В сборнике В. И. Еловских «На поиски Вали Лосевой» представлены рассказы о жизни простых советских ребят, о совместных походах и приключениях, о дружбе, отваге и взаимовыручке.

Еловских Василий Иванович
НА ПОИСКИ ВАЛИ ЛОСЕВОЙ

ТЮМЕНСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1958

Рисунки И. П. Котовщикова.



МИША

Когда смотришь на Салву с берега, то кажется, что это небольшая, спокойная река. А вот сейчас она казалась Мише Березовскому большой и капризной.
Мимо медленно проплывали высокие лесистые берега. Вдали, между деревьев, мелькнула грузовая автомашина и исчезла, оставив после себя длинное пыльное облако. В небе неподвижно парил коршун, высматривая добычу.
Солнце все ниже и ниже опускалось к земле. Вот оно приблизилось к горизонту и стало красным. Поверхность реки, которая до этого была покрыта рябью, заблестела как зеркало. Потянуло холодом. Мальчики и девочки стали зябко пожимать плечами.
Только Мише было жарко.

Ворот рубашки у него оставался расстёгнутым. По лицу стекали капельки пота. Он грёб изо всех сил, чтобы не отстать от передней лодки.
До этого Мише только один раз в жизни пришлось грести — в начале лета, когда он вместе с отцом катался на пруду городского парка. Но там не нужно было торопиться. Миша как придётся опускал вёсла в воду, разлетались брызги, отец и сын смеялись.
А здесь не то. Все ребята гребут хорошо, а Миша плохо. Почему же он должен грести хуже всех? Надо постараться, чтобы и у него получалось, как у других.
Вначале вёсла громко ударялись о воду. На ребят, сидящих в лодке, падали брызги. Валя Лосева, очень беспокойная, любопытная и говорливая девочка, ворчала:
— Ну, не брызгайся! Чего ты?! Всё платье мокрое. И почему у тебя так получается?
Володя Козлов, лучший спортсмен класса, мрачным голосом советовал:
— Спокойней опускай вёсла, спокойней. Не доску в воду бросаешь.
А когда Миша ещё раз обрызгал Козлова, тот угрожающе помахал ему кулаком и прошептал тихо, чтобы не слышал учитель:
— Ну, знаешь, я тебе это припомню. Ты это нарочно делаешь.
Нарочно!.. Миша изо всех сил старается грести хорошо, а не получается. Как бы он был рад, если бы это у него получалось «нарочно».
Вот, наконец, с левым веслом дело наладилось. Оно погружается в воду уже спокойно, и брызги не появляются. А с правым веслом по-прежнему плохо. Оно перекосилось, скрипит и с силой ударяется о воду. Миша попробовал сосредоточить всё своё внимание на правом весле. Ага, вроде бы лучше! Но зато стало хуже с левым — от него опять разносятся брызги. Правда, сейчас они падают только на Мишу. Но всё равно неприятно и как-то тяжело на душе.
Лодка, на которой грёб Миша, далеко отстала от передней лодки. До Миши доносились насмешливые возгласы:
— Может, на буксир вас взять?
— Чемпиону по гребле пионерский привет!
Миша подумал: «Почему я такой невезучий?» и с тоской посмотрел на берег, на котором не надо грести. Повернувшись снова к вёслам, он заметил, что оба они стали плавно уходить в воду. Один взмах руками, второй, третий… Лодка идёт хорошо…
Неожиданно слышится голос учителя Бориса Кузьмича:
— Миша, передай вёсла Володе. Володя, смени Мишу.
Миша, недовольно глядя на учителя, который так не
вовремя подал команду, пересаживается к корме, на Володино место. У него дрожат руки и болят плечи. А Володя уже легко взмахивает вёслами, бесшумно и без брызг погружает их в воду, с силой тянет ручки вёсел на себя, и лодка стремительно движется вперёд. Вскоре она догоняет переднюю лодку, и Володя кричит:
— А ну-ка, поднажмите, ленивчики! Ночью отоспитесь.
Он слегка ударяет веслом, и сплошной поток воды обрушивается на голову Наташи Яковенко, маленькой задиристой девчонки. Поднимается шум. Наташа плачет и ругается, ребята кричат. Борис Кузьмич сердито отчитывает Козлова, и тот, присмирев, начинает грести спокойно.
Если смотреть на Володю со стороны, то кажется, что гребля — занятие совсем лёгкое, и Володе оно как отдых. Но Козлов говорит:
— Ох и вёсла, я вам скажу!.. Никуда не годятся.
Значит, вёсла плохие. Если бы они были хорошими, то
Мише не пришлось бы так мучиться. Нет, что ни говори, а грести Миша всё же не умеет. Кажется, простая штука, а не получается.
Как сильно разносятся звуки над водой, даже лёгкие всплески вёсел! Собственный голос кажется сейчас Мише звонким и сильным. А как бы здорово зазвучала песня! Об этом, наверно, подумали и Наташа Яковенко со звеньевым Колей Тулукиным. Они запели:
Берёзы подмосковные
Шумели вдалеке.
Плыла — качалась лодочка
По Яузе-реке.

Наташе и Коле стали подпевать другие ребята.
Мы плыли по течению
Сторонкою родной,
И вместе тесно не было
Нам в лодочке одной.

Миша опёрся спиной о борт лодки и задумался.
…Об этом походе ребята мечтали ещё весной, когда сдавали экзамены. О нём говорили на совете пионерского отряда, который собрался сразу же после последнего экзамена. Первым тогда выступил Володя Козлов.
— Плыть по Салве — тоже придумали, — говорил он, сильно размахивая руками. — Поехали бы куда-нибудь далеко. На Кавказ, например. Горы-то там какие, о-о! Горы такие, ребята, — на одну будешь забираться — в два дня не заберёшься. Или в Уссурийскую тайгу бы… Это на Дальнем Востоке. Вот где зверей-то много. Всякие есть, и медведи, и тигры даже. А деревья! И сосны, и ели, и суп… супро…
Володя нахмурил брови, припоминая.
— Субтропические растения, — мрачно подсказал Коля Тулукин.
— Вот, вот, — обрадовался Володя, — точно. Субтропические растения. Листья, говорят, у них огромные, чуть не в меня длиной. Ох, и интересно, наверно, там!
От восхищения Володя звонко причмокнул и снова заговорил:
— В каникулы многие школьники по городам ездят.
Стёпа Добриков, широко улыбаясь, сказал:
— На Кавказ, конечно, хорошо бы… — И тут же добавил: — Уж когда большие будем, тогда и съездим. А сейчас пока…
— Пока мы и свои места не знаем! — перебил Стёпу Коля Тулукин. — Что делается в пятидесяти километрах от города, не знаем. Скажи, знаем? Ну, скажи!
— Ты, Вовка, думаешь, ребята на Кавказе на вершины гор забираются, а в Уссурийской тайге тигров ловят? — вступила в разговор Валя Лосева. — Это тяжело и для взрослых. Ты сам не знаешь, что хочешь.
— Ну, ты не очень, не очень… — рассердился Володя.
После этого ребята заспорили о том, когда начать поход.
Володя Козлов говорил, что если выезжать, так выезжать немедленно. Позже ребят не соберёшь, да и от ожидания умереть можно. Коля Тулукин предложил поехать в августе, когда будут ягоды и грибы. Колю поддержали Миша Березовский, Валя Лосева, Наташа Яковенко. В общем, за предложение Володи никто, кроме него, не голосовал.
Был составлен план похода. Пионеры решили два дня плыть на лодках по реке Салве, потом пройти больше ста километров по тайге, до лесопункта Первомайского, и домой возвратиться на автобусе. Против этого маршрута Володя не возражал, но по его плотно сжатым губам и мрачному взгляду можно было понять, что он недоволен. Однако Козлов поехал вместе со всеми и делал в походе то же, что делали и все.
Летние дни в городе проходили скучно. Весь июль шли дожди и было холодно. А потом установилась тёплая, ясная погода.
И вот отряд плывёт по реке. По правде говоря, Миша немного разочаровался. Ему казалось, что эта поездка будет очень лёгкой и увлекательной. Но прошло уже много часов, а ничего интересного он пока не увидел. Да ещё опозорился с греблей.
Миша вздрогнул, услышав громкий голос Бориса Кузьмича:
— Причаливай к берегу!
Володя быстро повернул лодку и направил её поперёк реки.
Через полчаса на берегу горел большой костёр. Борис Кузьмич выбрал удачное место для ночлега: небольшая красивая поляна была расположена на возвышенности, её укрывали от ветров сплошной кустарник, густые берёзы и высокие сосны.
Миша вместе с ребятами таскал хворост. Костёр должен гореть до утра. На ночь выделили дежурных. Им тоже захочется погреться. Так что дров потребуется много.
Пробираясь через мелкий сосняк, Миша почувствовал на своей руке что-то очень липкое. «Смола», — сообразил он. Миша сильно испачкал руки смолой и, как ни старался, не смог полностью оттереть её. Потом он долго искал сухие сучья. Когда Миша пришёл, все ребята уже сидели у костра. Не было только Володи Козлова. Он вновь пошёл за хворостом. Вернулся Володя через несколько минут. В руках у него была зелёная сосёнка.
— Ты чего сырые дрова носишь? — строго спросил у него Миша.
Миша подумал, что Володя где-то пробегал и, чтобы не прийти с пустыми руками, сломил по пути сосёнку. А зачем она нужна?
— Эти сырые не хуже сухих, — сказал Володя. — На сосёнке много смолы.
— Ну и что?
— А вот смотри.
Володя положил сосёнку на костёр, она затрещала и вскоре загорелась.
— Если смолы много, что хошь сгорит, — добавил Володя. — Ведь зелёные ветки, облитые керосином, тоже загорятся. Да ещё как будут гореть!
— А здорово у тебя получается! — восхищённо произнёс Миша. — Ты, наверно, часто костры разжигал.
— Часто — не часто, а приходилось.
— Внимание, ребята! — крикнул Борис Кузьмич. — Нам надо для ночлега построить два шалаша.
— Шалаши, шалаши! — радостно закричала Валя Лосева и запрыгала.
Обрадовались и другие мальчики и девочки. «А как же строят шалаши?» — подумал Миша. О том, как устанавливают палатки, он читал много раз, а вот о шалашах читать не приходилось. И в школе не говорили об этом.
— Кто когда-нибудь строил шалаши? — спросил Борис Кузьмич.
Ребята молчали. Миша приподнял голову. Не он один не умеет строить. Все не умеют.
— Попробуем построить самые простые шалаши, — сказал Борис Кузьмич. — Нам нужно заготовить четыре кода с развилками. Развилка — это разветвление, вроде как у рогатки. Колья мы вобьём в землю, на развилки положим очищенные от ветвей тонкие берёзы. А потом что делать? Ну-ка, кто из вас скажет?
— На эти берёзы надо сосёнок или ёлочек положить, — сказала Валя Лосева. Валя и в школе всегда старалась первой ответить на вопросы учителей, хотя часто отвечала неправильно.
— Нет, это что-то не то, — мрачно пробасил Володя Козлов.
— К этим берёзкам нужно прислонить ещё несколько жердей, — догадался Миша, — и на них наложить густых веток.
— Но ведь жерди будут скользить, — сказал Володя.
— Надо их упереть в землю, а сверху… Сверху привязать чем-нибудь к берёзкам.
На Мишу сразу обрушилось несколько неодобрительных голосов. Больше всех возражал Саша Попов.
Но учитель сказал:
— Миша говорит правильно. Мы привяжем жерди к берёзкам шпагатом. Он у меня с собой. А дальше что?
Все молчали.
— Ну, уж на эти-то жерди можно будет и веток наложить, — сказал Коля Тулукин.
— Нет, к этим жердям надо привязать ещё несколько жёрдочек горизонтально. Вот тогда можно и ветки класть.
Устройство шалаша Миша освоил быстро. Он работал с такой уверенностью, будто лет десять строил шалаши.
Вечером, после ужина, ребята играли в разные игры. А потом долго смотрели на реку.
По-особенному красива бывает вечерами Салва. Когда утихает ветер, она становится необыкновенно спокойной. В свете яркой луны замирают склонённые над водой волшебные головки камыша.
В эти минуты становится легко на душе и хочется о чём-нибудь мечтать. И загораешься желанием сделать много хорошего для людей.
— А здесь интересно! — сказал необычным для него взволнованным голосом Володя Козлов. И тут же добавил: — Где-то здесь Северные озёра есть. Вот там, говорят, красота. Щуки с парту длиной, а уток столько, что воды не видно.

