послу хорошей закусочки, и он бы с дороги закусил и подкрепился бы.
Султан подошел к послу, потрепал слегка рукой по спине и похвалил его:
— Молодец, российский посол. В первый раз русский царь прислал мне умного посла.
После этого султан приказал поднести послу хорошую закуску, и тот закусил. А затем султан пригласил посла к своему столу и угостил посла роскошным обедом. После обеда султан и говорит послу:
— Ну, теперь ты загадай мне загадку.
— Извольте, Ваше величество! Вот моя загадка: «Одна съела двух, две съели трех, три съели двенадцать и одну матку». Разгадайте эту мою загадку.
Думал-думал султан над загадкой, да так и не мог разгадать загадки и взмолился послу:
— Дай срок на одни сутки.
Посол на это согласился и вернулся к себе домой, довольный счастливым выполнением своего дела. Между тем султан ломал голову над загадкой, пригласил к себе ученых знахарей, магов и волшебников, но и они не могли ее разгадать. Наступила ночь. Денщик и говорит своему барину-послу:
— Ложись-ка, барин, спать, только спи, да не крепко, и прислушивайся внимательно, не услышишь ли какого стука или разговора. А я эту ночь спать не буду и займусь чисткой вилок и тарелок.
Барин лег и скоро заснул, а денщик пошел к своему месту — комната же денщика стояла рядом со спальней барина. В султанском дворце этой ночью никто не ложился, все были на ногах, и все были в большой тревоге: смертельная опасность нависла над головой султана. Ночью султан, по совету своих магов и волшебников, пригласил к себе старшую дочь-царевну и сказал ей:
— Поди к денщику российского посла и во что бы то ни стало и какою бы то ни было ценою выведай от него разгадку.
Царская дочь поздней ночью пошла к квартире российского посла, видит огонек в комнате денщика и постучалась к нему с улицы. Денщик громко из комнаты окликнул:
— Кто там?
— Отвори-ка, денщик, мне надо поговорить с тобой, дело есть, — сказала царевна.
Денщик отворил дверь и впустил к себе царевну. Тем временем посол уже заслышал стук в окно с улицы и разговор и поднялся на ноги, и стал через дверь прислушиваться к разговору денщика с царевной. Царевна стала просить:
— Скажи, денщичок, разгадку той загадки, которую загадал твой барин моему отцу султану, и тебе за это султан даст столько золота, сколько ты пожелаешь.
— Не надо мне вашего золота, — сказал денщик, — я скажу тебе разгадку, только это дело зря не делается, надо приготовиться.
— А что же нужно сделать для этого?
— Нужно тебе, царевна, раздеться догола, тогда я и скажу тебе, как разгадывается загадка.
Делать было нечего. Царевна разделась. В это время посол отворил дверь и грозно крикнул:
— Эй, денщичок, недавно со двора, а уж тебя вошь изняла.
Царевна испугалась посла, выскочила из комнаты нагая да так и домой вернулась. Султан узнал о случившемся и сильно побранил свою дочь за неумение и нерасторопность, и послал свою вторую дочь. Но и эта скоро вернулась домой голая. Послал султан и свою младшую дочь, но и эта вернулась голая. А разгадки так и не могли достать. Сутки истекли, и посол пошел во дворец к султану, но султан не мог разгадать загадки и просил дать сроку еще на три часа, но и эта отсрочка не помогла, и султан должен был сознаться, что не может разгадать загадки, и посол объявил, что сам отсечет голову султану. Назначена была казнь султана. На площади поставили эшафот. В день казни денщик и говорит послу:
— Султан — великий чародей, он при самой казни попытается тебя обморочить и обмануть. Когда ты поднимешь саблю над головой султана, то увидишь у султана три живых и совершенно одинаковых головы, и смотри внимательней: секи ту голову, под которой я буду стоять.
Настал день казни. Султана повели на эшафот. На площади народу видимо-невидимо. Явился посол с саблей наголо; занес он саблю над головой султана и вдруг видит три головы, и смутился, не знает, какую же голову рубить. Но тут он увидел — денщик стоит под одной головой, и он одним ударом отсек султану голову, и султан умер. После смерти султана наследников не осталось, и весь султанский народ и государственные сановники собрались на совет и решили: просить российского посла быть у них султаном, потому как, кроме него, никто не заслуживает такой чести. И денщик посоветовал барину сесть на царский престол. Так купеческий сын сделался султаном. Новому султану предложили жениться на одной из дочерей покойного султана, и купеческий сынок не ошибся выбором, потому как видел нагую красоту всех трех царских дочерей, и выбрал младшую. После свадьбы денщик явился к султану и сказал ему:
— Ты раб мой, а я ангел твой. Теперь ты в моей помощи не нуждаешься; живи один и будь счастлив.
После этого Ангел-денщик скрылся, и больше его уже никто и нигде не видел. А молодой султан с султаншей стали жить да поживать и теперь, говорят, живут.
Федор Ларионович Созонов.
31 октября 1906 года.
Марко Скоробогатый
Легенда
В одном селе жил крестьянин Марко, у него была единственная дочь — еще ребенок. Марко имел знакомство и вел большую дружбу с самим Сатаной, и часто Марко и Сатана ходили друг к другу — то в гости, то по делу. Сатана всячески помогал Марку, и Марко в очень скорое и короткое время нажился и сделался страшным богачом: построил он себе огромный дом и имел большой денежный капитал и много всякого живота и имущества. За свое скорое обогащение соседи звали Марку Скоробогатым. Долго жил Марко в полном довольстве и счастии. Наконец Марко затосковал и стал задумываться о своей душе и о своих грехах, и думает Марко: «Ах, если бы мне увидеть самого истинного Христа и если бы он пришел ко мне в гости». Построил Марко длинный и роскошный мост и устлал его дорогими материями, а посредине моста выстроил небольшой домик, вроде палатки или шатра. И стал Марко молиться:
— Господи! Пошли мне истинного Христа в гости, чтобы видеть его, я построил для него хороший путь — мост и убрал его дорогими и хорошими материями.
И вот однажды ночью Марко услышал голос во сне, что в следующую ночь придет к нему в дом Христос. Марко послал на мост сторожа и приказал ему:
— Этою ночью придет ко мне в гости сам Иисус Христос. Никого не пропускай через мост, чтобы приготовить для Христа путь чистый, а самого истинного Христа встреть с честью и проведи его в мой дом!
Пошел сторож на мост и никого через мост не пропускает, да никто из крестьян и не посмел бы проходить через роскошный мост, устланный дорогими коврами и роскошными материями. С вечера и до глубокой ночи никого не было видно на мосту. Но вот около полуночи на мосту появился старый человек в худом рубище и направился к дому Марко. Увидел сторож этого человека, набежал на него, забранился и начал гнать:
— Какой ты такой шляга идешь, куда ты? Пошел!
И человек этот повернулся и ушел. Наутро сторож явился к своему хозяину, и Марко его спрашивает:
— Ну что, видел ли кого-нибудь ночью на мосту?
— Никого не видел, явился было какой-то человек в худом рубище, да я его прогнал.
— Ах ты глупый и бестолковый человек! Этот человек и был сам истинный Христос.
На следующую ночь Марко опять послал своего служителя сторожить на мосту и встречать Христа. Но в эту ночь на мосту уже никто не являлся. На третью ночь Марко опять послал на мост сторожа. Сидит сторож в палатке на мосту и не спит. Всю ночь на мосту никого не было видно. Но вот в самую полночь с одного конца на мост вошел путник, и с другого конца вошел путник, и сошлись они посреди моста у самой палатки, где сидел сторож, и разговорились:
— Здравствуй, Егорий Храбрый! — говорит один путник.
— Здравствуй, Михаил Архангел! Куда идешь?
— Иду туда-то и за тем-то. А ты куда?
— А я туда-то и за тем-то.
— В таком-то селении, — сказал Егор Храбрый, — живет бедная-пребедная женщина благочестивой и праведной жизни, у нее сегодня ночью родился сын. Не знаешь ли ты, Михаил Архангел, что у Господа Бога определено об этом мальчике: какое счастье и какая доля ждет ребенка на белом свете?
— Как не знать? Знаю. К этому ребенку перейдут от Марка Скоробогатого все его капиталы и все его несметные богатства и животы.
Поговорили божьи путники еще между собой и пошли каждый своей дорогой. Наутро сторож вернулся домой, и Марко спрашивает его:
— Ну что, как? Кого видал? Чего слыхал?
И сторож отвечает:
— Да видел двух человек каких-то, один себя называет Егорием Храбрым, а другой Архангелом Михаилом. И Архангел Михаил объяснял Егорию Храброму, что в таком-то селении сын бедной вдовы, рожденный этою ночью, будет обладателем всех твоих капиталов и всех твоих богатств и животов.
Выслушал это Марко, и загорелось сердце его ненавистью и злобой, и думает он: «Всю жизнь я наживал свои капиталы и богатство, и все это достанется какому-то чужому мальчишке? Не бывать этому».
Собрался Марко и поехал в названную деревню, отыскал бедную женщину, предложил ей большие деньги, и бедная женщина отдала ему своего новорожденного сына навеки — продала его. Привез Марко ребенка в свой дом и думает: что же с ним делать? Подыскал он старую женщину и отдал ей мальчика на воспитание. Но раздумался Марко: пока жив ребенок, опасность не миновала; мальчик вырастет и отнимет у него его богатства. Надо мальчика порешить. И вот Марко взял мальчика, положил его в бочку, засмолил и пустил в море. Ветром отбило бочку от берега, и скоро она скрылась из глаз.
Доволен Марко и думает: «Ну, теперь с ребенком все покончено». Долго ли, коротко ли носило бочку по морским волнам, только волною прибило ее к берегу около одного пустынного монастыря. Утром один старец спустился к морю за водой и видит у берега бочку, подошел к ней и слышит писк и плач ребенка; побежал старец к игумену и объявил об этом, вытащили бочку на берег, открыли ее и вынули из нее ребенка
— мальчика. И стал мальчик жить и воспитываться в монастыре и прожил лет до десяти, и сделался смышленым и сильным мальчиком. Узнал про все это Марко и сильно смутился. «И море не берет этого мальчика», — думает он.
Опять собрался Марко и поехал в пустынную обитель на берегу моря. Явился он к игумену и ко всей братии и предложил им большой денежный вклад, лишь бы отдали ему мальчика. Монахи охотно отдали Марку ребенка, потому как получали на руки большие деньги и сбывали с рук заботу. Привез Марко мальчика опять к себе в дом и опять задумался, как бы его сбыть с рук.
И надумался Марко отослать мальчика к своему другу и приятелю Сатане, чтобы тот его уходил или иным каким способом уничтожил. Написал Марко письмо, в котором просил своего друга Сатану уходить или еще как порешить мальчика
— подателя письма. Затем Марко вывел мальчика за село в глухой лес, направил его на узенькую тропинку и сказал:
— Возьми вот это письмо и отнеси его моему куму, кум живет отсюда далеко, но ты не сворачивай в сторону, и эта дорожка доведет тебя до него.
Взял мальчик письмо и, ничего не ведая и не подозревая, пустился в дорогу. Идет он дремучим лесом, и вдруг из лесу ему навстречу вышел старый старичок:
— Здравствуй, дитя!
— Здравствуй, дедушко!
— Куда же ты идешь? — спрашивает старичок.
И мальчик отвечает:
— Несу письмо куму Марко Скоробогатого.
— А ну-ка дай мне его, я взгляну.
Взял старик письмо, прочитал и затем сказал:
— Это письмо неладно, дай-ко я другое напишу.
Написал старик другое письмо и дал его мальчику, и сказал ему:
— Ну, теперь иди с Богом!
И мальчик пошел.
Скоро леса кончились, и путь лежал местами пустыми. И вот мальчик видит: стоит женщина у двух колодцев, черпает ведром воду в одном колодце и переливает ее в другой колодец — в этом и состояло все ее занятие. Увидала женщина мальчика и спрашивает:
— Куда же ты идешь?
— К куму Марко Скоробогатого, несу ему письмо.
— Спроси, добрый мальчик, у кума Маркова, когда моим мукам конец наступит и скоро ли я освобожусь от этого страшного труда — переливать воду из колодца в колодец, и за что постигла меня эта кара Божия?
— Спрошу, спрошу, тетенька!
И пошел мальчик далее.
Долго шел он и пришел к глубокому и широкому логу, а поперек этого лога лежит большая рыба щука-белуга, и по рыбе этой ходят, как по мосту. Увидала щука-белуга мальчика и взмолилась ему:
— Добрый мальчик! Узнай у Сатаны — кума Марки, за что меня постигла эта кара, что должна я лежать неподвижно, как колода, и по мне ходят, как по мосту, и когда настанет конец моим мукам, чтобы мне уйти отсюда в синее море?
— Спрошу, спрошу, большая рыба щука-белуга.
Идет мальчик дальше; долго шел он и подошел к берегу широкой и бурной реки. Увидел перевозчик мальчика и тоже взмолился ему:
— Добрый мальчик, спроси у Сатаны — кума Марко, когда наступит конец моим мукам и когда меня освободят от перевоза.
— Спрошу, спрошу, дедушко!
И перевозчик перевез мальчика на ту сторону реки и указал ему дорогу:
— Иди вот этой тропой, тут уж недалеко будет, и увидишь богатые палаты Сатаны.
Наконец мальчик явился в обширные и роскошные золотые палаты самого Сатаны, поклонился Сатане, передал ему письмо и сказал:
— Это письмо тебе шлет твой кум Марко Скоробогатый.
Прочитал письмо Сатана, а в нем было написано: «Друг мой и приятель Сатана! Непременно являйся ко мне в самом непродолжительном времени по очень важному делу».
Прочитал Сатана письмо, пожал плечами и удивился:
— Зачем это кум Марко меня требует и зачем это я ему так скоро понадобился? Что ж такое с ним приключилось?
После этого Сатана приказал накормить и напоить мальчика и дать ему хорошенько отдохнуть. Затем Сатана снарядил мальчика в обратный путь и дал ему письмо к Марко, в котором писал: «Жди меня дня через три-четыре, а теперь недосуг».
Пред дорогой мальчик спрашивает Сатану:
— Добрый дяденька, скажи, за что страдают бедный дедушка на перевозе, большая рыба щука-белуга на логу и женщина около двух колодцев и когда настанет конец их мукам?
И Сатана все это мальчику обстоятельно разъяснил. Поклонился мальчик и идет в обратный путь. Подходит к реке, а его уже ждет и встречает старик-перевозчик:
— Ну что, добрый мальчик, узнал ты про меня и спрашивал ли у Сатаны?
— Узнал, дедушко, перевези на ту сторону, и я тебе скажу.
Старик перевез мальчика, и тот сказал ему:
— Ты тогда, дедушко, освободишься от перевоза, когда передашь кому бы то ни было свое весло; первый, кто возьмет у тебя из рук весло, сменит тебя.
Поблагодарил старик мальчика:
— Дай бог тебе здоровья, добрый мальчик, и счастья.
Идет мальчик дальше, подходит к логу. Завидела его щука-белуга и взревела ему:
— Спрашивал ли ты, добрый мальчик, про меня у Сатаны, и что он сказал тебе?
Мальчик сначала перебежал через щуку-белугу и затем сказал ей:
— Ты за то наказана, щука-белуга, что поглотила целый гальот с живыми людьми. Когда отрыгнешь этот гальот с людьми, тогда и наступит тебе избавление, и ты вернешься в синее море.
Поблагодарила щука-белуга мальчика и принялась рыгать, рыгала-рыгала и отрыгнула гальот с людьми. Гальот пристал к берегу, и люди разошлись с него по своим домам как ни в чем не бывало, а щука-белуга нырнула в лог и скрылась. Идет мальчик дальше, подходит к женщине у колодцев, и та его спрашивает:
— Узнал ли, мальчик, у Сатаны про меня?
— Узнал, тетушка! Ты за то так жестоко наказана, что продавала молоко и разбавляла его водой. Помолись усердно Богу с горячими слезами, тогда тебя Бог простит, и ты освободишься.
Поблагодарила женщина мальчика и принялась молиться; много дней она усердно молилась Богу и с горячими слезами каялась в грехе своем, и Бог простил ее, и она освободилась. Идет мальчик своею дорогой и пошел лесом дремучим. И вот опять из лесу навстречу ему вышел старец и спросил его:
— Ну что, дитя, был ли у Сатаны?
— Был и несу письмо от Сатаны Марку.
— Ну-ка, дай мне его, я посмотрю.
Прочитал старец письмо и говорит:
— Неладно письмо составлено, надо написать получше.
Написал старец письмо и дал его мальчику, благословил его и сказал:
— Это письмо и передай Марку.
Мальчик пошел и скоро вернулся домой. Увидел его Марко и шибко озлобился:
— Тьфу ты, оказия! Сам Сатана ничего не может сделать с этим парнишкой.
Между тем мальчик подошел к Марку и говорит:
— Вот письмо тебе прислал твой кум Сатана.
Взял Марко письмо и прочитал его, а в нем было написано: «Кум и друг Марко! Как можно скорее являйся ко мне по нужному делу, не мешкай и минуты».
И Марко не мешкал и того же разу отправился к куму Сатане; подошел Марко к перевозу через реку и говорит перевозчику:
— Перевези живей!
А перевозчик ответил:
— Чего так заторопился? Я уже навертел себе руки-то, вон все они в мозолях.
И старик отложил в сторону свое весло, вынул из кармана кисетик с табаком и не спеша стал набивать трубочку. А Марко торопился и горячился, и кричит на старика:
— Ну же, старик, перевози меня, мне шибко некогда, спешу к куму Сатане.
А старик-перевозчик отвечает Марко:
— А коли спешишь, так возьми весло, оттолкнись от берега и поедем. Поди, чай, управляться с веслом-то умеешь!
— Как не уметь править веслом! — вскричал Марко и схватил весло, и хотел оттолкнуться от берега, как в это самое время старик прыг с лодки на берег — и был таков. Ушел старик-перевозчик, а Марко остался на перевозе, да, говорят, и до сих пор перевозит. Мальчик же остался жить в доме Марки, вырос и сделался красавцем и молодцом; женился он на дочери Марка и стал единственным обладателем всех капиталов и всех несметных богатств Марка Скоробогатого. Так и сбылось на сыне бедной вдовы божье определение.
Федор Ларионович Созонов.
Дер. Артамонова.
2 ноября 1906 г.
Семен-крестьянский сын
Сказка
В одном селе жила одна бедная вдова крестьянка; у нее был единственный сын, звали его Семеном, а товарищи величали Семкой. Мальчик рос на свободе и на всей своей воле, без всякого надзора и без всякого призора, и вырос он молодец молодцом: красив собою и разумен. Подрос мальчик и почувствовал в себе силу великую, силу богатырскую. Однажды пришел он к своей матери, поклонился ей в ноги и сказал:
— Благослови, родимая матушка, и отпусти меня в чистое поле-широкое раздолье, хочу я ехать в чужие дальние царства и города людей посмотреть и себя показать.
Мать, разумеется, ударилась в слезы и заголосила:
— На кого же ты меня, бедную сиротину, покидаешь? Кто же меня будет кормить-поить? И куда ты поедешь? В далеких странах убьют тебя богатыри, сожрут змеи многоглавые или растерзают звери дикие.
А сын все твердит свое:
— Благослови, матушка! Запросилась душа на широкий простор, охота испробовать свою силу богатырскую.
Делать было нечего, и мать благословила своего сына в богатырский путь и исчередила ему подорожников. Семен заказал кузнецам сделать ему саблю острую, достал себе доброго коня, собрался, сел на коня и поехал. Долго ехал Семен и никого не встречал; ехал он сначала лесами дремучими, а затем выехал в пустынное и глухое место, едет и видит — в стороне стоит стог сена, и удивился Семен: что за диво? Такое пустынное и безлюдное место, а стоит сено, кто же его мог поставить? Раздумывает так парень, а сам все ближе да ближе подъезжает к стогу, и вдруг стог загорелся, и из стога послышался женский голос:
— Добрый молодец! Вытащи меня из огня-из пламени.
— Как же я могу вытащить тебя, когда я в стогу никого не вижу, — ответил Семен.
А голос ему объясняет:
— Ты рассерди своего коня и подъезжай ближе к горящему стогу, и свою саблю протяни к стогу, я схвачусь за нее, ты меня и выдернешь.
Семен так и сделал. Разгорячил коня, близко подъехал к стогу и саблю протянул к стогу, и в это время из стога ему закричали: «Тяни!» — и Семен выдернул саблю, а на сабле висела огромная черная змея. Змея эта быстро соскочила с сабли, и не успел парень опомниться, как змея уже обвилась вокруг шеи парня. Парень испугался и застонал:
— Ох, горе! Куда же я теперь? Задавит меня змея; возьму и пересеку ее мечом.
А змея ему говорит:
— Не думай меня пересечь — отсечешь и свою голову. Вези меня и поезжай своей дорогой.
Поехал Семен с змеей на шее. Змея парню никакого вреда не делала и сидела смирно, и Семен к ней привык, остановится где на привал, разведет костер, сварит обед, сам кушает и змее подает, и она тоже кушает, ест и пьет. Долго так ехал Семен; сначала дорога лежала местами равнинными, а затем стали в дороге попадаться горы, сначала маленькие и невысокие, а чем дальше, тем горы становились все больше и выше. Однажды Семен подъехал к огромной и высокой горе, и змея соскочила с шеи Семена и сказала ему:
— Возьми свою лошадь и веди ее за мною.
Семен повиновался: змея ползет впереди, а Семен идет с конем позади; долго так спускались они к подножию горы, а когда спустились, то Семен увидел там внизу, у подножия горы, обширную площадь, и на площади стоит высокий терем, роскошный и весь раскрашен разными красками. Подошли к терему, и змея подползла под подворотню во двор и скрылась, а вскоре ворота открыла девушка, неописанная красавица. Она-то и была змея — молодая волшебница. Отворила ворота молодая волшебница и приглашает Семена:
— Милости просим, молодец удалой, сам заходи и коня заводи.
Вошел Семен с конем во двор, привязал коня у дубового столба к золотому кольцу. А волшебница его просит:
— Заходи, молодец удалой, в мои хоромы светлые испить чару зелена вина и хлеба-соли откушать и отдохнуть после богатырских подвигов.
Вошел Семен в высокие хоромы и думает: «Отроду не видал я таких роскошных хоромов и такой богатой обстановки».
Прошел одни палаты, другие и наконец вошел в столовую, а там уже стол готов; видит там Семен: стоит там стол дубовый, накрыт скатертью браной, а на столе расставлены яства сахарные и питья медвяные. Посадила волшебница Семена за стол и стала его угощать: покушай, добрый молодец, моей хлеба-соли и отведай моего вина. Семен наелся и напился на славу. После обеда волшебница отвела Семена в спальню и сказала:
— Ложись на постель и отдохни с дороги.
И Семен проспал всю ночь до следующего утра. Утром волшебница его уже встречает и спрашивает его:
— Поглянулось тебе, добрый молодец, жить в моем доме?
— Как не поглянуться, — говорит Семен, — житье на что лучше.
— А коли глянется, гости еще, отдыхай.
Так Семен прожил второй день, а на третий день явилась к Семену волшебница и говорит:
— Сегодня я улечу на целый год. Ты же этот год живи у меня, никуда не уезжай и будь моим гостем. Ты ни в чем не будешь нуждаться, чего ни пожелаешь — все тебе подадут и все для тебя сделают.
Семену шибко понравилось житье в светлых хоромах волшебницы, и он с удовольствием принял ее предложение. И улетела волшебница неизвестно куда, а Семен остался жить в ее доме, живет и нарадоваться не может: все для него готово, и в определенный час стол бывает готов. За конем его тоже был хороший уход, всегда ему готовы и корм, и пойло. Во всем же доме не было живой души и все в доме делали — убирали, прибирали и готовили какие-то невидимые руки. И не заметил Семен, как прошел год. Явилась волшебница и спрашивает:
— Ну что, молодец удалой, благополучно ли ты прожил этот год, поглянулось ли тебе и всем ли ты доволен?
— Житье хорошее, на что лучше, и всем я доволен.
— Живи у меня еще год и гости в моем доме, а я опять улечу на целый год.
И улетела волшебница, и Семен опять остался один в ее доме, живет себе в свое удовольствие и не заметил, как и второй год прошел. Опять явилась волшебница и опять осведомилась, как живется Семену. А Семену житье такое совсем не надоело. Волшебница сказала ему:
— Живи и еще на год и гости, — а сама улетела.
Живет Семен, но к концу года ему уже стали надоедать праздность и безделье, и он стал скучать и с нетерпением ждал возвращения волшебницы. Наконец она возвратилась и спросила его:
— Понравилось ли тебе, добрый молодец, жить в моем доме?
— Как не понравиться? Житье хорошее, привольное, жилось мне у тебя, красная девица, хорошо: ел я сладко, спал мягко. Только надоели мне праздность и безделье, стосковался я. Отпусти меня, красная девица, на свободу и поеду своим путем.
— Поживи у меня и погости еще три месяца.
Делать было нечего — остался Семен и прожил еще три месяца, и опять стал просить волшебницу отпустить его, а она сказала:
— Поживи еще три дня.
Прожил Семен и эти три дня. Тогда волшебница сказала Семену:
— Ну теперь, молодец удалой, я тебя задерживать не буду, отправляйся в свой богатырский путь. Скажи же мне, добрый молодец, чем тебя наградить и чем одарить за твою услугу богатырскую и за твою службу верную? Дать ли тебе казны золотой али еще что?
А Семен отвечает:
— Какая моя была служба, это не служба, а удовольствие; работы мне в твоем доме никакой не было, и я лишь отдыхал и наслаждался: все для меня было готово.
— Не дам я тебе золотой казны, — сказала волшебница, — а дам в подарок три вещи: рубашку-невидимку, кошелек неубывающий и меч-самосеч. Наденешь рубашку-невидимку и станешь невидимым; сколько ни высыпай денег из кошелька, в нем золота никогда не убудет; бросишь вверх меч-самосеч, он зазвенит и упадет на землю, и того же разу явится несметное количество войска, которое по твоему приказу бросится на какого угодно врага и сокрушит всякую силу вражескую. И сам меч пойдет рубить головы врагам. А как только ты возьмешь меч в руку, так и войско все скроется. Бери эти вещи, они пригодятся тебе на богатырском поприще. Только ты никому не говори, от кого и как получил эти вещи; если женишься, то и жене не говори об этом и держи это в тайне. Иначе наживешь беды. Иди теперь, и если с тобой приключится какая беда, приходи ко мне, я тебе помогу.
Взял Семен от волшебницы три ее подарка, поклонился ей и поблагодарил за хлеб-за соль, сел на коня и уехал. Долго ехал он, много дней и ночей, и наконец приехал в неизвестное государство. Подъехал он к столице этого царства и видит — несметное войско обложило и осаждает столицу. Семен незаметно проскользнул чрез неприятельские ряды и проник в осажденный город. Остановился Семен на подворье и стал спрашивать хозяина постоялого двора, кто за что осаждает столицу, и тот рассказал:
— Есть у нашего царя единственная дочь Марфа, красавица собой, и за красоту свою прозванная Марфа Прекрасная. И задумал на ней жениться Кощель Бессмертный, послал он сватов к нашему царю, а у нашего царя со времен стародавних ведется вражда и война с Кощелем, и потому наш царь и слышать не хотел о том, чтобы выдать свою дочь за Кощеля. Царь принял сватов Кощеля нечестно и с позором их прогнал. Опалился Кощель гневом великим, собрал свои несметные полчища, обложил наш город со всех сторон и держит его в крепкой осаде, и требует, чтобы царь выдал за него свою дочь Марфу Прекрасную, и грозит, что разрушит и разорит весь наш город, и самого царя убьет. А царь наш все упорствует на своем и не хочет мириться с Кощелем и выдавать за него свою дочь. За последние дни наш царь кликнул клич по всему своему городу и по всему царству, что выдаст свою дочь в замужество за того, кто освободит царя и царство от Кощеля. Вот уже много дней вестники царя ходят по городу и объявляют приказы царя, да никто не объявился, да, наверное, никто и не объявится: кто же может справиться с Кощелем и с его полчищами. Оттого-то весь город и все мы — городские жители — в большой печали и в великом горе. С часу на час ждем, что Кощель нападет на наш город, разрушит его, нас всех перебьет и разграбит наши животы.
Не теряя времени, Семен отправился в царский дворец, вошел, Богу помолился, царю поклонился и сказал:
— Государь! Я знаю, что ты и все твое царство в большой опасности и в великом горе от того, что тебя осаждает и грозит Кощель Бессмертный. Если прикажешь, государь, то я окажу тебе и твоей столице охрану, сокрушу войско твоих супостатов и самого Кощеля возьму в полон.
Царь обрадовался неожиданному своему спасению и обещал Семену:
— Если ты, сильный могучий богатырь, победишь войско моих врагов и полонишь самого Кощеля, то я выдам за тебя свою дочь Марфу Прекрасную и сделаю тебя наследником своего престола.
Семен ответил царю:
— Спасибо тебе, государь, на твоем ласковом слове. Завтра же я выйду на смертный бой с Кощелем.
Царь так был рад, что оставил Семена в своем дворце и отвел ему светлые хоромы. На следующий день Семен собрался в бой. Он явился к царю и сказал ему:
— Государь! Дай мне двенадцать человек музыкантов и двенадцать человек песенников, и двенадцать человек каких покрасивее и поудалее кавалеристов сопровождать меня для параду.
Царь даже руками развел и удивился:
— Неужели ты один хочешь выступить против Кощеля и против всех его несметных полчищ?
— Да, я выйду против врагов один.
Дал царь Семену музыкантов, песенников и конвоиров. Сел Семен на коня, взял с собою все три подарка волшебницы: рубашку-невидимку, неубывающий кошелек и меч-самосеч, и пустился в путь. Впереди едут музыканты и песенники, а позади следует конвой из красивых кавалеристов. Весело гремит и играет музыка, лихо отхватывают песенники и красиво гарцуют кавалеристы, так что со стороны можно было бы подумать, что Семен выехал в увеселительную прогулку, а не на смертный бой с опасным и сильным врагом. Весь город высыпал на улицы, и все крыши домов были усыпаны народом — все выбежали смотреть и дивиться на молодого героя. А Семен едет тихо на своем коне и из своего неубывающего кошелька сыплет да сыплет золото на мостовую, и люди с жадностью бросались на деньги и расхватывали их. И понравился Семен народу своей повадкой молодецкой, а больше того — своею щедростью, и весь народ хвалил и славил молодого богатыря. Наконец выехал Семен за городские ворота, в поле, на котором была раскинута палатка самого Кощеля и было расположено его войско. Быстро войско Кощеля построилось в боевой порядок и приготовилось к бою. Семен же тем временем надел на себя рубашку-невидимку и спрашивает своих солдат:
— Видите ли вы меня?
— Нет, не видим, — ответили те.
Тогда Семен вынул из ножен меч-самосеч, бросил его вверх, со звоном меч взлетел на воздух и упал на землю, и того же разу появилось огромное войско, и солдаты этого войска спросили Семена:
— Господин хозяин, чего прикажешь делать?
Семен приказал:
— Солдаты! Нападите на армию Кощеля Бессмертного и всю его силу-рать уничтожьте и иссеките. А ты, меч-самосеч. тоже лети и секи, и руби врагов и супостатов, а самого Кощеля тупым концом ко мне приведи.
Только что солдаты выслушали этот приказ, как бросились на врагов, и завязался страшный кровавый бой, и скоро все поле покрылось грудами убитых воинов, своих и чужих. Кровь человеческая текла ручьями. Сам Семен в своей рубашке-невидимке бросился на врага и своей саблей острой тоже погубил немало народу. Меч-самосеч летал над неприятельскими головами и вырубал целыми рядами. Долго шла кровавая сеча, целый день продолжался бой. Наконец к вечеру солдаты Семена одержали полную победу и убили всех неприятельских солдат до единого, и самих их легло на поле больше половины. Кощеля же меч-самосеч тупым концом привел живого к Семену. Кончилась битва, и Семен взял в руки меч-самосеч, вложил его в ножны, и того же разу остатки его войска скрылись.
Взял Семен Кощеля и повел его в плен, и вернулся Семен так же весело и парадно, как и шел в передний путь. Весело играли музыканты и пели песенники, а сам Семен всю дорогу сыпал на мостовую золото из своего неубывающего кошелька. Весь город встречал своего избавителя. Сам царь с царевной Марфой Прекрасной, окруженные блестящей свитой и толпою царедворцев, вышли навстречу молодому богатырю. Три дня были пир и веселье в царском дворце и во всей столице, три дня гремели пушки, звонили в колокола и бурно ликовал народ. Царь объявил Семена женихом своей дочери и наследником своего престола. Скоро состоялась и свадьба Семена с Марфой Прекрасной, и тоже было великое веселье и пирование, по положению.
Наконец во дворце и в столице кончились все пиры и гулянья, и пошла жизнь обычная, будничная. И живет Семен с молодой красавицей женой в царском дворце на положении наследника престола. Подарки волшебницы он держал всегда в своей комнате и никогда с ними не разлучался. Своей жене он ни слова не говорил о силе и значении вещей, подаренных ему волшебницей, и не говорил ей, от кого и как получил он эти вещи. Прошло мало ли, много ли времени — умер престарелый царь, и Семен наследовал царский престол и короновался. Но недолго ему пришлось поцарствовать. Молодая жена его Марфа Прекрасная не любила своего мужа и презирала его за его низкое происхождение. Вышла она замуж за него против воли, по приказу отца, и не могла она снести такого позора, что ее мужем стал простой мужик. К тому же она давно, еще до свадьбы, любила Кощеля и теперь, после свадьбы с Семеном, она сошлась с пленным Кощелем и состояла с ним в тайной связи. Однажды Кощель и говорит царице Марфе Прекрасной:
— Странно, что твой муж, простой мужик, обладает такой большой богатырской силой, что победил все мое войско и меня самого привел в плен. Тут дело нечисто: наверное, он обладает каким-нибудь волшебством. Выведай это у своего мужа, и тогда можно будет силой или хитростью с ним справиться и избавиться от него.
И начала царевна налегать на мужа и допытываться:
— Как это ты, простой мужик, мог сокрушить бесчисленную силу-рать Кощеля? Откуда ты получил такие силы богатырские? Не помогал ли тебе кто?
А Семен крепко помнил и держал завет волшебницы и не хотел ничего открывать своей жене, и нехотя ей отвечал:
— Сам я перебил вражескую силу и полонил Кощеля.
А царица не верила ему, да и видела она, что Семен совсем не был могучим богатырем, и говорила она ему:
— Нет, не сам ты одолел силу Кощеля и, наверное, ты владеешь какими-нибудь волшебными средствами и способами. Открой мне и скажи, каким волшебством ты владеешь?
Но Семен молчал. Тогда царица стала его подпаивать винцом. Однажды царица хорошо угостила мужа и стала его нежить и ласкать, и стала его просить и молить открыть ей свою тайну. Парень не устоял против женских ласк и разболтался, и сказал жене:
— Однажды я спас молодую и красивую волшебницу, превращенную в змею, из горящего стога, а затем служил этой волшебнице три года. За это волшебница дала мне в подарок три вещи: рубашку-невидимку, неубывающий кошелек и меч-самосеч.
Этого только и нужно было царице. На другой же день она приказала сделать рубашку, кошелек и меч, по виду точь-в-точь похожие на волшебные, и подменила вещи: волшебные вещи отнесла и передала Кощелю Бессмертному, а в комнате мужа оставила вещи поддельные.
А Семен и не заметил этого подмена. Однажды он собрался за город в луга зеленые заповедные на прогулку; взял он с собой молодых царедворцев, сел на коня и поехал, и забрал с собою волшебные вещи, с которыми он никогда не расставался. Выехал он на городские улицы, взял кошелек и по своему обыкновению стал его трясти, но недолго тряс он, высыпались деньги из кошелька сразу, и он стал пустым. Увидел Семен, что дело неладно. Выехал Семен за город, надел на себя рубаху и спрашивает:
— Видите меня?
— Видим, — ему отвечают.
Тогда он взял меч и бросил его, меч взвился на воздух и с дребезжанием упал на землю, и никакого войска не явилось к услугам Семена. Понял он, что царица обманула его и одурачила. И решил он бежать из своего царства и ехать к доброй волшебнице, которая обещала ему свою помощь; и сказал он своим товарищам:
— Ну, господа, возвращайтесь домой вы одни, а я не вернусь туда никогда. Прощайте!
Хлестнул он своего коня и скоро скрылся с глаз. Свита царская была крайне удивлена и напугана этим неожиданным побегом царя. Быстро царедворцы вернулись во дворец и объявили о случившемся царице; а царица была рада: слава богу, избавилась от ненавистного супруга. Между тем Семен приехал к доброй волшебнице, поклонился ей и взмолился:
— Красная девица, невзгода стряслась над моею головой, — и рассказал он волшебнице подробно и без утайки все, что с ним произошло: как он победил Кощеля, как он женился на царевне и стал сам царем и как жена хитростью выведала у него тайну и овладела его волшебными вещами, подарками волшебницы. Выслушала волшебница Семена и попеняла ему:
— Говорила я тебе, не болтай зря, не послушался меня, вот и накликал беду на свою голову. Ну да помогу я твоему горю. Только знай, что это я тебе помогаю в последний раз, больше ты ко мне не являйся. Пока же отдохни с дороги и переночуй.
Угостила волшебница Семена и спать уложила, а на следующее утро она дала Семену три зерна и сказала ему:
— Поезжай обратно в свое царство и когда подъедешь к столице, то съешь эти три зерна и увидишь, что с тобой будет. И дальше поступай сообразно обстоятельствам, только не плошай: если будешь молодцом, то сумеешь вернуть и свое царство, и мои подарки, а сплошаешь — потеряешь свою голову.
Поклонился Семен доброй волшебнице, поблагодарил ее, простился с нею навеки, сел на коня и пустился в обратный путь. Вернулся он в свое царство, подъехал к столице и узнал Семен, что его жена уже вышла замуж за Кощеля, и Кощель уже сделался царем. Тогда Семен съел три зерна, данные волшебницей, и того же разу Семен оборотился дивным конем: одна шерстинка золотая, а другая серебряная, и стал он бегать и пастись по зеленым заповедным лугам. Однажды Кощель со свитой возвращался домой с охоты и видит на заповедных лугах этого коня, и захотел во что бы то ни стало поймать коня; долго бился Кощель и вся его свита, все не могли поймать: подойдут к коню, лишь его схватят, а конь отскочит. Наконец кое-как изловчились и изловили коня. Рад Кощель и ведет коня в конюшню, а сам идет к царице и хвастается:
— А мне сегодня бог счастье дал.
— Какое же?
— Изловил я на лугах чудного коня: одна шерстинка золотая, а другая серебряная, привел его и поставил на конюшню.
Царица заинтересовалась и просила царя показать ей коня. Пошел царь с царицей на конюшню, а с ними туда же пошла и девка-чернавка, верная служанка. Вошла царица в конюшню, посмотрела на коня, и сразу же она признала своего мужа Семена и забранилась на Кощеля:
— Нашел чем похваляться. Этот конь принесет тебе одно злосчастье-безвременье. Завтра же заколоть коня, рассечь его на мелкие части и сжечь!
Девка-чернавка слышала это распоряжение царицы, и стало ей жаль коня, подошла она к коню и стала его ласкать:
— Христовая лошадка, завтра убьют тебя, бедного.
И возговорил конь человеческим голосом:
— Красная девица! Исполни просьбу мою. Завтра, как станут колоть меня, ты подойди ко мне поближе, из меня брызнет кровь и попадет тебе на платье, ты собери несколько капель крови на своем платье, отнеси в сад и зарой кровь мою в землю.
И девушка обещала коню так и сделать. На следующее утро в конюшню явился резак и стал колоть коня. Девушка-чернавка уже была здесь, близ коня, брызнула из коня кровь и попала на платье девушки. Тогда девка-чернавка быстро побежала в сад и зарыла капли крови в землю, и из крови в несколько дней выросло в саду чудное дерево — яблонька: одно яблочко золотое, а другое серебряное. Пошел Кощель после обеда гулять в сад и увидел яблоньку, и подумал: «Жена лишила меня дивного коня, зато Бог посылает мне другое диво — яблоньку с золотыми и серебряными яблочками». Пошел он опять к жене и опять похваляется:
— Бог дал мне счастье — выросла в саду яблонька с золотыми и серебряными яблочками.
Пошла царица с царем в сад полюбоваться яблонькой, да как взглянула, так и признала в ней мужа Семена. Пуще прежнего рассердилась царица и забранилась на царя:
— Яблонька эта — твое злосчастье, на твое безвременье она выросла. Завтра же срубить яблоню и сжечь!
Опять девка-чернавка слышала это распоряжение царицы и подошла к яблоньке, и сказала:
— Христовая яблонька, завтра тебя ссекут и сожгут.
И заговорило деревце человечьим голосом:
— Красная девица! Исполни мою просьбу: завтра будут меня рубить и полетят от меня щепки; ты возьми одну щепку, отнеси за город и брось в реку.
Девушка обещала исполнить эту просьбу. На следующий день пришел в сад рабочий и стал рубить яблоню под корень, и полетели от яблони щепки. Девка-чернавка незаметно подняла одну щепку, отнесла ее за город и бросила в реку, и из щепки появился дивный селезень: одно перо золотое, а другое серебряное, и плавает селезень по реке. Однажды Кощель один пошел на охоту, идет берегом реки и видит чудного селезня, и задумал его изловить: «Ах, как бы мне этого селезня живого изловить!».
Подошел Кощель к воде, но селезень отплыл от берега, походил Кощель по берегу, а затем снял с себя одежду и положил на берегу, тут же он сложил и волшебные вещи: рубашку-невидимку, неубывающий кошелек и меч-самосеч, с которыми Кощель никогда не расставался, а сам зашел в воду; селезень поплыл на другой берег, спрятался в траву, и Кощель поплыл на ту сторону, и когда переплыл реку, тогда селезень взвился на воздух и перелетел на берег, ударился о землю и оборотился добрым молодцем Семеном и снова овладел своими вещами — подарками доброй волшебницы. Бросил Семен на воздух меч-самосеч и сказал:
— Секи голову Кощелю!
И меч снес ему голову и вернулся обратно к Семену. После этого Семен пошел во дворец и там снес голову своей жены — злой царицы Марфы Прекрасной, а сам женился на девке-чернавке, верной служанке. Народ снова избрал Семена на царство и благодарил Семена, что он окончательно избавил народ от злого царя Кощеля и от злой царицы; и стал Семен — крестьянский сын царствовать. Царствовал он и правил народом мудро и справедливо и был с народом добр и ласков, и народ за это крепко полюбил своего царя. И стал Семен счастливо жить да поживать.
2 ноября 1906 г.
Федор Ларионович Созонов.
Ив Веселый
Легенда
В одной пустыне спасался праведник; двенадцать лет он прожил в пустыне, молился, постился и вел строгую подвижническую жизнь. Возлюбил Господь праведника своего и сам питал его: Каждый день ястреб убивал утку или другую какую дичь и приносил к порогу кельи праведника, тем он и питался.
Наступил день Святой Пасхи. Пустынник рано поутру вышел из кельи и видит: летит ястреб за уткой и говорит:
— Господи, пособи мне добыть эту утку для праведника твоего пустынника.
Но вот появился другой ястреб и сказал:
— Пособи, Господи, добыть мне эту утку для Ива Веселого.
И того же разу ястреб схватил утку, зашиб ее и понес в направлении к ближнему селению. Удивился пустынник и думает: «Господи, что за Ив Веселый? Неужели он старше меня, и неужели он пред очами Бога значит больше, чем я? А я даже и не знал и не слыхал о нем. Пойду же я в селение, узнаю Ива Веселого и узнаю, какими подвигами он заслужил такое благоволение у Бога».
Взял пустынник посох и впервые за двенадцать лет отправился в обитаемое человеческое селение; он прибыл в селение при самом начале пасхального богослужения. При входе в селение, на самом краю его, пустынник увидел бедную избушку-хижину и слышит — в хижине кто-то весело играет на скрипице, да и ногами притопывает. И смутился пустынник, и осудил этого незнаемого человека, и подумал: «Господи, идет святая пасхальная служба в храме Божием, а какой-то играет на скрипице, да еще притопывает ногами».
Прошел пустынник в храм Божий, отстоял литургию, а после, выйдя из церкви, спросил у народа:
— Скажите, люди добрые, где живет Ив Веселый?
И ему указали:
— Эвона, на самом краю деревни, последний дом, маленькая избушка.
Это и была та самая избушка, откуда пустынник слышал веселые звуки скрипки и притопывание ногами во время пасхальной литургии. И еще больше смутился пустынник. Идет пустынник к хижине Ива Веселого и спрашивает:
— Тут ли живет Ив Веселый, хотелось бы мне видеть его и беседовать с ним.
Ив Веселый сам встретил гостя на пороге своего дома и пригласил его:
— Милости просим, заходи, добрый человек, разговеемся, чем бог послал.
Жена Ива Веселого накрыла стол чистой скатертью и поставила ту самую утку, которую этого утра ястреб зашиб на глазах пустынника. Разговелись, стали беседовать. Пустынник сказал:
— Ив Веселый, сегодня поутру Бог сподобил меня особого знамения, и я воочию убедился, что ты заслужил особое благоволение в очах Божиих. Скажи мне, Ив Веселый, как ты живешь и какими подвигами ты заслужил такую милость и любовь у Бога?
Ив Веселый отвечал:
— Живу я дома, дома и молюсь и помаленьку спасаю свою душу.
— Как же? Я слышал сегодня, что ты во время святого богослужения весело играл на скрипице и даже притопывал ногами? Где же твое спасенье?
— Весело я играл сегодня на скрипице потому, что в сей день, в день Святой Пасхи, всякая тварь да возвеселится и да возрадуется. А для чего я во время игры притопывал, ты и сам сейчас увидишь: надень-ка мои сапоги.
Надел пустынник сапоги, а в них оказались гвозди. После этого Ив Веселый и предложил:
— А теперь ляг-ка на мою кровать.
Лег пустынник на кровать, и она вся утыкана гвоздями. И понял тогда пустынник, для чего Ив Веселый притопывал ногами, и понял, какие страшные труды он нес во имя Божие. И простерся пустынник на землю, и поклонился Иву Веселому, и сказал:
— Прости меня, праведник Божий, осудил я тебя, согрешил пред Богом и пред тобою, а я недостоин тебя.
И удалился пустынник опять в пустыню.
В той стране тогда царствовал нечестивый царь Ирод, а у него было множество дочерей, все красивые девицы; дочери царя Ирода были хорошие танцорки, они любили веселую жизнь, пиры и банкеты и любили танцевать, только не находили они хороших музыкантов. Какие бы музыканты, скоморохи и гудошники ни являлись к царскому двору, капризные царевны их браковали, и разгневанный царь, их отец Ирод, приказывал несчастным музыкантам рубить головы. И так много уже молодых музыкантов сгубили Ирод и его дочери. Сначала музыканты и сами охотно явились во дворец с предложением своих услуг, но затем, когда узнали об участи своих несчастных товарищей, то уже никто к царю не хотел являться. Тогда Ирод сделал приказ по всей своей стране, чтобы ему со всех сторон присылали хороших музыкантов, и ему стали посылать музыкантов, но и эти платились головой за свою подневольную игру.
Однажды Ив Веселый взял два ведерка на коромысло и пошел с ними по воду к речке, подходит к речке и видит — мостиком чрез эту речку ему навстречу идут два молодых скомороха со скрипочками под мышкой. Ив Веселый спросил скоморохов:
— Куда вы идете, добрые люди?
— Идем во дворец Ирода-царя, — ответили они, — нас посылают туда играть для царских дочерей, любительниц потанцевать.
— А ну-ка, поиграйте мне, я вас послушаю.
И скоморохи стали играть. Выслушал их Ив Веселый и говорит им:
— Нехорошо вы играете, с такой игрой не сносить вам своей головы. И скрипочки у вас плохие. Я вам сейчас сделаю хорошие.
Отобрал Ив Веселый у скоморохов их скрипки, разбил их и бросил, а затем взял свое коромысло, переломил его пополам и из каждой половинки сделал по скрипке, и дал скоморохам и сказал:
— Теперь идите и играйте Ироду на этих скрипочках. И вы понравитесь ему своей игрой.
Поклонились скоморохи Иву Веселому, поблагодарили его и пошли своей дорогой. Идут скоморохи и рассуждают:
— Взяли мы скрипки, а не попробовали их, надо бы испробовать.
Проходили они как раз мимо гумна, на котором мужики и бабы молотили хлеб. Заиграли скоморохи, мужики и бабы бросили свои молотила и пустились в пляс, пляшут, выбились из сил, а остановиться не могут. И взмолились они скоморохам:
— Перестаньте вы играть, конец наш приходит.
И скоморохи перестали играть.
Явились скоморохи к царю Ироду, вошли в его палаты и поклонились ему, как честь честью, челом бьют, честь отдают. Спросил их царь:
— Откуда вы, молодцы, и зачем пришли ко мне?
— Государь, мы скоморохи и явились к тебе затем, чтобы играть для твоих дочерей, о которых мы слышали, что они хорошие танцорки.
Царь позвал дочерей; те явились и когда узнали, что пришли скоморохи, то шибко обрадовались, уже много дней во дворец не являлось ни одного музыканта и им не удавалось потанцевать. Пришла и сама царица посмотреть на новых музыкантов. Ирод сказал скоморохам:
— А ну-ка, сыграйте нам что-нибудь для пробы, чтобы видеть и знать, годитесь ли вы куда-нибудь.
Скоморохи поклонились и стали играть. Заиграли скоморохи, и царские дочери пустились в пляс, пляшут и танцуют, и чем дальше, тем сильнее. Сам царь с царицей в лад музыке бьют в ладоши и притопывают ногами, и только покрикивают:
— Вот это музыканты! Ай да молодцы! Хорошо!
Наконец и царь с царицей не выдержали и пустились танцевать, а за ними и все их царедворцы. Скоморохи играют все сильнее и все веселее, и царь с царицей, с царевнами и все их придворные все сильнее и сильнее пляшут, кружатся и танцуют. Уже все устали и выбились из сил, но остановиться не могут, потому что скоморохи все играют. Так все плясали и танцевали, и наконец все замертво упали, и тут же все сдохли.
Федор Лариопович Созонов.
12 декабря 1906 года.
Ив Богатый
Легенда
Ив Богатый жил в одном большом селе; он обладал несметными богатствами, за что и получил свое прозвание; он вел обширную торговлю и, кроме большого денежного капитала и торгового заведения, он имел множество скота: лошадей, коров и мелкого скота. У Ива Богатого было семь взрослых сыновей, все они жили по разным большим и торговым городам, все они также вели торговлю и были также страшно богаты, и обладали капиталами, домами, торговыми заведениями и множеством разного скота. При всем своем богатстве Ив Богатый был человек добрый, справедливый и богобоязненный и вел праведную жизнь. Жизнь вел Ив Богатый веселую и привольную, часто давал пиры, и к нему завсегда приходило в гости множество людей с разных концов и даже из иных городов; всех их Ив Богатый принимал ласково и приветливо, всех кормил и поил, и никому в его доме в угощении отказу не было. Так и жил Ив Богатый, не знал он ни заботы, ни лишений, ни печали.
И позавидовал дьявол счастливой жизни Ива Богатого и задумал он погубить его, но не сразу решился на это дело, так как знал, что Ив Богатый был угоден Богу. Однажды дьявол на небе явился к Богу и сказал ему:
— Господи, живет на земле некий Ив Богатый, почитается праведником, а какой же он праведник? Живет без забот и печали, в полном довольстве; ест-пьет сладко, живет весело. Допусти меня до него, и я испытаю, надолго ли хватит его праведности.
И сказал Бог дьяволу:
— Ведь ты знаешь, что на земле дана тебе полная власть, иди и делай с Ивом, что хочешь.
И слетел дьявол на землю и стал преследовать Ива Богатого. И посыпались всякие беды и несчастья на голову Ива. Прежде всего дьявол лишил Ива всех его богатств. Каждый день являются к Иву пастухи с заявлением, что его стада то зашли в озеро и утонули, то забежали в болота и в непроходимые трущобы и там затерялись и погибли. Выслушал Ив своих пастухов и сказал:
— Бог дал, Бог взял.
Но вот стали приходить недобрые вести и от сыновей, и сыновья извещали Ива, что и они в короткое время лишились своих стад и понесли крупные убытки, но и эти вести не смутили Ива, и опять он сказал:
— Бог дал, Бог и взял.
Не унимается дьявол и круче берется за свое дело. Вот провалилось все торговое дело Ива, и весь его денежный капитал полетел в трубу, и у Ива от его несметных богатств остались лишь незначительные крохи. А Ив все свое:
— Бог дал, Бог взял.
Опять стали поступать недобрые вести от детей, что и они разорились, что и они за короткий срок лишились всех своих торговых заведений и всех капиталов. Но и при этих вестях Ив не отступил от пути праведного и сказал:
— Бог дал, Бог взял.
Тогда дьявол напустил болезнь и смерть на всех семерых сыновей Ива; все его сыновья заболели, да скоро и умерли. Узнал об этом Ив Богатый и шибко запечалился: любил он своих детей и жалел их, и наполнилось сердце его печали и скорби, и горячо он стал молиться Богу за душу сыновей своих, а затем ободрился и сказал:
— Бог дал мне моих сыновей, Бог их и взял.
Так при самом сильном и тяжком испытании Ив не впал в отчаяние и не лишился веры в милосердие Божие, и так все усилия дьявола оказались тщетными, и не мог он сбить Ива с пути праведного.
Опять явился дьявол к Богу и сказал ему:
— Господи, не мог я сбить Ива с пути истинного. Дозволь мне коснуться его тела и навести на него болезни, и ты увидишь, что он отречется от Бога.
И сказал Бог дьяволу:
— На земле твоя власть. Иди и поступи с Ивом по желанию своему.
И слетел дьявол на землю и навел на Ива страшную и тяжкую болезнь: все тело его покрылось гнойными ранами и струпьями, которые горели и страшно зудели. Сделал Ив себе железный скребок с зубцами и этим скребком денно и нощно счищал себе гной и струпья. Два года Ив болел этой великой болезнью. Наконец жена его пришла к Иву в его комнату, где он лежал больной, и сказала ему:
— В каком богатстве и в каком довольстве мы жили, все пошло прахом, и остались мы нищими. Погибли наши дети, а теперь и ты несешь такие страдания. Похули Бога и умри.
Рассердился Ив на жену и забранился на нее:
— Безумная женщина! Горе лишило тебя ума-разума, и ты не знаешь, что говоришь. Богатство и счастье от Бога, Бог же посылает человеку испытание: бедность, горе, болезни и самую смерть. И все, что Бог дает, все надо терпеть и все надо принимать с покорностью воле его.
Пристыженная женщина ушла от своего мужа в свои комнаты. Так дьявол был окончательно посрамлен. И с этого дня Ив стал быстро поправляться и вскоре окончательно выздоровел. Верные и добрые друзья Ива уже давно с грустью следили за судьбой и за участью его; знали они о великой болезни Ива и уже не надеялись на его выздоровление; когда же они услышали, что Ив оправился от своей болезни и выздоровел, то обрадовались этому и стали являться к нему, чтобы побеседовать с ним и ободрить его в его горе и лишениях. Добрые друзья предложили Иву свою помощь, и кто дает ему сто рублей, кто двести, и так у Ива скопился маленький капитал, на который он опять завел торговое дело; дело его быстро развилось, и скоро он сделался даже богаче, чем был прежде. Только детей своих он не вернул и умер бездетным.
13 декабря 1906 года.
Иван Лукич Заякин.
Как появились кабаки на Руси
Легенда
В одном селе жил-был мужик, не бедный и не богатый; а у него была жена, молодая и красивая женщина, но такая злая-презлая, что и сказать невозможно: как только мужик войдет в избу и попадется своей жене на глаза, так она сейчас и начнет его бранить и срамить. А ежели муж скажет своей бабе в ответ какое слово, так баба схватит что ни попадется в руки, да так и запустит в мужика, а не то так и в кудри вцепится. Долго терпел и сносил мужик брань и поношение от своей жены, но наконец вышел из терпения и решил: «Отведу я свою бабу в болото, спущу в колодец к черту, — пускай черт делает с нею, что хочет».
Взял мужик бабу и повел за деревню в болото, подвел к колодцу и бросил ее в колодец со словами:
— Возьми, черт, мою бабу!
Того же разу из колодца выскочил старый лесной черт и сказал:
— Спасибо тебе, добрый молодец, за подношение, давно уже у меня бабы не было, и достать ее негде было.
Затем черт прыгнул обратно в колодец, схватил бабу и скрылся с нею в воде, а мужик вернулся домой, довольный, что отделался от злой бабы.
Живет мужик в хате один-одинешенек, тихо, спокойно, никто его не бранит. Прошло так времени, может, с неделю — с две, и соскучился мужик по своей бабе; хоть и злая жена, а с нею все же лучше, чем без жены. И собрался мужик к колодцу понаведаться, как живет-поживает его жена. Идет, и только он подходит к колодцу, как из него быстро выскочил черт как угорелый; подбежал к мужику и взмолился:
— Возьми, пожалуйста, добрый человек, свою жену от меня обратно.
— Почему так? — спросил мужик.
— Житья от злой бабы не стало, такая изъядуга-баба, вконец меня изувечила. Сам видишь: сломала мне рог и оторвала хвост. Хвост-то у меня вырастет через три года, а рог-то надо ждать семьдесят лет.
— Нет, бабы своей я не возьму от тебя, пускай погостит у тебя еще маленько.
Черт так и обомлел:
— Возьми бабу, пожалуйста. Что я с ней буду делать? Я с ней никак пособиться не могу. Возьми, добрый человек, и за это я тебе сослужу три службы.
— Какие же три службы ты мне сослужишь, черт?
— А вот слушай. В соседнем селе есть богатый мужик, а у него единственная дочь-красавица. Я войду в нее и буду мучить, девушка заболеет и сделается бесноватой, а ты берись вылечить ее и вылечишь, стоит только тебе войти в комнату девушки и сказать: «Выйди, бес!». Я того же разу выйду, девушка оздоровеет, и тебя мужик за это щедро наградит. После этого тем же побытом ты излечишь дочь богатого купца и дочь важного вельможного боярина; чрез все это ты сделаешься богатым мужиком.
Понравилась эта речь мужику.
— Ладно, говорит, на такие условия я согласен, давай сюда мою жену.
Черт не мешкал, вытащил бабу из колодца, а сам мигом скрылся в колодце. Взял мужик бабу и привел домой. Вернулась баба домой и принялась пуще прежнего налегать на мужика и теснить его, и всячески показывает мужику, что ей и сам черт нипочем. Прошло так сколько времени, и прошел слух, что в соседнем селе у богатого мужика заболела единственная дочь-красавица, сделалась бесноватой. К больной девушке приглашали знахарей и знахарок, шептали над ней и поили наговорной водой — ничто не помогает. Тогда наш мужик явился к богачу и сказал:
— Я могу излечить вашу дочь, только за труды надо мне хорошо заплатить.
— Что ты говоришь, — отвечает богатей, — оплатить, ты только вылечи, а за деньгами дело не постоит, не сомневайся, щедро награжу. Разве я пожалею денег для своей единственной дочери? Вылечи только.
Согласился мужик лечить девушку и велел, чтобы его провели в комнату больной. Мужика ввели в комнату больной и там оставили. Мужик сказал: «Бес, выйди из больной!». И бес тот же час вышел из девушки, и она выздоровела. Шибко обрадовался богатей, дал мужику за излечение дочери мешок золота да целый воз хлеба. Обрадовался и мужик и весело вернулся домой, да с того времени и стал разживаться, и зажил счастливо и в полном довольстве. И прошла далеко крутом слава про мужика-лекаря.
Прошло еще некоторое время, и в соседнем городе у одного богатого и именитого купца заболела единственная дочь-красавица, сделалась бесноватою. Купец прямо посылает к мужику, просит его исцелить его дочь, за что и обещал щедро его наградить. Мужик отправился в город и тоже одним своим словом изгнал беса из бедной девушки и излечил ее. Купец не знает, как отблагодарить и как наградить мужика-лекаря, угостил мужика, напоил и накормил на славу, дал ему два больших мешка с золотом и целый воз разных гостинцев: дорогих шелковых и шерстяных материй, шалей, монист и серег для жены. Вернулся мужик домой совсем богатым человеком и первым делом одарил свою жену, одел и обрядил ее, как купчиху, в шелка и бархаты и в дорогие ожерелья. И от этих подарков злая жена круто изменила свой характер и стала такою ласковой да приветливой, что мужик не нарадуется, глядя на нее.
Между тем слава и молва о дивном лекаре-мужике шла шире и далее. Спустя недолго времени заболела у одного важного и сановного боярина единственная дочь красоты неописанной, сделалась бесноватой. Призывали к больной и докторов, и знахарок, и знахарей — ничто ей не помогало. И послал боярин к мужику-лекарю с поклоном, чтобы приехал мужик и излечил его дочь, и обещал за это щедро наградить его. Отправился мужик в столицу, явился к боярину и излечил его дочь тем же побытом: вошел в комнату девушки и сказал: «Выйди, бес, из болящей!». Бес вышел, и девушка оздоровела. Родители девушки были несказанно обрадованы избавлению своей дочери от тяжкой болезни и не знали, как и чем отблагодарить мужика. Много дней они угощали мужика, а затем дали мужику три больших мешка с золотом и целый воз дорогих подарков: золотых и серебряных вещей. Вернулся мужик совсем богатым человеком; построил себе каменный двухэтажный дом и зажил, как барин. Так черт сослужил мужику свои обещанные три службы.
Прошло некоторое время, и вошел черт в царевну, и дочь царя заболела и сделалась бесноватою. Долго царевну лечили доктора и лекаря, знахаря и знахарки, но никакого толку из их лечения не вышло, и царевны они излечить не могли. Тогда царь послал послов к мужику, чтобы взять его и, не мешкая, представить к нему. Послы явились к мужику и объявили ему приказ царя. Шибко перепугался мужик, потому что знал, что черт его теперь уже не послушает, так как кончил свою службу. Взмолился мужик:
— Так и так, господа посланники, какой я лекарь, не могу я излечить царской дочери и ни за что на свете с вами не поеду.
Но посланники много не разговаривали, схватили мужика нечестно, бросили на подводу и повезли к царю. Явился мужик к царю жив-негодной — и прямо в ноги царю: дескать, не могу вылечить твоей царской дочери. И опалился царь на мужика гневом великим и закричал:
— Как ты не можешь вылечить моей дочери? У боярина вылечил дочь, у купца и даже у простого мужика, а моей царской дочери не можешь вылечить? Вылечи беспременно, иначе смертью лютою сказню.
Чего оставалось делать: так и так смерть! Взялся мужик за лечение царевны. Собрал он тридцать самых голосистых баб, привел их в царский дворец и потихоньку ввел их в комнату царевны, и поставил за ширмою в потайное место, так, чтобы черт и девица их не видели, и строго наказал бабам, чтобы они все разом как можно громче закричали и завизжали, как только он крикнет над больной слова: «Бес, выйди из царевны!». А чтобы бабы дружнее и громче кричали, мужик пригрозил им страшным царским гневом и лютою казнью. Настроивши так баб, мужик вошел в комнату царевны и громко крикнул: «Бес, выйди из царевны!». Того же разу все тридцать голосистых баб все разом закричали, завыли и заголосили. И испугался бес несказанно: он думал, что это сварливая жена мужика подняла баталию. И вылетел бес из царевны с громом и треском и с такой силой, что все огромные белокаменные царские дворцы и палаты разрушились в мелкие куски и обломки, и обломки эти разлетелись во все стороны по всему царству, и из каждого обломка от царских дворцов образовалось по кабаку. Оттого-то кабаки и называются царскими и оттого-то их так много на Руси.
15 декабря 1906 г.
Василий Лукич Заякин.
Руса Коса
Сказка
В Таковском-Португаевском королевстве жили-были король Михайла и королева; у них был сын Федор, мальчик уже на возрасте. И был королевич красив собой, умен и обладал силой богатырской. Король и королева уже подумывали женить сына. Однажды Федора-королевича на улице встретила старая и дряхлая старуха колдунья, поздоровалась с королевичем и говорит ему:
— Здравствуй, красавец молодой, богатырь удалой Федор-королевич.
— Здравствуй, бабушка.
— Красив ты, королевич, и силен, и в годах ты цветущих, надо бы тебе и жениться, в том только беда, что в ближних царствах не сыскать тебе невесты среди царских дочерей.
— Где же найти невесту, бабушка?
— А вот послушай меня, старуху, и я скажу тебе, где найти для тебя подходящую невесту.
— Скажи, бабушка.
— Далеко-далеко отсюда есть Темное царство, а в царстве том царствует Баба Яга, а у нее есть единственная дочь Марфа Яганична, молода и красива так, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Только эта девушка и будет для тебя подходящей невестой.
Поблагодарил Федор старую колдунью, бросил ей горсть золота, а сам быстро вернулся домой и прямо явился к царю и царице, поклонился и говорит им:
— Государь мой батюшко и государыня матушка! Всю свою жизнь я прожил дома и никуда из своего царства не уезжал; захотелось мне теперь людей повидать, как они живут в других царствах, и себя показать. Благословите меня и отпустите меня в чистое поле, в широкое раздолье, хочу испробовать свою силу богатырскую.
А не сказал того Федор-королевич, что едет доставать себе невесту Марфу Яганичну. Родители своему сыну не перечили; благословили его и сказали:
— Ступай с богом, возьми в дорогу какого получше коня.
Поклонился Федор, вышел от родителей и принялся сбираться в богатырский путь; пошел он на царские конюшни, выбрал доброго коня, надел на себя доспехи богатырские, взял казны золотой, а мать исчередила для него подорожников, сел Федор на коня и пустился в неведомый путь быстро, как молния.
Уехал Федор, да и пропал, ни слуху ни духу о нем не было, и родители его решили, что Федор сложил свою буйную голову на богатырском пути. Между тем, у короля вскоре после отъезда Федора родился другой сын, Иван. Растет Иван не по дням, а по часам, как на опаре киснет. И был этот королевич еще краше и умнее своего брата Федора, и одарен он был непомерной богатырской силой. Король и королева опасались, как бы Иван не узнал о своем старшем брате Федоре и не последовал его примеру, и потому король издал по своему царству строгий приказ, чтобы никто с Иваном-королевичем не стал разговаривать про Федора-королевича и чтобы никто ему о брате не рассказывал и даже не поминал; за нарушение своего наказа король грозил смертью лютою. Так Иван-королевич и не знал, что у него был старший брат Федор. Между тем Иван-королевич уже подрос и уже проявлял большую силу. Однажды идет королевич по улице и видит: идет ему навстречу старая-престарая старуха колдунья. Поклонилась старуха королевичу и разговорилась:
— Здравствуй, молодой красавец, сильный могучий богатырь Иван-королевич.
Королевич взглянул на старуху гордыми очами и отвернулся от нее, не пожелал даже ответить на ее поклон и приветствие и пошел своей дорогой. А старуха не обиделась, обошла сколько там улиц и вновь встречает королевича, и снова заговорила:
— Здравствуй, Иван-королевич.
И разгневался королевич на старуху и закричал на нее:
— Убирайся прочь, старая ведьма! Чего вертишься на дороге пред моими глазами? Вот возьму да так тебя тряхну, что от тебя мокро останется.
Испугалась старуха и убежала. Но и на этот раз не обиделась, а опять обежала несколько улиц и снова встречает королевича, и здоровается с ним:
— Здравствуй, Иван-королевич!
На этот раз Иван-королевич раздумался, и стало ему стыдно за свою грубость и неучтивость в обращении со старухой, он подумал: «Чего же это я так обижаю старушку, может быть, она хочет сказать мне чего-нибудь нужное и полезное: старые люди много жили, много видели, много знают». После такого раздумья Иван-королевич уже ласковее встретил старуху и на приветствие ее ответил:
— Здравствуй, бабушка!
— Хочу я тебе, Иван-королевич, сказать что-то.
— Чего же ты мне скажешь?
— А вот послушай. Ты и не ведаешь того, что у тебя есть старший брат Федор. Брат твой Федор поехал в Темное царство, в далекое государство достать себе невесту-красавицу Марфу Яганичну, давно он уехал, да и не вернулся, и теперь о нем нет ни слуху ни духу.
— Отчего же мне никто о брате никогда не говорил ни слова?
— Что ты, королевич, царь наказал под угрозой смерти, чтобы тебе никто об этом не сказывал, чтобы и ты не собрался в путь на поиски и на помощь брату.
Бросил королевич старухе горсть золота, а сам вернулся домой; он решил тайно от родителей уехать в неведомый путь искать своего брата Федора и, если понадобится, выручить его из беды. Стал королевич сбираться в путь; для богатырского пути нужен был ему и богатырский конь; пошел Иван-королевич на царские конюшни и стал выбирать и испытывать коня: положит руку на какого коня, конь и подогнется, не может снести его силы. Так Иван перебрал всех коней на конюшне и не нашел коня по себе. Пошел Иван на конский базар и там перебрал всех коней, и тоже не мог найти подходящего коня. Закручинился Иван и грустный идет с базара домой, и вот его встречает та же старая колдунья и спрашивает:
— Чего ты, Иван-королевич, задумался, чего запечалился?
— Как же, бабушка, мне не печалиться, как не кручиниться? Хочу я ехать в богатырский путь искать брата Федора и, если понадобится, выручить его из беды и помочь ему, а коня подходящего для себя я найти не мог и не знаю, где мне его найти.
— Не печалься, Иван-королевич, и не кручинься: легко помочь твоему горю. Слушай: иди домой к себе во двор, за новыми царскими конюшнями увидишь старые заброшенные конюшни, войди в них и там в полу увидишь большую каменную плиту с железным кольцом, подними эту плиту и под ней увидишь ход в подземелье, и, как спустишься туда, увидишь вход в конюшню богатырского коня, вход заперт двенадцатью дверями и двенадцатью замками, разбей замки и открой двери, и войдешь в стойло, где стоит уже много годов богатырский конь, прикованный двенадцатью железными цепями. Конь этот принадлежал твоему покойному деду царю, а дед твой был великий волшебник и славный могучий богатырь. Там же, в конюшне, по стенам развешаны богатырские доспехи.
Бросил Иван-королевич старухе мешок с золотом, а сам побежал домой; пошел он на задний двор в старые и заброшенные конюшни, поднял плиту, спустился в подземелье, сломал двенадцать замков, открыл двенадцать дверей и вошел в стойло. Богатырский конь, как только почуял седока по себе, заржал и так метнулся, что порвал все двенадцать железных цепей, и подбежал к Ивану-королевичу. Положил Иван свою руку на коня, а тот и не почувствовал этого. Обрадовался Иван несказанно, вывел он богатырского коня из стойла и пустил его на три дня на заповедные луга, чтобы дать коню оправиться, очиститься и по траве вволю покататься. Через три дня Иван-королевич оседлал своего коня, надел на себя доспехи богатырские и собрался в путь; ничего не взял с собою Иван-королевич: ни подорожников, ни казны золотой, а взял только отцовский перстень золотой с камнем самоцветным. Сел Иван-королевич на коня, подъехал к балкону царского дворца и крикнул своим молодецким голосом:
— Прощайте, государь батюшко и государыня матушка, благословляйте в путь-дорогу, в дальние переезды! Еду искать своего старшего брата Федора-королевича и либо вернусь к вам вместе со своим братом, либо вместе с ним сложу свою буйную голову.
Король с королевой как только услышали это, так только всплеснули руками и ахнули. Что оставалось делать с непокорным сыном? Задержать его? Да где тут! Какая сила удержит молодого богатыря! Хлестнул королевич коня и полетел ясным соколом, лишь пыль столбом пошла, да и скрылся скоро из глаз.
Едет Иван-королевич близко-далеко, низко-высоко, сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, много уже царств и городов проехал он и вот, наконец, въехал в места глухие и необитаемые; едет день, два и три и выехал на широкое поле, сплошь покрытое трупами убитых людей-воинов, мертвые тела целыми грудами валялись в разных местах, и было видно, что здесь уже много лет шла и теперь идет жестокая и кроволитная война. С удивлением остановился молодой витязь и думает: «Что же это значит? Кто здесь воюет и из-за чего?». Осмотрелся кругом, но в поле не видно было ни живой души. Дивится Иван-королевич и поехал ратным полем, и вот в стороне увидел шатер белополотняный, а около шатра богатырского коня, кормившегося пшеном белояровым. Подъехал Иван-королевич к шатру, расседлал своего коня и запустил его к пшену, и богатырский конь Ивана-королевича отогнал хозяйского коня и принялся стригать пшено. Вошел Иван-королевич в палатку и видит: в палатке спит молодой красивый богатырь. Иван-королевич был утомлен дальним переездом, а потому без дальних разговоров разделся и лег рядом с хозяином палатки и скоро заснул богатырским сном. Долго ли, коротко ли они так спали, только хозяин палатки проснулся первым, увидел он пришельца, спавшего рядом с собою, и подумал с гневом: «Какой это невежа явился сюда и, не спросясь меня, лег спать в моей палатке?».
Вышел хозяин за палатку и видит: конь Ивана-королевича отбил от корма его собственного коня, и совсем рассердился и думает: «Это какой-то невежа: распоряжается моим добром, как своим собственным».
И хотел было хозяин палатки мечом своим отсечь голову Ивану-королевичу, да раздумался: «Не богатырское это дело — бить спящего человека, лучше я его вызову на поединок и убью в ратном поле». Разбудил он Ивана и закричал на него:
— Какой ты такой есть невежа: явился в мою палатку без спроса и лег спать, да еще и коня своего запустил к моему корму, а моего коня отогнал. Пойдем в поле, я научу тебя вежливости и учтивости.
Ополчились молодые богатыри, сели на своих коней, разошлись на двенадцать богатырских поприщ и устремились друг на друга, как две пущенные стрелы, и Иван-королевич вышиб своего соперника из седла прямо на землю, а затем наскочил на него и спрашивает:
— Какою смертью хочешь умереть?
И тот ответил:
— Вспарывай мои груди белые и вынимай мое сердце.
Схватил Иван-королевич меч и занес руку, чтобы пронзить соперника, как тот вдруг спросил Ивана:
— Ты не из Португаевского ли королевства будешь?
— Верно, я из Португаевского королевства, Иван-королевич.
— Я это вижу по отцовскому золотому перстню на твоей руке. Я тоже Португаевского короля сын — Федор.
Несказанно обрадовались братья своей встрече, обнялись, облобызались и пошли в палатку, и стали угощаться и разговаривать. Иван-королевич спросил Федора:
— Чего же ты здесь, брат Федор, делаешь и отчего замешкался здесь столь долгие годы?
И Федор-королевич рассказал Ивану все свои подвиги здесь, в Темном царстве, с самого начала — место же это было уже в пределах Темного царства во владениях Бабы Яги.
