Петр Алексеевич Городцов
Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том I
Сказки
Царевич-вор
Жил один престарелый царь; почувствовав приближение смерти, подозвал он к себе трех сыновей и сказал им:
— Дети мои, чувствую я, что мне уже недолго осталось жить, скоро я умру. Я хочу при живности своей благословить вас и пристроить каждого из вас к своему делу, кто к чему способен, кто к чему пригоден. Тебя, старший сын, я делаю своим наследником и оставляю тебе все свое царство; тебя, средний сын, я делаю купцом и для этого оставляю дом, лавки и нужный для торговых оборотов капитал, а тебя, младший сын, я делаю вором, для твоего ремесла особого капитала не требуется.
Поклонились дети отцу и обещали ему в точности исполнить его волю. Отец благословил детей, да вскоре и умер. После смерти отца старший сын сделался царем, средний купцом, а младший вором.
Обзавелся младший царевич воровским инструментом и научился сон наводить. Сделал себе царевич острые железные когти, которые он надевал себе на руки и на ноги, а с этими когтями он мог залезать на высокую каменную стену; достал себе царевич дудочку и через нее наводил сон на людей: дунет через дудочку и наведет на человека сон.
Обзаведясь этими и другими воровскими инструментами, царевич принялся за свой воровской промысел и скоро сделался опытным мастером своего дела. Сначала царевич воровал в своем государстве, но затем раздумался и стал рассуждать так: «Зачем я буду воровать в своем царстве — в нашем царстве и без того все наше, пойду я в чужое царство и буду там воровать, чужого народа мне не жалко».
Переехал царевич в соседнее царство, в столичный город и остановился на квартире в доме известного во всей столице вора и жулика. Хозяин встретил царевича радушно, напоил и накормил его, а затем стал его расспрашивать:
— Куда же ты, добрый человек, путь держишь, какое ремесло ты знаешь и чем думаешь заняться?
— Стыдно сказать, грешно утаить: я — вор, этим ремеслом я промышляю и достаю себе пропитание, для воровства я прибыл и в вашу страну.
Услышав это, хозяин обрадовался и говорит своему гостю:
— Вот и хорошо; я, братец, тоже вор. Будем с тобою воровать вместе.
Царевич на это согласился. Переночевали эту ночь, а на следующий день воры стали сговариваться с наступлением ночи идти на воровской промысел. Хозяин предложил:
— Пойдем воровать в богатый магазин, украдем вин и хороших закусок и в свое удовольствие погуляем.
А царевич отвечает:
— Зачем же в магазин? С этими винами нас накроют, и мы попадем в острог. Что толку во всем этом? Украсть — не украсть любезные денежки, на них пятна нет, уличить нас не могут. С деньгами мы будем богаты, появятся у нас вина и закуски.
— Но куда же идти и где украсть деньги?
— В царское казначейство, там денег много!
Сказано — сделано. Наступила темная ночь, и пошли воры на промысел. Около казначейства стояла стража, и часовые стояли по всем углам. Царевич дунул в дудочку и напустил крепкий сон на стражу, надел себе на руки и на ноги железные когти и залез по стене до окна, выпилил в окнах железные решетки и влез в казначейство, забрал он там столько денег, сколько мог унести, и, не мешкая, вышел. Воры скрылись, похитили они много денег.
Поутру царь узнал о краже денег и было ему жалко денег; собрал царь к себе вельмож и советников и стал с ними обсуждать и обдумывать, как бы изловить вора, и надумался, как поступить. Призвал царь к себе придворную девицу, манграфиню, самую красивую и молодую, и приказал ей:
— Ты должна заняться распутством и отдаваться всякому мужчине. Вор, обокравший казначейство, теперь имеет много денег и наверное ударится в разгул, придет к тебе и наверное будет хвастаться своим делом. Вот тебе золотое кольцо, возьми его, и когда ты опознаешь вора, то ударь его в лоб этим кольцом и наложи на него пятно.