* * *

По Салве плыли ещё полтора дня. Здесь были уже совсем глухие места. Часто встречались дикие утки, в лесу во время отдыха ребята видели зайцев. Мише много раз приходилось грести, и под конец он научился. Ему стало нравиться управлять лодкой. Когда умеешь грести, то лодка кажется послушной, легко скользит по воде. Если быстро гребёшь, то, конечно, немного устанешь. Но какое всё же удовольствие держаться за вёсла! Так и хочется крикнуть: «Ну, что, река? Потягаемся в силе!»
На пути попадались большие сёла и деревни. В одном из сёл ребята оставили лодки, за которыми придёт из города моторка, и рано утром с рюкзаками за плечами пошли по извилистой просёлочной дороге в глубь тайги.
— По тракту не пойдём, — сказал Борис Кузьмич, поправляя большой рюкзак за спиной. — Неинтересно. Пыльно и ничего нового не увидим. — И он, улыбаясь, добавил: — Ну, тайга-матушка, принимай гостей!
Миша заметил, что учитель был весёлый, бодрый, как будто и ему надоело плыть в лодке и захотелось размять ноги в лесу. Борис Кузьмич ещё молодой. У него серые глаза, иссиня-чёрные волосы. Он энергичный и простой человек. И ребята его любят.
Отряд шёл по тайге не спеша. Кругом виднелись кустарники, высоченные сосны, ели, берёзы, попадались луга, холмы, овраги.
У Бориса Кузьмича была с собой географическая карга. Необычная, интересная карта: на ней обозначены все деревни, просёлочные дороги и речки этого края. Даже одиночные домики и сараи указаны. Почти все ребята прихватили с собой компасы. Километров десять шли по компасу прямо на север.
Миша чувствовал бы себя совсем хорошо, если бы не болела левая нога. На ней образовалась небольшая мозоль. «У меня всегда что-нибудь да неладно», — думал с огорчением Миша. Он много читал о том, как надо обуваться перед походом, чтобы не набить мозоли. Всю теорию изучил, а мозоль всё-таки набил. Пока идёшь — вроде бы ничего, а как посидишь немного — больно. Сказать или не сказать об этом ребятам? Ещё будут смеяться…
На привале Миша всё-таки показал мозоль Стёпе Добрикову. Тот позвал Володю Козлова, Володя — учителя. Все сочувствовали Мише, и никто не смеялся. А Борис Кузьмич дал ему новые носки, которые вынул из своего рюкзака. У Миши левый носок был плохо заштопан. От этого и появилась мозоль.
Днём отряд подошёл к маленькой шумливой речке. Издали вода в ней кажется тёмной, а вблизи прозрачная. Ласковая вроде водичка, но попробуй руку окунуть — мурашки по тебе забегают, — холоднющая. Речка так узка, что её можно переехать на велосипеде и не замочить всей шины. В прозрачной воде камешки блестят, искрятся.
— Hу-ка, ребята, идите сюда, — позвал Борис Кузьмич. — Вот вам карта… Посмотрите и скажите, что это за речка.
— У этой речки нет названия, — сказала Валя Лосева.
— Назовём её Безымянной! — крикнул Володя Козлов. — Вот здорово — мы открыли речку!
— Что её открывать, — пробормотал учитель, — когда она давно уже открыта.
Мише никак не удавалось посмотреть карту — ребята обступили её со всех сторон. Но вот он, наконец, смог просунуть голову между плечами Вали и Володи. Мише тоже хотелось дать правильный ответ. Валя, наверное, ошиблась. Надо сориентироваться. Где на карте север? Где Салва? Так. Масштаб карты? Понятно. Учитель говорил, что прошли километров десять. Так. Вот она, эта речка: вьётся змейкой с юго-запада на северо-восток.
— Бриллиантовая — прочитал Миша название речки.
— Брось шутить, — попытался оборвать Мишу Володя Козлов.
Но Борис Кузьмич подтвердил:
— Правильно, Миша. Эту речку называют Бриллиантовой.
Ребята посмотрели на Мишу с одобрением. Послышались голоса:
— Вот Миша, так Миша!
— Он как Миклухо-Маклай!
— А с тобой не пропадёшь! — ударив по плечу Мишу, сказал Володя. — Ты в лес с картой ходишь?
— Я никогда не пользовался картой.
— Рассказывай!
— Бриллиантовая, — сказала задумчиво Валя Лосева. — Может, тут, ребята, драгоценные камни есть?
И она попыталась что-то вытащить из воды.
Миша знал, что многие простые камни в чистой воде блестят. Но, вероятно, блестят и драгоценные камни.
Володя Козлов посмотрел в воду и пренебрежительно махнул рукой:
— Самые обыкновенные гальки.
Как завидовал Миша в эти минуты Володе. Козлов учился в школе средне, часто получал тройки, а Миша был отличником. И вот на тебе: в походе надо учиться у Володи.
Возле речки росло много цветов. Ещё в школе ребята договорились набрать цветов для гербария. До этого их попадалось мало, а здесь собирай, сколько хочешь. Сложили рюкзаки в одну кучу и стали собирать цветы. Больше всех собрала Наташа.
— Борис Кузьмич, а сколько в наших краях растёт разных цветов? — спросил Миша.
— На этот вопрос тебе едва ли кто ответит. А вот про растения могу сказать. Всего в наших местах насчитывается до тысячи видов растений.
— Ой, как много! — воскликнула Наташа.
— А насекомых здесь несколько сот видов.
— Вот уже чего много, так это насекомых, — сказал молчавший всю дорогу Стёпа Добриков. — Кусаются только…
— Не все же они кусаются, ты что… — возразил Володя, посмеиваясь.
Миша набрал цветов меньше всех. Да и к тому же у него только жёлтенькие невзрачные цветочки, а у других ребят яркие, большие. Ну, и ладно! Мише всё равно не очень-то хотелось их собирать. Это скорее девчачье занятие…
Миша отошёл в сторону от ребят, к большому холму. Это был какой-то необычный холм. Одна его сторона обрывистая, тёмная. Другая покатая и отливает синевой. Не от цветов ли появляется эта синева?
Оказывается, не от цветов. Вблизи никакой синевы нет, а видна обычная зелёная трава. На неё падает тень от деревьев, и поэтому холм издали кажется синим. А вот на другой стороне холма, на обрыве, растут беленькие цветочки.
Забираясь на обрыв, Миша неожиданно увидел в чернозёме тёмную пластинку. Он подрыл землю и вытащил небольшой кусок грубо отлитого заржавевшего металла, который с одного конца был полукруглый, а с другого плоский. Попадись этот кусок где-нибудь на дороге — никто и не поднимет его. Но здесь, в земле!..
— Ребята, ребята, идите-ка скорее сюда! — громко крикнул Миша.
К нему подбежали Саша Попов, Наташа Яковенко и Валя Лосева. Увидав Мишину находку, Валя сбегала за маленькой сапёрной лопаткой, которую отряд захватил с собой. Ребята стали рыть землю. Вскоре они отрыли четыре глиняных черепка какой-то необычной формы — узких, длинных, вогнутых.
— Вот интересно! — воскликнула Валя. — Может, тут, ребята, стоянка первобытного человека была.
Саша неодобрительно посмотрел на неё.
— Сказала тоже — «первобытного»… А металл?
— Может, здесь когда-то город был или что-нибудь ещё больше, — не унималась Валя.
— А что больше-то бывает? — возразил Саша. — Ничего тут не было, и нечего про города сказки выдумывать.
— А посёлок здесь всё же был, — задумчиво произнёс Миша. — Вон из земли выглядывают сгнившие брёвна, вон кирпичи.
— Ну и что же, что выглядывают, — не унимался Саша. — Какие-нибудь люди здесь ночлег устраивали. Дерево потребовалось — срубили, тарелку сломали — черепки бросили.
— А кирпичи для печки с собой по всей тайге носили… Так что ли?
Саша замолчал, обдумывая ответ.
Из-за кустов послышался голос учителя:
— Мы их ищем, а они какое-то совещание на холме устроили. Чем вы тут заняты?
Вместе с учителем поднимались на холм ребята. Володя Козлов протиснулся вперёд, бесцеремонно взял из Валиной руки черепки и сказал:
— Дрянь какую-то выкопали. Посмотрите, Борис Кузьмич. Думают, что тут Хоремс.
— Хорезм, — поправил учитель. — А ну-ка, дай сюда!
Борис Кузьмич стал внимательно рассматривать кусок
металла и черепки. Все замолкли. Только слышно было тяжёлое дыхание мальчиков и девочек, которые пришли с учителем.
— Вот что, ребята, — начал неуверенно Борис Кузьмич. — Здесь, по-видимому, были когда-то юрты. Но почему они исчезли и куда исчезли — непонятно.
Ребята стали делать разные предположения.
— Разрешите, Борис Кузьмич, мне сказать, — попросил Миша. — Я нашёл у дяди одну старую книжку. В ней написано о древних селениях в Сибири. Там сказано, что когда-то в долинах возле Салвы были татарские княжества. Но эти долины много лет подряд заливало, и жители селений переехали на юг. Может, как раз здесь и было такое селение?
— Может, и так, — сказал Борис Кузьмич. — Это вполне возможно. Как приедем в город, покажи мне книжку. Во всяком случае, эти глиняные изделия имеют определённую ценность. Они древние, это совершенно ясно. Их можно сдать в областной музей. На них есть интересные рисунки. Видите? Они только землёй замазаны. Я думаю, что наши краеведы организуют здесь раскопки.
Ребята стали рассматривать черепки. На них и в самом деле были оригинальные рисунки — ёлочки, а вокруг множество полумесяцев.
— А давайте организуем у себя в школе музей, — неожиданно предложил Миша. — Только в него ещё что-то бы надо, кроме черепков.
— В этом походе мы можем собрать экспонаты не только об истории нашего края, но и о его животном и растительном мире, о полезных ископаемых, — сказал Борис Кузьмич. — Мне кажется, предложение Миши можно принять. Как вы, ребята, на это смотрите?
— Мы согласны, — ответили ребята и заулыбались.
— Надо бы чучела медведей и волков сделать, — вставил Володя.
— И кожу крокодила из Африки привезти, — съязвила Валя Лосева.
— Молчи, воронёнок! — Володя поднял руку, чтобы дёрнуть Валю за косы, но, увидев недовольный взгляд Бориса Кузьмича, опустил её.
Глиняные черепки завернули в платки и пошли дальше.
Из травы внезапно выползла змея-гадюка и так же внезапно исчезла. Ребята искали её, но не нашли.
Валя, испугавшись змеи, ухватилась за Наташу. Наташа вздрогнула и ойкнула.
— Да что ты?
Володя Козлов усмехнулся и стал внимательным, ищущим взглядом посматривать по сторонам.
— Ты что-то придумал, — сказал Миша Володе, — и придумал нехорошее.
— Это тебе показалось.
— Нет, что-то придумал. Признайся!
— Я бруснику ищу. В таких местах брусника бывает.
И Володя пошёл своей обычной размашистой походкой. А потом сделал вот что. У него в кармане была леска с крючком — на всякий случай, может, рыбачить придётся. За леску Володя привязал толстую чёрную палку. Уловив момент, когда Валя о чём-то задумалась, он незаметно стал подтягивать к ней эту палку по траве. Валя увидала её и закричала, приняв палку за змею. Поднялся шум. Володьке пришлось выслушать много неприятных слов, особенно от девочек.
Возле холма был устроен привал. Ребятам это место понравилось: кругом поляны с высокой мягкой травой, дальше густой сосновый лес, а ещё дальше — высокие синие горы, еле различимые в дымке. Дует лёгкий ветер. Тепло. Так и хочется побегать, попрыгать.
Миша был очень доволен всем и не предполагал, что, кроме радости, ему придётся сегодня столкнуться и с неприятностями. А неприятности начались с простого дела.
Ребята пошли собирать ягоды и грибы. Из ягод чаще всего попадалась черника. Миша набрал полную кружку черники. С грибами у него получалось хуже. Он не мог найти ни одного груздя. Миша ходил вместе с Володей. Тот копнёт палкой кучу земли, а под ней — грузди. Миша копнёт — и, кроме земли да сосновых игл, ничего нет.
— Привыкнешь, — утешал Володя и усмехался. — Груздь каждому не даётся. Он хитрый. Хитрый-митрий.
Груздей Миша не нашёл, зато сыроежек — синих, красных и белых — он набрал полную фуражку. В это время к мальчикам подошла Валя Лосева. У неё в платке тоже было много сыроежек, поверх которых она положила два больших рыжика.
Валя поглядела в Мишину фуражку и быстро, сердито заговорила:
— А почему ты срываешь грибы вместе с корнями? Разве ты не знаешь, что корень надо оставлять в земле, иначе новый гриб на этом месте не вырастет? Какой ты несознательный!
Миша вспомнил, что когда-то он читал: гриб надо срезать, а не выдёргивать. Но разве всё упомнишь? Выручил Мишу Володя Козлов.
— Кому они здесь нужны, твои грибы? — сказал он. — Волкам что ли?
Прибежала взлохмаченная Наташа Яковенко и затараторила:
— Ой, ребята, вон там у воды малины сколько! Ужас сколько малины!
Пока шли до малинника, Миша поймал двух бабочек с разноцветными крылышками и несколько чёрных-пречёрных жуков. Положил их в спичечную коробочку — пригодятся для школьного музея. По пути ребятам попались две жабы с огромными глазами. Жаб решили не трогать, так как они приносят пользу.
Мише никогда не приходилось видеть кусты малины. Он не знал, как её надо собирать, и ему не хотелось, чтобы ребята поняли это. С грибами неудачно получилось, да если еще с малиной… Поэтому Миша незаметно отстал от ребят и свернул в кусты тальника. Ограждая лицо руками, он медленно пошёл в сторону. Голоса ребят постепенно затихли, и стали отчетливей слышны лесные звуки. Из травы доносится стрекотанье кузнечиков. Кричат птицы. Жужжат мухи. Слышится ещё много других, пока непонятных мальчику, лесных звуков. Лес живёт своей жизнью.
Миша подошёл к длинному и узкому озеру, сорвал тонкую берёзовую веточку и бросил в воду. Веточка быстро поплыла, и Миша решил, что это не озеро, а река. Он пошёл по берегу. Кустарник, перемешанный с высокими деревьями, стал гуще. И речка здесь чувствовала себя свободней, была шире, шумливее, а деревья и кусты, видимо, не хотели уступать дорогу воде и вплотную придвинулись к ней.
Среди огромного количества зелёных листьев, закрывающих подходы к реке, Миша увидел красные ягоды. Они виднелись у земли, в середине и на самом верху кустов. Рядом с красными росли белые ягоды. «Недоспелые!» — догадался Миша. И как много малины! Вот здорово!
Он сорвал одну за другой три малининки, съел их и пошёл дальше. Почему-то всегда кажется, что чем дальше, тем больше должно быть ягод.
Вот пошли сплошные заросли малинника. Чтобы не оцарапать лицо, Миша осторожно отстранял колючие ветки. Потом он снова сорвал несколько ягод, шагнул вперёд… и страшный холод прошёл у него по груди. Совсем рядом он увидел медведя. Подняв кверху морду, зверь выбирал ягоды.

Миша закричал диким голосом и повалился на землю. Ему казалось, что от медведя уже не уйти, что зверь сейчас набросится на него и загрызёт. Но ничего этого не произошло.
Медведь рявкнул и вдруг во весь мах бросился от Миши в глубь тайги. Некоторое время слышался громкий хруст веток, потом какой-то шум в отдалении, и всё стихло. Снова застрекотали кузнечики. Миша вскочил на ноги.
Из кустов вынырнул Володя Козлов.
— Вот он! Что с тобой? Что ты кричишь?
Подбежали Борис Кузьмич с ружьём на изготовку, а затем Валя Лосева и, как всегда молчаливый, угрюмый Стёпа Добриков.
Мишу сильно ругали за то, что он ушёл от ребят. Учитель сказал:
— Я удивляюсь. Ведь в школе ты такой дисциплинированный.
Миша намекнул, что он лучше собирает малину, когда один. Но его никто не понял, а Валя Лосева даже обвинила в эгоизме:
— Ты хочешь, чтобы тебе больше ягод досталось, да? Ишь ты какой!
Раньше Миша думал, что медведь — злой, храбрый зверь. Мальчику столько раз приходилось слышать страшные рассказы взрослых о медведях. И вдруг — медведь убежал. Почему? Может, это пугливый детёныш? Но он вроде был не такой уж маленький.
Ребята расспрашивали Мишу, и он подробно рассказывал о встрече с медведем. Не рассказал только о том, как упал на землю от испуга. Но всё равно ребята стали посмеиваться. Володя Козлов, делая фальшиво-серьёзное лицо, говорил:
— Я что-то не пойму, кто кого испугался: Мишка медведя или медведь Мишки. Наверно, медведь испугался Мишки: посмотрите, какой у него страшный вид. Кого хочешь в дрожь вгонит. А может, они оба друг друга испугались? Встретились два трусливых Мишки…
Наташа Яковенко хныкала:
— Медведь придёт сюда, опять придёт…

— Он не придёт, — сказал уверенным голосом Борис Кузьмич. — Медведь был увлечён ягодами, и сильный, неожиданный шум напугал его до смерти.
Наташа успокоилась. Но Миша заметил, что учитель всё время держит при себе ружьё, заряжённое пулями, и не разрешает мальчикам и девочкам уходить далеко.
Через полчаса возле той же речки, где он встретил медведя, Миша снова пережил несколько неприятных минут. Только неприятности эти были уже иного порядка.
Отряду надо было перейти реку. Попробовали вброд. Глубоко. Миша Березовский, Саша Кукушкин и Наташа Яковенко плавать не умели. Как тут быть?
Борис Кузьмич сказал:
— Придётся переправу делать. Давайте сложим вещи и поищем валежник. Может, где-нибудь поваленное дерево найдётся. Перекинем его через речку — вот и мост. Тогда бери палку и переправляйся. Девочки остаются здесь. Разведите на всякий случай костёр — звери огня боятся. Все ребята пойдут со мной, кроме Коли Тулукина и Миши Березовского. Коля и Миша возьмут топор и срубят несколько берёз подлинней, чтобы с этого берега на тот перекинуть.
Топорик был маленький, как игрушечный, с тонкой рукояткой. Он лежал на траве, и Миша не знал, что с ним делать. Если взять его, надо подрубать берёзку. А из этого наверняка ничего не выйдет: Миша никогда не держал в руках топора. Ребята засмеют его. Если же совсем не брать топор, Коля может подумать, что Миша — лентяй, не хочет работать и помогать товарищу.
— Бери топор, — сказал Коля, — а я уж потом порублю.
Было ясно, что Коле нравится работать с топором, но он откладывает своё удовольствие ради товарища. Миша решил схитрить:
— Нет, нет, бери ты. А уж потом я.
Но Коля заупрямился:
— Нет, не возьму. Давай сначала ты.
Мише пришлось взять топор. Они подошли к длинной тонкой берёзе.
— Руби! — скомандовал Коля.
Миша ударил топором по берёзе и чуть не поранил ногу. Ударил ещё. Хоть бы зарубка осталась! Так, пожалуй, неделю будешь рубить и одну берёзку не срубишь. Сейчас Коля засмеётся… Но Коля проговорил обычным голосом:
— Не приходилось с топором работать? Тут сноровка нужна, опыт. Дай-ка топор. Вот так бери его в руки, покрепче. Ударяй сверху вниз. Потом по горизонтали. Вот так.
С шести ударов Коля почти наполовину срубил ствол берёзки. Вскоре дерево повалилось.
Миша снова взял топор, и опять у него ничего не вышло.
— Ты неправильно стоишь, Миша, — заговорила Валя Лосева. — У тебя удар не сильный. Попробуй, как Коля.
Машинально выполняя приказания ребят, Миша вспоминал… Однажды на занятиях по труду преподаватель подробно рассказывал, как надо пользоваться топором. А Миша в это время обдумывал шахматные ходы, смотрел в сторону и зевал. Дома мать говорила: «Топор да лопата — дело нехитрое, знаний не требует. Читай книги — учёным будешь». Со стороны посмотришь — Миша вроде лодыря. А ведь он никогда не сидел без дела: много читал, выполнял все домашние задания, решал кроссворды, ребусы. Видно, что-то не то ему мать говорила, и сам он что-то делал не так.
— О чём это ты задумался? — затормошил его Коля.
К ним подходили ребята. Они тащили большую сухую берёзу. Её вполне хватит, чтобы сделать переправу через реку.
— Идите помогать нам, — крикнул Володя Козлов.
Миша побежал первый. Ему стало отчего-то так радостно, как не было за всё время похода.

