Мальцев Тайна голубой пещеры
Станислав Владимирович Мальцев





Станислав Мальцев







Тайна Голубой пещеры



Повесть




МЫ С МИТЯЕМ





ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Мы с Митяем — друзья. Куда он — туда и я. Вместе в школу ходим, на одной парте сидим. Вместе с уроков сбегаем, вместе двойки получаем. Кстати, с этими двойками просто чудеса какие-то. Если меня спросят на первом уроке и я двойку получу, Митяй уже бледнеет, значит, и он сегодня обязательно двойку схватит. Или наоборот: сначала он получит двойку, затем — я.

Спросили мы однажды нашего вожатого Толю, он уже в девятом классе учится, как с научной точки зрения объяснить такое совпадение, а он смеётся: «Закон природы, — что посеешь, то и пожнёшь».

Ничего себе закон! Хорошо Толе смеяться, он скоро школу кончает, а нам ещё сколько учиться. Ведь мы только в пятом классе! Если в восьмилетней школе — то ещё три года, а в одиннадцатилетней — шесть лет! Долго! Сколько за это время ещё успеешь двоек наполучать — ужас.

Недавно Светка Мартынова — есть у нас в классе такая задавака и ехидная очень девчонка — говорит: «Я слыхала, что специально для двоечников будут создаваться пятнадцатилетние школы. Туда будут собирать всех, кто плохо учится. Рыжов и Чумаков — это мы, значит, с Митяем — обязательно попадут. Самые первые кандидаты».

Но мы с Митяем твёрдо решили: как-нибудь уж восемь классов потерпим, а потом пойдём в училище водителей межпланетных кораблей. Есть такое, наверняка, где-то. Вот только адрес узнать надо. А Светка пусть сама пятнадцать лет учится, если хочет…

А в общем-то у нас в школе неплохо, класс наш дружный, весёлый, экзаменов теперь сдавать не надо. Если бы ещё и контрольные работы отменили — вот было бы здорово! Тогда можно и пятнадцать лет учиться…




НАША КОНВЕНЦИЯ

Сегодня — несчастливый день. На первом же уроке — арифметике — Митяй двойку получил. У меня сразу душа в пятки ушла и сердце замерло — теперь моя очередь!

И точно — едва Митяй сел, раскрыл дневник и стал на свою двойку любоваться, как Елена Васильевна говорит:

— Рыжов! Иди к доске!

А чего идти, если мы с Митяем вчера в футбол играли до самого ужина. Всё думали, вот сейчас, сейчас кончим и побежим уроки делать. Ну, а где тут кончишь… Так и не успели задачки решить.

— Тоже не сделал домашнего задания? — спрашивает меня Елена Васильевна.

Я только вздыхаю тяжело. Чего говорить-то — всё равно двойка обеспечена.

— Чего ты вздыхаешь? — рассердилась Елена Васильевна. — Как не стыдно быть такими лентяями. Бери мел. Будешь решать задачу у доски.

Задачка неинтересная — про цыплят каких-то несчастных. Нужно узнать, сколько у каждой курицы за неделю из десяти яиц цыплят вывелось. Подумаешь, проблема.

Стал я решать задачку. Решал, решал, наконец, сделал. Всю доску исписал.

Получилось у меня, что каждая курица высидела по тринадцать с третью цыплёнка.

Вытираю я руки и думаю: «Молодец, Рыжов, решил-таки задачку! А то говорят, если дома не решать, то и в классе, у доски, ни за что не сделаешь. Враки всё это».

А Елена Васильевна вдруг спрашивает:

— Как же так у тебя, Рыжов, из десяти яиц тринадцать цыплят получилось? Из одного яйца два цыплёнка, что ли? И что это за треть? Одна нога? Или хвост? А где же остальное?

Тут как все ребята засмеются. Ну, ясное дело — сидеть-то скучно, вот и рады. Я бы на их месте тоже засмеялся, хотя ничего смешного нет. И стало мне вдруг обидно. Вчера весь день мучились — и всё равно нам ребята с соседнего двора набили голов. Из-за этого матча уроки не сделали и вот, пожалуйста, получайте двойку. Где же справедливость? И откуда я знаю, почему получилась треть, может быть, задачка неправильная или в условиях опечатка.

Поставила мне Елена Васильевна двойку, и я нисколько этому не удивился. Если бы я даже и к доске не выходил — всё равно двойка была бы.

На перемене мне Митяй и говорит:

— Слушай, что я придумал. Мы с тобой теперь круглыми отличниками будем.

— Да ну? — обрадовался я. — Вот здорово! А как?

— Давай заключим конвенцию.

— Какую такую ещё конвенцию? — удивился я.

— А вот такую… Договор, что ли…

Митяй оглянулся, убедился, что нас никто не подслушивает, и говорит шёпотом:

— Задачки по арифметике будем по очереди решать. Понял? Сегодня — ты, завтра — я. А утром списывать друг у друга. Зачем нам одну и ту же задачку два раза решать. Нужно экономить своё время.

Здорово Митяй придумал. Молодец. И как это мне раньше такая простая мысль в голову не пришла?

— Ладно, — отвечаю я ему. — Попробуем. Только сегодня уж ты решай, а завтра — я.

Так и договорились.

После обеда я, как всегда, вышел на улицу. Думаю: все в порядке. Задачку мне Митяй решит, устные уроки я на переменке посмотрю, двойки, вроде, не должно завтра быть.

Вдруг вижу — Митяй во двор спускается.

— Ты что же, — спрашиваю его, — не решаешь задачку? Конвенцию нарушаешь? У кого я завтра утром списывать буду? У Светки, что ли?

А он рукой машет:

— Не беспокойся, задачка лёгкая, я её только что смотрел. Немного поиграю и пойду, быстро решу. Утром получишь.

Ну, а тут начался повторный матч с соседним двором и стало не до задачек. Только когда уже стемнело, Митяй пошёл домой задачку делать, а я остался доигрывать.

На следующее утро он мне ещё в коридоре кричит:

— Готово! Иди! За полчаса всё вчера сделал!

Вот, думаю, какая ему лёгкая задачка попалась.

А у меня наверняка трудная сегодня будет. Надо было лучше мне вчера делать, а ему — сегодня. Но поди знай.

Стал я списывать. Какая-то тоже неинтересная — про яблоки. Сколько на каждой ветке яблок растёт? Оказывается, по семь тысяч штук! Вот сколько. А я и не знал, что так много. Вот бы нам с Митяем хоть полветочки.

Начался урок, и Елена Васильевна первым делом спрашивает:

— Рыжов, решил задачку?

— Готово, Елена Васильевна! — отвечаю я и подаю ей тетрадь.

Она читает, а я стою и думаю: «Здорово Митяй всё-таки придумал. Надо будет и другие уроки по очереди делать. Хорошая это штука — конвенция».

А Елена Васильевна вздохнула и говорит:

— Когда ты, Рыжов, за ум возьмёшься? Ведь скоро уже конец четверти. Простой задачки решить не можешь. Стыдно! Накрутил такого, что и не разберёшь… — И отдала мне тетрадку.

Вот так фокус! Я так и ахнул — вся задачка перечёркнута красным карандашом и внизу стоит… Что вы думаете? Жирная единица! Такого у меня ещё не бывало.

— Ну, — говорю Митяю, — спасибо. Мне такая конвенция не нужна! Чтобы я ещё из-за тебя единицы да двойки получал. Мне и своих хватает.

А Митяй сидит бледный, меня не слушает и повторяет:

— Сейчас моя очередь. Сейчас меня вызовут.

И точно, Елена Васильевна спрашивает:

— А ты, Чумаков, решил задачку?

— Нет, Елена Васильевна, не решил, не получилось, — отвечает ей Митяй, глазом не моргнув.

— Иди к доске, будем вместе решать, а ты, Рыжов, смотри.

Ушёл Митяй, а я смотрю ему вслед и думаю: «Вот ведь хитрый какой. Правильно сделал, что не показал свою тетрадку Елене Васильевне, а то она увидела бы две одинаковые задачки и стала бы допытываться: «Почему одинаковые? Кто у кого списал?» А зачем это надо?»

Митяй у доски такое стал выделывать, что Елена Васильевна не выдержала и прогнала его на место. Так ему и надо! Если бы он не вылез со своей дурацкой конвенцией, я, может быть, сам бы эту задачку правильно решил и пятёрку получил. А из-за него сорвалось.

Теперь мы уроки каждый за себя делаем.




КАК МЫ С МИТЯЕМ В «ЁЖИК» ПОПАЛИ

Есть у нас в классе «Ёжик» — стенгазета так называется. Хорошая, интересная стенгазета — лучше, чем в 5 «б». Одно плохо — очень уж часто про нас с Митяем в ней пишут. Это Петька-профессор, редактор «Ёжика», всё старается. На следующем собрании, когда будут редактора выбирать, я обязательно выступлю против него. Сколько же можно об одних и тех же писать? Чуть ли не в каждом номере и обязательно с карикатурой. А рисует Светка. Она так наловчилась, что с другого конца класса видно — это мы. Очень похоже.

Когда нас в «Ёжике» ещё за дело критикуют — за двойки или за опоздания, приходится мириться. Неприятно, конечно, но что поделаешь, возражать трудно. Но вот в последнем «Ёжике» нас совсем зря поругали. И всё из-за Митяя.

Однажды подходит к нам Петька-профессор и говорит таким безобидным тоном:

— Что же это мы только о вас всё пишем да пишем. И вы давайте сами в «Ёжик» что-нибудь напишите. Ну, хотя бы о том, как готовитесь к футбольному матчу с девятой школой. Хорошо?

А надо вам сказать, что мы с Митяем сильнейшие футболисты школы. То есть, конечно, не самые лучшие, но всё-таки… Во всяком случае, мы в сборной команде и готовимся к встрече с соседней школой. Правда, мы запасные игроки, но это дела не меняет. Потому-то и пришёл к нам Петька.

— Ладно, — отвечает ему Митяй с совершенно безразличным видом. — Напишем. Завтра утром принесём.

— Ну, то-то. Я вам и место оставлю. Да смотрите, много не пишите. Одну страничку, не больше, — сказал Петька важно и отошёл.

Вечером, уже перед самым ужином, я вдруг вспомнил о заметке. Вспомнил — и к Митяю.

Прибежал, а он кота своего дрессирует.

Я ему говорю:

— Слушай, про заметку для «Ёжика» мы совсем забыли. Давай скорее писать!

— Ну, вот ещё, — отвечает Митяй. — Сейчас у меня нет настроения заметки писать. У меня сейчас настроение научить Ваську прыгать выше стула.

Говорит это мне Митяй, а сам кусочек котлеты над Васькой поднимает.

Смотрит Васька на котлету, облизывается, а прыгать не хочет.

— Это всё из-за тебя, — говорит Митяй. — Он постороннего стесняется.

— Какой же я посторонний? — обиделся я. — Мы же вместе его ещё котёнком стащили с подоконника. Ты что, забыл, что ли?

— Я-то помню, а он забыл. Это ведь давно уже было.

А Васька и правда смотрит на меня и ноль внимания. Хоть бы хвостом помахал. Забыл, значит.

Я же помню всё, как будто это вчера было. Шли мы тогда с Митяем в школу и вдруг видим — сидит на подоконнике маленький чёрненький котёночек. Такой хорошенький, что мы сразу остановились.

— Кыс-кыс-кыс, — позвал его Митяй, а сам толкает меня в бок локтем и шепчет: — Доставай скорее колбасу!

Достал я из портфеля бутерброд, бросил кусок колбасы котёнку.

Тот сразу накинулся на колбасу, урчит, как тигр. Съел, облизнулся и смотрит на меня.

— Ещё хочет, — шепчет Митяй. — Дай-ка теперь мне кусочек. — Взял он колбасу, отошёл немного и опять позвал:

— Кыс-кыс-кыс!

Котёнок соскочил с подоконника и бросился к нему со всех ног. Митяй ему и этот кусок скормил. А потом говорит мне:

— Теперь пойдём тихонько вперёд…

Мы и пошли, а котёнок — за нами.

Отошли мы немного, Митяй его схватил и за гимнастёрку сунул.

— Это наш трофей! Назовём его Рэксом!

— Ещё что, — говорю я, — во-первых, никто кошек Рэксами не называет — это же собачье имя, а во-вторых, сейчас хозяйка выйдет и покажет тебе такого Рэкса…

— А ты что стоишь? — спрашивает меня Митяй. — Её, что ли, ждёшь? Бежим скорее!

Отбежали мы два квартала, я Митяю и говорю:

— Всё-таки нехорошо — украли котёнка…

А Митяй смеётся:

— Кто же котят ворует? Что это — пальто или ботинки, или какая-нибудь другая вещь? Взяли мы его себе — вот и всё. Наверное, хозяйка сама рада — не знала куда его девать…

Тогда это был маленький, весёлый котёнок, а сейчас вон какой котище стал! Отъелся, растолстел, даже пошевелиться ему лень.

…Смотрел, смотрел Васька на котлету, облизнулся и пошёл на кухню. Идёт спокойно, с таким безразличным видом, словно хочет сказать: «Ну вас с вашей котлетой! Буду я ещё прыгать. И без неё обойдусь…»

Бросил Митяй котлету на стол и говорит:

— Нет у меня сейчас вдохновения заметку писать. Давай лучше в шашки сыграем. А заметку завтра на переменке напишем.

Сели мы в шашки играть. Я его два раза обыграл, а он меня — один. Тут нас спать погнали.

На следующий день на переменке мы, конечно, никакой заметки не написали. Не до того было. Петька-профессор очень ругался и сказал, что ждёт последний день, и если мы завтра утром заметку не принесём, то пожалеем.

— Принесём, принесём, не плачь, — сказал ему Митяй и рукой махнул.

Но и вечером мы опять заметки не написали. Когда я о ней напомнил, Митяй даже рассердился.

— Подождёт ещё день. Ничего с ним не случится! Пусть потерпит, будет знать, как нас критиковать!

Утром Петька опять к нам подошёл. Митяй ему с важным видом и говорит:

— Придётся тебе ещё подождать. Нам очень некогда сейчас, совершенно нет времени…

Мы думали, Петька нас упрашивать будет, а он ничего не сказал и ушёл.

В большую перемену стали вывешивать свежий номер «Ёжика».

— Ну вот, — говорит Митяй, — и без нас обошлись. Нет у нас времени им заметки писать. Верно? Нам его и на уроки не хватает.

У «Ёжика» ребята собрались, смеются и почему-то на нас оглядываются.

— Слушай, — шёпотом говорю я, — что они на нас оглядываются? Мне это совсем не нравится. Неужели опять про нас написали?

— Нет, не может быть, — отвечает Митяй спокойно. — Не за что. Мы на этой неделе ни одной двойки не схватили и ни разу не опоздали…

— Ой, пойдём посмотрим…

Пошли. И что же?

На самом видном месте нарисованы мы с Митяем. Стоим с важным видом, левые руки за спину заложили, а правые вперёд вытянули. Ладошки стоймя, словно отталкиваем что-то, и на них написано: «Завтра».

Сверху рисунка — заголовок: «Господа Обещалкины», а внизу подпись: «Коля Рыжов и Дима Чумаков уже три дня обещают написать в «Ёжик» заметку. Они слишком заняты…»

Посмотрели мы на рисунок, вздохнули тяжело и пошли прочь.

Идём, я Митяю и говорю:

— Это ты во всём виноват. Написали бы и ничего не было…

— Откуда же я знал, что они карикатуру нарисуют? — возразил Митяй. — Я ещё опровержение напишу — почему они нас господами обозвали?! Какие мы господа, мы — пионеры! Пусть они опровержение напечатают… Пошли сейчас же писать!

