Мила Романова Там, где живут облака
(Тибетская книга о жизни и смерти)



Часть 1
Непал. Катманду. 2012 год

[image]

- О боже, как здесь воняет, - Зоя демонстративно закрыла нос и, развернувшись, медленно пошла в сторону.
-  Ну, да. И это вполне объяснимо. Ты же не на выставку цветов при­шла, а в крематорий под открытым небом...
-  Однако... - Зоя продолжала идти, - я даже не подозревала, что это так ужасно. Иначе бы сюда не поехала.
-  Зоя, прекрати! - Вера взяла ее за плечо. - Немедленно прекрати!
-  А я что? Я ничего... мне здесь ужасно не нравится, и я хочу сейчас же уйти. - Зоя сделала ударение на слове «ужасно», намеренно его по­вторив.
-  Мы пришли все вместе и уйдем тоже вместе. Поэтому тебе при­дется потерпеть, - Ася говорила мягко, но в ее голосе слышался легкий металл. - Мы - команда. И каждый из нас должен понимать это и при­нимать. Нам ведь в горы идти... А для непальцев Пашупатинатх - место священное, тут находится самый большой храм Шивы. Поэтому давай и мы будем относиться с уважением к этой святой земле.
Зоя промолчала, только презрительно фыркнула и с независимым видом отошла в сторону.
«Да, чувствовала я, что нельзя ее брать в группу, но вопреки всему взяла. Ведь было же понятно, что во время похода она будет «слабым звеном». И не по состоянию здоровья. С этим у Зои как раз все в пол­ном порядке. А именно с ее негативным отношением к жизни...» - Ася вздохнула.
Идея собрать группу для поездки на Тибет родилась у нее год назад. Дело в том, что у Аси был кризис. Самый настоящий творческий кри­зис. Ей нужно было срочно заканчивать книгу о Грузии, которую давно ждали в издательстве, но «тема не шла». Что она ни делала, что ни при­думывала, но это не давало нужного эффекта и творческого порыва. И вдруг она решилась...
Давно была мечта побывать в загадочных Гималаях, подняться на знаменитый перевал Дролма-ла, искупаться в самом высокогорном пресном озере Манасаровар, пройти кору вокруг священной горы Кайлас. Эта загадочная гора всегда манила ее. С тех самих пор, как она впервые задумалась над словом «духовность». Кайлас был неким символом, об­разом ее понимания духовности. Загадочная гора-пирамида, которая рождает многие легенды, истории, были...
Пройти кору, или обойти вокруг горы, как делают все тибетские буддисты, выражая таким образом почтение священной горе, было ее давней мечтой. Это помогло бы собраться с мыслями, а за одно поднять свой боевой дух и творческий настрой. Кстати, буддисты считают, что тот, кто прошел кору, может изменить свою жизнь и «развернуть удачу лицом к себе». Ася решила проверить: а что если и вдохновение раз­вернется заодно?
Да, это была хорошая идея, чтобы «встряхнуть мозги» и по-новому почувствовать дыхание жизни. Но в горы хорошо идти группой, поэто­му она решила ее собрать.
Рассказала знакомым, разместила информацию в Интернете и стала ждать. Первой откликнулась, конечно же, Мара. Как и положено луч­шей подруге. Она всегда поддерживала Асю во всех начинаниях. И этот раз не был исключением.
Потом появилась Вера. Веру она знала «тысячу лет» и очень ува­жала. С Верой можно было идти в горы, поскольку она обладала дей­ствительно сильным духом и неиссякаемым оптимизмом. Еще бы, жен­щина-пилот. Это вам не каждый день встречается!
Через месяц подтянулись ребята по Интернету. Сначала Егор, ад­вокат из Омска, а за ним Вадим, тоже из Омска. Она знала этих ребят немного. Однажды они познакомились на каком-то «духовном меро­приятии», когда Ася приезжала в их город.
Неожиданно к группе присоединилась Тата. Ася тоже знала ее дав­но. Когда-то она вместе с Асей занималась йогой. И звали ее Наташа. Но два года назад она вышла замуж за американца и уехала из России. Ася не видела ее с тех пор. Знала только то, что теперь она называет себя Тата. Но в группу взяла без колебаний, потому что помнила веселым и легким в общении человеком. И с этого момента группа превратилась в международную.
А потом также неожиданно подтянулись ребята из Непала: Бхола, Махендра, Протап и Баба. Бхолу она знала давно. Более того, была в него немного влюблена. Он приезжал в Россию проводить семинар по йоге и медитации, и она попала на этот семинар. Нуж­но сказать, что духовные практики были для Аси важны и нужны. Это помогало ей писать многочисленные и очень популярные книги. Ася была писателем. Модным и читаемым. Однако временами под­верженным депрессиям и творческим кризисам. Наличие в ее группе непальцев было несомненным плюсом. Их идеология, менталитет и позитивное жизнерадостное отношение к действительности было очень кстати. Кроме того, все эти ребята выросли в горах и очень хорошо там ориентировались. И это было их главным достоинством в условиях похода.
Макс присоединился к группе случайно. У него тоже случился кри­зис - он расстался с любимой девушкой. Макс - сын Мары. Он знал, что его мама с друзьями собираются в горы. Решение принял быстро и без особых раздумий.
Митю Ася позвала сама. Поскольку Митя был ее старым и добрым другом. Но у Мити была проблема: он очень плохо видел, и передви­гаться мог только с провожатым. Он давно мечтал попасть на Кайлас, но понимал, что это почти нереально. Ася пообещала ему помогать во время путешествия, ионе удовольствием согласился.
Последними к группе присоединились Лана и Антон. Их Ася почти не знала, небольшая переписка по Интернету и все. Лана оказалась мо­лодой девушкой: грамотной, приятной, но немного потерянной. Антон и вовсе показался Асе слабым и хилым, и она пожалела, что дала добро на его участие в группе.
Но неожиданно случились некие события, и в группе произошла замена: у Антона было мало денег, он не был уверен, что их хватит на поездку, и, чтобы получить дополнительный доход, вложил деньги в знаменитую пирамиду МММ... И если раньше денег у него не хватало, то теперь их не стало совсем. Буквально за неделю до поездки он, ры­дая в трубку, отказался от поездки. Но свято место пусто не бывает... Приблизительно в это же время позвонила Зоя. Ася не хотела брать ее, чувствовала, что будут проблемы, но количество человек в группе было уже согласовано с китайскими властями для получения разрешений на посещение Тибета, поэтому изменение привело бы к дополнительным сложностям. По крайней мере, так думала сама Ася. Отказ Антона ре­шил судьбу Зои. Так она оказалась в группе.
Ася вздохнула и посмотрела на ребят. Только вчера они при­летели в Трибхуван - аэропорт города Катманду. И именно здесь встретилась вся группа. Опаздывал только Вадим, он должен был прилететь завтра. А послезавтра, ровно в семь утра, они все вместе на автобусе покинут Катманду и направятся в пограничный город Кодари, чтобы, перейдя мост Дружбы, оказаться на территории ки­тайского Тибета.
-  Нет, ну вы посмотрите! Это уже слишком! - снова взвизгнула Зоя, показывая рукой прямо перед собой.
Ася посмотрела и увидела, что на той стороне реки Багмати гото­вилась большая погребальная церемония. Покойный явно был обеспе­ченным человеком, поэтому погребальный костер готовили в той части крематория, которая предназначалась для более богатого сословия. Ус­ловным разделением крематория на части служил мост, соединяющий оба берега, на котором обычно тоже выстраивались зеваки, желающие посмотреть церемонию в подробностях.
-  Все! Я ухожу! - И Зоя, развернувшись на каблуках, резко пошла к выходу.
Ася хотела крикнуть ей вслед, но Егор, который стоял рядом, вдруг остановил ее жестом, а потом сказал:
-  Не волнуйся. Я пойду с ней к автобусу, и мы подождем вас там.
-  Ладно, идите, - согласилась Ася и снова повернулась к реке.
Тем временем погребальный костер по ту сторону реки был пол­ностью готов. Его украсили гирляндами из оранжевых цветов. Тело, завернутое в оранжевое покрывало, покоилось на самом верху. Асе было слышно только тихое пение и звон колокольчика. Недалеко от могилы стояла группа богато одетых родственников. Ася наблюдала за ними и была крайне удивлена, что никто из них не плакал. Это было так непривычно. Она вспоминала, что там, в России, на похо­ронах обычно громко плачут. Здесь же родственники стояли в молча­нии. Вдруг один из молодых людей, который находился недалеко от костра, подошел ближе. Он стал обходить вокруг костра, совершая какой-то непонятный для русского взгляда ритуал. В завершение всего он снял рубашку.
-  Это сын умершего, - ответил на ее немой вопрос Бхола. Он стоял рядом и видел, как меняется выражение лица Аси. - Так он показывает свое почтение уходящему отцу.
Ася ничего не ответила. Она стояла и думала о том, что жизнь и смерть идут рядом, рука об руку. И никто из нас не может знать, когда на смену одной придет другая. В ее жизни было много потерь. Сначала дедушка и бабушка, потом погиб любимый брат, умер папа. Несколько раз она сама попадала в ситуации, когда могла совершить этот переход. Но еще не пришло ее время. Однако она хорошо усвоила: к смерти не­возможно привыкнуть. И ее невозможно не бояться. И когда человек говорит о том, что смерть ему не страшна, он просто бравирует и за­игрывает с судьбой. А делать этого не нужно. Это было авторитетное писательское мнение Аси. Потому как все наши мысли материальны и имеют свойство рано или поздно исполняться. А смерть - дама почтен­ная и предпочитает, чтобы к ней относились с уважением.
Она продолжала наблюдать за действом, которое разворачивалось на той стороне реки. Два сына умершего обходили по кругу и факелами поджигали костер.
-  Слушай, Ась, - Мара стояла рядом, - такое удивительное ощуще­ние... Броде бы смерть рядом, а мне кажется, это как освобождение какое-то.
Ася не успела ответить. Костер на той стороне реки вспыхнул, род­ственники продолжали стоять и наблюдать за пламенем.
-  Бхола, а что они делают? - Мара показывала рукой чуть в сто­рону. Там рабочие крематория принесли еще один труп, завернутый в саван. Они поднесли его к реке, открыли ноги умершему и опусти­ли их в воду.
-  Это очень символично, - сказал Бхола, - мыть ноги - как готовить в дорогу... В том новом мире, который начинается после смерти.
-  Знаешь, а мне совсем не страшно. Хотя я очень боюсь кладбищ и всех этих ритуалов погребения по христианским традициям. Макс, - обратилась она к сыну, - когда я умру, пусть меня тоже сожгут...
-  Ну ты, мать, даешь! - Макс стоял недалеко и наблюдал за семьей обезьян, которые суетились рядом, выпрашивая у прохожих всякие вкусности. Его совсем не интересовал ритуал погребения, в этот мо­мент он думал о самых что ни на есть «живых» вещах, а именно о люб­ви.
Совсем недавно он расстался с Юлей, с которой встречался це­лых три года, а потом еще и жили вместе почти целый год. Он не знал и не понял, что произошло. Еще вчера чувства были сильными и яркими - и вдруг их как будто выключили... Он честно ждал. Целый месяц. И делал вид, что ничего не случилось. Но Юля была слишком чувствительна.
-  Давай поживем отдельно, - вдруг предложила она.
-  Зачем? Почему? - он задавал ей вопросы, понимая, что она права. Но ведь предложил не он...
-  Просто. Просто поживем отдельно. Ты же сам этого хочешь, Макс.
Макс не ответил. Врать не умел. Поэтому собрал вещи и ушел. И сейчас, глядя на дружную семью обезьян, он горестно думал, почему все хорошее когда-то заканчивается. Замечание Мары вернуло его к действительности. Он повернулся в сторону реки.
В это время подул ветер и очень явно почувствовался запах горело­го человеческого мяса, приторно-сладкий запах смерти...
У Ланы вдруг закружилась голова и перед глазами все поплыло. Она начала плавно оседать на землю.
-  Ася, Ася! - Митя стоял рядом с Ланой. Он чувствовал, что ей пло­хо, но почти ничего не видел и помочь ей ничем не мог. - Ася! Воды! Нужно воды!
Рядом с Ланой первой оказалась Вера. Она быстро подхватила ее под руки и усадила прямо на каменную тропинку. Потом достала из рюкзака бутылку с водой, и через несколько минут Лана была в полном порядке.
-  Ее тоже в автобус нужно отвести, - сказала Вера, - нежная девоч­ка, городская. Очень впечатлительная. Ей уже хватило на сегодня силь­ных эмоций.
-  Да, и я с ней пойду. - Митя передвинулся поближе к Лане. - Про­ведешь меня? - спросил он, обращаясь к ней.
-  И я пойду тоже. - Макс почувствовал, что очень устал созерцать этот праздничный танец смерти.
-  И я пойду. У меня тоже голова закружилась. - Тата присоедини­лась к уходящим.
-  А мы куда поедем после Пашупатинатха? - спросила Вера, не об­ращаясь ни к кому конкретно.
-  На площадь Дурбар, а потом в Боднатх. Это самая большая ступа Непала, - ответил Бхола на правах хозяина.
-  Хорошо. Тогда я тоже пойду в автобус. Предупрежу ребят о даль­нейших планах.
-  Иди-иди. Мы скоро, - ответила Мара, продолжая смотреть, как на другой стороне реки складывали новый костер, а старый почти совсем догорел.
Родственники умершего уже ушли. Последние языки пламени пре­вращали в пепел все, что еще вчера было человеческой жизнью: плоть, чувства, мысли, цели и желания... Память и боль... Радость и мечту... Все превращалось в пепел, возвращалось в нулевую точку отсчета...
Ася тоже продолжала стоять молча. Она как завороженная смо­трела прямо перед собой и испытывала одновременно целый спектр чувств и переживаний: во-первых, страхи одиночество, которые пе­рекрывались удивительным чувством освобождения и незнакомой, неведомой доселе радости, во-вторых, брезгливость и отвращение перемешивались с каким-то невероятно сильным любопытством и очарованием, присущим только смерти; и в-третьих, ужас и нере­альность происходящего напоминали ей какой-то фильм, который она смотрела совсем недавно. И она там была главной героиней. Но самое невероятное, что чувствовала сейчас она, это огромную лю­бовь - сильную и мощную волну, которая поднималась в сердце и наполняла все тело.
«Как странно, - думала она. - Любовь и смерть... совсем не совме­стимые вещи...»
Бхола как будто услышал ее:
-  Жизнь и смерть - это две противоположные вещи. Но их объеди­няет одно общее. Это любовь. Ведь именно любовь наполняет жизнь смыслом. И именно она наполняет смыслом и смерть тоже... Вот по­смотрите, - он показал рукой на маленькие ступы, которых было вели­кое множество на берегу реки.
-  Что это? - спросила Мара.
-  Это лингамы, - начал рассказывать Бхола. - Здесь одиннадцать храмов Шивы, которые побольше и сто восемь, которые поменьше. Символ мужского начала. Тут обычно молятся женщины...
Кстати, раньше в Непале была традиция: если муж умирал, жена живьем шла на погребальный костер. Это была жестокая традиция, которая существовала много веков. Но однажды жена одного высоко­поставленного непальца не пошла вместе с ним на костер. Она пришла сюда и стала молиться возле лингамов. Внутри каждого этого малень­кого храма - символ соединения мужского и женского: йоти и линга­ма. Именно в этом соединении рождается жизнь. Она приходила сюда каждый день, молилась и обещала мужу, что в тот день, когда придет ее час умирать, они встретятся, чтобы и там, после смерти, быть вместе. Потом многие непальские женщины последовали ее примеру. И теперь сюда приходит множество женщин, чтобы выразить свое почтение и любовь. Ну и помолиться, конечно же.
-  А те женщины... ну которых должны были сжечь... Что говорили здесь они?
-  Никто не знает этого. Но думаю, что они здесь обещали своим му­жьям вести достойную жизнь, воспитать детей, молиться и верить... ну и продолжать дело своих мужей... Как ни странно это звучит для Не­пала.
-  А где молятся мужчины? - спросила Мара.
-  Там, выше, есть храм Гухьешварн. Это... как бы правильно пере­вести ... - Бхола замялся, - храм влагалища. Там молятся мужчины, - до­бавил он немного смущенно.
Ася слушала Бхолу и продолжала смотреть в сторону реки. Вдруг она увидела двух стариков, мужчину и женщину, которые медленно шли, поддерживая друг друга. Казалось, у них совсем нет сил, они еле-еле передвигали ноги. Ася смотрела на них и чувствовала, как прихо­дит в сердце понимание. Эти люди шли по жизни, держась за руки. На­верное, они действительно любили друг друга. Это чувство взаимной любви и уважения витало над ними прямо в воздухе и, как необычный и приятный аромат, ощущалось даже на расстоянии.
Теперь они вместе шли, поддерживая друг друга из последних сил. Ася продолжала следить за ними, испытывая очень противоречивые чувства.
Она видела, как они дошли до реки и сели на самом краешке берега, как мужчина помог женщине распрямить ноги и опустить их в воду, как затем и сам погрузил ноги в воду. Они сидели рядом, обнявшись, свет­лые и чистые в своем простом величии.
-  Бхола, скажи... зачем они это сделали?
Бхола проследил за ее взглядом, но ответить не успел. Женщина на берегу странно наклонилась. Ее спутник повернулся к ней, осторожно прикоснулся рукой к ее лицу и затем, очень мягко, опустил на землю ее тело.
-  Они приходят сюда умирать, - сказал он тихо.
-  Они знают? - Ася замерла.
-  Да. Знают. Здесь недалеко есть хоспис. Там работают врачи и астрологи. Они точно вычисляют дату смерти. Многие приезжают сюда доживать последние дни. А иногда муж и жена, которые сильно любили друг друга при жизни, уходят одновременно. Видишь, эти пришли вме­сте...
В это время тело мужчины неестественно наклонилось и очень плавно опустилось рядом с телом женщины.
-  Ох... - Ася почувствовала легкую дрожь во всем теле, а затем вну­три как будто открыли кран и слезы потекли по ее лицу.
Мара, которая до сих пор стояла молча, вдруг сказала:
-  Вот уж во истину в горе и в радости, в жизни и в смерти быть ря­дом...
Спустя полчаса они все вместе собрались в автобусе. Ася села рядом с Верой. Она продолжала находиться под впечатлением от увиденного в Пашупатинатхе.
-  Ты такая задумчивая сегодня, - Вера улыбалась открыто и друже­ски.
-  Да уж. Есть над чем подумать. Мы тут пару одну видели... - и она начала рассказывать Вере об увиденном.
-  Невероятно! - Вера немного помолчала. - А знаешь, Ась, я чи­тала одного индийского мистика - Ошо Раджниша. Может, я буду не совсем точна. Сам смысл улови... Он пишет о любви так: девяносто процентов пар встречаются только потому, что они что-то должны друг другу из прошлых жизней. Вот они живут вместе и всю жизнь отдают друг другу долги. Еще девять процентов пар ничего друг дру­гу не должны, но они встречаются потому, что вместе что-то должны обществу. Такие пары работают вместе на благо общества. И только один процент пар на этой земле встречается только потому, что они являются половинками друг друга. Они встречаются, чтобы пока­зать людям, что такое возможно: найти свою половинку, жить долго и счастливо и умереть в один день... Но это я уже от себя добавила, - Вера снова улыбнулась.
- Наверное, именно такую пару мы видели сегодня, - Ася продол­жала смотреть в окно.
Автобус двигался по узким улицам Катманду, направляясь к центру. Следующим местом, которое планировалось посетить, была площадь Лурбар.
Все пассажиры в пути были заняты своими делами: Зое по-прежнему все не нравилось, и она что-то бубнила себе под нос; Егор, задумавшись, вспоминал все ли взял в поездку; Тата сидела в Интернете, она писала своему американскому мужу обо всем, что видела вокруг, прикладывая фотографии особенно колоритных непальских трущоб; Лана, уста­ло откинувшись на спинку и дремала. Исключение составляли только Мара, Макс и Бхола. Они о чем-то тихо беседовали между собой.
Ася вдруг подумала, что сегодня вечером к группе должны присо­единиться непальские ребята Махендра, Протап и Баба. Ася знала их только по переписке, поэтому немного волновалась. Ведь поход пред­стоял нелегкий, хотелось, чтобы группа сложилась.
А утром должен был. прилететь последний участник группы - Ва­дим. Он по непонятным причинам задержался на один день, хотя Ася заранее предупреждала - в Катманду нужно прибыть за двое суток до начала похода, чтобы успеть получить китайские визы. И хотя в агент­стве, которое занималось организацией похода, ее успокоили и сказали, что времени достаточно, то, что Вадим решил выделиться своим позд­ним приездом, ей не нравилось. Но она решила не торопиться с выво­дами и выяснить все после его приезда. Ведь, возможно, у человека и впрямь были объективные причины. Однако чем меньше оставалось времени до начала похода, тем ее беспокойство усиливалось.
Автобус остановился и все начали выходить. Бхола рассказывал о площади и о легендах, которыми она была наполнена. Ася не прислуши­валась, она полностью погрузилась в свои мысли.
-  А принцессой Кумари может стать любая девочка трех-пяти лет, которая соответствует тридцати двум признакам красоты, сможет уз­нать вещи принцессы и пройдет определенные испытания. Она счита­ется живым воплощением богини Таледжу... - донеслось до ее созна­ния как-то издалека.
-  А меня папа в детстве принцессой называл, - вдруг громко сказала Лана, - и меня и сестру.
-  Ну-ну... - Зоя фыркнула, - типа того... принцесса погорелого ко­ролевства.
Ася услышала и уже хотела Зою остановить, но увидев, что Лана не обратила внимания на обидное замечание, вмешиваться не стала.
-  А какие испытания должна была пройти будущая принцесса? - спросила у Бхолы Мара.
-  Разные. Я не знаю точно. Бее это держится в секрете. Но говорят, что одно из них, это когда девочку заводят в темную комнату с собака­ми. Если ребенок их не испугался - значит, она и вправду принцесса...
-  Боже, изверги какие. Ребенка к собакам, - опять вмешалась Зоя.
-  А потом? Что случается потом? - Тата смотрела на Бхолу сверху вниз. Она была высокого роста и модельной внешности, а рядом с невы­соким непальцем казалась еще выше и стройнее.
-  А потом девочку селят во дворец и воспитывают как принцессу. Она принимает участие во всех торжественных приемах и мероприя­тиях. И раз в год король просит ее благословения. И только она может поставить красную точку на лбу короля. Так продолжается до тех пор, пока девочка не достигает полового созревания. После этого дух боги­ни Таледжу покидает ее тело. Она больше не может быть принцессой и оставаться во дворце, - продолжал Бхола.
-  И что же с ней делают? - спросила Лана тихо, как будто это она сама была принцессой и ее вот-вот собирались выселить из дворца.
-  Ее отправляют домой, к родителям. Но таким девочкам сложно жить обычной жизнью, ведь их воспитывали совсем иначе.
-  А во дворце? Что происходит там? - спросил Митя, который сто­ял рядом с Ланой.
-  А там выбирают новую принцессу, - ответил Бхола.
-  И та, старая... которую отправили домой, никогда больше не воз­вращается во дворец? - спросила Лана все также тихо.
-  Нет. Никогда.
-  А как же она живет потом?..
-  По-разному. Но обычно судьбы таких девочек складывались пе­чально. Многие из них умирали молодыми... Некоторые выходили за­муж. Хотя в народе существует поверье: тот, кто женится на бывшей принцессе, умрет через полгода от кровавого кашля. Многие боятся, но смельчаки всегда есть... - Бхола улыбнулся.
Ася снова задумалась: «Власть, которая ломает судьбу и забирает будущее. Власть, которая несет смерть...».
Она подняла глаза и увидела, что у Ланы задрожали губы и по лицу потекли крупные слезы.
-  Что случилось? Почему ты плачешь? - спрашивал Митя, осторож­но обнимая Лану за плечи.
-  Ее высочеству дворец покидать не хочется, - съязвила Зоя.
-  Почему вы такая злая? - Лана повернулась в ее сторону.
-  Я справедливая. И привыкла называть вещи своими именами. Ты ж сама сказала, что ты принцесса у нас. Что же сейчас сопли размазыва­ешь?
-  Я не размазываю! А вы злая, злая... - Лана повысила голос и почти кричала.
-  Да ну тебя! - Зоя махнула рукой и отошла в сторону. На этом конфликт был исчерпан и все затихло. Но Ася понимала, что в группе начинают складываться свои отношения и они, эти отношения, очень особенные.
«Эх, жаль, что я взяла Зою... - подумала она. - Теперь она со всеми будет конфликтовать и тянуть одеяло на себя. Ведь чувствовала я, сразу чувствовала, что именно она станет слабым звеном».
Но, кажется, Ася ошиблась и настоящим слабым звеном стала вовсе не Зоя.
На следующее утро прилетел Вадим. Ася все пыталась с ним по­говорить и понять, что же случилось и почему он прилетел позже всех. Но он старательно уходил от этого разговора. Зато с первых же минут рассказал, как уснул в транзитном аэропорту и как у него украли рюкзак с вещами. Как раз с теми, что были предназначены для похода.
-  Но в поход нельзя идти без спального мешка и термобелья! - убеждала его Ася, когда он рассказал ей об этом.
-  А, ладно тебе, обойдусь, - отвечал он беззаботно. - Я был в го­рах раньше. Все тогда сложилось хорошо. И теперь сложится, - и Вадим улыбался одними уголками рта, хотя глаза при этом оставались холод­ными и колючими.
Эта странная манера улыбаться не понравилась Асе сразу, но она остановила сама себя - никто не обязан ей нравиться. Главное, чтобы человек был надежный, ведь впереди предстоит нелегкий поход. Но вот как раз по поводу надежности Вадима и одолевали ее самые сильные со­мнения.
Утром рано в гостиницу ей позвонил представитель туристическо­го агентства, которое занималось организацией похода.
-  Ну что, все участники в сборе? Мы можем забирать документы для оформления виз? - спросил ее вежливый непальский клерк на той стороне провода.
-  Да, мы все здесь, - ответила Ася.
-  Хорошо. Через сорок минут приедет курьер и заберет ваши па­спорта. Приготовьте их, пожалуйста. И еще один вопрос: какую визу желательно открывать?
-  Не поняла, - Ася немного растерялась. - А какую можно?
-  Можно открыть индивидуальную визу каждому участнику груп­пы, а можно - групповую визу на всех участников.
-  И в чем разница?
-  Разница в цене - групповая виза дешевле. Но если вдруг кто-то откажется от похода, ее придется переделывать. За дополнительные деньги. И главное - это ломает все сроки. Индивидуальная виза стоит дороже, но на состав группы не влияет. Ведь, по сути, хотя все въезжают в китайский Тибет в составе группы, каждый является индивидуальным туристом...
Ася думала недолго:
-  Давайте индивидуальную каждому...
День пробежал в суете и заботах. Каждый из участников пересма­тривал содержимое своих рюкзаков. Потом все вместе ездили в Тамель - рыночный квартал Катманду за покупками. Макс купил телескопи­ческие палки для похода и отличную флисовую шапочку, Вера с Зоей, Марой и Татой - кислородные баллоны, Егору понадобился термос, а Мите с Ланой - металлические бутылки для воды. Бхола купил себе но­вые ботинки для треккинга, а Ася - много разных медикаментов, вклю­чая лекарство от «горняшки», так опытные путешественники называ­ют горную болезнь.
Вадим же в Тамель не поехал, хотя Ася и настаивала.
-  Тебе нужно купить самое необходимое, - убеждала она его.
-  У меня все есть, - отвечал он ей и снова улыбался одними уголка­ми рта. - Я останусь в гостинице и буду отдыхать. - И остался.
После обеда вся группа впервые встретилась в полном составе, что­бы познакомиться и обсудить все необходимые вопросы.
Бхола с Махендрой принесли целый кулек спелых зеленых непаль­ских манго, и ребята с удовольствием их пробовали.
Потом приехал представитель агентства, привез паспорта с откры­тыми визами и разрешения - пермиты на посещение Тибета. Он пред­упредил, что утром, перед выездом из гостиницы, нужно заплатить деньги за организацию похода. Ася пообещала, что все сделает.
Позже приехали Протап и Баба. Они сказали, что возьмут на себя в походе обязанности поваров, поскольку хорошо знают горы, а также знают, как лучше питаться участникам группы во время похода, что­бы чувствовать себя максимально комфортно. Все остальные, включая Асю, охотно согласились.
Несколько слов сказал Егор. Он напомнил всем участникам похо­да, что у них в группе есть человек с ограниченными возможностями - Митя, который видит плохо, особенно при ярком солнечном свете, и поэтому он просит всех помогать и поддерживать Митю во время экс­педиции.
Когда представитель агентства уехал, Ася попросила всех сдать деньги - по две тысячи долларов с человека.
Скоро деньги были собраны, не заплатил только Вадим. Ася вопро­сительно посмотрела на него:
-  Вадим, а ты?
-  Вот! - Вадим протянул ей деньги и хитро прищурился.
-  Но здесь только половина, - Ася с недоумением подняла глаза, после того как пересчитала, - необходимо добавить еще тысячу долла­ров...
-  Вот и добавь, - Вадим снова улыбался одними уголками рта.
-  В смысле? Я не поняла...
-  А что тут понимать? Все предельно просто. Виза уже открыта. Виза групповая и, значит, если состав группы изменится, ее придется переделывать. А следовательно, полетят все сроки похода. Нужно будет менять разрешения тоже. Короче - поход будет сорван. Поэтому я вам предлагаю - всей группе - скинуться по сто долларов и за меня запла­тить. А заодно и снаряжением со мной поделиться. Вот у Таты, напри­мер, я видел два спальных мешка...
Вся группа ошарашенно молчала. Люди переводили свои взгляды с Вадима на Асю: что скажет она? Действительно ли ситуация безвыход­ная?
-  Не дам. Спальник я тебе не дам. И денег платить за тебя не буду, - сказала Тата, резко поднялась и вышла.
-  Придется... иначе поход отменяется, - Вадим явно насмехался.
- Ловко ты это все проделал. Прямо скажем профессионально. Сда­ется мне, ты не первый раз делаешь это, - Вера смотрела сурово.
-  Конечно, - засмеялся Вадим. И Ася подумала, что впервые слышит его смех. Немного истеричный, но искренний. Он смеялся как победи­тель, как гений, которому удалось обвести вокруг пальца простаков.
-  Я много раз был в горах. И не только в горах. Всегда пользуюсь преимуществом групповой визы.
-  А как потом спится по ночам? - спросила Вера. - Кошмары не мучают? Долги не тянут к земле?
-  Я такой ерундой не заморачиваюсь. Живу как умею. И всегда ис­пользую возможности.
-  Только не в этот раз, - тихо сказала Ася.
-  Что? - переспросил Вадим.
-  Ты не едешь, - сказала Ася спокойно, но очень уверенно.
-  Значит, и вы все, - Вадим обвел всех рукой, - не едете тоже! - В его голосе звучало торжество.
-  Мы едем. Ты - нет! - Ася умышленно сделала акцент на слове «ты». Она отсчитала и протянула ему деньги.
Вся группа притихла и ждала. Ася сделала вдох и громко сказала:
-  Внимание всем! В группе произошли изменения. Вадим не едет, и поэтому нас стало меньше на одного человека. Наши визы - индивиду­альные, на количество человек и состав группы не влияют. Завтра в семь утра сбор возле гостиницы. А сейчас все свободны.
Ошеломленные участники группы расходились. Не менее озадачен был и сам Вадим. Он продолжал сидеть на своем месте, не двигаясь. Ася встала и тоже пошла к выходу.
-  Ну, ты и сука... - услышала она вслед его голос. Отвечать она не стала, просто продолжала идти. - Имей ввиду, боком тебе этот поход вылезет, - продолжал он угрожать ей вслед.
А она шла по коридору гостиницы и почему-то вспоминала пару стариков, которую видела в Пашупатинатхе.
«Все рано или поздно становится понятным и явным. Все рано или поздно заканчивается. Но что несет нам завтрашний день? Какие сюрпризы?» Ася подумала, что у тех стариков больше нет завтра. Они оба остались в сегодня. И только их любовь поднялась наверх, чтобы открыть для них ворота вечности...


Часть 2
Не бойся, я с тобой!
(Вера) 