ГЛИНА

Саша Попов очень любит спорить. Он может спорить о том, сколько до планеты Венеры километров, какую рыбу легче ловить, где теплее — в Италии или в Греции. В общем, обо всём. Причём Саша никогда не раздражается, а говорит спокойно, медленно и долго.
Ребята в школе смеялись:
— Ты не на мальчишку, а на старика похож.
— А вы думаете, каждый старик много говорит?
И начинает доказывать, что есть старики молчаливые, у которых и слово-то вытянуть трудно, есть беспокойные, на одном месте усидеть не могут.

Когда же какой-нибудь парнишка сердито отмахивался: «Да отстань ты от меня!», то на Сашином лице появлялось неподдельное удивление:
— Какой ты всё же неприн-ци-пи-альный!
Он часто употреблял это слово, и ребята прозвали его «Саша принципиальный».
— Саша принципиальный идёт! — кричали мальчишки из младших классов.
Саша делал вид, что не замечает этого прозвища. Но никто больше не слышал от него слова «принципиальный».
А вот что случилось с Сашей Поповым на этот раз.
Отряд прошёл мимо невысокой горы. С южной стороны гора была обрывистой, а с трёх сторон — покатой. На покатых сторонах росли стройные сосёнки, низкорослые берёзки и кусты шиповника, облепленные красными ягодами. С юга на горе не было сосен, а только местами росла трава и кое-где торчали маленькие кустики с изогнутыми ветками, над которыми летали птицы.
Рядом с этой горой были другие, образующие нечто вроде высокого берега реки. Возле гор проходила узкая, извилистая просёлочная дорога. За ней начинались луга, виднелись редкие кустарники, стога сена, а ещё дальше — холмы. Местность похожа на большой овраг.
Ребята расположились в тени берёз, на душистой густой траве. Рядом были поросшие осокой мелкие озёра и болото. Вода в озёрах тёмная, неподвижная. Но когда её зачерпнули котелком, оказалось, что она ничем не пахнет.
Мальчики набрали хворосту и разожгли костёр. В котелках закипела вода. В неё засыпали гречневую крупу, и скоро возле костра запахло кашей.
Володя Козлов лежал на животе, грыз длинную жёсткую травинку и говорил Саше Попову:
— На эту гору, понимаешь, с южной стороны очень трудно залезть. Полезешь, а ухватиться не за что.
— Как не за что? Даже отсюда видно, что там есть кустики, — возразил Саша и, собираясь поспорить, подсел поближе к Козлову.
— Кустики что… Ухватишься за веточку, а она оборвётся.
— А надо сначала подёргать веточку — крепко ли держится. Если крепко, тогда можно и ухватиться за неё.
— Попробуй — ухватись! Сразу сорвёшься! Вот если бы взять с собой снаряжение, как у альпинистов, тогда другое дело. Хотя бы крючья…
— Почему только крючья? Ноги скользить будут, надо ботинки с кошками. С такими ботинками куда хошь поднимешься. А в нашей обуви знаешь как скользко! И ещё — если несколько человек пойдут, нужно привязаться друг к другу верёвками.
— Не надо никакой верёвки. — Володя сердито бросил травинку. — Подумаешь, Эльбрус.
Но Саша не унимался:
— Верёвка оградит людей от случайностей. А то что может получиться: скользнула нога, и полетел человек. Если же он привязан к другому верёвкой, то ничего с ним не случится. Потому что…
— Хватит, хватит. Я знаю об этом.
— А если знаешь, так чего от этого отказываешься? Ты, наверно, думаешь, что на эту гору можно бегом забежать.
— Ишь ты как всё перевернул, — рассердился Володя. — Экий ты парень!..
— Хватит спорить! — сказал Борис Кузьмич, подходя к ребятам. — Вот что… Возьмите два котелка и поищите хорошей воды. Ребята пить хотят, а сырую воду из этих озёр пить опасно. Она всё-таки стоячая…
— Да ведь вскипятить можно, — возразил Саша.
— А сколько времени она остывать будет?
— Котелки с кипятком можно в озеро поставить и остудить.
— Вот так и придётся сделать, если вы воды не найдёте, — сказал Борис Кузьмич. — Но это долго. Проще принести. Вон там, — он показал на запад, — сплошной кустарник. Видите?
Действительно, в западной стороне виднелась длинная зелёная полоса, которая уходила к югу.
— Видим, — ответили ребята.
— Возле этого кустарника должна быть речка.
— Почему должна? — спросил Саша.
— А с чего бы вдруг на поле, где растут лишь маленькие кустики, появилась эта длинная зелёная полоса? И ветви с листьями как из земли тянутся. Значит, у речки спуск, и на этом спуске растут кусты. Зелёная полоса местами искривлена. Видимо, там речка делает повороты. Посмотрите — если вода чистая, то нальёте два котелка. Понятно задание?
— А если там только кусты? — сказал Саша.
— Вернётесь обратно без воды.
— Пошли, — махнул рукой Володя и встал. — Чего гадать, посмотрим.
Чем ближе подходили ребята к горе, тем она казалась недоступнее. Но смотреть на неё вблизи ребята не стали, так как для этого надо было бы сделать большой крюк вправо. Они прошли напрямую к кустам.
Учитель оказался прав. За кустами была речушка — маленькая, быстрая, прозрачная. Попробовали воду — хороша! Зачерпнули два котелка воды и пошли обратно. Володя предложил:
— Давай подойдём к горе.
— А не запоздаем? — Саша опасливо посмотрел туда, где ярко горели два больших костра, возле которых суетились ребята.
— Подумаешь — подождут! Да и каша ещё варится…
— Ну, ладно…
Мальчики подошли к подножью горы.
— Не так уж высоко, — сказал Володя, осматривая крутой склон.
— Высоко не высоко, а ни с какими приспособлениями здесь не подняться, — мрачно произнёс Саша.
— Да зачем нам приспособления? Мы за кустики будем держаться, — усмехнулся Володя.
Саша ничего не ответил.
— Ставь котелок, — неожиданно скомандовал Володя.
— Ты чего хочешь?
— Давай попробуем залезть на гору.
— Некогда! Нас ждут. Борис Кузьмич ругаться будет…
— Ничего не случится. Мы быстро слазаем.
— Ну, если хочешь, попробуй сам, а я здесь подожду. Только быстрее.
— Эх ты! — Володя презрительно посмотрел на Сашу и отвернулся.
— Чего? Один-то боишься, что ли?
— Ладно сиди, карауль котелки.
Володя пошёл к горе. Саша несколько секунд переминался с ноги на ногу, наморщив лоб, потом крикнул:
— Подожди! Я пойду с тобой. Я ведь не против. Только боюсь, чтоб нас не заругали. И у меня, понимаешь, ботинки сильно скользят. Как пойду — не знаю.
— А ты босиком иди.
— Ногам будет больно.
Володя усмехнулся и больше ничего не сказал.
Они поставили рядом котелки и не спеша зашагали вверх по склону горы. Вначале подъём был не особенно крутой, а потом стал всё круче и круче. Под ногами у ребят была твёрдая и скользкая земля, покрытая светло-зелёной травой.
— Скользко оттого, что круто, — проговорил Володя, обернувшись к Саше, и продолжал взбираться вверх.
Ухватиться не за что: лишь кое-где виднеются очень маленькие, с искривлёнными стволами берёзки, да полуголые ветки какого-то неизвестного ребятам растения. А на самом верху горы свешиваются тёмные земляные глыбы, между которыми виднеются зелёные полоски травы.
Саша остановился, тяжело дыша, и сказал:
— Не могу, устал.
— Посиди, — посоветовал Володя. — Я подожду тебя.
— А ты как себя чувствуешь?
— Тоже устал, но ещё могу идти.
— Почему это здесь ящерицы живут? — Саша указал на длинную ящерицу, которая быстро убегала в сторону.
— А отчего бы им не жить? Везде жизнь, — философски заключил Володя. — Вон всякие букашки-таракашки в траве ползают. Ну что, передохнул?
— Мне не подняться на гору. — Саша жалобно посмотрел на своего товарища. — Я не могу держаться. Очень уж тут круто.
— Ну, если не можешь, давай спускайся. Подожди меня внизу. Давай!
Уцепившись руками за траву, Саша протянул ноги, попытался упереться в землю носками ботинок, но не смог и сполз метра на два вниз.
— Держись! — крикнул Володя.
— Держусь, — выдохнул Саша, плотнее прижимаясь к земле.
Володя спустился к товарищу, снял с него ботинки и с силой бросил их. Ботинки, пролетев несколько метров по воздуху, ударились о землю и покатились книзу. Володя увидел, что они докатились почти до подножия горы, и облегчённо вздохнул. Потом он снял свои ботинки и тоже сбросил их.
— А ну, попробуй сейчас. Босиком лучше. Мне тоже скользко было.
Саша осторожно, пальцами правой ноги стал опираться о землю, но пальцы почему-то срывались.
— Да ты опирайся сильнее, — посоветовал Володя.
Саша повернул голову, поглядел вниз и прошептал:
— Не… Не могу.
Володя спокойно сказал:
— Ну, чего ты боишься?
Володе и самому было страшновато, но он бы в этом никогда и никому не признался.
— Если не гляжу вниз — не страшно, — снова заговорил Саша, на этот раз шёпотом. — А как погляжу — страшно.
— А ты не гляди, не гляди. Что бы это мне с тобой сделать?
Володя посмотрел вокруг и сказал:
— Вверх не полезем и вниз спускаться не будем, а пойдём влево. Там гора некрутая. Видишь?
Они медленно, неуверенно стали продвигаться влево. Оба тяжело дышали. Проползли один метр, второй, третий, четвёртый… Вот на пути встретился покрытый редкой травою земляной выступ. Перевалились через него. Дальше гора была уже не такой крутой и потому не страшной. Саша сел и облегчённо вздохнул. Теперь ему стало стыдно перед товарищем, и он заговорил:
— Скользко, понимаешь ли…
— Да, это дело такое… — неопределённо ответил Володя.
Пока Саша отдыхал, Володя поднялся вверх метров на десять и начал там что-то рассматривать. Когда Саша встал, собираясь спуститься с горы, он услышал крик:
— Иди-ка сюда, иди! Вот интересно!
Если бы Володя просто позвал его, Саша не пошёл бы к нему. Но интригующее слово «интересно» заставило Сашу пойти вверх, а не вниз. Однако то, что он увидел, разочаровало его. Володя сидел на траве и ковырял перочинным ножичком земляной бугор. Рядом лежала куча белой земли.
— Иду, понимаешь ли, и вижу бугорок. Я пнул его два раза. Вижу что-то белое. Потрогал — вроде земли. Интересно, правда?
— Земля как земля.
— А отчего она белая?
— Да мало ли от чего, может, от дождя.
— От дождя? Скажешь тоже!..
— Ну, такого цвета земля — и всё. Почему бы ей не быть белой?
— Но ведь это интересно! Везде чёрная, а тут белая.
— Ну, ладно, Вовка, пойдём вниз…
Володя заметил, что на горе Саше почему-то не очень хотелось спорить.
— Подожди, сейчас обследуем, — сказал Володя.
Он поднялся ещё на несколько шагов вверх. Там земля тоже была белая.
— Давай, возьмём о собой этой земли и покажем учителю, — предложил Володя.
Он завернул в платок четыре белых комочка и сунул их в карман.
Саша стал осторожно спускаться с горы. Володя сидя наблюдал за ним, а затем прошёл несколько метров вправо, перевалился через земляной выступ и стал подниматься вверх. Медленно, с остановками, но он поднялся на гору. Оттуда помахал Саше сосновой веткой и крикнул:
— А здесь земля чёрная.
И сразу куда-то исчез. Минут через пятнадцать-двадцать он появился из-за горы. Шёл не спеша и, ещё не доходя до Саши, закричал:
— Не хотелось, понимаешь ли, спускаться по этой крутизне. — Володя указал на отвесную часть горы. — Спустился там вон, дальше. Там не круто. Забирай котелки, пошли. Ты что?
У Саши было растерянное лицо.
— Знаешь, в твой котелок лягушка попала, — сказал он.
— Что?
— Я же сказал: лягушка попала.
— Как попала?
— Этого я не знаю.
— А почему в мой котелок?
— Это ты у неё спроси, — фыркнул Саша.
— Зря смеёшься, — рассердился Володя. — Ничего туг смешного нет. Где она?
Володя наклонился и увидел в котелке лягушку.
— Что теперь делать? — печально проговорил он. — Если выбросить лягушку и не сказать ребятам. Неудобно. Обман. А сказать, что лягушка в котелке побывала, так ребята пить не будут. Занесло же её! Детёныш, наверно, глупенький…
— А почему ты так думаешь? — возразил Саша. — Мне кажется, что она взрослая. Лягушки бывают разных размеров…
Володя махнул рукой:
— Ну, опять начал…
Он взял котелок и выплеснул воду вместе с лягушкой.
— Пойдём к речке. Или подожди меня на дороге.
— Может, ты один?.. А я пойду к ребятам. Они ждут воду.
Володя исподлобья посмотрел на Сашу и пошёл.
— Хорошо, идём вместе.
Когда Володя и Саша подходили к отряду, они увидели Колю Тулукина и Стёпу Добрикова.
— Нас послали вас искать, — сказал Коля.
— Ух, и достанется вам, — пробасил Стёпа.
Костры уже догорали. Дымила положенная кем-то на угли сосновая ветка. Вокруг валялись хлебные крошки и обрывки бумаги. Ребята лежали в тени берёз. Двое играли в маленькие, карманные шахматы. Валя Лосева и Наташа Яковенко обтирали травой котелки.
Борис Кузьмич быстро подошёл к Володе и Саше, хмуро посмотрел на них.
— Где вы так долго были?
Володя вынул из кармана платок и показал комочки белой земли.
— Вот!.. Что это?
Борис Кузьмич ещё раз сердито взглянул на ребят и стал с любопытством ковырять ногтем белую землю. Помолчав немного, он сказал:
— М-да! Пожалуй, это глина. Только почему она такого необычного цвета?
— Хе, глина, — разочарованно протянул Саша.
— А может, и не глина? — неуверенно произнёс Володя.
— Может быть, может быть, — согласился Борис Кузьмич. — В десяти километрах отсюда большое село. Попробуем там выяснить.
Вечером, когда отряд пришёл в село, учитель отдал комочки белой земли председателю колхоза.
В селе ребята заночевали. А утром колхозники сказали, что пионеры принесли с собой образцы очень ценной глины, из которой можно делать белые керамические плитки. Надо только определить, каковы её залежи. Это сделают специалисты.
Володя и Саша ездили на легковой машине и показывали председателю колхоза, где они нашли глину. Председатель с шофёром залезли на гору и спустились с неё очень довольные.
— Из вас замечательные геологи получатся, — сказал председатель, — если вы уже в такие годы успешно занимаетесь поисками ископаемых. Другие, небось, баклуши бьют, а вы полезное дело делаете. Молодцы, ребята!
Володя сказал Саше:
— В первый раз твоя привычка спорить принесла пользу. Если бы я не поспорил с тобой, то ни за что бы не полез в гору.
— В споре рождается истина, — глубокомысленно заявил Саша.


