Избранное. Том 1
С. К. Ломакин
СВЕТ И ТЕНЬ МИССИОНЕРСТВА
Недавно в поисках нужной книги, кляня себя за потраченное время, случайно наткнулся на небольшую, ранее не прочитанную мною художественно-документальную повесть Константина Лагунова «Иринарх» (Сургут: «Северный дом», 1993). Полистав ее, а затем вчитавшись, не заметил, как настало раннее утро, занялся рассвет нового дня. Сейчас уже так почти не читают, все больше листают книгу, находя ответы на интересующие вопросы. Некоторые читатели могут возразить мне, мол, нельзя обобщать: есть немало книгочеев, которые читают книги до конца и способны радоваться каждой хорошей новинке.
Согласен. Однако, общаясь с учеными, студентами, писателями, художниками, людьми разных профессий, все больше убеждаюсь, что читать стали меньше, а если и читают, то приключенческо-эротическую литературу. Сам я с грустью смотрю на тысячи книг, приобретенных мной за долгие годы, задумываюсь над тем, кто будет общаться с ними, вести мысленный диалог с персонажами и авторами после меня. Внуки, наверное, полностью перейдут на электронные massmedia и будут пользоваться электронными библиотеками, а Internet вовлекает все большее число людей в свои объятия – это всемирная паутина, информационная свалка, девальвирующая мышление подрастающего поколения. Но об этом я писал и не хочу повторяться. Напомню лишь строчки одного автора:
Наш век прошел, пора нам, братья!
Иные люди в мир пришли,
Иные чувства и понятья
Они с собою принесли.
А теперь о книге К. Лагунова. Автор повести знакомит нас с отцом Иринархом (в миру Иваном Шемановским), стоящим на верхней палубе парохода «Остяк», направляющегося в Обдорск (Салехард) по благословению Тобольского и Сибирского епископа Антония. Молодой выпускник духовной семинарии отец Иринарх едет с целью «привить дикому Северу русскую культуру, приблизить его к цивилизации, внедрить там христианство»... Благородная задача, нравственное намерение, а затем и деятельность духовного Иринарха на ниве просвещения среди самоедов заставляли о многом задуматься. В частности, почему северные народы не всегда принимают блага цивилизации, почему язычество так глубоко пустило корни и нужно ли вырывать эти корни? Как нужно строить отношения с язычниками и можно ли просвещением цивилизовать детей природы?
Отец Иринарх понимал, что взаимосвязь между язычеством и христианством по целому ряду признаков должна существовать, и он находит такие возможности, получая удовлетворение от своей деятельности и уважение со стороны язычников.
Язычество развивалось и укрепляло свое автономное существование исходя из образа жизни малых народов. Их мышление могло развиваться, как и у других народов, и оказалось в гораздо меньшей степени отделено от христианства. Земная жизнь самоедов переносится «ввысь», к Богу, к совершенствованию человека, а сам род деятельности низводит их «вниз», предполагая их угасание. И нужно великое терпение и просвещение миссионеров, чтобы поднять эти народы до уровня современной цивилизации.
Правда, после знакомства с прекрасной повестью К. Лагунова, читая выписки предшественников Иринарха, я иногда задавался вопросом: а нужно ли «цивилизовать» эти народы, может быть, они по своему укладу и стилю жизни стоят в нравственном отношении выше других народов? Каков критерий? Они считают, что мир заведомо задан, и его изменить нельзя. Отсюда – отсутствие страха перед смертью. Они относятся к смерти как к чему-то обычному, естественному, обязательному.
Писатель знакомит читателя с обрядами, связанными со смертью человека, одновременно показывая красоты тундры, переменчивой природы Севера, соответствующие настроению людей. В язычестве отсутствует идея, подчеркивающая сакральную роль прихода Спасителя. Северные народы опираются на собственные силы и свои неписанные законы. Земля у них поделена. Если кто– либо нарушает закон (кража оленей, женщин, убийство), он предстает перед уважаемыми людьми, вершащими суд по справедливости и традициям. Языческие народы полагают, что все в мире повторяется, мир представляет систему. С их точки зрения, просветители пытаются разрушить эту систему и соответственно мир с его сложившимися устоями и традициями.
Верование людей преломляется через собственное восприятие окружающего мира, и он, естественно, не одинаков. Для язычников святыней является природа, с которой они сталкиваются с детства, это своего рода благоговение перед величием природной данности, которую они наделяют человеческими чертами. Но, тем не менее, народ, наперекор многовековым мистическим верованиям, тянется к православию, а заповеди Христа ассоциируются у них с земными действиями, мыслями, планами.
Сколько сил, здоровья потратил Иринарх на создание миссионерского братства, которое в лице купцов помогло построить богадельню для престарелых и немощных, переплетную мастерскую, книжную и иконную лавку библиотеку, этнографический музей, выпускать газету. Отец Иринарх понимал, что народы Севера, приходящие в новый мир христианской культуры, стремятся к полному познанию вещей: что мир велик, бесконечен, неисчерпаем и необъятен.
