Тычковка, Сараи, Потаскуй… Из истории тюменских окраин XIX – начала XX вв.
С. Н. Кубочкин
ТЫЧКОВКА, САРАИ, ПОТАСКУЙ...
ИЗ ИСТОРИИ ТЮМЕНСКИХ ОКРАИН
Как почти все старые русские города, Тюмень начиналась с крепости. С годами городу становилось тесно в крепостных стенах, стали появляться посады, и через 300 лет после своего основания Тюмень состояла из трех больших районов: Затюменки, Заречья и нагорной части города, с тенденцией расширения на восток.
В начале XVII века поселившимися за речкой Тюменкой ямщиками была образована Ямская слобода. Позже этот район города получил название Затюменка, в документах XIX – начала XX вв. он именовался как 3-й участок города Тюмени. К этому времени Затюменка имела если не респектабельную репутацию, то во всяком случае была достаточно приличным районом города. Здесь жили купцы и ремесленники, гласные городской Думы и чиновники, врачи и присяжные поверенные. Известными жителями Затюменки были: купец первой гильдии Г.Т. Молодых, пароходовладелец Н.И. Головин, казначей уездного казначейства А.А. Матусевич, редактор и издатель газеты «Ермак» А.М. Афромеев, чиновник и собиратель фольклора П.А. Городцов, купец, владелец паровой мельницы Ф.К. Шадрин, художник и фотограф А.К. Маштаков...
«Крестьянин Томиловской волости (Ялут. у.) В. Хлыстунов ехал из г. Ялуторовска. Сидя в коробке и держа в руках вожжи, он заснул. Сколько он проспал, он не помнит. Но вдруг он проснулся, почувствовав, что лошадь остановилась. Он дернул вожжи, желая ее подогнать; вожжи оказались свободными... Он привстал и убедился, что лошадь кем-то выпряжена и уведена».
Тобол. 1907. №25. 22 мая.
Заречная часть Тюмени лежит по левую сторону реки Туры, на низменном и часто затопляемом весенними разливами месте.
Район получил название Заречье, или Зарека. Заречная часть резко отличалась от остального города топографией местности и даже самим образом жизни его обитателей. Здесь были своя церковь, именуемая Вознесенской, свое кладбище. Крупные кожевенные заводчики Решетниковы, Котовщиковы, Колмогоровы, Шуваловы, Плишкины определяли жизнь в этом районе города.
В нагорной части города выделялись Большое, Малое, Царево городища и собственно центральная часть.
Восточными окраинами города были такие районы, как Потаскуй, Тычковка и Сараи.
САРАИ
«2 июня, приехавший в г. Тюмень с дровами кр. Тюменского уезда Егор Чикишев продал дрова, сделал необходимые покупки, а на остальные деньги напился пьяный. На обратном пути он уснул. За Текутьевской мельницей неизвестные злоумышленники своротили его в кусты, где выпрягли и увели 2 лошадей и жеребенка при кобылице, а спящему Чикишеву облили голову дегтем».
Тобол. 1907. №37. 7 июня.
Слово «сарай» татарского происхождения и в Толковом словаре В.И. Даля объясняется как «одно из холодных, холостых ухожей при доме, для уборки туда повозок, упряжи, иногда для сена, соломы, мякины». В словаре русского языка С. Ожегова объяснение краткое – «крытое нежилое строение».
Начало Сараям как району, а находился он на месте городского выгона, к востоку от города, было положено в 40-х годах XIX века в связи с возросшим каменным строительством в городе, как гражданским (корпус гостиного двора), так и церковным (в 1843 году начал обсуждаться вопрос о закладке Троицкой единоверческой церкви).
Только в 1843 году в городскую Думу подали прошения об отводе мест под постройку кирпичных заводов крестьянин Успенской волости Лев Соколов, кантонист, по неспособности уволенный от службы, Андрей Коровин и мещанин Михаил Васильев Леонтьев, тюменские мещане Евдоким Соколов, Матвей Рычков, Петр Мальцев, Иван Демидов Лабутин и Василий Семенов Орлов. Места, просимые мещанами «для заведения заводов к выделыванию кирпича в городском выгоне», были освидетельствованы и выставлены на продажу.
Кирпичный завод представлял собой территорию, на которой находилось помещение для выделывания кирпича с печью для его обжига и сараи для его сушки и хранения, а также карьер, из которого бралась глина. Именно сараи для сушки кирпича, в большом количестве находящиеся при кирпичных заводах, и послужили названием городскому пригороду.
В районе нынешнего станкостроительного завода, по левую сторону Сибирского тракта по выезде из города, располагались Угрюмовские сараи (малые). Названы они были по имени их владельца Угрюмова. В одном из постановлений городской Думы за 1885 год сказано, что «с крестьянина Егора Алексеевича Угрюмова подлежит ко взысканию за городскую землю, занимаемую кирпичными сараями его за 1554 кв. сажен» поземельный сбор.