НЕОБЫЧАЙНАЯ ПТИЦА

Ребята отдыхали в маленькой лесной деревне Васильевской. Здесь почти возле каждого дома был сад, а в садах много птиц.
Володя сказал:
— Вот где можно птиц-то ловить.
— Как ты их поймаешь? — возразил Коля.
— Что же в этом трудного?
— А ты попробуй!
— И попробую!
— Хвастун ты!
— Возможно, и не хвастун.
На этом разговор прекратился.
А после обеда, когда ребята спали на сеновале, Володя смастерил из дерева большую птичью клетку без дна. Работа была трудная, и Козлов несколько раз хотел бросить её, но вспоминал Колину фразу: «хвастун ты», и снова принимался за дело. Думал: «Посмотрим, хвастун ли. Вот поймаю птицу — тогда посмотрим!»

Клетку вместе с приманкой — кусочками хлеба и колбасы — он установил в саду возле дома. Передняя часть клетки была приподнята над землей и держалась на тонкой палочке. От палочки Володя протянул длинную чёрную нитку к кусту, за которым спрятался сам.
За этим кустом Козлов пролежал около часа. Он думал поймать воробья — пронырливая птица всюду лезет, — но в клетку забежала маленькая юркая сорока. Володя дёрнул нитку, и сорока оказалась в плену. Он внимательно осмотрел птицу — не прищемило ли ей хвост или лапки. Нет, всё хорошо.
Потом Володя осторожно, чтобы не слышали другие, разбудил Колю и прошептал ему на ухо:
— Я сороку поймал.
— Мало ли что во сне люди видят, — проговорил Коля и перевернулся на другой бок.
— Я сороку поймал, говорю тебе. Пошли в сад.
Коля протёр глаза, пробормотал что-то невнятное и нехотя поднялся.
В саду он стал ругать Козлова.
— Зачем ты это делаешь?
— Хвастун я или не хвастун?
— Чего? Какой хвастун?
— Ты сегодня назвал меня хвастуном.
— Когда? Не помню. Вот что — надо её выпустить. И не занимайся больше этим.
— Подожди. Давай дадим ей воды.
Володя нашёл баночку из-под консервов, налил в неё воды и осторожно поставил в клетку. Потом набросал хлеба. Но сорока не хотела ни есть ни пить. Она беспокойно прыгала в клетке.
Ребята постояли, посмотрели на птицу и неожиданно затеяли спор.
— Какие у неё пёрышки белые, как снег, — сказал Володя. — Если её выкрасить, полиняет она?
— Сороку хоть как крась — она всё такая же будет, — заявил Коля. — Краска у неё сотрётся, да и солнце краску выжжет.
— Если краска хорошая, то, может, и не выжжет.
— А почему от солнца синие майки белыми делаются?
— Давай попробуем её покрасить!
— Ну, знаешь… — нахмурился Коля. — Потом ты вздумаешь сороку ощипать. Нельзя так…
Володя рассердился:
— Что ты на меня напустился! Я только одно-два пёрышка легонько покрашу и отпущу её. Пойду к хозяйке дома, попрошу красок.
— Откуда у неё краски?
— В таком большом доме да нет красок? Наверняка какие-нибудь есть.
Володя ушёл и минут через десять вернулся. В руках он держал металлическую баночку.
— У хозяйки, понимаешь, сын рисовать любил. Он сейчас в армии. В чулане краски всякие валяются. Хозяйка говорит: «Бери на здоровье». Я развёл красной краски. Кисточки вот только нет. Но у меня в кармане пластмассовая палочка есть. Можно её использовать.
— Всегда у тебя в кармане всякая дрянь лежит…
— Эта «дрянь» помогает проводить опыты!
Володя осторожно вытащил сороку из клетки и начал красить её. По двум белым пёрышкам он провёл красные линии.
— Ну, хватит, — сказал Володя, — полезай-ка, птичка, обратно.
В клетке птица отряхнулась и, не подозревая, какую злую шутку с ней сыграли, бойко запрыгала.
— Видишь, какая красивая стала, — продолжал говорить Володя. — Сороки — умные птицы. Гошка Загривкин рассказывал, что видел говорящую сороку. Он, правда, врёт часто. Ух, жарко что-то стало.
В этот день с утра дул северный ветер и было прохладно. Но сейчас ветер неожиданно прекратился, и стало жарко. Даже мухи — и те не вынесли жары и куда-то попрятались. Небо чистое, голубое. Только на севере появилась чёрная туча, но она как бы застыла, не движется.
Ребята по-прежнему спят на сеновале. Борис Кузьмич, прикрыв голову треугольной шляпой, сделанной из бумаги, сидит на крыльце и читает книгу.
— Искупаться бы, — сказал Володя.
— Пойдём. А то, кажется, дождь будет. А как с сорокой?
— Давай посмотрим её.
— Как будто вылиняла немножко. Вот видишь, три минутки прошло, а уже линять начала.
— А по-моему, нет.
Поспорили и решили, что на солнце птица немножко вылиняет, немножко нет.
— Отпускай её, — предложил Коля, — хватит.
— Ребятам надо показать. Проснутся, покажем им и отпустим.
— Нельзя её оставлять. Здесь кошки бегают, съедят…
— Ну, хорошо, давай отпустим. Посмотрим, как она будет выглядеть в воздухе.
Сороку торжественно вынули из клетки и выпустили. Птица взлетела и скрылась за домом.
— Я не успел её разглядеть, — сказал Володя разочарованно.
— Ничего, — успокоил товарища Коля, — как искупаемся, мы её найдём и посмотрим. Она где-нибудь здесь, в деревне.

* * *

Проснувшись и стараясь не разбудить товарищей, Саша Попов слез с сеновала, попросил у Бориса Кузьмича разрешения сходить за грибами и пошёл в лес. Лес начинался сразу же за деревней.
Саше нравится находить грибы в сухой, выжженной солнцем, траве. В это время они особенно крепки и красивы. Саше нравится, когда гриб срезается туго. Тогда Саша приседает на корточки и, обхватывая гриб обеими руками, говорит нежно:
— Ах ты, поросёночек!
Но грибы встречаются редко. Зато попадается много корней, с которых грибы уже срезаны. «Кто-то здесь до меня побывал», — соображает Саша. А ему так хотелось удивить ребят грибами и накормить их грибницей. Но, видимо, ничего не выйдет. В кепке только шесть сыроежек и два маленьких рыжика. Тут и одному человеку не хватит.
А время идёт. Ребята, наверное, уже проснулись. Пора возвращаться.
Возле деревни Сашино внимание привлекла какая-то необыкновенная, странная птица, сидевшая на кусту. Саша плохо знал лес. Даже грибы он по-настоящему научился находить только во время этого похода. Из диких птиц хорошо знал лишь воробьев, которых много в городе. Знал немного скворцов, потому что в школе для них делали скворечники. Но почему-то Саша был уверен в том, что превосходно разбирается во всём птичьем царстве.
У неизвестной птицы был длинный хвост, чёрные, белые и светло-красные пёрышки. Саша читал, что птицы с ярким оперением живут в южных странах. «Откуда такая диковина к нам залетела? — думал он. — Вот будет хороший подарок Ивану Ивановичу».
Иван Иванович — Сашин сосед по квартире, работник краеведческого музея, большой любитель редких птиц. Он часто говорил: «Никого ты, Сашок, кроме кошек, не знаешь. Зайди-ка в музей, мы чучело интересной птицы приобрели». Вот бы ему такую птицу показать! Как бы он удивился! И не на Юге поймана, а у нас, в Сибири…
Саша вынул из кармана рогатку. Конечно, рогатки с собой носить нельзя. И в городе он их не носит. Но, собираясь в поход, Саша на всякий случай сделал большую рогатку. Мало ли кто в лесу может встретиться: змея, волк. А сейчас вот можно подстрелить диковинную птицу и потом выставить её чучело в музее рядом с другими редкими экспонатами. Возле чучела сделают надпись: «Птица найдена Сашей Поповым у деревни Васильевской». Это будет здорово!
Саша стал медленно приближаться к птице. Она вела себя странно: сидела спокойно, близко подпустила Сашу, а потом неуклюже перелетела на другое место. «Больная, наверно, или из таких тёплых краёв, что здесь ей холодно», — подумал Попов:
Пригибая голову, он медленно подошёл к ветвистой сосёнке, выглянул из-за неё — птица сидит на ветке берёзы. Тогда Саша оттянул резину, прицелился, и камень со свистом полетел. Птица свалилась в траву, подёргала лапками и затихла.

* * *

У Володи зоркие глаза. Он издали увидел в руке у Попова птицу.
— Глянь-ка, — сказал он Коле, — Сашка, кажется, филина убил.
— Филина? Зачем он ему? Может, дикую утку?
— Сейчас посмотрим.
Прошли несколько шагов, и Коля удивлённо воскликнул:
— Сорока. Наша сорока.
— Подожди, подожди, — зашептал Володя.
Поравнявшись с Поповым, Володя спросил как ни в чём не бывало:
— Это что у тебя?
— Птица такая.
— Она в ягодах вывозилась. Ты её помой.
— Ничего ты не понимаешь! — рассердился Саша. — Тут интересное дело. Редкую птицу поймал, вот только забыл, как называют её. Всё время помнил, а разговорился с вами и забыл.
— Нам можно с тобой? — заискивающим голосом спросил Володя.
Саша удивлённо посмотрел на него. Козлов никогда и ни у кого из ребят не спрашивал на что-либо разрешения, а наоборот, любил командовать всеми. Но Попов тут же успокоился: наверняка ребята так почтительно относятся к нему потому, что именно он, а не кто-нибудь другой добыл такую редкую птицу.
— Можно, — ответил Саша. — Я к Борису Кузьмичу иду, хочу ему эту птицу показать. Пошли быстрее. А то, наверно, дождь скоро будет.
Он грустно посмотрел на тучи, надвигающиеся с севера.
— Что там «скоро»! Сейчас начнётся, — сказал Коля.
И правда, не успели они пройти двадцати шагов, как начался дождь. Капли были крупные и холодные. Скоро пошёл ливень.
Пока ребята добежали до дома, в котором расположился отряд, на них вымокла вся одежда. Капли воды, стекая с головы, попадали на спину и грудь. В ботинках стало мокро, и при каждом шаге раздавались неприятные звуки: «чав, чав». Саша крепко прижимал к себе птицу.
На крыльце собрались все мальчики и девочки. Слышались беспрерывные глухие удары тяжёлых капель о лёгкую кровлю. Во дворе образовались лужи, и на них быстро появилась белая пена, похожая на мыльную пену во время стирки белья. Из туч вдруг посыпались редкие большие градины. Они отскакивали от земли, как мячики, и катились.
— Смотрите, какую я птицу принёс! — громко сказал Саша, стараясь отвлечь внимание ребят от дождя.
— Ой, Попов поранился! — крикнула Валя. — Поранился Попов.
— Его сорока клюнула, — сказала Наташа. — Давайте бинт.
Саша удивлённо смотрел на птицу и не мог понять, что произошло. Необычайная птица потеряла свою красную окраску. Пёрышки её стали только чёрными и белыми. Зато на Сашиной правой руке и на майке появились красные пятна. Он машинально переложил птицу в левую руку, вытер правую руку о штаны и увидел, что никакой раны нет. Краска была от птицы.
Володя, отвернувшись от Саши, вытирал платком мокрые волосы и усмехался. Потом он повернулся к Попову, сделал удивленное лицо и широко раскрыл глаза:
— Глянь-ка, Колька, это ведь наша сорока, которую мы с тобой красной краской красили!..
— Верно!
— Какая была красивая сорока, а он её испортил… Саша поднял голову, посмотрел на ребят, на учителя, покраснел и выскочил из сеней под дождь.
Вслед ему донёсся насмешливый голос Козлова:
— Подожди! Жар-птицу с собой забери!..

ТЕЛЁНОК

Узкая просёлочная дорога покрыта травой. Слева от дороги — высокий стройный сосняк, справа — редкие низкорослые кусты, а между ними болотные кочки.
— В таких местах клюква должна расти, — говорит Миша Березовский Володе Козлову. — Я недавно книжку о клюкве читал.
Но Володю не интересует клюква.
— Я, понимаешь ли, пить очень хочу, — говорит он. — Никакого терпения нету. Не осталось ли у тебя во фляге воды?
— Нет. Мне тоже очень хочется пить. Борис Кузьмич, пить хочется!
— Потерпите маленько, — отозвался Борис Кузьмич.