И вот Митяй сидит за столом и пишет опровержение. Уже почти целую тетрадку исписал. А я дрессирую Ваську и думаю, что, если бы мы раньше заметку на одну страничку написали, то не нужно было бы сейчас и опровержение на целую тетрадку сочинять.




КАК МИТЯЙ ПОЗАВТРАКАЛ

Как только начался первый урок, Митяй стал мне рассказывать шёпотом:

— Ух, какой я сегодня сон интересный видел! Будто я на Луну летал. Вот здорово было! Я даже решил подольше не просыпаться, чтобы до конца досмотреть, чуть в школу не опоздал, позавтракать не успел…

Достал Митяй из портфеля бутерброд с колбасой, нагнулся к парте, чтобы его за Светкиной спиной не было видно, и сидит, ест.

А урок идёт. Мария Петровна толстого Вовку вызвала предложение разбирать по частям речи.

Разобрал предложение Вовка правильно, посадила его Мария Петровна и снова над журналом склонилась. Кого сейчас вызовет? Вдруг меня? Впрочем, я не очень боюсь, уроки вчера приготовил. Даже, пожалуй, хорошо было бы, если бы меня вызвали сейчас. Четвёрка, а то и пятёрка по русскому мне бы совсем не помешали. Но ведь так не бывает. Почему-то когда уроки выучишь, никогда не спросят. Зато уж если домашнего задания не сделал, то только держись — все подряд спрашивают, словно сговорились. Вот совсем недавно я в один день три двойки получил…

— Пиджаков! — сказала Мария Петровна. Так и есть. Ваську вызвала, а не меня…

Вдруг Митяй подскочил, крышкой парты хлопнул, схватил дневник и бросился к доске. Весь покраснел, щёки шевелятся — это он свою колбасу срочно жует, глотает прямо целиком.

Что с ним? Куда он? Ведь не его вызывали! Вот чудак-то!

В классе все сразу как засмеются. А Васька Пиджаков от удивления так и остался стоять возле своей парты.

Мария Петровна тоже смеётся, один Митяй ничего не понимает, стоит возле доски и смотрит на всех, как баран на новые ворота.

— Садись пока, Пиджаков, — говорит Мария Петровна. — Тут Чумаков хочет отвечать…

Понял Митяй, что ослышался, что вовсе не его вызывали, а Ваську. И такой у него сделался обиженный вид, что ребята снова засмеялись.

— Ты, Дима, не огорчайся, — говорит ему Мария Петровна, — я бы тебя всё равно сегодня вызвала. Я только ждала, когда ты бутерброд съешь. Ну как, вкусная была колбаса?

— Вкусная… — пробормотал растерянно Митяй. И все опять засмеялись.

Митяй всё-таки кое-как разобрал предложение, и Мария Петровна поставила ему тройку.

— Что же ты? — зашептал он мне, едва сел. — Не мог остановить? Не слышал разве, что не меня вызывают? Зачем мне эта тройка? Я бы завтра на пятёрку ответил!

— Да, остановишь тебя, — говорю я. — Ты, как ракета, к доске понёсся. Я и опомниться не успел…

— И всё из-за несчастного бутерброда… — вздохнул Митяй. — Ну, ничего, — успокоил он себя, — зато я во сне на Луну слетал.

— Расскажи потихоньку, как там? — попросил я. — Люди есть?

— Люди? — Митяй задумался.

Он долго молчал, потом вдруг нахмурился и удивлённо сказал:

— Ты знаешь, я забыл всё, что видел. Совсем-совсем всё. Когда проснулся — помнил и в школу шёл — помнил, а сейчас — забыл! Вот обидно! А я уже хотел научно-фантастический рассказ в «Пионерскую правду» писать…

Тут Мария Петровна сделала нам замечание, и мы замолчали.

Но до самого звонка вид у Митяя был очень обиженный.

— Ладно, не горюй, — успокоил я его. — Ты теперь около кровати тетрадку и карандаш с вечера клади. Как сон этот ещё раз увидишь — сразу утром и записывай, пока не забыл.

— Так и сделаю, — согласился Митяй.




МИТЯЙ-ФАНТАЗЁР

Вот сегодня у нас урок был так урок! Почаще бы такие.

— Ребята, — сказала нам Мария Петровна, — закройте учебники, спрячьте тетради. Сегодня урок будет необычным. Мы будем мечтать!

— Как это так мечтать? — сразу выскочил Петька-профессор.

Петька страшный воображала. Он всегда задаётся, любит рассказывать о чём-нибудь таком, чего никто и не слыхал. Хвастается, будто читает подряд все тома энциклопедии. Врёт, наверно. Мы однажды с Митяем тоже пробовали читать энциклопедию, так больше двух страниц не осилили. Скука смертельная!..

— Пусть каждый из вас помечтает о будущем, — продолжала Мария Петровна, — попытается представить, какое оно, а потом расскажет всем…

Мы с Митяем переглянулись. Интересно! Сели мы поудобнее и стали мечтать.

Я сразу представил, как лечу в ракете, на Марс и встречаюсь там с марсианами. У меня даже дух захватило.

Только я домечтался до того, что мы с марсианами на их ракете собираемся лететь дальше — на Венеру, как Мария Петровна говорит:

— Ну, вы уже давно мечтаете. Теперь давайте рассказывать. Кто первый?

Конечно, Петька-профессор сразу вперёд вылез. Его Мария Петровна первым и спросила.

— Самым быстроходным существом на земле, — начал Петька громко, — является насекомое цефеномия. Оно преодолевает в час тысячу триста километров. Леопард бегает со скоростью сто четыре — сто двенадцать километров в час, лев — восемьдесят, заяц — пятьдесят пять, волк — сорок пять…

— Подожди, Костылев, — перебила его Мария Петровна. — Ты что-то не о том начал…

— О том, о том, Мария Петровна! Я сейчас перейду… — заторопился Петька. — Но быстрее всех, конечно, летают наши, советские, ракеты. Я мечтаю построить такую ракету, чтобы на ней слетать и на Марс, и на Венеру, и на все другие планеты…

У меня даже сердце ёкнуло. Ну и Петька! Как он мои мечты рассказывает! А о чём же я-то буду говорить?

Кончил Петька, и Мария Петровна вызвала ехидную Светку.

Светка сразу вскочила и затараторила, как всегда.

— Я мечтаю о том времени, когда стану таким врачом, что смогу вылечивать все болезни. А когда у кого-нибудь так заболит рука или нога, что её нужно будет отрезать, я смогу пришить новую, которая будет ещё лучше старой…

— А голову тоже можно будет тогда поменять? — спросил кто-то из ребят.

— Кое-кому неплохо и сейчас её заменить, — нашлась Светка и продолжала: — Каждый, кто захочет, сможет быть артистом, играть в театре или сниматься в кино…

Все засмеялись, и даже Мария Петровна улыбнулась.

И вдруг Митяй говорит да так громко:

— Какие-то ерундовые у тебя мечты, Светка. Когда все в кино сниматься будут, то кто же картины смотреть станет?..

— А ты, Дима, что придумал? — перебила его Мария Петровна. — Расскажи нам.

Митяй встал, нахмурился и так серьёзно-серьёзно негромко стал рассказывать:

— Жизнь в будущем будет очень хорошая. Во-первых, в магазинах всё бесплатно. Зашёл и бери себе что хочешь. Хочешь фотоаппарат «Киев» или даже «Старт» — бери; мотоцикл? — пожалуйста, даже автомобиль можно взять. Везде на улицах и в каждой школе будут киоски, в которых круглые сутки будут раздавать шоколадные конфеты и всякое мороженое…

Тут все, конечно, засмеялись.

А Митяй спокойно продолжает:

— Учиться будет тогда совсем легко. В школу ходить не надо. У каждого дома телевизор. Лежишь на диване и по телевизору урок смотришь. А надоест — включишь футбольный матч…

— Перепутается всё! — закричал Петька-профессор.

— Ничего не перепутается. Будут такие пилюли — проглотил таблетку и всё запомнил. Можешь и не слушать учителя, а всё равно всё запомнишь…

— А задачки как решать?

— Ну, задачки — это совсем ерунда, — улыбнулся Митяй. — У каждого будет своя электронная счётная машина. Она за одну минуту может десять задачников перерешать.

Тут опять все засмеялись, а Мария Петровна и говорит:

— Допустим, счётная машина за тебя все задачки решит. А дальше что? Ты же ничего знать не будешь? Как ты работать станешь?

— Работать?! — Митяй даже сморщился. — Тогда совсем всё не так будет. Придёшь на работу, сядешь в мягкое кресло и только и знай кнопки нажимай — за тебя всё машины и приборы делать будут… И думать ни о чём не надо — везде механизация и автоматизация…

Ой, какой в классе шум поднялся! Все кричат, с парт вскочили, со всех сторон только и слышно:

— А жевать за тебя тоже машина будет?

— Со скуки умрёшь с твоими кнопками!

— А ходить ты станешь или тебя возить будут?

Тогда Мария Петровна подняла руку и, когда все немного успокоились, сказала:

— Ты, Чумаков, неправильно представляешь себе коммунизм. Тебе кажется, что это будет царство лодырей и бездельников, которые станут лежать да кнопки нажимать. Так никогда не будет. Лучше и не мечтай.

Митяй сел, и ребята стали рассказывать о своих мечтах. Много интересного они напридумывали — и погодой управляли, искусственный дождь вызывали, и машины, чтобы под землей путешествовать, изобретали, и на другие планеты летали.

А когда этот необычный урок кончился, ехидная Светка остановилась возле нашей парты и говорит Митяю:

— Ты задачку-то сегодня решил? Эх ты, лентяй, кнопочный фантазёр!

Засмеялась и ушла.

Я не выдержал и говорю:

— Ты, верно, Митяй, что-то загнул. Скучная уж больно у тебя в будущем жизнь получается…

А Митяй нисколько не обиделся и спокойно так отвечает:

— Может, и не так будет. Я не спорю. Доживём — увидим. Кнопки эти, конечно, ерунда. Это я так придумал, чтобы ребят подзавести. А вот если бы у тебя сейчас дома электронная счётная машина стояла, которая все задачи решала или бы мотоциклы даром раздавали… Разве плохо? А здесь, прямо в классе, стоял бы ящик с конфетами и мороженым — бери сколько хочешь…

— Да, — вздохнул я, — это всё было бы здорово…




МАМА-ВОЛШЕБНИЦА

Сегодня мама меня спросила:

— Как у тебя дела с арифметикой? После той двойки больше не спрашивали?

— Нет, — говорю я печально, — не спрашивали. Видно, у меня так двойка в четверти и будет…

— Хорошего мало, — строго сказала мама. — Почему же это так получается, дорогой мой сын?

— Это всё из-за Митяя, — вздохнул я. — Его почему-то всегда первого спрашивают, а он никогда уроков не знает…

— Ну и что же?

— А как он двойку получит, так и я тоже следом за ним схвачу…

— Это почему же? — удивилась мама.

— Загадка природы! Никто этого не знает, никто объяснить не может… Какую отметку Митяй получит, такую и я…

— Глупости всё это, а не загадка природы! — рассердилась мама. — Вот останетесь с Митяем на второй год, будете знать…

Тут я, конечно, замолчал, ничего говорить не стал, чтобы маму не сердить.

— А хочешь я разгадаю эту «загадку природы»? — немного погодя спросила мама. — Она очень простая. Вы одинаковые лентяи, одинаково бездельничаете, уроков не учите. Поэтому вместе двойки и получаете. Вот и весь секрет.

— Ну, что ты, мама, — начал было я, — совсем не поэтому…

Но мама меня оборвала:

— А вот давай проверим. Сегодня ты на улицу не пойдёшь до тех пор, пока все уроки не выучишь. Посмотрим, какую завтра отметку получишь — двойку или нет.

Спорить с мамой я не стал. На собственном опыте знаю, что бесполезно. Просто сел за стол и стал учить уроки. А в открытую форточку со двора доносились весёлые крики ребят. Я вздохнул.

— Закрой форточку, не отвлекайся! — крикнула мама из кухни.

Просто удивительно, как это она всё видит.

Я закрыл форточку и стал решать задачку. Задачка была трудная, но интересная, про спутник. Я увлёкся и довольно-таки скоро решил её. И ответ сошёлся.

— Мама! Мама! — закричал я. — Я уже задачку решил!

— Ну и хорошо, — ответила мама. — Дальше делай. Я скоро приду, проверю.

Начал я писать упражнение по русскому языку, потом учить правило и так, незаметно для самого себя, сделал все уроки.

— Молодец, — сказала мама. — Если бы ты всегда так занимался, был бы отличником. Теперь иди гулять. Завтра обязательно получишь пятёрку.

— Если бы… — вздохнул я. — Всё от Митяя зависит…

Мама только засмеялась и ничего не сказала.

— Где ты был?! — закричал на меня Митяй, едва я вышел во двор. — Здесь нам без тебя столько голов набили.

— Уроки учил, все сделал, — ответил я.

— Вот хорошо! — обрадовался Митяй. — И задачку решил?

— Решил.

— Молодец! Завтра приходи пораньше, я у тебя спишу. Елена Васильевна меня обязательно завтра спросит.

— Приду, — сказал я. — Да ты смотри, сам-то не проспи…

И мы побежали к ребятам.

Митяй, конечно, проспал. Я пришёл пораньше, сидел-сидел, ждал-ждал, потом даже в коридор вышел, но его не было. Наконец, перед самым звонком, явился.

— Давай скорее задачку, — зашептал он. — Успею ещё!

— Ничего не успеешь, соня несчастный! — рассердился я. — Не мог раньше прийти.

Митяй ничего не сказал, быстро, разбрызгивая чернила и сажая кляксы, стал списывать задачку.

— Вот и успел, — засмеялся он, когда раздался звонок. А русский я на арифметике у тебя спишу…

— То есть как? — удивился я. — Ведь сейчас русский, а арифметика потом!

Митяй даже рот от удивления открыл, а в класс вошла Мария Петровна.

Быстро поднял Митяй крышку парты и чуть не залез туда весь, только чтобы его не видно было.

Но Мария Петровна его, конечно, сразу увидала:

— Чумаков! Ты что там прячешься? Иди к доске.

Через минуту Митяй с очередной двойкой уныло садился на своё место.

Впрочем, он не очень расстроился.

— Ничего, — прошептал он мне. — До конца четверти ещё есть время, исправлю. Вот только обидно, что так по-глупому вышло — не то я у тебя списал…

— Рыжов, — вызвала Мария Петровна.

У меня сразу сердце упало. Вот сейчас я двойку получу, как и Митяй…

Взял я домашнюю тетрадку, дневник и пошёл.

— Упражнение ты сделал хорошо, — похвалила меня Мария Петровна и улыбнулась. — Теперь бери мел и пиши.

Предложение на доске я написал и разобрал тоже верно.

— Молодец, Рыжов! — сказала Мария Петровна. — Вот, Чумаков, смотри…

Я сел на место и взглянул в дневник. Там стояла пятёрка! Ну и мама — просто волшебница!

Рядом раздался тяжёлый вздох. Я взглянул на Митяя. Он сидел грустный, грустный.

— Ничего, — шепнул я ему. — Сегодня сразу после обеда пойдём ко мне и будем вместе заниматься. Это совсем недолго и легко. Тогда завтра ты тоже пятёрку получишь.