«Нужно удивляться нахальству тюменских воров: 14 января около 6 часов вечера помощник тюменского лесничего возвращался из служебной поездки. При поездке городом лошадь его вдруг замедлила бег, чтобы понукнуть ее, он встал и ударил кнутом, испугавшись кнута лошадь взбесилась и быстро побежала. Пока ее помощник лесничего останавливал, стоя на ногах, из кошевки был выдернут кузов, заранее прицепившимся к задку экипажа любителем чужой собственности. В кузове находились: пуховая подушка, 2 байковых одеяла, лесные планы и попона».
Сибирская торговая газета. 1903. 17 янв.
«Пристав 3 ч. г. Тюмени Верилов с околоточными: Лебедевым, Резановым и Смолиным, производя розыски похищенной у купца Лейбы Брандт коровы, прибыв в Угрюмовские сараи в доме Жолнеруса, где проживает ранее замечавшийся в краже коров кр. Василий Бедов, нашли лишь части мяса и окровавленные орудия, которыми была убита корова. По предъявленным ушам и рогу коровы Лейба Брандт и его служащий признали похищенную корову, почему мясо и выдано Брандту».
Тобольский край. 1907. №26. 1 8 февр.
По правую сторону от Сибирского тракта, теперь это район улиц Малыгина, Красных Зорь, Карской, М. Горького, находились Копыловские сараи (большие). Эти сараи назывались по имени владельца одного из крупных кирпичных заводов Василия Андреевича Копылова, купца 2-й гильдии, в начале XX века в течение ряда лет занимавшего должность заступающего место городского головы, говоря современным языком – был заместителем у тюменского городского головы Андрея Ивановича Текутьева.
Еще дальше от города, в районе перекрестка современных улиц Мельникайте и Малыгина, находился крупный кирпичный завод купца Василия Петровича Буркова. До середины 1960-х годов завод работал, а на месте современного кардиоцентра под навесами стояли штабели кирпичей.
Остатки когда-то многочисленных карьеров, из которых бралась глина для кирпичного производства, еще и сегодня сохранились вдоль ул. 50 лет ВЛКСМ.
Первоначально обитателями кирпичных сараев были наемные рабочие кирпичных заводов, позже в Сараях селились бродяги, нищие и беглые.
В конце XIX века Сараи очень колоритно были описаны в «Сибирской торговой газете»: «О наших окраинах, известных под названием «кирпичных сараев», писалось в разное время очень много. За последнее время в них начинает водворяться некоторый порядок: появились дощечки на избушках с обозначением фамилий владельцев их; кажется, выбраны особые блюстители за порядком – нечто вроде сельских старост и т.д. Наряду с таким прогрессом, открыто несколько кабаков – учреждений совершенно излишних для местности, в которой и без того царит вечный разгул и разврат в самом широком значении этого слова. Буйства, драки, грабежи – обычные явления в кирпичных сараях. Но самого главного – школы – нет и об этом некому позаботиться. В кирпичных сараях живет всего до 2000 человек и детей школьного возраста масса; оборванцы эти томятся от скуки, не знают, что с собою делать и, в конце концов, тоже кидаются в омут разврата. Несчастные эти дети, брошенные на произвол судьбы, имея на глазах своих только дурные примеры, поневоле должны превратиться в негодяев, с которыми общество должно будет считаться и дорого платить за свое равнодушие к ним».
Одним из часто встречающихся преступлений среди шпаны, обитателей сараев, было конокрадство. Крали дерзко, среди бела дня, иногда прямо на ходу. Подтверждение тому – газетная хроника конца XIX – начала XX вв.
Находящаяся по соседству с кирпичными сараями Базарная площадь являлась удобным местом для мошенничества. Жертвами мошенников становились простодушные горожане или крестьяне из близлежащих деревень, приехавшие на базар.
Появившиеся на тюменских улицах в начале 1990-х гг. наперсточники, оказывается, ничего нового не придумали по части вытягивания денег из простодушных горожан – все это было известно в Тюмени еще 100 лет назад.
«Своеобразный клуб организовался на местном толкучем рынке, где объегориваются «слабые духом» в какой-то вновь изобретенной игре, в которой фигурирует наперсток, так-то вертят наперсток, что-то делают с ним и объегоривание идет своим чередом, переселяя из карманов случайных посетителей-крестьян в карманы местных плутливых аборигенов «немножко деньги».
«На 21 сентября полицией совместно с нижними чинами местной воинской команды, была произведена по всем притонам и в кирпичных сараях облава на всех подозрительных лиц, не имеющих паспортов или определенных занятий. В течение ночи таких подозрительных лиц забрано 186 человек. Почти все они – обитатели кирпичных сараев. Забранные представители «шпаны» представляли очень невеселую группу: босы, грязны, некоторые положительно наги; многие говорили, что они уже несколько дней почти ничего не ели и рады, что их накормят в полиции и они несколько недель будут иметь теплый угол, они сами уже хотели явиться и заявить о своей безпаспортности; другие не желали даться полиции в руки и прятались кто где попало, так одного нашли спрятавшимся в печь, другого под кровать и т. д. Когда все арестованные находились в цепи, то большинство, чтобы согреться отплясывали трепака.
