Избранное. Том 1
С. К. Ломакин
МАТЕРИНСКОЕ СЕРДЦЕ
Женщина, стянув на груди серый шерстяной платок, неподвижно стояла перед иконой Божьей Матери. Бледное, болезненное, уже немолодое лицо выражало неподдельное страдание.
В храме немного народу: слегка потрескивают горящие восковые свечи, время от времени открывается и закрывается входная дверь, слышны редкие приглушенные голоса входящих и выходящих людей. Эта женщина два раза в неделю, в субботу и воскресенье, приходит в храм и простаивает перед иконой по несколько часов. Впечатление такое, что она постоянно думает и просит Пречистую и Благословенную Богородицу Марию избавить от тяжкого, гнетущего горя, которое поселилось в её душе.
О Наталье Васильевне Воропаевой известно немного: была замужем. С мужем Виктором познакомилась в Новосибирске на авиационном заводе имени Чкалова, где работала после института по распределению. Семь лет были для них годами безмерного счастья. Виктор, окончивший Московский авиационный институт, быстро делал свою производственную карьеру. В двадцать восемь лет он уже был начальником цеха. Это был человек огромного дарования как организатор. О его знаниях, памяти, начитанности ходили легенды. Вскоре родился сын Андрей и, казалось, что семейному счастью не будет конца. Но всё изменилось, когда либералы– демократы начали перестраивать страну на западный манер. Завод и всю страну лихорадило, знобило, были изломаны судьбы миллионов людей. Будущие историки в своих научных исследованиях напишут о нашем времени, и потомки ужаснутся масштабами разора России, тому, что натворили реформаторы-приватизаторы с некогда великой страной и её великим народом. «Идет великое разграбление России, планомерное истребление русских», – вынужден был признать Патриарх Алексий И. Виктор стал пить по-черному. Они разошлись. Она вернулась на малую родину, где работала экономистом в больнице.
Несколько лет она не знала ничего о муже, а два года назад её пригласили в город Нефтеюганск для опознания трупа бомжа, который жил в этом городе несколько лет, собирая бутылки на помойках и хлеб, оставленный посетителями столовых. Умер, замёрз Виктор на одном из чердаков многоэтажного дома. С большим трудом Наталья Васильевна признала в пожилом мужчине бывшего своего, некогда красивого, спортивного, талантливого мужа. В рюкзаке бомжа оказались документы на имя Виктора Воропаева, недопитая бутылка водки, два десятка книг по философии, искусству и самолётостроению. Вот уж действительно легче сбиваются на путь неразумия самые разумные, как легче всего разоряются самые богатые.
Беда не приходит одна; сын Андрей, служивший в Чечне, неожиданно замолк. На все запросы Натальи Васильевны в воинскую часть, где служил сын, она не получала вразумительного ответа.