МИТЯЙ — «СИРЕНА»

— Ребята, — сказал Толя, наш вожатый, на большой перемене, — сегодня приходите к трём часам в школу. Придёт автобус, и поедете в колхоз давать концерт.

— Вот здорово! — обрадовался Митяй. — Уроки учить не надо будет!

— Почему это не надо? — удивился я.

— А когда же?

— Когда приедем.

— Ну, ещё чего, и концерт, и уроки… Нет, уроки я сегодня учить не буду. Если завтра спросят, скажу — отдыхал после концерта…

— Ну и нахватаешь опять двоек…

Митяй только вздохнул в ответ. Спорить со мной он не стал, ведь всё может быть…

Концерт у нас получился очень хороший. Митяй здорово играл на аккордеоне, ему долго хлопали.

Впрочем, хлопали всем. И Светке, которая пела «Ноченьку», и Ваське Пиджакову, который делал гимнастические упражнения, и даже Петьке-профессору, — он играл на скрипке.

Мне тоже хлопали. Я пел песню про Чапаева.

А когда концерт кончился, мы сели в автобус и поехали домой.

Ехали, ехали и вдруг — трах-тарарах! Как грохнет что-то. Все так и подскочили.

— Слезай, приехали! — крикнул Митяй. — Шина лопнула!

И верно, шофёр остановил автобус, вылез и стал пинать все колеса по очереди. Вид у него был скучный, скучный.

— Вот что, ребята, — сказал он нам. — Загорать здесь будем. Запасной камеры у меня нет. Придётся из города помощь вызывать…

— А мы на поезде поедем. Нам ждать нельзя, ещё уроки учить надо! — объявил Митяй и стал надевать аккордеон на плечо.

— Верно! Верно! — поддержали его все. — Чего здесь сидеть…

Станция была совсем рядом. Мы уже подошли к ней, как вдруг Светка остановилась.

— Ребята, — сказала она почему-то шёпотом и вытаращила глаза. — А деньги на билеты?

Мы переглянулись. Действительно, а деньги? Стали выворачивать карманы, но у всех набралось не больше тридцати копеек.

— Вот так так, — говорит Петька. — Зачем только мы пошли сюда! Сидели бы в автобусе!

— Ну и иди, сиди там до утра! — крикнул я. — А мы поедем домой.

— Без денег не повезут, — вздохнула Светка.

Раздался гудок, и вдали показался поезд. Народ на станции сразу засуетился. Впрочем, народу было немного. До города рукой подать — километров пятнадцать — двадцать.

Но нам от этого было не легче. Мы стояли грустные и не знали, что делать.

— Садитесь, ребята! — вдруг закричал Митяй. — Я придумал, как без денег доехать. — И он бегом бросился к самому последнему вагону. Конечно, все побежали за ним.

Народу в вагоне было много, но мы всё-таки сели.

— Ты думаешь, контролёры уже прошли, да? — шёпотом спросил я Митяя.

— Нет, — тоже шёпотом ответил он мне, — я другое придумал…

Не знаю, что придумал Митяй, но как только поезд тронулся, он сразу облегчённо вздохнул и улыбнулся.

— Рано заулыбался, — тихонько сказала ему ехидная Светка. — Сейчас контролёр придёт, он нам задаст!

И вот ведь вредная какая: только сказала — открывается дверь, входит контролёр и громко говорит:

— Граждане пассажиры! Приготовьте ваши билеты!

У меня сразу всё внутри сжалось и замерло. Сейчас нас, как зайцев, будут за шиворот вытаскивать из вагона. Весёлого мало. Позор на всю школу. Уж лучше бы до утра в автобусе сидеть.

— Ребята, спокойно, — говорит Митяй и как ни в чём не бывало вынимает аккордеон и начинает играть «Вальс-фантазию» Глинки.

Все пассажиры сразу обернулись к нам, слушают, многие поближе подошли. Контролёр тоже слушает, даже проверять билеты перестал.

А Митяй играет, мне подмигивает и губами почему-то шевелит.

Я ему тоже подмигиваю — мол, всё в порядке вроде, играй дальше.

Митяй мне опять подмигивает и что-то шепчет, а что — не слышно.

Сижу я перед ним, подмигиваю, как дурак, и ничего понять не могу, что ему от меня надо.

Так мы минут пять подмигивали друг другу, и вдруг я догадался:

— Ребята, — шепчу всем, — готовьтесь, сейчас тоже выступать будем!

Митяй играть кончил, и Светка стала про свою «Ноченьку» петь, а потом Петька на скрипке запилил. Васька собрался уже было гимнастические упражнения делать, начал раздеваться, как вдруг паровоз загудел. Приехали!

Все сразу стали собираться.

— Мы всех перехитрили! — сказал очень довольный Митяй, когда мы шли по платформе, — и контролёра этого тоже.

— Ребята, эй, ребята! — раздался чей-то голос, и мы все, как по команде, оглянулись. Контролёр стоял на подножке вагона, улыбался и махал нам рукой. — Спасибо за концерт! — кричал он. — Приходите ещё! Приходите!

— Придём! — крикнул ему Митяй и тоже рукой махнул.

— Ну и сирена, ты! — сказала Митяю ехидная Светка, когда мы уже шли по улице.

— Какая такая сирена? — удивился Митяй.

— Книги читать надо, а не мячик гонять. Сирена — это такая русалка, которая своим пением зачаровывала моряков…

— Сама ты сирена несчастная! — вдруг рассердился Митяй. — Как стукну по затылку — будешь знать!

Светка, конечно, от него отошла подальше и язык показала.

Так закончилась наша поездка.




НЕ ВЕЗЁТ!

После того как мама разгадала «загадку природы» — почему у нас с Митяем одинаковые плохие отметки, — мы стали гораздо лучше учиться.

Почти каждый день после обеда мы вместе занимались у меня дома или у Митяя.

Двоек у нас стало совсем мало. Правда, мало было и пятёрок, ещё меньше чем двоек, но ведь не всё сразу.

Однако контрольной по арифметике за четверть мы очень боялись. Если по ней получишь двойку, то всё, — двойка выйдет и в четверти. Вот если бы контрольной не было совсем, у нас с Митяем наверняка вышла бы тройка, даже с плюсом, то есть почти четвёрка.

И вот день контрольной наступил. Как только я проснулся, прежде всего пощупал у себя лоб — нет ли температуры. Но лоб был холодным, и вообще ничего не болело. Я тяжело вздохнул, и мысли у меня появились грустные — как попадётся трудная задачка, как получишь двойку… Вот тебе и конец четверти!

Всё-таки несправедливо получается — когда нужно, никак не заболеешь. А когда не нужно — обязательно что-нибудь привяжется. Вот прошлой зимой, когда мы собирались ехать в Москву, я заболел на целых две недели! И как раз во время каникул. Если бы, когда учились, не так обидно было бы. А то все каникулы проболел, а как учиться идти, так и выздоровел. Смешно! Смешно и грустно.

И сейчас — хоть бы на один-единственный денёчек заболеть, контрольную пропустить. Так нет! А начнутся каникулы — на неделю, а то и больше в постель слягу. Очень даже может быть. Не везёт, что поделаешь!

Вышел я на улицу, смотрю — Митяй идёт. Вид у него тоже очень грустный.

— Привет, — говорю. — Идём гореть?

— Да, — Митяй тяжело вздохнул. — Куда денешься…

И пошли мы медленно, не спеша. Идём и молчим. О чём говорить-то…

Вдруг Митяй остановился.

— Слушай, Колька, — зашептал он, хотя вокруг нас никого не было, — давай не пойдём на контрольную.

— Ну, что ты… — отвечаю я. А сам думаю: «Вот было бы здорово».

— Давай, — жалобно говорит Митяй. — Получим по двойке — что хорошего! А так скажем — зубы болели и всё. Заболели, а потом прошли. Ничего с нами не сделают. Ну, конечно, поругают. Так это лучше, чем двойка в четверти…

Долго я стоял, думал. Наконец решился.

— Ладно. Не пойдём. Только с условием — будем в это время уроки повторять, а не шляться без дела.

— Конечно! — Митяй так весь и засиял. — Идём скорее в сквер!

Пришли мы в сквер, сели на скамейку и стали географию повторять. Сначала я Митяю рассказывал, а он по учебнику следил, потом Митяй мне. Выучили географию на совесть.

— Вот здорово мы урок знаем, — заулыбался Митяй. — Попрошу географичку, чтобы спросила меня сегодня. Пятерку получу!

— Ладно, обрадовался, — говорю я. — Давай дальше. Какой у нас следующий урок?

— Ботаника. — И Митяй достал из портфеля учебник.

Ботанику мы тоже быстро и хорошо повторили.

Большие часы на углу уже показывали без двадцати минут десять. Как раз сейчас ребята заканчивают писать контрольную… А мы здесь сидим, как дезертиры какие-нибудь. Однако пора идти, а то и на второй урок опоздаем…

Шли мы не спеша, чтобы войти в класс со звонком — меньше расспрашивать будут.

Рассчитали правильно. Только разделись — звонок. Вошли в класс — все уже сидят. Я скорее за парту, достал учебник по географии, дневник и сижу как ни в чём не бывало. А Митяй в коридоре остался, географичку караулит, хочет попросить, чтобы она его сегодня вызвала.

Сижу я спокойно, вдруг дверь распахивается и появляется Митяй. Лицо у него бледное, испуганное.

Я тоже испугался.

— Что с тобой? — спрашиваю.

А он ничего сказать не может, только головой на дверь кивает.

Взглянул я на дверь и вижу — входит в класс Елена Васильевна, наша учительница арифметики, и стопку тетрадок для контрольных работ несёт.

Тут я почувствовал, что тоже побледнел, и сердце у меня куда-то вниз провалилось.

— Светка! Светка! — шепчу я и толкаю ехидную Светку ручкой в спину.

— Что тебе? — обернулась она.

— Ведь арифметика же первым уроком должна быть?

— Переменили, — спокойно отвечает мне Светка. — Была география. А вы с контрольной сбежали и на контрольную попали? Так вам и надо!

Хотел я её дёрнуть за волосы, да не стал, не до того. Посмотрел на Митяя, он — на меня, вздохнули мы с ним тяжело и приготовились писать контрольную.

Елена Васильевна написала на доске две задачки — два варианта. Стал я изучать свою задачку — совсем, вроде, нетрудная. Мы точно такую же с Митяем недавно решали. Посмотрел на Митяя, а он что-то уже быстро пишет. Значит, знает. Он, когда не знает, всегда по сторонам глядит. Зря, выходит, мы этой контрольной боялись.

Стал я решать задачку — сразу получилась, даже сам удивился. Проверил всё решение — как-будто, верно. Шестнадцать арбузов у меня вышло.

— Светка, — шепчу я, — сколько у тебя арбузов? Шестнадцать?

Она обернулась ко мне.

— Ты что решил уже? — спрашивает.

— Конечно, решил. Ерундовая задачка!

— Рыжов! Мартынова! Не разговаривайте. Сейчас отберу тетради, — строго сказала Елена Васильевна и подошла к нам.

— Я уже решил! — говорю я.

Елена Васильевна взяла мою тетрадку, а все ребята в классе бросили писать и на меня смотрят.

— Если решил, сиди тихо, не мешай другим, — сказала Елена Васильевна.

— И я решил! — вдруг закричал на весь класс Митяй. — Посмотрите, Елена Васильевна, правильно?

Елена Васильевна улыбнулась, взяла у Митяя тетрадку, посмотрела и говорит тихонько:

— Готовьтесь к следующему уроку. — Забрала наши тетради и ушла к доске.

— Порядок, — подмигнул мне Митяй. — Задачки совсем нетрудные.

— Потому и нетрудные, что мы их с тобой только позавчера штук по пять решили. А то бы кукарекали сейчас…

— Эх, если бы сейчас нас ещё и по ботанике спросили, да по пятёрке поставили, вот было бы замечательно! — размечтался Митяй.

А на переменке я смотрю — Светка сидит и историю читает.

— Ты что это за историю взялась? — спрашиваю я её.

— Хочу повторить перед уроком…

— Как перед уроком? Разве… — Тут слова застряли у меня в горле, я бросился к дневнику. Так и есть! Следующий урок история, а никакая не ботаника. Опять Митяй перепутал!

— Что же ты, — закричал я на Митяя, — сказал мне, что ботаника сегодня! Мы её учили, учили, а историю — нет!

Митяй смотрит на меня во все глаза и моргает.

— Сам удивляюсь, — говорит, — почему это я подумал, что ботаника сегодня…

Ну, а дальше рассказывать совсем неинтересно. Нина Родионовна вызвала нас. Получили мы с Митяем по двойке. И всё. А когда стали объяснять, что перепутали расписание, ребята засмеялись и говорят:

— Не надо было путать!

Одним словом — не везёт!




«СКОРАЯ ПОМОЩЬ»

Можете нас поздравить: выставили четвертные отметки — и у нас с Митяем ни одной двойки.

На пионерском сборе вожатый Толя сказал:

— Молодцы, Рыжов и Чумаков, четверть без двоек кончили. Теперь вам надо добиться, чтобы вообще двоек не было.

— Мы постараемся этого добиться, Толя, — серьёзно и громко сказал Митяй, — то есть достичь того чтобы двоек совсем не получать…

Все засмеялись. Больно уж солидно Митяй это сказал.

— Пока ты добьёшься, — влезла ехидная Светка, — учебный год кончится.

— Знаете что, ребята, — сказал Толя, — давайте начнём борьбу за то, чтобы у нас в классе ни одной двойки не было!

— Давайте, давайте! — закричали все сразу. Ну и мы с Митяем, конечно, тоже.

— Тихо! Подождите! — поднял Толя руку. — Значит, берём обязательство, что ни одной двойки больше не будет. — Сделаем так. Организуем по примеру московских школ в каждом звене группу «скорой помощи». В эти группы войдут самые сильные ученики.

— Как это так? — спросил Петька-профессор. Ему, конечно, интересно. Он ведь отличник.

— А вот как. В группе «скорой помощи» — четыре-пять человек. Каждый день один из них остаётся после уроков с теми, кто получил двойки. И пока уроков не выучат — домой не уходят.

— Ясно! — выпалила Светка. — Это хорошо придумано! А то некоторые после школы до темноты мяч гоняют, а потом плавают у доски.

Все почему-то сразу на нас оглянулись. А мы сидим совершенно спокойно.

— Только, чур, условимся заранее, — продолжал Толя. — Дежурного «скорой помощи» слушаться, без его разрешения домой не уходить! Договорились?

— Договорились! — закричали все.

Вот так мы и обязались учиться без двоек.

— Знаешь, мама, — сказал я дома, — теперь я, наверное, буду позднее из школы приходить.

— Это почему? — удивилась мама. А когда я ей всё рассказал, она засмеялась:

— Давно пора за вас, двоечников, взяться!

Как назло на другой же день я получил двойку по географии, а Митяй — по истории. И надо же так случиться, что в этот день дежурной «скорой помощи» оказалась ехидная Светка.

Никто в этот день, кроме нас, двоек не получил. И вот после уроков остались мы втроём в классе.

— Ну, садитесь за разные парты, — важно сказала Светка. — Ты, Рыжов, — здесь, а ты Чумаков, — там. Садитесь и учите то, за что двойки получили.

Ничего не поделаешь, пришлось подчиниться. Стал я учить географию, а Светка уселась за учительский стол и давай воображать.

— Если тебе, Рыжов, что непонятно, спроси.

— Всё понятно, — говорю я, а сам думаю: угораздило же меня вчера не сделать домашнее задание! Не сидел бы сейчас здесь.

Вдруг дверь открылась и вошла уборщица тётя Нюра.

