Петр Алексеевич Городцов
Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том I
Сказки
Счастье бедного Лазаря
Сказка
В одном селе жили-были два родных брата: Лазарь богатый и Лазарь бедный[62]. У богатого Лазаря было всего много: и денег, и имений, обширная лавка его ходко торговала, жил он в большом богатом доме и знакомство он вел все с хорошими людьми: с господами и боярами, и с именитыми купцами. Детей у богатого Лазаря совсем не было. Бедный же Лазарь жил в большой нужде и бедности, а детишек у него было много. Часто бедный Лазарь обращался к своему брату богатому Лазарю то с одной, то с другой просьбой о помощи и пособии. Богатый брат не любил своего бедного брата, но не отказывал ему в своей помощи и кое в чем по мелочам помогал ему.
Однажды в весеннюю пору бедный Лазарь пришел к своему брату и просит:
— Дай, братец, лошадку вспахать поле, была у меня всего одна лошаденка и та недавно от бескормицы сдохла.
— У меня двенадцать лошадей, — сказала богатый Лазарь, — любую бери, мои лошади теперь на пашне, мои работники пашут на них, ступай туда и возьми.
Пошел бедный Лазарь в поле и видит: двенадцать здоровенных и сильных мужиков на двенадцати лошадях пашут большое поле богатого Лазаря; дивится бедный Лазарь и думает: «Откуда богатый Лазарь достал таких работников, во всей округе я таких мужиков не видывал. Да и какие же они щеголи, разрядились, словно на праздник: красные рубахи, плисовые шаровары, поярковые шляпы и добрые сапоги. Кони — настоящие львы, и сбруя на них блестит». Подошел Лазарь к работникам и поздоровался.
— Бог помочь, добрые молодцы!
— Спасибо.
— Кто вы такие и откуда вы сюда явились?
— Мы люди особенные: твоего брата счастье, — сказали батраки.
«Вот оно что», — подумал бедняк и говорит:
— Дайте мне лошадку вспахать поле, брат мой дал на это свое согласие.
Работники ответили:
— Не можем мы дать тебе своих лошадей, нам и самим еще много надо пахать. Да ты и не справишься с нашими конями — у нас и кони особенные.
Так бедный Лазарь и вернулся домой с пустыми руками. В другой раз бедный Лазарь приходит к своему богатому брату и просит его:
— Брат, нехватки в дому, хлеба нет и муки, обеда не из чего готовить, ребятишки с голоду умирают. Дай, пожалуйста, муки.
Богатый Лазарь отсыпал бедному брату мешок муки, и тот пошел. Богатый же Лазарь сказал своей жене:
— Хозяйка, возьмем к себе в дом бедного Лазаря со всей его семьей, он нас не объест. Пускай себе живет на заднем дворе в заброшенной избушке. Ходит он, выпрашивает себе помощи — срам один пред добрыми людьми.
— Да к какому же делу приставить твоего брата? — сказала жена богатого Лазаря. — И какую работу он будет править?
— Да мы ему и не дадим никакого дела, будет каждый день носить в полевую избушку обед нашему старичку, туда отнесет горшок со щами и обратно принесет порожний горшок. Работа нетрудная и для него самая подходящая.
Жена на это согласилась. Призвал богатый Лазарь своего бедного брата и предложил ему переходить к нему со всей семьей на житье при полном обеспечении. Бедняк был рад этому предложению и не мешкая перешел со всей семьей во двор своего брата, и устроился в заброшенной избушке на заднем дворе. Каждый день в обеденную пору бедный Лазарь относил обед: горшок со щами в полевую избушку, стоящую недалеко за селом, и оставлял его там до следующего дня, а порожний горшок от прежнего обеда брал с собой и шел домой.
Долго носил бедный Лазарь обед в полевую избушку и наконец задумался: «Кому же это я ношу обед и кого кормлю? Надо посмотреть и узнать это». Спрятался бедняк Лазарь в избушке за чувал и стал дожидаться. Вдруг явился в избушку старый старичок и начал есть щи, наелся и говорит: «Кто там за чувал спрятался, выходи!».
Вышел бедный Лазарь, поклонился старику и говорит:
— Это я, дедушко, спрятался за чувалом; я принес тебе обед да не успел до твоего прихода убраться отсюда, испугался тебя и спрятался.
— Нечего меня пугаться и не для чего от меня прятаться. Я ведь тебя не съем и не укушу.
Видит бедный Лазарь, что старик добрый и на словах ласковый, стал посмелее и говорит старику:
— Скажи мне, дедушко, кто же ты будешь?
— Я твоего брата счастье, — ответил старик.
— Ах, христовое счастьице! Нет ли где и моего такого же счастья, как у брата?
— Как нет? Есть и у тебя счастье. И твое счастье будет получше, чем у твоего брата, только оно сильно обленилось.
— Ах, дедушко, скажи мне и научи, как и где найти мне мое счастье?
— Слушай, я скажу тебе, как найти твое счастье. Иди ты на море, там на морском берегу ты увидишь два больших и старых дуба, под одним дубом выскурь; выруби ты себе добрую дубину и с нею спрячься в выскури и жди там. Придет на морской берег старый старик, грязный и оборванный, старик разденется и войдет в воду, и станет купаться в море, а ты выйди с дубиной из своей засады и сядь на платье. Когда старик выйдет из воды, ты примись его бить палкой без всякой пощады и бей до тех пор, пока он тебе чего-нибудь даст или скажет, что надо сделать. Тогда ты прекрати побои, возьми от старика, что бы он тебе ни дал, и возвращайся домой. Этот старик и есть твое счастье.
Обрадовался бедный Лазарь этому известию, поблагодарил доброго старика и пошел домой. Он сказал своей жене о своей встрече с добрым стариком в полевой избушке и сказал ей:
— Ну, хозяйка, не будем больше жить на задворках у богатого брата и вернемся в свою старую избенку; ты пока оставайся с ребятишками дома, а я пойду к морскому берегу искать свое счастье, старик говорит, что мое счастье лучше, чем у брата.
Жена была рада этой вести и согласилась во всем с мужем. Пошел бедный Лазарь к брату и сказал ему:
— Не хочу я больше жить у тебя и вернусь в свою старую избенку.
— Ну, с чем пришел, с тем и уходи, ступай, я тебя не держу.
Перевел бедный Лазарь свою семью в свою старую избу, а сам не мешкая пустился в дальний путь. Долго шел Лазарь, наконец пришел на берег моря и по сказанному как по писаному нашел на морском берегу два старых больших дуба, под одним — выскурь; вырубил себе Лазарь прочную дубину и спрятался под корнями дуба, сидит и ждет. Наступил вечер, а затем ночь, и все никто не является на берегу, только в полдень следующего дня к берегу подошел старый старичище, огромного росту, но оборванный, грязный, и одежонка на нем была худая; не спеша разделся старик на берегу и пошел в воду, а когда нырнул в воду, тогда Лазарь выскочил из-под дуба с дубиной в руках и сел на платье старика.
Искупался старик и вышел на берег, тут его встретил Лазарь и давай бить и лупить дубиной, не жалея своих сил. Взмолился старик:
— За что, за что ты бьешь меня?
— Как же мне не бить тебя, — отвечал бедный Лазарь, — ведь ты до чего довел меня: на всем селе я самый бедный и последний мужичонко, дети умирают с голоду.
— Чего я поделать могу? Вишь как я обленился и сам хожу в грязи и в лохмотьях.
— Дай мне хоть чего-нибудь на счастье!
— Чего же я дам тебе? Ничего у меня нет, есть один только грош, возьми его.
Взял бедный Лазарь грош и пошел обратно домой, идет путем-дорогой и размышляет: «Невелико же мое счастье, чего купишь на грош?». Идет бедный Лазарь в городе по базару, встречает его баба с курицей в руках и говорит:
— Купи, дядя, курицу.
— Рад бы я купить курицу, да денег-то у меня всего один грош.
— Я тебе отдам курицу и за грош, а остальные деньги подожду за тобой, после отдашь.
Взял Лазарь курицу и шибко обрадовался, думает: «Не с пустыми руками домой ворочусь». Вернулся Лазарь домой, жена встречает его с полным удовольствием, с радостью и весельем и спрашивает:
— Ну что, как, нашел ли ты свое счастье?
— Найти-то нашел я свое счастье, только немного корысти от него получил, всего один грош, и за грош этот я купил вот эту курицу.
— Ну и то слава Богу. Завтра заколем курицу и сделаем суп, ребятишек накормим.
Пустили курочку на пол и бросили ей зерна. На следующее утро проснулись и увидели: в каждом углу избы по два яичка — это отложила за ночь их курочка. Подивились Лазарь и его жена и стали искать курочку, чтобы заколоть ее к обеду, искали-искали — нет нигде курочки, словно она растаяла. На следующее утро просыпаются и видят, что в каждом углу лежит уже по четыре яичка, а самой курочки опять нигде не видно.
Обрадовалась баба, собрала шестнадцать яиц, восемь из них сварила для своих детей, а остальные восемь штук понесла в город продавать; пришла баба на базар, а ей торговки и места не дают, и кричат с неудовольствием на бабу:
— Явилась сюда с таким пустяком, лишь место занимает!
Присела баба на самом краю базара и ждет покупателя.
И вот явился на базар один барин и начал обходить всех торговок яйцами, подойдет к торговке, возьмет яичко, посмотрит его на солнечный свет и забракует. И так внимательно барин осмотрел все яйца у всех торговок, забраковал все их и на всем базаре не купил ни одного яйца.
Дивятся торговки: что за барин мудреный явился сюда, все яйца пересмотрел, а ни одного не купил, а яйца у всех свежие и хорошие. Подошел наконец этот барин к жене Лазаря, осмотрел ее яйца и на каждом прочитал надпись: «Кто это яичко съест, у того каждое утро будет под головою сто рублей». Спросил барин бабу:
— Почем продаешь яичко?
— Что дашь, то и ладно будет.
— Вот тебе за все за них 100 рублей, — подал барин бабе 100-рублевую бумажку.
— Ах, барин, ведь у меня сдачи-то нет.
— Какая там сдача, я еще тебе пятиточку накину.
Не успела баба прийти в себя от изумления, как барин взял у ней все восемь яиц и скрылся. Несказанно обрадовалась баба выпавшему счастью — такой уймы денег никогда на ее руках не бывало. Накупила она для хозяйства всякой провизии, обнов для детей, наняла лошадь и привезла домой много всякого добра, да еще и деньги остались. Лазарь спрашивает жену:
— Где ты всего столько достала и на какие деньги купила?
— Да за яйца дали мне большие деньги.
И рассказала баба Лазарю о том, как явился на базар какой-то мудреный барин, который весь яичный базар обошел и все яйца осмотрел, да ни у кого ни одного яйца не купил, а у ней купил за 100 рублей восемь яичек, да еще и пятиточку накинул — такой добрый барин. Посудили Лазарь с женою и решили: курицу колоть не следует, а надо ее беречь, курочка-то, оказывается, особенная и откладывает ценные яйца. Курочка, между тем, каждое утро исправно откладывает по четыре яичка по четырем углам избы, и уже она перестала прятаться, а гуляла свободно в избе и на улице, ею стали дорожить и ее стали беречь.
Стал Лазарь продавать дивные яйца своей курицы по дорогой цене, и скоро у него на руках образовался огромный капитал, и он сделался богатым человеком, богаче своего брата. Построил Лазарь себе большой и роскошный дом и великолепно его обставил, и зажил богатым барином, нанял Лазарь для своих детей особого учителю Омелю; только учитель-то, видно, попался не с большим умом, хоть из себя человек видный.
Задумала жена Лазаря женить Омелю на своей старшей дочери, да только дело все как-то не налаживалось. Учитель Омеля жил в доме Лазаря; однажды он изловил дивную курочку и стал ее с любопытством рассматривать, развернул он ей крылышки и на хлупи[63] курицы прочитал такую надпись: «Кто съест эту курицу, тот будет царем, а кто съест ее потроха, у того в головах каждое утро будет сто рублей».
Никому не сказал Омеля об этом открытии, он явился к Лазарю и его жене и объявил им: «Я тогда женюсь на вашей дочери, если вы согласитесь вашу дивную курочку заколоть и зажарить, и я съем ее всю целиком со всеми ее потрохами за свадебным столом». Подумали-подумали Лазарь с женою и решили, что им эта курица теперь не нужна, так как и без нее у них теперь столько денег, что девать некуда, и согласились.
Назначен был день свадьбы, курочку закололи и зажарили ее с потрохами. Жених и невеста поехали в церковь венчаться, а приготовленная курочка стояла в шкапу. Два старших сына бедного Лазаря Федор и Григорий набегались на воле и захотели есть; прибежали они в кухню, раскрыли шкап, взяли курочку, приготовленную для Омели-жениха, и съели ее: старший сын Федор съел потроха, а младший Григорий съел самую курочку. Тем временем свадебный поезд вернулся из церкви, Омеля потребовал курочку, хватились, а ее и след простыл. Стали доискиваться, где курочка девалась, и бывший тут народ сказал: «Курочку съели ваши же ребятки».
Узнал об этом жених Омеля, схватил нож и бросился на мальчиков Федора и Григория: ему хотелось заколоть их и съесть их сердца и печени, через это сделаться царем и находить под своим изголовьем каждое утро по сту рублей. Но мальчики не дались Омеле, они бросились от него бежать, убежали за деревню в дремучий лес, Омеля их преследовал, но дети забрались в непроходимые лесные трущобы и там спрятались.
Омеля не мог найти детей и вернулся домой с пустыми руками. Дети же, как только заметили, что погони за ними нет, так пошли куда глаза глядят, ворачиваться домой они уже и не думали — боялись Омели. Шли-шли дети и пришли в одно большое торговое село, и выпросились у одной вдовы переночевать, вдова их пустила, бросила им на пол кое-какую постилку и две подушки.
Наутро парни проснулись, хозяйка стала убирать их постель и в изголовье их нашла 100 рублей золотыми деньгами, и говорит:
— Ребята, зачем вы разбрасываете зря деньги, в другом месте их у вас украли бы, ваше счастье, что вы нашли приют в доме хоть бедной да честной вдовы. Подберите деньги.