— Чего терпеть, когда пить хочется, — с раздражением проговорил Володя.
— Ну, а что я сделаю? Скоро будет большое озеро. Вы же видели на карте.
— Знаешь что, Мишка, — прошептал Володя. — Давай сами поищем воды.
— Как это сами?
— Пойдём вдвоём и поищем. Тут же болото. Наверняка где-нибудь озерко или речка есть.
— Да ну! Борис Кузьмич давно бы остановился. Ты же смотрел карту, никаких речек тут нет.
— Я же не о большой речке говорю. Может, есть какое-нибудь маленькое озерко, совсем малюсенькое. Пусть даже грязное. Борис Кузьмич не даст из него пить. А мы только во рту маленько помочим.
— Что же, они в одну сторону пойдут, а мы в другую? А потом они нас будут искать, а мы их? Так что ли?
— Брось пугать. Напьёмся и догоним. Они же ведь только по дороге пойдут. Мы их быстро догоним.
— Да ведь скоро озеро будет.
— У Бориса Кузьмича «скоро» это через час. Пойдём!
Миша колебался. Володя, видя это, подзадорил:
— Ты что так леса боишься? Трусишка ты. А я в городе думал, что ты парень как парень.
— Ладно, пойдём! — мрачно, как обречённый, проговорил Миша.
Надо было незаметно отойти от отряда. Учитель шёл сзади.
— Давай подойдём к кустам и будем срубать веточку, — снова прошептал Володя.
Поравнявшись с ребятами, Борис Кузьмич сказал:
— Не отставать!
Он хотел добавить что-то ещё, но увидел, что рядом с Володей стоит Березовский, один из самых дисциплинированных учеников, и промолчал.
Отряд прошёл вперёд. Володя и Миша немного постояли и шмыгнули в кусты. Миша оцарапал веткой щёку, и у него пошла кровь. Стирая её ладонью, Миша ворчал:
— И куда мы идём? Сами не знаем.
— Пошли, пошли, — торопил Володя.
Они пробежали несколько метров в сторону от дороги. Кустарник кончился. Впереди далеко простиралось болото.
Володя внимательно осмотрел кочки, чахленькие кустики, растущие между ними, и сказал:
— Здесь нет чистой воды. Давай эту попробуем.
Он наклонился, зачерпнул в ладонь немного воды и сморщился:
— Тухлятиной пахнет. Букашка какая-то плавает. Не вода, а навозная жижа. Ну её!..
— Пойдём обратно, — предложил Миша.
— Нет, нет. Побежим вон туда. — Володя показал влево.
Побежали. Здесь болото было не такое страшное. Воды совсем не видно. Много травы, мелких кустиков. Кое-где виднеются кочки.
Пошли через болото. Трава, с виду сухая, на самом деле оказалась мокрой. Встанешь — мягко, ноги уходят куда-то вглубь. Земля как перина. В ботинки попала вода и хлюпает.
— Прыгай по кочкам! — крикнул Володя. — Держись за кусты! Эх, палки нету! С ней бы легче было.
Он помолчал, а потом снова заговорил:
— Воды много, а не попьёшь. Вот как бывает. Но где-нибудь да есть водоём. Потерпи, Мишка.
Кочки здесь какие-то высокие, узкие, удерживаться на них трудно. Прыгнешь — нога соскальзывает и попадает в воду. Но хорошо, что только мочишь ноги, а не проваливаешься глубже. Однако где-нибудь можно и провалиться. Мише страшно, но он не хочет, чтобы об этом знал Володя. Поэтому Миша говорит совсем о другом:
— Болото, а лягушек не видно.
— Нашёл, о чём рассуждать, — сухо отозвался Володя.
Миша замечал, что иногда в трудные минуты Володя становится чёрствым и грубым. А ведь именно в трудные минуты более всего хочется участия, доброго отношения…
На пути попался кустик с тоненькими веточками. Миша ухватился за веточку, она оборвалась, и мальчик едва устоял на ногах.
— Куда мы идём? — крикнул он. — Пошли обратно.
— Вон там болото кончается. Там должна быть вода.
Володя указал на густой кустарник, который стоял сплошной стеной метрах в двадцати от ребят. Миша понимал: где густой кустарник, там болота нет. Но есть ли там вода?
Воды там не оказалось. Почва была совсем сухая. А за кустарником, к удивлению ребят, опять началось болото.
— Никогда тебе больше не поверю, — со слезами на глазах сказал Миша. — Никакой воды тут нету. Я пойду обратно один.
Миша думал, что Володя сейчас начнёт ругаться и требовать, чтобы он шёл с ним дальше. Но Володя стоял молча и смотрел куда-то вперёд.
— Слышишь? Я иду один.
— Подожди. Посмотри-ка вон туда. Что это? Что там приподнимается?
Влево от ребят, недалеко от опушки соснового леса, периодически приподнимался и опускался какой-то бугор. Он был тёмным или казался таким издали. Хорошо разглядеть его мешали кочки и трава.
Таинственный предмет заинтересовал ребят.
— Пойдём, посмотрим, — предложил Володя.
Миша заколебался.
— А может, там зверь какой-нибудь. Может, гам медведь.
— Ну, скажешь тоже, — усмехнулся Володя. — Зачем он будет головой болтать туда-сюда.
— Мало ли что…
— Да здесь деревня рядом. Борис Кузьмич говорил, что скоро будет какая-то Сосновка. Видел, около дороги стога сена стоят? Значит, в самом деле деревня близко. Какие тут медведи! Пошли.
Двигались они всё же с опаской. И чем ближе подходили к непонятному бугру, тем яснее становилось, что это какое-то живое существо.
Вот и голова видна. Голова животного. Животное на несколько минут замерло, а потом снова начало быстро дёргать головой и туловищем.
— Медведь! Бе-жим, — забормотал Миша.
Володя махнул рукой:
— Да нет, какой там медведь! Это телёнок. Вглядись-ка — голова телёнка.
Но сколько Миша ни смотрел, ему всё казалось, что это не телёнок, а медведь.
— А что он там делает?
— В трясину, наверно, попал, — ответил Володя.
— В трясину?
Одно другого не легче: или медведь или трясина. И почему это трясина находится не в середине болота, а на краю его, недалеко от деревьев? Миша спросил об этом Володю, а тот ответил:
— Здесь везде болото, и за деревьями тоже, наверно, болото.
— Ух ты! — испуганно произнёс Миша.
— Пойдём, посмотрим! — крикнул Володя, и так громко, как будто Миша был не рядом с ним, а где-то далеко.
Володя очень ловко перепрыгивал с кочки на кочку. Миша отстал от него и с завистью посматривал, как он быстро продвигается вперёд.
Ребята бежали долго, даже раза два останавливались отдыхать. Наконец, и Миша стал хорошо видеть телёнка. Он наполовину был погружен в тёмную густую массу, похожую на грязь, какая возникает весной на плохих дорогах. Видны были чёрная спина и голова с белым пятном на лбу. Голова телёнка как-то неестественно наклонилась к левому плечу и подёргивалась.
Вблизи телёнка не было ни кочек, ни кустов.
— Не подходи! — крикнул Володя. — Трясина засосёт!
Сам же он медленно стал подбираться поближе к телёнку.
Вот телёнок снова попытался вырваться из ямы, но безуспешно. Ребятам показалось, что он ещё больше завяз. Глаза у него были не испуганные, как следовало бы ожидать, а покорные, забитые.
Миша со страхом смотрел на трясину, а Володя сказал:
— Знаешь, здесь не особенно опасно. Даже, пожалуй, неглубоко. Телёнок давно бы увяз с головой, если бы было глубоко. Видишь, как он устал — значит, давно барахтается. Мы с тобой куда более опасные места пробежали.
— Давай быстрей вытаскивать его! — крикнул Миша. — Что ты разговорился?
— Не торопись, не торопись, а то под телёнка попадёшь. Теля, те-ля, те-ля, — стал звать телёнка Володя.
Потом он, спохватившись, быстро побежал в лес и на ходу крикнул Мише: «Набирай палок!»
Миша боялся, что телёнок вот-вот утонет и второпях собрал несколько сухих палок. Володя тем временем притащил толстую берёзу. На лбу его выступил пот.
— Брось ты эти паршивые палки, кому они нужны, — сказал он сердито.
«Вот человек! — подумал Миша. — То говорит собирай палки, то ругает за то, что собираешь». Миша понял, что Володя по ошибке сказал ему совсем не то, что надо, но не хочет в этом признаться. Однако спорить сейчас Миша не хотел, подошёл и тоже взялся за дерево.
— Не гнилая?
— Нет. Этим летом спилена. Там их много. В одну кучу уложены. Кто-то заготовил, а вывезти, видимо, не успел.
Недалеко от телёнка ребята остановились, поставили берёзку вертикально, комлем вниз, а потом опустили. Дерево глухо ударилось о землю. Телёнок стал снова биться. Ребята принесли ещё три берёзы и положили рядом с первой. Получился крепкий настил, который одним концом упирался в берег, а другим — в кочки. Ребята забрались на настил. Володя стал измерять палкой глубину ямы.
— Знаешь что, Миша. Глубина совсем небольшая. С метр, не больше. Вот, смотри. Почва на дне твёрдая. На, попробуй.
— Как он сюда попал? — спросил Миша.
— Шёл, шёл, да и попал. Трясина-то у самого берега травой покрыта. Ну, хватит разговаривать. Бери его за переднюю ногу и тащи, а я за заднюю возьму.
Лежа на животе, ребята потащили телёнка к берегу. Настил стал уходить в грязь.
— Ой, ой! — испуганно закричал Миша.

— Тащи! — крикнул Володя.
И вот морда телёнка уже у самого берега. Ребята стали подтаскивать передние ноги животного, но в этот момент Миша сорвался с настила и, чтобы не плюхнуться в яму, упёрся в спину телёнка. Телёнок вновь погрузился в грязь. Миша крякнул и крепко сжал губы. К его удивлению, Володя не стал ругаться, а только пробормотал: «Бывает», и, немного помолчав, посоветовал:
— Вылезай на берег. Сними ремень. Привяжем телёнка за переднюю ногу, и ты будешь тянуть. А я здесь.
— Тогда давай и твой ремень, — сказал Миша. — Один мой будет коротковат.
— Верно.
Сейчас дело пошло лучше. Мальчики работали во всю силу, тяжело дышали, вспотели и вскоре всё же вытащили телёнка на берег. Он весь был в грязи. Но это ребят не беспокоило. Они и сами-то в грязи сильно вывозились. Миша даже захныкал от огорчения.
Телёнок несколько минут стоял неподвижно, как-то нелепо расставив ноги и опустив голову. Потом он три раза тряхнул головой и прошёл несколько шагов в лес. Здесь телёнок остановился и стал щипать траву.
— Ну, мы своё дело сделали, а сейчас давай обратно. Нету здесь никакой воды, — сказал Володя. — Эх, водички бы выпить да искупаться!
— Как обратно? — удивился Миша. — Телёнок ведь опять попадёт в болото.
— А что же ты хочешь?
— Надо его угнать отсюда.
— Куда угнать?
— Туда, откуда он пришёл.
— А откуда он пришёл?
— Ну… я не знаю, из деревни какой-нибудь.
— Да ну его, этого телёнка! Будем ещё по лесу ходить, искать деревню. Придумал тоже…
— Вроде бы нехорошо. Деревня должна быть где-то совсем рядом. Телёнок молоденький, не мог он далеко уйти. И попьём там заодно.
— Брось ты это дело! Давай его в лес отгоним и хватит с нас.
Володя взял палку и закричал на телёнка: «Пошёл, пошёл!» Потом он повернулся и зашагал обратно. Миша сказал:
— Боишься? Легче сбежать?
— Что ты говоришь?
Володя мрачно свёл брови. Он просто не хочет связываться с этим паршивым телёнком, а его подозревают в трусости. Ну, нет! Трусом он ещё не был!
— Хорошо! — сказал Володя. — Давай погоним!..
Ребята осмотрели местность. Дорог поблизости нет. Метрах в ста от болота они увидели узенькую тропинку, которая, извиваясь, уходила в глубь леса. Выломали две ветки и погнали по тропинке телёнка.
Володя заговорил:
— Ты знаешь, у меня живот заболел. Я всё-таки маленько выпил болотной воды.
— А ты не думай о нём, он и не будет болеть.
— Да я не думал, а он заболел.
Миша неожиданно остановился.
— Стой! А как мы наших найдём?
Остановился и Володя.
— Найдём.
— Нам надо хотя бы подумать, куда мы движемся.
— Мы движемся на юг.
— Как ты определил?
— Ну, примерно, на юг.
— Как это примерно? Мы можем заблудиться.
На Володином лице появилась кривая улыбка:
— Ой, что тогда скажут? Миша Березовский и вдруг такое вытворил.
Подражая голосу учительницы по математике, старой, ворчливой женщины, Володя добавил:
— Березо-овский, так делать нельзя!
— Довольно смеяться! Ты в самом деле хочешь заблудиться?
— Нет, не собираюсь.
— Тогда надо определить, куда мы идём.
— Определяй.
— Посмотрим, сколько сейчас времени.
Миша вынул из маленького кармана брюк часы, несколько секунд смотрел на них и потом сказал:
— Сейчас без двух минут три часа. Часовую стрелку направим на солнце. Чтобы определить юг, надо разделить пополам дугу на циферблате, которую часовая стрелка прошла после тринадцати часов. Так, так. Тропинка идёт по направлению к югу. Ты был прав, хотя и говорил наугад. — Миша спрятал часы в карман и добавил: — Стороны горизонта можно определить и другими способами. На южной стороне одиноко растущего дерева ветви и листья гуще, чем на северной.
Володя посмотрел вокруг и мрачно сказал:
— Да, попробуй определить, где тут твоё одиноко растущее дерево? Ничего не разберёшь.
Действительно, лес здесь был очень густой, и кроны деревьев были ровными со всех сторон.
— На северной стороне камней больше моха, — как бы читал по памяти Миша.
— Нет тут камней. Ты посмотрел по часам, где юг?
— Ну?
— Что тебе ещё нужно? Практические занятия устраиваешь? Мы шли по болоту на юг. В час дня солнце вон где светило.
— Не совсем на юг.
— Ну, примерно на юг. И сейчас идём в южном направлении. От самой дороги — на юг. Чего ещё надо?
Ребята замолчали и пошли быстрее. Тропинке, казалось, не будет конца. Она огибала деревья, пересекала поляны, проходила через густые кустарники. Временами тропинка исчезала, и Миша боялся, что она уже больше не появится. Тогда ребята шли по траве, огибая столетние деревья, внимательно глядели по сторонам и потом опять видели ясно обозначенную тропинку.
Наконец, тропинка привела их к прозрачному холодному ручейку. Все стали жадно пить — и Володя с Мишей, и телёнок. Пили долго. Первым отошёл от воды телёнок, а последним — Володя.
— Ой, какая вода замечательная! — сказал Миша. — Никогда не пил такой.
— Это так кажется, потому что у тебя жажда, — проговорил Володя.
Ребята повеселели. Володя опять начал подсмеиваться над Мишей:
— Как же это так: Березовский и вдруг недисциплинированный?
— Я правильно делаю…
— Рассказывай! Убежал и идёт неизвестно куда. Ай-яй-яй!
— Да ну тебя! — рассердился Миша.
Володя заговорил примирительно:
— Не сердись. Всё идёт, как положено.
— Но где же деревня?
— Она уже где-то близко, — успокоил Володя.
И они снова шли, погоняя веточками телёнка. Володя беспечно посвистывал, а Миша всё больше хмурился. Временами ребята останавливались, давая возможность телёнку передохнуть, и потом снова шли.
— Мы точно на юг идём? — спросил Миша.
— Ага, — ответил Володя. — Посмотри на солнце — точно.
— А деревни всё нет…
Они прошли ещё несколько шагов, и Володя воскликнул:
— Собаки!
— Где собаки?
— Собаки лают.
Миша прислушался, но, кроме шума сосен, ничего не мог расслышать.
— Никаких собак нет.
— Лают, я тебе говорю.
Они снова погнали телёнка вперёд.
Скоро и Миша стал слышать собачий лай. Он доносился с южной стороны. Громче других раздавалось грубое редкое гавканье, и более приглушённо — множество других собачьих голосов.
— Деревня, — уверенно сказал Володя.
— Почему ты думаешь? Может, охотники?
— Деревня. Дворняжки лают. И вон их сколько много.
Телёнок побежал быстрее, будто знал, что скоро наступит конец его путешествиям. Ребята прошли ещё несколько сот шагов и вышли на широкую пыльную дорогу, которая вскоре привела их к горе. Из-за горы показалось село. Одноэтажные деревянные дома растянулись в два ряда вдоль широкой длинной улицы. В центре села блестели на солнце три белых каменных здания. На одном из них развевался красный флаг.
Возле села — озеро, круглое, как блюдце. Недалеко от озера ветряная мельница. От села, огибая озеро, тянется в сторону тракт. Над трактом в разных местах поднимаются огромные клубы пыли — это идут грузовые и легковые автомашины. И совсем не верится, что в нескольких километрах от этих автомашин глухая тайга, и можно встретить медведя.
От села до самой горы, с которой спускаются ребята, тянутся хлебные поля. Слева движется комбайн. Шума мотора не слышно — его относит ветер. Идёт уборка озимой ржи.
По полю гнать телёнка было ещё труднее, чем по лесу. Телёнок несколько раз пытался убежать с дороги в сторону. Приходилось его догонять, останавливать.
— Вот скотинка! — ворчал Володя. — Нет чтобы пастись вместе со стадом. Отлупцевать бы тебя, бродягу!
Володя два раза ударил веткой по спине телёнка. Он ударил бы и ещё, если бы Миша не остановил его:
— Хватит, хватит. Ты же знаешь, что у телят, как и у людей, разные характеры. Есть такие, что и сами не знают, чего хотят.
— Ты не на меня ли намекаешь?
— Мне не до шуток. Когда мы до своих доберёмся?
Володя промолчал — он этого не знал.
В селе ребятам пришлось пробыть долго. Животноводческая ферма находилась на другом краю села. Заведующая фермой — полная молодая женщина — подробно расспрашивала, кто они такие, где нашли телёнка, как его гнали. А потом сказала:
— За спасение телёнка от всех колхозников вам большое спасибо.
И даже руки им пожала, как взрослым.
Когда женщина подала руку Володе, он стоял прямо, смотрел серьёзно, даже чуть мрачновато. Миша же стушевался и облегчённо вздохнул, когда его руку освободили.
— Мы пойдём, тётя, — сказал Миша.
— Нет, подождите. Сейчас председатель колхоза придет.
— Нас не надо больше поздравлять, — заговорил Володя. — Нам надо быстрей к отряду.
Но женщина заупрямилась:
— Нет, нет подождите. Он сказал, чтобы вы обязательно подождали. Он сейчас подъедет.
На Мишу это требование подействовало удручающе. Он сел на лавку, понурил голову. Помрачнел и Володя. Но ждать пришлось всего несколько минут. К ферме подъехала легковая машина. Из неё выглянул человек с большой лысой головой и махнул рукой.
— Идите сюда! Садитесь быстро в машину.
А когда ребята подбежали, он спросил:
— Где ваш отряд? У озера? У которого? Вы возле старицы шли? Понятно. У озера Белого, значит. Давай-ка, Федя, газуй туда по большой дороге. Сейчас быстренько доставим вас на место.
Шофер нажал на педаль, машина зашумела сильнее и пошла.
— Скоро будете со своими, — сказал председатель. — Наверно, уже разыскивают вас.
— Да, наверно, разыскивают, — согласился Миша.
Володя в знак согласия кивнул головой.


НА МЕДЯНКЕ

После короткого перехода отряд остановился на берегу глухой таёжной реки Медянки.
С утра стояла удушающая жара. После полудня она не стала слабее. Приятно было купаться в холодной, прозрачной, как чистое стекло, воде.
После купания девочки пошли собирать цветы. Валя Лосева восторженно говорила: «Красиво как!.. А здесь мёдом пахнет». Саша Попов спорил о чём-то со Стёпой Добриковым. Стёпе не хотелось спорить и он отмахивался: «Да ну тебя». А Саша приставал: «Нет, подожди, я тебе вот что скажу…»
Володя Козлов и Коля Тулукин решили порыбачить. У них было только две лески и два крючка. Удилища они сделали из тонких длинных берёзок. Обоим приходилось удить и раньше. Но в Салве и в озёрах, расположенных вблизи от города, клевало плохо. А здесь должно клевать хорошо — рыбаков в тайге нет.

