Петр Алексеевич Городцов
Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том I
Сказки
Марфа-царевна и Огненный Змей[51]
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, а у него был один сын Василий-царевич и три дочери. Царь был стар и чувствовал приближение смерти. Призвал он к себе своих детей: сына Василия-царевича и трех дочерей-царевен и сказал им:
— Дети мои, я уже стар и чувствую, что я скоро вас покину. Живите между собой в мире, любви и согласии. Тебя, возлюбленный сын мой Василий, я делаю наследником своего престола и царства, царствуй с мудростью, исправно веди дела правления и твори суд правый и милостивый, подданных не забижай и защищай бедных сирот и вдов, с соседями не ссорся. А вы, мои милые дочери, будьте скромны и брата своего слушайтесь, как вы слушались меня самого, и без его воли и согласия замуж не ходите.
Дети поклонились в ноги своему отцу и обещали в точности исполнить волю его и следовать его добрым советам. Царь благословил своих детей, да скоро и Богу душу отдал. Царя похоронили честь честью, и Василий сделался царем, сестры жили при нем.
Однажды старшая царевна взяла ведра и пошла на реку за водой, зачерпнула воды и стала подниматься на высокий берег реки и тут видит: идут к ней двенадцать ершей, подошли ерши к царевне, поклонились ей и говорят:
— Здравствуй, красавица царевна! Мы пришли к тебе свататься, пойдешь ли за нас?
Дело девичье — застыдилась царевна и так отвечает ершам:
— Надо братца спросить, как я пойду замуж без его воли и согласия? Он у нас наместо отца.
Ерши ответили:
— Пойдем вместе, царевна, и спросим твоего братца.
Пошли. Подойдя ко дворцу, ерши ударились об ворота и
оборотились добрыми молодцами, молодец к молодцу, и все, как один: лицо в лицо, кафтан в кафтан и сапог в сапог, и все такие красавцы, что зрил бы глядил, очей не сводил. Вошли ерши в царские палаты, поклонились Василию-царевичу и сказали ему:
— Здравствуй, царь-государь! Мы пришли свататься за твою старшую сестру, красавицу царевну, отдашь ли ее за нас?
А Василий-царевич говорит:
— За таких молодцов не отдавать, так за кого же и отдать! Надо отдать.
И отдал царевну. Добрые молодцы взяли царевну, вышли за ворота, обернулись ершами и царевну обернули ершухой, и побежали двенадцать ершей, а с ними тринадцатая ершуха. Ушла царевна, да и след ее простыл, и не было о ней ни слуху и ни духу; Василий-царевич даже не спросил, кто были эти ерши и откуда они явились.
Прошло так много ли, мало ли времени, и пошла средняя сестра-царевна на реку с ведрами за водой. Зачерпнула царевна воды, поднялась на гору и видит: ей навстречу летят двенадцать орлов, поклонились и сказали ей:
— Царевна, мы пришли к тебе свататься, пойдешь ли за нас?
— Спросите братца, без его воли и согласия как я пойду?
Пошли во дворец, орлы ударились об ворота и оборотились добрыми молодцами, красавцы собой, и все, как один: лицо в лицо, и одеты они были все одинаково. Вошли орлы в палаты, поклонились Василию-царевичу и говорят ему:
— Мы пришли к тебе, царь Василий, свататься за твою среднюю сестру, красавицу царевну, отдашь ли ее за нас?
— Как не отдать за таких молодцов и красавцев, — говорит Василий, — надо отдать.
И отдал среднюю сестру. Молодцы взяли царевну, вышли за ворота и обернулись орлами, а царевну оборотили орлухой. И полетели двенадцать орлов, а за ними тринадцатая орлуха. Улетела царевна и не было о ней ни слуху ни духу.
Прошло сколько там времени. Пошла младшая царевна с ведрами на реку за водой, зачерпнула она воды, поднялась на гору и видит: идут к ней двенадцать медведей, поклонились ей и говорят:
— Здравствуй, красавица царевна! Мы пришли к тебе свататься, пойдешь ли за нас?
— Ступайте спросите сначала моего братца, без его воли и согласия я не пойду.
Пошли медведи во дворец, ударились об ворота и оборотились добрыми молодцамии и такими красавцами, что зрил бы глядил — очей не отводил, и все, как один: лицо в лицо, и все они были одинаково одеты. Вошли медведи в палаты царские, поклонились Василию-царевичу и говорят ему:
— Мы пришли к тебе свататься за твою младшую сестру красавицу царевну, отдашь ли за нас?
И Василий-царевич ответил:
— За таких молодцов не отдать, за кого же отдавать?
И отдал Василий свою последнюю сестру. Медведи взяли царевну, вышли за ворота и обернулись медведями, а царевну оборотили медвежухой. И побежали двенадцать медведей и за ними тринадцатая медвежуха. Ушла и эта царевна, и след ее простыл, не было о ней ни слуху ни духу.
Так Василий-царевич сбыл с рук всех своих сестер и остался один. Дело молодое и одинокое, и повел Василий-царевич жизнь невоздержанную, стал он пить и гулять, и в картишки поигрывать, да скоро все свое царство и все свои богатства пропил-промотал да в карты проиграл, только и остались у Василия лук и стрелы. Крепко задумался Василий: «Что же мне делать и как быть? Дома мне оставаться незачем и не у чего… — пойду сестер разыскивать».
Взял Василий-царевич лук и стрелы и пошел, куда глаза глядят. Долго шел Василий-царевич, сначала шел он местами населенными и обитаемыми, а затем пошел местами пустынными и безлюдными. Шел он однажды темным дремучим лесом и вдруг вышел на лесную поляну и видит: Черт с Дьяволом дерутся; подошел к ним Василий-царевич и спрашивает:
— О чем вы, бесы, спорите, из-за чего деретесь?
И бесы ему ответили:
— Да нашли мы находку и не умеем поделить ее.
— Какую же находку?
— Меч-самосеч, шапку-невидимку и Конька-Горбунка.
И взмолились Черт с Дьяволом Василию-царевичу:
— Не можешь ли ты, добрый человек, нас поделить или как-нибудь рассудить.
— Отчего не рассудить, — отвечает Василий, — рассудить можно. Только зачем вам, бесы, делить эти вещи, пускай они достанутся кому-нибудь одному. Вот я пущу стрелу, и кто из вас ее найдет и принесет ее ко мне сюда, тому и достанутся все эти вещи.
Черт с Дьяволом согласились на это предложение. Натянул Василий-царевич лук и пустил стрелу в густые и частые кусты. Побежали бесы в кусты и принялись спешно искать стрелу, да где ее там скоро сыскать?
Василий же-царевич не мешкал, взял он меч-самосеч и шапку-невидиму, сел на Конька-Горбунка и поскакал. И понес его Конек-Горбунок выше лесу стоячего, ниже оболока ходячего; по лесу несет — с лесом равно, по траве несет — с травой равно, по воде несет — с водой равно. Долго так мчался Василий-царевич, и вот Конек-Горбунок говорит:
— Посмотри-ка, Василий-царевич, что ты видишь впереди себя?
— Вижу я впереди себя большой дворец дивной красоты, а на воротах ходит ерш.
— В этом дворце живет твоя старшая сестра в замужестве за Ершом Ершовичем.
— Ах, как мне хотелось бы побывать у сестрицы и повидать ее.
— Спереди заехать нельзя, Ерш сторожит и никого не пропускает, а сзади попробовать можно.
Обогнули дворец и въехали во двор задними воротами; Василий-царевич пошел в палаты и там увидел свою старшую сестру и поздоровался с нею:
— Здравствуй, сестрица!
— Ах, братец, — обрадовалась царевна, — какие ветры тебя сюда занесли-завеяли?
— Приехал я навестить тебя, милая сестрица.
Рада царевна дорогому гостю, встречает его с радостью и веселием, и с полным удовольствием, накормила досыта и напоила допьяну, и затем стала его расспрашивать:
— Да как же ты, братец, прошел сюда ко мне и как тебя наш сторож Ерш пропустил? Наш сторож Ерш никого — ни конного, ни пешего — не пропускает и всех убивает; мимо нас птица не пролетывает и лютый зверь не прорыскивает.
— А я, сестрица, задними воротами проехал, меня ваш сторож Ерш и не увидел.
— Надо тебя спрятать, скоро прилетит мой муж Ерш Ершович, он сильный и могучий богатырь и одним мезинцем тебя зашибет.
— Не беспокойся, сестрица, я сам себя спрячу, — сказал Василий-царевич и надел шапку-невидимку и стал невидим.
Прилетел Ерш Ершович, вошел в палаты и заревел:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русскую костку никто не звал, никто не приглашал, сама во двор пришла! Жена, у тебя гость есть, давай мне его сейчас же, и я съем его с ногами и руками, и с буйной головой.
— Откуда тут гостю явиться, — сказала жена, — и какой еще там русский дух? Летал ты по Святой Руси, нахватался русского духу, вот тебе и кажется — все Русью несет.
— Ну, с твоим гостем после разделаемся, а теперь собери-ка мне поужинать, целый день я не ел, проголодался страшно и есть хочу.
Накрыла царевна стол, поставила ужин и разных вин; Ерш Ершович наелся досыта, напился допьяна, и уходилось его сердце богатырское. Поужинал Ерш Ершович и говорит:
— Ну, жена, теперь подавай своего гостя, где ты его спрятала?
А Василий-царевич и говорит:
— Вот я, здесь, рядом с тобой сижу, — и снял шапку-невидимку.
Увидел Ерш Ершович Василия-царевича, своего родного человека, а не чужого, и крепко обрадовался, и давай с ним обниматься да целоваться, принялся всячески его ласкать. Три дня жил Василий-царевич и отдыхал во дворце своего зятя Ерша Ершовича и все это время с ним гулял и пировал. Наконец Василий-царевич спрашивает Ерша Ершовича:
— Скажи, любезный зять, где же ты за это время был и куда ты летал?
— Да вот уже сколько лет я со своими двенадцатью братьями летаем к Марфе-царевне, красавице и великой богатырице, мы хотим взять ее за себя замуж, да никак не можем овладеть ею самою, добром же выходить за нас замуж она не хочет.
Выслушал Василий-царевич эти слова Ерша Ершовича и говорит:
— Не могу ли я достать Марфу-царевну, не пойдет ли она замуж за меня?
— Ну, где же тебе достать Марфу-царевну, — возразил Ерш Ершович, — если мы с нашей силой богатырской не можем овладеть ею!
— А все-таки я попробую, — настаивал Василий-царевич, — и поеду искать Марфу-царевну.
— Ну, поезжай, попытай счастья, да вот возьми с собой мою чешуечку, она тебе на пору-на время пригодится, — сказал Ерш Ершович.
И с этими словами Ерш вытащил из своей кожи чешуечку и дал ее Василию-царевичу, а тот спрятал чешуечку в карман.