— Ах, бабушко, это не наши деньги.
— Как это не ваши, коли под вашими головами найдены. Берите и не бросайтесь зря деньгами.
Взяли парни деньги, обрадовались и думают: «Денег теперь у нас много, куда же их нам девать? Пойдем в кабачок!». И пошли в кабачок, из кабачка в трактирчик, пьют пареньки, бражничают и гуляют; целый день гуляли и пировали, и к ночи все деньги спустили.
Вернулись домой уже ночью и легли спать. Наутро встают и видят: в головах у Федора опять лежат 100 рублей золотом. Опять пошли парни по кабакам и трактирам, завели себе подходящую компанию, в картишки стали поигрывать, гуляли и пировали опять целый день до ночи, и спустили все деньги. Ночью пришли домой, легли спать, а на следующее утро в изголовье Федора опять 100 рублей золотом.
Старуха вдова сообразила, в чем тут дело, она дала Федору сильного рвотного, и Федора стало рвать, и он выкинул куриные потроха, старуха подобрала их и проглотила. Между тем молодые люди опять с утра пустились по кабакам и трактирам и к ночи спустили все деньги до последней копейки. Наутро парни просыпаются, хвать, а под головами денег-то нет. Зато у старухи вдовы под головами оказались 100 рублей.
Прогнала вдова своих жильцов из дома, и очутились они на улице без денег. Что оставалось делать? Пошли они за деревню куда глаза глядят. Шли-шли, вдруг их догоняют иноземные купцы, увидели купцы двух молодых и красивых парней, по-видимому, праздно шатающихся, и решили, что надо изловить этих парней, отвезти и продать, за них можно получить хорошие деньги.
Бросились купцы на братьев и схватили младшего Григория, старший же Федор от них ускользнул, убежал в лес, да там и скрылся. Повезли купцы Григория в столичный город своего государства и продали Григория царю. Умный и красивый мальчик сильно понравился царю; царь стал его воспитывать в своем дворце, а когда Григорий подрос, царь выдал за него свою единственную дочь. Вскоре царь умер, и Григорий сделался царем.
Однажды царь Григорий сел на корабль и поехал осматривать пределы своего царства. Долго был в отлучке царь и наконец направился в обратный путь. Едет царь на корабле, погода стояла тихая и для путешественников благоприятная, и вдруг видит, что впереди вода на море забурлила и заволновалась, и в волнах показалась небольшая лодочка, на лодочке стоял Морской царь, седой старик огромного роста; на лодочке не было ни весел, ни руля, но она сама плыла по морю и быстро подходила к кораблю, и по мере приближения лодочки вода под кораблем все сильнее и сильнее волновалась, наконец заходили вокруг корабля огромные волны величиной с дом, и вода словно закипела белой пеной, корабль царя едва держался, вот-вот ляжет на бок и пойдет ко дну.
Сильно испугался царь Григорий и взмолился Морскому царю:
— Морской царь, перейми меня и возьми на свою лодочку или же прекрати эту бурю и волнение.
— Нет, я еще пуще взволную море и утоплю тебя, — ответил Морской царь.
— За что ты хочешь сгубить меня и чего тебе от меня надобно?
— Отдай мне из своего дома то, чего ты не знаешь.
— Отдам все, только не губи меня.
— Давай сделаем рукописание.
Достал Морской царь со дна моря колючей травы, разрезал Григорию безымянный палец, наточил из него крови, и царь Григорий своей кровью написал рукописание, которое и передал Морскому царю. Взял Морской царь это рукописание и говорит: «К такому-то сроку обещанное доставь мне в такое-то место на морском берегу, а не доставишь, худо тебе будет».
Царь Григорий обещал это исполнить. После этого Морской царь скрылся, буря улеглась и волны на море стихли, и царь Григорий благополучно прибыл в гавань своей столицы. Весело идет царь в свой дворец, царица встречает его с полным удовольствием, с радостью и с весельем, а на руках у нее сидит ребенок — первенец сын. Поздоровался царь с царицей и спросил царицу:
— Это чей же ребенок?
— Это наш сын и наследник, — сказала царица, — когда ты уезжал, я оставалась в тягостях и родила без тебя первенца сына, которого я и назвала Иваном.
Услышал это царь Григорий и залился горькими слезами. Царица обеспокоилась и стала спрашивать царя, с чего вдруг сталась с ним такая перемена и с чего он так горько плачет. И царь рассказал свое приключение на море, как он обещал Морскому царю отдать из дома, чего не знал, и отдал своего сына. Заплакала и царица.
Между тем Иван-царевич рос не по годам, а по дням, и был он мальчик красивый и умный. Стал Иван-царевич примечать, что родители его, глядя на него, часто плачут горькими слезами, и стал их спрашивать: «Скажите, о чем вы плачете?». Сначала родители не хотели сказать ему ничего о его судьбе, но потом не выдержали спроса своего сына и сказали ему, что отец отдал его Морскому царю и скоро настанет время вести его на указанное место.
Выслушал Иван-царевич родителей и сказал:
— Чего я буду мешкать, пойду я заранее к Морскому царю.
Снарядили родители своего сына, благословили и отпустили, и пошел царевич куда глаза глядят. Шел-шел Иван-царевич и зашел в глухой дремучий лес, и увидел там большой покосившийся на корню дуб, и под вывороченными корнями виднелась большая выскурь; Иван-царевич подошел к выскури и увидел отверстие в глубь земли, срубил он длинную жердь и опустил ее на дно глубокой ямы, и спустился в яму по жерди; очутился Иван-царевич на дне мрачного и темного подземелья, вдали просвечивался свет; на этот свет и пошел Иван и скоро вышел в обширное и светлое помещение, одна стена этого помещения была увешана иконами, а перед ними горело множество свечей; тут же, у стены, стоял столик, а за столиком сидел старый отшельник. Иван-царевич Богу помолился и старику поклонился.
Старец спросил Ивана-царевича:
— Кто ты, добрый молодец, и куда ты путь держишь?
— Меня зовут Иван, я сын такого-то царя, отец меня отдал Морскому царю, и вот я иду теперь к нему.
— Морской царь тебя берет? Ах, он подлец этакий! Не ему бы владеть таким рабом. Знаю я Морского царя, он мой родной брат. Но как же ты, молодец удалой, пойдешь к Морскому царю? Ведь путь к нему далек и труден.
Поклонился Иван-царевич старцу и говорит:
— Научи меня, святой отец, как надо попасть к Морскому царю, и укажи путь к нему.
— Хорошо, сын мой, я научу тебя, слушай меня внимательней. Ступай к морю, там на морском берегу ты увидишь два дуба, под одним выскурь, ты спрячься в выскури и жди. В полдень прилетят 77 голубок, эти голубки оборотятся в девушек и станут в море купаться. Ты примечай, где разденется и сложит свою рубашку старшая из них, она первая разденется и первая же войдет в воду и последней выйдет из воды. Ты не мешкай, возьми ее рубашку и спрячь, а затем действуй по указанию этой девушки. 77 голубок — дочери Морского царя.
Поклонился Иван-царевич старцу, благословился у него и пошел к морю. Дошел Иван-царевич до моря и по сказанному как по писаному нашел на берегу два дуба, под одним выскурь, спрятался царевич в выскури и стал ждать. В самый полдень прилетели 77 белоснежных голубок, ударились об землю и оборотились девушками невиданной красоты. Старшая из них разделась прежде других и положила свою рубашку несколько поодаль своих подруг и поближе к дубу.
Иван-царевич изловчился, схватил сорочку старшей девушки и опять быстро спрятался в выскури. Девушки выкупались, вышли на берег, ударились об землю, оборотились голубками и улетели, вышла из воды и старшая девушка, хватилась, а рубашки-то ее нет, искала-искала, да так и не нашла.
И сказала царевна громким голосом: «Кто мою рубашку взял, отдай мне ее. Если ты старый человек, будь ты мне отец, а если ты добрый молодец, будь ты мой суженый».
Вышел Иван-царевич и вернул девушке ее рубашку, увидела его царевна и говорит ему: «Будь же ты, добрый молодец, моим суженым». Сняла царевна золотое кольцо со своей руки и надела его на палец Ивана-царевича, а Иван-царевич надел ей свое кольцо. Так они обручились.
Стала девушка расспрашивать Ивана-царевича:
— Скажи мне, добрый молодец, суженый мой, кто ты и откуда, куда ты путь держишь?
— Я Иван-царевич, меня царь-отец отдал Морскому царю, к нему я теперь и иду. Только не знаю я, каким путем идти к нему.
— Ах, Иван-царевич, суженый мой! Морской царь — мой отец, а я его старшая дочь Марфа-царевна. Иди ты в эту сторону и там увидишь большую щуку-белугу, она переперла собою синее море от края в край, ты не бойся, переходи по ней, как по мосту. И на том берегу ты увидишь на горе слободку, а в ней стоит золотой дворец моего отца-царя и 77 теремов для его дочерей, мой терем стоит на самом краю слободки. Ты заходи прямо в мой терем.
Сказала так Марфа-царевна, ударилась об землю, оборотилась голубкой и улетела. А Иван-царевич пошел берегом моря. Скоро он увидел щуку-белугу и перешел по ней, как по мосту, на другую сторону моря и пошел в терем своей обрученницы, но в тереме он никого не застал и решил дожидаться. Вдруг в трубе запело, и через трубу в избу влетела голубка, ударилась об землю и оборотилась девушкой — это была Марфа-царевна.
Царевна сказала Ивану-царевичу:
— Не мешкая, царевич, иди к Морскому царю, будь с ним ласков и называй его батюшкой. Царь теперь обедает.
Иван-царевич пошел в золотой дворец и застал Морского царя за обедом. И поздоровался с ним:
— Хлеб да соль, батюшко!
— Спасибо на добром слове, — сказал царь, а к столу Ивана-царевича не пригласил.
Пообедал царь и стал царевича расспрашивать:
— Скажи мне, добрый молодец, кто ты, откуда ты явился и куда путь держишь?
— Я Иван-царевич, меня мой отец отдал вашей милости, вот я теперь и явился к вам.
— А, это хорошо, что ты явился ко мне. Теперь пока иди и с дороги отдохни, а завтра приходи ко мне, я дам тебе работу и наложу на тебя службу.
Поклонился Иван-царевич и вышел из золотых палат Морского царя, он прямо пошел в терем своей обрученницы Марфы-царевны и рассказал ей, как его принял царь. Марфа-царевна накормила Ивана-царевича досыта, напоила допьяна и на кроватку спать уложила; лег Иван-царевич и проспал до следующего дня. А на следующий день опять пошел к Морскому царю и застал его за обедом.
— Хлеб да соль, батюшко.
— Спасибо на добром слове.
И опять царь не пригласил Ивана-царевича обедать. После обеда Морской царь сказал Ивану-царевичу:
— Ну, теперь я на тебя наложу службу.
— Какую же службу, батюшко?
— Построй ты мне через синее море чугунный мост с хрустальными перилами. Завтра к утру чтобы мост был готов. Если же ты этой работы не выполнишь, то полетит твоя голова с плеч. А теперь пока ступай.
Вышел Иван-царевич из дворца, закручинился и запечалился и повесил свою буйную голову ниже могучих плеч, пошел он к Марфе-царевне. Марфа-царевна спрашивает Ивана-царевича:
— Что ты, Иван-царевич, закручинился. Что ты, суженый мой, запечалился и повесил свою головушку?
— Как же мне не кручиниться, как не печалиться и не вешать свою буйную голову? Наложил на меня царь службу непосильную.
— Какую же службу наложил на тебя государь-батюшко?
— Царь приказал мне построить чугунный мост с хрустальными перилами через синее море, и чтобы мост был готов завтра к утру. А где же я чего взял? Ни материалов, ни рабочих у меня нет. Эх, горе! Пропала моя голова!
— Не печалься, царевич, и не кручинься! Молись Спасу, ложись спать! Утро вечера мудренее. Завтра к утру все готово будет.
Лег Иван-царевич и уснул богатырским сном. А Марфа-царевна с наступлением ночи вышла на крыльцо своего терема, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком:
— Гей вы, слуги мои верные, явитесь ко мне сюда.
И вот явились три молодца и сказали:
— Что, царевна, надо?
— Постройте через синее море чугунный мост с хрустальными перилами, и чтоб завтра к утру мост был готов.
— Все будет исполнено, царевна!
И пошла за ночь работа: со всех сторон слетелось видимо-невидимо духов, и все принялись за дело, только стук да гром пошел. К утру мост был готов.
Иван-царевич пошел к Морскому царю с докладом, что все готово. Царь приказал дать карету, сам сел и Ивана-царевича посадил с собой, и поехал осматривать работу. Осмотрел царь мост и сказал Ивану-царевичу:
— Хорошо орудуешь, только не сам. Ну, да мне все равно. Молодец! Хвалю за это. Теперь иди и отдыхай, а через три дня опять приходи ко мне, и я дам тебе работы.
Прошло три дня. Иван-царевич пошел во дворец к Морскому царю и застал его за обедом.
— Хлеб да соль, батюшко!
— Хлеба-соли кушать, милый сын!
На этот раз Морской царь пригласил Ивана-царевича к обеду, и тот сел за стол. После обеда Морской царь сказал Ивану-царевичу:
— Сослужи ты мне, сынок, еще службу. Построй ты мне церковь, и чтобы она не на земле стояла, а от моего дворца к этой церкви проведи хрустальный мост с золотыми перилами, под мостом чтобы была вода и в ней ходила бы всякая рыба, и чтобы рыбу эту можно было бы видать во всякую пору. Завтра к утру чтобы мост был готов. Если же ты не выполнишь этой работы, то полетит твоя голова с плеч!
Вышел Иван-царевич из дворца и пуще прежнего закручинился и запечалился. Пошел он к обрученнице и рассказал ей, какое поручение дал ему царь. Марфа-царевна сказала ему:
— Не кручинься, царевич, и не печалься, молись Спасу, ложись спать. Утро вечера мудренее, к утру все будет готово.