— Что это вы домой не идёте? — спрашивает тётя Нюра удивлённо.

А Светка и говорит:

— Да вот, эти лодыри дома сами уроки учить не могут, приходится мне за ними присматривать…

— Ну, присматривай, присматривай, да получше. Гляди, как бы не сбежали. Вон тот, — показала тётя Нюра на Митяя, — всё на дверь глядит…

Тётя Нюра ушла, а меня зло разобрало. Подумаешь, отличница! Ну и что из того? Если я захочу, тоже отличником буду…

Быстро дочитал я, что было задано, и говорю:

— Давай, рассказывать буду, всё выучил…

А Светка мне:

— Встань и иди к доске! Ты что же, думаешь сидя отвечать?

Вздохнул я, вышел к доске и стал рассказывать, как на настоящем уроке. Кончил, а Светка и говорит:

— Вот если бы ты так сегодня на уроке отвечал, то получил бы пятёрку и не сидел здесь сейчас. Можешь идти домой.

— Я Митяя подожду, — сказал я и сел за свою парту.

Митяй тоже быстро и хорошо ответил урок. Светка и ему мораль стала было читать. Но он слушать её не стал, взял портфель, и мы ушли.

Шли мы молча, и только когда уже добрались до дома, Митяй сказал:

— Ты смотри, а правда ведь, если бы я вчера уроки выучил, и так же ответил, как сейчас, то вместо двойки пятёрку бы получил. Удивляюсь, почему я вчера эту историю не приготовил?

— Вот что, — остановился я. — Не хочу, чтобы над нами вся школа смеялась, что нас Светка воспитывает. Давай будем сами уроки учить! Ладно?

— Конечно, — согласился Митяй. — Развоображалась! Вот не будем двойки получать, и некого ей станет воспитывать! Пусть знает!

Так мы и решили.




КАК ЗАКРЫЛИ «ЁЖИК»

А здорово у нас получилось со «скорой помощью». Молодец Толя! Двоек уже почти никто не получает, дежурные «врачи» скучают. Когда Митяй последний раз схватил двойку, так не один дежурный, а вся группа — пятеро — остались за ним следить. И все его спрашивали, настоящий экзамен устроили. Митяй даже вспотел.

Реже стал выходить и наш «Ёжик». Петька-профессор в отчаянии. Раньше ему было хорошо. Получили мы с Митяем по двойке, кто-нибудь опоздает или прогуляет — вот и материал, готов очередной номер. А сейчас — дудки! Двоек нет, с уроков никто не сбегает.

Ходит Петька грустный и ко всем пристает:

— Ребята, давайте заметки! «Ёжик» выпускать надо! Уже две недели не выходил!

Подошёл Петька и к нам. Тоже просит написать что-нибудь. А Митяй смеётся:

— Ага! По-другому заговорил. А помнишь, как нас разрисовал? Теперь — всё! Что же нам для тебя специально двойки получать, что ли? Не выйдет!

Так и ушёл Петька ни с чем. А на отрядном сборе выступил и сказал:

— Я отказываюсь быть редактором. Писать не о чём. Даже Чумаков и Рыжов перестали двойки получать. Предлагаю «Ёжик» закрыть, так как некого критиковать. Давайте лучше выпускать стенгазету, и в ней писать обо всём хорошем, что у нас есть…

— Давайте стенгазету! — поддержали его ребята.

— А как назовём?

Тут все стали кричать:

— Звезда!

— Наш голос!

— Голос класса!

Так кричали, что Толя даже руки вверх поднял.

— Тише, ребята! Тише! Сделаем так — объявим конкурс на лучшее название. Подумайте дома, а что придумаете — напишите и отдайте Косте (Костя — наш председатель совета отряда). Потом мы ещё раз соберёмся и обсудим. Кто придумает лучшее название — тот получит премию.

Вот это здорово! Уж мы с Митяем постараемся придумать получше. Интересно, что за премия будет…

— Слушай, — повернулся ко мне Митяй. — Значит, в новой газете критики совсем не будет? Это хорошо. Наконец-то нас перестанут ругать, а то хоть мы и исправились, но всё может быть…

— Верно, — говорю я. — Давно пора такую газету выпускать, без зубоскальства. Ну-ка подожди, надо всё-таки спросить…

Я встал.

— Толя! Выходит, в новой газете критики уже не будет и карикатур тоже?

Все как засмеются! Я стою и не понимаю, что смешного? Смотрю и Митяй смеётся. Ну, тогда и я не выдержал и тоже засмеялся.

Долго мы смеялись, наконец, кое-как успокоились.

Толя и говорит:

— Значит, ты, Рыжов, без критики жить захотел? Думаешь, раз «Ёжик» закрыли, так никто на тебя и Чумакова карикатуры не нарисует? Так, что ли? Напрасно надеешься. И в новой газете мы найдём место для критики…

После обеда Митяй ко мне пришёл.

— Давай заголовок придумывать! — ещё с порога закричал он.

Мы сели на диван, взяли карандаши, тетрадки и стали думать.

— «Вихрь» — вдруг говорит Митяй.

— Какой вихрь? — не понял я.

— Да заголовок!

— Не пойдёт! Что за вихрь? Почему вихрь?

— Тогда «Звезда».

— «Звезда»… Это ничего. Давай запишем.

Посидели мы ещё немного молча, и Митяй снова закричал:

— «Вперёд»! Самое хорошее название.

Но мне оно не понравилось.

— Что за вперёд? Конечно не назад. Надо что-то другое.

— Ну, что ты всё придираешься? — обиделся Митяй. — А сам-то что-нибудь придумал?

— Придумать-то я придумал, да мне не очень нравится.

— Ну, говори.

— Ракета!

— Ракета? — Это тоже не то… — Митяй махнул рукой. — Давай ещё думать…

— Только ты не кричи, а то мысли мои сбиваешь. Я вот уже совсем что-то хорошее придумал, а ты заорал свою «Звезду» и я забыл. Ты думай молча, про себя, и записывай. А потом обсудим.

Молча мы думали, наверное, час, а потом стали обсуждать каждое название. Но ни до чего не договорились. Что мне нравится — Митяй против. А что он предлагает — я не согласен.

Наконец решили, что каждый дома подумает, а завтра, по дороге в школу, обсудим придуманное.

Утром мы встретились и пошли в школу. Оказалось, что ни я, ни Митяй ничего такого, что бы обоим понравилось, не придумали. Вот, выходит, какое это сложное дело — название. Теперь мне понятно, отчего так много кино и книжек с неинтересными названиями.

Так и шли мы, грустные, расстроенные. И вдруг услыхали радио — передавали про наш спутник.

И я, и Митяй разом остановились, взглянули друг на друга и одновременно закричали:

— Спутник!

— Спутник!

— Ура! Придумали!

Действительно, здорово! Лучше и не придумаешь.

В школе мы аккуратно написали наше название на бумажке, подписали разборчиво свои фамилии и отдали Косте, нашему председателю совета отряда.

— Смотри не потеряй, а то получишь! — пригрозил ему Митяй. — Тут такое название — закачаешься! Когда премию можно получать?

А Костя смеётся:

— Ишь ты, сразу премию захотел. Вот все сдадут, потом соберёмся, обсудим и выберем лучшее.

— Ну, ладно, — согласился Митяй, — валяйте, обсуждайте, да поскорее.

Прошло несколько дней. Каждое утро Митяй первым делом подходил к Косте.

— Ну, когда решите? Что вы долго?..

— Скоро, скоро узнаешь, — отвечал ему Костя и хитро улыбался.

И вот, наконец, во время большой перемены Костя подошёл к столу и поднял руку.

— Ребята! Мы рассмотрели все предложенные для нашей стенгазеты названия и единогласно выбрали самое лучшее — «Спутник»!

— Ура! — закричал Митяй. — Мы победили!

— Почему это вы? — обернулась к нему Светка. — Это я придумала.

— Не ты, а я! — вскочил с места толстый Вовка.

— Тише, тише! — застучал по столу Костя. — Сейчас всё объясню!

Все замолчали и стали смотреть на него.

— Всего было предложено сорок названий, из них двенадцать — «Спутник». Мы его и выбрали. А имена тех, кто придумал такое хорошее название, решили опубликовать в первом номере стенгазеты. Это и есть премия!

Ребята засмеялись, а Митяй недовольно заворчал:

— Лучше бы уж билет в кино дали… А то подумаешь — напишут…

Однако, когда в классе появился первый номер «Спутника», Митяй сразу же пошёл читать заметку, где рассказывалось о конкурсе и упоминалась его фамилия. Прочитал он заметку подряд три раза и выучил наизусть.

Вот так наш «Ёжик» превратился в «Спутника».




НАША ЛОТЕРЕЯ

Сегодня утром разделись мы с Митяем и не спеша поднимаемся по лестнице. И вдруг видим — висит большой плакат. А на нём написано:


_«СКОРО!_

_Пионерская_лотерея!_

_Можно_выиграть_автомашину_«Волга»,_часы,_фотоаппарат_и_много_других_ценных_вещей._

_Цена_билета_—_10_килограммов_металлолома._

_Торопитесь_приобрести_билеты!_Продажа_во_дворе,_с_2_до_6_часов_ежедневно»._

Митяй читает внимательно, даже рот открыл. Потом обернулся ко мне и говорит:

— Здорово! Надо обязательно «Волгу» выиграть.

— Ну да, выиграешь. Держи карман шире. За десять килограммов лома — «Волгу»!

— А чего? — Митяй даже рассердился. — За три рубля выигрывают, а почему здесь нельзя? Или ты думаешь, что десять килограммов металлолома трех рублей не стоят?

Я ничего не сказал. Верно ведь, за три рубля «Волгу» выигрывают. Сам читал в газете.

— Давай не пойдём сегодня на уроки, — говорит Митяй. — Оденемся и уйдём! До двух часов сколько лома наберём!

— Обрадовался. Нас все видели уже. Лучше сбежим с пятого урока…

Так и договорились.

В классе все только и говорили о лотерее. Решили после уроков все вместе идти за металлоломом. Так что сбежать нам не пришлось. Нельзя же отрываться от коллектива.

Пожалуй, никогда ещё так долго не тянулись уроки. Все с нетерпением ждали последнего звонка.

И вот наконец уроки кончились.

В два часа сбор возле школы, — напомнил ещё раз Костя, и мы побежали в раздевалку.

Дома после обеда я сразу полез в чулан и стал искать старое железо. Нашёл большую кастрюлю и в самом дальнем углу какой-то кусок трубы. Хотел было снести ещё и старый самовар, но побоялся, что мама заругает. Решил спросить вечером.

С тяжёлой сумкой добрался до школы и — во двор. Смотрю — в дверях сарая стоят большие весы, а за столом сидят ребята из старших классов.

— Сюда, что ли, сдавать? — спросил я и высыпал из сумки всё на весы:

— Уже принёс? Молодец! — похвалил меня парень в сером фартуке и стал вешать железо.

— Как раз десять килограммов, — сказал он. — Выбирай билет.

Я подошёл к столу. Там лежала пачка билетов. Я наудачу взял верхний и стал внимательно рассматривать его.

Билет был напечатан на плотной розовой бумаге. Внизу стояла круглая школьная печать. Вот что было на билете написано:

_«Первая_

_пионерская_лотерея._

_Билет_номер_01682._

_Стоимость_—_10 кг_металлолома»._

Прочитал я написанное, спрятал билет в карман и собрался уходить. Вдруг вижу, кто-то с целой тачкой лома едет. Да это Митяй! Пыхтит бедняга даже.

Бросился я к нему на помощь. Чего только в тачке не было! Стружка, кастрюля, обломок рельса, куски ржавого железа.

— Где это ты набрал? — удивился я.

— По дворам ходил, — отвечает мне Митяй. — Вместо обеда.

Сдал он свой металлолом и получил сразу три билета. Прочитал каждый внимательно, спрятал и спрашивает:

— Когда розыгрыш-то будет?

А парень, что в переднике, отвечает:

— О дне розыгрыша объявим в газете и по радио.

Стали мы с Митяем ребят ждать.

— Три билета я уже заработал, — рассуждает Митяй. — Да ещё сегодня штук на пять насобираю. Вот если бы каждый день по восемь билетов. За месяц бы насобирал двести сорок штук! Наверняка бы тогда «Волгу» выиграл.

— Какие-то билеты странные, — говорю я, — на машинке напечатаны…

— Ну и что же? — Митяй даже подскочил. — Печать стоит? Стоит. С гербом. Может, не успели в типографии настоящие отпечатать.

Тут стали подходить ребята. Кое-кто приносил тоже много металлолома и получал билеты. Но больше Митяя никто не сдал.

Мы с Митяем ещё немного побродили по двору, посмотрели, кто, что и сколько приносит, а потом снова отправились за ломом.

Ходили мы с ним вместе, но собирали отдельно: он — в тачку, а я — в сумку. Сначала мы просто ходили по дворам, смотрели под заборами и в канавах, а потом пошли и по квартирам.

Скоро сумка у меня наполнилась, а тачка у Митяя была загружена лишь наполовину.

— Ты положи сумку в тачку и повезём вместе, — предложил мне Митяй. — Легче будет.

Так я и сделал. Легче, правда, стало не мне, а Митяю. Какой он хитрый! Тачка была очень тяжёлая. Мы её везли, пока совсем не устали.

Сели мы на скамейку, сидим, молчим.

— Ну её к чёрту, эту тачку! — вдруг говорит Митяй. — Она такая тяжелющая! Тяжелее лома, что в ней лежит… Поехали сдавать сколько набрали, а потом — ко мне. Оставим тачку, возьму я тоже сумку и пойдём опять.

И поехали мы в школу. Получили билеты: Митяй — три, я — два.

Митяй был очень расстроен. Он рассчитывал штук десять получить, а тут только три.

— Всё эта тачка виновата, — ругался он.

Повезли мы пустую тачку домой, а в это время открываются ворота и въезжает во двор грузовик. Грузовик остановился возле сарая, из кабины выскочил Петька-профессор и полез в кузов.

Откинул он борт, мы глянули и так и замерли — грузовик почти полон лома.

— Вот это да, — тихо сказал Митяй.

Я посмотрел на него. Он стоял с широко открытым ртом и по глазам его было видно, что он ужасно завидует Петьке.

А Петька знай таскает свой лом на весы.

— Ты где столько набрал? — спрашивает его Митяй.

— Где набрал, там уж нет, — засмеялся Петька и — мимо.

Когда Петька стал билеты получать, мне Митяя даже жалко стало. Он так переживал. Ещё бы! Целых десять билетов Петька вытянул!

— Теория вероятности говорит, — подошёл к нам Петька, — что мои шансы на выигрыш «Волги» значительно выше, чем ваши…

— Ну и сиди со своей теорией, а мы тебя всё равно перегоним! — рассердился Митяй и дёрнул меня за рукав. — А ты что стоишь? Идём скорее! Ещё много можно собрать!

Но в этот день мы уже больше ничего не собрали. Пока тачку отвозили, пока сумку искали, пришла с работы Митяина мама и запретила уходить. Да и правда, уже было поздно, на улице темнеть начало.

Зато на другой день мы сразу после уроков до темноты собирали лом. Четыре раза приходили сдавать. Собирали лом мы каждый день и через месяц у меня было уже девяносто билетов, а у Митяя целых сто два.

— Скоро ли розыгрыш? — волновался Митяй каждый день. — Чего они тянут? Может, зажулить хотят наш лом? Ничего не выйдет! Я сразу в «Пионерскую» и «Комсомольскую правду» напишу!

