Константин Лагунов. Книга памяти
О. К. Лагунова
ИРИНА ТУЖИК. ВСТРЕЧА
Знала ли я Константина Яковлевича? Да, конечно, знала: первая реакция моя была бы именно такой. Но, призадумавшись, засомневалась: как можно ответить «да», если ты не прочла всех книг писателя Константина Лагунова, если встречи с ним были эпизодическими, редкими и короткими. И все же...
Вначале мы с Константином Яковлевичем просто жили в одном городе. Городе Тюмени. Потом же непредсказуемые жизненные маршруты позволили выйти на смежные, параллельные, пересекающиеся пути и тропы, неожиданно сблизившие нас.
Было время, когда мы встречались часто, хотя он и не подозревал об этом. Телевизионный режиссер обязан знать своих героев в лицо, а он, возглавляя областную писательскую организацию в течение многих лет, жил всегда на виду – молодой, энергичный, активный, устремленный в будущее. Не отвлеченное будущее, а конкретное воплощение задуманного, будь то статья, книга, идея проведения в Тюмени очередной встречи своих земляков с московскими и ленинградскими писателями. Черно-белая кинопленка 60-80-х годов запечатлела Константина Лагунова на буровых северных нефтяных месторождений, на палубе катеров и теплоходов, пробирающихся по Иртышу и Оби к Северному Ледовитому океану, в Красных чумах и сельских клубах. Достаточно вспомнить Дни советской литературы в Тобольске, Ялуторовске, Нижневартовске и Ханты-Мансийске. Сколько их было!
Молодые, впоследствии известные и знаменитые тюменские писатели и поэты Юван Шесталов, Еремей Айпин, Зот Тоболкин, Александр Мищенко «кучковались» в Тюменском отделении Союза писателей СССР, находя здесь дружескую и профессиональную поддержку, мужали и крепли рядом с Иваном Истоминым, Иваном Ермаковым, Евгением Шерманом.
В течение многих лет съемочные группы и передвижная станция Тюменского областного телевидения снимали важные литературные события, которые становились необходимым компонентом духовной жизни тюменцев. Сегодня эти события назвали бы акциями, что точнее, поскольку они вовлекали в круг своих действий множество людей – начинающих поэтов, артистов, чтецов, библиотекарей, читательскую публику, словом – народ. Людей привлекало творческое начало, просветительский энтузиазм, энергетика содействия, содружества, ведущие к укреплению сообщества поколений. Сегодня, в век безграничного людского разобщения и конфронтации, особенно ценна эта светлая человеческая устремленность писателя в созидательное одухотворенное «завтра».
Начало освоения нефтяного Тюменского Севера каждый тюменец пережил по-своему, но каждый – в разной степени – оказался причастен к этим эпохальным событиям. Наверное, это было время, когда вся Тюменская область жила одними заботами: телевизионщики принимали в студии и провожали на Север все новые бригады геологов и буровиков, строителей железных дорог, первых газопроводов и нефтепромыслов. Писатель и энтузиаст Константин Лагунов без устали летал на Самотлор, в Шаим и Горноправдинск, где знакомился с героями своих будущих очерков, романов и пьес. Впереди были «Ордалия», «Бронзовый дог», «Больно берег крут». Но уже тогда он первым с болью увидел и почувствовал скорые последствия столь решительного, небережливого, нехозяйского вламывания техники и людских потоков в природную красоту Сибири, и все его естество коренного сибиряка и писателя-гражданина восставало против этого варварства. Это почувствовали и мы, читатели...
Ему «были понятны бытовые неурядицы, трудности и лишения первых сибирских топографов, сейсмиков, буровиков, нащупывающих нефтяные клады Приобья... подкупал азарт и дерзость руководителей геологических подразделений и первых строительных отрядов», – напишет он позднее в своей исповеди-повести «Пред Богом и людьми». – «Я был уверен: это временное опьянение пройдет, романтический туман развеется, начнется нормальная жизнь, обычная работа, разумное, бережное отношение к природе... Я ошибся». Если положить в основу классификации поколений XX века не хронологию, а драматические узлы истории, то в советской России вслед за поколением «детей системы» логично появилось поколение «обманутых надежд». Мне кажется, что Константин Яковлевич «хлебнул горя» из той и из другой реки...
Тем временем развивающееся тюменское телевидение продолжало сближать нас. Архивы постепенно открывали свои тайны, возрождался интерес к истории своего края, и на областном телевидении вот-вот должны были засветиться огни первого фестиваля телевизионных фильмов «Белые пятна истории Сибири». Будучи историком, писателем и журналистом, Константин Яковлевич всегда чувствовал новое, всегда хотел попробовать себя и на театре, и на телевидении. Тюменский областной драматический театр осуществлял постановки по его произведениям. Сам писатель охотно писал театральные рецензии. На телевидении был поставлен телеспектакль по роману «Больно берег крут». В начале 90-х в фокусе внимания оказалась давно тревожившая его тема восстания сибирских крестьян в 20-х годах, их сопротивление Советской власти, процессы коллективизации и их последствия.