Простился Василий-царевич с Ершом Ершовичем и со старшей сестрой, сел на Конька-Горбунка, и понес его конек выше леса стоячего, ниже оболока ходячего. Долго нес его Конек-Горбунок и наконец сказал:
— Что ты, Василий-царевич, видишь впереди себя?
— Вижу большой и раскошный дворец, а на воротах ходит орел.
— В этом дворце живет твоя средняя сестра.
— Ах, как бы я хотел побывать у сестрицы и повидать ее.
— Спереди заехать нельзя — сторож орел не пропустит, а в задние ворота проедем.
Провез Конек-Горбунок Василия-царевича во двор задними воротам, орел их не заметил; вошел Василий-царевич в палаты и увидел среднюю сестру, и сказал ей:
— Здравствуй, сестрица!
— Ах, братец дорогой! Да какие тебя ветры сюда занесли-завеяли? Как тебя наш сторож орел пропустил? Он ведь никому проходу не дает — ни конному, ни пешему.
— А я, сестрица, задними воротами проехал, меня орел-то и не заметил.
Встречает сестра дорогого гостя с радостью-весельем и с полным удовольствием, напоила и накормила его, да и говорит ему:
— Надо тебя, братец, спрятать. Скоро прилетит мой муж Орел Орёлович, он великий богатырь и одним пальцем тебя зашибет.
— Не беспокойся, сестра, я и сам спрячусь, — сказал Василий-царевич и надел на себя шапку-невидимку, и стал невидим.
Прилетел Орел Орёлович и заревел:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русскую костку никто не звал, сама на двор пришла! Жена, у тебя есть гость, давай его сюда, и я разорву его в мелкие клочки и съем его со всем — с руками и с ногами, и с буйной головой.
— Откуда тут гостю явиться, — возразила жена. — Ты летал по Святой Руси, русского духа нахватался, вот тебе все и кажется русский дух.
— Ладно, успеем разделаться с твоим гостем, а теперь давай-ка поскорее ужинать, я страшно проголодался.
Жена накрыла стол, поставила ужин и подала разных вин. Орел Орёлович наелся досыта, напился допьяна, и уходилось его сердце богатырское; после ужина Орел говорит:
— Ну, жена, теперь подавай своего гостя, где ты его спрятала?
Василий-царевич снял с головы шапку-невидимку и сказал:
— Вот я, рядом с тобой сижу!
Увидал Орел Орёлович, что это свой, человек родной, а не чужой, и так-то обрадовался ему, и принялся он Василия-царевича обнимать и целовать, и всячески ласкать. Три дня Василий-царевич гостил у своей сестры и за все это время гулял и пировал с Орлом Орловичем. Наконец Василий-царевич спросил зятя, где он за это время был и куда летал. И Орел Орёлович сказал ему:
— Вот уже сколько времени я с двенадцатью своими братьями летаем к Марфе-царевне, мы сватали ее за себя замуж, да добром она не хочет идти, овладеть же ею мы не можем — сила не берет.
— Я бы тоже посватался за Марфу-царевну, может быть, и пойдет за меня, — сказал Василий-царевич.
— Ну, где же тебе!
— А все-таки я попробую и поеду к ней.
— Ну, поезжай, попробуй, — сказал Орел Орёлович. — Возьми вот мое перышко, оно тебе на пору-на время пригодится, — и с этими словами Орел Орёлович вынул перо из своего крыла и дал его Василию-царевичу, и тот спрятал перо себе в карман.
Простился Василий-царевич с зятем и с сестрой и пустился в путь-дорогу. Ехал-ехал, и вдруг Конек-Горбунок сказал:
— Посмотри-ка, Василий-царевич, что ты видишь перед собою?
— Вижу я большой и роскошный дворец, а на воротах ходит медведь.
— В этом дворце живет твоя младшая сестра.
— Ах, как бы мне хотелось повидать и навестить свою сестру.
— Спереди заехать нельзя — медведь зашибет, а сзади проехать можно.
Провез Конек-Горбунок Василия-царевича задними воротами, так что медведь и не заметил его. Вошел Василий-царевич во дворец и поздоровался с сестрою:
— Здравствуй, сестрица!
— Ах, здравствуй, родимый братец! Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли, да как же ты прошел сюда мимо нашего сторожа медведя? Медведь никого не пропускает — ни конного, ни пешего, всех убивает. Мимо него ни птица не пролетит, ни зверь не прорыскает.
— А я, сестрица, задними воротами проехал, меня медведь-то и не заметил.
Сестра встречает дорогого гостя с радостью и весельем, и с полным удовольствием, напоила и накормила его, а затем ему и говорит:
— Надо тебя куда-нибудь спрятать. Скоро прилетит мой муж Медведь Медведевич, он великий богатырь и одним пальцем тебя убьет.
— Не беспокойся, сестрица, я сам спрячусь, — сказал Василий-царевич, — надел он шапку-невидимку и стал невидим.
Прилетел Медведь Медведевич и заревел:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла. Жена, у тебя сидит гость, подавай его сюда, я разорву его и съем со всем — с ногами, с руками и с буйною головою.
— Какому тут гостю быть, — сказала жена. — И какой тут русский дух? Ты летал по Святой Руси, русского духу нахватался, вот тебе все и кажется русский дух.
— Толкуй там. Ну да мы после разделаемся с твоим гостем, а теперь давай-ка ужинать, я сильно проголодался.
Жена накрыла стол, подала ужин и наставила разных вин. Медведь Медведевич наелся досыта, напился допьяна, и уходилось сердце его. И говорит он после ужина:
— А теперь, жена, подавай мне своего гостя, где ты его спрятала?
— А я вот, сижу возле тебя, — сказал Василий-царевич и снял шапку-невидимку.
Увидал царевича Медведь Медведевич и таково-то ему обрадовался! И давай Медведь его целовать и обнимать, и не знает он, как и приласкать дорогого гостя. Три дня гостил Василий-царевич у своей младшей сестры и все три дня гулял и пировал с зятем.
Наконец Василий-царевич спросил зятя:
— Скажи-ка мне, любезный зять, где же ты за это время был и куда ты летал?
— Я и мои двенадцать братовей медведей летали к Марфе-царевне воевать, мы сватали ее за себя, да она не захотела добром идти, а силой овладеть ею мы не можем; вот уж сколько годов мы воюем с нею, а все без толку, никак мы не можем одолеть ее.
— Я тоже хочу достать Марфу-царевну и взять ее за себя замуж, — сказал Василий-царевич.
— Ну, где же тебе, если мы, могучие богатыри, не можем овладеть ею.
— А все-таки я попробую и поеду к ней.
— Ну, поезжай и попробуй. Вот возьми с собой моей шерсточки, она тебе на пору-на время пригодится, — с этими словами Медведь вытащил из своей шкуры пучок шерсти и дал Василию-царевичу, а тот спрятал шерсть себе в карман.
Распрощался Василий-царевич со своим зятем и сестрою, сел на Конька-Горбунка и помчался в дальний путь. Долго мчался Василий-царевич и наконец приехал в зеленый и роскошный сад. Остановился Конек-Горбунок в этом саду и говорит Василию-царевичу:
— Слушай, Василий-царевич, внимательно и в точности исполни мои слова, иначе не сносить тебе своей головы. Этот сад Марфы-царевны, и тут же неподалеку стоит ее дворец. Ты оставайся здесь, в саду, и надень на себя шапку-невидимку, и веди себя как можно тише, чтобы тебя здесь никто не видал и не слыхал. Я же пойду к Марфе-царевне и буду сватать ее за тебя. Но прежде чем дать свое согласие, она захочет померяться с тобой силами на ратном поле и пошлет против тебя свою силу-армию, ты пошли свой меч-самосеч, и он один сделает дело, а ты за все время боя так и сиди в саду невидимкой. После того царевна пожелает с тобой вешаться на весах, ты смело иди и с набегу заскакивай на весы и перевесишь ее. Тогда она согласится быть твоей женой, и дело будет улажено.
Выслушал Василий-царевич слова Конька-Горбунка и обещал ему строго следовать его советам. Взял Василий-царевич шапку-невидимку, надел ее на себя и стал невидим, залез он в кусты и тихо там сидит. Конек же-Горбунок отправился в палаты и стал сватать Марфу-царевну за Василия-царевича.
Марфа-царевна сказала свату, что выйдет за Василия-царевича, если он сумеет ею овладеть. Собрала Марфа-царевна большое войско и послала его против Василия-царевича. Василий-царевич не снял с головы шапки-невидимки и не вышел из своей засады, и оставался невидимкою; пустил Василий-царевич на врагов свой меч-самосеч, полетел меч и начал сечь вражеские головы. В ужас пришли неприятели: никого не видать, а головы летят. Все вражеское войско посек меч-самосеч и вернулся к Василию-царевичу.
На другой день Марфа-царевна собрала войска больше прежнего и опять послала его на Василия-царевича, но и это войско постигла та же участь — все войско посек меч-самосеч, а Василий-царевич из засады не показывался. На третий день Марфа-царевна послала на Василия-царевича своего самого сильного и могучего богатыря, такого сильного, что его земля едва держать могла. Меч-самосеч отсек голову и этому богатырю.
Тогда Марфа-царевна сказала свату: «Пускай Василий-царевич завтра придет ко мне, и мы с ним взвесимся на весах; если он меня перевесит, то я выйду за него замуж, а если я перевешу его, то его голова ляжет на плахе». Конек-Горбунок исполнил приказ царевны и передал ее поручение Василию-царевичу. На следующий день Василий-царевич пошел во двор Марфы-царевны и, войдя во двор, увидел, что на дворе стояли весы и царевна уже стоит на одной чашке весов и ждет его. Василий-царевич разбежался и с разбегу заскочил на чашу весов и перетянул царевну.
После этого Марфа-царевна согласилась стать женою Василия-царевича. Дела не тянули долго: пир пирком и за свадебку. Повенчали Василия-царевича с Марфой-царевной, и пошли в царском дворце пиры и гулянья, много было на свадьбе званых гостей; гости пили, ели и веселились. И я там был, пиво-мед пил, по усам текло да в рот ни зерна не попало.
Живут новобрачные мирно, согласно и любовно. Однажды Марфа-царевна собралась в прогулку на целый день. Пред отъездом она сказала Василию-царевичу:
— Я еду на цельный день и возвращусь лишь к ночи, ты оставайся в доме, ешь, пей и делай, что душе твоей угодно; во всех палатах и во всех комнатах дворца, и окружающем его дворе ты можешь бывать, не заходи ты и не заглядывай ты только в одну комнату, которая стоит в углу двора, дверь которой глиной замазана и дерьмом запечатана.
Василий-царевич обещал исполнить наказ своей жены. Марфа-царевна уехала, и во дворце остался один Василий-царевич. Делать ему было нечего, стал он пить, есть и всячески забавляться, но это ему скоро надоело. Стал он бродить по дворцу и обошел все палаты и комнаты, вышел во двор и там все обошел, подошел он наконец к запретной комнате и думает: «Что это значит и почему это жена запретила входить в эту комнату? К чему это запрещение, да и что я за царь, коли не могу бывать во всех местах своего двора. Войду в эту комнату и посмотрю, что в ней есть, а затем дверь замажу так же, как и раньше, жена даже не узнает этого».