Но Митяй зря волновался: Однажды в субботу мы пришли в школу и увидели большой плакат:

_«Завтра,_в_воскресенье,_

_розыгрыш_пионерской_лотереи._

_Начало_в_11_часов_утра»._

— Порядок! — засмеялся Митяй, — дождались наконец-то!




КАК МИТЯЙ ЧУТЬ НЕ ВЫИГРАЛ «ВОЛГУ»…

В воскресенье мы были в школе уже в десять часов.

Впрочем, не только мы пришли так рано. В актовом зале полно было ребят, и все держали в руках билеты.

Ждали мы долго. Наконец на сцене, за большим столом, уселись старшеклассники и учителя. А наш вожатый Толя принёс и поставил на самом видном месте тиражный барабан, внутри которого было много маленьких листочков бумаги.

Такой тиражный барабан мы уже видели однажды в киножурнале, когда показывали розыгрыш займа. Тогда листочки из барабана вынимали маленькие ребята, а сейчас кто будет?

— Ребята! — громко сказал Толя. — Начинаем розыгрыш нашей пионерской лотереи. Свои выигрыши вы будете вытаскивать сами.

Первым вызвали Петьку-профессора. У него больше всех билетов — сто восемьдесят штук! Вот сколько! Он один сдал тысячу восемьсот килограммов металлолома!

Петька подошёл к барабану, покрутил его, потом вынул целую пригоршню листочков. Толя стал их считать. Считал, считал — мало оказалось. Пришлось Петьке ещё три раза доставать.

Толя взял наугад одну бумажку.

— Внимание! — сказал он. — Выигрыш — конфетка «Раковая шейка».

— Ха-ха-ха! — засмеялся Митяй. — Вот так выигрыш!

— Следующий выигрыш, — продолжал Толя и взял ещё одну бумажку, — карманный фонарик!

— Это уже неплохо, — Митяй завистливо посмотрел на Петьку. — Я бы тоже не отказался от фонарика.

— Внимание, внимание! Вот он, главный выигрыш — автомашина «Волга». — Толя высоко поднял руку с бумажкой.

В зале захлопали, а Митяй сразу помрачнел.

— Не везёт и всё, — вздохнул он. — Остался я без «Волги». Несчастливые билеты у меня. Хоть бы карманный фонарик, что ли, выиграть…

— Иди, получай выигрыши, — сказал Петьке Толя и пододвинул ему кучу бумажек.

— Пойдём посмотрим, как он выигрыши получать будет, — сказал я Митяю. — Нас ещё не скоро вызовут.

И мы пошли за Петькой. В окружении ребят Петька стоял у прилавка, сделанного из парт, и получал выигрыши.

Девчонки из старших классов насчитали ему тарелку разных конфет, дали фонарик, записную книжку и пару карандашей.

— А «Волга» где? — подбежал к Петьке Митяй.

У Петьки рот был набит конфетами, и он только кивнул на пол.

Мы посмотрели вниз и увидели… голубую игрушечную «Волгу». К ней была привязана длинная верёвочка.

— Это и есть «Волга»? — удивился Митяй.

— А ты что, не видишь, что ли? — ответил Петька, который к этому времени уже прожевал конфеты. — Ведь не «Москвич», ясно видно.

Петька схватил верёвочку и вывез «Волгу» на середину комнаты. Все засмеялись и стали просить прокатить.

Было и правда очень смешно.

— Ну, пойдём в зал, — дёрнул меня за рукав Митяй. — Скоро, наверное, наша очередь.

И верно, только мы вошли, как Толя объявил:

— Дмитрий Чумаков!

Митяй побежал на сцену. Он тоже вытащил целую пригоршню бумажек и отправился получать свои выигрыши, а я остался ждать, когда меня вызовут.

Скоро дошла очередь и до меня. Я отдал билеты, вытащил из барабана свои выигрыши и скорее побежал их получать.

Там я увидел Митяя. Он стоял у подоконника и улыбался. Карманы его оттопырились. Он ел виноград.

— Колька! — закричал он мне. — Иди сюда, я часы выиграл!

Перед Митяем стоял красивый маленький будильник. Я взял его в руки…

— Да он же игрушечный!

— Чудак, — засмеялся Митяй. — А ты думал настоящий, что ли, получить? Иди, бери свои выигрыши.

У стола я получил чудесный карманный фонарик, пачку разноцветных карандашей и много всяких конфет.

Оказывается, Митяй тоже выиграл карманный фонарик и был этим страшно доволен.

— Это здорово, что мы с тобой выиграли фонарики, — говорил он. — Вещь совершенно необходимая. Особенно летом, в лагере. Верно?

Я ел виноград и только кивал головой.

Когда розыгрыш закончился, все снова собрались в зале, Толя сказал:

— Ребята! Вы получили выигрыши. Но главное — то, что вы за месяц собрали свыше ста тонн важнейшего сырья для нашей металлургии. На полученные деньги школа купит духовой оркестр. Теперь у нас будет своя музыка…

— Ура! Ура! — закричали все.

— Почаще бы проводили такие лотереи, — сказал Митяй, когда мы шли домой. — И интересно, и полезно. Фонарик хороший какой!

Он ещё раз вынул свой фонарик, повертел в руках и зажёг его.




МЫ С МИТЯЕМ — СЫЩИКИ

Мы с Митяем превратились в настоящих сыщиков. Как Шерлок Холмс и доктор Уотсон.

Но расскажу всё по порядку.

Недалеко от нашей школы строят большой новый дом — высокий, в шесть этажей. Его уже наполовину застеклили и наполовину оштукатурили. Одна половина дома белая, а другая — красная, кирпичная.

Раз как-то Митяй говорит мне:

— Пойдём посмотрим, как новый дом строят.

И мы пошли. Лазили, лазили по стройке, все извозились в белом, Митяй пальто порвал — за проволоку зацепился.

Совсем собрались уже уходить, как вдруг увидели около самого забора большую кучу ржавого железа.

Митяй меня в бок толкает:

— Смотри, сколько металлолома! Давай после урока всем классом придём и заберём. Сразу на первое место по школе выйдем!

Подошли мы ближе, а это оказывается не металлолом, а батареи парового отопления. Ржавые, грязные, лежат кучей, свалены как попало, одна на другой.

— Н-да, — печально говорит Митяй, — я-то думал это лом…

— А может быть, они негодные, — говорю я. — Смотри как валяются. Надо узнать, спросить у кого-нибудь…

— Дадут по шее и только. Подумаешь, ржавые, Покрасить можно.

Так мы и ушли ни с чем.

По дороге Митяй всё ворчал:

— Лучше бы и не ходили, только испачкались, пальто порвал…

А дней через десять и случилось событие, после которого мы стали сыщиками.

Было воскресенье. Мы с Митяем шли в школу на занятие кружка фотолюбителей. Подходим к новому дому, а возле него стоит «Победа». Ну, стоит и стоит, ничего особенного. Вдруг Митяй как дёрнет меня за рукав и остановился. Я тоже остановился и смотрю на него. А Митяй и говорит:

— Гляди, на «Победе» батареи возят!

Я посмотрел, и правда — какой-то дядя в зелёной шляпе приволок со стройки две ржавые, грязные батареи и засовывает их в машину.

— Вот чудак, — говорит Митяй. — Он же всё испачкает. Взял бы грузовик…

И мы пошли дальше.

Поравнялись с машиной, а в ней полно этих батарей. Завернули за угол, Митяй остановился, оглянулся и говорит шёпотом:

— Слушай, Колька, а что, если это вор!

Я смотрю на него во все глаза, а он продолжает шептать:

— Почему это он в воскресенье приехал и на легковой машине? Что-то очень подозрительно.

— Верно, — подумал я, — подозрительный тип. Как это я сам не сообразил!

— Точно, — говорю, — что-то тут неладно…

— Побежим за милиционером! Он недалеко, на углу стоит!

Митяй уже готов был бежать, но я его остановил:

— Подожди, не спеши. Пока бегаешь, он уедет. Давай лучше сначала номер машины запишем. У тебя есть карандаш?

Митяй стал рыться по карманам. Конечно, никакого у него карандаша не оказалось. И у меня тоже. Что делать?

— Придётся теперь запоминать, — шепчу я Митяю. — Выгляни и посмотри номер.

Митяй высунул нос из-за угла и говорит:

— Номер машины — восемнадцать — сорок шесть.

— Восемнадцать — сорок шесть, восемнадцать — сорок шесть, восемнадцать — сорок шесть, — повторил я три раза, чтобы запомнить.

— И ты запоминай, — говорю я Митяю, — вдруг забуду.

Митяй губами зашевелил — запоминает, а потом побежал зачем-то к забору. Нагнулся и кричит:

— Нашёл!

Смотрю — у него в руках кусок извёстки.

Вернулся Митяй, расстегнул пальто и на груди, на гимнастёрке, написал — «18–46».

— Теперь давай тебе, расстёгивайся! — говорит он мне.

— Зачем же два-то раза?

— А вдруг у меня сотрётся?

Пришлось мне расстегнуться. Написал Митяй номер и у меня на груди.

Пока мы писали, «Победа» уехала.

— Пойдём скорее к милиционеру, — говорит Митяй.

А на меня сомнение нашло.

— Слушай, — говорю я ему, — подождём до завтра. Завтра придём сюда утром, перед уроками, и спросим. А то вдруг это никакой не вор. Тогда над нами в милиции все смеяться будут. А если в школе узнают? Задразнят! Особенно Светка…

Митяй задумался.

— Ну, ладно, — нехотя согласился он. — Подождём до завтра.

В понедельник встали мы пораньше и — на стройку.

Дорогой Митяй размечтался:

— Я знаю, когда пионеры жуликов ловят, им всегда премии дают. Вот бы нас с тобой чем-нибудь премировали. Часами, например…

— Да, — говорю я, — совсем неплохо часы получить…

Пришли мы на стройку и сразу наткнулись на какого-то старика.

— Чего вы здесь делаете! — закричал он на нас. — Шляются тут всякие, а потом отвечай…

— Дяденька, — робко спрашивает его Митяй. — У вас вчера здесь не пропадали батареи парового отопления?

А старик этот сразу схватил нас за воротники.

— Сами пришли! Ну вот вам сейчас покажут… — И потащил нас куда-то.

Митяй пытался было объяснить старику, что это не мы воры, что мы только видели, кто украл. И номер машины записали. Но всё без толку. Старик его не слушал.

Притащил он нас в какую-то маленькую комнату и закричал:

— Вот эти двое сейчас про батареи спрашивали. Они и утащили их на металлолом!..

А за столом сидит дяденька в чёрной гимнастерке. Посмотрел он на нас, нахмурился и говорит:

— Что вы наделали? Неужели не видно, что это не лом, а совершенно новые батареи? Куда вы их дели?

Тут я рассердился и говорю:

— Никаких батарей мы не брали, а пришли вам рассказать, кто их увёз. А если будете на нас кричать, так мы и обратно уйти можем…

— Я тебе уйду! Я тебе уйду! — опять закричал старик.

Он, наверное, был сторож и ему здорово попало, что он прокараулил эти батареи.

— Тише, — сказал дяденька за столом. — Рассказывайте, ребята, всё по порядку.

Мы и рассказали. Говорил Митяй, а я дополнял. Потом Митяй меня дополнял, что я забыл или пропустил.

В общем дяденька всё понял, а когда мы ему и номер машины сказали, он совсем обрадовался.

— Молодцы, ребята! Ну-ка мы сейчас… — сказал он и стал звонить по телефону.

Я смотрю на часы — время уже без десяти девять. А опаздывать сегодня никак нельзя — нас должны обязательно по истории спросить. Мы вчера весь вечер специально её зубрили.

— До свиданья, — говорю я тихонько. — Нам в школу пора. — И скорее к двери, Митяй — за мной.

Выбежали мы на улицу, я и говорю Митяю:

— Что, получил часы? Скажи спасибо, что сторож нам по шее не надавал. Разбирайся потом…

— Ну и ладно, — сказал Митяй спокойно. — Зато типа того, в зелёной шляпе, помогли поймать. Разве плохо?

Это, конечно, верно.

Однако на этом наши приключения не закончились.

Собирали мы раз с Митяем металлолом. Забрались на окраину города. Неожиданно мимо нас быстро пронёсся грузовик, полный берёзовых дров.

Промчался, и слышим мы сзади крик. Обернулись — грузовик уже скрылся за углом, а со всех сторон бегут к перекрёстку прохожие.

И мы, конечно, тоже побежали. Смотрим — лежит на дороге женщина. Оказывается, грузовик сшиб её и не остановился.

Ну, тут милиция приехала, скорая помощь. Милиционер всех спрашивает — кто видел, какая машина была. А никто ничего толком не знает. Одни говорят — грузовая, другие — «Москвич». Я уже вперёд полез, чтобы всё рассказать, как было, но Митяй меня за руку — дёрг!

— Чего тебе? — обернулся я.

— Иди-ка сюда, — говорит он и подмигивает.

Отошли мы в сторону, и Митяй зашептал:

— Имеем шанс часы заработать. Видишь, никто ничего не знает. Одни мы знаем. Сами грузовик этот найдём.

Подумал я немного и спрашиваю.

— А как мы найдём его?

— Очень просто, — говорит Митяй. — Он дрова берёзовые вёз. Это раз! Две последние цифры номера я видел — восемьдесят пять. Это два! Будем ходить по дворам и найдём…

— Дворов-то сколько… Когда мы все обойдём? Через год?

— Ну и что же, что много? Ведь не всем именно в это место и именно сегодня, восемнадцатого февраля, привезли берёзовые дрова на грузовике с последней цифрой восемьдесят пять… Ты не обратил внимания, что машина шла не в город, а из города. В деревню никто дрова не повезёт, это ясно. Значит, где-то в этом районе, на этих улицах. Не так-то уж много здесь домов…

Ну, словом, уговорил меня Митяй. Действительно, раз машина шла из центра на окраину, то где-то здесь и дрова лежат.

Пошли мы в школу. И всю дорогу мне Митяй свои планы действий рассказывал.

— Здесь улиц десять, не больше. В улице домов по сто. Нужно в каждый двор заглянуть, посмотреть, нет ли свежих берёзовых дров. Если нет — мимо. Если есть — узнать, когда привезли… Если не восемнадцатого февраля — мимо. Если восемнадцатого — то на какой машине, кто привёз. Если в номере машины последние цифры не восемьдесят пять — мимо, а если восемьдесят пять… — Тут Митяй так улыбнулся, что я не выдержал и засмеялся.

Митяй недоумённо посмотрел на меня и продолжал:

— Всего у нас примерно тысяча дворов. На каждый двор — три минуты, не больше — заглянул и всё. Значит…

Он замолчал и стал считать в уме, потом остановился, достал бумажку, карандаш.

— Если по восемь часов работать, то в день мы осмотрим сто шестьдесят дворов. Всего нам нужно только шесть дней. А ты говорил! — закричал он в восторге.

…Словом, в школу мы на другой день уже не пошли. Так прямо с портфелями и стали ходить по дворам.

В первом дворе, куда мы зашли, дрова были уже расколоты и сложены аккуратными поленницами. И мы сразу ушли.

— Вот видишь, — сказал Митяй. — Даже меньше трёх минут.

Во втором и третьем дворах неколотых дров тоже не было.

Зато в четвёртом, как только мы открыли калитку, нам сразу бросилась в глаза сваленная посередине двора большая куча берёзовых поленьев.

— Есть! — обрадовался Митяй и зачем-то достал карманный фонарик. — Вот они!