Вера была пилотом. Самым настоящим. Пилотом гражданской авиации. Очень любила небо и свободу. Правда, всю свою жизнь пролетала в качестве второго пилота. Тогда, в Советском Союзе, женщины-пилоты встречались настолько редко, что это было исключе­нием, но не правилом. И даже если такое встречалось, женщине могли доверить только вторую роль, но не судьбу воздушного судна в целом. Она давно приняла это как данность и умело подыгрывала мужчинам- коллегам, хотя за всю свою многолетнюю летную практику именно от ее действий частенько зависела судьба и самолета, и экипажа, и пасса­жиров. Она как никто знала, что мужчины тоже могут быть слабыми, испуганными, нерешительными. Но она никогда и никому не показыва­ла, что знает об этом. Вера была мудрой женщиной. Мудрой и сильной. Очень сильной.
Много раз в полетах происходили те самые «особые случаи», сухо описанные в инструкции. Много раз она принимала вызовы судьбы.
Была оптимисткой и жизнелюбкой и никогда ни с кем не делилась тем, что происходило во время полетов. Зачем? Ведь сумела же, справи­лась.
Однако годы шли, все чаще и чаще приходило понимание того, что рано или поздно, но придет время сдать позиции и погрузить­ся в Великое Забытье. Стала серьезно задумываться и о жизни, и о смерти.
Несколько лет назад ей в руки впервые попала книга великого ин­дийского мистика Ошо Раджниша. Эта книга произвела на нее настоль­ко сильное впечатление, что в очередном отпуске она поехала в Индию, туда, где жил и работал Ошо - в город Пуну. С тех самых пор ее взгляд на жизнь и смерть диаметрально изменился, а она встала, как сама гово­рила, на «путь духовного развития и познания себя». Регулярно ездила по миру, посещая различные духовные центры, подолгу жила там. Была во многих ашрамах Индии и Непала, а недавно решила обязательно по­сетить коммуну Ошо в Непале - Тапобан. Поездка на Тибет была ее заветной мечтой. Она очень обрадовалась, когда услышала о том, что Ася собирает группу.
Вера посмотрела в окно. Уже светало, темная непальская ночь по­степенно рассеивалась, превращаясь в юный, чистый рассвет. Она поду­мала, что сегодня наконец-то сбудется главная мечта и она окажется на территории Тибета. Это как благословение, как подарок. Ведь она даже не могла мечтать о том, чтобы именно в день рождения оказаться там. Сегодня у Веры был день рождения, юбилей. Ей исполнялось шестьде­сят.
Пошла в ванную, умылась. Нужно начинать собирать вещи, чтобы ничего не забыть. Она внимательно пересмотрела содержимое рюкза­ка, еще раз проверила по списку, который составила накануне поездки. Наверх - бумажный кулек с конфетами. Она угостит ребят на самой первой стоянке в Тибете, раньше никому говорить ничего не будет.
В холле гостиницы уже собралась вся группа, когда она спустилась вниз.
-  Поздравляем с днем рождения! - дружно закричали они, увидев Веру.
-  Откуда вы знаете? - спросила она удивленно.
-  Все очень просто, - Ася улыбалась, протягивая ей паспорт, - тут все написано.
-  Точно, я и забыла... Приготовила угощение, но хотела уже на Ти­бете устроить небольшое празднование.
-  Так и сделаем. Сейчас уже пора. Автобус ждет. Впереди дорога в сто пятьдесят километров. Сначала до китайской границы, а потом по территории Тибета до Ньялама. Нужно пораньше пересечь границу. Ну что? Все готовы? - добавила Ася, обращаясь к группе.
-  Все...
-  С Днем рождения, дорогая моя. Счастья тебе и понимания себя! - К Вере подошла Мара и крепко ее обняла.
-  Спасибо, Марушка.
Махендра с Бабой грузили багаж в автобус, Макс с Егором им по­могали. Когда уже почти все дела были закончены, вдруг Вера увидела Вадима, который зашел в холл и сел на диван в углу, немного в стороне. Он наблюдал за приготовлениями сквозь слегка прищуренные глаза с неизменной улыбкой, одними уголками рта.
Ребята потянулись к автобусу занимать места, на улице возле гости­ницы остались только Ася и Вера. Вдруг на крыльцо вышел Вадим:
-  Ну что же, вперед! Не желаю вам удачи! Думаю, что все вы запом­ните этот поход и пожалеете, что пошли в него...
Ася ответить не успела, из автобуса выглянул Егор:
-  Послушай, иди отсюда, пока я в морду тебе не дал, и благодари всех святых, что времени у меня сейчас нет...
Ася хотела что-то сказать Вадиму, но Вера остановила ее жестом.
-  Оставь его. Это как повышенная турбулентность в полете. Прой­дет. Не нужно обращать внимания на пустяки, - и подтолкнула Асю к автобусу.
-  Вера, иди сюда! - позвал ее Бхола, показывая на место рядом с со­бой. Она пару секунд сомневалась, глядя на Асю, но заметила, что Мара потянула ту за руку к себе, успокоилась и села рядом с Бхолой.
На часах было ровно семь утра местного времени, когда автобус отъехал от гостиницы и направился в сторону китайско-непальской границы.
-  Я слышал, ты книги Ошо читаешь, в коммуне в Пуне была, - начал разговор Бхола.
-  Да, читаю. Живительный Мастер и человек был. Я вообще чув­ствую его слова сердцем.
-  А я ведь тоже последователь Ошо. Живу в коммуне Ошо Тапобан, - сказал вдруг Бхола.
-  Как интересно! Давно?
-  Да, уже лет десять почти. Когда-нибудь расскажу, как пришел к нему.
-  Это очень интересно! - Вера была рада, что рядом есть едино­мышленник. - Я слышала, ты семинары проводишь, учишь людей йоге и медитации. Мне Ася рассказывала.
-  Да, это так. Мы с Асей на таком семинаре и познакомились. Но я хотел с тобой вот о чем поговорить: я слышал, ты - летчик. Это правда?
-  Нет. Не летчик, - Вера улыбнулась. - Пилот - да. В прошлом.
-  А в чем разница?
-  Я пилот гражданской авиации. А летчиками обычно зовут воен­ных пилотов.
-  Интересно. Значит, ты - пилот. Здорово.
-  А что, куда-то лететь нужно? - Вера заулыбалась снова.
-  Нет, не нужно. Это я к тому, что ты человек сильный, которому приходилось не раз бывать в экстремальных ситуациях. Так?
-  Бывало, - коротко ответила Вера.
-  Места, куда мы идем, очень непростые. Там и физическая нагруз­ка будет на каждого, а еще горняшка. И морально это сделать нелегко, плюс мистики в тех краях хватает. Нам держаться вместе нужно и по­нимать, что в группе люди собрались разные, всякое может случиться, поэтому все должно быть под контролем. Согласна?
-  Да, конечно. Но я уверена - все будет хорошо. Ты мне веришь?
Бхола улыбнулся:
-  Верю. Ты же у нас тут самый главный пилот.
-  Не я. Ася.
-  Асю саму защищать нужно. Она сильная. Но... слабая. Понима­ешь, о чем я?
-  Да, понимаю. Она - женщина, а я - пилот.
-  Не обижайся, - Бхола приобнял ее за плечи, - я думаю, что ты пра­ва и у нас все будет хорошо.
-  Так и будет, - Вера улыбнулась, - я обещаю. Так и быть, первый раз в жизни полечу первым пилотом...
Дальнейший путь они провели молча. Китайско-непальскую грани­цу пересекли в обед. По мосту Дружбы переходили пешком. Там, на ти­бетской территории, их ждал гид-провожатый и четыре джипа. Дальше они поедут на них.
Границу пересекли быстро и без осложнений. Возле пропуск­ного пункта стоял высокий тибетец, который и оказался их гидом. Звали его Гьянце. Он предложил называть себя Гай. Короче и для всех понятнее.
-  Сейчас мы поедем дальше, - начал свой инструктаж Гай, - сначала в Джангбу. Там будет небольшой привал и обед. Потом в Ньялам. Ньялам находится на высоте три тысячи шестьсот метров над уровнем моря и уже считается высокогорьем. Даже здесь высота уже более двух тысяч метров. Ваш организм должен привыкнуть к условиям высокогорья, по­этому мы проведем в Ньяламе два дня и только затем продолжим путь. Сегодня нужно начать принимать лекарства от горняшки, ведь некото­рые из вас могут ее чувствовать уже здесь...
-  Да, я чувствую, - вдруг сказал Егор.
-  А как? Как это проявляется? - поинтересовалась Зоя.
-  Дышать тяжело, головокружение, тошнота...
-  Да, похоже, - Гай сделал паузу, - поэтому лекарство нужно начи­нать принимать прямо сейчас...
-  Глупости, - прокомментировала вполголоса Зоя, - лично я обой­дусь.
Но ее никто не услышал, поэтому замечание осталось без ответа.
Вера бывала раньше на высокогорье, она знала, что нужно быть очень осторожным с этой так называемой горной болезнью. Поэтому сказала Асе:
-  Нужно проконтролировать; чтобы лекарство начали пить все.
-  Неужели среди нас есть люди несознательные и безответствен­ные? Вроде бы все взрослые...
-  Однако сама же говорила не раз - с горами шутки плохи...
-  Да, хорошо. Проконтролирую.
Начали рассаживаться по джипам. Бхола позвал Веру с собой. Кро­ме них и водителя-тибетца, в машине оказались Егор и Зоя.
Ася с Марой сели в один джип с Максом и Махендрой. Лана с Ми­тей оказались в одном джипе с Татой и Протапом. Баба ехал на грузови­ке с продуктами и газовыми баллонами.
В три часа остановились в Джангбе в кафе пообедать. Вера подума­ла, что как раз сейчас и есть самое подходящее время, чтобы угостить ребят конфетами.
Вход в маленькое кафе был занавешен традиционным суконным одеялом с характерными тибетскими рисунками. В помещении стояло несколько грубых столов и было достаточно грязно. Туалет на улице. Ни воды, ни туалетной бумаги.
-  Ну вот. Начинаются удобства по-тибетски, раздраженно сказала Зоя.
-  Не начинай, пожалуйста, - остановила ее Вера, - прекрасно зна­ешь, зачем мы сюда едем. Так что придется потерпеть.
Зоя обиженно поджала губы и молчала во время всего обеда и даже потом, когда Вера стала всех угощать конфетами. Впрочем, это никого не расстроило. Скорее наоборот.
На обед им подали тибетскую лапшу с овощами. Она была настоль­ко острой, что есть было практически невозможно.
Только непальские ребята да Егор с Митей доели все до конца.
Вера стала раздавать конфеты. Все за столом закричали: «С днем рождения!» и захлопали.
-  С днем рожденья! - вдруг донеслось с соседнего столика, за кото­рым сидели несколько мужчин и только одна женщина.
Вера взяла кулек и подошла к ним.
-  Угощайтесь!
Ребята оказались с Украины, с Донецка. Они пошли в этот поход на спор. Четыре друга детства, не разлей вода. Пятой в их компании была Богдана, жена одного из ребят.
-  А мы тоже на Кайлас! Хочется своими глазами посмотреть, ведь чудеса про него рассказывают. Приятно встретить земляков...
-  Ну, мы, наверное, не совсем земляки, - засмеялась Вера.
-  Мы - братья славяне. Это больше, чем просто земляки. Мы как братья и сестры! - отвечал ей Коля, главный в группе украинцев.
-  Вот тут я с тобой согласна, - Вере нравились эти ребята.
-  Так что если на коре встретимся - будем друг другу помогать.
-  Договорились! - Вера махнула им рукой и подошла к другому сто­лику.
Там сидела молодая пара, которая приветствовала ее улыбкой.
Ребята оказались из Праги и тоже шли на Кайлас. А потом она раз­давала конфеты тибетцам, водителям, гиду, работникам кафе. И когда в кульке осталась половина - вернулась к столу.
-  Оставь немного, - сказала ей Ася, - я там детишек видела на улице. Им отдадим.
-  Хорошо.
Потом они продолжили путь. Предстояла дорога до Ньялама и остановка на первую ночевку.
Пейзаж за окном постепенно менялся. Растительности становилось все меньше, горные вершины, покрытые снегом, периодически появля­лись на горизонте. Иногда дорога взбиралась на перевалы, и тогда ма­шины останавливались и можно было выйти на несколько минут, по­чувствовать запах, дыхание гор и ощутить их силу и мощь.
Вера прикрыла глаза. Горные серпантины убаюкивали ее, навевали сон.
Совсем по-другому себя чувствовала в соседнем джипе Мара. Ее сильно укачало. Не лучше обстояли дела и у девочек: Ланы и Таты. По­степенно подкрадывалась усталость. Тело становилось ватным, в висках стучало и становилось тяжело дышать.
«Наверное, горняшка меня догоняет», - думал Егор, но никому ничего не сказал, продолжая посматривать в окно. Зоя рядом, мирно посапывая, спала. Вера тоже сидела с закрытыми глазами. Исключение составлял только Бхола, который, казалось, был полон сил. Он вертел головой, рассматривая все вокруг, и видно было, как он наслаждался по­ездкой.
А Вера в это время вспоминала всю свою жизнь. Замуж вышла рано. И конечно же, за курсанта летного училища. Он летал первым пилотом.
Вера очень уважала мужа как человека и как мужчину. Была ему преданна и верна. Но... никогда не любила. Ее любовью был другой. Тоже курсант летного училища. Они встречались с первого курса, очень любили друг друга и уже собирались пожениться... А потом он улетел. Новый самолет, новые технологии, такая честь. Он был очень счастлив, ее Сергей. И она тоже радовалась вместе с ним. Ра­довалась, но чувствовала внутри своего сердца червячок сомнения, который точил изнутри. А может, это как раз и была та самая пре­словутая женская интуиция?
Из той поездки он не вернулся. И только несколькими днями позже командир молча передал ей его часы и кольцо, которые он снял перед полетом...
С тех пор она многое проживала в своей жизни. Но любовь осталась там, в далеком прошлом. Выросла дочь. Кстати, знаменитый шеф-повар одного из московских модных ресторанов. Вместе с мужем построили дом, вместе ушли на пенсию. Все было ровно, красиво и правильно. Как у людей. Но иногда по ночам она видела улыбающееся лицо Сергея. Та­кое, каким оно было перед тем, последним, полетом. И просыпалась в слезах.
«К смерти невозможно привыкнуть. Ее можно только принять, смириться с ней, как с неизбежностью. Ведь в тот самый момент, когда мы родились на свет, мы уже подписали контракт со смертью. Договор, в котором указан день и час, место, где она заберет у нас то, что принад­лежит ей по праву - нашу земную жизнь...»
Это была ее тема - та, что мучила и не отпускала; та, которая гнала ее по миру и привела на Тибет. И только почитав книги Ошо, она вдруг поняла: а можно и к смерти относиться по-другому. Праздновать ее. Это была альтернатива. И она с радостью ее приняла, но пока так и не поняла, как это делать...
Машина вдруг остановилась. Бхола выглянул в окно:
-  Что случилось?
К ним подошел Гай, который ехал в другой машине.
-  Первый полицейский кордон, - сказал он, - проверка документов. Нужно всем приготовить паспорта и разрешения на посещение Тибета.
-  Да-да, конечно.
Зоя, Бхола, Вера и Егор дружно ринулись по рюкзакам искать свои документы.
Гай двинулся дальше, от машины к машине, собирая документы. К джипу, в котором ехали Ася, Мара, Махендра и Макс, он подошел в по­следнюю очередь.
-  Документы, приготовьте документы...
Макс полез в рюкзак, но вдруг вспомнил, что все деньги и докумен­ты были в небольшой сумочке, которую специально для этого он купил в Катманду. Начал искать ее в машине. Сумки нигде не было. Посмотрел в рюкзаке - тот же результат. И вдруг он вспомнил ...Там, на непальско-китайской границе... когда они только прошли пункт досмотра, он за­шел в туалет и повесил сумку на крючок.
Внутри все похолодело. Чужая страна, а он без документов и де­нег... Потом его резко бросило в жар.
-  Макс, где документы? - обратилась к нему Мара.
-  Я... Кажется я их на границе забыл! - выпалил он одним духом.
-  Что-о-о? - на него обеспокоенно смотрели все четверо - Мара, Ася, Махендра и Гай.
-  Как? Как забыл? - Ася начала заикаться. В ее голове мгновен­но начался мысленный процесс: «Что делать? Нужно останавливать поход и ехать в Пекин, в посольство. Или нет? С кем проконсуль­тироваться? Кажется, для нашего гида это шок не меньше, чем для меня...».
Вера почувствовала, что что-то случилось. Она всегда предвидела многие сложности во время полетов. Интуитивно. И сейчас поняла: что-то не так. Вышла из машины и пошла к джипу, в котором ехала Ася. Она слышала, как Макс рассказал о забытой сумке.
«Прошло уже больше трех часов. Это много. Но, может, документы остались на месте? Ведь тому, кто нашел сумку, они вряд ли нужны... Деньги - это понятно. А документы - зачем? Может, они их выбросили рядом?»
Она испытала давно забытое состояние, то самое, что чувствовала всегда, поднимаясь на борт воздушного судна, чтобы взять штурвал в свои руки...
-  Поехали, - сказала громко.
-  Куда? - все повернулись в ее сторону.
-  Конечно же, на границу, - продолжала распоряжаться Вера. - Ася, Махендра, идите в наш джип. Мара, Макс, Гай, садитесь! Я тоже поеду с вами. И не нужно переживать раньше времени. Как говорил уважае­мый Мастер Ошо, в большинстве случаев мы боимся того, что никогда с нами не случается, - и потом, повернувшись к побелевшей Маре, до­бавила: - Все будет хорошо. Ты мне веришь?
-  Верю... - только и смогла выдавить из себя Мара.
-  А остальная группа пусть продолжает дорогу в Ньялам и ждет нас там, - добавила Вера, обращаясь к Асе.
-  Хорошо, - Ася почувствовала, что решительность Веры переда­лась ей. - Тогда, вперед! С богом! - сказала она.
-  Да, молитесь за нас, - добавила Вера. - А Бхоле передайте, пусть и у Ошо попросит поддержки...
Джип сорвался с места и скрылся с глаз, спускаясь вниз по серпан­тину.
Ася подошла к машине, в которой сидели Зоя, Егор и Бхола.
-  Я с вами...
-  Ну и дела! - Зое, как обычно, не молчалось.
Никто из присутствующих ей не ответил.
-  Вот... предупреждал же Вадим, что у нас будут сложности в по­ходе, - Зоя никак не хотела сдавать свои позиции.
-  А Вадима оставь в Катманду. Нечего его сюда тащить, - вдруг ска­зал Бхола.
-  Я разве тащу? Просто вспомнила.
-  Вот в своей голове и тащишь. Поехали! - голос Бхолы был на удив­ление сильным, но в то же время ровным и совсем не агрессивным.
Водитель кивнул головой и завел мотор. Остальные машины двину­лись следом.
Тем временем джип с Марой, Верой и Максом двигался в обратном направлении.
Вера чувствовала, как напряжена Мара, поэтому она крепко обняла ее за плечи. И этот жест был таким дружеским и успокаивающим, что Маре действительно стало легче.
Макс всю дорогу молился. Он вспоминал всех известных ему свя­тых и обращался к ним, как умел. Всю дорогу ехали молча.
Когда впереди показался пограничный кордон, который они пере­секали, все внутренне как будто собрались, а водитель увеличил ско­рость.
Джип остановился в нескольких метрах от строений пограничной зоны, ближе подъехать было нельзя. Макс пулей выскочил из машины и бегом направился в сторону туалета. Все остальные остались в машине. Тишина становилась тяжелой и какой-то даже невыносимой. Первой не выдержала Мара. Она всхлипнула и вдруг заплакала.
-  Не плачь! - Вера гладила ее по плечам. - Все будет хорошо!
И в это самое мгновение они увидели Макса. Он бежал к машине, держа над головой сумку! Ту, которую забыл здесь три часа назад!
-  Ура! - кричал он радостно. - Ура!
Напряжение покинуло сразу. Все выскочили из машины.
-  Расскажи... где она была? - вопросы сыпались наперебой.
-  Она была там же, где я ее оставил. Все документы и деньги на ме­сте - Макс широко улыбался.
Мара продолжала плакать.
-  Ну, ты и ворона... - только и сказала она.
-  Ладно, мать, не заводись. Все хорошо, что хорошо заканчивается.
-  И то верно, - добавила Вера, - ну и слава богу! - и мысленно про себя: - Спасибо, Мастер Ошо...
-  Чудо! - коротко прокомментировал ситуацию Гай. - Поехали об­ратно...
На обратном пути Вера почти всю дорогу спала. Она действитель­но чувствовала себя уставшей, как будто сделала тяжелую, но важную и нужную работу. Она видела, как успокоилась Мара, как расслабился Макс. А Гай начал тихонько напевать тибетские мантры. Она откину­лась на спинку кресла и...
...Девушка показалась прямо из тумана, который стремительно сгущался на крутой горной дороге. Она стояла на проезжей части и, ка­жется, никуда не собиралась уходить.
Длинные волосы немного растрепаны, в глазах боль и отчаяние. Свободное платье марунового цвета. На груди четки-бусы, на них ме­дальон с портретом. Вера присмотрелась - это мала. Такие бусы носили все последователи Ошо - нео-саньясины.
Машина остановилась. Вера вышла и пошла прямо навстречу де­вушке. Та продолжала стоять, не двигаясь с места.
-  Кто ты? Почему здесь? Что-то случилось? - Вера не слышала соб­ственного голоса, ей казалось, что она задает эти вопросы у себя в голо­ве, не более того, однако девушка ответила:
-  Я - Нирвана... Я была с ним много лет. А потом узнала, что скоро он должен уйти, умереть... Сначала я не верила. Потом пыталась при­нять смерть, как он меня учил... Но не смогла. Вот ты - сильная. Ты смогла пережить смерть любимого... не я. Я решила уйти сама. Рань­ше... и ушла...
-  У Ошо была подруга, Нирвана... - Вера чувствовала и не чувство­вала свое тело одновременно. Это очень удивительное состояние. Вро­де бы ты есть, а вроде бы и нет.
-  Да, это я... - Девушка продолжала смотреть вперед, как сквозь Веру.
-  А здесь ты как? Как оказалась?
-  Я пришла к тебе...
-  Зачем?
-  Рассказать, предупредить, научить...
-  Чему? Что я должна узнать?
-  То, что он был прав, когда говорил, что смерти нет. Что ее нуж­но праздновать как освобождение. То, что всю боль нужно прожить сейчас, пока ты живешь в этом физическом мире. Прожить и отпу­стить, а не нести с собой. Знаешь, любая боль остается в нашей па­мяти и после смерти. У нас есть время только на земле. Чтобы отпу­стить. И принять. Отпустить обиды, тяжесть, сомнения, страдания. И принять смерть. Как освобождение. И тогда оно действительно случится...
-  А ты? Ты смогла?
-  Нет... не смогла... я унесла свою боль сюда...
Вера закрыла глаза, с силой тряхнула головой и вдруг поняла, что она продолжает сидеть в машине, которая на скорости входит в новый серпантин... С гор опускался туман, и дорогу было видно все хуже. Гай заметил ее обеспокоенный взгляд:
-  Не волнуйся, он опытный водитель. Торопится, скоро спустится туман, будет совсем плохо видно.
Он не успел закончить, как крупные капли дождя забарабанили по крыше джипа. Водитель снизил скорость. Машина с перевала спуска­лась вниз.
«Мне все это просто привиделось, оказывается. Или приснилось? Но я ведь не спала...»
...Дверь в гостиницу, куда их поселили в Ньяламе, тоже была зана­вешена традиционным тибетским покрывалом. Вся группа собралась внизу в большой комнате, которая служила одновременно и столовой, и гостиной, и жилой комнатой для хозяев. В центре был сооружен очаг, вдоль стен - лежаки, на которых можно спать и сидеть. Отапливалась только эта комната, а помещения, в которых их расположили на ночлег, не обогревались вообще, поэтому они были сырыми, промозглыми, с ажурной зеленой плесенью по углам.
-  Удивительно, что сумка осталась на месте, - комментировал про­исшедшие события Егор. - Но тебе, Макс, нужно быть более осознан­ным и ответственным. Ведь из-за тебя чуть не пострадала вся группа...
-  Да понял я, понял! - Макс терпеть не мог, когда ему читали мо­раль.
-  Ой, ребята! - перебила их Тата, - а вы здесь туалет видели? Тихий ужас! Раковины грязные и вонючие... а на дверях кабинок фломасте­ром написаны правила пользования... Куда поворачиваться лицом и как сливать ковшиком... Это даже не девятнадцатый, это шестнадца­тый век... Вера, ты это видела?
-  Нет, не видела пока. Но могу себе представить. Да мне и комна­ты нашей хватило. Но меня это не удивляет, я часто бываю на востоке, многое приходилось видеть.
-  Да, - вмешался Бхола, - восточные страны, это как проверка на прочность... Кто-то видит здесь грязь, нищету, а кто-то - величие хра­мов и духовное богатство... Как там в Библии: по вере вашей и воздаст­ся вам. Правильно? Я ничего не путаю?
-  Правильно. Именно так там и сказано, - поддержала его Вера. - А моя дочь мне говорит: «Мам, скажи, зачем? Вместо того, чтобы по­ехать на курорт «все включено» и отдыхать как люди, ты за те же, а то и большие деньги едешь на какую-то помойку, чтобы сидеть там и петь «ом»... Какой смысл?».
-  И что ты ей отвечаешь? - спросил, улыбаясь, Бхола.
-  Что каждому свое. Я еду туда, куда зовет мое сердце. Кстати, не­сколько лет назад я была в Америке. Работала там. Тоже хорошая страна. Но совсем другая. Комфортная для проживания, но... не для поиска.
-  Ну да, - вмешалась Зоя, - там вместо «ом» нужно петь «мани- мани»...
Все дружно засмеялись за исключением Таты.
-  А я считаю, что в Америке тоже можно отлично развиваться, - на­чала она.
-  И именно поэтому ты поехала на Тибет, - вдруг вмешался мол­чавший до сих пор Егор. Он сказал это с определенной долей сарказма.
-  Хватит, ребята! - остановила их Ася. - Тема закрыта.
-  Ой, посмотрите сюда! - Лана показывала на какой-то сертификат, который висел в рамочке на стене.
-  Что там? - Тата мгновенно переключилась.
-  Тут написано, что это гостиница одна звезда.
-  Супер! - Тата встала и пошла фотографировать сертификат, что­бы послать мужу.
-  Это одна звезда по-тибетски, - опять вмешалась Зоя, - наверное, прямо над нашей гостиницей горит звезда. Именно ее имели в виду, ког­да выдавали сертификат этому заведению.
-  А я думаю, что никто ничего никому не выдавал, - добавил Егор, - сами нарисовали для пущей важности. Знаю я такие фокусы.
-  Ладно, народ, пора спать, - перебила его Ася. - Завтра первый пробный выход в горы...
Вере было тепло и уютно в своем спальном мешке, но сон не шел. Она вспоминала события сегодняшнего дня и улыбалась. Вот так день рождения! Впервые в жизни он прошел так необычно. И она была это­му искренне рада. Ведь раньше все сводилось к застольям, гостям и го­рам немытой посуды.
Думала о том, что, наверное, действительно в ее жизнь пришли пе­ремены...
А потом она увидела костер. Большой погребальный костер. И много людей в длинных оранжевых одеждах... Они пели и танцевали, а оранжевые языки пламени превращали в пепел то, что еще несколько минут назад было телом Мастера... Ей было видно его неподвижное лицо, родные и любимые черты... Вдруг все изменилось, и она увидела на месте Ошо лицо Сергея...
«Праздновать смерть... приветствовать как друга, уважать и почи­тать... Ведь ее, смерти, нет. Как и рождения тоже. Мы приходим сюда, чтобы пройти определенный опыт, и наполненными, мудрыми вернуть­ся домой...»
А потом она вспомнила Нирвану... Принять смерть как освобож­дение... и тогда это освобождение обязательно случается... Теперь она знала, что там, за последней чертой, когда придет время, ее обязательно будут встречать. Ошо и Сергей... чтобы проводить домой. Она подой­дет к ним и скажет: «Пошли. Нам пора. Я знаю, что все будет хорошо. Вы верите мне?». И они молча пойдут за ней... А потом Сергей вдруг остановится, посмотрит на нее внимательно, с любовью и ответит: «Я верю... Все будет хорошо. Сегодня я полечу. И первым и вторым пило­том. А ты теперь можешь быть слабой. Не бойся, я же с тобой! Я теперь всегда... всегда буду с тобой... Веришь?».


Часть 3
Москвичка
 (Зоя)

Зоя ненавидела свое прошлое и никогда о нем не рассказывала.
Откровенно говоря, она также сильно ненавидела и свое насто­ящее. И совсем не верила в светлое будущее. Увы, так уж сложилось в ее жизни.
Родилась в глухой деревне в Калужской области. Когда ей исполни­лось пять - умерла мама. Это и было самым ярким воспоминанием ее детства. Сначала она, конечно же, ничего не понимала. Соседка баба Таня занавесила черными платками единственное в доме зеркало и сер­вант с посудой, в котором тоже была зеркальная полка. Она все плакала и говорила:
- На кого ж ты, Ниночка, кровинушку свою оставила... она же про­падет без тебя... - и гладила Зою по голове. 
Потом в дом пришли чужие люди. Они начали что-то делать, ходить по дому трогать мамины вещи. Маленькая Зоя ничего не понимала. Ей было очень страшно, поэтому иногда она пряталась под кровать, где и находила ее сердобольная баба Таня.
-  Иди, ребятенок, поешь... некому теперь смотреть за тобой... - и снова начинала плакать.
И действительно некому, ведь родственников у них в деревне не было. А отец, который и в лучшие дни редко бывал трезв, теперь запил по-черному.
Потом в дом принесли странный черный ящик, в котором она уви­дела маму. И почему-то мама лежала тихо-тихо, совсем не двигалась. Зоя несколько раз подходила близко и когда никто не видел и не слышал, тихо звала ее. Но мама не откликалась. Она не подзывала Зою к себе, не обнимала ее за плечи, как раньше, не читала ей сказки.
Чужие люди приходили в дом. Они останавливались возле ящика, в котором лежала мама, плакали, а потом неизменно гладили Зою по го­лове. Ей это скоро надоело, и она спряталась в сарае.
Случайно услышала, как баба Таня говорила другой соседке - Любаше:
-  Ниночка-то наша верующей была. Ее мамка сильно в Бога верила, в церковь ходила. А Нина, как вышла замуж за этого коммуниста-ирода, так только горе горькое и знала... Знаешь, Любаш, думается мне, что нужно батюшку позвать из соседней деревни. Пусть отпоет покойни­цу...
-  А вдруг Иван засерчает? - спрашивала Любаша тихим голосом.
-  Теперь ему, ироду такому, уже все равно. Пьет который день, не просыхает...
В тот же день в доме появился странный человек в длинном черном платье, с бородой и большим крестом на шее. Тогда Зоя впервые увиде­ла священника.
Он пел какие-то странные песни, размахивал чем-то, от чего исхо­дил дым с удушливым запахом, и ходил по комнате. А мама по-прежнему лежала в черном ящике и не двигалась. И тогда впервые в ее детское сердце пришел страх. Она не знала, да и не могла знать, как это случи­лось, но только именно тогда она почувствовала себя очень маленькой, слабой и беззащитной. Этот страх прочно поселился в ее сердце на мно­гие годы...
А потом было десять страшных лет жизни с отцом. Он напивался почти каждый день: иногда просто засыпал, а иногда начинал ее воспи­тывать. Хватал ремень и бегал за ней по комнате.
Однажды он ее все-таки догнал. И побил очень сильно. Все тело ее невероятно болело, но не это было главное. Именно в тот момент сло­малось и исчезло то светлое, наивное и чистое, что еще было в ее душе. Она собрала вещи и ушла к бабе Тане.
Отец приходил и просил вернуться. Сначала она молчала. Раз, два, три...
-  Дочка, пожалей ты его, - вмешивалась баба Таня, - пропадет ведь совсем без тебя...
Зоя молчала, но домой не шла. Однажды он пришел и попросил у нее прощения. Наверное, не потому, что осознал что натворил, а про­сто потому, что «гудела» вся деревня, да и жить самому, управляться с домом и хозяйством было нелегко. Но она промолчала, глядя на стену мимо его головы, и осталась у бабы Тани.
Она вернулась через месяц. Сама. Отцу сказала сквозь зубы:
-  Еще раз тронешь — не прощу...
Хотя, конечно же, слукавила. Потому как не простила его до конца и в этот раз. А еще так и не смогла простить ему маму.
Когда ей исполнилось пятнадцать, отец вдруг слег. С каждым днем ему становилось все хуже и однажды он не смог встать с кро­вати.
- Это инсульт, похоже на то, - сельский фельдшер не мог поставить точный диагноз, - нужно ехать в районную больницу.
Но ехать в больницу отец наотрез отказался.
-  Сколько мне отпущено, столько и проживу...
Прожил он три года. И эти годы Зоя потом сравнивала с тюремным заключением. Она ненавидела отца и свою деревню, она ненавидела эти ежедневные заботы, которые отнимали все ее время. Однако именно тогда она впервые почувствовала свою силу. Это была сила, которую обретает жертва, сама превращаясь в палача...
Когда хоронили отца, она была очень спокойна и собранна. Не ис­пытывала никаких эмоций. Ни печали от потери, ни радости от избав­ления. Стояла на краю могилы и думала о том, что есть вещи страшнее смерти... Безвыходность, беззащитность... Лежать в постели так, как лежал он, и ждать, что кто-то о тебе позаботится... Она сама частенько в последнее время мстила ему за прошлое, забывая покормить, пере­одеть, помыть...
Священника на похороны не пригласили. Отец был коммунистом и атеистом. Она его не любила и не жалела. Однако, именно стоя на краю могилы, вдруг вспомнила похороны мамы... и бородатого священни­ка... Именно после его появления стало легче.
Потом она помнила это всегда. И именно в тот момент, когда в оче­редной раз жизнь норовила пойти под откос, она впервые пошла в цер­ковь.
Идею Царствия небесного приняла сразу, а вот сострадание и хри­стианская любовь остались для нее тем, что она отвергла не разбираясь.
После школы поехала в Москву искать счастья. Вступительные в экономический вуз провалила. Еще бы, она ведь последние три года и не училась толком. Пошла работать на завод. Получила место в обще­житии. Жила в одной комнате с общительной девушкой из Чернигова по имени Оксана. Оксана не скрывала, что приехала в Москву, чтобы удачно выйти замуж. «Удачно», в понимании Оксаны, это наличие у бу­дущего мужа машины, квартиры, дачи и, конечно же, возможность мо­сковской прописки для нее.
Скоро мечта Оксаны сбылась, и она из общаги на окраине города переехала в трехкомнатную квартиру на Пушкинской.
«А чем я хуже?» - подумала Зоя и стала внимательно смотреть по сторонам.
Со Славой познакомилась на соревнованиях по волейболу. Как-то случайно он с ней заговорил, потом проводил домой. Зое Слава не по­нравился: слабый и нерешительный. Однако она сразу поняла: партия - то, что нужно. И вскоре стала москвичкой.
Но это тоже не принесло ей счастья. Она с явным пренебрежением и долей превосходства теперь относилась ко всем приезжим, и это было единственное, что доставляло ей удовольствие.
Образование так и не получила, с мужем жили как чужие, рождение сына не добавило близости между ними, зато внесло определенное на­пряжение.
С годами она стала ненавидеть все, что ее окружало, а особенно тех, кто был успешнее, моложе, красивее. Она вдруг осознала, что тело на­чало меняться, незаметно приходила старость...
В пятьдесят Зоя осталась вдовой. Муж тихо умер в одной из мо­сковских больниц во время сердечного приступа. Сын женился. И, о ужас! На девушке из провинции, обыкновенной продавщице, которая приехала поискать счастья в столице и стать москвичкой. Так же, как сама Зоя когда-то. Но принять это она не хотела и не могла. Как так, в ее московскую квартиру пропишется какая-то лимита.
Вскоре появился маленький внук. Но этот факт только еще боль­ше разозлил Зою. Она поставила замок в свою дверь, и обыкновенная стандартная двухкомнатная малосемейка превратилась в коммуналку. С сыном она почти не разговаривала, с невесткой не общалась вообще. Если ребенок за стенкой громко кричал, она просто включала музыку или делала погромче телевизор.
После того как ушла на пенсию, стала путешествовать. Экономила пенсию, да и от мужа остались кое-какие накопления.
«Пожить как люди, для себя», - так думала она.
Однако страх - тот, который появился в детстве - заставлял искать выходы... И она искала. Сначала, конечно же, в православии. Ходила в храмы, ездила в паломнические поездки по святым местам. Но это дава­ло временное облегчение и успокоение. После возвращения в Москву все постепенно начиналось снова, и страх становился еще сильнее. Мо­жет, причина была в том, что она не до конца верила? Не могла открыть­ся и принять Иисуса всей душой?
Однажды в руки попала удивительная книга про Тибет. Она про­читала ее за ночь. И решила: нужно срочно ехать на Тибет и идти кору вокруг горы Кайлас. Это как раз то, что нужно.
Сказано - сделано. Она нашла группу и вместе с ней поехала на Ти­бет. Но кору пройти не смогла. Ее сняли с маршрута и вернули в Дарчен.
Через год поехала снова. И снова история повторилась. Было стран­но, что тренированная, полная сил женщина, которая легко переносила все тяготы похода, после первого дня коры вдруг сдувалась, как воздуш­ный шарик, и дальше идти не могла.
-  Зоя, вам нужно возвращаться. Вы не сможете пройти перевал. Ведь Дролма-ла - почти шесть тысяч метров над уровнем моря, - угова­ривал ее инструктор.
И она соглашалась с ним, вытирая на лице злые слезы...
Этот раз был третьим. И последним. Так она решила для себя.
Зоя открыла глаза. Вокруг было темно, лишь желтый глаз большой луны заглядывал в незастекленное окно, прокладывая лунную дорожку и приглашая за собой.
Вылезла из спального мешка, встала. В комнате было холодно и сыро. Вышла в коридор, побрела к туалету. Тому самому, над которым так смеялась Тата.
-  Зоя! - услышала. Повернула голову. Возле мужской комнаты сто­ял Егор.
-  Что не спишь? - спросила она.
-  Не знаю, не могу никак уснуть. Вот вышел пройтись. А ты как?
-  Нормально, - Ей не хотелось продолжать разговор, хотелось спать.
-  Слушай... - Егор понизил голос, - я спросить хотел... Ты же уже была в горах. Вот Аська заставляет нас лекарство пить от горняшки... Может, не нужно? Как думаешь? Не сторонники пить всякую гадость...
-  Да, я тоже не буду. В прошлый раз пила. И в позапрошлый. А кору не прошла. Кстати!.. - Она подняла палец вверх. - А может, в этом все дело?
-  Ты думаешь? - Егор был рад, что нашел союзницу.
-  Не знаю. Но все может быть.
-  Только Асе этого знать не нужно, - вид у Егора стал заговорщиц­ким.
-  Не нужно, - подтвердила Зоя, - меньше знает - крепче спит.
Утром все встретились за завтраком. Зоя обратила внимание, что группа разбилась на компании, Зоя это назвала для себя «кружки по интересам».
Митя сидел рядом с Ланой и, как Зое показалось, между ними про­исходила какая-то алхимия, совершенно незаметная для окружающих. Но Зоя была наблюдательна. Она заметила и нежные прикосновения Мити, и красные щечки Ланы. Рядом с ними сидела Тата. Она пыталась поддерживать с ними разговор, и эти двое нехотя откликались. Вера вместе с Бхолой и Максом о чем-то увлеченно беседовали на другом конце стола. Ребята-непальцы тоже держались вместе, они накрывали на стол. Ася что-то обсуждала с Марой. Зоя подошла и села рядом с Его­ром.
-  Ну что же, - начала Ася, - сегодня после завтрака пробный выход в горы. Надеюсь, лекарство от горняшки начали принимать все?
-  Все-е-е... - Митя крикнул громко и за всех.
-  Точно? - Ася внимательно на всех посмотрела. - Ребята, это не шутки. Это горы.
-  Не думаю, что среди нас есть неосознанные люди, - ответил Бхо­ла.
-  Надеюсь, - Ася внимательно посмотрела на Зою, а потом на Его­ра.
Зое стало не по себе. Ей казалось, что Ася ее видит насквозь.
-  У нас из неосознанных только Макс. Это он свою сумку на грани­це забыл, - язвительно заметил Егор.
-  Мы сейчас не про сумку говорим, а про лекарство, - остановила его Вера.
Но Егор не собирался сдаваться:
-  А я говорю вообще об осознанности. И об ответственности. Ведь это ротозейство могло иметь для всей группы печальные последствия.
-  Последствий нет. Проехали уже. А вот если кто не будет прини­мать лекарство, точно может иметь печальные последствия. В том числе и для всей группы, - Вера дала понять, что тема закрыта.
Прогулка в горы понравилась всем. Яркое солнце и чистое голубое небо. Облака казались совсем близко, вот только подняться на ту гору - и можно достать их рукой.
На большом автобусе приехала группа паломников из Индии. Ви­димо, они также адаптировались к высокогорью и готовились к священ­ной коре. Все они были в одинаковых куртках, и Мара, смеясь, заметила:
-  А помните в фильме «Полосатый рейс» Лановой говорит: «Кра­сиво плывет та группа, в полосатых купальниках»? Вот и у нас, посмо­трите. Красиво идет, толпой, группа в красных куртках.
-  Ну, тогда уж группа в красных купальниках - нужно говорить по аналогии, - заметил Митя.
-  Вы себе это только попробуйте представить. Особенно вон ту толстую женщину... И в купальнике... - добавил Макс. Все дружно за­смеялись.
После обеда решили погулять по узким улочкам Ньялама. По до­роге встретился местный супермаркет, решили зайти посмотреть на ассортимент. Возле магазина остался только Митя, он достал сигареты и закурил.
-  Трава, наркотики, девочки... - вдруг услышал он рядом на плохом английском.
-  Не понял, - Митя почти ничего не видел, только чувствовал рядом запах немытого человеческого тела, смешанного с запахом сырости, плесени и табака. Ему даже дышать стало тяжело.
-  Что вам нужно? - услышал он голос Таты рядом. Она спрашивала на своем безукоризненном английском.
Ответ Митя не услышал.
-  Что там было? - спросил он.
-  Парень какой-то из местных. Видимо, предлагал тебе девочек, - Тата хихикнула. - Тут парочка этих красоток стояла рядом, присматри­вались к тебе. Душистые... до невозможности.
-  Да, это я как раз почувствовал. В конюшне приятнее пахнет...
В это время несколько крупных капель дождя упало на землю. Гай вышел из магазина, куда ходил вместе с группой.
-  Быстрее по машинам! Поехали в гостиницу!
-  Почему? - из магазина выскочила перепуганная Ася. - Что случи­лось?
-  Ничего, - ответил Гай, - но сейчас начнется дождь. А они здесь обильные и продолжительные. Нужно быстрее возвращаться.
В большой общей комнате гостиницы горел очаг и было тепло и уютно. Протап сварил горячий суп.
-  Такой суп мы будем теперь есть каждый день, - говорил он ребя­там, когда они, собравшись за столом, с удовольствием ужинали.
-  Почему? - спросила Мара. - Что за суп такой волшебный?
-  Он не волшебный, - улыбнулся Протап, - он чесночный. Его нуж­но есть для разжижения крови. На высокогорье это очень важно. А сей­час с каждым днем мы будем подниматься выше и выше.
-  Я согласна! - сказала Мара. - Супчик что надо.
-  Ну, не знаю, - Тата поджала губы, - боюсь, что долго есть такую пищу я не смогу. Мой желудок не выдержит...
-  А я вообще есть не хочу, - тихо добавила Лана.
-  А вот это уже плохо. Кушать нужно обязательно. Потому как при­знаки горняшки - это бессонница, головная боль и головокружение, отсутствие аппетита, сухость во рту и общая слабость... Ты лекарство пьешь? - Бхола посмотрел на Лану внимательно.
-  Ой, забыла...
-  Это никуда не годится. Еще кто-то забыл тоже?
Все промолчали. Зое было неловко. Врать она не умела, а правду го­ворить не хотелось, поэтому она встала из-за стола и стала расхаживать по комнате, разглядывая картины на стенах. Но красивыми эти картины назвать было нельзя: на них были изображены страшные существа.
-  Кто это? - спросила она Гая.
-  Где? А, это... Это дхармапалы, - отвечал он.
-  Кто-кто? - не поняла она.
-  Дхармапалы - это защитники учения. Высшие существа, приняв­шие устрашающий облик для защиты знаний тибетского буддизма. Вот, например, Махакала. Посмотри, он втаптывает своими ногами в зем­лю демонов, а в руках держит трезубец... А вот Ямантака - победитель бога смерти Ямы. На нем корона из черепов. А вот этот герой в тигро­вой шкуре - Хаягрива. Он защищает священные тексты...
-  А вот этот... с телом змеи... как его зовут? - спросила Зоя. Она была рада сменить тему. Злополучное лекарство не давало ей покоя.
-  Это Рахула, - ответил Гай.
-  Это Гневные Божества, да? - спросила Тата. - Я что-то читала об этом в Интернете...
-  Гневные Божества - это из Книги мертвых, - назидательно начал Егор. - Удивительные вы люди, приехали на Тибет и ничего элементар­но не прочитали...
-  А ты сам? Прочитал? - Вера, как всегда, держала удар.
-  Прочитал. Могу и вас просветить. И о Тибетской книге мертвых подробно рассказать. - Егор светился от гордости.
-  Бардо Тхедол - Тибетская книга мертвых - это учение, которое ведет существ с любой кармой по тайному пути. Учение, которое дарует совершенное Просветление, - Ася говорила тихо, однако все замолчали и повернулись к ней.
-  И там в ней написано про этих Гневных Божеств? - также тихо спросила Лана.
-  Там многое написано. После смерти душа сначала уходит в чистый свет. Потом, если она его не распознала, ей встречается пятьдесят два Мирных Божества. На это уходит первые семь дней после трансфор­мации смерти. На восьмой день, если душа не распознала этих божеств, она встречается с Гневными Божествами, которые пьют кровь. Их пять­десят восемь...
-  Это похоже на учение про мытарства, - вырвалось у Зои.
-  Про мытарства? - переспросил Митя.
-  Да. В православии считается, что после смерти душа преодолевает препятствия на пути к престолу Бога для суда.
-  Очень интересно! - у Мити загорелись глаза. - Никогда не инте­ресовался православием. Но ведь схожесть налицо! Может, в этом есть зерно истины? Ну, с научной точки зрения. Расскажи поподробнее.
Двенадцать человек с любопытством повернулись в ее сторону. Зоя немного засмущалась.
Она вспомнила, как первый раз пришла в храм. Тогда был слож­ный период в жизни: уволили с работы, пошатнулось здоровье, да еще узнала, что у мужа есть другая. Казалось - полный тупик. Дру­зей нет, посоветоваться не с кем. Разве что Оксана, бывшая соседка по общаге. Но у Оксаны у самой был период что надо. Развод и раз­дел имущества. Оксане было не до ее проблем. И именно тогда она вспомнила мамины похороны... и как хорошо и легко стало после прихода священника...
В храме было прохладно, тихо и чисто. И именно таким она запом­нила его навсегда. Потом было много богослужений, праздников, испо­ведей, но именно первый визит остался в памяти. Она старалась. Регу­лярно посещала храм и воскресную церковную школу, много читала. Но христианское сострадание в ее душе так и не проснулось...
-  Мытарства - это ступени страстей, которые существуют в ма­териальном мире. Их всего двадцать. Душа проходит их с девятого по сороковой день после смерти. Душу ведут два ангела, а каждым из мытарств управляют бесы. Считается, что при жизни ангел-хранитель, данный каждому человеку при крещении, собирает список добрых дел, совершенных человеком. На каждом мытарстве бесы предъявляют список грехов человеку, а ангелы - список добрых дел. Если грехов больше - душа отправляется в ад, а если больше добрых дел - переходит на новую ступень. На новое испытание. И так, пока не пройдет все двадцать. А после этого она приходит к Божьему пре­столу на окончательный суд.
-  А если одинаково? - спросил Митя.
-  Что одинаково? - не поняла Зоя.
-  Ну, грехов и добрых дел. Тогда куда идет душа?
-  Обратно на землю, - вставил Макс и засмеялся.
-  Не смешно! - Мара жестко его одернула.
-  Да ладно, мать, не кипятись... Извини, Зоя.
-  Тогда проявляется Божье милосердие, - сказала Зоя, - и душа сле­дует своим путем. Бог всегда дает нам шанс... - вздохнула она.
-  А какие мытарства проходит душа? - снова спросил любопытный Митя, которому не терпелось выявить сходство в православном учении о мытарствах и знаменитой книге тибетского буддизма - Тибетской книге мертвых.
-  Например, мытарство празднословия. Смех, хохот, безрассудные беседы...
-  Оба-на... - присвистнул Митя, - значит, мы все сейчас по-черному грешим. А что еще? Это уже становится интересным!
-  А еще мытарство лжи, - продолжила Зоя, а сама вдруг вспомнила про злополучное лекарство, - а потом мытарство осуждения и клеве­ты...
-  Это как раз в тему, - Лана посмотрела на Зою в упор. Куда делись ее кротость и слабость.
Зоя запнулась, но продолжила:
-  Чревоугодие, леность, воровство, скупость, лихоимство, зависть, гордость, гнев, злоба, убийство, чародейство, блуд, прелюбодеяние, ересь, жестокосердие...
В комнате повисла тишина. Зоя замолчала тоже. Слышно было, как тикали часы, висящие на стене. Они как будто отсчитывали, отмеряли, проверяли каждого... Тишина начала давить и угнетать...
-  Кстати, анекдот, - попробовал разрядить обстановку Макс. - У одного священника украли зонтик. Он говорит своему помощнику: «На воскресной проповеди я буду перечислять вслух грехи. Когда ска­жу: «Не укради!», сделаю паузу. Смотри внимательно на прихожан. Кто замешкается, значит, тот и украл». Проповедь прошла. Священник паузу не сделал. «Батюшка, вы забыли сделать паузу», - сказал ему по­мощник. «Нет, сын мой, - ответил священник, - мне не нужно было делать паузу. Когда я дошел до «не прелюбодействуй», я понял, где остался мой зонтик...».
Все продолжали сидеть молча. Никто не засмеялся.
-  Все, - решительно встала Ася. - Пора спать. Завтра дорога в Сагу. Это двести пятьдесят километров горной дороги, плюс пере­вал Лалунг-ла с высотой в пять тысяч метров над уровнем моря. По­этому отбой.
Все молча встали и начали расходиться. Митя замешкался за сто­лом.
-  Давай я тебе помогу, - Лана протянула ему руку. Он взял ее ла­донь в свою и почувствовал нежные, чуть прохладные пальцы, мяг­кие подушечки, доверчиво открытую ладонь. Что-то внутри вско­лыхнулось, и он ощутил огромное желание притянуть эту девочку к себе, неистово целовать, а потом опуститься вместе с ней прямо здесь, посреди комнаты, на пол. Наверное, это желание было как торжество молодости и жизни, которое поднялось, подогретое раз­говорами о смерти...
Ася посмотрела на часы - почти полночь. Да, однозначно пора спать. Но почему-то не спалось. Часы немного торопились, и она подкрутила их. Эти часики подарил ей Олег - «большая любовь», которая почти закончилась. Асе было обидно, что все сложилось именно так. Ее творческий кризис был также связан с проблемами в отношениях. Она боялась этого расставания, поэтому всеми силами старалась эти отношения сохранить. Золотые часики были его по­дарком на их годовщину. Ася их никогда не снимала. Хотя здесь, в горах, они смотрелись немного нелепо и неуместно. Она вздохнула и полезла в спальный мешок.
-  Слушай, Ась, а я много читала про Египетскую книгу мертвых, - прозвучал из-под одеяла на соседней кровати тихий голос Таты. - Егип­тяне ее вместе с телом при погребении хоронили. А в Тибете также?
-  Здесь нет такой традиции. Обычно книгу читают над умершим сорок дней. Но я где-то видела информацию, что в некоторых случаях маленькие свитки тоже привязывали к телу...
-  Девочки, давайте спать, а! - подала голос Вера.
-  Да-да, извини... - Ася замолчала.
Тата понизила голос:
-  Это так интересно. Просто супер. Я обязательно мужу напишу. Ты мне еще про это расскажешь?
-  Да, только позже. Сейчас давай спать.
-  А я тебе про Египет расскажу тоже.
-  Хорошо.
-  Какое там у нас первое мытарство? - повысила голос Вера. - Празднословие? А ну цыц, сороки! Приказ от командира воздушного судна - всем спать...
Но Зое не спалось. Она лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Там было много трещинок, но в темноте их было совсем не видно. Однако это ничего не меняло: Зоя знала, что они там есть... А за окном завывал ветер, танцуя самбу между горных вершин, да крупные капли дождя барабанили по крыше...
Она увидела себя совсем маленькой девочкой. Такой, как была тогда, когда умерла мама... Она стоит на перекрестке полевых дорог. Вокруг поля созревшей пшеницы с васильковыми и ромашковыми пят­нышками, на горизонте темной стеной стоит лес. Она идет по дороге совсем одна, но ей ни капельки не страшно. Где-то рядом она чувствует присутствие кого-то родного и близкого. Как будто два ангела парят над ней... Вдруг на горизонте появляется человек. Он приближается к ней, и очень скоро она узнает Славу.
Он стоит на обочине и смотрит на нее. В глазах мольба и призыв о помощи... Но она проходит мимо, не поднимая головы.
Она продолжает свой путь. Дорога ведет ее в лес, в глухую чащу. И она идет туда смело. Вдруг прямо перед собой она опять видит челове­ка. Он стоит, преграждая ей путь. Она подходит ближе и узнает отца. Он смотрит на нее незрячими глазами, тянет к ней руки. Вся его поза выражает отчаяние... Но она обходит его и идет дальше.
Лесная чаща становится совсем густой. Дороги больше нет. Она оказывается на поляне. Там, посредине поляны, стоит гроб, а в нем - мама... В это время она видит большую черную птицу, которая опуска­ется прямо на нее...
-  А-а-а-а... - кричит маленькая Зоя. - Мне страшно!
-  Жестокосердие - самый страшный грех и самое последнее ис­пытание-мытарство, - слышит она вдруг откуда-то сверху. - Учись про­щать, пока ты там, на земле... Учись сострадать, переживать, любить...
Черная птица опускается все ниже и ниже. Вот ее крылья уже за­крыли все небо над ее головой. Вот она уже видит ее хищный клюв, острые когти и красные злые глаза. От страха она зажмурилась. И вдруг на ум приходит молитва: «Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим. И не введи нас во ис­кушение, но избави нас от лукаваго...».
Открыв глаза, она увидела себя на вершине горы здесь, на Тибете. Она стоит и смотрит вниз, удивляясь красоте открывшегося пейзажа. Спокойствие снова возвращается к ней.
-  Учись... - вдруг слышит она снова голос с небес. - Учись состра­дать, прощать и любить... Учись, пока еще есть время...


Часть 4
Здравствуйте, господин адвокат!
(Егор)


Хмурое утро встретило мелким дождем. Хотелось вернуться в гостиницу и снова забраться в спальный мешок. Но четыре джипа и грузовик были готовы отправиться в путь. Егор вздохнул и сле­дом за Зоей полез в машину.
Сегодня их путь лежал в Сагу, которая находится на высоте четырех с половиной тысяч метров над уровнем моря. Егор чувствовал на себе по­следствия высокогорья. Постоянное головокружение и слабость. Это со­стояние его очень раздражало, но он никому об этом не говорил и не жа­ловался. Во-первых, потому что лекарство от горняшки пить не стал. Он знал: стоит ему заикнуться о том, что он неважно себя чувствует, как Ася тут же спросит про это треклятое лекарство. Но было еще и во-вторых. Это «во-вторых» заключалось в том, что жаловаться он не мог по опре­делению. Никому и никогда. Потому как был настоящим самураем.
«Сики-соку-дзэ-ку», - любил повторять Трофим перед началом за­нятий. В переводе с японского это значило: «Все в мире иллюзорно». Главный принцип дзен-буддизма, религии самураев. А от себя добавлял: «И боль. И болезнь, и страдание...».
Трофим был его старшим братом и его «личным богом». Силь­ный, спортивный, успешный, он всегда и везде побеждал. На областной олимпиаде по математике, на соревнованиях по карате, на конкурсе чте­ния стихов.
Егор слушал его беспрекословно и везде за ним следовал.
-  Ты как мой хвостик, - смеялся Трофим. Однако младшего брата не отгонял. Наоборот, брал везде с собой: и на тренировки по карате, и на посиделки с друзьями, и даже на свидания с девушками. Кстати, девушек у Трофима было множество. Шутка ли сказать, лучший ученик школы, лучший спортсмен, красавец и умница.