— Когда я распростился со своими родителями, — сказал Федор, — то направился прямо в Темное царство, во владения Бабы Яги, чтобы овладеть ее дочерью Марфой Яганичной и взять ее за себя замуж. Много дней и ночей ехал я, наконец приехал сюда, на это поле, тогда это поле было засеяно пшеницей, а теперь оно уже опустело. Остановился я на поле, поставил свою палатку, а своего коня запустил на кормежку прямо в пшеницы белояровые. Доложили о моем появлении Бабе Яге, и она шибко разгневалась: «Какой это невежа явился непрошеный в мои владения и топчет мои пшеницы белояровые и луга заповедные» — и послала на меня Баба Яга целый полк своих солдат, но я их всех до единого перебил. С этого и началась моя война с Бабой Ягой: Баба Яга не может овладеть мною, и я не могу ее одолеть и взять ее в плен, все она убегает от меня. Так и идет война вот уже много лет. Видишь, все поле покрыто грудами мертвых тел? Это все я столько солдат убил.
Беседуют так между собою братья-богатыри и угощаются, и вот Иван-королевич увидел на краю неба небольшую чернизну, как полоску, чернизна эта все ширилась и увеличивалась. И спросил Иван Федора:
— Что это, брат, за чернизна — туча, что ли, накатается?
— Какая там туча, — говорит Федор, — это и есть войско Бабы Яги, надо приготовиться к бою и встретить врагов.
Быстро братья-богатыри ополчились и сели на своих богатырских коней, и ждали врага. Между тем несметное воинство Бабы Яги, как черная туча, летело по воздуху и надвигалось прямо на богатырей, а впереди своего войска летит сама Баба Яга в железной ступе, пестом погоняет, а помелом след заметает. Окружило войско Бабы Яги братьев-богатырей со всех сторон, и завязалась сеча, загорелся смертный бой. Федор-королевич сечет и рубит хорошо, а Иван-королевич — еще того лучше: куда пойдет — улица, повернет — переулочек, много он копьем-мечом достал, еще больше того конем стоптал. Дрогнуло войско Бабы Яги, и сама Баба Яга не устояла и побежала. Завидел ее Иван-королевич и пустился за ней в погоню на своем коне. Бежала Баба Яга долами и лесами и прибежала к высоким каменным горам, юркнула в ущелье, подняла большой камень и спустилась в подземелье. Иван-королевич гнался за ней по пятам, подбежал в ущелье к камню, оставил своего коня, сам пеший спустился в подземелье; идет и видит: стоит богатый и красивый терем, вошел в него и видит: сидит девица и шьет ширинку: как ступит иглой, так является солдат с копьем, на войну готовый. Отсек Иван этой девице голову мечом и пошел далее, и видит: стоит другой терем, больше и краше прежнего; вошел Иван в терем и видит: и здесь сидит девица и вышивает ширинку: как ступит иглой, так является солдат с копьем, на войну готовый. Иван-королевич и этой девушке отсек голову и пошел дальше. Идет и видит: стоит огромный и роскошный дворец самой Бабы Яш, и весь он блестит и как жар горит, сделан же был ее дворец из хрусталя и из чистого золота. Вошел Иван-королевич во дворец Бабы Яги, не спрашивал он у ворот воротников и у дверей придверников; прошел он в роскошные сады, раскинутые близ дворца, и видит: Баба Яга лежит в колыбельке и отдыхает после ратных трудов, ее окружили множество нянек и мамок, качают и баюкают ее. Иван подошел к колыбели и отсек голову Бабы Яги, а затем схватил на руки дочь Бабы Яга Марфу Яганичну и понес ее к выходу в ущелье. Там он сел на своего коня, а Марфу Яганичну посадил позади себя и поехал на ратное поле, где он оставил своего брата. Вернулся Иван-королевич и видит: брат его Федор таскает трупы убитых воинов к реке, моет их в воде и внимательно их осматривает, а затем скидывает в особую кучу; удивился Иван, побежал к Федору и спросил его:
— Чего ты делаешь?
Федор же королевич был в большой тоске и печали, слезы туманили его очи, и не признал он своего брата Ивана, и на вопрос ответил:
— Брат мой Иван потерялся в бою, должно быть, убили его, долго я искал и не мог найти его тела, чтобы проститься с ним и с честью похоронить. Теперь я поднимаю все трупы убитых воинов и обмываю их затем, чтобы можно их хорошенько разглядеть, не признаю ли я брата Ивана.
Иван-королевич сказал ему:
— Утешься, брат Федор, вот я, твой брат Иван, сам пред тобою, жив и здоров, да еще привез тебе и невесту Марфу Яганичну.
И велика была радость обоих братьев. Вошли они в палатку и стали весело беседовать и угощаться. Наступила ночь, и Федор с Марфой Яганичной остались в палатке как молодые супруги, а Иван-королевич лег около палатки под открытым небом. И слышит Иван такой разговор молодых супругов, Федор говорит Марфе:
— Какая же ты у меня красавица, в свете нет никого тебя краше, нет тебя баще, нет тебя милее! Сколько я душ погубил и сколько я своих сил потратил из-за твоей красоты!
А Марфа Яганична отвечает Федору:
— Какая моя красота и что я за красавица. Есть в соседнем царстве, в Далеком государстве царевна Руса Коса, девичья краса, тридцати братьев сестра, семи бабушкам внучка — вот она так невиданная красавица, сквозь тело ее белое видно, как из кости в кость мозг переливается, — вот какая красавица!
Выслушал это Иван-королевич и решил во что бы то ни стало достать Русу Косу и взять ее за себя замуж. Того же разу ночью оседлал он коня и, не простившись с братом, уехал в Далекое государство. Наутро Федор-королевич со своей молодой супругой проснулись — нет Ивана-королевича. Где он девался? Искали-искали, да так и не нашли и решили одни вернуться в родительский дом, и благополучно туда вернулись.
Между тем Иван-королевич держал свой богатырский путь; едет он близко-далеко, низко-высоко. Сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, едет Иван лесами дремучими, и много уже дней ему не встречается живой души, наконец он выехал на лесную поляну и на ней увидел: стоит избушка на курьей ножке, на собачьей лапке, к лесу передом, а к нему задом. Подошел Иван к избушке и сказал:
— Стань, изба, по-старому, стань, изба, по-прежнему, к лесу задом, а ко мне передом.
Избушка повернулась, и Иван-королевич вошел в нее. Вошел Иван-королевич и видит: лежит на лавке старая Баба Яга, головой уперлась в один угол, а ногами — в другой. Завидела Баба Яга Ивана-королевича и зарычала на него гневным голосом:
— Фу-фу-фу! Русским духом пахнет! Русский дух, русская костка, никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла, сама пожаловала. Зачем сюда пришел, зачем пожаловал?
А Иван-королевич ей ответил:
— Не реви, старая колдовка! Сперва напои-накорми, на постельку спать уложи, тогда и вестей расспрашивай.
Старуха вскочила на ноги, усадила Ивана-королевича за стол, принесла пирогов и разных напитков, напоила-накормила Ивана-королевича и положила его на постелю, и Иван-королевич с дороги хорошо выспался, а затем, проснувшись, сказал старухе:
— Слушай, бабушка! Я Иван-королевич, иду в Далекое царство доставать Русу Косу, хочу на ней жениться.
А Баба Яга и говорит Ивану-королевичу:
— Дитятко мое родимое, Иван-королевич, много славных могучих богатырей прошло в Далекое царство, да никто из них не вернулся назад. Не сносить и тебе своей головы, вернись-ка ты лучше домой, пока жив и здоров.
Но Иван-королевич ее и слушать не хотел и сказал:
— Нет мне возврату, пока я не достану Русу Косу, ты, бабушка, лучше помоги мне добраться до Далекого царства.
И Баба Яга сказала:
— Хорошо, я помогу тебе добраться. Поезжай ты все этими лесами дремучими и увидишь другую избушку на курьей ножке, там живет моя старшая сестра, зайди к ней, передай ей от меня поклон; она тебе скажет, как надо поступить далее.
После этого Баба Яга вывела Ивана в лес, направила его на тропинку, и он поехал дальше. Долго ехал он лесами дремучими и наконец выехал на поляну и увидел избушку. Подошел Иван к избушке и сказал:
— Стань, изба, по-старому, стань, изба, по-прежнему, к лесу задом, а ко мне передом.
Избушка повернулась, и Иван-королевич вошел в нее, вошел Иван-королевич и видит: лежит на лавке старая Баба Яга, головой уперлась в один угол, а ногами — в другой. Завидела Баба Яга Ивана-королевича и зарычала на него гневным голосом:
— Фу-фу-фу! Русским духом пахнет! Русский дух, русская костка, никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла, сама пожаловала. Зачем сюда пришел, зачем пожаловал?
А Иван-королевич ей ответил:
— Не реви, старая колдовка! Сперва напои-накорми, на постельку спать уложи, тогда и вестей расспрашивай.
Старуха вскочила на ноги, усадила Ивана-королевича за стол, принесла пирогов и разных напитков, напоила-накормила Ивана-королевича и положила его на постелю. Иван-королевич напился, наелся и хорошо на мягкой постеле выспался, а когда проснулся, то рассказал Бабе Яге:
— Я Иван-королевич, иду в Далекое государство достать Русу Косу, хочу на ней жениться. Был я у твоей младшей сестры, и она направила меня к тебе и наказала тебе помочь мне добраться в Далекое государство.
Выслушала Баба Яга Ивана и сказала:
— Если младшая сестра помогла тебе, помогу и я. Русу Косу я хорошо знаю, она хоть и нечасто, но бывает у меня, она была у меня два дня тому назад. Ты поезжай к нашей старшей сестре, и она тебе укажет, что надо делать.
После этого Баба Яга вывела Ивана в лес и направила его на тропинку. Долго ехал Иван-королевич и наконец приехал к третьей избушке на курьей ножке. Подошел Иван к избушке и сказал:
— Стань, изба, по-старому, стань, изба, по-прежнему, к лесу задом, а ко мне передом.
Избушка повернулась, и Иван-королевич вошел в нее, вошел Иван-королевич и видит: лежит на лавке старая Баба Яга, головой уперлась в один угол, а ногами — в другой.
Завидела Баба Яга Ивана-королевича и зарычала на него гневным голосом:
— Фу-фу-фу! Русским духом пахнет! Русский дух, русская костка, никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла, сама пожаловала. Зачем сюда пришел, зачем пожаловал?
А Иван-королевич ей ответил:
— Не реви, старая колдовка! Сперва напои-накорми, на постельку спать уложи, тогда и вестей расспрашивай.
Старуха вскочила на ноги, усадила Ивана-королевича за стол, принесла пирогов и разных напитков, напоила-накормила Ивана-королевича и положила его на постелю. Эта Баба Яга была старая-престарая, совсем древняя и дряхлая старуха, едва на ногах держится. Иван наелся, напился и хорошо в мягкой постели отдохнул, а после этого сказал Бабе Яге:
— Слушай, бабушка. Я Иван-королевич, иду в Далекое царство доставать Русу Косу, хочу на ней жениться. Обе твои младшие сестры оказали мне помощь и наказывали тебе помочь мне добраться до Русы Косы.
Выслушала Баба Яга Ивана и говорит:
— Славный могучий богатырь Иван-королевич, трудный этот путь и опасный. Да ты и опоздал со своим сватовством. Русу Косу я знаю хорошо, она часто бывает у меня, была она у меня и сегодня, совсем незадолго до твоего приезда, и если бы ты приехал ко мне немного ранее, то застал бы ее у меня. Руса Коса сказывала, что она уже просватана за Кощеля Бессмертного. Вернись-ка ты, Иван-королевич, домой, пока здоров и благополучен, узнает Кощель Бессмертный о твоих намерениях, и не сносить тебе твоей головы.
Но Иван-королевич и слышать не хотел о возврате и сказал ей:
— Не говори мне, бабушка, пустых речей, к возврату нет мне пути, пока я не достану Русу Косу. Лучше помоги мне добраться и овладеть Русой Косой.
Видит Баба Яга, что Ивана-королевича вернуть нельзя, и говорит:
— Поезжай, испробуй свою силу богатырскую. Поезжай ты в Далекое государство, в столичный город Русы Косы — теперь уж до города этого не столь далеко; там в столице ты остановись в доме большой моей приятельницы старой колдуньи, снеси ей от меня поклон и делай так, как она тебе укажет.
Затем старуха вывела Ивана-королевича на дорогу, и он поехал и скоро доехал до столицы Далекого государства, и остановился в доме старой колдуньи, и рассказал ей, зачем он приехал сюда. Выслушала его старая колдунья и говорит:
— Устроить твое свидание с Русой Косой нетрудно, она часто бывает у меня, только не выйдет толку из этого дела, потому как Руса Коса уже просватана за Кощеля Бессмертного, и скоро у них будет свадьба.
Иван-королевич не слушал старуху и все просил и молил ее устроить свидание: хоть одним глазком взглянуть на красавицу царевну. Делать было нечего, согласилась старуха и говорит:
— Нужно тебе, Иван-королевич, найти в нашем городе и нанять в услужение хорошего и надежного человека, расторопного и способного на все руки и преданного; без такого слуги тебе не справиться с делом.
На другой же день Иван-королевич пошел в город искать себе хорошего и надежного слугу; цельный день ходил Иван-королевич и не мог найти подходящего человека; был и на базаре, заходил и в лавки, и магазины богатых купцов, побывал и на постоялых дворах, так и не мог найти себе служителя. Под вечер Иван-королевич думает: «Зайду-ка в кабак, не сыщется ли подходящего человека среди голи кабацкой».
Вошел в кабак и видит: два мужика бьют железными молотами третьего, лежачего. Удивился Иван-королевич и спрашивает:
— За что вы бьете молодца?
И те ответили:
— За то мы его бьем, что он забрал и выпил водки на сто рублей, а денег не платит.
Иван-королевич выбросил деньги сто рублей кабатчику и освободил молодца, а затем вывел его за кабак и спрашивает:
— Как тебя звать?
— Булат Булатович.
— Чем же ты занимаешься?
— Живых мужей морю, а их жен себе беру.
«Нет, — подумал Иван-королевич, — этот молодец для меня не годится, поищу другого».
Между тем уже стало темно, и Иван-королевич вернулся домой и сказал старухе, что не мог найти себе служителя. На следующий день с утра Иван-королевич опять пустился на поиски, но проходил по городу цельный день и не мог найти себе подходящего слугу. Под вечер он опять зашел в кабак в надежде сыскать себе слугу из голи кабацкой и опять увидел, что два мужика бьют железными молотами Булата Булатовича, и спросил их:
— За что вы бьете его?
И те ему ответили:
— Булат Булатович выпил водки на полтораста рублей и не заплатил, за это мы и бьем его.
Иван-королевич выбросил кабатчику полтораста рублей и освободил Булата Булатовича. Вернулся Иван-королевич домой грустный и печальный. Увидела его старуха и спрашивает:
— Что запечалился, Иван-королевич?
— Как же мне не кручиниться? Вот уже другой день стараюсь найти слугу себе и не могу. Видел только в кабаке кабацкого завсегдатая Булата Булатовича, его били молотами за неплатеж денег, я выкупил его и освободил, да только этот человек для меня неподходящий.
— Ах ты, Иван-королевич, этот-то человек тебе и будет надежным слугой, непременно возьми себе Булата Булатовича.
Послушался Иван-королевич старухи и на следующий же день прямо пошел в кабак искать Булата, вошел в кабак и видит, что те же два мужика бьют молотами Булата Булатовича за то, что он выпил водки на двести рублей, а денег не заплатил. Выбросил Иван-королевич кабатчику двести рублей, освободил Булата Булатовича и вывел его из кабака на улицу, и спросил:
— Булат Булатович, хочешь ли поступить ко мне в услужение?
И тот ответил:
— Хочу, Иван-королевич, и буду служить тебе верой и правдой неизменной до самой гробовой доски.
Взял Иван-королевич Булата Булатовича и повел к себе. У старой колдуньи было большое знакомство среди придворной челяди, и вот она однажды пошла во дворец Русы Косы в гости к своим знакомым и взяла с собой Ивана-королевича и там как бы случайно устроила свидание Ивана-королевича с Русой Косой. И Руса Коса как только увидела Ивана-королевича, так и влюбилась в него, да сама же ему в том и открылась. Стали судить, рядить, как быть, как горю пособить. Дело было трудное, безысходное. Руса Коса наотрез отказалась выходить замуж за Кощеля Бессмертного и сказала, что, кроме Ивана-королевича, ни за кого на свете замуж не выйдет. Но как отделаться от Кощеля Бессмертного? Добром его не заставишь отказаться от Русы Косы, а силой заставить его невозможно. Нет такой силы, которой не мог бы одолеть Кощель Бессмертный. Он был великий волшебник и сильный могучий богатырь, с которым ни Иван-королевич и никто на свете силою равняться не мог. Хитростью убить и извести его было нельзя, так как он был бессмертным. И порешили Иван-королевич с Русой Косой напоить Кощеля Бессмертного допьяна и подсыпать ему усыпляющего порошку, а самим убежать. В назначенный день все было готово к побегу. С вечера Кощель Бессмертный явился во дворец к своей невесте, и Руса Коса встретила его особенно радостно, приветливо и ласково и стала угощать его яствами сахарными и питьями крепкими медвяными, и незаметно подсыпала ему усыпляющего порошку. Кощель свалился и заснул, и спал целые сутки. А тем временем Иван-королевич с Русой Косой не мешкали, взяли они с собою Булата Булатовича, сели на борзых коней и помчались; целые сутки гнали они коней и далеко уехали. Долго, целые сутки, спал Кощель, наконец проснулся и узнал о побеге Русы Косы. Не мешкал Кощель Бессмертный и того же разу помчался в погоню за Иваном-королевичем и догнал его в пути, и рассек своим мечом Ивана-королевича в мелкие куски, и засек его богатырского коня. Булата же Булатовича отпустил на все четыре стороны, а Русу Косу посадил на своего коня и увез обратно домой, да вскоре и женился на ней.
Остался Булат Булатович около трупа Ивана-королевича и стал обсуждать: что же ему теперь делать и как быть, и пустился он на такую хитрость. Выпотрошил он коня Ивана-королевича и лег в тушу, и прикрылся кожей лошадиной, так что снаружи его совсем не видно было. Летят вороны целой семьей: ворон, ворониха и молодые воронята; увидели вороны падаль и закружились над нею, и стали рассуждать, опуститься ли на падаль и закусить мясом дохлой лошади или лететь мимо. Осмотрели падаль внимательно со всех сторон, и ворон сказал: «Карр-корм!» — дескать, можно опуститься и покормиться падалью, а ворониха была осторожней и подозрительней и крикнула: «Карр-омман!»[11]. Не кроется ли, дескать, здесь обмана. Но ворон успокоил ее и опять крикнул: «Карр-корм!». Тогда вся семья воронов опустилась на падаль, и Булат Булатович схватил молодого вороненка. Взмолились ворон с воронихой Булату Булатовичу и проговорили человечьим голосом:
— Отпусти, добрый человек, вороненка.
И Булат Булатович им сказал:
— Я тогда отпущу вам вороненка, когда вы достанете мне живой и мертвой воды.
— Как же мы можем сделать это, во что же мы нальем воды, да и как мы можем достать воды, когда оба источника с живой и мертвой водой охраняются стражей, поставленной царем, в землях которого протекают эти источники?
И Булат Булатович объяснил им:
— Я подвяжу вам по бутылочке под крылом, и вы полетите к источникам, а когда прилетите до места, то поступите так: ворониха упадет в источник живой воды с распущенными крыльями и притворится мертвою, все стражники заинтересуются этим небывалым явлением, сбегутся к источнику живой воды, и источник мертвой воды останется без охраны. Ворон воспользуется этим, опустится в источник и зачерпнет в бутылочку воды. После этого ворониха вспорхнет и полетит.
Вороны обещали все исполнить в точности, прилетели они к источникам, и ворониха бросилась в источник живой воды с раскрытыми крыльями, и бутылочка сейчас же и наполнилась водой, но ворониха не улетела, а притворилась мертвою. Стража, охранявшая этот источник, удивились и закричала:
— Ребята, смотрите, какое диво: ворониха мертвая пала в источник живой воды и не ожила. Никогда ранее этого не бывало.
Стража, охранявшая источник мертвой воды, услыхала этот разговор, бросила свои посты и побежала к товарищам, а тем временем ворон тихо опустился в источник и зачерпнул мертвой воды, и никем не замеченный отлетел в сторону. Затем и ворониха вспорхнула и улетела. Так похищение воды было совершено незаметно для стражи, а если бы стража заподозрила намерения воронов, то не дала бы им унести воды и убила бы их. Вернулись вороны и принесли Булату Булатовичу живой и мертвой воды, и Булат Булатович отпустил молодого вороненка на волю, а сам затем собрал все части и куски тела Ивана-королевича и его коня и сложил их как следует, и спрыснул мертвой водой, и тела Ивана-королевича и его коня срослись, и раны их затянулись; после того Булат Булатович прыснул на тела живой водой, и Иван-королевич, а равно и конь его встали живы и здоровы, словно они и мертвыми не бывали. И поехали Иван-королевич с Булатом Булатовичем куда глаза глядят, без всякого направления. Долго так они ехали и выехали на морской берег, и направились морским берегом, и вдруг увидели: огромный морской рак лежит на прибрежном песке и греется на солнце. Быстро Иван-королевич подбежал к раку и хотел схватить его, чтобы сготовить из него себе обед, но рак взмолился Ивану-королевичу и проговорил человечьим голосом:
— Иван-королевич, не бери меня и не убивай, а отпусти меня в море: я тебе на пору-на время пригожусь.
Отпустил Иван-королевич рака в море, и рак скрылся в морской глубине. Едут дальше и видят: на высоком берегу моря стоит большой дуб, а на нем соколиное гнездо и в гнезде малые дети. Иван-королевич подошел к дереву и хотел влезть на него, чтобы разорить соколиное гнездо и соколят взять себе. Соколиха, мать детенышей, взмолилась Ивану-королевичу:
— Не разоряй моего гнезда и не шевели моих детей, а я тебе на время-на пору пригожусь.
Оставил Иван-королевич в покое гнездо сокола и пошел далее, и видит: валяется на морском приплесе огромная-преогромная щука, обсохла она и никак не может попасть в море. Подбежал Иван-королевич и хотел схватить щуку, но щука взмолилась ему и проговорила человечьим голосом:
— Не бери меня, Иван-королевич, а отпусти в сине море, я тебе на пору-на время пригожусь.
Отпустил Иван-королевич щуку в море, а сам отправился далее и вдруг увидел: на скалистом берегу моря стоит огромный дикий козел с большими рогами. Взял Иван-королевич калену стрелу, наложил на тугой лук и уже собрался застрелить козла, как тот взмолился ему:
— Иван-королевич, не убивай меня и отпусти на волю, я тебе на пору-на время пригожусь.
Отпустил Иван-королевич и козла. Погуляли Иван-королевич с Булатом Булатовичем еще на морском берегу и решили вернуться в Далекое царство и еще раз попытаться овладеть Русой Косой. Вернулся Иван-королевич в столичный город Далекого царства и того же разу дал знать о себе Русе Косе. А Руса Коса уже почитала Ивана-королевича мертвым, она видела, как Кощель Бессмертный убил Ивана-королевича, но не знала того, что Булат Булатович достал живой и мертвой воды и вернул его от смерти. Сильно обрадовалась Руса Коса, узнавши о возвращении Ивана-королевича. Добрая старая колдунья устроила им свидание, и Иван-королевич с Русой Косой стали обсуждать, как им быть и что делать, чтобы избавиться от Кощеля Бессмертного, и решили, что нужно во что бы то ни стало выведать от самого Кощеля Бессмертного, где кроется его смерть, и за это дело взялась сама Руса Коса.
Вернулась она домой и того же вечеру приступила к своему супругу Кощелю Бессмертному с лаской, негой да льстивыми словами и сказала ему:
— Супруг мой возлюбленный, тебя называют Кощелем Бессмертным, скажи же мнe, где хранится и где кроется твоя смерть?
Удивился Кощель Бессмертный и спросил жену:
— Для чего это тебе понадобилось?
— А для того, чтобы охранять тебя от всяких случайностей и от смерти.
Не шибко верил Кощель своей супруге и не подумал открыть ей, в чем хранится его смерть, но чтобы отвязаться от жены, он сказал ей с насмешкой:
— Видишь в углу у корыта голик, это и есть моя смерть.
Тогда Руса Коса взяла голик и приказала его хорошо вызолотить и изукрасить бриллиантами и разными камнями самоцветными. А когда голик был готов, она поставила его в передний угол на божницу. Увидел это Кощель Бессмертный и крайне этому удивился, о разговоре же своем с женой про голик он уже забыл; он спросил жену:
— Что это значит, и для чего ты вызолотила и так изукрасила голик?
— А для того я вызолотила и изукрасила голик и поставила его на божницу, чтобы беречь и хранить голик, в котором хранится твоя смерть, и тем предостеречь тебя от смерти.
Рассмеялся Кощель Бессмертный и говорит:
— Ах ты, глупая женщина, уж подлинно, у бабы волос долог, да ум короток! Ну, статочное ли это дело, чтобы моя смерть хранилась в голике!
— Где же хранится твоя смерть?
— Видишь, на площади пред воротами дворца стоит высокий столб. Это вот и есть моя смерть.
Вскоре после этого Кощель уехал из своей столицы на несколько дней по своим делам. А Руса Коса тем временем собрала со всего города позолотчиков и мастеров и приказала им вызолотить столб как можно лучше. Возвращается Кощель Бессмертный и видит: зарево пылает около дворца, словно от костра, и подумал, не пожар ли это во дворце? Быстро поскакал Кощель ко дворцу и увидел, что это раззолоченный столб блестит и как жар горит. Догадался Кощель Бессмертный, что это супруга его старается о нем, расхохотался он над тщетными трудами Русы Косы и даже вслух выбранил ее, но в душе-то ему было приятно видеть эту заботливость Русы Косы о его благополучии. Вошел он к жене и сказал ей:
— Неужели ты полагаешь, что моя смерть кроется в таких пустых и ничтожных вещах? Моя смерть хранится далеко, и достать ее никому нельзя. На дне моря лежит прочный ящик, а в нем живая утка, в утке этой есть яичко, и в этом-то яичке хранится моя смерть. Как раздавят это яичко, так и наступит моя смерть.
Этого только и надо было Русе Косе; того же разу она побежала к Ивану-королевичу и сказала ему, где хранится смерть Кощеля Бессмертного. Не теряя напрасно времени, Иван-королевич со своим верным слугой Булатом Булатовичем оседлали коней и помчались к морю в надежде, авось удастся как-нибудь достать со дна моря ящик, где хранилась смерть Кощеля. Подъезжает Иван-королевич к морю, и вот из моря выходит большой рак, поднялся на прибрежный песок и сказал Ивану-королевичу:
— Иван-королевич, за то, что ты оставил меня в живых и даже отпустил в море, я тебе теперь сослужил службу: я отыскал на дне морском ящик, где хранится смерть Кощеля Бессмертного, и ящик этот поглотил, и он теперь во мне.
С этими словами рак стал гадать-гадать и выгадил ящик, а сам скрылся в море. Обрадовался Иван-королевич, взял ящик и стал разбивать его, но ни он, ни Булат Булатович никак не могли разбить его. Тут явился козел с большими рогами и сказал Ивану-королевичу:
— За то, что ты не застрелил меня, я теперь сослужу тебе службу.
И своими крепкими рогами разбил ящик. Того же разу в столице пошли слухи, словно звоны, что Кощель Бессмертный заболел и лег в постель. Разбил козел ящик и скрылся в горах, а Иван-королевич стал разбирать ящик, и из него вспорхнула и улетела утка. Неоткуль взялся ясен сокол, изловил утку, зашиб ее и принес к ногам Ивана-королевича, и говорит:
— Эту услугу я оказал тебе, Иван-королевич, за то, что ты не разорил моего гнезда и не взял моих малых детушек.
В столице пошли слухи-звоны, что Кощель уже в худых душах, опасно болен. После того сокол улетел и скрылся в лесах. Иван-королевич взял утку, распластал ее и вынул из нее яичко, взял он яичко на руку и залюбовался им, такое оно хорошее и красивое, словно хрустальное, и всеми цветами отливает. Булат Булатович говорит Ивану-королевичу:
— Раздави, королевич, яйцо.
Но Иван-королевич не может глаз отвести, смотрит на яичко и любуется. Вдруг яичко выскользнуло из рук, покатилось в море и скрылось. Того же разу в столице стало известно, что Кощель выздоравливает и что ему лучше. Тут выходит из моря щука и несет во рту яичко, вышла на берег и положила яичко к ногам Ивана-королевича, и Булат Булатович раздавил яичко, и того же разу Кощель умер. После этого Иван-королевич не мешкал и скоро вернулся в столицу, а там пир пирком да и за свадебку. Женился Иван-королевич на Русе Косе и зажил с нею счастливо, мирно и согласно. Скоро родился у него и сын.
Стосковался Иван-королевич по родине и по родному дому и говорит однажды своей жене:
— Поедем к моим родителям, навестим их и порадуем нашим счастьем.
Руса Коса согласилась на это. Собрались в дорогу, взяли с собой Булата Булатовича и поехали. В королевстве Кощеля после его смерти сделался королем ближайший его родственник; этот-то король был великий волшебник и сильный могучий богатырь. И задумал этот король извести Ивана-королевича и Русу Косу смертью лютою и тем отомстить им за смерть Кощеля Бессмертного, и чрез то овладеть царством Русы Косы; король задумал извести Ивана-королевича во время этого его пути. Между тем Иван-королевич едет и ничего не знает о грозящей ему опасности. На ночь остановились в одной попутной деревне, Иван-королевич с Русой Косой скоро уснули, а Булат Булатович не спал всю ночь, он оставался на страже. И видит Булат Булатович: в самую полночь на крышу дома, где спал Иван-королевич с семьей, опустилась огромная черная птица, железный нос, железные когти, и закричала зловещим голосом:
— Карр-каррыч, Иван Михайлыч! Достал ты Русу Косу, девью красу, тридцати братьев сестру, семи бабушек внучку, только тебе ею не владеть; идут послы от короля-королевича, несут подарок дорогой, с руки перстень золотой, кто его наденет, того разорвет на мелкие части и по маковому зернышку разнесет. А кто это видит и слышит, да скажет, тот по колена превратится в камень.
Прокричала это зловещая птица и улетела. Никому про все это не сказал Булат Булатович, только поутру он затопил печку и развел в ней большой огонь. Утром являются послы из соседнего царства с подарком от короля-королевича с золотым кольцом. Ивану-королевичу шибко понравился подарок, и он хотел его было взять, но Булат Булатович предупредил его, схватил перстень золотой и бросил его в огонь. Иван-королевич сильно разгневался на Булата Булатовича и сказал ему:
— За такую твою дерзость следовало бы тебя смертью лютою казнить, да в дороге ты мне еще нужен и не до этого мне теперь, да и эту твою первую вину я прощаю.
Едут дальше, остановились на ночлег в другом селе, в каком получше доме. Иван-королевич опять лег спать и скоро уснул, а Булат Булатович опять не спал и стоял на страже, и оберегал покой царской семьи. В полночь опять прилетела та же зловещая птица, опустилась на кровлю дома и закричала:
— Карр-каррыч, Иван Михайлыч! Достал ты Русу Косу, девью красу, тридцати братьев сестру, семи бабушек внучку, только тебе ею не владеть. Вот идут послы от короля-королевича, несут подарок дорогой — мягкую постельку: перину перовую, подушечку пуховую, а одеялочко соболье. Кто на эту постельку ляжет, того на мелкие части разорвет и по маковому зернышку разнесет. А кто это видит и слышит, да скажет, тот по грудь превратится в камень.
Улетела зловещая птица. А наутро к Ивану-королевичу опять явились из соседнего царства послы и принесли ему в подарок от короля-королевича роскошную мягкую постель. И понравился этот подарок Ивану-королевичу, и хотел он взять его, но Булат Булатович схватил постель и своим мечом рассек ее на мелкие части, и бросил в огонь в печку. Еще более изумился Иван-королевич дерзости своего верного слуги и еще более прогневался на него, и сказал, что этой вины он уже Булату Булатовичу не простит и бросит его в темницу на веки вечные. Сильно запечалился Булат Булатович, но ничего не сказал про зловещую птицу. Поехали дальше, на ночь опять остановились для ночлега в селении в доме. Опять Иван-королевич с семьей легли спать, и скоро все уснули. Не спал лишь всю ночь верный слуга Булат Булатович, он охранял покой царской семьи. В полночь опять прилетела зловещая птица, опустилась на кровлю дома и закричала:
— Карр-каррыч, Иван Михайлыч! Достал ты Русу Косу, девью красу, тридцати братьев сестру, семи бабушек внучку, только тебе ею не владеть. Вот идут послы от короля-королевича, несут подарок дорогой — кареть золотую. Кто в нее сядет, того на мелкие части разорвет и по маковому зернышку разнесет. А кто это видит и слышит, да скажет, тот весь превратится в камень. А кто свое детище родное не пожалеет, убьет его и кровью его смажет окаменелое тело, то окаменевший человек вновь оживет и будет жить долгий век.
Опять Булат Булатович никому не сказал про ночное видение и лишь заготовил много смолы. Поутру являются к Ивану-королевичу послы с подарком от короля-королевича — каретью золотой. Сильно Ивану-королевичу понравился этот подарок, и он уже хотел войти в кареть и сесть в нее вместе со всей своей семьей, но Булат Булатович схватил свой меч и рассек карету в мелкие части, облил их смолой и бросил в костер, и карета сгорела без остатка. Еще больше разгневался Иван-королевич на своего верного слугу Булата Булатовича и сказал ему:
— Когда я вернусь в свое царство, то велю казнить тебя смертью лютою.
Ничего не сказал Булат Булатович и лишь еще больше опечалился. К вечеру этого дня Иван-королевич прибыл в столицу Португаевского царства, во дворец своего отца короля Михайлы. Ивана-королевича с его семьей встретили честно и радостно сам король-старик и королева мать, и старший его брат Федор с Марфой Яганичной. Велика была радость в королевском доме по случаю счастливого возвращения Ивана-королевича с его молодой женой — красавицей Русой Косой и с его первенцем сыном, красивым мальчиком. Много дней и ночей собирались во дворец гости и на радости много пили, ели и веселились. И вот когда уже достаточно побанкетовали и поконфетовали, и когда жизнь вошла в свою обычную колею, тогда Иван-королевич явился к королю-отцу и сказал ему:
— Государь мой батюшко, есть от меня к тебе докука. Мой верный слуга Булат Булатович в дороге меня сильно изубытчил, он изрубил и сжег три ценных подарка: золотой перстень, дорогую постель и золотую кареть, присланные мне от короля-королевича, и всеми этими своими безрассудными делами мой слуга меня сильно огорчил и разгневал. Прикажи, государь, казнить Булата Булатовича смертью лютою.
И престарелый король сказал своему сыну Ивану:
— Я воли с тебя не снимаю, и если твой слуга тебя огорчил и разгневал, то казни его.
Посадили Булата Булатовича в темницу и объявили ему и всему народу, что через три дня его поведут на казнь. Наступил день казни, построили на городской площади эшафот и вывели Булата Булатовича на казнь. К месту казни явилось множество народу и приехала вся королевская семья, был тут и Иван-королевич, и Руса Коса; рядом с Русой Косой стояла мамка и держала на руках ее первенца-сына. Вошел Булат Булатович на эшафот, поклонился на все четыре стороны и царю-государю наособицу и сказал:
— Государь, не вели казнить, вели слово молвить.
Царь приказал Булату Булатовичу говорить, и тот сказал:
— Я умираю неповинным и открою пред своею смертью, что я изрубил и сжег дорогие подарки, присланные Ивану-королевичу от короля-королевича затем, чтобы избавить Ивана-королевича и всю его семью от беды неминучей и от смерти лютой. Когда мы остановились на ночлег в первом селении и когда царевич с семьей уснули, я бодрствовал всю ночь и охранял их покой. В полночь прилетела зловещая птица и сказала, что послы несут подарок от короля-королевича — перстень золотой; кто его наденет, того разорвет на мелкие части. А кто это видит и скажет, тот по колена превратится в камень. Потому-то я изрубил и сжег перстень, но о ночном видении ничего не сказал.
Промолвил это Булат Булатович, и того же разу на глазах у всех ноги у него по колена превратились в камень.
— Во вторую ночь та же птица прилетела и сказала, что послы несут в подарок Ивану-королевичу дорогую постель, кто на нее ляжет, того по маковому зерну разорвет, а кто это видит да скажет, тот по грудь окаменеет.
Сказал это Булат Булатович и окаменел по грудь.
— В третью ночь во время ночлега та же птица сказала, что несут в подарок кареть золотую, и кто в нее сядет, того разорвет в мелкие части. А кто это видит и скажет, тот весь превратится в камень. А кто своего родного детища не пожалеет, убьет его и кровью его смажет окаменелое тело, тогда окаменевший оживет и будет жить долгий век. Вот почему, государь, я уничтожил карету, а про ночное видение ничего никому не говорил.
Сказал это Булат Булатович и весь окаменел. Ужас овладел тогда царем и всем народом, все видели, что Иван-королевич казнил неповинно своего верного слугу. Руса Коса выхватила из рук мамки своего первенца сына, взяла его одной рукой за одну ногу, а другой за другую и разорвала, и горячей кровью своего детища смазала окаменелое тело Булата Булатовича, и он ожил. И задумал Иван-королевич строго наказать короля-королевича за попытки извести его; собрал огромное войско и неожиданно послал его в царство короля-королевича, и войско его разорило столицу и самого короля-королевича взяло в плен. Пленного короля-королевича привели к Ивану-королевичу, привязали к воротам и расстреляли. После того Иван-королевич с Русой Косой вернулись в Далекое царство и стали там царствовать. И стали они жить да поживать, да добра наживать.
Лука Леонтьевич Заякин.
Дер. Артамонова.
15 декабря 1906 г.
Иван — Цветочкин сын
Сказка
В котором царстве, в некотором государстве жили-были король и королева; у них не было детей. Долго и горячо молились король и королева, чтобы Бог послал им сына или дочь. И Бог услышал их молитву, королева очеревастела и родила дочь. Обрадовался король рождению дочери; он собрал со всего царства волшебников и мудрецов, книжников и звездочетов и спросил их:
— Какое счастье и какая судьба ждет в жизни мою дочь?
Мудрецы, знахари и астрологи не дали точных и определенных предсказаний на этот счет, и король с гневом прогнал всех их со своих глаз долой. После того король клич кликнул по всему своему царству, не сыщется ли кто-либо, кто предсказал бы, какая судьба и какое счастье ожидает новорожденную царевну. Тогда явился к королю самый что ни на есть последний человек, голь кабацкая, оборванец и буян, и сказал королю:
— Государь, дочь твоя одиннадцати лет забеременеет и на двенадцатом году родит сына.
Король разгневался и приказал бросить пьяницу-прорицателя в тюрьму и держать его там, пока не минет королевне двенадцать лет. А дочь свою король поместил в особый дворец, который обнес высокой, прочной и недоступной стеной; ко дворцу этому приставил особый штат женской прислуги, за королевной ухаживали только мамки и няньки. Доступ во дворец был строго запрещен всем посторонним не только мужчинам, но и женщинам. Королевна подрастала и из ребенка превратилась в девочку-подростка дивной красоты. Наступил одиннадцатый год, и за дворцом усилили надзор. Около дворца королевны был раскинут обширный сад и чудный цветник; девочка любила гулять и резвиться в саду и в цветнике. Девочка любила один прохладительный напиток, которым она с удовольствием утоляла жажду, напиток этот делался из лепестков душистых цветов. Прислуга знала вкусы королевны и всегда заготовляла для нее ароматное питье, душистый напиток.
Однажды по недосмотру ли прислуги, или по другой какой-либо случайности в склянку с напитком попал цветочек неизвестного растения, и девочка вместе с питьем проглотила этот цветочек и от этого цветочка забеременела. Няньки и мамки королевны скоро заметили состояние ее и подняли тревогу. Доложили королю, и король в первом приступе гнева приказал казнить весь штат прислуги и всех нянек и мамок королевны, но ему растолковали, что прислуга в этом деле совсем невиновна, и король переменил гнев на милость — даровал жизнь прислуге королевны, но зато подверг опале свою дочь-королевну. Он распорядился, чтобы королевна жила в своем уединенном дворце и чтобы она ему не казалась на глаза:
— Какая она мне дочь после этого случая, — сказал он.
Живет королевна уединенно и не видит ни света, ни людей, кроме приставленных к ней прислужниц. Настало время, и на двенадцатом году своей жизни королевна родила сына. Ребенок родился вместе с золотой сумочкой, а в сумочке этой лежали золотая гребеночка и оправленная в золото уздица. Королевича назвали Иваном — Цветочкиным сыном, или просто Иван Цветочник. Опала и гнев короля все продолжались, и королевна продолжала жить в уединении вместе с сыном Иваном. Время шло, мальчик Иван подрастал и скоро стал юношей. Однажды королевич прибежал к своей матери и сказал ей:
— Мама, я не могу больше терпеть, мне надоели насмешки моих товарищей, все попрекают и смеются над моим происхождением и называют меня заугольником. Пойду я куда подальше, в инное государство, где меня никто не знает. Поди, мама, к королю и попроси его дать мне в дорогу хоть какого-нибудь слугу.
Мать стала уговаривать сына, но он и слышать не хотел. Делать было нечего, пошла королевна к царю, вошла в его палаты, стала у порога — к отцу-то и подойти не смеет — поклонилась низенько и сказала:
— Государь-батюшко! Мой сын Иван собирается в дальнюю дорогу, он бежит из здешних мест, так как ему надоели насмешки его товарищей. Дай хоть какого-нибудь слугу в спутники моему сыну.
Царь с гневом на королевну заревел и ногами затопал:
— Какого тебе еще слугу, пускай твой сын идет на все четыре стороны, он может и без слуги обойтись. И сама ты убирайся прочь с моих глаз.
Ушла королевна. При царе в это время находился то ли министр, то ли еще какой вельможный боярин. Он сказал королю:
— Государь, у тебя есть конюх Сенька сопливый, человек негодный и ленивый; уже тридцать лет Сенька валяется в конюшне без всякого дела — отдай его сыну королевны.
И царь согласился:
— Пускай королевич возьмет себе Сеньку сопливого и идет с ним, куда хочет.
Взял Иван себе слугу Сеньку сопливого и стал сбираться в путь-дорогу. Невелики были его сборы: исчередила ему мать подорожников, дала малость денег — и Иван вместе с Сенькой сопливым пустился в неведомый путь; не забыл Иван захватить с собою и золотую сумочку вместе с гребнем и уздицей. Долго шли Иван и его слуга Сенька, наконец пришли в незнакомое им царство, в столичный город и решили поступить к царю в конюхи. Пред тем, как идти в царский дворец наниматься в услужение к царю, Иван обменялся своим платьем с Сенькой: ему дал свое цветное платье, а сам надел рваную одежонку с плеча Сеньки. Пришли к царю, попросили доложить о себе, что явились двое иностранцев, которые желают поступить к царю в услужение. Царь принял их и спрашивает:
— Какое же мастерство знаете вы, иноземцы, и к какому делу вы пригодны?
— Царь-государь! Мы люди чернорабочие и ко всякому черному делу пригодны. Но всего лучше мы годимся в конюхи, мы и на родине ходили за конями, и кони под нашим присмотром были завсегда добрые.
— Вот и кстати, — говорит царь, — у меня как раз недостаток в конюхах. Ступайте на конюшню и служите. Будете стараться — буду вас жаловать и награждать наравне с другими конюхами.
Иван и Сенька поклонились царю и вышли. И принялись они оба служить и повели свое дело так умело и старательно, что скоро оба они были отмечены начальством, и царь обоих полюбил, особенно же конюха Ивана.
У царя было три дочери, красавицы собой, и все девицы уже на возрасте. В один день старшая дочь явилась к царю, поклонилась ему и говорит:
— Государь мой батюшка! Я вошла уже в совершенные годы, пришло для меня урочное время, и я желаю вступить в законное супружество. Благослови меня, любимый батюшко, и выдай меня замуж за подходящего жениха.
Эти речи его дочери были по сердцу царю, и он, не мешкая, пригласил к себе на пир соседних царей и королей, у которых были молодые сыновья-женихи. Царевна выбрала себе жениха королевича по сердцу, и дело сладилось: пир пирком и за свадебку. Вскоре после этого и средняя дочь явилась на поклон к своему родителю царю и просила подыскать женишка и для нее. И скоро подыскался жених царевич и для этой царевны, и скоро сыграли и ее свадебку. Лишь младшая царевна, любимая дочь царя, не спешила с замужеством, и случилось это вот почему. Царевна заметила конюха Ивана — Цветочкина сына, и шибко молодец пришелся ей по сердцу; стала царевна за ним наблюдать и заприметила, что Иван часто остается один в своей конюшне, вынимает из золотой сумочки золотой гребень и начинает расчесывать свои волосы, и как только почешется своим гребнем, так в нем сила и могута прибывает, и увеличивается его молодецкая краса. Сильно царевна заинтересовалась конюхом Иваном, дальше — больше, и царевна без ума влюбилась в Ивана.
Однажды царь призывает к себе младшую дочь царевну и говорит ей:
— Ты уже пришла в совершенные и цветущие года, и время тебе подумать о супружестве. У соседнего короля есть сынок, молодец и красавец, — не просватать ли тебя за него? А может, и сама уже приглядела кого?
Царевна поклонилась царю и сказала:
— Государь мой батюшко! Я знаю, что наступило время мне выходить в замужество, но не хочу я выходить ни за царевича, ни за королевича, ни за сильномогучего богатыря. Полюбила я Ивана-конюха, и за него хочу идти замуж. Благослови же, батюшко, меня на законное с ним супружество.
— Нет моего согласия на твой брак с конюхом Иваном: роды не наши! — сказал царь грозным голосом — Пристало ли дочери царя идти в супружество с оборванным и грязным конюхом? Не быть этому!
Тогда царевна схватила со стола нож и приставила его к своей груди против сердца, и сказала царю-отцу:
— Государь мой батюшко! Отдайте меня за Ивана, ни за кого я больше не пойду, лишь за него одного. А не дадите вашего согласия, я сейчас же на ваших глазах заколю себя.
Делать было нечего. Царь испугался угрозы дочери и согласился на брак своей дочери с конюхом Иваном. Выдали царевну за конюха Ивана и сыграли свадебку. Новобрачным отвели какое похуже помещение в задних комнатах дворца. И зажил Иван со своею женою. Царевна любила своего мужа и нежно за ним ухаживала. Иван же был не шибко ласков с женою и даже был с нею груб, дескать, эта партия для него не бог знает какая выгодная. Иван ходил по-прежнему грязный и рваный. Иван перестал служить в конюхах и от безделья принялся часто шляться в луга и болота за охотой, настреляет ворон и сорок, вернется с охоты мокрый, в грязных сапогах, да так, не раздеваясь и не разуваясь, и ложится на мягкую постель своей жены, да еще приговаривает: на что же и жениться, если на постель спать не ложиться. Все эти грубости царевна терпела безропотно и усердно прибирала и чистила за своим грязным неряхой супругом. Царь не любил своего зятя Ивана и держал его вдали от себя, и редко с ним видался; охладел царь и к своей любимой дочери. Старшие царевны глумились и насмехались над женой Ивана и упрекали браком с грязным оборванцем.
Время шло — сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется. Вот однажды к столице подошло несметное воинство и обложило столицу со всех сторон; во главе этого воинства стоял Идолище трехглавый змей. Змей послал послов к царю с таким требованием:
— Выдай мне в замужество свою старшую дочь, иначе все твое царство пожгу, разорю и тебя с дочерью нечестно в полон возьму.
Получивши такое требование, царь того же разу собрал свой сенат, министров, генералов и обоих своих старших зятьев, лишь зятя Ивана не пригласил, составил совет и предложил на разрешение вопрос: что делать и как быть, уступить ли врагу без боя и отдать ему старшую царскую дочь, состоящую уже в замужестве, или же биться с ним до последнего? Судили-рядили и решили: царевну Идолищу не выдавать и биться с врагом до последнего. В этом смысле и послан был ответ идолищу. Возникла война. Царь стал сбирать войско, но не собрал и третьей части того, что было у Идолища, и дело его было безнадежно. Все-таки на следующий день поутру царские войска выступили против врагов, во главе их стояли старшие зятья царя. В это утро, пред началом боя, Иван — Цветочкин сын вышел за город в чистое поле-широкое раздолье, взял уздицу, брякнул ею — и вот к нему прибежал чудный богатырский конь и принес на себе все доспехи богатырские. Иван коню в правое ушко влез, а в левое вылез, напился-наелся и в цветное платьице оделся, и сделался красавцем и молодцем, ни в сказке сказать, ни пером написать, и стал он сильным, могучим богатырем. Надел Иван на себя доспехи богатырские и вскочил на коня, и поехал в город и стал гарцевать пред окнами царского дворца. Весь народ загляделся на неизвестного красивого и молодого витязя, сами царские дочери и жена самого Ивана засмотрелись на красавца и стали приглашать его из своего окна:
— Кто ты, разудалый добрый молодец, не царь ли царевич, не король ли королевич, и не из инных ли земель сватальщик? Милости просим к нам, в палаты белокаменные, на чару зелена вина.
И молодой богатырь ответил:
— Я не царь-царевич, не король-королевич и не из инных земель сватальщик, иду же я теперь биться смертным боем с Идолищем проклятым потому только, что мне жалко, что от живых мужей жен отбирают. Заезжать же мне теперь к вам, царевны, некогда.
После этого Иван поскакал за город на поле битвы и прямо напал на трехглавое Идолище, и вызвал его на бой; Идолище приняло вызов, и бой завязался; оба войска с большим вниманием следили за поединком. Разошлись бойцы на двенадцать богатырских поприщев и устремились друг на друга, как два сокола, и Иван одним ударом отсек все три головы Идолищу-змею, а затем бросился на вражеское войско и все его побил. После битвы Иван бросил туловище змея в море, а головы его положил под большой камень, а сам скрылся, и никто не знал, откуда явился он и кто он был. Иван же поехал за город в чистое поле, в широкое раздолье и там отпустил на волю своего коня, а сам оделся в свое рваное и грязное платье, вернулся домой и со всем, с сапогами и не раздеваясь, лег на кровать и уснул богатырским сном. Даже жена не узнала о подвигах своего мужа.
Между тем царевичи, зятья царя, заприметили, что витязь неизвестно куда скрылся, и всем этим они воспользовались; они вернулись с поля битвы домой и объявили царю, что это они победили трехглавое Идолище и его несметное воинство. Обрадовался царь, наградил своих зятьев чинами и орденами, и золотою казной и на радости в честь своих зятьев-победителей царь задал пир на весь мир; много на этот пир явилось званых гостей, только зятя Ивана на этот пир не пригласили — о нем забыли. Но вот пир и празднество кончились, и наступила будничная жизнь.
Вдруг опять явилось несметное вражеское воинство и обложило столицу царя; во главе этого войска стоял Идолище шестиглавый змей. Змей этот послал к царю послов с требованием, чтобы за него выдали замуж среднюю дочь царя, иначе змей грозил сжечь и разорить все его царство, а самого царя с его дочерью нечестно взять в полон. Опять царь собрал своих обоих старших зятьев и свой совет и стал обдумывать вопрос о том, как быть и что делать. На совете решили: Идолищу в его требовании отказать и биться с ним до последнего. Наутро готовился бой. В день боя Иван опять тем же побытом потряс золотую уздицу и вызвал к себе богатырского коня, влез ему в правое ухо, а вылез в левое и стал хорош и пригож, и сделался сильным, могучим богатырем. Сел он на коня, прогарцевал пред окнами дворца, перемолвился словцом с царевнами, причем его не узнали ни царевны, ни даже его жена, и помчался на поле битвы. Там он вызвал на бой шестиглавого змея и победил его, а затем посек и порубил всю вражескую силу-армию; после боя Иван туловище змея бросил в море, а головы положил под большой камень. А сам скрылся на своем коне, выехал в чистое поле, отпустил своего коня, а сам в рваной одеже вернулся домой, лег на кровать и заснул богатырским сном. Жена же его стала уже догадываться, что это не иначе как ее муж является пред боем в виде красивого и молодого богатыря и побеждает многоглавых чудовищ и их армии. Замечала царевна, что муж ее пред началом боя всегда из дома уходил и уносил с собою золотую сумочку, и возвращался домой всегда после боя, и возвращался всегда страшно уставшим. Но до поры до времени царевна о своей догадке молчала. Между тем зятья царские, вернувшись с боя, опять хвастались царю, что это они победили шестиглавое идолище и все его несметное войско. Еще больше обрадовался царь победе своих зятьев, не знал он, как их и обласкать, и чем наградить. В честь своих зятьев царь задал пир на весь мир. Много на этом пиру было званых гостей, только забыли пригласить младшего зятя Ивана. Гости попировали, погуляли и разъехались — и опять потекла будничная жизнь.
Прошло так сколько времени — сказка скоро сказывается, да поры-время много ли минуется. И вот опять наступило несметное вражеское воинство и обложило столицу; во главе этого войска стояло Идолище девятиглавый змей. Змей послал к царю послов с требованием:
— Выдай мне в замужество свою младшую дочь, а если не выдашь, то я все твое царство пожгу-разорю и тебя самого с твоею дочерью нечестно в полон возьму.
Пуще прежнего царь испугался; собрал он совет и пригласил на совет обоих старших зятьев, и стали разрешать вопрос о том, как быть и что делать? Враг силен, и войска у него много, биться с ним опасно, отдать же без бою дочь царю не хотелось, хоть зять был и нестоящий человек, да царевна была любимою дочерью царя. Долго судили и рядили и наконец положили: девятиглавому чудовищу в требовании отказать и принять бой с врагом; если же в бою сила не возьмет, тогда выдать царевну чудовищу. В этом смысле и послали ответ Идолищу. Наутро готовился бой. Царь собрал все свое войско, во главе его поставил царевичей зятьев и послал это войско против идолища. Но где же было войску царя одолеть войско Идолища, войска у царя было раза в четыре менее, чем войска Идолища. Таким образом, Иван должен был вступить в бой со страшным и сильным чудовищем уже за свою жену. Рано утром в день боя Иван взял свою золотую сумочку и вышел из дома; пошел он за город в чистое поле-широкое раздолье, брякнул уздицей, и явился к нему чудный богатырский конь, и принес на себе доспехи боевые. Иван влез коню в правое ушко, а вылез в левое, напился-наелся, в цветное платьице оделся и стал красавцем молодцом и сильным, могучим богатырем. Надел на себя Иван доспехи богатырские, сел на коня и помчался в город, и стал гарцевать пред окнами царского дворца. И дивился народ на красивого молодого витязя, и спрашивали в народе: «Кто этот витязь и откуда он явился?» — но никто этого не знал. Царские дочери и жена Ивана загляделись на молодого богатыря и спрашивают:
— Скажи нам, витязь молодой, кто ты и из какой страны явился? Царь ли ты царевич или король-королевич, или из инных земель сватальщик?
Иван им отвечает:
— Я не царь-царевич, не король-королевич и не из инных земель сватальщик, иду же я в смертный бой со змеем поганым потому только, что мне жалко, что от живых мужей жен отбирают. Заезжать к вам, царевны, теперь некогда. Будет время — заеду к вам.
После этого Иван поскакал на поле ратное и вызвал девятиглавое чудище на смертный бой, и чудище приняло вызов. Оба войска — царское и вражеское — стояли в изумлении и молча следили за движениями богатырского боя. Бой начался. Разошлись богатыри на двенадцать богатырских поприщев и понеслись друг на друга, как два сокола. Одним ударом Иван отсек Идолищу шесть голов. Разошлись вторично и сшиблись, и Иван отсек Идолищу две головы. Иван уже стал выбиваться из сил и слабел, а чудище Змей и с одной головой все сильнее нападало и напирало на противника. У Ивана уже сломался булатный меч, и он взял палицу боевую и ею отбил змею последнюю голову. Тяжела была эта борьба и опасна: змей нанес Ивану глубокую рану в ногу. Все-таки Иван не бросил поля битвы, и, убивши змея, он бросился на вражеское войско и скоро его победил, и положил на месте всю неприятельскую армию. После битвы Иван бросил туловище змея в море, а головы его положил под большой камень. И затем скрылся с поля битвы, но на этот раз Иван поехал не в поле, а опять в город и стал гарцевать под окнами царского дворца. Увидели его царские дочери и сказали:
— Витязь молодой, милости просим к нам на чару зелена вина.
И Иван на этот раз принял приглашение, он слез с коня и пошел в царский дворец, не спрашивал он у ворот воротников, у дверей придверников, проходил он прямо в царские палаты к царским дочерям, челом бьет, честь отдает. Царские дочери встречают гостя с честью и радостью. И подносят ему чару зелена вина. Иван чару принимает и единым духом ее осушает. Тут царевны заметили, что витязь ранен, и кровь сочится из его раны и бежит из сапога; и жена его взяла свою дорогую шаль и шалью перевязала ему ногу. После этого Иван с царевнами распростился, на коня садился и скоро с глаз скрылся. Выехал он в чистое поле-широкое раздолье, пустил своего коня на волю, а сам оделся в свое прежнее рваное платье и вернулся домой, лег на постелю и уснул богатырским сном, и проспал три дня и три ночи. Вошла в свою комнату царевна — жена Ивана и увидела на его ноге свою шаль, которою перевязана рана, и стало ей тогда понятно, кто был победителем страшных чудовищ — многоглавых змеев. Между тем царевичи — зятья царя вернулись с поля битвы домой и объявили царю, что это они победили страшного врага и всю его несметную силу. Еще больше обрадовался царь своему избавлению от сильного врага и еще больше благодарил и хвалил своих зятьев за храбрость и силу, щедро наградил он их чинами и орденами и осыпал их золотой казной. В честь зятьев-победителей царь задал пир на весь мир. Много собралось званых гостей на царский пир, даже прибыли на пир цари и короли из инных ближних и дальних стран и государств, чтобы поздравить царя с избавлением от опасного и страшного врага и отпраздновать веселым пиром славную победу. На этот пир пригласили и Ивана с его женой, и как же было не пригласить Ивана: ведь из-за его жены весь этот праздник! Пир был в полном разгаре; гости много пили, много ели и веселились. Все хвалили царевичей и им одним приписывали победу над чудовищами, и пьяные царевичи не в меру хвастались своею силой и своими подвигами. Обидно стало <Ивану> это хвастовство царевичей и незаслуженное их чествование, встал он, поклонился царю и сказал:
— Государь-батюшко! Хотелось бы мне взглянуть на место битвы и посмотреть головы многоглавых чудовищ.
Все гости разом заявили, что они не прочь взглянуть на головы чудовищ, и сам царь заявил, что и он не прочь взглянуть на головы чудовищ, тем более что он до сего времени не удосужился взглянуть на них и не был на поле битвы. Царевичам и не хотелось бы идти из дворца, но делать было нечего. Пошли за город на поле битвы, и королевичи привели царя и гостей к камню, под которым были спрятаны головы змея, подошли зятья к камню и хотели сдвинуть его, но сколько ни усиливались, не могли его даже пошевелить. Тогда вышел Иван, поддел камень носком своего сапога и так подбросил вверх, что камень упал и разлетелся на мелкие части. Тут только поняли, кто был победителем змеев многоглавых. И опалился царь гневом великим на царевичей за их наглый обман, и лишил их чинов и орденов. Затем царь при всем народе облобызал Ивана и назвал его наследником своего трона и царства, и сказал ему:
— Любезный зять мой Иван! Отдаю в твое полное распоряжение моих старших зятьев, делай с ними, что хочешь.
Но Иван простил их и не сделал им зла. После того царь задал пир уже в честь Ивана и долго-много дней и ночей гости не разъезжались и пировали, и славили героя. Наконец пиры и банкеты кончились, гости разъехались, и наступили будничные дни. Недолго спустя престарелый царь умер, и Иван сел на его престол и сделался царем. И стал он жить да поживать, да добра наживать.
Лука Леонтьевич Заякин.
19 декабря 1906 года.
Передсветник
Сказка
В котором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живем, жил-был царь; а у него было три дочери — красавицы собой; девушки были уже на возрасте. Царевны жили, как и подобало в их положении: веселились, резвились, пели-играли да гуляли по саду в кругу своих подруг, под охраной нянюшек и мамушек. Однажды днем, во время гулянья, девушки-царевны вдруг исчезли из сада: куда и как они девались, никто не знал и не видал. В доме поднялись тревога и суматоха: весь царский двор поднялся на ноги; все были в большом перепуге, а сам царь больше всех обеспокоился. Бились-бились, искали-искали, но девушек и след простыл. Царь снарядил большую погоню и послал солдат по всем путям и дорогам на поиски и в погоню за царевнами, и сам пустился в дорогу. Долго искали, и наконец как сам царь, так и его солдаты вернулись домой с пустыми руками. Шибко закручинился престарелый царь, и не знал он, как быть и что делать, и куда направить погоню. Тут к нему явилась бабушка-задворенка, старая-престарая старушка; поклонилась царю и говорит:
— Царь-государь, послушай-ка моих слов. На самом краю твоего царства, там, где кончаются пределы его и где начинаются необитаемые места и дремучие леса, — там стоит небольшая деревня, а в конце этой деревни стоит бедный домишко; живет в нем старая вдова, а у нее есть три сына — великие охотники; для охоты сыновья вдовы иногда заходят далеко в леса и в горы, многое они видят и многое знают. Иди к этой вдове и спроси ее и ее сыновей про своих дочерей, и если уж и они про царевен ничего не знают, то тогда нечего по-пустому и время тратить на поиски.
Кончила свою речь старуха, поклонилась и вышла. Не мешкая, сам царь пустился в дорогу и поехал к этой вдове. Приехал царь на самый конец своего царства, отыскал вдову, вошел к ней в дом; домишко у нее был некорыстный, но бедности вдова не испытывала: у ней было три сына, молодцы собою, они каждый день ходили на охоту и всегда приносили с собой много дичи и тем кормили старуху мать. Младшего сына звали Вечорник, так его звали за то, что он возвращался с охоты всегда вечером и дольше вечера оставаться на охоте он не мог: сила не брала; среднего сына звали Полуношник, он возвращался с охоты в полночь, и старшего сына звали Передсветник, он возвращался с охоты всегда на рассвете. Вошел царь в дом, поклонился вдове-старухе и рассказал ей про свое горе:
— Потерялись у меня три дочери-царевны, везде я их искал и не мог найти. Твои дети далеко заходят в леса и горы на охоту, не знаешь ли ты чрез них чего-нибудь про моих дочерей?
— Нет, государь, ничего не знаю и не слыхала. Мои сыновья с наступлением ночи вернутся с охоты домой, вы дождитесь их и сами с ними поговорите, может быть, они чего и знают.
Остался царь, дожидается возвращения охотников. Наступил вечер, и домой вернулся младший сын старухи Вечорник. Вечорник вернулся с убитым оленем на плечах; бросил он оленя на крыльцо, а сам вошел в избу, богу не молится, ни с кем не здоровается и прямо садится за стол и говорит:
— Собери-ка, матушка, мне чего-нибудь на стол, есть хочется с дороги.
А мать замечает сыну:
— Что же ты, сынок, не здороваешься, гость-то у нас не простой — это сам царь наш.
А сын отвечает:
— А я не знал, извините. Ну, здравствуйте, ваше царское величество!
Царь встал с лавки, подошел к Вечорнику, низко поклонился и сказал:
— Горе великое случилось со мною, потерялись у меня три дочери. Ты далеко заходишь в леса и горы за охотой, скажи мне, охотник удалой, не видал ли ты и не слыхал ли чего про моих дочерей.
— Нет, государь, — ответил Вечорник, — я ничего не знаю про твоих дочерей, ничего не видал и не слыхал. Подожди, государь, среднего моего брата Полуношника, он дальше меня заходит в леса и горы и больше моего видит и знает, может быть, он чего-нибудь скажет вам.
Поужинавши, Вечорник завалился спать и скоро захрапел. Остался царь ждать второго сына. В полночь вернулся второй сын вдовы, Полунощник, он принес с охоты множество мелкой дичи; сбросивши ношу в сенях, Полунощник вошел в избу, богу не молится, ни с кем не здоровается, садится за стол и просит себе ужина. Старуха мать и этому сыну сказала, что гость-то у нее не простой, а сам царь, и тогда Полунощник поздоровался с царем. Царь и ему поклонился и спросил, не знает ли он чего про его дочерей, но и Полунощник ответил:
— Нет, государь, ничего не знаю про ваших дочерей. Подождите нашего старшего брата, Передсветника, он заходит на охоту в горы так далеко, как мы с Вечорником зайти не можем. Может быть, он что-нибудь видел и знает, и скажет вам.
Поужинал Полунощник и тоже завалился спать, и царь остался дожидаться возвращения старшего сына. Перед рассветом вернулся домой и старший сын вдовы, Передсветник; он вернулся с пустыми руками, но видно было, что охотник был сильно утомленный и усталый. Вошел Передсветник в избу, богу не молится, ни с кем не здоровается, сел за стол и попросил себе ужинать. И ему старуха мать сделала замечание:
— Что же ты, сынок, не здороваешься, гость-то у нас не простой, а сам царь-государь.
И Передсветник ответил:
— Я не знал, извините! Ну, здравствуйте, ваше царское величество.
Царь встал с места, подошел к охотнику, низко-низко ему поклонился и сказал:
— Горе у меня великое — потерялись у меня три царевны-дочери, наверное, их нечистый дух унес. Для охоты ты бываешь далеко в лесах и в горах, много видаешь и многое знаешь. Скажи же мне, богатырь молодой, охотник удалой, не знаешь ли ты и не слыхал ли чего про моих дочерей, не знаешь ли ты, кто их похитил и куда направить погоню на поиски и на освобождение царевен?
— Знаю, государь, и видел ваших дочерей, — ответил Передсветник, — их похитил многоглавый змей и унес царевен в свое подземное царство. Я видел змея, когда он проносил девушек, и задумал отбить царевен и освободить их из неволи; бросился я в погоню за змеем, долго бежал, углубился в самые горы и уже совсем стал настигать змея, как он — Идолище поганое — отвалил огромный камень и скрылся в глубокое ущелье. Так я и остался с пустыми руками; лишь понапрасну убил время да себя изнурил, вот и пришлось мне эту ночь вернуться с пустыми руками, ничего и застрелить не удалось.
Сильно обрадовался царь этому известию о своих дочках; еще ниже поклонился он Передсветнику и сказал:
— Богатырь молодой, охотник удалой! Пожалей мое бедное сердце, достань мне моих дочерей и освободи их от тяжкой неволи: одни они у меня, как порох в глазу. Если ты вернешь мне моих дочерей, то я ничего для тебя не пожалею, награжу тебя чинами и орденами, щедро одарю золотой казной и любую царевну выдам за тебя замуж.
Передсветник ответил:
— Я не отказываюсь от богатырского подвига и надеюсь на успех; я хорошо заприметил тот камень в горах, где скрылся змей с царевнами, но дело это трудное, и одному выполнить его невозможно, надо просить помощи братьев. Ложитесь спать, государь, утро вечера мудренее, завтра порешим наше дело и посоветуемся с братьями.
Легли спать. Наутро Передсветник рассказал своим братьям Вечорнику и Полунощнику о том, как он гнался за Идолищем поганым — многоглавым змеем, и предложил братьям:
— Достать царских дочерей я могу, но без вашей помощи на дело пускаться нельзя, согласны ли вы идти со мною?
Царь кланялся братьям Вечорнику и Полунощнику, просил и молил их помочь брату и обещал им за все это щедрые награды. Братья Вечорник и Полунощник выслушали рассказ Передсветника, а равно мольбы и обещания царя и согласились идти вместе с Передсветником на поиски царских дочерей. Царь вернулся домой в свою столицу, а все трое братьев-охотников собрались, не мешкая, в путь. Целый день шли братья лесами дремучими; с наступлением вечера младший брат Вечорник выбился из сил, ослабел и уже не мог продолжать пути; старшие братья подхватили его под руки и потащили дальше. В полночь ослабел и Полунощник и не мог продолжать пути. Передсветник подхватил своих обоих братьев и потащил за собой. Перед светом и сам Передсветник стал выбиваться из сил и ослабевать, но путь уже был окончен, и богатыри дошли до камня, скрывавшего вход в подземное царство. Отдохнули братья и наутро стали обсуждать, как им быть и что предпринять. Осмотрели вход в подземное царство и видят, что вход этот представляет собою небольшую кругловатую дыру, отвесно идущую в глубь земли, дыра эта была страшно глубокая. Обдумали братья и решили так: надо настрелять больше всякой крупной дичи: лосей и оленей — и из шкур их сделать прочный канат такой длины, чтобы он доставал до дна входа. Принялись братья-охотники за работу, каждый день они приносили по нескольку штук лосей и оленей. Из шкур сделали канат длинный, привязали к нему камень, опустили в дыру — дна нет, достать не могут. Опять охотники принялись зверей бить, ремни кроить и канат вить. Наконец канат был сделан такой, что хватал до дна входа. Тогда Передсветник сказал своим братьям:
— Теперь вы спустите меня по канату на дно пропасти, а сами оставайтесь здесь, никуда не отходите, а охраняйте вход и ждите моего возвращения, ждите меня месяц, два и три, и если я за это время не вернусь, то вы возвращайтесь домой, значит, меня нет в живых. Когда же я вернусь, то пошевелю снизу канат, а вы как завидите это, так и тащите.
Братья обещали исполнить волю Передсветника. Схватился Передсветник за канат, и братья спустили его на дно пропасти, и он очутился в подземном царстве. Осмотрелся Передсветник и видит, что в подземном царстве даже днем всегда бывает сумрак, как на земле бывает в лунную ночь, а по ночам так и совсем там бывает темно. Пошел богатырь, увидел тропочку: не видно там неба, а днем не светит солнце, и пошел по ней; шел-шел и пришел к дивному и роскошному медному терему; вошел в терем и видит, что в нем живет одна-одинешенька младшая царевна — дивная красавица. Передсветник царевне челом бьет, честь-покорность отдает.
— Здравствуй, красная девица, прекрасная царевна!
Царевна и обрадовалась-то ему, живому человеку, прибывшему с далекой родины, и испугалась-то она за него, и говорит она богатырю:
— Ах ты, разудалый добрый молодец! Не знаю я, чьих ты родов, каких городов, и не ведаю, как тебя звать, по изотчеству величать. Зачем ты сюда заявился, зачем сюда пришел? Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли?
— Я Передсветник. Я обещал твоему отцу-царю достать тебя, и вот теперь я явился сюда затем, чтобы отбить тебя от змея лютого и вывести тебя из тяжкой неволи.
— Ах, Передсветник молодой, богатырь удалой! — сказала царевна. — Где же тебе освободить меня от тяжкой неволи? Вот к ночи прилетит мой супруг — Идолище поганое, страшный трехглавый змей, силы он непомерной, растерзает он тебя и проглотит.
— Успокойся, царевна, не затем я явился сюда, чтобы так легко поддаться змею.
Обрадовалась царевна появлению своего избавителя, накормила его, напоила и на постельку спать повадила. Выспался богатырь и хорошо подкрепился, а затем пошел в лес и там срубил себе хорошую и прочную дубину по руке, и приготовился к встрече с трехглавым змеем. С наступлением ночи вдруг послышался шум, как от налетевшей бури, и вся окрестность наполнилась страшными и необычными звуками — это появился трехглавый змей, каждая его голова делала свое дело: то ревела и лаяла, то свистела по-соловьиному, то шипела по-змеиному. Подлетел змей и громким голосом зарычал:
— Фу-фу-фу! Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! Кто здесь есть русский — выходи!
Передсветник вышел с дубиной в руках, и бой начался. Недолго длился бой, и скоро Передсветник своей дубиной снес все три головы страшному змею. Несказанно обрадовалась царевна победе Передсветника над змеем; выбежала она из своего терема Передсветнику навстречу, брала его за руки белые, целовала в уста сахарные и повела в свой терем, посадила за столы дубовые, скатерти браные, угощала его яствами сахарными, питьями медвяными, напоила-накормила, да и на постельку спать повалила. И проспал богатырь до утра, а утром встал, не мешкая, и пошел к другой сестре-царевне. Идет и видит — еще издали блестит и сияет серебряный терем дивной красоты. Вошел богатырь в терем, а в нем живет-томится в неволе средняя дочь царя, еще красивее младшей. Поклонился богатырь царевне:
— Здравствуй, красная девица, прекрасная царевна!
Царевна и обрадовалась-то ему, живому человеку, прибывшему с далекой родины, и испугалась-то она за него, и говорит она богатырю:
— Ах ты, разудалый добрый молодец! Не знаю я, чьих ты родов, каких городов, и не ведаю, как тебя звать, по изотчеству величать. Зачем ты сюда заявился, зачем сюда пришел? Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли?
— Я Передсветник. Я обещал твоему отцу-царю достать тебя, и вот теперь я явился сюда затем, чтобы отбить тебя от змея лютого и вывести тебя из тяжкой неволи.
— Ах, Передсветник молодой, богатырь удалой! — сказала царевна. — Где же тебе освободить меня от тяжкой неволи? Вот к ночи прилетит мой супруг — Идолище поганое, страшный шестиглавый змей, силы он непомерной, растерзает он тебя и проглотит.
— Успокойся, царевна, не затем я явился сюда, чтобы так легко поддаться змею.
Обрадовалась царевна появлению своего избавителя, накормила его, напоила и на постельку спать повалила. Выспался богатырь и хорошо подкрепился, а затем пошел в лес и там срубил себе хорошую и прочную дубину по руке и приготовился к встрече с шестиглавым змеем. С наступлением ночи вдруг послышался шум, как от налетевшей бури, и вся окрестность наполнилась страшными и необычными звуками — это появился шестиглавый змей, каждая его голова делала свое дело: то ревела и лаяла, то свистела по-соловьиному, то шипела по-змеиному. Подлетел змей и громким голосом зарычал:
— Фу-фу-фу! Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! Кто здесь есть русский — выходи!
Передсветник вышел с дубиной в руках, и бой начался. Долго бился Передсветник со змеем, до самой полуночи, но все-таки одолел змея и своей дубиной отбил ему все шесть голов. Несказанно обрадовалась царевна победе Передсветника над ее постылым супругом — шестиглавым змеем, побежала она из своего терему навстречу богатырю, брала его за белые руки, целовала в уста сахарные и повела в свои высокие палаты, напоила-накормила его, на постельку спать повалила. Отдохнул богатырь и на следующее утро, не мешкая, отправился к третьей, старшей дочери царя. Шел-шел и видит — блестит и сияет, всеми цветами переливает и как жар горит золотой терем старшей дочери царя. Вошел Передсветник в терем, а в нем живет одна-одинешенька царевна, куда красивее своих обеих младших сестер; вошел богатырь, красавице царевне челом бьет, честь-покорность отдает:
— Здравствуй, красавица царевна!
И обрадовалась ему царевна, да и испугалась за него, и говорит она богатырю:
— Ах ты, разудалый добрый молодец! Не знаю я, чьих ты родов, каких городов, и не ведаю, как тебя звать, по изотчеству величать. Зачем ты сюда заявился, зачем сюда пришел? Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли?
— Я Передсветник, — сказал молодой охотник. — Я дал твоему отцу-царю обещание освободить тебя от змея, и вот я теперь затем сюда явился, и надеюсь, скоро выведу тебя из тяжкой неволи.
— Ах, богатырь удалой, Передсветник молодой! Где же тебе освободить меня и где тебе вывести меня на волю? Вот к ночи прилетит мой супруг — девятиглавый змей поганое Идолище, растерзает он тебя и сожрет. Никто с ним справиться не может.