Лег Иван-царевич спать и проспал до другого дня. Марфа-царевна же с наступлением ночи вышла на крыльцо, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком, и явились три молодца:
— Что, царевна, надо?
— Постройте каменную церковь, и чтобы она не на земле стояла, от царского дворца к этой церкви проведите хрустальный мост с золотыми перилами, чтобы под мостом была вода, а в ней ходили бы всякие рыбы, и завтра к утру чтобы все было готово.
— Все это, царевна, будет исполнено.
Скрылись молодцы. Опять со всех сторон слетелись духи и принялись за работу, пошел такой треск и шум, что и сказать невозможно.
К утру все было готово, и Иван-царевич отправился к царю с докладом. Сел царь в карету, посадил с собою Ивана-царевича, поехал на постройку, осмотрел ее, прогулялся по хрустальному мосту и остался всем очень доволен, и сказал Ивану-царевичу:
— Хорошо орудуешь, только не сам, ну, да мне все равно. Иди теперь и отдыхай, а через три дня приходи опять ко мне, и я дам тебе работу.
Прошло три дня, и Иван-царевич пошел к царю и застал его за обедом.
— Хлеб да соль, батюшко.
— Хлеба-соли кушать, милый сын.
Сел Иван-царевич за стол и стал обедать. После обеда царь говорит:
— Ну, теперь я еще дам тебе работу. Есть у меня в конюшне стоялый жеребец, злой и очень сильный, всякого человека, кто к нему подойдет, конь этот насмерть ногами бьет и зубом грызет. Завтра же обучи этого коня и объезди его хорошенько. Если же не справишься с этим делом, то полетит твоя голова с плеч. А теперь иди.
Вышел Иван-царевич из дворца и крепко закручинился и запечалился, пошел он к своей обрученнице и рассказал, какое поручение дал ему царь. Выслушала Марфа-царевна своего суженого и крепко задумалась, а затем сказала:
— Эта служба будет потруднее первых двух: ведь конь-то этот будет сам Морской царь, и обуздать его будет нелегко. Ну, да как-нибудь справимся и с этим делом. А теперь молись Спасу, ложись спать. Утро вечера мудренее.
Лег Иван-царевич спать и проспал до следующего дня. На другой день Марфа-царевна дала Ивану-царевичу уздицу и седелко и сказала Ивану-царевичу:
— Когда ты войдешь в стойло к коню, то ударь уздицей коня с одной стороны и с другой стороны, и конь будет стоять смирно. Тогда ты надевай на него узду и узду прибей гвоздями по одному гвоздю на голове, на переносье и на щеках. Затем наложи седло и седло тоже прибей гвоздями к спине и к бокам коня. Возьми ты с собою три проволочных прута и пудовый железный молот и, когда сядешь на коня и когда он тебя понесет, тогда ты бей коня проволочными прутьями промеж ушей из всей своей силы, а когда прутья истреплются, тогда ты берись за молот и бей коня молотом без пощады. Только этим путем и можно объездить коня.
Взял Иван-царевич уздицу и седельце, взял с собою три железных прута и пудовый молот и пошел в стойло на царских конюшнях; вошел он в стойло, и конь на него бросился, но Иван-царевич не струсил, ударил он коня уздицей с одной стороны, ударил с другой стороны, и конь усмирился. Тогда Иван- царевич надел на коня уздицу и прибил ее гвоздями на голове, на щеках и на переносье, наложил седло и его тоже гвоздями прибил, а затем взял три прута и молот и заскочил на коня.
Видели царские конюхи, как Иван-царевич садился на коня, и не видали, как он умчался. Взвился конь и понес Ивана-царевича выше леса стоячего и ниже облака ходячего, носит и треплет конь Ивана-царевича по кустам, по оврагам и буеракам, а Иван-царевич не робеет: схватил проволочные прутья и давай хлестать коня промеж ушей, и до того хлестал, что все прутья обтрепал. Схватил тогда Иван-царевич молот и давай бить коня по голове. Долго разносил конь царевича, но не мог сбросить его и наконец выбился из сил, и дошло до того, что конь едва ноги стал волочить.
Тогда Иван-царевич повернул коня к городу, поставил его на стойло и сказал:
— Будь ты проклята, лошадь, этакая кляча. Такой погани я в жизнь свою не видывал, насилу меня до дому довезла. У моего батюшки-царя в конюшнях стояло 77 жеребцов, не этому чета, да и то я их всех обучил и объездил.
На другой день Иван-царевич пошел во дворец и увидел Морского царя на балконе, ходит он весь измученный, голова у него разбита и опухла, и обвязана всякими перевязками. Царь сказал Ивану-царевичу:
— Еще я наложу на тебя службу. Построй ты мне чугунную баню, завтра к утру чтобы она была готова. Не построишь, слетит с плеч твоя голова.
Пуще прежнего закручинился и запечалился Иван-царевич и пошел к своей обрученнице, и рассказал ей, какое поручение дал ему Морской царь. Выслушала Марфа-царевна и говорит:
— Эта вот служба так служба, трудная служба. Ну, да как-нибудь справимся. Молись Спасу, ложись спать. Утро вечера мудренее, к утру все будет готово.
Лег Иван-царевич и скоро уснул богатырским сном. А Марфа-царевна дождалась ночи, вышла на крыльцо своего терема, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком, и явились к ней три молодца:
— Что, царевна, надо?
— К завтрашнему утру постройте чугунную баню.
— К утру баня будет готова, царевна.
И действительно, к утру баня была готова. Пошел Иван-царевич к царю с докладом, что баня готова. Морской царь сказал Ивану-царевичу:
— Я прикажу за ночь натопить баню, а завтра утром ты и Марфа-царевна пойдете в баню париться.
Крепко закручинился Иван-царевич и пошел к своей обрученнице, и рассказал, какой приказ он получил от царя.
Выслушала царевича Марфа-царевна и говорит:
— Ну, царевич, этой службы нам уже не сослужить. Накалит царь-батюшко чугунную баню докрасна и сварит в ней нас с тобою. Надо нам бежать.
С наступлением ночи Марфа-царевна с Иваном-царевичем собрались в побег; пред уходом же из своего терема Марфа-царевна плюнула слюнку на пол и сказала:
— Слюнка, говори и отвечай за меня.
К утру приготовили баню и натопили ее так, что стены ее раскалились докрасна. Царь послал прислужниц объявить Ивану-царевичу и Марфе-царевне, что баня готова и чтобы они шли в баню. Прислужницы пришли в терем Марфы-царевны и нашли дверь в ее комнате запертою, и через дверь крикнули:
— Иван-царевич, Марфа-царевна, идите в баню, баня уже давно готова.
А слюнка им ответила:
— Мы сбираемся в баню и сейчас будем готовы.
Ушли прислужницы и доложили царю, что Иван-царевич
и Марфа-царевна собираются в баню и сейчас пойдут туда. Подождал царь некоторое время и узнал, что царевич с царевной все еще в баню не прошли. Тогда царь опять посылает прислужниц и строго наказывает им: «Идите и скажите Ивану-царевичу и Марфе-царевне, чтобы они не мешкали и сейчас же шли бы в баню, иначе я разгневаюсь, и тогда им худо будет». Опять побежали прислужницы и так как опять нашли дверь запертою, то они через дверь сказали:
— Иван-царевич и Марфа-царевна, идите же скорее в баню, царь-батюшко вам приказывает и грозит своим гневом.
А слюнка опять ответила:
— Сейчас идем. Вот уж мы одеваемся.
Вернулись прислужницы и доложили царю: царевич и царевна уже одеваются и сейчас отправятся в баню. Но прошло еще немало времени, а царевич с царевной все еще не прошли в баню. Тогда царь вышел из терпения и сам пошел в терем Марфы-царевны, вошел царь в терем и никого там не застал, и понял он, что царевич с царевной бежали.
И опалился царь великим гневом, призвал он к себе своих верных слуг и сказал им:
— Слуги мои верные, спешите и гоните по следам беглецов, и во что бы то ни стало приведите их ко мне. Если не сможете взять их живыми, то секите и рубите их, и привезите ко мне мертвыми.
Погнались гонцы за беглецами. Марфа-царевна услышала погоню и оборотила Ивана-царевича зеленым кустиком, а себя маленькой пташкой, перепархивает себе пташка с ветки на ветку и таково приятно распевает. Идут посланцы мимо кустика и заслушались пения птички, послушали да и пошли себе дальше. Вернулись послы и доложили царю:
— Государь, мы не могли догнать Ивана-царевича и Марфы-царевны, мы даже на след их не могли напасть, в дороге мы ничего особенного не встречали и не видали, видели только кустик, а на нем птичку — таково-то она весело распевает.
— Ах вы, глупые, — сказал царь, — как же вы не догадались, что кустик-то этот и птичка были Иван-царевич и Марфа-царевна. Бегите опять, гоните и приведите их мне живыми или мертвыми.
Опять погналась погоня. Марфа-царевна опять заслышала погоню и оборотила Ивана-царевича пастушком, а себя овечкой. Явилась погоня и увидела пастуха и крикнула:
— Эй, пастух, не видал ли ты, не проходили ли здесь Иван-царевич и Марфа-царевна?
— Нет, не видал, — отвечал пастушок, — я десять лет пасу овечку на этом месте и ни одного человека здесь не видал и не встречал.
Проскакала погоня дальше. Долго погоня мчалась по следам Ивана-царевича и Марфы-царевны, но нигде догнать их не могли. И повернула погоня назад с пустыми руками. Вернулись посланцы к царю и опять ему докладывают, что не могли найти беглецов и на дороге никого не видали, кроме пастушка и овечки. Пуще прежнего разгневался царь:
— Ах вы, дураки! Пастушок и овечка и были они самые. Бегите, гоните.
Опять поскакала погоня. Марфа-царевна заслышала погоню и оборотила Ивана-царевича стареньким попом, а себя превратила в церковь. Стоит церковь старая-престарая, мохом поросла. Скачет мимо погоня и видит: старый поп идет из церкви. Посланцы спросили попа:
— Батюшко, не видал ли ты тут, не проходили ли Иван-царевич и Марфа-царевна?
— Видел, — ответил поп.
— Давно ли они прошли?
— Прошли они здесь тогда, когда эта церковь только складывалась.
Посмотрели посланцы на церковь и рассуждают: «Церковь-то уже мохом поросла, она поставлена лет сто тому назад, очевидно, поп о других людях говорит». И проскакали мимо. Долго погоня искала Ивана-царевича и Марфу-царевну в разных направлениях и в разных местах, но найти их нигде не могла и решилась вернуться назад с пустыми руками. Вернулись посланцы к царю и доложили ему:
— Государь, долго мы гнались и искали Ивана-царевича и Марфу-царевну, но догнать их не могли и не могли их отыскать; дорогой мы никого и ничего особенного не встречали и не видали, видели только старую церковь, мохом поросшую, и старого попа; мы спросили попа, и он ответил, что видел Иван- царевича и Марфу-царевну тогда, когда церковь складывалась, а по нашему мнению, церковь та стоит лет сто.
— Ах вы дураки! Церковь-то ставилась пред самым вашим прибытием. Церковь и поп и были они самые — Иван-царевич и Марфа-царевна, а вы этого и не поняли.
Собрался в погоню сам Морской царь. Сел Морской царь на своего богатырского коня и поскакал в погоню за беглецами; летит богатырский конь, как буря, громко стучали конские копыта о землю. Марфа-царевна заслышала погоню и оборотила себя озером, а Ивана-царевича крупным ершом. Приехал Морской царь к озеру, увидел в нем ерша, обрадовался и сказал:
— Ну, теперь Иван-царевич и Марфа-царевна, вы от меня уж не уйдете.
Обернулся Морской царь щукою, бросился на ерша. Целые сутки щука гонялась за ершом, как только она догонит ерша, он повернется к щуке хвостом, и она ничего с ним поделать не может. Наконец щука и говорит:
— Ерш, повернись ко мне головой.
— Нет, щука востра, всегда ест с хвоста, а с головы я тебе не дамся.
Бегал-бегал ерш, наконец устал, уткнулся в ил головой, а к щуке хвостом. Еще целые сутки проходила щука за ершом. Наконец Морскому царю надоела эта погоня и он сказал:
— Ну, теперь идите, куда глаза глядят, больше моей погони за вами не будет.
Обернулся он опять Морским царем и поскакал в свое царство. А Иван-царевич и Марфа-царевна пошли своим путем. Шли-шли они и пришли к берегу моря, надо было перебраться на другой его берег. Марфа-царевна взяла холст, схватила его за один конец, а другой перебросила на другой берег моря, и появился мост, тогда Марфа-царевна сказала Ивану-царевичу:
— Ты иди по мосту на ту сторону моря, и когда перейдешь, то возьми холст и начинай его перетягивать на ту сторону, я же сяду на этот конец холста, и ты меня потащишь. Но когда я буду посредине моря, то я упаду на дно морское и пробуду там три года, а затем вернусь к тебе, и только тогда может состояться наша свадьба, и тогда мы проживем весь свой век безразлучно. Ты же не смущайся этой разлукой, иди в свое царство. Там тебя с радостью встретят твои родители, братья и сестры, ты со всеми ими поздоровайся и всех их поцелуй, не целуй только своей старшей сестры, а если ты ее поцелуешь, то навеки меня позабудешь.
Иван-царевич обещал в точности соблюсти и исполнить наказ своей нареченной невесты Марфы-царевны, а затем простился с нею и пошел по мосту, и скоро перешел на ту сторону моря. Перейдя на другой берег моря, Иван-царевич стал перетягивать на свою сторону холст, на противоположном конце которого сидела Марфа-царевна, и когда он дотянул царевну до средины моря, Марфа-царевна свалилась в воду и скрылась в морской глубине. Погоревал и потужил Иван-царевич о невольной и долгой разлуке со своей возлюбленной и пошел один в царство своего отца.
