Леонид Лапцуй
На оленьих тропах


Битва

В октябре плывет над тундрой
Желтый месяц в серой дымке,
У оленей наступает
Новобрачная пора.
Гребнем карликов-березок
Чешут головы олени,
И с рогов слезает кожа,
Словно с дерева кора.

Наливаясь буйной кровью,
У самцов взбухают шеи,
Кровяные, крепнут ветви
Запрокинутых рогов.
Шерстка тонкая оленья
То белеет, то темнеет,
Словно в небе новолунном
Вереница облаков.

Новобрачными ночами,
Словно море, ходит стадо.
Олених пугливых кличут
Трубным голосом самцы.
Пастухам в такую пору
Нет с оленьим стадом сладу.
Тундре трудные законы
Завещали праотцы.

Как-то раз беззвездной ночью,
Когда сам себя не видишь,
Я стерег оленье стадо,
Зовы слушая во мгле,
Обходил его кругами
И едва-едва не падал,
Мерзлоту копытит стадо,
Ходят волны по земле.

Воем жалобным внезапно
Огласилась вся окрестность,—
У глубокого оврага
Это волк полярный выл.
Кровожадного злодея
Над обрывом над отвесным
 Молодой самец олений
По хребту копытом бил.

С переломленной спиною
Ползал волк червем бескостным.
А другой, большой, матерый,
На оленя наседал.
И рога свои крутые
Богатырь саженноростый,
Как березовую крону,
На злодея наставлял.

Злобно волк зубами щелкал,
А из пасти водопадом
В темноту бежала пена,
И щетинилась спина,
Он к земле прижался рысью,
Заелозил тощим задом,
Аж со страху схоронилась
В тучу желтая луна.

Только прыгнуть не успел он —
Словно мяч, взлетел на воздух,—
Вот с какой свирепой силой
Бьют ветвистые рога!
Завалил мой выстрел зверя,
И олень саженноростый
Взглядом мне сказал: «Спасибо,
Что помог убить врага».

А потом вернулся в стадо,
Подошел к подружке милой,
Чтоб слова его услышать,
Навострил я чуткий слух.
Он сказал ей, что тройная
У мужчин бывает сила,
Если смерть крылом вороньим
Замахнется на подруг.