Владимир Герасимов
Жить памятью...
Моей семье - жене, детям, внукам посвящается...
Заводские
Конечно, в общепринятом понятии, громко сказано - завод. Но для села это был именно - Завод. По местным меркам, солидное производство, широкий ассортимент и отменное качество продукции. Подсобные участки (как теперь принято говорить - достаточно развитая инфраструктура). И статус - заводские. Именно так называли на селе всех, кто был так или иначе причастен к заводу.
Это было уважительное отношение жителей села прежде всего к людям там работающим, к тому большому и важному делу, что они делали на этом небольшом сельском заводе. Особый этот статус автоматически переносился и на детей их, на ребятню, что постоянно ошивалась близ территории завода или на подсобных производствах - на конюшне, в гараже, в бондарном цехе. Ребята все без исключения гордились своим особым положением, возможностями и своим статусом, хотя слова конечно такого не знали. И подчас гордо задирали нос перед остальной частью подрастающего населения села.
Завод построили ещё до революции местные купцы братья Забелины - жуликоватые мужики, Антон и Василий. Они по большему счёту сделали тогда великое дело и для себя и для земляков своих. Много разного рассказывали старики о истории строительства этого завода. Она где-то и загадочна, а где-то и трагична.
Строили его братья на собственные деньги, которые как поговаривали, добывались и зарабатывались не всегда честным путем. Ходили слухи, что братья частенько надолго уезжали из дома под видом торговых дел. А сами тем временем в приишимских краях, да казахских степях «со товарищи» разбоем занимались. Привозили из поездок всегда барахло всякое, коней пригоняли, водились всегда после гастролей и деньжата у них. Все говорили, деньги эти были кровавые.
Не боялись купцы разговоров, жили на широкую ногу, все у них в округе было куплено, гости высокие часто бывали. А купцы строились и строились основательно, с размахом, на долгие годы.
Основное помещение для маслобойни (с неё начинался завод), располагалось на возвышенности. Неподалеку были два небольших озера, куда впадала речка - ручеек, в последствии запруженная и получившая уже в наше время название Замарайка.
Строительство в то время вели, как говорили старики, в основном пришлые «Из Рассей». Их нанимали на все тяжелые работы. Высокооплачиваемую работу по «столярке», кузнечные работы выполняли местные мастера, которые сразу вели обучение ремеслу сельских парней.
Рассказывают, что основное строительство было завершено быстро. Производство масла запустили сначала на конной тяге. Впоследствии, братья в кооперации с ишимскими купцами, приобрели паровые двигатели. Позднее дополнительное маслодельное и сыродельное оборудование было доставлено аж из самой Англии. Сырья для такого рода производства было более чем достаточно. Только заинтересуй крестьянина. А братья это умели. Под заказ и под молоко крестьянину поставлялось все необходимое. Что и говорить - качество продукции было отменным. Её поставляли на все местные ярмарки, возили на знаменитые - Никольскую, что проводилась в Ишиме и Ирбитскую, что на Урале. Поговаривают, что поставлялось масло и в столицу и даже в Париже на выставке побывало.
Одним словом деньги потекли рекой. Братья построили себе каждый по основательному дому на берегу большого озера. Возвели кирпичные хоромы и магазины на узловой станции и в Омске.
Но грянула революция. Братья не стали испытывать судьбу и с семьями и нажитым срочно вскорости подались в китайский Харбин. Пришлые специалисты тоже потянулись по домам, жизнь новую налаживать. Завод остановился.
Несмотря на «пригляд», что остался от прежних хозяев, завод пытались понемногу потрошить. А как же - такая сладкая конфетка, да ещё и ничья. Одно время добротные каменные склады и подвалы использовали как «кутузку». Сажали туда и красные и белые. Видели заводские стены и кровь. Рассказывают,что отступающие из Омска в сторону Тюмени белогвардейские части много постреляли народу местного, да из округи, что был недоволен карательным разгулом. Все они нашли покой в братской могиле, что находится и сейчас в старом школьном парке.
Постепенно бури улеглись, власти народные взялись дело налаживать. Завод опять заработал, стал выпускать прежний ассортимент продукции. Со временем появились и новые виды товара, всё это поставлялось в разные регионы огромной страны, особенно на север.