Все они были направлены в каталажные камеры при полицейском управлении. Большинство арестованных – ссыльные, приписанные в Ялуторовск, Туринск и другие округа; все они собрались сюда за легкой наживой; некоторые из них уже были не раз высылаемы в это лето по этапу, но вновь явились в Тюмень. Теперь можно надеяться, что кражи и безобразия на улицах прекратятся».
Еще одна категория обитателей тюменских окраин нищие. Не те нищие, кто еле-еле сводил концы с концами, чтобы хоть как-то прокормиться, в основном это были опустившиеся по разным причинам люди, избравшие нищенство как способ существования.
«В ночь под 11 февраля приставом Вериловым с околоточными Лебедевым и Резстовым был отобран в Копыловских сараях в доме Хрянова от крестьян Л. Редюрина и Ивана Веретникова вороной мерин, владелец которого оказался проживающий в г. Ялуторовске кр. А.Я. Измайлов.
Днем 15 сего февраля стражник Антипов, заподозрив в краже коровы двух неизвестных, гнавших ее по направлению к кирпичным сараям, стал следить за ними; они же, заметив его, около линии жел. д. бросили корову, а сами скрылись в Копыловских сараях».
Тобольский край. 1907. №5. 17 февр.
«На Базарной площади появилась шайка жуликов, которая подбрасывает мужикам пустой кошелек, набитый оберточной бумагою, обвернутый сверху кредитным билетом рублевого достоинства, мужик, поднявший кошель, набитый бумагою, только лишь хочет спрятать, как к нему подходит один из шайки и просит половину найденного, раскрыв кошелек крестьянину становится жаль отдать половину, а потому он соглашается отдать свой кисет с пятью, шестью рублями, чему жулик очень рад».
Сибирская торговая газета. 1903. 21 дек.
«В Тюмени такое множество нищих, что мирным жителям приходится сидеть от них назаперти. В числе таких нищих есть здоровые мужики, женщины и дети-подростки, вся эта партия и ходит ежедневно по домам, прося милостыню; просящему подают кусок белого хлеба, но этого ему мало и нищий начинает припрашивать настойчиво чаю, сахару, поношенного платья и белья, и когда получает отказ, то, выходя из дому оскорбляет непечатной руганью. Наглость нищих доходит до того: если просящему подают кусок черного хлеба, то он бросает или на пол или прямо в лицо подающему милостыню. Можно видеть нищих, как они понабравши милостыни садятся в сторону около заборов и делают сортировку кускам, черствые и пшеничные куски бросают на землю, а белые и разные пирожки делят и потом продают.
Каждый воскресный день у кладбищенской церкви служится ранняя обедня, до начала обедни к этой церкви собирается до 30 и более человек нищих, тут можно встретить и уродца Егорушка, слепеньких и уродных. Лишь только вы появитесь, как эта орава нагло налетает прося подаяния; если Вы на артель подадите монету, с тем чтобы разделили, то этот раздел оканчивается ссорой, дракой и непечатной бранью, и все это делается при входе в церковь!
Звон окончился, обедня началась, большая часть нищих с вырученным подаянием отправляется неподалеку от церкви в трактир, там и оставляют первое подаяние. Около 9 часов отправляются к поздней обедне к другой церкви и там производят такое же безобразие».
Сараи являлись постоянной «головной болью» городских властей, неоднократно власти пытались наводить там порядок, но большей частью безуспешно.
За период с 1897-го по 1904 гг. Копыловские и Угрюмовские кирпичные сараи разрослись более чем вдвое, не только по своей площади, но и по населению.
Пополнялись они далеко не добропорядочными жителями. С отменой ссылки в 1900 г. в Тюмень было прислано до 500 лиц, отбывших наказания в местах заключения, под надзор местной полиции. К 1904 году таковых в Тюмени насчитывалось до 350 человек, и селились они в основном в Сараях.
Для того чтобы раз и навсегда покончить с преступностью, от Сараев решили избавиться. Совсем. Тем более что формальных поводов для этого было предостаточно: «все строения там, кроме сараев и при них караульных изб, возведены самовольно без соблюдения строительных правил и большинство их находится в антисанитарных условиях, как устроенные в оставшихся от выемки земли для выделки кирпича ямах; такие же смежные ямы служат отхожими местами и местами свалки разных отбросов из жилищ».
9 января 1904 г. городская Дума приняла решение: обитателей Сараев переселить в новые кварталы. В случае добровольного переселения в новые кварталы было решено предоставить «льготу от платежа аренды за вновь занятые места – до 3-х лет, с обязательством перенести свои строения в новые кварталы или продать их на слом в течение годичного срока; продажа строений на прежних местах и перехода их к другим владельцам для жительства не допускается».
Так началось переселение Сараев.
Место под новые кварталы было отведено по Новой улице. Если в 1897 г. местность от Сибирского тракта до Загородного сада представляла собой «поле, на котором находилось до 4 ветхих избушек», то к 1909 году Новая улица и другие за ней, расположенные ближе к линии железной дороги, были сплошь застроены.
Но вот парадокс: новые кварталы были заселены, а Сараи как стояли, так и продолжали стоять.
Все попытки ликвидировать их не дали ощутимых результатов: Сараи устояли под натиском властей и благополучно дожили до 50-х гг. XX столетия.