С тайной надеждой накормить вечером ребят наваристой ухой Володя и Коля сели у заводи и закинули удочки. Насадка была сделана из хлеба.
За полчаса ни разу не клюнуло. К рыболовам часто подходили ребята, но быстро уходили от них. Ни у кого, кроме Коли и Володи, не хватало терпения следить за поплавками, которые будто в насмешку неподвижно лежали на воде.
— На хлеб не клюёт, — сказал Володя, — надо червей или мух. И как я раньше этого не сообразил!
Долго искали червей. Наконец, нашли их под кучей валежника и накопали целую баночку.
На новую насадку рыба стала клевать, но на крючок не попадалась.
— Крючки у нас очень большие, — сообразил Коля. — Рыба-то маленькая клюёт. Только насадку съедает.
— И чего бы здесь не быть большим окуням и язям, — недоумевал Володя.
— Да они есть. Только вот почему-то не клюют.
Мальчики прорыбачили часов пять, и выловили только трёх чебачков и одного окуня. Хоть и далеко от города забрались, а всё равно не везёт.
Пора было готовить ужин. Ребята развели на берегу большой костёр. В котелках пыхтела манная каша: «пых, пых».
Рыболовы решили сварить уху. Не доверяя девочкам, они сами почистили рыбу. И вот уже шумит, закипая, вода в котелке: скоро, совсем скоро сварится уха. Какая бы ни была, а всё же уха.
Хорошо сидеть у реки и варить уху! Потрескивают сучья в костре. О берег ласково плещется вода. Тихо. Кажется, будто на сто вёрст кругом никого нет.
И вдруг ребята видят: по середине реки плывёт на широкой лодке мальчишка в белой рубахе. Плывёт бесшумно и быстро.
Поравнялся с лагерем отряда, пристал к берегу. Не спеша вылез из лодки, подошёл и бесцеремонно заглянул в котелок.
— Ну и уха! — скривился мальчишка. — Тоже мне, рыбаки!.. Крепко же вы подзаправитесь этой ушкой!..
— Не клюёт, — словно не замечая иронии гостя, серьёзна ответил Коля. — Места, видно, плохие. Никак не клюёт.
— Места у нас. хорошие, и рыбы полным-полно, — уже не шутливо, а сердито сказал незнакомый мальчишка. — Надо уметь ловить рыбу-то. Небось городские?
— Ага, — ответил Коля. — Городские.
— А ты где живёшь? — спросил Володя.
— В деревне. Вон за этим лесом. Берёзовка называется. У нас таких рыболовов, как вы, нету. Вы что — только зря время теряете, — опять съехидничал парнишка.
— Щук у вас тут много, — попытался оправдаться Володя. — Вот они всю рыбу и отгоняют от берегов.
— А вы щук ловите.
— Сам попробуй.
— Могу и попробовать.
— Попробуй-попробуй. Удочки у нас можешь взять.
— А я без удочек.
— Руками что ли?
— Шнурком.
Тут уж не удержалась и Наташа Яковенко, сидевшая рядом с Колей:
— А что у вас в Берёзовке все такие хвастуны?
— Я не хвастаю!
— Давай-ка не болтай, не мешай нам уху варить, — рассердился Володя. — Тоже рыбак выискался…
Парнишка, к их удивлению, ничего не сказал в ответ, сел в лодку и поехал возле берега вверх по течению.
— Обиделся, наверно, — вслух подумал Коля, когда парнишка скрылся за поворотом реки.
— Пусть болтологией не занимается, — сказал Володя, помешивая в котелке. — Нечего ему на нас обижаться. Думает, мы городские, так всякой басне поверим.
Ребята были уверены, что парнишка больше к ним не подъедет. Но они ошиблись. Через час, когда жиденькая уха уже была съедена и удочки вновь склонились над заводью, послышались удары вёсел. Парнишка подплывал к берегу. Лицо у него было торжественно-строгим, а глаза плутовато смеялись. Он нагнулся и поднял обеими руками со дна лодки громадную щуку.
— Ну, как рыбаки? — спросил он. — Сварим ушицу? А то у вас, наверно, с вашей-то ухи животики подвело…
Вскоре в котелке снова варилась уха, на этот раз жирная, мясистая. Голова и хвост щуки не вошли в один котелок, и их пришлось положить в другой.
Мальчик из Берёзовки подбрасывал сухие палки в костёр и рассказывал:
— В Медянке пропасть сколько щук, особенно в заводях. Такой щучьей реки, наверное, во всей Сибири не найдёшь. Здесь они на блесну хорошо берут. Это блестящая металлическая пластинка в виде рыбки. К ней прикреплён крючок и длинный шнур. Я сажусь в лодку и плыву очень тихо. Шнурок держу зубами. Этак, понимаешь ли, легко щуку учуять. Блесна в воде кажется щуке настоящей рыбкой, она хвать её и попадается на крючок. Тут уж только сумей вытащить. На блесну можно ловить окуня и других хищных рыб. Бо-ольшие попадаются.
— А ты нам покажешь, как ловить щук? — спросил Коля.
— Покажу, — охотно согласился мальчишка. — Вот поедим ухи и поехали. Только на другое место, где я щук ещё не распугал.
— А как тебя зовут? — спросил Володя.
— Стасиком. А тебя и его как? — он указал на Колю.
Володя ответил.
— Меня зовут Валя, — сказала Лосева. — Кажется, щука уже сварилась. — А ну, ребята, подходите!
Ребята ели уху и похваливали. Потом Володя и Коля попросили у Бориса Кузьмича разрешения поехать со Стасиком. Оба они хорошо плавали, река была мелководная, поэтому учитель разрешил. Но он предупредил, чтобы рыбаки далеко не отъезжали и были у него на виду. Борис Кузьмич тоже собирался посидеть на берегу часок с удочкой. Все остальные стали ложиться спать в наскоро построенном шалаше.
Володя и Коля рыбачили со Стасиком до глубокой ночи. Стасик показывал им, как надо ставить жерлицы, забрасывать леску у донной удочки и подсекать рыбу.
В ту ночь Володя и Коля впервые за всю жизнь пришли с хорошим уловом.

* * *

— Ребята, ребята! — закричала на другое утро Валя Лосева. — Посмотрите-ка, сколько вон в той заводи рыбок!
— Видит око, да зуб неймёт, — хладнокровно отозвался Володя.
Ребята стояли на высоком лесистом берегу Медянки. Внизу, подгоняемые ветром, бежали волны. Вправо от ребят берег обрывался. Здесь в реку впадал маленький тихий ручеёк. У ручейка Медянка образовала узкую длинную заводь. В ней мелко, вода прозрачная, и видно, как плавает много маленьких рыбёшек. За ручейком снова начинается высокий берег.
— Порыбачить бы тут, — сказал Володя.
— Это, конечно, можно, — согласился Миша Березовский. Но много ли мы нарыбачим? Вот если бы загородить чем-нибудь заводь, песком, например.
Коля Тулукин пренебрежительно махнул рукой:
— Да ну! Пока мы загораживаем, вся рыба уйдёт. Вот если бы бредень был…
— Тогда бы мы всю рыбу поймали, — сказала Наташа и и даже причмокнула от удовольствия. — У Саши есть сетка, может, с ней половить?
— Какая сетка? — Володя повернулся к Попову. — Где она? Почему ты молчишь?
— Да что это за сетка, — мрачно ответил Саша. — Она всего с метр длиной. У нас в дровянике старый невод валяется, он уже весь порвался. Я выбрал кусок, который получше, и отрезал его. Хотел этой сеткой бабочек ловить. А с ней плохо получается — она какая-то неудобная. Пока её бросаешь, бабочки улетают. Кепкой лучше.
— Ну, чего ты так разговорился, — прервал Сашу Володя. — Неси лучше сетку.
— Почему ты думаешь, что разговорился? Надо же рассказать, как сетка попала ко мне.
Саша укоризненно посмотрел на Володю и пошёл к своему рюкзаку за сеткой.
Когда он её принёс и развернул, Коля огорчённо проговорил:
— Всего метр длиной… Ну что с такой сеткой сделаешь? Баловство одно…
— Ничего не сделаешь, — подтвердил Саша.
— А вот что давайте, — сказал Володя. — Двое потащат сетку по середине заводи. Остальные пойдут по бокам и будут пугать рыбу, чтобы она не проскользнула между ног, а попала в сетку. И так мы пройдём всю заводь.
— Это не то, — возразил Коля. — Всё равно рыба между ног проскользнёт.
— Мы будем сильно — и руками и ногами её отпугивать.
— Можно, конечно, и попробовать.
— Я придумал, ребята! — крикнул Миша. — Давайте к обоим краям сетки пришьём по полотенцу. Полотенца узенькие, но это ничего. Ведь заводь мелкая. Рыбу будем отпугивать к ручейку. А когда она у самого ручейка попробует вырваться, то у неё уже ничего не получится. Вся попадет к нам в бредень.
— Вот здорово придумал! Кто за это предложение — прошу поднять руки, — смеясь, сказал Коля. — Все «за».
— А сшивать чем? — спросила Наташа. — Я пойду иголку с ниткой принесу.
Наташа возвратилась через несколько минут. Вместе с нитками она принесла котелок.
— Это я под рыбу взяла, — сказала Наташа.
Делать бредень захотели все. Одни пришивали полотенца к сетке, другие давали советы.
Но вот Володя радостно сказал:
— Готово! Пошли!
— Нет, подождите, — остановил его Коля. — Если мы все сейчас подбежим к заводи, то распугаем рыбу. Надо вперёд идти тем, кто поведёт бредень. Давайте выделим трёх человек. Двое пойдут по краям, а один у мотни.
Через несколько секунд было решено: бредень поведут Коля, Володя и Стёпа.
— Вы, ребята, идите сзади, — сказал Коля. — А вот когда будем вытаскивать бредень из воды, тогда подбегайте.
Рыбаки торопливо спустились с высокого берега. Растянули бредень.
— Эх, палки надо было приделать к краям бредня, — произнёс с сожалением Володя. — Руками держать полотенце неудобно.
— Тихо! — остановил его Коля. — Всю рыбу распугаешь. Бери бредень за тот край, а я возьму за этот. Стёпа встанет в середине. Перережем заводь и пойдём к ручейку.
Первым стал заходить в воду Володя. Вода, видимо, была очень холодная, потому что Володя тяжело вздыхал, и его кожа покрылась мелкими пупырышками. За ним двигался Стёпа. Как только вода дошла ему до колен, Стёпа заойкал. Ребята на берегу замахали на него руками.
— Повели, — выдохнул Володя.
Заводь была метров двадцать длиной и по форме напоминала клин. Там, где ребята зашли в воду, заводь довольно широка — бредень не захватывает и половины её. Дно твёрдое, песчаное.
Володя слишком далеко продвинулся вперёд. Коля сердито зашептал:
— Куда ты несёшься? Всю рыбу распугаешь. Иди медленней!
— А ты заходи подальше в воду, — ответил Володя. — Чего топчешься на берегу? Мне из-за тебя приходится идти почти по середине заводи.
Наташа нахмурила брови:
— Тише, ребята, тише!
Заводь становилась всё более узкой. Бредень уже охватывал её почти всю. Началась высокая редкая трава, которая выступала прямо из воды.
— Держи мотню! — крикнули Стёпе почти враз Коля и Володя.
Ребята будто чувствовали, что должно произойти что-то необычное. И это необычное в самом деле произошло: между Стёпой и Володей, там, где сеть соединялась с полотенцем, плеснулась рыба.
— Щука! — крикнул Коля. — Щука ушла! Эх, шляпы! Какие вы шляпы!
— Это ты проглядел, — сказал Володя, сердито посматривая на Стёпу. — Держи мотню как следует, чего она у тебя скрутилась. Держи, тебе говорят!
Стёпа, всегда спокойный, тут не выдержал:
— Чего ты шумишь на меня? И чего бредень дёргаешь? Зачем, говорю, дёргаешь бредень? Так вся рыба уйдёт.
— Хватит спорить, ребята! — скомандовал Коля. — А ну, давай быстрей… Вон сколько там мелюзги.
Впереди, куда указывал Коля, металась в воде, отыскивая выход из ловушки, мелкая рыбёшка.
Коля, Володя и Стёпа сильнее потянули бредень. Мальчики и девочки, шедшие сзади, подбежали и стали ловить руками рыбок, которые выскальзывали из бредня. Ребята кричали и смеялись. Было так шумно, что даже птицы, сидевшие на деревьях, начали подниматься в воздух.
Стёпа поранил ногу об острый камень и захромал. К бредню подскочили Валя и Миша. Они вместе со Стёпой начали придерживать сетку руками.
Прошло ещё несколько секунд, и ребята выбросили бредень на берег. По светлому песку вместе с водой стали стекать в реку маленькие блестящие рыбки. Они подпрыгивали на земле и, очутившись в реке, вмиг исчезали.
Мальчики и девочки, подбирая рыбок, столпились и зашумели ещё громче.
Но вот всё было кончено. На берегу валялся самодельный бредень, мокрый и грязный. А рядом с ним лежали ещё трепыхающиеся блестящие рыбки. Их оказалось немного — одиннадцать штук.
— Вот ещё одна, — сказал Стёпа, вынимая из кармана маленького чебака.
— Что ты его как загрязнил? — нахмурился Коля. — Он у тебя весь в каких-то крошках.
— Не мог же я его в руке держать, — стал оправдываться Стёпа. — Как бы я тогда ловил других рыб? А почему это, ребята, в воде рыбки большими кажутся, а когда поймаешь — маленькие?
— Давайте ещё раз забредём, — предложил Володя.
Ребята посмотрели на замутившуюся воду заводи.
— Нет тут больше рыбы, — безнадежно махнул рукой Коля. — Надо на другое место идти.
— На других местах с таким бреднем и вовсе ничего не поймаешь, — сказал Володя. — Немного же мы рыбы добыли. Ну, ничего! Зато с бреднем походили…


НА ПОИСКИ ВАЛИ ЛОСЕВОЙ

В субботу днём исчезла Валя Лосева.
Часа два назад отряд устроил привал в глухом лесу, на берегу реки Северной, которая делала в этом месте крутой поворот. Сначала все искупались. Вода была тёплая и берег удобный — песчаный. Володя Козлов, Коля Тулукин и Саша Попов пошли за грибами. На холмах возле Северной грибов было очень много. Кругом грибы: трудно пройти, не раздавив хотя бы одного. Правда, большинство из них — червивые сыроежки.
С ребятами пошла и Валя. Она отыскала до десятка маленьких крепких рыжиков. Потом мальчики развели костёр и стали печь грибы. Валя поела грибов и неожиданно для всех куда-то исчезла.