Открыл Василий-царевич дверь и вошел в комнату, и видит, что там Огненный Змей был подвешен за ребро на крюк. Увидел Огненный Змей Василия-царевича и взмолился ему жалобным голосом:
— Василий-царевич, сними меня с крюка, я тебе на пору-на время пригожусь.
Василию-царевичу стало жаль Огненного Змея и он снял его с крюка. Огненный Змей, как только сорвался с крюка, так и взвился вверх и даже не поблагодарил Василия-царевича; взял Огненный Змей Марфу-царевну, Конька-Горбунка, шапку-невидимку и меч-самосеч и со всем этим скрылся неизвестно куда.
Остался Василий-царевич один и сильно закручинился и запечалился, и стал думать и гадать: что теперь делать и как быть? Надо искать Марфу-царевну, но каким путем идти и на чем ехать: ни коня, ни меча у него не было. Решил идти пешком.
Собрался Василий-царевич и пустился путем-дорогою, куда глаза глядят. Шел он местами безлюдными и глухими, темными и дремучими лесами. Шел-шел и вышел на лесную поляну, а на поляне этой стоит избушка, живет в ней Бабушка-Задворенка, старая-престарая старушка. Вошел Василий-царевич в избушку, Богу помолился и старушке поклонился. Завидела его Бабушка-Задворенка и сказала:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка. Русской костки никто не звал, не приглашал, сама на двор пришла. Куда, добрый молодец, путь держишь? Неволей иль волей попал ты сюда, в наши края?
— Ой, бабушка, злая неволя привела меня сюда. Огненный Змей похитил у меня жену Марфу-царевну и унес неизвестно куда, вот я теперь и иду искать ее.
— Ох, дитятко, далеко отсюда живет Огненный Змей и нелегко будет тебе найти его, да и идешь ты несчастным путем: тут все живут злые ведьмы бабы Яги Ягиничны, погубят они тебя.
— Делать нечего, бабушка, надо идти.
Бабушка-Задворенка накормила и напоила Василия-царевича, и на постелю спать уложила. Хорошо отдохнул Василий-царевич, а на следующее утро опять пустился в путь- дорогу. Долго шел он лесами темными и наконец вышел на лесную полянку, и увидел огромный дом, а в нем жила Яга Ягинична с тремя дочерями. Вошел Василий-царевич и поклонился бабе Яге. Баба Яга Ягинична, как завидела Василия-царевича, так и заревела:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, сама на двор пришла. Куда, добрый молодец, путь держишь?
— Иду, бабушка, путем-дорогой и ищу работки, хотел бы поступить куда-нибудь в работники.
— Я найму тебя, мне нужен пастух пасти коров; я дам плату хорошую, по сту рублей в день, но если потеряешь хоть одну корову, то полетит твоя голова с плеч.
Василий-царевич согласился и на следующий день с утра погнал коров пастись в лугах. День стоял жаркий, и коровы мирно бродили по лугу и щипали траву; Василий-царевич сел под дерево, и словно мар нашел ему на глаза — заснул крепким сном. Проснулся Василий-царевич под вечер и видит, что на лугу не осталось ни одной коровы. Баба Яга Ягинична всех коров оборотила оленями, и они разбежались по лесам, попробовал он загнать оленей во двор, да где загонишь.
И вспомнил Василий-царевич про чешуйку и думает: «Зачем же она мне дана?». Взял он чешуйку и бросил на землю. И вот полилась со всех сторон вода и стала заливать леса. Оленям некуда деваться, и они побежали во двор и там обернулись коровами. Увидела их злая Яга Ягинична, обернулась коровой и давай их бости[52], и ревет на коров: «Зачем вы дали себя загнать?». Коровы ей отвечают: «Как же мы не дадимся, коли в лесу со всех сторон вода льется».
Делать было нечего, отдала баба Яга Василию-царевичу 100 рублей и говорит:
— Ступай завтра еще паси коров, заплачу 100 рублей, а потеряешь хоть одну корову — голова полетит с плеч долой.
Царевич опять согласился. Наутро он опять погнал коров пасти, да и опять сел под дерево и крепко уснул. Проснулся, а от коров и след простыл, ни одной коровы нет на лугу. Яга Ягинична оборотила коров сороками, и они разлетелись в лесах по деревьям, где их соберешь. Что делать? И вспомнил царевич про перышко Орла Орловича, вынул он из кармана перышко и бросил его на землю. И вот появились орлы и начали нападать на сорок, и начали их клевать и щипать. Куда сорокам деваться? Все до единой сороки вернулись во двор и там опять обернулись коровами.
Пуще прежнего озлобилась баба Яга Ягинична, обернулась коровой и давай бости коров и кричать:
— Зачем вы дали загнать себя?
— Да как же нам не даться, — отвечали коровы, — коли нас орлы совсем заклевали.
Опять баба Яга заплатила 100 рублей и говорит Василию-царевичу:
— Ступай еще завтра пасти коров, и я дам тебе добрую плату, только не деньгами, денег у меня больше нет, а дам тебе доброго коня, какого ты сам себе выберешь.
Василий-царевич согласился на это — ему очень нужно было иметь коня. Ночью, когда царевич уже собирался спать, к нему пришла старшая дочь Яги Ягиничны и сказала:
— Василий-царевич, возьми вот эту обруточку. Завтра моя мать покажет тебе целый табун добрых коней, но ты не бери их и требуй, чтобы тебе дала она коня по этой обрутке. Обруть же эту она сделала для маленького и худенького жеребенка. Этого жеребенка бери, а другого коня ни за что не бери, иначе не сносить тебе головы.
Василий-царевич взял обруточку и поблагодарил дочь Яги Ягиничны за ее участие. На следующее утро Василий-царевич опять пошел пасти коров на лугах. Днем опять стряслась с ним та же беда — стал одолевать его сон. Василий-царевич долго боролся со сном и ни за что не хотел спать, но не мог совладать с собой, сел под дерево, и словно мар напал ему на глаза — заснул он крепким сном. А в это время баба Яга Ягинична обернула коров кобылицами, и они разбежались в разные стороны. Проснулся царевич и видит, что на лугу не осталось ни одной коровы и лишь в разных местах бегают кобылицы. Попробовал было он загнать кобылиц, да где же их загнать? Только попусту измучил себя.
И вспомнил царевич про шерсточку Медведя Медведевича и думает: «Зачем же мне и шерсточка дана?». Вынул он шерстку и бросил на землю. И вот со всех сторон сбежались медведи и ну гоняться за кобылицами, и всех их загнали во двор. Пуще прежнего обозлилась баба Яга Ягинична, обернулась она кобылицей и давай лягать кобыл, и давай кричать на них:
— Зачем вы дали загнать себя?
— Как же нам не даться, коли нас медведи совсем было разорвали.
Как ни злилась баба Яга, а делать было нечего — надо было рассчитываться с Василием-царевичем. На следующий день утром баба Яга выгнала к Василию-царевичу целый табун добрых коней и сказала ему:
— Выбирай себе любого коня.
— Не надо мне твоих коней, — сказал царевич, — давай мне того жеребеночка, для которого сделана вот эта обруточка.
— Зачем тебе жеребенка, он совсем маленький, недавно ожеребился и теперь под матерью ходит, он едва на ногах держится, да и худой такой, совсем урод.
— Все равно, мне нужно этого жеребенка, если он не может еще ходить, то я его на руках понесу.
Делать нечего, отдала баба Яга жеребенка, жеребенок же был масти вороной и назывался Конек-Воронок. Взял Василий-царевич жеребенка себе на руки и понес его путем-дорогою. Целый день шел Василий-царевич и нес жеребенка на руках. Под вечером жеребенок сказал человеческим голосом:
— Василий-царевич, пусти меня на эту ночь, я побегу назад к своей матери и пососу материна молока, и с того силы во мне поприбавится.
Василий-царевич отпустил жеребенка. Жеребенок положил Василия-царевича на землю и закопал его землею и песком так, что снаружи его и заметить нельзя, а сам побежал к своей матери. Ночью прилетела баба Яга и принялась летать по лесам, по кустам и по лугам: она искала Василия-царевича, чтобы убить его, но не могла найти его. Всю ночь она попусту летала и под утро вернулась домой.
Вернулся от матери и жеребенок и вырыл из земли царевича. Василий-царевич опять взял жеребеночка на руки и понес его. И нес его опять целый день, а под вечер жеребенок опять просится:
— Отпусти меня домой матушкина молока пососать, от этого я сделаюсь крепче, а под утро к тебе вернусь.
Василий-царевич отпустил его. Жеребенок опять зарыл Василия-царевича в песок и только тогда побежал к матери.
Ночью опять прилетела баба Яга и изо всех сил искала царевича, чтобы убить его, но не могла его найти, попусту пролетала она всю ночь и под утро улетела пустой. А наутро вернулся от матери жеребенок. Опять царевич взял жеребенка на руки и понес его, и нес целый день до вечера. На третий день жеребенок уже не просился к матери и остался ночевать вместе с царевичем. На следующее утро жеребенок говорит Василию-царевичу:
— Три дня ты нес меня, а теперь я тебя понесу, садись на меня.
— Как я на тебя сяду, ты такой маленький!
— Ничего, садись, не бойся.
Сел царевич на Конька-Воронка, и понес его Конек-Воронок выше лесу стоячего, ниже облачка ходячего, по лесу несет — с лесом равно, по траве несет — с травой равно, по воде несет — с водою равно, несет так же быстро, как и Конек-Горбунок.
Мчится Василий-царевич на Коньке-Воронке близко-далеко, низко-высоко, сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, и примчался ко дворцу Огненного Змея. Самого Змея в ту пору дома не было — он улетел за тридевять земель на теплые моря себе ребро излечивать. У Змея же был конь Троеножка, который стоял на стойле. Конь этот был особенный: он бегал на трех ногах, а не на четырех, как обыкновенные кони, за это и был назван Троеножкой, бегал конь Троеножка так быстро, что никакой конь от него убежать не мог.
Вошел Василий-царевич в палаты и застал одну Марфу-царевну — свою жену. Марфа встретила своего мужа с радостью и весельем. Времени терять было нельзя, надо было бежать. Взял царевич меч-самосеч, шапку-невидимку, Марфу-царевну посадил на Конька-Горбунка, а сам сел на Конька-Воронка, и помчались они прочь из дворца, и мчались они быстрее ветра, быстрее пущенной стрелы. Но только они выехали, как во дворце Змея Огненного поднялась тревога: струны зазвенели, быки заревели и кобылки заржали, и громко заржал конь Троеножка. Быстро прилетел в свой дворец Огненный Змей и спросил коня Троеножку:
— Что ты ржешь, мой конь ретивый?
— Как же мне не ржать! Хозяйки нет дома. Приехал Василий-царевич и увез с собою Марфу-царевну.