Меня же тогда волновали способы экранного воплощения идей тобольского губернатора, известного государственного деятеля Михаила Сперанского. Разные эпохи, разные судьбы и социальные слои для исследования – писательского и журналистского, но, несомненно, было и главное, что нас объединяло тогда: стремление докопаться до истины, найти исторические свидетельства, яркие факты и образы, чтобы передать атмосферу времени, увлечь телезрителей своим повествованием. Авторитет Константина Яковлевича и дотоле был очень высок, ему верили. Родился фильм «Двадцать первый». Позднее в своей «Исповеди» он напишет эти горькие строки: «С общественными науками и прежде всего с Историей большевики проделывали все, что их душеньке угодно. Ее перелицовывали, перекраивали, вставляли лоскутья, перекрашивали, словом, творили такие безобразия, о которых в нормальной цивилизованной стране не могли бы и помыслить».
Он был узнаваем всегда – в слове, интонации, в отстаивании правоты того, о чем говорил. Эта убежденность шла от искренности, новизны восприятия и свежести чувства. За этим стояло многое – деревенское детство вблизи Тобольска и Иртыша, добрые семейные традиции, любовь к народной песне и чуткость к слову. И конечно, высочайшая культура и интеллигентность во всем.
При встречах с ним меня не оставляло ощущение своего малого знания, неглубокого ощущения истории, слабости аргументов и ассоциаций в выстраивании образа. Но было на кого равняться, и, быть может, в дальнейшем мне что-то важное удалось понять, учесть в своих работах. Он был всегда узнаваем, но и сам всегда отличал людей: по голосу, по интонации, по настроению и манере общения. Поэтому общаться с ним доставляло особое удовольствие: доброжелателен, деловит, энергичен, приветлив.
Где-то в середине 90-х Константин Яковлевич неожиданно позвонил и пригласил поработать на возглавляемой им кафедре журналистики ТГУ. Наверное, тогда я не была готова к полноценному общению со студентами, вспоминалось классическое определение Б. Шоу: «Кто умеет – делает, кто не умеет – учит». Однако чувство глубокого уважения к имени и личности Константина Яковлевича пересилило, возникло искреннее желание помочь, пригодиться, быть рядом. А сегодня, спустя десятилетие, я благодарна ему, увидевшему во мне не ментора – нет! – а человека, способного постигать новое, учиться вместе со студентами, искать книги и статьи в прессе, сомневаться, обсуждать сообща, верить в них, юных, двадцатилетних, беззаботных и целеустремленных. Без сомнения, во многом пример установления контакта со студентами подавал сам профессор Константин Лагунов.
Он был истинный педагог. Времени на студента он никогда не жалел. Прохладное «вы» он легко заменял на отеческое «ты», и за этим стояло истинное уважение и любовь к молодому поколению. Ему приносили свои первые стихи, и он делал все, чтобы они были опубликованы, искал спонсоров для издания тоненьких студенческих книжек, разбирал их достоинства и недостатки, сопереживал вместе с ними, теми, в ком видел будущее российской поэзии и журналистики.
За три тюменских десятилетия писатель на себе почувствовал, не рассудком – нутром – постиг собственную беспомощность и беззащитность. Потому вполне естественной для него была душевная потребность помочь людям. И люди отвечали ему уважением и любовью.
Мы, члены съемочной телевизионной группы ГТРК «Регион-Тюмень», получили бесспорное доказательство этому при подготовке юбилейного фильма к 70-летию писателя. Вместе с автором сценария Татьяной Топорковой и телеоператором Виктором Николаевым мы встречались с разными людьми – коллегами – учеными, собратьями по перу, журналистами, ветеранами Великой Отечественной. Каждому нашлось, о чем сказать, что вспомнить.
По тому, как чутко реагировали дети на чтение глав его детских книг, как загорались глаза студентов-первокурсников ТГУ при первой же встрече с ним, по тому, сколько людей собиралось на читательские конференции по поводу выхода в свет каждой новой его книги, становилось ясно: перед нами был человек особенный, Личность в литературе и в жизни, чья духовная сущность, отзывчивость, щедрость и искренность достойны уважения и доброй, благодарной памяти.
Знала ли я Константина Яковлевича? Немного – да.
Но спасибо судьбе, что наши жизненные пути хоть и на короткое время соприкоснулись, не разминулись, не разошлись. Я часто вспоминаю его, и он всегда тот же – молодой, большой и добрый человек.