[image]

Но Трофиму нравилась только одна - соседская девочка Ляля. Ма­ленькая, худенькая, с облаком белых непослушных волос, создающим вокруг ее некрасивого, но такого милого лица яркий светящийся ореол.
Егор сразу понял, что Лялька нравится Трофиму по-настоящему. А все остальные - просто так. Именно поэтому он брал его с собой на свидания. На все, кроме свиданий с Лялей.
Егор вообще многое понимал и запоминал, хотя был еще достаточ­но мал. Он был очень наблюдательным и любознательным.
Карате было настоящей страстью Трофима. И поэтому Егор зани­мался им тоже. Наверное, даже не столько само карате привлекало Тро­фима, сколько вообще философия японских единоборств, философия самураев. Он много и жадно читал, а потом рассказывал об этом Егору, поскольку тот был молчаливым и благодарным слушателем, впитываю­щим каждое слово брата.
-  Знаешь, - рассказывал Трофим, - дзен-буддизм учит человека не цепляться за земную жизнь и не бояться смерти. Наверно, именно по­этому он и стал религией самураев. А настоящий мужчина должен быть самураем. Поэтому будем тренироваться и ты и я. Потому что мы с то­бой - настоящие мужики. Так?
-  Так! - радостно соглашался Егор.
Егор занимался вместе с братом, хотя ему было всего десять. Он каждый день выполнял упражнения, обливался холодной водой, а ино­гда проходил испытания, которые придумывал Трофим. Потому что на­стоящему самураю не знакомо чувство страха. Среди этих испытаний был и ночной поход на кладбище, и лежание между рельсами под про­езжающим поездом, и прыжок со скалы в озеро. С той самой, с которой все мальчишки боялись прыгать.
Он смог все это пройти. Потому что Трофим тоже смог. И малень­кий Егор не мог быть хуже брата. А вечерами он слушал его рассказы про самураев, про то, как они жили, во что верили, чем занимались.
-  В дзен-буддизме считается, что истинное сердце Будды можно по­знать только интуицией, посредством созерцания и медитации.
-  А кто такой Будда? - спрашивал Егор.
-  Ну... это типа бог такой у них. Их, этих Будд, много. Но главным среди них считается Будда Амитабха.
Егор ничего не понимал, ему было достаточно, что понимал Тро­фим. И верил в это.
-  А еще в дзен-буддизме главным в теле считают живот. Тут - три пальца ниже пупа - есть точка, они ее называют «хара» и считают цен­тром жизненной силы и жизнедеятельности. Вот, например, они гово­рят «хара-но-най-хито». В дословном переводе с японского это озна­чает «человек без живота». А по смыслу - бездуховный человек. Или «хара-но-курай-хито», что переводится как «человек с черным живо­том» или, как говорят у нас в России, «человек с черной душой». Или еще вот, тоже интересно: когда у человека низкие устремления и цели, о нем говорят «хара-китанай» - «грязный живот»...
Маленький Егор слушал, затаив дыхание. Но, наверное, если бы Трофим вдруг начал вслух пересказывать «Песню про елочку», Егор также внимательно бы слушал. Потому что важным для него было не то, что говорил брат, а то, что он был рядом...
Джипы взобрались на перевал и остановились. Егор выглянул в окно. Небольшой привал. Ребята высыпали из машин.
-  Мальчики направо, девочки налево, - скомандовала Вера.
-  Ну никак нельзя мальчикам налево сходить, - балагурил Митя.
-  А ты попробуй! Тут хоть справа, хоть слева - ущелье, - откликну­лась Ася.
Егор вышел из машины и направился вправо, к громаде камней, ко­торые напоминали сложенную кем-то стену.
-  Ой, посмотрите, что это? - услышал он взволнованный голос Ланы.
-  Это пирамидка из камней. Ее складывают тибетцы, чтобы задо­брить духов, поэтому не нужно ее трогать, - ответил ей голос Гая.
-  Я тоже хочу пирамидку. Духов задобрить... - продолжала каприз­ным голосом Лана.
Продолжение разговора Егор не слышал, он слишком далеко ото­шел от группы.
Он стоял и смотрел на темный серпантин дороги, которая спуска­лась вниз с перевала, на огромные пространства каменных горных до­лин, практически полностью лишенных растительности, на стада яков, которые казались ему с высоты темной движущейся массой.
Снова вспомнил Трофима. И как тот в первый раз рассказал ему про сэппуку, или харакири. Про то, как самураи, попав в безвыходную ситу­ацию или плен, чтобы избежать позора, разрезали себе живот. Этот ри­туал как будто показывал всем чистоту помыслов и устремлений саму­рая, его храбрость и правое дело. Даже смертная казнь через сэппуку не считалась позорной. Наоборот, в Японии до сих пор общество создает ореол славы и величия людям, совершившим сэппуку.
Егор тяжело вздохнул и, кинув прощальный взгляд на величие от­крывающегося пейзажа, повернулся и пошел к группе.
Он увидел, что машин на перевале прибавилось, а люди стояли большой группой.
-  Вы молодцы, просто молодцы! - говорил Асе высокий крупный мужчина с сильным тренированным телом. - Такие маленькие, такие хрупкие и в горы... Нет, будь ты моей женой, я бы тебя одну не отпу­стил!
-  Ну я тут не одна. Я с группой, - улыбаясь парировала Ася.
-  А в группе почти все девочки, - насмешливо продолжал ее собе­седник. - Кстати, я Матвей.
-  А я Ася, - и она протянула ему маленькую ручку, которая полно­стью исчезла в его большой ладони.
-  Жаль, что мы уже возвращаемся. Хотелось бы поддержать вас на коре.
-  Жаль. Но мы сможем. Я верю, что мы сможем, - Ася смотрела на него и улыбалась.
-  Да, сможете, - он улыбнулся ей в ответ. - А потом ты мне все под­робно расскажешь. Договорились?
-  Договорились. Но я не знаю, где ты живешь.
-  В славном городе Новосибирске, - он хитро прищурился. - Най­дешь?
Ася неуверенно повела плечами и сменила тему:
-  А что было самым тяжелым на коре? - спросила она.
-  Лично для меня - спуск с перевала Дролма-ла. Ноги постоянно скользили, идти было крайне сложно. Очень устал. А кстати, ты из ка­кого города?
Ася улыбнулась и ответила.
-  А работаешь где?
-  Я писатель.
-  Правда? Значит, тогда я сам должен тебя найти. Хотя бы для того, чтобы получить автограф.
Ася не ответила.
Егор посмотрел внимательнее и почувствовал, что между этими двоими что-то происходит. Возможно, рождается симпатия. Или при­тяжение. Но это было похоже на электрический ток, который здесь, в горах, стал осязаемым...
-  Ась, иди сюда! - позвала Мара. Они вместе с Бхолой, Ланой, Ми­тей и Татой беседовали с бородатым руководителем новосибирской группы.
-  Вот Борис говорит, что там мистика всякая происходит на коре. Неожиданно снег может пойти или град. Или камни полетят...
-  Да, гора Кайлас - это очень интересное место, - рассказывал Бо­рис, когда Ася вместе с новым знакомым Матвеем и Егором подошли к их кружку. - Она как усилитель. Что внутри в человеке есть, то и усили­вается. Если злость и обида - полезут наружу в десятикратном размере, если любовь и поддержка - проявятся тоже... Могут видения всякие появиться, чудеса. Да, там многие тибетцы делают кору с простирани­ем: ползут вокруг горы, как гусеницы. Живительные люди. А навстречу тоже идут кору приверженцы другой религии, распространенной на Тибете, - бонпо. Они кору делают против часовой стрелки. И тоже пол­зут. Ну и, конечно же, можно встретить тех, кто приходит на перевал умирать. На Дролма-ла. Таких лучше не трогать. И первую помощь не пытаться оказать.
«Помощь... Иногда она может решить судьбу человека. А что если помощи ждать неоткуда? Тогда у самурая есть только один выход...»
Егор отвел взгляд в сторону. Он увидел, как водитель их джипа вы­шел из машины и, задрав ногу на капот, выполняет довольно сложные йогические упражнения.
«А растяжка у него отличная», - подумал он.
-  Пора. Все по машинам, - услышал он голос Гая.
В Сагу приехали к обеду. Даже Гай удивился, как быстро они про­делали этот путь. Гестхаус, в который их поселили, был на удивление чистым и уютным. Конечно, комнаты тоже не отапливались, но зато в каждую из них был отдельный вход прямо с улицы, с настоящей деревянной дверью, разрисованной традиционными тибетскими фигурами. Окна были застеклены, а на кроватях - целых два одеяла и постельное белье. Впрочем, это не имело значения, потому как все хоть и под одеялами, но спали в спальных мешках. Так теплее и, как ни странно, гигиеничнее.
Помещение для приема пищи тоже было отдельным. В нем была сделана стойка, наподобие барной, а еще стоял холодильник с напит­ками.
Когда Егор зашел в комнату, вся группа уже сидела за столом и обе­дала. Баба и Протап попытались угодить своим европейским друзьям, поэтому на смену чесночному супчику приготовили жареную картошку и пиццу. Вся группа с удовольствием это поглощала.
Как только Егор пристроился с краю стола, за окном послышался шум и в комнату ввалилась веселая компания.
-  О, привет, братья-славяне! - прокричал первый из вошедших.
Все оглянулись и узнали ребят из Донецка, которых Вера в свой день рождения в Джангбе угощала конфетами.
-  Вот мы и встретились, - Богдана подошла к Вере и крепко ее об­няла.
-  Да. Очень рада, - ответила Вера.
-  Эй, хозяева! - крикнул один из пришедших ребят, заглядывая за стойку. - У вас пиво есть? Мы братьев-славян встретили. Отметить на­добно.
В зал вышла девушка. На вид ей было лет двадцать - двадцать пять. Стройная фигура, загорелое лицо, национальная тибетская одежда. Она вопросительно посмотрела на кричащего.
-  Вы спросили, есть ли пиво? - подошел к ним Гай. - Сейчас я пере­веду, она не понимает по-русски, - и, повернувшись к девушке, загово­рил на тибетском.
-  Как так не понимает по-русски? Да это же международный, так сказать, язык! - возмутился донецкий гость.
-  Они не только русского не знают. Они вообще, кроме тибетского, никаких языков не знают. Даже китайского, хотя это территория Китая, - сказал наблюдательный Митя, чтобы разрядить обстановку.
-  Сколько нужно пива? - спросил парня Гай.
-  А давай бутылок двадцать. По пять на брата. Ты, Богданка, будешь пиво пить? - обратился он к девушке, которая продолжала стоять рядом с Верой.
-  Нет, я не буду.
-  Ну, тогда двадцать бутылок пива и четыре упаковки копченых сви­ных ушей!
-  Это что же за блюдо такое? - изумилась Мара.
-  Могу угостить. Кстати, и пивом тоже, - повернулся к ней улыбчи­вый украинец.
-  Пожалуй, я воздержусь, - Мара немного брезгливо скривилась. Она уже восемь лет была вегетарианкой. Само упоминание о копчен­ных свиных ушах вызывало у нее тошноту.
-  А я попробую, - сказал Митя. - Я вообще слышал, что тут суше­ных яков едят. Тоже интересно было бы попробовать.
-  Это организовать несложно. Попроси ее принести мяса яков. Су­шеного, - обратился улыбчивый парень к Гаю.
Через несколько минут Митя уже сидел за столом с «хохлами» и пил пиво.
-  Только ты сильно не увлекайся, - подошла к нему Ася, - завтра дальше ехать.
-  Не волнуйся, я чуть-чуть, - и снова повернулся к новоиспеченным друзьям, чтобы продолжить прерванную беседу. Что-то о вечной друж­бе и братстве Украины и России. И про то, что нет ничего в мире, что способно внести раздор между этими братскими народами.
-  Кстати, в Саге есть баня. Кто желает помыться, могу проводить, - предложил Гай.
- Я! Я! Я! - закричали со всех сторон.
Егор подумал о том, что ему тоже не мешало бы сходить и по­мыться. Ведь с тех пор, как они покинули Катманду, такой возмож­ности не было. Однако когда он встал, у него сильно закружилась голова.
-  А я, пожалуй, пойду посплю, - сказал он и медленно, чтобы своим видом не выдать состояния, пошел по направлению к комнате.
-  Егор! - его догоняла Ася. - У тебя все хорошо?
-  Норм, - он посмотрел на нее, чувствуя, что вот-вот потеряет со­знание. Но сделать этого он не мог. Не имел права. Поэтому из послед­них сил он обошел ее и запер за собой дверь, чтобы не мешали. А затем обессиленно опустился на кровать.
Но плохо было не только ему. Зоя тоже чувствовала головокруже­ние, тошноту и странное возбуждение. Она отказалась идти в баню и тоже легла в своей комнате.
«Отлежусь, пока они вернутся», - думала она, пытаясь уснуть.
Трофим вернулся из армии, когда Егор учился в восьмом. Он хоро­шо помнил этот весенний день. Первый по-настоящему теплый день, наполненный ароматами едва проснувшейся природы. В дверь позво­нили, и он, не спрашивая, открыл. На пороге стоял Трофим в новенькой форме, голубом берете и с чемоданом в руках.
-  Брат! - только и смог сказать.
-  Ух ты! Вырос! Совсем взрослый стал! - повторял Трофим, хлопая его по плечу. - Усы уже есть !..
А он стоял как каменный истукан, не в силах двинуться с места. Ему казалось, что стоит пошевелить рукой или ногой - и вся картинка рас­сыплется, как карточный домик, превратившись в сон.
И только спустя несколько дней до него, наконец, дошло: брат вер­нулся! Теперь его «личный бог» рядом с ним!
Он ждал, надеялся, что будет все как было раньше. Как тогда, когда он был маленьким.
Наверное, в целом, так оно и было. Однако все чаще и чаще Трофим пропадал по вечерам, и Егор видел его с той самой белобрысой Ляль­кой, которая нравилась брату еще в школе.
Но однажды случилось непоправимое...
Егор хорошо помнил этот вечер. Как Трофим тщательно собирался на свидание, как не мог скрыть своего волнения, хоть и был настоящим самураем.
- Она обязательно согласится, - повторял он, - правда, братуха?
Егор не понимал, с чем она должна согласиться, однако кивал голо­вой, делая важный вид, чтобы поддержать брата.
Брат ушел в девять. А в половине двенадцатого в квартиру позво­нила милиция. Вежливый молодой милиционер сообщил родителям и Егору, что их Трофим арестован... За убийство.
История оказалась нелепой, случайной и банальной, однако она перечеркнула жизнь Трофима большой жирной чертой.
В тот вечер они с Лялей гуляли по парку. К ним подошел парень, который тоже ухаживал за Лялей, и начал Трофиму угрожать. Трофим сначала пытался с ним поговорить, но тот полез в драку. Вдруг парень достал из кармана пистолет и направил его на Ляльку. Трофим кинулся на соперника, хватая его за руку и отводя ее в сторону. Прозвучал вы­стрел. Затем послышался крик. Недалеко от аллеи, на которой случи­лась драка, на асфальте лежала молодая беременная женщина. Видимо, пуля случайно попала в нее.
Трофим сам вызвал скорую и милицию. Врач скорой, осмотрев по­терпевшую, сказал, что сделать уже ничего нельзя. Смерть была мгно­венной.
Милиция арестовала обоих участников драки, правда, того, другого, быстро освободили. Потом говорили, что у него был хороший адвокат.
У Трофима адвокат был плохой. Вернее, нет, не так. Просто он сам не до конца верил в невиновность своего подзащитного.
Трофиму дали десять лет. Он стоически выслушал этот приговор и ни с кем не захотел встречаться.
А через год Лялька вышла замуж за приезжего москвича и уехала вместе с ним.
«Сики-соку-дзэ-ку», - сказал ему Трофим во время их последнего свидания. - Помнишь? Все в мире иллюзорно. Главный принцип дзен-буддизма, религии самураев. И боль. И болезнь и страдание...
Где он взял в колонии нож, не знал никто, но только той же ночью он вспорол себе живот. Или, как говорят в Японии, сделал сэппуку.
А Егор стал адвокатом. Отличным адвокатом по уголовным делам. Увы, но в каждом из своих подопечных он видел брата. И каждый раз мысленно обещал ему сделать все, чтобы победить. И делал, выигрывая самые безнадежные дела, побеждая снова и снова.
Он остался самураем, поэтому каждый год, чтобы заглушить тоску о брате, он подвергал себя новым и новым испытаниям. И даже эта по­ездка на Тибет была как доказательство брату и самому себе: «Я и это сделать смогу!».
Егор повернулся, почувствовал, как засосало под ложечкой и нава­лилась липкая, противная волна дрожи и беспокойства.
«Что это со мной? Ведь я сильный, физически тренированный му­жик. Почему это происходит? А может, это горняшка? Или так действу­ет близость Кайласа. Ведь предупреждали ребята из Новосибирска, что тут всякое разное возможно».
Дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Он почувствовал, что сознание начинает угасать. «А может, это смерть?» - пронеслось в го­лове.
На дрожащих ногах он подошел к двери и открыл замок, а затем медленно по стенке сполз на пол...
-  Зоя! Зоя! Очнись! - Ася хлопала Зою по щекам, но ее мертвенно­серое лицо оставалось неподвижным.
-  Ребята! Вера! Бхола! Гай! - закричала она.
Первым прибежал Бхола.
-  Что случилось?
-  Зоя! Она, кажется, без сознания.
В это время подоспели Вера и Гай. Гай схватил Зою за руку, стал проверять пульс:
-  Ее нужно в больницу. Откапать. Срочно.
-  Что с ней? - спросила Ася.
-  Горняшка, - коротко ответил Гай. - сейчас я подгоню поближе джип, и мы с тобой, - обратился он к Бхоле, - вынесем ее на руках.
В больницу вместе с Зоей поехали Гай, Бхола и Ася. Мужчины по­нимали, что Зою придется снова выносить на руках, а Ася поехала как руководитель группы.
«Так и знала, что будут с этой Зоей неприятности. Не пьет она ле­карство, как пить дать, - раздраженно думала Ася. - Умная очень. Не женщина, а проблема. Сплошная проблема. Хоть бы со здоровьем ни­чего серьезного, а то ведь снова путешествие под угрозой срыва. И все из-за этой Зои!»
Ася ошиблась снова. Зоя пришла в себя быстро. Под капельницей она постепенно оживала, ее лицо менялось, светлело, щеки становились розовыми, дыхание выровнялось.
-  Часа через два ее можно будет из больницы забрать, - сказал через Гая местный доктор.
-  Но у нас завтра продолжение похода. Сможет ли она принимать в нем участие или ее лучше снять с маршрута? - задала Ася вопрос.
-  Она может продолжать дорогу. Важно проследить, чтобы она на­чала принимать препараты против горной болезни. Вот у нас в аптеке можно купить местные препараты на травах.
-  Да, доктор, спасибо, я прослежу за ней, - сказала Ася.
А в это самое время душа Егора витала где-то высоко-высоко. Она поднималась над самыми высокими горами и оттуда смотрела вниз. По­том спускалась, залетала в комнату, где на полу лежало тело, которое еще недавно принадлежало ей.
Она испытывала свободу и легкость, однако что-то неуловимое не давало ей уйти совсем.
Душа играла, как мотылек, поднимаясь вверх и опускаясь снова на землю. Вдруг она почувствовала силу, которая потянула ее к телу. Эта сила была настолько мощной, что душа не могла сопротивляться.
-  Нет. Не сейчас. Еще не время... - слышала она едва уловимый ше­пот. Она еще раз поднялась под потолок, вздохнула так, как это умеют делать только души, и медленно вернулась в тело.
А там, за гранью яви и сна, Егор вдруг осознал себя и увидел в боль­шой комнате. Он одет в черное кимоно, на голове - повязка. Сидит не­подвижно - медитирует. Ведь он всегда помнит, что только через ме­дитацию и созерцание можно постичь сердце Будды. Напротив него сидит еще один человек. Он в белой одежде и тоже сидит неподвижно. Егор знает, что это Трофим. Он поднимает глаза и видит его сосредото­ченное лицо, которое светится изнутри мягким чистым светом.
-  Брат, - говорит он ему, - я так рад тебе, брат...
-  Я всегда был с тобой. И буду. Защищать и оберегать тебя...
-  Ты мой ангел-хранитель?
-  Нет. Я твой сегун. А ты мой самурай. Помнишь?
-  Помню. А как ты стал сегуном?
-  Через сэппуку.
-  А люди говорили, что это грех. Самоубийство. Родителям даже не разрешили похоронить тебя на общем кладбище...
-  Это не имеет значения. Мой дух поднялся высоко, вернулся до­мой. А теперь он всегда будет рядом с тобой. Я пришел рассказать тебе о том, что смерти нет. Мы много раз будем с тобой говорить об этом. Я пришел, чтобы дать тебе знание. Как правильно жить и осознанно умирать. Но сейчас тебе пора. Ты вернешься обратно. И пройдешь кору вместе со всеми. А я буду идти рядом с тобой. И еще, запомни. Нужно пить лекарство. Здесь это нужно!
Где-то далеко-далеко Егор услышал легкое звучание колокольчика, а затем звонкий голос Веры:
-  Ну, слава тебе Господи, дышит...
Он с силой разлепил глаза. Рядом с собой увидел лица ребят: Веры, Ланы, Таты и Макса. Мара тоже стояла рядом. У нее в руках был шприц. Мара была медицинской сестрой, поэтому всегда имела при себе пре­параты первой необходимости.
-  Что со мной было? - сухими губами спросил Егор.
-  О, разговаривает. Ну, теперь точно все в порядке, - сказала Вера ребятам и потом, повернувшись к Егору: - Здравствуйте, господин ад­вокат! С возвращением! Что было? Обморок. Глубокий обморок. На­верное, это случилось оттого, что ты лекарство от горняшки не прини­маешь. Ведь я права?
-  Права, - Егор не стал отрицать.
-  А это плохо, - продолжала Вера, - и безответственно.
-  Буду пить, - сказал он коротко, облизнув сухие губы.
В это время, расталкивая ребят, над ним наклонилась Ася:
-  Егор! Егор! Как же так?
-  Ему уже лучше, - ответила за него Мара. - Сейчас отлежится и к утру будет как огурчик. Сможет продолжить дорогу вместе со всеми.
Ася только вздохнула.
Ужинали в полной тишине. Сначала Митя хотел рассказать о том, как попил пива с ребятами из Донецка, но скоро понял, что тема неу­местна. Зоя только приехала из больницы и выглядела хорошо. Аппетит у нее тоже был отличный.
Егор был бледен, ел неохотно, но сам чувствовал, как возвращаются к нему силы.
Тата писала мужу очередное письмо, обстоятельно рассказывая о путешествии: и про поход в баню, и про Сагу, и про Зою с Егором, и про встречу с новосибирской группой.
Махендра позвал Асю на улицу и, сказав, что ей необходимо немно­го развеяться после сложного дня, повел гулять по улицам Саги.
Постепенно опускалась ночь, предлагая всем покой и отдых. На следующий день предстоял переезд длиной в пятьсот километров. Сле­дующим пунктом их путешествия было самое высокогорное озеро с пресной водой - озеро Манасаровар. Или, как его называют тибетцы, живое озеро.
Егор спал без сновидений. Проснулся отдохнувшим и полным сил. Как будто ничего накануне не случилось. Уже вчера вечером он выпол­нил данное обещание и начал принимать таблетки.
«Да, горы есть горы. Тут свои законы, - думал он, укладывая утром вещи в рюкзак. - Пакет с деньгами и документами нужно оставить на­верху, ведь паспорта спрашивают на каждом полицейском кордоне. Шаг вправо, шаг влево - везде требуют разрешения и документы. Строго тут».
Он много раз слышал о новых правилах, которые китайские власти ввели на Тибете, но сам впервые столкнулся с этим.
«Уже почти семьдесят лет прошло с тех пор, как Китай захватил Тибет, а китайские власти все боятся восстания. Хотя оно, наверное, и понятно, тут постоянно что-то происходит. Вот хотя бы те монахи, что сжигают себя заживо. Так они протест свой выражают. Или от безыс­ходности. Совсем как самураи в Японии...»
-  Егор, поторопись! Пора! - услышал он голос Бхолы. - Мы тебя ждем!
-  Иду! Иду! - Егор схватил рюкзак и, не посмотрев на стол, кинулся к выходу.
На столе осталась папка с его документами и деньгами...


Часть 5
Иностранка
 (Тата)

Утро было свежим, чистым и радостным. Белые облака шапками висели на вершинах гор, а потом под дуновением ветра срыва­лись и продолжали свой путь.
-  Облака-а-а... словно белые лошадки-и-и... - пела Лана, высунув­шись в окно.
-  Облака... - подпевал ей Митя, - что вы мчитесь без оглядки...
-  Не смотрите вы, пожалуйста, свысока, - тянула Лана тоненьким, визгливым голосом.
-  А по небу прокатите нас, облака... - басом подтягивал Митя. Водитель-тибетец поглядывал на них в зеркало и улыбался. Протап спал, а Тата смотрела в окно. Сегодня с утра ее настроение не было ра­дужным. Она не могла объяснить почему. Просто навалилась хандра, с которой она никак не могла справиться. Возможно, потому, что она просто соскучилась по Дэну...
Они познакомились семь лет назад. Она была студенткой уни­верситета, изучала романо-германскую филологию. В летние ка­никулы вместе с группой таких же студентов приехала в Америку «погрузиться в среду» и лучше понять особенности американского английского.
Он был удивительным, и поэтому она улыбнулась ему в ответ и под­держала разговор.
-  Американцы не имеют привычки знакомиться на улицах, - учила ее подруга Саша, которая была в Америке уже третий раз.
И тем не менее, прямо на улице он с ней заговорил. Так они позна­комились.
-  Впрочем, Саша тоже по-своему оказалась права, Дэн не был ко­ренным американцем. Он родился в Ираке, и вся его семья была родом оттуда. Но много лет назад, спасаясь от войны и нестабильности, они эмигрировали в Америку. Кстати, звали его тогда Дамиром. Это уже в Америке он стал Дэном.
Наверное, именно поэтому он и привлек ее внимание. Среднего роста, с черными как смоль волосами, среди которых уже встреча­лись тонкие серебряные нити седины, и удивительно добрым взгля­дом.
В момент их знакомства ей было двадцать, ему - сорок. И, похоже, никто всерьез не верил, что из этой встречи может что-то получиться. Никто, кроме Дэна. И кроме Таты тоже.
Дэн был доктором. Врачом-анестезиологом. В его практике встре­чалось всякое, часто приходилось смотреть смерти в лицо, он хорошо знал привычки этой «дамочки с косой». И поэтому очень ценил жизнь и не собирался тратить время...
-  Облака-а-а... - продолжала голосить Лана тоненьким голосом, и Тата подумала, что у той совсем нет ни голоса, ни слуха...
Она смотрела в окно, пытаясь развеять сумрачное настроение, охватившее ее. Но оно упорно не хотело рассеиваться. Пение Ланы и Мити ее раздражало и даже злило. Ей хотелось заставить их замолчать. Но она была слишком воспитанна.
-  Все твое воспитание виновато, - отчитывала ее Сашка, когда она рассказала ей о своем новом знакомом и о том, что не оставила ему ни свой номер телефона, ни какой-то другой контакт. - Может, это судьба твоя была? А ты что?
-  Что? - не поняла Тата.
-  А ты к своей судьбе повернулась, простите за мой французский, чем?
-  Чем? - недоумевала Тата
-  ...Задницей! И в этом твое воспитание виновато...
Тата понимала, что Сашка права. Она уже сама двести раз пожале­ла, что не оставила улыбчивому американцу иракского происхождения свои контакты. Но что же поделаешь, если это уже случилось! Точно, воспитание подвело.
Но у судьбы на этот счет были свои планы, и так легко она сдаваться не собиралась. Спустя пять дней они снова случайно встретились. И на этот раз встреча стала решающей...
Джипы взобрались на перевал и остановились. Тата выглянула в окно.
-  Что случилось? - спросила она Гая, который проходил мимо их машины.
-  Ничего. Просто привал. Зою немного укачало. Сейчас пере­дохнем и поедем дальше. А пока приготовьте документы. Сразу после спуска будет очередной полицейский кордон. Тут их много встретится, мы подъезжаем к озеру Манасаровар, скоро будет вид­но священный Кайлас... - И он пошел вдоль машин, предупреждая ребят.
Егор начал искать документы и понял, что их на месте нет.
«Фу, черт! - выругался про себя. - Наверное, в большой рюкзак за­сунул» .
-  Мне нужно вещи достать, - обратился он к водителю джипа, но тот ничего не понял и начал глазами искать Гая.
Вскоре вещи Егора достали из большой горы сумок, сложенных в багажнике, и он, открыв большой рюкзак, начал все перебирать. Доку­ментов нигде не было.
«А может...» - мелькнула в голове догадка, и он вдруг ясно вспом­нил, что выложил бумаги на стол... В гостинице Саги. Точно.
Он почувствовал, как лоб покрылся испариной. Они успели отъе­хать от Саги на триста пятьдесят километров.
-  Нет, ну вы только подумайте! - возмущалась Зоя. - Сказал же Ва­дим, что поход будет неудачным! И все ведь сбывается! Сначала Макс! Теперь Егор! - Она уже забыла, что еще недавно считала Егора своим союзником.
-  Зоя! - голос Веры был ровным, спокойным, но суровым. - Мы договаривались оставить Вадима в Катманду. Если ты и дальше будешь продолжать его вспоминать, мы будем вынуждены исключить тебя из группы и не допустить к походу! Лучше вспомни, что было вчера с то­бой и как поход чуть не сорвался по твоей милости.
-  Подумаешь! - демонстративно фыркнула Зоя и замолчала.
Вместе с Егором обратно в Сагу поехал только Протап. Гай пред­варительно позвонил в гостиницу и там подтвердили, что документы у них.
Когда джип с Егором и Протапом скрылся с глаз, спускаясь вниз по горному серпантину, Макс не удержался:
-  Это к вопросу об осознанности. Меня постоянно упрекал, асам...
-  Тему закрыли, - остановила его Ася. - Все по машинам, продол­жаем путь!
Тата заметила, что, несмотря на неприятное происшествие, ее настроение заметно улучшилось. Она не стала анализировать, что было тому причиной, просто откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
Вспомнилась Италия. Там была их с Дэном свадьба. Вернее, на ней они были только вдвоем. Ему так хотелось, чтобы исполнились все ее желания и она почувствовала себя в сказке, где все вокруг волшебное. И все мечты исполняются.
Им понадобилось пять лет. Сначала, чтобы понять, что они дей­ствительно не могут друг без друга. Потом, чтобы преодолеть все бю­рократические преграды, связанные с законами Америки и России. И вот уже два года, как они вместе.
Тата подумала, что они ни разу с момента знакомства не ссорились. Может быть, причиной тому был уравновешенный характер Дэна или безмерное доверие к нему Таты. А может, и то и другое.
Иногда Тате казалось, что не последнее место в их безмятежном со­существовании занимало философское отношение Дэна к жизни.
Он был фанатом Древнего Египта. Особенно его, как настоящего доктора, интересовали способы и методы, которые использовали древ­ние египтяне в лечении различных заболеваний. А также их посмертные обряды и обычаи.
Мусульманин по рождению, он был атеистом по жизни. Однако что-то в религии Древнего Египта его трогало и откликалось в сердце.
Тата вспомнила, как впервые он рассказывал ей об этом:
-  Вся жизнь древнего египтянина служила подготовкой к смерти. Поэтому очень важное значение они уделяли погребальным обрядам, поскольку именно эти обряды необходимы были для бессмертия в за­гробной жизни. Попасть в «поля туманного камыша» было мечтой каждого египтянина.
-  Это что-то типа рая у христиан? - спрашивала его Тата.
-  Да. И у мусульман тоже.
-  Я думаю, что необходимо было вести праведную жизнь, чтобы по­пасть туда, - предполагала Тата.
-  Конечно. Но все не так просто. Учение о загробном мире у древ­них египтян не ограничивалось благопристойной жизнью. Нужна была более тщательная подготовка, чтобы попасть в «поля туманного камы­ша».
-  Расскажи! - онатаклюбила сидеть напротив и смотреть, как пре­ображалось его лицо. Он сам становился похожим на тех самых древ­них египтян, о которых рассказывал. А для нее он был самым верховным жрецом, ведающим тайнами жизни и смерти...
-  Еще при жизни каждый египтянин должен был позаботиться о себе и заказать личную Книгу мертвых. Это папирусы, украшенные ри­сунками сцен погребения, заупокойных ритуалов и посмертного суда, которые содержат религиозные тексты и гимны. Их помещали в гроб­ницу с целью помочь умершему преодолеть опасности потустороннего мира и обрести благополучие в посмертии. Кстати, Книга мертвых - это не совсем точное название. Дословно египтяне называли эти папирусы «Рау ну пэрэм эм хэру», что в переводе значит «Главы о выходе к свету дня».
-  А эти папирусы готовили каждому человеку отдельно? - Тате было очень приятно задавать ему вопросы.
-  Да, конечно. Каждому отдельно. Книга мертвых готовилась при жизни и, к слову сказать, стоила очень недешево. Эти книги изготавли­вали писцы при храмах, под руководством жрецов.
-  А что было потом?
-  Ничего. Папирус спокойно лежал и ждал своего часа. Но вот на­ступал момент, когда человек, для которого он был сделан, умирал. И тогда папирус доставали. Но сначала из человеческого тела изготавли­вали мумию.
-  Да, я читала об этом и фильмы смотрела. Особенно жуткий фильм «Мумия». Мне не понравился.
-  Это лишь только вымыслы авторов, - улыбался Дэн. - Зачем бо­яться мертвых?
Они находятся в другом мире и не могут причинить зла живым. Это я тебе говорю как доктор. И как материалист.
-  А как эту мумию делали?
-  Сначала через нос железным крюком удаляли мозг, потом уби­рали все органы из брюшной полости. Кстати, их не выбрасывали, а помещали в специальные сосуды. Эти сосуды назывались канопы. Они изображали четырех сыновей Гора. Первый каноп с крышкой-головой обезьяны. Сына Гора звали Хапи. В этот каноп помещали легкие умершего. Второй каноп с крышкой-головой шакала - Дуамутеф. В него помещали желудок. Третий - с крышкой-голо в ой сокола - Кебексенуф. В него помещали кишечник умершего. Ну и четвер­тый каноп с крышкой-головой человека - Имеет. В него помещали печень.
-  Ты так спокойно об этом рассказываешь. А мне не по себе стало... даже тошнит немного...
-  Ну, я же доктор. Мне приходилось много раз присутствовать при вскрытии, много раз видеть смерть. А кстати, ты знаешь, у древних егип­тян есть бог Анубис...
-  Да, я слышала. Это бог, у которого тело человека, а голова собаки.
-  Точно. Он - проводник в загробный мир, покровитель некропо­лей и кладбищ, один из судей царства мертвых, но самое главное - он хранитель ядов и лекарств, бог бальзамирования... Практически мой коллега, - Дэн улыбнулся.
Джипы снова остановились. Тата открыла глаза и посмотрела в окно. Там, за горными вершинами, она увидела очертания горы, похо­жей на пирамиду. Ее белая верхушка с правильными и четкими линиями как будто звала к себе. Тата почувствовала, что все ее плохое настроение как ветром сдуло. Наоборот, в сердце появились радость и покой. Она увидела, как Гай и все тибетские водители, а за ними Бхола, Махендра и Баба вышли из своих машин. Они дружно встали лицом к загадочной горе, опустились на колени и начали кланяться. Конечно, Тата узнала ее - это был священный Кайлас.
-  Ася! Макс! Вера! - Мара тоже встала на колени.
Вскоре вся группа повернулась в сторону горы. Некоторые встали, как и Мара, на колени, другие остались стоять. Но головы склонили все, испытывая необычный душевный подъем.
Первым тишину нарушил Гай:
-  Скоро мы приедем в конечный пункт назначения, согласно се­годняшнему плану. Два дня мы проведем здесь, рядом с самым высоко­горным пресным озером Манасаровар. На Тибете оно считается свя­щенным, живым озером. Рядом есть еще одно озеро - Ракшас Тал. Это мертвое озеро. Но об этом я поподробнее расскажу позже. Имейте вви­ду, здесь можно увидеть много чудес и необычных явлений. Кстати, ти­бетцы считают, что в каждое полнолуние из озера Ракшас Тал выходит черный бык, а из Манасаровара - белый. И они сражаются.
-  А кстати, - вставил Макс, - через пять дней - полнолуние.
-  Значит, у нас с вами будет уникальная, можно сказать эксклюзив­ная возможность понаблюдать за легендарным поединком двух быков, - как обычно балагурил Митя.
Ася посмотрела на свои изящные золотые часики: почти пять. Ско­ро начнет темнеть. Здесь, на Тибете, темнело мгновенно, как будто тем­ное покрывало ночи одномоментно опускалось на весь окружающий мир.
Тата в разговор не вступала. Она продолжала думать о Дэне. И о кризисе, который и привел ее на Тибет. Наверное, это даже был не кри­зис, а просто отсутствие целей или намерений...
Нет, конечно, она очень любила мужа. Даже более того, реально не могла без него. Ей нравилась Америка. И вообще, ей нравилось все, но...
Когда все сложности остались позади, первое время пребывания рядом с любимым мужем доставляло ей огромное удовольствие. Она с наслаждением изучала особенности американской жизни, ездила в су­пермаркет, готовила еду. Через два года она стала задаваться вопросом: а что дальше? Идти работать? Но куда? Наниматься на службу или на­чинать собственный бизнес? А может, лучше пойти учиться и получить «местное» образование? Или... или вообще, родить ребенка? Ведь по российским меркам они с Дэном были «старородящими родителями»: ей - двадцать семь, ему - сорок семь.
Но, по американским меркам, у них было еще много времени, чтобы завести детей.
И еще была одна вещь, в которой она никому не признавалась, даже самой себе. Часто выглядывая в окно, она ловила себя на том, что взгля­дом ищет на полянке русские березки. И к сердцу подбиралась тоска.
Она ничего не говорила Дэну. Думала, думала... И решила пойти на Тибет. Чтобы полностью сменить обстановку, заставить мысли идти в другом направлении и, наконец-то, понять, что ей действительно нуж­но. Чтобы потом обсудить это с Дэном и окончательно решить.
Однажды, еще совсем недавно приехав в Америку, она увидела сон. Она в белой одежде странного покроя стоит внутри какого-то старин­ного здания.
Перед ней на пьедестале лежит человек. Она понимает, что он мертв. Она присматривается и видит, что это девушка. Ее черты кажут­ся смутно знакомыми, но она никак не может узнать кто это.
Вдруг сзади к ней подходит кто-то, обнимает ее за плечи, и она по­нимает, что это знакомые и родные прикосновения Дэна.
«Ты должна это тело, что лежит перед тобой, превратить в мумию», - слышит она внутренний голос и видит, как в ее руках появляется риту­альный нож, которым древние египтяне вскрывали мертвое тело.
Преодолевая отвращение, она начинает резать тело, вынимать вну­тренности. Она чувствует запах, руки ее в крови...
«Так и в жизни нашей мы порой поступаем. Что-то меняя, что-то решая, что-то отсекая... Людей, события, место жительства, профес­сию... или свои интересы, призвание... истину своего сердца...» - слышит она тот же голос.
Очень скоро ее страшная миссия была закончена. И вдруг она чувствует, что рядом с ней никого нет. Она оглядывается. Действи­тельно: в большом пустом зале она одна. Поворачивается назад и вдруг в очертаниях тела, из которого она сейчас создавала мумию, узнает себя...
Наверное, именно тогда она впервые поняла - от себя не убежишь. Ни в другую страну, ни в другую жизнь. И ответственность за все те решения, которые ты сам принимаешь, можешь нести только ты...
Тем временем джипы подъехали к гестхаусу, в котором им предсто­яло жить следующие два дня, и остановились. Тата видела, как вышла Зоя и потянулась. Следом за ней появились Бхола и Вера.
Тата открыла дверь и выскользнула из машины. В это время не­сколько крупных капель коснулись ее лица.
-  Дождь! - вскрикнул Макс. - Как давно его не было. Прямо со вче­рашнего дня!
-  Прекрати паясничать, - остановила его Мара, - быстрее вещи нужно перегружать из машин...
Несколько минут все быстро выгружали вещи. Тем временем небо затянулось серой дымкой, дождь усилился.
Гестхаус, в который их поселили, состоял их двух этажей. Комната хозяев, она же кухня, столовая, гостиная в «одном флаконе» - находи­лась на втором этаже, комнаты гостей - на первом. Когда группа нако­нец собралась вместе - за окнами сплошной стеной стоял ливень. Небо было темным и каким-то немного злым.
Комната освещалась только отблесками огня из маленькой печки, расположенной прямо в центре. Молодая тибетская девушка готовила на ней еду: ту самую знаменитую тибетскую лапшу.
Она одновременно тушила овощи в казане, который стоял прямо на открытом огне, раскатывала тесто и подбрасывала в огонь топливо.
Каждый раз после очередной порции топлива комнату наполнял специфический аромат, непривычный для цивилизованных людей.
Водители, которые сидели за отдельным столом и ждали той самой лапши, что стояла сейчас на огне, воспринимали этот запах как само со­бой разумеющееся.
Макс подошел к девушке и заглянул в большое ведро, на котором было крупными буквами написано engine oil. Сначала его глаза расши­рились, потом он фыркнул и подошел к столу.
-  Итак, - весело сказал он, - в качестве стратегического топлива местные жители используют... м-м-м... как бы это грамотно выразить­ся... сушеные фекалии животных...
-  Супер, - подхватил. Митя. - Между прочим им не страшен ника­кой кризис и повышение цен на нефть. Главное, чтобы яки и овцы хоро­шо кушали... ну, а все остальное произойдет само по себе.
В другое время Тата, наверное, обратила бы внимание на этот раз­говор, но сейчас она была погружена в себя. Сидела на краю стола и смотрела в окно, за которым как из ведра шел ливень.
-  Еще несколько минут, и суп будет готов, - Баба готовил на улице, под навесом, - подождите.
-  Да ждем, ждем, - ответил ему за всех Митя. - Все равно тут теплее, возле огня. Хоть и пахнет стратегическое топливо очень специфически.
-  Там Егор с Протапом вернулись, - добавил Баба. Этот молчали­вый, слегка угрюмый непалец разговаривал мало и редко, поэтому вся группа повернулась на его слова.
-  Ну конечно, нам же нужно выйти хлебом-солью встретить нашего героя, - съязвила Зоя.
В ответ все промолчали, однако остались сидеть на своих местах.
-  Тат, ты обещала рассказать про традиции древних египтян, - об­ратилась Ася к Тате, чтобы сменить тему. - Помнишь?
-  Помню, - Тата отвернулась от окна и посмотрела на Асю.
-  Например, мне интересно, - вклинился в разговор Митя, - было ли у древних египтян что-то похожее на учение про мытарства или на эти рассказы из Тибетской книги мертвых. Про путешествие души по загробному миру.
-  Да, конечно было. И, между прочим, все эти учения действительно чем-то похожи между собой. После смерти тело умершего бальзамиро­вали, делали из него мумию. Потом жрец совершал обряд «отверзения уст», чтобы умерший мог разговаривать и в загробном мире тоже. Ря­дом с телом всегда клали свитки папируса, известные в западном мире как Египетская книга мертвых, - Тата перевела дух.
-  Ну, а потом? Тоже суд у Бога, как у христиан? Или новое рожде­ние, как у тибетцев? - продолжал расспрашивать любопытный Митя.
-  Все вместе. Сначала душа путешествует по загробному миру, про­ходя сорок две преграды в виде ворот, каждые из которых охраняет бог, ведающий одним из смертных грехов. Умерший оправдывается перед ним в грехе, и если бог удовлетворен, ворота открываются и умерший может идти дальше.
-  А если нет? - продолжал любопытничать Митя.
-  Тогда его пожирает чудовище...
-  Час от часу не легче, - вздохнул Митя.
-  А вот и мы! - В комнату вошли Егор с Протапом.
-  Все в порядке? - повернулась к ним Ася.
-  Да. Все на месте. И документы, и деньги, - коротко отвечал Егор.
У Зои на языке вертелось колкое замечание, но ей было интересно дослушать рассказ Таты, поэтому она, сделав над собой усилие, просто «проглотила» его.
Народ за столом задвигался, освобождая места вновь прибывшим. Несколько минут молчали.
-  Тат, рассказывай дальше, - попросила тоненьким голосом Лана.
-  Да, - присоединился Митя.
-  А дальше умерший приходил на суд Осириса. Это что-то типа главного бога у древних египтян.
-  Как в христианстве Бог-отец, - добавила Зоя.
-  Да, правильно, - подтвердила Тата.
-  А кто у них тогда Бог-сын? Как Иисус Христос? - спросил неуго­монный Митя.
-  Сын Осириса и Изиды - Гор. Но давайте вернемся к последнему суду. О египетской мифологии поговорим в следующий раз.
-  Да, давайте, - согласилась Зоя за всех. - Итак, умерший прошел все испытания...
-  Кстати, Книга мертвых как раз и нужна была умершему, чтобы пройти все испытания хорошо. Но вот он достигает суда Осириса. В центре большого зала стоят весы. Он и Анубис берут сердце покойного и помещают его на одну чашу весов.
-  Сердце? А почему сердце? - теперь уже спросил молчавший до сих пор Макс.
-  Сердце у древних египтян всегда было символом души. Да и не только у них. Вспомните наши родные русские высказывания: «с лег­ким сердцем» или «с тяжелым сердцем». Или еще говорят «сердце поет» или «сердце подскажет», - ответила ему Тата.
-  Ладно-ладно, убедила, - вмешался Митя.
-  На другую чашу весов помещают перо богини Маат. Это боги­ня справедливости. Если сердце тяжелее пера, значит, умерший гре­шил и его немедленно проглатывает чудовище Амат - лев с головой крокодила.
-  Опять чудовище, - скривился Митя.
-  А если легче? - снова спросил Макс.
-  Если сердце весит как перо или легче, умерший отправляется в «поля туманного камыша». Это типа рая в христианстве.
-  Ну, надо же... разные религии, разные учения, а тема одна и та же... Временами я понимаю, что боюсь этих загробных чудовищ, судов и всяких там разборок, - Митя говорил откровенно и немного взвол­нованно.
-  А ты не греши, вот и не страшно будет умирать! - вмешалась Зоя.
-  Можно подумать, ты не боишься совсем! - огрызнулся в ответ Митя.
Тата в разговоре не участвовала. Она повернулась к окну и вдруг увидела, что дождь закончился, из-за туч выглянуло солнце, а прямо над озером появилась радуга.
-  Ребята! Посмотрите! Радуга! - она показывала рукой в окно.
Первым из-за стола поднялся Макс, за ним - Бхола, потом заторо­пились остальные.
-  Пошли смотреть! Это же нам на удачу! - Макс был уже на улице.
-  Это не просто наудачу! Это благословение! - тихонько прогово­рил Махендра.
Когда вся группа высыпала на улицу, удалось рассмотреть, что раду­га не обычная, а двойная.
-  Я такое чудо впервые в жизни вижу, - тихо восхищалась Вера.
-  Думаю, что тут много чудес будет. Предупреждал же Гай, - рядом с Верой стояла Мара.
-  Возможно. Главное, чтобы они с толку не сбили. Кстати, помнишь, ребята из Новосибирска говорили, что Кайлас, как усилитель. Все, что в людях есть внутри - выйдет наружу...
-  Помню, конечно. Ну что же, посмотрим.
-  Суп готов! - услышали они громкий голос Бабы. - Пора за стол.
И тут все почувствовали, что заметно проголодались, и заспешили за стол.
В комнате обстановка в целом не поменялась: водители за отдель­ным столом ели лапшу, которую им только что приготовила юная ти­бетская девушка. Она сама поставила на печь большой металлический довольно грязный чайник.
Правда, в углу в кресле появился пожилой тибетец, которого они раньше не видели. А может, просто не заметили. Он сидел тихо, с закры­тыми глазами, покручивая в руках барабанчик с молитвами.
-  Мантры читает, - сказала тихо Ася, кивнув в его сторону.
Обедали в тишине. Было только слышно, как стучат металлические ложки по тарелкам, тоже металлическим.
Тата пыталась есть, но душистое чесночное варево откровенно ей не нравилось. Поэтому она болтала ложкой в тарелке, как маленький ре­бенок, который тянет время за обедом.
-  А я читала где-то, - прервала тишину Мара, - что на озере Манасаровар водятся красные гуси. Говорят, кто их увидит - будет счастлив всю жизнь!
-  Значит, завтра с самого утра объявляется охота на красных гусей, - подхватил Митя.
-  Как это охота? Нельзя тут охотиться! И вообще, это ужасно - убивать животных... - вставила Лана.
-  Тата по-прежнему молчала. Она думала о том, что за свою жизнь она еще ни разу не встречалась со смертью. Нет, конечно же, вокруг это часто происходило. Она слышала, видела и даже время от времени бывала на похоронах. Но ее семью и близких эта гостья пока обходила стороной. Тате всегда казалось, что это происходит где-то и с кем-то, но совсем не касается ее.
-  Дэн, наоборот, видел и пережил многое. Во-первых, когда поки­дал Ирак. Многие из его родных погибли от воздушных налетов, умерли в дороге. И хотя он был тогда еще очень мал, но запомнил ощущения близкого присутствия смерти. Во-вторых, он часто имел с ней дело в силу своей профессии.
-  Сон и смерть очень схожи. Просто смерть - это сон, от которого невозможно проснуться. Анестезия во время операции - это тоже сон. И маленькая смерть. Наверное, мы схожи с Анубисом. Мы провожатые: он - в загробном мире, я - в мире анестезии и наркоза.
-  Тата думала над его словами и соглашалась с ними. Впрочем, она всегда с ним соглашалась... Но где-то глубоко внутри ее существа жила вера в то, что все всегда останется так, как есть. А старость, страдание, болезни и смерть никогда не посетят их дом.
-  Завтра у нас большие планы, - к группе подошел Гай. - Мы по­сетим монастырь Чу или Маленькая птичка, как его еще называют. В его пещере на камне вы увидите отпечаток ладони Миларепы. Потом доедем до озера Ракшас Тал. Желающие смогут совершить омовение в Манасароваре. Ну и пора настраиваться на кору.
-  А еще в наши планы входит погулять по берегу озера, повысматривать красных гусей, - сказал ему Митя.
-  Вам уже рассказали? - улыбнулся Гай.
-  Да, - ответила ему Вера.
-  А кстати, кто этот дедушка, что сидит в углу? Кажется, когда мы приехали, его не было? - Ася показала на пожилого тибетца, который продолжал сидеть и крутить свой барабан.
-  Был, - ответил Гай, - он всегда сидит там. Медитирует. Это хозяин гестхауса.
-  А девочка?
-  Это его дочь. Он живет здесь с двумя дочками и сыном, которые управляются по хозяйству.
-  А где его жена?
-  Не знаю. Умерла, наверное. Когда я познакомился с ним пять лет назад, он уже жил один...
В это время на Тибет опустилась ночь. Темная и глубокая, хотя звезд на небе было великое множество. Казалось, вот дойди до той гор­ки, поднимись на нее - и сможешь сорвать звезду, как спелую вишню. Ауна выглядывала между горных вершин огромная, плоская, похожая на большое праздничное блюдо для торта.
Тата вернулась в комнату, где они должны были ночевать, и начала готовиться ко сну.
-  Нужно поторопиться, - сказала ей Ася, которая зашла следом, - скоро они отключат свет. Генератор работает два-три часа и все. Нужно успевать, потому как с фонариком потом будет очень неудобно. Погру­зимся в мир теней. Или как там - «поля туманного камыша». Так?
-  Так. Кстати, к вопросу о Древнем Египте. Знаешь, они считали, что человеческое существо состоит из шести частей.
-  Да? Почему именно из шести? И каких?
-  Первая часть Хат - тело, бренная оболочка. Вторая часть Рен - это имя, которое дано человеку. Оно определяет судьбу.
-  Вот почему, когда человек меняет религию, ему меняют имя, - удивленно произнесла Ася.
-  Да, именно так. Затем Ка - это двойник. Он есть у каждого из нас.
-  Наверное, речь идет об астральном двойнике. А душа?
-  Да, четвертым идет Ба - душа, дух, сознание. Есть еще пятая часть Аху - свет, черта крайне необходимая для жизни. Ну и Шуит - тень, сущность.
-  Интересно, - протянула Ася, - ты так много знаешь, - и улыбну­лась.
-  Да брось! Это Дэн знает. А я за ним повторяю.
-  Тат, а можно я тебе вопрос задам... бестактный? И не про Египет, - тихо спросила Ася.
-  Давай! - Тата подбадривающе улыбнулась.
-  Ты любишь свою родину?
-  Конечно люблю. Очень.
-  А... почему ты уехала?
Тата улыбнулась:
-  Чтобы и в горе и в радости быть рядом с мужем, которого послало мне провидение. И я готова следовать за ним хоть на край света. А Рос­сия как мать. Вырастила меня, выкормила, воспитала... и отдала замуж.
-  А как ты воспринимаешь Америку?
Тата задумалась и спустя несколько минут ответила:
-  Америка - великая страна. И у нее всегда хватало здравого ума не лезть во внутренние дела России. Ведь, если я поняла правильно, имен­но это ты имеешь в виду.
-  Ну... Хотя, ты права. Именно это я имела в виду. А также то, что Россия тоже великая страна...
-  Да, конечно. Это два великих и мудрых государства. И оба они понимают, что, только уважая суверенное право друг друга, можно со­хранить равновесие. И мир. В котором так нуждается вся планета. И еще. Я люблю родину. Она в моем сердце. Помнишь? У древних египтян сердце - это символ души. Значит, и Россия в моей душе всегда. Я буду ее помнить. И любить... Где бы я не жила.
-  Спасибо, - тихо ответила Ася, - огромное спасибо. Ты мне очень помогла.
Тата не успела ничего толком понять, что она такого сделала и чем помогла, как погас свет - отключили генератор. Значит, пришло время ложиться спать. Потому как на Тибете все живут в ритме природы: про­сыпаются с восходом и ложатся спать, когда становится темно...