— А можешь ты, мой добрый конь, догнать беглецов?
— Я из семи печей хлебы съем и тогда достигну их.
Огненный Змей не спешил: велел он истопить семь печей, изготовить в них хлебы, а когда эти хлебы были готовы, Огненный Змей дал эти хлебы своему коню Троеножке, и только когда конь Троеножка съел все эти хлебы, тогда Огненный Змей сел на коня Троеножку и помчался в погоню за Василием-царевичем, и скоро достиг его. Отнял Огненный Змей от царевича Марфу-царевну, меч-самосеч, шапку-невидимку и Конька-Горбунка и вернулся в свой дворец, Марфу-царевну и все вещи, а также и своего трехногого коня он оставил дома, а сам опять полетел на теплые моря лечить свое ребро.
Василий-царевич остался один со своим Коньком-Воронком в месте глухом и пустынном. Три дня отдыхал Василий-царевич и конек Воронушко. После же этого конь Воронко говорит царевичу:
— Теперь во мне силы много поприбавилось, пойдем опять доставать Марфу-царевну.
Сел Василий-царевич на Конька-Воронка и помчался во дворец Огненного Змея; взял он опять шапку-невидимку и меч-самосеч, посадил Марфу-царевну на Конька-Горбунка, а сам сел на Конька-Воронка, и опять бежали они из дворца Огненного Змея.
Но только они выехали, как во дворце Змея Огненного поднялась тревога: струны зазвенели, быки заревели, кобылки заржали и заржал громким голосом троеногий конь. Прилетел Огненный Змей и спросил коня Троеножку:
— Что ты ржешь, мой конь ретивый?
— Хозяйку из дому похитили, приезжал опять Василий-царевич и увез Марфу-царевну.
— Можешь ты, добрый конь мой, догнать царевича?
— Из пяти печей хлебы съем и тогда его догоню.
Огненный Змей не торопился: приказал он истопить пять
печей, изготовить в них хлебы, а когда эти хлебы были готовы, Огненный Змей дал эти хлебы своему коню Троеножке, и только когда конь Троеножка съел все эти хлебы, тогда Огненный Змей сел на коня Троеножку и погнался за беглецами; скоро он достиг Василия-царевича и опять отнял Марфу-царевну, Конька-Горбунка, шапку-невидимку и меч-самосеч и вернулся домой. Опять Огненный Змей улетел лечиться.
Василий же-царевич со своим Коньком-Воронушкой три дня отдыхали, а после этого Конек-Воронушко сказал царевичу:
— Теперь во мне силы еще прибавилось, поедем опять доставать царевну, теперь я уже смогу уйти от погони и от коня Троеножки.
Сел царевич на Конька-Воронка и помчался ко дворцу Огненного Змея, взял он шапку-невидимку, меч-самосеч, посадил Марфу-царевну на Конька-Горбунка, а сам сел на Конька-Воронка, и помчались они из дворца. И того же разу опять во дворце поднялась тревога: струны зазвенели, быки заревели, кобылки заржали и заржал громким голосом конь Троеножка.
Прилетел Огненный Змей и спрашивает:
— Что ты, добрый мой конь, ржешь?
— Хозяйки дома нет. Опять приезжал Василий-царевич и увез Марфу-царевну.
— А можешь ли ты, добрый конь мой Троеножка, догнать царевича?
— Из трех печей хлебы съем и тогда даже догоню его.
Огненный Змей не торопился: велел он истопить три печи
и испечь в них хлебы, а когда хлебы были готовы, Огненный Змей дал эти хлебы своему коню Троеножке, и только когда конь Троеножка съел все эти хлебы, тогда Огненный Змей сел на коня Троеножку и помчался в погоню за беглецами, и скоро догнал их, и стал совсем наседать на них, да Конек- Горбунок, видя, что погоня уже на пятках, споткнулся и упал, и угодил прямо под ноги Троеножке, Троеножка тоже споткнулся и упал, а вместе с конем упал и Огненный Змей; Огненный Змей через голову своего коня полетел прямо на землю и сломал себе шею. Василий-царевич рассек Огненного Змея на части и сжег Змея на костре, а пепел развеял по ветру. Так Василий-царевич победил своего врага и соперника Огненного Змея. Покончивши со Змеем, Василий-царевич поехал во дворец Огненного Змея, забрал все его несметные богатства: золото, серебро, дорогие ткани и драгоценные каменья — и все это отвез во дворец своей жены Марфы- царевны, и стал он с женою жить да поживать.
Недолго, однако, Василий-царевич наслаждался миром и покоем, прошло так немного времени, и на голову царевича опять обрушилось великое несчастье.
У Огненного Змея был родной брат Кощель Бессмертный, узнал Кощель о смерти своего брата Огненного Змея и решил жестоко отомстить Василию-царевичу за смерть его. Прилетел Кощель во дворец, схватил Марфу-царевну и унес ее в свои владения и сделал ее своею женою. Узнал об этом Василий-царевич и шибко закручинился и запечалился, и решил отправиться в неведомый путь на поиски Марфы-царевны. Сел царевич на своего верного коня Воронушко и пустился в богатырский путь. И понес царевича Конь-Воронко выше лесу стоячего, ниже облачка ходячего, по лесу несет — с лесом равно, по воде несет — с водой равно, по траве несет — с травой равно.
Долго ехал царевич местами дикими и безлюдными, лесами темными и вдруг выехал на лесную полянку, а на полянке этой стоит избушка, и в ней живет Бабушка-Задворенка. Вошел царевич в избушку, богу помолился, Бабушке-Задворенке поклонился. Увидела его Бабушка-Задворенка и говорит:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русскую костку никто не звал, сама на двор пришла. Куда, добрый молодец, путь держишь?
— Иду я, бабушка, в царство Кощеля Бессмертного. Кощель похитил у меня Марфу-царевну, за ней теперь и иду.
— Тяжел и труден путь твой, царевич! Много добрых молодцов и сильных-могучих богатырей ушло во дворец Кощеля, да немного от него вернулось. У него вокруг дома тын стоит, и на каждой тынинке по человеческой голове воткнуто, на одной тынинке лишь нет — быть на ней твоей голове.
— Что делать, идти все-таки надо, может быть, мне и удастся победить Кощеля.
— Как же ты победишь его, когда Кощель бессмертен.
— А скажи, бабушка, где у него смерть кроется?
— Слушай, дитятко, внимательно, я скажу тебе, где скрыта смерть Кощеля. Смерть Кощеля кроется за тридевяти горами, за тридевяти морями. Там на морском берегу стоит дуб, а в дубе том сидит заяц, а в нем — утка, в утке этой есть яичко — это-то яичко и есть смерть Кощеля. Кто достанет это яичко, тот и убьет Кощеля. Много добрых молодцов и сильных-могучих богатырей пробовали достать это яичко, да никому до сих пор не удавалось. Трудное и опасное это дело.
Поблагодарил Василий-царевич Бабушку-Задворенку за доброе указание и решил сначала идти на поиски смерти Кощеля. Бабушка-Задворенка между тем накрыла стол, напоила и накормила царевича и спать уложила. Хорошо отдохнул царевич и наутро пустился в путь.
Долго ехал Василий-царевич, много дней и много ночей — сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, — заехал он за тридевять гор и за тридевять морей. Едет Василий-царевич лесом и видит большого волка, натянул царевич лук и хотел застрелить волка, но волк проговорил человечьим голосом:
— Не бей меня, Василий-царевич, я тебе на пору-на время пригожусь.
Не стал царевич стрелять волка и поехал дальше, и видит: сидит на дереве орел, Василий-царевич опять наложил стрелу, натянул лук и хотел застрелить птицу, но орел сказал ему:
— Не бей меня, Василий-царевич, я тебе на пору-на время пригожусь.
Не стал царевич и орла стрелять и едет дальше, путь ему лежал берегом моря. Увидел царевич — лежит на берегу рак-рыба, взял он рак-рыбу и хотел убить его, чтобы приготовить из него себе обед, а рак-рыба ему говорит:
— Не бей меня, Василий-царевич, и отпусти в море, я тебе на пору-на время пригожусь.
Царевич бросил рак-рыбу в море, сам поехал дальше. Ехал-ехал и увидел на морском берегу большой дуб, о котором ему говорила Бабушка-Задворенка. Срубил царевич дуб и расколол ствол его, и вот из дуба выбежал заяц и быстро скрылся в лесу. Запечалился царевич и думает: «Пропали теперь все мои труды, как я теперь изловлю зайца?». Вдруг выскочил из лесу большой волк, догнал зайца, задавил его и принес его, и положил к ногам Василия-царевича, и сказал:
— Эту услугу я оказал тебе, царевич, за то, что ты не убил меня.
Обрадовался царевич, взял зайца и стал его взрезать, и только разрезал, как из зайца вспорхнула утка и улетела. Пуще прежнего запечалился царевич и думает: «Как теперь изловить утку в поднебесье?». Ниоткуда взялся орел, зашиб утку и принес ее к ногам царевича, и сказал:
— Эта моя услуга тебе за то, что ты не застрелил меня.
Взял царевич утку и стал ее разрезать, и как только разрезал, яичко выкатилось и попало прямо в море. Совсем опечалился царевич: «Как достану яичко со дна морского?». И вот рак-рыба пятится задом из моря на берег и несет с собою яичко; принес рак-рыба яичко к ногам царевича и говорит:
— Эта моя услуга тебе за то, что ты не убил меня и бросил в море.
Обрадовался царевич, взял яичко, завернул в беленький платочек, а затем сел на коня и быстро помчался в царство Кощеля Бессмертного, и приехал прямо во дворец Кощеля. Вошел Василий-царевич в палаты и видит: огромный Кощель лежит в комнате — ноги на пороге, а голова в переднем углу. Завидел Кощель Бессмертный Василия-царевича и заревел:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка. Русской костки никто не звал, не приглашал, сама на двор пришла! Ты зачем, Василий-царевич, явился сюда? Убил моего брата Огненного Змея, думаешь и меня убить? Нет, я-то справлюсь с тобою, да с живого с тебя кожу сдеру.
— Ох ты, чудовище проклятое, псиная голова, — ответил ему Василий-царевич, — не рано ли ты похваляешься? Выйдем в чистое поле, в широкое раздолье, там и побратуемся. А теперь нам нечего с тобой разговаривать: на поле съезжаются, родами не считаются.
Вышли в поле, Василий-царевич вынул яичко и ударил им Кощеля прямо в лоб, и Кощель умер. После этого Василий-царевич взял Марфу-царевну и забрал с собою из дворца Кощеля все его богатства и все его драгоценности, и оставил пустой дворец, и поскорее вернулся домой.
И стал Василий-царевич с Марфой-царевной жить да поживать, да добра наживать.
Дмитрий Никифорович Плеханов, крестьянин
села Плеханова Тюменского уезда.
13 июня 1907 года.
Примечания
51
52
Бодать.