О. К. Лагунова
ИРИНА ТУЖИК. ВСТРЕЧА
Знала ли я Константина Яковлевича? Да, конечно, знала: первая реакция моя была бы именно такой. Но, призадумавшись, засомневалась: как можно ответить «да», если ты не прочла всех книг писателя Константина Лагунова, если встречи с ним были эпизодическими, редкими и короткими. И все же...
Вначале мы с Константином Яковлевичем просто жили в одном городе. Городе Тюмени. Потом же непредсказуемые жизненные маршруты позволили выйти на смежные, параллельные, пересекающиеся пути и тропы, неожиданно сблизившие нас.
Было время, когда мы встречались часто, хотя он и не подозревал об этом. Телевизионный режиссер обязан знать своих героев в лицо, а он, возглавляя областную писательскую организацию в течение многих лет, жил всегда на виду – молодой, энергичный, активный, устремленный в будущее. Не отвлеченное будущее, а конкретное воплощение задуманного, будь то статья, книга, идея проведения в Тюмени очередной встречи своих земляков с московскими и ленинградскими писателями. Черно-белая кинопленка 60-80-х годов запечатлела Константина Лагунова на буровых северных нефтяных месторождений, на палубе катеров и теплоходов, пробирающихся по Иртышу и Оби к Северному Ледовитому океану, в Красных чумах и сельских клубах. Достаточно вспомнить Дни советской литературы в Тобольске, Ялуторовске, Нижневартовске и Ханты-Мансийске. Сколько их было!
Молодые, впоследствии известные и знаменитые тюменские писатели и поэты Юван Шесталов, Еремей Айпин, Зот Тоболкин, Александр Мищенко «кучковались» в Тюменском отделении Союза писателей СССР, находя здесь дружескую и профессиональную поддержку, мужали и крепли рядом с Иваном Истоминым, Иваном Ермаковым, Евгением Шерманом.
В течение многих лет съемочные группы и передвижная станция Тюменского областного телевидения снимали важные литературные события, которые становились необходимым компонентом духовной жизни тюменцев. Сегодня эти события назвали бы акциями, что точнее, поскольку они вовлекали в круг своих действий множество людей – начинающих поэтов, артистов, чтецов, библиотекарей, читательскую публику, словом – народ. Людей привлекало творческое начало, просветительский энтузиазм, энергетика содействия, содружества, ведущие к укреплению сообщества поколений. Сегодня, в век безграничного людского разобщения и конфронтации, особенно ценна эта светлая человеческая устремленность писателя в созидательное одухотворенное «завтра».
Начало освоения нефтяного Тюменского Севера каждый тюменец пережил по-своему, но каждый – в разной степени – оказался причастен к этим эпохальным событиям. Наверное, это было время, когда вся Тюменская область жила одними заботами: телевизионщики принимали в студии и провожали на Север все новые бригады геологов и буровиков, строителей железных дорог, первых газопроводов и нефтепромыслов. Писатель и энтузиаст Константин Лагунов без устали летал на Самотлор, в Шаим и Горноправдинск, где знакомился с героями своих будущих очерков, романов и пьес. Впереди были «Ордалия», «Бронзовый дог», «Больно берег крут». Но уже тогда он первым с болью увидел и почувствовал скорые последствия столь решительного, небережливого, нехозяйского вламывания техники и людских потоков в природную красоту Сибири, и все его естество коренного сибиряка и писателя-гражданина восставало против этого варварства. Это почувствовали и мы, читатели...
Ему «были понятны бытовые неурядицы, трудности и лишения первых сибирских топографов, сейсмиков, буровиков, нащупывающих нефтяные клады Приобья... подкупал азарт и дерзость руководителей геологических подразделений и первых строительных отрядов», – напишет он позднее в своей исповеди-повести «Пред Богом и людьми». – «Я был уверен: это временное опьянение пройдет, романтический туман развеется, начнется нормальная жизнь, обычная работа, разумное, бережное отношение к природе... Я ошибся». Если положить в основу классификации поколений XX века не хронологию, а драматические узлы истории, то в советской России вслед за поколением «детей системы» логично появилось поколение «обманутых надежд». Мне кажется, что Константин Яковлевич «хлебнул горя» из той и из другой реки...
Тем временем развивающееся тюменское телевидение продолжало сближать нас. Архивы постепенно открывали свои тайны, возрождался интерес к истории своего края, и на областном телевидении вот-вот должны были засветиться огни первого фестиваля телевизионных фильмов «Белые пятна истории Сибири». Будучи историком, писателем и журналистом, Константин Яковлевич всегда чувствовал новое, всегда хотел попробовать себя и на театре, и на телевидении. Тюменский областной драматический театр осуществлял постановки по его произведениям. Сам писатель охотно писал театральные рецензии. На телевидении был поставлен телеспектакль по роману «Больно берег крут». В начале 90-х в фокусе внимания оказалась давно тревожившая его тема восстания сибирских крестьян в 20-х годах, их сопротивление Советской власти, процессы коллективизации и их последствия.