Мы подошли к дровам. Митяй зажёг фонарик и стал рассматривать поленья, как будто на них было написано, когда их привезли.

— Зачем это ты? — спрашиваю. — И так светло.

— Так надо, — важно сказал Митяй и спрятал фонарик. — Теперь идём к хозяевам.

Постучались мы в дверь и вошли. За столом сидит старушка. Митяй её и спрашивает:

— Бабушка! Вам дрова давно привезли?

— Ох, сыночек, давно уже. Больше месяца, — отвечает старушка. — Да вот никак не найду, кто бы расколол их мне. Не возьмётесь ли?

— Нет, бабушка. Нам некогда сейчас. — Митяй даже попятился. — Это к вам тимуровцы придут, они сделают…

И мы выскочили на улицу.

Для ускорения мы не стали заходить во дворы, а только заглядывали. Откроем калитку, заглянем и дальше. Дело у нас пошло ещё быстрее. Почти всю улицу прошли, а дров всё нет и нет.

И вот наконец Митяй приоткрыл калитку одного двора и сразу замахал мне обеими руками.

Я подбежал к нему и вижу — посередине двора лежат метровые берёзовые чурбаки.

— Порядок, — прошептал Митяй, и мы вошли.

Митяй достал свой фонарик и только приготовился его зажечь, как вдруг откуда ни возьмись набросился на нас пёс. Огромный, чёрный с белыми пятнами. Кидается на нас, лает на всю улицу. У меня душа в пятки ушла. Смотрю и Митяй тоже побледнел.

— Тихо, — шепчу я ему. — Не шевелись! Укусит! Сейчас кто-нибудь придёт!

Стоим мы так минут пять, а то и больше, — никто не идёт. Псина эта всё лает и кидается на нас, как заводная. И как только ей самой не надоест.

— А вдруг до вечера никто не придёт, — говорит мне Митяй. — Что делать будем?

Наконец скрипнула дверь, и на крыльце показался здоровенный дядя.

Пёс сразу замолчал, стоит и смотрит на него, — ждёт команды.

— Чего шляетесь? Что нужно? — закричал на нас дядька.

Митяй шагнул вперёд и робко так говорит:

— Нам надо узнать, когда дрова эти привезли…

— А больше вам ничего не надо? Марш отсюда, я вас…

И дядька стал спускаться с крыльца.

Мы, понятно, ждать его не стали и скорее ходу. Псина противная — за нами, чуть-чуть меня за ногу не цапнула, пока мы до ворот бежали.

Отдышались мы немного, Митяй и говорит:

— Этот дом мы возьмём на заметку. Очень подозрительный тип его хозяин. Придётся сюда ещё раз сходить…

— Ну уж, — говорю я, — спасибо. Иди в следующий раз сам. Пёс там, будь здоров, какой. Чуть у меня ногу не откусил.

— Ах так! — рассердился Митяй. — Испугался? Тоже мне, сыщик! Ну и не ходи. Я и один могу всё сделать.

— Ну, ладно, ладно, — говорю я, — не кричи. Пойдём вместе. И ничего я не боюсь, просто неприятно как-то: бежишь, а за тобой — собака…

Идём мы дальше по улице, Митяй и говорит:

— Надо нам какой-то предлог выдумать, чтобы спрашивать. Иначе никто ничего не скажет.

— Верно, — согласился я. — Давай будем говорить, что мы тимуровцы и хотим бесплатно дрова пилить…

— Здорово ты придумал! — обрадовался Митяй. — Так и сделаем.

Домов через двадцать мы опять увидели свежие берёзовые дрова. Едва мы осторожно вошли во двор и стали смотреть, не бежит ли к нам собака, навстречу вышла женщина.

— Здравствуйте, — сказал Митяй вежливо. — Вам не нужно распилить эти дрова? Мы — тимуровцы.

Женщина улыбнулась:

— Да нет, не надо. Сами как-нибудь справимся.

— Они давно уже у вас лежат, — вступил я в разговор.

— Не очень, неделя ещё не прошла…

Нам больше ничего не нужно было, и мы ушли. Настроение у нас было неважное. Расчёты Митяя не оправдались. Мы уже ходили около восьми часов, а осмотрели только пятьдесят домов. Это вместо ста шестидесяти по его плану! И есть хотелось очень.

— Пойдём-ка домой, — предложил я. — Пообедаем, а завтра с новыми силами начнём. Может быть, повезёт, сразу найдём.

И мы ушли.

Но назавтра нам не повезло. Ничего мы не нашли. Не повезло и в следующие три дня. Раз пять на нас бросались собаки всех пород и мастей, раз десять нас просто выгоняли, ничего не сказав.

У Митяя в специально купленной записной книжке было взято на заметку уже семь подозрительных домов, в которые нужно было идти по второму разу. А мы не обошли ещё и двух улиц!

— Это бесполезно, — сказал я наконец Митяю. — Ничего мы не найдём. И школу больше пропускать нельзя. Знаешь, что будет?

— Скажем, что болели…

— Конечно, скажем. Пять дней — больше нельзя. Нормально. Пора выздоравливать.

— Жалко, что у нас ничего не вышло, — вздохнул Митяй. Времени не хватило. Придётся пойти в милицию, рассказать про все эти подозрительные адреса, пусть их проверят. Милиции-то уж скажут, когда дрова привезли!

Так мы и сделали.

Дежурный по отделению старший лейтенант выслушал нас внимательно, серьёзно прочитал адреса, а потом сказал:

— Значит, вы пять дней в школу не ходили? Молодцы, нечего сказать! Нужно было всё сразу рассказать милиционеру и не лезть не в своё дело. Вы только всё испортили, и, может быть, из-за вас преступник уже скрылся…

Мы с Митяем переглянулись, Вот так номер! Преступник из-за нас мог скрыться! Влипли опять в историю.

— Сказали бы, что грузовик с дровами имел последние цифры восемьдесят пять, мы бы его давно нашли. Ведь на дровяном складе, откуда дрова возят, все машины регистрируются… А вы по дворам пошли, учиться бросили, разве это порядок? Из какой вы школы? Фамилии ваши?

Тут у дежурного на столе зазвонили сразу два телефона. Он схватил обе трубки и стал разговаривать одновременно по обоим телефонам.

А мы бочком, осторожно выскочили из кабинета. Туда сразу вошла какая-то женщина с большим узлом.

Спокойно, чтобы не вызвать подозрений, прошли мы мимо дежурившего у дверей милиционера и, только оказавшись на улице, пустились бежать.

— Легко отделались, — сказал Митяй, когда мы были уже возле дома. — Вот если бы он про нас в школу сообщил…

— Ну тебя! — рассердился я. — Всё ты виноват! Второй раз чуть не погорели. Пять дней пропустили, отстали, опять двойки хватать начнём… Больше я сыщиком не буду. Хватит!




КАК МИТЯЙ ОТМОРГАЛСЯ

Кончился последний урок. Как только Елена Васильевна встала — все сразу же вскочили. И вдруг Костя, председатель совета отряда, закричал:

— Ребята, не расходитесь! Сейчас коротенькое собрание.

— Вечно какие-то собрания он выдумывает, — рассердился Митяй. — Только языками и молотим. Лучше бы экскурсию на завод, что ли, или культпоход в кино.

Ребята тоже были недовольны, но из класса никто не ушёл. Все разговаривали, смеялись. Шум был страшный.

Костя стоял у стола и стучал по чернильнице карандашом. Получалось, как звонок. Видно, ему самому очень это нравилось. Он стоял и стучал, а мы шумели.

Наконец Косте надоело стучать, и он крикнул:

— Тише! Начинаем собрание!

Все стихли. Костя и говорит:

— Наша школа перешла на самообслуживание. Каждый класс убирает свою комнату после себя. И не просто убирает, а моет полы, протирает парты и стёкла…

— Пусть ребята тоже моют! — крикнула ехидная Светка. — У нас равноправие! Мы одни не будем мыть!

Костя тяжело вздохнул.

— Да, — сказал он негромко. — И ребята тоже будут мыть…

Тут опять в классе шум поднялся. Все кричат друг на друга.

— Пусть они моют! Мы не будем! Мы — мужчины! — кричал толстый Вовка. — Воду носить я ещё согласен…

— Все должны мыть! И ты тоже! — сразу закричали на него хором Светка, Ленка и Натка.

— Я и дома-то никогда не мою, — не сдавался Вовка.

Ну и плохо, что не моешь! А здесь будешь мыть!

— Вёдра и тряпки уже готовы! Давайте начинать! — снова закричал Костя и стал засучивать рукава. Ему нужно было первому начать, показать пример другим.

Митяй нагнулся ко мне и шепчет:

— Надо уходить, пожалуй, пусть они тут себе моют, а мы пойдём…

— Заметят… — нерешительно начал я.

— Ничего не заметят, вон шума сколько… Да и вообще. Уроки учи, в классе не разговаривай, ещё и полы мой… Пойдём!

И Митяй встал.

Костя, Светка и ещё несколько ребят пошли за вёдрами, остальные стали сдвигать парты, а мы с Митяем схватили портфели и — в дверь.

Нам повезло — никто нас не заметил. Мы быстро оделись и выскочили на улицу.

Солнышко грело вовсю, с крыш уже капало. Огромные красивые сосульки так сами и просились, чтобы их сбили.

Наступила весна.

Зайдём, что ли? — кивнул Митяй на дверь универмага.

Мы зашли. Магазин был большой. Сначала мы долго стояли в спортивном отделе, разглядывали блесны, крючки, спиннинги. Потом так и замерли перед мотороллером «Тула».

— Вырасту — обязательно себе такой куплю, — сказал Митяй.

Затем не спеша пошли на третий этаж, в фотоотдел.

Ходили мы по магазину долго, наконец вышли на улицу. И всё это время, пока мы по магазину ходили, мне как-то нехорошо было. Вышли мы из магазина, смотрю я на Митяя, а он тоже какой-то скучный стал.

— Ну, — спрашиваю я его. — Что теперь, домой, что ли?

— Пойдём, — вздохнул он.

Прошли мы несколько шагов и сразу, словно по команде, остановились, посмотрели друг на друга.

— Как-то они там… — говорит Митяй.

— Зря, пожалуй, мы сбежали, — сказал я. — Может, вернёмся?

— Давай и правда вернёмся! — оживился Митяй. — Ну, помоем полы, велика важность. Все же моют!

К классу мы подошли на цыпочках. За дверью — весёлые голоса, смех.

— Ну, давай заходи первым, — говорит мне Митяй.

— Ещё чего! — Я даже подальше от двери отошёл. — Ты подбил меня сбежать, ты и иди вперёд.

Митяй посмотрел на меня, приоткрыл дверь и вошёл.

— Ага! Явился! — услыхал я голос Светки. — А где Рыжик?

«Это она меня Рыжиком зовет?! Ну, я ей припомню…»

— Тут он, тоже пришёл… — услыхал я голос Митяя и потихоньку дверь приоткрыл.

Вижу, Митяй стоит, голову опустил, ребята перед ним столпились. А в классе что делается! Нарты все друг на друге, на полу огромные лужи, словно после дождя.

Смотрю, навстречу мне Вовка ведро грязной воды тащит.

Я сразу сообразил, что делать. Бросил портфель, схватил у него ведро и говорю громко:

— Давай вынесу…

Вовка, конечно, мне сразу ведро отдал, и я побежал выливать.

Обратно с пустым ведром я уже возвращался спокойно.

Вхожу в класс, а Митяй стоит красный и всё моргает, моргает, как заведённый. И все его ругают.

— Как не стыдно! Сбежали! — кричит Светка. — Мы пол моем, а они гуляют!

— Нехорошо, Чумаков! — солидно произнёс Петька-профессор.

— На сборе их обсудить за это! — опять закричала ехидная Светка.

Вот вредная какая!

Тут я не выдержал, подошёл к Митяю и рядом встал.

— Ну, давай заходи первым, — говорит мне шли, осознали свою ошибку… Давайте лучше работать. Кончим скорее и пойдём по домам, уроки делать.

И пошёл с ведром за водой. Набрал воды, вернулся. А в классе уже вовсю работа идёт. Смотрю и Митяй тоже рукава засучил и тряпкой по полу возит.

Взял я тряпку и стал рядом с ним пол мыть.

Незаметно вымыли мы пол до блеска. Вымыли и сами удивились — какой чистый класс стал.

— Вот! — сказал Костя. — Самим приятно в чистом классе заниматься. Теперь всё время будем сами мыть! Ясно! — И посмотрел на нас с Митяем.

— Ясно, — ответили мы хором.




МЫ С МИТЯЕМ, НАШИ ЦЫПЛЯТА, УР МУРЫЧ И ВАСЬКА

Митяй где-то узнал, что на инкубаторной станции можно купить цыплят.

— Вот здорово, — шептал он мне всю арифметику. — Возьму цыплят, выращу куриц и подарю какому-нибудь колхозу, например, тому, в который мы с концертом ездили. Надо же развивать наше сельское хозяйство! И ты давай бери!

— Оно бы, конечно, неплохо, — говорю я, — да мама, наверное, заругается…

— Разрешит. Это же не для баловства, а для колхоза. Государственное дело! Договорились? Сегодня сразу и поедем.

На перемене Митяй рассказал о нашем решении — и Косте, и Петьке-профессору. А Петька обрадовался и сразу «молнию» выпустил: «Благородный почин Чумакова и Рыжова!»

Прочитал я и вздохнул тяжело — теперь назад хода нет, придётся брать цыплят!

И вот, можете нас поздравить, — у нас с Митяем по десятку жёлтеньких пушистых комочков.

Дома я первым делом поймал Ур Мурыча и запер в спальне, а потом стал думать, куда же деть цыплят?

Думал, думал и придумал — буду пока держать их в ванне! Там тепло, пусть живут.

В ванну я положил сначала своё старое пальто, на него — ваты, поставил тарелку с водой и насыпал на блюдечко пшена. А потом стал по одному сажать туда цыплят.

Какие же они хорошенькие! Жёлтые-жёлтые, пушистые, круглые. Цыплята пищали и разевали клювы, а один здорово схватил меня за палец. Не больно, конечно, ничуть, а смешно.

В ванне по-моему им понравилось. Один моментально залез в тарелку с водой и стал купаться. Другой перевернул блюдечко с пшеном. Потом они наелись, напились и спать легли — сбились в один комок и уснули.

А я пошёл в комнату, лёг на диван и стал думать, что же делать дальше?

Самая главная опасность — Ур Мурыч. Если он доберётся до ванны — конец. Затем — мама, но это не так опасно. Она поругается, но цыплят не выбросит. Интересно, куда Митяй своего Ваську дел? Надо сходить к нему.

Я вскочил и стал одеваться. Потом нашёл свой старый ремень, сделал из него ошейник, вытащил из-под кровати Ур Мурыча, надел ему ремень на шею и привязал к кровати.

Пришёл я к Митяю и понять никак не могу, что это он делает. Сидит в кухне возле ящика, одной рукой держит Ваську за заднюю ногу, в другой — ремень.

А в ящике цыплята пищат, крупу клюют.

Глаза у Васьки горят. Только он соберётся прыгнуть на цыплят — Митяй его за ногу и ремнем по спине.

— Ты что это с котом делаешь? — спрашиваю я.

— А я у него условный рефлекс вырабатываю по учению академика Павлова, — важно говорит Митяй. — Чтобы он цыплят боялся. Давай раздевайся, будешь мне помогать.

Разделся я, дал мне Митяй ремень, и стали мы вдвоём у Васьки условный рефлекс вырабатывать. Митяй его за заднюю лапу держит, а я с ремнем наготове стою.