Петр Алексеевич Городцов
Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том I
Сказки
Марфа-царевна и Огненный Змей[51]
Сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, а у него был один сын Василий-царевич и три дочери. Царь был стар и чувствовал приближение смерти. Призвал он к себе своих детей: сына Василия-царевича и трех дочерей-царевен и сказал им:
— Дети мои, я уже стар и чувствую, что я скоро вас покину. Живите между собой в мире, любви и согласии. Тебя, возлюбленный сын мой Василий, я делаю наследником своего престола и царства, царствуй с мудростью, исправно веди дела правления и твори суд правый и милостивый, подданных не забижай и защищай бедных сирот и вдов, с соседями не ссорся. А вы, мои милые дочери, будьте скромны и брата своего слушайтесь, как вы слушались меня самого, и без его воли и согласия замуж не ходите.
Дети поклонились в ноги своему отцу и обещали в точности исполнить волю его и следовать его добрым советам. Царь благословил своих детей, да скоро и Богу душу отдал. Царя похоронили честь честью, и Василий сделался царем, сестры жили при нем.
Однажды старшая царевна взяла ведра и пошла на реку за водой, зачерпнула воды и стала подниматься на высокий берег реки и тут видит: идут к ней двенадцать ершей, подошли ерши к царевне, поклонились ей и говорят:
— Здравствуй, красавица царевна! Мы пришли к тебе свататься, пойдешь ли за нас?
Дело девичье — застыдилась царевна и так отвечает ершам:
— Надо братца спросить, как я пойду замуж без его воли и согласия? Он у нас наместо отца.
Ерши ответили:
— Пойдем вместе, царевна, и спросим твоего братца.
Пошли. Подойдя ко дворцу, ерши ударились об ворота и
оборотились добрыми молодцами, молодец к молодцу, и все, как один: лицо в лицо, кафтан в кафтан и сапог в сапог, и все такие красавцы, что зрил бы глядил, очей не сводил. Вошли ерши в царские палаты, поклонились Василию-царевичу и сказали ему:
— Здравствуй, царь-государь! Мы пришли свататься за твою старшую сестру, красавицу царевну, отдашь ли ее за нас?
А Василий-царевич говорит:
— За таких молодцов не отдавать, так за кого же и отдать! Надо отдать.
И отдал царевну. Добрые молодцы взяли царевну, вышли за ворота, обернулись ершами и царевну обернули ершухой, и побежали двенадцать ершей, а с ними тринадцатая ершуха. Ушла царевна, да и след ее простыл, и не было о ней ни слуху и ни духу; Василий-царевич даже не спросил, кто были эти ерши и откуда они явились.
Прошло так много ли, мало ли времени, и пошла средняя сестра-царевна на реку с ведрами за водой. Зачерпнула царевна воды, поднялась на гору и видит: ей навстречу летят двенадцать орлов, поклонились и сказали ей:
— Царевна, мы пришли к тебе свататься, пойдешь ли за нас?
— Спросите братца, без его воли и согласия как я пойду?
Пошли во дворец, орлы ударились об ворота и оборотились добрыми молодцами, красавцы собой, и все, как один: лицо в лицо, и одеты они были все одинаково. Вошли орлы в палаты, поклонились Василию-царевичу и говорят ему:
— Мы пришли к тебе, царь Василий, свататься за твою среднюю сестру, красавицу царевну, отдашь ли ее за нас?
— Как не отдать за таких молодцов и красавцев, — говорит Василий, — надо отдать.
И отдал среднюю сестру. Молодцы взяли царевну, вышли за ворота и обернулись орлами, а царевну оборотили орлухой. И полетели двенадцать орлов, а за ними тринадцатая орлуха. Улетела царевна и не было о ней ни слуху ни духу.
Прошло сколько там времени. Пошла младшая царевна с ведрами на реку за водой, зачерпнула она воды, поднялась на гору и видит: идут к ней двенадцать медведей, поклонились ей и говорят:
— Здравствуй, красавица царевна! Мы пришли к тебе свататься, пойдешь ли за нас?
— Ступайте спросите сначала моего братца, без его воли и согласия я не пойду.
Пошли медведи во дворец, ударились об ворота и оборотились добрыми молодцамии и такими красавцами, что зрил бы глядил — очей не отводил, и все, как один: лицо в лицо, и все они были одинаково одеты. Вошли медведи в палаты царские, поклонились Василию-царевичу и говорят ему:
— Мы пришли к тебе свататься за твою младшую сестру красавицу царевну, отдашь ли за нас?
И Василий-царевич ответил:
— За таких молодцов не отдать, за кого же отдавать?
И отдал Василий свою последнюю сестру. Медведи взяли царевну, вышли за ворота и обернулись медведями, а царевну оборотили медвежухой. И побежали двенадцать медведей и за ними тринадцатая медвежуха. Ушла и эта царевна, и след ее простыл, не было о ней ни слуху ни духу.
Так Василий-царевич сбыл с рук всех своих сестер и остался один. Дело молодое и одинокое, и повел Василий-царевич жизнь невоздержанную, стал он пить и гулять, и в картишки поигрывать, да скоро все свое царство и все свои богатства пропил-промотал да в карты проиграл, только и остались у Василия лук и стрелы. Крепко задумался Василий: «Что же мне делать и как быть? Дома мне оставаться незачем и не у чего… — пойду сестер разыскивать».
Взял Василий-царевич лук и стрелы и пошел, куда глаза глядят. Долго шел Василий-царевич, сначала шел он местами населенными и обитаемыми, а затем пошел местами пустынными и безлюдными. Шел он однажды темным дремучим лесом и вдруг вышел на лесную поляну и видит: Черт с Дьяволом дерутся; подошел к ним Василий-царевич и спрашивает:
— О чем вы, бесы, спорите, из-за чего деретесь?
И бесы ему ответили:
— Да нашли мы находку и не умеем поделить ее.
— Какую же находку?
— Меч-самосеч, шапку-невидимку и Конька-Горбунка.
И взмолились Черт с Дьяволом Василию-царевичу:
— Не можешь ли ты, добрый человек, нас поделить или как-нибудь рассудить.
— Отчего не рассудить, — отвечает Василий, — рассудить можно. Только зачем вам, бесы, делить эти вещи, пускай они достанутся кому-нибудь одному. Вот я пущу стрелу, и кто из вас ее найдет и принесет ее ко мне сюда, тому и достанутся все эти вещи.
Черт с Дьяволом согласились на это предложение. Натянул Василий-царевич лук и пустил стрелу в густые и частые кусты. Побежали бесы в кусты и принялись спешно искать стрелу, да где ее там скоро сыскать?
Василий же-царевич не мешкал, взял он меч-самосеч и шапку-невидиму, сел на Конька-Горбунка и поскакал. И понес его Конек-Горбунок выше лесу стоячего, ниже оболока ходячего; по лесу несет — с лесом равно, по траве несет — с травой равно, по воде несет — с водой равно. Долго так мчался Василий-царевич, и вот Конек-Горбунок говорит:
— Посмотри-ка, Василий-царевич, что ты видишь впереди себя?
— Вижу я впереди себя большой дворец дивной красоты, а на воротах ходит ерш.
— В этом дворце живет твоя старшая сестра в замужестве за Ершом Ершовичем.
— Ах, как мне хотелось бы побывать у сестрицы и повидать ее.
— Спереди заехать нельзя, Ерш сторожит и никого не пропускает, а сзади попробовать можно.
Обогнули дворец и въехали во двор задними воротами; Василий-царевич пошел в палаты и там увидел свою старшую сестру и поздоровался с нею:
— Здравствуй, сестрица!
— Ах, братец, — обрадовалась царевна, — какие ветры тебя сюда занесли-завеяли?
— Приехал я навестить тебя, милая сестрица.
Рада царевна дорогому гостю, встречает его с радостью и веселием, и с полным удовольствием, накормила досыта и напоила допьяну, и затем стала его расспрашивать:
— Да как же ты, братец, прошел сюда ко мне и как тебя наш сторож Ерш пропустил? Наш сторож Ерш никого — ни конного, ни пешего — не пропускает и всех убивает; мимо нас птица не пролетывает и лютый зверь не прорыскивает.
— А я, сестрица, задними воротами проехал, меня ваш сторож Ерш и не увидел.
— Надо тебя спрятать, скоро прилетит мой муж Ерш Ершович, он сильный и могучий богатырь и одним мезинцем тебя зашибет.
— Не беспокойся, сестрица, я сам себя спрячу, — сказал Василий-царевич и надел шапку-невидимку и стал невидим.
Прилетел Ерш Ершович, вошел в палаты и заревел:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русскую костку никто не звал, никто не приглашал, сама во двор пришла! Жена, у тебя гость есть, давай мне его сейчас же, и я съем его с ногами и руками, и с буйной головой.
— Откуда тут гостю явиться, — сказала жена, — и какой еще там русский дух? Летал ты по Святой Руси, нахватался русского духу, вот тебе и кажется — все Русью несет.
— Ну, с твоим гостем после разделаемся, а теперь собери-ка мне поужинать, целый день я не ел, проголодался страшно и есть хочу.
Накрыла царевна стол, поставила ужин и разных вин; Ерш Ершович наелся досыта, напился допьяна, и уходилось его сердце богатырское. Поужинал Ерш Ершович и говорит:
— Ну, жена, теперь подавай своего гостя, где ты его спрятала?
А Василий-царевич и говорит:
— Вот я, здесь, рядом с тобой сижу, — и снял шапку-невидимку.
Увидел Ерш Ершович Василия-царевича, своего родного человека, а не чужого, и крепко обрадовался, и давай с ним обниматься да целоваться, принялся всячески его ласкать. Три дня жил Василий-царевич и отдыхал во дворце своего зятя Ерша Ершовича и все это время с ним гулял и пировал. Наконец Василий-царевич спрашивает Ерша Ершовича:
— Скажи, любезный зять, где же ты за это время был и куда ты летал?
— Да вот уже сколько лет я со своими двенадцатью братьями летаем к Марфе-царевне, красавице и великой богатырице, мы хотим взять ее за себя замуж, да никак не можем овладеть ею самою, добром же выходить за нас замуж она не хочет.
Выслушал Василий-царевич эти слова Ерша Ершовича и говорит:
— Не могу ли я достать Марфу-царевну, не пойдет ли она замуж за меня?
— Ну, где же тебе достать Марфу-царевну, — возразил Ерш Ершович, — если мы с нашей силой богатырской не можем овладеть ею!
— А все-таки я попробую, — настаивал Василий-царевич, — и поеду искать Марфу-царевну.
— Ну, поезжай, попытай счастья, да вот возьми с собой мою чешуечку, она тебе на пору-на время пригодится, — сказал Ерш Ершович.
И с этими словами Ерш вытащил из своей кожи чешуечку и дал ее Василию-царевичу, а тот спрятал чешуечку в карман.
Простился Василий-царевич с Ершом Ершовичем и со старшей сестрой, сел на Конька-Горбунка, и понес его конек выше леса стоячего, ниже оболока ходячего. Долго нес его Конек-Горбунок и наконец сказал:
— Что ты, Василий-царевич, видишь впереди себя?