Несколько месяцев мать жила ожиданием какого-то страха, события. Она всё ждала весточки от сына в надежде получить известия о чудесном спасении или исцелении. И, наконец, дождалась: из подмосковного военного госпиталя сообщили, что Андрей Воропаев находится на излечении. На работе Наталью Васильевну не задержали, все ей сочувствовали и помогли деньгами: неблизкий путь из Сибири до Первопрестольной. За день до отъезда, она решила сходить на болото и набрать клюквы для Андрея. Пробираясь сквозь кустарники к болоту, мать отмечала скудную растительность, полусгнившие пни, тощие деревья, желтоватую уже замёршую траву. Бледные березки трепещут от холода, промокшие листья, при каждом сотрясении ветра сыплются на землю и, подхватываемы ветром, в бешеном круговороте уносятся во все стороны. Одни старые пни сверху донизу облеплены листьями, да гроздьями лежащая во мху клюква, не чувствуют осенней сырости. Ветер то стихал, то снова с яростью пробегал по болоту и низкорослым деревьям. Но мало – помалу, порывы его становятся реже, слабее, наконец, он стих, и глубокая тишина наступила повсюду. Иногда в этой могильной тишине раздавался крик болотной птицы и долго держался в воздухе. Однако все эти проявления жизни только усиливали беспокойство матери, и сама природа как бы предупреждала её о великих испытаниях, которые ей ещё предстоит пережить. Наталья Васильевна набрала небольшое ведро клюквы, но тяжелое, давящее, серое, свинцовое небо усиливало её тревожность. Только на горизонте появилась и засветилась золотистая полоска света. Сквозь кружева редкой листвы в тёмных предзакатных лучах стала высветляться дорога домой. Дома Наталья Васильевна еще долго размышляла о своей нелегкой вдовьей доле. Она пришла к мысли о том, что жизнь человека стоит рассматривать не с точки зрения узкой, земной, приходящей, а с точки зрения вечной, духовной. Она стояла у окна, и внезапно синичка, предвестница неожиданных событий, ударилась о стекло, и мать долго с напряженным вниманием следила за её полётом до тех пор, пока птица не исчезла из виду. С тяжелым вздохом Наталья Васильевна начала собираться в дорогу. Только на четвертые сутки она прибыла в военный госпиталь. Её встретил лечащий врач сына. Он сказал: «Наталья Васильевна, хочу вас предупредить, будьте мужественны, мужайтесь мать, Андрей искалечен».
Мать вошла в палату, её сын двадцатилетний Андрей лежал на койке. Его красивое, смуглое лицо резко выделялось: волосы у него были белее снега. По левой щеке медленно скатывалась слеза. Обе руки и обе ноги отсечены. Он не мог говорить: боевики отрезали ему язык. Написать, что с ним сделали, и даже наложить на себя руки он тоже не мог. Мать встала на колени около койки, уронила голову на грудь сына, прошептала: «Кровинушка ты моя родная, сыночек единственный, мальчик мой дорогой. Что же с тобой сделали?» и затихла. Андрей пытался руками – обрубками поднять голову матери, но её уже не было с сыном. Материнское сердце не выдержало такой муки...
С. К. Ломакин
МАТЕРИНСКОЕ СЕРДЦЕ
Женщина, стянув на груди серый шерстяной платок, неподвижно стояла перед иконой Божьей Матери. Бледное, болезненное, уже немолодое лицо выражало неподдельное страдание.
В храме немного народу: слегка потрескивают горящие восковые свечи, время от времени открывается и закрывается входная дверь, слышны редкие приглушенные голоса входящих и выходящих людей. Эта женщина два раза в неделю, в субботу и воскресенье, приходит в храм и простаивает перед иконой по несколько часов. Впечатление такое, что она постоянно думает и просит Пречистую и Благословенную Богородицу Марию избавить от тяжкого, гнетущего горя, которое поселилось в её душе.
О Наталье Васильевне Воропаевой известно немного: была замужем. С мужем Виктором познакомилась в Новосибирске на авиационном заводе имени Чкалова, где работала после института по распределению. Семь лет были для них годами безмерного счастья. Виктор, окончивший Московский авиационный институт, быстро делал свою производственную карьеру. В двадцать восемь лет он уже был начальником цеха. Это был человек огромного дарования как организатор. О его знаниях, памяти, начитанности ходили легенды. Вскоре родился сын Андрей и, казалось, что семейному счастью не будет конца. Но всё изменилось, когда либералы– демократы начали перестраивать страну на западный манер. Завод и всю страну лихорадило, знобило, были изломаны судьбы миллионов людей. Будущие историки в своих научных исследованиях напишут о нашем времени, и потомки ужаснутся масштабами разора России, тому, что натворили реформаторы-приватизаторы с некогда великой страной и её великим народом. «Идет великое разграбление России, планомерное истребление русских», – вынужден был признать Патриарх Алексий И. Виктор стал пить по-черному. Они разошлись. Она вернулась на малую родину, где работала экономистом в больнице.