Ребята и Борис Кузьмич долго кричали: «Валя, Валя!», но ответа не было. Подождали некоторое время и снова стали кричать.
— Давайте осмотрим берег, — предложила Наташа Яковенко. — Может, она второй раз пошла купаться и утонула.
— Ну, утонула, — недоверчиво протянул Коля Тулукин. — Она же хорошо плавает.
Предложение Наташи было всеми отвергнуто.
— А может, ребята, она где-нибудь спит? — сказал Стёпа Добриков.
Володя Козлов улыбнулся:
— Мы же кричали. От такого крика мёртвый проснётся. И потом она не такая соня, как ты.
— Прошу не оскорблять, — рассердился Стёпа.
— Хватит, ребята, спорить, — стал успокаивать их Борис Кузьмич. — Надо организовать поиски. Со мной пойдут Володя Козлов и Стёпа Добриков.
— Возьмите меня, — попросила Наташа Яковенко.
— Ты, кажется, дружишь с Валей? Хорошо, иди. Все остальные остаются на месте. За старшего Коля Тулукин. Никто никуда не уходит, не уходит ни на минуту. Ждите нас.
Ребята заметили, что Борис Кузьмич очень встревожен. У него даже подёргивалась кожа на правой щеке, а это происходило тогда, когда учитель сильно волновался.
Стали думать, куда могла пойти Валя. Учитель сказал, что, вероятнее всего, она пошла в лес. Все в школе знают: у Вали особенный характер. Она очень любопытна и приходит в восторг от всякого пустяка. Наверное, она пошла что-то смотреть, что-то обследовать.
Поблизости нет дорог, вьётся только одна лесная тропинка. Пошли один за другим по этой тропинке.
День выдался хороший. Ярко светило солнце, но жары не было — дул лёгкий, порывистый ветер, приносивший запах цветов и трав.
— Стойте! — неожиданно крикнул Володя.
Он шёл впереди, и когда остановился, остановились все.
Володя нагнулся и стал рассматривать что-то возле тропинки.
— Что там? — спросил Борис Кузьмич.
— Смотрите… цветы.
— Где цветы? Зачем они тебе? — удивилась Наташа.
— Были цветы. Видите, стебли остались. Только один цветок сохранился.
И правда, возле тропинки виднелось несколько тоненьких оборванных стебельков, а среди них рос синий цветок с таким же стебельком.
— Ну и что? — спросила Наташа.
Учитель стал рассматривать стебельки.
— Это она сорвала, — уверенно сказал Володя.
— А может, и не она, а какой-нибудь зверь, — сделала своё предположение Наташа.
Володя сорвал синенький цветок, пожевал его, сморщился, покрутил головой и выплюнул.
— Такую гадость ни один зверь есть не будет, — сказал он. — Это она сорвала.
— Кажется, Володя прав, — подтвердил Борис Кузьмич. — Пошли дальше.
Вскоре они перебрались через маленький шумливый ручеёк с прозрачной водой и вышли на просёлочную дорогу. Дорога была влажная, местами скользкая, как лёд. Видимо, недавно тут был дождь, и земля в тени деревьев не успела высохнуть.
На этот раз тишину нарушила Наташа.
— Я вижу!.. — воскликнула она.
В ответ ей послышались голоса:
— Что?
— Что ты видишь?
— Следы!
— Где следы?
— Вот. Да вот же!
Присмотрелись. Действительно, на дороге виднелись слабые отпечатки маленьких ног. Их можно было заметить только на влажных участках земли.
— Куда её понесло! — поморщился Володя.
— А может, здесь кто-то другой прошёл, — сказала Наташа и тут же возразила сама себе: — Нет, нет. Здесь не видно колеи, и вообще по дороге, видимо, никто не ездит и не ходит. Бывают такие заброшенные дороги. Я знаю. Здесь прошла она.
Дорога вдруг круто повернула влево: на пути встретились широченные, тянущиеся до самой реки Северной, огромные овраги, поросшие березняком, кустарниками и травой.
Куда же идти — по дороге или в овраги? Ребятам показалось, что в одном месте на пути к оврагу трава примята, как будто человек прошёл. Они спустились в овраг. На дне оврага было прохладнее. Пахло плесенью, гнилыми грибами. В одном месте ребята увидели крошечное продолговатое озеро с тёмной водой, похожей на чернила. Вокруг озера была густая трава, местами — валежник. Кругом тихо, неподвижно. Мрачное место. Даже ни одной звериной тропинки нет.
Пошли дальше по оврагу. И вскоре раздался Наташин крик:
— Ой, что это? Что это?
Девочка смотрела большими, испуганными глазами и указывала на землю рукой. На полусгнившей толстой берёзе, которая лежала на земле, ясно виднелись большие красные пятна.
— Кровь! — выдохнул Володя. — И трава кругом примята…
— Её волки съели, — запричитала Наташа. — Я знаю, волки съели.
— Брось болтать, брось! — прикрикнул на неё Борис Кузьмич. Он никогда не кричал на ребят, ни в школе, ни во время похода, поэтому Наташа сразу замолчала. Только плечи её продолжали вздрагивать.
Учитель подошёл к дереву, потрогал красные пятна, поднёс палец к глазам и сказал как бы про себя:
— Кровь.
Все снова стали кричать:
— Ва-ля!
— Ва-ля!
— Ва-ля!
— Ва-ля!
Ответа не было.
Пошли дальше.
За поворотом овраг расширился. Над головами часто летали ласточки. Совсем неожиданно вдоль оврага подул ветер — сначала легонько, потом сильнее и сильнее. И вдруг ветер стал такой сильный, что уже трудно было расслышать голос идущего рядом человека. По небу медленно плыли большие тёмные тучи. Прогрохотал гром, и из туч посыпались холодные, как из проруби, удивительно тяжелые капли дождя. Они громко ударялись о землю.
Спасаясь от дождя, Борис Кузьмич и ребята забрались под кусты. Над головой нависла дождевая туча, а на юге горизонт уже очистился от облаков, и там появилось солнце.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Тучи уплыли. Августовское солнце снова стало нестерпимо ярким. Отражая солнечный свет, заблестели тысячами «зайчиков» покрытые влагой листья кустов и трава.
Все Валины следы исчезли. Куда теперь идти? Что делать?
— Ва-ля! — вновь крикнул учитель. — Ва-аля!
Молча постояли минуту.
— Нет, не слышно, — огорчённо сказал Борис Кузьмич. Он крепко сжал губы. На лбу у него собралась большая складка.
— Постойте, — тихо произнёс Стёпа, — я слышу.
Все вновь прислушались.
— Ничего ты не слышишь, — сердито сказала Наташа.
Но Стёпа, обычно легко уступающий в споре другим, на этот раз заупрямился:
— Нет, слышу!
— Что ты слышишь? — спросил Борис Кузьмич.
— Я слышал её голос, вон в той стороне. — Стёпа показал на запад. — А вот сейчас не слышу. Постойте! Тихо! Нет. А вы слышите, Борис Кузьмич?
— Нет. А ты, Володя, слышишь?
— Тоже нет.
— А ты, Наташа?
— Нет, нет.
— А ну-ка, давайте снова крикнем.
Кричали каждый в отдельности и все вместе. И опять Валин голос услышал только Стёпа.
Пошли в сторону запада, поперёк оврага. На этот раз впереди шагал Стёпа. Его поторапливали:
— Давай побыстрей.
— Быстрей же, быстрее!
Скоро учитель и ребята дошли до противоположного склона оврага. В этом месте склон был очень высокий и довольно крутой. Остановились, крикнули: «Ва-аля!» и снова зашагали. Затем все довольно ясно услышали крик:
— Эаа, эаа, эаа!
От этого тяжёлого, надрывного крика у всех пошёл мороз по коже. Крик доносился откуда-то сверху.
За двумя высокими ветвистыми елями они увидели огромное тёмное отверстие, расположенное посредине склона.
— Ва-аля! — снова крикнул Борис Кузьмич.
В ответ послышался приглушенный, как из бочки, Валин голос:
— Сюда-а, сюда-а!.. По-мо-ги-те!
— Это пещера. В ней Валя, — сказал учитель. — Наташа, останься здесь. А вы ребята, возьмите по толстой палке.
Борис Кузьмич снял с плеча ружьё.
Мальчики вслед за ним стали медленно подниматься по склону, опасливо поглядывая на пещеру.
Земля после дождя была скользкая. Склон оврага покрыт дёрном, но кое-где дёрн отвалился, образовав на зелёном фоне большие чёрные пятна. Подниматься приходилось с трудом, иногда даже на четвереньках. В одном месте Стёпа сорвался, вскрикнул, но сумел удержаться и полез выше. Было слышно, как внизу всхлипывает Наташа. Стёпа громко сопел. Володя взбирался наверх молча и быстро, как кошка.
Учитель поднял руку — Володя и Стёпа остановились. Стало тихо.
— Валя! — крикнул Борис Кузьмич.
— Я здесь, я здесь! Сюда!
— Что с тобой?
— Я провалилась. Помогите. Залезайте сюда.
Борис Кузьмич и ребята облегчённо вздохнули. До этого они думали, что случилось что-то страшное. Но, оказывается, ничего страшного нет.
Вход в пещеру был большой: метра два высотой и метра три шириной.
Ухватившись руками за край отверстия, Борис Кузьмич несколько секунд вглядывался в темноту, потом подтянулся и перевалился в пещеру. Там он встал во весь рост.
— Валя!
— Я здесь, — послышалось совсем рядом.
Забрались в пещеру и Володя со Стёпой.
Странное впечатление производила эта пещера. Ровный пол, полуовальный потолок — всё как будто сделано руками человека. Но из глубины пещеры идёт такой противный запах, что становится ясно: люди здесь не бывают. Тут, кажется, и дышать-то нечем.
— Ты где, Валя? — спросил Борис Кузьмич.
— Здесь, здесь.
— Ты можешь подождать немного?
— Могу. Могу.
— У кого есть бумага?
— Вот… — сказал Володя — У меня тут песня записана.
— Давай. Палки положите. Спуститесь в овраг, наберите хворосту и принесите сюда.
Когда ребята вылезали из пещеры, они слышали, как учитель ломает на мелкие части палки и складывает их куда-то в темноту.
В пещеру ребята возвратились с большими связками хвороста. Для обвязывания этого хвороста они использовали свои ремни.
На этот раз вместе с ребятами поднялась в пещеру и Наташа. Она сразу же закричала:
— Валя! Валя! Валя!
— Ната, я здесь.
— Не ори! — оборвал её Володя. — Не наводи панику.
В пещере уже горел маленький костёр. В него подбросили сухих сучьев, и он ярко запылал.
Борис Кузьмич и ребята увидели, что примерно метрах в десяти от входа в левой стене пещеры выдолблена большая квадратная ниша. Пол в нише провалился, образовалась глубокая яма. Учитель поднёс к ней горящую головёшку. Красноватый колеблющийся свет проник на дно ямы. Там лежала, согнувшись, Валя. Лицо девочки было искажено от страха. Даже издали ребята увидели, как всю её пронимает дрожь.
— Не подходить близко! — крикнул учитель.
Эту фразу Володя услышал вместе со всеми, но сна дошла до его сознания, когда он уже прыгнул в яму. Земля под ногами мальчика подалась вниз, и наружу высунулись человеческий череп и кости, тёмно-серые, чуть красноватые от огня, похожие цветом на сваленную сосну без коры, которая уже много лет пролежала в тёмном месте.
Вытаращив глаза от удивления и страха, Володя полез наверх. Сорвался и снова полез. Через минуту он уже был наверху.
— Не бойтесь! — раздался громкий и резкий голос Бориса Кузьмича. — Снимайте ремни.
Учитель связал все три ремня, один конец дал ребятам, другой взял в руку и медленно спустился в яму. Он легонько надавливал ногой на землю, а потом становился на неё. И так шаг за шагом. Земля под ним не проваливалась. Борис Кузьмич взял на руки Валю и поднял её наверх. Когда девочка была в безопасности, он, придерживаясь за ремень, тоже поднялся из ямы.
Валя оживилась. Она забегала вокруг ниши, всматриваясь в неё, и быстро заговорила каким-то обиженным голосом:
— Ох, и страшно там! Ох, и страшно. Я хотела пещеру посмотреть, а тут земля как повалилась, как повалилась… А под землёй что-то загрохотало, что-то загремело. Я кричать, а она всё валится…
— Зачем ты пошла сюда? — сердито спросил Борис Кузьмич.
— Я пошла нарвать цветов. Возле дороги сорвала четыре синеньких цветочка и пошла дальше.
— Почему без спроса? — прервал её Володя.
— Погоди, Козлов. Рассказывай, Лосева.

— Прошла немного по дороге, спустилась в овраг. Здесь оцарапала ногу. У меня потекла кровь. Я села на берёзу, есть там такая гнилая берёза, и перевязала ногу платком. Потом увидела пещеру, залезла… Ну вот и всё.
— Носит тебя всюду, — буркнул Володя.
— Подожди же, Козлов. Ну, мы с тобой, Лосева, ещё побеседуем. Ты совершила большой проступок. А сейчас давайте посмотрим внимательно, что здесь есть.
Они быстро перенесли костёр поближе к яме и подошли к ней. Володя стоял, выдвинув вперёд правую ногу, и мрачно смотрел вниз. У Стёпы кожа на лбу, на переносице и подбородке непривычно сложилась в складки. Он, видимо, напряжённо о чём-то думал.
— Интересно, интересно, — бормотал Борис Кузьмич, рассматривая яму. Он взял брошенную Володей тонкую длинную палку, потрогал ею череп, подкопал возле костей землю.
Испуг у ребят проходил. Ими овладевало нетерпение: что же скажет учитель.
— Борис Кузьмич!.. — нетерпеливо произнёс Володя, ожидая рассказа.
Учитель махнул рукой:
— Отойдём в сторону, чтоб не заслонять свет от костра. Вот так. Яма, которую мы видим, представляет собой старинную общую могилу. Как вы думаете, кто здесь похоронен?
Первой ответила Наташа:
— Разбойники.
— А зачем разбойникам надо было сюда приходить? — возразил Володя. — Больших дорог тут нет, посёлков близко тоже нет. Кого грабить? Медведей? Эх ты, исследовательница…
Усмехаясь, Володя щёлкнул Наташу по носу.
— Козлов, не хулигань, — повысил свой голос Борис Кузьмич.
— Тут война была, — сделала своё предположение Валя. Она уже совсем оправилась от испуга и сейчас смотрела на всё с любопытством.
— Мне кажется, — сказал учитель, — что здесь было временное убежище беглых каторжан. Они шли в Россию тайгой, чтобы никому не попадаться на глаза.
— А почему они вдруг все умерли? — спросил грубовато Володя. — И почему могила в пещере, а не внизу?
— А ты не груби! — заговорила Наташа. — Как тебе не стыдно!
Володя покосился на девочку и повернулся к учителю:
— Я что-то не так сказал, Борис Кузьмич?
— Да, не так. Люди, которые здесь скрывались, видимо, умерли все сразу от болезни или от голода — сейчас трудно сказать. Потом сюда кто-то вновь пришёл и решил похоронить товарищей. Таскать трупы вниз, в овраг, не хотелось, да в этом и не было необходимости. Я не могу сказать вам точно, почему получился обвал. Возможно, над покойниками был какой-то настил, прикрытый землёй. Но несомненно, что земля здесь уже с давней поры едва-едва держалась. И требовался лишь лёгкий толчок, чтобы она рухнула. Тут Валя как раз подоспела. Получилось некое подобие ловушки для тигров, какие устраивают в южных странах. Конечно, устраивают их не в пещерах, а просто на земле. И там ямы глубокие. Прикрываются они сверху очень лёгким настилом.
— Ох, и долго земля проваливалась, — сказала Валя.
— Нет, ошибаешься. Обвал произошёл за секунду, хотя тебе показалось, что он длился очень долго. Это потому, видишь ли, что во время опасности всякое явление кажется более длительным по времени, чем на самом деле.
Борис Кузьмич весело взглянул на ребят.
— Всё это, конечно, очень интересно. Но заниматься раскопками нам сейчас некогда. Обо всём происшедшем мы сообщим в ближайший сельский Совет. Будет произведено обследование. О результатах узнаем потом.
У ребят блестели глаза. Володя бормотал про себя: «Вот здорово, так здорово!»
— Ну, пора идти. Костёр надо затушить.
— Борис Кузьмич, а можно нам дальше пройти по пещере? — спросил Володя.
Учитель заколебался. Потом утвердительно кивнул головой:
— Ладно, давайте. Только от меня не отходите ни на шаг.
— Давайте, давайте! — захлопала в ладоши Наташа. — Ой, как здесь интересно!
Освещая дорогу горящими головешками, учитель с ребятами пошли в глубь пещеры.
— Нет ничего живого, — проговорил Борис Кузьмич. — Вот чурбан какой-то. Гнилой. Белеется что-то. Ого!
Ребята замерли. У стены, на тёмных сгнивших жердях, лежала куча костей.
— Ой, — застонала Наташа. — Это скелет человека.
Борис Кузьмич махнул рукой:
— Нет. Это кости животного. Не знаю только какого.
— Тут кости человека, — упрямилась Наташа.
— Не шуми, Натка, — шепнул Володя, — а то Борис Кузьмич скажет: «Вон они какие трусы», и повернёт обратно.
Наташа замолчала.
В подземелье глухо звучал голос Бориса Кузьмича:
— Сибирь до революции была местом каторги. На каторге гибли тысячи людей. Некоторые бежали и гибли по дороге. Человеческую жизнь тут ни в грош не ставили. А вот ещё что-то. Ну-ка, посветим.
На каком-то совершенно истлевшем материале лежали заржавевший топор с чёрным грубым топорищем и такое же заржавевшее ведёрко.
Больше до самого выхода из пещеры ребятам ничего обнаружить не удалось.
Вскоре впереди показался слабый свет. Головешки потухли. Люди шли осторожно, на ощупь. Борис Кузьмич беспрерывно зажигал спички, но они быстро гасли.
Здесь был другой выход из пещеры, значительно меньший по размерам, чем первый, и почти круглый по форме. Пройти через него оказалось не так-то просто. Борис Кузьмич нагнулся, протянул вперёд правую руку и сказал:
— Выход, друзья, завален валежником. А с левой стороны перед выходом большой камень.
Учитель попробовал отбросить валежник руками. Ничего не вышло. Тогда он стал отталкивать его спиной. Послышался сильный хруст, и Борис Кузьмич упал. Но тут же ребята услышали его оживленный голос:
— Всё в порядке, ребята! Вылезайте! Будьте осторожны. Я головой о стенку ударился. Уж очень отверстие мало.
Ребята вылезли один за другим. Местность здесь была совсем иной, чем в овраге. Кругом стоял очень густой кустарник, и только кое-где виднелись невысокие толстые деревья, кривые и ветвистые.
Вход в пещеру находился у подножия высокого холма. Из-за густой травы и валежника этот вход трудно было заметить даже в нескольких шагах.
Сквозь густой кустарник пробираться пришлось с трудом. Несколько сот метров показались ребятам километрами. Когда кустарник, наконец, кончился, все сразу же сели на траву, чтобы отдохнуть, прежде чем отправиться к оставшимся на берегу ребятам.
У обоих мальчиков и у девочек сегодняшние события оставили сильное впечатление. Учитель вслух размышлял:
— Длина пещеры метров около ста, а может, и больше. Возможно, есть и боковые ходы.
Володя говорил ребятам, что он хотел бы принять участие в раскопках.
Наташа сказала:
— Я ни за что, ни за что бы не спустилась в яму! Страшно!
— Вон Валя тоже ни за что не хотела спускаться, да спустилась, — проговорил Володя. — Правда, перетрусила порядком.
— Я-то ничего, — ответила Валя, — я долго в яме пробыла, а вот ты и минуты не смог пробыть. Выскочил, как ошпаренный.
Наташа засмеялась. Улыбнулись Стёпа и Борис Кузьмич.
Володя насупился:
— Ну-ну!
— А ты не нукай! Это правда.
У всех постепенно появилось весёлое настроение. Неприятности этого короткого приключения остались позади.