Часть 6
Сколько стоят девочки?
(Мара) 


Марушка... Марушка... деточка, ты спишь? - услышала она заботливый голос бабушки.
-  Нет, бабуль, нет.
Хотела ответить, но слова остались в голове, язык не ворочался. От­крыла глаза.
Вокруг темнота, вязкая и глубокая. На соседней кровати, зарыв­шись в спальный мешок, спит Ася. Дальше - Вера. На остальных кро­ватях тоже спят девочки из группы: Зоя, Лана, Тата. Несколько секунд соображала, пытаясь развеять наваждение, понять, где она находится. Наконец, сообразила: она же на Тибете!
«А как же бабушка? - подумала. - Откуда она здесь взялась?»
До сознания медленно достучалась мысль:
-  Это всего лишь сон...
Вздохнула и вдруг почувствовала, что ужасно хочет пить. Во рту пересохло так, что трудно было даже дышать.
«Ну конечно, это же Протап с его вечным чесночным супом», - по­тянулась к металлической бутылке, которая стояла сверху на рюкзаке рядом с кроватью. Достать не смогла, бутылка с тихим звяканьем скати­лась с рюкзака.
-  Вот, блин, - ругнулась тихо, чтоб не разбудить соседок, и начала аккуратно вылезать из спального мешка.
В комнате было прохладно и сыро. Единственное окно, закрытое плотной картонной бумагой, свет луны не пропускало вообще, однако сквозь щели через него просачивалась ночная едкая прохлада. Здесь, на Тибете, она была особенная, похожая на туман, который обволакивал все тело, заползая во все складки одежды и безжалостно отбирая тепло, отгоняя сонную расслабленность.
Встала на колени, пытаясь достать бутылку, которая, как назло, за­катилась далеко под кровать Веры. На полу было грязно: под руками, которыми опиралась на пол, почувствовала пыль. Наконец удалось за­цепить бутылку и выкатить ее из-под кровати. Но следом ждало новое разочарование: бутылка была неплотно закрыта и, пока она пыталась ее достать, почти все содержимое вытекло на пол.
Пить хотелось нестерпимо. Поэтому она, тяжело вздохнув, замота­лась в плед, взяла бутылку и на ощупь пошла к двери. Уже позже вспом­нила про фонарик, который остался в рюкзаке.
Со второго этажа доносились голоса.
«Наверное, еще хозяева не спят, - подумала она. - Может у них по­просить воды?»
Но потом вспомнила, что видела, как Протап кипятил воду в чайни­ке на ужин, и решительно пошла наверх.
Металлическая дверь в общую комнату была прикрыта, и она резко распахнула ее, наверное, потому, что еще не совсем проснулась и дей­ствовала механически.
В комнате было душно, к запаху табака примешивался притор­но-сладковатый незнакомый аромат, который почему-то вызвал у нее острый приступ тошноты.
Комнату освещала большая свеча, сделанная из сала яков, а вокруг стола сидели шестеро мужчин. Четверых она знала. Это были Гай и три водителя. Двое других оказались незнакомы. Они были увлечены кар­точной игрой и, когда она зашла, даже не подняли голов. Но уже в следу­ющее мгновение шесть пар глаз стали удивленно ее рассматривать.
Мара попятилась назад.
-  Что случилось? - спросил ее Гай, и его голос показался ей неесте­ственно веселым.
-  Я... воды хотела набрать... - заикаясь сказала она.
-  Набирай, - Гай махнул рукой в сторону, где на печи стоял большой металлический чайник.
Мара осторожно начала перемещаться в сторону печи, краем глаза замечая, что один из незнакомых мужчин продолжает неотрывно на нее смотреть. Потом он быстро что-то сказал Гаю на тибетском. Тот отве­тил. Тем временем Мара добралась до печи. Вода в чайнике была немно­го теплой, но не горячей. Она открыла бутылку и начала наливать воду. На топчанах вдоль стен спали дочери и сын хозяина гестхауса. Сам он продолжал сидеть на своем неизменном стуле и крутить барабанчик с мантрами. Глаза его были закрыты, весь вид - отсутствующим.
Мара заполнила бутылку, поставила чайник на место и хотела сно­ва пойти к двери, как вдруг заметила, что незнакомый тибетец встал. Его взгляд стал еще неприятнее: оценивающий и пронизывающий. От этого взгляда ноги стали подкашиваться. Вдруг она почувствовала, что кто-то подошел сзади и положил руку ей на плечо.
-  Чесночный суп водички просит? - услышала она голос Протапа.
-  Точно, - повернулась она к нему и тихо добавила: - Проводи меня до комнаты...
-  Конечно, - он улыбнулся и вдруг по-хозяйски положил ей руку на плечи, а потом, повернувшись к сидящим за столом мужчинам, что-то быстро сказал на тибетском.
-  Пошли, - сказал решительно, - быстро! - И они вдвоем вышли из комнаты.
По лестнице спускались молча.
-  Скажи мне, что произошло? - спросила она, когда они уже стояли возле двери «комнаты девочек».
-  Ничего особенного. Мужские игры. Тут многие так развлекаются, - ответил он.
-  Как так?
-  Карты... трава...
-  Наркотики?
-  Можно и так сказать.
-  А я? Причем здесь я? Они так странно смотрели...
-  Ты ни при чем. Но Гай проиграл. Он уже проиграл те деньги, ко­торые еще не заработал. Те, что мы заплатим ему после похода. Сейчас ему нечем платить...
-  А я причем? - Мара по-прежнему не понимала.
-  Все просто. Тот, кому проиграл Гай, предложил ему рассчитаться прямо сейчас... Тобой...
-  Как это? Разве можно? - она снова начала заикаться. - Я же ту­ристка... гражданка другой страны... В конце концов, я имею право голоса...
-  Да, конечно. Ты права. Но здесь горы... И здесь свои законы.
-  И что? Эти законы позволяют поступать так?
-  Тут у разных людей разные законы, - вздохнул Протап. - Но, к счастью, я оказался рядом. Теперь все позади.
-  Думаешь, они отстанут? - она почувствовала, что начала дрожать.
-  Надеюсь, - но в его голосе по-прежнему слышалось сомнение. - Именно поэтому я им и сказал, что ты... моя женщина... Не обижаешь­ся?
-  О боже! - Мара закрыла лицо руками. - Средневековье какое- то... Чувствую себя пленницей на невольничьем рынке. Думала, такое можно только в кино увидеть, а оказывается.... И что теперь делать?
-  Ничего. Иди спать. А я похожу тут... подежурю.
-  Все так серьезно?
-  Надеюсь, нет...
Мара вернулась в комнату, на ощупь добралась до своей кровати. Пить расхотелось. Спать тоже.
Она лежала, глядя в темный потолок, и вспоминала...
«Вот опять... Я - невольница обстоятельств... Почему так?»
Она ненавидела свое имя, полное имя, которое получила при рож­дении. Ее назвали Марианной. Так захотел папа. Она была его третьей дочкой, хотя у мамы - единственной. Первая папина жена умерла, оста­вив его вдовцом с двумя дочерьми. Мама тоже была вдовой, но без де­тей. Они сошлись, когда ей исполнилось сорок, а ему пятьдесят.
Папа был самый лучший в округе столяр-краснодеревщик. Про та­ких говорят - золотые руки.
-  Это правда, у моего Михаила золотые руки. Все умеет, за что ни возьмется, - любила повторять мама, но потом, вздохнув, добавляла: - и глотка луженная...
Папа пил всегда. Много и ежедневно. Мара почти никогда не видела его трезвым. Правда, он был очень добрым, не буянили не ругался, при­носил ей конфеты и называл «моя Маришечка».
Мама же, как и все село, звали ее Марусей. Так было проще и всем понятнее. И только бабушка звала ее Марой или Марушкой. И это имя ей нравилось больше всего. И именно бабушка дарила ей тепло семьи и радость пребывания дома. Потому как в доме родителей было очень неуютно и холодно.
Наверное, поэтому она рано уехала из родительского дома, посту­пив в медицинское училище. В шестнадцать случилась первая любовь. Но ее избранник был из городских: интеллигентный, образованный, хорошо одетый... Она стеснялась своих чувств и не знала, как дальше быть. Поэтому любила молча и издалека.
«А что же я еще могу сделать? Я же девушка. Я не могу первая к нему подойти. Я должна ждать. А он как будто не замечает... Так сложно быть заложницей собственной любви... невольницей обстоятельств...»
В общежитии в одной комнате с ней жила девочка-татарка по име­ни Гуля. Веселая, общительная и дружелюбная, она часто приглашала Мару в гости к своим родителям, и однажды та приняла приглашение.
Семья Гули была большой и дружной. Они собирались вместе и от­мечали все праздники. И советские, и мусульманские, поскольку семья исповедовала ислам, а дедушка Гули и вовсе был муллой.
Маре нравилось бывать у них в гостях. Ей такие хватало домашнего тепла. Часто она вместе с другими членами семьи слушала, как дедушка Гули - старый Магомед - рассказывал истории из жизни святых, читал выдержки из Корана. Иногда услышанные слова откликались в ее серд­це, однако время от времени она чувствовала некий протест, который поднимался внутри.
-  Пророк сказал, - читал Магомед, - «Мне показали огонь ада, и большинство его обитателей были женщины, которые были неблаго­дарны». Его спросили: «Они не верили в Аллаха?». Он ответил: «Они были неблагодарны к их мужьям» (Сахих аль-Бухари, книга 2, хадис 29).
Мара слушала и вспоминала вечно пьяного папу. Она не понимала, что должна была делать мама, чтобы быть благодарной... и чтобы не по­пасть в ад.
Ее душу наполняли смятение и безответная любовь, эта душа иска­ла покоя и пристанища. Мара видела, что в реальной жизни взрослых все совсем не так, как в разговорах. Рождалось противоречие, а в голове была «настоящая каша» из совсем разных мыслей.
Однажды кто-то из членов семьи попросил Магомеда рассказать о смерти.
-  Смерть - это только часть пути человека, - говорил Магомед. - В Коране сказано: «Где бы вы ни были, захватит вас смерть, если бы вы были даже в воздвигнутых башнях». Человек умирает так, как он живет. Если он вел праведную жизнь - умирает красиво и легко, если грешную - тяжело.
В момент смерти приходит к умирающему ангел Азраил. Он берет душу и ведет ее к Богу. После этого Господь говорит: «Отнесите душу в могилу обратно, ибо она должна ответить на вопросы ангелов Мунира и Накира».
Души праведников бережно возвращают в могилу, грешников - бросают с пренебрежением. После похорон душа отправляется в за­гробный мир Барзах. Хоть тело и разлагается, но есть частицы его, ко­торые нетленны.
Встреча с ангелами называется азаб аль-кабр, или малый суд. Анге­лы спрашивают душу о ее деяниях, а потом ей говорят: «Спи до Суд­ного дня, пока не воскресит тебя Всевышний из могилы. Когда взлетит вверх земля и могилы рассыплются в прах, в тот день случится то, что случиться должно - разверзнется небо, ибо оно в тот день немощно. Каждый получит в руки книгу с его деяниями. Откроются врата Рая и Ада, и ангелы сопроводят праведников и грешников. Первых - в рай­ский сад, вторых - в геенну...».
После всего услышанного на Мару напало настоящее уныние. С од­ной стороны, она не понимала, как женщина может быть благодарной своему мужу. Ведь перед глазами был опыт родителей и других подоб­ных семей. А с другой стороны - перспектива попасть в ад удручала еще больше. Именно тогда она впервые придумала это название - невольни­ца обстоятельств. И сделала вывод, что все женщины в исламе - неволь­ницы обстоятельств. А может, не только в исламе, а и в жизни вообще?
Ее родители не были религиозны, они выросли в стране, где про­поведовался атеизм, и сами никогда не обращались к Богу. Мара даже не знала, что, когда она только родилась, бабушка тайком от родителей окрестила ее в православной церкви. И при крещении ей дали имя Ма­рина.
Однако бабушка рассказала ей об этом много лет спустя, а тогда, в пору своей юности, не чувствуя поддержки семьи, ее очень притягива­ло все, что говорил старый Магомед, хотя и пугало не меньше.
Дедушка Гули наблюдал за ней долго, а потом однажды завел раз­говор:
-  Скажи, дочка, тебе интересно то, что я рассказываю?
-  Да, очень интересно, - отвечала она.
-  А ты бы хотела, что бы Аллах пришел и в твою жизнь? Чтобы жить по его законам и попасть в рай?
-  Как это? - не понимала она.
-  Ты можешь принять ислам. Но сначала подумай. Хорошо подумай и реши. Договорились?
-  Хорошо, подумаю, - ей не хотелось огорчать старого Магомеда. Но даже думать об этом она боялась. Все, что она слышала здесь, ей нра­вилось и не нравилось одновременно. Она была девочкой, поэтому не анализировала. Просто чувствовала, что это решение может полностью изменить ее жизнь.
Однажды в общежитие принесли книгу Павла Загребельного «Рок­солана». Ее читали все по очереди. Когда пришла очередь Мары, она прочитала книгу несколько раз. Именно тогда она почувствовала, что время пришло. Именно тогда решила принять ислам.
Но этому не суждено было случиться. Через месяц умер папа, и пря­мо на его похоронах бабушка отдала ей маленький золотой крестик и рассказала все о том, как крестила ее тайком еще в младенчестве. Ко­лебалась она недолго: уже вечером золотой крестик блестел на ее шее. Однако она так и не нашла дорогу в храм.
С тех пор прошли годы...
Мара продолжала смотреть в темный потолок. Она слышала, как время от времени за дверью раздавались чьи-то шаги. И успокаивала себя, убеждая, что там ходит Протап.
Тибетская ночь мягко сползала в сон, и даже яркая луна спряталась за облаками. Весь мир погрузился во мрак. Мягкая пелена сна обвола­кивала, закручивала, уносила...
-  Гуси!.. Там гуси красные! Я сама видела! - она проснулась от громкого голоса Веры.
Когда открыла глаза - увидела, что все уже встали, вещи на крова­тях были сложены, а комната - совсем пустая. Голос Веры доносился с улицы.
Мара вылезла из спального мешка, начала одеваться, собирать вещи, потом достала полотенце. На улице ребята-непальцы сдела­ли некое подобие умывальника, там можно было почистить зубы, умыть лицо.
Все группа стояла недалеко от гестхауса. Яркое солнце уже выгля­нуло из-за гор, небо было ясным и чистым.
-  Где ты их видела? - расспрашивала Веру Ася.
-  Конечно же, на озере! Там и большой гусь есть, и мама-гусыня, и маленькие гусятки... Я пошла прогуляться вдоль озера, а тут они...
-  Это хороший знак, - сказал Махендра. - Говорят, что тот, кто уви­дел красных гусей, будет счастлив. Все его желания исполнятся.
-  Я тоже хочу увидеть гусей, - вмешалась Лана.
- И я...
- И я...
-  А давайте сейчас все вместе пойдем! - предложила Ася. - Вдруг они еще там!
- Нет, - остановил ее Махендра с улыбкой, - нужно, чтобы это про­изошло случайно. Сейчас мы все вместе позавтракаем, а потом пойдем по берегу. И если дух озера пошлет нам своих посланцев - значит, и мы увидим красных гусей.
-  А что, красные гуси - это посланцы духа озера? - спросила Тата.
-  Да. И не только они. Но лучше об этом расскажет Гай. - Махендра махнул рукой в сторону Гая, который только что вышел на улицу. Одна­ко рассказывать что-то он явно не спешил, да и не хотел. Вид у него был хмурый и помятый.
Мара украдкой посмотрела на Гая и поискала глазами Протапа. Ей вдруг показалось, что только в присутствии Протапа она теперь будет в безопасности. Он как раз выглянул из окна второго этажа и крикнул:
-  Каша готова.
Услышав это, вся группа дружно направилась завтракать. Случайно взгляд Мары встретился со взглядом Гая. Она увидела в его глазах на­пряжение и злость.
«Невольница обстоятельств... Я опять невольница обстоя­тельств», - всплыло в голове.
После завтрака они решили сначала подняться в монастырь Чу, или в переводе с тибетского Маленькая птичка. Его хорошо было видно прямо на горе.
Дорога была не очень дальней, однако высокогорье давало о себе знать. И хотя явными признаками горняшки теперь никто не страдал, однако высота в четыре тысячи семьсот метров над уровнем моря чув­ствовалась. Шли парами, друг за другом. Все молчали. То ли соблюдая торжественность момента, то ли не решаясь разрушить эту вековую ти­шину, живущую здесь, среди гор.
Мара снова отвлеклась и задумалась о своей жизни. Конечно, на Ти­бет она поехала, как сама думала, за компанию с Асей... Однако была и другая, более тонкая причина. Ей так необходимо было разобраться в себе и понять, что происходит в ее жизни. Понять, чтобы сохранить себя. Не предать, не упасть в разрушение, не потеряться в зарослях людских условностей.
Замуж вышла рано. Но совсем не за того парня, в которого так без­надежно была влюблена. Муж был очень похож на папу: хороший, до­брый, работящий, надежный, «золотые руки» и... «луженая глотка».
Она была отличной женой: терпела, ждала, рожала детей, содер­жала дом в полном порядке. Где-то в ее голове все эти годы постоянно звучали слова: «Мне показали огонь ада, и большинство его обитателей были женщины, которые были неблагодарны... к их мужьям».
Она была благодарна и преданна, вот только... не любила. Любовь осталась там, в далекой юности. Безмолвная и безответная. Как будто умерла...
А потом внезапно случилось чудо. Одна встреча полностью измени­ла ее жизнь. К тому времени она уже поставила большой жирный крест на своей личной жизни. Дети выросли, у них начался новый период самостоятельного существования. Муж был занят работой, друзьями, охотой, рыбалкой и постоянными посиделками вне дома. Приходил поздно и, как правило, в нетрезвый. Она научилась жить сама. По-своему отдыхать, планировать досуг, проводить время. И вот однажды она встретила его...
Он был, как и она, не свободен. Однако сила их взаимного влечения была настолько сильной, что уже с первой встречи они поняли, что не могут друг без друга жить. Через два месяца ежедневных встреч Григо­рий завел разговор о совместной жизни. Она тоже очень этого хотела. Поэтому решила поговорить с мужем и честно все разрешить.
Но этому опять не суждено было случиться. В этот день муж проходил в поликлинике плановое медицинское обследование. Он принес документы и оставил их на столе. Она была медицинской се­строй и сразу поняла, что стоит за холодными серыми строчками, написанными неразборчивым врачебным почерком. Рак... Это не просто слово, это - приговор. И снова, уже в который раз - неволь­ница обстоятельств...
С тех пор прошли долгие четыре года. Она так и продолжала жить жизнью, поделенной пополам. Свое сердце и любовь она дарила люби­мому, свое время и силы отдавала долгу...
Монастырь был выдолблен прямо в «теле» горы. Старенький слу­житель зажигал свечи из сала яков. Вся группа остановилась. Они по­наблюдали, как ведут себя тибетцы, и стали за ними повторять все дей­ствия, заходя внутрь. Служитель нараспев читал мантры, а потом взял кувшин и стал поливать водой склоненные головы пришедших. Мара почувствовала, как струйка воды затекла ей за шиворот, тяжело вздох­нула.
«Как мне выйти из этого лабиринта? - думала она. - Как перестать быть в этой роли? Роли, которую я ненавижу...»
Когда они вышли обратно, Мара услышала, как Бхола сказал Асе:
-  Тут есть пещера, в которой Миларепа молился и медитировал. Там на камне остался отпечаток его ладони. Пошли, я тебе покажу. Го­ворят, если желание в этом месте загадать, оно обязательно исполнится.
Она видела, как ушли ребята, и, немного погодя, пошла следом. По­дождала, пока они выйдут из пещеры, и сама зашла внутрь.
Пещера была низкой и тесной. Она увидела отпечаток ладони на камне и приложила к нему свою руку. Несколько минут стояла с откры­тыми глазами, потом закрыла их. И вдруг увидела старого Магомеда.
-  Ты уже решила, дочка? - спрашивал он.
-  Что? Что я должна решить?
-  Ну как? Неужели ты забыла? Ты же хотела принять ислам...
-  Нет. Я христианка. Бабушка рассказала, как окрестила меня ма­ленькой.
-  Но то было бабушкино решение, а не твое. Подумай...
Встрепенулась и больно ударилась головой о низкий потолок, вскрикнула.
-  Мара, ты в порядке? - в пещеру заглядывал Протап.
-  Да-да, все хорошо, - она увидела своего ночного спасителя и сразу стало легче. - А где все?
-  Пошли делать кору - обходить монастырь. Пойдешь?
-  Пойду...
Они вышли наружу и пошли вверх. Тропинка вокруг монастыря была узкой и каменистой, однако видно было, что по ней часто ходят люди. Ребята шли гуськом, друг за другом, и они очень быстро их до­гнали.
Мара слышала, как вслух рассуждал Митя, которому помогал идти Егор:
-  Я понял прямо сейчас огромную истину.
-  Какую истину? - спрашивал Егор.
-  Почему люди боятся смерти, - отвечал Митя.
-  И что же ты понял?
-  То, что наш мир состоит из бытия и небытия. Люди хорошо знают, что есть бытие. Но ничего не знают про небытие... Страх смерти - это страх небытия. Он возникает тогда, когда человек свя­зывает свою вечную душу с чем-то очень временным, тем, что раз­рушимо. Например, с физическим телом. Именно поэтому самый востребованный и самый продаваемый товар в человеческом обще­стве - это надежность. Продавай надежность, и ты станешь богатым человеком.
-  Не понял. Как это - продавать надежность? Поясни.
-  Все просто. Смотри: например, страхование. Застрахуй себя - и все у тебя будет окей. На самом деле ничего не изменится. Но человек покупает веру в то, что все будет хорошо. Или медицина. Вот скажи на­шей Маре, что болит живот. Она тебе раз таблетку - и все прошло... Или голова болит - другая таблетка... Кажется, что она имеет таблетки от всех проблем в мире. Это как раз и есть торговля надежностью...
«Кто бы мне самой эту надежность продал. Или таблетку дал от со­мнений - ту, что излечила бы меня от этого комплекса безысходности», - подумала про себя Мара и посмотрела вниз.
Там открывался отличный вид на озеро Манасаровар. Ветерок об­вевал ее лицо, и она чувствовала, как уходит напряжение, оставшееся еще с ночи. Зеркальная озерная гладь поблескивала под лучами яркого летнего солнца. В ней отражались далекие вершины, покрытые снегом, и белые пушистые облачка, проплывающие над озером.
«Что есть я? Маленький человек перед лицом огромной Вечности. А эти прекрасные просторы, чистое бездонное небо, солнце наполняют жизнью все вокруг».
Мысли проносились у нее в голове, а бескрайнее пространство пе­ред глазами как будто говорило о том, что выход всегда есть, потому что у Вселенной много дорог и много решений.
Солнце припекало, и к обеду столбики термометров поднялись до тридцати трех градусов.
-  А давайте искупаться сходим! - предложил Макс.
-  В Манасароваре нельзя купаться, - хмуро сказал Гай, когда они все вместе собрались на обед, - это священное озеро. Живое.
-  Почти как в сказке. А есть и мертвое? - спросила Лана.
-  Да, есть. Недалеко отсюда. Ракшас Тал называется.
-  Да-да, я вспомнила. Гай про это рассказывал. Как интересно. Хо­телось бы посмотреть.
-  А давайте сходим! - предложил Егор.
-  Давайте, - поддержали его все ребята.
Озеро Ракшас Тал было не очень далеко, но оно сильно отличалось от Манасаровара. Живительным оказалось то, что на его берегах дей­ствительно не было растительности.
-  В нем на самом деле жизни нет, - рассказывал Бхола. - А еще у тибетцев есть поверье, что если человек или животное выпьет воды из Ракшас Тала, обязательно умрет...
«Опять смерть. Почему здесь все разговоры крутятся вокруг этой темы? Почему?» - думала Мара, глядя на волны, что поднимались на озере, несмотря на то, что погода была совсем безветренная.
-  А почему волны? - спросила Ася Бхолу. - Ведь ветра нет.
-  Здесь всегда волны. Говорят, что в озере живет большой черный бык, который бьет копытом и волнует воду. В полнолуние он выходит из озера на берег. А из Манасаровара выходит большой белый бык. И они начинают сражаться. Каждое полнолуние. Но пока победившего нет. Так продолжается много веков.
-  Вечное противоборство добра и зла. Да, Гай рассказывал об этом, когда мы только сюда подъезжали, - задумчиво проговорила Ася.
-  А давайте лучше к Манасаровару вернемся, - предложила Вера. - Там уютнее. И вдруг гусей красных нам озеро пришлет...
-  Бхола, а в Манасароваре белый бык тихо сидит, не бьет копытом? Даже когда ветер, вода там спокойная, - спросила наивно Лана.
-  Нет, не бьет. Он смирный, - ответил Бхола. Все дружно засмея­лись.
Им повезло. На подходе к озеру Манасаровар они увидели, как стая красных гусей проплыла мимо берега. Бхола смешно сложил руки тру­бочкой и стал издавать звуки, очень похожие на гусиные крики. Скоро вся стая подплыла близко к берегу и ребята смогли хорошо их рассмо­треть. Гуси были не красными, а скорее оранжевыми. Большой гусь, гусыня и шесть маленьких пушистых комочков. Все затихли и молча наблюдали, как гусиная семья резвилась в воде. Мама-гусыня заботли­во чистила перышки малышам, а папа-гусь важно взирал по сторонам, охраняя свою маленькую семью.
Наверное, каждый в этот момент думал о своем, а может, вспоми­нал самое заветное желание, которое, по поверью, теперь обязательно должно было исполниться.
-  Ой, посмотрите, что это? - Лана показывала на углубление в ска­ле, которая поднималась прямо рядом с озером. Там, среди камней сто­яло много маленьких пирамидок, сделанных из непонятного материала.
-  Не нужно их трогать. Это тибетцы приносят. Они совершают об­ряд поклонения духу озера, поскольку озеро это священное, - ответил Бхола.
-  Да, - вспомнила Лана, - Гай же говорил, что в нем купаться нель­зя... Я помню.
-  Купаться нельзя, а совершить омовение можно. И, кстати, воды набрать с собой, - ответил ей Бхола.
-  А что? Давайте совершим обряд омовения, - предложил Макс.
-  Давайте, - поддержал его Митя.
-  Хорошо. - Бхола сложил руки на уровне груди. - Кто хочет, при­соединяйтесь !
Вся группа выстроилась вдоль озера со сложенными на груди рука­ми.
- Мы попросим дух озера разрешить нам совершить омовение, - говорил Бхола. - Сейчас озеро смоет все прошлое, все то, что мешает каждому из нас быть счастливыми...
Ребята молчали. Каждый проговаривал про себя просьбу, каждый чувствовал важность момента.
Потом все начали снимать верхнюю одежду, оставаясь только в тер­мокостюмах. А затем следом за Бхолой стали заходить в озеро.
Мара тоже разделась и пошла в воду. Она не умела плавать, поэтому заходила с опаской. Бода была слегка прохладной и бодрила. Посмотре­ла на ребят. Каждый был погружен в себя.
Она присела и быстро окунулась с головой. Холодная вода мгновен­но остудила разгоряченное тело.
-  В исламе погребение - это очень важная вещь, - услышала она вдруг голос старого Магомеда, как тогда, в молодости. - Сначала над умирающим читают ясин, одну из сур Корана, в которой говорится и о воскресении, и об очищении. Тело омывают, одевают в белые одежды и делают намаз. Церемония похорон называется джананда. Хоронят на следующий день после смерти. Тело заворачивают в белый саван, кото­рый состоит из трех частей для мужчин и пяти частей для женщин. В могилу тело помещают ногами вниз и на север, а лицо разворачивают в сторону Мекки...
Мара вынырнула из воды, медленно поднялась.
-  Так ты уже решила, дочка? - снова услышала она голос старого Магомеда. - Решила идти к Богу?
-  Спасибо, дедушка, - ответила она.
-  За что? - спросил он ее.
-  Зато, что помог мне понять... все о себе самой.
-  И что ты поняла?
-  То, что я всегда шла к Богу. Как могла, как умела. Ведь Бог всег­да рядом, он любит меня и поддерживает. И никакая я не невольница. Сама свою жизнь так развернула...
Она сидела на берегу на согретом солнцем камне и думала о том, что не важно, в какой религии родился человек. Если у него внутри есть вера, она обязательно покажет ему дорогу. Ведь Бог - это ис­точник. Если идешь на свет - видишь свой путь. А если развернулся к источнику спиной, то, увы, ничего, кроме собственной тени, и не увидишь...
«Я христианка, но никогда не ходила в храм. Я любила слушать ста­рого муллу, однако так и не приняла ислам. Я верила в силу медицины и знания, однако никогда не была атеисткой. Здесь, рядом с этим священ­ным озером, я поняла, что вера - это что-то большее, чем просто слова и ритуалы, это особое состояние души. Всегда чувствовала себя жертвой, невольницей обстоятельств... Это просто потому, что боялась брать ответственность за свою жизнь...»
-  Маруш, а давай сейчас переоденемся, коврики возьмем и пойдем вон на той полянке между скал йогой позанимаемся, - Ася опустила ей руку на плечо.
От неожиданности Мара вздрогнула, но тут же открыла глаза и улыбнулась:
-  Давай!
Протап, который случайно оказался рядом и слышал их разговор, сказал:
-  А мне можно с вами?
-  Пошли! - Мара улыбалась.
-  Э, нет! - Махендра стоял рядом с Асей. - В следующий раз. Сегод­ня Протап торт печь будет.
-  Торт? - удивилась Ася - как такое возможно здесь, в горах?
-  А вот за ужином увидишь, - улыбнулся Махендра.
-  А что праздновать будем? - тихо спросила Мара.
-  Омовение в священном озере, - сказал Протап.
-  ...и избавление от комплексов и прошлого опыта, - добавила Ася.
-  Ну что ж, хороший повод, - Мара продолжала говорить тихо.
-  А сейчас пора делать йогу! Вперед! Правда, Марушка? - Ася улы­балась весело и задорно.
Мара не смогла удержаться и тоже улыбнулась ей в ответ:
-  Меня так бабушка моя называла...



Часть 7
Лама и Гаури
 (Ася и Блоха) 

Прошел почти час с начала их занятий.
-  Ась, давай просто посидим в тишине. Я уже подустала немного, - попросила Мара.
-  Конечно посидим. Но согласись, делать йогу на высокогорье, да еще рядом со священным озером, совсем другой коленкор! - не могла успокоиться Ася.
-  Согласна. Но если сказать честно, мне было тяжелее, чем обычно.
-  Мне тоже, - почти радостно откликнулась Ася, - но совсем не так, как всегда. Ладно, посидим, помолчим. Помедитируем.
Она повернулась лицом к озеру и села на коврик, закрыв глаза. Не­сколько минут находилась в состоянии полной невесомости. Солнце припекало, ветерок обдувал ее тело, камень под ковриком дарил ощу­щение стабильности и надежности, а священное озеро тихим шепотом делилось своими тайнами...
«Надо же, все стихии меня поддерживают», - подумала Ася. И в это мгновение почувствовала взрыв брызг на своем лице. От неожидан­ности открыла глаза и... замерла.
Несколько секунд заворожено смотрела на картину, которая откры­лась перед ней, потом легонько дотронулась до руки Мары.
-  Смотри, - прошептала она тихо-тихо. 
А зрелище было действительно невероятным. Прямо над озером повисла большая туча. Она выглядела мягкой и легкой серо-голубой массой. Вниз от тучи медленно начала спускаться легкая дымка. Как только она коснулась поверхности озера, мельчайшие капельки воды устремились к туче и скоро стали похожи на водопад, текущий снизу вверх. В каждой капельке отражался окружающий мир. Лучи солнца, преломляясь в этих маленьких хрустальных шариках, играли всеми цве­тами радуги и рассыпались на тысячи блестящих искр...
-  Ух, ты! - прошептала Мара. - Туча воду из озера пьет...
-  Невероятно, - прошептала ей в ответ Ася.
Они сидели не двигаясь, как будто боялись спугнуть мгновение и нарушить уединенную тайну происходящего.
Туча действительно стала менять цвет. Из сине-серой она вдруг превратилась в темно-синюю. Теперь она уже не выглядела легкой. На­оборот, стала большой и тяжелой.
С гор подул ветер. Легкая дымка, соединяющая тучу с поверхно­стью озера, стала рассеиваться. Очередной порыв ветра сорвал тучу с места и погнал в сторону гор. Она неохотно сдвинулась и мягко поплы­ла, уронив на землю несколько крупных капель начинающегося дождя.
-  Сейчас ливень будет. Давай собираться, - сказала Мара.
-  Да, давай. А то не успеем добежать... - Ася начала быстро соби­рать вещи.
Но промокнуть в этот день им все же было суждено. Как они ни торопились, но добраться до гестхауса вовремя не успели. Туча задер­жалась у ближайшей скалы и выливала на землю всю воду, которую не­давно взяла в озере...
Потом, сидя на втором этаже гестхауса, они отогревались горячим супом и сладким молочным чаем.
Протап действительно смог испечь торт. Он даже украсил его ва­реньем.
-  Еще одно невероятное событие, - смеялась Ася. - Я даже пред­ставить не могу, как он умудрился сделать это почти что в первобытных условиях.
-  Сегодня много невероятных событий, - поддержала ее Вера. - Чем ближе Кайлас, тем больше чудес.
-  Это просто вам так хочется думать, - вмешалась Зоя. - На мой взгляд, ничего особенного вообще не произошло! И не происходит.
-  Если вы будете продолжать разговоры, - перебил их Макс, - то невероятное событие все же произойдет: мы с Митей вдвоем слопаем весь торт. А вам ничего не достанется.
-  Вам совесть не позволит это сделать! - возразила Лана тоненьким взволнованным голосом.
-  Я не знаю такого слова: совесть, - балагурил Макс.
-  Я тоже, - Митя отправил в рот большой кусок торта, - А девочкам вообще сладкого много есть нельзя. У них фигура.
-  Сейчас можно, - Вера стала серьезной. - Через день мы пойдем на кору. А это пятьдесят километров по высокогорью. Всем нам силы по­надобятся. Важно сейчас вспомнить, зачем каждый из нас сюда приехал. Ради чего? Это тоже очень важно: постоянно помнить свое намерение. Самая верная мотивация. И кору пройти. И жизнь свою переосмыс­лить.
За столом наступила тишина. Наверное, каждый вспоминал, что на самом деле привело его сюда.
Ася задумалась. Да, в тот момент, когда лично она задумала это пу­тешествие, у нее был обычный творческий кризис. Но неужели все так банально и именно это стало ее мотивацией? Нет, конечно же, нет.
Все случилось раньше, в кабинете врача, когда после очередного об­следования она услышала:
-  Надеюсь, вы воспримете мои слова серьезно. В головном мозге у вас есть кистозное образование. Удалять его сейчас нельзя. Но постоян­но наблюдаться и лечиться необходимо. Мы не знаем и не можем знать, как оно поведет себя дальше. Именно поэтому нужны регулярные об­следования и контроль.
-  А что это даст? Зачем мне этот контроль?
-  Затем, дорогая моя, что внутри вашей головы - граната. Или мина замедленного действия. Как угодно. Она может «рвануть», а может нет. Вот и нужно быть готовым ко всему.
-  А если «рванет»? Что будет?
Доктор замялся:
-  Тогда все будет зависеть от скорости оказанной медицинской по­мощи...
-  А если помощь оказать будет невозможно?
-  Ну... медицина, к сожалению, не всесильна...
-  Ясно...
Этот разговор Ася вспомнила прямо сейчас, сидя за ужином на вто­ром этаже гестхауса, хотя состоялся он несколько лет назад. Наверное, потому и вспомнилось, что это была истинная причина ее поездки на Тибет.
Родилась и выросла она в интеллигентной семье: мама и папа имели и высшее образование, и ученые степени. Ее учили играть на скрипке, танцевать и петь. Но она все это делала крайне неохотно, зато с детства писала стихи.
В третьем классе родился первый «шедевр»:
В третьем «Б» не все в порядке -
Не обложены тетрадки...