— Успокойся, царевна, как-нибудь справлюсь и с этим чудовищем.
Царевна напоила-накормила богатыря и на постельку спать повалила. Выспался богатырь, а затем пошел в лес, вырубил хорошую и прочную дубинку по руке, вышел на улицу и стал поджидать возвращения девятиглавого змея. Наступила ночь, и вот поднялся шум, как от налетевшей бури, и вся окрестность наполнилась дикими звуками — это появился девятиглавый змей; каждая голова делала свое дело: одна ревела, другая гавкала и лаяла, третья свистела по-соловьиному, четвертая шипела по-змеиному… Прилетел змей и закричал страшным голосом:
— Фу-фу-фу! Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! Кто здесь есть русский — выходи!
Передсветник вышел, и начался богатырский бой. Долго длился бой; к полночи Передсветник отбил шесть голов змею, но и сам стал уставать, да и дубина его не устояла и кое-где пообломалась. А змей и с тремя головами не ослабевает и все сильнее ярится и лезет в бой, и все сильнее напирает на богатыря. Вот и еще полетели две змеиные головы, но и дубина в руках Передсветника пришла в полную негодность, конец ее обломался, расщепался и обмочалился. Что делать? Силы уже стали оставлять богатыря, а надеяться было не на кого. Собрался молодой богатырь со своими последними силами, бросил в сторону свою дубину, снял сапог и сапогом этим отбил последнюю змеиную голову. Тяжел и труден был этот последний подвиг богатыря Передсветника, совсем выбился из сил и едва держался на ногах. На востоке же загорелись первые лучи утренней зари. Целую ночь продолжался богатырский бой. Узнала царевна о победе богатыря над змеем и несказанно этому обрадовалась, выбегала она из своего терема навстречу Передсветнику, брала его за руки белые, целовала в уста сахарные, вела его в свои хоромы светлые, садила за столы дубовые, за скатерти браные, угощала его яствами сахарными, питерами пьяными, напоила-накормила, на постельку спать положила. И уснул Передсветник богатырским сном, и проспал двенадцать дней и двенадцать ночей беспробудно. Проснулся Передсветник и говорит царевне:
— Ну, царевна, собирайся, не мешкай, время нам отправляться домой.
Не мешкала царевна, собрала свои пожитки, какие поценнее, и вышла, а золотой терем свернула в золотой клубочек и отдала его Передсветнику, а тот положил этот клубочек себе в карман. Пошли в путь и скоро дошли до средней сестры; та встречает Передсветника с сестрою с честью-с радостью и всячески их угощает. На следующее утро Передсветник пригласил с собою и эту царевну. Средняя сестра тоже собрала свои пожитки, какие подороже да получше, и вышла, а серебряный терем она свернула в серебряный клубочек и дала его Передсветнику, и тот положил его в карман. Держат путь втроем и скоро дошли в медный терем к младшей царевне. И эта царевна рада дорогим гостям, встречала их с честью-с радостью и всячески угощала. Отдохнули с пути и переночевали, а на следующее утро Передсветник пригласил с собой и младшую царевну. Собрала царевна свои пожитки, какие получше да подороже, и вышла, а медный терем сложила в медный клубочек и дала его Передсветнику, и тот взял этот клубочек и положил его в карман. Так Передсветник освободил из тяжкой неволи всех трех царских дочерей и теперь ведет их к выходу из подземного царства. Подошел Передсветник к выходу, взял канат и стал сильно его колебать, и скоро сверху ему ответили тем же. Это значило, что братья богатыря бодрствовали и заметили данный им знак снизу. Посадил Передсветник младшую царевну на канат, и ее потянули вверх. Вытащили богатыри Вечорник и Полунощник царевну наверх, да так и ахнули в изумлении от ее красоты, и заспорили, кому ею владеть, заспорили, загорячились, и завязалась у них горячая схватка; полосуются богатыри, да и забыли о брате Передсветнике и других царевнах. Царевна видит — дело плохо, подошла к охотникам и стала их унимать и успокаивать:
— Перестаньте, богатыри, там внизу есть еще царевны, да еще покрасивее меня, всем вам хватит.
Богатыри перестали драться и опустили канат в пропасть, и скоро оттуда вытащили среднюю царевну, еще красивее младшей, и опять заспорили, и опять стали драться из-за этой царевны, никому не хотелось упустить ее из рук. Царевны опять уговорили богатырей:
— Перестаньте, богатыри, не деритесь, там, на дне, осталась еще наша сестра, покрасивее нас.
Богатыри опять послушались девушек, скоро опустили канат и вытащили из щели царевну, еще красивее первых двух. И опять было заспорили, но царевны уговорили их прекратить ссору и вытащить Передсветника, да тогда уже и делить девушек. Опустили богатыри канат и стали тащить наверх самого Передсветника, тащат его да и разговаривают между собою:
— К чему нам брат Передсветник? Мы и без него могли бы справиться с царевнами. Приведем их к царю и скажем, что это мы освободили его дочерей, и он выдаст их за нас, а третью выдадут за какого-нибудь князя, иначе Передсветник перебьет у нас наше счастье, один женится, а нам ничего не достанется. Давай-ка его сбросим в пропасть!
Сказано — сделано. А Передсветника уже дотянули больше половины расстояния, а затем братья отсекли канат, и Передсветник полетел вниз головой в бездонную пропасть. Братья Вечорник и Полунощник взяли царских дочерей и повели их домой, и скоро привели их в столичный город к их отцу-царю и объявили, что это они вдвоем спасли царевен от лютых многоголовых змеев и вывели их из подземного царства. Девушки-царевны не смели уличить богатырей во лжи, так как богатыри строго-настрого наказали царевнам не говорить ни царю и никому на свете о своем спасителе Передсветнике и о том, как с ним поступили его братья. Царь был крайне обрадован возвращением дочерей, он наградил братьев Вечорника и Полунощника чинами и орденами и осыпал их золотою казной, и обещал выдать за каждого своих дочерей. Но свадьба не могла скоро состояться: царевны-невесты все еще надеялись на возвращение их избавителя Передсветника; под разными предлогами они упросили царя отложить свадьбы их на полгода, а затем и еще на полгода. Но время шло, второе полугодие уже близилось к концу, а Передсветник все не возвращался. Больше уже не было возможности откладывать дело, и день свадьбы приближался.
Передсветник при своем падении со страшной высоты на дно пропасти сильно разбился и впал в бессознательное состояние, и так в бесчувствии он пролежал долгое время; наконец он пришел в сознание, поднялся и увидел себя на дне пропасти, опять в подземном царстве; около него валялся обрубленный конец каната. И понял тогда Передсветник черные замыслы своих братьев. Горько ему было, но делать было нечего; надо было попробовать найти выход из этого положения. Вышел Передсветник на тропинку и пошел, куда глаза глядят. Долго шел он — много дней и ночей — и нигде не видел выхода из подземного царства, не встречал он в этом царстве и живой души. Но вот однажды Передсветник увидел небольшую избушку, вошел в нее и увидел там старую старушку, поклонился и поздоровался:
— Здравствуй, бабушка!
Бабушка удивилась:
— Ах ты, добрый молодец! Откуда ты заявился, зачем ты сюда пришел? Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? Сколько лет я здесь живу, а в этом темном подземном царстве и лица человеческого не видала.
— Неволя и горе привели меня к тебе, бабушка! Я спустился сюда, в подземное царство, по доброй воле, я обещал царю спасти трех его дочерей; победил я трех многоглавых змеев, избавил царевен от плена и повел их к выходу. Царских дочерей мои братья вытащили по канату наверх на божий свет; потащили они и меня по канату, а затем обрушили канат, и я полетел вниз головой и снова очутился в подземном царстве. Вот уже много дней я брожу в вашем темном царстве в разных направлениях и не могу найти выхода отсюда наверх, и не встречаю живой человеческой души.
Твоя избушка — первое жилье, какое я здесь встречаю. Помоги, бабушка, моему горю и укажи путь, по которому я мог бы выйти наверх на божий свет.
— Ах ты, Передсветник-богатырь! Не в добрый час ты сюда явился! В этом доме живет Баба Яга, злая-презлая и сильная, могучая богатырица. Как только она тебя увидит, так и разорвет тебя. Приготовься, богатырь, к бою; когда ты победишь Бабу Ягу, тогда мы подумаем, как тебе отсюда выбраться на свет божий. Баба Яга скоро прилетит.
Затем старуха повела Передсветника в погреб, а в нем в разных углах стояли две бочки, в одном углу бочка с сильной водой, а в другом — бочка со слабой водой, и сказала:
— Напейся сильной воды, а затем переставь бочки одну на место другой.
Передсветник так и сделал, напился сильной воды и почувствовал, что в нем прибавилось много богатырской силы, а затем переставил бочки одну на место другой. После того он пошел в лес и вырубил себе дубинку по плечу и приготовился к бою. Недолго пришлось ждать Передсветнику, скоро прилетела Баба Яга — Костяная нога, летит на железной ступе, пестом погоняет, помелом след заметает, прилетела и закричала:
— Фу-фу-фу! Русский дух здесь, Русью пахнет! Кто здесь есть русский, выходи!
И Передсветник вышел со своей дубиной, и его Баба Яга спросила:
— Как будем биться, с отдыхом или без отдыха?
И Передсветник сказал, что лучше биться с отдыхом. Забежала Баба Яга в погреб наскоро и, не заметивши перестановки бочек, напилась слабой воды вместо сильной и значительно ослабела — много в ней поубавилось силы. Начался бой; долго билась Баба Яга с Передсветником, устал и утомился Передсветник, а Баба Яга совсем выбилась из сил, и стал богатырь одолевать ее. Тогда Баба Яга попросила отдыху, и на это Передсветник согласился. Бросилась Баба Яга в свой погреб, побежал туда же и Передсветник; Баба Яга стала пить слабую воду, и сил у ней еще поубавилось, а богатырь напился сильной воды и почувствовал, что в нем прибавилось силы, а от усталости и следа не осталось. Вновь завязался бой, но уже недолго продолжался, ослабевшая Баба Яга не могла долго сопротивляться богатырю; Передсветник скоро победил Бабу Ягу, убил ее и вбил в землю. Покончивши с Бабой Ягой, Передсветник пришел к доброй старушке в избушку. Несказанно обрадовалась старушка победе Передсветника над Бабой Ягой, накормила она богатыря, напоила и на постельку спать повалила, и уснул Передсветник богатырским сном. Проснулся богатырь и стал обсуждать, как быть и что делать. Старушка сказала:
— Всю жизнь я прожила в нашем подземном темном царстве и никогда не выходила из своей избы ни шагу, а потому и не знаю, есть ли дороги, ведущие на свет божий. Но слышала я, что в этой вот стороне течет большая и широкая река, иди туда и следуй берегом реки, может быть, она выведет тебя на свет божий.
Передсветник сказал:
— Пойдем, добрая бабушка, со мною на свет белый.
Но бабушка ответила:
— Нет, Передсветник, богатырь молодой, не пойду я отсюда. Послушай, богатырь, я тоже царская дочь. Давно-давно это было, как я попала сюда. Тогда я была еще совсем юною девушкой, и была я красоты неописанной; однажды днем я резвилась и играла в саду со своими подругами. И вот как туча взвилась над моей головой ужасная Баба Яга, схватила меня на глазах моих подруг и разных мамок и нянек и понесла чрез тот самый вход, чрез который и ты, богатырь, попал сюда. Баба Яга принесла меня в темное подземное царство, поместила в этот самый дом и заставила меня служить ей и готовить для нее кушанья. Тут я и жизнь свою положила. Видимо, уж я совсем старуха, мне недолго уж и жить осталось. Так куда же мне идти? В доме отца моего меня уже, наверное, никто не помнит и уж, конечно, никто не знает, я тоже никого не знаю. К тому же, богатырь, я привыкла к своему дому и к своей жизни, и мне ли на старости лет трепаться по белому свету. Нет, отправляйся ты один, а меня оставь здесь доживать мои дни. Баба Яга сделала столько запасов разной провизии, что их хватит на тридцать лет.
Простился Передсветник с доброй бабушкой, поблагодарил ее, благословился у нее и пустился в неведомый путь; бабушка снабдила богатыря подорожниками, проводила его на дорогу и указала путь, каким надо следовать, чтобы дойти до реки. Долго шел богатырь — много дней, много ночей — а никакой реки ему не встретилось; всюду безлюдье, всюду места глухие и пустынные.
Идет однажды Передсветник и видит: стоит огромный дом, вошел в избу — дом пустой, но видно было, что дом обитаем, только хозяин дома был в отлучке. Удивился богатырь и думает: «Что же это значит? Кто здесь живет: добрый или злой человек?».
Залез богатырь на полати и там спрятался, и стал ждать возвращения хозяина дома. Скоро вернулся и хозяин, это было чудовище: тело у него было женское, а голова кошачья. Вбежала кошка-женщина в избу, учуяла чужого человека и принялась его искать по всем углам, стала она нюхтить-нюхтить и чутьем отыскала Передсветника на полатях, бросилась она туда, схватила богатыря и вытащила его оттуда, несмотря на то, что Передсветник упирался изо всей своей богатырской силы; Передсветник думал, что уже и конец его наступил, но женщина принялась ласкать его и знаками показывала, чтобы он ничего не боялся и что он ей понравился. Говорить эта женщина человечьим языком не могла, ей не было дано дара слова. Женщина скоро собрала на стол всяких кушаньев и напитков и стала угощать богатыря, напоила-накормила его да и на кроватку спать положила. И сама с ним легла, и сделала она Передсветника своим супругом. Так и остался Передсветник жить в доме чудовищной женщины; жил он хорошо и всем был обеспечен, но жена не отпускала его далеко от дома, очевидно, она боялась, что муж ее убежит от нее. Каждый день кошка-женщина с утра выходила из дома на охоту за дичью; близ дома протекала маленькая речка, густо по берегам поросшая кустами; женщина заходила в эти кусты, чутьем выслеживала дичь, подкрадывалась тихо, как кошка, делала скачок и хватала дичь. Каждый день она приносила с охоты множество дичи: лебедей, гусей и уток. Передсветник же оставался дома и наслаждался покоем и всяческими удобствами. Так тихо и мирно текла жизнь Передсветника.
Скоро кошка-женщина очеревастела, и наступило время родов. Между тем Передсветник все сильнее и сильнее скучал и тосковал по родине и по белому свету и каждый день обдумывал план побега. Передсветник заметил, что жена его во время охоты за дичью никогда не заходит в воду выше колена, она не могла заходить в глубокую воду; богатырь и задумал воспользоваться этим обстоятельством; когда настало время родов, и жена его стала страдать родовыми муками, Передсветник принялся за работу. Он отломал от крыльца дома толстые брусья и доски, перевязал их, сделал плот и спустил на воду, а затем взял шест и оттолкнулся от берега, и поплыл вниз по течению. Жена его между тем родила сына, она заметила побег своего супруга, схватила своего ребенка и побежала к реке, настигла она плот и бросилась в воду, но забрела до колен в воду и дальше идти уже не могла; побежала она по берегу следом за уплывающим плотом и стала жалобно маячить и старалась всячески показать своему мужу знаками — дескать, не уходи, останься, показывала ему и рожденного ребенка-сына, не сжалится ли? Но Передсветник плыл и на стоны и плач жены не обращал никакого внимания. Тогда рассвирепела кошка-женщина, схватила своего сына, наступила на него ногой и разорвала его на две части: одну часть ребенка она бросила на плот, и плот стал быстро тонуть, как будто на него положили огромную тяжесть. Передсветник схватил шест и им стал сталкивать половину ребенка в воду, долго он не мог этого сделать, но наконец собрался со всеми своими богатырскими силами и столкнул ребенка в воду, и того же разу плот поднялся и поплыл посверх воды. Тогда кошка-женщина бросила другую часть ребенка уже прямо в воду речки, и вот — появились на небе черные тучи и поднялась страшная буря; в подземном царстве и всегда-то бывает сумрачно и темновато, и никогда не бывает полного света, а теперь под черными и грозными тучами стало совсем темно; ветер гнал и ревел; вода в реке так волновалась и бурлила, словно в котле кипела. Ветром подхватило плот, закрутило, как щепку, и понесло вдоль по речке с невероятной быстротой. Передсветник изо всех своих богатырских сил держался за плот, чтобы не свалиться с него в воду, свались он в воду — и спасения ему не было бы. Холодною волною уже давно смочило Передсветника с ног до головы, брызгами слепило ему очи, много раз он был на краю гибели. За наступившим сумраком Передсветник и не заметил того, как плот его из маленькой речки выплыл на большую, широкую и глубокую реку, где и волны были сильнее, и опасность грознее. Долго так плыл богатырь и вдруг увидел впереди себя слабый проблеск, и загорелась в душе его надежда на спасение. Между тем плот все бежит вперед, кружась и ныряя в волнах; проблеск и полоса света все усиливались и увеличивались, и вот Передсветник увидел впереди себя, что река заходит под тяжелые громадные своды, как в ворота, а там, за этими сводами, сияет дневной свет. Еще недолго, и плот по реке прошел эти своды, и вот над головой засияло небо голубое, и ярко светило солнце. Передсветник очутился на белом свете. И на белом свете дул сильный ветер, но куда слабее, чем в подземном царстве. Скоро плот течением реки вынесло в открытое море, долго так плавал он, наконец ветром прибило плот к берегу близ большого города. Вышел Передсветник на берег и видит, что он в своем царстве близ столичного города, и несказанно обрадовался своему чудесному спасению.
Пришел он в город и узнал, что на завтра назначена свадьба обоих его братьев на старшей и на средней царских дочерях. И задумался богатырь, и не знал он, что ему делать и как поступить; думает: если я сейчас объявлюсь царю и скажу, что это я спас его дочерей, то ведь он мне и не поверит, тем более, что и дочери его, вероятно, уже отреклись от него, а в таком случае братья из злобы и ненависти погубят и убьют его. И решил он поступить так. Пошел он на морской берег, вынул из кармана золотой клубочек, развернул его — и стал большой золотой терем; развернул он серебряный клубочек в серебряный терем и медный клубочек — в медный терем. Весь город и весь народ диву дались: откуда эти терема, которых с утра еще здесь не было. Заинтересовались этим и царь, и его три дочери; вышли царевны на балкон, да как взглянули на терема, да и того же разу и признали их; шибко они обрадовались, побежали они к отцу и сказали ему:
— Вернулся наш избавитель Передсветник!
И тогда же царевны рассказали царю все, как было, как Передсветник спас царевен от лютых змеев многоглавых и как с ним поступили его коварные братья. И опалился царь гневом великим на коварных обманщиков. Узнали о возвращении Передсветника из подземного царства и его братья Вечорник и Полунощник и сильно испугались, поняли они, что дело плохо. Побежали они на морской берег к Передсветнику, пали ему в ноги, шибко каялись в своей вине пред ним и просили его простить их. Передсветник был человек добрый, а главное, он уж слишком был рад своему чудесному спасению из подземного царства, он простил братьям их вину и помирился с ними и вместе с ними отправился во дворец царя. Сам царь с царицей и все три их дочери вышли навстречу богатырю Передсветнику, спасителю царских дочерей, повели богатыря в палаты белокаменные, садили за столы дубовые, за скатерти браные, кормили его яствами сахарными, поили питьями медвяными. Царь осыпал богатыря золотою казной и всякими почестями и предложил ему жениться на любой царской дочери. Передсветник выбрал себе старшую дочь и просил царя переменить гнев на милость и выдать других его дочерей за его братьев: среднюю дочь — за Полунощника, а младшую — за Вечорника, и царь исполнил его просьбу. И вот в один день состоялись три свадьбы братьев-охотников на сестрах-царевнах. И был в царском дворце и во всем городе великий пир по случаю счастливого возвращения царевен и их бракосочетания. После брака братья с их женами-царевнами стали жить каждый в своем дворце: Передсветник — в золотом, Полунощник — в серебряном и Вечорник — в медном. И зажили братья-богатыри с их женами-царевнами мирно и счастливо. Скоро престарелый царь умер и оставил свой трон и царство своему зятю Передсветнику. Так Передсветник сделался царем, а братья его были его советниками. И стали они жить да поживать, да добра наживать.
Лука Леонтьевич Заякин.
Деревня Артамонова.
20 января 1907 года.
Царь-девнца
Сказка
В котором царстве, в некотором государстве жили-были король с королевой; у них был единственный сын Иван-королевич. Когда мальчик Иван-королевич уже был на возрасте, королева-мать неожиданно заболела и умерла; овдовевший король погоревал по жене, сколько пришлось, да и женился на другой жене, и взял себе в жены молодую и красивую королевну, только была эта вторая его жена женщина злая и хитрая, и к тому же волшебница. И невзлюбила королева-мачеха своего пасынка Ивана, и Иван-королевич невзлюбил своей мачехи, и началась для королевича жизнь плохая и тяжелая. Каждый день злая мачеха поедом ела и грызла своего пасынка, бранила и срамила его, и не давала ему покоя. Шибко затосковался и запечалился Иван-королевич, и стал он каждый день с раннего утра и до позднего вечера уходить из дома за город на охоту; возьмет, бывало, своего слугу и закатится с ним в чистое поле-широкое раздолье или же в темный лес непроходимый и гуляет себе, и тешит свою молодецкую душу: стреляет дичь и разного зверя, а к вечеру вернется домой, да и ляжет спать.
Однажды во время охоты Иван-королевич зашел дальше обыкновенного и вышел на морской берег; сильно понравилось ему место на берегу моря, и поставил он себе здесь красивую и дорогую палатку, и всякий день после охоты приходил сюда, на морской берег, гулял, резвился и веселился, и отдыхал в палатке на мягкой постели. Однажды Иван-королевич во время своих прогулок по морскому берегу увидел далеко в море корабль; корабль шел на всех парусах и направлялся прямо к берегу. Королевич заинтересовался этим явлением и стал поджидать корабля. Скоро корабль подошел к берегу и бросил якорь; спустили роскошную раззолоченную шлюпку, убранную дорогими коврами и материями, с корабля на шлюпку спустилась Царь-девица красоты неописанной; ее сопровождало много красивых девушек-служанок; скоро шлюпка с красавицами пассажирками пристала к берегу, и Царь-девица со своей свитой вышла на берег и стала с девушками забавляться и резвиться. Вдруг Царь-девица увидела на берегу палатку и подошла к ней, чтобы узнать, откуда и зачем появилась палатка здесь, на пустынном берегу. А там, у палатки, встретил Царь-девицу Иван-королевич с низким поклоном. С первого же взгляда молодые люди: Иван-королевич и Царь-девица сильно понравились друг другу. Царь-девица имела с собой целый запас дорогих вин и разных закусок; все это она принесла в палатку и стала с Иваном-королевичем пить и есть, и наслаждаться. Долго так они забавлялись, и наконец Царь-девица собралась домой; расставаясь, Царь-девица сказала Ивану-королевичу:
— Завтра в эту же пору я опять приду сюда уже на двух кораблях; жди меня и встречай.
Села Царь-девица на корабль и скоро скрылась из глаз. А Иван-королевич того же разу вернулся домой, и был он крайне весел и радостен. Удивилась королева-мачеха раннему возвращению пасынка, а больше — его настроению, призвала она к себе слугу Ивана-королевича и спросила его:
— Скажи мне, что случилось с королевичем и отчего он сделался таким радостным и веселым?
Поклонился слуга королеве и сказал:
— Государыня! Сегодня к морскому берегу пристал корабль, и на берег вышла Царь-девица с ее подругами и служанками, она вошла в палатку Ивана-королевича и долго с ним беседовала и пировала. Видимо, Иван-королевич и Царь-девица понравились друг другу. Назавтра Царь-девица обещалась опять приехать на двух кораблях.
Выслушала эту речь злая мачеха, и закипели в ее сердце злоба и зависть. Дала она слуге булавку и сказала ему:
— Завтра, когда увидишь в море корабли Царь-девицы, незаметно воткни королевичу в ворот его кафтана эту булавку.
Слуга обещал королеве исполнить ее приказание и взял булавку. На следующий день Иван-королевич с утра уже был на морском берегу в своей палатке и поджидал прибытия кораблей Царь-девицы. В полдень показались два корабля в море, корабли на всех парусах шли прямо к берегу. Сильно обрадовался Иван-королевич и хотел выйти из палатки на морской берег, чтобы встретить Царь-девицу, но слуга уговорил его не выходить навстречу Царь-девице, он сказал:
— Сиди в палатке, королевич, негоже тебе выходить навстречу женщине, она и сама придет к тебе в палатку.
Королевич остался; тогда слуга незаметно воткнул булавку в ворот Ивана-королевича, и королевич уснул глубоким и непробудным сном. Между тем корабли прибыли, Царь-девица сошла на берег и прямо направилась в палатку, и крайне удивилась, что королевич спит; стала она будить королевича; долго она старалась, но все ее труды были напрасны, королевича она так и не могла добудиться и собралась в обратный путь. Пред отъездом Царь-девица наказала слуге так:
— Скажи королевичу, когда он проснется, что завтра я приеду на трех кораблях; пускай он дожидается и не спит.
Затем села Царь-девица на корабли и отплыла на всех парусах. Слуга же вынул булавку, и королевич проснулся и увидел вдали убегающие корабли Царь-девицы, и сильно опечалился по причине своей неудачи, и стал расспрашивать слугу, что делала и что говорила Царь-девица. Слуга ему все рассказал и передал наказ Царь-девицы ждать ее завтра, она приедет на трех кораблях. Вернулся королевич домой грустный и печальный. Заметила это злая мачеха и тот же час призвала слугу королевича и разузнала от него все, как было, как приезжала Царь-девица и как королевич заснул. Обрадовалась королева и приказала слуге и завтра проделать то же самое, что и сегодня, то есть незаметно воткнуть ему в ворот булавку. Слуга обещал исполнить ее приказание. На следующий день с утра королевич опять пошел на морской берег и с большим нетерпением стал дожидаться прибытия Царь-девицы. Около полудня в море показались три корабля. Обрадовался королевич и хотел бежать из палатки навстречу Царь-девице, но слуга опять его урезонил, что-де не след и негоже королевичу выходить навстречу женщине, хотя бы и царю, надо ждать ее в палатке, она сама придет к нему. Королевич послушался коварного совета своего слуги и остался в палатке. Корабли быстро приближались. Слуга незаметно воткнул булавку в ворот королевича, и тот опять уснул крепким сном. Приплыла Царь-девица, сошла на берег и прямо направилась к палатке королевича, и опять нашла его спящим; стала она его всячески будить, долго будила, но не могла разбудить. Опечалилась Царь-девица и собралась в обратный путь, и слуге приказала передать:
— Теперь уж я не явлюсь на этот берег, и если королевичу угодно, то пусть теперь он сам меня ищет, а найдет он меня так. Пусть он придет на остров Трясун, где дерево самород растет, я там живу и царствую. Кроме того, скажи королевичу, чтобы он срубил ту стопочку, на которую шапочку клал.
Сказала это Царь-девица, села на корабли и пошла в обратный путь. Тогда слуга вынул булавку, и Иван-королевич проснулся. Узнал королевич, что Царь-девица уже уплыла, бросился к самому морю, закричал и замахал руками, но корабли были уже далеко, и никто его не видел и не слышал. Пуще прежнего запечалился и закручинился Иван-королевич, и стал он расспрашивать своего слугу, что делала и что говорила Царь-девица, и тот все обстоятельно и без утайки рассказал:
— Явилась Царь-девица в палатку и долго тебя, королевич, будила, но не могла добудиться и вернулась на свои корабли. А пред отъездом она сказала, что пускай королевич найдет остров Трясун, где растет дерево самород, там она живет и царствует.
— А еще что тебе сказала Царь-девица? — спросил королевич.
И слуга ответил:
— Еще она сказала: пускай королевич срубит ту стопочку, на которую клал свою шапочку.
Как только услышал это Иван-королевич, так того же разу выхватил свой меч и снес голову коварному слуге. Королевич правильно понял намек Царь-девицы; во время своих прогулок и развлечений, а равно во время охоты королевич часто снимал свою шапку с головы и передавал ее своему слуге, а тот, чтобы не смять в руках шапки королевича, надевал ее себе на голову. Царь-девица догадалась, что сон королевича неестественный и что в этом виноват его слуга. Пуще прежнего запечалился и закручинился королевич; вернулся он домой и решил идти на поиски Царь-девицы. Взял королевич золотой казны и подорожников; оседлал богатырского коня, надел на себя доспехи ратные и, не простившись с отцом, тайно покинул родной дом, и пустился в неведомый путь. Долго ехал королевич, проехал он много разных царств и государств, много сел и городов, везде он расспрашивал, не знает ли кто пути к острову Трясуну, на котором дерево самород растет. Но нигде и никто не мог дать ему об этом никаких указаний; никто никогда не только не бывал и не ведал такой страны, но никто даже о ней слыхом не слыхал. Ехал королевич сначала местами населенными, а затем углубился в места глухие, дикие и необитаемые, где и лица человеческого не увидишь, и жилища человеческого не встретишь. Едет Иван-королевич лесами дремучими, долго едет он, близко-далеко, низко-высоко, скоро сказка сказывается, а поры-время много минуется; вдруг на широкой лесной поляне королевич увидел огромный деревянный терем и сильно обрадовался жилью человеческому; подъехал он к столбу, привязал коня к золотому кольцу и вошел в терем, и видит: на лавке лежит Стар-Матер человек, великий волшебник, головою он упирается в один угол, а ногами — в другой. Увидел Стар-Матер человек королевича и закричал:
— А! Иван-королевич! Какими судьбами ты сюда попал, какие тебя ветры сюда занесли-завеяли?
Иван-королевич поклонился старому волшебнику и сказал:
— Я ищу остров Трясун, на котором дерево самород растет; на этом острове живет и царствует Царь-девица, моя невеста.
Рассказал затем королевич обстоятельно о том, как Царь-девица приезжала на своих кораблях к нему на свидание и как коварный слуга по наговору злой мачехи расстроил эти свидания: напускал всякий раз сон на королевича при появлении Царь-девицы. Закончил свою речь королевич, снова низко поклонился старому волшебнику и сказал ему:
— Прошу тебя, Стар-Матер человек, помоги мне в моей беде и укажи, как мне добраться на остров Трясун.
Выслушал старый волшебник Ивана-королевича и сказал ему:
— За трудное дело взялся ты, королевич; много лет живу я на земле, много видал и много знаю, а и я не только не бывал и не видал острова Трясуна, но даже и слыхом о нем не слыхал. Но я все-таки помогу тебе, королевич, знал я твоих дедов и прадедов, хорошие они были люди и не гнушались со мною хлеб-соль водить. Оставайся, королевич, ночуй у меня, подкрепись с дороги и отдохни. Утро вечера мудренее. Мое волшебство действует по утрам.
Остался королевич. Старый волшебник напоил-накормил королевича и на постельку спать положил. И проспал королевич всю ночь до утра. Утром проснулся. Старый волшебник взял королевича и вышел с ним из терема на чистое поле, свистнул молодецким посвистом, гаркнул богатырским погарком:
— Гей вы, звери лесные и полевые, большие и малые! Сбегайтесь ко мне со всех сторон!
И вот прибежали к старому волшебнику разные звери, и их спросил Стар-Матер человек:
— Скажите, звери, не видал ли кто и не слыхал ли, где стоит остров Трясун, на котором дерево самород растет?
И все звери ответили:
— Нет, господин, не знаем мы такого острова, не видали мы его и даже слыхом не слыхали.
Тогда старый волшебник распустил зверей. На следующее утро старый волшебник опять вышел на чистое поле, свистнул-гаркнул:
— Гей вы, птицы воздушные пернатые, полевые и лесные, большие и малые! Слетайтесь ко мне со всех сторон!
И прилетели к старому волшебнику все птицы большие и малые со всех сторон. И спросил их Стар-Матер человек:
— Скажите, птицы, не видал ли кто и не знает ли кто из вас, где стоит остров Трясун, на котором дерево самород растет?
И все птицы ответили:
— Нет, господин, мы не знаем такого острова, видеть его не видали и слыхом не слыхали.
Тогда старик волшебник распустил и птиц. На третий день волшебник повел королевича к морю, свистнул своим молодецким посвистом, гаркнул богатырским погарком:
— Гей вы, рыбы морские и речные, большие и малые, и вы все, морские гады и чудовища! Сходитесь ко мне со всех морей и океанов, со всех рек и озер!
И приплыли к волшебнику все рыбы и чудовища, и спросил он их:
— Скажите, рыбы и морские чудовища, не знаете ли вы и не слыхали ли, где находится остров Трясун, на котором дерево самород растет?
И все рыбы и морские чудовища ответили:
— Нет, господин, мы не знаем такого острова, не видали и не слыхали о нем.
Уже волшебник хотел распустить рыб и морских чудовищ, как вдруг видит: по морю быстро плывет, спешит к берегу Ерш Ершович. Разгневался на него волшебник и закричал ему:
— Ты, Ерш-щетинник, где был и почему своевременно не явился на мой зов и на мое заклинание?
Ерш поклонился и сказал волшебнику:
— Извини, господин, я был слишком далеко и, несмотря на все мое старание, не мог поспеть к тебе вовремя.
— Где же ты был? — спросил волшебник.
И Ерш Ершович ответил:
— Я был на острове Трясуне, на котором дерево самород растет, я плавал там в речке-в омуте под мельничным колесом, и слушал любопытные разговоры мужиков, приехавших на мельницу молоть муку.
— О чем же разговаривали эти мужики? — спросил волшебник.
— Мужики разговаривали о том, что их Царь-девица недавно плавала в неизвестные далекие края, там встретилась с каким-то королевичем, хотела его женить на себе, да не удалось, и с того времени Царь-девица запечалилась и закручинилась, сохнет и вянет, и даже с лица подурнела и почернела. Все свои дела и заботы Царь-девица бросила, а чрез это все государственные дела пришли в упадок, и все управление пришло в большое расстройство.
Так волшебник узнал про остров Трясун; свистнул он и гаркнул:
— Гей, птица Ного! Великая и разумная! Явись ко мне сейчас же!
И вот прилетела огромная сильная птица.
Волшебник сказал:
— Птица Ного, ты возьми Ивана-королевича и отнеси его на остров Трясун, а ты Ерш-щетинник, плыви по поверхности моря и показывай птице Ного дорогу.
Птица Ного опустилась на землю и сказала волшебнику:
— Путь велик, надо взять с собой запасов бочонка два.
Тогда Иван-королевич не мешкал, взял лук и стрелы, пошел в лес и скоро принес дичи столько, что ею можно было наполнить два больших бочонка; перекинул Иван-королевич бочки с дичью чрез птицу, сам на нее сел, и птица Ного расправила свои крылья и взвилась над морем; рыба же Ерш плыла по морю на поверхности воды и показывала птице дорогу. Долго так летела Ного-птица, много дней и ночей; всю дорогу королевич бросал птице в ее раскрытый рот дичины, но вот уже вся дичь вышла, и нечего было дать птице; до берега было далеко, и птица, видимо, ослабевала и просила корму. Что было делать? Взял Иван-королевич нож и ножом вырезал себе икры у ног и дал их птице Ного, и та с удовольствием их проглотила: ах, сладко, говорит. Наконец Ерш приплыл к берегу и сказал:
— Вот и остров Трясун! Иди, королевич, этой дорогой и дойдешь к столичному городу Царь-девицы.
Ного-птица опустила королевича на землю и видит, что королевич не может ходить, и спросила его: отчего это с ним случилось? И тот объяснил, что он вырезал у себя икры и скормил их ей же, птице Ного! Тогда Ного-птица стала рыгать-рыгать и отрыгнула обе икры, приложила их к ногам королевича и принялась лизать. Лизала-лизала и зализала больные места, и королевич выздоровел. Тогда Ного-птица взвилась на воздух и скрылась, а Иван-королевич пошел путем-дорогой искать Царь-девицу. Шел-шел королевич, близко-далеко, низко-высоко, сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, — и пришел в столичный город Царь-девицы, но не решился прямо идти во дворец Царь-девицы и задумал остановиться в бедном доме одной старушки, бабушки-задворенки; вошел он в дом, богу помолился, хозяйке поклонился и попросил ее:
— Приюти меня, бабушка, в своем доме, я иностранец, никого здесь не знаю, никто и меня не знает.
И бабушка ему ответила:
— Рада бы я пустить тебя, да горе великое у меня в доме.
— Какое же горе, бабушка?
— У меня есть сын единственный; по бедности нашей он влез в долги, в срок уплатить их не мог, и вот кредиторы сегодня поведут моего сына на торжище и продадут его в рабство за долги.
— Не кручинься, бабушка, как-нибудь твоему горю поможем, пусти только меня и приюти в своем доме.
— Оставайся, родимый, места не просидишь, а уж на угощение не взыщи.
Остался королевич, дал старухе мешок с золотом и послал ее выкупать ее сына. Схватила старуха деньги и со всех ног побежала из дома, выкупила она своего сына и скоро вернулась с ним домой. Вернулась старуха и стала расспрашивать Ивана-королевича:
— Вижу я, что ты человек не простой, скажи мне, кто ты, откуда да и зачем сюда явился; может быть, я тебе и помогу чем-нибудь.
Иван-королевич ничего не утаил и все старухе рассказал. Выслушала старуха Ивана-королевича и сказала ему:
— Царь-девица тебя, королевич, все еще не забыла и все по тебе сохнет и вянет. Только она теперь сильно отчего-то подурнела и постарела. Я вхожа к Царь-девице.
— Сходи, бабушка, к Царь-девице и спроси ее, отчего она подурнела, и нельзя ли вернуть ее прежнюю красоту.
Обещалась старушка побывать у Царь-девицы. На следующее же утро старушка испекла хороший и вкусный пирог и понесла его во дворец к Царь-девице; пришла она к Царь-девице, поклонилась ей, передала ей пирог в гостинец и стала спрашивать Царь-девицу, с чего она печалится и кручинится, и с чего она подурнела и постарела, и где девалась ее былая красота. Царь-девица сказала:
— Ах, бабушка, как же мне не печалиться и не кручиниться? Нашла я себе по сердцу жениха, да не знаю, как взять его за себя. А красоту мою похитил, бабушка, один злой волшебник.
— Где же он спрятал ее? — спросила старуха.
— А спрятал волшебник мою красоту вот где. В чистом поле стоит дуб, а том дубе — железный сундук, а в сундуке сидит живая утка, а в ней яичко; в этом-то яичке и кроется моя красота. Съела бы я этого яичка, и вернулась бы ко мне моя красота.
Вернулась старуха домой и передала Ивану-королевичу слова Царь-девицы. На следующий же день рано утром Иван-королевич взял с собой сына старухи и с ним пошел искать в поле дуб. Целый день ходил Иван-королевич, но нигде не мог найти в поле дуба; к ночи измученный королевич вернулся домой. На второй день опять Иван-королевич вместе со своим товарищем — сыном старухи пошел в поле искать дуб; долго искал, но не мог найти. Далеко зашел королевич и вышел к берегу моря, идет берегом и видит: на скале стоит большой козел с крепкими рогами. Схватил Иван-королевич лук и стрелы и хотел застрелить козла. И возговорил козел человечьим голосом:
— Не бей меня, Иван-королевич, я тебе на пору-на время пригожусь.
И Иван-королевич не стал убивать козла. Идет королевич дальше и видит: на высоком дереве гнездо соколиное, а в гнезде малые соколята, и задумал влезть на дерево, разорить гнездо и достать соколиных птенцов. Неоткуль взялась соколица и заговорила человечьим голосом:
— Иван-королевич! Не разоряй моего гнезда и не бей моих детушек малых, я тебе на пору-на время пригожусь.
Послушался Иван-королевич, не стал разорять соколиного гнезда и пошел дальше своею дорогой. До самой ночи ходил королевич, а дуба так и не смог найти, да так с пустыми руками и вернулся домой. На третий день Иван-королевич опять со своим товарищем пошел искать дуб. Долго ходил он, много мест обошел и опять стал приближаться к морскому берегу, и вдруг, выйдя на широкую полянку, он увидел на ней огромный зеленый дуб и крайне этому обрадовался. Не мешкая, Иван-королевич со своим товарищем взялись за топоры и начали рубить дуб; скоро они подрубили дуб и свалили его и вынули из его ствола большой тяжелый и прочный железный сундук. Как ни ухищрялся Иван-королевич открыть сундук, он не сумел этого сделать; принялся он разбивать ящик топором, но и топор не берет прочного ящика, весь зазубрился и разбился. Что было делать? Неоткуль взялся козел с большими рогами, разбежался, да как хватит рогами в сундук, так и разбил его. Открыл Иван-королевич сундук, а из него вспорхнула утка и улетела. Вот тебе и раз! Иван-королевич только руками развел: дескать, улетело мое счастье. Неоткуль взялась соколиха, зашибла утку, принесла и положила ее к ногам королевича. Иван-королевич не мешкал, выпотрошил утку, достал из нее яичко и пошел домой, и передал старушке. На следующий день старушка сготовила красивого и вкусного печенья и заправила его яичком из утки, и с этим печеньем пошла во дворец, и сказала Царь-девице:
— На-ка, матушка царевна, покушай печеньица моего рукоделья.
Царь-девица взяла и покушала печенья, да как взглянет в зеркало, так и ахнула, и ручками всплеснула:
— Ах, бабушка, вернулась ко мне моя прежняя краса! И где ты и как ты достала яичко уточки?
— Не я, матушка царевна, достала яичко, а достал его твой жених суженый Иван-королевич.
— Ах, бабушка, да где же он, жених-то мой?
— Да у себя в доме я его приютила.
— Приведи его ко мне поскорее, родимая бабушка.
Бабушка не мешкала и скоро привела Ивана-королевича.
Сама Царь-девица вышла встречать королевича, брала она его за руки белые, целовала в уста сахарные, вела его в свои палаты белокаменные, напоила и накормила его. Не откладывали дела в долгий ящик: честным пирком и за свадебку. Женился Иван-королевич на Царь-девице и зажил с женою мирно и согласно, в совете да в любви. Прошло так много ли, мало ли времени, и стала Царь-девица примечать, что Иван-королевич стал кручинный и печальный, и чем дальше, тем скучнее, и задумывается он над делами, и спросила она его:
— Скажи мне, супруг мой, с чего ты закручинился, с чего запечалился? Али ты разлюбил меня?
— Не разлюбил я тебя и никогда не разлюблю, супруга моя. Но суди сама, как же мне не закручиниться, как не запечалиться? Ведь у меня есть отец — старый король, у меня есть и королевство. Стосковался я по отцу и по родине, и хотелось бы мне взглянуть, как живут на родине и как идут там дела?
— Ах какой же ты! Давно бы ты сказал мне об этом, и мы бы теперь уже съездили и навестили бы и твоего отца-старика, и твою родину.
Не теряя времени, Царь-девица приказала снарядить три хороших корабля, нагрузила <их> дорогими подарками, и Иван-королевич с Царь-девицей вошли на корабли и поплыли на всех парусах. Скоро они вошли в гавань у столицы старого короля и послали к нему послов сказать, что явились из соседнего царства молодой король с его молодой супругой и пожелали навестить престарелого короля. Старый король сам пошел навстречу высоким гостям, встретил их с честью и с радостью и повел их в свои палаты, посадил за столы дубовые и за скатерти браные и стал их расспрашивать, кто они, откуда и куда направляются. И не выдержал тут королевич и сказал:
— Батюшко! Не узнал ты меня. Ведь я сын твой, Иван-королевич.
Тут только старый король узнал своего сына и глубоко ему обрадовался; он уже считал его погибшим и глубоко скорбел об утрате сына. Когда Иван-королевич тайно бежал из родительского дома и когда старый король узнал о побеге его, то разослал скорых гонцов во все концы света белого, но королевича нигде не могли найти и решили, что он где-нибудь пропал в неведомом пути. И вот теперь сын его явился. И рассказал Иван-королевич своему отцу обо всех кознях злой мачехи и обо всех ее преследованиях. Разгневался старый король на свою злую жену и сказал королевичу:
— Возьми мачеху и делай с нею, что хочешь.
Иван-королевич приказал привязать мачеху к воротам дворца и расстрелять ее. Скоро старый король умер. И Иван-королевич сделался королем двух царств — своего и жениного. И стали молодой король и молодая королева жить да поживать, да добра наживать.
Лука Леонтьевич Заякин.
Дер. Артамонова.
20 января 1907 г.
Полыганье
Сказка
В одном городе жила барыня, важная и богатая. Умела она лгать и любила лгать с кем-либо по залогу, и не бывало такого случая, чтобы барыня не выиграла залога. Узнала барыня, что в ее вотчине в деревне живет богатый мужик Иван, великий мастер лгать, и наказала она мужику в такой-то день явиться к ней на полыганье. Собрался мужик Иван к барыне на полыганье и в назначенный день с утра вышел из дому и направился в город. Дорогой его повстречал сосед и разговорился:
— Куда идешь?
— К барыне на полыганье.
— Возьми меня с собой.
— Пойдем.
Пошли вдвоем; прошли так сколько времени, вдруг Иван остановился, воззрился в кусты и крикнул:
— Ох, парень, заяц!
— Где? Не вижу я ни одного зайца.
— Ну, парень, ты мне не товарищ, убирайся!
И прогнал Иван встречного мужика и далее пошел один. Идет. Опять встречает его другой уже мужик и спросил:
— Куда идешь?
— К барыне на полыганье.
— Возьми меня с собой.
— Пойдем.
Идут вдвоем. Иван опять вдруг крикнул:
— Ах, парень, заяц!
— Какой заяц, тут их семь будет!
— Ты парень ладный, пойдем со мной.
Пришли к барыне, челом бьют, честь отдают; спрашивает мужик Иван:
— Начто, барыня, требовали меня?
— Наслышана я, — говорит барыня, — что ты, мужичок, поговорить мастер, так вот я тебя и позвала к себе на беседу. Только как будем беседовать с тобой: по закладу или без закладу?
— Можно, барыня, и по закладу.
Уложились об закладе во сто рублей.
Барыня и говорит мужику Ивану:
— У меня в огороде родился очень большой кочень капусты, вилок один — с дом величиной.
— Какой это вилок, барыня! Вот у меня уродился вилок капусты действительно большой: на одном кочне целый полк солдат в 1000 человек установится, да еще и места останется.
Подивилась барыня словам мужика, поняла, что нарвалась на доку.
— А посмотри, мужичок, на мои хоромы, видишь, какие большие да высокие! У царя такого дворца нет.
— Какие это хоромы, — отвечал Иван, — вот у меня так действительно хоромы: и высоки, и хороши. Спроси вот другого мужика, он человек сторонний.
Барыня спросила товарища Иванова:
— Знаешь ты его хоромы?
— Как не знать, очень даже хорошо знаю.
— Высоки ли?
— Так высоки, матушка-барыня, что мимо идешь, на крышу взглянешь, так шапка с головы валится. А по крыше у него свинья ходит и в зубах месяц носит. Это я сам видел, как проходил мимо.
Поняла барыня, что не переговорить ей мужиков, отдала им 100 рублей и отпустила их, да, говорят, с той поры и перестала заниматься полыганьем. Мужики же поделили барыши и благополучно вернулись домой.
Федор Ларионович Созонов.
Дер. Артамонова.
Ноябрь 1906 г.
Хитрая царевна
Сказка
У одного царя была дочь — девушка уже на возрасте; царевна была девушка умная и хитрая. Царевна объявила своему отцу-царю, что с женихами, которые будут приезжать к ней свататься, она будет забавляться загадками: загадает она загадку жениху, отгадает он — царевна выйдет за него замуж, не отгадает — жениху голову долой. Или же наоборот: жених загадает загадку, а царевна будет ее разгадывать с теми же последствиями. Царь на это согласился.
Стали являться женихи — царские, княжеские и боярские дети и дета именитых купцов. Но кому из них царевна ни задаст какую загадку, никто не мог ее разгадать, и платились за это своими головами. Много годов так прошло, и много голов сгубила хитрая царевна, наконец перестали к ней женихи являться: кому охота по пустякам терять свою голову, и последние года два-три к царевне не являлось ни одного жениха.
В одном далеком и глухом селе жил богатый мужик, у него был взрослый сын, парень статный и собой красивый, и человек неглупый. Однажды парень явился к своему отцу, поклонился ему и говорит:
— Батюшка, хочу я ехать в столичный город свататься за царскую дочь. Отпусти меня и благослови.
— Не с ума ли ты сошел — свататься за царскую дочь, да еще такую хитрую и мудрую, которая сгубила столько царских и боярских детей? Молодцы не тебе чета!
— Отпусти, батюшко! Может быть, мое будет счастье, и я не сгублю свою голову, а женюсь на царевне.
Видит мужик, что с парнем не будет сладу, и уступил:
— Ну, ступай с богом, — говорит.
Дал мужик своему сыну сто рублей, а мать ему дала пятьдесят рублей, брат родной дал двадцать пять рублей и сестра дала пятнадцать рублей. Взял эти деньги парень: на сто рублей, данных отцом, он купил коня, на пятьдесят рублей, данных матерью, он купил седло, на двадцать пять рублей, данных братом, купил уздечку и на пятнадцать рублей, полученных от сестры, купил плеть. Собрался парень, простился, у родителей благословился и пустился в путь.
Едет парень и думает: «Купленные мною на сборные деньги конь и конская сбруя и будут для меня первой загадкой, которую я загану царевне».
Едет парень и выехал на широкое поле, и видит: огонь идет по степной траве, и много уже места выгорело, лишь в одном месте остался небольшой клочок травы невыжженной, а там сидела большая змея. Змея говорит парню:
— Добрый человек, выбрось меня на полянину, иначе я здесь сгорю.
— Как же я тебя вытащу, коли ты кругом в огне и в руках у меня ничего нет.
— Подставь свою плеть, я схвачусь за нее, ты меня и выдернешь.
Парень так и сделал: подставил плеть, змея обернулась вокруг нее, и он ее выдернул из огня, и змея скрылась. Сел парень на коня и поехал дальше, а сам думает: «Эта змея в огне, которую я вытащил плетью, будет для меня второй загадкой, которую я предложу царевне».
Едет парень дальше, уже не сколь далеко и до столицы, и видит он: неподалеку в стороне от дороги на поле зреет белояровая пшеница, а в поле ходит лань золоторогая и кормится пшеницей. Диву дался парень и думает: «Никогда отроду я такого чуда не видал, а только в сказке слыхал. Подъеду поближе, если не изловлю, так хоть насмотрюсь на лань».
Стал подъезжать к полю на своем коне, лань увидела его и скрылась. Парень поехал своей дорогой и думает: «Эта золоторогая лань, которую я встретил в поле и выгнал своим конем, будет моею третьей загадкой для царевны».
Приехал парень в столицу и остановился на подворье в доме бедной вдовы-старухи и говорит ей:
— Я приехал, бабушка, свататься за вашу царскую дочь.
— В добрый час, — говорит старуха, а сама думает: «Много вашего брата у царевны перебывало, да все головы свои сложили, никто от нее живым не вернулся, и этому то же будет».
На следующее утро парень встал, умылся, снарядился и собрался идти в царский дворец, и говорит старухе:
— Бабушка, посматривай за моим конем, корми, пои его. Коли жив буду, я награжу тебя за твою службу, а коли умру — бери коня со всею сбруей.
Старуха рада: дескать, никто от царевны жив не вертался, будет конь ее.
Пришел парень в царский дворец, докладывается, ввели парня в царские палаты, где его встретили царь с царевной. Поклонился парень царю и царевне и говорит:
— Царь-государь, хочу я с тобой породниться и на царевне жениться.
Царь отвечает:
— Что ж, дело доброе! Только ты ведь знаешь, на каком условии царевна может согласиться на брак — нужно разгадать ее загадки.
— Знаю, государь, а потому нечего и время тратить по-пустому, давайте прямо перейдем к делу.
Условились на четыре загадки: сначала царевна загадает четыре загадки, а затем парень; если парень разгадает все загадки, то царевна выйдет за него замуж, а если не разгадает, то ему голову долой, а равно, если царевна не разгадает хоть одну загадку, данную парнем, то выходит за него замуж, а разгадает — парень пойдет на плаху.
Стала царевна задавать загадки. Загадала одну загадку, парень быстро ее отгадал, царевна задала другую, парень и эту разгадал без особого труда. Царевна задала третью загадку, парень затруднился и стал ходить из угла в угол, подумал-подумал и отгадал. Царевна видит, что дело плохо, что нарвалась на доку, подумала, посмотрела в свои книги и загадала последнюю и самую трудную загадку. Парень еще больше стал в затруднение, долго ходил он по комнате взад и вперед, долго думал и все-таки отгадал загадку и последнюю.
Царь был рад, думает: «Хоть за мужицкого парня пристроить девку».
А царевна не радовалась: ей не хотелось выходить за простого мужика, только она не сильно унывала, думала: «Где мужику загадать хорошие и трудные загадки? Отгадаю я его загадки и его самого отправлю на плаху».
Между тем дело было уже позднее, и решено было отложить загадки на завтра.
Парню отвели покои в царском дворце, и он остался там ночевать. Наутро встали и опять приступили к загадкам, теперь была очередь парня загадывать загадки, а царевне разгадывать. Парень загадал такую первую загадку:
— Ехал я на тятеньке, сидел я на мамоньке, братцем правил, а сестрицей понужал.
Задумалась царевна, не могла она сразу отгадать загадку, и дело пошло в затяжку. Проходит час, два, думает царевна, не может отгадать загадку. Заглянула она в одну книжку, в другую, нигде не могла сыскать разгадки, попросила парня отложить разгадку до вечера. Парень согласился. Мучается, бьется царевна, ничего не может добиться. Вечером царевна просит парня отложить разгадку до утра. Парень и на это согласился, и пошел в свои покои спать.
Всю ночь царевна думала над загадкой и не могла отгадать ее, уже за полночь взяла она кошелек с золотом и пошла в покои, где спал парень, разбудила его и сказала ему:
— Не могу я разгадать твоей загадки, на, возьми это золото и объясни мне смысл загадки.
— Не надо мне твоего золота, ты казнишь меня, и это золото попадет к тебе же.
— Что хочешь возьми, только объясни загадку.
— Ничего мне не надо, разве вот что: обнажи себя снизу до пояса и дай мне себя осмотреть со всех сторон.
Не хотелось царевне этого, но парень не уступал ей и не шел ни на какие другие сделки. Побилась царевна и согласилась. Подняла она свои юбки до пояса, парень ее осмотрел и ощупал со всех сторон, потешился вволю и сказал:
— Ну, теперь довольно.
И когда царевна опустила свои юбки, парень говорит:
— Говорят, что у царей дочери хитрые и мудрые, а таких мелочей не могут разгадать. Вот что значит моя загадка: когда я собрался к тебе свататься, то отец пред дорогой дал мне сто рублей, мать — пятьдесят, брат — двадцать пять и сестра пятнадцать. На эти деньги я купил лошадь, седло, узду и плеть. В этом и вся разгадка.
Выслушала царевна объяснение и говорит:
— Пустяки и есть у тебя загадка.
Наутро царевна объявила отцу, что отгадала загадку, и объяснила ее. Царь выслушал и говорит:
— Казнить надо парня.
А парень отвечает:
— Нет, государь, у меня еще есть загадка.
И загадал он другую загадку, такую:
— Ходит зло, а во зле и того злей, а я выбросил зло злом.
Опять задумалась царевна, опять заглядывает в свои книжки, но не может отгадать загадку. Наступила ночь, и царевна опять просит парня отложить разгадку до утра, и парень на это согласился. Всю ночь думала царевна, но ничего не вышло, и вот за полночь берет царевна мешок золота и идет в спальню парня и просит разгадать загадку, и дает ему за это мешок золота. А парень говорит:
— Зачем мне твое золото, ты меня казнишь, и золото тебе останется, разве вот что: сними с себя все платье и останься голою, я осмотрю тебя со всех сторон и тогда объясню загадку.
Побилась, побилась царевна и согласилась. Обнажилась царевна, и парень ее со всех сторон осмотрел и ощупал, и когда натешился вдоволь, то сказал:
— Ну довольно. Какие же глупые эти царские дочери, не могут отгадать таких пустых загадок. Слушай. Я ехал полем и увидел: горит трава, и из горящей травы я вытащил змею своею плетью и спас ее от огня. Огонь — зло, змея — злей того и плеть — зло.
Выслушала царевна загадку и говорит:
— Какие же у тебя пустые загадки.
Наутро опять царевна отгадала загадку, и царь опять говорит:
— Так на плаху его.
— Зачем на плаху, государь, у меня еще есть загадка.
И парень загадал третью загадку:
— Стоит добро, а в добре-то ходит и того добрей, а я выгнал добро на добро.
Опять задумалась царевна и заглядывает в свои книжки, изо всех сил старается и не может разгадать загадку; уже и ночь наступила, царевна и на этот раз просит парня отложить разгадку до утра, и парень согласился.
Всю ночь ломала голову царевна, да ничего из этого не вышло. В полночь царевна взяла мешок золота больше прежнего и пошла в комнату, где спал парень, разбудила его и сказала:
— На, возьми золото, только объясни загадку.
— Зачем мне твое золото, ты меня сказнишь, и золото твое будет. Если хочешь услышать разгадку, так давай с тобой соединимся тело в тело, по-супружески.
Заупрямилась царевна, а парень на уступки не идет. Билась, билась царевна, да делать нечего — согласилась. Парень вдоволь натешился царевной и сказал:
— Какие дуры царские дочери, а про них говорят, что они хитры и мудры: такой пустяшной загадки отгадать не могут. Слушай же, вот что значит эта загадка. Когда я ехал сюда, в столицу, то дорогой увидел поле пшеницы, а в нем ходила лань златорогая; я подъехал к полю на коне, испугалась меня лань и убежала. Поле — добро, лань того добрее, а мой конь — тоже добро.
Выслушала царевна отгадку и говорит:
— Пустяки и есть твои загадки.
На следующее утро царевна опять объявила царю, что отгадала загадку, при этом она объяснила значение загадки.
Выслушал царь и заревел:
— Ведите его на казнь!
— Нет, государь, мы уложились на четыре загадки, у меня есть еще загадка.
Царь приказал парню говорить четвертую загадку, и парень сказал такую загадку:
— Плавала утка по морю, а летела птичка по поднебесью, упала птичка на утку, хлупь[12] проломила, кровь пропустила, а до смерти не убила.
Выслушала царевна эту загадку и говорит:
— Этой загадки, тятенька, мне уж не отгадать!
Взяла царевна парня за руку, подвела его к царю и сказала:
— Это мой жених суженый. Благослови, государь-батюшка, меня на брак с ним!
Царь рад, что наконец пристроит дочь, и благословил царевну. У царя ни пиво варить, ни вино курить — пир пирком и за свадебку.
Так крестьянский сын сделался царским зятем.
Петр Егорович Уткин.
Дер. Артамонова.
13 февраля 1907 г.
Раздел гуся
Анекдот
Один барин с его семьей сидел на балконе за обеденным столом; подали жареного гуся, и барин не знал, как его разделить. Идет мимо мужик, и барин сказал ему:
— Мужичок, раздели-ка нам гуся.
— Изволь, сударь! Ты, барин, глава семьи — тебе голову.
И дал мужик барину голову гусиную.
— А ты, барыня, идешь позади барина — вот тебе гуску. А вы, девочки, дочки барина, ваше дело непостоянное: подрастете, окрепнут ваши крылышки, вспорхнете и улетите из родного гнезда, из родительского дома. Вот вам крылышки.
И дал мужик девочкам по крылышку.
— А вам, барские сынки, гусиные ножки — ходите по отцовской дорожке.
И дал мужик мальчикам по гусиной ножке.
— А я, мужик, глуп, так мне всю гусиную хлупь.
И взял себе мужик всего остального гуся, поклонился барину и ушел.
Иван Лукичвич Заякин.
Дер. Артамонова.
18 февраля 1907 г.
Коварный лакей
Сказка
Однажды один царь собрал к себе весь свой сенат, всех министров, фельдмаршалов и генералов и обратился к ним с такою речью:
— Господа министры и фельдмаршалы любезные, и вы все, мои верные генералы и сановники!
Не вызовется ли кто из вас к Гаге Гагейскому съездить и дорогие подарки ему отвезти?
Все министры и фельдмаршалы, и весь сенат молчали, опустивши головы, и ничего царю не отвечали. Никому неохота было взяться за это дело: путь был труден и опасен, да и дороги к Гаге Гагейскому никто не знал. Выждал царь некоторое время, видит, что все его приближенные смущены, и сказал сановникам:
— Тогда найдите мне какого-нибудь посланника, которого я мог бы отправить с дорогими подарками к Гаге Гагейскому.
Но сановники опять молчали и не знали, кого бы послать. Тогда царь распустил сенат и сановников и сказал:
— Идите теперь и подумайте крепко, кого бы мне послать послом, и завтра опять собирайтесь и дайте мне ответ.
Пошли сановники по домам, а наутро опять собрались, и царь их спрашивает:
— Ну что, господа министры и фельдмаршалы любезные, кого выбрали вы послать к Гаге Гагейскому?
Сенаторы и сановники встали, поклонились царю и сказали:
— Ваше царское величество! Не могли мы из среды своей найти посла к Гаге Гагейскому, никто из нас не знает дороги к нему, да и все мы боимся трудного и опасного пути.
Выслушал это царь и опалился гневом великим, и сказал сановникам:
— Даю вам сроку на два часа, идите и найдите мне посла, не найдете — смертью лютою всех вас казню.
Вышли министры и фельдмаршалы из дворца и пошли по городским улицам, закручинились да запечалились и низко повесили свои буйные головы. Навстречу им попадает старая старушка, поклонилась им и говорит:
— Здравствуйте, господа министры и фельдмаршалы любезные! Что вы томны, кручинны и печальны?
А сановники не удостоили ее даже ответом, отвернулись от нее и пошли себе мимо. Старушка на это не обиделась, обошла улицами-переулками, забежала вперед и опять встречает сановников, и опять им кланяется и спрашивает их, чего они печальны и кручинны.
Сановники и на этот раз ничего старухе не ответили и даже повернули от нее в другую улицу. В третий раз старуха забегала-успевала и опять встречает сановников:
— Здравствуйте, господа министры и фельдмаршалы любезные! Чего вы томны, печальны и кручинны?
Тогда один сановник сказал своим товарищам:
— Господа, эта старушка встречает нас уже в третий раз и ласково нас приветствует, а мы с нею обходимся грубо и даже не отвечаем ей, а так делать негодно: старые люди долго живут, много видят, много знают. Поговорим с нею, может быть, она и скажет нам что-нибудь полезное.
Подошли сановники к старухе и сказали ей:
— Здравствуй, бабушка! Вот о чем мы кручинимся и печалимся: сегодня царь приказал нам найти посла к Гаге Гагейскому отвезти ему дорогие подарки и за неисполнение этого приказа грозил казнью лютою, а мы не знаем, кого выбрать послом. Не поможешь ли ты, бабушка, своим советом?
Выслушала бабушка министров и сенаторов и сказала:
— Господа министры и фельдмаршалы любезные! Нечего вам искать и тратить время по-пустому. Возвращайтесь вы к царю и скажите ему: в такой-то заимке живет купец, купец этот частовременно бывает у Гаги Гагейского, и много раз разные цари поручали этому купцу съездить к Гаге Гагейскому с дорогими подарками, не откажет он съездить и по поручению нашего царя.
Обрадовались сановники и стали благодарить старуху: кто бросит ей золотой, кто два. Набрала старуха много денег да без долгих разговоров и побрела в кабачок, и стала там пить и гулять. А сановники вернулись в царский дворец. Царь спрашивает сановников:
— Нашли ли вы и выбрали ли кого-нибудь в посланники?
— Нет, ваше царское величество, не выбрали мы посла, только надумались сказать вам одно слово.
— Какое же слово надумались вы сказать мне?
— В такой-то заимке живет купец, он часто бывает у Гаги Гагейского, и его многие соседние цари посылали к Гаге Гагейскому с дорогими подарками, наверное, он согласится и от вашего величества отвезти ему подарки.
Понравилась эта речь царю, и он того же разу послал к купцу на заимку скорого гонца с письмом, а в письме этом приказывал купцу явиться к царю безо всякого отзыва и не теряя времени. Прибежал гонец к купцу, купец прочитал письмо от царя и говорит своей жене:
— Супруга моя возлюбленная, царь приказывает явиться к нему безо всякого отзыва, он хочет послать меня к Гаге Гагейскому с дорогими подарками. Надо ехать, нельзя царского приказа ослушаться.
И того же разу купец приказал приготовить себе дорожный экипаж. А жена говорит ему:
— Супруг мой возлюбленный, прикажи запрячь карету, и я провожу тебя до границы наших владений.
Купцу не жаль было для жены ничего, и он приказал запрячь карету, сел с женой и поехал. На границе купец с женой стал прощаться, жена говорит купцу:
— Путь к Гаге Гагейскому лежит мимо нашей заимки, непременно заезжай домой, а я тебя встречу на границе, на том самом месте, где мы с тобой теперь прощаемся.
Купец обещал это жене. Затем купец поехал к царю, а жена его вернулась домой. Вернулась жена купца домой, а у купца был лакей, еще молодой парень. С отъездом купца из дома лакей стал всячески ухаживать за барыней и стал оказывать ей всякое внимание и всякую услугу, и изо всех сил старался ей понравиться, на ручках готов носить ее — такой сделался ласковый. Заметила это барыня и говорит лакею:
— Какой же ты сделался старательный и внимательный, да как ты ухаживаешь за мною и стал такой ласковый, раньше ты не был такой.
А лакей ей на это отвечает:
— Ах, барыня, очень вы мне нравитесь, и горячо я вас полюбил. Нельзя ли мне от вас плотскою любовью попользоваться?
Услыхала это барыня, сильно разгневалась, затопала на лакея ногами, забранилась на него и выгнала его вон. Выгнала барыня лакея, а сама думает кручинную думу: «Оскорбил меня лакей смертельной обидой, не переживу я такого горя и скоро умру. Но лакея надо проучить и отомстить ему смертельную обиду». Вернула барыня лакея, вспушила постелю, сама легла и лакея к себе пригласила на постель. Только то лакей улегся на постель, как во двор въехал купец: его царь не задержал, и он скоро вернулся домой. Въехал купец во двор, дом у него был деревянный, стены тонкие, и жена его слышала, как купец сокрушался: «Ах, милая моя супруга, обещалась встретить меня на границе, где мы с ней прощались, да и не встретила, не к добру это: либо нездорова, либо умерла!». Заслышала купчиха голос мужа, сбросила лакея с кровати, открыла большой сундук, стоявший в спальне, вынула из него все платье цветное и приказала лакею лезть в сундук, и когда тот влез, барыня захлопнула его крышкой и заперла ключом, а сама бросилась на сундук и стала горько плакать.
Купец вошел в спальню и увидел жену плачущую и распростертую на сундуке, и обеспокоился, и стал спрашивать жену:
— Что с тобой случилось, супруга моя любезная?
— Ах, супруг мой возлюбленный, приходит моя скорая смерть, настало время нам навеки расстаться, скоро я умру.
— Ах, милая моя супруга, как мне тебя жалко, экое горе, экое несчастье приключилось.
— Если ты искренне жалеешь меня, то вот возьми этот ключ от сундука и брось его в море.
Купец взял ключ и бросил его в море, да скоро вернулся и опять тужит и жалеет жену. Но тратить время было нельзя: купцу надо было исполнить поручение царя и ехать к Гаге Гагейскому с дорогими подарками. Пред расставанием жена просит мужа:
— Исполни мою последнюю волю: когда я умру, поставь этот сундук в мою могилу под мой гроб.
Купец обещал исполнить волю жены, он написал об этом письмо и положил его на стол. Уехал купец, а жена его вскоре умерла. Собралось на похороны много народу — родственников и соседей, в доме хлопоты: строят гроб, красят его, убирают покойницу. Заметили письмо на столе и прочитали его, в нем купец наказывал положить сундук в могилу под гроб жены; никому сундука этого не было жалко, и все охотно согласились исполнить это распоряжение купца.
Настал день похорон, гроб понесли впереди, а за ним несли сундук. Кладбище лежало далеко, путь лежал густым дремучим лесом, а в лесу этом скрывалась шайка разбойников в двенадцать человек. Видят разбойники большой сундук и рассуждают: должно быть, богатая барыня умерла, вон сколько имения в сундуке несут хоронить вместе с ней в могиле, давайте-ка мы это имение повытрясем. Так разбойники сговорились ограбить могилу умершей купчихи.
Между тем гроб принесли на кладбище и опустили его в могилу, а под гробом поставили сундук, могилу зарыли, и все с погоста разошлись. Тогда разбойники вышли из лесу, разрыли могилу и вынули сундук. У грабителей всегда под руками найдутся разные инструменты; один разбойник приспособил щипцы, а другой по ним ударил молотом, и от днища сундука отлетела большая доска, и в отверстие из сундука выскочил лакей, захлопал ладонями и громко закричал:
— Вставайте, мертвые! Живые нас бьют и грабят!
Разбойники испугались и разбежались. Остался лакей один; он был в одной рубашке, без порточков. Стад думать: «Что мне делать и как мне теперь быть, и куда мне деваться? Домой идти в таком виде нельзя — как голому мне показаться на глаза людям? Пойду я лучше в лес, в трущобу, не найду ли там чего».
Пошел лакей в лес, идет местами глухими и непроходимыми, чащей и трущобой и всю рубаху на себе ободрал о корчи и сучья, и остался совсем голый. Шел так сколько времени и вышел на широкую поляну, и видит: стоит на этой поляне большой терем, окруженный высоким и прочным забором: домом назвать — велик, а городом — мал; а в тереме этом не видно живой души, и все двери были на запоре. Подивился лакей и решил проникнуть в этот терем; обошел он двор кругом и нашел лазейку, проник сначала в ограду, а затем в дом; вошел он в первую комнату и видит: стоит стол, уставленный разными напитками и наедками, сел он за стол и начал есть и пить. Наелся досыта, напился допьяна и задумал осмотреть весь дом, прошел одну комнату, а потом другую комнату и видит: там стоит лоза — роскошная кровать, мягкая, пуховая. Недолго думал лакей, завалился на кровать и крепко уснул, и как следует выспался; проснулся, лежит в постели, нежится и думает:
— Если бы бог привел и весь век прожить в таком довольстве, так ладно бы было.
Вдруг поднялся шум и гром, зашумела такая буря, что весь терем закачался и зашатался, как по волне, а недолго спустя дверь отворилась, и появилась сама хозяйка этого терема — молодая и красивая волшебница. Лакей испугался и спрятался за печку. Волшебница вошла и говорит:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка. Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла, пришла да и нагрезила, весь обед мой съела и все вина выпила.
Говорит так волшебница, а сама идет в следующую комнату, да как увидела, что постель ее смята и кто-то на ней лежал и спал, так и воспылала великим гневом и закричала:
— Эй, кто есть здесь русский, выходи!
А лакей ей из-за печки отвечает:
— Яко наг, яко бос, яко на мне нет ничего. Не могу я выйти к тебе, Потому как на мне нет никакой одежи.
Волшебница вынула из сундука рубаху и порты и дала лакею, тот оделся и вышел к ней, и волшебница стала бранить его:
— Какой ты невежа явился сюда! Съел все мои кушанья, выпил все мои напитки, но это еще можно было бы простить: хлеб-соль — дело заемное, случалось и мне при нужде кормиться с чужого стола без ведома хозяев. Но как ты смел ложиться на мою постель и смять ее без моего позволения? Это обида несносная, и этой обиды я тебе не спущу. За эту вину я тебя жестоко накажу, и от наказания этого ты ни птицей не улетишь, ни зверем не убежишь. Готовься к смерти, я отсеку тебе голову.
Лакей стал слезно просить волшебницу, и волшебница смиловалась и сказала лакею:
— Я пощажу тебя и не буду казнить, если ты мне сослужишь службу.
— Какую же службу я должен сослужить тебе?
— Ты должен будешь спуститься в подземное царство и достать оттуда, что я тебе прикажу. Согласен ли ты на это?
— Согласен и сделаю все, что ты прикажешь.
— Слушай же. Возьми вот эту саблю и иди в подземное царство через люк в полу моей комнаты; когда ты спустишься в подземное царство, то иди сначала тропой, тропа эта выведет тебя на большую торную дорогу, пойдешь этой дорогой и увидишь сундук, на сундуке стоит образ Спасителя, перед образом горит неугасимая свеча. Ты подойди к этому образу, помолись, загаси свечу и возьми ее; свечу эту ты принеси мне. После того иди дальше, увидишь кровать, а на кровати спящего молодого рыцаря, ты отсеки этому рыцарю голову этой саблей и затем возвращайся ко мне, и постарайся, чтобы саблю ты принес, запачканною кровью, чтобы мне видеть, что ты исполнил в точности мое поручение.
Лакей не мешкал и того же разу собрался в дорогу. Волшебница подняла люк в полу и спустила лакея, и тот пошел; долго лакей спускался узким тесным и покатым ходом в полной темноте, наконец он дошел в подземное царство, осмотрелся и видит, что там нет солнечного света и даже днем бывает сумрачно, как в лунную ночь. Пошел лакей тропою, долго шел он и наконец вышел на большую дорогу, шел-шел и видит: на дороге стоит сундук, а на сундуке стоит образ Спасителя, пред образом горит неугасимая свеча. Лакей подошел, помолился образу, снял свечу, погасил ее и положил к себе в карман, и пошел дальше. Идет и видит: на дороге стоит хорошая и дорогая кровать с мягкою постелью, а на постели спит рыцарь молодой, хороший, белый, так красив собой, что зрил бы, глядил, очей не сносил. Жаль стало лакею убивать молодого и красивого рыцаря, и думает он: «Разбужу рыцаря и узнаю, за что волшебница решила его погубить». И начал лакей будить рыцаря, будил-будил и никак не мог его разбудить. Три дня он бился над спящим рыцарем, да так и не мог его разбудить. Рассердился лакей, выхватил меч и отсек рыцарю голову, и пошел в обратный путь. Идет лакей и видит: неподалеку от дороги стоит большой сундук, лакей думает: «Что это значит? Надо взглянуть, что лежит в этом сундуке». Подошел, открыл сундук и видит: сундук этот полон дорогими камнями самоцветными. Соблазнился лакей и начал набирать себе этих камней, набрал много, набил все карманы полнехонько, набрал камней и за пазуху, всюду, куда только можно было, и весело продолжает свой путь.
Между тем молодая волшебница с уходом лакея положила обеты крепкие выйти замуж за лакея, если он исполнит ее поручение. Наконец вернулся лакей. Волшебница встречает его с радостью, с весельем и спрашивает его:
— Ну что, исполнил ли ты мое поручение?
— Исполнил! Вот посмотри — меч еще в крови, я отсек голову твоему неприятелю, красивому рыцарю.
— А свечу достал? Давай ее мне скорее.
Лакей сунул руку в один карман, не мог нащупать свечку — она лежала внизу и сверху была заложена камнями самоцветными. Полез он в другой карман, шарит в кармане, но и там не нашел свечи, стал осматриваться, то туда, то сюда руку засунет и никак не может свечу достать. А волшебница на лакея прикрикивает:
— Ну, давай скорей.
А тот еще больше заторопился. Тогда волшебница на него опалилась великим гневом и закричала на него:
— Ну, теперь ты погиб! Птицей от меня не улетишь, зверем не убежишь, ссеку тебе голову.
