494 Шамсутдинов Избранное Т. 1
Николай Меркамалович Шамсутдинов
НИКОЛАЙ ШАМСУТДИНОВ
ИЗБРАННОЕ. Т. 1
ЛУННАЯ ВАЖЕНКА
ОН
С адмиральской,
изветренной сталью в глазах,
Попирая дорогу крутыми шагами,
Он пройдет по поселку — в собачьих унтах
И протопает дальше — девичьими снами…
Уважает мороз тех, кто справно обут,
Он, увесист, ядреного нрава не прячет…
А на каждый массивный,
фасонистый унт
По два пса, говорю вам, пошло, не иначе.
Не с того ли спесив у хозяина взгляд?..
Залихватский, всплеснул в говорке оборотец…
А унты пламенеют,
ну, просто слепят.
И роняет ехидный завгар: «Оборотист…
И откуда ж собачки-то?»
Не сапожок
Он выносит вперед — грузный унт: «Узнаешь ли?
Это Шарик мой…
А на подкладку — Дружок…».
Но никак не уймется завгар — дюже дошлый:
«А других где ж добыл?»
«Тех, браток, подкормил
(Благоверная плешь мне проела: «Прива-адил!..),
До морозов кормил,
а затем — застрелил
И, — любуясь унтами, — вишь, в дело наладил…»
«А кормил-то зачем?»…
«Ну, простак так и есть! —
И ухмылка лицом растекается пуще, —
Чтобы сносу им не было, парень, чтоб шерсть —
Ты пощупай! — была потеплей и погуще.
Ну, а ежели не пожалеешь сальца,
Выйдут, парень, унты-ы-ы!..»
Он не знает, мерзавец, —
Потемнели святые заветы с лица,
И душа, как слеза на щеке, — вымерзает…
Я увяз в обличениях.
Но отчего
Виновато молчит удрученная муза?
Почему,
только вспомню ухмылку его,
Слово стало кургузо и боль заскорузла?
…Он шагает притихшим поселком, один,
Псы понуро уходят с дороги,
не лают.
Снег визжит, попираем унтами, — под ним,
Как собака,
когда добивают…
_1989_
Николай Меркамалович Шамсутдинов
НИКОЛАЙ ШАМСУТДИНОВ
ИЗБРАННОЕ. Т. 1
ЛУННАЯ ВАЖЕНКА
ОН
С адмиральской,
изветренной сталью в глазах,
Попирая дорогу крутыми шагами,
Он пройдет по поселку — в собачьих унтах
И протопает дальше — девичьими снами…
Уважает мороз тех, кто справно обут,
Он, увесист, ядреного нрава не прячет…
А на каждый массивный,
фасонистый унт
По два пса, говорю вам, пошло, не иначе.
Не с того ли спесив у хозяина взгляд?..
Залихватский, всплеснул в говорке оборотец…
А унты пламенеют,
ну, просто слепят.
И роняет ехидный завгар: «Оборотист…
И откуда ж собачки-то?»
Не сапожок
Он выносит вперед — грузный унт: «Узнаешь ли?
Это Шарик мой…
А на подкладку — Дружок…».
Но никак не уймется завгар — дюже дошлый:
«А других где ж добыл?»
«Тех, браток, подкормил
(Благоверная плешь мне проела: «Прива-адил!..),
До морозов кормил,
а затем — застрелил
И, — любуясь унтами, — вишь, в дело наладил…»
«А кормил-то зачем?»…
«Ну, простак так и есть! —
И ухмылка лицом растекается пуще, —
Чтобы сносу им не было, парень, чтоб шерсть —
Ты пощупай! — была потеплей и погуще.
Ну, а ежели не пожалеешь сальца,
Выйдут, парень, унты-ы-ы!..»
Он не знает, мерзавец, —
Потемнели святые заветы с лица,
И душа, как слеза на щеке, — вымерзает…
Я увяз в обличениях.
Но отчего
Виновато молчит удрученная муза?
Почему,
только вспомню ухмылку его,
Слово стало кургузо и боль заскорузла?
…Он шагает притихшим поселком, один,
Псы понуро уходят с дороги,
не лают.
Снег визжит, попираем унтами, — под ним,
Как собака,
когда добивают…
_1989_