Родители вовремя заметили склонность ребенка к литературе и от­дали ее заниматься в литературный кружок при местной газете. Уже в пятом классе она писала статьи для газеты, стихи, репортажи, иссле­дования, брала интервью. Ее творения очень нравились читателям, по­тому как вместе с детской непосредственностью в них присутствовали недетская мудрость и острота. Скоро у нее появились первые почита­тели. Скрипка была заброшена, занятия по танцам и вокалу тоже. Зато весь город говорил: «Сразу понятно, чем девочке нужно заниматься в жизни. Этот ребенок в будущем станет знаменитым писателем. Конеч­но, после школы нужно идти в университет. На филологию. Или журна­листику».
Возможно, так бы оно и случилось, если бы в одну из апрельских но­чей не случилась авария. На Чернобыльской атомной электростанции.
Город, в котором жила Ася со своими мамой и папой, назывался Припять. Славный город атомщиков. И находился он прямо рядом с этой самой Чернобыльской АЭС. В связи с аварией все население горо­да было эвакуировано. За одну ночь. Брать с собой ничего было нельзя. Только деньги, документы и немного личных вещей.
С этой ночи началась у Аси совсем другая жизнь. И те самые про­блемы, которые много лет спустя, привели ее к доктору.
Она слышала однажды, как мама, плача, говорила отцу:
- Я не знаю, что делать. Эта проклятая радиация! Врачи говорят, что никаких гарантий нет. Она может прожить долго, но может и уйти в лю­бой момент...
Она слышала и знала, что говорят про нее. И, хотя была еще совсем юной, поняла, все, что она может делать - это писать... Писать, чтобы успеть сказать миру что-то важное, то, что знает только она... чтобы за­явить о себе... чтобы оставить память... чтобы заглушить страх... Да-да, именно страх. С тех пор он прочно поселился в ее жизни, вытеснив все «лишнее»... Не сложилась семья, подводило здоровье. Она вела замкнутый образ жизни, заполняя дни творчеством. Писала как одер­жимая. В такие дни было легче, и страх отступал.
«Война, это, конечно, очень страшно, - писала она в своих расска­зах, - смерть, разруха... Но на войне ты точно знаешь, кто твой враг... Радиация не предупреждает о своем наступлении. Сразу вообще непо­нятно, что что-то случилось. И только со временем понимаешь, что ты уже у нее в плену. И жизнь твоя висит на волоске...»
Так было до тех пор, пока в ее жизни не появился Бхола. Она случай­но попала на его семинар. Там познакомилась с йогой и медитацией. И это подарило ей новую возможность. И надежду на то, что с этим все­ленским страхом тоже можно справиться...
Ребята постепенно стали расходиться. На улице стремительно на­чало темнеть, как это всегда случалось на Тибете.
На следующий день предстоял переезд к поселку Дарчен и подго­товка к началу коры.
Она видела, как ушли Митя и Лана, а следом за ними Макс и Тата. Потом Вера вместе с Зоей и Бабой тоже пошли вниз. Протап о чем-то шептался с Марой, поглядывая на хмурого Гая, который сидел на топча­не недалеко от печки, ни с кем не разговаривал и делал вид, что спит. Ася подумала, что Гай сегодня ведет себя как-то странно, но анализировать ничего не хотелось.
Потом ребята тоже пошли вниз, прихватив с собой Махендру. В комнате остались Ася и Бхола, Гай и хозяин гестхауса, который по-прежнему сидел на своем стуле и крутил барабанчик с мантрами.
-  Пойдем прогуляемся перед сном, - предложил ей Бхола.
-  Но там же темно, - возразила Ася.
-  А мы фонарик возьмем. Хотя там не так уж темно. Полнолуние скоро.
-  Хорошо, пойдем.
-  Только оденься потеплее...
Тибетская ночь была пронизывающе-холодной. Однако свежий лег­кий ветер быстро остудил Асе голову и успокоил сердце.
Было действительно достаточно светло, чтобы идти. Звезды, по­хожие на спелые сочные яблоки, висели низко-низко. Казалось, что их можно достать рукой. Темные шапки облаков прилипли к горам, пре­вращая их в страшных великанов из старой детской сказки.
-  Расскажи мне про Кайлас, - попросила Ася.
-  Священная гора, - начал Бхола, - на ней живет бог Шива. Мо­гущественный повелитель миров и планет. Бог-созидатель и бог- разрушитель.
-  Да, я слышала. Когда мы были там, в Пашупатинатхе. Шива - по­кровитель зверей, Пашупати.
-  Да, правильно. Но у него много имен. Одно из них Махадева. Шива владычествует над всеми планетами и мирами. У его ног на горе возлежит мощный бык - Нанди, который смиренно ожидает ве­лений своего властителя. Рядом с ним - любимая жена Парвати. Еще в обители Шивы на Кайласе живут и другие божества. Кстати, Шива почитается всеми йогами как верховный бог и считается создателем школы йоги.
-  Шиваизм - это же религия почитания Шивы, так? - спросила Ася.
-  Да. Кстати, я где-то прочитал, что шиваизм был всегда. Потому что это уникальная религия, в которой бог проявлен и не проявлен, двойственен и не двойственен, внутри и вне нас... Упанишады - фило­софские обоснования Вед, очень важная веха в истории шиваизма. «Он разрушитель уз и податель окончательного освобождения...» Вот кто есть Шива. Через него можно обрести мукти - то самое окончательное освобождение. Или просветление.
-  Я читала, что Шива уничтожает весь мир. И создает его заново.
-  Да, это так. Когда мир заполнен грехом, случается завершение времен. Он направляет на всех живущих, изнемогающих под бреме­нем совершенного, луч из своего третьего глаза. И никому не дано избежать смертоносного жара. В гневе терзает он тела грешников своим трезубцем, очищая Вселенную от пороков. И не знает в этом пощады. Весь мир погибает. Завершаются жизненные циклы, и при­ходит бог смерти Яма. Проходит много веков, прежде чем мир снова возродится.
-  Ну вот. Опять говорим о смерти. Почему здесь все разговоры о смерти?
-  Наверное, потому, что жизнь и смерть неразделимы. И это самые важные для человека вехи в его земном существовании.
-  Я не хочу говорить о смерти. Надоело. Давай лучше поговорим о любви.
Бхола засмеялся:
-  Давай. Я расскажу тебе о Парвати. Она была дочерью Химавана - владыки Гималаев и инкарнацией Сати - первой жены Шивы, которая совершила самосожжение. Очень красивая: белокожая, темноволосая, с красивым лицом и фигурой. Богихотели, чтобы Шива женился на ней и у них родился сын. Они послали бога любви Каму, чтобы он влюбил Шиву в Парвати. Но Шива посмотрел на бога Каму своим третьим гла­зом и сжег его. А Парвати полюбила Шиву. Она смиренно сидела у его ног, опустив глаза. Тогда Шива решил подвергнуть ее испытаниям. Он переоделся в чужую одежду, пришел к Парвати и начал хулить самого себя. Но Парвати не стала слушать. И Шива понял, что она предана ему. И тогда он женился на ней. От этого брака родилось двое сыновей: бог войны Сканда и бог мудрости Ганеша. Через нее, первую и вечную супругу свою, Шива понял, что сила его стала стоекратно нарастать. И получила она имя Шакти Парвати Дева, или Гаури.
С той поры, с того начала всех начал без воздействия Шакти, без ее призыва не может появиться желание возрождать жизнь. И стали на земле возносить славу силе Шакти - богине-женщине, без которой мертва мужская энергия и людей, и богов. А символом поклонения стал фаллос Шивы - шивалингам...
-  Наверное, потом, когда все разрушено, Парвати Дева помогает Шиве снова все создавать, - вздохнула Ася.
-  Да, ты права. Проходит много веков, и возрождается мир. И сно­ва начинает властвовать над душами людей бог любви Кама. Помогает он возрождению новых, чистых существ. И появляются они снова, со­творяемые огромной силой Шивы и неиссякаемой женской энергией Шакти...
-  Красиво. И интересно. Почему-то в христианстве все истории из жизни святых грустные. То из рая прогнали, по замучили за веру, а то и вовсе распяли... А на востоке все красиво... и неторопливо. Интерес­но, почему?
-  Я думаю, что это связано с менталитетом восточных и западных людей. Ведь все западные религии говорят о чем? Торопись, у тебя одна жизнь. Будешь грешить - попадешь в ад... Живи праведно. Но помни: жизнь одна и очень коротка. А восточные религии говорят о том, что мы воплощаемся много раз. Торопиться некуда. Все равно придется карму отрабатывать, - и Бхола засмеялся.
-  Скажи, а ты? Что есть Бог для тебя?
-  Для меня Бог есть Источник, Абсолют, - Бхола незаметно улыб­нулся в темноте. - Я верю и принимаю эту истину полностью, тотально. Уважаю все существующие религии. Но понимаю, что постичь Бога не­возможно. Мы ведь проще и примитивнее, чем Источник. Считаю, что через осознанную жизнь мы может сонастроиться с ним. И тогда наше­му сердцу станет понятна и доступна божественная суть и божествен­ная справедливость.
-  А как? Как мы можем сонастроиться? Каким способом?
-  Для меня это йога и медитация. Возможность следовать за моим Мастером, осознание себя в каждое мгновение своей жизни.
-  Твой Мастер - Ошо? Я видела, ты читал его книги.
-  Да. Это мой Бхагван. Я расскажу тебе о нем. Но сейчас пора воз­вращаться, уже совсем поздно.
Они пошли вдоль озера по направлению к гестхаусу. Ася держала Бхолу за руку и думала о том, что надо бы его расспросить, что в его жизни стало началом духовного пути. Вдруг она увидела, как большая звезда сорвалась с небосклона и полетела вниз. В воздухе послышался тонкий звенящий звук.
-  Смотри! - она дернула Бхолу за рукав. - Звезда упала...
-  Нет, она не упала. Она, как птица, просто перелетела на другую ветку, - ответил ей Бхола и поддержал под руку, чтобы Ася не споткну­лась. - Она поет. Слышишь?
-  Да. Слышу. Но разве звезды могут петь? Или летать? Это же не­возможно!
-  Здесь все возможно. Не забывай, рядом священное озеро и свя­щенная гора...
-  Помню, - Ася оперлась на руку Бхолы. Вокруг снова наступила тишина. Еще одна тибетская ночь вступила в свои права...
Переезд до Дарчена был недолгим: от Манасаровара километров двадцать пять, не больше.
Группу разместили быстро. Гестхаус на этот раз был комфортным и чистым. Каждому дали по целому термосу горячей воды. По тибетским меркам - невероятная роскошь.
День стоял солнечный и приятный. Поскольку появилось свобод­ное время, каждый занялся своим делом. Кто-то устроил стирку, кто-то захотел поспать. Ася решила пройтись по поселку и осмотреть окрест­ности. Бхола тоже захотел пойти вместе с ней.
-  Ты же тибетского языка не понимаешь. Вдруг надумаешь что-то купить... А местные жители совсем не говорят на английском.
-  Это я уже заметила, - улыбнулась Ася, - они только на тибетском и говорят. Кстати, а ты такой интересный сегодня.
-  Почему?
-  Ну... это платье бордовое... Ты его раньше не надевал.
-  Это не платье. Это роба. В таких робах ходят все саньясины Ошо. Я живу в коммуне и постоянно ношу робу. Брюки и костюмы я наде­ваю, только когда выхожу в социум. Или в поход. Между прочим, в робе очень удобно.
-  Верю. Кстати, в этой робе ты похож на тибетского монаха.
-  Да. Но, скорее, на ламу, - улыбка Бхолы была веселой и обезору­живающей. - Пошли?
-  Пошли.
Вся улица, по которой они гуляли, была заполнена маленькими торговыми лавочками и небольшими кафе. Еще на этой улице был супермаркет с китайскими товарами и рынок прямо под открытым небом.
Ася наслаждалась прогулкой, но скоро обратила внимание, что встречные тибетцы смотрят на них как-то странно.
-  Как ты думаешь, почему на нас так внимательно смотрят? - спро­сила она Бхолу.
-  Ну... наверное, потому что ты красивая, - Бхола снова засмеялся.
-  Ну не шути так!
-  А я и не шучу.
-  Шутишь! Но коль мы уже вышли - пойдем в лавку, посмотрим.
Она и правда решила купить тибетских сувениров и потянула Бхолу в чистенькую, аккуратную лавчонку, которая выделялась на фоне дру­гих магазинчиков своей опрятностью.
Хозяйка магазина, молодая приветливая женщина, встретила гостей с улыбкой. Она внимательно посмотрела на Бхолу, а потом спросила:
-  Лама?
-  Лама, лама, - Бхола улыбнулся.
Тогда она перевела взгляд на Асю. Смотрела внимательно и изучаю­щее, а потом вдруг развернулась и быстро пошла вглубь магазина.
Ася растерянно глянула на Бхолу. В это время хозяйка магазина вер­нулась. В руках у нее было кольцо. Грубая работа, незнакомый металл. Но женщина держала его бережно. Она снова внимательно посмотрела на Асю и быстро заговорила.
-  Она говорит, что это большая честь, что ты зашла к ней, и просит принять небольшой дар - это украшение. Оно будет защищать тебя и помогать тебе во всем. На нем вырезана мантра «Ом мани падме хум», - перевел на русский Бхола.
-  Спасибо, конечно. Но за что мне такая честь? - недоумевала Ася.
Бхола повернулся к хозяйке и перевел ей вопрос. Та ответила.
-  Она говорит, что ты - Гаури. Это большая честь, что ты зашла к ней. Теперь ее магазин будет процветать.
-  Ух ты! - улыбнулась Ася. - Значит, я похожа на жену Шивы. Это для меня большая честь, что она во мне ее признала, а не потому, что я в этот магазин зашла...
-  Не нужно ее разочаровывать! Пусть верит. И у нее действительно магазин будет процветать. Ведь сама Гаури ее посетила! Ты же писатель, ты знаешь, что значит сила слова и сила убеждения, - Бхола смотрел се­рьезно.
-  Да, ты прав...
Она взяла кольцо и, сложив руки на груди в намаете, поблагодарила хозяйку.
-  Пойдем обратно, - тихо сказала Ася.
-  А что так? Не хочешь покупать сувениры?
-  Нет. Что-то расхотелось. Ну... не божественное это дело, - и Ася снова улыбнулась.
А на улице рядом с магазином собралось много торговцев соседних магазинчиков, каждый из которых приглашал их зайти к себе...
-  Лама... лама... Гаури, плиз... - кричали со всех сторон на плохом английском.
Когда они вернулись в гестхаус, Ася поняла, что очень устала. В комнате было пусто и на длинной веранде, которая соединяла комнаты, тоже.
Она взяла термос с кипятком, пакет сухофруктов, сухое печенье и несколько пакетиков чая.
-  Чаю хочешь? - спросила она.
-  Хочу, - Бхола сел за стол на веранде.
-  Слушай, Бхола, а как ты оказался в коммуне? Как пришел к Ошо? И почему приехал на Тибет? Что ты ищешь здесь?
-  Это длинная история, - Бхола отхлебнул из алюминиевой поход­ной кружки горячую ароматную жидкость.
-  А мы разве спешим?
-  Нет. Есть время. Если хочешь, я расскажу. Все началось в тот день, когда я родился. Мама сказала, что тогда солнце взошло очень рано. И как раз на восходе я и появился на свет. В Непале апрель - самое бла­годатное время. Астролог, который составлял мне гороскоп рождения, сказал моим родителям, что я сын солнца. И сам как солнце. Они не зна­ли, что это значит. Но оба решили, что я - особенный ребенок. Поэтому из всех семерых детей, ко мне относились по-особенному. А я чувство­вал и пользовался этим. Часто шалил, прогуливал школу и иногда даже немного подворовывал. Закончилось тем, что в школе я остался на вто­рой год. Сначала раз, а потом два.
Бхола еще раз отхлебнул чай, задумался. Незаметно подошел Макс и сел рядом, потом пришла Вера.
-  Тогда родители отдали меня в интернат. У меня началась дру­гая жизнь. Я привык быть «особенным», а здесь мне приходилось доказывать это каждый день. Не только драться и отстаивать свои права. Но и хорошо учиться, показывать успехи в спорте и знани­ях. Именно благодаря этому я попал в группу ребят, которых по­сле окончания школы отправляли на учебу в Советский Союз. Я поехал туда изучать компьютеры и компьютерное программирова­ние. Тогда это только появилось в Непале, было очень престижно и востребовано.
Мне предстояло шесть лет учиться в чужой стране. С другим кли­матом, обычаями, языком. И это было для меня настоящим испытанием и вызовом. Но я смог. Родители же снова поверили, что я особенный.
Ася посмотрела в окно. Серая туча закрыла горизонт и вот-вот была готова разразиться проливным дождем.
-  Так вот откуда ты так хорошо знаешь русский.
-  Да. Мне всегда легко давались языки. Еще в школе выучил англий­ский и немецкий. Потом, когда учился в вузе, выучил русский, украин­ский, итальянский, испанский и французский. Ну и, конечно же, тибет­ский, непальский и хинди.
Первые капли дождя ударили о стекло, и уже через несколько се­кунд он сплошной стеной стоял за окном.
-  Ух, намокли! - На веранду забежали Лана и Митя, а за ними Егор с Зоей. Они гуляли по поселку и не успели вернуться домой до дождя.
Разговор на несколько минут прервался, пока ребята шумно про­бежали в свои комнаты.
-  А потом? Что было потом? - Ася обратилась к Бхоле.
-  А потом умерла мама. Я только вернулся в Непал после учебы. Она внезапно заболела и слегла. Я сидел с ней рядом и говорил ей, что она обязательно поправится. А она улыбалась и отвечала, что теперь и умирать не страшно, коль ее солнце вернулось к ней... Она ушла, держа меня за руку. Я сам закрыл ей глаза...
Несколько минут на веранде было тихо. Потом Митя с Ланой выш­ли из комнаты и подсели к ним.
-  Это перевернуло мое сознание. Если раньше я жил беззаботно, не задумываясь о будущем, то после маминой смерти я вдруг обнаружил, что боюсь. Боюсь смерти. Как и все другие люди. И я стал искать спосо­бы, методы, возможности, чтобы понять, что происходит с человеком в момент перехода. Как можно идентифицировать и трансформировать свой страх, освободиться от напряжения, с которым мы живем всю свою жизнь, понять суть и смысл человеческого существования.
Я поехал в Индию. Изучал йогу и медитацию, жил в различных аш­рамах и монастырях, выполнял разные аскезы. В своем путешествии я встречал много мудрых людей, хороших учителей и даже мастеров. Я многое пробовал, но каждый раз возвращался обратно в Непал.
А потом услышал однажды, что коммуна Ошо, которая находится на горе Нагарджуна, недалеко от Катманду, приглашает на работу про­граммиста. Я поехал на собеседование. И остался там жить.
-  Почему? - спросила Тата, которая только подошла и услышала лишь часть рассказа Бхолы.
-  Потому, что там я получил ответы на свои вопросы, а еще потому, что для меня Ошо - как солнце, - ответил он.
-  Ты перестал бояться? - спросила Ася.
-  Нет, не так. Я стал осознавать... Смерти нет. Как и рождения впрочем... Есть только бесконечность. Вдохи и выдохи Вселенной...
-  ...и случается на выдохе Вселенной завершение времен, когда окружающий мир изнемогает под бременем греха. И открывает бог Шива свой третий глаз и смотрит испепеляющим взором на грешников, терзая их тела своим трезубцем. И сгорает все вокруг... - Ася говорила нараспев, как- будто читала сказку.
Все повернулись к ней.
-  Что это значит? - спросил Митя.
-  Это значит, что на горе, к которой мы идем, на Кайласе, живет бог Шива со своей супругой, - ответила Ася.
-  Кажется, я читал где-то об этом, - Егор тоже вышел из комна­ты. - Кстати, у меня предложение: давайте соберемся все вместе се­годня вечером, настроимся на поход. Ведь завтра с утра начинается кора.
-  Хорошая идея, - поддержала его Вера. - А как делать это будем? Бхола, поможешь ?
-  Да, мы сядем все вместе и помедитируем, держась за руки.
-  Да-да, давайте - Лана захлопала в ладоши как ребенок, но никто не обратил на нее внимания.
В это время дверь на веранду открылась, и Мара с Протапом загля­нули внутрь.
-  А дождь совсем закончился, - радостно сказала Мара, - там раду­га. Снова радуга!
-  И снова двойная. Посмотрите! - добавил Протап.
Все вышли на улицу. Воздух был удивительно свежим и чистым. Над линией горизонта поднималась яркая, сочная дуга двойной радуги. Сол­нечный свет окрашивал небо в золотистый цвет, и на этом изумитель­ном фоне радуга светилась и переливалась. Казалось, что она живая и двигается по горизонту, как сказочный воздушный змей.
-  Как красиво! - прошептала Тата.
-  Невероятно, - Лана смотрела широко открытыми глазами и улы­балась.
-  Это послание от Шивы, - тихо сказала Ася.
Бхола услышал и добавил:
-  Да. Для Гаури...
-  Нет. Для ламы, - ответила она ему.
-  Для нас всех. Благословение. И разрешение... Он ждет нас. Мы можем идти к нему. В его дом. Мы можем делать кору вокруг священной горы.
-  Ты прав. Для всех. Для всех нас. Бхола, но ты так и не ответил на мой вопрос. Ты не сказал: что тебя привело на Тибет?
Бхола снова улыбнулся:
-  Поиск... спонтанность... ясность...
-  Пошли. Мы же медитировать собирались, - вмешался Егор.
-  Да-да, пойдемте, - заторопила всех Вера.
-  Нужно Бабу позвать и Махендру, - предложила Тата.
-  Сейчас схожу, - откликнулся Макс, - всем, так всем. Медитиро­вать так медитировать.
Радуга шевелилась и дышала вместе с порывами ветра. Золотой за­кат играл лучами на заснеженных вершинах и растворялся в облаках. И от этих лучей сами облака превращались в золотые пушистые подушки. Подушки, на которых спит сам бог Шива и его прекрасная жена Гаури.
Ася еще раз посмотрела на небо, а потом взяла под руку Мару, ко­торая стояла рядом:
-  Пойдем...


Часть 8
Любовь «тибетского разлива»
 (Лана и Митя)

-  Подъем!
Она нехотя открыла глаза.
- Уже утро?
Но в комнате было темно, все спали.
«Показалось...»
В спальном мешке тепло, и Лане очень приятно было осознавать, что еще есть время поспать.
Лана не любила рано вставать. Вообще, если быть до конца честной, она была форменной лентяйкой. Но именно так воспитывали ее родители.
-  Ты моя принцесса, - постоянно говорил папа.
-  Музыка, языки, творчество, - настойчиво повторяла мама.
И она действительно росла принцеской. Умела танцевать, петь, ри­совать, разговаривала на двух языках... Но элементарно не умела при­готовить даже тост с чаем и яичницу. Или погладить платье. Дома ее не научили ничему. Это и не удивительно: мама сама делать этого не умела, потому как всю свою жизнь зарабатывала деньги и содержала семью. Домашнее хозяйство вела бабушка. А папа... Папа просто командовал. Или руководил семьей, как демократично выражалась бабушка. Пять дней в неделю он ходил на никчемную работу, которую ненавидел. Де­нег приносил мало, от этого злился и даже иногда бил маму. Мама тер­пела, страдала, но виду не показывала.
Почему она терпела? Этого Лана не знала до тех пор, пока однажды не услышала разговор мамы с ее подругой:
-  Слушай, Ань, зачем он тебе? Ведь ты умная, грамотная. Зарабаты­ваешь хорошо. А он кто? Никто...
-  Ну что ты такое говоришь. Он - красавец, а я - уродина. Я благо­дарна ему, что он женился на мне. Что я не осталась старой девой. И у меня есть семья и дети. Я ведь на семь лет старше его и такая страш­ная ...
Это было чистой правдой. Отец высокий, статный темноволосый красавец, а мама рыжая, конопатая, с длинным острым носом и фигу­рой «рубленной топором».
В семье росли две дочери: Лана, старшая, один в один похожая на мать, и Таня - младшая. Вылитый отец. В этом году Лане исполнилось двадцать шесть, а Тане двадцать. Но Таня уже два года, как была заму­жем. У Ланы же в ее двадцать шесть никогда ни разу не было отношений с парнями.
По этому поводу переживала вся семья: и бабушка, и мама, и папа, и сестра Таня. Идея пойти в поход пришла в голову младшей сестре.
Дело в том, что два года назад Таня пошла в поход на Алтай. Именно там, в горах, она и познакомилась с будущим мужем. Он оказался состо­явшимся и надежным человеком. И в горах, и в жизни.
-  Тебе нужно в поход, в горы. Но желательно, чтобы группа была интернациональная... Может и иностранца какого-то отхватишь... ты же языки знаешь, - рассуждала Таня.
Так Лана оказалась на Тибете. Она не искала здесь смысл жизни, ее не интересовали тибетские практики, медитации или йоги, а о смерти она боялась даже думать. Лана приехала сюда не для этого. Ее задачей было найти себе мужа.
Сон окутал мягкой паутиной, и она задремала. Кажется, прошло со­всем мало времени...
-  Подъем! - услышала снова.
Нехотя открыла глаза. В этот раз не показалось. Вера стояла посере­дине комнаты и громким голосом будила всех.
Солнце только проснулось и несмело выглядывало из-за гор. Все во­круг было покрыто белым налетом инея. Холодный воздух бодрил, как свежий квас, охлажденный в холодильнике.
-  Сегодня начинается кора, - Гай стоял в центре комнаты, где вся группа собралась на завтрак, - переход до Дерапука. Это одиннадцать километров пешего пути. Дерапук находится на высоте почти четыре тысячи девятьсот метров над уровнем моря. Переход относительно легкий. Повторяю: относительно. Часов шесть пути средним темпом. Берем с собой в рюкзаки только самое необходимое: лекарства, воду хо­лодную и кипяток в термос, сухой паек на обед и дождевик. Все осталь­ные вещи и спальник поедут на яках. Ими вы сможете воспользоваться только вечером на ночевке.
-  А отдыхать по дороге мы будем? - спросила Зоя.
-  Будем. Но главная задача - держаться всем вместе. Я буду идти в голове колонны, Махендра - завершающим. Да, еще одно... Мы идем кору, как и все приверженцы тибетского буддизма, по часовой стрелке. Но навстречу будут идти люди - приверженцы религии бон, распространенной здесь, на Тибете. Они ходят кору против часовой стрелки...
-  А почему? Расскажи, - подала голос Лана.
-  Нет времени. Мы должны идти, - ответил ей Гай.
-  Я тебе по дороге расскажу, я много читал об этом - Митя взял Лану за руку.
-  Хорошо, - согласилась она.
-  Значит, ты поведешь Митю? - обратилась к ней Ася.
-  Да, я... - Лана вынуждена была согласиться.
-  Гай, что дальше? Что нам еще нужно знать? - спросил Егор.
-  Я не рекомендую смотреть в глаза бойцам. Считается, что они мо­гут забрать вашу силу, - продолжил Гай.
-  Ого! - Тата поморщилась.
-  И еще... На Тибете тела умерших отдают на съедение хищным птицам, это так называемые небесные похороны. Наш маршрут будет проходить мимо мест, где это происходит. Желательно отнестись с ува­жением и не любопытничать. Я буду рядом. Время от времени буду про­ходить мимо каждого. Так что если что-то нужно - обращайтесь...
Его взгляд почему-то остановился на Маре, и ей стало очень нелов­ко от этого взгляда. Она незаметно придвинулась поближе к Максу и спряталась за спину сына.
Когда джипы остановились возле каменистой тропы, с которой на­чиналась кора, Лана первая вышла из машины. Она посмотрела вперед и вздохнула. Ничего не поделаешь. Как там в русской народной пого­ворке? «Назвался груздем - полезай в кузов!»
Митя же был невероятно взволнован:
-  Я так давно мечтал здесь побывать...
Вся группа собралась вместе, чтобы сделать фото на память. Кро­ме них, на тропе было множество паломников, которые шли кору как в одну сторону, так и в другую.
-  Народу-у-у... прям не Тибет, а центральная улица Москвы, - ска­зал Макс.
-  Да, людно. Кстати, хотите прикол? Здесь Интернет ловит. Только вход в социальные сети закрыт, - заметил, глядя на экран модного теле­фона, Егор.
-  Да уж, китайцы постарались, - добавил Митя.
-  А гляньте, это же наши старые знакомые, - Вера показывала в сто­рону, где остановился большой автобус и из него стали выходить инду­сы в одинаковых красных куртках.
-  Точно, - засмеялась Мара, - «группа в полосатых купальни­ках» ... помню.
Недалеко от начала тропы паслось стадо лошадей. Все они были под седлами, с нарядно украшенной сбруей. Рядом стояли тибетские под­ростки и поглядывали на туристов.
-  А лошадки здесь зачем? - спросила Тата у Гая.
-  Можно на лошади кору проехать, - ответил он.
-  Но так же нечестно, - сказала она.
-  Возможно, - он улыбнулся, - но у кого-то здоровье не позволяет идти или сил нет совсем. А деньги есть...
-  Интересно, сколько это стоит? - спросила Тата.
-  Сто долларов в день.
-  Ого! - удивилась экономная американка.
-  Ну, что... давайте возьмемся за руки... и с Богом! - Ася протяну­ла ребятам руки. Все встали в крут.
На несколько секунд все затихло, слышно было лишь фырканье ло­шадей да негромкие переговоры их хозяев.
-  Пора!
Ребята развернулись и пошли по тропе, вытягиваясь в колонну. Пер­вым шел Гай. За ним Макс и Бхола. Замыкающими шли Ася и Махендра.
Лана взяла Митю под руку и уверенно повела по тропе.
-  Я так давно об этом мечтал, - восторженно говорил он.
Лана же думала о том, что Митя - хороший парень. И еще о том, что он ей очень нравится. Но... вряд ли он подходит на роль мужа для папиной принцески.
-  Ты обещал рассказать мне про религию бон, - чтобы отвлечься от мыслей, сказала она.
-  Конечно. - Мите было приятно держать ее за руку. И вообще, Лана ему очень нравилась. Ее запах, прикосновения, ее манера произ­носить слова... К сожалению ее лица он почти не видел, только неясные очертания. Но это не мешало ему фантазировать и представлять ее пре­красной, как богиня. Он поближе прижал ее локоть к себе и продолжил:
-  Слово бон в переводе с тибетского означает «ритуал» или «рит­мическая речь». Попросту - заклинание. Религия очень древняя. До тринадцатого века была доминирующей религией Тибета, впослед­ствии вытеснена буддизмом. Считается, что в ней присутствует что-то от шаманских верований и даже от демонизма. Хотя это и не совсем верное представление об этой религии. Основное место в ней занима­ют магические обряды общения с добрыми и злыми духами. Священник вступает с ними во взаимодействие и с помощью определенных дей­ствий может создавать защиту от злых духов, привлекать помощь до­брых существ, лечить, управлять погодой, говорить с умершими, делать предсказания. Но иногда и наслать порчу, если нужно...
Высшая цель религии бон - достижение после смерти небес, где че­ловек получает красивое тело, счастье и вечную жизнь.
-  Все одно и то же... Тот же рай... - вздохнула Лана.
-  Ну не совсем. Это, скорее, их представление о просветлении. Так вот. Бонский ритуал имеет сложную структуру. Он включает в себя за­клинания, танцы и жертвоприношения. Священники бон используют в своих ритуалах украшения и инструменты, сделанные из человеческих костей. А жертвоприношения возможны и человеческие в том числе...
-  Фу... какая гадость, - Лана наморщила носик и подняла глаза.
Прямо ей навстречу шла молодая красивая тибетская женщина.
Она смотрела ей в лицо и улыбалась.
-  Ташиталле, - сказала она, когда поравнялась с ребятами, улыбну­лась и прошла мимо.
-  Что она сказала? - растерялась Лана. - И вообще, блин... я же ей в глаза смотрела. А Гай предупреждал...
-  Она просто поздоровалась, - услышала из-за спины голос Бабы, который шел рядом, - а насчет смотреть в глаза... не понимай ты все так буквально.
Но Лана расстроилась и замолчала. Митя тоже молчал. Он чувство­вал своим локтем, как бьется сердце Ланы, и думал о том, как в этом мире все интересно устроено: для того чтобы они смогли встретиться, обоим нужно было пойти в этот поход. И интересно, чем это закончит­ся? Он чувствовал притяжение. То, что случается обычно между мужчи­ной и женщиной...
Митя родился в обычной семье, которая много лет жила в Бийске на Алтае. Мама, папа, брат и он, Митя. До семилетнего возраста все в его жизни было обычно. Он рос любознательным и умным ребенком. Рано научился читать. Любил наблюдать за природой и слушать ее звуки.
Кто знает, как бы сложилась его жизнь дальше, если бы в семье не слу­чилась беда. Папа был электриком. Однажды на электростанции, где он ра­ботал, случилась авария. Папа погиб. Потрясение было настолько сильным, что мама на месяц попала в больницу, а Митя вдруг перестал видеть. Стар­ший брат молчал и терпел. Он ухаживал за братом, носил маме передачи в больницу и фактически полностью сам организовал похороны отца.
Спустя полтора месяца, когда мама восстановилась и вышла из больницы, брат собрал вещи и сказал:
-  Мам, извини, я не могу больше здесь жить.
И уехал. На другой конец страны, в Калининград. С тех пор писал редко и почти не звонил, зато регулярно присылал матери денежные переводы.
Митя вместе с мамой обошли и объехали все окрестные больницы. Мама не верила, что ее младшенький не сможет нормально видеть. Но выводы врачей были неутешительными. Сначала он злился и даже пла­кал по ночам, так ему было обидно. Потом, когда понял, что улучшение не наступает, стал учиться с этим жить. Закончил специализированную школу, поступил в медицинское училище. Затем учился на курсах для людей с ограниченными возможностями.
Очень скоро он приспособился. Понял, что у него развились другие органы чувств. Он стал хорошо слышать, и это помогало ему ориенти­роваться в пространстве. Он даже научился самостоятельно передви­гаться по городу, используя специальную палочку.
Когда ему исполнилось двадцать, мама вдруг засуетилась, спешно продала квартиру, в которой они жили, и стала собираться переезжать в Калининград.
-  К чему такая спешка? - спрашивал он ее.
-  Я чувствую себя плохо. Иногда очень плохо. Мало ли что. А там мы квартиру купим, будем жить. Да и Миша рядом... в случае чего.
Мишу он не видел тринадцать лет. Понимал, что у брата своя жизнь. И, увы, никто никому не нужен. Но разочаровывать маму не стал. Так они оказались в Калининграде.
Он устроился работать в поликлинику массажистом, мама - би­блиотекарем, по специальности. С тех пор прошли долгие десять лет. С Мишей они по-прежнему не виделись, хотя он регулярно перечислял им деньги.
Митя часто думал о том, что ему нужна спутница, подруга, жена... Женщины встречались в его жизни часто, поскольку был он парнем видным, крепким и красивым. Но он так и не женился. Многих отпуги­вало его положение и состояние здоровья, хотя был он как раз силен и здоров. Правда, почти ничего не видел.
Сначала его это даже обижало, но потом он начал находить в своем состоянии и плюсы. Исследовал себя, занялся духовными практиками, ездил во многие страны, учился всяким нетрадиционным методам ис­целения и психологии. И скоро в Калининграде стал известен не как массажист, а как специалист по нетрадиционным методам лечения. К нему шли, с ним советовались.
Тема жизни и смерти была основной и стояла за всеми человече­скими проблемами, с которыми ему приходилось работать. Он понимал и видел это как никто. Может быть, как раз еще и потому, что обычное зрение для него было закрыто, приходилось использовать свой вну­тренний ресурс. Он считал, что ему необходимо попасть на Тибет. И только там, на коре вокруг священной горы он сможет получить ответы на все свои вопросы. Поэтому предложение Аси принял с радостью. И был очень счастлив оказаться здесь. Накануне поездки попросил Асю никому не говорить, что он работает с людьми:
-  Буду как все в группе. Так, с моей точки зрения намного лучше. Иначе народ начнет напрягаться. Не любят у нас психологов и целите­лей.
-  Без проблем, - согласилась Ася и слово сдержала.
Тем временем тропинка пошла в гору. Колонна растянулась. Ее раз­рывали случайные паломники, которые шли как в одну, так и в другую сторону.
-  Дождь будет, - сказал Махендра Асе, посмотрев на небо.
-  Точно? - Ася проследила за его взглядом.
-  Да. Сейчас на Тибете сезон дождей. Поэтому дождь будет одно­значно. Возможно даже с градом.
-  Почему с градом?
-  Мы поднимаемся все выше и выше в горы. Здесь меньше кислоро­да, воздух более разрежен и холоден. Град здесь бывает часто.
-  Может, все же пронесет? - Ася посмотрела на него с надеждой.
-  Ну не знаю, - Махендра засмеялся, - только если ты договоришь­ся с Шивой. Тебя же, кажется, в поселке за Гаури признали.
-  Ташиталле, - вдруг услышала она голос, повернулась.
Прямо по ходу тропы на камне сидел старик. Видно было, что он шел кору в обратном направлении. Он посмотрел на Асю синими, как небо глазами, которые очень редко встречаются у тибетцев.
-  Что он сказал? - спросила она Махендру.
-  Он поздоровался.
-  Ташиталле, - попробовала повторить Ася.
Старик показал ей на металлическую бутылку, которая торчала из рюкзака, и Ася поняла, что он хочет пить. Достала бутылку, протянула ему. Он пил жадно, проливая воду себе на одежду. Ася опустила взгляд и вдруг увидела, что одна его нога посинела и опухла.
Она опустилась рядом с ним и потрогала ногу. Старик ойкнул.
-  Больно? - спросила она по-русски. Но он понял ее и кивнул голо­вой.
Она порылась в рюкзаке и достала обезболивающее лекарство.
«Мару бы сейчас сюда» - подумала она. Но Мары рядом не было, поэтому она достала одноразовый шприц и сама сделала старику укол в ногу.
Он снова кивнул в знак благодарности. Ася достала таблетки, кото­рые тоже помогали от боли, и протянула ему.
-  На всякий случай...
Тем временем Вера вместе с Егором шли в середине колонны. Она была опытным пилотом, поэтому, поглядывая на небо, понимала: скоро будет дождь.
«Хоть бы успеть добраться до Дерапука», - думала она.
Вдоль тропинки, по которой они шли, поднимались каменистые стены гор, упираясь своими вершинами в белые шапки облаков. Они были похожи на стражников, которые охраняют покои короля: суро­вые и строгие.
Вдруг впереди на тропе Вера увидела пару.
-  Посмотри, - взяла она Егора за рукав.
-  Ух... - только и смог сказать Егор.
Пара, на которую они обратили внимание, была одета в белые ин­дийские одежды. Молодой человек, лет двадцати, с божественно кра­сивым лицом. Рядом женщина в сари и великолепных украшениях. Ее роскошные черные волосы уже были подернуты инеем седины, налицо легла легкая сеть морщин. Однако было это лицо настолько чистым и красивым, что у Веры даже дух перехватило.
-  Наверное, мама с сыном.
Они неспешно шли по каменистой тропе. Молодой человек помо­гал женщине, поддерживая ее под руку. Вдруг они остановились и по­вернулись в сторону гор. Там, между двумя «стражниками», появились знакомые очертания священной горы Кайлас. Женщина и молодой че­ловек остановились, сложили руки в намаете и склонили головы.
Вера с Егором тоже остановились. Несколько минут стояли. И вдруг Вера увидела, как дождевые облака, что уже стали собираться над тропой, раздвинулись. Яркий луч солнца прорезал небесную синь и, спустившись на землю, коснулся склоненной головы женщины. Ее лицо осветилось и засияло - прекрасное и чистое, как лицо богини. Потом луч плавно переместился и дотронулся до головы молодого индуса. Вера стояла как зачарованная и наблюдала за происходящим.
Яркий солнечный луч тем временем переместился и дотронулся до макушки головы Егора. Вера увидела, как тело его дернулось, он резко побледнел. Но уже в следующее мгновение расслабленная улыбка оза­рила его лицо. Луч продолжал свой путь, направляясь в сторону Веры, она закрыла глаза ...Мягкое тепло и легкое, едва заметное прикоснове­ние...
Перед глазами появилась лестница. Ее нижние ступени были на уровне Вериных рук. Она поднималась вверх и уходила в облака, как и горные вершины. Вера посмотрела вверх и там, на лестнице, увидела человека в белой одежде. Он протягивал руки ей навстречу. И от него исходила такая огромная любовь, что Вере захотелось плакать.
-  Ошо... - прошептала она,узнавая.
А Егор продолжал стоять с закрытыми глазами и чувствовать род­ное присутствие рядом. Он наслаждался этой близостью. Она давала ему силы.
-  Спасибо за поддержку, брат...
Там, на белой лестнице, он увидел Трофима, который улыбался и махал ему рукой...
-  Ты начал мне рассказывать про религию бон-по, - Лана прервала молчание и посмотрела на Митю. «Красивый он парень все-таки. Силь­ный, надежный. Но папа точно скажет, что не подходит он мне в мужья из-за зрения. Хотя мне он о-очень... ну просто очень нравится...» - тем временем думала она.
-  Да. Конечно... Так на чем я остановился? - Митя немного рас­терялся.
-  Ты начал рассказывать, что они инструменты используют. Изго­товленные из человеческих костей.
-  Да, вспомнил. Итак, религия бон не имеет нравственной систе­мы. Все основано на практической пользе. Все действия в бон имеют противоположное направление: обратное чтение мантр, обход ступ и святынь против часовой стрелки, обратное закручивание свастики. Кстати, свастика - это символ, который используют и в тибетском буд­дизме и в религии бон. Называется она юнгдрунг. Если в буддизме она закручивается по часовой стрелке, то в религии бон - против.
-  Как у фашистов, - тихо сказала Лана.
-  Да, есть версия, что фашистская свастика бонского происхожде­ния. Гитлер перед войной посылал множество экспедиций на Тибет.
- А Советский Союз смог победить фашизм, - продолжила она, гор­до вскинув голову.
Митя засмеялся:
-  А символом Советского Союза были серп и молот... та же свасти­ка, если внимательно присмотреться.
В это время Мара беспокойно посмотрела на небо. Они как раз вышли на перевал, и было видно, как темно-серые облака собираются прямо над тропой коры в плотные дождевые образования, напомина­ющие мотки пушистых серых ниток для вязания. Мара помнила: в дет­стве бабушка вязала из таких ниток теплые носки и варежки.
-  Не устала? - Протап подошел незаметно.
Она посмотрела на него и улыбнулась:
-  Нет, но боюсь, что скоро будет дождь. Промокнем.
-  Да, похоже, - он посмотрел на небо, - но можно его отсрочить немножко, - и Протап снова улыбнулся.
-  Как? Разве такое действительно возможно? Колдовство какое-то! - Мара смотрела на него с любопытством и недоверием одновременно.
-  Нет, не колдовство. Ты не забывай: мы на Тибете, а здесь многое возможно. Будем читать мантру Таре, и она задержит дождь.
-  А кто такая Тара?
-  Тара - это одна из главных бодхисатв тибетского буддизма, роди­лась из слезы. Бывает в двадцати одном образе.
-  Думаешь... она поможет?
-  Уверен. Она всем помогает.
-  Ну, хорошо. А сколько нам еще идти?
-  Не знаю. Я спросил Гая, он ответил, что часа полтора.
-  Тогда давай просить Тару, чтоб дождя не было полтора часа!
-  Хорошо. Давай.
-  А мантру скажешь?
-  Конечно. «Ом Таре Ту Таре Туре Соха».
Мара повторила:
-  Правильно?
-  Да.
-  Ну, тогда я буду повторять...
И она начала бормотать про себя мантру.
-  А еще расскажи... - Лана посмотрела на Митю.
Он не видел ее взгляда, но почувствовал. Здесь, на Тибете, среди этих огромных горных вершин, величия и лаконичности природы все время всплывала тема смерти. А Мите так хотелось думать о любви.
Когда он собрался на Тибет, хорошо знал, с чем ему придется здесь встретиться. Но присутствие Ланы все изменило. Он шел за духовным опытом, за обретением понимания себя, но... получается, что эта де­вочка с теплыми руками и легким запахом лаванды изменила его мир.
-  Ребята! - Баба шел навстречу. Он уже успел дойти до начала ко­лонны и теперь возвращался обратно. - Скоро мы будем проходить ме­сто проведения небесных похорон. Там, конечно, сейчас ничего тако­го... дожди же каждый день. Однако прошу не любопытничать...
-  Лучше бы он вообще об этом не говорил, - Лана скривила губки и посмотрела на Митю. - Меня уже и так тошнит от всего происходя­щего: человеческие жертвоприношения... инструменты из костей... похороны небесные... фу, как противно...
-  Нуда, принцессам это противопоказано, - съязвила Зоя, догоняя ребят. - Оно и понятно, слабенькие да хиленькие их высочества...
-  Зоя, перестань, - Митя жестко осадил Зою.
-  Да ладно вам, я уже ушла, - и Зоя, обогнав ребят, быстро пошла вперед.
-  Да, прикидывалась слабой, - не смогла удержаться Лана, - а сама смотри как побежала, - и показала рукой вслед Зое, как будто Митя мог это видеть.
Митя не ответил. Он думал о том, что порой для того, чтобы что-то почувствовать и понять, глаза не нужны. Он чувствовал, как нравится этой девочке и как она сопротивляется самой себе. Он понимал, что в ее забитой воспитанием голове много разных мыслей. Но на самом деле все крайне просто. Есть мужчина, есть женщина, а дальше...
-  Слушай... - Лана помолчала, - а в религии бон, как и в тибетском буддизме, тоже делают небесные похороны?
-  Да. Хотя раньше тела предавали земле. А сейчас хоронят в земле только изгоев. Тибетцы считают, что земля препятствует душе подни­маться на небеса. Поэтому тут используют и другие способы захороне­ния. И кремацию, и сбрасывают тела в реки, и даже замуровывают их в стены храмов. Но небесные похороны - наиболее распространенный способ. Это и не удивительно - тут везде камни. Кстати, это стоит до­статочно дорого. Поэтому небесные похороны могут позволить себе не многие. Монахи, богатые люди... Зато сразу в небо...
-  Ладно, давай сменим тему. Как-то мне не по себе. Расскажи лучше что-то другое.
-  Другое? Ну... хорошо. Слушай. В основе тибетской мифологии лежит убеждение, что мир создан небесными божествами, имеющими образ гор. Небесные божества обитают в верхнем мире, водные и зем­ные - в нижнем, люди - в среднем.
В это время Зоя обогнала всех и поравнялась с Бхолой и Максом, которые шли сразу за Гаем.
-  Привет! - весело крикнула она им.
-  Ого! - удивился Бхола. - У тебя и темп...
-  Да. Могу.
Они пошли друг за другом. Увидели, как Гай остановился и покло­нился куда-то вдаль. Там ничего особенного не было, только большой плоский камень виднелся вдалеке.
-  Что там такое, Гай? - спросила Зоя.
-  Место, где совершают небесные похороны.
-  Интересно было бы посмотреть, как это происходит, - Зое хоте­лось продолжить разговор.
-  Не рекомендую, - хмуро ответил Гай.
-  Насколько я помню, ты в Пашупатинатхе фукала. Воняло тебе там! - заметил Макс.
-  Но это же совсем другое...
-  Другое? - Гай повернулся к ней и как-то хищно улыбнулся. - Я расскажу тебе, как это бывает, если интересно.
Бхола переглянулся с Максом, и они, обогнав Гая, пошли в колонне первыми, стремительно удаляясь.
-  Небесные похороны - это ритуал, во время которого труп умер­шего режут на мелкие куски и скармливают птицам. Вот на том камне это делают. Тело привязывают, извлекают внутренности и расклады­вают вокруг. Потом тело режут. Кости измельчают и смешивают с яч­менем и жиром яков. Все это тоже раскладывают на плите. Прилетает много грифов. Их зазывают звуками специальных инструментов. Они едят это страшное угощение. А вокруг камня разжигают много костров, чтобы был дым. И никому не было видно, что происходит. И скоро на камне остаются только следы крови, которые смывает первый же дождь.
Зоя почувствовала сладкий комок в горле. Ее резко затошнило, кровь прилила к вискам, и она бросилась за один из камней, что стоял неподалеку от тропы. Все ее тело сотрясали сильные спазмы.
Гай как-то злорадно улыбнулся и прибавил шаг.
А Зоя вдруг увидела над головой большую птицу с хищным клювом и злыми кровожадными глазами. Она кружила прямо над ее головой, опускаясь все ниже и ниже...
«Учись прощать, пока еще есть время», - услышала она в своей го­лове и снова склонилась за камнем, обессиленная спазмами и против­ным липким холодным потом, который лился по лицу.
Первые дождевые капли коснулись ее лица. И уже через мгновение дождь ливанул со всей страстью и радостью обретенной свободы.
-  Сколько мы уже прошли после того, как я начала читать мантру? - спросила Мара, когда дождь только начался.
-  Два с половиной часа, - ответил Протап.
-  Но Гай же обещал, что через полтора часа будет Дерапук! Я про­сила Тару дать отсрочку полтора часа.
-  Вот она тебя и послушалась. Даже дольше подождала. - Протап до­стал дождевик и укутался в него, потом помог поправить дождевик Маре.
-  Но мы же все равно не успели...
-  Это просто потому, что дорога оказалась длиннее. Перепутал Гай.
-  А может, специально обманул? - Мара повернулась к Протапу.
-  Перестань. Не нужно в нем врага видеть. Он только слабый чело­век. Как и все мы.
Когда первые снежные комочки града ударили по рукам, Тата сна­чала не поняла.
-  Что это? - спросила она Егора, который шел недалеко. - Град?
-  Кажется, да...
-  Ой, как больно! - Градинки били по лицу, и она натянула шарф повыше и закрыла глаза очками.
Но холодные колючие комочки продолжали больно ударять по телу, забивались во все складки, мешая двигаться.
Дождь усиливался, и уже через несколько минут вся группа оконча­тельно промокла. Не спасали даже дождевики. А обувь скоро пропита­лась влагой и стала мокрой и тяжелой.
Прямо по тропе коры побежал ручей. Его приходилось обходить, чтобы окончательно не намочить ноги.
То тут то там на тропе встречались фекалии лошадей и яков, кото­рые размокли под дождем, и нужно было идти очень внимательно, что­бы не поскользнуться и не упасть.
«Зачем я сюда поехала? Никаких условий, дождь, нищета и тяже­лейшая дорога. Да за эти деньги я могла легко отдохнуть в Испании на курорте», - подумала Тата с горечью и в это самое мгновение подняла глаза...
Неожиданно прямо перед собой она увидела Кайлас. С этого места на тропе было видно близкое «лицо» горы. Казалось, что она совсем рядом. Было хорошо видно и вертикальный склон, и правильные грани горы-пирамиды, и глубокую трещину, которая напоминала свастику. И Тате вдруг показалось, что что-то мягкое и нежное коснулось ее сердца. Она задержала дыхание и вдруг заплакала навзрыд.
-  Не плачь, дорогая моя. Мы уже почти пришли, - Вера взяла ее за плечи. - Вон там гестхаус, через десять минут мы будем на месте...
Но Тата продолжала плакать. Ее сердце поймало какую-то особую волну, особую вибрацию... Тот самый пульс, ритм, который исходил от горы и совпадал с ритмом ее сердца...
Промокшие вещи сушили способом, который используют все опытные путешественники, - их просто засунули в спальные мешки и сушили теплом своего тела.
Тата, Мара, Зоя и Ася сразу после прихода легли спать. Они так уста­ли и промокли, что никаких других желаний просто не было. Протапу пришлось их будить и заставлять съесть по тарелке чесночного супа, хотя есть они категорически отказывались. Но впереди предстоял самый важ­ный день пути и самый сложный переход. Всем нужны были силы.
Бхола вместе с Максом и Егором после ужина пошли к Кайласу. От­сюда, от места их стоянки, до горы было километра три, не больше. Так им показалось. Ребятам очень хотелось прикоснуться к ней руками.
-  Ну-ну... - загадочно прокомментировал Гай, но больше ничего не добавил.
Вера подумала и тоже пошла к горе. Сама. Хоть усталость чувство­валась во всем теле, она решила, что это шанс и другого такого не будет. И пошла.
Пройдя пару километров, оказалась в месте, на котором стояло множество тибетских флажков и с которого было видно, что подойти к горе нельзя. Глубокая яма-ущелье пересекала тропу. Преодолеть это препятствие было невозможно. Вера смотрела на такую близкую и та­кую далекую гору и думала, что она в окружении этого ущелья напо­минает символ, который они видели в Пашупатинатхе: лингам и йоти.
Мужское и женское начало. Вера закрыла глаза и несколько минут по­стояла неподвижно, чувствуя мощь и силу Кайласа, а потом повернулась и пошла обратно к лагерю.
Она видела, как по параллельной тропе навстречу ей идут Бхола, Макс и Егор. Но они ее не заметили.
И Бхоле, и Максу очень хотелось быстрее подойти к горе. Однако, дойдя до места, которое несколько минут назад покинула Бера, они по­няли, что это невозможно.
-  Видимо, дальше нельзя, - сказал Бхола. - Ну что ж, посидим здесь, помедитируем, - и опустился на землю. Рядом на камне пристроился Макс.
-  А я все же поищу дорогу. Дойду до горы, - Егор не хотел смирить­ся с неудачей.
Отговаривать его никто не стал, Бхола и Макс уже закрыли глаза.
Макс сидел тихо, однако мысли наполняли его голову.
«Как невероятно! - думал он: - Я никогда раньше не интересовался всякими этими духовными штучками, но после посещения таких мест поневоле начнешь медитировать».
Бхола же во время медитации настолько погрузился в энергию горы, мысленно отождествившись с ней, что еще долгое время оставал­ся неподвижным от невероятного и сильного пережитого мистическо­го опыта.
На обратном пути к лагерю они снова попали под дождь и промок­ли еще сильнее. А ночью у Бхолы поднялась высокая температура, все тело болело и ныло и только с помощью лекарств, которые были у Аси и Мары, он смог подняться, чтобы идти дальше.
-  Гора тебя приняла, - пояснил Гай, - она дала тебе свою энергию. А это очень сильная энергия... энергия Шивы... Поэтому и температура. Ниче­го, справишься. Если гора решила, что ты сильный, значит, так оно и есть...
Но это было утром. А сейчас на лагерь опускалась ночь. Все засыпа­ли в своих спальных мешках, отогреваясь и расслабляясь. Завтра пред­стоял самый трудный и самый дальний переход. Перевал Дролма-ла.
Лана спала на одной кровати вместе с Митей. Из одеял и спальных мешков они соорудили теплую норку, и сейчас им обоим было сонно и уютно.
«Кажется, я его люблю», - думала Лана, чувствуя рядом теплые и надежные руки Мити, медленно погружаясь в сон...
Митя вдыхал аромат ее волос мягких и легких, как пух, и прижимал к себе теплое и податливое тело.
«Кажется, я ее хочу», - думал он засыпая.
Тут ничего не поделаешь - у мужчин и женщин разное восприятие близости, разное восприятие любви. И эта истина стара как мир. Как эти звезды, что гроздьями повисли в черном небе... Как эти горы, на которых живут облака...