И наконец пришло такое время, когда самоеды поверили главному миссионеру. Они не только стали привозить своих детей в интернаты, но и сами спешили навстречу: «Как привидения, невесомы и быстры, катили в Обдорск упряжки, везя жаждущих принять веру Христову, венчаться, поклониться Николаю Чудотворцу или Божией Матери, прося у них исцеления, защиты, помощи. Крутилось великое кольцо Жизни». Автор повести, ссылаясь на документы, дневник отца Иринарха, показывает, какие трудности преодолел настоятель Обдорской миссии, сколько недоброжелателей и просто противников просвещения он встретил на своем пути. Чтобы завоевать уважение и авторитет среди населения Крайнего Севера, ему пришлось в силу необходимости быть языковедом, писателем, строителем, врачом, психиатром, архитектором, регентом и др. Подобно тому как ячейка сети рыбака предопределяет размер пойманной рыбы, так и существование людей природы, сделавших свой исторический выбор, определяет их черты характера и линию поведения. Отец Иринарх как просветитель Крайнего Севера подобен зодчему Сибири Семену Ремезову. Может, кто-то из историков и не согласится с подобным суждением, как и с тем, о чем поведал в повести Константин Лагунов, но какое бы произведение (безупречное) ни написал любой писатель, всегда найдутся читатели, не согласные с автором. Такова сущность восприятия жизни. Чем масштабнее, крупнее писатель, тем больше завистников и недоброжелателей у него.
Константин Лагунов – автор большого количества романов, рассказов, повестей, очерков. Поражаешься его великой работоспособности. Творчество его охватывает разные периоды истории развития Сибири. «Иринарх» – конец XIX – начало XX века, «Красные петухи» – февральское восстание крестьян 1921 года, десятки романов и повестей отражают героику освоения Сибири советского времени. В своих произведениях автор показал ломку традиций, стереотипов. Это художественно-исторический дневник летописца в разных жанрах.
Интересен эпилог повести «Иринарх», в котором говорится, «что деятельность просветителя игумена Иринарха – Ивана Семеновича Шемановского увековечена в бронзовом памятнике, в названиях улиц Салехарда». В постскриптуме К. Лагунов замечает, что повесть достоверна, основана «на воспоминаниях, дневниках, письмах». Только эпилог придуман: «Ни памятника Иринарху-Шемановскому, ни мемориальных досок, ни улиц с его именем нет ни в Обдорске (Салехарде), ни в Тюмени, ни в Тобольске». Хочется верить, что благодарные потомки прислушаются к мнению выдающегося писателя Сибири и увековечат память великого просветителя.
С. К. Ломакин
СВЕТ И ТЕНЬ МИССИОНЕРСТВА
Недавно в поисках нужной книги, кляня себя за потраченное время, случайно наткнулся на небольшую, ранее не прочитанную мною художественно-документальную повесть Константина Лагунова «Иринарх» (Сургут: «Северный дом», 1993). Полистав ее, а затем вчитавшись, не заметил, как настало раннее утро, занялся рассвет нового дня. Сейчас уже так почти не читают, все больше листают книгу, находя ответы на интересующие вопросы. Некоторые читатели могут возразить мне, мол, нельзя обобщать: есть немало книгочеев, которые читают книги до конца и способны радоваться каждой хорошей новинке.
Согласен. Однако, общаясь с учеными, студентами, писателями, художниками, людьми разных профессий, все больше убеждаюсь, что читать стали меньше, а если и читают, то приключенческо-эротическую литературу. Сам я с грустью смотрю на тысячи книг, приобретенных мной за долгие годы, задумываюсь над тем, кто будет общаться с ними, вести мысленный диалог с персонажами и авторами после меня. Внуки, наверное, полностью перейдут на электронные massmedia и будут пользоваться электронными библиотеками, а Internet вовлекает все большее число людей в свои объятия – это всемирная паутина, информационная свалка, девальвирующая мышление подрастающего поколения. Но об этом я писал и не хочу повторяться. Напомню лишь строчки одного автора:
Наш век прошел, пора нам, братья!
Иные люди в мир пришли,
Иные чувства и понятья
Они с собою принесли.
А теперь о книге К. Лагунова. Автор повести знакомит нас с отцом Иринархом (в миру Иваном Шемановским), стоящим на верхней палубе парохода «Остяк», направляющегося в Обдорск (Салехард) по благословению Тобольского и Сибирского епископа Антония. Молодой выпускник духовной семинарии отец Иринарх едет с целью «привить дикому Северу русскую культуру, приблизить его к цивилизации, внедрить там христианство»... Благородная задача, нравственное намерение, а затем и деятельность духовного Иринарха на ниве просвещения среди самоедов заставляли о многом задуматься. В частности, почему северные народы не всегда принимают блага цивилизации, почему язычество так глубоко пустило корни и нужно ли вырывать эти корни? Как нужно строить отношения с язычниками и можно ли просвещением цивилизовать детей природы?
Отец Иринарх понимал, что взаимосвязь между язычеством и христианством по целому ряду признаков должна существовать, и он находит такие возможности, получая удовлетворение от своей деятельности и уважение со стороны язычников.