— Вижу большой и раскошный дворец, а на воротах ходит орел.
— В этом дворце живет твоя средняя сестра.
— Ах, как бы я хотел побывать у сестрицы и повидать ее.
— Спереди заехать нельзя — сторож орел не пропустит, а в задние ворота проедем.
Провез Конек-Горбунок Василия-царевича во двор задними воротам, орел их не заметил; вошел Василий-царевич в палаты и увидел среднюю сестру, и сказал ей:
— Здравствуй, сестрица!
— Ах, братец дорогой! Да какие тебя ветры сюда занесли-завеяли? Как тебя наш сторож орел пропустил? Он ведь никому проходу не дает — ни конному, ни пешему.
— А я, сестрица, задними воротами проехал, меня орел-то и не заметил.
Встречает сестра дорогого гостя с радостью-весельем и с полным удовольствием, напоила и накормила его, да и говорит ему:
— Надо тебя, братец, спрятать. Скоро прилетит мой муж Орел Орёлович, он великий богатырь и одним пальцем тебя зашибет.
— Не беспокойся, сестра, я и сам спрячусь, — сказал Василий-царевич и надел на себя шапку-невидимку, и стал невидим.
Прилетел Орел Орёлович и заревел:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русскую костку никто не звал, сама на двор пришла! Жена, у тебя есть гость, давай его сюда, и я разорву его в мелкие клочки и съем его со всем — с руками и с ногами, и с буйной головой.
— Откуда тут гостю явиться, — возразила жена. — Ты летал по Святой Руси, русского духа нахватался, вот тебе все и кажется русский дух.
— Ладно, успеем разделаться с твоим гостем, а теперь давай-ка поскорее ужинать, я страшно проголодался.
Жена накрыла стол, поставила ужин и подала разных вин. Орел Орёлович наелся досыта, напился допьяна, и уходилось его сердце богатырское; после ужина Орел говорит:
— Ну, жена, теперь подавай своего гостя, где ты его спрятала?
Василий-царевич снял с головы шапку-невидимку и сказал:
— Вот я, рядом с тобой сижу!
Увидал Орел Орёлович, что это свой, человек родной, а не чужой, и так-то обрадовался ему, и принялся он Василия-царевича обнимать и целовать, и всячески ласкать. Три дня Василий-царевич гостил у своей сестры и за все это время гулял и пировал с Орлом Орловичем. Наконец Василий-царевич спросил зятя, где он за это время был и куда летал. И Орел Орёлович сказал ему:
— Вот уже сколько времени я с двенадцатью своими братьями летаем к Марфе-царевне, мы сватали ее за себя замуж, да добром она не хочет идти, овладеть же ею мы не можем — сила не берет.
— Я бы тоже посватался за Марфу-царевну, может быть, и пойдет за меня, — сказал Василий-царевич.
— Ну, где же тебе!
— А все-таки я попробую и поеду к ней.
— Ну, поезжай, попробуй, — сказал Орел Орёлович. — Возьми вот мое перышко, оно тебе на пору-на время пригодится, — и с этими словами Орел Орёлович вынул перо из своего крыла и дал его Василию-царевичу, и тот спрятал перо себе в карман.
Простился Василий-царевич с зятем и с сестрой и пустился в путь-дорогу. Ехал-ехал, и вдруг Конек-Горбунок сказал:
— Посмотри-ка, Василий-царевич, что ты видишь перед собою?
— Вижу я большой и роскошный дворец, а на воротах ходит медведь.
— В этом дворце живет твоя младшая сестра.
— Ах, как бы мне хотелось повидать и навестить свою сестру.
— Спереди заехать нельзя — медведь зашибет, а сзади проехать можно.
Провез Конек-Горбунок Василия-царевича задними воротами, так что медведь и не заметил его. Вошел Василий-царевич во дворец и поздоровался с сестрою:
— Здравствуй, сестрица!
— Ах, здравствуй, родимый братец! Какие ветры тебя сюда занесли-завеяли, да как же ты прошел сюда мимо нашего сторожа медведя? Медведь никого не пропускает — ни конного, ни пешего, всех убивает. Мимо него ни птица не пролетит, ни зверь не прорыскает.
— А я, сестрица, задними воротами проехал, меня медведь-то и не заметил.
Сестра встречает дорогого гостя с радостью и весельем, и с полным удовольствием, напоила и накормила его, а затем ему и говорит:
— Надо тебя куда-нибудь спрятать. Скоро прилетит мой муж Медведь Медведевич, он великий богатырь и одним пальцем тебя убьет.
— Не беспокойся, сестрица, я сам спрячусь, — сказал Василий-царевич, — надел он шапку-невидимку и стал невидим.
Прилетел Медведь Медведевич и заревел:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, никто не приглашал, сама на двор пришла. Жена, у тебя сидит гость, подавай его сюда, я разорву его и съем со всем — с ногами, с руками и с буйною головою.
— Какому тут гостю быть, — сказала жена. — И какой тут русский дух? Ты летал по Святой Руси, русского духу нахватался, вот тебе все и кажется русский дух.
— Толкуй там. Ну да мы после разделаемся с твоим гостем, а теперь давай-ка ужинать, я сильно проголодался.
Жена накрыла стол, подала ужин и наставила разных вин. Медведь Медведевич наелся досыта, напился допьяна, и уходилось сердце его. И говорит он после ужина:
— А теперь, жена, подавай мне своего гостя, где ты его спрятала?
— А я вот, сижу возле тебя, — сказал Василий-царевич и снял шапку-невидимку.
Увидал царевича Медведь Медведевич и таково-то ему обрадовался! И давай Медведь его целовать и обнимать, и не знает он, как и приласкать дорогого гостя. Три дня гостил Василий-царевич у своей младшей сестры и все три дня гулял и пировал с зятем.
Наконец Василий-царевич спросил зятя:
— Скажи-ка мне, любезный зять, где же ты за это время был и куда ты летал?
— Я и мои двенадцать братовей медведей летали к Марфе-царевне воевать, мы сватали ее за себя, да она не захотела добром идти, а силой овладеть ею мы не можем; вот уж сколько годов мы воюем с нею, а все без толку, никак мы не можем одолеть ее.
— Я тоже хочу достать Марфу-царевну и взять ее за себя замуж, — сказал Василий-царевич.
— Ну, где же тебе, если мы, могучие богатыри, не можем овладеть ею.
— А все-таки я попробую и поеду к ней.
— Ну, поезжай и попробуй. Вот возьми с собой моей шерсточки, она тебе на пору-на время пригодится, — с этими словами Медведь вытащил из своей шкуры пучок шерсти и дал Василию-царевичу, а тот спрятал шерсть себе в карман.
Распрощался Василий-царевич со своим зятем и сестрою, сел на Конька-Горбунка и помчался в дальний путь. Долго мчался Василий-царевич и наконец приехал в зеленый и роскошный сад. Остановился Конек-Горбунок в этом саду и говорит Василию-царевичу:
— Слушай, Василий-царевич, внимательно и в точности исполни мои слова, иначе не сносить тебе своей головы. Этот сад Марфы-царевны, и тут же неподалеку стоит ее дворец. Ты оставайся здесь, в саду, и надень на себя шапку-невидимку, и веди себя как можно тише, чтобы тебя здесь никто не видал и не слыхал. Я же пойду к Марфе-царевне и буду сватать ее за тебя. Но прежде чем дать свое согласие, она захочет померяться с тобой силами на ратном поле и пошлет против тебя свою силу-армию, ты пошли свой меч-самосеч, и он один сделает дело, а ты за все время боя так и сиди в саду невидимкой. После того царевна пожелает с тобой вешаться на весах, ты смело иди и с набегу заскакивай на весы и перевесишь ее. Тогда она согласится быть твоей женой, и дело будет улажено.
Выслушал Василий-царевич слова Конька-Горбунка и обещал ему строго следовать его советам. Взял Василий-царевич шапку-невидимку, надел ее на себя и стал невидим, залез он в кусты и тихо там сидит. Конек же-Горбунок отправился в палаты и стал сватать Марфу-царевну за Василия-царевича.
Марфа-царевна сказала свату, что выйдет за Василия-царевича, если он сумеет ею овладеть. Собрала Марфа-царевна большое войско и послала его против Василия-царевича. Василий-царевич не снял с головы шапки-невидимки и не вышел из своей засады, и оставался невидимкою; пустил Василий-царевич на врагов свой меч-самосеч, полетел меч и начал сечь вражеские головы. В ужас пришли неприятели: никого не видать, а головы летят. Все вражеское войско посек меч-самосеч и вернулся к Василию-царевичу.
На другой день Марфа-царевна собрала войска больше прежнего и опять послала его на Василия-царевича, но и это войско постигла та же участь — все войско посек меч-самосеч, а Василий-царевич из засады не показывался. На третий день Марфа-царевна послала на Василия-царевича своего самого сильного и могучего богатыря, такого сильного, что его земля едва держать могла. Меч-самосеч отсек голову и этому богатырю.
Тогда Марфа-царевна сказала свату: «Пускай Василий-царевич завтра придет ко мне, и мы с ним взвесимся на весах; если он меня перевесит, то я выйду за него замуж, а если я перевешу его, то его голова ляжет на плахе». Конек-Горбунок исполнил приказ царевны и передал ее поручение Василию-царевичу. На следующий день Василий-царевич пошел во двор Марфы-царевны и, войдя во двор, увидел, что на дворе стояли весы и царевна уже стоит на одной чашке весов и ждет его. Василий-царевич разбежался и с разбегу заскочил на чашу весов и перетянул царевну.
После этого Марфа-царевна согласилась стать женою Василия-царевича. Дела не тянули долго: пир пирком и за свадебку. Повенчали Василия-царевича с Марфой-царевной, и пошли в царском дворце пиры и гулянья, много было на свадьбе званых гостей; гости пили, ели и веселились. И я там был, пиво-мед пил, по усам текло да в рот ни зерна не попало.
Живут новобрачные мирно, согласно и любовно. Однажды Марфа-царевна собралась в прогулку на целый день. Пред отъездом она сказала Василию-царевичу:
— Я еду на цельный день и возвращусь лишь к ночи, ты оставайся в доме, ешь, пей и делай, что душе твоей угодно; во всех палатах и во всех комнатах дворца, и окружающем его дворе ты можешь бывать, не заходи ты и не заглядывай ты только в одну комнату, которая стоит в углу двора, дверь которой глиной замазана и дерьмом запечатана.
Василий-царевич обещал исполнить наказ своей жены. Марфа-царевна уехала, и во дворце остался один Василий-царевич. Делать ему было нечего, стал он пить, есть и всячески забавляться, но это ему скоро надоело. Стал он бродить по дворцу и обошел все палаты и комнаты, вышел во двор и там все обошел, подошел он наконец к запретной комнате и думает: «Что это значит и почему это жена запретила входить в эту комнату? К чему это запрещение, да и что я за царь, коли не могу бывать во всех местах своего двора. Войду в эту комнату и посмотрю, что в ней есть, а затем дверь замажу так же, как и раньше, жена даже не узнает этого».