Стала девица распутствовать и принимать к себе мужчин; в одну ночь к ней явился и царевич-вор. Хитрыми словами и ласковым обращением девушка выведала у него тайну и ударила его кольцом в лоб, и запятнала его. Вор выхватил у девушки кольцо и убежал от нее; идет вор по улице и всех встречных мужчин пятнает кольцом в лоб. И напятнал множество народу.
Узнал царь, что девушка запятнала вора, и послал искать по городу вора, но запятнанных людей в столице оказалось много. Так и не могли узнать вора.
Прошел день-другой, и воры опять стали советоваться идти на промысел. Хозяин и говорит:
— Пойдем в лавку богатого купца, украдем сукон и разных материй, нашьем себе хорошей одежи и будем щеголять.
— Нет, неладно ты говоришь: с сукнами и материями нас накроют и не миновать нам виселицы. То ли дело украсть любезные денежки: будут у нас деньги, будут и наряды. И никакого риска: на деньгах пятна нет.
— Куда же идти?
— Опять в царское казначейство: казна без денег не останется, найдем, чего украсть.
Наступила ночь, и воры пошли. Царевич опять напустил сон на стражу и влез в казначейство, и похитил денег больше, чем прежде. Узнал царь о краже и стало ему жалко денег пуще прежнего.
Призвал царь к себе опять ту же девицу, молодую манграфиню, и сказал ей:
— Жди вора еще к себе, а когда он придет к тебе, ты веди его во двор через яму, а сама иди по дощечке, а он рядом с тобой пойдет и попадет в яму.
Вырыли во дворе глубокую яму, яму слегка прикрыли сверху соломой, чтобы ее не видно было, и перекинули через нее дощечку. Ждет девица, и вот вор опять к ней явился; девица провела вора во двор через яму: сама направилась по дощечке, а вор идет рядом с ней по соломке и попал в яму. Что делать? Взял вор да снизу над головой поджег солому. Огонь осветил здания, думали, что это пожар, поднялась тревога, побежали люди на пожар. Кто ни побежит, все в яму да в яму валится. И нападало туда людей полна яма.
Так и на этот раз нельзя было найти вора. О воре стала ходить молва по всему городу, люди дивились: вот так вор, ай да молодец вор! Задумался царь: все меры он принял, но вора найти не мог.
Однажды у царя во дворце был пир и было великое веселье и гулянье, на пиру было много народу, явился туда и вор-царевич со своим хозяином, они назвались купцами. Отстоловали, и гости стали понемногу расходиться. Один гость, богатый купец, как-то оплошал и положил на окно свою шкатулку с 40 тысячами, а воры это подметили, похитили шкатулку с деньгами и скрылись.
Пришли воры домой и стали делить деньги, хозяин и говорит:
— Из этих денег надо выделить пай и на долю моей жены.
Царевич возразил, что жена хозяина не имеет никакого
права на пай в этих деньгах, так как она в краже участия не принимала; хозяин же все настаивал на своем. Поднялся спор. Тогда царевич сказал хозяину:
— Пойдем к царю судиться, пусть рассудит, имеет ли твоя жена право на пай в этих деньгах.
Пошли воры назад ко дворцу. Гости уже все разъехались, и сам царь лежал на кровати в своей опочивальне; в кресле у кровати сидел царский спальник, который забавлял царя разными рассказами. Царь уже дремал. Воры подошли к окну спальни, царевич навел сон на спальника, и тот уснул крепким сном. Тогда царевич сказал:
— Ваше царское величество!
— Что тебе надобно? — сказал царь; он полагал, что это спальник его спрашивает.
— Сегодня на пиру в твоем дворце я с товарищем украл у одного твоего гостя шкатулку с 40 тысячами, и теперь товарищ просит пай из этих денег на долю своей жены, обязан ли я дать ему долю?
— А жена твоего товарища в краже участвовала?
— Нет!