Кричит, бранится волшебница, а сама наскакивает на лакея, а лакей все пятится от нее задом к двери, она на него, а он от нее, она на него, а он от нее, допятился до самой двери и выскочил за дверь; волшебница тоже выскочила за дверь, но как попала за порог, так и ушла в землю по груди, и говорит:
— Ах, если бы я не клала крепких заветов и тем себя не связала и не сгубила!.. А теперь ты уйдешь от меня!
Лакей же не мешкал и побежал прямо в леса темные, дремучие. Шел он день, шел два и три и вышел на степь, и видит: стоят огромные палаты: домом назвать — велики, а городом — малы; вокруг этих палат стоит крепкая стража — часовые, будка от будки стоит на одну сажень, и в каждой будке по стражнику. Стоит лакей, дивится всему этому и думает: «Что это за палата, и чего стерегут в ней?». Подошел лакей к одному стражнику и спрашивает:
— Скажи мне, служивый, кто этому дому есть хозяин?
А часовой, не говоря ни слов, ни речей, как хватит лакея прикладом, и лакей повалился на землю, да три дня провалялся, отдыхал от этого удара. Отдохнул лакей и опять подходит к другому часовому, и, ни о чем его не спрашивая, дал ему крупный камень самоцветный. Часовому понравился подарок, взял он лакея за руку и повел в свою будку, и стал его угощать. Лакей опять спрашивает стражника, чей это дом и почему его так строго охраняют. А стражник говорит лакею:
— Ах, добрый человек, какой же ты неосторожный! Твое счастье, что твоя добродетель дошла до моего сердца, иначе тебе несдобровать: мой товарищ тебя ударил так, что ты три дня валялся и отдыхал, а я тебя на месте бы положил. Но теперь я вижу доброту твою и скажу тебе. Дом этот принадлежит нашему царю, в этом доме хранятся волшебные книги, когда царю нужно что-нибудь узнать, он заглянет в книжки и все узнает. Так по этим книгам он заранее узнает о замыслах врагов и о нападениях их, и книжки же ему сказывают, как избыть какую беду. Потому-то царь и дорожит этими книгами и так охраняет их.
Выслушал лакей рассказ стражника, поблагодарил его и сказал ему:
— Ну, эти книги мне не нужны, и они меня мало касаются. Ты, служивый, скажи мне лучше, далеко ли тут до города и как к нему пройти, где мне там остановиться, чтобы можно было вволю напиться и наесться на свои любезные денежки и квартиру хорошую иметь?
Стражник ответил:
— До города тут уж совсем недалеко, иди по этой дороге, в городе иди на базарную площадь, там стоит хорошая харчевка, там тебя хорошо и напоят, и накормят, и дадут хорошую квартиру.
Пришел лакей в город, нашел на базаре харчевку и просит себе чего получше попить и поесть; хозяин наставил ему разных вин и закусок, наелся лакей досыта, напился допьяна и говорит хозяину:
— Отведите мне хорошую квартиру.
— Извольте, квартиры есть хорошие. Пожалуйте посмотреть.
И повел хозяин лакея по коридору, показывает ему одну квартиру, другую и все не может угодить гостю, и наконец показал ему самую хорошую квартиру. Эта лакею понравилась, и он спросил, какая ей цена, хозяин ответил:
— Цена ей триста рублей в месяц.
Лакей согласился на эту цену и занял комнату. Хозяин послал к лакею горничного мальчика для услуг, но лакею это не понравилось, и когда мальчик явился к нему, то лакей на него затопал ногами и забранился:
— Ты зачем сюда явился?
— Я горничный мальчик. Меня послал хозяин для ваших услуг. Я могу вам что-нибудь подать, сделать и за чистотой понаблюсти.
Лакей сказал:
— Я в своем царстве был первый именитый купец и здесь последним не хочу быть, и все-таки я всегда обходился без горничного мальчика и теперь в его услугах не нуждаюсь. Уходи, мальчик.
— Я не могу сделать этого, господин, — сказал мальчик, — поговорите сами об этом с хозяином, иначе он мне не поверит и безвинно меня накажет.
Пошел лакей и сказал хозяину:
— Вы мне горничного мальчика не посылайте, я не привык пользоваться его услугами.
— Извольте, мальчика я больше к вам посылать не буду.
Остался лакей в своей комнате один и стал вынимать из карманов камни самоцветные и раскладывать их на столе и сортировать их по величине и достоинству; вынул он все камни из карманов и нащупал свечу, которую он вынес из подземного царства, вынул свечу, да и говорит:
— Ах, вот и свеча! Чуть я голову свою не потерял из-за тебя.
После того лакей взял камни, два-три каких покрупнее да покрасивее, понес их в город и продал за большие деньги. На эти деньги лакей завел себе лавку с красным товаром, нанял приказчиков, купил пару добрых коней и хороший экипаж, завел себе трубку с длинным чубуком — любил он покурить-то! Вечером, когда дела все были улажены, лакей вернулся домой и задумал покурить. Набил он трубочку и затеплил свечу, чтобы от нее раскурить трубку, но только зажег свечу, как пред ним опять появился мальчик и говорит:
— Что угодно, хозяин? Что прикажешь делать?
— Ты опять здесь! — закричал лакей.
— Я не горничный мальчик, а особенный.
— Какой же ты такой особенный?
— Я могу сделать все, что вам угодно, и могу сослужить вам всякую службу.
— Ты такой маленький, а хвастаешь, что можешь сделать всякое дело! Какая уж в тебе сила?
— А во мне такая сила, что если бы поставить столб от земли до неба, то я всю вселенную перевернул бы.
— Вот какая в тебе сила! — подивился лакей. — Ну, теперь ты мне пока не нужен, ступай себе.
И мальчик скрылся. Лакей загасил свечу.
Пришло воскресенье. Лакей собрался в церковь к обедне и велел подать лошадей; путь лежал мимо царского дворца. Едет лакей и видит: на балконе царского дворца сидит единственная дочь царя; царевна была так хороша собой и красива, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Загляделся лакей на красавицу царевну, остановил он лошадей, как будто бы потребовалось что поправить в упряжи, оправляет коней, а сам все на царевну глядит и наглядеться не может. А царевна на лакея и внимания не обращает, да скоро и с балкона ушла. Стоит лакей в церкви, не столько молится, сколько о царевне думает.
Вернулся лакей из церкви домой, набил трубочку, затеплил свечу, и опять мальчик появился:
— Что угодно, хозяин?
— А вот что, мальчик! Если уж ты такой сильный, как говоришь, то принеси мне сегодня к ночи царскую дочь со всею с ее кроватью. Можешь ли ты это сделать?
— Могу, хозяин, и принесу.
С наступлением ночи мальчик напустил сон на всех обитателей дворца и на самую царевну, а затем взял спящую царевну с ее кроватью и по воздуху перенес ее в комнату лакея. И лакей вдосталь натешился молодой девушкой и лишил ее невинности. Позднею ночью мальчик отнес спящую царевну с ее кроватью в ее опочивальню в царском дворце и затем явился к хозяину и сказал ему:
— Теперь, хозяин, отпустите меня на один час времени, мне надо отлучиться по делу.
— Ступай себе, гуляй на свободе. Спасибо тебе, что ты помог мне овладеть красавицей царевной.
Мальчик скрылся, он побежал к дому, где хранились волшебные книги, отобрал у сонной стражи все их вооружение и сложил все оружие в одно место, а затем проник в дом и там изорвал в клочки и там уничтожил все волшебные книги, и клочки пустил по ветру.
Наутро проснулись царь и его дочь; царевна пошла к отцу поздравить его и сказала ему:
— Родимый батюшка, вас с добрым утром!
— Вас, милая дочь, с приятным сном. Что, милая дочь, сегодня во сне видела?
— Родимый батюшка, нехороший сон я видела: будто я с мужчиной спала и с ним блуд имела
— Недобрый сон, дочка. Погоди, я пойду загляну в книги и все узнаю, и все угадаю.
Пошел царь в свой дом и видит, что вся стража спит непробудным сном, что все оружие у часовых отобрано и снесено в одно место и что все волшебные книги были разорваны и разбросаны, и уничтожены, и не по чему ему было узнать правду-истину. Увидел все это царь и говорит:
— Я — мудрый человек, а попался какой-то помудренее меня.
Вернулся царь во дворец печальный и кручинный и стал обсуждать, как бы изловить соблазнителя царевны. Долго думал об этом царь и долго ломал голову, и наконец придумал способ обнаружить преступника; царь сказал дочери:
— Надо, дочь моя, к твоей кровати прикрепить белые капли, как понесут тебя, капли будут падать и оставят на земле следы, мы по этим каплям и нападем на след твоего врага.
Так и сделали: прикрепили к кровати снизу белые капли. Между тем лакею захотелось еще позабавиться с царевной, и он опять затеплил свечу. Явился мальчик:
— Что угодно, хозяин?
— Принеси и сегодня ко мне царевну с ее кроватью.
— Слушаю, хозяин, принесу!
С наступлением ночи мальчик побежал в царский дворец и напустил там сон на всех, на царя и на царевну, а затем взял спящую царевну с ее кроватью и по воздуху принес ее к лакею. Лакей позабавился и натешился красотой царевны и велел мальчику отнести царевну обратно в ее опочивальню. Мальчик отнес царевну во дворец и скоро вернулся, и говорит лакею:
— Позвольте, хозяин, мне на часок отлучиться.
— Ступай, ступай с богом, ты сделал свое дело, спасибо тебе и теперь гуляй себе, куда знаешь.
Мальчик ушел; он заметил следы белых капель на земле и решил уничтожить их. Для этого мальчик снял крышу с магазина, в котором хранился хлеб-мука, и начал он эту муку веять и разбрасывать по дороге, и всю дорогу покрыл мукой. Наутро царь и царевна проснулись, царевна пошла к отцу, чтобы с ним поздороваться.
— Родный батюшка, вас с добрым утром!
— Вас, милая дочь, с приятным сном. Что, милая дочь, сегодня во сне видела?
— Видела я тот же сон, что и вчера, будто я спала с мужчиной и с ним блуд имела.
— Пойдем же, проследим и узнаем, кто твой обидчик.
Вышел царь на улицу и видит, что вся улица засыпана мукой, и от белых капель никакого следа видеть было невозможно. «Ну, — думает царь, — я — мудрый человек, а какой-то нашелся мудренее меня». Вернулся он во дворец и говорит дочери:
— Надо и на следующую ночь подвязать к твоей кровати флакон с белыми каплями.
Так они и сделали. Лакею же опять захотелось позабавиться красавицей царевной, затеплил он свечку, явился мальчик, и он ему приказал принести царевну и в эту ночь. С наступлением ночи мальчик побежал во дворец, напустил сон на всех и на царевну и перенес в комнату лакея спящую царевну вместе с ее кроватью. Натешился лакей молодою царевной и приказал мальчику отнести ее обратно во дворец.
На следующее утро царевна опять идет к отцу:
— Родимый батюшка, вас с добрым утром!
— Вас, милая дочь, с приятным сном. Что, милая дочь, сегодня во сне видела?
— Ах, батюшка, и в эту ночь я видела то же, что и раньше.
— Пойду послежу.
Вышел царь на улицу и видит, что следы белых капель на этот раз ясно были видны на земле. Мальчик на этот раз не мог засыпать дорогу мукой, так как другого магазина с мукой поблизости не было. Взял царь с собою стражу и пошел по следам; следы привели его прямо в квартиру лакея, царь приказал взять лакея, связать и бросить в тюрьму. Взяли лакея, связали ему руки и посадили в каменную темницу за крепкие запоры. Сидит лакей в тюрьме, томится, тоскует, в темнице мрак, окошечко — кулак пролезет.
В одно утро лакей из своего окна увидел, что во дворе неподалеку от тюрьмы метёжник метет двор, подозвал он метёжника, дал ему тысячу рублей и сказал:
— Добрый человек, возьми эти деньга и дай их тому, кто согласится пойти и позвать ко мне моего главного приказчика.
Метёжник взял эти деньги и думает: «За такие деньги я и сам побегу и позову приказчика, тем более что у меня и дела-то теперь нет».
Взял метёжник деньги и скоро побежал за главным приказчиком. Идет главный приказчик и горько плачет, а сам давно уже рад, что его хозяин попал в беду и все торговое дело оставил на его руки. Лакей сказал своему приказчику:
— Иди ты и продай мою лавку со всеми товарами и рассчитай всех моих приказчиков и служащих, и рассчитай хорошо: кто получал сто рублей — дай двести, кто получал двести рублей — дай четыреста, кто служил хоть один день — заплати полностью за месяц. Все, что останется сверх того, возьми себе.
Услыхал это главный приказчик и сильно обрадовался; продал он лавку, рассчитал всех приказчиков и служащих, и на руках у него осталась большая сумма. Лакей же между тем затеплил свою свечу, и к нему явился мальчик. И стал лакей пенять и выговаривать мальчику:
— Вот до чего ты меня довел своими услугами, сижу я в тюрьме и жду своей гибели.
А мальчик ему отвечает:
— Ничего, хозяин, не тужи и ничего не бойся. Завтра поведут тебя на казнь, решено тебя повесить, а ты завтра с утра всячески веселись, пой громко песни и пляши, так, чтобы все это видели, а когда тебя приведут на казнь, ты попроси позволения закурить и затепли свою свечу.
Лакей обещал так сделать. На следующий день с утра лакей в своей тюрьме всячески веселился, пел громко веселые песни и плясал, а между тем народ со всех сторон уже валил на площадь посмотреть на казнь лакея. Слышат люди, что преступник в своей тюрьме веселится, поет и пляшет, и все дивятся и говорят: «Должно быть, этому преступнику напроскучил белый свет, и он смерти радуется». Наконец явились в тюрьму солдаты и повели лакея на площадь на казнь; когда лакей взошел на эшафот, то обратился к царю и царевне с приветствием:
— Здравствуйте, ваше царское величество! Здравствуй, моя возлюбленная служительница!
Услышали это царь и царевна и разгневались:
— Ах, подлец! Насмеялся над девической красотой, да еще и глумится всенародно.
И приказал царь палачу вершить поскорее дело. Но лакей поклонился царю и говорит:
— Ваше царское величество! Позвольте же мне сказать одно слово, выслушайте, что моя душенька пред смерточкой пожелала: позвольте мне, государь, пред смертью покурить, очень этого желает душа моя. Покурил бы я, да и готов тогда помирать.
А царь ему отвечает:
— Какую еще тебе трубочку, полезай в петлю!
Тут к царю приступили министры, фельдмаршалы и сановники, и весь народ и стали говорить ему:
— Негоже ты делаешь, государь, что отказываешь преступнику в его последней просьбе, надо исполнить последнюю волю человека и позволить то, чего захотела душа пред своею смертью. Да и чего бояться тебе, государь, видишь, сколько здесь войска и народу, отсюда преступнику птицей не улететь и зверем не убежать. И много ли времени пройдет, пока он покурит трубку.
Увидел царь, что народ его осудил за его жестокость, и уступил — позволил преступнику покурить трубочку.
Вынул лакей трубку, не спеша набил ее табаком и затеплил свечу. Неоткуль взялся голубь, подхватил лакея и понес его вверх под облака. Увидел это царь и бросился на эшафот, чтобы схватить лакея за ноги и задержать, но не успел это сделать, да оплошал и сам головой попал в петлю и заболтал в воздухе ногами, и пока к нему сбежались на помощь сановники и сенаторы, он уже и богу душу отдал.
Между тем голубь нес лакея по воздуху быстро, как стрела, и скоро скрылся из глаз народа. Голубь-то этот был тот же мальчик. Долго голубь нес лакея и наконец опустил его в степи на землю и сказал:
— Долго ли мне путаться с тобою, хозяин? Надо тебе жениться. Хочешь ли ты жениться на царевне или на моей сестре? У меня три сестры: старшая ни стара ни молода — ей всего сто двадцать лет, но она красоты невиданной.
Лакей пожелал жениться на сестре мальчика. Тогда мальчик опять понес лакея по воздуху и долго так нес его много дней и ночей и, наконец, принес в большие и роскошные хоромы, где жили его сестры. Сестры встретили брата с радостью и с весельем:
— Ах, братец, сколько лет с тобою не видались!
Лакея же сестры встретили дурно и хотели его растерзать.
Но брат заступился за лакея и помирил с ним своих сестер, и скоро сосватал за него свою старшую сестру. Когда дело было слажено и свадьба решена, сестры сказали лакею:
— Нам надо улететь на этот бугор, мы пробудем там всего шесть дней, и когда вернемся, тогда и сыграем свадьбу. Ты же оставайся тут, ешь, пей и веселись, и будь полным хозяином и господином во всем нашем доме, и бывай во всех комнатах, где тебе будет угодно, только не заходи в одну, вот эту комнатку, двери которой запечатаны.
Лакей обещал исполнить их желание, и сестры скрылись. Остался лакей один в богатом доме. Ест досыта, пьет допьяна, веселится и гуляет по всем комнатам. Так прошло пять дней. На шестой день лакей думает: «Какой я хозяин дома и что за господин, если не могу ходить по всем комнатам? Пойду я в эту запретную комнату».
Подошел лакей к комнате и видит, что двери ее глиной замазаны и дерьмом запечатаны. И думает лакей: «Такую замазку и печать я всегда могу найти и сделать; войду, только взгляну, что там, в этой комнате, хранится».
Отворил лакей дверь запретной комнаты и вошел в нее, и видит: в комнате сидит лев-зверь. Лев-зверь попросил лакея:
— Ну-ка, отвори пошире дверь.
И лакей отворил пошире, и лев-зверь выскочил из комнаты на волю и сказал:
— Довольно уже я таскал на себе старость этих трех старых ведьм-сестер, пускай теперь они сами носят свою старость.
И с этими словами лев скрылся.
Тут только и понял лакей, какую оплошность он сделал: во льве-звере хранилась старость трех сестер, и он эту их старость теперь освободил. Шибко испугался лакей, куда и хмель девался. И пошел он кручинный и печальный и перестал петь и веселиться.
На следующий день возвратились все три сестры с бугра, и возвратились они дряхлыми старухами: лицо сморщенное, волосы седые, шавкают беззубым ртом. Набросились старухи на лакея и забранились на него:
— А, злодей наш, не уйдешь теперь от нас! Какой тебя смерти предать?
Стали сестры рассуждать, какой смерти предать коварного лакея. Старшая сестра говорит:
— Убить его надо!
Средняя сестра говорит:
— Убить его мало, надо у него из пят жилы вытянуть.
А младшая говорит:
— Сестры, лучше сделать так: поднимем его выше лесу стоячего, ниже оболока ходячего и бросим, от него только пыль останется, и прах его ветер разнесет.
Всем понравилось предложение младшей сестры. Схватили сестры молодца и понесли его вверх высоко, под самое поднебесье, и сбросили его с высоты вниз на землю. И полетел лакей. Неоткуль взялся голубь, подхватил лакея и понес его по воздуху подальше от сестер. Долго нес голубь лакея и наконец спустил его на широкую поляну, и говорит:
— Долго ли мне с тобой, хозяин, мыкаться по белу свету, пора тебе о семье подумать, надо тебе жениться. На моей сестре тебе жениться — статья неподходящая, женись лучше на царевне, которою ты уже овладел.
— Да я не прочь жениться на царевне, только не знаю, как это сделать. Царевна меня не любит и не пожелает иметь меня мужем, и не пойдет за меня.
— В честь не пойдет, так в нечесть пойдет: можно взять ее и силой.
Взял голубь лакея и опять понес по воздуху. Долго он так летел, много дней и ночей, и наконец прилетел в столичный город. Прилетел голубь в город и принял вид доброго молодца, он и пошел в царский дворец и сказал министрам, фельдмаршалам и сенаторам:
— Господа министры, фельдмаршалы и сенаторы! Выдайте вашу царевну в замужество за моего господина, именитого купца.
— Это за того самого, который с виселицы-то убежал? — говорят сенаторы. — Никогда не отдадим нашу царевну за висельника.
— Одумайтесь, господа! Мой господин — человек сильный и могучий, он во гневе своем разорит весь ваш город, и где теперь стоит столица ваша, там чрез несколько дней будет голая пустыня, а царевну вашу нечестно за себя замуж возьмет.
Крепко задумались сановники и сенаторы, судили и рядили, и положили:
— Легче нам выдать царевну честью, чем из-за нее подвергать целый город и все наше царство великой опасности.
И согласились сановники и сенаторы выдать за лакея царскую дочь. Пир пирком и за свадебку. Женился лакей, да скоро сделался царем, и стал он с молодой женой жить да поживать, да царством управлять.
Дмитрий Никифорович Плеханов, крестьянин села Плеханова.
Дер. Артамонова.
12 марта 1907 г.
Афанасий Простодушный
Легенда
В одном большом селе при большой дороге жил богатый мужик Афанасий. Человек он был хороший, добродетельный и праведной жизни. Кто бы зачем ни обращался к Афанасию, чего у него ни попросил, ни в чем никому отказу не было — всякому Афанасий поможет, всякого выручит, случалось, давал кому и деньжонок. И никогда Афанасий денег со своих должников не спрашивал: отдадут — хорошо, не отдадут — бог с ними.
Зайдет ли к нему нищий странник или прохожий, Афанасий всякого встретит, напоит, накормит, приютит да еще в дорогу даст кому обутки, кому портяночки или еще что по надобности. И за эту доброту и простоту Афанасия на селе звали Простодушным.
Дожил Афанасий до старости, вырастил детей, устроил дом и все хозяйство передал своему старшему сыну, а сам остался на стариковском положении, а добрых дел своих все не прекращает. Да и дети у Афанасия уродились такие же добродетельные, как и сам он.
Живет Афанасий тихо и мирно. И вот однажды пришла ему в голову мысль:
— Пойду я странствовать по свету и посмотрю, есть ли где среди людей еще такой простой человек, как я.
Велел он жене изготовить подорожников и на следующий день рано утром помолился богу, благословился у домашних, надел котомочку за плечи, взял посошок и пустился в путь-дорогу. Целый день шел Афанасий, и лишь поздним вечером, когда стало совсем темно, он вышел на пустоплесье и видит: стоит одинокий богатый деревянный дом, огороженный тыном. Афанасий обрадовался жилью человеческому и думает:
— Слава богу, будет где переночевать.
Не знал Афанасий, что хозяин этого дома старик был разбойник, разбойники были и трое его сыновей. Идет Афанасий во двор и видит: во дворе стоят двенадцать запряженных лошадей, вошел в избу, разбойник с тремя своими сыновьями сидел за столом и ужинал. Афанасий богу помолился, хозяевам поклонился:
— Хлеб да соль вашей милости.
— Милости просим, — говорят разбойники, а к столу-то за хлеб-за соль они странника не пригласили.
Афанасий поставил свой посошок в уголок у порожка, снял котомочку и сел на лавочку. Да и говорит:
— Ох, шел я по двору и видел у вас двенадцать запряженных лошадей, куда же это вы на ночь глядя собрались ехать?
— Мы собираемся ехать в такое-то село на большой дороге, — и назвали разбойники то село, где жил Афанасий.
— Зачем же вы хотите туда ехать?
— Там живет богатый мужик Афанасий Простодушный, мы хотим зарезать Афанасия со всей его семьей, а имение его взять себе.
— Афанасий Простодушный — это я сам и есть. Зачем же вам резать меня и семью мою? Поедемте, и я вам сам отдам все свое имение и все свои богатства.
Услышал это старик разбойник и крепко задумался, а затем сказал:
— Ну-ка, детушки, подите отпрягите лошадей, мы никуда сегодня не поедем. А вы, хозяйки, соберите на стол да накормите Афанасия.
Сыновья отпрягли лошадей, а хозяйки накрыли стол и поставили ужин, и накормили странника. После ужина старик разбойник подсел к Афанасию и вступил с ним в разговор.
— Скажи мне, добрый человек, куда же ты путь держишь?
— Всю жизнь свою я прожил дома в своем селе и по мере сил своих делал добро людям, помогал и выручал, и никогда ни с кого за свои услуги награды не просил и денег ни с кого не брал, а когда случалось кого и деньжонками ссудить, то долга никогда не требовал: отдадут — хорошо, не отдадут — бог с ними. За это меня люди добрые и прозвали Простодушным.
— Знаю я все это и слышал о твоей праведной жизни, — сказал разбойник.
— Вот теперь на старости лет я и надумал постранствовать по белу свету, добрых людей посмотреть и себя показать, да кстати узнать, есть ли на белом свете человек такой простой, как я.
Старик разбойник встал, поклонился Афанасию в ноги и сказал:
— Божий человек, возьми меня с собою, хочу и я посмотреть, есть ли на белом свете такой страшный разбойник, как я был до сегодня.
— Пойдем, добрый человек.
На следующий день рано утром из разбойничьего дома по дороге пошли два старика странника: Афанасий Простодушный и старый разбойник. Целый день шли странники и лишь поздно вечером, когда уже стемнело, они вышли на пустоплесье и увидели одинокий большой деревянный дом, вошли они в дом и увидели, что старик хозяин и его четыре взрослых сына сидели за столом и ужинали. Странники богу помолились, хозяевам поклонились.
— Хлеб да соль вашей милости.
— Милости просим, — сказал хозяин, а к столу странников не пригласил.
Странники разделись и сели на лавочку. Афанасий и говорит:
— Добрые люди поедят да и нас, странников, покормят.
А старик хозяин на это отвечает:
— Не мелко ли вы плаваете? Я во всю свою жизнь никому корки хлеба не подавал, а вы хотите, чтобы я вас ужином накормил.
— Ну и так ладно, — говорит Афанасий, — без еды обойдемся.
Говорит опять Афанасий:
— Хозяюшка, с дороги нас сильно мучает жажда, дай-ко нам жбанчик кваску.
А хозяин дома ему опять на это отвечает:
— Не мелко ли ты плаваешь? Я во всю мою жизнь никому ковша воды не дал, а ты захотел квасу. Нет тебе ни квасу, ни воды.
— Не хотите дать ни квасу, ни воды, так дайте нам хоть ведерко да скажите, где у вас течет речка или ключ, мы и сами за водой сходим.
Хозяин сказал:
— Бабы, принесите-ка поганое ведро, из которого мы собак кормим, и дайте им.
Сказал это хозяин, а сам полез на полати, спит-не спит, с боку на бок поворачивается. Бабы принесли грязное ведро, Афанасий взял его и пошел по воду, ему толком не указали даже дороги к речке. Идет Афанасий и видит ключ, бьет из него чистая и светлая вода. Афанасий богу помолился, отскреб и очистил, насколько было можно, ведро, всполоснул его, зачерпнул воды и понес домой. Дома взял он ковшик, испил воды и говорит:
— Ах, какая славная и приятная вода! В жизни такой приятной воды пить не доводилось, да какая она питательная и сытная: напился я, и есть не хочется, словно поужинал.
Взял ковш и разбойник, пьет воду и тоже похваливает:
— Воистину вода чудная и приятная, да и сытная, и я есть не хочу.
Слышит эти разговоры хозяин, да и говорит:
— Какая там еще вода и откуда вы ее достали, ну-ка, я попробую.
Слез хозяин с полатей, взял ковш, напился и говорит:
— Действительно, вода приятная. Сколько лет мы здесь живем и не знали, что под боком у нас такая вода.
После хозяина стали пить воду и все члены его семьи, все пьют да похваливают. Напился хозяин и вся его семья дивной воды, и с того все их естество и плоть их изменились. И стали они все добрыми и к людям сострадательными. Хозяин сказал:
— Бабочки, соберите-ка странникам поужинать.
Хозяйки накрыли стол, поставили ужин и накормили странников. После ужина скупой старик подсел к странникам и спросил их:
— Скажите, добрые люди, куда вы путь держите?
Афанасий объяснил, что идет искать по свету, есть ли такой простой человек, как он, а разбойник сказал, что идет искать, есть ли на свете такой страшный разбойник, как он. Тогда скупой поднялся, поклонился странникам в ноги и сказал:
— Добрые люди, возьмите меня с собой, хочу я узнать, есть ли на свете такой скупой человек, каким был я.
— Пойдем, божий старичок, пойдем.
На следующий день утром из дома вышли уже трое стариков странников. Идут странники и в полдень пришли к росстани: дорога расходится на три стороны: одна дорога идет прямо, другая — направо, третья — налево; на росстани стоит росстанный столб, по одну сторону дороги пролегает текучий лог, по другую — большое озеро. Остановились странники у росстанного столба, отдохнули и стали рассуждать, как идти дальше: всем ли вместе идти или врозь и кому каким путем идти, и решили так: Афанасию идти правой дорогой, разбойнику — прямой, а скупому — левой, и притом положили: ровно через год вернуться всем к этому же росстанному столбу; кто придет раньше, тому дожидаться других. Переночевали и наутро разошлись каждый своею дорогой.
Скупой пошел левой дорогой; целый день шел он и лишь поздно вечером вышел на пустоплесье и увидел большой дом, и шибко этому обрадовался:
— Слава богу, есть где укрыться на ночь, а может быть, добрые люди накормят и напоят.
Голод же и жажда его сильно мучили. Вошел скупой в дом, и вдруг за ним двери и окна захлопнулись, в избе же было совсем холодно. Думает скупой: «Что за диво такое?». Осмотрелся — в избе ни живой души; стал искать, нет ли чего закусить или хоть напиться, не нашел ни крошки хлеба, ни капли воды. Думает: «Хоть бы обогреться, печку, что ли, протопить». Но ни дров, ни даже печи в доме не было, а одежда на скупом была тонкая по-летнему. И стал скупой голодать и холодать.
Разбойник пошел средней дорогой. Шел он целый день и к вечеру пришел к морю. Жажда его мучила, и задумал он испить морской воды; подошел к берегу, увидел большую лаву-доску и стал на эту лаву, чтобы удобней зачерпнуть воды. Вдруг лава соскользнула с берега в море и погрузилась на дно, и разбойник очутился в воде по горло, попробовал сойти, но не может: ноги словно приросли к лаве; осмотрелся разбойник и видит, что вся морская вода превратилась в кровь, и он по горло стоит в крови.
Афанасий же Простодушный пошел правой дорогой. Путь привел его в женский монастырь, где он и прожил целый год в трудах и молитве. По окончании года он пошел к росстанному столбу и стал дожидаться товарищей. Недолго ждал он — оба его товарища пришли в один день, в один час. И стал Афанасий расспрашивать их, что видели и что испытали в пути и дороге. Скупой рассказал:
— Я попал в дом и только что зашел в него, за мной двери и окна захлопнулись, и я целый год провел в голоде и в холоде и мог бы умереть голодной смертью, но по молитве моей бог подкрепил меня, и я не умер. Когда год кончился, двери сами собой отворились, и я вышел из дома, и только что вышел, оглянулся назад, а дома уже нет.
Разбойник рассказал:
— Я дошел до моря, увидел лаву, стал на нее, чтобы воды зачерпнуть, лава скатилась в воду, и я погрузился по горло в воду и с места сойти не мог, лава меня не пускала; вода в море превратилась в кровь, и я по горло стоял в крови целый год, не пивши и не евши. По истечении года лава сама вышла на берег и меня с собой вынесла. Вышел я на берег, оглянулся — ни моря, ни лавы нет.
Закончили свои рассказы разбойник и скупой и говорят со слезами Афанасию Простодушному:
— Ах, Афанасий, какие муки и страсти мы вынесли, неужели на том свете за грехи наши мы примем большие мучения?
— Как же, детушки? Вишь, ваша жизнь-то была какая грешная, ждет вас за это на том свете мука вечная, злая, бесконечная, огонь неугасимый и плачь неутолимая.
— Нельзя ли нам потрудиться на этом свете и умолить милосердие Божие?
— Как нельзя? Можно. Возьмите ваши шляпы, черпайте воду вот в этом озере и носите через дорогу в этот текучий лог, и когда наполните лог вровень с краями, тогда и отпустятся вам грехи ваши.
И принялись разбойник и скупой своими шляпами черпать в озере воду и носить ее в лог; трудятся они, спешат, бегом бегают от озера к логу, ни днем ни ночью покоя не знают. Только от их работы проку не было: в озере вода не убывает, а в текучем логу не прибывает. Долго так они трудились. Однажды странники увидели: едет по дороге повозка, а в повозке сидит чиновник. Увидал чиновник, что два мужика бегают от озера к логу и шляпами носят и переливают воду, заинтересовался этим, остановил коней, вышел из повозки, подошел к мужикам и сказал:
— Эй вы, черти, чего вы тут делаете?
Разбойник и скупой ответили:
— Стараемся о душе своей. Грешные мы люди, и вот Афанасий Простодушный приказал нам за наши грехи наложить на себя труд — переливать воду из озера в лог, пока лог не наполнится с краями.
— Да какие у вас грехи?
Разбойник сказал:
— Я был разбойником и много душ погубил.
А скупой сказал:
— Я был скупой и во всю мою жизнь никому не подал ломтя хлеба и ковша воды.
Выслушал это чиновник, захохотал и сказал:
— Ах вы, черти-дураки! Какие это грехи? Я вот на своем веку засек кнутом двести человек, да и то ничего не боюсь, потому знаю, что за это мне ничего не будет. Да вот теперь поеду и еще пятьсот человек кнутом застегаю.
Только чиновник это произнес, как Афанасий Простодушный сказал разбойнику и скупому:
— Ну-ка, детушки, схватите-ка этого человека да утопите его в логу.
Разбойник и скупой схватили чиновника и утопили его в логу. И того же часу лог наполнился водой с краями наравне. Афанасий сказал:
— Ну, детушки, умолили вы у Господа Бога свои грехи. Вы убили чиновника и тем спасли от напрасной смерти целых пятьсот человек. Вернемся теперь с миром домой.
И вернулись странники каждый в дом свой, и стали вести жизнь праведную и добродетельную. Разбойник прекратил свои убийства и разбои и детям наказал бросить это худое ремесло. А скупой раздал все свое имение нищим и убогим и оставил себе только необходимое для своего пропитания.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
15 марта 1907 г.
Разбойники
Легенда
В одном селе жил богатый мужик; был он человек добродетельный, праведной жизни и к людям сострадательный, всегда он принимал у себя в доме всех, кто ни попросится — прохожих, странников и нищую братию, кормил и поил их, и помогал то деньгами, то вещами: кому даст обутки, кому портяночки. Односельцы частенько обращались к мужику за помощью, и никогда богатый никому ни в чем не отказывал и никогда ни с кого за свои услуги и вещи денег не брал и долгов с своих должников не спрашивал: отдадут — хорошо, не отдадут — и так ладно.
Однажды три разбойника сговорились убить этого мужика и ограбить его имущество; разбойники надели на себя худую и рваную одежду и пришли к мужику под видом странников, и попросили хозяина приютить их, накормить и напоить. Мужик принял странников-разбойников, накормил и напоил их, и стал спрашивать их:
— Кто вы, добрые люди, откуда и куда идете?
— Мы прохожие, — сказали разбойники, — занимаемся черной работой, лишились заработка, оборвались все и теперь идем, ищем себе работы.
— Как же это так вы дошли до такого состояния, что ходите в рваной одеже? Люди вы видные, молодые и так вы бедствуете?
— Ничего не можем поделать, нет средств, и взяться не за что.
Поверил мужик и говорит разбойникам:
— Я вам помогу, дам я вам по пяти рублей каждому и по десяти пудов хлеба, авось с этого вы поправитесь и выйдете из нужды.
И дал мужик разбойникам по пять рублей и по десять пудов хлеба. Вышли разбойники во двор и стали между собою разговаривать:
— Как мы будем убивать такого добродетельного человека? Не надо его убивать, надо его оставить.
Так и оставили разбойники мужика в живых. Взяли они деньги и хлеб, поблагодарили мужика и ушли.
Прошло после того много времени. Мужик состарился, похоронил свою жену-старуху и остался одиноким, и задумал он идти по святым местам богу помолиться. Собрался и пошел. Шел он местами малонаселенными, под вечер пришел в один поселок, жители которого сплошь были разбойники, ни одного хорошего дома в поселке не было. Попросился мужик в один дом — не пустили, в другой дом — тоже, пошел в третий дом. Подошел странник к дому и видит, что в доме шум и оживление, в доме было много народу — здесь собрались разбойники, чтобы отсюда отправиться в свои разбойные набеги. Мужичок постучался в окошечко:
— Пустите, добрые люди, ночевать.
Один разбойник крикнул ему через окно из избы:
— Заходи!
А другой говорит:
— Пускай идет, как только зайдет во двор, собаки его в один миг разорвут.
Мужик вошел во двор, а там, во дворе, ходят и лежат огромные собаки, но ни одна собака не только не бросилась на странника, а даже не взлаяла, а те собаки, которые лежали на пути, даже ноги подобрали, когда мимо них проходил мужик. Вошел мужик, богу помолился и хозяевам поклонился. Разбойники диву дались:
— Каким это ты волшебством прошел через двор? Неужели тебя собаки пропустили и не разорвали?
— Нет, ваши собаки меня не тронули и даже не взлаяли на меня, а те, которые на пути лежали, даже ноги поджали, когда я мимо них проходил.
Подивились разбойники, а затем один за другим вышли из дома и отправились на свой промысел. В избе остался лишь один хозяин — старый разбойник. Хозяин накормил, напоил старика странника, подсел к нему и стал разговаривать:
— Смотрю я на тебя, божий странник, и диву даюсь, как это тебя наши собаки не разорвали? Собаки у нас большие и злые, да и много их, всякого другого они в клочья разорвали бы, а вот тебя не тронули и даже не взлаяли. Скажи мне, добрый человек, кто ты такой и что ты есть за человек?
И мужик ответил хозяину:
— Человек я простой и по-простому живу. Если у меня кто просит, я даю и назад не прошу, никогда я не требую долгов со своих должников: кто отдает — хорошо, не отдает — бог с ним. Случилось однажды: пришли ко мне трое молодых прохожих, люди они были сильные, а одежонка на них плохая и рваная, нужда, говорят, средств нет, никак справиться не можем. И я дал им по пять рублей денег и по десять пудов хлеба.
И вспомнил разбойник этот случай и сказал:
— Ах, добрый человек, ведь тогда и я был в числе этих трех людей. Не для помощи мы тогда явились к тебе, а затем, что хотели убить тебя, да руки у нас не поднялись на божьего праведника. Скажи же мне, куда же ты путь держишь?
— Иду я теперь потрудиться, постранствовать по святым местам и Богу помолиться.
— Возьми меня с собою, добрый человек, хочу я помолиться богу о душе своей: много я нагрешил и много душ загубил.
— Пойдем, божий старичок, пойдем!
Разбойник говорит:
— Надо нам выходить сегодня в самую полночь, чтобы товарищи мои меня не увидели и не стали бы смеяться, пожалуй, еще подговорят меня и заставят остаться.
В самую глухую полночь два старика вышли из разбойничьего поселка и пустились в путь. Идут они, а разбойник нет-нет, да и свистнет. Праведник и спросил разбойника:
— Для чего ты свистишь?
— Тут неподалеку в стороне от дороги стоит другой наш разбойный хутор, я свистом вызываю разбойников, чтобы проститься с ними, этих я не боюсь, что они меня задержат.
Прошли еще, разбойник еще свистнул, и вот из лесу явились двенадцать разбойников и с ними атаман — старый разбойник. Атаман спросил разбойника:
— Зачем ты нас звал к себе?
— Хочу я с вами навеки проститься.
— Куда же ты идешь теперь?
— Иду я вот с этим божьим странником Богу молиться и о душе своей порадеть. Довольно уже я душ загубил, довольно крови человеческой пролил, надо и потрудиться.
Услышал эти слова старый атаман, сошел с коня, передал своего коня и свой жезл товарищам, поклонился странникам и сказал:
— Возьмите, добрые люди, и меня с собою, и я хочу помолиться и потрудиться о спасении своей души.
— Пойдем, добрый человек.
Пошли дальше уже втроем. Идут всю ночь и весь следующий день, места все пустынные, безлюдные, и говорят странники:
— Хоть бы бог послал какую-нибудь избеночку, жилье человеческое, где бы можно было на ночь приютиться.
Смотрят, а в стороне стоит избеночка, вошли в нее и видят: старец-отшельник стоит и Богу молится. Попросились странники на ночлег:
— Пусти, святой отец, переночевать.
— Заходите, заходите. Куда на ночь глядя идти?
Разделись странники. Старец накрыл стол и поставил ужин, и ужин-то всего маленькая просвирочка. Странники покушали этой просвирочки, насытились, да и всей просвирки скушать не могли, осталось еще. Накормил старец странников и стал спрашивать:
— Что вы за люди и куда путь держите?
Праведный мужик рассказал все о себе, и оба разбойника ничего не потаили и все рассказали, как они разбойничали и как теперь они решили бросить свое худое ремесло, и теперь идут Богу молиться и потрудиться о спасении своей души.
Выслушал старец разбойников, видит их раскаяние и пламенное желание потрудиться для спасения своей души и сказал разбойникам:
— Я научу вас, как потрудиться и заслужить прощение грехов у Бога.
Дал старец разбойникам по головне и говорит:
— Возьмите эти головни и идите путем, который я вам укажу, до морского берега, там заройте эти головни в землю и каждый день утром, в полдень и вечером поливайте их водою до тех пор, пока головешки не дадут ростков.
На следующий день старец вывел странников на дорогу к росстани и послал праведника по прямой дороге, старого разбойника отшельник направил левым путем, а старого атамана — правым путем.
Идет праведный мужик прямой дорогой, целый день идет, под вечер мужик пришел как раз к той избушке отшельника, из которой утром вышел, и думает:
— Что за диво! Держался я все прямой дороги, в сторону не сворачивал, а попал назад.
Вошел мужик в избу — она пустая, старца дома не было, осмотрелся, видит: стоит столик, а на нем приготовлен ужин. Праведник сел за стол, поужинал. Стоит у стеночки кроватка, мужичок лег и уснул, да уснул так крепко, что пробудился только под вечер следующего дня. Пробудился мужик и собрался опять в путь-дорогу, вышел из избы и видит, что солнце совсем низко, и думает:
— Куда же я на ночь пойду, вернусь назад, переночую и завтра пойду в дорогу.
Вернулся мужик, вошел в избу и видит, что рядом с первой комнатой в избе есть и другая комната, побольше и посветлее первой, вошел он в эту вторую комнату и видит, что и в ней стоит кроватка и стол, а на столе приготовлен ужин. Сел мужичок, поужинал и лег спать, да и проспал дольше, чем накануне. Проснулся мужик, собрался в дорогу, вышел из избы и видит, что солнце совсем закатается, и думает:
— Куда же я на ночь пойду, переночую еще в избе святого отшельника и завтра пойду в дорогу.
Вернулся мужик в избу и видит, что, кроме двух комнат, в избе отшельника есть еще третья комната, которой раньше он не замечал и о существовании которой даже не подозревал. Вошел мужик в эту третью комнату и видит в ней райское, неземное великолепие: растут необычайные и ароматные цветы, поют птицы. И в этой комнате стоит кроватка и стол с готовым ужином. Мужик поужинал и лег спать, и спал легким и приятным сном.
На следующий день мужик пробудился, встал и думает: «Какая благодать и какой мир и покой царят в этой комнате, так бы и не ушел из нее».
И только он это подумал, смотрит, а отшельник стоит уже пред ним и спрашивает мужика:
— Нравится тебе это место?
— Так нравится, что никогда бы отсюда не вышел и не расстался бы с этим местом.
— Место это предназначено тебе, а те две комнатки — для твоих товарищей-разбойников. Хочешь ли ты сейчас получить это место или желаешь еще потрудиться и помолиться по святым местам?
— Нет, святой отец, не выйду я отсюда никуда и останусь здесь.
Так и остался праведный старик в келье дивного отшельника.
Тем временем старый разбойник пошел левым путем и скоро дошел до моря, поставил он келью и стал жить, он зарыл в землю головню и каждый день ее исправно поливает, а свободное время проводит в молитве и в посте. Прошло много времени, много годов, а головня все не давала ростков. Однажды на море поднялась большая буря, волны так и ходят. Вышел разбойник на морской берег и видит: неподалеку от берега лодка бьется в волнах, а в ней сидело много народу; люди стараются направить лодку к берегу, а волной отшибает; волной уже стало захлестывать лодку, вот-вот захлестнет ее, и все люди в ней погибнут. Разбойник бросился в воду, добрался до лодки вплавь, схватил ее и вытащил на берег и тем спас жизнь многих людей. Трудно ему было бороться с ветром и волнами, но он справился с этим делом. Пошел разбойник в урочный час поливать головню и видит: головня дала зеленый росток. Обрадовался разбойник, горячо помолился Богу, взял головню и пошел в избу святого отшельника.
Старый атаман пошел правою дорогой и тоже дошел до берега моря, устроил себе келью-земляночку и стал жить и молиться Богу, головню он зарыл в землю и каждый день по три раза исправно поливал ее.
Прошло много лет, а головня все не прорастала. Но вот поднялась буря и разбила корабль у берега моря, люди выбросились в море и стали тонуть. Разбойник вышел на берег и видит крушение корабля и гибель народа. Бросился он в море и стал вынимать утопающих и спас всех до единого, но зато сам он изнурился до того, что с великим трудом добрался до берега и едва не погиб.
Пошел разбойник в урочный час поливать головню и видит: головня дала росток. Обрадовался разбойник, горячо помолился Богу, взял головню и пошел в келью отшельника.
Буря случилась в один и тот же день, и в один же день произошло чудо — произрастание головней. В один же день разбойники вернулись в келью старца. Старец отвел разбойникам по комнатке. Так и остались все трое странников навеки во святой обители чудного отшельника.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
15 марта 1907 г.
Марфа — дочь морского царя
Сказка
В одном большом селе жил мужик с женой, детей у него не было. Мужик был хороший и трудолюбивый, а жил в большой нужде и в бедности. Однажды мужик и говорит своей жене:
— Работаем мы с тобой, не покладая рук, день и ночь, стараемся изо всех сил, а все толку мало: не только не обеспечиваем себе достатка, а даже из бедности выбраться не можем и бьемся в нужде целый век как рыба об лед. Нет у нас с тобой сына-надежи, который бы нас с тобой питал и покоил в старости. Пойду я, хозяйка, в чужие дальние страны на заработки, скоплю сколько-нибудь деньжонок, на черный день и пригодятся.
Посудили-порядили, баба всплакнула, как водится, а все-таки согласилась и собрала мужа в дорогу. Поехал мужик в дальние страны на заработки, и не знал он, что жена его понесла и очеревастела. Заехал мужик далеко, верст за тысячу, и прожил там двенадцать лет и скопил себе две тысячи рублей. Рад мужик: слава богу, на черный день хватит. И собрался домой, и пошел пешком. Уже недалеко оставалось до дому, верст семь — восемь; идет мужик, поспешает. День был жаркий, и стала томить мужика жажда, осмотрелся мужик и видит: в стороне от дороги стоит старая заброшенная, развалившаяся водяная мельница, а около нее — пруд. Подошел мужик к пруду, наклонился над водой и стал нападкой пить, напился и хотел подняться, да и не может — водяной схватил его за бороду и не отпускает. Испугался мужик и взмолился:
— Дедушко водяной, отпусти меня!
— Нет, не отпущу.
— Отпусти, дедушко, зачем тебе душа моя?
— Отдай мне то из своего дома, чего ты не знаешь, тогда я тебя отпущу, иначе не отпущу.
Подумал мужик: «Чего же я дома не знаю? Разве новинку какую жена купила, так это не жалко». И согласился мужик отдать водяному из своего дома то, чего он не знает. А водяной говорит:
— Дай мне в твоем согласии рукописание.
— Как же я тебе дам рукописание, когда мне и писать-то нечем.
— Рукописание надо написать твоею кровью, наточи крови из безымянного пальца и напиши.
— Как я достану крови-то из пальца?
Водяной не мешкал, взял разрыв-траву и взрезал мужику безымянный палец, и мужик кровью своею написал рукописание. Взял водяной рукописание и отпустил мужика, и сказал ему:
— В такой-то срок, в такой-то день и час доставь мне сюда, на берег пруда, то, что ты мне обещаешь.
Мужик согласился. Избавился мужик от водяного и быстро пошел домой, и пришел засветло, далеко до вечера. Жена встретила мужика с большою радостью, поздоровался мужик с женою и видит: около двора бегает паренек уже годов одиннадцати. И спрашивает жену:
— Чей же это мальчик бегает?
— Да это наш сынок Ванюшка, он уже помогает мне и по хозяйству: дровишек нарубит, сенца привезет.
Услышал это мужик, опустил свою голову и горько заплакал. Жена обеспокоилась и стала расспрашивать мужа, с чего он вдруг стал в такой перемене, и мужик сказал ей:
— Сегодня я отдал нашего сына Ванюшку водяному старику.
— Как так?
И рассказал мужик все, что с ним приключилось на мельничном пруде, и закончил:
— Скоро надо будет и отослать Ваню на пруд водяному, не успею я на него и наглядеться как следует.
Услыхала это баба и в свою очередь залилась горячими слезами. Долго плакали мужик и его жена и наконец стали обсуждать, как быть и что делать, и нельзя ли как эту беду избыть, и порешили: не будем посылать Ваню на пруд водяному, может быть, водяной и забудет или смилуется. Настал срок вести Ваню к водяному, но родители не отвели его. С наступлением следующей ночи Ваня лег спать и скоро заснул. Вдруг проснулся и закричал испуганным голосом. Родители его тоже спали, проснулись на крик сына и спросили его, что с ним и с чего он так закричал, и Ваня объяснил:
— Какой-то старик явился сюда, в избу, и тянет меня к себе, старик страшный и сердитый, и все бранится.
Мужик и баба поняли, что это водяной являлся за сыном, но все-таки не хотели с ним расставаться и не послали сына и на следующий день.
С наступлением следующей ночи вся семья опять спала, во глухую полночь мальчик опять со страшным криком пробудился и встревожил родителей, и рассказал им:
— Страшный старик опять явился и тащил меня к себе и приказал мне передать отцу и матери такой наказ: «Пускай они завтра же к полудню пошлют тебя к мельничному пруду, и я возьму тебя себе в услужение, а если твои родители не сделают этого, то в следующую же ночь явлюсь, родителей твоих задушу, а тебя все-таки возьму».
Поняли мужик и баба, что дальше держать сына нельзя, надо отдать его водяному. Наутро родители снарядили Ваню в новую рубашку, дали ему подорожничков, благословили его и отпустили с таким наказом:
— Иди ты на берег мельничного пруда и там дожидайся до полудня, за тобой придет водяной старик и возьмет себе. Если же до полденя водяной не явится, тогда иди себе куда глаза глядят.
На дорогу сыну дал мужик тысячу рублей, заткнул ему за кушаком топорик, и пошел Ваня один на мельничный пруд, сел на бережку и посматривает на воду, ждет, когда явится водяной и возьмет его.
Долго ждал Ваня, наступил уже полдень, наступило время паужны, а водяного дедушки все не было. Солнце стало уже клонить на закат, а водяной все не являлся. Тогда Ваня порешил: стало быть, водяной сегодня не придет, пойду куда глаза глядят, может быть, где в лесу или в другом каком месте встречу водяного. И пошел Иван куда глаза глядят.
Идет Иван дремучим лесом и видит: лежит большой дуб — бурей сломило, а под дубом выскурь; подошел он к выскури, в ней яма, попробовал Иван своей палочкой — дна не достал, взял срубил длинную жердь и запустил в яму, и достал дно; спустился Иван по жерди на дно ямы и видит там подземелье темное и узкое, а впереди просвечивает свет, пошел он прямо на этот свет, и чем дальше идет, тем ущелье становится просторнее и светлее, и наконец он вышел в просторное и светлое подземелье. В одном углу повешено много икон, и пред ними горят свечи, у стены стоит столик, около него сидит древний старец и читает книгу, старец сидя уснул и не видел, как вошел парень к нему в подземелье. Вошел Иван и помолился богу, тут старец проснулся и спросил Ивана:
— Кто ты, добрый молодец, откуда ты и куда идешь и зачем сюда попал?
Иван поклонился старцу и все чистосердечно и подробно рассказал.
— Отец мой, — сказал Ваня, — отдал меня водяному, и я сегодня с утра ждал водяного на берегу мельничного пруда, да не мог дождаться и пошел теперь искать водяного.
Выслушал старец рассказ Ивана и разгневался, и сказал:
— Ах, он подлец, этот водяной старик, не ему бы владеть таким молодцом! Водяной этот — мой родной брат, уже давно он отрекся от бога и предался дьяволу, и с того времени много вреда причинил людям.
— Скажи, святой отец, как мне дойти до водяного дедушки?
— Дитя, нелегко дойти до водяного, он живет за морем-за океаном, без посторонней помощи ты туда попасть не можешь. Я помогу тебе советом, слушай мои слова внимательно. Когда ты выйдешь из моей пещёры, то иди на восток под восточную сторону лесами и кустами год и лугами год и придешь к берегу моря; на берегу моря стоят два дуба, под одним из них выскурь, ты спрячься в этой выскури и дожидайся следующего дня; в полдень прилетят семьдесят семь голубок, а за ними семьдесят восьмая голубка; первые голубки оборотятся красивыми девицами и станут в море купаться, а семьдесят восьмая над ними будет летать, и когда те выкупаются, она станет купаться, и когда она окурнется, ты возьми ее рубашки и спрячь в выскурь, а затем сделай так, как тебе скажет эта девушка. Голубки эти — дочери водяного царя, к которому ты теперь идешь.
Поблагодарил Иван доброго старца, поклонился ему, благословился у него и пустился в неведомый путь; путь он держал все на восток. Целый год Иван шел дремучими лесами, чащей и трущобой и наконец вышел на зеленые луга, и лугами шел еще год и наконец вышел на морской берег. По-сказанному, как пописанному: видит Иван на морском берегу два дуба, и под одним из них глубокая выскурь; залез Иван в эту выскурь и стал ждать следующего дня. На следующий день в самый полдень Иван увидел: летят семьдесят семь голубок, а впереди них семьдесят восьмая; прилетели голубки, ударились о сырую землю, оборотились красными девицами, быстро девушки сняли с себя рубашки и бросились в море, и стали купаться, а семьдесят восьмая голубка все это время летала над ними. Искупались девицы и стали одна за другой выбегать на берег, оделись, ударились о землю, оборотились голубками, взвились и полетели. Осталась одна, семьдесят восьмая голубка, она тоже ударилась о землю и оборотилась в девушку невиданной красоты, сбросила она с себя рубашку и пошла в море купаться, и когда она погрузилась в воду, Иван быстро взял ее рубашку и с нею спрятался в выскури под дубом. Девушка выкупалась, вышла на берег и видит, что рубашки ее нет, и принялась она искать ее, искала-искала, но не могла найти, и сказала она громким голосом:
— Кто взял мою рубашку, отдай мне ее! Коли ты старый старичок, будь ты мне отец, коли ты добрый молодец, будь ты суженый мой.
Сказала она, и вышел Иван из своей засады и отдал девушке ее рубашку, и девушка сказал ему:
— Ах, добрый молодец, знать, так судьба решила, будь ты мой суженый.
Сняла девушка со своей руки кольцо золотое и надела его Ивану на палец, и обручилась с ним. После того девушка стала расспрашивать Ивана:
— Скажи мне, добрый молодец и обрученник мой, кто ты, из какой ты страны и какого рода и куда ты путь держишь?
— Я крестьянский сын Иван, мой отец отдал меня водяному дедушке, и я уже много лет хожу и ищу водяного и не могу его найти.
— Водяной дедушка — это мой родной отец, он морской царь, меня зовут Марфа-царевна. Отец мой живет по ту сторону океана-моря. Отец мой женат на второй жене. От первой его жены родилась только я одна, а от второй — те семьдесят семь голубок-девиц, которых ты видел. Мачеха моя — злая еретница и колдунья, она невзлюбила меня с первых дней ее появления в нашем доме, всячески меня преследует и притесняет. Вот и теперь мачеха посылает меня всегда с ее дочерьми затем, чтобы я оберегала и охраняла их от всяких напастей и несчастья в пути и во время купанья; когда мои сестры купаются, я должна летать над ними и охранять их самих и их рубашки, и не смею искупаться до тех пор, пока сестры мои не выкупаются и не выйдут на берег. Сестры мои живут в богатых и роскошных теремах, а я живу в плохой и тесной курной избе, которая отапливается по-черному.
— Как же мне попасть на ту сторону океана-моря?
— Иди в эту сторону и там недалеко увидишь: лежит большая щука-белуга, она переперла собою все море от края до края, ты не бойся, иди по щуке-белуге, как по мосту, и перейдешь на ту сторону и там, на морском берегу, увидишь большую слободку — это есть та самая слободка, в которой живет в своем дворце наш отец, водяной царь, с мачехой, а в отдельных теремах — мои сестры, на самом краю стоит моя курная изба, ты войди в нее и подожди там меня.
После того Марфа-царевна распрощалась со своим суженым и обрученником Иваном-крестьянским сыном, ударилась о сырую землю, оборотилась голубкой и стрелой пустилась в поднебесье догонять своих сестер. Пошел Иван по указанному пути и скоро увидел щуку-белугу, переперла она собой сине море от одного края до другого; Иван не убоялся и пошел по щуке-белуге, как по мосту, и скоро перешел на ту сторону моря; поднялся на берег и видит: невдалеке стоит слободка, а в ней стоят все золотые дворцы, как жар горят, и лишь на самом краю слободки стоит плохонькая маленькая курная избеночка; вошел Иван в эту курную избеночку, а в ней никого нет, изба стоит пустая. Стал Иван дожидаться хозяйки дома. Сидит ждет. Вдруг в избе загудело и запело, и чрез трубу с улицы влетела голубка, ударилась о пол и стала красавица девица Марфа-царевна; подошла она к своему суженому и обрученнику, брала его за руки белые, целовала в уста сахарные и говорила ему ласковые слова. Затем она сказала Ивану:
— Иди теперь во дворец к моему батюшке-царю, он теперь обедает, пригласит и тебя, а ты не отказывайся, садись и обедай, и сделай все, что он тебе прикажет.
Пошел Иван во дворец водяного царя, вошел в его золотые палаты. Царь сидит за столом и обедает. Иван богу помолился, царю поклонился и говорит:
— Хлеб да соль, батюшко!
— Милости просим хлеба-соли кушать.
Иван сел за стол, взял ложечку и стал обедать. Напились, наелись, и царь стал расспрашивать Ивана:
— Скажи мне, добрый молодец, кто ты, из какой прибыл страны, какими путями и зачем сюда явился?
— Я — Иван-крестьянский сын, мой отец отдал меня вашей милости у мельничного пруда.
— Что же ты так долго не являлся ко мне?
— Я долго искал вас, не знал пути и дороги, насилу нашел и насилу дошел до вас.
— Ну хорошо, что хоть поздно, да пришел ко мне. Теперь отдохни с дороги, а через трое суток приходи ко мне, дам я тебе работку.
Ушел Иван, отдыхает с дороги. Прошло три дня, и Иван пошел во дворец и застал царя за обедом:
— Хлеб да соль, батюшко!
— Хлеба-соли кушай!
Иван сел и пообедал. После обеда водяной царь говорит Ивану:
— Ну, милый сынок, ты теперь хорошо отдохнул с дороги, надо браться и за дело, дам я тебе работку и наложу я на тебя службу.
— Какую же службу, батюшка, ты наложишь на меня?
— В одну ночь построй ты чугунный мост чрез сине море от одного краю до другого. Чтобы к завтрашнему утру мост был готов. Если не исполнишь этой службы, то полетит твоя голова с плеч. Теперь ступай.
Пошел Иван из дворца кручинный и печальный, низко повесил свою буйную голову и идет прямо к своей обрученнице. Марфа-царевна встречает молодца и спрашивает:
— Что ты, суженый мой, закручинился и запечалился, и повесил свою буйную голову?
— Как же мне не кручиниться и не печалиться, и не весить свою буйную голову? Наложил на меня царь службу тяжелую и несносную.
— Какую же службу царь-батюшка наложил на тебя?
— Приказал мне царь построить чугунный мост чрез сине море от одного краю до другого, и чтобы к завтрашнему утру готов был, а если не исполню этой службы, то ссечет он мне голову. Как я построю такой мост, где я чего взял? Ни материала, ни струмента у меня никакого нет. Пропала моя голова.
— Молись Спасу, ложись спать, утро вечера мудренее. Не кручинься и не печалься, к утру все будет готово.
Лег Иван и скоро заснул богатырским сном. А Марфа-царевна вышла на свое крылечко, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским голосом:
— Гей, слуги мои верные, слетайтесь ко мне со всех сторон.
В один миг со всех сторон слетелось множество духов и спросили:
— Что, царевна, надо?
— Сделайте чугунный мост через сине море от одного края до другого, и чтобы завтра к утру мост готов был.
И пошла работа, идет лишь гром и стук. К утру мост был готов. Пошел Иван к царю с докладом о том, что мост готов. Царь сел в экипаж, Ивана посадил с собой и поехал осматривать мост; подъехал царь и говорит:
— Мост хорошо сделан, молодец, сынок! Хорошо орудуешь, только не сам. Ну, да это все равно.
Поехал царь мостом и дорогой спрашивает Ивана:
— А можешь ли ты так сделать, чтобы пред нами был мост, а за нами моста не было бы?
— Могу.
Оглянулся царь и видит: за ним моста уже нет. Переехали на ту сторону и стали возвращаться, и опять — пред ними мост, а за ними нет ничего. Вернулись назад, выехали на берег, и моста нет. Похвалил царь:
— Молодец, сынок. Иди теперь отдыхай, а через три дня опять приходи, и я тебе дам работку.
Пошел Иван отдохнуть, а чрез три дня явился во дворец и застал царя за обедом.
— Хлеб да соль, батюшко!
— Хлеб и соль кушай, милый сын.
Пообедали, и царь говорит:
— Сослужи ты мне службу. Есть у меня сто десятин лесу, за одну ночь ты сруби этот лес, оскобли и в костры скатай, да по вырубленному лесу засей новым лесом, и чтобы этот посев к завтрашнему утру дал всходы.
Опять идет Иван к своей обрученнице кручинный и печальный, ко она его утешила. К утру все было готово. Посмотрел царь и остался работой доволен:
— Молодец, сынок, хорошо орудуешь, только не сам. Ну, да все равно. Иди теперь отдыхай, а через три дня опять приходи, дам я тебе работку[13].
Через три дня царь приказал Ивану:
— Из лесу, который ты срубил, сделай церковь, чтобы к утру завтра была готова. Лесу чтобы тебе хватило, да чтобы и остатку не было.
Задача была выполнена.
Еще через три дня царь дал работу:
— Посеяно у меня сто десятин пшеницы, ты сожни эту пшеницу, обмолоти, смели, и завтра к утру чтобы были из свежей муки горяченькие калачики.
Пошел Иван из царского дворца и пуще прежнего закручинился и запечалился, и повесил свою буйную голову. Пришел он к своей обрученнице. Марфа-царевна встретила Ивана с честью и с радостью и спрашивает его:
— Что ты, суженый мой, закручинился и запечалился, и повесил свою буйную голову?
— Как же мне не кручиниться и не печалиться? Наложил на меня царь службу несносную: велел он мне сжать сто десятин пшеницы, обмолотить, смолоть и чтобы завтра к утру были из свежей муки горячие калачики.
— Не печалься и не кручинься, суженый мой. Молись Спасу, ложись спать, утро вечера мудренее; завтра к утру все будет готово.
Лег Ваня спать и скоро заснул. Марфа-царевна вышла на крыльцо своего домика, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком:
— Гей, слуги мои верные, слетайтеся ко мне со всех сторон!
И вот слетелось к ней духов видимо-невидимо и говорят:
— Что, царевна, надобно?
— Сожните сто десятин пшеницы, обмолотите, смелите зерно и из свежей муки завтра утром к царскому столу испеките горяченькие калачики.
Духи ответили:
— Завтра к утру, царевна, все будет готово!
И принялись духи за работу: кто жнет, кто молотит, кто мелет, а вон уже и печи разожгли и стали стряпать калачи. К утру было все готово, и к царскому столу подали горячие калачи.
Царь похвалил Ивана:
— Молодец, сынок, хорошо работаешь, только не сам. Ну да для меня все равно. Теперь иди и отдыхай, а через три дня приходи опять ко мне.
Прошло три дня, и Иван пошел в царский дворец и застал царя за обедом:
— Хлеб да соль, батюшко!
— Хлеба-соли кушай, сынок.
Иван сел за стол, взял ложечку и стал кушать. После обеда царь говорит:
— Теперь, сынок, я не буду на тебя накладывать никакой службы. Только поди ты в мой зеленый сад, осмотри его и погуляй, отведай плодов и ягод, да приди сюда и скажи мне, каким показался тебе мой сад.
Пошел Иван в сад и видит, что сад огорожен тыном и на каждой тынинке висит по человецкой голове. В ужас пришел Иван от этого зрелища, но вида не подал и скрыл свой страх; погулял он по саду, отведал разных диковинных плодов и ягод и вернулся во дворец. Царь его спрашивает:
— Ну, как тебе показался мой сад?
— Сад очень хорош, батюшка!
— Молодец, сынок. Вот что, Иван, ты уже вошел в совершенные года, и тебе надо жениться. Теперь ты иди и отдохни, а через три дня приди ко мне, я покажу тебе своих дочерей, ты и выберешь себе невесту.
Рад парень, поклонился царю и веселый побежал к своей обрученнице. Марфа-царевна встретила своего суженого, заметила его веселое настроение и спросила его, чему он радуется.
— Как же мне не радоваться? Царь хочет женить меня и велел мне через три дня прийти к нему выбирать себе невесту.
Тут уже царевна запечалилась и сказала:
— Жениться — это дело нетрудное, но как ты сделаешь выбор и кого ты возьмешь?
— Конечно, выберу и возьму тебя.
— Нелегко будет меня выбрать. Слушай, Ваня, внимательно и сделай так, как я тебе скажу, а если не сделаешь этого, то ты меня уже никогда не увидишь. Царь оборотит всех нас, своих дочерей, голубицами и выпустит пред тобою семьдесят восемь белых голубиц — все, как одна; мы все будем бегать по полу, и я буду бегать впереди всех и изредка буду трепетать крылышками. Только по этой примете ты и можешь признать меня. Затем царь покажет тебе семьдесят восемь телиц — все, как одна: голова в голову, рост в рост и масть в масть. Я буду бегать впереди других телиц и изредка нет-нет, да и лягну ножкой.
Иван запомнил слова царевны и пообещал поступить по ее указанию. Прошло три дня, и Иван явился во дворец. Царь выпустил в комнате на пол семьдесят восемь белых голубиц, все, как одна, и сказал Ивану:
— Ну, сынок, выбирай себе невесту.
Смотрит Иван и видит, что одна голубка бегает впереди других и нет-нет, да и встрепенется крылышками. Иван и говорит царю:
— Батюшка, я выбираю себе вон ту голубку, что впереди всех бегает.
— Хорошо, сын мой, теперь вторично сделай выбор и выбери теперь ту же самую царевну, а выберешь другую, полетит твоя голова с плеч.
Вывел царь семьдесят восемь телиц, все, как одна: рост в рост и масть в масть, и говорит:
— Ну, сынок, выбирай себе невесту.
Смотрит Иван и видит: одна телица ходит впереди других, и нет-нет да и лягнет ножкой, и говорит царю:
— Я выбираю вон ту телицу, которая ходит впереди других.
— Хорошо, сын мой, слово — закон: бери за себя замуж мою старшую дочь Марфу-царевну.
Пир пирком и за свадебку. Весело играли и отпировали свадьбу. И я на свадьбе был, пиво-мед пил, по усам текло, а в рот зерна не попало.
Весело живут новобрачные. Злая мачеха позавидовала счастью нелюбимой дочери и задумала ее извести вместе с ее мужем Иваном. Призвала мачеха к себе Ивана и сказала ему:
— Ты хорошо служишь царю, послужи теперь и мне. Построй ты чугунную баню, завтра к утру чтобы она была готова.
Пошел Иван к жене кручинный и печальный и передал жене приказ мачехи. На этот раз Марфа-царевна уже не утешала Ивана и сама глубоко закручинилась и запечалилась, и сказала:
— Вот это служба так служба — тяжелая служба! А еще тяжелее и страшнее ждет нас служба впереди. Ну да как-нибудь справимся. Молись Спасу, ложись спать, утро вечера мудренее.
Лег Иван и скоро заснул.
Марфа-царевна вышла на крылечко, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком:
— Гей, слуги мои верные! Слетайтеся ко мне со всех сторон!
И прилетело к ней множество духов и спросили:
— Что, царевна, надо?
— Постройте вы чугунную баню, чтобы завтра к утру она была готова.
— Завтра к утру баня будет готова, — ответили духи и принялись за работу, лишь трескоток пошел. К утру баня была готова. Осмотрела мачеха баню и осталась ею довольна, и говорит Ивану:
— За ночь я прикажу приготовить баню, а вы с Марфой-царевной приходите париться, а если вы не придете, то я прикажу вас казнить.
И приказала мачеха натаскать в баню смоляных дров и так накалила баню, что стены ее сделались красными.
Пришел Иван к жене и сказал:
— Мачеха готовит нам железную баню и приказала нам с тобой завтра идти в баню париться.
— Ну, этой службы мы сослужить уже не можем: мачеха готовит нам погибель. Надо бежать.
С наступлением ночи, когда совсем стемнело, новобрачные собрались в побег; пред побегом Марфа-царевна плюнула слюнку на пол и сказала:
— Слюнка, говори за меня и отвечай на все вопросы.
После этого Марфа-царевна заперла двери своей комнаты, и молодые люди пустились бежать; всю ночь, не отдыхая ни минуты, они бежали.
Наутро чугунная баня была готова, мачеха раскалила ее докрасна, между тем новобрачные мешкали и в баню не являлись. Мачеха потеряла терпение и послала послов поторопить новобрачных; послы явились и через запертую дверь сказали:
— Царевна, идите с мужем в баню, матушка-царица вам приказывает.
А слюнка голосом Марфы-царевны отвечает:
— Сейчас мы пойдем, вот только белье соберем.
Послы передали мачехе ответ. Проходит время, а новобрачные в баню не являются. Мачеха стала выходить из себя и послала сказать зятю и царевне, чтобы они не мешкали более и шли в баню. Послы опять пошли и через дверь говорят:
— Царевна, готовы ли вы?
Слюнка отвечает:
— Готовы, готовы, сейчас пойдем.
— Поспешите, царевна, иначе баня остынет, да и мачеха сердится.
— Сейчас, сейчас, вот только мыльце закатилось под кроватку, достанем его и пойдем.
Ушли послы и передали мачехе ответ. Прошло еще немало времени, а молодые все в баню не являются. Тогда уже сама мачеха побежала в терем царевны и через дверь кричит:
— Что ж вы мешкаете и не идете в баню?
— Подожди немного, сейчас пойдем.
Мачеха не стала дожидаться, взломала дверь, вошла в комнату и видит, что она пуста и с нею разговаривала только слюнка, лежавшая среди пола. Не мешкая, мачеха послала гонцов во все концы света белого в погоню за беглецами и приказала им вернуть ей беглецов живыми или мертвыми.
Побежала погоня и стала настигать Ивана и Марфу-царевну. Увидела царевна погоню и оборотила Ивана зеленым кустиком, а себя — маленькой птичкой, птичка на кустике посиживает, «тиль-тили-ли» выговаривает. Подъехала погоня к кустику и заслушалась пения птички, да проехала мимо. Вернулась погоня к мачехе и доложила:
— Все места на далеком расстоянии мы осмотрели и обыскали и беглецов нигде не нашли, и ничего важного на своем пути мы не встретили, мы лишь видели зеленый куст, а на нем птичка таково приятно распевает.
Выслушала мачеха послов и говорит им:
— Ах вы, неразумные! Ведь куст и птичка-то и были сами беглецы. Иди скорее опять в погоню и догоните их во что бы то ни стало.
Опять поскакала погоня. Марфа-царевна заслышала погоню и оборотила Ивана пастушком, а себя овечкой. Налетела погоня и спрашивает пастуха:
— Скажи, добрый человек, не проходили ли здесь Иван с Марфой-царевной?
— Нет, добрые люди, здесь никто не проходил. Я тридцать лет пасу на этом месте одну овечку, и за все это время я не видел здесь ни одной живой души.
И погоня погнала дальше. Долго искали гонцы, но ничего не нашли и вернулись к царице, и докладывают:
— Нигде не могли мы найти беглецов и на дороге ничего особенного не видали, видели только одного пастуха и овечку.
— Ах вы, неразумные! Пастух и овечка и были они самые, беглецы. Не мешкайте и отправляйтесь вновь в погоню.
Опять гонит погоня. Марфа-царевна заслышала погоню и оборотила себя церковью, а Ивана попом; церковь старая-престарая, мохом поросла, и поп — тоже совсем древний старец, едва на ногах держится. Налетела погоня и видит: старый поп выходит из церкви:
— Батюшко, не видали ли вы здесь Ивана с Марфой-царевной, не проходили ли они здесь?
— Видел Ивана с Марфой-царевной, проходили они здесь.
— Давно ли они здесь прошли?
— Когда церковь эта складывалась, тогда они здесь и прошли, и, кроме них, здесь ни одной души человеческой не проходило.
Посмотрели гонцы на церковь и видят, что ей не менее ста лет, и думают:
— Старик говорит не о тех людях, о каких его спрашивают, а может быть, он от старости уже из ума выжил и мелет вздор.
И проскакала погоня мимо.
Долго ездила погоня по разным местам, во всех направлениях, но не нашла Ивана и Марфу-царевну и вернулась с пустыми руками. Гонцы докладывают царице:
— Государыня, не могли найти беглецов и лишь встретили на дороге старую церковь, мохом обросла, и старца-попа, и поп сказал, что видел Ивана и царевну, когда укладывалась эта церковь, а церковь-то эта, по нашему мнению, уложена лет сто тому назад.
— Ах вы, глупые, это и были они самые. Как же вы не сообразили и не отгадали намека в словах попа: церковь та укладывалась не сто лет тому назад, а перед самым вашим приездом. Надо, видно, мне самой бежать в погоню.
Собралась царица и побежала, и скоро стала настигать зятя и царевну. Заметила Марфа-царевна погоню и оборотила Ивана в озеро, а себя — в золотую рыбку, плавает рыбка по озеру. Налетела царица-мачеха и обрадовалась:
— Ну, золотая рыбка, не убежишь ты теперь от меня!
Взяла царица ковш и стала ловить рыбку, но сколько ни старалась, изловить не могла. Разгневалась царица и произнесла заклятие над озером и золотою рыбкой; обращаясь к озеру, она сказала:
— Как ты, озеро, стоишь, так и стой вовеки.
А рыбке сказала:
— Как ты, рыбка, по воде ходишь, так и ходи вовеки.
Тогда Марфа-царевна в свою очередь произнесла заклятие над царицей-злой мачехой:
— Как ты, злая мачеха, стоишь на берегу озера, так и стой вовеки.
И вот мачеха стала, как столб: не может она ни с места сойти, ни даже пошевелиться. Восемь дней стояла злая мачеха под берегом озера и наконец говорит Марфе-царевне:
— Снимаю я с тебя и с твоего мужа заклятье. Идите на все четыре стороны света белого, куда хотите.
Тогда Марфа-царевна сняла заклятие с мачехи и говорит:
— Иди и ты, злая мачеха, на все четыре стороны света белого, куда хочешь.