ТЫЧКОВКА
«Нападение на городового. В ночь на 20 мая трое неизвестных напали на стоявшего на посту у Маслова взвоза городового Смолина, которому и нанесли значительные побои; в одном из нападавших заподозрен кр. Петр Казанцев...».
Тобол. 1907. №27. 24 мая.
Другая окраина Тюмени – так называемая Тычковка. Сегодня это район речного порта, завода АТЭ. Трудно сказать, когда впервые появилось это название. В переписи улиц, произведенной в Тюмени в 1853 году, в первом городском квартале значилась улица Тычковская. Отсюда, возможно, и произошло название района.
Можно высказать несколько версий происхождения названия улицы.
Первая. От слова «тычки», которые можно было получить от местных хулиганов.
Вторая. Возможно, на ней жил некий известный в свое время Тычков. В метрической книге Ильинской церкви за 1907 г. обнаружена запись о смерти мещанской вдовы Евлампии Георгиевны Тычковой, которой было 58 лет.
Третья. «Тычка» – игра в свайку. Может быть, на этой улице жили большие любители устраивать игры в тычку.
Сегодня трудно достоверно определить истину.
Этот отдаленный от центра города уголок пользовался далеко не лестной репутацией. Газетные хроники – яркое тому подтверждение.
Вот какую историю поведал редакции газеты «Ермак» один молодой человек, «заслуживающий полного доверия»: «дело было во 2-м часу ночи, на 6-е сентября; упомянутый господин, возвращаясь от должности в свою квартиру, находящуюся в местности, о которой идет речь, из боязни натолкнуться на нежелательную встречу с ночными рыцарями, обратился к одному из извозчиков с просьбой отвезти его; но к удивлению, извозчик наотрез отказался, заявив, что он только что вернулся оттуда, где против кузницы Громова лошадь его схватили два, как из земли выросшие хулигана, и дело, вероятно, окончилось бы избиением и ограблением, если бы он, извозчик, не догадался схитрить, сказав: «Что вы ребята делаете? Нападаете даже на соседа; ведь и моя квартира вот в пяти шагах отсюда; отпустите же!» хулиганы поддались на наивную хитрость извозчика и отпустили его со словами: «ну, коли здешний, так убирайся!».
А теперь больше я туда не поеду, господин хороший, извините! Заключил извозчик свое повествование» (1912. 29 сент.).
«Ножевые расправы в Тюмени – явление настолько частое и обычное, что редко у кого из обывателей вызывает крик ужаса. Редкий день, а в праздник, как обязательство можно слышать, что в Тычковке, на Потаскуе или на одном из Городищ «выпустили кишки», «пырнули ножом», «проломили голову», «сломали ребро», и т.п.
Привыкла к такой «поножовщине» публика, равнодушно на это смотрит полицейский, городовой, врач и фельдшера привыкли к тому, что редкий праздник они могут спокойно спать ночь, и не быть разбужены криком в телефон – резанного доставили в больницу. Наша шпана и «парижане» привыкли к ножу, с малолетства у каждого порядочного тюменца нож за голяшкой сапога, возьмите любую «сарайскую» девицу и за чулком или в другом каком-либо укромном месте найдете тот же финский нож или гирьку» (Сибирская торговая газета. 1904. 17 окт.).
Поэтому и неудивительно, что у мирового судьи 1-го участка, к которому принадлежали Потаскуй, Тычковка, пристани, Сараи и кузницы, в производстве находилось до 700 дел, как уголовных, так и гражданских.
Обитатели Тычковки не щадили не только своих сограждан, они разрушали и растаскивали ограды Загородного сада и Всесвятского кладбища.
ПОТОСКУЙ (ПОТАСКУЙ)
Пожалуй, после Сараев это был самый неспокойный район.
Первое найденное автором упоминание Потоскуя в документах относится к 1826 году, в связи со сбором налогов в городскую казну. Скорее всего, этот район начал застраиваться в XVIII веке и являлся тогда самой окраиной города, за ним было лишь открытое в 70-е годы XVIII века Всесвятское кладбище.
Жизнь обитателей окраины была тоскливой и ничем не примечательной, что, очевидно, и послужило основанием появления названия «Потоскуй».
Н.М. Чукмалдин в своей статье «Тюмень», опубликованной в газете «Сибирский листок» в 1893 г., писал по этому поводу: «В былое время одно имя «Потоскуй» было синонимом скучного заброшенного места. Это была окраина города, застроенная лачугами, в которых ютилось самое бедное население. Бывало ребенка, сделавшего шалость, пугают: «а вот мы тебя отвезем на Потоскуй», – и ребенок горько раскаивался в шалости и упрашивал не отправлять его в такое страшное место».
В 80-е гг. XIX века жизнь Потоскуя изменилась, что было вызвано близостью пароходных пристаней и конечного пути железной дороги.