Меня же тогда волновали способы экранного воплощения идей тобольского губернатора, известного государственного деятеля Михаила Сперанского. Разные эпохи, разные судьбы и социальные слои для исследования – писательского и журналистского, но, несомненно, было и главное, что нас объединяло тогда: стремление докопаться до истины, найти исторические свидетельства, яркие факты и образы, чтобы передать атмосферу времени, увлечь телезрителей своим повествованием. Авторитет Константина Яковлевича и дотоле был очень высок, ему верили. Родился фильм «Двадцать первый». Позднее в своей «Исповеди» он напишет эти горькие строки: «С общественными науками и прежде всего с Историей большевики проделывали все, что их душеньке угодно. Ее перелицовывали, перекраивали, вставляли лоскутья, перекрашивали, словом, творили такие безобразия, о которых в нормальной цивилизованной стране не могли бы и помыслить».
Он был узнаваем всегда – в слове, интонации, в отстаивании правоты того, о чем говорил. Эта убежденность шла от искренности, новизны восприятия и свежести чувства. За этим стояло многое – деревенское детство вблизи Тобольска и Иртыша, добрые семейные традиции, любовь к народной песне и чуткость к слову. И конечно, высочайшая культура и интеллигентность во всем.
При встречах с ним меня не оставляло ощущение своего малого знания, неглубокого ощущения истории, слабости аргументов и ассоциаций в выстраивании образа. Но было на кого равняться, и, быть может, в дальнейшем мне что-то важное удалось понять, учесть в своих работах. Он был всегда узнаваем, но и сам всегда отличал людей: по голосу, по интонации, по настроению и манере общения. Поэтому общаться с ним доставляло особое удовольствие: доброжелателен, деловит, энергичен, приветлив.
Где-то в середине 90-х Константин Яковлевич неожиданно позвонил и пригласил поработать на возглавляемой им кафедре журналистики ТГУ. Наверное, тогда я не была готова к полноценному общению со студентами, вспоминалось классическое определение Б. Шоу: «Кто умеет – делает, кто не умеет – учит». Однако чувство глубокого уважения к имени и личности Константина Яковлевича пересилило, возникло искреннее желание помочь, пригодиться, быть рядом. А сегодня, спустя десятилетие, я благодарна ему, увидевшему во мне не ментора – нет! – а человека, способного постигать новое, учиться вместе со студентами, искать книги и статьи в прессе, сомневаться, обсуждать сообща, верить в них, юных, двадцатилетних, беззаботных и целеустремленных. Без сомнения, во многом пример установления контакта со студентами подавал сам профессор Константин Лагунов.
Он был истинный педагог. Времени на студента он никогда не жалел. Прохладное «вы» он легко заменял на отеческое «ты», и за этим стояло истинное уважение и любовь к молодому поколению. Ему приносили свои первые стихи, и он делал все, чтобы они были опубликованы, искал спонсоров для издания тоненьких студенческих книжек, разбирал их достоинства и недостатки, сопереживал вместе с ними, теми, в ком видел будущее российской поэзии и журналистики.
За три тюменских десятилетия писатель на себе почувствовал, не рассудком – нутром – постиг собственную беспомощность и беззащитность. Потому вполне естественной для него была душевная потребность помочь людям. И люди отвечали ему уважением и любовью.
Мы, члены съемочной телевизионной группы ГТРК «Регион-Тюмень», получили бесспорное доказательство этому при подготовке юбилейного фильма к 70-летию писателя. Вместе с автором сценария Татьяной Топорковой и телеоператором Виктором Николаевым мы встречались с разными людьми – коллегами – учеными, собратьями по перу, журналистами, ветеранами Великой Отечественной. Каждому нашлось, о чем сказать, что вспомнить.
По тому, как чутко реагировали дети на чтение глав его детских книг, как загорались глаза студентов-первокурсников ТГУ при первой же встрече с ним, по тому, сколько людей собиралось на читательские конференции по поводу выхода в свет каждой новой его книги, становилось ясно: перед нами был человек особенный, Личность в литературе и в жизни, чья духовная сущность, отзывчивость, щедрость и искренность достойны уважения и доброй, благодарной памяти.
Знала ли я Константина Яковлевича? Немного – да.
Но спасибо судьбе, что наши жизненные пути хоть и на короткое время соприкоснулись, не разминулись, не разошлись. Я часто вспоминаю его, и он всегда тот же – молодой, большой и добрый человек.