ЛЕОНИД ЛАПЦУЙ
ЭДЕЙКА


ДНЕВНИК ПЕРВОКЛАССНИКА

ПЕРВОЕ СЛОВО

В интернате нам всё незнакомо,
Всё вокруг не такое, как дома,
Всё кругом — непривычное глазу…
Только русская женщина сразу
По-ненецки ко всем обратилась
И в родную для нас превратилась.

И при первом же слове и звуке
Протянули мы к ней свои руки,
Будто все мы давно её знаем…
За рукав, словно маму, хватаем!

И вложила она в это слово
Столько тёплого, столько родного,
Что сейчас же нам стало охота
По-ненецки сказать ей хоть что-то!

Загалдели мы стайкою птичьей…
Уж таков наш старинный обычай:
Если гость нашей тундры холодной
Знает речь и характер народный,
То особо его уважают
И почётом большим окружают.



ЗНАКОМСТВО

Все имена на земле хороши.
В каждом — тепло материнской души,
В каждое смысл замечательный вложен:
Может быть, память о чём-то хорошем,
Может быть — радость, а может — мечта,
Мамины помыслы и доброта.

Но имена, что дарила нам тундра,
Русским, случается, вымолвить трудно.
Русская женщина нам говорит:
— В школе нам долго дружить предстоит,
Как же мы будем перекликаться,
Если начнём в именах спотыкаться?
Знаете что, — предложила она, —
Многим вторые я дам имена!
Девочка эта с косой до колена
Пусть называется именем Лена,
Тот черноглазый крепыш мальчуган
Пусть прозывается Ваня, Иван!
Русское имя, ненецкое имя
Пусть одинаково будут твоими!
Галя! Алеша! Володя! Андрей!
Запоминайте, ребята, скорей!

Так имена она произносила
И добавляла: — Ведь правда красиво?

…Видно, любое из этих имён

Было ей дорого с давних времён.
Видно, для женщины в каждом прозванье
Светлое теплилось воспоминанье,
Радость звенела, сияла мечта,
Русского сердца жила доброта…

В это мгновенье мы поняли сами —
Жить интересней с двумя именами!
Мы закричали: — А вас как зовут?

…Из-за стола поднялась она тут
И отвечала с улыбкою ровной:
— Звать меня, дети, Еленой Петровной.


УМЫВАНИЕ

Я под краном умываюсь — брызги в стороны летят.
Да, я брызгаю нарочно в тех, что мыться не хотят,
В тех, что ёжатся от страха и от холода дрожат —
Пусть скорее привыкают, пусть немного повизжат!
Что мне комнатная эта, чуть прохладная вода,
Если в тундре я в сугробах умывался иногда —
Кувыркался медвежонком, с головой ныряя в снег…
Вот как должен умываться закалённый человек!

Умыванье продолжаю на песчаном берегу.
Ветер гонит по теченью леденистую шугу.
Я по пояс раздеваюсь, обтираюсь на ветру.
Хорошо, что наша речка льдом подёрнулась к утру,
Хорошо, что нынче за ночь выпал первый белый снег!
Вот как должен умываться закалённый человек!

Ух, как крепко хлещет ветер по бокам и по спине!
Заодно — какие песни он насвистывает мне!
Он меня, как будто друга, ударяет по плечу —
Я в ответ морскою чайкой звонко-звонко хохочу!
Я захватываю горстью долгожданный новый снег —
Вот как должен умываться закалённый человек!

Кто там кутается в шубу с головы до самых ног?
Кто дрожит — совсем как слабый оленёнок-сосунок?
Кто кричит мне: «Ты полярник», удивленья не тая?
Ты давай не удивляйся — умывайся так, как я!
Раскраснеешься, как солнце, станешь чистым, словно снег!
Вот как должен умываться закалённый человек!


ЖИВОЕ ПИСЬМО

День за днём, за утром утро
Покатился школьный год.
Как-то там родная тундра?
Как без нас она живёт?

И бывает, за уроком
Или даже за игрой
Так взгрустнётся ненароком,
Так захочется домой!

Как-то раз сидим на месте —
Вдруг учитель входит в класс. —
Угадайте, что за вести
Вы услышите сейчас?