Возрастающее значение района в конце XIX века отмечал и Н.М. Чукмалдин: «Я знаю Тюмень с моего детства, начиная с 1850 года. Какой разительный контраст, с внешней стороны, представляет теперь этот город с тем, что было 42 года тому назад! Ключом била бытовая промышленная жизнь в Затюменской части города, и тихо и монотонно текла она на Потоскуе. Теперь совсем не то стало. Затюменка запустела, зачахла и улицы ее зарастают зеленой травою. Зато как развился и вырос Потоскуй! Новые дома, один другого лучше, растут как грибы; новые кварталы и слободки создаются в несколько лет. Центр промышленного города перемещается не по дням, а по часам».
С развитием и обустройством этого района здесь сосредоточилось большинство публичных заведений города. Потоскуй стал «центром развлечений», что в конечном счете и послужило к превращению старого «Потоскуя» в новый «Потаскуй».
Замена всего одной буквы в названии поменяло его смысл коренным образом.
К началу XX в. название «Потаскуй» постепенно перебралось даже в официальные документы (училище, находившееся в этом районе, в документах называлось Потаскуйским).
Потаскуй не имел четко очерченных границ, и сегодня это район, условно ограниченный улицами Хохрякова, Свердлова, 25-го Октября и Дзержинского.
Несмотря на неблагозвучность названия района, жителями Потаскуя были и респектабельные горожане – пароходовладелец и владелец мельницы купец В.Л. Жернаков, журналист П.А. Рогозинский, колбасник Миншутин, купец Плотников, фотограф Л.И. Родионов.
Судя по газетным хроникам, в начале XX века Потаскуй, с точки зрения безопасности, мало отличался от соседней Тычковки.
Существенным отличием Потаскуя от других районов города было значительное число находящихся здесь публичных домов и квартир, отдаваемых в наем проституткам-одиночкам.
В 1905 г. тюменскими городскими властями была предпринята попытка каким-то образом упорядочить проституцию в городе. Еще 3 января 1904 г. врачебное отделение Тобольского губернского правления препроводило городскому голове копию с циркулярного предложения Министерства внутренних дел с положением об организации надзора за городской проституцией в империи.
Городская управа обратилась к тюменскому исправнику с просьбой сообщить ей о числе проституток в городе, где и кем они осматриваются, есть ли амбулаторные пункты их лечения, где находятся дома терпимости.
Исправник рапортовал:
регистрация проституток производится в полицейском управлении с выдачей им медицинских билетов;
- всего зарегистрировано 52 проститутки;
- врачебные осмотры проституток производятся через городового врача в городской больнице, с начала года (за два месяца) было обнаружено 8 проституток, уклоняющихся от врачебных осмотров;
- в городской больнице освидетельствованию подвергалось от 30 до 35 проституток-одиночек.
Для организации городского санитарного бюро требовались врачи, фельдшеры, помещения и, конечно, немалые средства на организацию этих мероприятий. Городская Дума, признавая, что «число проституток в г. Тюмени, по сведениям полиции, не особенно большое», а расходы, вызванные военным положением, не покрываются городским бюджетом, решила: осмотр вольных проституток производить городовым врачом в городской больнице, там же производить и амбулаторное их лечение.
Посчитали, что надобности в учреждении санитарного бюро нет.
В апреле 1908 г. тюменский уездный начальник, решив раз и навсегда покончить с проституцией в центре города, просил городскую управу сообщить ему, «где более всего было бы удобнее разрешить открытие квартир для проституток-одиночек, а также и домов терпимости, указав для этого отдельный район, где-либо вдали от центра города» (ГАТО. Ф. И-2. Оп. 1. Д. 534. Л. 69).
Спустя два дня исправник повторил свое предложение о переводе всех домов терпимости в отдельный район города, приобщив к своему предложению ходатайство жителей Тобольской, Ишимской и Малоразъездной улиц «о переводе куда-либо в более отдаленное место находящихся на их улицах домов терпимости».
«8 апреля в 4 часа дня пьяный рабочий, идя по Ишимской улице, упал посреди дороги и преспокойно заснул; проходящая публика со смехом и замечанием проходила мимо, ехавшие на лошадях объезжали его, видимо никто не хотел помочь несчастному. Проходит время около получаса, поднимают его двое (из шпаны). Один из них тщательно осматривает карманы, не найдя ничего ведут по Ишимской улице по направлению к трактиру уговаривая: «Вот парень, если бы не мы, тебя бы, брат, задавили, по этому случаю не жалей пиджак, дадут за него бутылку и выпьем за спасение». Тот соглашается и за спасение остается в одной рубашке».
Сибирская торговая газета. 1906. 13 апр.
Пристав 3 ч. г. Тюмени Верилов, проходя вечером 10 февраля по Ишимской улице, заметил в сумерках 2 неизвестных, наклонившихся к земле. Он пошел к ним. Они же, заметив его приближение, бросились бежать и скрылись; на месте же оказался лежащий без чувств пьяным кр. Родион Оспин, с которого наполовину были сняты пимы».
Тобольский край. 1907. №1. 13 февр.
Помощник начальника тюрьмы Шаганов явился ночью под 23 февраля в публичное заведение Карташевой по Новой улице и обнажив шашку, буйствовал в помещении, потребовал пива и водки, затем, выйдя на улицу вместе с бывшим с ним тюремным надзирателем, произвел 2 выстрела в ворота Карташевой, которая заявила о случившемся полиции».