Часть 9
Мы сделали это!
(Макс)

Пять утра. На улице было еще темно. Моросил мелкий холодный дождь. Вместе с тем ночью было очень холодно, а все камни на тропе покрылись тонкой корочкой льда.
-  Ну и погодка! - Зоя втянула голову в плечи. - Как по спецзаказу! Как раз самый тяжелый день коры и такая мерзость на улице...
-  Да, воистину, - подхватил Егор, - добрый хозяин в такую погоду собаку не выгонит на улицу. А нам предстоит в гору лезть, - и он посмо­трел вдоль тропы коры, которую едва было видно в темноте, но которая прямо за гестхаусом начинала резко подниматься вверх.
-  Я вообще не понимаю, как по скользким камням идти, - подхвати­ла Лана. - Это вообще невозможно. Может, пока пересидим, переждем дождь? - и она с надеждой посмотрела на Гая.
-  Да, путь сегодня нелегкий, - Гай кивнул головой. - Но если мы не выйдем сейчас - не успеем пройти засветло дорогу и придется ночевать в палатках.
-  Нет! Нет! Только не это! - Тата, которая до сих пор молчала, ре­шительно вышла вперед. - Нужно идти. Я готова!
-  И я готов! - подхватил за ней Макс.
-  И я! - присоединилась Вера.
-  Давайте попросим дух гор помочь нам пройти перевал, - тихо сказал Бхола, - и в путь.
Он закрыл глаза и сложил руки в молитвенном жесте. Мара и Ася повторили его движения. Ребята-непальцы тоже. Остальные молча на­блюдали. А Егор и Зоя вообще скептически улыбались.
-  Пора! - вскинув рюкзак на плечо, Бхола пошел в сторону тропы.
-  Как твое здоровье? - догнала его Ася.
-  Да нормально все. Спасибо за лекарства. Температура спала, и тело больше не болит. Гай сказал, что это Кайлас передал мне свою силу. Знаешь, я надеюсь, что он прав. Ведь сейчас я полон сил и энергии, а вчера все было так непередаваемо... и невероятно, - и он как-то очень по-детски улыбнулся.
-  Ну и хорошо. Все закончилось, я рада.
-  Бхола, я с тобой! - их догонял Макс.
-  Да, конечно, - Бхола умерил шаг и пошел рядом с Максом. Ася остановилась на обочине тропы, дожидаясь остальных участников группы, которые отставали.
Они выстроились так же, как и в предыдущий день, и медленно дви­нулись вверх по тропе.
Лана вела Митю и чувствовала, что справляться с этим не может. Она вся напряглась, волосы на лбу взмокли. Мите было идти очень тя­жело. Постоянный подъем, ноги скользят и совсем ничего не видно. Временами он всей тяжестью тела наваливался на хрупкую девушку. В такие минуты Лане казалось, что она вот-вот потеряет и равновесие, и сознание. Но сказать об этом Мите или Асе она стеснялась.
Тата шла в середине группы. Она чувствовала, что дышать стано­вилось все тяжелее и тяжелее и держать темп было тоже сложно. Тело стало ватным, рюкзак противно тянул плечи, в ушах звенело.
«Я не смогу... я не пройду этот перевал. Может, пока не поздно, вернуться обратно?» - думала она.
«Я не смогу. Я не чувствую дороги, а Лана долго не выдержит. Ах, как жаль. Так хотелось сделать кору полностью, но, видимо, придется возвращаться», - думал в это же время Митя.
Ася, стоя на обочине, увидела все: и красное, уставшее лицо Ланы, и напряженное тело Мити, и неуверенные шаги Таты...
Она подошла к ребятам и кивком показала в сторону. Там, на не­большой лужайке между скал, стоял табун лошадей, а рядом группа ти­бетцев с любопытством посматривала на туристов. Они ждали.
-  Мить, а может тебе перевал на лошадке проехать? - спросила Ася веселым беззаботным тоном. - Неплохая идейка. Правда же?
В одно мгновение она увидела, как обрадовалась Лана, и поняла, что силы у нее на исходе.
-  Лошади? А что?! Интересно. Неплохая, отличная, можно сказать, идея! - Митя так обрадовался тому, что кору можно будет продолжать, что заторопился и чуть не упал. Помог Егор, который в тот момент ока­зался рядом. Он подхватил Митю и поставил его на ноги.
-  Пошли! - решительно сказал он и направился вместе с Митей к тибетским ребятам с лошадьми.
-  Фу-у-у... слава богу - выдохнула Лана.
-  Тяжело? - коротко спросила Ася.
-  Я бы не смогла... Уже хотела вернуться, - искренне ответила Лана, - сама иду с трудом. Подъем крутой очень.
Тропа и правда становилась все круче и круче. Ноги продолжали скользить по камням, а мелкий дождь сыпал и сыпал на укрытые дожде­виками головы наших путешественников.
Тата сделала еще несколько шагов и почувствовала, что голова за­кружилась и силы полностью оставили ее.
«Что со мной? Господи, что со мной?»
Она качнулась и чуть не потеряла сознание. Закрыла глаза, но уже в следующее мгновение почувствовала, что к ее лицу поднесли маску кислородного баллона. Она вдохнула. Тошнота отступила.
Открыла глаза и увидела перед собой Мару.
-  Девочка моя, тебе нельзя идти, - сказала она Тате.
-  Да. Я понимаю. Но... так не хочу возвращаться... Мечтала прой­ти кору, - Тата говорила тихо, а потом всхлипнула.
Баба подошел откуда-то сзади. Возник как джинн из пространства. Он слышал слова Таты. Обнял ее за плечи и помог встать.
-  Не нужно возвращаться. Проедешь перевал на лошади. И все. А дальше, я уверен, сможешь идти сама...
-  Да-да... ты прав. Я поеду на лошади.
Тата так обрадовалась этой возможности, что цена вопроса значе­ния уже не имела. Хотя еще вчера заплатить сто долларов для эконом­ной американки было очень дорого.
-  Говорил Вадим, что неудачным поход будет, - вдруг услышала она голос Зои, которая шла следом.
Тата повернулась и тихо сказала:
-  Вадим здесь ни при чем. А ты, я надеюсь, тоже почувствуешь силу этого перевала... На всю катушку почувствуешь. Даже не сомневаюсь! - и пошла следом за Бабой.
В это время подошла Ася:
-  Зоя, я тебя предупреждала...
-  Все! Молчу, молчу! - Зоя обиженно поджала губы. - И вообще, что я такого сказала?
Но ее последних слов уже никто не слышал, потому что все ушли вперед. Позади шел только Махендра, но он был далеко и тоже не мог слышать слов Зои.
-  Послушай, Макс, а что тебя привело на Тибет? Ты же человек прагматичный, социумный... - спросил Бхола, чтобы отвлечься от тя­желого подъема, который становился все круче и круче.
Дождь по-прежнему продолжал моросить, камни на тропе были скользкими от еще не растаявшей изморози и мокрыми от дождя. Кро­ме того, прямо по тропе сверху вниз устремлялись потоки воды в виде ручейков, ручьев и водопадов, усложняя и без того нелегкий путь.
-  Да, ты прав. Во все эти штучки-дрючки типа волшебства, чуда и так далее я не верю. Я же живу в двадцать первом веке, кроме того, я программист, - ответил Макс.
-  А какая связь?
-  Ну как же. Смотри сам: мы живем в век технического прогресса. Человек и его изобретения - это самое сложное создание. Можно ска­зать, венец творения.
-  Ты уверен?
-  Конечно. Ведь это постоянный поиск и совершенствование. С момента большого взрыва это усложнение происходит постоянно. И двигает этот прогресс не кто иной, а человек!
-  А... - Бхола замялся, - ты веришь в Бога?
-  Ну... вообще-то я верю в науку. И считаю человека богом. Я не прав? - Макс посмотрел на Бхолу.
-  Это твоя картина мира. Может, именно для себя ты прав. Но для меня творцом является именно Бог, Абсолют. Но мы отвлеклись, изви­ни... Я спросил, что привело тебя на Тибет?
-  Да так...Мамка собралась ехать. Я слушал разговоры, слушал... Они с Асей целый год обсуждали эту поездку. Бот я подумал и решил тоже махнуть.
-  Любопытство и все?
-  Ну, не совсем, - Макс замялся. - Вернее и не любопытство, наверное. Меня с работы уволили. И с девушкой расстался, - выпалил одним духом.
-  Ого! Значит, кризис?
-  Он, собака...
-  А почему Тибет?
-  Потому что трудно тут. Вот я и подумал: чем труднее сейчас, тем лучше.
-  Ах, ну да. Ты же русский. Принцип выбивать клин клином...
-  Ну да, как-то так.
-  А с работы почему уволили?
-  Сокращение. Сказали, убирают тех, кто пришел на работу позже всех.
-  Это действительно было так?
-  Как оказалось; нет...
-  И?
-  Да, сволочи... Потом я понял, что интриги за моей спиной один коллега так называемый разводил. А руководство не стало разбираться...
-  Обидно?
-  Еще как!
-  Ладно, отпусти. И забудь. Здесь как раз подходящее для этого ме­сто.
-  Легко сказать. А как сделать?
-  А так: подними руку вверх и резко опусти вниз, а потом скажи: «Пусть живут».
Макс засмеялся:
-  Классный способ.
-  А то... Работает. А с девушкой что?
-  Да расстались. Жили вместе, вроде бы чувства были. А потом раз - как выключили... Врать не умею. Я семью хочу, детей. И по любви, а не просто так.
-  Будет у тебя все. Значит эта девушка - не твоя...
-  Наверное. Но обидно...
Оба замолчали.
Чуть выше на тропе шли два тибетца. Они делали так называемую кору с простиранием. Совершали тибетские поклоны, а потом вытяги­вались на земле всем телом. Они были одеты в фартуки из плотной рези­ны. На ногах и руках - деревянные накладки. Они ложились на грязную мокрую землю, на ручьи и ручейки, которые встречались на тропе, на размокшие фекалии животных...
-  Дурдом! - Макс поморщился.
-  Это кора с простиранием. А вообще, наверное, многие ритуалы со стороны смотрятся странно. Особенно если не понимаешь, что про­исходит, - Бхола мягко улыбнулся. - Вот когда для тебя творцом станет Бог, тогда, может, и у тебя появятся подобные ритуалы.
Макс повернулся к Бхоле:
-  Может, ты и прав. Но думаю, что этого не случится. Или случится, но не скоро.
Дождь не прекращался, а дорога становилась все круче и круче. Макс чувствовал, как тяжестью наливалось тело. Но Бхоле ничего не говорил. Стыдно было признаться. Ведь молодой парень. Бхола же вы­глядел на удивление свежим и отдохнувшим, несмотря на то, что ночью у него была высокая температура.
-  Знаешь, а ведь тибетцы говорят, что перевал Дролма-ла, на кото­рый мы сейчас идем, не могут пройти почти половина туристов, - ска­зал вдруг Бхола.
-  Почему? Так тяжело? - спросил Макс, хотя и сам понимал, что во­прос неуместен. Это действительно было тяжело. Он сам это чувство­вал.
-  Тем, у кого карма тяжелая, вообще невозможно пройти этот пере­вал. Ведь он символизирует окончание земной жизни и начало загроб­ной в бардо.
-  Расскажи мне об этом, - попросил Макс, чтобы отвлечься.
В это время центральная часть группы медленно поднималась по тропе. Первой шла Вера, за ней Егор. Потом Ася с Марой, а за ними Лана. Зоя прилично отстала. За ней шли Махендра и Баба.
-  Слушай, а что у тебя с рукой? - спросила Вера, глядя на покраснев­шую и опухшую руку Егора.
-  Не знаю. Я вчера дошел до Кайласа и потрогал его рукой. Вот этой самой рукой. Может, поэтому она и покраснела.
-  Дошел? - удивилась Вера.
-  Да. Я один дошел. Ребята не пошли. Только я один из всей груп­пы смог дотронуться до Кайласа! - Егор покраснел от распиравшей его гордости.
-  Но... - Вера хотела сказать, что сама видела - тропы к горе нет.
-  Ну да... дошел, - услышали они за спиной насмешливый голос Гая, - как бы не так...
Оглянулись и увидели, что он догоняет их быстрым шагом.
-  Почему ты так говоришь? - спросила Вера, хотя сама знала ответ на этот вопрос.
-  Потому что воображение у твоего друга хорошее, - ответил Гай на ходу, постепенно их обгоняя. - А рука здесь ни при чем. Размахивать меньше нужно ею. Вот и все.
И очень скоро Гай оказался уже далеко впереди. Егор тоже замол­чал: ему было неприятно, что его разоблачили.
«Но я же сидел недалеко от горы и мысленно представил, что до­тронулся до нее рукой...», - думал он, чувствуя горечь, которую обыч­но испытывают маленькие дети, когда их поймали на лжи...
Вера тоже замолчала и немного приотстала, дожидаясь Асю с Ма­рой.
Мимо идущих проехало несколько лошадей, которых вели тибет­ские мальчишки и девчонки. Седоком первой лошади был Митя. Он ра­достно улыбался и махал друзьям рукой. Митя был счастлив, что сможет совершить этот путь. Потом на лошади проехала Тата. Она тоже улыба­лась. На ее щеках появился румянец.
Ася помахала ей в ответ рукой:
-  Ну, вот и хорошо, кажется, Таточке лучше...
Потом мимо наших путешественников проехала целая вереница лошадей. Их седоками были те индусы, с которыми дорога нашей груп­пы постоянно пересекалась.
-  О, знакомые наши! - Ася пробовала шутить. - «Группа в полоса­тых купальниках»!
Но ей никто не ответил. Мара едва передвигала ноги, от бессилия ей хотелось плакать. Егор шел, сцепив зубы, и мысленно молился всем богам мира, что бы только не упасть, поскольку силы его были на исходе.
Ася пыталась всех подбодрить, но язык, как и все тело, просто пере­стали ее слушаться.
«Еще пять шагов, - думала она про себя, - и я сяду отдыхать - толь­ко пять шагов».
Она шагала автоматически. Также автоматически садилась на ка­мень, снова вставала и шла.
У Ланы дрожали ноги и все тело. Она тихонько скулила как малень­кий щенок и проклинала себя за тяжелый рюкзак.
«Нужно было не брать термос и воду. Да и без еды смогла бы обой­тись. Ни есть, ни пить не хочется. А тяжело как...» - думала она и меч­тала, как на очередном привале выбросит все это из рюкзака.
Вера, которая шла первой, почувствовала, что все очень устали. Не­даром она была пилотом. Всегда угадывала настроение пассажиров в критических условиях.
-  Остановка! - крикнула она. - Все сели. Давайте расслабимся. От­дыхаем пять минут. Ни минутой меньше. Тело должно полностью рас­слабиться. Понятно?
Ребята закивали. От ее слов стало легче. Все вдруг поверили, что они смогут...
-  Скоро будет долина смерти, - вдруг услышали они голос Протапа. Он ждал группу, стоя на обочине тропы.
-  Долина смерти? - переспросила Мара.
-  Да. - он потянул с ее плеч рюкзак и обнял. - Первый перевал. По преданию, это окончание физического существования. В долине смер­ти мы оставляем свою старую жизнь и получаем новую. Тибетцы симво­лично оставляют там какие-то свои вещи.
Маре стало легче от присутствия Протапа и оттого, что рюкзак больше не давил на плечи.
-  Нам тоже можно что-то там оставить? - спросила она.
-  Даже нужно, - Протап улыбнулся.
«Вот и выброшу все на этом перевале. И еду, и воду, и термос...» - мысли Ланы путались от усталости, каждый шаг давался с трудом.
-  Ребята! Отдыхаем! Все сели! - снова скомандовала Вера.
Ася улыбнулась ей, а потом протянула руку и дотронулась до ее плеча:
-  Спасибо!
-  За что? - удивилась Вера.
-  За боевой дух. За то, что ты такая удивительная...
-  Я в этом рейсе лечу первым пилотом, - улыбнулась ей в ответ Вера.
В это самое время Зое становилось все хуже и хуже.
Баба и Махендра, которые шли рядом с ней, посматривали на нее с беспокойством, а потом тихо переговаривались на непальском:
-  Она не пройдет перевал. Не сможет.
-  Может, тогда, пока не поздно, снять ее с маршрута?
-  Упирается. Я ей уже предлагал вернуться.
-  Но она же не сможет. Это понятно. Карма, видно, у нее тяжелая.
В это время он увидел девушку, которая держала под уздцы гнедую ухоженную лошадку и спускалась с перевала. Вероятно, она доставила своего пассажира на Дролма-ла, а обратно попутчика не нашла.
Баба посмотрел на Махендру, тот все понял.
-  Зоя, - обратился он к женщине, которая сидела на камне и тяжело дышала. Ее лицо было землисто-серого цвета, рот открыт как у рыбы, выброшенной на берег, на лбу - сильнейшая испарина.
-  Ты не сможешь пройти перевал. Поэтому, либо ты сейчас садишь­ся на лошадь, - и он кивком показал на девушку, которая вместе с лоша­дью остановилась недалеко по просьбе Махендры, - либо мы снимаем тебя с маршрута и вы вместе с Бабой возвращаетесь обратно.
Зоя подняла на него почти непонимающие глаза. Тяжело сглотнула.
-  Воды! - попросила.
Махендра подал ей бутылку с водой.
Она сделала несколько глотков и сказала:
-  Я поеду. На лошади.
Махендра с Бабой переглянулись и с облегчением выдохнули.
-  Вот он, первый перевал, - показал рукой Бхола, - так называемая долина смерти...
Макс посмотрел вокруг. Они забрались очень высоко. Этот первый перевал был довольно ровной площадкой, на которой среди валунов развевались разноцветные тибетские флажки, а сама площадка напоми­нала свалку.
Огромное количество разных вещей, тряпок, одежды валялось во­круг. Недалеко от места, где стоял Макс, сиротливо лежал один сапог с вывернутым наружу нутром.
-  Да... - Макс ничего не мог больше сказать.
-  А там - дорога на перевал Дролма-ла, - показал рукой Бхола, - за­гробный мир бардо.
Макс поднял глаза и посмотрел на почти отвесную скалистую тро­пу, что уходила в небеса...
-  Точно, здесь облака живут. Никак не меньше.
-  Не здесь. На Дролма-ла, - улыбнулся Бхола.
-  Ну да, - Макс замолчал.
Бхола сел на камень и начал снимать свои ботинки, а затем носки.
-  Зачем? - Максу казалось, что он попал в какой-то фантастический фильм.
-  Оставлю на перевале. Ноги у меня побаливают. Вот и оставлю это здесь вместе с прошлой жизнью.
Макс спохватился и тоже начал доставать из рюкзака различные вещи и выкладывать их под камнем.
«Всю свою старую жизнь я оставляю здесь. Всю карму. Кажется, так сказал Бхола. Все неверие и весь скептицизм. Неудачи и в работе, и в личном. Поиск себя и своего места... все-все... Начинаю новую... новую счастливую жизнь...»
Он почувствовал даже некий азарт во время этого символического прощания с прошлой жизнью. Через несколько минут, когда все вещи были выложены, он успокоился, закрыл глаза и притих. Дождь продол­жал моросить, холодный ветер обдувал его разгоряченное лицо.
Вдруг он услышал какой-то странный звук и открыл глаза. Прямо над ним кружила огромная хищная птица. Максу показалось, что он слышит хлопанье ее больших крыльев и щелканье клюва. Внутри под­нялся страх, ионе силой снова зажмурил глаза.
-  Макс, ты как? - услышал он голос Бхолы.
-  Нормально, - сказал он, преодолевая противную липкую сла­бость, которая поднялась в горле.
-  Точно? - Бхола смотрел настороженно.
-  Точно! - он посмотрел в небо и никого там не увидел. С облегче­нием выдохнул: - Все хорошо!
И вдруг снова услышал шум. Повернулся и увидел ту самую птицу. Она сидела недалеко за камнями и что-то яростно терзала своим клю­вом.
-  Что... там? - спросил он, боясь услышать ответ.
-  Да, тут такое случается. Люди и даже животные специально при­ходят на перевал умирать... Животные. Я не знаю, что там. Но могу предположить. Тут все в единстве с природой. И жизнь. И смерть.
Макс почувствовал, как закружилась голова, затошнило, но он, пре­одолевая слабость, решительно встал:
-  Пошли. Впереди путь на Дролма-ла. Нельзя расслабляться. А по дороге ты расскажешь мне про бардо. Хорошо?
-  Хорошо, - Бхола улыбнулся и поднялся с камня.
Они двинулись вперед по тропе, которая становилась все круче. Мимо них ехали всадники на лошадях, которых вели под уздцы тибет­цы.
Проехал Митя. Он окликнул ребят и помахал им рукой. Потом про­ехала Тата. Она тоже приветливо улыбалась. Затем проехало несколько лошадей с индусами. Теми самыми, с которыми они постоянно встре­чались.
-  О, наши старые знакомые...
Их обогнала еще одна лошадь с пожилой индуской. Когда лошадь начала подниматься по крутой тропинке, индуска вдруг выскользнула из седла и грузно повались на землю. Она перепугано открыла глаза и растерянно озиралась по сторонам. Ее лицо было заспанным.
-  Неужели на лошади можно уснуть? - спросил Макс, когда они с Бхолой помогли женщине снова забраться на лошадь.
-  Наверное, можно, если она уснула, - ответил Бхола.
-  Послушай, ты сказал мне, что тот, у кого карма тяжелая, не сможет пройти перевал. А наши? Митя? Тата? У них что, тоже карма тяжелая?
-  Не думаю, - помолчав ответил Бхола, - они оба ребята добрые, светлые. Митя вот почти ничего не видит, а сам очень оптимистично настроен к жизни. Он ведь все равно перевал пройдет. Ему без помощи никак. Поэтому лошадка ему как помощница.
-  Вместо Ланы, что ли? - пошутил Макс.
-  Ну ладно тебе, - Бхола отмахнулся, - не обижай девчонку...
-  А Тата?
-  А Тата нежная, чувствительная и хрупкая. О таких заботиться нужно... Она как цветок... настоящая женщина...
В это время мимо них проехала еще одна лошадь. Верхом на ней сгорбившись сидела Зоя с посеревшим и грустным лицом.
-  О! Какие люди! - Макс не мог удержаться. - Что карма не позво­ляет ногами идти? Или, как там Вадим говорил, поход неудачным будет?
Зоя продолжала смотреть прямо перед собой, она даже не поверну­лась на голос Макса.
-  Оставь ее, - сказал Гай, сидевший недалеко на камне. - Ей и так, кажется, не очень весело. А нам еще идти и идти. Хотя я с тобой согла­сен, человек она... м-да... так себе...
-  А расскажи-ка нам, Гай, про бардо, - Бхола ловко сменил тему раз­говора. - Макс очень этим вопросом интересуется.
-  Да, расскажи, - подхватил Макс, - мы же сейчас как раз символич­но в бардо находимся.
-  На Тибете люди всю жизнь готовятся к смерти, - начал Гай, - и знают, когда она придет.
-  Как они могут это знать? - удивился Макс.
-  Есть признаки, которые предупреждают человека, что смерть сто­ит рядом.
-  Круто. Расскажи какие.
-  В первый день лунного месяца нужно зажать глаза пальцами, на­давить. Если появляется ощущение цвета и света, значит, все в порядке, а если нет - значит, она рядом. А еще обычно в ушах постоянно мы слы­шим тончайший звук или резонанс. Если вдруг не слышим, перестаем слышать - тоже знак, что она недалеко.
-  Вот это да!
-  Но это еще не все. Очень важно запоминать сны, которые снят­ся перед пробуждением. Если снится тебе, что ты в черные одежды одет или идешь в темное-темное место. Или сидишь на тигре или ле­опарде и едешь на нем в темноту, тоже значит, что скоро придет твой черед. Или когда во сне ты видишь, как луна или солнце заходят на небе...
-  Но я свои сны обычно не помню... - растерянно сказал Макс.
-  Медитируй и будешь помнить, - строго сказал Гай.
-  У вас на все один ответ - медитируй! - огрызнулся Макс, а сам по­думал: «А может, так оно и есть?» и вслух добавил: - Еще что-то есть?
-  Ну, самый верный признак, что скоро она придет, это когда у по­жилого человека вдруг резко меняется характер. Например, был добрый и отзывчивый, а стал злой и нетерпимый.
-  А про бардо... расскажи про бардо, - Макс начал заикаться. Ему захотелось поменять тему. С момента начала их путешествия разговоры о смерти были везде. Ему это было интересно и любопытно, ведь не­даром говорят, что притяжение и обаяние смерти огромно. Но в то же самое время он постоянно чувствовал страх, сомнения и слабость. Все то, что еще вчера жило в его душе тихо-тихо, за маленькой потайной дверцей, и то, чему он никак не мог позволить выйти наружу, признать­ся самому себе, что это существует.
Здесь, среди вековых гор, предельной простоты и величия, ему вдруг захотелось отпустить себя. Открыть все потайные дверцы и выпустить наружу своих собственных драконов, чтобы наконец-то познакомиться с ними поближе. И от этого он испытывал огромную неловкость, дис­комфорт и блаженство одновременно.
-  В процессе умирания все стихии по очереди оставляют тело, - продолжил Гай. - Тот, кто при жизни медитировал может наблю­дать этот процесс. Это очень красиво, если у человека хорошая карма. Остальные же от страха погружаются в беспамятство. В момент смерти появляется чистый свет - тукдам. Тот, кто может этот свет удержать - уходит в просветление. Нет ни пространства, ни энергии, ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.
Обычный человек, который не медитировал, находится в беспа­мятстве три - четыре дня. Потом пробуждается и начинает жить обыч­ной жизнью, как раньше, не понимая, что умер. Он ходит по знакомым местам, пытается заговорить со знакомыми людьми, делать знакомые вещи. Но потом он, наконец, осознает, что у него нет физического тела, и снова впадает в беспамятство. От страха.
-  Значит, это действительно бывает... - задумчиво проговорил Макс.
Он вспомнил, что когда он был совсем маленьким, умер его дедуш­ка. Вечером после похорон он остался в комнате один. Взрослые были заняты своими делами, а он сидел и смотрел картинки в книжке.
Вдруг дверь в комнату открылась, и вошел дедушка. Он улыбнулся и подошел к нему, сел рядом на диван и стал вместе с ним смотреть книжку.
Маленькие дети не совсем понимают, что значит смерть. Не по­нимал и он. Ему было так хорошо и уютно сидеть рядом с дедушкой и смотреть картинки в книжке. Поэтому он ничего не понял и даже рас­терялся, когда, рассказав обо всем маме, та вдруг заплакала и сказала:
-  Это тебе только показалось, сынок...
-  Потом случается новое пробуждение. В ментальном теле. И блуж­дание по бардо, - продолжал Гай. - Каждые семь дней мы вновь пере­живаем опыт смерти. И каждый такой опыт в семь раз интенсивнее, чем при жизни. Блуждание в бардо - это как блуждание во тьме. Мы верим, что имеем физическое тело и реально существуем. Мы переживаем все, что возникает в нашем уме, созданное кармой и привычками.
-  Как это? - спросил Макс, чувствуя, что напряжение снова напол­нило тело.
Бхола же шел молча. Он не вмешивался в повествование Гая и лишь иногда ненадолго останавливался, чтобы перевести дух, и, поворачива­ясь в сторону Кайласа, еле заметно наклонял голову.
-  Ну... слышатся громкие звуки, соответствующие четырем стихиям: земли, воды, огня и воздуха. На нас постоянно обрушивается грохот ла­вины, шум стремительной реки, звук бури или огненной лавы. Когда мы пытаемся укрыться во тьме, там открываются три бездны: белая, красная и черная. Глубокие и страшные. Это наш гнев, желание и неведение. Там слышатся страшные крики, мы затравлены демонами и хищными зверями.
-  Господи, страшилка какая жуткая. Кажется, что-то такое я уже слышал. Зоя про мытарства рассказывала. И Тата про загробный мир у египтян. Как все похоже, однако...
-  Наверное, потому, что все это истина, описанная немного по-разному... - задумчиво сказал Бхола.
-  Наверное... - Макс повернулся к Гаю. - А потом тоже суд?
-  Тоже. Владыка смерти скажет: «Я посмотрю в зеркало кармы. И все твои грехи и добродетели появятся там...». Ну и, исходя из этого, выбор нового рождения. Этот выбор определяется кармой прошлой жизни. Ветер кармы подхватывает нас и несет в место, где занимаются любовью наши будущие родители...
-  И мы рождаемся снова, - продолжил Макс.
-  Да, - ответил Гай и замолчал.
Макс посмотрел вперед и понял - они почти пришли. Осталось только немного поднапрячься - и вот он знаменитый перевал. Он ма­нил к себе разноцветными флажками, которыми играл ветер...
-  Ну, вот мы и пришли, - тихо сказал Бхола и опустился на колени, повернувшись лицом в сторону священной горы. Следом за ним встал на колени и Гай.
Макс стоял и растерянно озирался по сторонам. Огромное про­странство открывалось внизу. Оно было таким величественным, что даже дух захватывало.
«Высота пять тысяч семьсот метров, - подумал Макс. - Вот это да! Друзья не поверят. А я и сам, кажется, не верю!»
Он вдруг заметил, что дождь полностью прекратился, выглянуло яркое солнце и раскрасило золотом и окрестные вершины, и пушистые шапки облаков, повисших над самой головой.
-  Как дела? Хорошо? - к нему повернулся Бхола.
-  Да! Супер! - Макса переполняла радость. - Теперь я знаю, где жи­вут облака! - и он начал радостно скакать по перевалу.
-  Ребята! Мы здесь! - услышали они вдруг голос Таты и увидели, что она идет к ним вместе с Митей, которого осторожно ведет под руку.
-  Татка, мы на перевале! - кинулся к ней Макс. Он начал обнимать ее и Митю:
-  Ребята! Мы молодцы! Мы сделали это! Мы смогли!
Бхола, глядя на это празднование, тихо улыбался, Гай смотрел с лег­кой иронией.
-  А где остальные? - спросил Макс, немного успокоившись.
-  А вон там, - Гай показал рукой вниз, где по крутой тропе гуськом шла группа людей. Следом за ними на небольшом расстоянии шла еще одна небольшая группа.
-  А кстати, Зоя где? Она ведь тоже на лошади приехала, - спросил вдруг Бхола.
-  Она пошла уже вниз, - сказала Тата. - Я предлагала ей подождать всю группу, но она посмотрела - как убила и молча пошла вниз...
А спустя час вся группа, кроме Зои, была в сборе на перевале.
-  А Зоя где? - спросила Ася, после того как перевела дух после подъема.
-  Ушла. Сама пошла вниз. В гордом одиночестве, - констатировал Митя.
«Зналаже я, что будет она в походе слабым звеном. И все равно взя­ла ее в группу», - с досадой подумала Ася.
-  А давайте сфотографируемся на память! - предложила Лана.
-  Да, да...
Макс стал в центре группы и смотрел прямо перед собой, чувствуя гордость и настоящее счастье.
Они не успели. Следом поднялась группа, которая шла за ними. Это были те самые хорошо знакомые ребята из Донецка. После жарких объ­ятий они сделали совместное фото. На долгую и хорошую память.
-  Пора спускаться. Еще большая часть дороги впереди, - торопил всех Гай.
-  А давайте пойдем дальше вместе, - предложил парень из Донецка.
-  Давайте! - Митя был счастлив, ведь ему удалось то, о чем он так давно мечтал...
Ася хотела посмотреть, который час, как делала это постоянно во время похода. Но изящных золотых часиков на ее руке не оказалось. Она растерянно посмотрела по сторонам.
-  Что случилось? - спросил Бхола.
-  Часы потеряла. Золотые, - сказала она со слезами в голосе.
-  Значит, обрела контроль над временем, - вставил Егор.
-  Ты их не потеряла. Ты их на перевале оставила. Как старую жизнь. Чувствуешь разницу? - Мара обнимала подругу.
-  Чувствую. Но это же подарок... от одного человека, - Асе все рав­но было обидно и хотелось реветь. Не была бы она женщиной. 
-  Наверное, и отношения эти ты оставила в прошлой жизни - той, что закончилась в долине смерти, - Вера улыбалась. - Не грусти! Гаури...
А Макс в это время завороженно смотрел прямо перед собой. Там на фоне голубого неба, в короне из облаков возвышалась священная го­ра-пирамида.
Максу казалось, что тело его стало легким и невесомым.
«Я сделал это! Значит, я и дальше смогу...», - думал он.
В это время ему вдруг показалось, что облако над горой изменило фор­му. Он присмотрелся и увидел призрачный образ мужчины с бородой, в длинной белой одежде. Макс махнул ему рукой и увидел ответный жест.
«Фу... ерунда какая, - пронеслось в голове, - чертовщина!»
Макс закрыл глаза и потряс головой, но образ не исчез.
«Ты же в бардо... тут всякое случается», - вдруг непонятно откуда всплыла мысль.
«Кто он? Зачем пришел?» - ум начал метаться.
«Он - учитель. Говорит, что пришло твое время...»
«Время? Какое время?» - начал подниматься страх.
«Время медитации. Принеси покой и медитацию в свою жизнь», - услышал он в ответ.
-  Макс! Где ты? Быстрее иди! Мы ждем! Уснул, что ли? - услышал он голос Егора и отвел взгляд в сторону.
Вся группа приготовилась к спуску и ждала его.
-  Сейчас, иду!
Он еще раз повернул голову туда, где еще несколько секунд назад видел прозрачные очертания человеческой фигуры. Но, кроме золоче­ных солнцем пушистых облаков, там никого не было...


Часть 10
Ангелы-хранители
(Протап, Баба, Махендра)