Перерабатывали на заводе молоко, что доставлялось с северо-западной части всего района и ближайших сельхозпредприятий соседней области. Надо было видеть, как тёмными вечерами со всех сторон по дорогам, что вели к заводу, медленно двигались гружёные машины-молоковозы, да и просто приспособленная техника с ёмкостями. В непогоду, надрывно гудя, они словно огромные пауки своими глазами-фарами выискивали в темноте свою жертву - завод, куда они все и стремились. Именно такие яркие фантазии появлялись в детских головах, когда порой ребятам доводилось видеть эту картину.
Как-то так повелось, что на основном производстве завода, а впоследствии и на подсобных участках стали работать семейные династии. Мастерству учились годами, опыт передавался от родителей детям и традиция эта сохранялась все годы и активно поощрялась руководством завода. Славились на заводе трудовые династии - Грязевых и Лаврушиных, Рудских и Банщиковых, Гиль и Мельниковых.
Это были высококлассные маслоделы и сырных дел мастера, бондари и «головастые» механики, а впоследствии электрических дел специалисты. Уважали их всех за знание дела своего, ответственный подход ко всему,что делали. Уважали за преданность заводу и ремеслу своему.
Конечно и дети все любили завод. И не только за то, что иногда можно было попробовать горячей, прямо из под рожка, сладкой заводской продукции, за какую-нибудь мелкую работу. Любили завод за атмосферу таинственности и строгости, серьезности и деловитости, что царила вокруг. Любили бондарку-цех по изготовлению тары. Какой там стоял всегда запах, как чудно пахла свежая стружка. Мальчишкам часто доверяли выносить свежую стружку и отходы на заводскую котельную, чем они ужасно гордились. Истинным наслаждением для ребят была работа по разбору бракованной клёпки и тарной дощечки. Им всегда позволяли после работы взять что-то из брака себе на поделки. Что тогда начиналось. Все готовили себе деревянные пистолеты и автоматы, новые скворечники, кораблики... А из бракованных боковин, что шли на изготовление бочек под сгущёнку, обязательно делались «рыцарские» щиты, это было серьёзным дополнением ко всему «боевому» вооружению ребятни - саблям, шпагам, кинжалам, лукам. И тогда в окрестностях завода, на строящихся домах для заводских, разыгрывались целые военные сражения. В атаку обе стороны ходили в полной боевой экипировке.
Но особым, таинственным и любимым местом был, конечно, заводской сад. Когда-то купцы разбили его для отдыха и прогулок. Входа в сад было два. Один со стороны конторы-от нее тогда вели вглубь сада дорожки, посыпанные озерным мелким песком. Вдоль дорожек в то время высаживались цветы, стояли вычурные беседки, качели. Второй вход был со стороны производственных помещений. Рабочие тоже могли прийти в сад, отдохнуть, было обустроено место для курения.
Конечно, в последние годы сад заводской стал совершенно другим. За ним уже никто специально не смотрел, не ухаживал. Так, проводили иногда по весне субботники, что-то подрезали, чистили, вывозили мусор, а потом опять надолго забывали о нём. И сад этот был предоставлен сам себе - рос и зарастал, и местами становился уже непроходимым. Зато для ребят это был настоящий рай, островок их собственности, место для уединения,шалости и мечтаний.
Территория сада всегда делилась по возрастным категориям. Ребята постарше, имели «престижное» место в зарослях черемухи и сирени, там прятались их солидные «строения», что строились из различного бросового материала. Это была запретная зона для малышни. В свободное время парни собирались иногда там группами - украдкой покурить, поиграть в карты, просто потрепаться, помечтать. Их «вигвамы» были более приспособлены к длительному пребыванию. В период весеннего буйства, когда в саду начинала цвести черемуха и сирень, а ее в саду было предостаточно, в округе стоял дурманящий запах, тогда здесь были посиделки влюблённых пар. Всё знали, лучшего места для уединения в это время нигде в селе не найти.
Конечно, младшие тоже не отставали от своих старших братьев, обустраивали свой укромный уголок как могли. Их законным местом были заросли яблонь. Здесь у них были и небольшие качели, что делались из веревок на особо крепких ветвях. Были здесь даже обустроенные места для костра. Мелкий народец любил иногда вечерами посидеть у огня, испечь печёнок, пожарить на прутиках принесённое на «общак» из дома соленое сало. Иногда здесь «подавали и деликатес». С большим энтузиазмом ребята готовили на прутьях или запекали в глине, пойманных днём карасей. В общем, «столоваться» здесь малышня любила и готовилась к этому всегда основательно. Верхом же их кулинарных посиделок, всегда было коллективное распитие горячей сгущёнки, которая иногда доставалась за совместную работу по уборке территории, за работу на заводской конюшне. Трехлитровая банка с этим божественным горячим напитком ходила по кругу и стояла тишина. Правда, иногда звучали редкие детские философские комментарии, высказывались желания, что-то типа:
- Эх, хлебушка бы сейчас горячего!