Открыл Василий-царевич дверь и вошел в комнату, и видит, что там Огненный Змей был подвешен за ребро на крюк. Увидел Огненный Змей Василия-царевича и взмолился ему жалобным голосом:
— Василий-царевич, сними меня с крюка, я тебе на пору-на время пригожусь.
Василию-царевичу стало жаль Огненного Змея и он снял его с крюка. Огненный Змей, как только сорвался с крюка, так и взвился вверх и даже не поблагодарил Василия-царевича; взял Огненный Змей Марфу-царевну, Конька-Горбунка, шапку-невидимку и меч-самосеч и со всем этим скрылся неизвестно куда.
Остался Василий-царевич один и сильно закручинился и запечалился, и стал думать и гадать: что теперь делать и как быть? Надо искать Марфу-царевну, но каким путем идти и на чем ехать: ни коня, ни меча у него не было. Решил идти пешком.
Собрался Василий-царевич и пустился путем-дорогою, куда глаза глядят. Шел он местами безлюдными и глухими, темными и дремучими лесами. Шел-шел и вышел на лесную поляну, а на поляне этой стоит избушка, живет в ней Бабушка-Задворенка, старая-престарая старушка. Вошел Василий-царевич в избушку, Богу помолился и старушке поклонился. Завидела его Бабушка-Задворенка и сказала:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка. Русской костки никто не звал, не приглашал, сама на двор пришла. Куда, добрый молодец, путь держишь? Неволей иль волей попал ты сюда, в наши края?
— Ой, бабушка, злая неволя привела меня сюда. Огненный Змей похитил у меня жену Марфу-царевну и унес неизвестно куда, вот я теперь и иду искать ее.
— Ох, дитятко, далеко отсюда живет Огненный Змей и нелегко будет тебе найти его, да и идешь ты несчастным путем: тут все живут злые ведьмы бабы Яги Ягиничны, погубят они тебя.
— Делать нечего, бабушка, надо идти.
Бабушка-Задворенка накормила и напоила Василия-царевича, и на постелю спать уложила. Хорошо отдохнул Василий-царевич, а на следующее утро опять пустился в путь- дорогу. Долго шел он лесами темными и наконец вышел на лесную полянку, и увидел огромный дом, а в нем жила Яга Ягинична с тремя дочерями. Вошел Василий-царевич и поклонился бабе Яге. Баба Яга Ягинична, как завидела Василия-царевича, так и заревела:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русской костки никто не звал, сама на двор пришла. Куда, добрый молодец, путь держишь?
— Иду, бабушка, путем-дорогой и ищу работки, хотел бы поступить куда-нибудь в работники.
— Я найму тебя, мне нужен пастух пасти коров; я дам плату хорошую, по сту рублей в день, но если потеряешь хоть одну корову, то полетит твоя голова с плеч.
Василий-царевич согласился и на следующий день с утра погнал коров пастись в лугах. День стоял жаркий, и коровы мирно бродили по лугу и щипали траву; Василий-царевич сел под дерево, и словно мар нашел ему на глаза — заснул крепким сном. Проснулся Василий-царевич под вечер и видит, что на лугу не осталось ни одной коровы. Баба Яга Ягинична всех коров оборотила оленями, и они разбежались по лесам, попробовал он загнать оленей во двор, да где загонишь.
И вспомнил Василий-царевич про чешуйку и думает: «Зачем же она мне дана?». Взял он чешуйку и бросил на землю. И вот полилась со всех сторон вода и стала заливать леса. Оленям некуда деваться, и они побежали во двор и там обернулись коровами. Увидела их злая Яга Ягинична, обернулась коровой и давай их бости[52], и ревет на коров: «Зачем вы дали себя загнать?». Коровы ей отвечают: «Как же мы не дадимся, коли в лесу со всех сторон вода льется».
Делать было нечего, отдала баба Яга Василию-царевичу 100 рублей и говорит:
— Ступай завтра еще паси коров, заплачу 100 рублей, а потеряешь хоть одну корову — голова полетит с плеч долой.
Царевич опять согласился. Наутро он опять погнал коров пасти, да и опять сел под дерево и крепко уснул. Проснулся, а от коров и след простыл, ни одной коровы нет на лугу. Яга Ягинична оборотила коров сороками, и они разлетелись в лесах по деревьям, где их соберешь. Что делать? И вспомнил царевич про перышко Орла Орловича, вынул он из кармана перышко и бросил его на землю. И вот появились орлы и начали нападать на сорок, и начали их клевать и щипать. Куда сорокам деваться? Все до единой сороки вернулись во двор и там опять обернулись коровами.
Пуще прежнего озлобилась баба Яга Ягинична, обернулась коровой и давай бости коров и кричать:
— Зачем вы дали загнать себя?
— Да как же нам не даться, — отвечали коровы, — коли нас орлы совсем заклевали.
Опять баба Яга заплатила 100 рублей и говорит Василию-царевичу:
— Ступай еще завтра пасти коров, и я дам тебе добрую плату, только не деньгами, денег у меня больше нет, а дам тебе доброго коня, какого ты сам себе выберешь.
Василий-царевич согласился на это — ему очень нужно было иметь коня. Ночью, когда царевич уже собирался спать, к нему пришла старшая дочь Яги Ягиничны и сказала:
— Василий-царевич, возьми вот эту обруточку. Завтра моя мать покажет тебе целый табун добрых коней, но ты не бери их и требуй, чтобы тебе дала она коня по этой обрутке. Обруть же эту она сделала для маленького и худенького жеребенка. Этого жеребенка бери, а другого коня ни за что не бери, иначе не сносить тебе головы.
Василий-царевич взял обруточку и поблагодарил дочь Яги Ягиничны за ее участие. На следующее утро Василий-царевич опять пошел пасти коров на лугах. Днем опять стряслась с ним та же беда — стал одолевать его сон. Василий-царевич долго боролся со сном и ни за что не хотел спать, но не мог совладать с собой, сел под дерево, и словно мар напал ему на глаза — заснул он крепким сном. А в это время баба Яга Ягинична обернула коров кобылицами, и они разбежались в разные стороны. Проснулся царевич и видит, что на лугу не осталось ни одной коровы и лишь в разных местах бегают кобылицы. Попробовал было он загнать кобылиц, да где же их загнать? Только попусту измучил себя.
И вспомнил царевич про шерсточку Медведя Медведевича и думает: «Зачем же мне и шерсточка дана?». Вынул он шерстку и бросил на землю. И вот со всех сторон сбежались медведи и ну гоняться за кобылицами, и всех их загнали во двор. Пуще прежнего обозлилась баба Яга Ягинична, обернулась она кобылицей и давай лягать кобыл, и давай кричать на них:
— Зачем вы дали загнать себя?
— Как же нам не даться, коли нас медведи совсем было разорвали.
Как ни злилась баба Яга, а делать было нечего — надо было рассчитываться с Василием-царевичем. На следующий день утром баба Яга выгнала к Василию-царевичу целый табун добрых коней и сказала ему:
— Выбирай себе любого коня.
— Не надо мне твоих коней, — сказал царевич, — давай мне того жеребеночка, для которого сделана вот эта обруточка.
— Зачем тебе жеребенка, он совсем маленький, недавно ожеребился и теперь под матерью ходит, он едва на ногах держится, да и худой такой, совсем урод.
— Все равно, мне нужно этого жеребенка, если он не может еще ходить, то я его на руках понесу.
Делать нечего, отдала баба Яга жеребенка, жеребенок же был масти вороной и назывался Конек-Воронок. Взял Василий-царевич жеребенка себе на руки и понес его путем-дорогою. Целый день шел Василий-царевич и нес жеребенка на руках. Под вечером жеребенок сказал человеческим голосом:
— Василий-царевич, пусти меня на эту ночь, я побегу назад к своей матери и пососу материна молока, и с того силы во мне поприбавится.
Василий-царевич отпустил жеребенка. Жеребенок положил Василия-царевича на землю и закопал его землею и песком так, что снаружи его и заметить нельзя, а сам побежал к своей матери. Ночью прилетела баба Яга и принялась летать по лесам, по кустам и по лугам: она искала Василия-царевича, чтобы убить его, но не могла найти его. Всю ночь она попусту летала и под утро вернулась домой.
Вернулся от матери и жеребенок и вырыл из земли царевича. Василий-царевич опять взял жеребеночка на руки и понес его. И нес его опять целый день, а под вечер жеребенок опять просится:
— Отпусти меня домой матушкина молока пососать, от этого я сделаюсь крепче, а под утро к тебе вернусь.
Василий-царевич отпустил его. Жеребенок опять зарыл Василия-царевича в песок и только тогда побежал к матери.
Ночью опять прилетела баба Яга и изо всех сил искала царевича, чтобы убить его, но не могла его найти, попусту пролетала она всю ночь и под утро улетела пустой. А наутро вернулся от матери жеребенок. Опять царевич взял жеребенка на руки и понес его, и нес целый день до вечера. На третий день жеребенок уже не просился к матери и остался ночевать вместе с царевичем. На следующее утро жеребенок говорит Василию-царевичу:
— Три дня ты нес меня, а теперь я тебя понесу, садись на меня.
— Как я на тебя сяду, ты такой маленький!
— Ничего, садись, не бойся.
Сел царевич на Конька-Воронка, и понес его Конек-Воронок выше лесу стоячего, ниже облачка ходячего, по лесу несет — с лесом равно, по траве несет — с травой равно, по воде несет — с водою равно, несет так же быстро, как и Конек-Горбунок.
Мчится Василий-царевич на Коньке-Воронке близко-далеко, низко-высоко, сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, и примчался ко дворцу Огненного Змея. Самого Змея в ту пору дома не было — он улетел за тридевять земель на теплые моря себе ребро излечивать. У Змея же был конь Троеножка, который стоял на стойле. Конь этот был особенный: он бегал на трех ногах, а не на четырех, как обыкновенные кони, за это и был назван Троеножкой, бегал конь Троеножка так быстро, что никакой конь от него убежать не мог.
Вошел Василий-царевич в палаты и застал одну Марфу-царевну — свою жену. Марфа встретила своего мужа с радостью и весельем. Времени терять было нельзя, надо было бежать. Взял царевич меч-самосеч, шапку-невидимку, Марфу-царевну посадил на Конька-Горбунка, а сам сел на Конька-Воронка, и помчались они прочь из дворца, и мчались они быстрее ветра, быстрее пущенной стрелы. Но только они выехали, как во дворце Змея Огненного поднялась тревога: струны зазвенели, быки заревели и кобылки заржали, и громко заржал конь Троеножка. Быстро прилетел в свой дворец Огненный Змей и спросил коня Троеножку:
— Что ты ржешь, мой конь ретивый?
— Как же мне не ржать! Хозяйки нет дома. Приехал Василий-царевич и увез с собою Марфу-царевну.