— Ну так какой же ей пай! Она не имеет права на эти деньги.
— Ваше величество, я очень нуждаюсь в деньгах, не можете ли вы мне сколько-нибудь дать?
— В шкапу, на верхней полке, стоит шкатулка с деньгами, возьми себе, сколько надо.
Сказав это, царь уснул крепким сном. Вор влез в окно и в месте, указанном царем, достал шкатулку и с нею скрылся. А в шкатулке этой, кроме денег, лежали царские регалии: скипетр, держава и царская корона. Наутро была обнаружена кража. Жаль было царю денег, а больше жаль регалии, но и дивился он уму и ловкости вора.
Собрал царь к себе всех своих министров и сановников и стал с ними совет держать, как обнаружить вора. Думали-думали и ничего не придумали.
Тогда царь сказал:
— Вор не простой и не глупый человек, это, должно быть, умный и ловкий человек, а такого человека не карать, а награждать надо.
И написал царь указ на столбе во всеуслышание: пусть вор, похитивший из царской спальни шкатулку с деньгами и с царскими регалиями, объявится, и я за него выдам свою единственную дочь и сделаю его наследником царства.
Вор на этом же столбе, пониже указа, написал: «Пусть его величество в подкрепление своего обещания отберет поручительные записи от соседних царств и империй в том, что мне не сделают зла и что царь свято исполнит свое обещание, и тогда я объявлюсь».
Царь стал собирать поручительные записи от соседних царств и империй. Тем временем царь вновь собрал к себе во дворец всех своих вельмож и сановников и опять стал с ними совет держать о том, как бы охранить казну от кражи и как бы воров изловить. Судили и рядили, и надумали сделать так: поставить в казначействе под каждым окном особые котлошихи с кипящей смолой, воры полезут через окна в казначейство и попадут в котлошихи со смолой. Так и сделали.
Прошло так сколько-нибудь времени, с неделю или более, и воры опять сговариваются идти на промысел. Хозяин опять говорит:
— Пойдем в лавки к богатым купцам и украдем разных драгоценных вещей.
— Не дело ты говоришь, — возразил царевич. — С вещами этими нас поймают, и не миновать нам виселицы.
— Куда же нам теперь?
— Опять в царскую казну, казна пустою не бывает, всегда в ней деньги найдутся.
Сговорились и пошли. Царевич напустил сон на стражу, а затем и говорит своему хозяину:
— Всякий раз я лазаю в казначейство и стараюсь, да, верно, добро забывается, а лихо помнится. Не ценишь ты моей работы, да еще споры заводишь и требуешь пай на свою жену. Полезай ты теперь в казначейство.
Надел хозяин на руки и на ноги железные когти и полез по стене, подпилил решетины в окнах, прыгнул с окна и попал прямо в котлошиху с кипящей смолой, да и сварился. Царевич ждал-ждал своего товарища и думает: «Чего он там замешкался, полезу-ка я туда сам». Взлез на окно и видит, что хозяин его плавает в котлошихе в кипящей смоле. Взлез царевич осторожно в казначейство, взял много денег, а затем отрезал хозяину голову и унес ее домой, и передал царевич голову своего товарища его старухе матери. И заплакала старуха; плачет старуха, горюет о смерти сына, а больше горюет о том, что нет у нее на руках тела ее милого сына и не может она оплакать над телом сына, и с честью предать его земле.
Наутро донесли царю, что в казначействе опять совершена кража и что один вор попал в котлошиху в смолу, но голова у него отрезана, и поэтому никак нельзя узнать, кто был этот вор. Приказал царь возить труп вора по городу и приказал наблюдать, не заплачет ли кто над покойником; царь рассуждал так: родственники при виде трупа наверное не удержат своих слез, заплачут и тем себя выдадут.
Возят труп по городу, а царевич-вор и говорит старухе, матери умершего:
— Бабушка, хочется тебе по сынку поплакать?
— Шибко хотелось бы поплакать.