Долго шел он и наконец пришел в родительский дом, родители, братья и сестры встречают Ивана-царевича с полным удовольствием, с радостью и весельем, со всеми с ними Иван-царевич поздоровался и всех их поцеловал, не стал он целовать только одну старшую сестру. Обиделась сестра и задумала отомстить Ивану-царевичу; ночью во время сна она вошла в спальню Ивана-царевича и поцеловала его сонного в губы. И вот Иван-царевич совсем позабыл свою возлюбленную Марфу-царевну и забыл даже о ее существовании, и забыл все те подвиги, которые вместе с нею он совершил, и все те гонения и страдания, которые он вместе с нею вынес.
Время между тем быстро катилось, прошел год, прошел другой и уже третий год на исходе. И вот однажды престарелый царь призвал к себе Ивана-царевича и сказал ему:
— Сын мой, ты уже в совершенных годах, время тебе подумать и о женитьбе.
Поклонился царевич отцу и сказал:
— Государь-батюшко, я готов исполнить вашу волю и не прочь жениться.
Сосватал царь за Ивана-царевича невесту, дочь богатого князя, и пошли во дворце пиры и гулянья. Тем временем истек трехгодичный срок, и Марфа-царевна вышла из морской глубины и явилась в столицу Ивана-царевича; узнала она, что ее суженый уже забыл ее и сосватал себе другую невесту, что скоро будет и свадьба.
Тогда Марфа-царевна решилась на такое дело, чтобы вернуть себе своего суженого. На самом краю города она купила себе небольшую избушку и стала принимать к себе гостей, и позволяла им за деньги любоваться ее красотой. И разнеслась во всей столице молва и слава о красавице иностранке, и много людей стало ходить к ней.
Дошла об этом весть и до дворцовой челяди. Царский кучер Гришка однажды и говорит своему товарищу, кучеру Федьке:
— Сегодня на ночь я пойду к Марфе Прекрасной и овладею ею за свои любезные денежки, я скопил для этого дела 10 рублей.
А Федька подзадоривает Гришку:
— Ах ты, чумазый, с твоим ли рылом идти к такой красавице, да и с такими ли деньгами к ней ходят? К ней ходят князья да бояре и за одно погляденье дают ей больше всего твоего капитала.
— А вот я все-таки пойду, — храбрился Гришка.
И пошел. Явился Гришка к Марфе и стал за ней ухаживать и с нею любезничать, а затем предложил ей:
— Сколько ты, красавица, за любовь-то возьмешь?
— Пять рублей, — сказала царевна.
Отдал Гришка деньги, а Марфа-царевна и говорит ему:
— У меня в пригоне бегает жеребенок, поди и загони его в конюшню на стойло.
— Это мы с нашим удовольствием оборудуем, кони — это по нашей части.
Пошел Гришка в пригон и видит: ходит жеребенок с длинным хвостом; стал загонять его в конюшню да никак не может это сделать, рассердился Гришка, схватил коня за хвост и почувствовал, что рука его словно приросла к хвосту, хочет отнять руку и не может. А конь принялся таскать и волочить Гришку по двору, и не может Гришка ни остановить, ни задержать коня; пробовал Гришка завернуть хвост за столбы в пригоне, но и столбы не удержали сильного коня. Так конь протаскал за собою Гришку до самого утра и лишь утром, когда рассвело, конь отпустил Гришку и сам стал на стойло.
Пошел Гришка в избу, а Марфа ему говорит:
— Ты где же был за ночь-то! Пропали твои денежки, ступай теперь.
Почесал в затылке Гришка и вернулся на свои конюшни.
Федька его спрашивает:
— Ну что, как, хорошо?
— Так хорошо, что и сказать невозможно.
Позавидовал Федька успеху своего приятеля и сам решил на следующую ночь идти к Марфе. Пришел Федька к Марфе и стал с нею любезничать, и спрашивает ее:
— Тебе сколько надо за любовь-то твою?
— Пять рублей, — сказала Марфа-царевна.
Отдал Федька деньги. Марфа ему и говорит:
— У меня в пригоне ходит теленочек, поди-ка загони его в хлев.
Пошел Федька в пригон и видит: ходит теленочек с длинным хвостом; стал загонять его, но никак не может этого сделать, не слушает теленок и не хочет идти в хлев. Бился-бился Федька и схватил теленка за хвост, да и прирос к хвосту. И начал теленок таскать и волочить Федьку за собою на хвосте, и протаскал его до утра, и лишь утром, когда стало светло, теленок отпустил Федьку и сам пошел в хлев.
Приходит Федька в избу, а Марфа говорит ему:
— Где ты был за ночь-то? Пропали твои денежки, убирайся отсюда.
Почесал Федька затылок и пошел себе домой на царский двор. Гришка спрашивает его:
— Ну что, как, хорошо?
— Так хорошо, что и сказать невозможно.
На следующий день Иван-царевич собрался в гости к своей невесте, заложили две кареты и поехали, на передней сидел на беседке Гришка, а на задней Федька; путь лежал мимо дома Марфы-царевны. Лишь только кареты поравнялись с домом Марфы, как всеми колесами врезались в землю, рвутся кони из всех сил и не могут не только вытянуть кареты, а дальше с места их сдвинуть. Тогда Гришка сказал Ивану-царевичу:
— Вот в этом доме живет иностранка, а у ней есть сильный и крепкий жеребенок, надо попросить у ней жеребенка.
Федька добавил:
— Царевич, есть у ней еще теленок, он будет куда посильнее жеребенка, надо и его попросить у иностранки.
Иван-царевич сказал:
— Идите и кого хотите найдите: коней или волов. Только поскорее вытащите наши кареты.
Кучера пошли к Марфе-царевне и сказали:
— Дай нам твоего жеребенка и теленка вытянуть кареты, и царевич тебе за это хорошо заплатит.
— Не надо мне ваших денег, — сказала Марфа, — я дам вам теленка и жеребенка только с тем условием, чтобы в день свадьбы взяли меня в поварихи на царскую кухню, я хорошо умею готовить.
Доложили об этом Ивану-царевичу, и тот на это согласился, и Марфа-царевна дала ему жеребенка и теленка. Впрягли кучера жеребенка в переднюю карету, а теленка в заднюю, и они скоро вытащили кареты.
Настал день свадьбы. Марфу-царевну еще накануне пригласили в качестве поварихи на царскую кухню, и она наготовила всяких кушаньев и закусок так вкусно, хорошо и красиво, что на ее изделье налюбоваться не могут. Особенно хорошо и красиво она сделала курник. В день свадьбы с утра накрыли столы и заставили их кушаньями и напитками и на передний стол поставили курник. Посадили жениха в передний угол, готовились благословлять его.
Главный дружко взял нож и хотел воткнуть его в курник, как это требуется народным обычаем, но только что он занес нож, как из курника послышалось жалобное воркование голубки:
Гулю-гулю, голубок,
Позабыл, позабыл,
Позабыл ты меня!
Главный дружко в изумлении остановился. Слышит Иван-царевич, но не может понять, о чем воркует голубка. Поднял дружко нож вторично, и опять послышалось воркование голубки:
Гулю-гулю, голубок,
Позабыл, позабыл,
Позабыл ты меня!
В третий раз дружко занес нож и вонзил его в курник, и вот с улицы чрез открытое окно влетели в комнату голубь и голубка, спустились они на пирог, взяли полотенце в клюв — голубь за один конец, а голубка за другой, и опять голубка жалобно заворковала:
Гулю-гулю, голубок,
Позабыл, позабыл,
Позабыл ты меня!
Но и на этот раз Иван-царевич не понял, о чем воркует голубка, так крепко забыл он Марфу-царевну.
Тогда голубка взвилась над женихом и бросила в него золотое обручальное кольцо, и тем только разрушила чары. И вспомнил Иван-царевич Марфу-царевну, и понял он, что она здесь, во дворце, укрывается под видом поварихи. Встал Иван-царевич из-за стола, поклонился царю и сказал ему:
— Государь-батюшко! Я не могу жениться на выбранной тобою невесте, я хочу жениться только на нашей поварихе Марфе.
Изумился царь и стал всячески убеждать сына не делать этого, он сказал:
— Повариха Марфа грязна и стара, и совсем для тебя, наследника царства, она неподходящая супруга.
Но Иван-царевич настаивал на своем. Призвали Марфу-царевну и спрашивают ее:
— Согласна ли ты выходить за царевича?
— За такого молодца да не идти, — ответила Марфа и добавила: — дай мне, государь, время умыться и одеться.
Пошла Марфа-царевна в свой дом, умылась и оделась в свои дорогие платья и наряды, и явилась во дворец такою красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Пир пирком и за свадебку. Повенчали Ивана-царевича с Марфой-царевной. На радостях задал царь пир на весь мир. И я там был, пиво-мед пил, по усам бежало, а в рот ни зерна не попало.
* * *
Вернемся теперь к старшему сыну бедного Лазаря, к Федору. Как уже было сказано, Федор ускользнул из рук иноземных купцов и спрятался в глухом лесу. Когда Федор увидел, что опасность миновала, он пошел один куда глаза глядят. Долго шел он и остановился в лесу у пня валежного дерева, чтобы отдохнуть, подходит ко пню и видит: валяется небольшая сумочка-кошелек, взял его, тряхнул, и кошелек наполнился золотом. Обрадовался Федор, что нашел неубывающий кошелек, и думает: «Слава Богу, теперь я не пропаду».
Отдохнул Федор и пошел дальше. Шел-шел и вышел на широкую поляну, а на ней раскинулись большие роскошные палаты, в которых жил богатый граф. Федор попросился переночевать, и его пустили. Граф увидел Федора, молодого и красивого, полюбил его и пригласил в свои покои, потом и накормил его, и пригласил его с собою в карточки поиграть. Играет Федор в карты и все проигрывает, и как только последний золотой проиграет, так выйдет наружу, тряхнет своим неубывающим кошельком, и опять кошелек полон золота. Играет Федор день, играет другой и третий и все проигрывает. Так он проиграл графу большую груду золота. Играет граф и думает: несомненно, Федор страшно богат, да видит: по манерам и по разговору, что он и роду не простого, и думает: надо за него отдать свою единственную дочь. И женил граф Федора на своей дочери. Живет Федор в доме тестя месяц и другой, а затем говорит графу:
— Батюшко, не хочу я жить в вашем доме и на ваших хлебах, а пойду я от вас и буду жить в своем доме.
— Зачем тебе отходить от меня, — сказал граф, — ведь ты меня не объешь и не стеснишь, покоев и всякого продовольствия у меня много. Ты не в состоянии так хорошо жить, как я: я даю бал один раз в месяц.
— А я, батюшко, буду давать балы два раза в месяц, — возразил ему на то Федор.
— Ну, ступай с богом, я тебя не держу.
Построил Федор палаты недалеко от своего тестя и стал жить-поживать с молодой женой. Однажды к молодым приехала в гости теща-графиня, злая-презлая женщина; она давно уже задумывалась, откуда это ее зять берет столько денег, так много и зря он их сорит. Стала теща подсматривать за Федором и увидела неубывающий кошелек. Украла графиня кошелек и уехала домой.
Хватился Федор кошелька, а его и след простыл, искал-искал, да где найдешь, и понял он, что это теща украла у него кошелек, но уличить ее он ничем не мог. Между тем наступила полная и крайняя нужда в деньгах. Что делать и как быть? Побился-побился Федор и однажды ночью бросил свой дом и жену на произвол судьбы, а сам скрылся в лес и пошел куда глаза глядят.
Шел-шел он и вышел на поляну, а на поляне этой раскинут роскошный сад и в нем растут разные плоды и ягоды; подошел Федор к одной яблоне, сорвал несколько яблок, съел их и уснул, а когда на следующий день проснулся, то увидел, что у него на голове выросли большие рога, ветвистые, как у оленя. Сильно Федор закручинился и запечалился, и залился горячими слезами. «Куда, — думает, — мне с таким украшением деваться, мне стыдно и на глаза-то добрым людям показаться».
Наплакался вдоволь Федор и уснул, а во сне слышит голос: «В таком-то месте в саду есть березовый пень, отвали этот пень, а под ним источник воды. Этой водой ты смоешь себе рога». Проснулся Федор и понял, что сон его был не простой, а вещий. Пошел он на указанное место, нашел в саду березовый пень, отвалил его и увидел, что под пнем бьет ключом светлая и чистая вода. Набрал Федор этой воды и стал мыть голову, и скоро рога отпали.
Обрадовался Федор этому открытию, набрал он много яблок и забрал с собой воды из ключа, и вернулся в имение графа под видом мелкого торгаша; он пришел на кухню графа и объявил, что продает яблоки, но не простые, а особенные, кто скушает такое яблоко, у того каждое утро под головами найдется по сту рублей. Услыхала об этом графиня, а была она шибко жадная до денег, и купила три яблочка, и дала мужу, дочери и сама скушала. На следующее утро граф, графиня и их дочь проснулись с рогами на головах и сильно закручинились, запечалились.
Тогда торгаш объявил, что может избавить графа и его семью от рогов, и граф дал целую груду золота торгашу, лишь бы он снял со всех них рога. Федор взял воды и смыл головы графа и его дочери, и рога у них отпали.
Но когда очередь дошла до графини, торгаш ей объявил:
— Ты, графиня, слишком грешна, ты взяла себе много чужого и тем причинила добрым людям много горя и тиранства, тебя, прежде чем лечить водой, надо провести через огонь.
Графиня и на это согласилась. Тогда Федор вскипятил кадку смолы, подвесил ее к потолку и сделал во дне ее небольшую дырочку, чтобы смола капала по капельке. Подвел Федор графиню под кадку и стал на голову ей капать горячей смолой. Взревела графиня и взмолилась Федору:
— Возьми все, что хочешь, только избавь меня от этой муки и тиранства и смой рога.
— Отдай, графиня, неубывающий кошелек, тогда и освобожу тебя и смою твои рога.
Отдала графиня неубывающий кошелек, и Федор смыл ей водой рога. Тут только объявился Федор графу и своей жене. И были все они крайне рады возвращению своего зятя. Поселился Федор со своей женою опять в своих палатах и стал с нею жить да поживать, да добра наживать.
Дмитрий Никифорович Плеханов,
крестьянин села Плеханова
Тюменского уезда.
21 марта 1907 года.
Примечания
62
63
Хлупь — птичья тушка, главным образом, верхняя часть ее, спинка.