Уехала злая мачеха. Тогда Марфа-царевна и Иван приняли свой человеческий образ и пошли дальше. Дошли они до синего моря, надо было перебраться на ту сторону. Марфа-царевна взяла холст за один конец, а другой перебросила через море с края до края, и по мосту перешла она с мужем на ту сторону. Там царевна взяла холст за конец и перетянула к себе, и моста не стало.
Пошли Иван с Марфой-царевной в село, где жили родители Ивана. Отец и мать были рады видеть сына и его жену, встретили их с полным удовольствием, с радостью и весельем. Построила Марфа-царевна себе роскошные палаты и стала в них со своим мужем Иваном жить да поживать, да добра наживать.
Говорят, и теперь живут, хлеб жуют.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
15 марта 1907 г.
Сестры
Легенда
В одном селе жил мужик — ни бедный, ни богатый, у него было две дочери, девушки. Старшая дочь была уже взрослая девушка, невеста, все ее подруги вышли замуж, а ее все держали в девках. Вот однажды девушка и говорит отцу:
— Батюшко, все мои подруги уже вышли замуж, отдай и ты меня за хорошего жениха.
— За черта мы тебя отдадим замуж, — крикнул мужик на свою дочку.
Бедная девушка залилась слезами и ушла. Сказал это слово мужик, а не подумал того, что слово-то может быть сказано и в недобрый час. Прошло так столько-то времени, вдруг девушка потерялась, где девалась — неизвестно. Искали-искали и не могли найти. Поплакали-погоревали о девушке, да и забыли.
Подросла вторая дочь и заневестилась. Выдали эту девушку замуж, да не в добрую семью она попала. Невзлюбил бедную ее муж и ненавидели свекор и свекровь, и все домашние, и всячески ее обижали и притесняли. Много терпела бедная девушка побоев и попреков, много слез пролила; ни днем, ни ночью, ни в праздник, ни в будни молодой женщине не давали покою и заваливали ее тяжелой и грязной работой. Однажды в Воспожин день[14] утром свекровь говорит невестке:
— Иди в поле, там посеян третник конопли, к вечеру выдергай всю коноплю.
Людям праздник, все радуются да веселятся, а она иди да работай — да и где в день выдергать третник конопли. Идет молодая женщина в поле и заливается горькими слезами. Только она вышла за селение, как вдруг ей навстречу старшая сестра повстречалась и говорит:
— Здравствуй, сестрица! О чем ты плачешь?
Услыхала это плачущая женщина, осушила свои слезы и остановилась в изумлении: и рада-то она, что видит свою сестру живою, да и глазам-то своим не верит, думает, не видение ли, и говорит она:
— Ах, сестра, неужели ты жива и здорова? А ведь мы тебя почитали как мертвую и даже молились за упокой твоей души.
— Нет, сестрица, я жива и здорова, я замужем и живу хорошо, в полном довольстве, всего у меня много. И детки у меня подрастают. Да я недалеко живу от тебя, наш дом там, за гумнами, за колочком. Пойдем ко мне, сестрица, дело теперь праздничное, посидим, побеседуем, погостишь у меня.
— Ах нет, сестра, нельзя мне идти к тебе, свекровь приказала мне в этот день выдергать целый третник конопли. Сама посуди, под силу ли это одному человеку? — И опять залилась слезами, бедная.
— Не плачь, сестрица, — утешает старшая, — и не беспокойся, твоя работа к вечеру будет готова, я пошлю своих ребят, и они живо покончат твою работу.
Успокоилась младшая сестра и пошла к старшей; зашли они за гумна и за ближний колок и видят большой хороший дом, а при нем широкий двор, хозяйство хорошее. Младшая сестра и говорит:
— Как ты близко живешь от меня, а я даже и не знала этого, да и не знала того, что здесь дом стоит, думала, что здесь пустое место.
— Ты, сестрица, меня не видела, а я видела тебя каждый день и давно видела, что тебе нелегко живется в мужниной семье.
Вошли в избу, изба по крестьянству хорошо убрана, старшая сестра напоила и накормила свою гостью. В разговорах время быстро проходит, и не заметили сестры, как день кончился, и солнце стало садиться. Гостья заторопилась уходить домой, а сестра стала ее провожать и на прощанье говорит:
— Ты, сестрица, почаще ко мне приходи, мы с тобой побеседуем, отдохнешь у меня, я тебя утешу, тебе и легче будет. А когда свекровь или кто из домашних наложит на тебя тяжелую работу, ты приходи ко мне, я прикажу своим детям, и они быстро все за тебя сделают. Только никому не говори, что ты у меня бываешь, слышишь, сестрица, никому не говори. Если ты об этом скажешь кому-нибудь, то ты меня уже никогда-никогда более не увидишь.
— Хорошо, сестра, я никому об этом говорить не буду и буду частенько заходить к тебе, я буду отдыхать у тебя от моего горя и трудов. Вот и сегодня побыла я у тебя, ты меня утешила, и так мне стало легко на душе, словно я и горя никогда не видала.
Распростились сестры. Идет младшая сестра домой, путь ей лежит мимо конопляного поля, и видит она, что вся конопля выдергана, аккуратно связана в снопы и развешана на вешалах. Весело и радостно она вернулась домой, и свекровь ни к чему не могла придраться.
После этого случая младшая сестра часто стала ходить к старшей в гости и гостила у нее по целым дням, а когда на нее свекровь налагала трудную работу, она опять шла к сестре, и та заставляла своих детей сработать за нее, и те скоро и хорошо делали свое дело, только ни мужа, ни детей своей сестры она никогда не видала — к ее приходу их никогда не случалось дома.
О своих посещениях старшей сестры невестка никому ни слова не говорила. Однажды младшая сестра собралась ехать к родной матери погостить, не выдержала тайны и открыла матери, что старшая сестра жива, здорова и живет недалеко от нее.
— Ах, мамонька, — говорила дочь, — да как же хорошо живет наша сестрица, дом у нее полная чаша, всего-то у нее много, и детки у нее есть.
Мать обрадовалась этой вести — крепко, знать, любила она свою дочь — и упросила свою младшую дочь взять ее и сводить к старшей дочке; та согласилась. Пошли они за гумна, обошли колок, но от дома старшей сестры и след простыл.
Вот оно как сбывается слово-то: окаянный услышал это слово, да и взял девушку за себя замуж.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
16 марта 1907 г.
Кузнец
Легенда
В одном селе жил кузнец — средних лет мужчина. Человек он был небогатый и нужды большой не видел. Дом его стоял на селе, а кузница — за селом, не шибко далеко. Однажды в осеннюю пору кузнец кончил свое дело уже вечером, в сумерках, запер он свою кузницу и пошел домой; поужинал, попил чайку, раскурил трубочку и покуривает себе, сидя на лавочке. Вдруг к дому его подъехала тройка добрых коней, запряженных в хороший экипаж; хозяин экипажа и лошадей подбежал к окну: стук-стук-стук:
— Кузнец дома?
— Дома.
— Поди в кузницу, подкуй моих лошадей, без подков лошади все ноги подбили.
— Отложили бы до утра, а сегодня я и кузницу запер, да и устал: работал весь день.
— Пожалуйста, кузнец, пойдем в кузницу, подкуй лошадей, дело мое дорожное, не могу я терять времени, а за труды я тебе хорошо заплачу.
Делать нечего, надо было идти. Вышел кузнец, а проезжий ему говорит:
— Садись со мной, я тебя довезу до твоей кузницы, я знаю, где она стоит.
— Далеко ли тут? Я и пешком дойду.
— Чего пешком, когда кони готовы, садись!
Кузнец сел, и проезжий тронул своих коней, и они понесли, как соколы, и вмиг домчались до кузницы и остановились, как вкопанные. Кузнец взял клещи и молот и подошел к левой пристяжной лошади, к рыжей кобыле, и поднял у нее заднюю ногу, и видит: нога человеческая, и говорит хозяину:
— Да у тебя и лошади-то какие-то мудреные, особенные, у них ноги-то человеческие, у меня для них нет подходящих подков.
А хозяин ему в ответ:
— Не беспокойся, кузнец, я принес для своих коней подковы, — и с этими словами хозяин дал кузнецу свои особые подковы.
Кузнец взял подковы, приложил к ноге лошади, и подковы как раз подошлись. Подковал кузнец рыжую кобылу, берет правую пристяжку, карюю кобылу, и у нее оказались лапы человеческие; подковал эту; взял вороного лохматого коня, который ходил в корню, и у этого коня лапы оказались человеческие; подковал кузнец и вороного коня.
Подковал кузнец коней, да и спрашивает хозяина:
— Скажи мне, добрый человек, откуда у тебя такие кони, с человеческими лапами?
— Помнишь ты, как на вашем селе много лет тому назад рыжая баба зарезалась?
— Как не помнить, помню.
— Ну вот, это она самая и есть, она теперь превращена в рыжую кобылу. После того на вашем селе черная баба бросилась с плотика в реку и утопилась. Она теперь оборотилась карею кобылой и ходит у меня в правой пристяжке. Совсем недавно у вас на селе жил дьякон, черный и лохматый, всю жизнь он пьянствовал, да и удавился; после смерти его превратили в вороного лохматого коня, и он ходит у меня в корню. А помнишь, кузнец, как лет десяток тому назад у вас парень без вести пропал: пошел в лес, да и потерялся?
— Как не помнить! Мы тогда этого парня целым селом искали, с ног сбились, все бегали по лесам и трущобам да так и не могли найти.
— Ну так это я сам и есть. А теперь, кузнец, получай плату, десятирублевый золотой, и иди домой. Иди вот этой тропой, не бойся, с дороги не собьешься, и завтра к паужне будешь дома.
Вскочил парень на коней, взмахнул по всем по трем и мигом скрылся из глаз. Оглянулся кузнец — от кузницы и следа нет. Пошел он домой, шел всю ночь и к паужне следующего дня пришел домой. В кармане у него лежал настоящий десятирублевый золотой.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
16 марта 1907 г.
Чёрт сосватал
Легенда
В одной семье был парень-жених. Объехал он девяносто невест, и ни одна за него замуж не пошла. И не то чтобы парень был из бедной семьи или глуп и некрасив собой, нет, парень был из семьи зажиточной, неглуп и недурен собой, а так уж родился он таким неудачником. Вернулся парень домой после последнего своего девяностого неудачного сватовства и закручинился, и затосковал: так и рвут его сердце кручина, тоска и досада.
Однажды вечером парень погнал скотину на реку на водопой, стоит на берегу реки, раздумывает о своем печальном положении да и говорит вслух:
— Хоть бы черт мне невесту дал.
Сказал это и слышит сзади себя голос:
— Чего ты сказал, молодец?
Повернулся парень, да так и обмер — черт перед ним, и говорит парень:
— Я ничего не говорил тебе, господин черт.
— Экая у тебя, парень, память-то короткая! Ведь ты невесту у меня просил, а как я явился, так ты и отпираешься.
— Извините, господин черт…
— Чего там: извините. Завтра вечером об эту пору приходи сюда, на это самое место, и я дам тебе невесту, а не придешь — на полатях тебя сыщу и задавлю.
И скрылся черт, а парень вернулся домой.
Залез парень на полати да всю ночь проворочался с боку на бок, глаз не сомкнул, все ломал голову над тем, что ему делать и как быть: идти — не ладно, а и не идти — не ладно.
Наступило утро, а затем день, а парень все валяется на полатях и все мучается над решением вопроса: идти или не идти. Вот и солнце закатилось, наступил и урочный час. Парень вскочил с полатей и сказал:
— Что будет, то будет — пойду.
Оделся и пошел на реку, а черт его там уже дожидается. Черт взял парня за руку и повел его в реку; входят в реку, а вода пред ними расступается: по одну и по другую сторону высится водяная стена; черт еще предупреждает парня:
— Смотри, паренек, путь узкий, ты, — говорит, — слишком на стену-то не наваливайся и стен не задевай, и платьем о стены не шоркай, не то обмочишься.
Спустились на дно реки, и парень видит: стоит там огромный дом, а около него просторный двор, а на нем всякие амбары, клети, сразу видно, что живут тут достаточные люди. Черт велел парню заходить в избу, а сам отвернулся распорядиться по хозяйству. Вошел парень, а в передней комнате его встречает молодая девушка, недурная собой, и говорит ему:
— Я знаю, ты зачем пришел: ты пришел невесту себе выбирать. Выбери, добрый молодец, меня. Я русская девушка и из вашей местности.
— Как же я тебя выберу?
И девушка сказала ему, как и по какой примете он должен был выбрать ее, сундук с ее приданым, лошадь и экипаж. Девушка сказала парню:
— В доме водяного черта живем мы, три девушки, и нас тебе покажут, и все мы будем похожи друг на друга; я буду стоять в средине. Приданое мое лежит в белом некованом сундуке. Из трех лошадей выбирай большого серушку и из экипажей бери тот, который стоит в средине.
И парень обещал поступить по ее указанию. Девушка убежала, вошел черт и говорит парню:
— Вот я сейчас выведу тебе трех девушек, выбирай из них себе любую невесту.
Повел черт <парня> в большую комнату, а там уже стоят три девушки и все три похожи друг на друга. Парень сказал:
— Я хочу себе невесту вот ту, что в средине стоит.
— Слово — закон, — говорит черт, — бери свою невесту. Ну, а теперь выбирай приданое для своей невесты; вот у стены стоят три сундука, любой бери.
Парень сказал:
— Вот этот белый некованый сундук я возьму.
— Хорошо, братец, бери, твое счастье. Ну, теперь пойдем во двор, выберешь там себе коня и экипаж.
Повел черт парня во двор и показал ему трех коней, и парень сказал ему:
— Вот этого большого серушку я возьму себе.
Из экипажей парень взял себе тот, который стоял в средине между двумя другими.
Покончивши с делом, черт и говорит парню:
— У вас, у людей, гостей провожают из-за хлеба-из-за соли, и у нас тоже провожают гостей из-за хлеба-из-за соли. Милости просим ко мне в дом хлеба-соли откушать.
Повел черт парня к себе в дом в парадную комнату, а там уже был стол накрыт и приготовлен, и на нем были разные питеры пьяные и яства сахарные. Посадил черт парня вместе с невестой за стол и сам сел, и стал угощать гостей. Невеста не стесняется и пьет, и ест, а жених боится ко всему прикоснуться: не съесть бы чего поганого. Черт это заметил и говорит парню:
— Ты чего же ничего не ешь, ты ешь, не бойся! Ведь все это от вас, от людей, мною взято, все это вашими руками сделано. И от вас-то я не зря беру, а только то, что мне сами люди отдают. Скажут люди о какой-нибудь вещи: «Черт, ее возьми!» — я тут и есть, и беру себе, да выбираю что получше, худого же мне не надо, худое-то я хозяевам оставляю. Ешь, не сомневайся, все это хорошее.
Парень ободрился и стал есть и пить. После ужина черт сказал жениху и невесте: «Ну, теперь ступайте», а не сказал: «Ступайте с богом».
— Ты, паренек, ко дню свадьбы купи вина бочку в сорок ведер и выкати ее в сени, я со своей компанией приеду к тебе на свадьбу и буду гулять в сенях. Только ты скажи своим гостям, чтобы они пировали и гуляли у себя в избе, а к нам в сени бы не заглядывали, иначе худо будет.
Запряг парень серого коня в экипаж, хотел положить в телегу сундук с приданым невесты, да не может отвести его даже от земли — так он был тяжел. Черт положил сундук в телегу. Посадил парень свою невесту и покатил к себе домой, и приехал ровно в полночь.
Дня через три, через четыре была назначена свадьба; жених приготовил для чертей сорокаведерную бочку вина. Когда новобрачные вернулись из церкви, жених выкатил в сени бочку с вином и просил гостей пировать и веселиться в избе, а в сени не заглядывать. Только что молодых посадили за свадебный стол, как в сенях явились черти, и поднялось там, в сенях, веселье и пированье великое: загремела музыка, послышались песни, шум, смех, визг, беготня. Многие гости покушались заглянуть в сени, но жених их отговорил. Черти скоро распили вино и покончили пир, и водяной черт из сеней чрез закрытые двери крикнул:
— Прощай, жених! Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю. Больше ты ко мне никогда не приходи.
Скрылись черти, и в сенях все смолкло. Вышли в сени — там было пусто, и лишь пустая бочка валялась вверх дном. Повенчался парень и стал жить с женою мирно и согласно.
Прошло так месяца два-три, жена и говорит парню:
— Надо нам с тобою съездить на мою родину, навестить моих родителей. Двадцать четыре года тому назад еще ребенком меня ведьмы похитили из бани и отдали водяному, и с того времени мои родители тоскуют обо мне. Хотелось бы мне их утешить и порадовать.
— Где же твоя родина?
— За двести верст отсюда есть большой город, там живет купец, это и есть мой родитель.
Парень не перечил своей жене. На следующий день рано утром он запряг серого коня в экипаж, посадил жену и покатил. Приехали в большой город и остановились прямо во дворе купца; входят оба новобрачных в дом купца, их встречают солидный купец и его жена. Молодая женщина и говорит им:
— Здравствуйте, родимый тятенька и родимая мамонька!
Купец и купчиха с изумлением смотрят на молодых и неизвестных им людей и говорят:
— Вы, очевидно, ошиблись домом, у нас есть только одна дочь, да и та калека, без рук и без ног, уже двадцать четыре года она живет на свете, а совсем не выросла, как была ребенком, так и осталась.
Молодуха говорит:
— Покажите-ка мне вашу дочку
Ей показали ребенка в кроватке — это была калека, без рук и без ног, одна голова, страшная и безобразная, да худенькое тельце. Молодая женщина взяла из постельки ребенка и бросила под шесток, и ребенок оборотился в осиновое полено с чагой на одном конце.
Купец с купчихой так и обмерли от изумления и от ужаса. Молодуха же рассказала своим родителям о том, как двадцать четыре года тому назад колдуны похитили ее из бани и отправили к водяному черту, а на место ее подложили осиновое полено с чагой.
Велика была радость родителей, они щедро наградили парня, и парень остался жить в городе на родине своей жены. Купец-тесть построил ему дом и открыл хорошую лавку, и сделался парень тоже купцом. И стал он жить да поживать, да добра наживать.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
17 марта 1907 г.
Фёдор Харитонович
Легенда
Один мужик рубил в лесу дрова; место было глухое и пустынное, поблизости не было живой души. Мужик работал целый день и наконец решил покончить работу на этот день; воткнул он топор в бревно, и сам сел на это бревно, отдыхает и думает:
— Надо нарубить смолья и развести костер, да и сварить себе ужин.
Смотрит, а топора и след простыл, туда-сюда — нет топора. И закричал мужик в воздух:
— Окаянный, это ты взял мой топор, кроме тебя некому. Отдай, отдай мой топор, окаянный, сейчас же отдай!
И вот топор прилетел и с шумом воткнулся на свое прежнее место. Увидел это мужик и говорит:
— Экую шутку ты, окаянный, отмочил надо мною.
А невидимый окаянный ему на это отвечает:
— Велика это шутка! Много ли корысти в твоем топоре? Если хочешь знать, какие я выкидываю шутки над добрыми людьми, так иди домой да спроси об этом у мужика Федора Харитоновича, вот он так расскажет тебе о моих шуточках.
Переночевал мужик и на следующий день утром вернулся домой и стал расспрашивать, есть ли на селе мужик Федор Харитонович, но оказалось, что такого мужика на селе не было; мужик поспрошал в ближних и дальних соседних селениях, но нигде Федора Харитоновича не нашел. Наступила зима. Мужик обмолотил хлеб и повез его на мукомольную мельницу верст за шестьдесят от своего селения. Народу на мельнице было много, на нее приехали мужики еще верст за шестьдесят с другого конца. Ждет мужик своей очереди и вдруг слышит: засыпка кричит:
— Федор Харитонович, твоя очередь, засыпай!
Мужик и думает: «Наверное, это тот самый Федор Харитонович, о котором говорил мне окаянный в лесу». Недолго думал он, подошел к мужику, засыпавшему муку, и сказал ему:
— Здравствуй, Федор Харитонович.
Тот обернулся, видит: лицо незнакомое — и спрашивает:
— А ты как меня знаешь? Мы с тобой как будто бы нигде не встречались.
— Мне окаянный в лесу сказал о тебе, что ты можешь рассказать мне любопытную историю о его с тобой проделках. Расскажи, пожалуйста.
— С удовольствием расскажу, только сам видишь, теперь недосуг, надо засыпать. Вот управлюсь, вечером в избушке и расскажу тебе все.
Управился Федор Харитонович с помолом и вечером пришел в избушку, лег с мужиком на полати и стал рассказывать свое приключение, и рассказал следующее.
— Дело было давно, когда я был еще молодым мужиком. Я любил погулять и повеселиться и не пропускал ни одного съезжего праздника. Накануне Ильина дня я вместе с женою жал в поле хлеб. Жена меня и спрашивает: «Ты пойдешь, что ли, завтра в соседнюю деревню на съезжий праздник?». Я задумался: мне хотелось и в гости-то идти погулять, и некогда было — стояло еще много хлеба на корню. Подумал я, подумал, да и говорю жене: «Нет, не пойду я завтра на праздник. Если я попаду на праздник, то ранее трех дней оттуда не вернусь, а у нас еще много хлеба не сжато. Кроме того, если я теперь пойду на праздник, то ко мне в наш съезжий праздник тоже соберутся гости, а это лишние расходы». Жена промолчала. На следующий день с утра я остался в домашней рубахе и не надел праздничной затем, что не собирался идти на праздник. После обеда вышел я на улицу и вижу: там соседи уже уехали в гости, а там — собираются ехать. Глядя на соседей, и мне так-то захотелось идти в гости, что я и сказать не могу. Вернулся я домой и сказал жене: «Давай новую рубаху». — «Зачем тебе? Ведь ты не хочешь идти на праздник». — «Нет, я передумал, пойду на праздник». Жена вынула рубаху, бросила ее мне, да и сказала: «На, ступай, да гуляй с окаянными три года и три дня!». Я не обратил внимания на ее слова, оделся и вышел. И только я вышел, как на улице встретил своего ближнего соседа, человека мне хорошо знакомого. «Здравствуй, Федор Харитонович!» — «Здравствуй», — отвечаю. «Куда вы собрались?» — «Да надумал на праздник идти». — «Доброе дело, я туда же иду, пойдемте вместе, веселее». Идем, беседуем о хозяйственных делах, о том, кто сколько собрал хлеба, кто сколько поставил сена. Вышли мы из дома не рано, шли не спеша, и хоть деревня, куда мы шли, стояла недалеко от нас — всего в семи верстах, однако мы пришли на праздник уже в сумерках вечером, и во многих домах уже светились огоньки.
Подходим к деревне, сосед мой и спрашивает: «Ну как, Федор Харитонович, с кого начнем обход: с твоей родни или с моей?». Мы решили сначала обойти мою родню, а затем обойти его родню. Входим в один дом, нас встречают с радостью-весельем: «А, Федор Харитонович, милости просим! Вы что-то опоздали». — «Да я и совсем не хотел идти на праздник, да так уж, глядя на соседей, собрался». — «Как можно, Федор Харитонович, к нам на съезжий праздник не быть, вы нас этим обидели бы». На столе явился штофчик водки, поставили чашки горячих щей, рыбный пирог, жареного гуся, все честь честью. И мы с соседом принялись выпивать и закусывать. Стаканчик по стаканчику, и я напился, свалился тут же на лавке и уснул. Наутро просыпаюсь — в избе пусто, никого нет, на печке лежит старуха, лицо знакомое; завидя, что я проснулся, старуха слезла с печи и сказала мне: «Ну что, Федор Харитонович, подичай головушка-то болит с похмелья?». — «Шибко болит». — «На-ка полуштофчик, опохмелься». Я выпил и опохмелился, да и спрашиваю: «А где же мой товарищ?» — «Он с утра долго сидел здесь в избе, все дожидался тебя, когда ты проснешься, да не мог дождаться и только что ушел к такому-то соседу». — «Надо догонять товарища». И я вышел к названному соседу, но там товарища уже не застал, он перешел в другое место. И в этом доме меня принимают с честью и с радостью и поставили на стол вина и разных закусок. Я опять напился, свалился на лавке и проспал до утра. Утром просыпаюсь — в избе никого, пусто, на печи лежит старуха, женщина знакомая, увидела меня и говорит: «Что, Федор Харитонович, болит головушка-то?» — «Шибко болит». — «На-ка полуштофчик винца, спохмелись». Я опохмелился и спрашиваю: «А товарищ-то мой где же?» — «Товарищ твой с утра долго сидел, ждал, когда ты проснешься, не дождался и ушел к такому-то соседу». — «Надо догонять товарища». Пошел я к этому соседу, но уже не застал там товарища. А меня и тут принимают с честью и радостью, и здесь я наелся досыта, напился допьяну, свалился и уснул на лавке.
Наутро проснулся и вижу над собой чистое небо, а на нем звезды. Ужаснулся я: что за наваждение, господи! В избе лежу, а звезды над головою. Продрал глаза и вижу, что я лежу в избе на лавке и надо мною потолок, только без матицы. На печи лежит старуха, лицо мне совсем незнакомое. Заметила старуха, что я проснулся, слезла с печи и говорит: «Что, Федор Харитонович, головушка-то болит с похмелья?»
— «Шибко болит». — «На-ка полуштофчик, опохмелься». Опохмелился я и думаю: «Куда же это я зашел, дом мне незнакомый, и бабушки такой отроду не видывал», — и говорю ей: «Куда же, бабушка, я зашел?» — «Ах, батюшка, ты теперь в неверной стране, в Пруссии, и тобою теперь владеют бесы-окаянные. Они уж не над первым тобою такие шутки подшучивают, уж много голов они так загубили, проклятые бесы!». Так я и похолодел от ужаса и говорю: «Мне бы, бабушка, домой поскорее добраться». — «Что ты, дитятко, тебе уж отсюда не выбраться, ты здесь и жизнь свою покончишь».
— «Родимая бабушка, — взмолился я, — помоги мне выбраться отсюда и вернуться домой». — «Уж и не знаю я, дитятко, как твоему горю помочь. Подожди, вернется мой муж, может быть, он тебе и пособит».
Сел я на лавочку, повесил голову и жду хозяина. Надоело сидеть, пошел во двор, смотрю: двор у хозяина хороший, хозяйственный: завозни, амбары, все как следует. Вышел я со двора на улицу, вижу: стоит целая деревня, дома хорошие, деревянные, около домов дворы, амбары, как в хорошей деревне. Похаживаю я так и вижу: подходит ко мне хозяин и говорит: «Ну что, Федор Харитонович, погуливаешь да поглядываешь?» — «Домой бы, хозяин, мне надо». — «Домой? Да как ты отсюда будешь попадать? Твой дом за много тысяч верст отсюда, никогда тебе домой не попасть. Видишь: стоит целая деревня, здесь живем только мы одни — лешие да домовые». Я стал просить хозяина, умилостивился он и говорит: «Ну, хорошо! Вот сейчас поедут наши на вашу сторону, ты хватайся за повозку и попадай в нее, влезешь в повозку — будешь дома».
Только что он это сказал, как я услышал — летит с колокольцами тройка лошадей, на телеге сидят все незнакомые люди. Я схватился за телегу, но не удержался и полетел со всех ног. «Плохо, приятель, — говорит хозяин, — жди другой повозки». Прошло немного времени, и вот опять летит тройка в повозке. Я схватился за повозку, но опять не удержался и слетел со всех ног и все лицо себе разбил. «Оплошал и на этот раз. Ну, теперь поедет третья тройка, ямщик мне знакомый, я задержу его, и ты сядешь». Недолго спустя едет третья повозка с колокольцами. Хозяин вышел на крылечко, помахал платочком, и тройка остановилась; я сел, и тройка полетела быстро, лишь ветер свистит. Долго ехали так, ямщик меня и спрашивает: «Федор Харитонович, что видишь впереди себя?» — «Вижу большой старый и развилый дуб». — «Мы будем сейчас въезжать в этот дуб, ты под первый и второй сук подклонись, а за третий сук хватайся взамки, иначе домой не попадешь». Я так и сделал: под первый сук и под второй подклонился, а за третий схватился взамки и повис на руках, а тройка с повозкой ускакала и скрылась в дубу. Смотрю — с нами крестная сила: я вишу в своей избе на полатном брусу, и если бы я не ухватился за брус, то бесы меня завезли бы в подполье моего дома. Изба была пустая. Скоро со двора явилась моя жена с шайкой в руках и закричала мне: «А, явленный! Наконец-то ты явился. Столько времени пропадал! Я думала, тебя уж черти задавили!» — «Что ты болтаешь? Я всего пробыл на празднике три дня!» — «Ты-то не болтай: ты пробыл в безвестной отлучке три года и три дня».
— Вот какие со мной бывали оказии, — так закончил свою речь Федор Харитонович.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Андрей Иванович
Легенда
Андрей Иванович был мужик молодой, первый год только был женат; жену себе взял он из ближней деревни, верст за семь от своего села. Был канун Ильина дня — разгар страдной поры. Мужик со своею женою жал хлеб в поле, сели поужинать, жена и говорит:
— Поедем, Андрей, завтра на нашу деревню, у нас съезжий праздник.
Мужик подумал и сказал:
— Нет, не поеду я на праздник, вишь, время стоит вёдреное, надо работать, иначе мы не справимся с работой.
— Нет, поедем, Андрей, нельзя в первый год супружества не съездить на праздник: батюшка и матушка будут обижаться.
— Как хочешь, я не поеду. Если я поеду, то непременно три дня прогуляю и запущу работу. Коли хочешь, поезжай ты одна.
— Нет, и ты со мной поедем, чего я одна-то без тебя явлюсь туда.
Согласился мужик. На следующий день мужик запряг лошадь и поехал с женою на праздник. Весело прошел первый день праздника, на другой день после обеда жена говорит:
— Поедем, Андрей, домой.
А мужик уже с утра подвыпил и вошел во вкус, и говорит жене:
— Нет уж, теперь я три дня прогуляю, поезжай ты домой одна.
Звала-звала баба мужа, да недозвалась, запрягла лошадь и уехала одна домой.
Андрей Иванович прогулял весь этот день, переночевал и стал гулять и третий день. На третий день народ уже стал с праздника разъезжаться, к вечеру, уже в сумерках, собрался домой и Андрей Иванович. Был он шибко пьян, но на ногах держался крепко и твердо шагал по дороге, по дороге его то и знай обгоняли на телегах его односельцы, возвращавшиеся с праздника, но никто его не пригласил к себе на телегу — не до него было.
Вдруг поравнялся с ним один мужик, ехавший на телеге, запряженной в одну лошадь, под шеей у лошади был подвязан колокольчик. Задержал мужик лошадь и говорит:
— Здравствуй, Андрей Иванович!
Смотрит Андрей Иванович — это ближний его сосед и хороший знакомый и сказал:
— А! Здравствуйте, Герасим Иванович, не подвезешь ли меня до дому, признаться, ноги-то мало-мало ослабели.
— Слов нет, довезу, садитесь, Андрей Иванович.
Сел Андрей Иванович, и поехали; лошадка плохонькая, плетется рысью кое-как. Сначала разговаривали, а потом разговор перемежился, и Андрей Иванович заснул; пробудился и говорит:
— Неужели мы еще не приехали? Что за диво, а мне казалось, что я долго спал и надо бы быть теперь дома.
— Не беспокойтесь, Андрей Иванович, как-нибудь доберемся. Да теперь уж недалеко, вон ваш бугор виднеется.
Посмотрел Андрей Иванович, и точно: бугорок виднеется. Едут, и Андрей Иванович опять задремал, да и опять очнулся:
— Неужели все еще мы не доехали?
— Почитай что доехали, вот и огоньки в вашей деревне виднеются.
И точно: Андрей Иванович видит огоньки и успокоился, да и опять задремал. Очнулся и видит себя в местности незнакомой, ни бугра, ни деревни, ни огней не видно, и говорит он:
— Когда же это мы приедем? Давно бы надо дома быть. Что это такое? Господи Исусе Христе, — и перекрестился.
И вдруг ничего не стало: ни Герасима Ивановича, ни его лошади с колокольчиком, и Андрей Иванович очутился в глухом лесу у поленницы дров. Так и похолодел мужик от страха. Что делать, как быть? Если идти лесом — пожалуй, в ночную пору опять в лапы окаянного попадешь. Развел мужик огонь и лег у костра, и уснул. Наутро рано проснулся и видит: вдали пролегает полевая дорожка, а по ней едут хохлы на волах с плугами орать пашню. Думает Андрей Иванович: «Что за оказия, куда я попал? Отроду я не видывал хохлов и волов». Побежал Андрей Иванович наперерез дороги и встретил хохлов:
— Здравствуйте, добрые люди.
— Здравствуй, добрый человек.
— Как мне попасть домой?
— Да ты откуда?
— Из такой-то деревни.
— Такой деревни мы даже и не слыхивали, и во всей нашей округе такой нет. А какого ты уезда?
— Такого-то.
— Не слыхивали. А губернии?
— Такой-то.
— Тоже не знаем.
Разговаривают так, а люди все подходят и подъезжают, и собралось много народу. Подъехал один хохол, служивший в солдатах, увидел народ и спрашивает:
— Что вы собрались и о чем толкуете?
— Да вот нашелся какой-то неизвестный человек, бог его знает, как он и попал сюда.
Солдат тоже стал расспрашивать мужика:
— Откуда ты, из какой губернии?
— Из такой-то.
— Знаю, я там, в этой губернии, на службе был.
— А далеко ли отсюда до нашей губернии?
— Тысячи три верст будет.
Мужик пришел в ужас:
— Да как же мне быть, каким же путем-дорогой мне идти?
И солдат ему сказал:
— Слушай, добрый человек, ты большими дорогами не ходи: одно дело — это будет дальше, а другое — тебя схватит на пути полиция, посадит в тюрьму, начнет собирать справки о тебе да таскать по этапам, ты и в год до дома не доберешься. Иди ты калмыцкими степями. Калмыки — народ добрый, радушный и гостеприимный, они тебя не обидят и укажут, каким путем идти. Отсюда же ты иди вот этой тропой и к вечеру дойдешь до юрты старика калмыка, который в этом месте пасет свои стада, а дальше пойдешь по его указанию.
Поблагодарил мужик хохлов и пошел пешком по указанной ему дороге и к вечеру уже был в юрте калмыка. Старик калмык встретил его радушно и приветливо, накормил и напоил его, и стал расспрашивать, куда и зачем мужик идет, и мужик рассказал ему все без утайки. Выслушал калмык мужика и говорит ему:
— Далеко тебе путь лежит. Отсюда ты пойдешь вот этим путем, тебе предстоит сделать большой переход, лишь завтра к ночи ты придешь в соседнюю калмыцкую юрту.
Переночевал мужик и рано утром пустился в путь, калмык дал ему хлеба на дорогу. Идет мужик целый день. Вот и ночь спустилась, и вдруг его догоняет опять Герасим Иванович на той же телеге и лошаденке с колокольчиком под шеей.
— Ты ли это, Герасим Иванович?
— Я самый.
— Не ты ли меня сюда завез?
— Конечно, я. Кто же другой будет связываться с тобой?
— Не отвезешь ли меня теперь обратно домой?
— Слов нет, отвезу. Я привез, я и увезу. Садись!
Сел мужик на телегу и сидел смирненько, и не надоедал Герасиму Ивановичу своими расспросами: скоро ли домой приедет, пускай, дескать, везет, как знает. Ехали целую ночь. Вдруг Герасим Иванович спросил Андрея Ивановича:
— Что ты видишь впереди?
— Вижу большой старый развилый дуб.
— Ну, так в этот самый дуб мы сейчас въедем. Ты, Андрей Иванович, под первый сук и под второй подклонись, а за третий берись взамки, да смотри — не плошай, иначе тебе дому не видать и живому не бывать. Да как ухватишься за третий сук и повиснешь, так как можно громче крикни «Ура!».
Мужик так и сделал: под один сук подклонился, под другой подклонился, а за третий сук взамки ухватился и повис на суку, а Герасим Иванович проехал и исчез, и как только мужик повис на суку, так и закричал во все горло «Ура!». И вдруг слышит голос своей жены:
— Не с ума ли ты сошел, будь ты неладен! Заорал во все горло, до смерти напугал.
Огляделся Андрей Иванович и видит, что он висит не на суку, а на полатном брусу. На полатях же спала его жена, которую он разбудил и напугал своим криком.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
18 марта 1907 г.
Купец Шилов
Легенда
В одном городе жил купец Шилов; в молодости своей Шилов был очень бедным человеком и начал свое торговое дело с гроша, под старость же лет он был уже первым купцом в городе. Был купец Шилов крайне скуп, и никогда ни одному нищему не подавал он милостыни; человек он был нрава сурового и необщительного, говорили, что он и богатство-то нажил недобрыми путями.
В этом же городе жил один музыкант, горький пьяница; однажды музыкант этот пропился до последнего гроша, не на что ему было опохмелиться, а голова страшно болела. Пошел он к купцу Шилову и просит его:
— Дай мне гривенничек на похмелье, шибко болит у меня головушка.
Купец выбросил музыканту гривенник и сказал со злобой:
— На-ка, собака, хватай!
Обрадовался музыкант и стал всячески благодарить купца, а затем побежал поскорее в кабачок опохмеляться.
Живет купец, денег у него много, а девать их некуда. И говорит он своей жене:
— Давай-ка на свои деньги построим храм.
Жена не перечила этому, и купец выстроил богатый храм и поехал к архиерею:
— Ваше преосвященство, пожалуйте на освящение храма.
— С удовольствием прибуду на освящение храма, только ты первоначально сделай вот что. С вечера зажги все свечи и люстры в церкви и сам войди в нее и переночуй, а после того я освящу церковь
Купец так и сделал: с вечера богато осветил всю церковь и сам в ней остался ночевать. Наутро встали и видят, что церкви нет: она провалилась сквозь землю, и на том месте, где стояла церковь, виднелся глубокий провал. Шибко закручинилась купчиха о погибшем своем муже.
Узнал об этом событии музыкант и пошел к купчихе Шиловой и спрашивает ее:
— А купец Шилов где?
— Уж будто ты не знаешь и не слыхал, что муж мой вместе с церковью провалился сквозь землю?
— Как не знать, знаю. Потому и пришел к тебе. Однажды Шилов дал мне гривенник на похмелье, и я помню это его благодеяние, и за эту его доброту я хочу сходить в подземелье проведать его там.
— Как же ты туда попадешь?
— Ты же сама поможешь мне попасть туда. Купи ты десять возов мочала и из всего этого мочала вели свить прочный канат. На этом канате я и спущусь в подземелье и навещу своего благодетеля купца Шилова.
Обрадовалась купчиха, сейчас же купила мочала, и скоро был готов длинный и прочный канат; приспособили к этому канату лаву, музыкант сел на нее, и его стали спускать в подземелье. Спустился музыкант и попал прямо на церковь на крышу, с крыши он перебрался на колокольню и спустился на землю. Вошел в церковь, церковь была пуста, вышел он из церкви, осмотрелся и видит, что там, в подземелье, нет ни неба голубого, ни солнца, и даже днем там бывает, как на земле в лунную ночь.
Увидел музыкант тропинку и пошел по ней, тропинка вывела его на широкую торную дорогу. Идет и слышит, что позади него несется и гремит тройка со звоном колокольчиков и настигает его; остановился музыкант и видит, что тройка-то непростая, в экипаж запряжены не кони, а наши русские мужики. И в левой пристяжке бежал взнузданный купец Шилов. Музыкант не оробел, изловчился и схватился сзади за экипаж и помчался. Долго ехали и, наконец, приехали в обширные раззолоченные палаты самого Сатаны. Бесы соскочили с экипажа и начали из экипажа выпрягать людей и привязывать их к столбам за кольца, привязали и Шилова на выстойку. По случаю возвращения Сатаны в его дворце поднялось шумное веселье, пир и гулянье, некоторые черти взялись за музыкальные инструменты и стали играть, но хороших музыкантов среди чертей не было. Особенно один черт плохо играл, инструмент-то у него был хороший, а играть на нем черт как следует не умел.
Слушал-слушал музыкант эту игру, не выдержал, подошел к черту, который особенно плохо играл, хлоп его по щеке, хлоп по другой, вырвал у него инструмент из рук и сказал:
— Пред такими высокими лицами и ты так скверно играешь.
И начал музыкант сам играть, и таково хорошо играл, что все черти заслушались его. Заиграл музыкант плясовую, и все черти, и сам Сатанаил пустились в пляс, музыкант играет пуще, пуще пляшут бесы и Сатана. Вдоволь наплясался Сатана и говорит музыканту:
— Угодил ты мне, добрый человек, и доставил большое удовольствие. За это проси у меня в награду все, что хочешь.
Поклонился музыкант Сатане и говорит:
— Ваше царское величество! Ничего мне от вашей милости не надо. Только позвольте мне поговорить с купцом Шиловым, что ходит у вас в левой пристяжке, мне бы хоть парой слов с ним перемолвиться.
— Иди-иди и беседуй с ним, сколько тебе будет угодно.
— Кроме того, я просил бы вашу милость дать мне подводку доехать до того самого провала, через который я спустился сюда, в подземелье.
— Хорошо, хорошо, братец, будет тебе готова подвода во всякую минуту, только скажи.
Пошел музыкант к Шилову:
— Здравствуй, Шилов!
Шилов поднял голову, взглянул на музыканта и того же разу узнал его, и удивился:
— Ты как сюда попал?
— Пришел сюда, в подземелье, чтобы навестить тебя да от тебя принести весточку твоей жене, баба-то твоя шибко убивается о тебе.
— Да за что же ты делаешь мне такое благодеяние?
— А это я сделал в благодарность за твой гривенничек. Помнишь, как я болел с похмелья и попросил у тебя гривенник, а ты мне и дал его. За это вот я и задумал проведать тебя.
— Но ведь ты отсюда не выберешься, тебя здесь черти разорвут!
— Нет, они меня не разорвут, они уже обещали мне подводу довезти меня до провала.
Крепко задумался Шилов и говорит:
— Ну, если ты отсюда выйдешь, то скоро за тобой выйду и я отсюда. Слушай, музыкант. Когда ты выйдешь отсюда на вольный свет, то скажи моей жене, чтобы она все мои дома и лавки, и все мои неисчислимые богатства и деньги раздала нищим и убогим и чтобы ничего не оставила. Пусть она останется в такой же нищете, как мы были в молодые годы. Только тогда Господь помилует меня, и я вернусь на землю.
— Ведь если я скажу это твоей жене, так она не поверит.
— Возьми вот мое обручальное кольцо и покажи его моей жене.
Поговорили еще между собою, и музыкант собрался в обратный путь. Шилов сказал музыканту:
— Давай с тобою поменяемся крестами и будем братьями.
И поменялись они крестами. Попрощались и расстались.
Музыкант идет к Сатане и просит его:
— Ваше царское величество! Подводку-то вы обещали мне, так уж пожалуйте.
И Сатана крикнул:
— Дьявол сухой и горбатый, явись сюда.
И явился дьявол такой сухой, что кости виднеются, и к тому же горбатый. Сатана сказал музыканту:
— Садись на сухого и горбатого, и он тебя отвезет.
Сел музыкант верхом на черта и поехал, и скоро был у провала. Слез мужик с черта и бранится:
— Экой же ты, дьявол проклятый, сухой какой, да и горбатый, совсем неудобно ездить на тебе, все ноги я себе истер о твои ребра.
А дьявол ему на это ответил:
— Все ведь через ваших стряпок я стал таким калекой: сухим и горбатым.
— Как так?
— А вот как. Был я однажды в избе одного мужика, баба занималась стряпней и замесила тесто. Тесто-то и упало со стола под шесток, баба осердилась и сказала: «Дьявол тебя возьми». А я тут и был, и сел в тесто. А баба подняла тесто с полу на стол и — будь она неладна, эта баба, — оградила тесто крестным знамением со словами: «Господи, благослови!». И давай меня в тесте с боку на бок перекатывать и набивать своими кулачищами. А затем посадила меня в пироге в печку, да и испекла там, так меня там всего стянуло-сволокло. Вынула баба пирог, в котором я сидел, да и говорит: «Вишь как сморщился пирожок-то», да и разломила пирог пополам, тогда я и выскочил оттуда. С того дня я и стал сухим и горбатым.
Подошел музыкант к канату и потряс его и тем дал приставленным людям знак, чтобы его тащили наверх. Вылез музыкант из подземелья и прямо к купчихе Шиловой:
— Здравствуй, матушка! Твой муженек шлет тебе поклон. Он приказал тебе все свои богатства: и деньги, и все имение раздать нищим и убогим и ничего себе не оставлять.
Купчиха не поверила музыканту и говорит ему:
— Много ты наговоришь всякого вздору. Раздать имение! О себе ты больше заботишься, чтобы и тебе из нашего богатства что-нибудь перепало. Никогда я этому не поверю, да не верю я, чтобы ты был в подземелье и видел мужа.
— Нет, матушка, я был в подземном царстве, виделся и говорил с твоим мужем, да ты и сама в этом сейчас убедишься. Посмотри-ка это кольцо, чье оно? А вот этот крест разве не твоего мужа? Кольцо мне дал твой муж, чтобы ты мне поверила, а крестами мы с ним поменялись и побратались.
Тогда только, когда купчиха увидела кольцо и крест своего мужа, она поверила. Вскоре же после этого купчиха стала раздавать нищим и убогим свои капиталы и раздала все деньги. Тут заметили, что церковь стала выходить из-под земли, и уже показались из провала ее кресты. Купчиха продала все свои лавки и товары, и все свое имущество и деньги также раздала нищим. Церковь показалась из-под земли наполовину. Купчиха продала все свои дома и все свое последнее имущество и деньги раздала нищим, и ничего себе не оставила. И вот церковь вся сполна вышла из-под земли и стояла — как на блюдечке. Вошли в церковь и увидели, что в ней горят все свечи и люстры и купец Шилов стоит в церкви жив и здоров. Приехал архиерей и освятил церковь.
И стал с того времени купец Шилов со своею женой жить в большой бедности и водить большую дружбу с музыкантом, и вели все они жизнь праведную. И явил Бог волю свою праведникам этим, и узнали они, что все они получат место в райских обителях, купчиха получит хорошее место, а купец лучше того, всех же лучше место получит музыкант. И позавидовала купчиха этому, и говорит своему мужу:
— Мы получаем доброе место в раю за наши капиталы и богатство, мы ничего не пожалели для спасения своей души, а этот старый пьяница музыкант ничем не поплатился, а место в раю получает лучше и выше нас.
И только она это сказала, как земля разверзлась и поглотила купчиху.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
18 марта 1907 г.
Иван Водич и Еруслан Водич
Сказка
У одного царя была единственная дочь; царь сильно любил свою дочь и никуда ее из ее теремов и комнат не выпускал, даже в свои царские сады гулять не пускал ее; царевну окружали мамушки и нянюшки, заботились о ее удобствах и забавах, и, кроме них, царевна не видала и лица человеческого. Царевне сравнялось двадцать пять лет, а она не видала вольного света.
Однажды царевна спрашивает нянюшек и мамушек:
— Скажите мне, есть ли вольный свет и хорош ли он?
— Ах, матушка царевна, вольный свет, конечно, есть, и так он хорош, что и сказать нельзя.
— Так пойдемте на балкон и покажите мне вольный свет хоть с балкона.
Мамки и няньки вывели царевну на балкон. Смотрит царевна на восточную сторону и видит — широко расстилается синее море, посмотрела на западную сторону, а там раскинулись роскошные зеленые сады царские, и спрашивает девушка:
— Что там синеет?
— Это синеет вода в море, это синее море.
— А что там зеленеет?
— Это царские сады, зеленеют в них фруктовые деревья.
— Принесите мне яблочко из царских садов и воды из синего моря.
Побежали няньки исполнять волю царевны и скоро принесли ей яблоко и морской воды. Царевна скушала яблоко и морской водицей запила, да с того и понесла — очеревастела и в свое время родила двух сыновей-близнецов. Царевна сказала:
— Дам я своим сыновьям имя: одному Иван, а другому Еруслан. А так как я забеременела от морской воды, по воде и надо величать и по изотчеству моих сыновей, и будут они Иван Водич и Еруслан Водич.
Так и величали детей царевны.
Царь и детей держал в таком же строгом уединении, как и свою дочь — их мать. Дети росли не по годам, а по часам, и когда им сравнялось по одному году, они были ростом в сажень и толщиною по два аршина, и проявляли они силы богатырские, непомерные. Спрашивают дети свою мать-царевну:
— Скажи нам, мама, есть ли вольный свет и хорош ли он?
— Ах, сынки, есть вольный свет, и так он хорош, что и сказать не можно.
— Пусти нас, мама, погулять по белому вольному свету.
— Что вы, детушки, никак этого невозможно. Царь-отец строго воспрещает нам это, даже запрещает нам выходить в его царские сады.
— Нет, мама, сидеть тут мы не будем и пойдем на вольный свет людей посмотреть и себя показать и помериться своими силами богатырскими.
Побилась-побилась царевна со своими детьми, да не могла с ними справиться, видит она их волю непреклонную и не стала больше перечить, и отпустила их, и на дорогу снабдила их золотою казной, и благословила их в неведомый богатырский путь. И вышли два юных богатыря из царского дворца. Пошли они на конный базар купить себе подходящих коней и стали пробовать силу коней: подойдут к какому коню, наложат руку, конь и подогнется — не выносит богатырской тяготы. Всех коней на базаре испробовали, а подходящих не нашли. Возвращаются с базара кручинные и печальные; попадается им навстречу древняя старушка, поклонилась и говорит:
— Здравствуйте, юные богатыри Иван Водич и Еруслан Водич! Куда и зачем вы ходили, и отчего вы так кручинны-печальны?
— Ах, бабушка, ходили мы на конный базар искать себе коней, да весь базар обошли, а подходящих коней не нашли.
— Ах, детушки, статочное ли дело искать коней для таких рыцарей на конном базаре? Слушайте, я научу вас, как найти для вас богатырских коней. У вашего дедушки-царя в табунах есть серо-пегая кобыла, с месяц тому назад кобыла эта принесла двух серо-пегих жеребцов, и за один месяц они выросли больше взрослой лошади. Вот эти кони будут вам подходящими.
— Как же нам достать этих коней?
И старушка сказала им:
— Каждую ночь пастухи гоняют царские табуны на море поить коней, прибежит на водопой и серо-пегая кобыла со своими жеребятами. Вы подстерегите табун и не робейте, хватайте жеребцов, только не плошайте, иначе ввек вам этих коней не видать.
Поблагодарили царевичи добрую старушку и пошли своим путем. С наступлением ночи юные богатыри пошли на морской берег и стали поджидать появления табуна. В полночь пастухи пригнали к морю царские табуны на водопой, с табуном прибежала и серо-пегая кобыла с двумя своими жеребятами. Царевичи подкрались, и каждый изловил по жеребенку, быстро заскочили они на коней и ускакали: видели пастухи, как богатыри садились, и не видели, как они уехали.
Всю ночь мчались богатыри, на следующий день в полдень они подъехали к кузнице и приказали кузнецам сковать им: Ивану — чугунную стопудовую палицу, а Еруслану — чугунный лук и стрелы. И поехали они дальше путем-дорогой. Путь им лежал местами глухими и безлюдными; ехали-ехали и приехали к реке, через реку перекинут мост, а жилья человеческого нигде не видно, и говорят богатыри:
— Надо остановиться здесь и посмотреть, наверное, чрез этот мост кто-нибудь ходит.
Стоят богатыри и видят: идет волчуха с двумя волчатами, увидала богатырей и взговорила человеческим голосом:
— Иван Водич и Еруслан Водич, пропустите меня по этому мосту пройти, дам я вам за это двух своих волчоночков.
Богатыри пропустили волчуху и получили от нее за это по волчонку. Стоят еще. На следующий день появилась медвежиха с двумя медвежатами и тоже просила пропустить ее, и обещала за это богатырям обоих медвежат. И ее пропустили братья и получили по медвежонку; у них уже очутилось по два зверя. Ждут еще. На следующий день явилась львиха с двумя львенками и сказала:
— Пропустите меня, богатыри, и я дам вам за это своих львенков.
Богатыри пропустили, и львиха дала богатырям по львенку.
Сели богатыри на коней и пустились в дальнейший путь. И были богатыри со всей их обстановкой так похожи друг на друга, что и отличить их было невозможно — как две капли воды они походили друг на друга: лицо в лицо, голос в голос, волос в волос, туша в тушу, и одеты они были в одинаковое платье; кони у них были, как один: пятно в пятно, и одинаковые звери были у каждого: волчонок, медвежонок и львенок. Только тем они и отличались друг от друга, что у одного была палица, а у другого — лук и стрелы. Ехали-ехали богатыри и доехали до росстани. Дальше дорога расходилась надвое: одна дорога вела направо, другая — налево. На росстани стоит росстанный столб, поблизости протекала речка. Остановились братья, расположились отдохнуть и стали рассуждать, как ехать дальше — ехать ли вместе или порознь, и решили ехать порознь, каждому своей дорогой. Отдохнули богатыри и собрались в путь, а пред дорогой они проговорили такое слово:
— Если кто-нибудь из нас будет неживой — умрет, тогда пусть из тебя, росстанный столб, потечет мертвая вода, а ты, речка, тогда теки обратно — вверх.
Сказали такое слово, распростились и поехали богатыри каждый своею дорогой.
Долго ехал Иван Водич местами пустыми и безлюдными и наконец приехал в большой столичный город неизвестного царя и царства, остановился Иван Водич на постоялом дворе, попросил себе комнатку, а для своего доброго коня — стойло и удобное помещение для своих зверей. Устроившись на квартиру, Иван Водич сходил в кабачок, купил ведро вина, выпил его единым духом, да и свалился спать, и проспал богатырским сном три дня и три ночи. Проснулся Иван Водич и видит, что весь город оделся черным трауром; удивился этому и спрашивает своего хозяина:
— Скажите, отчего город в трауре, а когда я приехал сюда, то в городе все жили в радости и веселье?
— Ах, добрый человек, прошли для нас радости и веселья, наступили черные дни. К нашему городу приступило Идолище морское, страшилище людское, семиглавый змей, навел змей черную тучу на наш город, и из тучи этой упало в город письмо, а в письме этом змей требует, чтобы наш царь выдал змею свою старшую дочь на съедение. Царь объявил по всему своему царству: «Кто победит змея и спасет царевну от лютой смерти, за того я выдам свою дочь и сделаю наследником своего царства». Но не нашлось такого храброго и сильного богатыря. Вот отчего город и покрылся трауром.
— Может быть, бог пристанет, и беда минует?
— Какое там бог пристанет — завтра утром Васька Кривой, царский кучер, повезет царскую дочь на морской берег змею на съедение, для царской дочери уже построили там особую палатку.
Ничего не сказал богатырь. На следующий день утром Васька Кривой, царский кучер, повез старшую дочь царя на морской берег змею на съедение. Оставил Васька царевну в палатке, а сам возвращается домой и видит, что идет Иван Водич с палицей в руке к палатке царевны, и думает: «Зачем это парень идет в палатку царевны, не знает разве, что ее ожидает? Посмотрю-ка я, как змей расправится с ними обоими».
Залез Васька Кривой на березу и сидит там, ждет, что будет. Иван Водич вошел в палатку, увидала его царевна да так и залилась слезами, и говорит:
— Ах, юноша младой! Зачем ты сюда пришел? На погибель свою ты явился сюда, выйдет из моря чудовище морское, страшилище людское и съест тебя. Я, горькая-несчастная, уже обречена смерти, ты-то за что губишь свою молодость и красоту? Уходи отсюда, пока цел.
— А тебе, царевна, разве жалко меня?
— Как же мне не жалеть тебя: понапрасну ты смерть примешь.
— А коли жалко, то поищи у меня в голове вошек.
Повесил Иван Водич свою палицу на стене над своей головой, лег на лавочку, голову положил на нежные колена царевны и говорит:
— Царевна, когда я усну, то тебе уже не разбудить меня. Ты как увидишь чудовище, так столкни со стены палицу, она упадет на меня, и я проснусь.
Лег богатырь и скоро заснул, а царевна искала у него в голове. Вдруг море стало волноваться, и стало чудище морское, страшилище людское из воды появляться и к берегу направляться. Вскочила царевна и начала изо всех сил сталкивать со стены палицу, но и пошевелить ее не могла; принялась будить и расталкивать богатыря, но тоже ничего не добилась — спит себе богатырь крепким сном. И заплакала царевна горькими слезами, одна слеза упала на правую щеку богатыря, и тот проснулся и говорит:
— Ах, царевна, как ты меня больно ударила по щеке.
— Не била я тебя, добрый молодец, это слеза моя капнула тебе на щеку и прожгла тебя.
Змей тем временем вышел уже на берег и идет к палатке, голов у него много, и каждая свое дело делает: иная свистит, иная поет, иная шипит, иная рявкает. Говорит царевна:
— Вот наша погибель идет, скоро наступит наша смерть.
— Успокойся, царевна, бог пособит, избавимся от беды.
Змей подошел, откинул дверь в палатку и с радостью воскликнул:
— Вот царь молодец, я просил у него на съедение только одну его старшую дочь, а он двух человек прислал! Хватит мне и позавтракать, и пообедать.
Закричал на змея Иван Водич:
— Ах ты, Идолище поганое, псиная голова! Не сожрешь ты нас, мы с головы костливы, а с жопы водливы (вонливы?!).
— Ты что за человек, — сказал змей, — не боюсь я тебя и ни во что не ставлю. Какой ты мне супротивник? Был бы мне супротивник один только Иван Водич, его одного я боюсь, но он еще в малых годах, и его сюда никакие ветры не занесут.
А Иван Водич ему на это говорит:
— Выйдем-ка в поле да померимся силами.
Вышли богатырь и змей на морской берег, и говорит Иван Водич змею:
— Дуй, Идолище поганое, на две версты!
Змей дунул и на две версты сдунул все леса и перелески со всеми листьями и деревьями, и появился чугунный мост. Иван Водич говорит:
— У этого моста и будем биться.
Разошлись богатыри на семьдесят попрысков богатырских и сошлись. И ударил Иван Водич змея своею стопудовой палицей и одним ударом ссек все семь голов у змея. Богатырский удар был так силен, что Васька Кривой свалился с березы и целый час валялся без чувств, как мертвый. Иван же Водич, покончивши со змеем, в палатку царевны уже не заходил, а прямо пошел к себе на постоялый двор. Так царевна и не узнала, кто таков был ее избавитель и где он временно проживает.
Очнулся Васька, пошел в палатку и сказал царевне:
— Видишь, царевна, как я для тебя постарался, ведь это я убил змея-то. Выходи за меня замуж, а если не выйдешь, то я тебя сейчас же вот тут и зарежу.
Жив смерти боится. Видит царевна, что ей некуда деваться, и согласилась сказать царю, что ее спас от змея Васька Кривой, и согласилась быть его женой. Повез Васька Кривой царевну обратно во дворец и объявил царю, что это он спас царевну и убил змея. Не знал царь, как наградить и как обласкать Ваську Кривого. И пошли во дворце пиры и гулянья.
Тем временем Иван Водич пошел на постоялый двор, купил ведро водки, выпил, свалился и спал трое суток. Проснулся Иван Водич и видит, что город опять покрылся черным трауром и люди ходят кручинные и печальные, и спрашивает своего хозяина:
— Отчего это город покрылся черным трауром?
И хозяин объяснил ему:
— Царский кучер Васька Кривой победил змея и спас старшую дочь царя от лютой смерти, и по этому случаю пошли пиры и гулянья в царском дворце и во всем городе. Да скоро миновали наши радости-веселья, и наступили черные дни: объявилось в море чудовище морское, страшилище людское — девятиглавый змей; навел змей на наш город тучу, словно морок, выпало из этой тучи письмо, а в письме этом змей пишет царю: «Царь, выдай мне на съедение свою среднюю дочь, а если не выдашь, то я твой город пожгу-разорю и все равно дочь твою сожру». Получил царь это письмо и не стал уже клич кликать по своему царству, а прямо пошел к Ваське Кривому и стал просить его: «Василий, выступай в бой со змеем, и я выдам за тебя вторую свою дочь». Василий не отказался и взялся защищать царевну. Только едва ли Василий справится с этим змеем. Завтра он повезет царевну на морской берег.
Иван Водич выслушал рассказ хозяина и ничего ему на это не сказал. На следующий день утром Иван Водич взял свою палицу и пошел на морской берег в палатку царевны. Васька Кривой уже привез царевну и сам забрался на березу. Царевна увидела богатыря и горько заплакала:
— Ах, добрый молодец, зачем ты пришел сюда? Змей тебя сожрет.
— А тебе, царевна, жаль меня?
— Как же не жалеть тебя, напрасно ты губишь себя. Я-то уж обреченная.
— А коли жаль, то поищи у меня в голове, и я сосну. Когда же появится змей, то столкни со стены мою палицу.
Лег богатырь на колена красавицы царевны и скоро уснул. Появился змей. Стала царевна сталкивать палицу, в ту и другую сторону ее раскачивает, а совсем свалить не может. И заплакала царевна, и слеза ее пала на щеку богатырю, и он проснулся и сказал:
— Ах, как ты больно ударила меня.
— Не била я тебя, добрый молодец, это слеза моя капнула тебе на щеку и прожгла тебя.
Змей тем временем вышел уже на берег и идет к палатке, голов у него много, и каждая свое дело делает: иная свистит, иная поет, иная шипит, иная рявкает. Говорит царевна:
— Вот наша погибель идет, скоро наступит наша смерть.
— Успокойся, царевна, бог пособит, избавимся от беды.
Змей подошел, откинул дверь в палатку и с радостью воскликнул:
— Вот царь молодец, я просил у него на съедение только одну его старшую дочь, а он двух человек прислал! Хватит мне и позавтракать, и пообедать.
Закричал на змея Иван Водич:
— Ах ты, Идолище поганое, псиная голова! Не сожрешь ты нас, мы с головы костливы, а с жопы водливы (вонливы?!).
— Ты что за человек, — сказал змей, — не боюсь я тебя и ни во что не ставлю. Какой ты мне супротивник? Был бы мне супротивник один только Иван Водич, его одного я боюсь, но он еще в малых годах, и его сюда никакие ветры не занесут.
А Иван Водич ему на это говорит:
— Выйдем-ка в поле да померимся силами.
Вышли богатырь и змей на морской берег, и говорит Иван Водич змею:
— Дуй, Идолище поганое, на две версты!
Дунул змей, и появился серебряный мост. В битве Иван Водич первым ударом отбил змею семь голов, а вторым остальные две. Ушел богатырь, не сказавшись.
Васька Кривой грозит царевне:
— Видишь, царевна, как я для тебя постарался, ведь это я убил змея-то. Выходи за меня замуж, а если не выйдешь, то я тебя сейчас же вот тут и зарежу.
Жив смерти боится. Видит царевна, что ей некуда деваться, и согласилась сказать царю, что ее спас от змея Васька Кривой, и согласилась быть его женой. Повез Васька Кривой царевну обратно во дворец и объявил царю, что это он спас царевну и убил змея. Не знал царь, как наградить и как обласкать Ваську Кривого. И пошли во дворце пиры и гулянья.
Тем временем Иван Водич пошел на постоялый двор, купил ведро водки, выпил, свалился и спал трое суток. Проснулся и видит, что город опять в трауре, и узнает, что приступил к городу двенадцатиглавый змей, навел на город тучу, из которой пало в город письмо, в письме этом змей требует у царя младшую дочь на съедение. Младшую дочь царя звали Марфа — грубая и сердитая, за ее неуживчивый и злой характер, эта царевна была невиданной красоты, но она никому своей красоты не объявляла и всегда на лице носила маску. Царь опять к Ваське Кривому:
— На тебя одного надежда, спаси, Василий, и эту царевну от лютой смерти.
— Я спасу и змею голову снесу, — говорит Васька, а сам думает: «Авось Бог пошлет мне на выручку опять этого дурака, молодого парня».
Утром Васька Кривой повез Марфу-царевну на морской берег на съедение змею и оставил ее в палатке. Сам же залез на березу и стал оттуда ждать, что будет. На этот раз Иван Водич пошел на морской берег уже не один, а со своими зверями: волком, медведем и львом. Вошел Иван Водич в палатку, а ему Марфа-царевна грубо говорит:
— Зачем сюда пришел?
— Тебя посмотреть, красавица.
— Вот он тебя, змей-то, съест.
— А тебе, царевна, разве меня жалко?
— Конечно, жалко, задаром лезешь на погибель.
— А коли жалко, так поищи у меня в голове вошек.
— Ложись[15].
Повесил Иван Водич свою палицу на стену и говорит царевне:
— Когда усну, то ты меня никакими силами не разбудишь и не растолкаешь. Когда ты увидишь чудовище, то столкни палицу со стены, она упадет на меня и разбудит.
— Ладно уж, ложись!
Лег богатырь на лавочку, голову положил на нежные колена царевны и скоро уснул, а Марфа-царевна искала у него в голове.
Стало море волноваться, стало чудовище морское, страшилище людское из воды появляться и к берегу направляться. Марфа-царевна вскочила, толкнула палицу, палица свалилась и угодила прямо на щеку Ивану Водичу, и тот проснулся и говорит:
— Ах, царевна, как ты меня больно ударила.
— Сам же велел, я и столкнула со стены палицу. Ждать, что ли, я стану! Видишь: чудовище уже выходит и сейчас нас сожрет.
— Не бойся, царевна, подавится.
Тем временем змей уже вышел на берег морской, голов у него много, и всякая голова свое дело делает: иная поет, иная свистит, гавкает и шипит. Подошел змей к палатке, откинул двери и с радостью вскрикнул:
— Вот царь молодец! Я просил одну дочь его на съедение, а он прислал мне двух человек, хватит пообедать и позавтракать.
Услыхал эти слова Иван Водич и разгневался великим гневом, и закричал:
— Ах ты, Идолище поганое, псиная голова! Не сожрешь ты нас, мы с головы костливы, а с жопы водливы (вонливы?!)[16].
— А ты кто такой явился? Не боюсь я тебя, не супротивник ты мне; был бы мне супротивник Иван Водич, и его одного я боюсь, но он в малых годах, да его и никакие ветры сюда не занесут.
— А вот пойдем в чистое поле да побратуемся.
Вышли богатыри из палатки на морской берег, и Иван
Водич сказал змею:
— Дуй ты, Идолище поганое, на четыре версты.
Дунул змей, и на четыре версты снесло все леса и перелески со всеми листьями и деревьями, и появился мраморный мост. Иван Водич говорит:
— У этого моста мы и будем биться.
Разошлись богатыри на семьдесят попрысков богатырских и сошлись, и Иван Водич одним ударом сбил змею семь голов. Змей пуще налезает и напирает на богатыря. И стали они биться и пластаться; бились и пластались и выбили под собою землю до пояса. Иван Водич стал выбиваться из сил, но все-таки сбил у змея еще три головы, осталось две. У змея же силы не убывают, и он делался все злее и свирепее и пуще нападал на богатыря. Бьются и пластаются богатыри, и выбили под собой землю по грудь. Совсем обессилел Иван Водич и уже не нападает, а лишь защищается от змея и старается лишь всеми мерами продлить смертный бой и думает: «Что же это звери мои не идут ко мне на помощь?».
Зверей же тем временем задерживала силою грубая и сердитая царевна Марфа, рвутся звери из палатки, чуют беду неминучую над своим хозяином, а Марфа их не пускает и даже привязала их на цепь к стенам. Но вот медведь порвал цепь и бросился из палатки, за ним сорвались с цепей лев и волк и побежали вон из палатки на помощь к своему господину. Бьются, пластаются богатыри. Совсем ослабел Иван Водич, туман застилает очи, смерть приходит. Заметил змей, что его супротивник слабеет, и напал на него со всеми своими силами и ударил богатыря своим острым мечом, и нанес ему глубокую рану в левую руку. Зашатался богатырь и пал замертво на землю. Насел Змей на Ивана Водича и занес меч, чтобы отсечь ему голову. Неоткуль взялись звери Ивана Водича: лев, медведь и волк, бросились они на змея и давай его рвать и таскать, и разорвали его в клочки. Васька Кривой при первых же ударах богатырского боя упал с березы и провалялся на земле в бесчувственном состоянии три часа.
Богатырский бой кончился. Марфа-царевна вышла из палатки на морской берег и видит, что Иван Водич лежит на земле. Она наклонилась над богатырем и увидела, что он был жив и лишь лежал в глубоком обмороке; левая рука у него была посечена, и из раны текла кровь. Царевна сняла со своей головы дорогую персидскую шаль, разорвала ее пополам и одной половинкой перевязала рану богатыря, а другую половинку взяла себе, и после того она вернулась в свою палатку. За это время Васька Кривой уже очнулся, он явился в палатку и сказал царевне:
— Видишь, царевна, как я для тебя старался, спас тебя от смерти и убил змея.
— Убирайся ты, холоп смердящий! Где тебе воевать со Змеями?
— А ты, царевна, не противься, иначе я тебя тут же зарежу ножом. Скажи царю, что я тебя спас от смерти и убил змея и что ты согласна за меня идти замуж, иначе не жить тебе.
— Ладно уж, скажу.
Повез Васька Кривой кучер царскую дочь обратно во дворец и объявил царю, что это он убил змея и спас царевну. Царь был несказанно рад и объявил, что выдает свою младшую дочь Марфу за Ваську Кривого и делает его наследником своего царства.
И пошли в царском дворце и по всему городу пиры и гулянья. Между тем Иван Водич лежал недвижим на земле, как мертвый, долго лежал он, наконец очнулся, собрался с силами и пошел себе на постоялый двор. Купил он в кабаке ведро вина, выпил вино единым духом и уснул богатырским сном, и спал три дня и три ночи. Проснулся богатырь и видит большое ликованье, пиры и веселье в царском дворце и во всем городе, и спрашивает прохожих людей:
— Скажите, добрые люди, по какому случаю эти пиры и веселье?
И ему отвечают:
— Ты, добрый человек, должно быть, иностранец, коли не знаешь, что творится в нашем царстве. Царский кучер Васька Кривой убил двенадцатиглавого змея и спас тем царевну Марфу от смерти. За это царь выдает Марфу-царевну за Ваську Кривого и делает его наследником своего царства. Вот по какому случаю все пируют и веселятся. Скоро будет и свадьба.
Выслушал это Иван Водич и вернулся домой к себе на постоялый двор; подозвал он медведя и говорит ему:
— Поди-ка ты, мишенька, в царский дворец, там теперь готовятся к свадебному пиру и много приготовили вина и пива, не поднесут ли тебе винца и не угостят ли.
Медведь пошел к царскому дворцу, народу около дворца видимо-невидимо. Встал медведь на задние лапы и громко взревел, и весь народ расступился и дал ему дорогу.
Марфа-царевна в это время сидела на балконе, увидала она медведя и признала его, и того же разу побежала сама встречать медведя; медведь подошел, поклонился царевне, поздоровался с ней за ручку, все как честь честью. Царевна подала медведю один бокал, другой и третий. Медведь выпил, поклонился и пошел назад. Царевна приказала слугам своим:
— Идите за этим медведем и узнайте, кто его хозяин и где он живет.
Слуги пошли вслед за медведем и пришли на постоялый двор, узнали, кто хозяин этого медведя, и доложили царевне:
— Царевна, хозяин этого медведя молодой и красивый юноша-иностранец, левая рука у него повязана дорогою персидской шалью.
— Идите скорее и зовите ко мне этого человека.
Слуги пошли и сказали Ивану Водичу:
— Марфа-царевна приказала тебе, иностранец, сейчас же явиться к ней во дворец.
— Как же она узнала меня?
— Мы этого не знаем.
Пошел Иван Водич во дворец, сама Марфа-царевна его встречала, и тут она впервые в жизни сняла свою маску-покрывало, брала она богатыря за руки белые, целовала в уста сахарные, и не была она больше грубая и сердитая, а стала ласковая и приветливая. Повела Марфа-царевна богатыря к своему отцу и сказала:
— Государь-батюшко, вот кто убил многоглавых змеев и кто спас меня и моих сестер от лютой смерти, а Васька Кривой — обманщик: силою и угрозами заставил Васька меня и моих сестер объявить тебе, государь-батюшко, что нас спас от змеев и избавил от смерти он, Васька, а не этот богатырь.
И опалился царь гневом великим, приказал он Ваську Кривого привязать к воротам и расстрелять его кислым молоком.
Пир пирком и за свадебку. Женился Иван Водич на Марфе-царевне и стал с нею жить во дворце царя.
Однажды Иван Водич собрался в зеленые леса и в заповедные луга позабавиться охотой, сел он на своего богатырского коня, взял с собою своих зверей и поехал. Едет он лугами и видит: ходит коза-золотые рога. Иван Водич погнался за нею вместе со своими зверями. Коза побежала в лес и там след ее простыл: она оборотилась Бабой Ягой. Была же она родной матерью тех трех многоглавых змеев, которых убил Иван Водич. И вот теперь Баба Яга заманила Ивана Водича в глухой лес, где она сама жила, чтобы отомстить богатырю смерть своих сыновей. Заехал Иван Водич в лес и потерял из виду козу, и стал ездить по лесу в разных направлениях: не встретится ли где эта коза. Ездил-ездил и нигде не мог сыскать козы; выехал Иван Водич на полянку и видит: стоит худенькая избенка, вошел в нее, изба была пустая, и думает: «Надо подождать, кто-нибудь да придет же сюда». Недолго он ждал. Влетела Баба Яга и ударила богатыря один раз плеткой, и богатырь окаменел и остался в том положении, как его застала смерть — он сидел за столом, стегнула Баба Яга зверей, и звери окаменели.
Другой богатырь Еруслан Водич долго ездил по разным местам, много он объездил царств и государств, во многих городах побывал, но на пути своем не встретил ничего особенного, и не удалось ему совершить ни одного подвига богатырского; надоело ему шляться зря по свету белому, и он вернулся к росстанному столбу и видит, что из росстанного столба бежит мертвая вода, а речка течет обратно вверх, и говорит:
— Ах, горе! Умер мой брат Иван Водич, пойду отыщу, где он лежит, прощусь с ним и поклонюсь его праху.
И поехал Еруслан Водич тою дорогой, которою при расставании уехал его брат Иван; приехал Еруслан Водич в столичный город, а в городе этом великое смятение и тревога: уже много дней, как потерялся Иван Водич, и нигде его не могут отыскать ни живого, ни мертвого. Едет Еруслан на своем коне и со своими зверями по городу; увидала его Марфа-царевна, выбежала к нему из царского дворца, да так и прильнула к его стремени:
— Ах, возлюбленный супруг мой Иван Водич! Где ты был-пропадал? Все мое сердце по тебе исстрадалось.
Так ошиблась в личности даже жена, Марфа-царевна. Еруслан же Водич понял, что царевна эта — жена брата Ивана и, как видно, не знает о его смерти, и думает: «Не буду выводить царевну из заблуждения, так мне будет легче помочь брату, если помощь эта нужна и возможна».