— Возьми кринку пресного молока и иди навстречу своему сыну, и как будешь подходить к нему, урони кринку и разбей ее, молоко разольется, ты плачь, сколько тебе хочется.
Так старуха и сделала: разбила кринку с молоком и заплакала, и запричитала:
— Свет ты мой, рожоное дитятко! Кабы был ты жив, почто бы я так тиранилась и мучилась!
Услыхали конвойные плач старухи, прибежали к ней и спрашивают:
— Почто, бабушка, плачешь, сынок, что ли, твой?
— Какой сынок, кринку с молоком разбила я, а купила-то я ее на последние деньги, насобирала я милостынкой три копейки, купила себе кринку молока, да разбила ее, об этом и плачу.
Солдаты дали старухе пять копеек и сказали:
— Возьми, бабушка, деньги и купи себе молока, только уходи отсюда и не вой.
Долго возили труп по городу, а найти вора не могли. Тогда парь приказал повесить труп на площади, на стене своего дворца — не признает ли кто покойника; у трупа приставили стражу в двенадцать человек. Царевич говорит матери покойного:
— Бабушка, наверное, хочешь похоронить своего сына?
— Очень желательно предать его земле и похоронить.
— Погоди, бабушка, к тебе скоро привезу твоего сына.
Купил царевич сорок ведер вина и взял с собою двенадцать
поповских риз, сложил все это на телегу и повез через площадь мимо царского дворца, где висел труп. Не доезжая недалеко до стражи, царевич сбросил колесо с телеги и завопил:
— Ох, горе! Колесо соскочило, где мне одному надеть его!
Часовые подошли к вору и спрашивают его:
— Чего ты везешь и зачем здесь остановился?
А вор пуще завопил:
— Колесо сломалось, воз тяжелый, где мне одному надеть его! Везу же и вино, да не рад стал и ему.
— Угости нас вином, и мы тебе поможем надеть колесо.
— Пейте, батюшки, сколько хотите!
Солдаты надели колесо и принялись пить вино, пили-пили, да свалились и крепко уснули. Вор вынул ризы поповские и надел их на солдат, а труп снял, положил на телегу и увез домой; старуха мать похоронила тело своего сына вместе с головой.
Наутро солдаты проснулись и видят себя в поповских ризах, смотрят: а трупа-то нет. Что делать? Пошли к царю в ризах. Царь увидел их и думал, что это идут к нему попы, вышел к ним и с подобающей честью им поклонился, а попы — бух ему в ноги. Царь поднимает их и говорит:
— Не подобает вам в вашем сане высоком бить мне такие поклоны.
— Ваше величество! Какой наш сан, не попы мы, а солдаты. Вчера вор явился к нам, напоил нас допьяна, украл труп, а нас одел в эти ризы.
Сильно дивился царь уму и ловкости неуловимого вора. Тем временем от соседних царств и империй пришли поручительные записи. Об этом царь также объявил надписью на столбе. Тогда во дворец явился царевич-вор и принес с собою шкатулку с деньгами и с царскими регалиями, его схватили и представили к царю; обрадовался царь и говорит:
— А, долго мы искали вора, а вот теперь вор сам к нам явился. Ну, теперь держи ответ.
— Нет, ваше величество, не для ответа я сюда явился, а чтобы войти в вашу семью в качестве зятя и впоследствии вступить на ваш престол.
Слово — закон. Пир пирком и за свадебку. Вор объявил, что он не простого роду, а царский сын. И было во дворе великое пирование и веселье. И я там был, мед-вино пил, по усам текло, да в рот ни зерна не попало. Царевич же, сделавшись царским зятем, оставил свой воровской промысел и сделался хорошим человеком, и стал царевич с молодой женой-царевной жить да поживать, да добра наживать.
Записано со слов крестьянина
села Плехановского Еланской волости
Тюменского уезда
Д.Н. Плеханова.
18 марта 1907 года.