Петр Алексеевич Городцов
Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том I
Сказки
Счастье бедного Лазаря
Сказка
В одном селе жили-были два родных брата: Лазарь богатый и Лазарь бедный[62]. У богатого Лазаря было всего много: и денег, и имений, обширная лавка его ходко торговала, жил он в большом богатом доме и знакомство он вел все с хорошими людьми: с господами и боярами, и с именитыми купцами. Детей у богатого Лазаря совсем не было. Бедный же Лазарь жил в большой нужде и бедности, а детишек у него было много. Часто бедный Лазарь обращался к своему брату богатому Лазарю то с одной, то с другой просьбой о помощи и пособии. Богатый брат не любил своего бедного брата, но не отказывал ему в своей помощи и кое в чем по мелочам помогал ему.
Однажды в весеннюю пору бедный Лазарь пришел к своему брату и просит:
— Дай, братец, лошадку вспахать поле, была у меня всего одна лошаденка и та недавно от бескормицы сдохла.
— У меня двенадцать лошадей, — сказала богатый Лазарь, — любую бери, мои лошади теперь на пашне, мои работники пашут на них, ступай туда и возьми.
Пошел бедный Лазарь в поле и видит: двенадцать здоровенных и сильных мужиков на двенадцати лошадях пашут большое поле богатого Лазаря; дивится бедный Лазарь и думает: «Откуда богатый Лазарь достал таких работников, во всей округе я таких мужиков не видывал. Да и какие же они щеголи, разрядились, словно на праздник: красные рубахи, плисовые шаровары, поярковые шляпы и добрые сапоги. Кони — настоящие львы, и сбруя на них блестит». Подошел Лазарь к работникам и поздоровался.
— Бог помочь, добрые молодцы!
— Спасибо.
— Кто вы такие и откуда вы сюда явились?
— Мы люди особенные: твоего брата счастье, — сказали батраки.
«Вот оно что», — подумал бедняк и говорит:
— Дайте мне лошадку вспахать поле, брат мой дал на это свое согласие.
Работники ответили:
— Не можем мы дать тебе своих лошадей, нам и самим еще много надо пахать. Да ты и не справишься с нашими конями — у нас и кони особенные.
Так бедный Лазарь и вернулся домой с пустыми руками. В другой раз бедный Лазарь приходит к своему богатому брату и просит его:
— Брат, нехватки в дому, хлеба нет и муки, обеда не из чего готовить, ребятишки с голоду умирают. Дай, пожалуйста, муки.
Богатый Лазарь отсыпал бедному брату мешок муки, и тот пошел. Богатый же Лазарь сказал своей жене:
— Хозяйка, возьмем к себе в дом бедного Лазаря со всей его семьей, он нас не объест. Пускай себе живет на заднем дворе в заброшенной избушке. Ходит он, выпрашивает себе помощи — срам один пред добрыми людьми.
— Да к какому же делу приставить твоего брата? — сказала жена богатого Лазаря. — И какую работу он будет править?
— Да мы ему и не дадим никакого дела, будет каждый день носить в полевую избушку обед нашему старичку, туда отнесет горшок со щами и обратно принесет порожний горшок. Работа нетрудная и для него самая подходящая.
Жена на это согласилась. Призвал богатый Лазарь своего бедного брата и предложил ему переходить к нему со всей семьей на житье при полном обеспечении. Бедняк был рад этому предложению и не мешкая перешел со всей семьей во двор своего брата, и устроился в заброшенной избушке на заднем дворе. Каждый день в обеденную пору бедный Лазарь относил обед: горшок со щами в полевую избушку, стоящую недалеко за селом, и оставлял его там до следующего дня, а порожний горшок от прежнего обеда брал с собой и шел домой.
Долго носил бедный Лазарь обед в полевую избушку и наконец задумался: «Кому же это я ношу обед и кого кормлю? Надо посмотреть и узнать это». Спрятался бедняк Лазарь в избушке за чувал и стал дожидаться. Вдруг явился в избушку старый старичок и начал есть щи, наелся и говорит: «Кто там за чувал спрятался, выходи!».
Вышел бедный Лазарь, поклонился старику и говорит:
— Это я, дедушко, спрятался за чувалом; я принес тебе обед да не успел до твоего прихода убраться отсюда, испугался тебя и спрятался.
— Нечего меня пугаться и не для чего от меня прятаться. Я ведь тебя не съем и не укушу.
Видит бедный Лазарь, что старик добрый и на словах ласковый, стал посмелее и говорит старику:
— Скажи мне, дедушко, кто же ты будешь?
— Я твоего брата счастье, — ответил старик.
— Ах, христовое счастьице! Нет ли где и моего такого же счастья, как у брата?
— Как нет? Есть и у тебя счастье. И твое счастье будет получше, чем у твоего брата, только оно сильно обленилось.
— Ах, дедушко, скажи мне и научи, как и где найти мне мое счастье?
— Слушай, я скажу тебе, как найти твое счастье. Иди ты на море, там на морском берегу ты увидишь два больших и старых дуба, под одним дубом выскурь; выруби ты себе добрую дубину и с нею спрячься в выскури и жди там. Придет на морской берег старый старик, грязный и оборванный, старик разденется и войдет в воду, и станет купаться в море, а ты выйди с дубиной из своей засады и сядь на платье. Когда старик выйдет из воды, ты примись его бить палкой без всякой пощады и бей до тех пор, пока он тебе чего-нибудь даст или скажет, что надо сделать. Тогда ты прекрати побои, возьми от старика, что бы он тебе ни дал, и возвращайся домой. Этот старик и есть твое счастье.
Обрадовался бедный Лазарь этому известию, поблагодарил доброго старика и пошел домой. Он сказал своей жене о своей встрече с добрым стариком в полевой избушке и сказал ей:
— Ну, хозяйка, не будем больше жить на задворках у богатого брата и вернемся в свою старую избенку; ты пока оставайся с ребятишками дома, а я пойду к морскому берегу искать свое счастье, старик говорит, что мое счастье лучше, чем у брата.
Жена была рада этой вести и согласилась во всем с мужем. Пошел бедный Лазарь к брату и сказал ему:
— Не хочу я больше жить у тебя и вернусь в свою старую избенку.
— Ну, с чем пришел, с тем и уходи, ступай, я тебя не держу.
Перевел бедный Лазарь свою семью в свою старую избу, а сам не мешкая пустился в дальний путь. Долго шел Лазарь, наконец пришел на берег моря и по сказанному как по писаному нашел на морском берегу два старых больших дуба, под одним — выскурь; вырубил себе Лазарь прочную дубину и спрятался под корнями дуба, сидит и ждет. Наступил вечер, а затем ночь, и все никто не является на берегу, только в полдень следующего дня к берегу подошел старый старичище, огромного росту, но оборванный, грязный, и одежонка на нем была худая; не спеша разделся старик на берегу и пошел в воду, а когда нырнул в воду, тогда Лазарь выскочил из-под дуба с дубиной в руках и сел на платье старика.
Искупался старик и вышел на берег, тут его встретил Лазарь и давай бить и лупить дубиной, не жалея своих сил. Взмолился старик:
— За что, за что ты бьешь меня?
— Как же мне не бить тебя, — отвечал бедный Лазарь, — ведь ты до чего довел меня: на всем селе я самый бедный и последний мужичонко, дети умирают с голоду.
— Чего я поделать могу? Вишь как я обленился и сам хожу в грязи и в лохмотьях.
— Дай мне хоть чего-нибудь на счастье!
— Чего же я дам тебе? Ничего у меня нет, есть один только грош, возьми его.
Взял бедный Лазарь грош и пошел обратно домой, идет путем-дорогой и размышляет: «Невелико же мое счастье, чего купишь на грош?». Идет бедный Лазарь в городе по базару, встречает его баба с курицей в руках и говорит:
— Купи, дядя, курицу.
— Рад бы я купить курицу, да денег-то у меня всего один грош.
— Я тебе отдам курицу и за грош, а остальные деньги подожду за тобой, после отдашь.
Взял Лазарь курицу и шибко обрадовался, думает: «Не с пустыми руками домой ворочусь». Вернулся Лазарь домой, жена встречает его с полным удовольствием, с радостью и весельем и спрашивает:
— Ну что, как, нашел ли ты свое счастье?
— Найти-то нашел я свое счастье, только немного корысти от него получил, всего один грош, и за грош этот я купил вот эту курицу.
— Ну и то слава Богу. Завтра заколем курицу и сделаем суп, ребятишек накормим.
Пустили курочку на пол и бросили ей зерна. На следующее утро проснулись и увидели: в каждом углу избы по два яичка — это отложила за ночь их курочка. Подивились Лазарь и его жена и стали искать курочку, чтобы заколоть ее к обеду, искали-искали — нет нигде курочки, словно она растаяла. На следующее утро просыпаются и видят, что в каждом углу лежит уже по четыре яичка, а самой курочки опять нигде не видно.
Обрадовалась баба, собрала шестнадцать яиц, восемь из них сварила для своих детей, а остальные восемь штук понесла в город продавать; пришла баба на базар, а ей торговки и места не дают, и кричат с неудовольствием на бабу:
— Явилась сюда с таким пустяком, лишь место занимает!
Присела баба на самом краю базара и ждет покупателя.
И вот явился на базар один барин и начал обходить всех торговок яйцами, подойдет к торговке, возьмет яичко, посмотрит его на солнечный свет и забракует. И так внимательно барин осмотрел все яйца у всех торговок, забраковал все их и на всем базаре не купил ни одного яйца.
Дивятся торговки: что за барин мудреный явился сюда, все яйца пересмотрел, а ни одного не купил, а яйца у всех свежие и хорошие. Подошел наконец этот барин к жене Лазаря, осмотрел ее яйца и на каждом прочитал надпись: «Кто это яичко съест, у того каждое утро будет под головою сто рублей». Спросил барин бабу:
— Почем продаешь яичко?
— Что дашь, то и ладно будет.
— Вот тебе за все за них 100 рублей, — подал барин бабе 100-рублевую бумажку.
— Ах, барин, ведь у меня сдачи-то нет.
— Какая там сдача, я еще тебе пятиточку накину.
Не успела баба прийти в себя от изумления, как барин взял у ней все восемь яиц и скрылся. Несказанно обрадовалась баба выпавшему счастью — такой уймы денег никогда на ее руках не бывало. Накупила она для хозяйства всякой провизии, обнов для детей, наняла лошадь и привезла домой много всякого добра, да еще и деньги остались. Лазарь спрашивает жену:
— Где ты всего столько достала и на какие деньги купила?
— Да за яйца дали мне большие деньги.
И рассказала баба Лазарю о том, как явился на базар какой-то мудреный барин, который весь яичный базар обошел и все яйца осмотрел, да ни у кого ни одного яйца не купил, а у ней купил за 100 рублей восемь яичек, да еще и пятиточку накинул — такой добрый барин. Посудили Лазарь с женою и решили: курицу колоть не следует, а надо ее беречь, курочка-то, оказывается, особенная и откладывает ценные яйца. Курочка, между тем, каждое утро исправно откладывает по четыре яичка по четырем углам избы, и уже она перестала прятаться, а гуляла свободно в избе и на улице, ею стали дорожить и ее стали беречь.
Стал Лазарь продавать дивные яйца своей курицы по дорогой цене, и скоро у него на руках образовался огромный капитал, и он сделался богатым человеком, богаче своего брата. Построил Лазарь себе большой и роскошный дом и великолепно его обставил, и зажил богатым барином, нанял Лазарь для своих детей особого учителю Омелю; только учитель-то, видно, попался не с большим умом, хоть из себя человек видный.
Задумала жена Лазаря женить Омелю на своей старшей дочери, да только дело все как-то не налаживалось. Учитель Омеля жил в доме Лазаря; однажды он изловил дивную курочку и стал ее с любопытством рассматривать, развернул он ей крылышки и на хлупи[63] курицы прочитал такую надпись: «Кто съест эту курицу, тот будет царем, а кто съест ее потроха, у того в головах каждое утро будет сто рублей».
Никому не сказал Омеля об этом открытии, он явился к Лазарю и его жене и объявил им: «Я тогда женюсь на вашей дочери, если вы согласитесь вашу дивную курочку заколоть и зажарить, и я съем ее всю целиком со всеми ее потрохами за свадебным столом». Подумали-подумали Лазарь с женою и решили, что им эта курица теперь не нужна, так как и без нее у них теперь столько денег, что девать некуда, и согласились.
Назначен был день свадьбы, курочку закололи и зажарили ее с потрохами. Жених и невеста поехали в церковь венчаться, а приготовленная курочка стояла в шкапу. Два старших сына бедного Лазаря Федор и Григорий набегались на воле и захотели есть; прибежали они в кухню, раскрыли шкап, взяли курочку, приготовленную для Омели-жениха, и съели ее: старший сын Федор съел потроха, а младший Григорий съел самую курочку. Тем временем свадебный поезд вернулся из церкви, Омеля потребовал курочку, хватились, а ее и след простыл. Стали доискиваться, где курочка девалась, и бывший тут народ сказал: «Курочку съели ваши же ребятки».
Узнал об этом жених Омеля, схватил нож и бросился на мальчиков Федора и Григория: ему хотелось заколоть их и съесть их сердца и печени, через это сделаться царем и находить под своим изголовьем каждое утро по сту рублей. Но мальчики не дались Омеле, они бросились от него бежать, убежали за деревню в дремучий лес, Омеля их преследовал, но дети забрались в непроходимые лесные трущобы и там спрятались.
Омеля не мог найти детей и вернулся домой с пустыми руками. Дети же, как только заметили, что погони за ними нет, так пошли куда глаза глядят, ворачиваться домой они уже и не думали — боялись Омели. Шли-шли дети и пришли в одно большое торговое село, и выпросились у одной вдовы переночевать, вдова их пустила, бросила им на пол кое-какую постилку и две подушки.
Наутро парни проснулись, хозяйка стала убирать их постель и в изголовье их нашла 100 рублей золотыми деньгами, и говорит:
— Ребята, зачем вы разбрасываете зря деньги, в другом месте их у вас украли бы, ваше счастье, что вы нашли приют в доме хоть бедной да честной вдовы. Подберите деньги.