И повела Марфа-царевна Еруслана Водича во дворец, дело было уже к ночи, и царевна положила Еруслана с собой на постельку. Еруслан положил на постель между собою и царевной свой чугунный лук и стрелы затем, чтобы не иметь с нею плотского общения. На другой день Еруслан Водич сел на своего доброго коня, взял своих зверей и поехал к тому лесу, где живет Баба Яга; подъезжает он к лесу и видит: на лугах пасется коза-золотые рога. И погнался за нею, но коза убежала в лес и скрылась: она опять превратилась в Бабу Ягу. Еруслан Водич заехал в лес и видит, что козы нигде нет, стал искать ее и наехал на избу Бабы Яги, вошел в нее и видит: за столом сидит Иван Водич мертвый, окаменевший, и туг же валяются окаменевшие звери. Еруслан Водич спрятался в избе за дверью и стал дожидаться. Вдруг влетела в избу Баба Яга и хлестнула плеткой опять Ивана Водича и успокоилась: она думала, что за столом сидит Еруслан Водич. Тем временем Еруслан Водич изловчился, схватил Бабу Ягу сзади за руки и начал ее бить и таскать за волосы, и закричал на нее:
— Отдай мне плетку-живульку, отдай мне плетку-живульку.
Взмолилась Баба Яга:
— Отдам я тебе плетку-живульку, только ты меня не предавай смерти и оставь живою.
Выпустил Еруслан Водич Бабу Ягу, и та передала ему плетку-живульку. Тогда Еруслан Водич схватил Бабу Ягу, повалил на землю, наступил своей ногой на одну ногу Бабы Яги, а другую ее ногу взял в руки и разорвал Бабу Ягу пополам; одну ее половинку он бросил в одну сторону, а другую — в другую, дабы они не срослись. После того Еруслан Водич взял в руки плетку-живульку, подошел к брату, раз стегнул — брат вздрогнул, другой стегнул — и брат ожил и сказал:
— Ах, долго спал, да скоро встал.
— Век бы тебе спать, кабы не я, — сказал Еруслан Водич.
Обрадовались братья своей встрече после долгой разлуки. Еруслан Водич оживил плеткой и всех зверей брата Ивана. После того братья сели на коней и поехали домой. Дорогой Еруслан Водич говорит:
— Брат, ты, должно быть, женат на Марфе-царевне?
— Да, женат.
— Ну так знай, что минувшею ночью я спал с твоею женою в одной постели.
Иван услышал это, вскипел, вынул меч и отсек голову Еруслану, и поехал дальше. Едет да думает: «Неладно я сделал, что убил брата Еруслана. Он же меня воротил от смерти и оживил, а я вот как ему за это отплатил, нехорошо это. А если и спал одну ночь с моею женою, так бог с ним, невелика в этом беда».
Вернулся Иван к убитому брату, приставил его голову к туловищу, плеткой-живулькой пошоркал — голова срослась с туловищем; Иван ударил плеткой Еруслана, и он ожил и стал совсем здоров, и лишь вокруг шеи осталась красная линия — след от меча. Вернулись братья-богатыри домой и стали жить да поживать, и жили мирно и не расставались до самой смерти.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
Аленький цветочек
Сказка
В одном столичном городе жил богатый и именитый купец, по богатству и известности ему не было равного во всем государстве. У купца было три дочери — красавицы собой. Стал купец собираться в дальние царства и государства для торговли, стал он снаряжать корабли и нагружать их дорогими товарами.
Наконец все было готово, корабли были снаряжены и товары на них сложены; назначен был и день отплытия. Накануне отъезда купец призвал к себе всех трех своих дочерей и сказал им:
— Дочери мои милые! Завтра я надолго отправлюсь в разные страны торг торговать. Я объеду со своими кораблями двенадцать царств и государств, много увижу разных диковинных и драгоценных вещей. Скажите мне, чего каждой из вас хотелось бы иметь, и я куплю для вас эти вещи, какая бы ни была их высокая цена.
Старшая дочь сказала:
— Батюшко, купи мне золотой венец с дорогими каменьями.
Вторая дочь сказала:
— А мне, батюшко, купи золотые браслеты с каменьями самоцветными да кольцо однозолотное.
Младшая дочка была любимою у отца, для нее-то он не пожалел бы ничего на свете; младшая дочь сказала:
— А мне, батюшко, купи аленький цветочек, краше которого в свете не было и не будет.
Подивился купец скромным требованиям своей младшей любимой дочери и говорит:
— Куплю я тебе аленький цветочек, но проси еще чего-нибудь более ценного, чем цветочек.
— Нет, батюшко, мне больше ничего не надо.
Выслушал купец желание и просьбу своих дочерей и сказал им:
— Хорошо, дочки мои милые, куплю я вам дорогие подарки.
После того купец простился с дочерями, благословил их, сел на корабли, поднял якоря, развернул паруса и пустился в дальний путь. Приехал купец в одно государство, отторговал и не нашел вещей, подходящих для своих дочерей; переехал в другое царство, там увидел дорогой золотой венец с камнями и купил его для своей старшей дочери. Едет дальше и купил для своей второй дочери однозолотное кольцо и браслеты. Наконец объехал купец все двенадцать царств и государств, но нигде не мог найти и не мог купить аленького цветочка. Загрустил купец, не хотелось бы ему опечалить свою любимую дочку этой неудачей, да делать было нечего.
Закончил купец свой товар и на торговле нажил огромные деньги, и собрался в обратный путь. Плывет купец со своими кораблями по морю день и два, на третий день с наступлением ночи напали на его корабли морские разбойники. Побежал купец от разбойников, да где убежать — разбойники так и гонят его по пятам. Испугался купец и думает:
— Хоть душу-то свою спасти от погибели, а корабли и товары пускай достанутся разбойникам.
Пристал он к морскому берегу, сбежал с корабля и один бросился в лес и там скрылся, а все свои корабли с матросами и товарами оставил на произвол судьбы. Бежит купец дремучим лесом час, два, а может быть, и три, ему попалась тропинка, по ней он и бежит, не ведая и не размышляя о том, куда его эта тропинка выведет. Бежит купец и вдруг впереди себя увидел большое зарево, небо так и пылает; в ужас пришел купец, остановился и думает: «Ведь это лесной пожар, это горит лес. Надо бежать назад».
Повернулся купец и видит, что от тропинки и след простыл, и позади него стоит чаща, и трущоба, и лес непроходимый; бросился купец в ту сторону, в другую сторону — не может пробраться через чащу и трущобу, и лес непроходимый, и думает купец: «Побегу немного вперед по тропинке, не встретится ли какой боковой тропинки или не станет ли там лес пореже».
Пробежал саженей сто — никакой тропинки не встретилось; повернулся назад, осмотрелся и видит, что от его тропинки и след простыл, что позади него и с боков высится лес непроходимый, чаща и трущоба, а впереди него есть тропинка, и по ней идти можно было свободно. В ужас пришел купец и говорит:
— Господи, что же это такое? В какое заколдованное место я попал? Впереди меня лежит тропинка, а за мною она сейчас же исчезает, тропинка же эта ведет меня, несомненно, к лесному пожару. Должно быть, уж моя судьба такая: не умер на воде, сгорю в огне.
И пошел купец тихими стопами, чем дальше идет, тем зарево светит сильнее. Шел-шел и вдруг вышел на поляну и видит: стоит на поляне большой и роскошный золотой дворец и как жар горит, от этого-то дворца и горело зарево на небе. Подошел купец ко дворцу, а в нем не видно ни живой души, вошел в палаты и удивился роскоши, блеску и великолепию убранства комнат: всюду золото, серебро, большие зеркала, ковры и дорогие материи; слышится музыка, а музыкантов не видать. Обошел купец палаты и нигде живой души не встретил, видит: в столовой комнате стол стоит накрытый, и на нем стоят питеры пьяные, яства сахарные; сел купец, наелся досыта, напился допьяна. Тут же, в комнате, стоит мягкая и роскошная постель, подушки шелковые; купец лег на постельку и крепко уснул, да и проспал до утра.
Поутру купец встал, опять обошел и осмотрел все палаты и комнаты золотого дворца, опять много дивился роскоши и богатству дворца. Людей же опять не встретил во всем дворце ни единой души. Музыка, как и накануне, весело гремела, а музыкантов не видно было. Обошел купец все палаты и вышел в сад, а сад бы так же роскошен и великолепен, в нем росли разные фрукты, и цвели цветы; во многих местах били фонтаны, по зеленым деревьям летали и приятно пели диковинные птицы. В саду был большой порядок и чистота, всюду пролегали опрятные дорожки. В саду также не было живой души. Гуляет купец по саду, кушает фрукты и ягоды и наслаждается красотою и великолепием сада; вышел купец на середину сада и видит: там возвышается небольшой бугорок, а на нем растет алый цветок такой красоты, какой свет никогда не видал, да никогда и не увидит. Несказанно обрадовался купец и думает: «Слава богу! Наконец-то я нашел аленький цветочек, сорву его и повезу в подарок моей любимой дочке».
Поднялся купец на холмик и сорвал аленький цветочек. Вдруг свет померк, золото дворца потускнело и почернело, музыка во дворце прекратилась, пташки на деревьях смолкли и присмирели, и фонтаны бить перестали. Со всех сторон в сад стали сбегаться лютые звери: волки, медведи, львы и тигры; окружили звери купца со всех сторон, рычат и скалят зубы на него, не трогают его, но и не выпускают. Но вот явился и сам хозяин золотого дворца — страшное чудовище, голова у него, как у филина, глаза как у ветрепной совы, нос — с пол-аршина, уши заячьи, спина, как у верблюда, наряжен в перья, как коршун. Поступь у него, как у лютой змеи. Грозно подступило чудовище к купцу и сказало:
— Зачем ты сорвал мой аленький цветочек? Я много лет растил его и берег, этот цветок для меня дороже всего на свете. Неблагодарный и глупый человек, ты нашел в моем дворце приют и все удобства, как же ты смел сделать такое черное дело? За эту твою неблагодарность и дерзость я прикажу своим зверям, и они тебя сейчас же растерзают.
Поклонился купец чудовищу и говорит:
— Ваша милость, я не знал, что этот цветочек так дорог вам, иначе я его, конечно бы, не сорвал. Меня просила моя младшая любимая дочь привезти ей аленький цветочек, по своим торговым делам я объехал двенадцать государств и нигде аленького цветочка не видал и не мог найти, и вот только теперь я нашел его, крайне обрадовался и сорвал его.
Выслушало чудовище купца и говорит ему:
— Я прощу тебе твою вину и оставлю тебя в живых только с тем условием, чтобы ты выдал за меня замуж одну из твоих дочерей.
Жив смерти боится, и купец под страхом смерти обещал выдать за чудовище одну из его дочерей замуж. Тогда чудовище дало купцу золотое кольцо и сказало:
— Надень это кольцо себе на палец, и через три часа ты будешь дома. Через три дня ты пришли сюда ко мне во дворец одну из своих дочерей, и я возьму ее замуж. Если же ты не исполнишь этого моего требования, то мои звери найдут тебя в твоем доме и растерзают.
Купец взял кольцо, поклонился чудовищу и обещал чудовищу исполнить его приказание; взял купец и аленький цветочек, надел кольцо на палец и через три часа был уже дома. Смотрит, а следом за ним входят в гавань и все его корабли с товарами и богатствами. Обрадовался купец, что его корабли избавились от нападения разбойников, взял он подарки и одарил всех своих дочерей: старшей дал золотой венец, средней — однозолотное кольцо и браслеты, а младшей — аленький цветочек. Получили девушки дорогие подарки, радуются и веселятся. Один только отец не радуется и, глядя на беззаботных девушек, проливает горькие слезы и думает: «Какая же девушка по доброй воле пойдет замуж за такое страшное чудовище?».
Плачет купец день, плачет и другой, а на третий день призвал он к себе дочерей и рассказал им обо всем, что с ним случилось в пути и что произошло в золотом дворце, и спрашивает старшую дочь:
— Пойдешь ли ты замуж за этого страшного чудовища?
— Нет, тятенька, не пойду.
И вторая говорит:
— Не пойду.
Спросил купец и свою младшую, любимую дочь:
— Пойдешь ли ты за чудовище?
И та ответила:
— Пойду, тятенька, перечить твоей воле не стану, пойду.
Благословил купец свою дочку, надел ей на палец золотое кольцо, данное чудовищем, и через три часа девушка была в палатах золотого дворца. Осмотрелась девушка: во дворце не видно ни живой души, гремит веселая музыка, в комнате стоит стол, а на нем питера пьяные, яства сахарные. Напилась девушка, наелась и после обеда пошла в сад, осмотрела его и покушала разных фруктов и ягод. Вошла девушка на средину сада и видит бугор, а на нем уже опять растет дивный и роскошный аленький цветочек. В саду поют птицы, бьют фонтаны, но и в саду не было живой души. И думает девушка: «Как здесь хорошо, какая всюду благодать, век бы здесь жить, да скучно, не с кем слова перемолвить».
Вздохнула девушка и пошла из сада в палаты дворца, входит и видит: появилась в воздухе рука, водит золотым карандашом и пишет золотыми буквами на стене: «Возлюбленная моя невеста, если тебе скучно, то я пришлю тебе сейчас же прислужницу, с нею тебе будет веселее».
Прочла девушка эти слова, и тот же час исчезли и карандаш, и буквы со стены. И девушка вслух сказала:
— Нареченный мой жених и суженый мой, пришли мне прислужницу, с кем бы мне было словом перемолвиться. Но, кроме того, я хотела бы видеть тебя, моего жениха, в каком бы ты виде ни был.
Сказала так девушка, и вот явилась прислужница — молоденькая девочка, и невесте стало веселее; бегают девушки, резвятся и ни на минуту не расстаются. Опять затосковала невеста и говорит:
— Что же ты, нареченный жених мой, мне не показываешься? Покажись мне.
Золотой карандаш написал на стене ответ: «Невеста моя, не могу я тебе показаться, вид мой страшен, и ты меня испугаешься».
— Ах нет, суженый мой, я тебя не испугаюсь, какой бы ты страшный вид ни имел.
Тогда карандаш написал на стене: «Если такое твое желание, то я покажусь тебе, но только ненадолго и на далеком расстоянии, саженях в ста».
Невеста согласилась и вышла в сад, и видит: саженях в ста от нее пробежало чудовище такое, как говорил ей отец. Но диво сталось: девушка увидела чудовище и не только не испугалась его, а даже влюбилась в него и почувствовала, что жить без него не может. Чудовище в свою очередь увидело девушку и безумно ее полюбило.
На следующий день девушка опять просит своего жениха показаться ей. И жених ответил ей карандашом на стене: «Я покажусь тебе теперь на расстоянии пятидесяти саженей».
Вышла девушка опять в сад и видит, что чудовище прошло от нее на расстоянии пятидесяти саженей. И еще больше жених и невеста полюбили друг друга, но жених все еще не решался показаться невесте на близком расстоянии.
Прошло так несколько дней, и овладела сердцем девушка тяжелая тоска по родине и по отцу, и говорит она:
— Возлюбленный жених мой, тоска овладела моим сердцем об отце и об родном доме, отпусти меня навестить отца.
Золотой карандаш написал ответ: «Невеста моя, тяжело мне разлучаться с тобою даже на короткий срок, но так как ты просишь и скучаешь, то поезжай, проведай отца, но для этого я даю тебе сроку только на одни сутки. И знай, что если ты в срок не вернешься, то я умру с тоски и отчаяния».
Девушка обещала вернуться в срок. Тотчас невидимая рука передала девушке золотое волшебное кольцо, она его надела и через три часа была уже в родительском доме; приехала она и узнала, что ее отец уже в худых душах, он тяжко заболел от горя и тоски по своей любимой дочери, которую он уже считал погибшею. Глубоко обрадовался отец возвращению своей дочери, стал ее расспрашивать, как она живет и счастлива ли. Девушка успокоила отца и обрадовала его, сказала, что живет она хорошо и счастливо. Отец стал быстро оправляться от болезни и скоро совсем выздоровел.
Старшие сестры любили девушку и всячески старались подольше задержать ее, чтобы подольше ее повидать и наговориться с ней, и задумали сестры позадержать часы: одна сестра перевела назад часы часа на полтора, другая перевела часа на полтора, и так задержали свою младшую сестру без ее ведома и против ее воли и желания часа на три, и она в срок явиться не могла.
Настал срок, девушка заторопилась, наскоро попрощалась с отцом и сестрами, надела кольцо и через три часа была уже в палатах золотого дворца. Осмотрелась девушка и с изумлением видит кругом большую перемену: свет померк, золото дворца почернело, музыка больше уже не гремела, птицы не пели, и фонтаны не били, и не встретила ее верная служанка. Пошла невеста в сад и видит: на бугре среди сада лежит ее жених-чудовище мертвый, чудовище охватило руками ствол аленького цветочка, прижало его к своей груди туго-претуго, да так и умерло. Девушка сначала думала, что ее жених уснул, и попробовала его разбудить, будила-будила его, да и не могла разбудить, и поняла, что он мертвый. Подошла девушка, поцеловала своего жениха в уста, а сама залилась горькими слезами и пошла потихоньку к дому. Вошла девушка в палаты, и вдруг — диво дивное! Заблестело золото дворца, и засиял свет, грянула веселая музыка, фонтаны забили, и дивные птицы запели, прибежала и молоденькая служаночка, трется около девушки, как кошечка, да все нашей принцессой называет. Дивится этой перемене девушка и никак не может понять, откуда эта перемена. Не успела девушка опомниться, как слышит — барабаны бьют, и трубы трубят. Посмотрела и видит: идет войско солдат, красавцы на подбор, впереди же войска идет молодой царевич в короне, и его окружают царедворцы блестящей толпой. Царь был очень молодой и так красив собой, что и в свете белом такого красавца не сыщешь. Вошел царь в палаты дворца и сел на трон. Тот же час подошли два генерала к купеческой дочери и сказали ей:
— Наша принцесса! Пожалуйте в тронный зал, наш царь, а ваш нареченный жених, желает вас видеть.
Пошла невеста в тронный зал, и сам царь пошел навстречу девушке, брал он девушку за белые руки, целовал ее в сахарные уста, сажал ее на трон рядом с собою и говорил такие речи:
— Возлюбленная моя невеста! Страшное чудовище, которое ты видела в саду, был я. Двенадцать лет тому назад злая волшебница очаровала меня и оборотила меня чудовищем, а моих царедворцев и солдат, которых ты здесь видишь, она оборотила лесными зверями и при этом зарок положила, что только поцелуем любящей девушки могут быть разрушены эти чары. Как я тебе и говорил, я по случаю твоего замедления умер около цветка, и быть бы мне мертвым навеки, если бы ты не вернулась и не поцеловала меня. Поцелуй же твой вернул меня к жизни и разрушил волшебные чары, и я, а равно мои царедворцы и солдаты, все мы приняли прежний наш образ.
Так окончилось дело благополучно. После того, не мешкая, пир пирком и за свадебку. И пошли в золотом дворце пиры и гулянья. И я там был, мед-вино пил, по усу текло, а в рот ни зерна не попало.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
19 марта 1907 г.
Хлебное вино
Легенда
Когда Христос воскрес, то сошел в преисподнюю и до основания разрушил стены ада и всех людей вывел из ада. Опустел ад, и остались в нем одни черти да их старшой Сатана. Долго ад оставался пустым, и Сатана заскучал, собрал он всех чертей и сказал им:
— Ад опустел и разрушен. Скучно мне одному без людей. Идите все вы на землю, приведите ко мне возможно больше людей и поселите их в адских обителях. Даю вам сроку год, через год собирайтесь ко мне со всех сторон и дайте отчет в ваших делах. По заслугам своим вы получите от меня награду.
Бесы поклонились Сатане и обещали исполнить его повеления. После того Сатана одних бесов послал к господам, других к купцам, иных по другим местам, а одного черта послал к крестьянам.
Разлетелись бесы по всей земле и стали делать свое дело. Полетел бес и к крестьянам; только дела этого беса шли совсем скверно. Как он ни старался и что он ни делал, никак не мог уловить в свои сети крестьянские души: все-то мужики делают с крестом да с молитвой, да с именем Божьим. Напустит бес на кого болезнь или какое несчастье, а мужик вместо того, чтобы изругаться да помянуть черта, призывает имя божие: «Вот Бог послал нашему какую хворесть» или «Помилуй, Бог, какое несчастье случилось». Устроит иногда черт какую-нибудь пакость, а мужик опять свое: «Господи меня прости, какая неладица идет».
Дознался черт, что мужики дорожат лесом, только и слышит среди них: «Леску бы», — и начал пакостить мужикам в лесах. Подойдет черт к лесине, рогом зацепит кору снизу да проведет до вершины, так с полдерева кору и сдерет, дерево и засохнет, а то так и прямо вырвет какое дерево с корнем; весь лес перепортил. А мужики опять свое: «Господи, помилуй, что это за напасть такая, сколько деревьев в лесу погибло».
Пойдет мужик скотинку убирать — перекрестится и благословится, запрягает лошадь — опять благословится, за стол садится — помолится. С ног сбился черт, ни днем, ни ночью покоя не знает, а все ничего не может сделать, и за целый год он не мог забрать в свою власть ни одного мужика.
До сроку оставался всего один день. Увидел бес, что один бедный-пребедный мужик поехал в поле землю пахать, во всем доме у него оставалась только краюшка хлеба, и эту краюшку он взял с собой на пашню. И думает черт: «Проморю я этого мужика голодом. И тогда он меня, наверное, помянет и будет моим. Все же я вернусь к Сатане не с пустыми руками».
И стал бес следить за мужиком. Мужик подъехал к полевой избушке, с благословением Божьим выпряг коня из телеги и завел его в соху; мешок с хлебом он внес в избушку, чтобы птицы не расклевали, выехал на пашню, помолился на все четыре стороны и принялся пахать; пахал он весь день до потух-зари. С наступлением вечера мужик выпряг коня из сохи и с благословением божьим пустил его на подножный корм, а сам пошел в избушку, чтобы подкрепиться хлебом, и видит, что хлеба нет; думает, не обложился ли, стал искать, туда-сюда, а хлеба нет. И говорит мужик:
— Ах, какой-то христовый человек, видно, голоднее меня, взял мою краюшку, ну и Бог с ним, пускай скушает на доброе здоровье, я и так переночую, у меня еще хватит силы-могуты, а завтра Бог даст день, Бог даст и хлеб, достану как-нибудь хлеба.
Бес выскочил из-за чувала и говорит мужику:
— Помяни меня и будешь сыт, и краюшку твою отдам тебе, а иначе не видать тебе твоей краюшки, так и останешься голодным.
— Нет уж, Бог с тобой и с хлебом-то, коли тебе нужно, так и бери ее себе, кушай на здоровье.
Так бес ничего и не добился. Настал срок. Сатана послал своих гонцов во все концы света белого с трещотками сзывать бесов для отчета. Побежали гонцы, затрещали трещотками, и бесы слетелись в ад; явился туда и наш крестьянский бес. Сел Сатана на свой трон и стал выслушивать отчет. Бесы представили в ад тысячи грешных душ, Сатана был доволен. Дошла очередь до крестьянского беса, поклонился он Сатане и сказал:
— Господин, за целый год я не мог уловить в свои сети ни одной крестьянской души. Что я ни делал и как ни старался, совсем с ног сбился, а ничего не мог сделать: все-то крестьяне делают благословясь и с призыванием имени Божьего. Вчера я украл у бедного мужика его последнюю краюшку, вот и краюшка со мной, думал проморить мужика голодом и тем довести его до греха, а мужик и тут сказал мне: «Ну, бог с тобой, кушай на здоровье».
Услышал это Сатана и опалился гневом великим, и закричал громовым голосом:
— Ах ты, подисут! Поди сюда, ко мне.
Бес затрепетал, подходит и как осиновый лист дрожит. Сатана схватил беса за хвост, навернул его хвост себе на кулак, поднял беса, размахнул над головою да со всей силы как хватит беса об стену. Удар был такой, что стены ада задрожали, и земля поколебалась. Подождал Сатана, пока бес очувствуется, придет в себя и оправится, подозвал его к себе и сказал:
— Раб ленивый и неверный! Как же ты несообразителен! Голодом, разорением и бедностью нельзя овладеть мужиком, нельзя им овладеть и болезнью, и несчастьем. Мужика можно своротить с пути истинного только богатством и лестью, дай мужику сундук денег и полон амбар хлеба и тогда делай с ним, что хочешь. Даю тебе сроку еще один год. Иди ты опять к крестьянам и не смей являться ко мне с пустыми руками.
Поклонился бес Сатане и скрылся. Принял бес образ человека и пошел на ту деревню, где жил бедный мужик, у которого он украл краюшку, вошел в избу.
— Здравствуй!
— Здравствуй!
— Возьми, хозяин, меня к себе в работники!
— Батюшка ты мой, какой там работник! У меня гроша за душой нет, чем я платить тебе буду?
— Я задаром буду служить тебе.
— Да кормить-то мне тебя нечем, у самого хлеба до нови не хватит.
— Не беспокойся, хозяин, я сам себя прокормлю, да еще и тебя буду кормить.
— Ну иди.
И остался черт в работниках у мужика. И начал бес-работник помаленьку вести торговлю: одно продаст, другое купит, опять перепродаст, всю зиму ездил в город на базар и вел всякие обороты. К весне, к началу страдной поры, у мужика набралось уже целый сундук денег. Наступила весна, начал работник землю пахать и так-то старается, распахал втрое больше, чем пахал его хозяин, и осенью собрал целый амбар хлеба. В один год мужик из бедняка превратился в первого на селе богатея. Нарадоваться и нахвалиться не может мужик своим работником, понимает, что чрез работника он получил свое счастье и богатство. Но и в богатстве мужик не оставил своей добродетельной жизни и не возгордился.
Приходит к нему однажды один бедный сосед и говорит:
— Ах, соседушка, был ты в такой бедности, а теперь Бог послал тебе свою благодать, всего-то у тебя много, и хлебушка полны амбары. Дай мне, сосед, хоть четверть хлеба, мне бы до нови пробиться.
А богатый ему и говорит:
— Чего там четверть, я тебе воз хлеба насыплю, тебе не только до нови хватит, а и на посев достанет. Бери, не бойся, мне Бог послал много хлебушка.
И насыпал мужик бедняку целый воз хлеба. Не понравилась бесу эта доброта своего хозяина, но сделать он ничего не мог. Кончался срок службы. Работник и говорит мужику:
— Скоро, хозяин, и срок кончится. Надо бы нам с тобою на расставание и погулять, и винца выпить. Честью мы с тобой сходились, честью надо и разойтись.
— Непременно надо погулять и повеселиться. Я куплю ведро красного виноградного вина, наварю домашнего пива, вот мы и разгуляемся.
— Какой толк в виноградном вине да в домашнем пиве! Ты, хозяин, дай мне хлеба, и я из хлеба насижу вина, да такого вкусного, что и сказать нельзя, ты отроду такого вина не пивал.
Мужик заинтересовался и думает: «Что за диво — из хлеба можно выгонять вино». Дал мужик работнику хлеба, и тот живо насидел несколько бочек вина, и когда вино было готово, он принес бочонок домой, налил стаканчик, выпил и крякнул:
— Эх, доброе винцо.
Налил опять стаканчик и поднес мужику:
— Ну-ка, хозяин, выпей.
Выпил мужик и тоже от удовольствия крякнул и говорит:
— Ах, доброе винцо. Отроду такого вина не пил, вкусное оно, да и крепкое же: с одного стаканчика в голове зашумело.
Черт налил еще стаканчик и дал жене хозяина, и та выпила и сделалась пьяненькой, и тоже хвалит и не нахвалится; поднес черт стаканчик старухе, матери хозяина, та выпила и тоже сделалась пьяненькою, и хвалит вино. Черт налил вина и поднес стаканчик старику, отцу хозяина, старик отведал из стаканчика и не разобрал как следует толк в вине, отведал еще, да и говорит:
— Какое же это вино? Не вино это, это отрава. Такого вина отроду никто не выгонял из хлеба и выгонять его не следует. В жизнь свою я не пил такого вина и пить не стану.
Так и не стал старик пить хлебного вина и вернул работнику недопитый стаканчик. А хозяин с работником и бабы продолжали пить и пили весь день и всю ночь, и поднялись у них и песни, и шум, и непристойное веселье. Наутро соседи мужика прослышали, что у богатого мужика появилось какое-то особенное вино, которое гонят не из винограда, а из хлеба, и собрались к нему отведать этого дивного вина. Хозяин и работник угощали всех без отказу, к вечеру все село было пьяно, и все село наполнилось буйным весельем, непристойными песнями и сквернословием, а к ночи поднялась драка, шум и крик.
На следующий день к мужику явилось множество мужиков из соседних деревень. И пошло пьянство и разгул по деревне. Пошли песни и гулянья. Пьяные люди перессорились, и пошли драки. С того времени и началась погибель крестьянских душ.
Настал срок. Бес явился с отчетом к Сатане. Сатана спрашивает:
— Ну что, сын мой, с какими вестями пришел ты ко мне и чем меня теперь порадуешь?
Поклонился бес Сатане и сказал ему:
— Отец мой и повелитель! Я изобрел хорошее средство, и с этим средством я скоро покорю власти Сатаны все царства и государства всего мира. Посмотри сам, господин мой, и посуди.
И с этими словами бес показал Сатане пьяную деревню. Долго любовался Сатана и наконец сказал:
— Хорошо, сын мой, ты заслужил великую награду от меня.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Дер. Артамонова.
19 марта 1907 г.
Солдат и старуха
Проходил полк солдат и остановился для ночлега в одной деревне; солдат расквартировали по крестьянским домам. В одной избе старуха встала рано, истопила печку и зажарила на противне гуся. Солдат сметал это, и, улучив минуту, когда старуха вышла из избы, он быстро открыл печь, взял гуся, положил его в ранец, а на противень положил лапоть, снова закрыл печь и лег на полати, как ни в чем не бывало, и скоро заснул.
Старуха вернулась и заметила проделку солдата; потихоньку она вынула гуся из солдатского ранца и положила его на противень, а лапоть положила в ранец солдату. Солдат проспал. Забили барабаны, и солдат вскочил и стал одеваться в амуницию, да и говорит:
— Гусар, гусар, в поход ступай!
А старуха ему в ответ:
— Прости, прости, дитятко, наш переплетай на смену уже поступил.
Не понял солдат слов старухи. Сделали привал в чистом поле. Солдат хвастает товарищам, что гуся достал; его окружили; раскрыл солдат ранец, смотрит, а там вместо гуся — лапоть.
Много товарищи смеялись над солдатом. Тут только он и понял значение слов старухи.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Пустынник и бесы
Легенда
В одной дикой и безлюдной пустыне жил отшельник монах. Тридцать лет он молился Богу и спасался и своими праведными трудами сделался угодным Богу. Однажды пустынник заметил, что каждый день в предобеденную пору бесы большою толпою спешно отправляются в одну сторону, а под вечер бесы веселые и радостные возвращаются. Думает пустынник, куда же это бесы ходят? В один день пустынник заметил одного беса, поотставшего от своих товарищей, и спросил его:
— Куда вы, бесы, бегаете ежедневно мимо моей кельи?
И бес ему ответил:
— Мы бегаем к царю обедать.
— Где же царь достает пищи для такой массы бесов?
— Мы же сами помогаем царю в этом: все, что мы съедим, все к следующему дню остается целым, и все запасы его остаются полными. Мы ограничиваемся лишь тем, что после обеда пакостим в ту посуду и в те чаши, из которых царь пьет и ест.
— Не верю я тебе, бес, ложь на языке твоем. Принеси мне с царского стола золотую чару, тогда я тебе и поверю.
— Хорошо, монах, я принесу тебе чару, — сказал бес и быстро поскакал вдогонку за своими товарищами.
Под вечер в обычное время толпа бесов возвращалась из царского дворца с обеда; один бес отделился от толпы, приблизился к монаху и подал ему золотую чару с царского стола, и сказал:
— Вот тебе золотая чара, возьми ее и убедись, что я говорил тебе правду.
Передал бес отшельнику чару, а сам скрылся. Между тем в царском дворце заметили пропажу золотой чаши, из которой царь обыкновенно пил вино за столом, и встревожились этим обстоятельством, стали искать, долго искали, но не могли найти и решили, что она похищена. Отшельник между тем на дне чары вырезал такую надпись: «Царь, твои повара готовят для тебя пищу не благословясь и не перекрестясь, и ты ежедневно вкушаешь эту неблагословленную пищу; чрез это приблизились к тебе бесы, восседают с тобою за столом и вместе с тобою обедают, а после обеда бесы творят тебе всякие пакости». Когда надпись была готова, отшельник выждал, когда бесы побегут к царю на обед, подозвал к себе беса, дал ему чару и сказал ему:
— Отнеси чару и поставь ее на прежнее место.
Бес взял чару и поставил ее на стол перед царем. Царь обрадовался, увидел свою любимую чару, которую он уже считал потерянною, взял ее и стал любовно осматривать ее со всех сторон, и увидел надпись, прочитал царь надпись отшельника и сильно смутился и озаботился этим, но постарался овладеть собою и никому вида не подал о тех чувствах, которые взволновали его.
Обед кончился, царские гости и бесы с ними улетели. Царь призвал своих поваров и приказал им готовить всякое блюдо с благословением Божьим и перекрестясь, а равно осенять крестным знамением как царский стол, так и всякое блюдо, которое подается к столу.
На следующий день бесы в обычное время прибежали в царский дворец и вошли в столовую, но они не могли прикоснуться ни к одному столу и ни к одному блюду, так как все это было осенено крестным знамением. С позором бесы удалились из царских покоев, идут они мимо кельи пустынника голодные, печальные и озлобленные, увидели пустынника, окружили его и принялись его всячески бранить и лаять:
— Это твое дело, старик, это ты насмеялся над нами и лишил нас царских обедов. Погоди же ты, отсмеем мы тебе эту насмешку.
Побранились бесы и скрылись, и больше их отшельник уже не видел.
Прошло так немало времени. Однажды после утренней молитвы отшельник вышел из своей кельи и направился в соседний лесок, и там увидел привязанного к дереву великолепного коня, оседланного в роскошное седло, через которое была перекинута богатая переметная сума. Пустынник удивился: откуда бы мог появиться этот конь, посмотрел он в одну сторону и в другую, но никого не было видно и слышно. Тогда пустынник подошел к коню и приласкал его, конь ласково заржал и был такого кроткого нрава, что и трехлетний ребенок им мог бы управить. Пустынник снял суму с седла и полюбопытствовал узнать, что там находится, вскрыл одну суму и увидел в ней полный генеральский парад с богатым золотым платьем, вскрыл другую суму — в ней лежат ножницы, бритва, баночка с мыльцем и кисточкой и зеркальце в богатой оправе. Взял отшельник зеркальце и погляделся в него, и видит себя очень некрасивым: лохматого и заросшего волосами и бородой, и думает: «Экая у меня борода-то скверная растет и как неровно, одна косица вон как спустилась, а с другой стороны борода-то много короче, надо подровнять, а то ведь это людям на смех».
Взял отшельник ножницы и подстриг бороду с одной стороны, посмотрелся в зеркало и видит, что он слишком много срезал одну сторону, и она сделалась короче другой, и пустынник решил: надо подрезать и другую сторону бороды; подрезал, посмотрелся в зеркало и видит, что он и эту сторону укоротил, стал он опять подравнивать бороду с другой стороны и опять укоротил, да так и остриг всю бороду. Взглянул отшельник на себя в зеркало, да и осердился:
— Вишь, как я себя обезобразил, срам смотреть, надо бритвой сбрить бороду, здесь, в пустыне, меня никто не видит и никто у меня не бывает, а через полгода — через год борода у меня вырастет лучше прежнего.
Взял пустынник мыльце, развел его в баночке, смочил кисточку, намазал себе щеки и сбрил себя бритвой, и после того опять взглянул на себя в зеркало, взглянул, да так и ахнул:
— Ах, какой же я молодец! И лицо-то у меня стало чище и моложавее, вот оно что значит — хорошо выбриться. Вот только волосы на голове немного длинны, надо бы и их остричь.
Взял пустынник ножницы и красиво остриг себе волосы на голове, и от этого стал еще красивее, и думает:
— Как, должно быть, пойдет мне к лицу генеральский снаряд. Не надеть ли? А ну, попробую.
Осмотрелся еще раз отшельник и видит, что поблизости никого нет, снял он с себя свою рваную одежу, старый кафтанишко и надел на себя полный генеральский снаряд, взглянул он на себя в зеркало, да и не узнал сам себя — так молод и красив собою он стал. Думает отшельник: «Не проехаться ли мне на коне, слишком уж красив конь и хорошо на нем седло».
Отвязал отшельник коня и сел на него, и поехал. Путь лежал степью, а затем дремучими лесами; отшельник сначала пустил коня шагом, конь несет, как в колыбели качает, потом он пустил коня рысью — понравилось, пустил галопом — понравилось больше, опять рысью, опять галопом и затем уже пустил коня во весь опор, так что дух у отшельника захватило и голова от восторга закружилась. Мчится конь темным бором, и вдруг выносит отшельника на обширную равнину, на которой было расположено большое войско — пехота и конница. Не успел отшельник прийти в себя от изумления, как конь уже примчал его в самую середину воинского стана и остановился, как вкопанный; все войска при виде своего генерала крикнули «Ура!», а все начальники войск — полковники, офицеры и адъютанты — на конях окружили генерала и чествуют его: «Ваше превосходительство, ваше превосходительство!».
Думает отшельник: «Очевидно, войска меня приняли за своего генерала, надо полагать, я лицом похожу на него. Но как же быть? Если сказать войскам и их начальникам, что они ошибаются, то мне от этого не поздоровится, надо до поры до времени вести себя по-генеральски, а потом при случае можно будет незаметно улепетнуть».
Между тем адъютант уже спрашивает генерала:
— Ваше превосходительство, не прикажете ли пропустить пехоту форсированным маршем?
— Пропустить.
Прошла пехота стройными рядами.
— Не прикажете ли пропустить конницу на рысях?
— Пропустить.
И заколыхалась конница. Смотр кончился. Подлетает адъютант и докладывает:
— Ваше превосходительство, в палатке готов обед, составленный из ваших излюбленных кушаньев и напитков.
Что было делать? Пошел отшельник-генерал в палатку, а с ним и вся свита; наелись все досыта и напились допьяна. Генерал не отставал от других. После обеда адъютанты предлагают генералу:
— Ваше превосходительство, не угодно ли прогуляться в окрестности лагеря?
— Отчего не прогуляться, прогуляемся.
Подали верховых коней, все сели и поехали. Ехали-ехали и выехали опять на широкое поле, а на нем стоит войско еще больше, чем на первом, и как только отшельник-генерал со своей свитой выехал на это поле, так все войска сделали ему честь и закричали «Ура!», и к нему подскакали старые заслуженные генералы, офицеры и адъютанты, и все чествуют отшельника уже царем:
— Ваше царское величество!
«Царское величество! — думает отшельник. — Что же все это значит, и как я вывернусь из этого положения? Объявить себя, но солдаты не поверят и убьют меня. Делать нечего, надо вести себя царем».
И отшельник принял важный и напыщенный вид. Подлетели адъютанты:
— Прикажете, ваше царское величество, произвести смотр?
— Произвести.
Поскакала конница, прошла пехота. Смотр кончился, наступил уже вечер. Адъютанты докладывают, что в палатке готов уже ужин. Царь со своей свитой пошел в палатку, где стол был уже убран; опять за столом отшельник-царь и его свита много ели и много пили; царь спился и свалился, и его отнесли в спальню и положили на мягкую постель. Отшельник проснулся на другой день поздно с больною от похмелья головой. За завтраком к царскому столу опять собрались все генералы, офицеры и адъютанты, и когда царь подкрепился и свое похмелье в значительной степени поправил выпитым вином, старые генералы сказали ему:
— Непригоже вашему величеству быть холостым, надо вам жениться.
«Вот таки штука, — думает отшельник, — как раз женят». Попробовал он отшутиться, дескать, давно бы женился, да плохую взять неохота, а хорошую невесту не скоро найдешь, а и найдешь, так, пожалуй, не пойдет.
Но генералы его шутку приняли всурьез и горячо возражали:
— Ах, ваше царское величество! Может ли это быть, чтобы за вас не пошла хорошая невеста! Да что далеко искать невесту, мы теперь стоим неподалеку от столичного города такого-то короля, у него есть единственная дочь королевна, девица великого ума и красоты неописанной. Король за честь сочтет отдать свою дочь за ваше величество. Прикажите, ваше величество, послать сватов.
Делать было нечего, и отшельник согласился на это. Тот же час старые генералы в сопровождении свиты отправились к королю со сватовством. Не успел отшельник прийти в себя и разобраться в нахлынувших на него невзгодах, как уже прилетели адъютанты и объявили, что от короля возвращаются сваты, и идут от него послы. Царь-отшельник сел на трон и торжественно встретил послов, послы объявили, что король просит его царское величество откушать хлеба-соли с его королевского стола.
Царь принял приглашение, а генералы-сватовщики шепнули ему, что дело обстоит великолепно, и что король готов выдать свою дочь за царя. Поехали в столицу короля. Король встретил царственного жениха запросто, по-семейному, и тот же час пригласил его к столу, за столом сидели только король, королева и их дочь-невеста — девица красоты невиданной, да царь-жених с его многочисленной и блестящей свитой. Стали обносить кушанья, и отшельник по старой привычке перекрестился, и как только он перекрестился, так того же разу вся его свита исчезла, и отшельник остался один с глазу на глаз с королем, королевой и их юной дочерью. Оглянулся на себя отшельник и увидел, что он стал по-прежнему старцем пустынником с длинной лохматой бородой и с длинными волосами на голове, и одет он был по-прежнему в черную полотняную рясу. Увидев все это, король пришел в великий гнев и сказал отшельнику:
— Кто ты и откуда ты явился сюда? Несомненно, ты — волшебник и не с добрыми мыслями пришел ко мне.
Отшельник поклонился земным поклоном королю и рассказал ему все свое приключение, и закончил так свою речь:
— Ваше королевское величество, вы видите теперь, что это бесы меня смутили, и все, что было здесь на твоих глазах, все это было бесовское наваждение. Всем этим бесы отомстили мне за то, что я надписью на чаре предупредил тебя, государь, и тем избавил тебя от посещения бесов.
Внимательно король выслушал исповедь отшельника и много дивился его словам; король отпустил отшельника с миром в его пустыню. После того отшельник еще молился и постился тридцать лет и замолил свои грехи.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Март 1907 г.
Христос-молотяга[17]
Однажды истинный Христос и Никола Милостливый приняли образ странников и пошли путем-дорогою; под вечер пришли они в одну деревню и попросились в дом одного богатого мужика переночевать, а богатей этот был человеком суровым и скупым и к людям немилостливым. Вошли дивные странники в дом богача, поздоровались и сказали:
— Пусти нас, добрый человек, переночевать, да и накорми нас, голодны мы с пути и дороги.
А богач на них забранился:
— Много вас, бездельников, тут шляется, работать так не хотите. Убирайтесь отсюда. Я задаром никого не пою, не кормлю. Если хотите, чтобы я вас накормил-напоил и на ночь в своем доме приютил, так за это завтра идите ко мне на гумно молотить, у меня еще осталось много немолоченного хлеба.
И божьи странники ответили:
— Мы от работы не отказываемся и завтра поможем тебе молотить.
Мужик остался доволен этим заявлением странников и худо ли, хорошо ли накормил их и дал им ночлег в своем доме.
Странники легли на полатцы и уснули крепким сном. Жадный мужик на другой день встал раным-ранешенько, увидел он, что странники спят, схватил плеть, подошел к спящим — хвать одного странника плетью, хвать другого, и странники вскочили.
— Вставайте, — кричит богач, — идите молотить, нечего спать-то!
Пошли странники на гумно, богач вместе с ними. Пришли на гумно, странники насадили большой посад[18] пшеницы на ладони и затем подожгли его. Мужик так и взбеленился от гнева и злобы:
— Что это за бездельники и мошенники такие, весь посад пшеницы сожгут.
Между тем снопы быстро сгорели, солома и колос сгорели, и пепел ветром разнесло, а на ладони остался один чистый хлеб-зерно, и такое чистое, что и отвевать его не надо. Подошел мужик к странникам, увидел их работу и диву дался, как скоро и ловко они обмолотили большой посад пшеницы, и думает: «Вишь, как дело-то с помощью огня делается скоро и споро, буду и я так делать, не будет мне нужды и в батраках, не надо мне тратиться на молотяг, один все справлю, а странников теперь можно и прогнать».
И он сказал странникам:
— Ну, теперь вы мне не нужны, убирайтесь, куда знаете.
Странники ушли. А богач не мешкал, насадил он на
ладони богатый посад пшеницы и поджег его, загорелся посад большим пламенем, ветром искры занесло на ближние клади с хлебом, и они загорелись, от ближних кладей загорелись дальние, а там огонь переметнуло ветром на ригу и на овин, и у богача скоро сгорел весь хлеб и все постройки, бывшие на гумне. Озлобился мужик и решил: «Пойду и убью странников», — и он погнался за ними и вскоре догнал обоих на дороге; с яростью мужик бросился на странников и уже занес руку, чтобы нанести им удар, но в этот момент он превратился в коня, а странники исчезли. Увидел это свое превращение богач и сильно смутился духом своим и с сокрушенным сердцем стал рассуждать:
— Что же мне теперь делать и как быть? Как мне в таком виде домой вернуться?
Попечаловался так богач-конь и решил вернуться на свою деревню домой. Пришел он на деревню, бродит по улицам своего села, убивается около своего дома, заглянул он чрез окно в свою избу и видит, что баба, жена его, с ухватом в руках хлопочет около печи и управляется по хозяйству, а на коня и внимания не обращает. Долго ходил конь и наконец проголодался, увидел он — хлебец лежит на оконце его же дома, подошел и протянул морду, чтобы взять этот хлебец и скушать его. Завидела это баба, жена богатея, и закричала:
— Будь она неладна, эта лошадь, навязалась какая-то, ходит около двора день целый, да еще и хлеб тащит с окна.
Схватила баба ухват, да как шарахнет коня ухватом по голове и угодила прямо в глаз, и выбила его, и конь окривел на один глаз. Убежал конь за деревню и там стал бродить зря, голодный и беспризорный.
Сосед-мужик увидел коня и решил, что это гульный конь, изловил его и привел к себе во двор, и стал на коне работать тяжелую крестьянскую работу: зимою возил на нем сено, дрова и воду, а летом пахал и боронил. Живет так конь у мужика год, живет другой и третий, тяжело приходится ему, совсем выбился из сил, спал с тела, отощал и исхудал, и чем больше конь ослабевал, тем сильнее и беспощаднее хозяин понужал коня и тем жесточе хлестал его и бил. На третий год случилось так.
Стояла страдная пора в самом ее разгаре, уборка хлебов была поздняя и спешная; мужик, хозяин коня, и его баба из последних сил выбивались — торопились покончить с жатвой, а когда жатва кончилась, они принялись спешно вывозить снопы с поля на гумно и складывать в клади. Было тут работы коню! Чтобы ускорить вывозку, на телегу нагружали огромный воз снопов. Целый день конь возил тяжелые возы со снопами, под вечер он совсем выбился из сил и так устал, что едва мог тянуть воз, на который к тому же забралась еще и сама баба-хозяйка. Идет конь под возом, тянет его через силу и вдруг проговорил человечьим голосом:
— Боже милостивый, какое тиранство я терплю за свои грехи. Господи, прости меня, грешного.
Услыхала это баба и удивилась такому чуду; по приезде домой баба рассказала мужу об этом событии. Мужик выслушал бабу и понял, что лошадь-то у него не простая, взял он коня, вышел во двор и сделал коню на самой порке разрез кожи. И вот вся лошадиная кожа свалилась, и конь оборотился человеком, и богатей принял свой прежний человеческий образ, только на всю жизнь он остался кривым на один глаз.
Богач горячо помолился Богу и возблагодарил его за милость, а затем с миром вернулся в дом свой, к своей жене, которая уже считала его погибшим и давно поминала его за упокой.
С того времени богач круто изменился в своем нраве и изменил свою жизнь, скупость свою он покинул и сделался к людям добрым, ласковым и милостивым, бедным щедро помогал, нищим и странникам давал в своем доме приют и оказывал всякую помощь. И всем этим богач сделался угодным в очах божьих.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
11 июня 1907 г.
Корысть — лютый зверь
Легенда
Однажды два промышленника с ружьями отправились в дальние леса на промысел стрелять птиц и зверей. Идут они местами глухими и безлюдными. Вдруг им повстречался древний старец, поздоровались и разговорились. Старец и говорит промышленникам:
— Други мои, послушайте моего совета, который идет от чистого моего сердца. Впереди ваш путь раздваивается: одна дорога ведет направо, а другая — налево. Вы идите правым путем, и тогда Господь благословит ваш труд успехом, и хоть не будете вы богатыми, но зато вернетесь домой здравыми и благополучными. Левым же путем отнюдь не ходите, там живет зверь страшный, лютый и свирепый, обоих вас он загубит и похитит.
Промышленники поблагодарили старца за добрый совет и обещали последовать ему, а затем простились с ним и пошли своей дорогой.
Отошли недалеко промышленники и стали между собою рассуждать:
— Что бы это такое значило? Почему это старец советовал нам не ходить левым путем и о каком звере он говорил? Мы знаем, какие звери водятся в наших местах, и никакие звери нам не страшны. Да и чего нам бояться — с нами и ружья, и топоры, есть чем оборониться. Пойдем левым путем.
И пошли левым путем. Прошли недолго и увидели, что-то близ дороги блеснуло, подошли и видят: лежит громадная груда золота, так глаза у обоих разгорелись от корысти, и сказали они:
— Вишь, старый бездельник, вот зачем он не велел нам ходить левым путем: он берег золото для себя и один хотел овладеть этим богатством.
Попробовали мужики с собою унести все золото и насыпали его и в карманы, и в свои мешки, набрали много, а груда словно не убывала. Жадность овладела душами промышленников: бросить золото было жаль. И они стали обсуждать, как быть и что делать, и решили: один останется у золота и будет охранять его, а другой вернется домой и приведет с собой лошадь с телегой, чтобы погрузить все золото.
Тот мужик, который остался у груды золота, стал раздумывать: «Зачем я буду делить это золото со своим товарищем, лучше я овладею один всем этим богатством. Когда вернется мой товарищ, я застрелю его из ружья, и один сделаюсь обладателем несметных богатств».
Другой товарищ рассуждал таким же образом: «Зачем мне делиться с товарищем? Куплю я бутылку вина, подсыплю в него зелья и отравлю его, и тогда один овладею всем золотом».
Недолго прошло времени, вернулся мужик из дома с лошадью и с телегой, да и говорит товарищу:
— Я привез бутылочку винца, выпей-ка на радости, а меня не угощай, я уже достаточно выпил в кабаке.
И стал мужик развязывать кошел и доставать оттуда бутылку. Раздался выстрел, и покатился мужик мертвым на землю; его товарищ был доволен, что дело сделалось так чисто и что он отделался от товарища и теперь уже не надо ему делить с ним золото. Думает оставшийся в живых промышленник: «Надо на радостях выпить и подкрепиться, а затем погружу я золото на телегу и повезу его домой».
Взял мужик бутылку, отравленную зельем, налил стаканчик, выпил, налил другой и тоже выпил, и не успел он докончить бутылки, как мертвый повалился на землю, и повалился рядом со своим товарищем.
Так погибли два человека, а груда золота до сего времени остается там же нетронутою. Вон она куда заводит, корысть-то! Как лютый зверь, она губит и хитит добрых людей.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
11 июня 1907 г.
Иван-Коровин сын
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей; у них не было детей, и это обстоятельство сильно их огорчало. Горячо супруги молили Бога даровать им наследника сына, который бы утешил их в старости и которому можно было бы передать свое царство после смерти. Обращались они к ученым магам и волшебникам — но ничто не помогало. Царь с царицей уже примирились со своим положением и отчаялись иметь детей. Но вот однажды к ним пришел странничек, дряхлый старичок, и сказал им:
— Царь-государь и государыня царица! Я слышал, что вы сильно желаете иметь наследника сына и горячо об этом молите Бога. Я явился, чтоб помочь вашей беде. Слушай, царь, и сделай по словам моим. Около твоего столичного города пролегает курья; возьми ты невод — тетивки шелковые, наплавья золоченые, а кибасья серебряные и, не теряя времени, закинь невод в курью, ты поймаешь щуку-во лбу мох. Сготовь ее и дай царице скушать, и с того царица забеременеет и родит сына.
Сказал это старик-странник, поклонился царю и царице и скрылся. А царь приказал, чтобы как можно скорее сделали ему невод по указанию старца. Скоро невод был готов, и сам царь в сопровождении всего двора и блестящей свиты выехал на курью. И приказал царь закинуть невод — тетивки шелковые, наплавья золоченые, а кибасья серебряные. Закинули невод и вытащили тоню, а в ней оказалась только одна рыба — щука-во лбу мох. Рыбу принесли во дворец, и царица приказала своей поварихе сготовить пирог с рыбой.
Повариха стала готовить рыбу, выпотрошила ее и вымыла, потом вынесла во двор и вылила помои корове, и та их выпила. Затем повариха из рыбы сготовила пирог и отнесла его царице, и та скушала, сколько могла, и приказала поварихе убрать остатки пирога со стола; повариха взяла остатки пирога и в кухне съела их. И с этого времени понесли царица, повариха и корова, и в положенный срок у царицы и поварихи родилось по сыну — и им дали одно имя: Иван-царевич и Иван-Поварихин сын. Скоро пошли в хлев и там увидели, что корова родила сына, которого тоже назвали — Иван-Коровин сын.
Царь и царица в одновременном рождении трех младенцев увидели перст Божий и взяли всех трех младенцев к себе во дворец и воспитывали их, как своих сыновей и как родных братьев. Дети подрастали, и царь стал посылать их в школу обучаться грамоте и разным наукам. Все трое детей были мальчики смышленые, умные и сильные, но Иван-Коровин сын был умнее своих товарищей, красивее, а главное — сильнее: уже с детских лет он проявлял силу богатырскую необычайную. Ребенок он был нрава тихого и скромного, но его часто выводили из себя дети в школе своими придирками и приставаниями, в школе дети резвятся, шалят и задирают-дразнят Ивана-Коровина сына, что он сын коровы. Не выдержит мальчик обиды, вспыхнет, налетит на товарищей и начнет с ними по-своему расправляться: ухватит кого за руку — рука прочь, ухватит за ногу — нога прочь, ударит кого по голове — голова как шар летит. А дети как дети — не унимаются и все задирают Ивана Коровина, и он не один раз проделал такую богатырскую расправу со школьниками.
В школе же учились дети людей влиятельных и вельможных: князей и бояр. Стали родители изувеченных мальчиков приходить к царю и жаловаться на богатырские проказы Ивана-Коровина сына. Призвал царь Ивана Коровина и строго-настрого наказал ему не обижать товарищей. Но школьники продолжали свое дело, выводили Ивана-Коровина сына из терпения, и опять Иван Коровин с ними чинил кровавую расправу. Опять посыпались царю жалобы на него. Воспалился тогда царь великим гневом, призвал Ивана Коровина и сказал ему:
— Ты не исполняешь моего приказа, Иван, и за это ослушание я подвергаю тебя опале: иди, скройся с моих глаз и уходи из моего государства, куда знаешь, а не уйдешь вольною волей — прикажу отвезти тебя на острова буйные, необитаемые и там прикажу тебя бросить.
Испугался Иван Коровин гнева царского и его угроз и собрался уходить в неведомые страны. Узнали об этом изгнании Иван-царевич и Иван Поварихин и почувствовали себя оскорбленными несправедливым гневом царя-родителя и жестокой карой, наложенной им на Ивана Коровина. Явились они к царю и сказали:
— Несправедлив гнев твой, государь, на Ивана Коровина, напрасно брат наш понесет жестокую кару. Отмени свое решение.
Царь еще больше разгневался, дескать, мальчишки ему будут еще указывать. Тогда царевич сказал царю:
— Царь, ты мне больше не отец, я тебе не сын! Я тоже пойду в изгнание вместе с моим названым братом Иваном Коровиным.
Иван-Поварихин сын также заявил, что и он не отстанет от своих братьев. Царь крепко опалился на них и сказал:
— Коли вы так со мною разговариваете, так и вы — не дети мне, убирайтесь с глаз моих долой!
Узнала об этой опале царица-мать и опечалилась: добрая она была и крепко любила детей, но не могла она изменить решения своего грозного мужа.
Исчередила царица для детей подорожников, наготовила сухарей и всего, что нужно в дорогу, молодые витязи надели на себя доспехи богатырские и пустились в неведомый путь. Скоро они оставили пределы родного царства; сначала шли большими городами и торговыми селами, затем малыми деревнями и одинокими домами и наконец пошли такими глухими и пустынными местами, где и нога человеческая не ступала; идут молодые богатыри, а кругом жилья человеческого не видно и голоса человеческого не слышно. Идут они лесами темными, дремучими. Шли-шли и видят: Дубыня-богатырь руками выворачивает столетние дубы и с места на место их перебрасывает. Подошли к нему братья, поклонились ему и сказали:
— Бог помочь тебе, сильный могучий богатырь, дубы с места на место переставлять.
— Милости просим, молодцы удалые! Только какой же я сильный могучий богатырь? Вот Иван-Коровин сын — это настоящий сильный могучий богатырь. Куда же вы, добрые молодцы, идете?
— А идем в поле казачить.
— Возьмите меня с собой.
— Пойдем, мы таких товарищей ищем.
Идут далее вчетвером. Шли сколько дней и видят: Усыня-богатырь стоит у реки, усами реку перепер и в рот рыбу хватает, а из зада ее пропускает, подошли богатыри к Усыне:
— Бог помочь тебе, сильный могучий богатырь, рыбу ловить!
— Спасибо на добром слове, только какой же я богатырь? Вот Иван-Коровин сын так настоящий богатырь. Куда же вы теперь идете?
— Идем в поле казачить, добрых людей поглядеть да себя показать.
— Возьмите меня с собой.
— Иди, мы таким товарищам рады.
Пошли далее впятером. Долго шли и пришли в горы высокие, и видят: стоит Горыня-богатырь и руками горушки с места на место перекидывает. Подошли к нему:
— Бог помочь тебе, славный могучий богатырь, с места на место горы перебрасывать.
— Милости просим, добрые молодцы! Только какой же я богатырь? Вот Иван Коровин так воистину сильный могучий богатырь. Куда же вы теперь идете?
— Идем в поле казачить — добрых людей посмотреть да себя показать.
— Возьмите меня с собой.
— Пойдем, нам таких товарищей надо.
Идут далее вшестером. Долго шли и видят: стоит огромный дом, а в нем терема и хоромы, подошли и дивятся: городом назвать — мал, а домом назвать — велик. Подходят богатыри, обошли кругом дома и осмотрели его. Хоромы были обнесены прочным и высоким заплотом и тыном наравне с крышей, ворота были накрепко заперты и наглухо заделаны. Много раз обошли богатыри вокруг заплота, но дверей и никакого входа не нашли; стали голос подавать и громко звать, не откликнется ли им кто-нибудь со двора, долго ревели и кричали, но никто им не ответил. Решили разбить заплот. Подошел Усыня к заплоту, попробовал его своротить, но даже с места сдвинуть его не мог; подошел Дубыня — заплот только пошатнулся; подошел Горыня — зашатался заплот, но все-таки устоял, а братья Иван-царевич и Иван Поварихин даже и не брались за эту работу. Тогда подошел Иван Коровин, поддел под заплот носком сапога, да так и подбросил два звена заплота. Вошли богатыри чрез пролом в ограду и видят там множество голов скота: быков и баранов, но ни в ограде, ни в хоромах живой души нет. В хоромах все палаты были богато обставлены, в шкафах нашлось много ценной и красивой посуды, в погребах стояли бочки, полные крепкого и дорогого вина, а в амбарах было припасено много жита, зерна и муки.
Осмотрелись богатыри, много всему этому дивились и решили остаться в этом доме пожить и отдохнуть после дальнего пути. Выбрали богатыри быка, какого получше, да барана, какого пожирнее, закололи, сготовили обед, наелись, напились и спать улеглись. Наутро богатыри собрались на охоту, а дома оставили Ивана-царевича домовничать и готовить богатырям обед. Заколол богатырь Иван-царевич быка и барана и принялся обед готовить, и сготовил кушанье на славу. Вдруг прилетает седой старичок, сам с ноготок, борода с локоток, на бороду ступает, через голову скакает. Увидел старичок царевича и закричал на него:
— Ах вы псы-озорники! Зачем вы сюда явились? Никто вас не звал и не приглашал. Вы так всех моих скотин переколете и всех моих быков и баранов съедите, и все мои бочки с винами опустошите! Вот я до вас доберусь!
Бросился седой старичок на Ивана-царевича и принялся его бить и мять — и поколотил довольно; бьет, а сам приговаривает:
— Скажи своим всем братьям, чтобы они впредь не трогали ничего в моем хозяйстве, не ели бы моих быков и баранов и не пили бы моего вина, и пусть они все убираются отсюда поскорее. Иначе и им то же будет, что и тебе.
После этого старичок подбежал к котлам и стал пожирать кушанья, много съел, а что осталось, вывалил на землю. И затем старичок с ноготок быстро убежал тем же побытом, как и явился. Поднялся Иван-царевич с земли, оправился и начал варить другой обед, но не успел докончить его, как вернулись богатыри с охоты. Сели за обед, а обед-то был еще не готов, и мясо оказалось еще сыроватое. Обиделись богатыри и стали бранить царевича. А царевичу стыдно было сознаться в том, что он был побит стариком, и он сказал братьям:
— Извините меня, славные могучие богатыри, поздно я принялся за свою стряпню. Нашел на меня мар, и я уснул и долго проспал, и лишь недавно поставил котлы на огонь.
На следующий день остался домовничать и готовить обед Иван-Поварихин сын, а богатыри пошли на охоту. Заколол богатырь быка и барана и сготовил хороший обед. Вдруг прилетел седой старичок, сам с ноготок, борода с локоток, на бороду ступает, через голову скакает. Закричал седой старичок на Ивана-Поварихина сына:
— Ах вы псы-озорники! Вы опять колете и едите моих быков и баранов. Вот я же до вас доберусь!
И принялся седой старичок бить молодого богатыря, бьет да приговаривает:
— Скажи же ты своим братьям, чтобы они скорее убирались отсюда, иначе и им то же будет!
Сильно избил седой старичок Ивана Поварихина — едва живого оставил. Затем седой старичок подбежал к котлам и начал пожирать все, что в них было наварено и нажарено, наелся, а остатки от обеда вылил на землю и быстро ускакал.
Оправился от побоев Иван Поварихин и вновь принялся готовить обед, но он уже опоздал с обедом. Явились с охоты богатыри и крепко побранили Ивана Поварихина за его неисправность, что он вовремя не сготовил обеда. Стыдно было Ивану Поварихину сознаться, что его побил маленький старичок, и он сказал:
— Простите, богатыри! Лег я уснуть, да и проспал и не мог ко времени сготовить обеда.
На третий день остался домовничать Усыня-богатырь, а остальные богатыри с раннего утра вышли на охоту. Заколол Усыня быка и барана и принялся готовить обед. Вдруг прилетел седой старичок, сам с ноготок, борода с локоток, на бороду ступает, а через голову скакает. Закричал седой старичок на богатыря:
— Ах вы псы-озорники! Вы все еще не ушли и все еще колете и пожираете моих быков и баранов, и все еще пьете вино из моих погребов! Вот я же вам!
Набросился седой старичок на Усыню-богатыря и начал его бить нещадно. Бил-бил да подтащил Усыню-богатыря к углу дома, приподнял один угол дома, да углом-то и защемил усы богатыря. А сам после того подбежал к котлам и начал есть вареные и жареные кушанья, наелся, а остатки вывалил на землю и быстро убежал. Остался Усыня один и принялся вытаскивать свои усы из-под угла; трудно ему было: поднять угла он не мог и никак не умел вытащить своих усов. Бился-бился Усыня, да усы и оборвал. Поднялся богатырь и стал готовить второй обед, но не успел — богатыри вернулись с охоты. Стыдно было Усыне сознаться, и он сказал:
— Извините, могучие богатыри, проспал я, да такая статья пришла — сонный я близко подкатился к огню, да и спалил себе усы, вот теперь я и остался без усов.
Проголодавшиеся богатыри крепко побранили Усыню за неисправность.
На четвертый день домовничать остался Дубыня-богатырь, а на пятый день домовничал Горыня-богатырь. С ними приключилась та же беда, что и с первыми их товарищами, и их седой старичок крепко побил и выбранил, и грозно наказывал им поскорее убираться прочь.
На шестой день настала очередь Ивана-Коровина сына домовничать. С раннего утра ушли богатыри на охоту, а Иван-Коровин сын заколол быка и барана и принялся готовить обед, и сварил его на славу. Вдруг прилетает седой старичок, сам с ноготок, а борода с локоток, на бороду ступает, через голову скакает, и набросился на Ивана-Коровина сына:
— Ах вы псы-озорники! Вы все еще не убрались от меня и все колете и едите моих быков и баранов, и пьете мое вино! Вот я доберусь до вас!
Наскочил старичок с ноготок на Ивана-Коровина сына и хотел было его побить, но Иван не обробел, схватил он старика за седую бороду и за седую голову, бросил его о сырую землю, бил его и топтал нещадно. Взмолился старичок:
— Сильный могучий богатырь Иван-Коровин сын, оставь меня живого, я тебе на пору-на время пригожусь. Живите в моем доме, берите все и делайте, что хотите, ни в чем я вам препятствовать не буду, только отпусти меня живого!
Отпустил Иван-Коровин сын седого старичка, и он побежал тем же побытом, как явился. Иван Коровин следил за убегавшим стариком и видел, что старичок с ноготок подбежал к огромному камню — камень мохом порос, — поднял он камень и скрылся в подземелье.
Вернулись богатыри, а их ожидал хороший и жирный обед, сготовленный на славу. Едят богатыри да похваливают — целых пять дней они не ели хорошего обеда. Иван Коровин рассказал о посещении седого старичка и о том, как он отделал его. Тут все богатыри покаялись и рассказали, что старичок с ними проделал и как он Усыне защемил усы под угол дома. После обеда Иван Коровин говорит богатырям:
— Я выследил и видел, куда скрылся старик. Неподалеку отсюда есть большой камень, весь мохом порос, под камнем ход в подземелье, туда и скрылся волшебник. Наверное, у него есть там жилье и, может быть, целые селения. Надо будет сходить в подземное царство, узнать и поглядеть, что там делается и как там люди живут. К тому же надо отыскать старого волшебника и кровью смыть обиду, которую он нанес могучим богатырям и моим братьям. Станем же, братья богатыри, запасы делать: скота бить, мясо солить и ремни кроить, и когда все будет готово, тогда пустимся в путь.
Богатырям понравилась речь Ивана Коровина, и они согласились на его предложение. Приступили богатыри к работе, насолили мяса несколько бочонков, наготовили ремней и пошли. Подошли к камню, Иван Коровин толкнул его ногой, и камень разлетелся на четыре части; под камнем был ход в подземелье, ход был отвесный, глубокий и узкий, как дыра.
Сделали богатыри из ремней прочную и длинную веревку, привязали к одному концу веревки камень и спустили в подземелье для пробы, но камень далеко дна не достал. Принялись богатыри опять делать веревки, удвоили длину веревки и наконец достали дно. Когда веревка была готова, Иван-Коровин сын сказал:
— Братья мои и сильные могучие богатыри, я один пойду в подземное царство, а вы все время оставайтесь около входа и по очереди караульте меня. Ждите меня день и два, и три, ждите меня месяц, два и три, ждите меня год, два и три. И только тогда, когда минет три года, а меня не будет, тогда вы идите каждый своей дорогой — значит, меня нет в живых. Когда я вернусь, то потрясу ремнем и тем дам о себе знать, тогда вы меня и вытаскивайте.
Затем Иван Коровин взялся за конец веревки, и богатыри благополучно спустили его в подземелье. Очутился Иван-Коровин сын в подземном царстве, а там темно, света Божьего не видать, и вся дорога освещена фонарями. Осмотрелся Иван-Коровин сын и видит: пролегает тропочка, пошел по ней. Шел долго и видит: терем впереди стоит и как жар горит — это был хрустальный домик. Вошел в него Иван Коровин и видит: сидит в доме красная девица, красоты неописанной, такая красавица — из кости в кость мозг переливается, зрил бы, глядил, очей не сводил. Иван Коровин Богу помолился и красной девице низко поклонился.
— Здравствуй, красная девица!
— Милости просим, удалый добрый молодец! Как ты сюда попал, какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? Нога человеческая в нашем подземном царстве не бывала.
Отвечает ей Иван Коровин:
— Неправильно, девица-красавица, поступаешь. Сначала напои, накорми, тожно вестей расспроси. С холоду-с голоду человек сердит бывает.
Девушка отдернула стол, наставила разных кушаний и напитков. Иван Коровин наелся досыта, напился допьяна. Тогда девушка приготовила ему постельку: положила перину перовую, подушечку пуховую и одеялочко черных соболей. Лег Иван Коровин и стал девушке рассказывать:
— Иду я искать седого старичка, сам с ноготок, борода с локоток, да не знаю, где он живет и куда к нему дорога, не укажешь ли ты, красная девица?
— Это мой тятенька, — ответила девушка. — Он живет в подземном царстве — хрустальные города, трехэтажные дома. Иди прямой дорогой, встретишь серебряный дом, там живет моя младшая сестра, у нее спросишь дорогу, она тебе и укажет.
Ночевал Иван Коровин в хрустальном домике, а наутро пустился в путь. Долго шел он и наконец увидел серебряный дом, куда красивее хрустального. Вошел в домик и видит другую девушку, еще красивее первой. Иван Коровин богу помолился и красной девице поклонился:
— Здравствуй, красная девица!
— Милости прошу, удалой добрый молодец! Как ты сюда попал, какие ветры тебя сюда занесли-завеяли? Нога человеческая в нашем подземном царстве не бывала.
Отвечает ей Иван Коровин:
— Неправильно, девица-красавица, поступаешь. Сначала напои, накорми, тожно вестей расспроси. С холоду-с голоду человек сердит бывает.
Девушка стол отдернула, наставила разных кушаний и напитков. Иван Коровин наелся досыта, напился допьяна. Тогда девушка приготовила ему постельку: положила перину перовую, подушечку пуховую и одеялочко черных соболей. Лег Иван Коровин и стал рассказывать:
— Иду я искать седого старичка, сам с ноготок, борода с локоток, да не знаю, где он живет и куда к нему дорога, не укажешь ли ты, красная девица?
— Это мой тятенька, — ответила девушка. — Он живет в подземном царстве — хрустальные города, трехэтажные дома. Иди прямой дорогой, встретишь золотой дом, там живет моя младшая сестра, у нее спроси, она тебе и укажет дорогу.
Переночевал Иван Коровин в серебряном домике, а наутро пустился в путь. Долго шел он и наконец увидел третий дом, золотой, много краше хрустального и серебряного. Дом как жар горит — еще издали было видно сияние от этого дома; в доме этом жила младшая дочь волшебника, красивее обеих своих сестер. Вошел в дом Иван Коровин и увидел, что сидит там красная девица красоты неописанной, такая красавица — из кости в кость мозг переливается, зрил бы-глядил, очей не сводил. Иван Коровин богу помолился и красной девице поклонился:
— Здравствуй, красная девица!
— Милости прошу, удалый молодец! Как ты сюда попал, какие ветры тебя занесли-завеяли? Нога человеческая в нашем подземном царстве не бывала.
Отвечает ей Иван Коровин:
— Неправильно ты, девица-красавица, поступаешь. Сначала напои, накорми, тожно вестей расспроси. С холоду-с голоду человек сердит бывает.
Девушка отдернула стол, наставила разных кушаний и напитков. Иван Коровин наелся досыта, напился допьяна. Тогда девушка приготовила ему постельку: положила перину перовую, подушечку пуховую и одеялочко черных соболей. Лег Иван Коровин в постель и сказал девушке:
— Иду я к седому старичку, сам с ноготок, борода с локоток, да не знаю, как к нему пройти, укажи мне дорогу, красавица.
— Это мой отец, он живет отсюда недалеко, дорога доведет тебя к нему. Волшебник живет в своих роскошных теремах и волшебных садах. За эту неделю он каждый день летал на волю в свой замок и всякий раз благополучно возвращался домой, но в последний раз он вернулся с воли в свое подземное царство больным и теперь лежит в колыбели, а мамки и няньки качают его в колыбели и утешают его.
— Я иду полечить его, — сказал богатырь.
Переночевал Иван Коровин и утром пошел дальше, и скоро подошел к дворцам и теремам волшебника — седого старичка. А дворцы его были сделаны с великолепием неслыханным — из хрусталя, серебра и золота и всеми цветами переливалися.
Подходил Иван Коровин ко дворцу волшебника, не спрашивал он у ворот воротников, у дверей придверников, прямо вошел в сады волшебные и видит: в тени развесистых деревьев висит колыбель, а в ней мамки и няньки качают волшебника. Подошел Иван Коровин, брал волшебника нечестно, выбросил из колыбели на сыру землю и рассек его на мелкие куски. Видя все это, все мамки и няньки и вся дворцовая стража испугались и разбежались в разные стороны.
Покончив с волшебником, Иван Коровин вернулся в золотой домик к младшей дочери волшебника, объявил ей о кончине отца и сказал, что он берет ее с собою наверх. Девушка не перечила, поклонилась богатырю и сказала:
— Делай со мною, что хочешь, только оставь меня живою.
Затем девушка напоила, накормила богатыря и на ночь спать положила. Утром девушка собрала свои дорогие платья, золотые и ценные вещи, а домик взяла и свернула его в небольшое золотое яичко и дала яичко Ивану Коровину, и тот положил его в карман, и оба пустились в путь. Средняя сестра уже узнала обо всем случившемся и уже вышла навстречу Ивану Коровину, поклонилась и говорит:
— Милости просим, сильный могучий богатырь Иван-Коровин сын, ко мне хлеба-соли откушать и чару зелена вина испить.
Иван Коровин вошел и к ней, напился, наелся и ночку ночевал, а наутро и эту сестру взял с собой; девушка собрала свои пожитки, а домик взяла и сложила в серебряное яичко. Взял Иван Коровин это яичко и тоже положил к себе в карман. Пошли дальше уже втроем. Третья девушка, старшая дочь волшебника, тоже знала уже о происшествии и об убийстве ее отца, старого волшебника. Вышла она навстречу Ивану Коровину и своим сестрам, приняла их с честью великою, поклонилась богатырю и сказала:
— Милости просим, сильномогучий богатырь Иван-Коровин сын, ко мне хлеба-соли откушать и чару зелена вина испить.
Ввела старшая дочь богатыря к себе в светлые терема, напоила, накормила его и на постельку спать положила. Переночевал Иван Коровин у этой старшей сестры, а наутро собрался в путь и объявил девушке, что он и ее берет с собою. Девушка не смела ему перечить. Собрала она все свои пожитки, а хрустальный домик свернула в хрустальное яичко и дала его богатырю. Иван Коровин взял это яичко и положил себе в карман, и все пустились в путь.
Подошли они к выходу из подземелья, и Иван Коровин сказал девушкам:
— Сначала богатыри пусть поднимут старшую сестру, и если богатыри из-за нее станут спорить и драться, то пускай она скажет, что Иван Коровин ведет с собою много девиц, на всех хватит, и что в подземном царстве остались девицы еще краше ее.
Затем Иван Коровин потряс веревку, богатыри веревку потянули и вытянули наверх старшую дочь. Как только богатыри увидели девицу-красавицу, так и заспорили о том, кому ею владеть, спорили-спорили и сцепились в драку; дерутся и пластаются богатыри, а девушка и говорит им:
— Перестаньте, богатыри, не ссорьтесь из-за меня и не деритесь. Иван Коровин много девушек ведет с собой, для всех хватит, и те девушки еще красивее меня.