Тобольский край. 1907. №11. 24 февр.
«Родители гимназисток, живущих в районе за Водопроводной улицей, многократно жаловались мировому судье 2-го участка г. Маевскому на то, что ученики Текутьевского приходского училища оскорбляют всячески гимназисток, возвращающихся домой: сталкивают их с тротуаров в грязь, забрасывают грязью, царапают и, подчас, толкают...».
Тобольский край. 1907. №36. 28 мар.
Городская управа, признавая «нахождение этих домов терпимости на местах настоящего их расположения вообще неприличным и нежелательным в интересах ближайшего населения», пришла к заключению, чтобы «дома терпимости помещались на окраинах города».
Для правильного указания таких мест было поручено городской управе «нанести их на городской план и отослать местной полиции».
На городском плане были обозначены следующие районы: «два квартала по Новой улице, позади заимки бр. Ядрышниковых; один квартал по почтовой дороге в Тобольск за кузницами и один квартал в конце 2-й Монастырской улицы, для квартир одиночек-проституток; последние два квартала по Татарской улице (за Тюменкой); два квартала по 2-й Заозерной улице – в Заречной части города и вся правая сторона, считая от городской площади, Новой улицы».
Отвод мест содержания публичных заведений позволил городской Думе упростить процедуру рассмотрения ходатайств о разрешении заводить публичные дома.
Так, в ноябре 1905 г. было отказано в ходатайстве тюменского мещанина Василия Матвеева о разрешении ему отдавать принадлежащий дом на Всесвятской улице под дом терпимости или квартиру для одиночек-проституток.
В июле 1906 г. было отказано по тем же мотивам тюменской мещанке М.Н. Нарынкиной в открытии публичного заведения в принадлежащем ей доме по Серебряковской улице.
Но в 1909 г. кое-какие принятые Думой постановления пришлось изменить. Причиной тому стало обращение в городскую управу крестьянок: Тюменского уезда – Аксиньи Михайловны Устиновой и Курганского уезда – Степаниды Дормидоновны Сахаровой – с ходатайствами открыть дома терпимости по Новой улице, первой – в собственном доме, а второй – в доме Ильинского.
Дело в том, что дома, в которых предполагалось открыть публичные заведения, хотя и находились на Новой улице, но «по левой ее стороне и в самом начале улицы, на углу Курской и Серебряковской, т.е. в том месте, где не только не дозволены дома терпимости, но не разрешены и квартиры для одиночек-проституток».
В своих ходатайства как та, так и другая просительницы указывали, что места, отведенные городом в конце Новой улицы для открытия публичных домов, являются «неподходящими для этой цели, так как в конце этой улицы нет удобных помещений, кроме того, сама местность представляет из себя настолько глухую часть города, что там небезопасно кому бы то ни было бывать в ночное время».
В случае благоприятного решения их вопроса, просительницы обязались «аккуратно уплачивать больничные недоимки за тех из женщин их заведений, которые будут лечиться в городской больнице».
Вот тут и встала перед тюменским городским управлением дилемма: решая вопрос о безнравственности нахождения публичных домов в центре города, возникала неизбежная необходимость оплачивать связанные с этим издержки из городского бюджета.
Отказ в содержании публичных домов в центре города вызывал открытие нелегальных притонов, в которых проститутки, не являясь официально зарегистрированными, по закону проходили лечение бесплатно в городской больнице. Кроме этого, городской бюджет лишался платежей с зарегистрированных публичных домов.
Подтверждением этому можно считать отсутствие официально зарегистрированных домов терпимости в Тюмени в начале XX века.
Отцы города, считая, что проституция зло, и притом зло неизбежное, признали необходимым создать такие условия, которые не являлись бы тяжким бременем для городского бюджета.
Исходя из экономических соображений, городская управа сочла возможным расширить район для содержания публичных домов. Было разрешено открывать их по всей Новой улице, считая от угла Курской, где фактически и процветали «тайные притоны разврата под видом одиноко живущих проституток».
Борьба с проституцией, так же как борьба с Сараями, не привела ни к чему: экономическая целесообразность пересилила нравственные устои. Все осталось по-прежнему...
Шло время, город вырос, поглотив собой окраины. Постепенно Потаскуй, Тычковка и Сараи оказались в центре Тюмени.
Появились новые окраины...
С. Н. Кубочкин
ТЫЧКОВКА, САРАИ, ПОТАСКУЙ...
ИЗ ИСТОРИИ ТЮМЕНСКИХ ОКРАИН
Как почти все старые русские города, Тюмень начиналась с крепости. С годами городу становилось тесно в крепостных стенах, стали появляться посады, и через 300 лет после своего основания Тюмень состояла из трех больших районов: Затюменки, Заречья и нагорной части города, с тенденцией расширения на восток.