Петр Алексеевич Городцов
Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том I
Сказки
Царевич-вор
Жил один престарелый царь; почувствовав приближение смерти, подозвал он к себе трех сыновей и сказал им:
— Дети мои, чувствую я, что мне уже недолго осталось жить, скоро я умру. Я хочу при живности своей благословить вас и пристроить каждого из вас к своему делу, кто к чему способен, кто к чему пригоден. Тебя, старший сын, я делаю своим наследником и оставляю тебе все свое царство; тебя, средний сын, я делаю купцом и для этого оставляю дом, лавки и нужный для торговых оборотов капитал, а тебя, младший сын, я делаю вором, для твоего ремесла особого капитала не требуется.
Поклонились дети отцу и обещали ему в точности исполнить его волю. Отец благословил детей, да вскоре и умер. После смерти отца старший сын сделался царем, средний купцом, а младший вором.
Обзавелся младший царевич воровским инструментом и научился сон наводить. Сделал себе царевич острые железные когти, которые он надевал себе на руки и на ноги, а с этими когтями он мог залезать на высокую каменную стену; достал себе царевич дудочку и через нее наводил сон на людей: дунет через дудочку и наведет на человека сон.
Обзаведясь этими и другими воровскими инструментами, царевич принялся за свой воровской промысел и скоро сделался опытным мастером своего дела. Сначала царевич воровал в своем государстве, но затем раздумался и стал рассуждать так: «Зачем я буду воровать в своем царстве — в нашем царстве и без того все наше, пойду я в чужое царство и буду там воровать, чужого народа мне не жалко».
Переехал царевич в соседнее царство, в столичный город и остановился на квартире в доме известного во всей столице вора и жулика. Хозяин встретил царевича радушно, напоил и накормил его, а затем стал его расспрашивать:
— Куда же ты, добрый человек, путь держишь, какое ремесло ты знаешь и чем думаешь заняться?
— Стыдно сказать, грешно утаить: я — вор, этим ремеслом я промышляю и достаю себе пропитание, для воровства я прибыл и в вашу страну.
Услышав это, хозяин обрадовался и говорит своему гостю:
— Вот и хорошо; я, братец, тоже вор. Будем с тобою воровать вместе.
Царевич на это согласился. Переночевали эту ночь, а на следующий день воры стали сговариваться с наступлением ночи идти на воровской промысел. Хозяин предложил:
— Пойдем воровать в богатый магазин, украдем вин и хороших закусок и в свое удовольствие погуляем.
А царевич отвечает:
— Зачем же в магазин? С этими винами нас накроют, и мы попадем в острог. Что толку во всем этом? Украсть — не украсть любезные денежки, на них пятна нет, уличить нас не могут. С деньгами мы будем богаты, появятся у нас вина и закуски.
— Но куда же идти и где украсть деньги?
— В царское казначейство, там денег много!
Сказано — сделано. Наступила темная ночь, и пошли воры на промысел. Около казначейства стояла стража, и часовые стояли по всем углам. Царевич дунул в дудочку и напустил крепкий сон на стражу, надел себе на руки и на ноги железные когти и залез по стене до окна, выпилил в окнах железные решетки и влез в казначейство, забрал он там столько денег, сколько мог унести, и, не мешкая, вышел. Воры скрылись, похитили они много денег.
Поутру царь узнал о краже денег и было ему жалко денег; собрал царь к себе вельмож и советников и стал с ними обсуждать и обдумывать, как бы изловить вора, и надумался, как поступить. Призвал царь к себе придворную девицу, манграфиню, самую красивую и молодую, и приказал ей:
— Ты должна заняться распутством и отдаваться всякому мужчине. Вор, обокравший казначейство, теперь имеет много денег и наверное ударится в разгул, придет к тебе и наверное будет хвастаться своим делом. Вот тебе золотое кольцо, возьми его, и когда ты опознаешь вора, то ударь его в лоб этим кольцом и наложи на него пятно.