— Ах, бабушко, это не наши деньги.
— Как это не ваши, коли под вашими головами найдены. Берите и не бросайтесь зря деньгами.
Взяли парни деньги, обрадовались и думают: «Денег теперь у нас много, куда же их нам девать? Пойдем в кабачок!». И пошли в кабачок, из кабачка в трактирчик, пьют пареньки, бражничают и гуляют; целый день гуляли и пировали, и к ночи все деньги спустили.
Вернулись домой уже ночью и легли спать. Наутро встают и видят: в головах у Федора опять лежат 100 рублей золотом. Опять пошли парни по кабакам и трактирам, завели себе подходящую компанию, в картишки стали поигрывать, гуляли и пировали опять целый день до ночи, и спустили все деньги. Ночью пришли домой, легли спать, а на следующее утро в изголовье Федора опять 100 рублей золотом.
Старуха вдова сообразила, в чем тут дело, она дала Федору сильного рвотного, и Федора стало рвать, и он выкинул куриные потроха, старуха подобрала их и проглотила. Между тем молодые люди опять с утра пустились по кабакам и трактирам и к ночи спустили все деньги до последней копейки. Наутро парни просыпаются, хвать, а под головами денег-то нет. Зато у старухи вдовы под головами оказались 100 рублей.
Прогнала вдова своих жильцов из дома, и очутились они на улице без денег. Что оставалось делать? Пошли они за деревню куда глаза глядят. Шли-шли, вдруг их догоняют иноземные купцы, увидели купцы двух молодых и красивых парней, по-видимому, праздно шатающихся, и решили, что надо изловить этих парней, отвезти и продать, за них можно получить хорошие деньги.
Бросились купцы на братьев и схватили младшего Григория, старший же Федор от них ускользнул, убежал в лес, да там и скрылся. Повезли купцы Григория в столичный город своего государства и продали Григория царю. Умный и красивый мальчик сильно понравился царю; царь стал его воспитывать в своем дворце, а когда Григорий подрос, царь выдал за него свою единственную дочь. Вскоре царь умер, и Григорий сделался царем.
Однажды царь Григорий сел на корабль и поехал осматривать пределы своего царства. Долго был в отлучке царь и наконец направился в обратный путь. Едет царь на корабле, погода стояла тихая и для путешественников благоприятная, и вдруг видит, что впереди вода на море забурлила и заволновалась, и в волнах показалась небольшая лодочка, на лодочке стоял Морской царь, седой старик огромного роста; на лодочке не было ни весел, ни руля, но она сама плыла по морю и быстро подходила к кораблю, и по мере приближения лодочки вода под кораблем все сильнее и сильнее волновалась, наконец заходили вокруг корабля огромные волны величиной с дом, и вода словно закипела белой пеной, корабль царя едва держался, вот-вот ляжет на бок и пойдет ко дну.
Сильно испугался царь Григорий и взмолился Морскому царю:
— Морской царь, перейми меня и возьми на свою лодочку или же прекрати эту бурю и волнение.
— Нет, я еще пуще взволную море и утоплю тебя, — ответил Морской царь.
— За что ты хочешь сгубить меня и чего тебе от меня надобно?
— Отдай мне из своего дома то, чего ты не знаешь.
— Отдам все, только не губи меня.
— Давай сделаем рукописание.
Достал Морской царь со дна моря колючей травы, разрезал Григорию безымянный палец, наточил из него крови, и царь Григорий своей кровью написал рукописание, которое и передал Морскому царю. Взял Морской царь это рукописание и говорит: «К такому-то сроку обещанное доставь мне в такое-то место на морском берегу, а не доставишь, худо тебе будет».
Царь Григорий обещал это исполнить. После этого Морской царь скрылся, буря улеглась и волны на море стихли, и царь Григорий благополучно прибыл в гавань своей столицы. Весело идет царь в свой дворец, царица встречает его с полным удовольствием, с радостью и с весельем, а на руках у нее сидит ребенок — первенец сын. Поздоровался царь с царицей и спросил царицу:
— Это чей же ребенок?
— Это наш сын и наследник, — сказала царица, — когда ты уезжал, я оставалась в тягостях и родила без тебя первенца сына, которого я и назвала Иваном.
Услышал это царь Григорий и залился горькими слезами. Царица обеспокоилась и стала спрашивать царя, с чего вдруг сталась с ним такая перемена и с чего он так горько плачет. И царь рассказал свое приключение на море, как он обещал Морскому царю отдать из дома, чего не знал, и отдал своего сына. Заплакала и царица.
Между тем Иван-царевич рос не по годам, а по дням, и был он мальчик красивый и умный. Стал Иван-царевич примечать, что родители его, глядя на него, часто плачут горькими слезами, и стал их спрашивать: «Скажите, о чем вы плачете?». Сначала родители не хотели сказать ему ничего о его судьбе, но потом не выдержали спроса своего сына и сказали ему, что отец отдал его Морскому царю и скоро настанет время вести его на указанное место.
Выслушал Иван-царевич родителей и сказал:
— Чего я буду мешкать, пойду я заранее к Морскому царю.
Снарядили родители своего сына, благословили и отпустили, и пошел царевич куда глаза глядят. Шел-шел Иван-царевич и зашел в глухой дремучий лес, и увидел там большой покосившийся на корню дуб, и под вывороченными корнями виднелась большая выскурь; Иван-царевич подошел к выскури и увидел отверстие в глубь земли, срубил он длинную жердь и опустил ее на дно глубокой ямы, и спустился в яму по жерди; очутился Иван-царевич на дне мрачного и темного подземелья, вдали просвечивался свет; на этот свет и пошел Иван и скоро вышел в обширное и светлое помещение, одна стена этого помещения была увешана иконами, а перед ними горело множество свечей; тут же, у стены, стоял столик, а за столиком сидел старый отшельник. Иван-царевич Богу помолился и старику поклонился.
Старец спросил Ивана-царевича:
— Кто ты, добрый молодец, и куда ты путь держишь?
— Меня зовут Иван, я сын такого-то царя, отец меня отдал Морскому царю, и вот я иду теперь к нему.
— Морской царь тебя берет? Ах, он подлец этакий! Не ему бы владеть таким рабом. Знаю я Морского царя, он мой родной брат. Но как же ты, молодец удалой, пойдешь к Морскому царю? Ведь путь к нему далек и труден.
Поклонился Иван-царевич старцу и говорит:
— Научи меня, святой отец, как надо попасть к Морскому царю, и укажи путь к нему.
— Хорошо, сын мой, я научу тебя, слушай меня внимательней. Ступай к морю, там на морском берегу ты увидишь два дуба, под одним выскурь, ты спрячься в выскури и жди. В полдень прилетят 77 голубок, эти голубки оборотятся в девушек и станут в море купаться. Ты примечай, где разденется и сложит свою рубашку старшая из них, она первая разденется и первая же войдет в воду и последней выйдет из воды. Ты не мешкай, возьми ее рубашку и спрячь, а затем действуй по указанию этой девушки. 77 голубок — дочери Морского царя.
Поклонился Иван-царевич старцу, благословился у него и пошел к морю. Дошел Иван-царевич до моря и по сказанному как по писаному нашел на берегу два дуба, под одним выскурь, спрятался царевич в выскури и стал ждать. В самый полдень прилетели 77 белоснежных голубок, ударились об землю и оборотились девушками невиданной красоты. Старшая из них разделась прежде других и положила свою рубашку несколько поодаль своих подруг и поближе к дубу.
Иван-царевич изловчился, схватил сорочку старшей девушки и опять быстро спрятался в выскури. Девушки выкупались, вышли на берег, ударились об землю, оборотились голубками и улетели, вышла из воды и старшая девушка, хватилась, а рубашки-то ее нет, искала-искала, да так и не нашла.
И сказала царевна громким голосом: «Кто мою рубашку взял, отдай мне ее. Если ты старый человек, будь ты мне отец, а если ты добрый молодец, будь ты мой суженый».
Вышел Иван-царевич и вернул девушке ее рубашку, увидела его царевна и говорит ему: «Будь же ты, добрый молодец, моим суженым». Сняла царевна золотое кольцо со своей руки и надела его на палец Ивана-царевича, а Иван-царевич надел ей свое кольцо. Так они обручились.
Стала девушка расспрашивать Ивана-царевича:
— Скажи мне, добрый молодец, суженый мой, кто ты и откуда, куда ты путь держишь?
— Я Иван-царевич, меня царь-отец отдал Морскому царю, к нему я теперь и иду. Только не знаю я, каким путем идти к нему.
— Ах, Иван-царевич, суженый мой! Морской царь — мой отец, а я его старшая дочь Марфа-царевна. Иди ты в эту сторону и там увидишь большую щуку-белугу, она переперла собою синее море от края в край, ты не бойся, переходи по ней, как по мосту. И на том берегу ты увидишь на горе слободку, а в ней стоит золотой дворец моего отца-царя и 77 теремов для его дочерей, мой терем стоит на самом краю слободки. Ты заходи прямо в мой терем.
Сказала так Марфа-царевна, ударилась об землю, оборотилась голубкой и улетела. А Иван-царевич пошел берегом моря. Скоро он увидел щуку-белугу и перешел по ней, как по мосту, на другую сторону моря и пошел в терем своей обрученницы, но в тереме он никого не застал и решил дожидаться. Вдруг в трубе запело, и через трубу в избу влетела голубка, ударилась об землю и оборотилась девушкой — это была Марфа-царевна.
Царевна сказала Ивану-царевичу:
— Не мешкая, царевич, иди к Морскому царю, будь с ним ласков и называй его батюшкой. Царь теперь обедает.
Иван-царевич пошел в золотой дворец и застал Морского царя за обедом. И поздоровался с ним:
— Хлеб да соль, батюшко!
— Спасибо на добром слове, — сказал царь, а к столу Ивана-царевича не пригласил.
Пообедал царь и стал царевича расспрашивать:
— Скажи мне, добрый молодец, кто ты, откуда ты явился и куда путь держишь?
— Я Иван-царевич, меня мой отец отдал вашей милости, вот я теперь и явился к вам.
— А, это хорошо, что ты явился ко мне. Теперь пока иди и с дороги отдохни, а завтра приходи ко мне, я дам тебе работу и наложу на тебя службу.
Поклонился Иван-царевич и вышел из золотых палат Морского царя, он прямо пошел в терем своей обрученницы Марфы-царевны и рассказал ей, как его принял царь. Марфа-царевна накормила Ивана-царевича досыта, напоила допьяна и на кроватку спать уложила; лег Иван-царевич и проспал до следующего дня. А на следующий день опять пошел к Морскому царю и застал его за обедом.
— Хлеб да соль, батюшко.
— Спасибо на добром слове.
И опять царь не пригласил Ивана-царевича обедать. После обеда Морской царь сказал Ивану-царевичу:
— Ну, теперь я на тебя наложу службу.
— Какую же службу, батюшко?
— Построй ты мне через синее море чугунный мост с хрустальными перилами. Завтра к утру чтобы мост был готов. Если же ты этой работы не выполнишь, то полетит твоя голова с плеч. А теперь пока ступай.
Вышел Иван-царевич из дворца, закручинился и запечалился и повесил свою буйную голову ниже могучих плеч, пошел он к Марфе-царевне. Марфа-царевна спрашивает Ивана-царевича:
— Что ты, Иван-царевич, закручинился. Что ты, суженый мой, запечалился и повесил свою головушку?
— Как же мне не кручиниться, как не печалиться и не вешать свою буйную голову? Наложил на меня царь службу непосильную.
— Какую же службу наложил на тебя государь-батюшко?
— Царь приказал мне построить чугунный мост с хрустальными перилами через синее море, и чтобы мост был готов завтра к утру. А где же я чего взял? Ни материалов, ни рабочих у меня нет. Эх, горе! Пропала моя голова!
— Не печалься, царевич, и не кручинься! Молись Спасу, ложись спать! Утро вечера мудренее. Завтра к утру все готово будет.
Лег Иван-царевич и уснул богатырским сном. А Марфа-царевна с наступлением ночи вышла на крыльцо своего терема, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком:
— Гей вы, слуги мои верные, явитесь ко мне сюда.
И вот явились три молодца и сказали:
— Что, царевна, надо?
— Постройте через синее море чугунный мост с хрустальными перилами, и чтоб завтра к утру мост был готов.
— Все будет исполнено, царевна!
И пошла за ночь работа: со всех сторон слетелось видимо-невидимо духов, и все принялись за дело, только стук да гром пошел. К утру мост был готов.
Иван-царевич пошел к Морскому царю с докладом, что все готово. Царь приказал дать карету, сам сел и Ивана-царевича посадил с собой, и поехал осматривать работу. Осмотрел царь мост и сказал Ивану-царевичу:
— Хорошо орудуешь, только не сам. Ну, да мне все равно. Молодец! Хвалю за это. Теперь иди и отдыхай, а через три дня опять приходи ко мне, и я дам тебе работы.
Прошло три дня. Иван-царевич пошел во дворец к Морскому царю и застал его за обедом.
— Хлеб да соль, батюшко!
— Хлеба-соли кушать, милый сын!
На этот раз Морской царь пригласил Ивана-царевича к обеду, и тот сел за стол. После обеда Морской царь сказал Ивану-царевичу:
— Сослужи ты мне, сынок, еще службу. Построй ты мне церковь, и чтобы она не на земле стояла, а от моего дворца к этой церкви проведи хрустальный мост с золотыми перилами, под мостом чтобы была вода и в ней ходила бы всякая рыба, и чтобы рыбу эту можно было бы видать во всякую пору. Завтра к утру чтобы мост был готов. Если же ты не выполнишь этой работы, то полетит твоя голова с плеч!
Вышел Иван-царевич из дворца и пуще прежнего закручинился и запечалился. Пошел он к обрученнице и рассказал ей, какое поручение дал ему царь. Марфа-царевна сказала ему:
— Не кручинься, царевич, и не печалься, молись Спасу, ложись спать. Утро вечера мудренее, к утру все будет готово.