Дело у нас пошло хорошо. Через полчаса у Васьки такой условный рефлекс выработался, что ого-го! Уши прижал, сидит грустный и на цыплят вообще не смотрит:

— Порядок! — сказал довольно Митяй. — Теперь у меня душа спокойна — цыплят он не тронет. Пойдём, поговорим.

Сели мы на диван, и я рассказал Митяю, как цыплят устроил и как Ур Мурыча привязал к кровати.

— Это ерунда, — пренебрежительно говорит Митяй. — Из ванной мать их выкинет, а у Ур Мурыча тоже нужно условный рефлекс выработать, иначе он отвяжется и всех их сожрёт. Если уже не сожрал!

— Ну, — испугался я, — пойдём тогда ко мне скорее Ур Мурыча воспитывать!

Когда мы пришли, цыплята по-прежнему спали, а Ур Мурыч валялся на спине и грыз ремень.

Отвязали мы его и посадили в ванну. Митяй держал Ур Мурыча за ногу, а я ремнём драл.

И тут случилась катастрофа. То ли Митяй неудобно лежал и поэтому некрепко держал кота, то ли Ур Мурыч был голодный — не знаю. Во всяком случае Ур Мурыч вдруг завопил диким голосом, вырвал свою лапу из рук Митяя и прыгнул прямо на цыплят. Хорошо, что я не растерялся — как вытяну его ремнём! Митяй пришёл в себя, схватил Ур Мурыча и выкинул из ванны.

А цыплята, бедные, страшно испугались. Пищат, бегают по ванне. Пух кругом летает. Кошмар!

Поймали мы снова Ур Мурыча и стали по-настоящему у него условный рефлекс вырабатывать. Так выдрали его ремнём, как, наверное, ни одну ещё кошку не драли. И опять привязали на ремень к кровати.

Потом стали цыплят осматривать. Как будто всё обошлось благополучно. Все целы.

Тут стукнула дверь — пришла с работы мама.

Митяй моментально домой исчез, и я остался один.

— Что вы делали? — строго спросила мама. — Чего это Митяй сразу сбежал? Ну, признавайся!

— Да так, ничего, — как ни в чём не бывало, говорю я. — Цыплят вот для колхоза взяли выращивать…

— Понятно, — говорит мама. — А где они?

Увидела она цыплят в ванне и рассердилась.

— Из ванны их выбрось немедленно. Возьми ящик из-под посылки и поставь на кухню.

Нечего делать. Взял я ящик, пересадил туда цыплят и поставил на кухне возле батареи.

Вдруг слышу:

— Николай! Иди сюда!

У меня сердце упало. Если мама меня Николаем зовёт — это не к добру. Что там ещё стряслось?

Осторожно вошёл в комнату и вижу — мама стоит возле кровати.

— Что это такое? — строго спрашивает она и показывает на Ур Мурыча.

А Ур Мурыч, вот ведь какой хитрый, лежит на боку и лапы протянул, вроде заболел. А правый глаз чуть-чуть приоткрыл и так ехидно на меня смотрит.

— Это я привязал его, чтобы он до цыплят не добрался, — сказал я и давай скорее ремень от кровати отвязывать.

— Как тебе не стыдно, — говорит мама. — Мучаешь животное.

Вечером я запер Ур Мурыча в ванной и пошёл к Митяю. Митяй время даром не терял.

Смотрю, горит над ящиком большая двухсотсвечёвая лампа, а рядом стоит рефлектор. От лампочки свет яркий, а от рефлектора — жара. Цыплята бедные от всего этого не знают куда и деться — друг под друга подлезают, прячутся.

— Ты что это придумал? — спрашиваю я Митяя.

— Обеспечиваю нормальные условия развития, — отвечает он мне. — Увеличиваю световой день, даю тепло…

— Ты с ума сошел! — говорю я. — Они же у тебя изжарятся! Тут сто градусов, не меньше!

— Ничего, чем теплее, тем лучше, — невозмутимо отвечает Митяй. — Не лезь, если не понимаешь. Курицам для нормального развития и большей яйценоскости нужны свет, тепло и физзарядка… Я сам в книжке читал!

— Какая ещё физзарядка?

— А вот сейчас увидишь! — И Митяй стал натягивать над ящиком верёвку, на которой на ниточках висели кусочки хлеба, разрезанное крутое яйцо и даже кружочки колбасы.

— Сейчас они будут прыгать за кормом и развивать ножную мускулатуру! — говорит Митяй. — Смотри!

Но цыплята почему-то не прыгали. Они сидели и жмурились от сильного света.

— Не будут они у тебя прыгать, — засмеялся я. — Что они, сумасшедшие?

— Ничего, запрыгают, — упрямо говорит Митяй. — Есть захотят — прыгнут. Я их ничем другим кормить не буду.

— Вообще-то они у тебя скоро изжарятся. Вот увидишь. Будет тушеная цыплятина. — И я ушел домой.

Пришел на кухню, сел возле цыплят и думаю, а вдруг Митяй прав? Может быть, и мне лампу над ящиком повесить? Ведь он говорит, что в книжке читал…

Думал я, думал и наконец решил отложить это дело на несколько дней. Посмотрим, что у Митяя выйдет.

Но посмотреть не удалось. Утром пришёл Митяй в школу расстроенный, чуть не плачет.

— Несчастье, — сказал он тихо. Плохо мы с тобой Ваську воспитывали. Он ночью шесть цыплят сожрал…

— Вот так условный рефлекс! — Я даже свистнул. — Надо было его просто запереть в ванной на ночь и всё!

До конца уроков Митяй сидел грустный. Мне было его очень жалко.

— Вот что, — сказал я ему. — Не куксись. Так и быть, я тебе часть своих отдам. Три штуки.

— Ладно! — сразу оживился Митяй. — А Ваську я каждый день по два раза ремнём воспитывать буду и посажу на пожизненное заключение в ванную. Пусть знает!

После уроков пришли мы ко мне. Открываю я дверь, а навстречу Ур Мурыч со всех ног несётся. Раз — и на лестницу выскочил.

У меня так сердце и замерло. Ведь он должен в ванной сидеть!

Бросился я на кухню, а там в воздухе жёлтый пух летает, ящик перевёрнут, цыплят нет.

Я чуть в обморок не упал. Сожрал всех!

А Митяй нагнулся и из-под стола цыплёнка достаёт. Стали мы цыплят по всей квартире искать. Часа два искали — шесть штук нашли. Четырёх, значит, Ур Мурыч сожрал! Ну, погоди, попомню я тебе это!

Сидим мы оба грустные, чуть не плачем, не знаем, что и делать.

Молчали, молчали и вдруг Митяй вскочил.

— Придумал! — кричит. — Надо сделать так: в одной квартире — цыплята, в другой — кошки! И всё в порядке!

— Верно, — обрадовался я. — Бери себе Ур Мурыча, а мне неси цыплят.

— Привет, — говорит Митяй. — А почему не наоборот? Давай кинем жребий.

Я вообще очень невезучий человек, это все знают. Вот и сейчас, кинули пятак, и выпало мне кошек держать.

Ещё я не успел опомниться, как Митяй ящик с моими цыплятами схватил и кричит:

— Одевайся скорее! Идём! Забирай Ваську!

Ничего не поделаешь, пришлось идти.

Посадил Митяй моих цыплят в свой ящик, включил лампу и рефлектор и говорит:

— Ну вот, теперь они будут развиваться спокойно.

Я только вздохнул, взял Ваську, сунул под пальто и пошёл домой.

Дома стал я уроки делать. Сижу спокойно и задачку решаю. Трудная такая задачка…

Вдруг раздался дикий вой. У меня от неожиданности даже ручка из пальцев вывалилась и дух захватило.

Слышу — мама в кухне закричала. Бросился я со всех ног к ней, вбежал, а там Митяин Васька и наш Ур Мурыч стоят друг против друга, хвосты трубой, спины выгнули, оба распушились и орут дикими голосами. А мама, бедная, к стенке прижалась.

Я не стал терять времени, схватил швабру и бросился вперёд. Ваську я пнул так, что он отлетел к стене, Ур Мурыча схватил за шиворот.

А Ур Мурыч, противный такой, как вцепится мне в руку. Я от боли чуть сам не взвыл, но сдержался. Тихонько стукнул его головой об стену, и он сразу руку мою отпустил.

— Откуда вторая кошка? — закричала на меня мама. — Это опять твои фокусы!

— Ну, мама, же, — говорю я, — это мы с Митяем поменялись. Я отдал ему цыплят, а он мне — Ваську. Ведь цыплятам надо обеспечить нормальные условия для развития…

Мама взяла меня за руку, отвела в прихожую и сказала:

— Одевайся и неси кота Митяю обратно! Да не вздумай приходить с цыплятами, не пущу!

…Мы с Митяем долго сидели па кухне и думали, как быть. Проще всего, конечно, выбросить Ваську совсем на улицу. Но жалко.

И вот, наконец, в голову мне пришла гениальная мысль.

— Слушай! — говорю я Митяю. — А зачем нам держать цыплят дома? Давай предложим в классе, чтобы все занялись выращиванием цыплят для колхоза. Отведут нам в школе специальную комнату, возьмём на инкубаторной станции тысячу цыплят, и будет у нас настоящая птицефабрика. Все ребята по очереди станут дежурить, а мы будем заведующими.

— Здорово! — обрадовался Митяй. — Молодец, Колька! Толково придумал. Давай сейчас же побежим к Костьке, расскажем ему. Завтра надо экстренный сбор отряда провести.

Мы быстро оделись, Митяй выкинул книжки из портфеля и запихнул туда Ваську.

— Придётся с собой взять, — деловито сказал он. — А то опять сожрёт. У него все рефлексы притупились.

По дороге Васька высунул голову из портфеля и жалобно пищал. Прохожие смеялись, а мы с Митяем не обращали на него внимания.

У Кости мы первым делом выпустили Ваську погулять, и тот сразу полез под кровать.

Костька было испугался, что мы ему кота насовсем принесли, но Митяй его успокоил.

Когда мы всё рассказали, Костя очень обрадовался:

— Вот теперь мы с такой инициативой всем нос утрём! Вырастим тысячу кур для колхоза — шутка ли!

Но всё вышло немного не так, как мы рассчитывали. Целой комнаты нам не дали, а отвели уголок в зоологическом кабинете. И тысячу цыплят тоже не дали, а только сто. Заведующим птицефермой на сборе избрали не меня и не Митяя, а ехидную Светку. Вот всё-таки несправедливость какая! Ведь наша же идея!

Мы сначала очень обиделись, а потом Митяй и говорит:

— Ну и пусть она с цыплятами возится. Даже лучше. А мы будем в гости ходить, смотреть.

Установили график, и каждый день в зоокабинете двое из нашего класса дежурят. Цыплята растут хорошо, весёлые, и если из соседней клетки не вырвется лисица, то скоро мы сдадим колхозу сто куриц.




«ОТКРЫТИЕ» МИТЯЯ

Однажды после обеда Митяй неожиданно прибежал ко мне.

— Знаешь что, — закричал он ещё в прихожей, — я прочитал в календаре, что человек треть своей жизни проводит во сне!

— Ну да, — согласился я. — Даже больше. Чего тут удивительного? Я вот ложусь в десять, а встаю в восемь. Значит, сплю целых десять часов. А в воскресенье встаю даже в девять — ведь в школу-то не идти…

— Давай-ка посчитаем! — Давно я уже не видел Митяя в таком возбуждении. — Если кажый день спать только на час меньше, то в месяц можно сэкономить целых тридцать часов!

Ну и молодец же, Митяй! Как только мне эта мысль в голову не пришла. Ведь верно — тридцать часов в месяц можно получить дополнительно…

— И совсем нетрудно вставать на час раньше, — продолжал Митяй. — Подумаешь, на час меньше поспишь. Зато в месяц тридцать часов сэкономишь, а в год, — он задумался на минуту, — в год — триста шестьдесят часов! Это же пятнадцать дней, целых полмесяца!

— А в десять лет! — закричал я, — пять месяцев!

— Если же спать на два часа меньше, то сэкономишь почти год! — продолжал подсчитывать Митяй. — А за год сколько всего можно переделать!

— Давай с завтрашнего дня, — предложил я, — вставать раньше на час. Не в восемь, а в семь. Идёт?

— Ладно, — согласился Митяй. — Я так и знал, что ты по-настоящему оценишь моё открытие. Я сейчас пойду календарь дальше читать, может быть, ещё что-нибудь открою…

И он убежал.

Вечером перед сном я поставил будильник на семь часов и лёг с твёрдой уверенностью сэкономить завтра час.

Видел я какой-то необычный сон. И вот, как назло, на самом интересном месте зазвонил будильник.

Как не хотелось вставать! Но я все же откинул одеяло и соскочил на пол. Быстро оделся, умылся и… остановился в недоумении — что же делать в этот сэкономленный час? Конечно, было бы неплохо повторить ещё раз географию — по ней могут меня сегодня спросить. Но ведь это смешно — встать на час раньше и повторять географию!

Я взял «Таинственный остров» и лёг поудобнее на диван.

Час пролетел незаметно. Когда меня в начале девятого позвали завтракать, я специально посмотрел, сколько страниц прочитал. Оказалось целых тридцать две! Немало. Интересно, что Митяй в этот час делал?

В школу я пришёл раньше Митяя, он появился перед самым звонком.

— Что с тобой? — удивился я. — Ты не заболел?

Митяй и правда был какой-то вялый, скучный, лицо, всегда румяное, почему-то было жёлтым, под глазами — чёрные круги.

Увидев меня, Митяй немного оживился.

— Ты знаешь, — сказал он негромко, — я подсчитал, что если спать в сутки на три часа меньше, то в месяц сэкономится девяносто часов! А в год — больше тысячи. Это полтора месяца!

— Это, наверно, вредно, — нерешительно произнёс я.

— Ничего не вредно. Вот сегодня я встал в пять часов и чувствую себя нормально…

— В пять часов? А что ты делал эти три часа?

— Ну, что, — вдруг растерялся Митяй. — Разное… Считал, сколько я за десять лет сэкономлю времени, с Васькой немного поиграл, рисовал…

— А я встал только на час раньше, — расстроился я. — Почему же ты меня не предупредил, что три часа решил сэкономить? И я бы в пять встал.

— Мне уже ночью эта мысль пришла, — оправдывался Митяй. — Как же я тебе мог сказать?

— Я за этот час только и успел тридцать две страницы прочитать, а за три часа я бы почти сто одолел.

— Вот видишь, — обрадовался Митяй, — какое я ценное открытие сделал! Ты теперь эту книжку в три раза скорее прочитаешь. Надо о моём открытии в «Пионерскую правду» написать…

Первым уроком у нас была арифметика. Елена Васильевна, как всегда, быстро осмотрела класс и открыла журнал.

— Чумаков, к доске, — услышал я и оглянулся на Митяя.

Тот не шевелился, глаза у него были закрыты. Митяй спал!

Я изо всех сил толкнул его локтем в бок. Он сразу вскочил. Вскочил и стоит, глазами хлопает.

— К доске иди, — повторила Елена Васильевна. — Ты что, замечтался?

Ребята засмеялись.

Митяй вышел к доске, и мне стало его жаль — уж очень у него вид был неважный.

Елена Васильевна стала ему диктовать задачку. Задачка была несложная, мы много раз такие же точно решали. Но Митяй всё время путался и никак не мог решить…

— Что с тобой, Чумаков? — спросила его Елена Васильевна. — Ты же должен знать этот тип задач.