Спускались относительно легко. Наверное, эти пять с половиной часов постоянного подъема в гору дали о себе знать. Солнце припекало, и ледяная корка на камнях полностью растаяла. Ребята шли молча. Всех переполняли свои собственные чувства, но каждый предпо­читал оставить их при себе. 
Пейзаж вокруг оставался таким же скалистым и суровым, а тропа то и дело петляла между валунов и осыпалась вниз мелким щебнем, ув­лекая за собой ноги идущих.
-  Ой! Посмотрите! Красотища какая! - Лана показывала рукой вперед.
Там, внизу, среди камней и валунов они увидели небольшое озеро с небесно-голубой водой. Оно находилось в стороне от тропы, но его хорошо было видно с того места, на которой они стояли.
-  Это озеро Парвати, - сказал Гай.
-  В смысле жены Шивы? Которая Шакти или Гаури? - спросила Тата.
-  Да, ее. На Тибете считают, что она спускается с Кайласа, чтобы умыться здесь.
-  Ась, это тебе нужно умыться там. Ты же наша Гаури, - Мара пы­талась подбодрить подругу, у которой горечь от потери часов была на­писана на лице.
-  О, нет! Туда километра два... сначала вниз, потом вверх. У меня совсем нет сил. Нам же еще дальше идти. Кстати, Гай, а сколько нам еще идти?
Гай задумался:
-  Километров десять.
-  Ну вот. Еще десять. Я не осилю.
Группа шла медленно, они старались держаться на спуске вместе. Тата вела Митю. Так получилось, что после подъема на перевал они шли вместе, а Лана немного отстала.
Ребята из Донецка начали прибавлять шаг и быстро вырвались впе­ред.
Спуск продолжался.
Махендра подошел к Асе:
-  У тебя вода есть?
-  Нет, закончилась. Хотела набрать на привале.
-  Дай мне свою бутылку.
-  Зачем?
-  Дай... и не спрашивай пока.
Ася протянула ему свою металлическую бутылку и села на камень.
-  Небольшой привал! - командовала Вера.
Махендра взял Асину бутылку и начал быстро спускаться к озеру.
-  Махендра, ты куда? - крикнул ему Гай.
-  Воды наберу из озера. Для Гаури. Чтобы умылась! - крикнул он в ответ, продолжая спускаться.
-  Ну, зачем? - Ася засмущалась и покраснела. С другой стороны, ей было очень приятно, что Махендра делает это для нее.
-  Расслабься, - Митя сидел рядом на камне, - нужно позволять муж­чинам совершать безумные поступки. Ведь только так мы можем почув­ствовать себя настоящими рыцарями, готовыми на любой подвиг ради прекрасной дамы...
В это время Зоя яростно шла вперед. Ей хотелось доказать всем этим выскочкам, которые смеялись и подшучивали над ней, что она сильная. И что она сможет пройти кору. Всем назло! Она уже почти полностью спустилась с перевала и увидела внизу большую палатку, возле которой толпились туристы.
«Вот здесь я и отдохну!» - думала она, быстро шагая по тропе.
В это время она увидела, что навстречу ей идет женщина. Она шла кору против часовой стрелки. Одета в традиционную тибетскую одежду, довольно поношенную и грязную. Женщина поравнялась с Зоей и при­стально посмотрела ей в лицо. Глаза черные, как горячие угли. Взгляд глу­бокий и обжигающий. На несколько секунд их взгляды встретились. Зоя почувствовала, что земля куда-то делась и она парит в невесомости, но уже в следующее мгновение резкая боль вернула ее к действительности.
-  Нога! - и Зоя опустилась прямо на грязную землю.
Боль не отпускала, хотя она терла ногу руками, мазала ее мазью и даже выпила обезболивающее лекарство.
Она отползла на обочину и забралась на небольшой камень. Здесь ре­шила ждать группу. А что еще делать? Объективно, идти она не могла. На глаза накатывались слезы обиды и бессилия. Она подняла взгляд, чтобы по­смотреть вслед этой «бонской ведьме», как мысленно она назвала встре­ченную путницу, но как не искала ее глазами на тропе, так и не нашла...
Махендра спустился к озеру и набрал полную бутылку воды. Начал подниматься обратно.
-  Сынок! - ему показалось, что кто-то позвал его. Он оглянулся, но вокруг было пусто. Продолжил путь.
-  Сынок! - услышал снова и остановился: - Попроси Парвати, пусть пошлет тебе сыночка... или дочку... - он осознал, что это голос его мамы и звучит он в его голове...
Махендра был обыкновенным непальским мальчиком из хорошей семьи. Всего детей было пятеро, он - самый младший.
Родители дали достойное образование и помогли начать свой биз­нес - открыть туристическое агентство. Сейчас он разрабатывал марш­руты для будущих путешествий. Именно это и было той причиной, по которой он приехал на Кайлас.
Махендра вырос в горах, он хорошо знал и любил их. Поэтому он был уверен: если сможет возить группы на кору к священной горе - все у него получится.
Несколько лет назад он женился. Жену свою любил и уважал. Толь­ко вот детей у них не было. Поговаривали, что дед Садики (так звали его жену) был колдуном. Он умер незадолго до их с Махендрой свадьбы.
Мама постоянно говорила сыну:
-  Знаю я, это его рук дело. Вам с Садикой нужно пужду сделать. И просить Парвати помочь вам... И Ганешу тоже.
Тем временем он вернулся на тропу и быстро догнал группу, кото­рая продолжала свой спуск с перевала.
-  Вот! - он протянул Асе бутылку.
-  Спасибо, добрый ангел-хранитель, - улыбнулась она.
-  Скоро будет привал. Там умоешься, - повернулся в ее сторону Гай, - и всем нам исполнишь по желанию. Как настоящая жена бога Шивы.
-  Договорились! - Ася улыбнулась в ответ.
-  Зоя? - Егор увидел Зою, которая, скрючившись, сидела на обочи­не тропы. - Что случилось?
-  Нога... моя нога! - Зоя подняла злые глаза, ожидая насмешек и критики. Но ребята молчали.
Баба подошел и сел рядом:
-  Покажи.
-  А может я? - следом подошла Мара.
-  Сначала я, - улыбнулся Баба и принялся осторожно трогать ногу Зои. Его пальцы прикасались бережно и вместе с тем чувствительно. Зоя напряглась, приготовилась, что будет больно. Но Баба продолжал нажимать какие-то точки снова и снова. Она чувствовала, что стало значительно лег­че, и полностью расслабилась. И в этот момент он с силой дернул ее ногу.
-  Черт! - сорвалось с ее губ. Но уже в следующий момент она по­няла: нога не болит совсем. Она сначала осторожно пошевелила ею, по­том смелее и смелее.
-  Ух ты! Не болит! - восхищенно улыбнулась она.
-  А ты говоришь - черт! - мягко упрекнула ее Вера - Нет. Ангел.
-  Ангел-хранитель - добавила, улыбаясь, Тата. - У нас сегодня слет случился ангелов-хранителей, - и засмеялась.
-  Давай, я помогу, - Егор помог Зое встать. - Идти можешь?
-  Нормально.
Она несколько минут помолчала.
-  Спасибо, ребята, - сказала тихо.
-  Не стоит. Мы же одна команда! - Мара обняла ее за плечи.
И Зое вдруг стало так хорошо и так спокойно, что она даже задер­жала дыхание.
«Точно мой бестелесный ангел-хранитель здесь, - подумала она. - Вот вернусь в Москву и сразу пойду в любимую церковь. Соскучилась».
-  Ловко ты ногу Зое поправил, - к Бабе подошла Лана. - Откуда так умеешь?
-  Я с детства этому учился. Вырос в такой семье. Мой отец - извест­ный на весь Непал тибетский лекарь.
-  Вот это фокус! - Лана была искренне удивлена. - А ты все-все лечишь?
-  А тебя что интересует? - он хитро улыбнулся.
-  Ну-у-у...
-  У меня спина болит, - Тата слышала их разговор. - Посмотришь?
-  Обязательно. Вот закончим кору, вернемся в Дарчен и посмотрю. А у тебя, Ланочка, какая проблема? - он повернулся к Лане и снова улыбнулся.
-  Ну-у-у... - Лана искоса посмотрела на Митю.
-  Сердечные раны - это не моя специализация, - снова улыбнулся Баба. - Это вон к Асе иди...
-  Причем здесь Ася?
-  Ну, она же в роли Гаури. Попроси ее. Любое желание исполнит, - и он снова улыбнулся.
-  А ты зачем пошел на Кайлас? - не могла успокоиться Лана.
-  Нужно. Мне обязательно нужно. Я же с людьми работаю. Отец мой был здесь много раз. Проходил кору внешнюю и внутреннюю тоже. Он говорит, что священная гора дает целителю силы.
-  Привал! Остановка на обед! - услышали они голос Гая, когда дош­ли до большой палатки, разбитой в небольшой долине между гор.
-  Давай, умывайся уже! - Мара потянула Асю за рукав.
Та улыбнулась, открыла бутылку, которую наполнил Махендра.
-  Полей! - протянула Маре.
Мара налила немного воды ей на руки, и Ася начала умываться.
-  Пора тебе желания наши исполнять! - Митя стоял недалеко. - Я уже готов начать желать!
Ася взяла бутылку обратно в руки:
-  Хорошо. Задумывайте желания! И они обязательно исполнятся!
Все задумались. Разговоры затихли.
-  А когда желание задумали - выпейте глоток воды из озера Парвати...
-  Как это? - Тата удивленно подняла глаза. - Ведь это сырая вода! Там, наверное, водятся всякие паразиты, вредные микробы, червяки. Песок в ней, камешки... Это не гигиенично, в конце концов!
Ася растерялась. Она вдруг поняла, что ее предложение и правда выглядело немного странно.
-  А кто не хочет - пусть не пьет! - Вера взяла из рук Аси бутылку и сделала глоток. - Вкусная, между прочим, водичка...
Бутылка пошла по рукам. Из всей группы только Тата пить не стала.
Лана долго крутила бутылку в руках, но потом посмотрела на Митю и сделала глоток...
Стало пасмурно, солнце спряталось за вершинами гор, а дорога все не заканчивалась. Все небо закрыли темно-серые облака.
Ася по привычке посмотрела на руку, где еще утром были часы, и вздохнула.
-  Интересно, сколько мы уже идем? - спросила Мара Егора, кото­рый шел неподалеку.
-  Пять часов после большого привала, - ответил тот хмуро.
Быстро что-то посчитав в уме, она снова обратилась к Егору:
-  Гай говорил на перевале, что нам осталось десять километров. Мне кажется, мы их уже прошли...
-  Вопрос не ко мне - к Гаю, - Егор устал и был явно не в духе.
Спрашивать Гая Мара не решилась. В ее памяти были слишком све­жи воспоминания о событиях, которые случились ночью в гестхаусе на озере Манасаровар. Ей все время казалось, что Гай смотрит на нее зло и настороженно.
Она внимательно посмотрела на небо.
«Опять будет дождь», - подумала.
-  Устала? - услышала рядом голос Протапа. - Давай мне рюкзак.
Он догнал ее и пошел рядом.
-  Да, устала. И все никак не пойму: сколько нам еще идти? Гай сказал на перевале - десять километров. Но мы их уже прошли. Я - водитель. Я вожу машину больше десяти лет и способна определить расстояние в десять километров. Мне кажется, мы прошли уже больше. Но никакого гестхауса не видно.
-  Да, ты права. Мне тоже кажется, что мы прошли больше. Я пойду к нему, узнаю, сколько еще идти, а ты начинай читать мантру Таре. Пото­му как снова дождь собирается и у нас есть шанс промокнуть, как вчера.
-  Хорошо, - улыбнулась Мара, - я буду читать мантру. Попрошу Тару сохранить хорошую погоду еще на час.
-  Проси на два. Вдруг не успеем, как вчера, - и Протап пошел до­гонять Гая, который снова шел во главе колонны.
Но они снова не успели. Через три часа дождь начался внезапно, как это обычно случалось здесь. Первые крупные капли уже через не­сколько минут превратились в дождевые потоки, а еще через мгновение стали сплошной стеной воды.
-  Я просила у Тары хорошую погоду на два часа. Но мы уже идем три, - жаловалась Мара Протапу, когда начался дождь. - Ведь Гай тебе сказал, что осталось три километра. За два часа мы по-всякому должны были успеть. Но, сдается мне, он опять сказал неправду.
-  Да, похоже. Нужно было просить Тару сохранить погоду на весь день.
-  Надо было...
Дождь усилился и в сочетании с ветром превратился просто в во­дную бурю, которая хлестала в лицо, затекала ручейками в складки одежды и преграждала путь к заветному гестхаусу.
У Мары был тонкий дождевик, который срывало ветром и подни­мало вверх. Протап снял свой дождевик и одел на нее поверх ее одежды.
-  Что ты делаешь? - возмутилась она.
-  Спасаю тебя от дождя, - ответил он, прикрывая лицо от мелких льдинок града, который начал сыпаться с неба.
-  А сам? Ты сам? Ты же промокнешь...
-  Не волнуйся. Я справлюсь. Я же мужчина...
Протап родился и вырос в красивом городе Покхара. Здесь жили его родители, бабушки и дедушки. Здесь жили все его братья и сестры.
У отца был бизнес, которым занималась вся семья. Несколько авто­бусов, которые выполняли рейсы из Покхары в Катманду и Лумбини, а также в окрестные города и деревни. После окончания школы Протапу тоже предстояло сесть за руль и стать частью рабочей бригады семьи.
Так оно и случилось. Поскольку водить автобусы он умел с детства, ему казалось это естественным.
Вскоре он женился. Его женой стала соседская девушка, которую он знал с детства.
Все было предсказуемо и понятно, если бы не события, которые в один из дней полностью перевернули его жизнь.
Тут нужно сказать, что у непальских водителей есть некая особен­ность: они всегда ездят в рейс вдвоем, даже если расстояние небольшое. Горные серпантины, ущелья, тупики - все это встречается на непаль­ских дорогах слишком часто. Поэтому нужен человек, который идет по дороге перед автобусом и показывает направление при любой погоде.
Вместе с Протапом в качестве помощника стала ездить его жена. Конечно, такое в Непале бывает крайне редко. И даже семья сразу при­няла это в штыки. Но Протап настаивал, и все смирились.
Дела шли настолько хорошо, что вскоре они с женой смогли по­строить собственный дом и даже купить новый автобус.
В тот день она сказала ему, что беременна, и он впервые задумался о том, что нужно искать нового напарника. Но для этого нужно было время, а у него намечалась очень выгодная поездка в отдаленную дерев­ню, далеко в горах.
Один очень обеспеченный человек заказал автобус и хорошо за это платил.
Жена собралась ехать, как обычно, с ним. Сначала он хотел взять в напарники младшего брата, но тот был занят с отцом. И тогда Протап согласился ехать с женой, решив при этом, что это будет ее последняя поездка. Ведь нельзя беременной женщине бегать перед автобусом.
Эта поездка и правда стала для нее последней. На одном из горных серпантинов, на мокром после дождя, у автобуса отказали тормоза, и Протап не смог справиться с управлением...
С тех пор он жил как в тумане, не понимая, где он и кто... Прошло больше десяти лет, а он так и не смог оправиться от этой потери. Думал о своей жизни, а сам мысленно снова и снова возвращался к тому дале­кому роковому дню.
Поехать на Кайлас ему посоветовал отец. Он сказал просто:
-  Езжай. Оставь там свою старую жизнь. Ведь прошлое не вернешь и не изменишь. Возвращайся и начинай жить сначала.
Но начать жить заново в сорок лет, наверное, было не очень просто.
И только тогда, ночью, когда он обнял Мару за плечи и сказал:
«Это моя женщина!», он понял, что еще будет жить.
У него не было к Маре каких-то чувств или особого отношения. Просто она нуждалась в его помощи. И он готов был ее оказать. Как будто оправдывая себя за тот далекий трагический случай, который сто­ил жизни его жене и народившемуся ребенку, он стал для Мары мест­ным добрым ангелом-хранителем...
До гестхауса они добрались, когда на улице уже сгустились сумер­ки. Промокшие до самых костей, падающие от усталости, дрожащие от холода...
Сразу начали менять одежду, которая приехала в багаже на яках. Тата, Лана и Ася залезли в спальные мешки и затихли.
Мара сидела на кровати и тихонько плакала.
-  Почему ты плачешь, Марушка? - спрашивала ее Вера. - Тебя оби­дел кто-то?
-  Нет, - отвечала Мара, с трудом ворочая языком, - у меня нет сил... Совсем нет...
Зоя тоже сидела на кровати и ощущала огромную усталость во всем теле. Она посмотрела на Мару и вдруг почувствовала в сердце без­мерную волну любви и сострадания. Она встала, осторожно подошла к Маре, присела рядом и аккуратно начала развязывать шнурки на ее треккинговых ботинках, тяжелых и мокрых.
-  Зоя! Что ты делаешь? - Мара перестала плакать и изумленно под­няла на нее глаза.
-  Просто помогаю тебе снять обувь. Ты очень устала, а у меня еще есть силы. Оставаться в мокрых ботинках нельзя. Ты же медик, сама это знаешь.
Мара подалась вперед и вдруг крепко обняла Зою, а та, отвернув­шись к стене, смахнула со щеки непрошеную слезу.
Вера, глядя на них, тихонько улыбалась.
«Завтра последний день коры, - думала она. - Все самое сложное уже осталось позади. Но расслабляться пока рано».
В дверь комнаты постучали.
-  Кто там? - спросила Вера механически.
-  Свои, - услышали они за дверью голос Протапа.
Вера подошла к двери и распахнула. За дверью стояли Баба и Про­тап в дождевиках. Один в руках держал большую кастрюлю, а другой - металлические тарелки и ложки.
-  Суп! - торжественно объявил Баба.
Зоя с Марой повернулись в сторону двери:
-  Но есть совсем не хочется!
-  Нужно! - коротко ответил Баба. - Обязательно нужно. Будите всех. Необходимо съесть суп. Это как лекарство от усталости.
Вера подошла к кровати и стала будить Асю, которая успела крепко уснуть.
Потом пошла к Лане и Тате.
Тата проснулась последней. Медленно вылезла из спального мешка, потянулась за тарелкой с супом. Есть не хотелось, но рядом сидел Баба и внимательно наблюдал, чтобы они съели все. Она выхлебала суп, задер­жав дыхание, через силу. И только после этого выдохнула. Потянулась, чтобы поставить пустую тарелку на стул...
-  Ой! Мамочки! - резкая боль разрезала спину пополам. Она и раньше страдала болями в спине, но сегодняшняя нагрузка была запре­дельной и дала о себе знать.
-  Что? Что случилось? - первой отреагировала Мара.
-  Спина... - только и смогла сказать Тата сквозь сомкнутые губы.
-  Опа... а завтра еще идти, - тихонько прошептала Лана. - А как?
-  Сейчас. Я посмотрю, у меня есть обезболивающие. - Мара начала рыться в рюкзаке.
-  Не нужно. Я посмотрю сам. Подожди минуту - Баба повернулся к Тате. - Я сейчас вернусь. - И вышел из комнаты.
Все переглянулись между собой, но промолчали. А Зоя и вовсе была под впечатлением лечения Бабы. Поэтому она опустила руку Тате на плечо:
-  Он хороший. Обязательно тебе поможет...
Баба вернулся быстро. Велел Тате снять кофту и лечь на живот, а Асю с Зоей заставил держать фонарики прямо над кроватью, на которой лежала Тата.
Вера с Ланой тоже зажгли свои фонарики, и в комнате стало почти светло.
Баба закрыл глаза, его губы шевелились. Прошло несколько минут.
Тата совсем замерзла и дрожала мелкой дрожью. А может, это был. не только холод, но и страх, который начал медленно подниматься изнутри.
Зубы мелко стучали, а мысли накатывали одна на другую, как волны, создавая в душе хаос и панику. Ей было страшно, что она, жена врача, цивилизованный человек, и вдруг доверилась какому-то целителю.
-  Мара! - позвал Баба. - Помоги мне!
-  Да! - Мара подошла. - Что делать?
-  Держи ее за ноги! Крепко!
Мара взяла Тату за ноги и крепко прижала. Руки Бабы двигались быстро. Он собрал кожу над позвоночником в складку и стал ее масси­ровать, ускоряя темп.
Вдруг Асе, которая держала фонарик, показалось, что пальцы Бабы стали погружаться глубже и глубже в спину Таты.
Та резко вскрикнула от боли, а из-под пальцев Бабы брызнула кровь. Он нажал сильнее, но уже через минуту убрал руки. Они были перепачканными кровью. Тата затихла.
-  У тебя есть вата, спирт? - обратился он к Маре.
-  Есть.
-  Протри.
А потом обратился к Тате:
-  Теперь у тебя все будет хорошо. Я вытащил твою болезнь, и ты можешь уничтожить ее сама.
Он разжал свою по-прежнему измазанную кровью ладонь, и все увидели на ней большого и толстого червяка.
-  Фу-у-у... - Лана почувствовала, что ей стало плохо, - извините! - и, бросив фонарик, выбежала из комнаты.
Мара вытирала спину Таты молча, но потом подняла глаза и ошара­шенно посмотрела на Бабу:
-  Тут нет никаких следов... ни синяка, ни шрама... Вообще ничего. Немного крови и все... Как ты это сделал?
-  Я делаю это с детства, - сказал он спокойно, - но сейчас, мне пора идти. Я тоже устал...
Когда он вышел, все несколько минут молчали. Тата поднялась и молча оделась, чувствуя, что спина действительно не болит.
-  И все-таки... как он это сделал? - спрашивала Мара, но никто ей не мог ответить.
-  Когда я была на Филлипинах, слышала о таких целителях. Их на­зывают хилеры, - задумчиво сказала Вера.
-  Нереально все это как-то. Фантастически, - продолжала Мара.
-  Однако мы все были свидетелями этого действа, - возразила Ася.
-  Да уж... Но сейчас пора спать. Уже поздно. А завтра - снова до­рога, - справедливо заметила Вера.
Утро встретило ярким солнечным светом и хорошей погодой.
-  Наверное, мы вчера карму отработали, - смеялся Митя, - когда вместо обещанных десяти километров прошли восемнадцать, да еще и под дождь с градом попали.
Сегодня идти было удивительно легко, несмотря на то, что неболь­шие перевалы продолжали встречаться на пути, но тропа стала более ровной.
-  Совсем другая история, - говорил Бхоле Макс, который снова се­годня шел рядом.
-  Да, сегодня хорошо, - Бхола был задумчив и немногословен.
Но Максу очень хотелось продолжить разговор:
-  А скажи, если вчера мы прошли бардо, то что мы проходим сегодня?
Бхола улыбнулся:
-  Возвращение в новую земную жизнь.
-  Да, круто. Оказывается, наша земная жизнь такая же безоблачная и солнечная, как сегодняшний день... А мы порой не можем ее вынести. И все спрашиваем: за что?
-  Да, увы. Человек часто не ценит то, что имеет. А теряет - плачет. Земная жизнь тем и хороша, что в ней мы имеем физическое тело и воз­можности, связанные с материальным миром. И глупо раньше времени все это потерять...
-  Я тоже часто думаю про самоубийц. Раньше мне казалось, что это люди смелые, ведь не просто совершить это... А теперь я думаю - они слабые. Пытаются сбежать от трудностей таким способом.
-  Да. Ты прав. Слабые. Они забывают, что не по силам не дается. А Бог посылает испытания в первую очередь тем, кого очень любит...
Тата шла молча. После вчерашней «операции», проведенной Бабой, она чувствовала легкостъ во всем теле, особенно в спине. Как будто в позвоночни­ке на самом деле жил червяк, которого вчера благополучно вытащили.
В ее голове было пусто. Мысли застряли где-то глубоко и не могли продвинуться дальше. Вчерашняя история повернула внутри какой-то тумблер, и время остановилось. Она ощущала себя физически, но ни эмоций, ни мыслей не было.
Тата сегодня шла с самом конце колонны. На некотором расстоя­нии от нее шел Махендра, все остальные ушли далеко вперед.
Почувствовала усталость и присела на камень возле тропы. Услы­шала какие-то звуки, повернулась. Недалеко от нее на земле сидел по­жилой тибетец. Он сосредоточенно размешивал что-то в небольшой металлической посудине, которую держал в руках. Тата вспомнила, что в рюкзаке есть паек, который им дали на обед: хлеб, сыр, яблоки, пече­нье. Она достала пакет из рюкзака и протянула тибетцу.
-  Угощайтесь, - сказала на английском.
Он поднял глаза, посмотрел на нее внимательно. Потом взял пакет и кивком головы поблагодарил. Затем встал, зачерпнул ложкой содержи­мое из посудины и протянул ей.
Тата улыбнулась, кивком поблагодарила, а потом взяла ложку и начала есть. Это была тибетская цампа, приготовленная из ячменной муки. Наверное, со стороны это выглядело очень странно, а для челове­ка, который боялся антисанитарии, странно вдвойне.
-  Спасибо, - сказала на английском.
Старик не ответил. Забрал из ее рук ложку, а потом вдруг пальцами дотронулся до ее лба. Яркая вспышка, поток блаженства и огромной, безмерной любви захлестнули ее мгновенно....
-  Что ты здесь делаешь? - спросила она, когда, открыв глаза, увиде­ла рядом Махендру.
-  Оказываю тебе первую помощь. Ты что забыла: я же ангел-хранитель, - ответил он.
-  А что со мной было?
-  Не знаю. Может, солнце, может, горняшка... Ты вдруг упала.
-  А старик? Ну, тот старик, что был здесь? Он где? Ушел?
-  Старик? Я не видел никого. Удивительно, но по тропе в это время никто не шел. Наверное, тебе просто показалось. Мираж, иллюзия.
-  Вся наша жизнь мираж... иллюзия, - медленно проговорила Тата, - и только мы сами решаем, на что эта самая иллюзия будет похожа: на рай или на ад... И потом воссоздаем это в своей собственной жизни...
Махендра удивленно поднял на нее глаза, но промолчал...
Тропа снова поднялась на перевал, а потом спустилась в долину. И вдруг наши путники обнаружили, что она заканчивается.
На небольшой площадке стояли Гай, который, видимо, пришел раньше всех, и водители их джипов. Все они держали в руках белые шар­фы, которые повязали каждому участнику группы.
-  Поздравляем! Вы молодцы! Группа прошла кору в полном составе! - торжественно говорил Гай. Он подошел и крепко обнял каждого из участ­ников группы и даже Мару, которая в этот момент немного напряглась.
-  Мы хорошо шли? - спросила Ася Гая.
-  Да. Вы действительно молодцы. И, кстати первый раз вижу группу из России, которая не пьет, не ругается, не жалуется...
-  Привет! Братья-славяне!
Они увидели донецких ребят, которые тоже заканчивали кору.
-  Поздравляем! - Вера обнимала Богдану, а Митя - Колю.
-  Ну, все, пора по машинам, - скомандовал Гай. - Возвращаемся в Дарчен.
-  А мы еще не возвращаемся, - важно сказал Коля Мите. - Мы ре­шили пойти на внутреннюю кору тоже. Прямо сегодня.
-  Но я слышал, что на внутреннюю кору допускается человек, кото­рый прошел тринадцать внешних кор, - возразил Митя.
-  Да брось. Цивилизованный же человек, а веришь в какие-то суе­верия!
Решили мы. Пойдем! - Коля был непреклонен.
-  Не вопрос. Ваше дело. Хозяин - барин, - Митя не стал спорить. Ему вообще не хотелось разговаривать. Состояние внутренней припод­нятости и счастья, которые наполняли сердце, хотелось как драгоцен­ную жидкость, сохранить, а не расплескать...
-  Удачи! - сказала Вера Богдане. - Хотя почему-то мне кажется, зря вся эта ваша затея...
-  Честно говоря, и мне кажется, что зря. Но разве им, мужикам, до­кажешь? Пойдем. Будет как будет. Ориентируюсь по ситуации, - и, мах­нув на прощание рукой, поспешила за мужчинами.
-  А какой у нас сегодня план? - спросила Зоя Гая.
-  Возвращение в Дарчен и отдых, - ответил тот. - Завтра начинаем обратную дорогу. Переезд от Дарчена до Саги.
-  Ребята, кстати, - Вера сделала паузу, - сегодня полнолуние.
-  Ну и что? - не поняла Лана.
-  А то, дочь моя, что два быка сегодня выйдут на страшный бой. Бе­лый - из озера Манасаровар и черный - из озера Ракшас Тал. И будут они сражаться не на жизнь, а на смерть, - нараспев сказал Митя.
-  А ведь точно, полнолуние сегодня, - задумчиво проговорила Ася. - Есть шанс понаблюдать сей вековой поединок.
-  Да ерунда! - скептически заметил Егор. - Опять мистику за уши тянете. Какие быки? Какой поединок? Правда, Тата? - повернулся он к девушке, которая стояла рядом, пытаясь найти у нее поддержку.
-  Как сказать, - Тата подняла на него глаза, в которых появилась какая-то удивительная глубина. - Тут все что угодно может быть. Здесь, в этих горах, все такое простое... естественное... натуральное. Как сама жизнь. Все невозможное здесь возможно.
-  Да, именно: простое и натуральное, - подхватила Ася. - Как жизнь и смерть...
-  Ну вот, опять старушку с косой вспомнили, - заметила Зоя. - Да­вайте сменим тему. Посмотрите, какая погода замечательная.
-  Давайте-ка, ребята, продолжим эту дискуссию в Дарчене, - вме­шался Гай.
-  Да-да, все по машинам, - подхватила Вера.
-  Жизнь и смерть, - снова задумчиво повторила Ася, - книга о жиз­ни и смерти. Да, да, точно. Наше путешествие, как книга...
-  Книга? - не понял Егор. - Какая книга?
-  Тибетская. Тибетская книга о жизни и смерти, - тихо проговори­ла Тата.


Часть 11
Там, где живут облака

Скажи Гай, а почему нужно пройти тринадцать внешних кор, чтобы только потом можно было идти на внутрен­нюю? - спросила Лана.
В этот раз Гай ехал в джипе вместе с ней, Татой и Митей.
-  Внешняя кора замедляет время. Так считают тибетцы. Да скоро вы и сами в этом убедитесь. Все, кто прошел кору, становятся моложе, энергичнее. На внутренней же коре время ускоряется. Там человек на­чинает стремительно стареть. Поэтому тринадцать внешних кор позво­ляют накопить некий запас молодости, тот, что поможет потом пройти внутреннюю кору. Хотя есть годы, в которые одна внешняя кора при­равнивается к тринадцати...
-  Но сейчас не такой год?
-  Нет, сейчас обычный.
-  А ребята из Донецка пошли на внутреннюю кору сегодня, - сказал Митя.
-  Пошли не значит прошли... У нас вон Егор тоже типа гору по­трогал... Ладно, посмотрим, что из этого получится, - сказал Гай и за­молчал.
Митя тоже молча смотрел в окно. Он думал о том, что где-то здесь, среди горных вершин и каменных глыб, среди пушистых облаков и ми­стических тайн, находится Шамбала...
Лане же хотелось поговорить. Она посматривала на Митю время от времени, но, видя его отсутствующий взгляд, заговорить снова не решалась.
Она чувствовала влюбленность и внутренний подъем. Энергии было так много, что она переполняла ее, создавая ощущение огромной силы. Но все молчали. Лана вздохнула и тоже уставилась в окно.
А в это самое время в другом джипе, в котором ехали Макс, Ася, Мара и Махендра, тоже зашел разговор.
-  Я все думаю, - начала Мара, - а богиня Тара и Парвати, это случай­но не одна и та же богиня?
-  Они очень похожи по своей сути, - ответил Махендра. - Можно даже сказать близки. Парвати, или Дурга, как ее еще называют в Индии, - это Шакти Шивы. Это значит, что она энергия Шивы и Великая Мать Вселенной. Тара - это по сути тибетская Дурга, энергия просветления в женском обличье, Великая Матерь и Великая супруга всех Будд...
-  Значит, Парвати - это Дурга, - задумчиво проговорила Ася. - Я много читала про богиню Дургу и про то, что она олицетворяет созида­тельные и разрушительные силы этого мира.
-  Да, она имеет много форм и имен: Парвати, Амбина, Кали, Гау­ри, Джагадамба. - Махендра повернулся к Асе. Он сидел на переднем сиденьи рядом с водителем. Теперь он развернулся назад и, посмотрев на ребят, добавил: - Дурга является в разных формах и проявлениях, поэтому и имен имеет много...
-  Великая Мать Дурга, дающая жизнь всему живому, - начала Ася.
-  Да, это правда, - продолжил Махендра. - В Индии считают, что Дурга живет в сердце. В смысле в духовном сердце каждого человека, в анахате-чакре. Все, кто искренне почитает мать, находятся под ее защи­той. Почитание своей собственной матери дает человеку великое покро­вительство Богини Матери. Мати Дурги. Той, которая дарит жизнь...
-  А смерть? Ведь ее она тоже дарит? - задумчиво спросила Ася.
-  Да, и ее. Только тогда она приходит как Мати Кали.
-  Но ведь Кали - это разрушение, - удивленно сказала Мара. - Или я что-то путаю?
-  Нет. Ты права. Кали - это форма Дурги, олицетворяющая губи­тельные аспекты, - Ася повернулась к подруге.
-  А смерть - это разрушение, - продолжил Махендра, - всего того, что уже закончилось. В том числе и жизни. Но... Кали делает это как мать, с состраданием и заботой. Недаром ее тоже называют Мати...
-  Опять тема жизни и смерти, - Макс беспокойно зашевелился на своем месте. - Вот посмотрите лучше, какая красота за окном. Погодка как по заказу. И вообще, мы молодцы... мы кору прошли! Все так пре­красно и замечательно!
-  Да, - Ася посмотрела на Макса, - прекрасно! Ты прав, - и стала смотреть в окно.
Когда они приехали в Дарчен, солнце было в самом зените. Быстро расположились в том же гестхаусе, в котором ночевали перед корой, и каждый занялся своим делом.
Ребята-непальцы пообещали всем приятный сюрприз. Они начали ставить две палатки немного в стороне, не объясняя зачем.
Бхола достал грязную после похода одежду и занялся стиркой. Во дворе гестхауса была колонка с водой. Он попросил у хозяев тазик и на­чал стирать прямо в холодной воде. Вскоре к нему присоединилась Ася.
Лана с Митей пошли гулять по поселку. Егор тоже пошел прогу­ляться в надежде дойти до монастыря, который, как ему объяснили, на­ходился недалеко за поселком.
Тата расстелила плед на крыльце гестхауса и грелась на солнышке. Мара, Вера и Зоя решили поспать.
Не мог найти себе занятие только Макс. Он сначала пошел гулять, но вернулся. Потом немного посидел рядом с Татой. И в завершение тоже ушел спать.
-  Ну все, баня готова! Ты можешь помыться первой! - к Тате подо­шел Махендра.
-  Баня? Какая баня? - не поняла Тата.
-  Ну... баня. Обыкновенная баня. Как ты не понимаешь? Мы сдела­ли палаточную баню. Можно помыться. Или ты не любишь? А я слышал, что все русские любят баню. Мы хотели сделать вам сюрприз, - расте­рялся Махендра.
-  Помыться в бане? Ух ты! - Тата подскочила с коврика. - Баня! Класс! Спасибо! - и, чмокнув Махендру в щеку, кинулась в комнату за вещами.
Махендра несколько минут ошарашенно стоял на месте, потом по­тер рукой место, куда его только что поцеловала Тата. - Не за что! - сказал он и потом добавил: - Это же обязанность всех ангелов-хранителей...
Скоро в баню выстроилась очередь. После тяжестей и сложностей пройденной дороги возможность помыться в горячей воде казалась во­истину необыкновенным, божественным подарком. Настоящим подар­ком ангелов-хранителей.
Ася вытирала мокрые волосы, стоя на крыльце с закрытыми глазами и подставляя солнцу лицо.
-  А сегодня дождь не предвидится, - услышала она голос Макса. - Это же надо так: пока были в дороге - дождь был, да еще с градом каж­дый день. А сегодня ни капельки.
-  Я же говорю - карму отработали... и оставили ее на перевале, - ответил ему голос Мити.
Асе было так приятно, что открывать глаза совсем не хотелось.
-  Ась, - услышала она голос Веры, - я конфеты нашла.
-  Конфеты? Какие конфеты? - Ася открыла глаза и почувствовала, что голова тихонько «поплыла».
-  Ну те, которые в день рождения остались. Ты сказала оставить, чтобы детям раздать, но мы в дороге про них забыли. Наверное, нужно народу скормить.
-  Ну уж нет! - Ася улыбнулась. - Сказано детям - значит детям. Нужно пойти в поселок и действительно раздать детям. Пойдешь?
-  Я? Нет. Я побыть хочу наедине с собой. Может, ты сходишь?
-  А давай пойдем вместе, - предложил Бхола. - У нас же тут свои по­клонники уже имеются. И свой имидж - Ламы и Гаури, - улыбнулся он.
-  Пошли, - улыбнулась в ответ Ася.
Она расчесала мокрые волосы и, оставив их непокрытыми сушить­ся на солнце, вместе с Бхолой направилась в поселок.
Сначала они пошли в тот самый магазинчик, хозяйка которого впервые признала в ней Гаури. Ася помнила, что у хозяйки был малень­кий сын, который играл рядом с магазином.
Когда они вошли, женщина их узнала и очень обрадовалась, что ее снова почтили своим присутствием. Она позвала сына, и он получил полные руки конфет.
Потом они пошли по поселку, раздавая конфеты всем встреченным детям. А когда дело было сделано, пошли обратно к гестхаусу. К ним снова подходили торговцы магазинчиков и просили зайти, и Ася с Бхо­лой никому не отказывали.
Дождь все-таки пошел. Он начался, когда на поселок уже опусти­лись сумерки. Был коротким и обильным. Никто из наших туристов не намок, они вернулись вовремя. И даже Егор успел прийти засветло.
После дождя небо стало чистым, свежим и каким-то прозрачным. Звезды высыпали яркие, как никогда, а луна казалась невероятно огром­ной. Сегодня наступило полнолуние.
-  Сегодня же ночью будет знаменитый бой быков, - напомнил Митя присутствующим за ужином. - Есть желающие посмотреть?
-  Есть желающие поспать, - сказал Егор, который устал после по­хода к монастырю.
-  А я бы глянул, - Митя посмотрел на Гая, - на это сражение.
-  Отсюда не видно, - ответил Гай безразлично. И непонятно было, пошутил ли он либо действительно имел в виду некое действо.
Еще пару недель назад все сразу бы решили - это шутка. Но собы­тия, которые произошли в течение последних нескольких дней, застав­ляли ребят сомневаться в том, что бой быков - вымысел. Здесь это впол­не могло быть реальностью.
-  Завтра дорога длинная. Переезд до Саги. Поэтому всем лучше по­раньше лечь спать, - заметил Гай, встал и вышел из комнаты, где кушала вся группа.
Лана посматривала на Митю, который был увлечен беседой с Мак­сом. Ей так хотелось сесть рядом, подержать его за руку. И чтобы он обнял ее и прижал к себе. Она даже подошла и постояла рядом, но Митя не обратил на нее ни малейшего внимания. Он продолжал рассказывать Максу какую-то историю, которая случилась с ним когда-то давно.
«Я совсем ему не нужна», - подумала она. В горле запершило, в глазах защипало. Она отошла в сторону, но Митя продолжал беседу, не заметив этого.
Вышла на крыльцо, посмотрела на небо, вдохнула ночную прохла­ду...
«Ну почему так?»
Мягкая рука обняла ее за плечи:
-  Не печалься, девочка! - услышала она голос Веры.
Лана повернула к ней лицо:
-  Так видно?
-  Видно. Еще как. У меня дочь - твоя ровесница. Я умею читать по лицам молодых девушек.
-  Но... что же мне делать?
-  Он очень тебе нравится?
-  Да. Очень.
-  Знаешь, моя дорогая, у каждой принцессы есть своя сказка. И свой сказочный принц. Митя отличный парень и замечательный человек. Но он... понимаешь? Он другой. Он... не из твоей сказки...
-  Почему? Скажи, почему? Я недостойна? Или слишком некрасива?
-  Нет. Не поэтому. У вас разные задачи и жизненные намерения. Тебе нужна семья. Муж, дети. А ему - духовный путь. Чувствуешь разницу?
-  Но неужели нельзя это совместить? Семью, детей и духовный путь?
-  Можно конечно. Но... не в вашем случае. Поверь мне, я многое повидала в жизни. Он не твой прекрасный принц.
У Ланы слезы брызнули из глаз.
-  Ну почему? - беспомощно повторила она.
-  Не плачь, красавица. Ты ведь красавица, это чистая правда. В тебе столько этой женской силы, энергии и красоты. Просто поверь в это. Ты похожа на маленькую бабочку, которая еще не раскрыла свои яркие крылышки. Она помнит, как была гусеницей, и считает себя некраси­вой. Но на самом деле она - красавица. Поверь в себя. И ты обязатель­но попадешь в свою сказку. И встретишь своего принца. Того самого. Единственного...
-  Ты так думаешь?
-  Я уверена.
-  И... ты и правда считаешь меня красивой?
-  Конечно!
Лана улыбнулась сквозь слезы. Вера прижала ее к себе и сказала:
-  Помнишь, Гай говорил, что здесь усиливается все, что есть в чело­веке? Значит, и твоя мечта усилилась тоже.
Лана повернулась к Вере и крепко ее обняла, а потом вдруг спро­сила:
-  А... сказка моя случится скоро? Как ты чувствуешь?
Вера улыбнулась:
-  Скоро. Гораздо быстрее, чем ты думаешь.
Ночь опустилась темная и глубокая. Свет выключили, и поселок по­грузился в темноту.
Все давно уснули, не спалось только Асе. Она думала о том, что зав­тра предстоит обратная дорога. Медленный спуск до Саги. Было не­много грустно. Но, с другой стороны, она чувствовала небывалый подъ­ем и вдохновение. Ей хотелось писать. Она понимала, что соскучилась по родному столу и компьютеру.
«Я обязательно должна написать книгу об этой поездке, - поду­мала она. - Здесь столько всего произошло. Для меня это путешествие стало настоящим открытием. У меня прямо руки чешутся, так хочется писать...»
В голове стали рождаться строчки стиха. Она заворочалась в спаль­ном мешке.
«Так красиво получается. Жаль, если забуду».
Вылезла из спального мешка, подняла с пола рюкзак. Немного по­рылась и нашла ручку и фонарик. Бумаги в рюкзаке не было. Вспомнила, что в кармане куртки остался бумажный пакет из-под конфет. Встала, пошла искать куртку.
В это время за окном послышался шум, замелькали огни. Ей пока­залось, что мимо гестхауса прошла толпа людей. Но вскоре эти звуки отдалились, хотя продолжали звучать.
Ася нашла пакет, села на кровать, включила фонарик.
Строчки появлялись одна за одной. Ей не нужно было даже напря­гаться. Она подсвечивала себе фонариком и писала, писала...
Было уже за полночь, когда она закончила. Вздохнула и перечитала все, что написала.
«А красиво получилось. Нужно будет ребятам почитать завтра. А сейчас спать».
Но прежде чем лечь, она решила сходить в туалет. Взяла фонарик, тихонько открыла дверь и вышла на улицу.
Луна была настолько красивой, что она невольно залюбовалась ей. Вспомнила, как в детстве бабушка рассказывала сказку про девушку, которая пошла за водой и засмотрелась на свое отражение в колодце. Да так сильно, что решила, что она красивее, чем луна. Луна обиделась и украла ее. И теперь, если присмотреться хорошо, можно увидеть на луне очертания девушки с коромыслом.
Ася улыбнулась и побрела к туалету, который стоял достаточно да­леко от гестхауса. Она освещала себе дорогу фонариком.
Но когда через несколько минут она направилась обратно, фонарик вдруг заморгал и потух.
-  Батарейка закончилась, наверное, - пробормотала она вслух.
Теперь луна осталась за спиной, и она осторожно шла, стараясь внимательно смотреть под ноги, чтобы не упасть.
Она полностью сосредоточилась на созерцании своих ног, что не сразу почувствовала мягкое прикосновение. Кто-то опустил ей руку на плечо.
-  Гаури! - услышала она голос за спиной. Остановилась, резко по­вернулась.
И увидела нечто.
Луна слепила глаза, и она не могла рассмотреть деталей, но очерта­ния напоминали существо с рогами. Однако руки и ноги были на месте, как у человека. Существо сказало человеческим голосом что-то на ти­бетском и протянуло руку, в которой при свете луны сверкнуло острое лезвие клинка.
«Ну вот. Кажется, смерть моя пришла», - мгновенно пронеслось в голове. Страх липкой и противной волной подкатил к горлу, и она на­чала мягко оседать, цепляясь за воздух.
«Как глупо...» - только и успела подумалось, прежде чем потеряла сознание.
-  Ася! Асенька! Открой глаза! - она слышала далекий голос, кото­рый настойчиво звал ее. Глубоко вдохнула, и почувствовав боль в груди, с трудом разлепила глаза.
Первое, что она увидела, была все та же огромная луна. На улице по-прежнему стояла темнота. А прямо над ней склонилось озабоченное лицо Махендры.
-  Ася! Асенька! Ты меня слышишь ?
Она закрыла глаза и снова открыла. И вдруг, вспомнив последние события, напряглась.
-  А где?.. Где... оно?
-  Не бойся, - Махендра держал ее на руках, как маленького ребен­ка, - он ушел. Я его прогнал...
-  А что это было? Черт? Дьявол?
-  Нет. Это один из жителей поселка. Не бойся. На нем шапка была с рогами. Сегодня же полнолуние, тут ритуал проводят. Символический бой быков. Вот они и надевают шапки такие, рогатые.
-  Это человек? А... А почему он хотел меня убить?
-  Убить? Нет, он не хотел.
-  Но у него был нож. Он показал мне нож.
-  Он просил каплю крови. Капля крови Гаури принесла бы ему сча­стье. Так он считал.
-  Он хотел, чтобы я порезала палец?
-  Ну... что-то типа того...
-  Как он мог? Как он мог такого хотеть? Это же жестоко! - и Ася навзрыд заплакала. Весь пережитый страх выходил теперь слезами.
Махендра продолжал держать ее на руках, он не знал, что ему делать:
-  Не плачь. Я же не позволил ему обидеть тебя. И не позволю. Я буду тебя защищать. Слышишь? Как настоящий ангел-хранитель....
А Тате в это самое время снился сон. Тот самый, который уже снился ей однажды. Она в белой одежде странного покроя стоит внутри какого-то здания. Перед ней на пьедестале лежит человек. Чей-то голос говорит ей, что она должна это тело превратить в мумию. Она подходит, смотрит на тело и видит, как красива и молода эта девушка, лежащая перед ней.
В руках появляется ритуальный нож. Она склоняется над девушкой и вдруг ей кажется, что та дышит. Тата выбрасывает нож, берет ее холод­ные руки и согревает их своим дыханием.
-  Давай, дыши... пожалуйста, - шепчет она. На несколько минут становится тихо-тихо... И вдруг она слышит тихий всхлип... и вдох. Один, потом другой...
Грудь девушки начинает двигаться, щеки становятся розовыми, руки теплеют.
-  Давай, - наклоняется над ней Тата. И вдруг девушка открывает глаза.
-  Ну, вот и молодец! - Тата чувствует, что напряжение, которое было в теле, вдруг куда-то испарилось. Девушка поднимается с пьеде­стала и улыбается ей. Она подходит ближе и протягивает к ней руки. Тата смотрит внимательно... и узнает в девушке себя.
-  Кто ты? - спрашивает она.
-  Я - это ты, - тихо отвечает девушка, - твоя душа...
-  Все правильно, дочка, - слышит она голос за спиной и поворачи­вается. Там, в глубине коридора, стоит старик. Тот самый, что на тропе коры угощал ее цампой.
-  Все правильно ты, дочка, сделала... Достойно прошла испыта­ние... И не грусти... ведь твоя родина всегда тебя любит и помнит. Где бы ты не жила...
Утро было солнечным и чистым, как маленький улыбчивый ребе­нок. Группа собралась быстро. Расселись по джипам и двинулись в путь. Предстоял долгий переезд в пятьсот километров до Саги.
У Зои было прекрасное, приподнятое настроение. То, что она про­шла, наконец-то, кору, наполняло ее душу удовлетворением и осознани­ем собственной значимости.
Когда все начали рассаживаться по машинам, ей вдруг очень захо­телось ехать в одном джипе с Марой. Она подошла к Максу.
-  Поменяемся местами? - спросила она.
-  Без проблем, - Максу же хотелось ехать в одном джипе с Бхолой. Он чувствовал, что у него появилось много вопросов и срочно нужно было получить на них ответы.
Ася в это утро была странно молчаливой и какой-то даже немного испуганной. Махендра не отходил от нее ни на шаг. Вера осторожно за ней наблюдала, однако подойти и спросить в чем дело так и не решилась.
Махендра сел в джипе рядом с Асей и обнял ее. Она склонилась ему на плечо и вскоре уснула. Зоя сидела на переднем сидении, рядом с во­дителем. Ей очень хотелось поговорить с Марой. Именно поэтому она и поменялась местами с Максом. Но Ася уснула и разговаривать было нельзя, чтобы не мешать ей спать. Поэтому Зоя молчала.
Она смотрела прямо на дорогу и думала о том, что, наверное, дей­ствительно пришло время по-хорошему расставить все точки над i. Вот вернется домой и обязательно поговорит с сыном. Ведь они - родные люди. И кто сможет понять ее, если не он? Да, между ними слишком много недосказанности, обид и претензий. Но как от них избавиться, если они не общаются и не слышат друг друга?
«Просто он слишком сильно похож на своего деда...» - мелькну­ла в голове мысль. И в это время она увидела большую темную птицу, которая парила высоко над горами. Она то спускалась вниз, то снова поднималась за облака. Размах огромных крыльев, гордо поднятая го­лова, хищный клюв... Зое казалось, что она видит каждую мелочь на ее темном мощном теле...
«Жестокосердие - самый страшный грех и самое последнее испы­тание, - вдруг услышала она тихий голос. - Учись прощать, сострадать и любить, пока еще есть время...»
Какая-то пружина резко сжалась внутри и неожиданно распрями­лась. И Зоя вдруг вдохнула полной грудью прохладный утренний гор­ный воздух и тихо засмеялась.
-  Что там, Зой? - спросила Мара.
-  Ничего. Просто хорошо на сердце стало.
Мара протянула руки и опустила их на плечи Зои.
-  Я так рада! - сказала искренне.
-  И я тоже, - тихо проговорила Зоя.
В это время Ася, что спала, склонившись на плечо Махендры, вдруг заворочалась.
-  Ой, Асю разбудили! - Зоя сказала совсем тихо.
-  Я уже не сплю, - подала голос Ася, - можете нормально разгова­ривать ...
-  А у тебя все в порядке? - осторожно задала вопрос Мара.
-  У нее все хорошо. Лучше не бывает, - ответил за Асю Махендра.
Зоя слушала и ощущала этих людей рядом. Близких, любимых и родных. Готовых прийти на помощь, поддержать и понять. Ей стало так хорошо, что она вдруг сказала:
-  А давайте споем!
-  Давай! - поддержала Мара. - Запевай!
-  Ась, мы не будем тебе мешать? - Зоя повернулась назад.
-  Нет, скорее наоборот, - Ася слабо улыбнулась.
-  Ой, то не вечер, то не ве-е-чер... - запела Зоя.
-  Мне малым-мало спалось... - подхватила Мара.
-  Мне малым-мало спалось,
Ох, да во сне привиделось... - запели они вместе.
Песня захватила их волной, настроение поднялось, а машина увели­чила скорость на пустой дороге...
Через некоторое время и Ася тоже присоединилась. Махендра улыбнулся и закрыл глаза. Он понял, что кризис миновал.
Когда песня закончилась, Мара сказала:
-  Еще одну споем.
Вдруг Зоя в окне снова увидела большую черную птицу. Та спусти­лась низко, сделала круг и, взмахнув огромными крыльями, резко устре­милась в высоту, растворяясь в облаках.
«Мне так необходимо научиться прощать, любить и сострадать. У меня еще есть время», - мелькнуло в голове и растворилось вместе с птицей...
В Сагу приехали поздно вечером. В гестхаусе их встретили как ста­рых знакомых и сразу расселили. Проголодавшись с дороги, они едва дождались, когда Баба приготовит рис с овощами. Ели молча.
И только когда Протап принес чайник с водой, загалдели, вспоми­ная прожитый день.
В это время дверь открылась, и вошла группа людей. Первым зашел Гай, следом за ним еще несколько человек. Среди них был один незнако­мый. Никто не обратил на него внимания. Никто, кроме Мары. Этого человека она знала. Вернее, не знала, а видела. В ту памятную ночь на озере Манасаровар. Это был тот самый тибетец, которому задолжал Гай.
Мара втянула голову в плечи и потупила взгляд. Но это ей не по­могло. Пришедший оглядел присутствующих и, задержав на ней взгляд, улыбнулся.
Ася заметила, что с подругой что-то происходит, но не успела спро­сить. Дверь снова открылась.
-  Привет! Вот мы снова встретились! - это были ребята из Донец­ка. - Судьба как специально снова и снова пересекает наши пути.
-  Ну как? Расскажи, как вы на внутреннюю кору сходили? - спросил Митя у Коли, который сразу подсел к нему.
-  А пиво пить будешь? - спросил Коля.
-  Не... не хочется что-то, - ответил Митя.
-  И яков сушеных не хочется?
-  И яков... Я б картошечки поел, да с селедочкой...
-  Ну да. И я бы не отказался.
-  Ты мне зубы не заговаривай, - Митя заулыбался. - Давай! Расска­зывай!
-  Да расскажу сейчас. Пива все же возьму, - и Коля подошел к моло­дой тибетской девушке, которая была здесь за продавца.
-  Вчера мы пошли к горе, - начал он свой рассказ, - но по дороге на­чался камнепад и мы пройти не смогли. Дошли до монастыря. Там один монах или священник лепетал что-то на тибетском, но мы его не поня­ли. Ждали-ждали, но идти не рискнули. Из-за этих камней.
Всю ночь потом не спали. Возле нашей палатки, в которой мы ре­шили остановиться на ночь, ходили дикие собаки и всю ночь выли. А утром, когда мы вышли из палатки, увидели, что выпал снег и все об­леденело...
-  Снег? - удивился Митя.
-  Да, снег. А еще все покрылось коркой льда. Короче, покумекали мы с мужиками и решили: идем в Дарчен. Там сели на джипы и сюда... Что делать, коль не повезло с погодой?
Гай, который слышал рассказ, сидя за соседним столом, повернулся, улыбнулся и сказал:
-  Ну-ну... с погодой не повезло. Это в августе месяце. Тут как раз самая погода.
-  Хочешь сказать, что мы сдрейфили? - Коля напрягся и повернулся в сторону Гая.
-  Хочу сказать, что не пустила вас к себе гора, - сказал Гай и отвер­нулся.
-  Ерунда, - начал горячиться Коля. - Просто с погодой не повезло. В следующий раз приедем и обязательно пройдем внутреннюю кору!
-  А когда собираетесь на Тибет снова? - спросил Митя, чтобы сме­нить тему и отвлечь Колю от скандала, который готов был вспыхнуть в любую секунду.
-  Не знаю. Может, через год или два, - Коля еще продолжал «ки­петь». - И обязательно пройдем! Вот только подготовимся лучше!
-  И водки возьмем побольше, - вмешался один из донецкой группы. Остальные засмеялись.
-  Может, это как раз не погода, а водка и помешала, - сказала Богда­на Вере тихо. - Вот я никаких собак ночью не слышала, а им они выли...
-  Да бог с ним. Давайте-ка чайку попьем. У меня еще орехи есть и сухофрукты, - Вера поднялась. - Протап, можно еще чаю?
-  Да-да, конечно, - Протап подавал Вере чайник, а сам наблюдал за Марой, которая сидела, спрятавшись за Асей, и не поднимала глаз.
Он все сразу понял и старался держаться поближе.
Гай заказал пива. Они вместе с пришедшим тибетцем начали его пить.
Тата допила свой чай и вдруг, обратившись к Бхоле, спросила:
-  Я никак не пойму... Тут такие святые места. Красивые, духов­ные ... А многие здесь живущие пьют. И пьют много. А еще, грязь везде страшная. Мусор. Как это? Почему?
-  Бог Шива - это Бог созидания и Бог разрушения. Путь деграда­ции - это тоже путь. И мы не знаем всей истории с точки зрения боже­ственной справедливости, - коротко ответил Бхола.
Ася хотела поддержать разговор, но внезапно почувствовала, что очень устала.
-  Пойдем-ка спать, подруга, - обратилась она к Маре.
-  Пойдем, - согласилась та, - но только пусть Протап нас проведет, - добавила тихо.
Ася удивленно посмотрела на нее, но возражать не стала.
-  Ложитесь спать, - сказал Протап, когда они подошли к дверям комнаты, - и никому не открывайте.
Ася хотела спросить: почему? Но, увидев глаза Мары, поняла: есть какая-то причина. И подруга ей обязательно об этом расскажет. Не сей­час, а когда захочет. Но расскажет обязательно. Ася хорошо знала свою Марушку...
Проснулась оттого, что кто-то громко колотил в дверь. Открыла глаза, посмотрела на кровать Мары. Та не спала. Сидела, забившись в угол и поджав под себя ноги.
-  Кто там? Что случилось? - спросила Ася.
Подруга не ответила. Но ее взгляд был перепуганным и затравлен­ным.
-  Кто там? - спросила Ася громко, подойдя к двери. Стук прекра­тился, однако ей не ответили.
-  Кто там, я спрашиваю? - голос Аси стал резче. - Либо отвечайте, либо прекратите хулиганить.
Несколько секунд царила тишина, потом стук возобновился снова.
-  Отвечайте быстро: кто там и что вам нужно? - со всей строго­стью, на которую она была способна, снова спросила Ася.
Ей ответили что-то на тибетском. Потом к этому голосу добавился второй, который показался Асе знакомым.
На несколько минут все затихло. А потом в дверь постучали снова.
-  Ась, это я, Протап. Как там Мара? Открой!
Ася глянула на Мару. Та выглядела совершенно перепуганной; одна­ко смогла сказать:
-  Протап... пусть войдет...
Ася открыла дверь. Протап вошел и быстро направился к Маре:
-  Не бойся... Он тебя не тронет. Не бойся... Обещаю...
А Ася, глядя на эту сцену, вдруг вспомнила события прошедшей ночи и поняла, что у Мары тоже есть какая-то тайна. Нечто такое, от чего Протап ее защитил.
Она вспомнила рогатое существо из своего ночного кошмара и вдруг осознав всю комичность той ситуации, начала тихо смеяться.
-  Что смешного? - спросила Мара в недоумении и даже с легкой обидой в голосе.
-  Сейчас расскажу, - и Ася начала свой рассказ о ночных событиях, стараясь придать ему максимально комическую форму.
Скоро все трое хохотали во все горло.
-  Я тебе тоже сейчас кое-что расскажу - вдруг сказала Мара. - Как меня купить хотели...
Когда-то Асина бабушка, которая хорошо гадала на картах, сказала ей:
-  Когда ко мне приходят клиентки, я их всегда спрашиваю: вы правду хотите узнать или успокоиться? Представляешь, все приходят успокоиться... Даже если и утверждают обратное. Это же сразу видно. Страх делает людей управляемыми. Слабыми. Поэтому, когда просят моего совета, я обычно советую вот что: если происходит что-то, чего вы боитесь, постарайтесь сделать это смешным. Доведите свой страх до абсурда и смейтесь. Потому что именно смеха боится страх... Именно смеха...
Ася вспомнила это сейчас, когда хохотала до слез, слушая рассказ Мары и Протапа.
Да. Страх боится именно смеха. Ночная темнота растворяется с первыми лучами солнца, а страх - с первой улыбкой...
Дорога до Джангбы заняла весь следующий день. Пейзаж за окном постепенно менялся: начали спускаться с высокогорья.
Максу было жаль. Весь вчерашний и позавчерашний день он был в приподнятом настроении, представлял, как приедет домой и расскажет друзьям о путешествии. Но сегодня он вдруг понял: скоро все закон­чится. И загрустил. Он смотрел в окно и видел, как серпантин дороги спускается вниз, как появляется растительность, а облака те, что еще вчера были рядом, становятся все дальше и дальше...
Бхола почувствовал его настроение:
-  Все в жизни когда-то заканчивается, - сказал он, обнимая Макса за плечи, - чтобы начаться заново. И если мы принимаем это, тогда и расставаться и прощаться легко... А если цепляемся, держим уходящее -  тогда больно и очень-очень грустно...
-  Я знаю, - вздохнул Макс и добавил, невесело улыбнувшись: - Те­оретически.
-  А ты практикуй медитацию и скоро сможешь расставаться с ухо­дящим свободно. Воспринимать эту жизнь как процесс, движение...
-  Да. Я собираюсь это делать, как только вернусь домой.
-  Зачем?
-  Что зачем? - не понял Макс.
-  Зачем так долго ждать? Ты можешь это делать прямо сейчас. За­крой глаза, расслабь тело, дыши...
Макс сделал несколько расслабленных вдохов и выдохов и вдруг снова увидел себя там, на перевале Дролма-ла. Огромный мир, прекрас­ный и удивительный, распахнулся внизу. Он стоял с ощущением побе­ды. Да, он смог. Он взял этот первый в жизни большой перевал. Перевал своей судьбы.
Он оглядывался вокруг и дышал... Дышал этим новым воздухом свободы, реализации, радости...
А прямо над головой золотые шапки облаков опускались низко-низ­ко, приглашая продолжить путь дальше... В новое завтра....
-  Отдых десять минут, - Гай шел вдоль машин. - Последний пере­вал. После этого идем на спуск, покидаем высокогорный Тибет.
Все вышли из машин и разбрелись кто куда. Наверное, каждому хо­телось подумать о чем-то своем, побыть в одиночестве и один на один сказать Тибету - до свидания...
Егор отошел в сторону. Он смотрел на бескрайний простор, на снежные шапки «восьмитысячников», которые вырисовывались на фоне хмурого неба, и думал о том, что у каждого из нас свой путь и свое предназначение.
Он часто размышлял теперь о жизни и смерти брата с позиции но­вого знания и новых ощущений, полученных здесь. Анализировал все события того страшного дня, когда тот стал «без вины виноватым» и попал под суд. Вспоминал, как достойно и с честью Трофим перенес это испытание. И как мужественно он завершил свою жизнь. Как настоя­щий самурай.
«Сики-соку-дзэ-ку, - вспомнил он, как любил повторять Трофим.
-  Все в мире иллюзорно». Главный принцип дзен-буддизма, религии са­мураев. «И боль. И болезнь, и страдание... И привязанность...»
Он стоял в одиночестве на последнем перевале и чувствовал, как приходит понимание великого... Все в мире иллюзорно... все есть «придумки нашего ума»... И только любовь, память, жизнь и смерть есть истина...
На следующий день нужно было проснуться рано.
-  На границе обычно собирается большая очередь. Поэтому, что­бы побыстрее пересечь ее и попасть на сторону Непала, нужно выехать пораньше, - говорил Гай за ужином, когда они собрались в гостинице Джангбы, где остановились на ночлег.
Маре показалось, что Гай хочет поскорее с ними распрощаться. По­ход почти закончен, деньги заплачены. Эти последние часы всегда быва­ют мучительными, тянутся долго и бестолково.
-  Во сколько выезжаем? - спросила Вера.
-  Завтрак в семь, сразу на машины и едем, - сказал Гай.
Утром по дороге к пограничному пункту все молчали. Наверное, мысленно подводили итоги последних дней или вспоминали прожитое.
Бхола повернулся к Вере:
-  Спасибо. Ты отлично справилась.
Вера улыбнулась:
-  Мы все справились хорошо.
-  Да, ты права. Мы все молодцы. Ну как тебе понравилось «лететь первым пилотом»?
-  Нормально. Думаю, что через годик снова группу соберу. Пой­дешь с нами?
-  Посмотрим. Думаю, что да. Время покажет.
-  Да время многое покажет. И понять ценность этого путешествия мы сможем только со временем...
-  Да, понять и оценить по-настоящему... Для этого нужно время.
-  Интересно будет вспомнить все года через два - три, - Вера снова улыбнулась.
-  Думаю, у нас будет такая возможность...
Возле границы уже стояла очередь. Она была небольшой, и наши путешественники с недоумением посмотрели на Гая.
-  Занимайте очередь быстрее, - поторопил он. - Сейчас народ на­бежит.
Он оказался прав. Спустя пару минут подъехал автобус и из него стали выходить индусы. Те самые, с которыми дорога наших путеше­ственников пересекалась уже не раз.
-  Ой, смотрите, наши знакомые, - Лана кивнула головой в сторону автобуса.
-  Да, точно. Группа в «полосатых купальниках», - засмеялась Вера.
Индусы пристроились в очередь. Следом подъехал еще один авто­бус с туристами, а за ним еще один.
Через десять минут очередь стала огромной.
-  Вот! Я же предупреждал, - Гай вместе с водителями джипов про­должал стоять рядом. - Но нам пора прощаться. Пограничный пункт уже открылся, сейчас начнут пропускать людей.
Ребята стали подходить и прощаться. Было немного грустно. Все эти тибетцы - и Гай, и водители джипов, стали частью их общей команды.
-  Ребята! Пора! - Егор стоял в очереди первым. Он увидел, что че­ловек перед ним зашел в здание пограничного пункта. - Наша очередь! - и первым пошел вперед.
Ася сделала шаг и вдруг почувствовала, как закружилась голова, со­знание стало гаснуть.
-  Ась! Что с тобой? - Мара подскочила к подруге, начала растирать ей уши, потом быстро достала нашатырный спирт.
От острого запаха Ася открыла глаза, но идти она не могла. Махен­дра и Бхола взяли ее под руки и повели через границу. Пограничник милостиво махнул рукой: мол, проходите быстрее, не нужны нам тут неприятности.
Ноги заплетались, она шла через мост Дружбы, опираясь на ребят.
«Что со мной? - думала она. - Очередной приступ?»
«Нет, - прозвучало в голове, - это избавление».
Маленькая девочка, что шла навстречу ей вместе с мамой, вдруг подняла глаза. И Ася увидела ясные, чистые, добрые, любящие глаза ан­гела ....
«Избавление? От чего?» - спросила мысленно.
«От неверия... от сомнений... от болезни... от боли... от уныния. Начало новой, творческой, успешной жизни. С верой, любовью и радо­стью...»
Непальский таможенник тоже пропустил их быстро, только кивнул головой.
Махендра и Бхола посадили ее на лавку в здании таможни и начали готовить документы для паспортного контроля.
-  Ася, где твой паспорт? - спросил Макс. - Нужно форму заполнить для визы.
-  Там, в рюкзаке, - Ася показала на рюкзак.
Макс открыл рюкзак и быстро нашел паспорт. Внутри паспорта он увидел клочок бумаги, оторванный от бумажного пакета для конфет. Невольно его взгляд остановился на неровных строчках: 
Я вернусь в Тибет, я знаю.
Может, и не очень скоро.
Только там осталось сердце,
Там теперь живет душа.
К величавому Кайласу,
В эти горы, к этим звездам
В каждом сне и в каждом вдохе
Возвращаюсь не спеша.
Снова на Манасароваре
Гуси красные танцуют,
Облака расшиты нитью
Яркой радуги двойной.
Я вернусь в Тибет, я знаю,
Как бы жизнь не повернула,
Потому что нет дороги
У меня теперь другой...