Лег Иван-царевич спать и проспал до другого дня. Марфа-царевна же с наступлением ночи вышла на крыльцо, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком, и явились три молодца:
— Что, царевна, надо?
— Постройте каменную церковь, и чтобы она не на земле стояла, от царского дворца к этой церкви проведите хрустальный мост с золотыми перилами, чтобы под мостом была вода, а в ней ходили бы всякие рыбы, и завтра к утру чтобы все было готово.
— Все это, царевна, будет исполнено.
Скрылись молодцы. Опять со всех сторон слетелись духи и принялись за работу, пошел такой треск и шум, что и сказать невозможно.
К утру все было готово, и Иван-царевич отправился к царю с докладом. Сел царь в карету, посадил с собою Ивана-царевича, поехал на постройку, осмотрел ее, прогулялся по хрустальному мосту и остался всем очень доволен, и сказал Ивану-царевичу:
— Хорошо орудуешь, только не сам, ну, да мне все равно. Иди теперь и отдыхай, а через три дня приходи опять ко мне, и я дам тебе работу.
Прошло три дня, и Иван-царевич пошел к царю и застал его за обедом.
— Хлеб да соль, батюшко.
— Хлеба-соли кушать, милый сын.
Сел Иван-царевич за стол и стал обедать. После обеда царь говорит:
— Ну, теперь я еще дам тебе работу. Есть у меня в конюшне стоялый жеребец, злой и очень сильный, всякого человека, кто к нему подойдет, конь этот насмерть ногами бьет и зубом грызет. Завтра же обучи этого коня и объезди его хорошенько. Если же не справишься с этим делом, то полетит твоя голова с плеч. А теперь иди.
Вышел Иван-царевич из дворца и крепко закручинился и запечалился, пошел он к своей обрученнице и рассказал, какое поручение дал ему царь. Выслушала Марфа-царевна своего суженого и крепко задумалась, а затем сказала:
— Эта служба будет потруднее первых двух: ведь конь-то этот будет сам Морской царь, и обуздать его будет нелегко. Ну, да как-нибудь справимся и с этим делом. А теперь молись Спасу, ложись спать. Утро вечера мудренее.
Лег Иван-царевич спать и проспал до следующего дня. На другой день Марфа-царевна дала Ивану-царевичу уздицу и седелко и сказала Ивану-царевичу:
— Когда ты войдешь в стойло к коню, то ударь уздицей коня с одной стороны и с другой стороны, и конь будет стоять смирно. Тогда ты надевай на него узду и узду прибей гвоздями по одному гвоздю на голове, на переносье и на щеках. Затем наложи седло и седло тоже прибей гвоздями к спине и к бокам коня. Возьми ты с собою три проволочных прута и пудовый железный молот и, когда сядешь на коня и когда он тебя понесет, тогда ты бей коня проволочными прутьями промеж ушей из всей своей силы, а когда прутья истреплются, тогда ты берись за молот и бей коня молотом без пощады. Только этим путем и можно объездить коня.
Взял Иван-царевич уздицу и седельце, взял с собою три железных прута и пудовый молот и пошел в стойло на царских конюшнях; вошел он в стойло, и конь на него бросился, но Иван-царевич не струсил, ударил он коня уздицей с одной стороны, ударил с другой стороны, и конь усмирился. Тогда Иван- царевич надел на коня уздицу и прибил ее гвоздями на голове, на щеках и на переносье, наложил седло и его тоже гвоздями прибил, а затем взял три прута и молот и заскочил на коня.
Видели царские конюхи, как Иван-царевич садился на коня, и не видали, как он умчался. Взвился конь и понес Ивана-царевича выше леса стоячего и ниже облака ходячего, носит и треплет конь Ивана-царевича по кустам, по оврагам и буеракам, а Иван-царевич не робеет: схватил проволочные прутья и давай хлестать коня промеж ушей, и до того хлестал, что все прутья обтрепал. Схватил тогда Иван-царевич молот и давай бить коня по голове. Долго разносил конь царевича, но не мог сбросить его и наконец выбился из сил, и дошло до того, что конь едва ноги стал волочить.
Тогда Иван-царевич повернул коня к городу, поставил его на стойло и сказал:
— Будь ты проклята, лошадь, этакая кляча. Такой погани я в жизнь свою не видывал, насилу меня до дому довезла. У моего батюшки-царя в конюшнях стояло 77 жеребцов, не этому чета, да и то я их всех обучил и объездил.
На другой день Иван-царевич пошел во дворец и увидел Морского царя на балконе, ходит он весь измученный, голова у него разбита и опухла, и обвязана всякими перевязками. Царь сказал Ивану-царевичу:
— Еще я наложу на тебя службу. Построй ты мне чугунную баню, завтра к утру чтобы она была готова. Не построишь, слетит с плеч твоя голова.
Пуще прежнего закручинился и запечалился Иван-царевич и пошел к своей обрученнице, и рассказал ей, какое поручение дал ему Морской царь. Выслушала Марфа-царевна и говорит:
— Эта вот служба так служба, трудная служба. Ну, да как-нибудь справимся. Молись Спасу, ложись спать. Утро вечера мудренее, к утру все будет готово.
Лег Иван-царевич и скоро уснул богатырским сном. А Марфа-царевна дождалась ночи, вышла на крыльцо своего терема, свистнула молодецким посвистом, гаркнула богатырским погарком, и явились к ней три молодца:
— Что, царевна, надо?
— К завтрашнему утру постройте чугунную баню.
— К утру баня будет готова, царевна.
И действительно, к утру баня была готова. Пошел Иван-царевич к царю с докладом, что баня готова. Морской царь сказал Ивану-царевичу:
— Я прикажу за ночь натопить баню, а завтра утром ты и Марфа-царевна пойдете в баню париться.
Крепко закручинился Иван-царевич и пошел к своей обрученнице, и рассказал, какой приказ он получил от царя.
Выслушала царевича Марфа-царевна и говорит:
— Ну, царевич, этой службы нам уже не сослужить. Накалит царь-батюшко чугунную баню докрасна и сварит в ней нас с тобою. Надо нам бежать.
С наступлением ночи Марфа-царевна с Иваном-царевичем собрались в побег; пред уходом же из своего терема Марфа-царевна плюнула слюнку на пол и сказала:
— Слюнка, говори и отвечай за меня.
К утру приготовили баню и натопили ее так, что стены ее раскалились докрасна. Царь послал прислужниц объявить Ивану-царевичу и Марфе-царевне, что баня готова и чтобы они шли в баню. Прислужницы пришли в терем Марфы-царевны и нашли дверь в ее комнате запертою, и через дверь крикнули:
— Иван-царевич, Марфа-царевна, идите в баню, баня уже давно готова.
А слюнка им ответила:
— Мы сбираемся в баню и сейчас будем готовы.
Ушли прислужницы и доложили царю, что Иван-царевич
и Марфа-царевна собираются в баню и сейчас пойдут туда. Подождал царь некоторое время и узнал, что царевич с царевной все еще в баню не прошли. Тогда царь опять посылает прислужниц и строго наказывает им: «Идите и скажите Ивану-царевичу и Марфе-царевне, чтобы они не мешкали и сейчас же шли бы в баню, иначе я разгневаюсь, и тогда им худо будет». Опять побежали прислужницы и так как опять нашли дверь запертою, то они через дверь сказали:
— Иван-царевич и Марфа-царевна, идите же скорее в баню, царь-батюшко вам приказывает и грозит своим гневом.
А слюнка опять ответила:
— Сейчас идем. Вот уж мы одеваемся.
Вернулись прислужницы и доложили царю: царевич и царевна уже одеваются и сейчас отправятся в баню. Но прошло еще немало времени, а царевич с царевной все еще не прошли в баню. Тогда царь вышел из терпения и сам пошел в терем Марфы-царевны, вошел царь в терем и никого там не застал, и понял он, что царевич с царевной бежали.
И опалился царь великим гневом, призвал он к себе своих верных слуг и сказал им:
— Слуги мои верные, спешите и гоните по следам беглецов, и во что бы то ни стало приведите их ко мне. Если не сможете взять их живыми, то секите и рубите их, и привезите ко мне мертвыми.
Погнались гонцы за беглецами. Марфа-царевна услышала погоню и оборотила Ивана-царевича зеленым кустиком, а себя маленькой пташкой, перепархивает себе пташка с ветки на ветку и таково приятно распевает. Идут посланцы мимо кустика и заслушались пения птички, послушали да и пошли себе дальше. Вернулись послы и доложили царю:
— Государь, мы не могли догнать Ивана-царевича и Марфы-царевны, мы даже на след их не могли напасть, в дороге мы ничего особенного не встречали и не видали, видели только кустик, а на нем птичку — таково-то она весело распевает.
— Ах вы, глупые, — сказал царь, — как же вы не догадались, что кустик-то этот и птичка были Иван-царевич и Марфа-царевна. Бегите опять, гоните и приведите их мне живыми или мертвыми.
Опять погналась погоня. Марфа-царевна опять заслышала погоню и оборотила Ивана-царевича пастушком, а себя овечкой. Явилась погоня и увидела пастуха и крикнула:
— Эй, пастух, не видал ли ты, не проходили ли здесь Иван-царевич и Марфа-царевна?
— Нет, не видал, — отвечал пастушок, — я десять лет пасу овечку на этом месте и ни одного человека здесь не видал и не встречал.
Проскакала погоня дальше. Долго погоня мчалась по следам Ивана-царевича и Марфы-царевны, но нигде догнать их не могли. И повернула погоня назад с пустыми руками. Вернулись посланцы к царю и опять ему докладывают, что не могли найти беглецов и на дороге никого не видали, кроме пастушка и овечки. Пуще прежнего разгневался царь:
— Ах вы, дураки! Пастушок и овечка и были они самые. Бегите, гоните.
Опять поскакала погоня. Марфа-царевна заслышала погоню и оборотила Ивана-царевича стареньким попом, а себя превратила в церковь. Стоит церковь старая-престарая, мохом поросла. Скачет мимо погоня и видит: старый поп идет из церкви. Посланцы спросили попа:
— Батюшко, не видал ли ты тут, не проходили ли Иван-царевич и Марфа-царевна?
— Видел, — ответил поп.
— Давно ли они прошли?
— Прошли они здесь тогда, когда эта церковь только складывалась.
Посмотрели посланцы на церковь и рассуждают: «Церковь-то уже мохом поросла, она поставлена лет сто тому назад, очевидно, поп о других людях говорит». И проскакали мимо. Долго погоня искала Ивана-царевича и Марфу-царевну в разных направлениях и в разных местах, но найти их нигде не могла и решилась вернуться назад с пустыми руками. Вернулись посланцы к царю и доложили ему:
— Государь, долго мы гнались и искали Ивана-царевича и Марфу-царевну, но догнать их не могли и не могли их отыскать; дорогой мы никого и ничего особенного не встречали и не видали, видели только старую церковь, мохом поросшую, и старого попа; мы спросили попа, и он ответил, что видел Иван- царевича и Марфу-царевну тогда, когда церковь складывалась, а по нашему мнению, церковь та стоит лет сто.
— Ах вы дураки! Церковь-то ставилась пред самым вашим прибытием. Церковь и поп и были они самые — Иван-царевич и Марфа-царевна, а вы этого и не поняли.
Собрался в погоню сам Морской царь. Сел Морской царь на своего богатырского коня и поскакал в погоню за беглецами; летит богатырский конь, как буря, громко стучали конские копыта о землю. Марфа-царевна заслышала погоню и оборотила себя озером, а Ивана-царевича крупным ершом. Приехал Морской царь к озеру, увидел в нем ерша, обрадовался и сказал:
— Ну, теперь Иван-царевич и Марфа-царевна, вы от меня уж не уйдете.
Обернулся Морской царь щукою, бросился на ерша. Целые сутки щука гонялась за ершом, как только она догонит ерша, он повернется к щуке хвостом, и она ничего с ним поделать не может. Наконец щука и говорит:
— Ерш, повернись ко мне головой.
— Нет, щука востра, всегда ест с хвоста, а с головы я тебе не дамся.
Бегал-бегал ерш, наконец устал, уткнулся в ил головой, а к щуке хвостом. Еще целые сутки проходила щука за ершом. Наконец Морскому царю надоела эта погоня и он сказал:
— Ну, теперь идите, куда глаза глядят, больше моей погони за вами не будет.
Обернулся он опять Морским царем и поскакал в свое царство. А Иван-царевич и Марфа-царевна пошли своим путем. Шли-шли они и пришли к берегу моря, надо было перебраться на другой его берег. Марфа-царевна взяла холст, схватила его за один конец, а другой перебросила на другой берег моря, и появился мост, тогда Марфа-царевна сказала Ивану-царевичу:
— Ты иди по мосту на ту сторону моря, и когда перейдешь, то возьми холст и начинай его перетягивать на ту сторону, я же сяду на этот конец холста, и ты меня потащишь. Но когда я буду посредине моря, то я упаду на дно морское и пробуду там три года, а затем вернусь к тебе, и только тогда может состояться наша свадьба, и тогда мы проживем весь свой век безразлучно. Ты же не смущайся этой разлукой, иди в свое царство. Там тебя с радостью встретят твои родители, братья и сестры, ты со всеми ими поздоровайся и всех их поцелуй, не целуй только своей старшей сестры, а если ты ее поцелуешь, то навеки меня позабудешь.
Иван-царевич обещал в точности соблюсти и исполнить наказ своей нареченной невесты Марфы-царевны, а затем простился с нею и пошел по мосту, и скоро перешел на ту сторону моря. Перейдя на другой берег моря, Иван-царевич стал перетягивать на свою сторону холст, на противоположном конце которого сидела Марфа-царевна, и когда он дотянул царевну до средины моря, Марфа-царевна свалилась в воду и скрылась в морской глубине. Погоревал и потужил Иван-царевич о невольной и долгой разлуке со своей возлюбленной и пошел один в царство своего отца.