Успокоились богатыри, спустили веревку в подземелье и вытянули оттуда другую девушку — среднюю дочь волшебника, еще красивее первой. Снова богатыри заспорили сильнее прежнего и стали еще сильнее драться и пластаться. Насилу девушки их уговорили и успокоили. Спустили богатыри снова веревку и вытянули третью сестру, младшую дочь волшебника, самую красивую, и пуще прежнего заспорили о том, кому ею владеть, и пуще прежнего принялись драться и пластаться. Принялись девушки унимать богатырей:
— Перестаньте, богатыри, там еще есть девушка, покрасивее нас.
Опять богатыри спустили веревку и вытащили наконец самого Ивана Коровина. Богатыри были рады ему, но сознались ему:
— Хорошо, что девушки нас обманули, не то мы про тебя и не вспомнили бы, забыли бы — так отуманила нас красота этих девушек.
Иван Коровин сказал богатырям:
— Даю я вам невест: Горыне — младшую сестру, Дубыне — среднюю сестру и Усыне — старшую сестру; живите с вашими женами счастливо, в любви и согласии, а я со своими братьями пойду дальше искать невесту для Ивана-царевича.
Девушки тем временем уже развернули свои домики — хрустальный, серебряный и золотой — и вошли в них каждая со своим мужем.
А Иван-Коровин сын с братьями пустились дальше в неведомый богатырский путь. Долго шли братья, много дней и но чей, шли местами пустынными, лесами дремучими, болотами зыбучими и наконец вышли на небольшую поляну, а на поляне той стоит лесная изба старая, от времени покачнулась и мохом обросла, а недалеко от избы чрез ложок был перекинут калиновый мост, и по мосту дорога лежит проторенная, по колено пробитая, видно, что по мосту часто проезжают неведомые всадники. Остановились братья в избе, и говорит Иван Коровин:
— Надо узнать, кто это проезжает по мосту. Иди ты, Иван Поварихин, под мост и ночуй там, только смотри, бодрствуй и не спи, не то ты себя погубишь и нам несдобровать.
Пошел Иван-Поварихин сын к мосту, а Иван Коровин с Иваном-царевичем остались в избе; царевич скоро заснул, а Ивану Коровину не спится, все думается: уснет Иван Поварихин и не увидит, кто проезжает по мосту. Поднялся Иван Коровин, взял свою палицу боевую и пошел к мосту. Приходит и видит, что Иван Поварихин спит крепким сном. Делать было нечего — стал на стражу сам Иван Коровин. Вдруг в полночь показалось чудовище-змей о шести головах, о шести хоботах, и всякая голова свое делает: иная голова ревет по-звериному, иная шипит по-змеиному, иная свистит по-соловьиному, иная гавкает, хохочет… Змей сам сидел на богатырском коне, на плече он держал птицу сокола и на цепочке вел собаку выжлака. Лишь только чудовище-змей въехало на мост, как конь его шарахнулся и споткнулся, сокол затрепыхался, и собака принялась жаться, жалобно визжать и метаться к стременам. Многоглавый змей сказал тогда:
— Что ты, конь мой, травяной мешок, спотыкаешься? Что ты, сокол-пустое перье, на плече моем шибко трепещешься, и ты, выжлака, что возле моего стремени скулишь и мечешься? Не боюсь я никого на свете: ни царя-царевича, ни короля-королевича, ни сильномогучих богатырей, а боюсь я одного только Ивана-Коровина сына. Но Иван-Коровин сын еще в малых годах и не страшен мне. Если бы он теперь попался мне, я бы его посадил на одну ладонь, а другой прихлопнул, и от него бы только мокро осталось!
Не стерпел Иван Коровин такой обиды от змея, выскочил из-под моста и закричал:
— Чего ты, идолище проклятое, похваляешься и моим именем потыкаешься! Выйдем-ка в чистое поле и побратуемся.
Услышал змей голос Ивана Коровина и шибко испугался. Приготовились богатыри к бою, стали обсуждать, как биться, и уложились биться натрое на тупых концах, а четвертое — биться насмерть, кто кого доспеет. Разошлись богатыри на двенадцать поприщев богатырских и устремились друг на друга быстро, как две пущенные стрелы. Иван Коровин одним ударом отшиб чудовищу все шесть голов и шесть хоботов; головы он положил под тяжелый камень, а тулово бросил под мост, а богатырского коня чудовища-змея спрятал в густом лесу. Сам же пошел в избу и лег спать и проспал до утра.
На другую ночь Иван Коровин послал под мост Ивана-царевича и крепко ему наказывал не спать. Но и на Ивана-царевича не понадеялся Иван Коровин и ночью пошел посмотреть, бодрствует ли он, а тот спит себе крепким сном. Опять ополчился Иван Коровин палицей боевою и стал на стражу. В полночь явился верхом на коне чудовище-змей о девяти головах, о девяти хоботах, и всякая голова свое делает: иная ревет по-звериному, иная шипит по-змеиному, иная свистит по-соловьиному, иная гавкает, хохочет… Змей сам сидел на богатырском коне, на плече он держал птицу сокола и на цепочке вел собаку-выжлака. Лишь только чудовище въехало на мост, как конь его шарахнулся и споткнулся, сокол затрепыхался, а собака принялась жаться к стременам и метаться. Змей многоглавый сказал тогда:
— Что ты, конь мой, травяной мешок, спотыкаешься? Что ты, сокол-пустое перье, на плече моем шибко трепещешься, и ты, выжлака, что возле стремени, скулишь и мечешься? Не боюсь я никого на свете: ни царя-царевича, ни короля-королевича, ни сильномогучих богатырей, а боюсь я одного только Ивана-Коровина сына. Но Иван-Коровин сын еще в малых годах и не страшен мне. Если бы он мне теперь попался, я бы его посадил на одну ладонь, а другой прихлопнул, и от него бы только мокро осталось!
Не стерпел Иван Коровин такой обиды от змея, выскочил из-под моста и закричал:
— Чего ты, идолище проклятое, похваляешься и моим именем потыкаешься! Выйдем-ка в чистое поле да побратуемся.
Услышал змей голос Ивана Коровина и шибко испугался. Приготовились богатыри к бою, стали обсуждать, как биться, и уложились биться натрое на тупых концах, а четвертое — биться насмерть, кто кого доспеет. Разошлись богатыри на двенадцать поприщев богатырских и устремились друг на друга, как две пущенные стрелы. Иван Коровин одним ударом отшиб чудовищу шесть голов и шесть хоботов. Разошлись богатыри вторично и опять сошлись. И Иван Коровин вторым ударом снес змею остальные три головы. Покончивши со змеем, Иван Коровин сложил все змеиные головы под большой камень, а тулово змея бросил под мост; коня же спрятал в кустах в лесу. Управившись с чудовищем-змеем, Иван Коровин вернулся в избу, лег спать и скоро уснул крепким сном.
На третью ночь пришла очередь самому Ивану Коровину идти под мост на караул. Собрался Иван Коровин и говорит своим товарищам:
— Братья мои, тяжелый и опасный бой предстоит мне в эту ночь. Прошу вас, не спите эту ночь и помогите мне, иначе все мы пропадем.
Затем Иван Коровин дал братьям хрустальную чашу и сказал:
— Смотрите на эту чашу, и если она помутнеет, то ополчайтесь своими мечами и копьями и бегите мне на выручку, а если увидите кровь в чаше, то дело наше совсем плохо. Смотрите же не спите и внимательно за чашей смотрите.
Братья обещали Ивану Коровину бодрствовать и смотреть за чашей. Пошел Иван Коровин под мост и стал дожидаться. Вдруг в полночь появилось чудовище-змей о двенадцати головах, о двенадцати хоботах, едет змей верхом на быстроногом коне, на плече держит птицу-сокола и на цепочке ведет собаку-выжлака. Лишь только чудовище въехало на мост, как конь его шарахнулся и споткнулся, сокол затрепыхался, и собака принялась жаться к стременам и метаться. Змей многоглавый сказал тогда:
— Что ты, конь мой, травяной мешок, спотыкаешься? Что ты, сокол-пустое перье, на плече моем шибко трепещешься, и ты, выжлака, что возле стремени, скулишь и мечешься? Не боюсь я никого на свете: ни царя-царевича, ни короля-королевича, ни сильномогучих богатырей, а боюсь я одного только Ивана-Коровина сына. Но Иван-Коровин сын еще в малых годах и не страшен мне. Если бы он теперь попался мне, я бы его посадил на одну ладонь, а другой прихлопнул, и от него бы только мокро осталось!
Не стерпел Иван-Коровин сын обиды такой от змея, выскочил из-под моста и закричал:
— Чего ты, идолище проклятое, похваляешься и моим именем потыкаешься! Выйдем-ка в чистое поле — широкое раздолье, да и побратуемся.
Услышал змей голос Ивана Коровина и шибко испугался. Приготовились богатыри к бою, стали обсуждать, как биться, и уложились биться натрое на тупых концах, а четвертое — биться насмерть, кто кого доспеет. Разошлись богатыри на двенадцать поприщев богатырских, устремились друг на друга быстро, как две пущенные стрелы. Иван Коровин первым ударом отбил змею шесть голов и шесть хоботов. Змей сильнее озлобляется-ожесточается и сильней на богатыря напирает; вторично бойцы разошлись и вновь сошлись — и Иван Коровин отсек змею еще три головы и три хобота. И чувствует Иван Коровин, что силы его убывают и что он слабеет. А змей все сильнее опаляется и сильнее набегает на богатыря. Разошлись богатыри в третий раз и опять сошлись, и Иван Коровин отсек чудовищу еще две головы и два хобота. Разгорается богатырский бой, а лютый змей не унимается — и еще пуще опаляется и на богатыря напирает. А братья Ивана Коровина давно уже заснули и не видят они, что хрустальная чаша давно уже потускнела, и стала уже в ней показываться кровь. Слабеет Иван Коровин, но еще не сдается, надеется на братьев и ждет их. У бойцов палицы боевые уже надломились, бросили их богатыри и схватили копья долгомерные с золотой насечкой; недолго подержались и копья, древки сломались; бросили и их богатыри и взялись за булатные мечи, бьются-рубятся, притупились и мечи. У чудовища-змея силы не убывает, и все он с ожесточением на Ивана Коровина нападает, — уже по колена богатырь стоит в земле. Между тем кровь из хрустальной чаши запенилась и ключом забила чрез край чаши и залила братьев. Туг только богатыри проснулись и увидели, что кровь бьет из чаши уже через край. Богатыри не мешкали, схватились за мечи и побежали к брату на помощь.
Услышал их топот Иван Коровин, обрадовался, ободрился он духом и говорит змею:
— Не думай и не надейся победить меня, я здесь не один, здесь много нас, сильных могучих богатырей, слышишь топот? Это мои братья бегут мне на подмогу.
Дрогнул змей и оглянулся назад. А Иван Коровин этим временем снял со своей ноги сапог и сапогом снес змею последнюю голову. Когда братья прибежали, со змеем уже было покончено. Явились братья, чувствуют свою вину и кланяются Ивану Коровину:
— Извини, брат, проспали и ничего не слыхали.
— Ну слава богу, что бог пособил и без вас управиться со змеем, — сказал им Иван Коровин.
Сложил Иван Коровин головы змея под камень, тулово бросил под мост, а коня богатырского поставил в лесу к первым двум.
На следующую ночь Иван Коровин опять пошел к мосту смотреть, не проедет ли кто. Около полночи он увидел: летит Баба Яга в ступе, пестом погоняет, помелом след заметает, летит и воет:
— На этом на калиновом мосточке вор-собака Иван-Коровин сын убил моего сыночка, шестиглавого змея. Поедут братья к царь-девице сватать ее за Ивана-царевича, и напущу я на них великую жажду, захотят они пить, а я обернусь золотым колодцем и серебряным ковшом, напьются они — тут они треснут, тут они лопнут, и по маковому зерну их разбросает.
Повыла Баба Яга на мосту, поплакала по сыну и полетела дальше.
Ждет еще Иван Коровин и слышит, летит другая Баба Яга и воет:
— На этом на калиновом мосточке вор-собака Иван-Коровин сын убил моего сыночка, девятиглавого змея. Поедут богатыри к царь-девице сватать ее за Ивана-царевича, напущу я на них мор и великую истому, притомятся они дорогой, обернусь я постелью, а на постели перина перовая, подушечка пуховая и одеялко соболевое, лягут они — тут они треснут, тут они лопнут, и по маковому зерну их разбросает.
Повыла Баба Яга и улетела дальше.
Еще ждет Иван Коровин и слышит, летит третья Баба Яга и воет:
— На этом на калиновом мосточке вор-собака Иван-Коровин сын убил моего сыночка, двенадцатиглавого змея. Поедут братья к царь-девице сватать ее за Ивана-царевича, наведу я тучи грозовые, спущуся я с этих туч кошкой-жуколкой, схвачу и пожру всех богатырей вместе с их конями и седлами и со всею сбруей богатырской.
Повыла Баба Яга, поплакала над погибшим сыном и полетела дальше.
Вернулся Иван Коровин в избу к своим братьям, но ничего им не сказал про то, что слышал от пролетавших ведьм. Отдохнул Иван Коровин в лесной избе после богатырских подвигов и собрался в путь. Решили ехать прямо к царь-девице, о мудрости и красоте которой давно ходила слава; задумали женить на ней Ивана-царевича.
Сели братья на богатырских коней, доставшихся им от убитых змеев, и поехали. Долго они ехали волоком, местом открытым, день был жаркий, солнце палило, захотелось богатырям пить, и всех больше жажда томила Ивана-царевича. Вдруг братья увидели близ дороги золотой колодец и на нем серебряный ковш, а в колодце вода студеная и чистая. Как только Иван-царевич увидал колодец, пришпорил своего коня и погнал к нему, чтобы напиться. Иван Коровин закричал:
— Стой, царевич, вперед большего брата не пей.
Опередил Иван Коровин царевича и своим мечом начал сечь и рубить колодец — и из него потекла кровь. Это Иван Коровин убил первую Бабу Ягу. При виде этого у Ивана-царевича и жажда прошла.
Едут дальше. Притомились братья-богатыри, а остановиться негде — кругом пустыня, из сил все выбились, особенно Иван-царевич ослабел, он едва в седле держался, с ним рядом едет Иван Коровин, поддерживает, утешает его и ободряет. Вдруг богатыри увидели близ дороги хорошую постель: перина на ней перовая, подушечка пуховая и одеялочко соболиное. Как увидел Иван-царевич постель, так и полетел к ней. Иван Коровин закричал:
— Стой, Иван-царевич, вперед большего брата на постель не ложись.
Опередил Иван Коровин царевича и мечом иссек постель в мелкие куски — и из постели потекла кровь. Это Иван Коровин убил вторую Бабу Ягу. При виде этого у царевича пропали и сон, и утомление.
Поехали дальше. И вдруг накатилась черная, страшная грозовая туча. Иван Коровин говорит:
— Братья! Из этой тучи сейчас выпадет на землю страшная большая кошка-жуколка и бросится на нас, я вступлю с ней в бой, а вы крепче мне помогайте и колите ее с боков. Не робейте, нападайте смелее.
Не успел богатырь и речи докончить, как из тучи выскочила страшная кошка-жуколка, больше льва и тигра, бросилась она на богатырей и закричала на них:
— Ну теперь вы от меня не спасетесь, разорву вас и проглочу вместе с конями и седлами, и со всею сбруей богатырскою.
Иван Коровин встретил кошку-жуколку и вступил с нею в бой, а братья помогали ему. Иван Коровин вонзил острый меч в растворенную пасть страшилища, но кошка перегрызла стальной меч богатырский, как стекло.
Испугались братья, видят, что нет им спасения от кошки. Соскочили богатыри со своих коней и бросились в лесную чащу, и кошка того же разу схватила богатырских коней и пожрала-поглотила их со всеми седлами, а затем бросилась в погоню за богатырями. Бежит кошка-жуколка вслед за богатырями и стала уже настигать их, вот-вот схватит, но тут богатыри увидели: недалеко в стороне стоит железная кузница угодника Божия Козмы-Демьяна, Божьего кузнеца; забежали они в кузницу и взмолились Божьему кузнецу:
— Батюшка Козма-Демьян, Божий кузнец, защити и укрой нас от страшного зверя, от кошки-жуколки.
И Козма-Демьян захлопнул железную дверь своей кузницы пред самым носом кошки-жуколки.
Рассвирепела кошка, вошла в ярость и стала царапать двери кузницы когтями и зубами и закричала:
— Козма-Демьян, отвори мне двери и выдай богатырей, иначе всю твою кузницу я разнесу!
А Козма-Демьян говорит кошке-жуколке:
— Пролижи языком железную дверь и просунь сюда свой язык, я посажу тебе богатырей на язык, ты их и проглотишь.
Жуколка принялась языком лизать дверь и скоро пролизала в дверях большую дыру, и просунула чрез нее свой язык. А Козма-Демьян тем временем раскалил огромные железные клещи и схватил кошку за язык этими раскаленными клещами. Взревела кошка, завертелась и скоро сдохла.
Обрадовались богатыри, возблагодарили Господа Бога за свое спасение и поблагодарили Козму-Демьяна за его помощь.
Козма-Демьян стал расспрашивать богатырей, как они сюда попали, куда и зачем идут. И богатыри сказали:
— Мы идем сватать царь-девицу за Ивана-царевича.
Выслушал их Козма-Демьян и говорит:
— За трудное дело взялись вы. Много богатырей и удалых добрых молодцев проехало к царь-девице свататься, да никто не вернулся назад. Царь-девица сильная, могучая богатырица и страшная волшебница. У нее был дед-царь, уже давно покойный, он тоже был богатырь и волшебник. Царь-девица всем своим женихам задает совершить три задачи: первая задача — натянуть богатырский лук ее деда; вторая задача — объездить боевого коня ее деда и третья задача — достать золотой и серебряный волос с головы ее покойного деда, лежащего на кладбище. Кто не выполнит хоть одной задачи, тому царь-девица приказывает отрубить голову.
Выслушал Иван Коровин слова Божьего кузнеца Козмы-Демьяна и сказал ему:
— Что ж, попробуем, может быть, и выполним эти задачи.
Погостили богатыри у Козмы-Демьяна, отдохнули после ратных подвигов, а затем собрались в богатырский путь. Поблагодарили они еще раз Божьего кузнеца за его помощь и за свое спасение, а затем благословились у него и поехали. Приехали богатыри в столицу царь-девицы и остановились на подворье, осмотрелись, принарядились и пошли прямо во дворец к царь-девице сватать ее за Ивана-царевича. Царь-девица приняла богатырей милостиво, расспросила их, кто они и откуда и зачем пришли. И когда богатыри сказали, что пришли сватать ее за Ивана-царевича, царь-девица сказала им:
— Если натянете лук моего дедушки-царя, тогда можно будет и о свадьбе говорить.
Приказала она оруженосцам принести лук. Взял Иван Коровин лук и стал его натягивать, все силы напряг богатырь, от усилий у него во рту появилась кровь и запеклась печенками, а согнуть лука он так и не мог, рассердился Иван Коровин, сломал лук и говорит:
— Царевна! Это не лук, а лучишко, — только что я начал натягивать его тетивой, он и лопнул, дай мне лук, какой понадежнее.
Посмотрела на Ивана-Коровина сына царевна и подивилась его богатырской силе: не было еще случая, чтобы какой-нибудь сильный богатырь мог не только сломать лук, а даже согнуть его. И говорит царевна:
— Я не прочь выйти замуж за царевича, но слово могу дать только тогда, когда вы объездите богатырского коня моего дедушки.
Богатырь не отказался объездить коня. Царь-девица сделала распоряжение. Конюхи привели коня — не конь, а лев. Заскочил Иван Коровин на коня, и почувствовал конь, что седок не хозяин, рассердился и помчался, как молния; мчит конь богатыря полями, долинами, горами и лесами. Богатырь Иван-Коровин сын бьет коня шелковой плеткой по крутым бедрам и всячески старается укротить коня, но ничего поделать не может — богатырь не может смирить коня, а конь не может сбросить всадника. Долго так Иван Коровин бился с конем и боролся с ним и наконец решил: или мне смерть, или коню смерть. Крепко привязал богатырь стремена к своим ногам и на всем скаку схватился руками за сук дуба; богатырь на дубу удержался, но коня подпругами разорвало на две части. Взвалил Иван Коровин обе лошадиные части себе на плечи и понес их к царевне и говорит:
— Царевна, какой же это конь, коли он переломился подо мной, давай коня, какого попрочнее.
Поняла тогда царь-девица, что напала на настоящих богатырей и сказала:
— Даю слово выйти замуж за царевича, но чтобы сыграть свадьбу, надо вам совершить последний подвиг: принесите мне золотой и серебряный волос с головы моего дедушки-царя, который лежит в гробнице.
Иван Коровин не отказался совершить и этот подвиг. С наступлением ночи Иван Коровин сел на своего коня и поехал на кладбище, а оно стояло от города за двадцать пять верст. Дед царевны каждую ночь выходил из гроба и как только завидит подходящего, так начинает изрыгать из своего рта пламя, которым жег и палил всякого на целых двадцать верст. Завидел дед Ивана Коровина и стал за двадцать верст палить его пламенем из своего рта. Иван Коровин не допустил до себя волшебника, брал он в руки долгомерное с золотой насечкой копье свое, быстро налетал на волшебника, пронзил ему грудь и пригвоздил его к земле, а затем мечом отрубил ему голову. Взял Иван Коровин голову и всю принес во дворец, и сказал:
— Царевна, некогда мне было разбирать волосы, принес тебе всю голову твоего деда.
Некуда было царь-девице деваться, и она согласилась выйти замуж за Ивана-царевича. Назначили день свадьбы. Повенчали царевича с царь-девицей и устроили честь честью свадебный пир. Настало время вести новобрачных в подклет. Иван Коровин отозвал в сторону Ивана-царевича и говорит ему:
— Если ты не справишься с царевной, то выйди под каким-нибудь предлогом из спальни и скажи мне, и я тебе помогу.
Ушел Иван-царевич со своей женой в подклет, но сколько ни бился, как ни старался и что он ни делал, ничего он не добился и не мог справиться с царевной-богатырицей, так и не мог совершить своих супружеских обязанностей. Вышел Иван-царевич из спальни и дал знать Ивану Коровину, и тот в ночной темноте вошел в спальню, взял он царевну и начал ее теснить и мять, и бить, и бил довольно, так что царевна не могла двинуть ни рукой, ни ногой, тогда Иван Коровин вышел, а Иван-царевич вошел в спальню и свою супругу лишил девства.
Лежат после того молодые супруги в постели, и царевна начала упрекать Ивана-царевича:
— Как же тебе не стыдно, как тебе не жаль было так меня бить и теснить, все у меня рученьки и ноженьки отбиты.
А царевич и проговорись:
— Это не я тебя бил, а Иван Коровин.
— Как, Иван Коровин! — вскричала оскорбленная царевна. — И ты меня отдал на посрамление и на поругание постороннему человеку?..
И опалилась царевна великим гневом; схватила она царевича, бросила его на землю, избила его, изувечила его и затолкала под кровать. Наутро царевна отправила своего мужа Ивана-царевича на мельницу, там его поставили у ступы и заставили его толочь кутью и крупу и молоть муку на ручных жерновах, и приставили около него особого человека с палкой в руках наблюдать, чтобы Иван-царевич постоянно работал: как Иван- царевич перестанет работать, так его приставник бил его палкой и заставлял работать. Так и изнуряли Ивана-царевича работой и морили его голодом. Затем царица задумала расправиться и с товарищами Ивана-царевича — с Иваном Коровиным и с Иваном Поварихиным. И для этого она приказала своим вельможам споить Ивана Коровина и Ивана Поварихина. Вельможи знали, что с богатырями шутки плохи, и потому они пошли на хитрость; приступили вельможи к богатырям и завели речи льстивые: так и так, дело теперь сделано, свадебку сыграли, молодые супруги сделали свое дело, можно на радостях и выпить. Богатыри ничего не подозревали и чувствовали себя хорошо и весело, отчего ж не выпить. Выпить да выпить — и напились оба богатыря, свалились и уснули на улице, прямо на дороге. С наступлением ночи царица приказала у спящего Ивана Коровина отрубить ноги, а у Ивана Поварихина выколоть глаза. Проснулись богатыри от боли и стали обсуждать, как же им дальше быть и что делать? И решили бежать из города.
Взял Иван Коровин свои отрубленные ноги, сел на Ивана Поварихина, и так они побежали, Иван Коровин указывал Ивану Поварихину дорогу: налево, направо! И так они убежали из столицы царь-девицы. Долго богатыри шли и зашли в темные дремучие леса, нашли там лесную избушку, остановились в ней и стали жить. Плохо им по временам приходилось, случалось и голодать по целым дням. Питались они только дичью да лесными ягодами. Возьмет Иван Коровин лук, подойдет, сидя на Иване Поварихине, к озеру, где утки сидят, застрелит какую-нибудь дичинку, да тем и питались. Жили они так долго.
Однажды к ним в избушку пришел охотник-крестьянин и крайне удивился, видя двух калек, устроившихся в избушке, и спросил их:
— Что вы за люди и что вы делаете здесь? Откуда вы пришли и зачем сюда явились? Избушка-то эта моя, я сделал ее для себя и проживаю в ней во время охоты.
Богатыри все подробно и без утайки рассказали охотнику, рассказали, как они пришли к царь-девице свататься и как она у одного отрубила ноги, а другого ослепила, как они убежали из царской столицы и спрятались здесь, в лесной избушке, и как они теперь бедствуют. Жаль стало охотнику богатырей, и он сказал им:
— Живите в избушке, бог с вами. Я вам буду приносить из дома печеного хлеба и мучки, и крупки.
И затем охотник сказал:
— Неподалеку отсюда есть город, в нем живет царевна-сиротка, у нее недавно умерли отец и мать. Царевна оплакивает родителей, творит поминовение по душам их и каждый день раздает нищей братии и всем калекам перехожим по золотому червонцу на человека. Сходили бы вы, наверное, царевна, видя ваше убожество, даст вам по целой горсти золота, тогда вы были бы надолго обеспечены.
— А далеко ли до ее царственного города? — спросили богатыри.
— Да прямым-то путем — чрез леса и болота — не слишком далеко, верст двадцать пять будет, как-нибудь дойдете.
Богатыри того же разу собрались. Вывел их охотник на тропочку и сказал:
— Идите этой тропой, она доведет вас до города.
К утру следующего дня богатыри уже были на городской площади пред царским дворцом. Пришли богатыри и видят: в городе нищей братии и калек перехожих видимо-невидимо, со всех сторон в столицу собрались нищие и убогие. Много увечных и калечных встречается среди нищих, но появление безногого на слепом обратило внимание даже нищих и калек; смотрели нищие на богатырей и дивились, дивились не столько их увечью и уродству, сколько той нежной дружбе, которая связывала богатырей, дивились тому, что дружно живут богатыри, помогают и ухаживают друг за другом, тогда как обыкновенно нищие ссорятся и грызутся между собою из-за каждого гроша, как собаки из-за кости. Протолкались богатыри к самому крыльцу, с которого царица раздает милостыню. Тут Иван Коровин сказал Ивану-Поварихину сыну:
— Когда царевна подойдет к нам, то я схвачу ее на руки, а ты как можно сильнее беги, похитим ее и будем до поры до времени держать ее как сестру, обижать ее не будем, может быть, бог пошлет нам чрез нее счастье.
Так и сделали. В определенный час двери царских палат отворились, вышла царевна на крыльцо и стала оделять нищих милостыней; все нищие завыли, завыли с ними и богатыри:
— Подай, добрая царевна, божью милостыню!
Увидала царевна богатырей, сжалилась над их убожеством — всех оделяла по золотому, а как подошла к богатырям, так взяла целую горсть золота и протянула руку к ним с милостыней. Тогда Иван Коровин не плошал — схватил он царевну и крикнул Ивану Поварихину:
— Беги скорей! Держи влево, забирай правей!
Иван Поварихин бросился со всех ног и бежал так быстро, что лишь шум пошел от ветру. Около богатырей стояли лишь толпы нищих и калек, которые, конечно, не могли помешать богатырям бежать.
Так на глазах народа богатыри похитили царевну и скоро с нею скрылись в дремучем лесу. Поднялась тревога, послали гонцов во все концы, послали в погоню за ворами и на поиски царевны целые полки солдат конных и пеших, долго искали, но нигде царевны не могли найти.
А между тем богатыри вернулись в свою лесную избушку и так сказали царевне:
— Не бойся, царевна, мы тебе насилия и обиды не учиним, ты будешь нам сестрой. Живи с нами, наблюдай за нашим хозяйством и готовь нам обед, а мы для тебя будем все припасать, хлеба мы купим на твои же деньги, какие ты нам подала как милостыню, и каждый день будем ходить на охоту стрелять дичь, и ни в чем ты не будешь знать нужды; может быть, бог пошлет нам чрез тебя счастье.
Осталась царевна в избушке и скоро привыкла к своему положению и крепко привязалась к своим названым братьям. Каждый день с утра богатыри уходили на охоту и возвращались лишь к обеду. А царевна, как только проводит из дома богатырей, принимается за хозяйство, все-то она приберет, все вычистит и выметет и все приведет в порядок, а затем сготовит вкусный обед и поджидает богатырей, своих названых братьев. Долго так богатыри и царевна жили тихо и мирно. Но вот однажды старая и злая Баба Яга в ступе летела чрез лес. Летит Баба Яга, пестом погоняет, а метлой след заметает. Летела она как раз мимо избушки и увидела: сидит у окошечка красавица царевна, и задумала Баба Яга полакомиться свежими соками и кровью молодой красавицы. Вошла Баба Яга в избу, ласково разговорилась с царевной, узнала от нее все: кто живет в избушке и когда богатыри уходят из дома. Затем Баба Яга положила свою голову на грудь девушки и заставила ее искать у нее в голове, а когда царевна принялась искать, Баба Яга разорвала у нее на груди сорочку и стала сосать у ней белые груди и высасывать из девушки соки и кровь девичью. Насосалась Баба Яга и улетела, а пред тем она наказала девушке:
— Не говори ничего богатырям — своим братьям, иначе я тебя разорву. А по утрам жди меня, я каждый день буду прилетать к тебе.
Повадилась Баба Яга и каждый день прилетала к царевне сосать ее груди белые и искаться. И стала царевна сохнуть и вянуть, и стала она худеть и бледнеть, но ничего братьям говорить не решалась, боялась Бабы Яги.
Стали братья замечать, что с царевной творится что-то неладное, приступили к ней и стали расспрашивать, что с ней сталось и отчего напасть ей приключилась. Долго царевна запиралась, но наконец созналась и все братьям рассказала. Тогда Иван Коровин сказал:
— Царевна, завтра с утра в обычное время мы уйдем из дома как бы на охоту, но мы не пойдем далеко и спрячемся в кустах неподалеку от избы и станем наблюдать за появлением Бабы Яги. Ты же, сестрица, прими старуху и сядь с ней у самого окна и расчесывай ей голову, как ты это делала всегда, но на этот раз ты как бы случайно отметывай волосы Бабы Яги, прядь за прядью, за окно и так откинь за окно все ее волосы.
Царевна обещала так сделать. На следующий день утром, как и всегда, богатыри вышли из дома как бы на охоту, но отошли недалеко от дома, спрятались в кустах в лесу и стали наблюдать. Недолго спустя прилетела Баба Яга, заставила она девушку расчесывать ей волосы и искать в голове, а сама стала сосать у царевны груди белые. Царевна села у самого окна, чешет она волосы старухи и прядь за прядью откидывает волосы старухи за окошечко, и так все косы отметала за окно, а Баба Яга этого даже и не заметила. Тем временем Иван Коровин верхом на Иване Поварихине потихоньку подошел к окну, схватил косы Бабы Яги, навернул их на руку и вытащил Бабу Ягу из избы на улицу вместе с простенком. И начал Иван Коровин бить Бабу Ягу нещадно.
Взмолилась ведьма:
— Могучий богатырь Иван Коровин, оставь меня в живых, на пору-на время я тебе пригожусь.
Иван Коровин сказал Бабе Яге:
— Веди нас к источнику живой и мертвой воды, иначе предам тебя лютой смерти.
— Поведу, могучий богатырь, только живую оставь.
— Пошли, — Иван Коровин ведет старуху за косу, ни на шаг от себя не отпускает. Долго шли они, наконец Баба Яга и говорит:
— Вот этот источник с живой водой.
Взял Иван Коровин лук, пустил стрелу и убил лесную сорочку, и бросил ее в источник, но лесная сорочка не ожила.
Опять Иван Коровин стал бить Бабу Ягу за ее обман. Завыла ведьма:
— Ошиблась я, могучий богатырь, сама ошиблась, пойдем дальше, и я покажу тебе настоящий источник.
Пришли к источнику:
— Вот это настоящий источник живой и мертвой воды.
Иван Коровин опять застрелил лесную сорочку и бросил ее в воду. На этот раз лесная сорочка ожила — вспорхнула и улетела. Набрал тогда Иван Коровин живой и мертвой воды во флаконы; приложил он свои отрубленные ноги, вспрыснул он свои ноги и глаза Ивана Поварихина мертвой водой — и ноги у него срослись, а у Ивана Поварихина появились глаза, но ноги не могли ходить, а глаза не могли видеть. Вспрыснул Иван Коровин свои ноги и глаза Ивана Поварихина живой водой, и тогда ноги и глаза их сделались совершенно здоровыми. Так богатыри исцелились и горячо возблагодарили Бога за свое исцеление. После этого богатыри вернулись в лесную избу, взяли царевну и в целости и сохранности доставили ее в ее дворец, просили у нее извинения за доставленное ей беспокойство и благодарили ее за полученное чрез нее исцеление.
Затем богатыри простились с царевной и решились идти в царство царь-девицы на помощь своему брату Ивану-царевичу. Идут богатыри много дней и много ночей. Вдруг видят огромный сад, а в нем множество разных фруктов и всего больше яблок, а в саду и в окрестностях не видно было живой души; соблазнились братья яблоками, сорвали по одному и скушали, и тотчас превратились в рогатых козлов и побежали с блеянием: один — «бя», другой — «бя». Испугались братья и не знают, что делать. Увидали они другой сорт яблок, скушали и этих яблок. И опять приняли образ человеческий и сделались молодцами и красавцами, краше и лучше прежнего. Поблагодарили богатыри Бога и сказали:
— Воистину перст Божий указал нам эти яблоки.
Набрали они с собою яблок того и другого сорта и пошли.
Чрез несколько дней они пришли в город царь-девицы.
Идут городской улицей и видят, прислужница царь-девицы пошла на реку за водой с ведрами на коромысле, повстречались братья с ней и вступили с ней в разговор:
— Здравствуй, девица-красавица!
— Здравствуйте, добрые люди, кто вы и откуда? — спросила богатырей девушка.
— Мы заморские люди, возьми-ка, умница, вот это яблоко и скушай, да посмотрись на себя в речной водице.
Взяла девушка яблочко, скушала его, приходит на речку и увидала себя писаной красавицей. Рада девка, поскорей побежала домой и прямо к царь-девице, а царевна как увидела девушку, так от изумления руками всплеснула:
— Где это ты такую красоту достала?
— Явились в наш город из-за моря чужестранцы, — объяснила девушка, — они дали мне яблочко, я съела и сделалась такой красавицей.
— Пойди скорей, — сказала царица, — сыщи этих людей и во что бы то ни стало возьми у них яблочко, никаких денег не пожалею я за это яблочко.
Девушка побежала и нашла богатырей:
— Дайте, добрые люди, еще яблочко для нашей царевны, она за него никаких денег не пожалеет, берите денег, сколько хотите.
— На что нам деньги, — сказали богатыри, — возьми яблочко задаром и отнеси его царевне.
Съела царевна яблоко и превратилась в козу и закричала: «бя-бя!». И побежала по городским улицам. Сначала никому не было известно, что коза эта — царевна, и не чинились с нею, иной толкнет ее ногой, иной и палкой вытянет. Но скоро дело выяснилось, и это стало известно всему городу. Кликнули клич, не возьмется ли кто исцелить царевну и возвратить ей прежний вид. Братья-богатыри тогда объявили себя докторами и надели на себя длинные черные рясы, вроде монашеских, какие носили тогда доктора, и сказали, что могут вылечить царевну, что царевну околдовали черными чарами. Этим докторам и поручили лечить царевну. Богатыри приказали истопить баню, взяли с собою три пучка прутьев: пучок оловянных прутьев, пучок железных и пучок медных прутьев, привели они с собою в баню козу, посадили ее на полок и принялись сечь ее оловянными прутьями. Били до тех пор, пока все прутья не оболтались, тогда взяли железные прутья, а потом медные и били до тех пор, пока не обтрепались все эти прутья. Бьют богатыри царевну и приговаривают:
— Это тебе за твои злодейства — не мучь непосильными работами своего мужа, не руби ноги и не выкалывай глаза богатырям! Будешь ли теперь женою своему мужу, станешь ли ты с ним жить добром и перестанешь ли творить зло и всякие пакости добрым людям?
Поняла царевна, что доктора эти — братья ее мужа, богатыри Иван-Коровин сын и Иван-Поварихин сын. Взмолилась царевна, в ногах валяется, горячими слезами обливается, божится-клянется, что будет хорошею женою своему мужу, что перестанет делать пакости добрым людям и отныне будет вести жизнь по-хорошему, и лишь молила богатырей вернуть ей прежний вид. Тогда богатыри дали царевне яблоко, она скушала и сделалась опять женщиной, и стала красивее, чем прежде. Тогда богатыри взяли царевну за руку и вывели ее из бани, и показали всему народу. И народ много дивился такому чуду.
А тем временем супруг царицы Иван-царевич томился в тяжелой неволе и нес тяжелую работу, его по-прежнему заставляли толочь кутью и крупу в ступе и молоть муку на ручных жерновах; около него постоянно сменялись надсмотрщики с палками и били царевича нещадно, лишь только он покладал от усталости руки. Так безжалостно изнуряли царевича непосильной работой с самого дня свадьбы и до появления богатырей. Братья-богатыри, как только проучили в бане царевну, так пошли к Ивану-царевичу, взяли его за руку и с честью привели во дворец. Царица ласково и приветливо встретила своего мужа, брала его за белые руки и целовала в сахарные уста. С того дня водворились мир и любовь в царском дворце. Иван Коровин и Иван-Поварихин сын остались жить во дворце с царевичем. Царевич скоро короновался и сделался царем. Иван Коровин был сделан первым боярином в государстве, а Иван-Поварихин сын — главнокомандующим всех морских и сухопутных военных сил государства. Так и прожили братья-богатыри неразлучно до самой гробовой доски.
Вот вам и сказка, а мне — кринку масла.
Слушай-послушай,
Своих жен на улицу не отпущай,
А кто поцелует,
Не осуждай!
Осип Меркурьевич Заякин,
крестьянин деревни Артамоновой Тюменского уезда.
23 октября 1906 года.
Мужик Черней из села Беляева
Сказка
Один мужик-охотник собрался на промысел пострелять дичи; взял он с собой котелок и мешок с провизией, вскинул ружьишко и пошел в лес, далеко за деревню; там на берегу озера он устроил себе избушку для ночлегов и принялся за свое дело. Однажды мужик промышлял целый день, с раннего утра, настрелял много дичи и вернулся на ночлег уже под вечер, довольный своим успехом. Развел промышленник огонек, отеребил одну тетерку, положил ее в котелок с водой, подвесил на костер и стал готовить себе ужин. В лесу было тихо, кругом — ни живой души. Вода в котелке уж закипела, скоро и ужин готов.
Вдруг сверху в котел свалилась большая скотская нога — ляжка; котелок опрокинулся, вода из него вылилась, а тетерка в котле вдруг встрепенулась, взмахнула крылышками и полетела, да скоро и скрылась из глаз. Видя все это, мужик сказал:
— Что за диво? Вот оказия!
А ему на это невидимый дух ответил:
— Это что за диво, какая это оказия! Если хочешь знать оказии, так иди в село Беляево к мужику Чернею: вот он так расскажет тебе чудеса!
Промышленник не мешкал; того же разу вернулся к себе домой, рассказал жене все, что с ним случилось, и сказал ей:
— Готовь, жена, подорожников, завтра чуть свет я отправлюсь в дорогу, пойду искать село Беляево и мужика Чернея; хочу я узнать от него, какие оказии он видел и какие чудеса с ним приключились.
Жена не перечила и еще до свету исчередила мужу подорожников, и с рассветом мужик пустился в путь. Где лежит село Беляево, он не знал, и мужика Чернея не видал и слыхом о нем не слыхал, и пошел мужик куда глаза глядят.
Долго шел мужик, прошел много сел и деревень и наконец-таки нашел село Беляево; вошел мужик на улицу и спрашивает:
— Где живет мужик Черней?
— Вон, на широкой улице, видишь — стоит большой дом, там и живет мужик Черней, — указали ему.
Вошел промышленник в дом, спрашивает:
— Мужик Черней дома?
— Нет его дома.
— А где же он?
— За селом на долине пашет землю.
— А как мне его найти?
— Иди вон этой полевой дорогой, она тебя приведет как раз к пашне Чернея; он пашет на паре коней, на сером жеребце и на серой кобыле, кони приметные, таких нет на всей нашей деревне, ты их далеко увидишь.
Пошел промышленник за деревню и скоро увидел мужика Чернея на пашне с парою серых коней, запряженных в плуг, старательно распахивавшего землю. Подошел к нему и поклонился:
— Здравствуй, мужик Черней!
— Здравствуй, добрый молодец! — ответил Черней.
— Я к тебе, Черней, с докукой.
— Говори, какая твоя докука?
И промышленник рассказал Чернею то, что с ним произошло в лесу, и так закончил свою речь:
— Сам посуди, сколько времени я потратил, сколько труда положил и сколько верст отмахал, чтоб отыскать тебя и послушать тебя. Скажи же, Черней, будь милостив, видел ли ты какие оказии и приключились ли с тобой какие чудеса?
— Да-да, верно, видел я оказии и приключились со мной чудеса немалые. Расскажу я тебе, добрый молодец, свои истории. Только мне тратить попусту время нельзя, я буду пахать, а ты иди рядом со мной и слушай, а я буду рассказывать.
С этими словами Черней хлестнул своих коней — серого жеребца и серую кобылу — и принялся пахать; промышленник зашагал по полосе рядом с пахарем. Черней принялся за свой рассказ.
— Я был женат в молодые годы. Жену мне бог дал молодую и умную, и красавицу собой. Жил я с нею хорошо, души не чаял в ней, во всем ей верил и ни в чем не отказывал. Прошло так сколько там годов — и спуталась моя жена с соседним добрым молодцом, завела, значит, себе миляша. А я ничего не знаю и не ведаю. Уже соседи стали примечать это и мне переносить, а я на первое время так верил жене, что и слушать не хотел соседских пересудов. Но вот приходит время — и сам я стал замечать, что дело неладно, что с женою большая перемена и со мною она неласкова. И задумал я подстеречь жену и поколотить своего ворога.
Однажды днем я собрался в дорогу и сказал жене, что уезжаю на много дней, но далеко не поехал, спрятался в соседнем лесу и стал ждать ночи. Наступила ночь, и стало совсем темно; я потихоньку вернулся домой, вошел в избу и застал на своей постели жену с миляшем. Завидев такое дело, я бросился, чтобы избить жену с ее любовником, но жена быстро вскочила с постели, схватила клюку, ударила ею меня и сказала:
— Был ты, Черней, добрый молодец, а будь теперь черный кобель!
И того же разу я превратился в черного кобеля. И принялись жена и ее миляш бить меня клюкою и палкой и били меня неистово, нещадно; уж я и визжал, и метался, насилу вырвался из дверей и выбежал на улицу. И вот среди глухой ночи я очутился на улице, был я так избит, что едва на ногах держался. Что было делать, куда деваться? Повизжал я, да и свернулся на завалинке под окошком своей избы, да и проспал так до утра.
Наутро жена моя проснулась, увидела меня, схватила клюку и бросилась на меня:
— Ты все еще тут вертишься, черный кобель!
Со всех ног я бросился от жены и убежал. Бегу я, беспризорный, по деревенской улице и рассуждаю, что дальше оставаться мне на своей деревне нельзя. Жена меня бьет и может совсем убить, к тому же она может разболтаться обо мне на селе, и тогда мне не будет проходу от людских насмешек. Образ на мне собачий, а душа-то человеческая, и людской молвы я боюсь.
И решил я убежать из своей деревни, и побежал я куда глаза глядят. Долго я бежал и наконец встретил на лугу пастуха с большим стадом и подумал: не прибиться ли к нему жить? Поджал я хвост, опустил голову и стал тихо и покорно приближаться к пастуху, пастух заметил меня и приласкал, и бросил мне корку хлеба.
Так я остался жить у пастуха и начал изо всех сил служить ему. По ночам, когда пастух спал, я старательно охранял его стадо и ни вора, ни волка не подпускал близко к стаду. Пастух крепко полюбил меня за мою службу верную и хорошо кормил меня — что сам ел, то и мне давал. И зажил я хорошо и покойно. Долго я жил у пастуха, год или два. Мой хозяин совсем бросил свое дело и свое стадо покинул на мою заботу; бывало, пастух с утра уйдет на деревню, шляется там или сидит в кабаке и пьянствует, а за стадом смотрю я.
Однажды в праздничный день пастух сидел в кабаке и хвастался своей собакой, что она не потеряет ни одной головы из стада и что не даст ни одной скотины ни волку, ни вору. Тут выискались три молодых парня и сказали, что они в эту же ночь уведут быка из стада. Заспорили молодцы с пастухами и побились об заклад на семь рублей. С наступлением ночи парни явились в стадо, накинули гарусную опояску на рога большого быка и повели его. Как только я заметил это, так со всех ног бросился на воров и принялся их неистово рвать и кусать, все платье на них в клочья изорвал и ноги им искусал в кровь; парни видят, что дело плохо, бросили быка и даже покинули свою опояску и бросились наутек. Так мой хозяин выиграл заклад.
С этого разу хозяин стал еще более ласкать меня и еще лучше кормил. Слава обо мне далеко прошла и дошла до соседнего города. В этом городе живет богатый и именитый купец, у него была большая лавка с дорогими товарами. За последнее время купца обижали воры и не один раз подламывали лавку у него и крали дорогие товары. Услыхал купец про добрую собаку пастуха и, не мешкая, поехал к нему:
— Продай, пастух, собаку.
— Купи, — говорит пастух.
— Сколько возьмешь?
— Семьдесят целковых.
Купец и разговаривать не стал, вынул деньги и купил меня. Привязал меня купец за веревку и повел за собою в город. Шибко я закручинился и запечалился, не хотелось мне идти от пастуха за незнакомым человеком, к пастуху я привык, у него мне жилось нехудо, а там, на новом месте, бог знает, как приведется жить. Привел меня купец и заставил сторожить лавку; на ночь меня запирали в лавку, которую я должен был оберегать, но зато днем я бегал на свободе по ограде, сколько было мне угодно. И у нового своего хозяина я понес службу верой и правдой и так старательно охранял лавку, что ни одного вора не допустил до товаров. И за эту службу верную мой новый хозяин крепко полюбил меня. И наступила для меня жизнь лучше прежней.
В доме моего хозяина-купца было великое несчастье — всякий раз, как жена его родит ребенка, так ночью прилетит нечистый дух и похитит новорожденного. Уже двух новорожденных мальчиков дух похитил у купца. Забеременела его жена третьим ребенком, приближалось время родить, и купец боялся, что и этого ребенка похитит бес, и не знал, что делать.
Какой-то добрый человек посоветовал купцу:
— Возьми свою собаку и оставь ее в ночь родов в спальне твоей жены, наверное, собака убережет ребенка.
Хозяин мой послушался доброго совета и в ночь родов оставил меня в комнате своей жены. Ночью купчиха родила сына. В полночь прилетел нечистый дух, схватил ребенка и понес его.
Я в эту ночь глаз не смыкал и как только заметил нечистого духа, так того же разу со всех ног бросился на нечистого духа и принялся его рвать и таскать. Кое-как отбиваясь, дух вытащил и меня, и ребенка чрез окно в сад, но и в саду я не отпускал его и жестоко грыз и трепал. Видит дух, что ничего со мною не может поделать, бросил ребенка в саду, а сам улетел; я остановился над ребенком и стал охранять его.
Тем временем в доме услышали мой громкий лай и жестокую борьбу с духом, и в доме поднялась тревога. Прибежали в комнату роженицы и видят, что ни ребенка, ни собаки в комнате нет, и решили, что нечистый дух похитил и ребенка, и собаку; все-таки принялись искать и скоро нашли меня и новорожденного ребенка в саду. Сильно обрадовались этому купец и купчиха, не знали они, как меня приласкать.
С этого дня моя жизнь пошла еще лучше, еще привольнее. В углу комнаты для меня постлали мягкую постель, кормили меня с канфорового блюда мясом и пресным молоком с крошками.
Долго я жил так в полном довольстве, но с течением времени надоела мне эта жизнь, и стал я скучать и тосковать по своему дому, шибко мне хотелось взглянуть, как живет моя жена с полюбовником, а больше того хотелось хоть что-нибудь и как-нибудь отомстить жене и ее полюбовнику. И вот в один день я сбежал от своего хозяина и отправился в свой дом.
Я прибежал домой днем. Жена моя увидела меня и забранилась:
— Ты опять, черный кобель, вернулся! Вишь, какой стал жирный и гладкий, должно быть, на хорошем месте живешь!
Посмеялась ведьма, а затем схватила помело, ударила меня и сказала:
— Был ты черный кобель, а теперь будь пестрая сорока!
И того же разу я из кобеля оборотился сорокой. Принялась жена меня опять бить помелом, била-била, насилу я вырвался и улетел на волю. Сел я на дерево и шибко закручинился, и думаю: «Зачем я попадался на глаза своей жене? Когда я был собакой, я мог людям сослужить полезную службу, и за это они меня кормили и поили, а теперь в образе сороки кому я нужен и кому полезен?».
Погоревал я так и покручинился, да и полетел в дремучий лес и стал там жить, и с дерева на дерево перелетать. Долго я летал, много дней и ночей, и все углублялся в темный лес далее и далее и залетел в такие места, где и нога человека не ступала. Однажды я прилетел на широкую поляну и увидел: там стоит большой дом с широким садом. В саду бегали два мальчика, они положили доску и на нее насыпали хлебных крошек, а сами спрятались, я был голоден и захотел покормиться хлебом; слетел я к доске и стал быстро клевать хлеб, и не заметил, как ножками запутался в силок.
Дети этому шибко обрадовались, выбежали, схватили меня и понесли домой. Я испугался и думал, конец мой приходит. Между тем дети не сделали мне зла, они отнесли меня в избу, посадили в клетку и дали мне воды и хлеба. Прошло недолгое время, и прилетел лесной дух, хозяин этого дома; к нему подбежали дети с криком:
— Тятя, смотри-ко, какую хорошую птичку мы изловили!
Лесной дух взглянул на меня и сказал:
— Птичка эта — мужик Черней, мой враг.
Сидя в клетке, я стал кланяться и просить духа освободить меня на волю. Выслушал меня лесной дух и сказал:
— Хорошо, Черней, я освобожу тебя. Ты хоть и сделал мне вреда немало, немало потрепал ты меня и помешал похитить у купца его третьего сына, но ты за это отвечать не должен, ты поступил правильно и честно нес свою службу у купца. Эти вот два мальчика — тоже дети твоего хозяина купца, их я похитил у него в день рождения детей.
После этого лесной дух взял плеть, ударил ею меня и сказал:
— Был ты пестрая сорока, а теперь будь Черней — добрый молодец!
И вот я опять принял образ человека. Несказанно я этому обрадовался, поклонился духу и горячо его поблагодарил. А лесной дух сказал мне:
— Возьми эту плеть, возвращайся в дом свой и хорошенько разделайся со своею злодейкой женой и с ее миляшем.
Простился я с лесным духом и вернулся домой; я пришел домой поздно ночью и застал свою жену с ее миляшем в клети на постели; вошел я в клеть и ударил плетью жену и сказал:
— Была ты молодица, а теперь будь серая кобылица!
И того же разу моя жена обратилась в кобылицу. После этого я ударил плетью любовника жены и сказал:
— Был ты добрый молодец, а теперь будь серый жеребец!
И того же разу тот превратился в жеребца. Вот эта кобыла и жеребец, на которых я теперь пашу, и есть моя жена и ее любовник. Я не даю им отдыха и мучаю их работой; даже когда я сам иду обедать и отдыхать, кони мои стоят в оглоблях. Этим я вымещаю жене и ее любовнику то зло, какое они мне сделали.
Осип Меркурьевич Заякин,
крестьянин деревни Артамоновой Тюменского уезда.
23 сентября 1907 года.
Волшебная пещера
Сказка
В одном городе жили-были два богатых и именитых купца, два родных брата. Один купец скоро умер и оставил после себя вдову и единственного сына; паренек был уже на возрасте, и был он умен, статен и красив собою.
Прошло сколько там времени, и стал купец собираться в инное государство торговать дорогими товарами. Вдова пошла к нему и попросила:
— Любезный братец, возьми с собою моего сына, а своего племянника, я нагружу ему товарами корабль, и он под твоим присмотром поведет торговлю да под твоим руководством привыкнет к делу.
Купец не отказал вдове и согласился взять с собою племянника и обещал иметь за ним наблюдение. Нагрузили корабли дорогими товарами, сами снарядились, подняли паруса и помчались по синему морю в инное царство, в далекое государство с дорогими товарами торг торговать. Ветер был попутный; корабли скоро и благополучно пришли к месту. Раскинули купцы свои товары и стали торговать.
Торг шел хорошо, и купцы зарабатывали хорошие деньги. Племянник, как только появились в его кармане денежки, так и отправился в трактирчик поразгуляться, да, должно быть, ему там шибко поглянулось, и пустился молодой купец в пьянство и в разгул: все, что днем заработает и выторгует, — все это ночью пропьет. В первое время хоть домой ночевать являлся, а после того и домой не стал глаз казать и по целым дням и ночам пропадал неизвестно где. Дядя же его тем временем распродал свои товары и собрался в обратный путь. Стал он искать своего племянника, долго искал его по кабакам и трактирам, и по притонам, да так и не мог найти его. Сел купец на корабль один, без племянника, и вернулся домой, а вдове сказал, что сын ее пропал без вести. Между тем купеческий сын все гулял и пьянствовал в городе, и пьянствовал до тех пор, пока в кармане не осталось ни гроша и пить стало не на что. Тогда он вернулся домой, но дяди он там уже не застал, бросился молодец на морской берег, а от кораблей и след простыл. Сильно закручинился молодой купец и думает: «Что же я теперь буду делать? Денег нет, город незнакомый. Пойду на торговую площадь, не возьмет ли меня кто-нибудь к себе в услужение».
Пошел купец в город на торговую площадь. Обошел он всю площадь, заходил ко многим купцам в лавки и везде предлагал себя в услужение; куда-нибудь в приказчики хотя бы и на небольшое жалованье, но нигде его не взяли, и нигде он не мог найти себе работы. А есть-пить надо. Что тут делать и как тут быть? Идет купец по городской улице, кручинный и печальный, вдруг он увидел: едет царь из далекого Аравитского царства. Заметил царь молодого купца, остановился около него и спросил:
— Ты чего же тут делаешь, молодой человек? И почему ты зря шляешься по городу?
И купец ответил:
— Ваше царское величество! Я ищу себе работы, да вот с утра хожу по городу и не могу найти себе заработка.
— Не хочешь ли поступить ко мне в услужение? — спросил царь.
— С удовольствием, государь, я ведь и ищу работу. Посадил аравитский царь купца в экипаж и поехал в свое
царство. Вернувшись в свой столичный город, царь поместил купца в своем дворце и отвел ему хорошее помещение. И зажил купеческий сын хорошо и покойно: ежа-пижа хорошая, с царского стола, и за каждый день ему уплачивалось хорошее жалованье — по мизе[19] золота; никакой работы купцу не давали и ничего работать не заставляли.
Время идет. Стал купец замечать, что царь по целым ночам гуляет и куда-то уходит, а днем спит в своей спальне. Дивится всему этому купец и думает: «Что же все это значит? Работать меня не заставляют, а поят и кормят, да еще и платят за каждый день по мизе золота. И куда это царь каждую ночь ходит? Надо за ним подсмотреть. Дело неладно».
И решил купеческий сын подсмотреть за царем и узнать, куда и зачем царь по ночам ходит. С наступлением ночи, как только стало темно, царь взял ключ, висевший на стене в его спальне, и вышел из дворца на городскую улицу. Купеческий сын все это видел и потихоньку незаметно пошел вслед за царем. Царь вышел за город; там, в месте глухом и уединенном, стоял большой дом; царь отпер ключом двери этого дома и вошел туда. Купец остался на улице и стал ждать возвращения царя.
Прошло немало времени, царь вышел из этого дома, запер за собою двери, вернулся во дворец, повесил ключ на стену и лег спать. Купеческий сын как только заметил, что царь крепко уснул, взял со стены ключ и пошел за город в тот же самый большой дом; отпер он ключом дверь, вошел в дом и очутился в просторной комнате, роскошно обставленной. Так прошел купеческий сын одну-другую комнату и наконец попал в спальню, и увидел там на кровати молодую девушку, красавицу собой. Заслышала девушка шаги незнакомого человека и проснулась; испугалась девушка и вскрикнула:
— Кто ты и чего тебе здесь надо? И как ты попал сюда?
Молодой человек не таился и сказал девушке:
— Я уже несколько дней живу в царском дворце, дела мне никакого не дают, а хорошо кормят и поят, и хорошо платят — по мизе золота в день. Заметил я, что царь ночью гуляет, а днем спит и по целым ночам бывает в отлучке, и я захотел проследить его, куда он ходит, и я подсмотрел, что царь ходит в этот дом. Тогда я захотел узнать, кто живет в этом доме; взял я ключ и пришел сюда. Скажи же мне, девушка, кто ты и чего здесь делаешь?
— Ах, добрый молодец, — сказала девушка, — зачем ты сделал так? Узнает об этом царь — и не сносить тебе буйной головы. Я — дочь царя. Царь-батюшка заключил меня в этот дом затем, чтобы я до самой свадьбы не видела ни одного мужчины. В соседней комнате помещается моя старая няня, от нее ты укрыться никак не можешь. Пойдем к ней, и что бы тебе няня ни говорила, как бы она тебя ни бранила, ты не отвечай ей и только кланяйся ей и проси у нее прощения.
После того взяла царевна купеческого сына за руку и повела его в комнату няньки. Старая нянька уже услышала появление незваного гостя и уже поднялась с постели, и как только она завидела молодого купца, так и напустилась на него:
— Ты, молодец, зачем сюда заявился? Кто тебя сюда звал, кто приглашал?
Молодой купец и царевна бух в ноги старой няне и взмолились ей:
— Прости, бабушка!
Пуще прежнего забранилась и заворчала старуха, а молодые люди опять в ноги:
— Прости, бабушка! Прости, бабушка!
Смягчилось сердце старухи:
— Ну, уж бог с вами! Прощаю я вас.
Стала старая няня расспрашивать купеческого сына, как он попал в эти края и зачем явился в этот запретный дом. Молодой человек ничего не утаил и чистосердечно рассказал ей, как он попал в Аравитское царство и в запретный дом. Выслушала старуха купца и сказала ему:
— Ну, добрый молодец, должно быть, счастье написано тебе на роду. Царевна от самого ее рождения не видела мужского лица: тебя первого она увидела, и быть тебе ее супругом. А если не сплошаешь, то будешь ты и аравитским царем. Слушай, молодец, и поступи так, как я тебе говорю. Пройдет еще девять дней, и за эти дни тебе не будет никакого дела; а на десятый день тебе дадут работу. Смотри не плошай и поступи так-то и так-то, и тогда ты женишься на царевне и сделаешься царем. Сплошаешь — полетит с плеч твоя буйная голова. А теперь, молодец, убирайся отсюда, пока тебя здесь никто не видел.
Вышел купеческий сын из дома, запер ключом дверь снаружи, вернулся домой и тихо повесил ключ на стене в спальне царя.
Прошло еще девять дней; молодого купца по-прежнему поили и кормили и по-прежнему платили ему по мизе золота. На десятый день царь вошел к молодому купцу и сказал ему:
— Ну, молодец, ты довольно отдыхал с дороги, теперь я дам тебе работу, собирайся и поедешь со мною.
Вышли царь и купец во двор, а там уже были приготовлены оседланные кони. Царь завязал купцу глаза повязкой, а затем вдвоем они сели на коней и поехали за город. Долго они ехали и наконец остановились у высокой горы и сошли с коней; царь снял повязку с глаз купца и сказал ему:
— Поди в кусты и сруби там вилки и стяжок.
Купеческий сын срубил вилки и стяжок и принес их царю.
Тогда царь воткнул в землю вилки, а на них положил стяжок в виде перекладины; на эту перекладину царь положил большую плаж-книгу, разогнул ее и стал ее читать; читал-читал, долго читал, и вдруг гора сама собою раскрылась, и в ней оказалась большая и просторная пещера, а в той пещере стоят высокие и светлые палаты, богато изукрашенные золотом и серебром, и камнями самоцветными. Царь сказал купеческому сыну:
— Поди в пещеру и принеси мне оттуда золотую табакерку, золотой кувшинчик о двенадцати носках и меч-самосеч.
Пошел молодой купец и только вошел в пещеру, как услышал грозный голос невидимого духа:
— Засеку, зарублю!
Но купец не испугался этого страшного голоса и смело вошел в пещеру, а затем — в роскошные палаты, и там он увидел табакерку, кувшинчик и меч-самосеч. Подошел купец к мечу и обнажил его — вынул меч из ножен. И вот меч полетел и отсек аравитскому царю голову, а затем опять прилетел в руку купеческого сына. Тогда молодой купец, не мешкая, забрал с собою все три вещи: золотую табакерку, кувшинчик о двенадцати носках и меч-самосеч — и с ними быстро вышел из пещеры. И только молодой купец вышел, как гора закрылась, и от пещеры следа не осталось. Сел молодой купец на коня и помчался обратно в город; он прямо направился в запретный дом, а его уже встречают и молодая царевна, и старая нянька с великою честью и с искренней радостью.
Не захотел молодой купец жить в старом царском дворце и пошел он на обширную площадь среди столичного города, раскрыл там свою золотую табакерку; и вот среди площади появилась скала, а в той скале — обширная пещера, а в пещере стоят высокие и светлые палаты, богато и роскошно украшенные золотом и серебром, и камнями самоцветными. В этих палатах и стал жить молодой купец, сюда же он перевез и молодую царевну с ее нянькой. Собрал купеческий сын к себе гостей со всего царства Аравитского, всех князей и бояр, и знатных вельмож, и угостил он их на славу разными винами и кушаньями, а вина эти и кушанья делались не руками человеческими, а добывались из золотого кувшинчика о двенадцати носках, каждый носок его давал разное кушанье и разное вино, и сколько ни клади кушаний, сколько ни лей вина, а в кувшинчике все убыли не замечалось. Все гости пили и ели, и веселились, и много дивились молодому купцу и добытым им вещам.
И провозгласили все гости молодого купца царем Аравитского царства. Скоро молодой царь женился на красавице царевне и задал свадебный пир на весь мир. Когда купеческий сын совсем устроился на своем царстве, то он выписал к себе старуху мать. И стали они все жить да поживать, да добра наживать.
10 октября 1907 г.
Лука Леонтьевич Заякин.
Осип Прекрасный и Моисей
Легенда
В одной стране жил старик еврей, у него было пятеро сыновей, трое старших были уже взрослые люди, а двое младших детей были еще малые, только подростки; самого младшего звали Осип Прекрасный за его ум и красоту. Однажды старик отец видел такой сон: было у него пять волов: три больших вола и два малых, и три больших вола съели обоих малых. Проснулся отец и задумался, что бы такое означал этот сон? Но сколько он ни думал, не мог разгадать значение сна.
Тогда отец призвал к себе всех пятерых сыновей, рассказал им свой сон и сказал сыновьям:
— Детушки, рассудите мне мой сон, и кто из вас растолкует мне мой сон, того я сделаю старшим над всеми остальными братьями, тот и будет над вами больший, и будет приказывать и распоряжаться вами, и все, что он вам прикажет, вы должны исполнять.
Долго думали братья, да и не могли никак разгадать сна. Тогда отец спросил своего любимого меньшего сына Осипа Прекрасного:
— И ты, милый сын Осип, не можешь растолковать мне сна и не знаешь его значения?
— Как не знать, тятенька, знаю! — ответил Осип.
— Ну, растолкуй же мне.
— А сон твой вот что значит. Наступит скоро время, и наши трое старших братьев погубят нас, обоих младших братьев, и тем причинят тебе много горя.
Выслушал это старик отец и сказал своим старшим сыновьям:
— Дети мои, Осип будет над всеми вами набольший и как бы за начальника, он будет распоряжаться вами и наблюдать за вашей работой; все, что бы он вам ни приказал, вы исполняйте.
Старшие братья были этим недовольны, они завидовали младшему брату и почувствовали к нему великий гнев. Прошло недолго времени, и старик послал своих сыновей на работу — убрать репу с поля, а Осипа послал для наблюдений за ними. Там, на поле, братья стали сговариваться:
— Давайте убьем Осипа, и он не будет начальствовать над нами и не будет нами распоряжаться; больно он молод, чтобы командовать нами.
Убили братья Осипа и зарыли его на репяном поле, пораздумались и решили так:
— Тут, в земле, Осип, пожалуй, еще оживет, давайте его лучше бросим в море, унесет его волною — и делу конец.
Так они и сделали: бросили Осипа в море, и его унесло водою. Покончивши с Осипом, братья хотели убить и второго младшего брата, чтобы тот не выдал их отцу и не рассказал ему об убийстве Осипа. Но этот второй брат заклялся, что не скажет отцу о смерти своего брата Осипа, и братья оставили его в живых.
Вернулись дети с полевых работ домой одни, без Осипа. Старик спросил сыновей:
— Где же мой сынок Осипушко?
И братья ему ответили:
— Осип приказал всем нам идти с репяного поля в лес собирать ягоды, мы не осмелились его ослушаться, пошли по ягоды и разбрелись в лесу по разным местам. Осипа где-то потеряли, должно быть, заблудился и натакался на зверя. Мы его искали по всему лесу, звали и кричали ему, да так и не могли найти его и не могли его дозваться. Наверное, его звери растерзали.
Поплакал и погоревал старик, да что будешь делать?
Между тем морская волна долго носила труп Осипа и выбросила его на морской берег в месте пустынном и необитаемом. И там на берегу Осип ожил — таково, должно быть, было веление Божие. Поднялся Осип на ноги и видит: бежит корабль, и закричал он с берега:
— Корабельщики, заберите меня с собою и не дайте мне погибнуть на этом безлюдном берегу!
Корабельщики забрали Осипа с собою на корабль. Корабельщики были египтяне и ехали в Египетскую страну. Увидели корабельщики, что Осип был мальчик красивый, умный и расторопный, и были крайне им довольны и нарадоваться на него не могли: дадут Осипу какую работу, он сделает ее хорошо и сделает за десятерых. Пришли корабельщики в свое Египетское царство и прямо пошли к египетскому царю, и сказали ему:
— Государь, мы подобрали на необитаемом берегу мальчика Осипа, очень красивого, умного и расторопного; он был бы пригоден вам во дворце в качестве прислужника.
Царь сказал купцам:
— Если найденный мальчик так хорош и умен, то приведите его мне и отдайте его мне в услужение.
Купцы привели Осипа во дворец, и стал он при царе жить и служить. Увидела Осипа царица и сильно его полюбила, и стала всячески склонять его на любовь и на сожительство с нею, но Осип Прекрасный не соглашался на это и убегал от царицы. Разгневалась царица и приказала бросить Осипа в темную темницу, но и там она не оставляла Осипа в покое и продолжала его всячески соблазнять. Она говорила Осипу:
— Согласись со мною жить, и тогда я тебя немедленно освобожу, иначе ты до конца своей жизни останешься в тюрьме.
Но Осип не соглашался. Там, в темнице, сидели два разбойника. Однажды эти разбойники в одну ночь видели вещие сны и наутро рассказали Осипу эти сны и спросили его, не может ли он растолковать им их снов. Осип выслушал эти сны. Один разбойник рассказал так:
— Видел я во сне, будто бы я вышел из темницы, и день был ясный и солнечный, и погода такая хорошая стояла. Иду я, а на душе у меня было таково весело и радостно!
Другой разбойник рассказал:
— Я видел во сне, будто бы я поднялся из темницы на веревке, и напал на меня гнус разный: пауки и мухи, и стали меня неистово жалить, совсем съели меня.
Выслушал Осип эти сны и сказал первому разбойнику:
— Завтра тебя освободят из тюрьмы.
А другому разбойнику:
— Тебя же завтра повесят, и будут птицы клевать твое тело.
Так и случилось: на следующий же день первого разбойника освободили и выпустили из тюрьмы, а второго разбойника повесили.
Прошло так сколько там времени, и увидел царь такой сон: идет он по засеянному полю и видит на одной стволинке[20] семь колосков, два колоса полные, с крупным и ядреным зерном, а пять колосьев пустых — в них не было ни зерна. Проснулся царь и крепко задумался над смыслом и значением своего сна, и никак не мог разгадать его. Собрал царь волшебников и ученых людей со всего своего царства и просил их растолковать ему сон, но никто не мог растолковать ему сна. Тогда царь объявил по всему своему царству:
— Кто растолкует мне мой сон, тому я дам полцарства.
Тогда царю доложили:
— Государь, в темнице сидит молодой человек Осип Прекрасный, который хорошо однажды разгадал сны двум разбойникам, наверное, он и твой сон объяснит.
Царь приказал привести к нему Осипа. Осип выслушал сон царя и сказал ему:
— Государь, сон твой вот что означает. Наступят два года урожайные, а после них наступят пять лет таких неурожайных, что не родится ни одного зерна.
Выслушал царь толкование своего сна и сказал Осипу:
— Будь ты первым лицом в царстве после меня, займись продовольственным делом и постарайся, чтобы народ мой не терпел большой нужды в голодные годы.
И принялся Осип за работу, настроил во всех городах и во всех местах своего царства большие магазины и засыпал их хлебом. Прошли два урожайных года, и наступили голодные годы — неурожаи были такие, что на всей земле не родилось ни одного зерна хлеба. Тогда Осип стал продавать хлеб своему народу из хлебозапасных магазинов по сходной цене. На всей земле голод, а в Египте хлеба большие запасы. За такие его умные порядки египетский народ полюбил Осипа, и когда умер старый царь, то весь народ поставил на царство Осипа Прекрасного. Сделавшись царем Египта, Осип Прекрасный повел дела правления мудро и вершил дела судебные справедливо. Так, был однажды такой случай. Одна бедная старушка нищая насбирала подаянием с пуд мучицы и несет ее улицей. Вдруг поднялся ветер и всю муку у старухи развеял. Заплакала старуха и пошла к самому царю, и принесла ему такую жалобу на ветер:
— Государь, — сказала старуха, — я приношу вам жалобу на ветер, за то, что он развеял у меня муку с пуд весом. Прошу вас, государь, взыскать с ветра проторги и убытки!
Царь Осип Прекрасный выслушал жалобу и говорит бабушке:
— Хорошо, бабушка, мы разберем твою жалобу и взыщем твои убытки, только с ветра чего получишь?
Призвал царь купцов-корабельщиков и спрашивает их:
— Вы, господа корабельщики, просили Бога, чтобы он дал вам попутного ветра?
— Конечно, просили и готовимся плыть в путь.
— Ну, так Бог дал вам попутного ветра, а ветер этот развеял муку вот у этой старушки, и вы, купцы, должны возместить ей убытки вскладчину.
Купцы и разговаривать не стали, сложились по грошу и дали старушке деньгами столько, что она пуда два, а то и три на них купит. Взяла старуха деньги и с радостью вернулась в дом свой. А люди прославляли мудрое решение своего царя.
Все соседние царства и государства узнали о том, что в Египте собраны большие запасы хлеба, и со всех сторон в Египет стали посылать корабли за хлебом. В той стране, где жили отец и братья Осипа, тоже был голод. Братья снарядили три корабля и поплыли за хлебом в Египет; братья явились к царю Осипу и просили его продать им хлеба. Братья в царе не узнали Осипа, а Осип своих братьев узнал. Царь Осип Прекрасный приказал отпустить своим братьям хлеба, но повысил на хлеб цену так, что братья могли нагрузить только два корабля, на третий же корабль у них не хватило денег. Братья опечалились. Тогда Осип сказал им:
— Я отпущу вам хлеба и на третий корабль, но за это вы должны привезти ко мне вашего отца.
Братья сказали царю:
— Государь, отец наш стар и темен, ему не под силу совершить такой длинный путь.
— Нет, привезите вашего отца, а чтобы вы исполнили мой приказ, я оставлю вашего младшего брата у себя в заложниках.
Делать было нечего, сели братья на корабли и побежали в свою страну, взяли они своего старика отца и привезли его к египетскому царю Осипу Прекрасному. Увидел Осип своего отца-старика и говорит ему:
— Здравствуйте, тятенька! Что, не узнали меня?
Старик удивился:
— Какой же я тебе тятенька? Ты египетский царь, а я бедный израильтянин.
— Я твой сын Осип.
И рассказал Осип своему отцу все, как было, как его убили братья и бросили в море и как он сделался царем в Египте. Выслушал старик рассказ Осипа и сильно разгневался на сыновей своих и сказал:
— Делай, Осип, со своими братьями, что хочешь.
Но Осип простил своих братьев, не наказал их и не сделал им зла. Осип поселил своего отца и братьев на египетской земле и дал им лучшие места. Израильтяне стали быстро умножаться, и скоро их стал целый народ. Пока жил Осип, израильтянам жилось хорошо; они забрали у египтян всю землю, какая получше. Но вот Осип умер, и египтяне выбрали себе нового царя — египтянина. Тут пошло для израильтян худое житье — египтяне их били и истязали, и всячески изводили, притесняли их работой и всякими поборами. А так как израильтяне все увеличивались и разрастались, то египетский царь приказал всякого младенца мужского пола, рожденного евреем, топить в тине и бросать в реку. Была одна еврейка, она родила сына и назвала его Моисеем; взяла она Моисея, положила в корзину и спустила его в реку; рекою прибило корзину к плотику. На этот плотик пришла царица с ведрами брать воды, увидела царица корзину, вынула из воды, раскрыла и увидела мальчика, и говорит:
— Ах, какой ты хорошенький мальчик! Это какая-нибудь еврейка бросила. Надо его взять домой и воспитать.
Взяла царица Моисея и отнесла домой, и стала его воспитывать, как своего родного сына. Так Моисей и возрос во дворце египетского царя.
Между тем муки и страдания израильского народа все росли и увеличивались. Тогда израильтяне стали молить Бога:
— Господи, какие страдания мы терпим и какие муки! Есть, говорят, какой-то истиный Бог Иисус Христос, кабы Бог освободил нас от египетской неволи, тогда бы мы стали молиться и почитать истинного Христа.
И Бог услышал их молитву; Бог явился Моисею и сказал ему:
— Моисей, Моисей, выведи свой народ из Египта!
— Господи, — сказал Моисей, — как же я выведу из Египта народ, ведь египтяне не выпустят израильтян, так как израильтяне работают на египтян и служат им.