Макс дочитал последнюю строчку и, отвернувшись, смахнул слезу.
«Да. Я вернусь на Тибет снова. Обязательно вернусь!» - подумал и посмотрел на Асю. Видно, что ей стало легче, она улыбалась. Рядом стоял Баба и тоже улыбался.
«Точно, без него здесь не обошлось, - подумала Зоя, глядя на Асю рядом с Бабой. - Настоящий волшебник...»


Часть 12
Год 2015. Непал, Катманду
(и не только...)

- Матвей, иди скорее сюда! - Ася сделала телевизор погромче.
- Сегодня ночью в Непале произошло землетрясение магнитудой 7,8 балла по шкале Рихтера. Эпицентр находился в восьмидесяти кило­метрах от города Катманду в сторону Покхары. И в Катманду, и в Покхаре многочисленные разрушения, есть человеческие жертвы... - голос диктора был ровным и бесстрастным.
Матвей зашел в комнату, посмотрел на часы: 6:36 утра. 
-  Что случилось, Асюнь?
- Землетрясение в Непале, почти восемь баллов. Много разруше­ний, есть жертвы. Нужно срочно Бхоле позвонить, узнать, как он там, как ребята, как коммуна...
-  Да, конечно. Звони прямо сейчас, может, им нужна наша помощь. Сколько там сейчас? Четыре часа разница?
-  Да, четыре.
-  Значит 10:36.
Матвей сел на диван рядом с Асей и обнял ее за плечи.
«Надо же, землетрясение, - подумал он, - и море сегодня беспо­койное, ветрено... Хоть и апрель на улице, самая весна. Как чувствует море, что где-то беда пришла...»
Полгода назад они въехали в этот новый дом на берегу Черного моря. Но Матвей все никак не мог привыкнуть ни к новому месту жи­тельства, ни к новому статусу, ни к новому часовому поясу. Поэтому просыпался с восходом солнца и Ася просыпалась вместе с ним.
Всю жизнь он полагался только на себя и отвечал только за себя. А вот сейчас в его жизни появился человек, которого хотелось защищать и оберегать...
Когда он три года назад вместе с друзьями собирался на Тибет, ему и в голову не могло прийти, что этот поход полностью перевернет его жизнь.
Случайная встреча на обратном пути и признание незнакомой жен­щины в том, что она - писатель, разбудили в нем интерес. Он вернулся в родной Новосибирск и нашел в магазине ее книгу. Сначала одну, потом вторую.
Он никогда не был впечатлительным, хотя читать любил с детства. Пер­вая книга показалась ему слишком «женской». А вот вторая с историей про археологов и полицейских очень понравилась. Он даже узнал себя в одном из героев. Но, наверное, на этом бы все и закончилось, если бы слу­чайно он не увидел объявление о творческой встрече с автором в их городе.
Купил цветы и пошел на встречу. Ася сразу его узнала, увидев в тол­пе, и после окончания официальной части сама подошла поздороваться.
-  Привет, Матвей! Рада тебя видеть!
-  Ты меня помнишь? - он был немного удивлен, хотя вообще уди­вить его было достаточно трудно.
-  Конечно помню. Как можно забыть? Этот поход, он был... таким важным, таким значимым. Кстати, здесь все написано. И про тебя тоже, - и она протянула ему новую книгу, которая еще пахла свежей типо­графской краской.
-  «Там, где живут облака», - прочитал он вслух название книги. - Тут действительно и про меня есть? Правда? - удивился он.
- Да.
После встречи он предложил ей поужинать вместе. А даль­ше... Дальше сложилось как-то само собой. Он не анализировал. Да и зачем? Ведь это было очевидно: им было комфортно друг с другом.
Спустя полгода он сделал ей предложение, и они поженились. Знал о том, что у Аси есть мечта: жить рядом с морем. У него было достаточно денег, поэтому он принял решение быстро - купил дом на берегу моря в Болгарии, забрал Асю и вот уже полгода они жили в новом доме.
Ася набирала телефон несколько раз, но номер не отвечал.
-  Не отвечает, - сокрушалась она, - ни телефон Бхолы, ни Махендры. А номера Протапа у меня вообще нет...
-  Не волнуйся ты так. Может, там просто связи нормальной нет, потому что землетрясение. Не обязательно что-то случилось, - Матвей, как умел, успокаивал жену.
- ...военные действия на Донбассе продолжаются, - диктор расска­зывал последние новости.
Ася снова посмотрела на экран телевизора. Там показывали разру­шенные деревни, перепуганных людей, военную технику. На Украине шла война.
-  Слушай, - Ася повернулась в сторону Матвея, - что вообще про­исходит? Моя родная Украина горит в огне. Брат идет против брата. Между Россией и Украиной нарастает напряжение. Как же так? Ведь мы... Мы дети одной матери: и русские, и украинцы... Когда? Где мы допустили ошибку, что стали врагами? Почему?
-  Это политика, моя дорогая. Кому-то очень хотелось нас поссо­рить, но никак не удавалось. А теперь вот... удалось...
-  Но ведь мы братья и сестры... По своей сути - родные люди. По­смотри на меня: я - украинка, ты - русский. Чем мы отличаемся? Мы думаем одинаково и понимаем друг друга. Почему?
Матвей только развел руками. Он не знал, что ответить. Почему случилось так, что на Украине началась война. Почему вина за эту войну легла на Россию.
Ася продолжала набирать номер телефона Бхолы, а сама вдруг вспомнила ребят из Донецка. Тех самых, с которыми познакомилась на Тибете. Улыбчивое лицо Коли, его красавицу-жену Богдану. Где они сей­час? Живы ли?
Она вспомнила, как Коля называл их «братья-славяне», и к сердцу подкатила горечь...
В это же время в небольшом поселке к северу от Мюнхена Лана, лежа в кровати, открыла глаза. Ребенок просыпался рано, поэтому она вставала, чтобы его покормить. Мужа дома не было, несколько дней на­зад он уехал в командировку
Поменяла сыну памперс, начала кормить. Маленький Алекс был удивительно похож на Клауса, ее мужа. Вспомнила, как они познакоми­лись. Заулыбалась.
Это было так романтично и так красиво. Она приехала в Индию от­дыхать, он тоже. Они встретились на берегу Индийского океана пре­красным летним вечером и потом весь отпуск провели вместе.
Клаус был старше. У него уже был за плечами неудачный брак, по­этому в этот раз он был осторожным. Однако звездное индийское небо, теплые волны, цветущие деревья сделали свое дело.
«У каждой принцессы есть своя сказка».
Она часто вспоминала эти слова Веры, сказанные ей вечером после коры в Дарчене. И ее сказка случилась в нужное время.
Вскоре Лана вышла замуж за Клауса и уехала из России. К величай­шей радости ее родителей. Теперь папа мог с гордостью рассказать всем о том, что его дочь живет не где-нибудь, а в Германии.
А десять месяцев назад на свет появилось это маленькое, самое лю­бимое и родное существо - ее сын.
Алекс наелся и снова уснул. Она осторожно положила его в кроват­ку и пошла на кухню. Захотелось попить чаю. Чисто русская привычка.
Включила телевизор.
- В Катманду имеются значительные разрушения. Есть человече­ские жертвы, - говорил диктор.
«Бхола... ребята... Махендра, Протап, Баба... Как они? Нужно не­медленно позвонить» - Лана схватила телефон и начала набирать но­мер Бхолы.
«Хоть бы все у них было в порядке», - думала она. И набирала сно­ва и снова. Но телефон не отвечал.
В это время Баба вышел из кабинета, сейчас у него был перерыв. Он уже слышал о том, что в Непале случилось землетрясение, и звонил ро­дителям. Отец сказал, что в деревне разрушений много, но их дом почти не пострадал. Все близкие живы и здоровы. Однако сам отец работает без отдыха, потому что многие односельчане пострадали и людям нуж­на его помощь, его искусство и талант лечить.
После того памятного похода на Тибет вместе с русской группой жизнь Бабы неожиданно изменилась.
Зоя, вернувшись в Москву, нашла заинтересованных людей, и Бабу вместе с семьей пригласили работать в Россию. Уже больше двух лет он жил в Москве и работал в клинике нетрадиционной медицины.
За это время он приобрел известность. К нему приезжали лечиться люди с разных городов России.
Он стоял на крыльце клиники и смотрел на зеленые листики, кото­рые были молодыми, свежими и чистыми. Воздух наполнял аромат вес­ны.
«Нужно позвонить Бхоле, узнать, как у него дела. Может, он что-то знает про Протапа? И про Махендру?»
Баба достал телефон и начал набирать номер Бхолы. В трубке шли гудки, но никто не отвечал.
«Странно. Связь ведь в Непале есть, несмотря на чрезвычайную си­туацию... Может, тоже занят, как мой отец? Ведь он из тех людей, что всем и всегда приходят на помощь. Ладно, попробую позвонить в следу­ющий перерыв», - подумал Баба и вернулся к работе.
Мара в это время уже собралась на обед. В ее городе было ровно 13:00. Они с Григорием договорились пообедать в ближнем кафе, где готовили вкусный борщ и вареники.
Она сняла белый халат и надела плащ. Уже собиралась выйти из по­ликлиники на улицу, как вдруг услышала, как у стойки регистрации раз­говаривали две медсестры:
-  Ты новости слышала? Опять санкции ужесточили против России. В связи с этой украинской войной. И Европа, и Америка. Валюта подско­чила так, что просто ужас. Даже не представляю, что делать теперь будем.
-  А тебе что эти санкции? Ты что, без импортных деликатесов жить не можешь? Подумаешь, напугали, - насмешливо прокомментировала другая.
-  Причем тут деликатесы? Я про лекарства. Ведь многие нужные препараты мы закупаем за рубежом, за валюту. Конечно, что-то можно заменить отечественными... А как быть с теми, что заменить нельзя? Ведь иногда от этого препарата зависит человеческая жизнь... А теперь их у нас не будет. Вообще не будет. Понимаешь?
-  Да... тут ты права полностью, - вздохнула вторая. - Иногда зна­ешь, что нужно сделать, чтобы человек выжил, а возможности нет.
-  Вот и получается, - продолжила первая, - ввели санкции... Кого и чему хотели научить? Страну? Правительство? Олигархов?.. А страдают-то простые люди...
«Страдают простые люди», - звучало в голове у Мары всю дорогу, пока она шла к кафе.
-  Привет! - Григорий подошел сзади, поцеловал.
-  Привет! - улыбнулась она в ответ.
-  Ты уже заказала?
-  Да. Тебе - как обычно.
-  Хорошо. Кстати, ты слышала, что в твоем любимом Непале ночью случилось землетрясение?
-  Землетрясение? Нет, не слышала. Сильное?
-  Очень даже. Почти восемь баллов. Показали по телевизору раз­рушенные храмы в Катманду. Грустная картина.
-  Ого! Нужно срочно туда позвонить. Узнать, как Бхола, как Про­тап, Махендра, Баба. Как коммуна Ошо Тапобан.
-  Конечно позвони. Набери прямо сейчас.
Мара начала набирать номер Бхолы. Гудки шли, но он не отвечал. Тогда она написала ему эсэмэску: «Сообщи, как ты, ребята. Чем можем помочь? Мара».
После того памятного похода на Тибет она все же смогла изменить свою жизнь. Бракоразводный процесс с мужем прошел удивительно бы­стро. И, что самое главное, без скандалов и взаимных претензий. Они разъехались по разным квартирам. Но соединить свою судьбу с судьбой мужчины, которого любила все эти годы, Мара так и не смогла. В по­следний момент Григорий сказал ей, что решил остаться в семье. Сна­чала она обиделась и даже проплакала всю ночь, а потом согласилась. Они регулярно встречались и каждый день обедали вместе. Но жили по-прежнему врозь. Со временем Мара научилась ценить одиночество, нашла в нем много приятных моментов и даже полюбила быть одна.
До Асиного отъезда она часто встречалась с подругой. Пили чай, вспо­минали то путешествие на Тибет, которое каждому помогло осознать и принять свою жизнь такой, какая она есть. Сейчас же Аси рядом не было.
-  А может, Аське позвонить? - обратилась она к Григорию. - Вдруг она что-то знает?
-  Конечно попробуй.
Но телефон Аси был занят.
«Страдают простые люди», - почему-то упорно вертелось в голове...
...От ночных толчков рухнул дом, в котором он жил последние три года.
Здесь, в горах, толчки ощущались особенно сильно. Он сидел на не­большой поляне, понимая, что бежать некуда. Несколько крупных кам­ней сорвались с возвышения и полетели прямо в развалины дома.
«И жизнь и смерть - все рядом с нами. Каждое мгновение...»
После возвращения с Тибета он принял это единственное, с его точ­ки зрения, правильное решение - уйти в отшельничество.
Боль от давней потери уже не рвала его сердце, однако вернуться к обычной жизни он не мог.
Этот домик высоко в горах достался ему от дальнего родственника, который жил здесь когда-то и пас овец. Протап же уехал сюда, чтобы в тишине и медитации понять смысл жизни. И приготовить себя к смерти.
Долгих три года он жил здесь, лишь изредка спускаясь в деревню, чтобы взять там немного продуктов. Иногда он бывал у родителей, но со временем это случалось все реже.
Последние полгода он почти никуда не выходил. С утра до вечера сидел на поляне рядом с домом и слушал тишину, которая шла из сердца. Он полностью смирился и принял все, что случилось в его жизни. Он обрел покой и тихую радость бытия... Он сидел на небольшой поляне и смотрел вдаль. И то, что видели глаза его сердца, невозможно было увидеть обычными человеческими глазами.
Следующей ночью толчки возобновились. Он чувствовал, как за­шевелилась, пришла в движение земля под ногами, а близлежащая гора сдвинула в его сторону...
Когда взошло солнце, поляна, на которой еще недавно стоял ма­ленький дом пастуха, исчезла с лица земли. Так же, как сам дом и его последний жилец. Теперь любой, подошедший достаточно близко, мог увидеть каменную стену горы на том месте, где еще недавно была доро­га к дому. И только едва заметная тропинка между камней напоминала о том, что совсем недавно здесь жил человек. Хороший, добрый... на­стоящий ангел-хранитель на земле...
Мара встрепенулась.
«Протап!» - резко отозвалось в сердце.
В это время зазвонил телефон. Григорий вопросительно посмотрел на нее.
-  Макс. Это Макс, - ответила на его немой вопрос. - Але!
-  Мам! Ты слышала? В Непале землетрясение! - голос Макса был взволнованным.
-  Да, слышала. Я пробовала звонить Бхоле, но он не отвечает.
-  И я пробовал. Тоже тишина.
Мара представила озабоченное лицо сына, улыбнулась: взрослый стал, ответственный. Особенно после того, как женился.
И правда, после похода на Кайлас жизнь Макса удивительным обра­зом сложилась. Он быстро устроился на хорошую работу, купил маши­ну и квартиру. Потом познакомился с хорошей девушкой, и вскоре они стали семьей. Теперь он регулярно медитировал и даже вместе с женой ездил в ашрам Ошо, в котором жил Бхола, в Тапобан.
Конечно, жизнь преподносила разные сюрпризы, но теперь Макс мог спокойно на них реагировать. И принимать достойно любые вы­зовы судьбы.
Он совсем недавно созванивался с Бхолой, и тот сказал, что собира­ется в Россию. Макс надеялся на скорую встречу. И вот теперь...
Тем временем Баба снова вышел на перерыв. Он раз за разом наби­рал номер Бхолы. Гудки шли, но трубку по-прежнему не брали.
«Почему он не отвечает, - спрашивал он сам себя. И сам же отве­чал: - Потому что очень занят».
Мысли о том, что с Бхолой может что-то случиться, даже не при­ходила ему в голову.
Он уже собрался возвращаться в клинику, но телефон нетерпеливо зазвонил. Это была Зоя.
С тех пор как он жил в Москве, они стали хорошими друзьями. Зоя помогла ему и его семье быстрее адаптироваться. Они часто встреча­лись. А еще Зоя учила жену Бабы русскому языку.
Сама Зоя после возвращения с Тибета помирилась с сыном. Они продали квартиру, взяли кредит и купили две отдельные квартиры. Для сына и его семьи. И для нее, Зои.
Она начала заниматься кундалини-йогой. Ходила на занятия, ездила на семинары. И сейчас уже сама стала инструктором. Теперь она вела занятия по кундалини-йоге в одном из элитных йога-клубов Москвы. А еще регулярно посещала любимый православный храм.
-  Привет, Баба. Я тут услышала, что в Непале землетрясение.
-  Да. Я знаю. Уже поговорил с отцом. Но до Бхолы дозвониться не могу. И до Махендры тоже.
- А Протап?
-  Его телефона я не знаю. Он же сразу после нашего возвращения ушел жить в горы, в отшельничество.
-  Слушай, а может, Асе позвонить? Она наверняка что-то знает, они ведь с Бхолой общаются.
-  Да, позвони. А я буду пробовать дозвониться до Непала.
Бхола зашел в комнату и услышал, как разрывается телефон. По­следние сутки он почти не спал и не ел. Землетрясение разрушило мно­гие здания в коммуне, однако, к счастью, пострадавших не было. Конеч­но, люди были напутаны, но Бхола видел для каждого саньясина в этой ситуации новую возможность, новый вызов.
Сохранить спокойствие и равновесие, когда все вокруг рушится, когда на твоих глазах погибают люди, здания превращаются в груду кам­ней, дрожит земля и гудит под ногами... Да, это задача не из легких.
Но именно саньясины в это страшное время стали теми людьми, кто на практике показывал действенность учения Ошо.
Они успокаивали людей, оказывали первую помощь, помогали уби­рать обломки зданий, привозили еду и медикаменты, устраивали лагеря временного содержания. Со спокойствием и улыбкой на лице...
И всю эту работу в коммуне возглавлял Бхола. У него было много, очень много дел. Однако он понимал, что его друзья, живущие в разных странах, волнуются, поэтому нужно обязательно их обзвонить и успокоить.
-  Але! - Бхола включил трубку.
-  Бхола! Это я, Махендра. Как ты? Как коммуна?
-  Махендра! У тебя все в порядке? У нас все нормально. Пострадав­ших нет. Есть разрушения, но это не страшно.
-  У нас тоже есть разрушения. В округе все в руинах. Но, слава богу, мои все живы. И родители, и братья, и сестры, и семья. Кстати, ты же не знаешь, наверное, у меня недавно близнецы родились. Мальчик и девоч­ка. Бхола и Ася.
-  Ухты! Поздравляю. Бхола и Ася? Удивительно.
-  Бхола и Асель. Но я зову ее Асей. Как нашу Гаури. Помнишь?
-  Конечно помню. Я как раз собирался ей позвонить. Асе. Она зво­нила много раз. Волнуется. Нужно рассказать все как есть.
-  А Баба? Ты что-то знаешь о нем? Где он?
-  Да, знаю. Он уже давно живет в России. У него все хорошо.
- А Протап?
-  Он три года назад ушел в горы. С тех пор я ничего о нем не слы­шал.
-  Ладно. Держи меня в курсе всего. Хорошо? Ты же со всеми обща­ешься...
-  Обязательно. И чтобы не случилось, помни: ты был у священной горы Кайлас. И бог Шива тебе обязательно поможет. И семье твоей тоже.
-  Да, я знаю, - голос Махендры стал глуше, - я верю в это....
В Омске в это время уже наступил вечер, медленно растворившийся в ночи. Егор вернулся домой уставший и выжатый, как лимон. Еще бы, сегодня его воспитанники первый раз участвовали в серьезных сорев­нованиях.
Уже два года, как он оставил адвокатскую практику и пошел в спор­тивный клуб тренировать маленьких каратистов. Работать с детьми, учить их, быть для них и наставником, и другом, все это было очень новым и очень необычным для Егора. Но зато какое наслаждение он испытывал, когда Петя из третьего класса, у которого так долго ничего не получалось, вдруг смог выполнить кату; или пятиклассник Вася не­ожиданно победил на школьных соревнованиях. Он видел их глаза, чув­ствовал нетерпение и ожидание и просто помогал им, этим «мелким клопам», как любя называл своих питомцев, почувствовать себя силь­ными, поверить в себя, понять, что они могут многое.
Сегодня были первые соревнования серьезного уровня. И его паца­ны не подвели. Три первых места, пять вторых и два третьих.
Он автоматически включил телевизор, налил в кружку молока.
На экране увидел знакомые места в руинах.
«Елки! Это же Катманду!» - пронеслось в голове.
Но репортаж уже закончился. Он успел только узнать, что в Непале случилось землетрясение.
Кинулся к компьютеру, включил Интернет, начал читать новости.
«Как там Бхола, Махендра? Как Протап, Баба? Коммуна Ошо Тапо­бан?» - подумал он. - Нужно кому-то позвонить. Кому?»
Пальцы уже сами набирали номер.
-  Але! - через мгновение ответил ему бодрый голос Веры.
-  Вера! Привет! Это Егор. Услышал, что в Непале землетрясение. Вспомнил, что ты в поездку недавно звала. Подумал: значит, знаешь но­вости.
-  Привет, Егор! Да, в Непале землетрясение. И достаточно сильное. Наша поездка накрылась «медным тазом». До Бхолы дозвониться не могу. До Махендры тоже. Телефона Протапа я не знаю, а Баба уже два года живет в России.
-  Вот оно как, - протянул Егор. - Наверное, все же нужно дозво­ниться как-то. Думаю, что ребятам нужна наша помощь.
-  Я уже целый день пробую. Пока тишина. Увы!
-  А твои дела как? Расскажи.
-  Да все у меня хорошо. После нашего похода я открыла собствен­ное бюро путешествий. И теперь вожу группы по всему миру: и в Ин­дию, и в Непал, и в Бутан, и в Королевство Мустанг. Даже на Филип­пины ездили. Вот в Гималаи собирались. Но, наверное, пока не судьба. Придется тур заменить и вместо Гималаев повезти людей в Грузию, на Казбек. Тоже горы... Лучше гор могут быть только горы...
-  ...на которых еще не бывал, - подхватил Егор. - Здорово! Возьми как-нибудь и меня с собой.
-  В любое время. Добро пожаловать. Ты, кстати, можешь на особых условиях поехать. Мне в поездках помощники ох как нужны. Поедешь?
-  Считай, договорились...
А в это время на другом конце земли наступило утро. Тата открыла окно - красота. Здесь на Вирджиния-бич весна была особенно краси­вой.
Потянулась, взяла коврик и пошла на улицу заниматься. Прямо пе­ред домом была небольшая зеленая лужайка, и Тата любила там делать по утрам йогу
Тогда, после возвращения с Тибета, многое в ее жизни изменилось. Она поняла, что хочет двигаться вперед, поэтому сразу пошла учиться. Через год они вместе с Дэном организовали собственный бизнес - от­крыли маленькую кофейню. Поначалу Тата работала там сама: готовила кофе и пирожные, обслуживала клиентов. Но дело быстро пошло, и уже через несколько месяцев в кафе появились и кондитер, и бариста, и офи­цианты.
Тата с Дэном часто путешествовали по стране. Муж любил повто­рять, что нужно знать страну, в которой живешь, уважать ее традиции, любить и быть благодарным, что она приняла и приютила тебя, стала тебе домом.
Тата часто вспоминала то путешествие к священной горе Кайлас и все, что там случилось. Она никогда не рассказывала никому, даже Дэну, ни про странную операцию, сделанную Бабой, ни про старика, встре­ченного на тропе коры. Это была только ее тайна. Однако про боли в спине она с тех пор забыла, а вот наставление старика помнила. И сон, что приснился ей в ночь после коры. Она чувствовала, что обрела какое-то знание, важное и полезное, которое в нужное время обязательно проявится. И поможет ей.
А тоска по родине, по России, с тех пор стала тише, хотя и не раство­рилась совсем. Но она привыкла к ней. Приняла как данность. Потому как осознала родину ничем нельзя заменить. Даже достатком, уютом и самореализацией. Она навсегда остается в сердце. До самой смерти.
Она вернулась в дом, приняла душ и пошла на кухню варить овся­ную кашу, которую так любил есть по утрам муж.
Зазвонил телефон, номер высветился международный. Она удиви­лась, но ответила:
- Але!
-  Тата, привет! Это я,Лана!
-  Ой, Ланочка! Привет! Как твои дела?
-  Да хорошо все. Я тебе потом расскажу. Звоню сообщить, что в Не­пале случилось землетрясение. Очень сильное. Много жертв и разруше­ний. Звонила Бхоле и Махендре. Они трубку не берут. Протапа телефон не знаю, а Баба, оказывается, живет в Москве. Я ему дозвонилась. Он сказал, что тоже не может связаться с Бхолой.
-  А Ася?
-  Что Ася?
-  Ты ей звонила? Может, она что-то знает?
-  Пробовала. Но у нее постоянно занято. Буду пробовать еще.
-  Я тоже буду пробовать звонить всем. Если будут новости - обяза­тельно сообщу.
-  Хорошо. И я тоже.
Задумчиво опустила телефон на стол и помешала молоко в ка­стрюльке - кашу она варила по старинке, как мама в ее детстве, в России.
«Ну вот, землетрясение ...Что же происходит сейчас в мире? Даже природа бунтует против того, что делают люди. На Украине идет война, там гибнут дети, разрушаются чьи-то судьбы... Война идет и в Сирии... Америка и Европа ввели против России санкции... Опять противо­стояние России и Америки... Мир балансирует на грани большой ка­тастрофы... Почему? Чем провинились мы все? Ведь если так пойдет и дальше, бог Шива-разрушитель спустится с Кайласа и наведет свой большой божественный порядок на земле через полное уничтожение. А может, именно это сейчас и происходит?»
Она продолжала помешивать кашу и вдруг вспомнила разговор с Асей там, на Тибете. Тогда они обе признали, что и Америка и Россия - две великие страны и у них хватит благоразумия, чтобы эта большая мировая катастрофа не случилась... Хватит ли? Хоть бы это оказалось правдой...
Тата вздохнула и сняла кашу с плиты. Подошла к окну, посмотрела на красоту раннего апрельского пейзажа:
-  Господи! Помоги! Дай нам, людям, благоразумия! Прости детей своих за невежество! Спаси и сохрани! - сказала тихо. Взяла в руки те­лефон и набрала номер Аси.
В Калининграде в это время наступил вечер. Митя только что вер­нулся домой. Он ездил к морю и два дня провел там. Без телевизора, Интернета и телефона.
Митя очень устал, он много работал в последнее время, и поэтому совсем не хватало времени для себя.
После возвращения с Тибета он открыл свой маленький кабинет. Людей, которые приходили к нему на прием, становилось все больше и больше. Он помогал им, чем мог: словом, советом, наставлением.
Год назад начал вести обучающие семинары по тибетским техникам, которые предварительно выучил и опробовал сам. Желающих посетить его группы было все больше, и теперь вместо маленького кабинета у него было отличное помещение в центре города: центр духовного и эстетического развития человека «Тибет».
Там регулярно проводились занятия по йоге, различные медитации, курсы здорового питания и чайные школы. А еще кружки рисования, рукоделия и массажа.
Сам Митя продолжал работать с людьми, давать консультации и по­могал выходить из психологических кризисов и ям.
Скоро у него появились помощники - целая группа молодых ребят. Они удивительным образом чувствовали его и поддерживали. У них были одинаковые цели и намерения, поэтому вовсе неудивительно, что скоро центр стал процветать.
Он продолжал жить один, раз и навсегда осознав свой истинный путь и свое настоящее предназначение. Теперь, когда кто-то спрашивал его о спутнице жизни, Митя смеялся и отвечал, что, побывав на Тибе­те, принял монашество и брахмачарью. Окружающие принимали это за шутку, но больше подобные вопросы не задавали.
Удивительным являлось то, что после возвращения с Тибета его зре­ние несколько улучшилось, а здоровье в целом стало вообще хорошим.
-  Ну да, внешняя кора молодость возвращает, - часто вспоминал он слова Гая.
Сейчас он вернулся домой, в свою городскую квартиру, и впервые за два дня включил телевизор. Выступал какой-то тибетский монах. Он рас­сказывал о землетрясении, о том, что многие святыни Непала разрушены.
Митя несколько минут сидел перед телевизором неподвижно, по­том резко поднялся, чуть не упал:
-  Блин!.. Телефон! Где мой телефон?
Он часто разговаривал сам с собой. Сам задавал вопросы и сам на них отвечал. Это была давняя привычка. Пошарил рукой по дивану.
-  Вот! Так... Нужно срочно Аське позвонить. Землетрясение в Не­пале. Может, она знает что-то? - и начал набирать знакомый номер теле­фона.
Ася сидела на диване и, завернувшись в плед, пила чай. Матвей умел готовить такой волшебно-вкусный чай, который всегда наполнял ее те­плом и хорошим настроением. Он вырос в тайге, поэтому хорошо знал лесные травы и умел правильно готовить этот целебный напиток.
Целый день она отвечала на звонки друзей: Мары, Макса, Ланы, Таты, Зои, Веры... Целый день она отвечала, что ничего не знает, по­тому что телефон Бхолы по-прежнему молчал, хотя она упорно снова и снова набирала его номер.
-  А знаешь, - сказал Матвей, садясь рядом, - у этого землетрясения есть и другая сторона. Хорошая.
-  Где же она, эта сторона? Не вижу, - парировала Ася, - разве узнаю, что все живы-здоровы. Тогда, может, и найду эту хорошую сторону.
-  Смотри, вы после похода сколько с ребятами не общались?
-  Ну-у-у... по-разному. С кем-то недавно созванивались. А с кем-то вообще не общались с тех пор...
-  Вот видишь. Это землетрясение собрало вас снова вместе. Напом­нило, что вы друг у друга есть. И если у кого-то случается беда, вы все готовы прийти на помощь. А это - дорогого стоит.
-  А ведь ты прав, - Ася подняла на мужа глаза. - Ты удивительно прав! - и улыбнулась.
Телефон зазвонил. Она посмотрела на номер:
-  Бхола! Ну, слава богу! - и уже в трубку крикнула: - Бхола! У тебя все в порядке?
-  Да. Я в порядке. Много разрушений в коммуне, но, к счастью, ни­кто не пострадал. Люди в городе, конечно же, очень напуганы. Но мы, саньясины, вся коммуна, делаем все, что можем. Все, что зависит от нас, чтобы помочь нуждающимся...
-  А Махендра? Как он?
-  У него тоже нормально. Насколько это вообще может быть в таких условиях. Кстати, у него близнецы родились: мальчик и девочка. Бхола и Ася.
-  Ух ты, как здорово! А Протап?
-  Про него ничего не знаю...
Они еще долго разговаривали. А Матвей сидел рядом, посматривал на жену и думал, как много у нее сострадания и сопереживания к дру­гим людям. И одновременно он чувствовал ее хрупкость, открытость и незащищенность.
«Но ведь я рядом. И всегда буду рядом. Я смогу ее защитить».
Ася закончила говорить. Повернулась к Матвею: улыбающаяся, раскрасневшаяся.
-  Сейчас всем напишу! Чтобы не волновались.
-  Пиши, пиши... писательница...
Матвей встал и пошел на террасу. На улице уже было совсем темно.
Он стоял и слушал звуки моря, чувствуя его силу и его вечность...
«Дорогие мои! - тем временем писала Ася. - Мне позвонил Бхо­ла. Он жив и здоров. Но в коммуне много разрушений. Нужна наша помощь. Перечислите кто сколько сможет денег на восстановление. У Махендры тоже все хорошо. Ему тоже помочь надо бы. Про Протапа ничего не знаю. Спасибо вам всем за то, что вы в моей жизни есть. Об­нимаю. Баша Ася».
Она дописала письмо и отправила его сразу всем ребятам.
В это время в Омске и Дарчене была глубокая ночь... в Москве и Калининграде - поздний вечер... Лана уже уложила Алекса спать, а Тата только приехала работать в свою кофейню...
Но разве время и расстояние имели значение?
Главное - каждый получил важное известие.
Потому что дружба - ценность, без которой человек существовать не может. Как воздух, любовь и жизнь...


Эпилог
(Год 2015, ноябрь)

-  Я же тебе говорил, что эта книга принесет успех, - Матвей зашел в комнату с газетой в руках. - Тут снова статья. Хвалебная. Вот смотри, цитирую: «Книга помогает понять себя, свои внутренние ценности и свой путь. Автор открывает читателю новый удивительный мир Тибета с неожиданной стороны...».
-  Хоть бы не захвалили, - Ася оторвалась от компьютера.
-  Этого как раз бояться не стоит. Зато реклама какая!
-  Ну да, реклама... Кстати, ты Вере позвонил? Что там по нашей поездке?
-  Все нормально... все по плану... Она уже начала работу по пол­ной. Просит уточнить даты.
-  Да так же, как в тот раз. Конец июля - август. В это время на Тибе­те самая хорошая погода. В группе ведь будет много новеньких...
-  Да, народу в этот раз заявилось много.
-  Вот и я о том же. А ты... реклама....
-  Ужинать будешь? - спросил Матвей, чтобы сменить тему.
-  Да, через полчасика. Еще немного поработаю.
-  Ладно, пойду приготовлю вкуснотищу какую-нибудь...
-  Иди-иди...
Ася снова повернулась к компьютеру и продолжила работать. Слова собирались в строчки и ложились на бумагу легко, как бусины собира­ются в ожерелье.
«...Жизнь и смерть как близнецы-братья. Они всегда рядом. Всегда с нами. Если человек боится смерти, он и жизни боится тоже... - писала Ася. - Смириться и принять смерть, значит, и жизнь принять полно­стью. Тотально. Значит, позволить себе растворить страх и наполнить свое существование смыслом, храбростью.
Наши упущенные возможности - это всего лишь отражение стра­хов, что живут в темных закоулках нашей души. А страх смерти - это то, что рождает их - все наши страхи и комплексы...
Почему мы боимся смерти? Боимся ада... и создаем его уже здесь в своей жизни... Боимся перемен, а потом страдаем оттого, что старое мешает расти и развиваться новому. Держимся за то, что уже давно за­вершилось. Цепляемся обеими руками... И не можем получить то но­вое, что дарит нам завтра, - наше будущее. Ведь руки-то заняты...
А может, просто пойти по другому пути? Принять смерть? Подру­житься с ней? Понять, что это есть очень важный этап, и начать гото­виться к ней уже сейчас? Каждой своей мыслью, каждым словом, каж­дым действием...
Кто-то считает себя жертвой, кто-то наоборот творит зло безнака­занно... Кто мы? Жертвы или боги? Творцы своей жизни или невольни­ки обстоятельств?
«Каждый может решить этот вопрос для себя сам», - так думают многие. Так ли это? Вопрос остается без ответа...
...Кто же мы? Кто мы на самом деле?
Вечные искры божественной любви, заключенные в человеческие тела, которые
Никогда не рождаются...
Никогда не умирают...
Просто гостят на этой земле время от времени...».