У ПАРОМА

Паром испортился, и его ремонтируют на той стороне реки. Возле переправы скопилось несколько автомашин и конных повозок. Мужчина с плота прокричал: «Подождите, скоро подъедем».
Ребята сидят у воды и смотрят на противоположный берег. На том берегу много домов из толстых сосновых брёвен. Это деревня Сосновка. Ближе всех к переправе стоит дом с четырьмя большими наличниками, на которых красуются деревянные петушки. Кажется, что петушки сейчас ещё выше поднимут головки и крикнут все разом: «Ку-ка-ре-ку!»
Возле ребят сидит старик с седой бородой и неподвижно смотрит на реку.
— Всё как в сказке, — говорит Миша.

— Дедушка, а большая эта деревня? — спрашивает Володя.
— Деревня как деревня, — не совсем дружелюбно отвечает дед. — Не меньше других.
— А почему она Сосновкой называется?
Старик несколько секунд внимательно смотрит на Володю и неожиданно улыбается:
— Вот это вопрос что надо. Здесь, видишь ли, когда-то. сосновый бор был.
— Бор?
— Ага. Не бор, а загляденье. Приходили сюда люди, рубили сосны и устанавливали избы. Так всё и вырубили. Одни берёзы остались. А деревню до сей поры Сосновкой называют. Глухой здесь край когда-то был, медвежий.
— Медвежий? — удивился Володя. — Расскажите, интересно.
— Расскажите, дедушка, расскажите, — попросили старика и другие ребята.
— Да ведь разговор-то будет длинный.
— Ничего, мы послушаем, — успокоил деда Миша Березовский.
— Вот мне сейчас семьдесят восемь лет.
— Сколько? — переспросил с недоверием Володя.
Ребята внимательно посмотрели на старика. Ничего в нём нет особенного. Старик как старик: лысина на всю голову, седая борода, много морщин под глазами и на шее. Такие старики бывают и в шестьдесят лет.
— Семьдесят восемь, говорю. А живу я в этой деревне уже пятьдесят шесть годков. До этого жил на Урале, в рабочем посёлке. На мартене там работал, или как в ту пору говорили, — робил. По двенадцать часов в сутки. Ух, и тяжко же приходилось! Спереди, от печи, жарища — терпения нет, а спине холодно — стены в цехе тонкие, в щелях.
Как-то пришёл к нам управляющий заводом. Он редко в цех заходил, а тут зашёл. Что-то не понравилось ему, и он ткнул меня тростью в живот. Мне стало страшно больно, но я смолчал. А он снова поднял трость. Тогда я не выдержал, выдернул её у него и бросил на пол. Тут на меня набросились конторские служащие и мастера, которые вокруг него крутились. А я тогда здоровый был. Одного сшиб кулаком, другого ударом ноги свалил. Вижу, мастер идёт на меня разъярённым быком, и в руках у него гаечный ключ. Я схватил с полу железяку, какая подвернулась, и бросил её в мастера. Прямо в глаз угодил. Мастер упал на пол и воет от боли. А по лицу кровь течёт. Управляющий кричит: «Люди, сюда!» Ну, думаю, худо дело. Теперь они изведут меня, не миновать мне каталажки. Повернулся я и побежал с завода, не чуя под собой ног. И из поселка в тот же день ушёл. Дома у меня мать осталась. Говорят, что месяца через три, после моего бегства, она умерла.
Шёл я на восток лесными дорогами да тропами. Где подработаю у богатеньких мужиков, где милостыню попрошу. Захотелось мне до Сибири добраться. Слухи на нашем заводе тогда ходили: Сибирь — край вольный, зверей да птиц полным-полно, помещиков и заводчиков нет. Живи — не хочу. Перевалил я Уральские горы, на равнину ступил. Иду по этой равнине лесами, а у самого сердце ходуном ходит. Но говорю себе: «Не робей, Андрюшка. Теперь мы не пропадём. Проживём как-нибудь. Заводской народ дошлый, приспособится».
Вышел я на большую дорогу — московский тракт. Вижу, простые мужики едут, и богатые иногда встречаются. Ну, думаю, господа и здесь есть, чёрт бы их побрал. Надо куда-нибудь подальше от них забраться. Посоветовался я с ямщиками. Сказали они мне, чтобы я на Север двинулся. Дескать там не то что господ, а и вообще-то людей мало. Ну, вот и пришёл я сюда.
Старик погладил свою бороду, видимо, собираясь с мыслями. Все ребята стояли возле него и внимательно слушали.
— Дедушка, рассказывайте дальше, — не утерпел Володя.
— Пожалуйста, продолжайте, — попросила Наташа Яковенко.
— Может, закурить хотите? — предложил Борис Кузьмич.
— Нет, — отказался старик, — благодарствую. Как добрёл я до Сосновки, так перестал курить. Сначала табаку не было, а потом уж просто расхотел. Так вот… Здесь тогда деревни не было, а стояло три домика. В одном домишке жил старик Тимофей Хмелёв. Была у него жена Марья и две взрослые дочери — Евдокия да Пелагея. В другом домике проживал глухонемой Кузьма с женой и ребятишками. Третий домик пустовал. Незадолго до моего прихода хозяин этой хаты вместе с женой ушёл куда-то на золотые прииски, счастье искать. Все, кто тут жил, занимались рыбной ловлей и охотой. Огородишко держали.
Пришёл я сюда, значит, и дом мне готов. Поселился в нём. Мартена, думаю, тут нет, надо каким-то другим делом заниматься. Стал помаленьку приучать себя сперва к рыболовству. Дома-то мне изредка удить приходилось — в нашем заводском пруду окуни и чебаки водились. Сделал я несколько удочек. Увидел их Кузьма и стал смеяться. А Тимофей сказал: «Брось ты эту забаву, парень. Много ли удочкой наловишь? С голоду пропадёшь». Подумал, и действительно: не работа, а баловство одно. Чем жить буду? Спасибо тому же Тимофею. Он научил меня разными ловушками добывать рыбу. Невод у него старенький был, он его в соседнем селе по дешёвке купил. Вот мы, все три мужика, и ходили неводить.
Одежонка на мне совсем поободралась, и стал я на беглого каторжника похож. Но, думаю, как-нибудь проживу, сдюжу. Главное, господ тут никаких нету. Живи, как хочешь. Так мне в первые дни казалось, а потом я понял, что ошибался. Господ-то только рядом с нами не было. Какого лешего они здесь не видели. Но богатеи всё время давали о себе знать. Пришёл я сюда ни с чем — ни телушки, ни черепушки у меня не было. Рыбы наловлю, а кому её здесь продашь? Полежит она и портится. Подсолить бы, да соли опять же нету. И пришлось мне идти к купцам на поклон. От чего ушёл, к тому же и пришёл. В селе Демешёво купцы дали мне соли, муки, котёл, кружку и ещё кое-чего. И попал я к ним в долг, как кур во щи. Что купцы прикажут, то и должен делать. Невесёлая жизнь пошла, я вам скажу,
А тут ещё зима наступила, да такая холодная, не дай бог. Нынче-то зимы — что, а вот раньше были! Идёшь по двору, глянь — падает с дерева воробей. Подёргает лапками на снегу и замирает — замёрз. В такие дни воздух становился какой-то тяжёлый, то и гляди задохнёшься. Надо было мне потеплей одеться и ружьишко купить. У Тимофея старенькая лошадёнка была. Запряг я её в сани, положил на сани рыбу сушёную и свежую, какую зимой выловил, и поехал. В Демешёво купцы забрали у меня всю рыбу, дали мне в долг валенки и полушубок, а ружья не дали.
Вы скажете: какой охотник без ружья. А я вам отвечу: охотились и без него. Во всех трёх домах было только одно ружьишко — у Тимофея. И ружьишко-то старенькое, плохонькое. Стреляло сажени на три. Ни к какому зверю не подступиться. А мы разного зверя били. Как, думаете, били? Волчьи ямы устраивали. Выроем на волчьей тропе яму поглубже, забросаем её веточками, наверх падали какой-нибудь положим. Подбежит волк и падает в яму. А потом уж добиваем его. На зайцев петли ставили. На медведей с рогатиной ходили. Ну, о такой охоте, вы поди слыхали от стариков. А вот однажды мы на лося с топором ходили.
— На лося с топором? — переспросил с удивлением Саша Попов.
— Подожди ты, — недовольно махнул на него рукой Володя.
— Да, с топором на лося, — подтвердил старик. — Конечно, лось не хищный зверь, его нельзя истреблять, как волка. И мы не истребляли. Но однажды осенью что-то очень уж плохо у нас было — совсем есть нечего. И вот мы вчетвером — я, Тимофей, Кузьма и Пелагея — пошли в лес. Нашли сохатого и выгнали его к реке, на лёд. Сначала-то он резво бежал, а потом стал падать. Упадёт и с трудом поднимается. Тимофей кричит: «Окружай его». Сохатый немножко побежит и снова упадёт. Плохо ему на льду-то. А в ту пору лёд чистый был. Снег хоть и выпал, а с реки его весь сдуло. Страшные ветры в ту осень были. И вот когда сохатый упал, наверно, раз в пятый, Тимофей подбежал и выстрелил в него в упор из своей фузеи, ружья то есть. Но я уже говорил, что ружьишко-то у него негодное было. Сохатого он только поранил. Тут подбежал Кузьма и тяпнул лося по голове топором, а потом ещё раз. В таком деле храбрость нужна. Ведь сохатый в опасности да со злости и на человека кинуться может. С ним тоже шутки плохи…
Старик уселся поудобнее, посмотрел на противоположный берег реки, где у плота сгрудились люди, и продолжал свой рассказ:
— Вот так, значит, и жил. Хоть и в богатые края попал, а богатым не стал. Из года в год: нужда скачет, нужда пляшет, нужда песенки поёт. В первую же зиму к нам урядник пожаловал. Вы, наверно, и слова-то такого не знаете. Это полицейского так называли. С великим трудом он на двух лошадях до нашей деревни добрался. Обругал всех, что налоги не платим, Кузьме два зуба выбил, а мне сказал: «Я до тебя, чужак, доберусь, я тебе покажу, братец ты мой, где раки зимуют, разберусь, откуда ты прибыл и зачем». Забрал он у меня, как сейчас помню, двух зайцев, ничего, конечно, не заплатил и отбыл. Да…
А на следующее лето стали в нашей деревне новые люди селиться. Дома понастроили. Переехал сюда кулак Гвозкин. Двух батраков привёз с собой. Громадный домину поставил, все луга под пашню себе взял. Хлевов понастроил, скотины завёл целое стадо. Раньше мы под окнами могли охотиться. Зайцы, лисицы и волки во двор забегали. А тут пришлось нам за зверем далеко в лес уходить. Пораспугали зверей…
— Зайцы прямо к домам подбегали? — переспросил Миша.
— Да, бывало такое. Однажды зимой, перед весной уж это случилось, волк во двор к Кузьме забрёл. Забрался на хлев — в нём овечка была, — разворочал покрытие и прыгнул вниз. Зарезал овечку, а выпрыгнуть не смог. Раненько утром открыл Кузьма хлев, а из него волк выскакивает. Так и удрал зверюга в лес.
Жить было лихо, да всё-таки тихо. А стало ещё горше. Бежал я от богачей. А надо было не бежать от них, а бороться с ними. Я поздней это понял.
Через два года после моего приезда поженились мы с Пелагеей Хмелёвой. Ружьё я купил. Но у купцов демешёвских всё в долгу находился. Конечно, можно было увозить рыбу и шкуры в город, там бы куда больше за них дали, чем в Демешёво. Да ведь до города-то далеко, на чём поедешь. Тимофеева кляча еле-еле до села доходила. А потом и она сдохла. Стали мы с Тимофеем брать лошадь у Гвозкина. Гвозкин за это заставлял нас даром работать на его поле. Однажды поехал Тимофей в село, и лошадь по дороге сломала ногу. Гвозкин даже не ругнулся, а сказал: «Переходи ко мне в работники — прощу». Тимофей был вольный человек, охотник. Разве такой пойдёт в батраки? Стал после того Гвозкин всё крепче завязывать петлю на шее Тимофея. Пожаловался в волость: Тимошка, мол, Хмелёв сгубил мою лошадь и деньги не хочет платить. Урядник, чиновники всякие понаехали. Стали над Тимофеем измываться. Урядник два раза ударил его, а когда ударил в третий раз, Тимофей не стерпел, как и я когда-то. Дал сдачи, да так, что урядник о порог затылком шмякнулся. Схватили тогда моего тестя и увезли неизвестно куда. Где-то, говорят, по дороге умер.
С женой да детьми мне ещё труднее стало. Всё время надеждой жил. Всё думал: будет когда-нибудь лучше. Не было бы этой надежды — так хоть ложись и помирай.
Гвозкин совсем осатанел — всех жителей деревни поприжал. Мы воевали против него, как могли. Но до революции: что с ним можно было сделать? В гражданскую он к Колчаку ушёл. Ну, а все бедные мужики в Красную Армию подались. Гвозкин с карательным отрядом в деревню приходил. Стариков и женщин, у которых сродственники против Колчака воевали, кнутами бил. Избили и мою Пелагею. Она слабенькая была. Не выдержала, заболела и через годок померла. Ну, думаю, только попадись мне Гвозкин — я твою паршивую голову руками оторву. Но так я его и не встретил. Пропал он.
После гражданской войны вовсе здорово здесь селиться стали. А сейчас что-те город! Ну, вот и всё. Вся и история. Разболтался я, кажется… А вы меня, старого, слушаете. Что же это с паромом-то?
Старик встал, сложил руки трубой у рта и закричал:
— Ого-го! Что-о вы там?
С другого берега послышался молодой ломкий голос:
— Сейчас едем! Едем сейчас!