…Под жестокой непогодой
В нашей северной стране,
Где с неласковой природой
Человек наедине,
Люди очень ценят вести.
Вот что в тундре значит весть:
Ты один, но с кем-то вместе!
Ты один, но дружба есть!
Все к столу мы поспешили.
Где же вести — вот вопрос!
Может, спрятаны в машине,
Что учитель в класс принёс?
Над машиною склонился
Пётр Иваныч, педагог.
Яркой зеленью налился
В ней таинственный глазок,
И — поверить даже трудно! —
Вдруг машина ожила,
Будто вся большая тундра
В ней запрятана была!
Мы услышали, как ветер
Взвыл по-волчьи над холмом,
На пути порошу встретил,
Закрутил её столбом;
Как мороз в колючих звёздах
Загулял по синеве…
Мы почувствовали — воздух
Гладит нас по голове…
И от холода родного
Нам теплее стало вдруг.
А меж тем в машине снова
Возникал за звуком звук:
Вот идут олени стадом
По равнинам снеговым,
И собаки лают рядом
С выраженьем деловым.
А потом я, замирая,
Услыхал слова отца!
В них знакомая такая
Прозвучала хрипотца!
Мой отец промолвил: «Здравствуй!
Как дела твои, сынок?
Зря скучаешь ты, глазастый,
Ты совсем не одинок!
Мысль моя, как на аркане,
За тобою ходит вслед.
Как на солнечной поляне,
Ты живёшь, теплом согрет.
Я в счастливой жизни детской
Вижу времени печать.
Ты живёшь в стране Советской,
Значит, нечего скучать!
Как с учёбой? Всё в порядке?
Дисциплину уважай!
И с пятёрками в тетрадке
К нам на праздник приезжай!
Станет грустно на мгновенье —
Прокрути моё письмо,
И плохое настроенье
Улетучится само!
Слышишь, вьюга завывает
У подножия холма!
Слышишь — мама обнимает
И живого ждёт письма!»
…Тут в машину головою
Я уткнулся и кричу:
— Папа! Я письмо живое
Отослать тебе хочу!
Слышишь? — это сын твой дышит
И губами шевелит…
— Стой! Да он тебя не слышит! —
Пётр Иваныч говорит.
Вижу — хохот класс колышет,
Уморил я всех вконец…
— Нет, — сказал я, — папа слышит,
Ведь на то он и отец.



ТУНДРА НА ЛАДОНИ

Я кисточку целое утро
Сегодня сжимаю в руке —
И вот появляется тундра,
Вся тундра на белом листке!
Далёко в белёсом просторе
Холмов протянулась гряда.
На них, колыхаясь, как море,
Пасутся оленьи стада.
Стоят пастухи как солдаты,
Глядят — не сомкнут своих глаз.
Их верные лайки лохматы
И словно залают сейчас!
Мелькнул вертолёт на мгновенье,
Вспоров облака, как снега,
И вслед ему стадо оленье
Глядит, запрокинув рога.
Что было вчера непривычно,
Сегодня обычно уже.
От этого просто отлично
Становится вдруг на душе!
Вот чум, как гусиная шея,
Протянутая в небеса.
А рядом, на солнце белея,
Заводов стоят корпуса.
Отсюда по газопроводам
Расходится газ по стране.
Его здесь не видно — но вот он
Под тундрою, тут, в глубине!
Надым — называется город,
Здесь папин товарищ живёт.
Здесь холод, тяжёлый, как молот,
Характер надымцев куёт.
Сижу над работой своею
И тундрой любуюсь опять…
Одно я пока не умею —
Характер людей рисовать!


НА КАТКЕ

Вот по кочкам Коля с Петей
Мчатся к берегу реки.
Я бегу за ними третий,
У меня в руках коньки.
Дует ветер злой и острый,
Мы бежим, и нам тепло!
Каждый в шапке пёстрой-пёстрой,
Как совиное крыло!
Сном глубоким, сном медвежьим
Речка спит под крепким льдом.
Я на камушке прибрежном
Привинтил коньки с трудом.
Буду с ветром состязаться
На зеркальном гладком льду!
Мне кричат: — Иди кататься!
Говорю: — Иду, иду!
Буду рыбкою резвиться
На замёрзшей быстрине!
Вот бы только мне решиться…
Шаг бы первый сделать мне…
Нет коньков в родимом чуме,
Я надел их в первый раз.
У реки стою в раздумье…
Вдруг кричат: — Держись за нас!
…Едут по льду Коля с Петей,
Их коньки поют, звеня.
Я ползу меж ними третий —
Тащат под руки меня!
С непривычки упираюсь,
Как испуганный олень…
Если учат — я стараюсь,
Ну а им учить не лень:
— Ты скользящие движенья
Делай — раз, и два, и три!
Вот видны и достиженья!
Ой, он падает, смотри!
Поднимают. Снова еду.
Вновь растягиваюсь вдруг!
Вскоре празднуем победу:
Сам я сделал первый круг!
…Мчатся по льду Коля с Петей,
Настоящие друзья.
Вместе с ними мчится третий —
Неужели это я?