— А можешь ты, мой добрый конь, догнать беглецов?
— Я из семи печей хлебы съем и тогда достигну их.
Огненный Змей не спешил: велел он истопить семь печей, изготовить в них хлебы, а когда эти хлебы были готовы, Огненный Змей дал эти хлебы своему коню Троеножке, и только когда конь Троеножка съел все эти хлебы, тогда Огненный Змей сел на коня Троеножку и помчался в погоню за Василием-царевичем, и скоро достиг его. Отнял Огненный Змей от царевича Марфу-царевну, меч-самосеч, шапку-невидимку и Конька-Горбунка и вернулся в свой дворец, Марфу-царевну и все вещи, а также и своего трехногого коня он оставил дома, а сам опять полетел на теплые моря лечить свое ребро.
Василий-царевич остался один со своим Коньком-Воронком в месте глухом и пустынном. Три дня отдыхал Василий-царевич и конек Воронушко. После же этого конь Воронко говорит царевичу:
— Теперь во мне силы много поприбавилось, пойдем опять доставать Марфу-царевну.
Сел Василий-царевич на Конька-Воронка и помчался во дворец Огненного Змея; взял он опять шапку-невидимку и меч-самосеч, посадил Марфу-царевну на Конька-Горбунка, а сам сел на Конька-Воронка, и опять бежали они из дворца Огненного Змея.
Но только они выехали, как во дворце Змея Огненного поднялась тревога: струны зазвенели, быки заревели, кобылки заржали и заржал громким голосом троеногий конь. Прилетел Огненный Змей и спросил коня Троеножку:
— Что ты ржешь, мой конь ретивый?
— Хозяйку из дому похитили, приезжал опять Василий-царевич и увез Марфу-царевну.
— Можешь ты, добрый конь мой, догнать царевича?
— Из пяти печей хлебы съем и тогда его догоню.
Огненный Змей не торопился: приказал он истопить пять
печей, изготовить в них хлебы, а когда эти хлебы были готовы, Огненный Змей дал эти хлебы своему коню Троеножке, и только когда конь Троеножка съел все эти хлебы, тогда Огненный Змей сел на коня Троеножку и погнался за беглецами; скоро он достиг Василия-царевича и опять отнял Марфу-царевну, Конька-Горбунка, шапку-невидимку и меч-самосеч и вернулся домой. Опять Огненный Змей улетел лечиться.
Василий же-царевич со своим Коньком-Воронушкой три дня отдыхали, а после этого Конек-Воронушко сказал царевичу:
— Теперь во мне силы еще прибавилось, поедем опять доставать царевну, теперь я уже смогу уйти от погони и от коня Троеножки.
Сел царевич на Конька-Воронка и помчался ко дворцу Огненного Змея, взял он шапку-невидимку, меч-самосеч, посадил Марфу-царевну на Конька-Горбунка, а сам сел на Конька-Воронка, и помчались они из дворца. И того же разу опять во дворце поднялась тревога: струны зазвенели, быки заревели, кобылки заржали и заржал громким голосом конь Троеножка.
Прилетел Огненный Змей и спрашивает:
— Что ты, добрый мой конь, ржешь?
— Хозяйки дома нет. Опять приезжал Василий-царевич и увез Марфу-царевну.
— А можешь ли ты, добрый конь мой Троеножка, догнать царевича?
— Из трех печей хлебы съем и тогда даже догоню его.
Огненный Змей не торопился: велел он истопить три печи
и испечь в них хлебы, а когда хлебы были готовы, Огненный Змей дал эти хлебы своему коню Троеножке, и только когда конь Троеножка съел все эти хлебы, тогда Огненный Змей сел на коня Троеножку и помчался в погоню за беглецами, и скоро догнал их, и стал совсем наседать на них, да Конек- Горбунок, видя, что погоня уже на пятках, споткнулся и упал, и угодил прямо под ноги Троеножке, Троеножка тоже споткнулся и упал, а вместе с конем упал и Огненный Змей; Огненный Змей через голову своего коня полетел прямо на землю и сломал себе шею. Василий-царевич рассек Огненного Змея на части и сжег Змея на костре, а пепел развеял по ветру. Так Василий-царевич победил своего врага и соперника Огненного Змея. Покончивши со Змеем, Василий-царевич поехал во дворец Огненного Змея, забрал все его несметные богатства: золото, серебро, дорогие ткани и драгоценные каменья — и все это отвез во дворец своей жены Марфы- царевны, и стал он с женою жить да поживать.
Недолго, однако, Василий-царевич наслаждался миром и покоем, прошло так немного времени, и на голову царевича опять обрушилось великое несчастье.
У Огненного Змея был родной брат Кощель Бессмертный, узнал Кощель о смерти своего брата Огненного Змея и решил жестоко отомстить Василию-царевичу за смерть его. Прилетел Кощель во дворец, схватил Марфу-царевну и унес ее в свои владения и сделал ее своею женою. Узнал об этом Василий-царевич и шибко закручинился и запечалился, и решил отправиться в неведомый путь на поиски Марфы-царевны. Сел царевич на своего верного коня Воронушко и пустился в богатырский путь. И понес царевича Конь-Воронко выше лесу стоячего, ниже облачка ходячего, по лесу несет — с лесом равно, по воде несет — с водой равно, по траве несет — с травой равно.
Долго ехал царевич местами дикими и безлюдными, лесами темными и вдруг выехал на лесную полянку, а на полянке этой стоит избушка, и в ней живет Бабушка-Задворенка. Вошел царевич в избушку, богу помолился, Бабушке-Задворенке поклонился. Увидела его Бабушка-Задворенка и говорит:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка! Русскую костку никто не звал, сама на двор пришла. Куда, добрый молодец, путь держишь?
— Иду я, бабушка, в царство Кощеля Бессмертного. Кощель похитил у меня Марфу-царевну, за ней теперь и иду.
— Тяжел и труден путь твой, царевич! Много добрых молодцов и сильных-могучих богатырей ушло во дворец Кощеля, да немного от него вернулось. У него вокруг дома тын стоит, и на каждой тынинке по человеческой голове воткнуто, на одной тынинке лишь нет — быть на ней твоей голове.
— Что делать, идти все-таки надо, может быть, мне и удастся победить Кощеля.
— Как же ты победишь его, когда Кощель бессмертен.
— А скажи, бабушка, где у него смерть кроется?
— Слушай, дитятко, внимательно, я скажу тебе, где скрыта смерть Кощеля. Смерть Кощеля кроется за тридевяти горами, за тридевяти морями. Там на морском берегу стоит дуб, а в дубе том сидит заяц, а в нем — утка, в утке этой есть яичко — это-то яичко и есть смерть Кощеля. Кто достанет это яичко, тот и убьет Кощеля. Много добрых молодцов и сильных-могучих богатырей пробовали достать это яичко, да никому до сих пор не удавалось. Трудное и опасное это дело.
Поблагодарил Василий-царевич Бабушку-Задворенку за доброе указание и решил сначала идти на поиски смерти Кощеля. Бабушка-Задворенка между тем накрыла стол, напоила и накормила царевича и спать уложила. Хорошо отдохнул царевич и наутро пустился в путь.
Долго ехал Василий-царевич, много дней и много ночей — сказка скоро сказывается, да поры-время много минуется, — заехал он за тридевять гор и за тридевять морей. Едет Василий-царевич лесом и видит большого волка, натянул царевич лук и хотел застрелить волка, но волк проговорил человечьим голосом:
— Не бей меня, Василий-царевич, я тебе на пору-на время пригожусь.
Не стал царевич стрелять волка и поехал дальше, и видит: сидит на дереве орел, Василий-царевич опять наложил стрелу, натянул лук и хотел застрелить птицу, но орел сказал ему:
— Не бей меня, Василий-царевич, я тебе на пору-на время пригожусь.
Не стал царевич и орла стрелять и едет дальше, путь ему лежал берегом моря. Увидел царевич — лежит на берегу рак-рыба, взял он рак-рыбу и хотел убить его, чтобы приготовить из него себе обед, а рак-рыба ему говорит:
— Не бей меня, Василий-царевич, и отпусти в море, я тебе на пору-на время пригожусь.
Царевич бросил рак-рыбу в море, сам поехал дальше. Ехал-ехал и увидел на морском берегу большой дуб, о котором ему говорила Бабушка-Задворенка. Срубил царевич дуб и расколол ствол его, и вот из дуба выбежал заяц и быстро скрылся в лесу. Запечалился царевич и думает: «Пропали теперь все мои труды, как я теперь изловлю зайца?». Вдруг выскочил из лесу большой волк, догнал зайца, задавил его и принес его, и положил к ногам Василия-царевича, и сказал:
— Эту услугу я оказал тебе, царевич, за то, что ты не убил меня.
Обрадовался царевич, взял зайца и стал его взрезать, и только разрезал, как из зайца вспорхнула утка и улетела. Пуще прежнего запечалился царевич и думает: «Как теперь изловить утку в поднебесье?». Ниоткуда взялся орел, зашиб утку и принес ее к ногам царевича, и сказал:
— Эта моя услуга тебе за то, что ты не застрелил меня.
Взял царевич утку и стал ее разрезать, и как только разрезал, яичко выкатилось и попало прямо в море. Совсем опечалился царевич: «Как достану яичко со дна морского?». И вот рак-рыба пятится задом из моря на берег и несет с собою яичко; принес рак-рыба яичко к ногам царевича и говорит:
— Эта моя услуга тебе за то, что ты не убил меня и бросил в море.
Обрадовался царевич, взял яичко, завернул в беленький платочек, а затем сел на коня и быстро помчался в царство Кощеля Бессмертного, и приехал прямо во дворец Кощеля. Вошел Василий-царевич в палаты и видит: огромный Кощель лежит в комнате — ноги на пороге, а голова в переднем углу. Завидел Кощель Бессмертный Василия-царевича и заревел:
— Фу-фу-фу! Русский дух, русская костка. Русской костки никто не звал, не приглашал, сама на двор пришла! Ты зачем, Василий-царевич, явился сюда? Убил моего брата Огненного Змея, думаешь и меня убить? Нет, я-то справлюсь с тобою, да с живого с тебя кожу сдеру.
— Ох ты, чудовище проклятое, псиная голова, — ответил ему Василий-царевич, — не рано ли ты похваляешься? Выйдем в чистое поле, в широкое раздолье, там и побратуемся. А теперь нам нечего с тобой разговаривать: на поле съезжаются, родами не считаются.
Вышли в поле, Василий-царевич вынул яичко и ударил им Кощеля прямо в лоб, и Кощель умер. После этого Василий-царевич взял Марфу-царевну и забрал с собою из дворца Кощеля все его богатства и все его драгоценности, и оставил пустой дворец, и поскорее вернулся домой.
И стал Василий-царевич с Марфой-царевной жить да поживать, да добра наживать.
Дмитрий Никифорович Плеханов, крестьянин
села Плеханова Тюменского уезда.
13 июня 1907 года.
Примечания
51
52
Бодать.