Язычество развивалось и укрепляло свое автономное существование исходя из образа жизни малых народов. Их мышление могло развиваться, как и у других народов, и оказалось в гораздо меньшей степени отделено от христианства. Земная жизнь самоедов переносится «ввысь», к Богу, к совершенствованию человека, а сам род деятельности низводит их «вниз», предполагая их угасание. И нужно великое терпение и просвещение миссионеров, чтобы поднять эти народы до уровня современной цивилизации.
Правда, после знакомства с прекрасной повестью К. Лагунова, читая выписки предшественников Иринарха, я иногда задавался вопросом: а нужно ли «цивилизовать» эти народы, может быть, они по своему укладу и стилю жизни стоят в нравственном отношении выше других народов? Каков критерий? Они считают, что мир заведомо задан, и его изменить нельзя. Отсюда – отсутствие страха перед смертью. Они относятся к смерти как к чему-то обычному, естественному, обязательному.
Писатель знакомит читателя с обрядами, связанными со смертью человека, одновременно показывая красоты тундры, переменчивой природы Севера, соответствующие настроению людей. В язычестве отсутствует идея, подчеркивающая сакральную роль прихода Спасителя. Северные народы опираются на собственные силы и свои неписанные законы. Земля у них поделена. Если кто– либо нарушает закон (кража оленей, женщин, убийство), он предстает перед уважаемыми людьми, вершащими суд по справедливости и традициям. Языческие народы полагают, что все в мире повторяется, мир представляет систему. С их точки зрения, просветители пытаются разрушить эту систему и соответственно мир с его сложившимися устоями и традициями.
Верование людей преломляется через собственное восприятие окружающего мира, и он, естественно, не одинаков. Для язычников святыней является природа, с которой они сталкиваются с детства, это своего рода благоговение перед величием природной данности, которую они наделяют человеческими чертами. Но, тем не менее, народ, наперекор многовековым мистическим верованиям, тянется к православию, а заповеди Христа ассоциируются у них с земными действиями, мыслями, планами.
Сколько сил, здоровья потратил Иринарх на создание миссионерского братства, которое в лице купцов помогло построить богадельню для престарелых и немощных, переплетную мастерскую, книжную и иконную лавку библиотеку, этнографический музей, выпускать газету. Отец Иринарх понимал, что народы Севера, приходящие в новый мир христианской культуры, стремятся к полному познанию вещей: что мир велик, бесконечен, неисчерпаем и необъятен.
И наконец пришло такое время, когда самоеды поверили главному миссионеру. Они не только стали привозить своих детей в интернаты, но и сами спешили навстречу: «Как привидения, невесомы и быстры, катили в Обдорск упряжки, везя жаждущих принять веру Христову, венчаться, поклониться Николаю Чудотворцу или Божией Матери, прося у них исцеления, защиты, помощи. Крутилось великое кольцо Жизни». Автор повести, ссылаясь на документы, дневник отца Иринарха, показывает, какие трудности преодолел настоятель Обдорской миссии, сколько недоброжелателей и просто противников просвещения он встретил на своем пути. Чтобы завоевать уважение и авторитет среди населения Крайнего Севера, ему пришлось в силу необходимости быть языковедом, писателем, строителем, врачом, психиатром, архитектором, регентом и др. Подобно тому как ячейка сети рыбака предопределяет размер пойманной рыбы, так и существование людей природы, сделавших свой исторический выбор, определяет их черты характера и линию поведения. Отец Иринарх как просветитель Крайнего Севера подобен зодчему Сибири Семену Ремезову. Может, кто-то из историков и не согласится с подобным суждением, как и с тем, о чем поведал в повести Константин Лагунов, но какое бы произведение (безупречное) ни написал любой писатель, всегда найдутся читатели, не согласные с автором. Такова сущность восприятия жизни. Чем масштабнее, крупнее писатель, тем больше завистников и недоброжелателей у него.
Константин Лагунов – автор большого количества романов, рассказов, повестей, очерков. Поражаешься его великой работоспособности. Творчество его охватывает разные периоды истории развития Сибири. «Иринарх» – конец XIX – начало XX века, «Красные петухи» – февральское восстание крестьян 1921 года, десятки романов и повестей отражают героику освоения Сибири советского времени. В своих произведениях автор показал ломку традиций, стереотипов. Это художественно-исторический дневник летописца в разных жанрах.
Интересен эпилог повести «Иринарх», в котором говорится, «что деятельность просветителя игумена Иринарха – Ивана Семеновича Шемановского увековечена в бронзовом памятнике, в названиях улиц Салехарда». В постскриптуме К. Лагунов замечает, что повесть достоверна, основана «на воспоминаниях, дневниках, письмах». Только эпилог придуман: «Ни памятника Иринарху-Шемановскому, ни мемориальных досок, ни улиц с его именем нет ни в Обдорске (Салехарде), ни в Тюмени, ни в Тобольске». Хочется верить, что благодарные потомки прислушаются к мнению выдающегося писателя Сибири и увековечат память великого просветителя.