— А ты сначала добром уговори египетского царя, а коли не послушает, тогда ты наведи на египтян кары.
Явился Моисей к египетскому царю и просил его отпустить народ. Он сказал царю:
— Государь, отпусти израильский народ, и я поведу его в свою землю Вифлеем.
Царь и слышать об этом не хотел и прогнал Моисея. Тогда Моисей навел на всех египтян слепоту. Ослепли египтяне и испугались, и сказали Моисею:
— Бери свой народ и иди с ним, куда хочешь, только верни нам зрение.
И вот по Моисееву велению египтяне прозрели и опять сделались зрячими. Стали израильтяне собираться в путь, а египтяне опять заявили:
— Нет, не отпустим вас от себя.
Тогда Моисей навел на весь Египет шелудей, и опаршивели египтяне. Пуще прежнего испугались египтяне и велели Моисею уводить свой народ. Моисей взял в руки жезл и повел за собою весь израильский народ; дошел Моисей до моря. Тем временем египтяне опять задумали вернуть еврейский народ. Царь египетский собрал своих фараонов, посадил их на коней и на колесницы и погнался за Моисеем, и догнал его на берегу моря. Моисей поднял свой жезл и им разделил море, и провел весь свой народ по морю как посуху на другой берег моря. Египетский царь со своими фараонами на конях и колесницах тоже погнался вслед за Моисеем и еврейским народом. Но когда царь и фараоны достигли середины моря, Моисей поднял свой жезл, и морская вода покрыла и царя, и фараонов. С того времени фараоны живут в море и разъезжают по дну морскому на своих конях и колесницах. Случается, что фараоны поднимаются со дна морского поверх воды, и тогда их видят люди и матросы с плывущих кораблей.
Покончивши с египетским царем и с фараонами, Моисей поднялся на морской берег и пошел горою; путь ему лежал чрез чужое иноплеменное государство. Царь этого государства увидел Моисея с многочисленным народом и сильно удивился, и думает: «Что это за народ, откуда он появился и куда идет?». Послал царь послов к Моисею, и послы спросили Моисея:
— Что вы за народ, куда идете и с каким намерением явились сюда, не воевать ли пришли сюда?
И Моисей ответил послам:
— Не для войны явились сюда, я веду мирный народ еврейский из Египта в свою землю Вифлеемскую; ваших городов и вашей земли я не трону.
Когда послы передали царю такой ответ Моисея, нечестивый царь этот задумал хитростью сгубить весь народ еврейский. Для этого царь приказал расставить на пути под открытым небом столы, покрыть их скатертями, наставить на них разных кушаньев и напитков, собрал со всего царства молодых и красивых девушек и молодух и заставил их водить хороводы и петь песни.
Моисей и большинство его народа даже не взглянули на столы и на хороводы и прошли мимо, но многие соблазнились, особенно молодые люди, они подошли к хороводам и стали с ними петь и играть, а затем сели за столы и принялись пить и гулять, и, напившись, свалились за столами. Царь приказал всех их убить, и им отсекли головы. И много тогда потекло невинной крови по земле. И из этой крови выросла лапушка-табак. Царь приказал скосить траву, сложить в копны и сжечь, а пепел рассеять по ветру. Но из пепла опять отродилась лапушка-табак. Так из человеческой крови отродился табак — прелестная трава[21].
Дмитрий Никифорович Плеханов.
Село Плехановское.
13 ноября 1907 года.
Несмеяна царевна
Сказка
Три мужика — родные братья — пошли в лес зверовать и зашли далеко от селения. Дело было осенью, погода стояла холодная и сырая. Настала ночь. Пришли братья для ночлега в лесную избушку и задумали развести огня, хватились, а огнива и кремня никто из них с собою не захватил. Что делать,
как добыть огня? Говорят двое братьев третьему:
— Полезай-ка на лесину, какая повыше, да посмотри вокруг, не увидишь ли где-нибудь костра, где бы можно было позаимствоваться огоньком.
Залез один брат на лесину, осмотрелся кругом и говорит сверху:
— Вижу, вон огонек горит, но только очень далеко.
Братьям же снизу не видно огня, и не могут они определить,
в какой стороне горит костер; а кругом растет дремучий лес и непроходимая чаща. Братья и говорят сидящему на дереве:
— Ты брось палку в ту сторону, где видишь огонь, туда мы и пойдем за огнем.
Тот бросил палку и тем указал направление, где виднелся огонек, и затем слез с лесины. Братья сказали старшему:
— Иди за огнем.
И тот пошел. Долго шел мужик и наконец вышел на полянку и видит: горит огонек, а около огонька сидит старый старичок. Мужик попросил:
— Дедушко, дай, пожалуйста, огонька!
А старичок ему на это отвечает:
— Дать не хитро, я дам тебе огонька, но прежде ты мне скажи, честная ли у тебя жена?
— Не знаю я этого, дедушко! Да и как я могу это знать? Дома меня часто не бывает, и Бог знает, что там теперь без меня делается.
— Ну, так и уходи, не дам я тебе огня.
И мужик вернулся на ночлег ни с чем и сказал братьям:
— Старик не дал мне огня.
Тогда пошел к старику средний брат и попросил:
— Дай, дедушко, огонька!
— Дать не хитро, да честная ли у тебя жена?
— По-видимому, честная, по крайней мере ничего за ней не заметно и не слышно о ней ничего дурного. Наверное же я сказать не могу, и честная ли она у меня, я не знаю.
— Не знаешь, так и нет тебе огня. Убирайся.
Вернулся и второй брат без огня. Тогда собрался младший брат; пришел он к старику и просит:
— Дай, дедушко, огонька!
— Дать-то не хитро, я дам тебе огня, только скажи, честная ли у тебя жена?
— Моя жена честная, да и когда ей обманывать меня? Я и женился-то на ней недавно, годика три, да за это время я не делал ближних и дальних отлучек.
— Ты заверяешь, что у тебя жена честная?
— Заверяю, дедушко!
— Ну, шагай через костер!
Мужик перешагнул через костер и оборотился козлом. Взял старик веревку, привязал козла за рога и повел его за собою.
Старик повел козла прямо на деревню и привел к дому мужика, превращенного в козла. Вся деревня уже спала, и ни в одной избе не было огня, только в избе этого мужика блистал огонь. Старик подошел к избе, постучался в окошечко и сказал:
— Люди добрые, пустите меня, старого странника, переночевать одну ночку да приютите и моего козла.
Жена мужика забранилась из избы:
— Шляется там бродяга! Не пущу я тебя ночевать, мешать мне ты только будешь!
— Меня не пустишь, так возьми хоть моего козла к себе в избу, а я-то уж как-нибудь и под открытым небом переночую!
— И козла твоего не возьму, некогда мне возиться с ним.
— Да тебе, матушка, и возиться с ним не надо, я привяжу козла в уголку. Козел у меня смирный и мешать тебе не будет.
— Ну уж ладно, веди своего козла, а сам убирайся!
Старик ввел козла в избу и привязал его в уголку на веревочку, а сам ушел. И увидел мужик, что жена его пирует и гуляет с миляшем. На столе стоят блины, оладьи, пирог с рыбой, гусь жареный и штоф водки, а за столом сидит жена с миляшем, целуется с ним и милуется, и угощает его вином и кушаньями.
Козлу это показалось невыносимым, и он заревел по-козлиному, затопал ногами и принялся рваться и метаться. Баба, завидев неистовство козла, схватила полено и сильно ударила им козла. Волей-неволей козел присмирел. Долго жена мужика сидела с миляшем, пировала и миловалась с ним. Наконец жена с миляшем легли на кровать, а огня-то они не затушили.
Пуще прежнего заревел и заблеял козел и принялся скакать, прыгать и рваться с веревки. Жена соскочила с кровати, схватила опять полено и сильнее прежнего огрела козла. И после этого козел окончательно присмирел. Всю ночь бедный козел не мог сомкнуть глаз. Наутро, чуть свет, явился в избу старик, отвязал козла и повел его обратно в лес. Привел старик козла и сказал:
— Шагай через костер!
Козел перешагнул и принял человеческий образ. Старик и спрашивает мужика:
— Ну что, видел свою жену? Какова она? Теперь станешь ли ты говорить, что жена у тебя честная, и заверять в этом других?
Мужик только махнул рукой и ничего не сказал. После этого старик дал мужику лычко и сказал:
— Возьми это лычко, оно тебе пригодится и поможет тебе проучить жену. Когда ты увидишь двух или нескольких человек вместе, то завяжи узелок на этом лычке, и эти люди никак не смогут разойтись, так и останутся вместе. Развяжи узелок на лычке — и люди разойдутся.
Взял мужик лычко, поблагодарил старика и пошел к себе домой. Дома мужика встречает его жена как ни в чем не бывало; в избе все было прибрано и приведено в порядок, от штофа и от закусок не осталось и следов. Жена встречает своего мужа весело и радостно и говорит ему:
— Нас звали на свадьбу в соседнее село, поедем, что ли?
И мужик ей ответил:
— Нет, я не поеду. Устал я да и перемерз в лесу на промысле. Я останусь дома, отдохну хорошенько да отогреюсь. Поезжай ты на свадьбу одна.
Баба рада: на свадьбе ее поджидал миляш. Скоро собралась она и уехала.
Мужик помешкал час-другой и тоже поехал на свадьбу и забрал с собой лычко. Приехал мужик на свадьбу, вошел в избу и видит, что жены с миляшем в избе нет. Он вышел во двор и там стал искать свою жену; вошел он в стаю и там застал жену с миляшем. Завязал мужик узелок на лычке, и баба не может оторваться от миляша, словно приросла к нему. Взял мужик жену и миляша и вывел во двор, а затем и на улицу. На улице два мужика с метлами разметали улицу. Завидев этих мужиков, баба и миляш взмолились им:
— Батюшки, разнимите нас как-нибудь.
Мужики с метлами подошли к бабе с ее миляшем и хотели разнять их, а в это время мужик завязал узелок на лычке, и к жене с миляшем пристали, словно приросли, мужики с метлами. Идут улицей, встречают двух баб с коромыслами и с ведрами, и опять жена взмолилась бабам:
— Матушки, разнимите нас как-нибудь!
Принялись бабы разнимать, а мужик разом завязал узелок на лычке, и вот бабы с ведрами пристали к общей группе. Повел мужик всех этих людей за деревню, мимо гумен. На одном гумне мужики и бабы молотили и веяли хлеб, у кого в руках были молотила, у кого грабли, у кого вилы, у кого лопаты. Жена и миляш взмолились и этим людям:
— Добрые люди, разнимите нас как-нибудь!
Мужики и бабы прибежали с гумна и попробовали разнять, а в это время мужик опять быстро завязал узелок на лычке. И вот все молотяги — мужики и бабы — пристали к общей группе, и таким образом собралась большая куча людей, сцепившихся вместе, а в середине этой кучи были жена и ее миляш. Мужик повел всех этих людей в город.
В городе этом жил царь, а у него была единственная дочь красоты невиданной, такая красавица, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Лишь в том была беда, что красавица царевна никогда не смеялась и никогда не улыбалась. Казалось, что ничто царевну не радовало и ничто ее не веселило. Царь-отец по этому поводу сильно печалился и сильно этим огорчался. Царь принимал всяческие меры к тому, чтобы развлечь или развеселить свою любимую дочь: он собирал в своем дворце веселые пиры и гулянья, устраивал музыку и танцы, собирал со всего своего царства скоморохов и потешных людей, но все напрасно. Никто не мог развеселить царевну и никто не мог рассмешить ее. Тогда царь издал указ по всему своему царству: «Кто рассмешит царевну, за того я и отдам ее замуж». С изданием этого указа являлось много людей всякого звания, но никому не удалось рассмешить царевну. За это царевну звали так: «Несмеяна царевна».
Ведет мужик свою жену с миляшем и с целой группой других людей, сцепившихся друг с дружкой и вооруженных кто чем попало — кто цепом, кто граблями, кто лопатой, кто метлами, а две бабы — с коромыслами и ведрами на плечах, — ведет мужик всю эту кучу людей по городской улице мимо царского дворца, а на балконе дворца в это время сидела Несмеяна царевна. Увидела царевна всю эту удивительную кучу людей, и показалось ей это смешно, и давай-ка она смеяться, давай-ка хохотать — и чем дальше, тем пуще смеялась и хохотала Несмеяна царевна.
Во дворце сейчас же это заметили и стали доискиваться, кто рассмешил царевну. Доложили царю. Царь вышел на балкон и видит, что дочь его смеется над кучкой сцепившихся людей, которую вел за собою мужик. Подозвал царь мужика и сказал ему:
— Спасибо тебе, добрый молодец, за то, что сумел ты мою дочь рассмешить. Слово царское — закон: отдаю я за тебя свою дочь в замужество.
Мужик же взял свое лычко и развязал один узелок, и вот отцепились молотяги и пошли домой; мужик развязал другой узелок — отцепились бабы с ведрами; развязал третий узелок — отцепились метельщики; развязал он последний узелок — и расцепилась его жена с миляшем. Так все разбежались в разные стороны. По мере того, как мужик распускал узелки на своем лычке и отпускал людей, царевна смеялась все пуще и все сильнее хохотала — уж слишком все это ей казалось смешным.
У царя не пиво варить, не вино курить, пир пирком — и за свадебку. И женился мужик на молодой красавице царевне и стал с нею жить да поживать, да деток наживать.
Дмитрий Никифорович Плеханов.
12 ноября 1907 года.
Марфа Канцыбаровна[22]
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жилбыл царь, а у него было три сына. Двое были уже совсем взрослые юноши, а третий — маленький, совсем ребенок. Этого младшего сына звали Иваном-царевичем. Однажды царь призвал к себе старшего сына и сказал ему:
— Любезные мои сынки, с молодых лет я собирался съездить к Марфе Канцыбаровне за живой и мертвой водой и молодильными ягодами, а вот дожил до старости, а все не мог собраться. Теперь же я устарел для этого подвига. Не возьмется ли кто из вас съездить к Марфе Канцыбаровне?
Старший сын поклонился отцу и сказал:
— Государь батюшко, я поеду к Марфе Канцыбаровне и достану от нее живой и мертвой воды и молодильных ягод.
Скоро снарядился царевич, оседлал доброго коня, забрал с собой золотой казны, благословился у отца и пустился в богатырский путь. Долго ехал царевич и подъехал к росстанному столбу, дальше дорога расходилась на три стороны, одна шла прямо, другая — направо и третья — налево. На распутье дорог стоит столб, а на нем такая надпись: «Кто поедет прямою дорогою, сам будет убит, а конь останется цел; кто поедет правою дорогою, сам останется, а конь погибнет, кто поедет левою дорогою — попадет к девицам на прохлад».
Царевич и раздумывать долго не стал. «Чего я буду зря рисковать собою и конем?» — думает он, повернул своего коня налево и поехал к девицам на прохлад. Долго ехал он дремучим лесом и наконец подъехал к большому и красивому дому. И только он въехал во двор, как к нему выбежала толпа юных и веселых девушек, красавиц собою, весело и радостно девушки встретили молодого царевича, взяли у него коня, расседлали его, убрали и запустили к корму, а самого царевича взяли за руки белые и повели в свои высокие хоромы, а там царевича встречает уже сама хозяйка дома — юная девица, красавица собой.
Собрали стол, наставили разных кушаньев и напитков, посадили царевича за стол, накормили досыта и напоили допьяна. После этого красавица хозяйка предложила царевичу поиграть с ней в карточки, и царевич согласился. Играют, и все-то хозяйка выигрывает, и к ночи она совсем обыграла царевича. Затем она предложила царевичу:
— Ну, теперь, царевич, время идти на прохладочки, иди ко мне на постельку.
Пошел царевич — и хозяйка положила его на постелю к стене и затем потянула какой-то ремешок, и вдруг кровать перевернулась, под кроватью образовалась пропасть, и царевич полетел в подземелье. Очутился царевич в подземелье, осмотрелся и видит, что подземелье это очень велико и обширно и в нем сидит уже много народу, и все высокого звания: короли и королевичи, цари и царевичи, и сильномогучие богатыри; все они ехали по своим делам, доехали до росстанного столба, соблазнились девичьими прохладочками, да и попали в подземелье.
Долго ждал царь возвращения своего сына, да так и не мог дождаться, и решил, что старший сын где-нибудь на богатырском пути сложил свою буйную голову. Призвал царь второго своего сына и послал его к Марфе Канцыбаровне достать живой и мертвой воды и молодильных ягод.
Поехал царевич да и тоже попал по следам своего брата в подземелье красивой волшебницы. Царь долго ждал возвращения своих сыновей, да так и не дождался и стал почитать их мертвыми.
Между тем младший сын Иван-царевич рос не по дням, а по часам. И с малых лет он начал проявлять силу великую, богатырскую; одарен он был великим разумом и блистал необычайной красотой. Однажды Иван-царевич явился к своему отцу-царю, поклонился ему и сказал:
— Государь батюшко, мои старшие братья поехали к Марфе Канцыбаровне, да и неизвестно где пропали. Отпусти меня в путь-дорогу, и я достану тебе живой и мертвой воды и молодильных ягод, а если живы мои братья, то я помогу им выбраться из беды и приведу их к тебе.
Отпустил царь и последнего своего любимого сына Ивана-царевича. Собрался Иван-царевич, обрядил доброго коня, взял с собой золотой казны, благословился у отца и пустился по пути своих братьев. Доехал царевич до росстанного столба; прочитал надпись и задумался — куда ехать, в каком направлении путь держать? И решил царевич:
— Не поеду я левым путем — не время теперь забавляться девичьими прохладочками; не поеду я и правым путем, — куда мне без богатырского коня, погибнет конь, погибнет и всадник. Поеду я прямой дорогой, которая грозит опасностью мне самому; какой же я буду богатырь, если буду бояться смерти.
И направил Иван-царевич своего коня прямым путем. Долго ехал Иван-царевич местами дикими и безлюдными, лесами темными и дремучими и наконец выехал на лесную полянку, и на ней увидел маленькую избушку, а в ней жила бабушка-задворенка. Вошел Иван-царевич в избушку, богу помолился и бабушке-задворенке поклонился. Завидела его бабушка-задворенка и сказала:
— Фу, фу, фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла. Куда, Иван-царевич, путь держишь?
— Я еду, бабушка, к Марфе Канцыбаровне, чтобы достать у нее живой и мертвой воды и молодильных ягод для своего царя-батюшки.
— Да как же ты попадешь к ней? Марфа Канцыбаровна великая волшебница и премогучая богатырица, и не родилось еще такого сильного и могучего богатыря, который бы мог одолеть ее. Много людей прошло к ней, да от нее немного вернулось. У Марфы Канцыбаровны дом обнесен высоким тыном, и на каждой тынинке воткнуто по человечьей голове, на одной лишь нет, быть на ней твоей голове.
— Ах, добрая бабушка, помоги мне в этом деле и научи, как мне проникнуть к Марфе Канцыбаровне и достать живой и мертвой воды и молодильных ягод.
— Хорошо, царевич, помогу я тебе. Оставь ты у меня своего коня и дальше поезжай на моем коне, на дороге ты встретишь другую избушку, там живет моя старшая сестра, ты заезжай к ней и вези ей от меня поклон, и поступи, как она тебе прикажет.
Оставил Иван-царевич своего коня у бабушки-задворенки и дальше поехал уже на ее коне. Ехал-ехал и приехал к другой бабушке-задворенке; вошел он в избушку, богу помолился и бабушке поклонился, завидела его бабушка и заревела:
— Фу, фу, фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла. Куда, Иван-царевич, путь держишь?
— Я еду к Марфе Канцыбаровне, чтобы достать от нее живой и мертвой воды и молодильных ягод для своего царя-батюшки.
И затем царевич добавил:
— Был я у твоей младшей сестры бабушки-задворенки, она помогла мне и дала своего коня. Сестрица шлет тебе поклон.
— Ну если тебе моя сестра помогла, помогу и я. Слушай, царевич, внимательно и строго следуй моим советам, иначе не сносить тебе своей буйной головы. Марфа Канцыбаровна — наша младшая родная сестра, она премогучая богатырица; живет она в недоступном дворце, окруженном прочным тыном; через весь тын проведены струны, и чуть кто их заденет, как струны начинают звенеть, и во дворце поднимается тревога. Всякого дерзкого ловят, рубят голову и эту голову втыкают на тын. Меня и мою младшую сестру Марфа Канцыбаровна поставила держать караул на этом пути, чтобы мы оберегали ее покой. Ты оставь у меня этого коня, а отсюда поезжай на моем коне. Ты приедешь во дворец Марфы Канцыбаровны поздно ночью и когда будешь подъезжать ко дворцу, то не жалей коня и крепче понужай его, и он перенесет тебя через тын во двор.
Поблагодарил Иван-царевич бабушку за помощь и за добрый совет, оставил у нее своего коня, сел на ее доброго богатырского коня и поехал дальше. Поздней ночью Иван-царевич стал подъезжать ко дворцу Марфы Канцыбаровны, и как только он завидел стены дворца, так и принялся хлестать и понукать богатырского коня, брал он плеточку шелковую, пробивал кожу до мяса, мясо — до кости и кости — до мозга. Тут-то конь под ним осержается и от земли отделяется, и мигом перелетел через высокий тын прямо во двор Марфы Канцыбаровны.
Оставил Иван-царевич своего коня посередь двора, а сам пошел в палаты Марфы Канцыбаровны, вошел он в сени и видит: первые двери стерегут два борзых кобеля. Иван-царевич не плошал и мигом ссек псам головы. Идет далее. У других дверей вход стерегут два льва-зверя. Не мешкал царевич и тут: мигом отсек головы обоим львам и пошел далее. Третьи двери оберегает огненный змей — царевич и ему отсек голову и далее пошел уже беспрепятственно.
Кругом во дворце было тихо, все люди спали. Иван-царевич прошел одни палаты, другие и попал в спальню Марфы Канцыбаровны, и видит, что Марфа спит крепким сном на приятных лозах. Иван-царевич налил в одну бутылочку живой воды, в другую — мертвой, а в третью бутылочку насыпал молодильных ягод и хотел было уже и уходить, да засмотрелся на спящую красавицу и думает: «Что же мне не поцеловать ее?».
Подошел да и поцеловал ее, а как поцеловал он Марфу Канцыбаровну, так молодая кровь-то в нем загорелась и заиграла, и он не удержался и совершил с нею блуд. А Марфа так и не проснулась.
Овладевши сонной красавицей, Иван вышел во двор и хотел садиться на коня, а конь его к себе не подпускает и говорит:
— Ты, Иван-царевич, теперь нечист, и не могу я тебя нести. Пойди и обмойся в колодце.
Иван-царевич пошел и обмылся в колодце, и вернулся к коню. Но конь его опять к себе не подпускает и говорит:
— Пойди и обмойся в другом колодце.
Иван-царевич обмылся в другом колодце. Но конь опять велит царевичу:
— Поди и обмойся в третьем колодце.
Обмылся царевич в третьем колодце и вернулся к коню, и только после этого конь принял царевича на себя. Разъехался царевич по двору, рассердил коня, взвился конь и полетел через тын. Но нечисть царевича сказалась: конь задел копытом за верхнюю струну. И вот струна зазвенела, и во дворце поднялась тревога. Проснулись люди, проснулась и Марфа Канцыбаровна. И тут только она заметила, что была уже лишена невинности. И опалилась Марфа гневом великим и крикнула громким голосом:
— Гей, слуги мои верные, сбирайтесь ко мне скорей. Изловите этого дерзкого. Какой-то невежа здесь был, из колодца воду пил и колодца не закрыл.
Собрались слуги со всего дворца и принялись искать непрошеного гостя, да где сыскать: его и след простыл. Тогда Марфа Канцыбаровна вскочила верхом на свою серопегую кобылу и помчалась в погоню за Иваном-царевичем и скоро его догнала. Серо-пегая кобыла настигла коня, на котором мчался царевич, и принялась коня зубом грызть и ногами бить. Конь же этот был родным сыном серо-пегой кобылы. И взмолился конь кобылице:
— Матушка родимая, не бей же ты меня и не топчи ногами.
— Как же мне не бить и не топтать тебя? Крепко понужает меня Марфа Канцыбаровна, бьет она мне кожу до мяса, мясо — до кости, а кости — до мозга.
— Родимая матушка, скачи ты в одну сторону далеко, а в другую — дальше того.
Пожалела серо-пегая кобыла свое родное детище, сделала она прыжок в одну сторону далеко, а в другую — дальше того. Тем временем конь Ивана-царевича промчался далеко вперед. Добежал царевич до избушки бабушки-задворенки, оставил замученного коня, сел на свежего, на котором приехал в передний путь, и снова помчался. Бабушка же задворенка сбросила охлопень со своей избушки и поджидает Марфу Канцыбаровну.
Как буря налетела Марфа Канцыбаровна и принялась громить бабушку-задворенку:
— Зачем ты пропустила этого невежу, моего обидчика? Какая же ты караульщица? Отчего ты его не задержала?
— Где же мне задержать такого молодца? Это какой-то премогучий богатырь, он на всем скаку схватил и сбросил охлопень с моей избушки, и чуть крышу не своротил. Сама видишь.
Марфа Канцыбаровна не мешкала и снова поскакала на своей серо-пегой кобылице в погоню за Иваном-царевичем и скоро опять его настигла, и серо-пегая кобыла стала его коня зубами грызть и ногами топтать. Этот конь тоже был родным сыном кобылицы. И взмолился конь:
— Родимая матушка, не бей меня и не топчи меня.
— Как же мне не бить и не топтать тебя? Крепко понужает меня Марфа Канцыбаровна, пробила она мою кожу до мяса, мясо — до кости и кости — до мозга.
— Родимая матушка, скачи ты в одну сторону далеко, а в другую — дальше того.
Скачет кобылица в одну сторону далеко, а в другую — дальше того, а тем временем конь умчал Ивана-царевича далеко вперед. Доехал Иван-царевич до избушки бабушки-задворенки, оставил ей ее коня, уже утомленного, сел на свежего своего коня и помчался, как стрела. А бабушка-задворенка сбросила охлопень со своей избы и поджидает Марфу Канцыбаровну. Как буря налетела Марфа Канцыбаровна на бабушку-задворенку и забранилась на нее:
— Какая же ты караульщица? Не задержала молодца!
— Как же я такого богатыря и молодца смогу задержать, он как ураган промчался мимо и на всем скаку схватил и сбросил охлопень с моей избенки, чуть всю крышу не своротил. Сама это видишь.
Не стала мешкать Марфа Канцыбаровна и опять погналась вслед за Иваном-царевичем. Кобылица Марфы Канцыбаровны стала уже выбиваться из сил, но все-таки она настигла коня Ивана-царевича, но уже было поздно: царевич уже приблизился к границе своего государства, на границе стояла крепость с высокими каменными стенами, и царевич мигом перескочил на коне через высокие стены прямо в крепость, а серо-пегая кобыла уже совсем устала и не в силах была перескочить стен крепости. Подъехала Марфа Канцыбаровна к стенам крепости и закричала своим сильным богатырским голосом:
— Не затем я гналась за тобой, добрый молодец, чтобы погубить тебя, а затем, чтобы обручиться с тобой. Ты мою воду пил, да колодца не прикрыл. Обручимся хоть теперь.
И с этими словами Марфа Канцыбаровна сняла со своей руки однозолотное кольцо и бросила его через стену в крепость, а Иван-царевич бросил ей свое однозолотное кольцо. Так обручились Иван-царевич с Марфой Канцыбаровной.
После этого Марфа Канцыбаровна повернула свою серопегую кобылу и поехала домой, а Иван-царевич продолжал свой путь. Доехал он до росстанного столба и думает: «Был я прямым путем и остался цел и невредим, поеду-ка я теперь правым путем, который грозит смертью моему коню, желательно мне узнать, что за страшилища там живут». И поехал царевич правым путем.
Путь ему лежал местами дикими и безлюдными, лесами темными и дремучими. Ехал-ехал царевич и приехал к избушке, где жила бабушка-задворенка. Вошел Иван-царевич в избушку, его встречает бабушка-задворенка и говорит:
— Фу, фу, фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла. Куда, добрый молодец, путь держишь?
— Я, бабушка, ездил от росстанного столба прямым путем и остался жив и здоров, теперь задумал проехать правым путем, хочу узнать, какие люди живут на этом пути-на дороге.
— Ох, дитятко, лучше бы тебе вернуться. Недобрым путем ты поехал. Там дальше живет Баба Яга Ягинична; много людей к ней проехало, да назад никто не вернулся — всех погубила злая колдунья. Недавно Баба Яга Ягинична у одного царя похитила единственную дочь красавицу собой Марфу-царевну, и теперь Марфа-царевна томится в тереме бабы Яги Ягиничны и вышивает золотом по бархату.
— Надо освободить Марфу-царевну, — сказал Иван-царевич.
— Как же ты освободишь ее? Ведь нелегкое дело — доступить бабу Ягу Ягиничну и одолеть ее.
— А ты, бабушка, научи меня, как доступить бабу Ягу Ягиничну и как одолеть ее.
— Хорошо, Иван-царевич, я научу тебя, только выслушай меня внимательно. Когда Баба Яга Ягинична увидит тебя, то она на ступе и с пестом в руках встретит тебя далеко за своим жильем и будет жечь тебя огнем и пламенем. Но ты не бойся, смело иди и напади на Бабу Ягу, только не попадись ей под ступу и под пест, как раз зашибет. Баба Яга не сильна в открытом бою и побежит от тебя, но ты не отставай от нее и преследуй ее до самого ее дома — тогда ты ее одолеешь.
Поблагодарил Иван-царевич бабушку-задворенку за ее помощь и за добрый совет и поехал дальше своим путем. Ехал-ехал и видит — летит баба Яга Ягинична в ступе, пестом погоняет, метлой след заметает; остановилась Баба Яга версты за три и начала Ивана-царевича палить огнем и пламенем.
Иван-царевич не обробел, слез он со своего коня, завел коня в кусты и там его спрятал от огня и пламени Бабы Яги, а сам пеший стал подходить к бабе Яге Ягиничне; подходит, а сам от огня и пламени всячески укрывается — где щитом, где плащом — и подошел вплотную к бабе Яге и вступил с ней в бой. Баба Яга Ягинична все норовит угодить <в> царевича ступой и пристукнуть пестом, да не тут-то было: крепко помнит царевич совет доброй бабушки-задворенки и ловко уклоняется от ударов.
Недолго продолжался бой: Баба Яга обратилась в бегство и полетела к своему дому. Иван-царевич гнал ее по пятам. Путь пересекала глубокая река в четыре версты шириною; Баба Яга перелетела через реку, как по сухому берегу, Иван-царевич переправился на ту сторону реки вплавь на своем коне. Подъезжает Иван-царевич к большим и роскошным палатам Бабы Яги, вошел в ее высокие хоромы и говорит Бабе Яге:
— Я приехал освободить Марфу-царевну из неволи, давай ключи от терема.
— Нет, добрый молодец, сначала отведай моей силы богатырской, тогда уж и ищи Марфу-царевну.
Вышли Баба Яга с Иваном-царевичем в чистое поле, в широкое раздолье и стали воевать. И давай-ка они драться, давай-ка пластаться! И стал Иван-царевич одолевать Бабу Ягу, и она ему взмолилась:
— Дай мне сроку на один час.
Дал царевич ей сроку на один час. Баба Яга принесла цельную пудовку крупного скатного жемчугу и высыпала жемчуг на месте боя прямо на землю. Возобновился бой. У Ивана-царевича ноги стали глездать по жемчугу, а у Бабы Яги лапы по жемчугу не глездают. Стала Баба Яга одолевать Ивана-царевича, и царевич в свою очередь попросил у Бабы Яги сроку на один час. А Баба Яга ему в этом отказала:
— Какой тебе срок, не дам я тебе сроку ни одной минуты.
Услышала это старшая дочь Бабы Яги и говорит:
— Неправдой живешь, матушко, когда ты просила сроку, то молодой богатырь дал тебе сроку, а ты ему теперь сроку не даешь. Как же это так, нельзя так!
Делать нечего, дала Баба Яга Ивану-царевичу сроку на один час. Взял царевич пудовку золы и пеплу и высыпал на жемчуг да и самого себя обсыпал золой. Бой возобновился. Ноги у царевича по золе не стали уже глездать, и он победил Бабу Ягу и засек ее своим мечом, а затем взял Бабу Ягу за одну ногу, а на другую наступил, разорвал труп на две части и бросил в разные стороны.
Покончивши с Бабой Ягой, Иван-царевич вошел в терем, взял Марфу-царевну, посадил ее на своего коня и поехал в обратный путь. Доехал Иван-царевич до росстанного столба и думает: «Был я прямым путем и остался жив и невредим, вернулся сейчас с правого пути, сам жив остался, и конь мой невредим. Теперь после богатырских трудов и подвигов не мешает мне отдохнуть и разгуляться — поеду теперь левым путем к девицам на прохладочки».
И поехал Иван-царевич левым путем, каким ранее его проехали оба его старших брата.
Ехал-ехал Иван-царевич и приехал к большим и роскошным хоромам красивой волшебницы, въехал он прямо на широкий двор. Навстречу царевичу выбежала толпа веселых девиц, и все принялись хлопотать около коня; Иван-царевич недолго думал, схватил плеть — цоп одну девицу, цоп другую-третью, и все девицы бросились от него врассыпную, а царевич и говорит им:
— Как вы смеете моего богатырского коня расседлывать? Ваше ли это дело? Беретесь вы не за свое дело — разве у меня рук нет и разве я-то сам не могу своего коня расседлать?
Расседлал царевич коня, поставил его к корму, а сам пошел в светлые палаты. Красавица хозяйка встречает и принимает гостя — батюшко-свет как ласково: с радостью, с весельем и с полным удовольствием; брала она царевича за белые руки, сажала за дубовые столы, за скатерти браные, накормила его досыта, напоила допьяна. И после того говорит ему:
— Не пожелаешь ли, добрый молодец, поиграть со мною в карточки?
— Отчего не поиграть, поиграть можно.
Стали играть, и все-то царевич обыгрывает хозяйку, все-то обыгрывает — и много денег у нее выиграл. Наступила темная ночь. Хозяйка говорит:
— Ну, теперь время нам с тобою, добрый молодец, и на прохладочки отправляться. Милости просим ко мне в спаленку на кроватку.
Привела хозяйка царевича в спальню и говорит:
— Ложись-ка к стене.
— Нет, ты ложись к стене, — отвечает царевич, — у нас не в обычае гостя класть к стене, его всегда кладут с краю.
Хозяйка все стояла на своем и требовала, чтобы царевич ложился к стене. Тогда царевич схватил красавицу нечестно и положил ее на постель к стене, а сам дернул ремень. И полетела красавица волшебница в пропасть, и очутилась в подземелье. Увидели злодейку цари и царевичи, короли и королевичи и премогучие богатыри, схватили ее и тут же растерзали. Кликнул царевич всех девиц со всего дома и говорит им:
— Дайте мне ключи от подземелья.
Девицы не дают царевичу ключей. Тогда царевич схватил свою плеть и давай хлестать девиц, какая под руку попадется. Дали ключи. Отпер царевич замки на дверях и вывел из подземелья на волю всех царей и царевичей, королей и королевичей, и премогучих богатырей, и обоих своих братьев, вывел да и говорит:
— Ах вы глупые цари и царевичи, короли и королевичи, и премогучие богатыри! Зачем же вы так делаете? Поехали по делам своим, а попали в этакое место! Не случись меня, вы и теперь сидели бы в тяжкой неволе, да здесь бы и погинули. Идите вы все по своим местам, по своим домам, возвращайтесь вы к своим молодым женам и к своим малым детушкам.
И разошлись, разъехались все цари и царевичи, короли и королевичи, и премогучие богатыри по своим местам. Взял Иван-царевич Марфу-царевну и обоих своих старших братьев и пустился с ними в обратный путь, и поехал домой. Долго ехали царевичи и приехали к синему морю, а у самого моря стоит превысокая гора, под горою же зияет пропасть такая глубокая, что и дна не видно! Царевичи остановились в этом месте на отдых; Иван-царевич раскинул свою палатку, лег и скоро уснул богатырским сном.
Старшие же братья его не спали и не дремали, они замыслили и обдумывали черное дело: они завидовали силе богатырской Ивана-царевича и его удаче и решили убить его и овладеть красавицей царевной и бутылями с живой и мертвой водой и с молодильными ягодами. Схватили они сонного брата Ивана-царевича и сбросили его с горы в глубокую пропасть, а сами пошли дальше и скоро вернулись домой к своему отцу царю.
Царь был глубоко обрадован возвращением своих обоих старших сыновей, которых он уже считал мертвыми. Царевичи сказали царю:
— Государь батюшко, вот мы достали и принесли тебе живой и мертвой воды и молодильных ягод. Мы освободили из плена от страшной бабы Яги Ягиничны Марфу-царевну, которую и хотим взять за себя замуж. Младший же наш брат Иван-царевич сложил свою буйную голову и погиб на богатырском пути.
Выслушал царь речь своих сыновей и известие о смерти своего младшего любимого сына Ивана-царевича и горько заплакал, да скоро утешился и благодарил Бога, что хоть оба старших сына вернулись домой живы и здоровы. Стали братья жить да поживать в родительском доме.
Прошло так несколько времени, и царь захотел достать живой и мертвой воды и молодильных ягод. Призвал он сыновей и приказал им распечатать бутыли и раскрыть их. Дети принялись за дело, но сколько ни старались и как ни бились — никак не могли открыть бутылок. Иван-царевич, когда запечатывал эти бутыли, то заговорил их крепким наговорным словом, так: «Тот пусть распечатает эти бутылки, кто их запечатал». Оттого-то старшие царевичи понапрасну бились над бутылками — их мог распечатать только Иван-царевич.
Видит царь, что дело нечисто, но никак он не мог проникнуть в суть дела и не мог понять всей правды-истины. Не могли никак царевичи поделить и Марфы-царевны: и тому хочется овладеть красавицей царевной и другому хочется того же. Так царевна и не доставалась никому из них и жила в царских теремах заместо дочери.
Между тем Иван-царевич, сброшенный в пропасть, долго лежал в бесчувствии; наконец он очнулся и пришел в себя, огляделся царевич вокруг себя и думает: «Где же это я и куда попал я?». Видит он вокруг себя одни крутые горы, обрывы и голые скалы и понял, что ему своими силами никогда не выбраться со дна пропасти. Сильно загрустил и запечалился, и пошел дном пропасти куда глаза глядят. Шел-шел царевич и видит большой дуб, а на нем большое гнездо величиною с добрый стог сена; в гнезде сидели птенцы — дети огромной Маньжи-птицы, самой Маньжи-птицы на гнезде не было, она улетела за кормом. Смотрит царевич на гнездо и любуется дивными пташками. Вдруг царевич увидел, что вдали появились палы, огонь быстро распространялся по сухой траве и по ветру шел прямо на гнездо.
Видит царевич, что гнезду грозит верная гибель, и стало ему жаль беспомощных птенцов, и он решил спасти их. Схватил он вершину березки и стал захлестывать огонь, да где одному справиться с огнем. Думает царевич: «Водой бы заливать было бы ладнее».
Увидел он неподалеку ручеек, но чем черпать воду — в руках ничего нет. Снял царевич с головы шляпу, зачерпнул в нее воды и принес на пожар, и стал заливать. Дело пошло успешнее. И принялся царевич с шляпой бегать за водой и заливать пожар и залил-таки, не допустил огня к гнезду.
Устал царевич от этой работы и сел под камнем отдохнуть. Вдруг прилетела Маньжа-птица с цельной нетелью[23] в лапах, увидела она дымящийся пожар и закричала:
— Какой это злодей явился сюда и задумал сжечь мое гнездо и погубить моих малых детушек? Разорву его на части!
И стала она летать и кружиться вокруг своего гнезда и увидела Ивана-царевича; раскрыла она свои страшные когти и хотела схватить и растерзать царевича, но в это время дети ее закричали из гнезда:
— Родимая мамонька, не тронь и не обижай ты этого доброго человека, это он отстоял наше гнездо от огня и тем спас нас от верной гибели; он своей шляпой носил воду и залил пожар водой, без него не миновать бы нам лютой смерти.
Услышала это Маньжа-птица и сказала Ивану-царевичу:
— Спасибо тебе, добрый молодец, что ты пожалел моих малых детушек и спас их от лютой смерти. Не бойся теперь меня, выходи сюда. Отплачу я тебе добром — не лихом. Проси ты от меня все, что твоей душе угодно, — все я для тебя сделаю.
— Ничего мне от тебя, Маньжа-птица, не надо, — сказал царевич, — только вынеси ты меня на эту гору, чтобы я мог вернуться в свой город, в родительский дом.
— Хорошо, я вынесу тебя туда.
Разрезала Маньжа-птица нетель на мелкие куски, сложила их в мешки и сказала царевичу:
— Перекинь через меня эти мешки с мясом и сам садись мне на хлупь, путь будет долгий, и когда я захочу есть, ты и дай мне кусок мяса.
Царевич так и сделал, перекинул мешки, а сам сел на хлупь, тогда Маньжа-птица развернула свои огромные крылья и взвилась на воздух. Долго летели, во время полета Маньжа-птица повернет голову в одну сторону, и царевич бросит ей в хайло кусок мяса из одного мешка, повернет она голову в другую сторону, и царевич бросит кусок из другого мешка. Но вот и все мясо вышло, лететь же надо было много; птица повернула голову в одну сторону, и царевич ей ничего не дал, повернула в другую сторону — опять она ничего не получила.
Прошло недолго времени, и птица опять стала поворачивать голову. Тогда царевич взял нож, вырезал у себя на ногах икры и дал Маньже-птице, и она их съела. Наконец Маньжа-птица долетела до вершины горы и поставила там Ивана-царевича. Тут Маньжа-птица заметила, что Иван-царевич не может ходить, что у него болят ноги, и она спросила царевича:
— Скажи, царевич, что с тобой случилось?
— Да я напоследок-то дал тебе икры из своих ног; мясо-то все вышло, и я боялся, что ты ослабеешь и не донесешь меня до верху.
— Ах, какой же ты! Ты напрасно себя изувечил, я и так бы тебя вынесла.
После этого Маньжа-птица запустила себе лапу в рот и стала гадовать[24], гадовала-гадовала и выгадала икры; затем приложила она икры к своим местам, смазала их каким-то снадобьем, и икры приросли и зажили, словно ничего и не случилось. После этого Маньжа-птица простилась с Иваном-царевичем и полетела в свое провалище, а Иван-царевич пошел своим путем.
Пришел царевич в свой город, но в родительский дом идти не решился, боялся мести своих братьев, стал он жить в городских трущобах, начал он шляться по трактирам и кабакам и принялся пить и гулять. Весь он оборвался и обтрепался и бродил грязный и неопрятный, никто не мог признать в нем царского сына. Так прошло немало времени.
Пускай гуляет и пирует царевич. А мы вернемся к Марфе Канцыбаровне, посмотрим и расскажем, что она за это время поделывала и как она жила-поживала.
Обручившись через каменную стену с Иваном-царевичем, Марфа Канцыбаровна вернулась к себе домой и почувствовала, что она от царевича забеременела. Настал срок, и Марфа Канцыбаровна родила двух сынков-близнецов. Дети росли не по дням, а по часам и с малых лет проявляли силы великие, богатырские, и были они необычайной красоты. Подросли дети и спрашивают свою мать:
— Мамонька, где же наш тятенька и кто он такой?
— Ваш тятенька царевич из такого-то государства.
— Хотелось бы нам его повидать.
— Ах, детки, мне и самой хотелось бы его видеть, да и пора ехать к нему.
Снарядила Марфа Канцыбаровна корабль, села со своими сынками и поплыла в царство царя; остановилась она в гавани в столице и всю дорогу от гавани до царского дворца приказала устлать сукнами и коврами, а затем написала письмо, привязала к стреле и пустила ее прямо в царский дворец, и попала стрела на балкон. Взял царь записку и прочитал, а в ней было написано: «Выдайте мне виноватого, кто ко мне приходил, мою воду пил, а затем ушел и посудки не закрыл, а не выдадите виноватого, то весь ваш город разрушу, в степь превращу».
Послал царь своего старшего сына. Увидели дети нарядного и красивого царевича и спрашивают мать:
— Мамонька, не это ли наш тятенька?
— Нет, детки, это не тятенька, это ваш злодей дяденька. Возьмите-ка, детки, по два медных прута да хорошенько отстегайте своего дядю.
Взяли мальчики прутья, выбежали и давай стегать дядю и так его отделали, что он насилу ноги домой унес. Марфа Канцыбаровна послала со стрелой вторую записку с требованием выдать ей виноватого. Царь послал второго сына, но и со вторым дети так же расправились. Марфа Канцыбаровна посылает на стреле третью записку с требованием выдать ей виноватого.
Получил царь эту записку и крепко задумался, и не знал он, что ему делать. Кликнул царь клич по всему городу: если кто сыщется виноватый, то он тому отдаст половину своего царства. Дошел этот клич до кабаков и трактиров, где укрывался Иван-царевич. На следующий же день Иван-царевич пошел на корабль Марфы-царевны и идет к ней грязными сапогами прямо по сукнам и коврам. Увидели дети царевича и говорят своей матери:
— Смотри, мама, какой невежа идет и грязными ногами топчет дорогие материи.
— Ах, детки, это не невежа идет, а ваш тятенька. Идите вы поскорее и встречайте вашего отца с радостью и весельем.
Побежали дети навстречу к своему отцу и радостно его встретили, взяли его под руки и повели на корабль к матери. Марфа Канцыбаровна Ивана-царевича встречала, брала его за руки белые, в уста сахарные целовала, вымыла-вычистила его и одела его в дорогую царскую одежду. И стал он так хорош и пригож собою, что зрил бы-глядил, очей не сводил.
После этого Марфа-царевна вместе с Иваном-царевичем и со своими детками пошла во дворец к царю. Тут только Иван-царевич объявился царю-отцу и рассказал ему, как поступили с ним и что сделали ему старшие братья. Взял Иван-царевич бутылки с живой и мертвой водой и с молодильными ягодами и без больших усилий открыл их.
Глубоко обрадовался царь возвращению своего сына Ивана и опалился грозным гневом на своих старших сыновей. Приказал он казнить обоих старших сыновей. Привязали их к воротам и расстреляли кислым молоком. Иван же-царевич женился на Марфе-царевне. На радости престарелый царь задал пир на весь мир.
И я на свадьбе был, пиво-мед пил, по усам текло, а в рот ни зерна не попало.
Дмитрий Никифорович Плеханов,
крестьянин села Плехановского
Тюменского уезда.
16 июня 1907 года.
Скальп
Сибирские впечатления
Дело было давно, лет двадцать тому назад, в глухом и диком захолустье Западной Сибири. Стояла поздняя осень, холодная и дождливая; уже много дней дождь шел беспрерывно и лил как из ведра. Луга, болота и лесные низины были почти сплошь покрыты дождевою водой; ручьи и речки вздулись и бурно несли свои мутные воды; дороги сделались грязными и вязкими, и трудными для проезда.
В такую-то пору неотложные дела заставили меня ехать в одно большое сибирское селение, стоявшее верстах в ста от места моего жительства. С раннего утра я выехал из дома и весь день, под проливным дождем, кое-как перебирался на обывательских лошадях с одной станции на другую и наконец под вечер достиг до последней перепряжки: до места назначения оставалась всего одна станция, но станция большая, около тридцати верст. Но страшны были не размеры станции, а страшно было то, что этот последний переезд предстояло сделать уже в ночной темноте. А ночные поездки по сибирской глуши в осеннюю ненастную пору тяжелы и прямо-таки опасны, и во всяком случае чреваты всякими дорожными приключениями и неприятными случайностями.
На станции, пока ямщики перепрягали коней, я на скорую руку закусил, а затем сел в плетенную из прутьев тележку — коробок, по местному названию, — и пустился в путь. При выезде моем дождь переменился, и лишь ветер ревел и гнал над головою сплошные горы густых свинцовых облаков.
Вечерний сумрак совсем замирал, но черная осенняя ночь еще не вошла в свои права, и пока ехали селением, дорогу было видно, тем более что дорога освещалась огоньками чрез окна крестьянских изб; лошади шли рысцою и бодро шлепали по уличной грязи и по лужам. Но как только проехали селение и миновали последние крестьянские строения и выбрались на пустынные и безлюдные пространства, так словно попали на дно черной ямы: было так темно, что лишь с большим трудом можно было различить по сторонам вершины придорожных берез и ив, с широким размахом и шумом качавшиеся из стороны в сторону под напором ветра.
К довершению несчастья снова пошел дождь: сначала застучали редкие, но крупные капли холодного осеннего дождя, но малый дождь быстро усиливался и крепчал и скоро превратился в настоящий ливень, ровный и стойкий, отнюдь не обещавший скорого конца. При наступлении дождя я тщательно укрылся кошмой, а сверху еще и рогожей, чтобы хоть как-нибудь защититься от дождя и грязи и от холодного ветра. Но как я ни старался укрыться, все-таки дождевая вода нашла меня. Постепенно холодная влага проникала сквозь мое платье и достигала тела: сначала у меня промокли ноги в коленях, а затем плечи и руки; холодные струйки, как змейки, заползали мне за спину. Ветер пронизывал насквозь, холодный озноб сковывал члены, и по телу все чаще пробегала дрожь. Ехали не менее часу.
Утомленные кони перешли с рыси на шаг и шли грузно и мешкотно, тяжело и беспорядочно шлепали ногами и гулко чмокали копытами в жидкой грязи. Поминутно то с одной, то с другой стороны колеса погружались в размокшую колею и с чувствительными толчками вылетали наверх: то на кочки еще не разбухшей земли, то на корни деревьев; тележку немилосердно бросало из стороны в сторону. Все тело было разбито. На душе становилось смутно, жгучее чувство уныния и жуткой тоски давило сердце, и чувство одиночества и беспомощности холодом наполняло душу. Казалось, что конца не будет дороге, что так и не доберешься до места назначения. Мой возница был настроен, по-видимому, так же скверно, как и я. Сердитым голосом он понукал коней и время от времени свирепо хлестал их кнутом. Но кони оказывали мало внимания ямщицкому кнуту и ямщицким окрикам.
— Ямщик, сколько верст мы проехали? — спросил я только затем, чтобы прервать зловещую тишину и молчание и чтобы завязать со своим возницей разговор и тем хоть сколько-нибудь рассеять свои тяжелые и мрачные мысли.
— Почем я знаю? — мрачно ответил ямщик. — Вишь, как темно: не только дороги, лошадиных хвостов не видно. Верст десять, однако, проехали.
Разговор не вязался.
— О, боже, когда же конец! — простонал я.
Я чувствовал себя страшно утомленным и совсем разбитым, а коварное воображение, подвинченное ужасами бушующей стихии и трудностью положения, работало сильно и неустанно. Услужливая фантазия все чаще рисовала и развертывала картины самого жизнерадостного и даже веселого содержания, картины настолько яркие и живые, что по временам казалось, что видишь пред собою не продукты фантазии, а образы действительности. Всего больше преследуют и дразнят утомленного путника мечты об удобствах и покое, ожидающих на станции. Так вот и видишь пред собою уютную комнату, теплую и светлую, и самовар на столе с разными закусками и с неизбежной яичницей-верещагой. Так и выпрыгнул бы из постылого экипажа, так и полетел бы вперед, туда — в освещенную комнату. Но завывания ветра, шум дождя и промокшая одежда всякий раз властно возвращают мечтателя к суровой действительности.
Едем, плетемся… Вдруг кони остановились и с храпом попятились назад. Быстро ямщик соскочил с беседки и направился к коням, а через минуту я услышал серьезный и сдержанный голос ямщика:
— Барин, вылезай из коробка-то, да поскорее!
Я по горькому опыту знал цену таких ямщицких обращений и не ждал повторения их; быстро я сбросил с себя кошму и рогожу и одним прыжком был на дороге. Подойдя к ямщику и оглядевшись, я увидел, что наши кони и экипаж стояли на самом краю крутого обрыва, дно которого терялось под ногами в темной мгле. Сделай кони два-три шага вперед, и крушение было бы верное и неизбежное. С большим трудом и перепачкавшись в грязи с ног до головы, мы с ямщиком выправили коней и экипаж и поставили их на безопасное место. Оказалось, что мы уже давно сбились с дороги и ехали зря полевою тропой. Мы с ямщиком стали обсуждать свое положение, где мы находимся и в каком направлении надо нам держать свой дальнейший путь. Ямщик, уже немолодой мужик и местный старожил, без затруднения ориентировался в местности и определил, где мы находимся. Пройдя саженей сто в одну сторону, а затем в другую и вернувшись к экипажу, ямщик заявил:
— Место это мне знакомое, этот обрыв — берег Зеленого лога; неподалеку отсюда стоит деревня Грязновка, днем так ее отсюда видно. По левую руку, саженях в тридцати отсюда, пролегает полевая дорожка, она нас выведет как раз на нашу настоящую дорогу.
Я вполне удовлетворился этими объяснениями своего ямщика; вывели мы коней на дорогу, уселись в экипаж: и вновь пустились в путь. Опять измученные кони потянулись, грузно шлепая. Проехали недолго — едва ли с полчаса — и вдруг пред нами, словно из-под земли, выросла деревня, сначала показались сараи и заплоты, а затем и крестьянская изба крайнего дома. Мы очутились на деревенской улице.
— Какая же это деревня? Неужто Грязновка? — Удивленно спросил ямщик. — Она и есть. Экие кони проклятые, почуяли жилье человеческое и завезли на деревню. Что же мы теперь будем делать?
— Будем искать ночлега и переночуем здесь до утра, — бесповоротно решил я.
Я был несказанно рад жилью человеческому и решил во что бы то ни стало переночевать в этой деревне. Но возникал вопрос: где остановиться и к кому постучаться? Время было позднее, и вся деревня была погружена в глубокий сон, и ни в одном крестьянском доме не было видно огонька. Ямщик никого в этой деревне не знал и никогда в ней не бывал. Я осмотрелся и увидел неподалеку большой дом, обнесенный с улицы высоким и прочным забором — тыном, как любили делать только старые сибирские крестьяне. В задней части дома светил огонек, по-видимому, обитатели этого дома еще бодрствовали, а это было нам на руку. Решили попытать счастья в этом доме и попроситься сюда на ночлег; подъехали к воротам, и ямщик принялся брякать в большое железное кольцо, подвешенное на воротах. Во дворе залаял сторожевой пес, и скоро послышались неторопливые шаги хозяина дома, отворилась калитка, и пред нами предстал невысокого роста коренастый старик в шабуре и с шапкой на голове. Пошли обычные в таком положении переговоры о том, кто мы, откуда и куда едем, и как сюда попали. Выслушав нас и сообразив, что мы в дороге заблудились, перемокли и теперь просимся на ночлег, старик хозяин сказал:
— Борони бог пускаться в дорогу ночью в такую погоду. Заезжайте, обогрейтесь и переночуйте у меня, места не пролежите.
Быстро распахнулись ворота, и мы очутились в широкой ограде. Старуха хозяйка со свечой в руках уже стояла на крыльце сеней и приветливо нас встречала. Мой ямщик со стариком хозяином остались во дворе и принялись отпрягать и управлять коней, а я быстро прошел в избу. Чистая и светлая комната была жарко натоплена. Старуха хозяйка помогла мне раздеть мое промокшее дорожное платье и развесила его около печи для просушки, а затем она накрыла стол белой чистой скатертью и суетливо захлопотала около самовара.
Я тем временем принялся разбирать свой дорожный несессер и извлек из него все дорожные припасы: кусок ветчины, сыр, масло, коробку сардин и печенье; все это я расставил и разложил на столе. Через полчаса на столе весело клубился самовар, и тут же дымилась верещага на сковородке, издававшая слабое шипение, на тарелке лежали шаньги с картофелем. Приготовив закуски и приведя себя в порядок, я сел за стол; я был страшно голоден и принялся насыщать себя с аппетитом, который вырабатывается только в долгом и утомительном пути.
Между тем в комнату со двора вошел старик хозяин и не торопясь стал раздеваться, а затем он подошел к столу и поклонился мне истовым поклоном, с обычным приветом:
— Хлеб да соль вашей милости!
— Милости просим со мною, дедушко, хлеба-соли кушать. Присаживайся, закуси, чем бог послал, тогда примемся и за чай.
— Кушайте, барин, на доброе здоровье. Я недавно отужинал, а от чаю я не откажусь, выпью стаканчик.
Старик сел на краю стола; я налил и подал ему стакан чаю. Подавая старику чай, я сказал ему:
— Судьба и непогода привели меня к тебе, дедушко, в дом нежданным гостем, а я даже не знаю, как тебя звать и как по отчеству величать.
— Зовут меня Данилой, величают Савватеичем, — спокойно объяснил хозяин.
Так завязался разговор; беседовали больше о простых, обыденных вещах: о хлебах и покосах, о скотских падежах и о болезнях, которые минувшим летом переваляли и сгубили множество народу. Разговаривая так, я невольно обратил внимание на голову старика, на его голый череп: старик был совсем лысый, ни одного волоса не было у него на голове, при этом и лысина-то у него была какая-то особенная, необыкновенная: голый череп старика был шероховатый и матовый, а не гладкий и блестящий, как это обыкновенно бывает у лысых людей. Это обстоятельство меня до крайности заинтересовало: пью я чай и истово веду с хозяином беседу, а сам все посматриваю на хозяйскую лысину: посматриваю, но и побаиваюсь, думаю, как бы не обидеть старика нескромным взглядом. Но как я ни старался скрыть свое любопытство, старик заметил его. Добродушная улыбка зазмеилась под усами старика, и он вдруг с усмешкой обратился ко мне:
— Что, барин, засмотрелся на мою лысину, дивишься?
Это обращение было для меня так неожиданно, что я смутился и не сразу нашелся, что ответить. А старик между тем продолжал:
— Не ты один дивишься, все этому дивятся. Да и есть чему: случай-то вышел особенный.
Я почуял хороший рассказ и насторожил свое внимание.
Старик хозяин тем временем смолк и поник головой, как бы сбираясь с мыслями, а затем, подняв голову и обратив лицо ко мне, так повел свою речь:
— Видишь, барин, какие у меня теперь хоромы? Дом — полная чаша; двор рубленый, крытый тесом; на дворе семь лошадей, четыре коровушки, а нетелей и мелкий скот я и в счет не кладу. На гумне стоят непочатые зароды пшеницы и ржи: хлеба хватит на три года. И деньжонок припасено на черный день. А в молодые годы я жил не так, я жил в большой бедности. Тогда мне только одно имя было — Данилка, а теперь меня Данилой Савватеичем величают.
Когда я был еще малым ребенком, отец мой ушел на золотые прииски, да с той поры о нем ни слуху ни духу, должно быть, сложил он там свою буйную голову. Мать и я — ее единственный сын — остались совершенно без средств и бедствовали ужасно. Избушка у нас была худая, в утлы и щели свободно врывались и ветер, и стужа. Нередко случалось и так, что за весь день и крохи во рту не бывало. Мать целыми днями околачивалась по добрым людям и тяжелым трудом зарабатывала себе кусок хлеба. Да и недолго протянула мать: надорвалась она с работы и скоро умерла. Я остался один, скоро женился и принялся крестьянствовать. Я был сильный парень и силу имел непомерную: по силе я ровни не имел на всей нашей деревне. И жену мне Бог дал сильную, красивую и работящую. Долго мы с женой бились и упорно трудились, только не было нам ни в чем успеха и удачи, даже новой избенки я не смог сколотить, не было у меня доброго коня, и была лишь одна коровушка. Стал я крепко задумываться над тем, как быть и что делать и как выйти из тяжкой бедности. Долго думал я, и — силен сатана — пала мне в голову дума: займусь-ка я дорожным промыслом, разбоем значит. Взбрела в мою голову эта мысль, и уж никак я не мог от нее отвязаться: чем дальше, тем сильнее эта мысль томила меня и совсем лишила меня покоя, от пищи, от питья отбила.
Наконец я не выдержал и решил попытать счастья. Ранним утром пошел я в урман, облюбовал там молодую лесину, вырыл ее с корневищем и сделал из нее добрую и надежную дубину.
Деревня наша стоит недалеко от большой проезжей дороги, много по ней идет и едет всякого люда, немало проезжает здесь богатых и торговых людей. Выбрал я ночку потемнее, пошел за деревню верст за шесть отсюда и залег с дубиной в руках и с топором за поясом в неглубокий ложок, пересекающий дорогу. Недолго мне пришлось и ждать; слышу, едет человек на паре коней в коробке, без колокольцев, значит, не по казенной надобности, а это мне было на руку: с колокольцами ездят все больше чиновники, а с ними ведаться — дело неподходящее и хлопотливое.
Быстро взвалил я поперек дороги карчу, и лошади, дойдя до этого заграждения, остановились. Видимо, дремавший мужик всполошился и поднял голову, но он и ахнуть не успел, как я нанес ему удар в голову и разбил череп. Несчастный лишь застонал и тут же отдал Богу душу. В кармане убитого я нашел кисет с деньгами, рублей около двадцати, которые и взял себе. Труп убитого я отвез на его же лошадях в сторону от дороги по логу за полверсты и бросил в кусты, там же я оставил телегу и конскую сбрую, а коней я отвел в большой колок по другую сторону деревни, верст за пять, и там крепко привязал их к дереву. Недолго кони оставались на моих руках, вскорости через нашу деревню проезжал цыганский табор, и я продал цыганам обоих коней за двадцать семь рублей.
Убийство скоро обнаружилось. Оказалось, что я убил крестьянина соседнего села, ехавшего в другую деревню к дочери на крестины. Были суд и дело, наезжало начальство, только, за нерозыском обвиняемых, дело было предано забвению. Это было мое первое дело. Дело сошло с рук благополучно, удача ободрила меня: у меня на руках появились деньги, и деньги по моему положению немалые, и я окончательно втянулся в разбойное дело. Часто по ночам я стал выходить за деревню и там в логу на проезжей дороге поджидал запоздавших путников и редко я возвращался домой без добычи. По первому началу и по новости дела промысел мой шел не очень гладко: я робел и пугался стона умирающих, но затем — мало-помалу — я освоился с делом и старался лишь о том, чтобы наносить удары так, чтобы без долгих мучений, одним ударом положить человека на месте. И это мне почти всегда удавалось, потому, говорю я, что в молодости по силе и ловкости я ровни себе не знавал. Разумеется, не всякого прохожего и проезжего я убивал — большинство я отпускал живыми и лишь отбирал у них деньги и пожитки. Смерть постигала лишь того, кто оказывал мне сопротивление.
Промысел этот оказался настолько прибыльным, что года через два у меня на руках было более тысячи рублей. Я купил себе тройку добрых коней и завел обширную запашку, для этого я держал сначала одного, а затем двух батраков из ссыльных варнаков, и зажил наравне с богатыми мужиками. А еще года через два я завел себе вот эти хоромы с надворными строениями.
Между тем худая молва о нашей деревне стала далеко расходиться по окрестным местам: уж слишком много проезжих людей было мною обижено и ограблено, немало и трупов находили в окрестностях нашего селения. Крестьяне нашей деревни, конечно, скоро догадались, в чем дело, но это не служило для меня помехой, мужики-односельцы мне не мешали: более умственные и обстоятельные крестьяне стали меня сторониться, а другие — и большинство таких — не только не отшатнулись от меня, но даже прониклись ко мне особым уважением, как к счастливцу и удачнику, которому Бог фарту посылает. К тому же я не только не обижал своих односельцев, но всячески старался жить с ними в ладу и мире и не пропускал случая помочь по хозяйству всякому, кто только не обращался ко мне с просьбой о помощи; нередко случалось, что я помогал им и деньгами.
Начальство — земские заседатели и волостные головы — зачастили в нашу деревню и, случалось, подолгу живали у нас и производили по делам дознание и следствие. Только все труды и старания начальства проходили бесплодно. Это обстоятельство приводило в ярое бешенство особенно одного молодого земского заседателя. Всякий раз, при обнаружении нового грабежа и особенно убийства, этот молодой начальник из всех сил старался раскрыть преступление и напасть на след преступника, и так как это ему не удавалось, то он рвал и метал и выходил из себя; в этих случаях он так сердился и так бранился, что к нему и подступиться было страшно.
На мой же счет у начальства даже и подозрения не могло зародиться, так как весь народ на нашей деревне горой стоял за меня и давал обо мне самые лестные отзывы.
Некоторые волостные головы и догадывались о моих подвигах, да только они к этому относились так же, как и большинство нашего народа, что, дескать, Бог фарту человеку посылает; к тому же у этих волостных голов и у самих-то нередко хвосты были замараны. Само собою, что я всячески старался поддерживать добрые отношения с земскими заседателями и водить крепкую дружбу и знакомство с волостными головами и не жалел расходов на угощение их и даже на дорогие подарки. Зато и любили же меня волостные головы! А земский заседатель — так тот души во мне не чаял и всякий раз при производстве следствия останавливался только в моем доме.
Так все сходило мне с рук хорошо и благополучно. Времо шло, и я обзавелся хорошим хозяйством и скопил капиталец. Наконец мне стал претить мой промысел, и я решил на время перемежить разбойное дело, чтобы дать время угомониться народной молве и успокоиться народному недовольству. Целый год я провел спокойно и целый год ни разу по ночам не выходил на большую дорогу для разбойного промысла; я уже стал свыкаться с мыслью, что и до конца жизни мне не придется вернуться к этому промыслу. Только не сбылись мои чаяния: Бог судил иначе.
В тот год, как и теперь, осень стояла дождливая и непогожая. Однажды позднею ночью, когда на деревне все уже спали, ко мне с улицы постучался запоздалый путник и попросился отдохнуть в моем доме и подкрепиться, чем бог послал, я впустил его. Прохожий этот был дюжий и ядреный мужчина лет под пятьдесят, но ничего особенного он собою не представлял: человек, как и все. Я напоил странника чаем и накормил его остатками рыбного пирога, а после того стал его расспрашивать, кто он, откуда и куда идет и чем он занимается. Только прохожий туго поддавался моим расспросам и ответил только, что идет с восточной стороны и что направляет стопы свои в сторону солнечного заката, а кто он и чем занимается, того людям ведать не надлежит: то знает Бог. Подозрительными показались мне слова прохожего и подозрительным показался мне и сам он.
И пала мне в голову мысль, что человек этот, наверное, идет с золотых приисков и не хочет пускаться в разговоры со мною только потому, что у него есть деньги, о которых он в излишней болтливости боится проговориться. Сразу же я решил покончить с прохожим и ограбить его тут же, в своем доме, когда он заснет. Однако для моего замысла обстоятельства сложились благоприятнее, чем я рассчитывал. Подкрепившись пирогом и чаем, прохожий поднялся с лавки из-за стола, поблагодарил меня и объявил, что он опять отправится в дорогу, несмотря на ночную темноту и осеннюю непогоду. Я стал отклонять прохожего от его намерения и советовал ему переночевать у меня в доме, а утром рано на рассвете пуститься в дальний путь. Но прохожий настаивал на своем; я не шибко удерживал его, так как я сообразил, что покончить с прохожим за селением, на большой дороге, удобнее, чем дома.
Прохожий не торопясь оделся, помолился на образа, поклонился мне и моей хозяйке, поблагодарил за хлеб-за соль и вышел. Я тем временем схватил свою дубину, топор и быстро побежал прямою дорогой чрез поля к тому логу, где я совершил свое первое разбойное дело и где я потом совершил целый ряд таких же подвигов. Только что я добежал до дороги и залег в логу, как увидел, что и прохожий спускается по дороге с откоса в лог.
Еще дорогой я размышлял, что прохожий — человек дородный и матерый и что нужно нанести ему очень сильный удар, чтобы сразу уложить его на месте и сократить его страдания. Дорогой же у меня в голове мелькнула мысль, что это будет моим последним делом, так как я уже достаточно себя обеспечил и не было надобности подвергать себя опасности и риску подпасть уголовной ответственности.
Когда прохожий спустился на дно лога, то в два-три ловких прыжка я уже был позади него и изо всех моих сил я нанес ему дубиной страшный удар в голову. Но, к моему удивлению и ужасу, прохожий не только не свалился на землю, а круто повернулся и подошел ко мне вплотную, вперивши в меня суровые очи; спокойным голосом, будто ничего особенного не случилось, он сказал мне:
— А ну, ударь еще!
Я пришел в ужас и почувствовал, что ум мой цепенеет, что холод мурашками пробегает по моему телу. Я понял, что имею дело с необыкновенным человеком: за все время моего разбойного промысла не было еще случая, чтобы какой-либо человеческий череп выдержал такой удар и не разбился бы вдребезги.
Между тем прохожий не спеша вынул из-за голенища большой нож, лезвие которого, несмотря на ночную тьму, холодным стальным блеском резко ударило меня по глазам. Я думал, что мой смертный час настал; с ужасом следил я за движениями страшного человека и стоял неподвижно, словно ноги мои приросли к земле; руки у меня опустились, и дубина выпала на землю.
С ножом в руках прохожий вплотную подошел ко мне, сбил с моей головы шапку, и я остался с непокрытой головой. А на голове у меня была целая копна волос, и волосы у меня были долгие, густые и крепкие. Прохожий запустил свою левую руку в мои волосы и крепко забрал их в кулак, а ножом обрезал кожу на моей голове так, что линия обреза шла на лбу выше глаз — под волосами, с боков — над ушами и сзади — под затылком; он проделал эту операцию очень легко и быстро. Затем прохожий быстро приподнял меня за волосы вверх над землею и встряхнул на воздухе. Обливаясь кровью, я повалился на землю, а мои волосы с окровавленной кожей остались в руке у прохожего. Прохожий подержал мои волосы некоторое время над землею, чтобы стекла с них кровь, а затем распахнул свой шабур, под которым был надет синий кафтан, опоясанный широким ремнем, и к этому ремню он подвязал мои волосы. Несмотря на страшные мучения и на ужас своего положения, я все-таки заметил, что на ремне прохожего было привязано, кроме моих волос, еще с полдюжины скальпов, неизвестно кому принадлежащих.
Покончив с делом, прохожий подошел ко мне, лежачему, пнул меня ногою и с презрительным укором произнес:
— Брось ты свое худое ремесло, не бросишь — берегись: я еще вернусь к тебе.
После этого прохожий повернулся ко мне спиною и пошел своею дорогой, и скоро скрылся во мгле осенней непогожей ночи. Как только я почувствовал себя свободным от опасности, я поднялся и со всех ног бросился бежать домой. Я до полусмерти испугал свою жену своим появлением: она думала, что у меня вся голова была разбита.
Всю ту осень я пролежал больной в постели, а всю наступившую затем зиму я просидел дома, не имея мужества выйти на улицу к народу: мне стыдно было в моем положении показаться на глаза добрым людям. Лишь с наступлением весны я собрался с духом и впервые вышел на деревенскую улицу в народ и объявил своим односельцам, что волосы свои я потерял в болезни.
Тою же весною, лишь только началось таяние снегов и с гор побежали ручьи и потоки весенней воды, я собрался на богомолье; надел я на себя котомку, взял в руки посох и пошел пешком в Верхотурье к Иннокентию Праведному[25], верст за тысячу от нашей деревни. Целую неделю я пробыл в святой обители, горячо и с сокрушением молился о своих грехах, поговел и покаялся во всех своих душегубствах и злых делах, а затем отслужил молебен и вернулся домой.
Недолго хранилось в тайне несчастное приключение со мною; не знаю, от кого и как, но только слух о нем скоро разнесся не только по нашей деревне, но и далеко по окрестным селениям. Долго народ дивился этому случаю, и долго надо мною в глаза и за глаза смеялись. Да и сам я теперь не скрываю этого и охотно всякому рассказываю о случившемся в назидание; так как в этом страшном прохожем я вижу карающий перст Божий, ниспосланный мне Богом для моего исправления и наказания.
Прошло уже сорок лет с того времени, и я не пропускаю случая, чтобы пригласить к себе запоздалого путника или усталого странника, я даю им в своем доме приют и покой и всякий раз каждому страннику я рассказываю о своем позоре и наказании.
— Вот какова моя лысина-то, барин! — неожиданно веселым голосом закончил свою повесть старый разбойник и затем добродушным голосом добавил: — Уж поздно, устал ты, барин; тебе и отдохнуть надо. Спи себе с богом!
Старик поклонился и вышел.
Этот рассказ старого разбойника на меня произвел такое впечатление, что я, несмотря на страшное дорожное утомление, всю ночь напролет не мог сомкнуть глаз. Как только я закрывал глаза и забывался, так сейчас же предо мною вставал страшный образ старого разбойника с ободранным и окровавленным черепом, и я вздрагивал и просыпался.
На следующее утро, лишь только забрезжил утренний рассвет, я был уже на ногах и торопил своего ямщика с отъездом. Скоро кони были готовы. Я отказался от самовара и от горячих шанег, радушно предложенных мне хозяином — старым разбойником, сел в коробок и вновь пустился в дорогу.
Август 1913 года.
Петр А. Городцов.
Примечания
1
Иллюстрация непротивления злу.
2
3
5 рублей.
4
Едва ли.
5
Так проходит мирская слава (лат.).
6
Шапкой.
7
Оrаtiо repetatur.
8
Питье-еда.
9
10
Буквально султанскому Бугамеду.
11
Обман.
12
Спина.
13
14
Успенье.
15
Посказитель голосом изображает грубые и отрывочные речи царевны и ее слова передает голосом густо басовым, суровым и отрывочным и делает даже мину на лице <своем?>
16
Записи П.А. Городцова отражают работу этнографа над словарем диалектной лексики, не завершенную им. Вонливы — водливы — слова, имеющие разное значение. По-видимому, автор записи не имел возможности уточнить у информанта, какое из них прозвучало в речи рассказчика.
17
Молотяга — значит молотильщик.
18
Ток.
19
Что такое «мыза» золота, посказитель объяснить не мог. По-видимому, этому слову не придается значения определенной меры. По крайней мере, в объяснение этого слова посказитель мог сказать только так: насыпают золота на блюдо и подают.
20
Т. е. стебле.
21
1) Посказитель не знает ни имени отца Осипа, ни его братьев, а равно не знает имен родителей Моисея; имя отца Осипа знал — да забыл, утверждает только, что звали его не Иаковом.
2) Фараоны, по мнению посказителя, это были чудовищные и страшные люди, жившие в Египте и покорявшиеся египетскому царю. В настоящее время фараоны живут, женятся и плодятся на дне моря, и нередко показываются живым людям.
22
Вариант сказки «Царь-девица, или Настасья Тожуровна».
23
Нетель — взрослая телушка, не телившаяся.
24
Блевать и рыгать.
25
Верхотурье — один из первых русских городов на восточных склонах Урала. Здесь в Свято-Николаевском монастыре (основан в 1604 г.) находились мощи святого Симеона (в тексте ошибочно Иннокентия) Праведного, верхотурского чудотворца (конец XVI — середина XVII вв.). В 1692 г. гроб с его останками вышел на поверхность у Михаило-Архангельской церкви села Меркушино. Этот факт и случаи чудесного исцеления были освидетельствованы в 1695 г. митрополитом Тобольским и Сибирским Игнатием. В 1704 г. митрополитом Филофеем мощи Симеона были перенесены в Свято-Николаевский мужской монастырь. Официальная канонизация состоялась в 1825 г. Мощи святого Симеона Верхотурского привлекали огромное число паломников со всех уголков России и Сибири.