494 Шамсутдинов Избранное Т. 1
Николай Меркамалович Шамсутдинов
НИКОЛАЙ ШАМСУТДИНОВ
ИЗБРАННОЕ. Т. 1
ЛУННАЯ ВАЖЕНКА
МИЛОСЕРДИЕ
_Постельное_белье,_одежда,_приобретенные_на_
_средства,_перечисленные_в_Фонд_милосердия,_
_розданы_семьям_жителей_коренной_национальности_
_во_время_благотворительного_десанта…_
Из прессы
Сырая дрожь осинник бьет…
Мазнув дыханьем по рассвету,
Шатая чумы,
вертолет
Завис над полем — по сюжету.
И, по сюжету, поутру,
В кругу оленей, лаек, личик
Из детских малиц,
на ветру,
Расплесканный,
забился ситчик.
Взволнованный,
он бил в глаза,
Ворчанье лаек исторгая,
И — умиленная слеза
Терзала веки, закипая,
Будя лирический дискант…
«Так что это?!» — спросил я.
Хмуро —
«Благотворительный десант…» —
Табунщик сплюнул.
В грузных шкурах,
Он торбасами в снег ушел,
Меся его…
Он помнит, ханты,
Обуглен падерой, тяжел,
Иные,
«дикие», десанты
За неизменной рыбой, за
Сохатиною и мехами…
Воспалены, его глаза —
Набрякли горькими палами
От пьяной спички,
ведь рвачи,
Выкашивая — в прах! — живое,
Выдаивая кедрачи,
Прошли тайгою родовою,
Седой,
в мазуте и золе,
Где обессиливают, в муке,
Простертые в небытие,
Забитых рек слепые руки
В минувшем — аналогий нет,
В дыму горящей нефти — небо:
Агонизирующий свет
Ждет, истощаясь, Босха…
Слепо
Темь проницая, жмет мороз
Под вечер…
В прошлом — «покоритель»,
Продукт глухих метаморфоз,
Не возропщи,
б л а г о т в о р и т е л ь,
Что одаримые — смурны,
Тебе, речистому, не внемля,
Ведь нет кощунственней вины
За обескровленную землю!
Так не обноски…
не белье…
К былым рефренам не ревнуя,
Верните страждущим — ЕЕ,
Поруганную,
но — родную!
В смертельной копоти зари,
Верните
(прежней — не вернете…),
Покуда всю не извели,
Ведь неотступней мысль — добьете…
_1980_
Николай Меркамалович Шамсутдинов
НИКОЛАЙ ШАМСУТДИНОВ
ИЗБРАННОЕ. Т. 1
ЛУННАЯ ВАЖЕНКА
МИЛОСЕРДИЕ
_Постельное_белье,_одежда,_приобретенные_на_
_средства,_перечисленные_в_Фонд_милосердия,_
_розданы_семьям_жителей_коренной_национальности_
_во_время_благотворительного_десанта…_
Из прессы
Сырая дрожь осинник бьет…
Мазнув дыханьем по рассвету,
Шатая чумы,
вертолет
Завис над полем — по сюжету.
И, по сюжету, поутру,
В кругу оленей, лаек, личик
Из детских малиц,
на ветру,
Расплесканный,
забился ситчик.
Взволнованный,
он бил в глаза,
Ворчанье лаек исторгая,
И — умиленная слеза
Терзала веки, закипая,
Будя лирический дискант…
«Так что это?!» — спросил я.
Хмуро —
«Благотворительный десант…» —
Табунщик сплюнул.
В грузных шкурах,
Он торбасами в снег ушел,
Меся его…
Он помнит, ханты,
Обуглен падерой, тяжел,
Иные,
«дикие», десанты
За неизменной рыбой, за
Сохатиною и мехами…
Воспалены, его глаза —
Набрякли горькими палами
От пьяной спички,
ведь рвачи,
Выкашивая — в прах! — живое,
Выдаивая кедрачи,
Прошли тайгою родовою,
Седой,
в мазуте и золе,
Где обессиливают, в муке,
Простертые в небытие,
Забитых рек слепые руки
В минувшем — аналогий нет,
В дыму горящей нефти — небо:
Агонизирующий свет
Ждет, истощаясь, Босха…
Слепо
Темь проницая, жмет мороз
Под вечер…
В прошлом — «покоритель»,
Продукт глухих метаморфоз,
Не возропщи,
б л а г о т в о р и т е л ь,
Что одаримые — смурны,
Тебе, речистому, не внемля,
Ведь нет кощунственней вины
За обескровленную землю!
Так не обноски…
не белье…
К былым рефренам не ревнуя,
Верните страждущим — ЕЕ,
Поруганную,
но — родную!
В смертельной копоти зари,
Верните
(прежней — не вернете…),
Покуда всю не извели,
Ведь неотступней мысль — добьете…
_1980_