И на следующую сходку-посиделку хлеб непременно был. Хоть и не горячий, но свежий, благо пекарня на селе была тогда своя. Вообще «мелкота» была предприимчивым народом, умела устраивать праздник и душе и желудку.
Другим излюбленным местом для детворы был примыкающий к заводскому саду пруд. Он сообщался посредством трубы с речкой Замарайкой. В пруду кроме лягушек ничего не водилось, так как завод зачастую производил туда сброс технических вод и испорченной сыворотки, так что рыбы там давно не было и в помине. Купаться там тоже было нельзя. Зато для ребят это было любимым местом с весны и до середины лета, пока вода не начинала активно цвести, и не распускать в округе душистые «ароматы». Уже в майские праздники на воду спускались различные плавсредства, сбитые из небольших брёвен, досок и жердей... Одним словом из всего, что хоть мало-мальски могло держаться на воде.
Это были не безликие неповоротливые плоты. Это были настоящие «разбойничьи корабли» с пиратскими и иными флагами. Сколько тогда цветной материи не досчитывались дома матери и бабушки. Всё это уходило на оформление «судов». Отдельные «капитаны» умудрялись с помощью плоских батареек для фонариков, а то и мотоциклетных аккумуляторов и лампочек освещать свои «бригантины» разноцветными огнями, это было очень эффектно в вечернее время.
Плавание на пруду на собственных «кораблях» было любимым делом в теплый летний вечер. Иногда здесь проводили и «прокат» этих плавсредств для многочисленных друзей и конечно подрастающих невест.
Но самым ярким и зрелищным событием всегда были горячие «пиратские» сражения на пруду. Они проходили не спонтанно, не абы как. К ним готовились серьёзно. Происходило это под вечер или в выходной, когда основные домашние дела у ребят были сделаны. И раздавались тогда со стороны парка и пруда незнакомые для многих подрастающих зрителей выражения:
- Полундра! Свистать всех наверх! На абордаж! Рубить концы!
Всё это кричала наиболее подготовленная и читающая часть «морских разбойников».
Конечно, все участники этих баталий непременно оказывались в воде, некоторые выходили из боя с синяками. Побеждала же всегда дружба.
После горячих «боёв», здесь же на берегу или в саду заводском разжигались небольшие костры, у которых сушилась одежда. И весь остаток вечера у огня обсуждали итоги «боевых сражений», преимущества и недостатки всех плавсредств, одним словом, проводился настоящий «разбор полётов». Здесь же опять готовили печёнки, жарили сало или хлеб.
Трудно сейчас сказать, как повлияли эти водные прудовые «баталии» на выбор последующих профессий для мальчишек. Но они научили их добрым амбициям, умению самоутвердиться, проверить себя в критических ситуациях, научили мечтать и претворять свои фантастические мечты в реальность. Неслучайно, именно из числа этих «бойцов» было больше всего побегов в мореходку, часть этих «капитанов» связали свою дальнейшую судьбу с морями и реками, стали уже настоящими морскими волками. И ещё, а это пожалуй, главное - научили дружбе и умению уважать друзей, помогать другу в беде.
А завода того теперь нет, не значится даже в списках. Только полуразрушенные здания самого завода, да подсобных производств. И ветер, повсюду только ветер. Не выдержал конкуренции завод. Не устоял, обанкротился много лет назад, в годы перестроечные, лихие. Не помогли ему, не поддержали. А может и специально сгубили молочные гиганты.
Больно и горько теперь осознавать, что не попробовать уже того настоящего заводского масла и сгущёнки, не вкусить того горячего хлеба из сельской пекарни. Нет теперь и сада заводского. Запущен, зарос. Не поют по утрам в саду соловьи, не приходят сюда влюблённые пары на свидание. Нет на пруду и разноцветных бригантин. Нет весёлого смеха, нет мечтательных вечерних разговоров у костра. Нет искренних влюблённых взглядов. Нет и самого пруда - давно спустили. Осталась только история этого небольшого сельского завода и всё то, что было с ним связано.
И наша память, благодарная память...