В начале XVII века поселившимися за речкой Тюменкой ямщиками была образована Ямская слобода. Позже этот район города получил название Затюменка, в документах XIX – начала XX вв. он именовался как 3-й участок города Тюмени. К этому времени Затюменка имела если не респектабельную репутацию, то во всяком случае была достаточно приличным районом города. Здесь жили купцы и ремесленники, гласные городской Думы и чиновники, врачи и присяжные поверенные. Известными жителями Затюменки были: купец первой гильдии Г.Т. Молодых, пароходовладелец Н.И. Головин, казначей уездного казначейства А.А. Матусевич, редактор и издатель газеты «Ермак» А.М. Афромеев, чиновник и собиратель фольклора П.А. Городцов, купец, владелец паровой мельницы Ф.К. Шадрин, художник и фотограф А.К. Маштаков...
«Крестьянин Томиловской волости (Ялут. у.) В. Хлыстунов ехал из г. Ялуторовска. Сидя в коробке и держа в руках вожжи, он заснул. Сколько он проспал, он не помнит. Но вдруг он проснулся, почувствовав, что лошадь остановилась. Он дернул вожжи, желая ее подогнать; вожжи оказались свободными... Он привстал и убедился, что лошадь кем-то выпряжена и уведена».
Тобол. 1907. №25. 22 мая.
Заречная часть Тюмени лежит по левую сторону реки Туры, на низменном и часто затопляемом весенними разливами месте.
Район получил название Заречье, или Зарека. Заречная часть резко отличалась от остального города топографией местности и даже самим образом жизни его обитателей. Здесь были своя церковь, именуемая Вознесенской, свое кладбище. Крупные кожевенные заводчики Решетниковы, Котовщиковы, Колмогоровы, Шуваловы, Плишкины определяли жизнь в этом районе города.
В нагорной части города выделялись Большое, Малое, Царево городища и собственно центральная часть.
Восточными окраинами города были такие районы, как Потаскуй, Тычковка и Сараи.
САРАИ
«2 июня, приехавший в г. Тюмень с дровами кр. Тюменского уезда Егор Чикишев продал дрова, сделал необходимые покупки, а на остальные деньги напился пьяный. На обратном пути он уснул. За Текутьевской мельницей неизвестные злоумышленники своротили его в кусты, где выпрягли и увели 2 лошадей и жеребенка при кобылице, а спящему Чикишеву облили голову дегтем».
Тобол. 1907. №37. 7 июня.
Слово «сарай» татарского происхождения и в Толковом словаре В.И. Даля объясняется как «одно из холодных, холостых ухожей при доме, для уборки туда повозок, упряжи, иногда для сена, соломы, мякины». В словаре русского языка С. Ожегова объяснение краткое – «крытое нежилое строение».
Начало Сараям как району, а находился он на месте городского выгона, к востоку от города, было положено в 40-х годах XIX века в связи с возросшим каменным строительством в городе, как гражданским (корпус гостиного двора), так и церковным (в 1843 году начал обсуждаться вопрос о закладке Троицкой единоверческой церкви).
Только в 1843 году в городскую Думу подали прошения об отводе мест под постройку кирпичных заводов крестьянин Успенской волости Лев Соколов, кантонист, по неспособности уволенный от службы, Андрей Коровин и мещанин Михаил Васильев Леонтьев, тюменские мещане Евдоким Соколов, Матвей Рычков, Петр Мальцев, Иван Демидов Лабутин и Василий Семенов Орлов. Места, просимые мещанами «для заведения заводов к выделыванию кирпича в городском выгоне», были освидетельствованы и выставлены на продажу.
Кирпичный завод представлял собой территорию, на которой находилось помещение для выделывания кирпича с печью для его обжига и сараи для его сушки и хранения, а также карьер, из которого бралась глина. Именно сараи для сушки кирпича, в большом количестве находящиеся при кирпичных заводах, и послужили названием городскому пригороду.
В районе нынешнего станкостроительного завода, по левую сторону Сибирского тракта по выезде из города, располагались Угрюмовские сараи (малые). Названы они были по имени их владельца Угрюмова. В одном из постановлений городской Думы за 1885 год сказано, что «с крестьянина Егора Алексеевича Угрюмова подлежит ко взысканию за городскую землю, занимаемую кирпичными сараями его за 1554 кв. сажен» поземельный сбор.
«Нужно удивляться нахальству тюменских воров: 14 января около 6 часов вечера помощник тюменского лесничего возвращался из служебной поездки. При поездке городом лошадь его вдруг замедлила бег, чтобы понукнуть ее, он встал и ударил кнутом, испугавшись кнута лошадь взбесилась и быстро побежала. Пока ее помощник лесничего останавливал, стоя на ногах, из кошевки был выдернут кузов, заранее прицепившимся к задку экипажа любителем чужой собственности. В кузове находились: пуховая подушка, 2 байковых одеяла, лесные планы и попона».
Сибирская торговая газета. 1903. 17 янв.
«Пристав 3 ч. г. Тюмени Верилов с околоточными: Лебедевым, Резановым и Смолиным, производя розыски похищенной у купца Лейбы Брандт коровы, прибыв в Угрюмовские сараи в доме Жолнеруса, где проживает ранее замечавшийся в краже коров кр. Василий Бедов, нашли лишь части мяса и окровавленные орудия, которыми была убита корова. По предъявленным ушам и рогу коровы Лейба Брандт и его служащий признали похищенную корову, почему мясо и выдано Брандту».