Стала девица распутствовать и принимать к себе мужчин; в одну ночь к ней явился и царевич-вор. Хитрыми словами и ласковым обращением девушка выведала у него тайну и ударила его кольцом в лоб, и запятнала его. Вор выхватил у девушки кольцо и убежал от нее; идет вор по улице и всех встречных мужчин пятнает кольцом в лоб. И напятнал множество народу.
Узнал царь, что девушка запятнала вора, и послал искать по городу вора, но запятнанных людей в столице оказалось много. Так и не могли узнать вора.
Прошел день-другой, и воры опять стали советоваться идти на промысел. Хозяин и говорит:
— Пойдем в лавку богатого купца, украдем сукон и разных материй, нашьем себе хорошей одежи и будем щеголять.
— Нет, неладно ты говоришь: с сукнами и материями нас накроют и не миновать нам виселицы. То ли дело украсть любезные денежки: будут у нас деньги, будут и наряды. И никакого риска: на деньгах пятна нет.
— Куда же идти?
— Опять в царское казначейство: казна без денег не останется, найдем, чего украсть.
Наступила ночь, и воры пошли. Царевич опять напустил сон на стражу и влез в казначейство, и похитил денег больше, чем прежде. Узнал царь о краже и стало ему жалко денег пуще прежнего.
Призвал царь к себе опять ту же девицу, молодую манграфиню, и сказал ей:
— Жди вора еще к себе, а когда он придет к тебе, ты веди его во двор через яму, а сама иди по дощечке, а он рядом с тобой пойдет и попадет в яму.
Вырыли во дворе глубокую яму, яму слегка прикрыли сверху соломой, чтобы ее не видно было, и перекинули через нее дощечку. Ждет девица, и вот вор опять к ней явился; девица провела вора во двор через яму: сама направилась по дощечке, а вор идет рядом с ней по соломке и попал в яму. Что делать? Взял вор да снизу над головой поджег солому. Огонь осветил здания, думали, что это пожар, поднялась тревога, побежали люди на пожар. Кто ни побежит, все в яму да в яму валится. И нападало туда людей полна яма.
Так и на этот раз нельзя было найти вора. О воре стала ходить молва по всему городу, люди дивились: вот так вор, ай да молодец вор! Задумался царь: все меры он принял, но вора найти не мог.
Однажды у царя во дворце был пир и было великое веселье и гулянье, на пиру было много народу, явился туда и вор-царевич со своим хозяином, они назвались купцами. Отстоловали, и гости стали понемногу расходиться. Один гость, богатый купец, как-то оплошал и положил на окно свою шкатулку с 40 тысячами, а воры это подметили, похитили шкатулку с деньгами и скрылись.
Пришли воры домой и стали делить деньги, хозяин и говорит:
— Из этих денег надо выделить пай и на долю моей жены.
Царевич возразил, что жена хозяина не имеет никакого
права на пай в этих деньгах, так как она в краже участия не принимала; хозяин же все настаивал на своем. Поднялся спор. Тогда царевич сказал хозяину:
— Пойдем к царю судиться, пусть рассудит, имеет ли твоя жена право на пай в этих деньгах.
Пошли воры назад ко дворцу. Гости уже все разъехались, и сам царь лежал на кровати в своей опочивальне; в кресле у кровати сидел царский спальник, который забавлял царя разными рассказами. Царь уже дремал. Воры подошли к окну спальни, царевич навел сон на спальника, и тот уснул крепким сном. Тогда царевич сказал:
— Ваше царское величество!
— Что тебе надобно? — сказал царь; он полагал, что это спальник его спрашивает.
— Сегодня на пиру в твоем дворце я с товарищем украл у одного твоего гостя шкатулку с 40 тысячами, и теперь товарищ просит пай из этих денег на долю своей жены, обязан ли я дать ему долю?
— А жена твоего товарища в краже участвовала?
— Нет!