ЧЕТЫРЕ ДРУГА

День сейчас такой короткий —
Дню как будто лень.
Бродит сонною походкой
По Ямалу день.
Скоро станет он короче,
Чем утиный нос.
Скоро — мрак полярной ночи,
Вьюга и мороз.
Красным обручем садится
Солнце за холмы.
Надо в нартах прокатиться
До прихода тьмы!
Нынче в нарты нарезные
Рядышком со мной
Друг мой Коля сел впервые…
Мы летим стрелой!
Мчат нас верные собаки —
Хари с Угольком.
Видно, много в них отваги,
Раз хвосты крючком!
Снег пушистою волною
От саней летит —
Только ветер за спиною
Тоненько свистит!
Нарты скачут на ухабах.
Поворот — и вмиг
Мы — вповалку, сани — набок,
Снег — за воротник!
Не беда! Мы встали сами.
Отряхнули снег.
Поднимаем наши сани
Под весёлый смех.
Каждый только разогрелся!
Так заведено:
Где один бы разревелся,
Там двоим — смешно!
Стал румяным, как морошка,
Друг мой Николай.
— Уголёк, ещё немножко!
Хари, помогай!
Помогают псы толково,
Тянут за ремни.
И уже по тундре снова
Нас везут они, —
Только уши опустили:
Псам не по нутру,
Чтобы уши парусили
На таком ветру!
Дома, дома будем скоро!
Вот он, интернат!
Вдруг, глядим, собачья свора.
Пять собак стоят.
Это сборище лентяек
Много раз тайком
Обижало наших лаек,
Хари с Угольком.
Видим — помощи глазами
Просит Уголёк.
— Ты не трусь! Поможем сами
Тем, кто нам помог!
Отступили, оробели
Тут чужие псы.
Вслед упряжке посмотрели,
Опустив носы.
Может, свора беззаботных
Псов неделовых
Застыдилась двух животных
Честных, трудовых?..
Едем. Снег скрипит упруго.
В окна смотрит класс.
Это мы, четыре друга!
Принимайте нас!



НАДО ПОМНИТЬ

Елена Петровна ведёт разговор:
— Люблю вашей тундры суровый простор,
Но я — ленинградка. Мой город родной
Хочу, чтоб любили вы вместе со мной.
Ведь именно там, на Неве, родилась
Под залпы «Авроры» Советская власть!
В Неве в эти дни закипала вода:
Шёл ливень свинцовый над нею тогда!
Родной мой отец с обагрённым лицом
Упал в эти дни перед Зимним дворцом.
На площади той красноватый гранит —
Запомнил он тех, кто в атаке убит…
Потом у меня в сорок третьем году
Два брата погибли на ладожском льду.
Их жизнь за Отчизну была отдана.
Не это ли высшая жизни цена!
За свой Ленинград мы сражались с врагом,
Чтоб он не стонал под чужим сапогом,
Хоть голод качал нас, как ветер — тростник,
Но город не сдался, но город не сник!…
Счастливые годы настали для нас.
С какой же обидой, ребята, подчас
Гляжу, как бросается хлебом иной,
Ведь хлеб называли мы «силой земной»!..
Сидели мы тихо, — заслушался класс.
Я тоже внимательно слушал рассказ,
И хлеба кусок почему-то потом
Пощипывать начал под партой тайком…



ДЕЛА БУДУЩЕГО ЛЕТА

В окно погляжу иль на улицу выйду —
Буран задувает, равнина бела.
Но тундра не спит, — это кажется с виду! —
На лето для нас запасает дела.
В начале июня, закончив занятья,
Приедем домой на каникулы мы,
И в тундре, надевшей весеннее платье,
Найдутся дела после долгой зимы!
Один соберёт для гербария ворох
Растений, что дремлют под снегом сейчас.
Другой раздобудет зверюшек, которых
В живом уголке ожидают у нас.
Кто в чуме подсядет к столетнему деду —
Запишет легенды, что сложены встарь.
А кто с малышами затеет беседу —
Расскажет про школу, покажет букварь.
Я этим займусь обязательно тоже.
Заранее буквы узнает мой брат.
Всего только на год меня он моложе,
И я его сам повезу в интернат!
Я буду учить его строго, умело,
Как наша Елена Петровна, точь-в-точь!
…Дела хоть куда! Ну а главное дело —
Помочь, если люди попросят помочь.
Другие занятья мы сразу отложим.
И если сумеем — конечно, поможем.





ДВА ЯЗЫКА

— Песен, дедами спетых
В их минувшей судьбе,
Их преданий, секретов
Не узнать бы тебе, —
Но живой передачей
К нам сквозь время проник
Их напевный, горячий,
Их ненецкий язык.
Он и нежен, и точен,
И красив, и силён,
Потому что отточен
На граните времён.
Свет угаснувших красок
Сохранил он один —
Сколько помнит он сказок,
Богатырских былин!
…Так Елена Петровна
Повела свою речь.
— Помни, должен любовно
Ты язык свой беречь!
К сожаленью, не диво, —
Я знавала людей,
Что гнушались брезгливо
Речью мамы своей.
Ведь они забывают,
Свой язык не любя,
Что навек отрывают
От народа себя!
Сам почувствуешь — если
Ты язык изучил,
Сможешь прадедов песни
Ты поднять из могил,
Воскресишь и разбудишь
Дальних предков мечты,
Сам с историей будешь
Разговаривать ты!
Знать не хуже родного
Надо русский язык.
Это — Ленина слово,
Радость пушкинских книг.
Он выводит нас к свету
Самым верным путём.
Всю большую планету
Вместе с ним узнаём!
Пусть живут, как два брата,
Наши два языка.
С ними — дружба крылата,
С ними — ноша легка!
Слава дружбе, звенящей
В голосах детворы,
На снегу разводящей
Жарких споров костры!