— Елена Васильевна! — Я набрался смелости и встал. — Он что-то плохо чувствует себя, заболел, наверное…

Учительница внимательно посмотрела на меня, потом на Митяя.

— Вид у тебя, действительно, неважный. Иди, садись, на перемене сходи к врачу, — сказала Елена Васильевна. — Я тебя потом спрошу…

На перемене ребята окружили нас, стали спрашивать, что с Митяем.

— Ничем я не заболел, — отмахнулся от них Митяй и потащил меня в коридор.

— Никому пока не говори про моё открытие, — тихо сказал он, когда мы остались одни. — Оно ещё нуждается в проверке. Понял? Смотри не разболтай! — И пошёл умываться.

Вернулся он с мокрой головой.

— Ну вот, умылся и совсем себя хорошо чувствую, больше не засну.

И правда, до конца уроков он больше не спал, но глаза у него стали красные, как у кролика.

После обеда я, как всегда, ждал Митяя, чтобы вместе готовить уроки, но он не пришёл.

Вечером я опять завёл будильник на семь часов и лёг спать.

Проснулся я оттого, что кто-то сдёрнул с меня одеяло.

Я открыл глаза. Это была мама.

— Вставай, соня, уже восемь часов, — сказала она.

— Восемь? — удивился я. — А будильник? Он же должен был зазвонить в семь?

— Он и звонил, — засмеялась мама, — да разве тебя разбудишь! А зачем тебе вдруг понадобилось вставать в семь?

— Это тайна, — сказал я важно.

— Ну, раз тайна… — И мама ушла.

Но я не мог утерпеть и за завтраком рассказал.

— Митяй открыл, — сказал я, — что если спать на час меньше, то за месяц сэкономишь тридцать часов, за год — триста шестьдесят, а за десять лет — три тысячи шестьсот…

— И вы решили спать на час меньше? — снова засмеялась мама.

— Да! — говорю я. — А Митяй вчера даже на три часа раньше встал…

— Глупые вы, — вдруг стала серьёзной мама. — Ты сам запомни и Митяю своему расскажи, что недосыпать очень вредно, заболеть даже можно…

Митяя я встретил во дворе.

— Ты чего же вчера ко мне не пришёл? Я ждал, ждал. Ведь договорились!

— Понимаешь, какое дело, — смущённо говорит Митяй, — я вчера, как пришёл из школы, так и уснул. До самого вечера спал. И сегодня до восьми часов тоже спал. Будильник звенел, звенел в пять часов, всех разбудил, а я спал. Нет, видно, не выйдет на сне экономить…

— Выходит, ты вчера почти весь день спал? — удивился я.

— Выходит так… — вздохнул Митяй.




КАК МЫ С МИТЯЕМ ЧУТЬ НЕ ПОССОРИЛИСЬ…

Мы с Митяем чуть навсегда не поссорились. Он первый начал, он в этом виноват. Из-за него я и двойку по истории получил.

А началось это так. Был урок истории. Меня вызвали. Отвечал я хорошо, и вообще я историю люблю. «Ну, — думаю, — порядок, пятёрку получу».

И вдруг мне Нина Родионовна задаёт вопрос:

— Скажи, Рыжов, чей вождь был Спартак?

Я даже растерялся. Стою, смотрю на неё. Про Спартака мы в начале года проходили. Тогда мы с Митяем уроки не учили, и я, конечно, ничего не помню. Вопрос-то из повторения пройденного. Что делать? Может, Митяй знает?

Посмотрел я на него, а он губами шевелит. Прислушался: «спартанцев» — слышу.

— Спартак был вождь спартанцев, Нина Родионовна! — громко выпалил я.

Все как засмеются! А я смотрю и ничего не понимаю. В чём дело?

— Ты в этом уверен? — спрашивает меня Нина Родионовна и тоже улыбается.

Я смотрю на Митяя, а он головой кивает. «Верно, мол!»

— Да, Нина Родионовна!

— Тише, ребята! — Нина Родионовна подняла руку. — А скажи, Рыжов, спартакиады — спортивные соревнования — тоже названы в честь Спартака?

Я опять смотрю на Митяя. А он головой кивает.

— Да, Нина Родионовна, — говорю я, — в честь Спартака.

— А почему же? — спрашивает она серьёзно. — Разве он был спортсмен?

Митяй снова головой кивает.

Я и отвечаю:

— Он был самый лучший спортсмен в те времена…

— Может быть, даже мастер спорта, рекорды ставил?

— Был, Нина Родионовна…

— А в каком же виде спорта?

Откуда я знаю?

— Это когда его войско с горы спускалось… — говорю.

— Это что же значит, альпинист, что ли?

Митяй почему-то глаза закрыл, а головой снова кивает.

— Точно, альпинист, Нина Родионовна.

Тут и началось. Все как засмеются, да так, что, наверное, на всю школу слышно. Смотрю и Митяй тоже смеётся, даже на парту грудью лёг. И Нина Родионовна смеётся.

Долго все смеялись, а я, как дурак, стоял возле доски и смотрел на них.

Потом Нина Родионовна вдруг стала грустная и говорит мне так негромко:

— Потряс ты меня знаниями по истории, Рыжов. Стыдно! Спартак был вождем гладиаторов. А спартанцы — жители Спарты. Понял?

И отдала мне дневник. А там вместо пятёрки — двойка. Это перед самым-то концом года!

Сел я за парту, чуть не реву от злости, а Митяй смеётся.

— Что же ты, — говорю ему, — головой кивал? Из-за тебя всё!

— Ой, не могу! Больно уж смешно было, — отвечает он.

Ему смешно, а мне…

Рассердился я на него очень. А тут ещё на перемене все меня дразнить стали, спрашивали, какой разряд был у Спартака и завоевывал ли он первенство в Олимпийских играх.

— Я с тобой больше дружить не буду, раз ты так поступаешь, — говорю я Митяю. — Вот возьму и пересяду от тебя!

Митяй сразу смеяться перестал.

— Да что ты, — испуганно говорит он. — Не обижайся. Я же пошутил. Ну давай в следующий раз ты мне тоже нарочно что-нибудь не так подскажешь.

— А что, — отвечаю я, — и подскажу. И двойку схватишь тоже. — Будешь тогда знать, как врать.

Ну, в общем ссориться я с ним не стал и пересаживаться тоже, а решил когда-нибудь отомстить.

Решил и стал ждать удобного случая. Долго ждать не пришлось.

Вызвали Митяя отвечать по русскому. Предложение он разобрал неплохо, а потом Мария Петровна стала спрашивать его старое, повторение.

Я сразу насторожился. «Ага! — думаю, — сейчас я тебе отомщу!»

— Назови падежи, — говорит Мария Петровна.

— Именительный, — бойко начал Митяй, — родительный, дательный, винительный… Потом этот, как его…

— Дурительный… — громко шепнул я, и сердце у меня даже ёкнуло от восторга. Сейчас я отомщу!

— Дурительный, — машинально повторил Митяй.

Как все засмеются. На всю школу опять.

Но Мария Петровна очень рассердилась.

— Что за хулиганство, Рыжов! — повернулась она ко мне. — Как тебе не стыдно! И ты, Чумаков, как попугай, повторяешь, что тебе говорят. Давайте ваши дневники.

Так мы с Митяем получили по двойке. Несправедливо. Прошлый раз ведь Нина Родионовна Митяю двойку не поставила, мне одному…

А на большой перемене новая неприятность. Подошёл к нам Костя и говорит:

— Ваши хулиганские выходки будем обсуждать на совете отряда! Достукались! Из-за вас наш класс в общешкольную газету попал, и отряд могут лишить звания спутника семилетки. Нам такие пионеры-хулиганы не нужны!

Совсем убитые возвращались мы из школы. Не думали, не гадали, что всё так получится.




КАК МЫ С МИТЯЕМ СОБИРАЛИСЬ БЕЖАТЬ НА БРАТСКУЮ ГЭС

Как-то на первой перемене отозвал меня Митяй в сторонку. Отошли мы в самый дальний угол, где нас никто не мог подслушать.

— Слушай, Колька! — говорит Митяй. — Нас в школе не понимают. Ты же не нарочно подсказал мне, а чтобы просто смешно было. И никакое это не хулиганство. Правда?

— Верно!

— Ну вот, знаешь, что я придумал? Давай убежим на стройку Братской ГЭС!

— Куда?! — Я даже рот раскрыл.

В Братск, на стройку. Знаешь, какая сила…

Про эту ГЭС я тоже много слышал и читал, но бежать туда…

— Будем там работать, — продолжал Митяй, — получим специальность, деньги станем зарабатывать, домой посылать…

— А возьмут нас?

— Почему нет! Ученики везде есть!

— А школа как же?

— Будем учиться и работать. Днём — работать, вечером — учиться…

Я задумался. Правда, было бы очень интересно уехать туда. Но как же дом, школа, мама?

— …И никаких тебе ни сборов, ни обсуждений, никто ругать не будет, — соблазнял Митяй. — А чтобы знали, что мы уехали работать, строить ГЭС, а не просто сбежали, — письмо напишем заранее.

— Это ты здорово придумал, — согласился я. — А в отпуск приедем домой и в школу придём, на ребят посмотрим. Как они здесь без нас живут. Мы уже будем рабочими, а они всё ещё школьниками.

— Значит, решено, — Митяй заулыбался. — Ты молодец, настоящий друг, а то мне одному уж неохота было ехать. Вдвоём веселее.

— Конечно, веселее, — согласился я. — А как же мы поедем? Деньги нужно на билет!

— Мы зайцами поедем, это даже интереснее. Вот у Джека Лондона я читал, как бродяги в пустых товарных вагонах путешествуют, так и мы. Деньги нам нужны только на еду.

— Тогда давай собирать с сегодняшнего дня. Найди коробку какую-нибудь и складывай туда всё. И на завтраки, и на кино, и всё другое — туда! — И я отдал Митяю двадцать копеек, которые мама дала мне на завтрак…

Так мы с Митяем решили бежать на Братскую ГЭС. За неделю мы скопили около двух рублей. Это совсем мало. Потом у нас ещё был резерв в виде бутылок и банок, которые мы решили сдать накануне отъезда. Резерв этот прятался в потайном месте — в ванной Митяя.

Немного жутко становилось, как подумаешь, что скоро уедем от школы, от ребят, от мамы… Но я крепился.

Однажды мы с Митяем шли в школу, он и говорит:

— Через неделю надо двигаться. А то чует моё сердце: скоро нас на сборе обсуждать будут. Денег у нас хватит, банки ещё сдадим… Только вот упустили мы одну важную вещь — нам нужно закаляться!

— Как закаляться? — спросил я. — Зачем?

— Очень просто. Ведь нам там придётся и в палатках жить, и на земле спать. Вон я читал, как Суворов закалялся — спал зимой при открытом окошке, без подушки и одеяла. Здорово!

— Ну, — вздохнул я, — что ты! Разве мама разрешит!

— Конечно, не разрешит, — согласился Митяй. — Тогда давай по утрам обливаться холодной водой!

Утром следующего дня я скорее побежал в ванную, пустил холодный душ и залез под него. Ой как, было холодно! Я замёрз, как сосулька. И сколько ни растирался — так и не отогрелся до конца.

— Ну, как? — спросил Митяй меня в школе.

— Закалялся, — ответил я. — До сих пор отогреться не могу.

— И я закалялся, — вздохнул Митяй, — тоже замёрз. Ну, ничего, привыкнем.

И стали мы закаляться каждый день. Постепенно привыкли, и даже нравиться стало.

Так прошло ещё полмесяца, и ни Митяй, ни я разговора о побеге не заводили. Откровенно говоря, я даже рад был, что мы пока никуда не бежим. Обсуждать нас ещё не собирались. Жили мы спокойно.

Но рано или поздно мы всё равно бы убежали, если бы не мой язык.

Заспорили мы раз со Светкой, кто кем будет.

Она мне говорит:

— Я учительницей буду.

— А мы с Митяем, — похвастался я, — скоро поедем гидроэлектростанцию строить.

— Кто вас туда возьмёт? — рассмеялась Светка.

— Мы и спрашивать никого не будем, — говорю я. — Уедем и всё! Уже и денег на дорогу накопили! — сказал и сам испугался.

Светка даже с парты вскочила. Смотрит на меня во все глаза — вру я или нет. Потом поверила.

— Дураки вы! — говорит. — И ты, и Митяй твой! Делать ничего не умеете, а туда же. Будете только путаться под ногами да мешать всем. Надо сначала профессию получить, а уж потом…

— Мы там научимся, — говорю я неуверенно.

— Дезертиры вы просто. — Светка уж меня и не слушает. — Испугались, что с вас галстуки снимут. Нахватали двоек, а теперь сбегаете…

— Ничего мы не сбегаем… — начал было я, но разве её переспоришь.

— Дезертиры, дезертиры! — кричит. — Я вот Толе расскажу, он вам задаст!

— Подожди! — Я даже испугался. — Никому не говори! Мы, может быть, и не уедем никуда. Мне что-то и самому не хочется.

— Поклянись, что не поедете, тогда не скажу.

— Как же я тебе поклянусь, когда я ещё с Митяем не разговаривал? — возразил я Светке. — Вот я с ним потолкую, если уговорю, тогда не поедем. Ну, а если он твёрдо решил, тогда поедем… Ведь уже договорились, я ему обещал…

— Ну, смотри, — Светка мне пальцем погрозила. — Ты с ним сразу поговори и мне скажи. Понял?

— Понял. — Я вздохнул. Как это у меня вырвалось! Проболтался… Стыдно… А ехать и правда никуда не хочется. Как я там без мамы, без школы, без ребят… Да и Светка права — могут нас не взять, маленькие ещё, делать ничего не умеем. Кто нас учить будет? Там и взрослых рабочих хватает…

На следующей переменке я отозвал Митяя к окну и говорю:

— Дело труба! Светка узнала, что мы бежать собрались!

— Да ну? — Митяй даже побледнел. — Всем теперь растреплет. Придётся, значит, бежать. А я уж хотел предложить тебе до будущего года отложить…

— Ничего она не растреплет, — говорю я. — Обещала. Я тоже подумал, что пока не стоит бежать в Братск, рано ещё.

— Конечно, рано, — согласился сразу Митяй. — Вот через два года, как кончим седьмой класс, тогда и поедем. Больше пользы принесём. Потом нехорошо получается — скажут: испугались обсуждения на совете отряда. Верно?

— Обязательно скажут! — согласился я. — Эта ехидная Светка первая…

— Значит, договорились. Это здорово, что у нас с тобой одинаковые мысли, — улыбнулся Митяй. — А на собранные деньги давай в кино сходим, ведь почти месяц не ходили…

На совете отряда нас так и не обсуждали, забыли, наверное, или пожалели. Ведь у нас ни одной двойки уже нет.

И Светка молодец — никому ничего не рассказала. Так никто и не знает, что мы с Митяем чуть не убежали на Братскую ГЭС.




ВОТ И КОНЕЦ

Вот и конец! Мы с Митяем перешли в шестой класс. У нас в четверти только по одной тройке — у него — по русскому, у меня — по арифметике. Не так уж и плохо. Бывает хуже!

Через неделю мы едем в лагерь. Там-то уж пригодятся наши фонарики, выигранные в лотерею. Надо будет только не забыть купить побольше запасных батареек. И фотоаппарат тоже пригодится…

Светка едет с нами. Митяй узнал и сморщился. А я говорю: «Ничего, пусть едет. Бывают девчонки гораздо хуже, с ней ещё можно дружить».

Мама говорит, что за этот год я стал старше и, как она надеется, умнее.

Это тоже совсем неплохо, правда?