— Ну так какой же ей пай! Она не имеет права на эти деньги.
— Ваше величество, я очень нуждаюсь в деньгах, не можете ли вы мне сколько-нибудь дать?
— В шкапу, на верхней полке, стоит шкатулка с деньгами, возьми себе, сколько надо.
Сказав это, царь уснул крепким сном. Вор влез в окно и в месте, указанном царем, достал шкатулку и с нею скрылся. А в шкатулке этой, кроме денег, лежали царские регалии: скипетр, держава и царская корона. Наутро была обнаружена кража. Жаль было царю денег, а больше жаль регалии, но и дивился он уму и ловкости вора.
Собрал царь к себе всех своих министров и сановников и стал с ними совет держать, как обнаружить вора. Думали-думали и ничего не придумали.
Тогда царь сказал:
— Вор не простой и не глупый человек, это, должно быть, умный и ловкий человек, а такого человека не карать, а награждать надо.
И написал царь указ на столбе во всеуслышание: пусть вор, похитивший из царской спальни шкатулку с деньгами и с царскими регалиями, объявится, и я за него выдам свою единственную дочь и сделаю его наследником царства.
Вор на этом же столбе, пониже указа, написал: «Пусть его величество в подкрепление своего обещания отберет поручительные записи от соседних царств и империй в том, что мне не сделают зла и что царь свято исполнит свое обещание, и тогда я объявлюсь».
Царь стал собирать поручительные записи от соседних царств и империй. Тем временем царь вновь собрал к себе во дворец всех своих вельмож и сановников и опять стал с ними совет держать о том, как бы охранить казну от кражи и как бы воров изловить. Судили и рядили, и надумали сделать так: поставить в казначействе под каждым окном особые котлошихи с кипящей смолой, воры полезут через окна в казначейство и попадут в котлошихи со смолой. Так и сделали.
Прошло так сколько-нибудь времени, с неделю или более, и воры опять сговариваются идти на промысел. Хозяин опять говорит:
— Пойдем в лавки к богатым купцам и украдем разных драгоценных вещей.
— Не дело ты говоришь, — возразил царевич. — С вещами этими нас поймают, и не миновать нам виселицы.
— Куда же нам теперь?
— Опять в царскую казну, казна пустою не бывает, всегда в ней деньги найдутся.
Сговорились и пошли. Царевич напустил сон на стражу, а затем и говорит своему хозяину:
— Всякий раз я лазаю в казначейство и стараюсь, да, верно, добро забывается, а лихо помнится. Не ценишь ты моей работы, да еще споры заводишь и требуешь пай на свою жену. Полезай ты теперь в казначейство.
Надел хозяин на руки и на ноги железные когти и полез по стене, подпилил решетины в окнах, прыгнул с окна и попал прямо в котлошиху с кипящей смолой, да и сварился. Царевич ждал-ждал своего товарища и думает: «Чего он там замешкался, полезу-ка я туда сам». Взлез на окно и видит, что хозяин его плавает в котлошихе в кипящей смоле. Взлез царевич осторожно в казначейство, взял много денег, а затем отрезал хозяину голову и унес ее домой, и передал царевич голову своего товарища его старухе матери. И заплакала старуха; плачет старуха, горюет о смерти сына, а больше горюет о том, что нет у нее на руках тела ее милого сына и не может она оплакать над телом сына, и с честью предать его земле.
Наутро донесли царю, что в казначействе опять совершена кража и что один вор попал в котлошиху в смолу, но голова у него отрезана, и поэтому никак нельзя узнать, кто был этот вор. Приказал царь возить труп вора по городу и приказал наблюдать, не заплачет ли кто над покойником; царь рассуждал так: родственники при виде трупа наверное не удержат своих слез, заплачут и тем себя выдадут.
Возят труп по городу, а царевич-вор и говорит старухе, матери умершего:
— Бабушка, хочется тебе по сынку поплакать?
— Шибко хотелось бы поплакать.