Долго шел он и наконец пришел в родительский дом, родители, братья и сестры встречают Ивана-царевича с полным удовольствием, с радостью и весельем, со всеми с ними Иван-царевич поздоровался и всех их поцеловал, не стал он целовать только одну старшую сестру. Обиделась сестра и задумала отомстить Ивану-царевичу; ночью во время сна она вошла в спальню Ивана-царевича и поцеловала его сонного в губы. И вот Иван-царевич совсем позабыл свою возлюбленную Марфу-царевну и забыл даже о ее существовании, и забыл все те подвиги, которые вместе с нею он совершил, и все те гонения и страдания, которые он вместе с нею вынес.
Время между тем быстро катилось, прошел год, прошел другой и уже третий год на исходе. И вот однажды престарелый царь призвал к себе Ивана-царевича и сказал ему:
— Сын мой, ты уже в совершенных годах, время тебе подумать и о женитьбе.
Поклонился царевич отцу и сказал:
— Государь-батюшко, я готов исполнить вашу волю и не прочь жениться.
Сосватал царь за Ивана-царевича невесту, дочь богатого князя, и пошли во дворце пиры и гулянья. Тем временем истек трехгодичный срок, и Марфа-царевна вышла из морской глубины и явилась в столицу Ивана-царевича; узнала она, что ее суженый уже забыл ее и сосватал себе другую невесту, что скоро будет и свадьба.
Тогда Марфа-царевна решилась на такое дело, чтобы вернуть себе своего суженого. На самом краю города она купила себе небольшую избушку и стала принимать к себе гостей, и позволяла им за деньги любоваться ее красотой. И разнеслась во всей столице молва и слава о красавице иностранке, и много людей стало ходить к ней.
Дошла об этом весть и до дворцовой челяди. Царский кучер Гришка однажды и говорит своему товарищу, кучеру Федьке:
— Сегодня на ночь я пойду к Марфе Прекрасной и овладею ею за свои любезные денежки, я скопил для этого дела 10 рублей.
А Федька подзадоривает Гришку:
— Ах ты, чумазый, с твоим ли рылом идти к такой красавице, да и с такими ли деньгами к ней ходят? К ней ходят князья да бояре и за одно погляденье дают ей больше всего твоего капитала.
— А вот я все-таки пойду, — храбрился Гришка.
И пошел. Явился Гришка к Марфе и стал за ней ухаживать и с нею любезничать, а затем предложил ей:
— Сколько ты, красавица, за любовь-то возьмешь?
— Пять рублей, — сказала царевна.
Отдал Гришка деньги, а Марфа-царевна и говорит ему:
— У меня в пригоне бегает жеребенок, поди и загони его в конюшню на стойло.
— Это мы с нашим удовольствием оборудуем, кони — это по нашей части.
Пошел Гришка в пригон и видит: ходит жеребенок с длинным хвостом; стал загонять его в конюшню да никак не может это сделать, рассердился Гришка, схватил коня за хвост и почувствовал, что рука его словно приросла к хвосту, хочет отнять руку и не может. А конь принялся таскать и волочить Гришку по двору, и не может Гришка ни остановить, ни задержать коня; пробовал Гришка завернуть хвост за столбы в пригоне, но и столбы не удержали сильного коня. Так конь протаскал за собою Гришку до самого утра и лишь утром, когда рассвело, конь отпустил Гришку и сам стал на стойло.
Пошел Гришка в избу, а Марфа ему говорит:
— Ты где же был за ночь-то! Пропали твои денежки, ступай теперь.
Почесал в затылке Гришка и вернулся на свои конюшни.
Федька его спрашивает:
— Ну что, как, хорошо?
— Так хорошо, что и сказать невозможно.
Позавидовал Федька успеху своего приятеля и сам решил на следующую ночь идти к Марфе. Пришел Федька к Марфе и стал с нею любезничать, и спрашивает ее:
— Тебе сколько надо за любовь-то твою?
— Пять рублей, — сказала Марфа-царевна.
Отдал Федька деньги. Марфа ему и говорит:
— У меня в пригоне ходит теленочек, поди-ка загони его в хлев.
Пошел Федька в пригон и видит: ходит теленочек с длинным хвостом; стал загонять его, но никак не может этого сделать, не слушает теленок и не хочет идти в хлев. Бился-бился Федька и схватил теленка за хвост, да и прирос к хвосту. И начал теленок таскать и волочить Федьку за собою на хвосте, и протаскал его до утра, и лишь утром, когда стало светло, теленок отпустил Федьку и сам пошел в хлев.
Приходит Федька в избу, а Марфа говорит ему:
— Где ты был за ночь-то? Пропали твои денежки, убирайся отсюда.
Почесал Федька затылок и пошел себе домой на царский двор. Гришка спрашивает его:
— Ну что, как, хорошо?
— Так хорошо, что и сказать невозможно.
На следующий день Иван-царевич собрался в гости к своей невесте, заложили две кареты и поехали, на передней сидел на беседке Гришка, а на задней Федька; путь лежал мимо дома Марфы-царевны. Лишь только кареты поравнялись с домом Марфы, как всеми колесами врезались в землю, рвутся кони из всех сил и не могут не только вытянуть кареты, а дальше с места их сдвинуть. Тогда Гришка сказал Ивану-царевичу:
— Вот в этом доме живет иностранка, а у ней есть сильный и крепкий жеребенок, надо попросить у ней жеребенка.
Федька добавил:
— Царевич, есть у ней еще теленок, он будет куда посильнее жеребенка, надо и его попросить у иностранки.
Иван-царевич сказал:
— Идите и кого хотите найдите: коней или волов. Только поскорее вытащите наши кареты.
Кучера пошли к Марфе-царевне и сказали:
— Дай нам твоего жеребенка и теленка вытянуть кареты, и царевич тебе за это хорошо заплатит.
— Не надо мне ваших денег, — сказала Марфа, — я дам вам теленка и жеребенка только с тем условием, чтобы в день свадьбы взяли меня в поварихи на царскую кухню, я хорошо умею готовить.
Доложили об этом Ивану-царевичу, и тот на это согласился, и Марфа-царевна дала ему жеребенка и теленка. Впрягли кучера жеребенка в переднюю карету, а теленка в заднюю, и они скоро вытащили кареты.
Настал день свадьбы. Марфу-царевну еще накануне пригласили в качестве поварихи на царскую кухню, и она наготовила всяких кушаньев и закусок так вкусно, хорошо и красиво, что на ее изделье налюбоваться не могут. Особенно хорошо и красиво она сделала курник. В день свадьбы с утра накрыли столы и заставили их кушаньями и напитками и на передний стол поставили курник. Посадили жениха в передний угол, готовились благословлять его.
Главный дружко взял нож и хотел воткнуть его в курник, как это требуется народным обычаем, но только что он занес нож, как из курника послышалось жалобное воркование голубки:
Гулю-гулю, голубок,
Позабыл, позабыл,
Позабыл ты меня!
Главный дружко в изумлении остановился. Слышит Иван-царевич, но не может понять, о чем воркует голубка. Поднял дружко нож вторично, и опять послышалось воркование голубки:
Гулю-гулю, голубок,
Позабыл, позабыл,
Позабыл ты меня!
В третий раз дружко занес нож и вонзил его в курник, и вот с улицы чрез открытое окно влетели в комнату голубь и голубка, спустились они на пирог, взяли полотенце в клюв — голубь за один конец, а голубка за другой, и опять голубка жалобно заворковала:
Гулю-гулю, голубок,
Позабыл, позабыл,
Позабыл ты меня!
Но и на этот раз Иван-царевич не понял, о чем воркует голубка, так крепко забыл он Марфу-царевну.
Тогда голубка взвилась над женихом и бросила в него золотое обручальное кольцо, и тем только разрушила чары. И вспомнил Иван-царевич Марфу-царевну, и понял он, что она здесь, во дворце, укрывается под видом поварихи. Встал Иван-царевич из-за стола, поклонился царю и сказал ему:
— Государь-батюшко! Я не могу жениться на выбранной тобою невесте, я хочу жениться только на нашей поварихе Марфе.
Изумился царь и стал всячески убеждать сына не делать этого, он сказал:
— Повариха Марфа грязна и стара, и совсем для тебя, наследника царства, она неподходящая супруга.
Но Иван-царевич настаивал на своем. Призвали Марфу-царевну и спрашивают ее:
— Согласна ли ты выходить за царевича?
— За такого молодца да не идти, — ответила Марфа и добавила: — дай мне, государь, время умыться и одеться.
Пошла Марфа-царевна в свой дом, умылась и оделась в свои дорогие платья и наряды, и явилась во дворец такою красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Пир пирком и за свадебку. Повенчали Ивана-царевича с Марфой-царевной. На радостях задал царь пир на весь мир. И я там был, пиво-мед пил, по усам бежало, а в рот ни зерна не попало.
* * *
Вернемся теперь к старшему сыну бедного Лазаря, к Федору. Как уже было сказано, Федор ускользнул из рук иноземных купцов и спрятался в глухом лесу. Когда Федор увидел, что опасность миновала, он пошел один куда глаза глядят. Долго шел он и остановился в лесу у пня валежного дерева, чтобы отдохнуть, подходит ко пню и видит: валяется небольшая сумочка-кошелек, взял его, тряхнул, и кошелек наполнился золотом. Обрадовался Федор, что нашел неубывающий кошелек, и думает: «Слава Богу, теперь я не пропаду».
Отдохнул Федор и пошел дальше. Шел-шел и вышел на широкую поляну, а на ней раскинулись большие роскошные палаты, в которых жил богатый граф. Федор попросился переночевать, и его пустили. Граф увидел Федора, молодого и красивого, полюбил его и пригласил в свои покои, потом и накормил его, и пригласил его с собою в карточки поиграть. Играет Федор в карты и все проигрывает, и как только последний золотой проиграет, так выйдет наружу, тряхнет своим неубывающим кошельком, и опять кошелек полон золота. Играет Федор день, играет другой и третий и все проигрывает. Так он проиграл графу большую груду золота. Играет граф и думает: несомненно, Федор страшно богат, да видит: по манерам и по разговору, что он и роду не простого, и думает: надо за него отдать свою единственную дочь. И женил граф Федора на своей дочери. Живет Федор в доме тестя месяц и другой, а затем говорит графу:
— Батюшко, не хочу я жить в вашем доме и на ваших хлебах, а пойду я от вас и буду жить в своем доме.
— Зачем тебе отходить от меня, — сказал граф, — ведь ты меня не объешь и не стеснишь, покоев и всякого продовольствия у меня много. Ты не в состоянии так хорошо жить, как я: я даю бал один раз в месяц.
— А я, батюшко, буду давать балы два раза в месяц, — возразил ему на то Федор.
— Ну, ступай с богом, я тебя не держу.
Построил Федор палаты недалеко от своего тестя и стал жить-поживать с молодой женой. Однажды к молодым приехала в гости теща-графиня, злая-презлая женщина; она давно уже задумывалась, откуда это ее зять берет столько денег, так много и зря он их сорит. Стала теща подсматривать за Федором и увидела неубывающий кошелек. Украла графиня кошелек и уехала домой.
Хватился Федор кошелька, а его и след простыл, искал-искал, да где найдешь, и понял он, что это теща украла у него кошелек, но уличить ее он ничем не мог. Между тем наступила полная и крайняя нужда в деньгах. Что делать и как быть? Побился-побился Федор и однажды ночью бросил свой дом и жену на произвол судьбы, а сам скрылся в лес и пошел куда глаза глядят.
Шел-шел он и вышел на поляну, а на поляне этой раскинут роскошный сад и в нем растут разные плоды и ягоды; подошел Федор к одной яблоне, сорвал несколько яблок, съел их и уснул, а когда на следующий день проснулся, то увидел, что у него на голове выросли большие рога, ветвистые, как у оленя. Сильно Федор закручинился и запечалился, и залился горячими слезами. «Куда, — думает, — мне с таким украшением деваться, мне стыдно и на глаза-то добрым людям показаться».
Наплакался вдоволь Федор и уснул, а во сне слышит голос: «В таком-то месте в саду есть березовый пень, отвали этот пень, а под ним источник воды. Этой водой ты смоешь себе рога». Проснулся Федор и понял, что сон его был не простой, а вещий. Пошел он на указанное место, нашел в саду березовый пень, отвалил его и увидел, что под пнем бьет ключом светлая и чистая вода. Набрал Федор этой воды и стал мыть голову, и скоро рога отпали.
Обрадовался Федор этому открытию, набрал он много яблок и забрал с собой воды из ключа, и вернулся в имение графа под видом мелкого торгаша; он пришел на кухню графа и объявил, что продает яблоки, но не простые, а особенные, кто скушает такое яблоко, у того каждое утро под головами найдется по сту рублей. Услыхала об этом графиня, а была она шибко жадная до денег, и купила три яблочка, и дала мужу, дочери и сама скушала. На следующее утро граф, графиня и их дочь проснулись с рогами на головах и сильно закручинились, запечалились.
Тогда торгаш объявил, что может избавить графа и его семью от рогов, и граф дал целую груду золота торгашу, лишь бы он снял со всех них рога. Федор взял воды и смыл головы графа и его дочери, и рога у них отпали.
Но когда очередь дошла до графини, торгаш ей объявил:
— Ты, графиня, слишком грешна, ты взяла себе много чужого и тем причинила добрым людям много горя и тиранства, тебя, прежде чем лечить водой, надо провести через огонь.
Графиня и на это согласилась. Тогда Федор вскипятил кадку смолы, подвесил ее к потолку и сделал во дне ее небольшую дырочку, чтобы смола капала по капельке. Подвел Федор графиню под кадку и стал на голову ей капать горячей смолой. Взревела графиня и взмолилась Федору:
— Возьми все, что хочешь, только избавь меня от этой муки и тиранства и смой рога.
— Отдай, графиня, неубывающий кошелек, тогда и освобожу тебя и смою твои рога.
Отдала графиня неубывающий кошелек, и Федор смыл ей водой рога. Тут только объявился Федор графу и своей жене. И были все они крайне рады возвращению своего зятя. Поселился Федор со своей женою опять в своих палатах и стал с нею жить да поживать, да добра наживать.
Дмитрий Никифорович Плеханов,
крестьянин села Плеханова
Тюменского уезда.
21 марта 1907 года.
Примечания
62
63
Хлупь — птичья тушка, главным образом, верхняя часть ее, спинка.