Несколько лет она не знала ничего о муже, а два года назад её пригласили в город Нефтеюганск для опознания трупа бомжа, который жил в этом городе несколько лет, собирая бутылки на помойках и хлеб, оставленный посетителями столовых. Умер, замёрз Виктор на одном из чердаков многоэтажного дома. С большим трудом Наталья Васильевна признала в пожилом мужчине бывшего своего, некогда красивого, спортивного, талантливого мужа. В рюкзаке бомжа оказались документы на имя Виктора Воропаева, недопитая бутылка водки, два десятка книг по философии, искусству и самолётостроению. Вот уж действительно легче сбиваются на путь неразумия самые разумные, как легче всего разоряются самые богатые.
Беда не приходит одна; сын Андрей, служивший в Чечне, неожиданно замолк. На все запросы Натальи Васильевны в воинскую часть, где служил сын, она не получала вразумительного ответа.
Несколько месяцев мать жила ожиданием какого-то страха, события. Она всё ждала весточки от сына в надежде получить известия о чудесном спасении или исцелении. И, наконец, дождалась: из подмосковного военного госпиталя сообщили, что Андрей Воропаев находится на излечении. На работе Наталью Васильевну не задержали, все ей сочувствовали и помогли деньгами: неблизкий путь из Сибири до Первопрестольной. За день до отъезда, она решила сходить на болото и набрать клюквы для Андрея. Пробираясь сквозь кустарники к болоту, мать отмечала скудную растительность, полусгнившие пни, тощие деревья, желтоватую уже замёршую траву. Бледные березки трепещут от холода, промокшие листья, при каждом сотрясении ветра сыплются на землю и, подхватываемы ветром, в бешеном круговороте уносятся во все стороны. Одни старые пни сверху донизу облеплены листьями, да гроздьями лежащая во мху клюква, не чувствуют осенней сырости. Ветер то стихал, то снова с яростью пробегал по болоту и низкорослым деревьям. Но мало – помалу, порывы его становятся реже, слабее, наконец, он стих, и глубокая тишина наступила повсюду. Иногда в этой могильной тишине раздавался крик болотной птицы и долго держался в воздухе. Однако все эти проявления жизни только усиливали беспокойство матери, и сама природа как бы предупреждала её о великих испытаниях, которые ей ещё предстоит пережить. Наталья Васильевна набрала небольшое ведро клюквы, но тяжелое, давящее, серое, свинцовое небо усиливало её тревожность. Только на горизонте появилась и засветилась золотистая полоска света. Сквозь кружева редкой листвы в тёмных предзакатных лучах стала высветляться дорога домой. Дома Наталья Васильевна еще долго размышляла о своей нелегкой вдовьей доле. Она пришла к мысли о том, что жизнь человека стоит рассматривать не с точки зрения узкой, земной, приходящей, а с точки зрения вечной, духовной. Она стояла у окна, и внезапно синичка, предвестница неожиданных событий, ударилась о стекло, и мать долго с напряженным вниманием следила за её полётом до тех пор, пока птица не исчезла из виду. С тяжелым вздохом Наталья Васильевна начала собираться в дорогу. Только на четвертые сутки она прибыла в военный госпиталь. Её встретил лечащий врач сына. Он сказал: «Наталья Васильевна, хочу вас предупредить, будьте мужественны, мужайтесь мать, Андрей искалечен».
Мать вошла в палату, её сын двадцатилетний Андрей лежал на койке. Его красивое, смуглое лицо резко выделялось: волосы у него были белее снега. По левой щеке медленно скатывалась слеза. Обе руки и обе ноги отсечены. Он не мог говорить: боевики отрезали ему язык. Написать, что с ним сделали, и даже наложить на себя руки он тоже не мог. Мать встала на колени около койки, уронила голову на грудь сына, прошептала: «Кровинушка ты моя родная, сыночек единственный, мальчик мой дорогой. Что же с тобой сделали?» и затихла. Андрей пытался руками – обрубками поднять голову матери, но её уже не было с сыном. Материнское сердце не выдержало такой муки...