— Возьми кринку пресного молока и иди навстречу своему сыну, и как будешь подходить к нему, урони кринку и разбей ее, молоко разольется, ты плачь, сколько тебе хочется.
Так старуха и сделала: разбила кринку с молоком и заплакала, и запричитала:
— Свет ты мой, рожоное дитятко! Кабы был ты жив, почто бы я так тиранилась и мучилась!
Услыхали конвойные плач старухи, прибежали к ней и спрашивают:
— Почто, бабушка, плачешь, сынок, что ли, твой?
— Какой сынок, кринку с молоком разбила я, а купила-то я ее на последние деньги, насобирала я милостынкой три копейки, купила себе кринку молока, да разбила ее, об этом и плачу.
Солдаты дали старухе пять копеек и сказали:
— Возьми, бабушка, деньги и купи себе молока, только уходи отсюда и не вой.
Долго возили труп по городу, а найти вора не могли. Тогда парь приказал повесить труп на площади, на стене своего дворца — не признает ли кто покойника; у трупа приставили стражу в двенадцать человек. Царевич говорит матери покойного:
— Бабушка, наверное, хочешь похоронить своего сына?
— Очень желательно предать его земле и похоронить.
— Погоди, бабушка, к тебе скоро привезу твоего сына.
Купил царевич сорок ведер вина и взял с собою двенадцать
поповских риз, сложил все это на телегу и повез через площадь мимо царского дворца, где висел труп. Не доезжая недалеко до стражи, царевич сбросил колесо с телеги и завопил:
— Ох, горе! Колесо соскочило, где мне одному надеть его!
Часовые подошли к вору и спрашивают его:
— Чего ты везешь и зачем здесь остановился?
А вор пуще завопил:
— Колесо сломалось, воз тяжелый, где мне одному надеть его! Везу же и вино, да не рад стал и ему.
— Угости нас вином, и мы тебе поможем надеть колесо.
— Пейте, батюшки, сколько хотите!
Солдаты надели колесо и принялись пить вино, пили-пили, да свалились и крепко уснули. Вор вынул ризы поповские и надел их на солдат, а труп снял, положил на телегу и увез домой; старуха мать похоронила тело своего сына вместе с головой.
Наутро солдаты проснулись и видят себя в поповских ризах, смотрят: а трупа-то нет. Что делать? Пошли к царю в ризах. Царь увидел их и думал, что это идут к нему попы, вышел к ним и с подобающей честью им поклонился, а попы — бух ему в ноги. Царь поднимает их и говорит:
— Не подобает вам в вашем сане высоком бить мне такие поклоны.
— Ваше величество! Какой наш сан, не попы мы, а солдаты. Вчера вор явился к нам, напоил нас допьяна, украл труп, а нас одел в эти ризы.
Сильно дивился царь уму и ловкости неуловимого вора. Тем временем от соседних царств и империй пришли поручительные записи. Об этом царь также объявил надписью на столбе. Тогда во дворец явился царевич-вор и принес с собою шкатулку с деньгами и с царскими регалиями, его схватили и представили к царю; обрадовался царь и говорит:
— А, долго мы искали вора, а вот теперь вор сам к нам явился. Ну, теперь держи ответ.
— Нет, ваше величество, не для ответа я сюда явился, а чтобы войти в вашу семью в качестве зятя и впоследствии вступить на ваш престол.
Слово — закон. Пир пирком и за свадебку. Вор объявил, что он не простого роду, а царский сын. И было во дворе великое пирование и веселье. И я там был, мед-вино пил, по усам текло, да в рот ни зерна не попало. Царевич же, сделавшись царским зятем, оставил свой воровской промысел и сделался хорошим человеком, и стал царевич с молодой женой-царевной жить да поживать, да добра наживать.
Записано со слов крестьянина
села Плехановского Еланской волости
Тюменского уезда
Д.Н. Плеханова.
18 марта 1907 года.