Тобольский край. 1907. №26. 1 8 февр.
По правую сторону от Сибирского тракта, теперь это район улиц Малыгина, Красных Зорь, Карской, М. Горького, находились Копыловские сараи (большие). Эти сараи назывались по имени владельца одного из крупных кирпичных заводов Василия Андреевича Копылова, купца 2-й гильдии, в начале XX века в течение ряда лет занимавшего должность заступающего место городского головы, говоря современным языком – был заместителем у тюменского городского головы Андрея Ивановича Текутьева.
Еще дальше от города, в районе перекрестка современных улиц Мельникайте и Малыгина, находился крупный кирпичный завод купца Василия Петровича Буркова. До середины 1960-х годов завод работал, а на месте современного кардиоцентра под навесами стояли штабели кирпичей.
Остатки когда-то многочисленных карьеров, из которых бралась глина для кирпичного производства, еще и сегодня сохранились вдоль ул. 50 лет ВЛКСМ.
Первоначально обитателями кирпичных сараев были наемные рабочие кирпичных заводов, позже в Сараях селились бродяги, нищие и беглые.
В конце XIX века Сараи очень колоритно были описаны в «Сибирской торговой газете»: «О наших окраинах, известных под названием «кирпичных сараев», писалось в разное время очень много. За последнее время в них начинает водворяться некоторый порядок: появились дощечки на избушках с обозначением фамилий владельцев их; кажется, выбраны особые блюстители за порядком – нечто вроде сельских старост и т.д. Наряду с таким прогрессом, открыто несколько кабаков – учреждений совершенно излишних для местности, в которой и без того царит вечный разгул и разврат в самом широком значении этого слова. Буйства, драки, грабежи – обычные явления в кирпичных сараях. Но самого главного – школы – нет и об этом некому позаботиться. В кирпичных сараях живет всего до 2000 человек и детей школьного возраста масса; оборванцы эти томятся от скуки, не знают, что с собою делать и, в конце концов, тоже кидаются в омут разврата. Несчастные эти дети, брошенные на произвол судьбы, имея на глазах своих только дурные примеры, поневоле должны превратиться в негодяев, с которыми общество должно будет считаться и дорого платить за свое равнодушие к ним».
Одним из часто встречающихся преступлений среди шпаны, обитателей сараев, было конокрадство. Крали дерзко, среди бела дня, иногда прямо на ходу. Подтверждение тому – газетная хроника конца XIX – начала XX вв.
Находящаяся по соседству с кирпичными сараями Базарная площадь являлась удобным местом для мошенничества. Жертвами мошенников становились простодушные горожане или крестьяне из близлежащих деревень, приехавшие на базар.
Появившиеся на тюменских улицах в начале 1990-х гг. наперсточники, оказывается, ничего нового не придумали по части вытягивания денег из простодушных горожан – все это было известно в Тюмени еще 100 лет назад.
«Своеобразный клуб организовался на местном толкучем рынке, где объегориваются «слабые духом» в какой-то вновь изобретенной игре, в которой фигурирует наперсток, так-то вертят наперсток, что-то делают с ним и объегоривание идет своим чередом, переселяя из карманов случайных посетителей-крестьян в карманы местных плутливых аборигенов «немножко деньги».
«На 21 сентября полицией совместно с нижними чинами местной воинской команды, была произведена по всем притонам и в кирпичных сараях облава на всех подозрительных лиц, не имеющих паспортов или определенных занятий. В течение ночи таких подозрительных лиц забрано 186 человек. Почти все они – обитатели кирпичных сараев. Забранные представители «шпаны» представляли очень невеселую группу: босы, грязны, некоторые положительно наги; многие говорили, что они уже несколько дней почти ничего не ели и рады, что их накормят в полиции и они несколько недель будут иметь теплый угол, они сами уже хотели явиться и заявить о своей безпаспортности; другие не желали даться полиции в руки и прятались кто где попало, так одного нашли спрятавшимся в печь, другого под кровать и т. д. Когда все арестованные находились в цепи, то большинство, чтобы согреться отплясывали трепака.
Все они были направлены в каталажные камеры при полицейском управлении. Большинство арестованных – ссыльные, приписанные в Ялуторовск, Туринск и другие округа; все они собрались сюда за легкой наживой; некоторые из них уже были не раз высылаемы в это лето по этапу, но вновь явились в Тюмень. Теперь можно надеяться, что кражи и безобразия на улицах прекратятся».
Еще одна категория обитателей тюменских окраин нищие. Не те нищие, кто еле-еле сводил концы с концами, чтобы хоть как-то прокормиться, в основном это были опустившиеся по разным причинам люди, избравшие нищенство как способ существования.
«В ночь под 11 февраля приставом Вериловым с околоточными Лебедевым и Резстовым был отобран в Копыловских сараях в доме Хрянова от крестьян Л. Редюрина и Ивана Веретникова вороной мерин, владелец которого оказался проживающий в г. Ялуторовске кр. А.Я. Измайлов.
Днем 15 сего февраля стражник Антипов, заподозрив в краже коровы двух неизвестных, гнавших ее по направлению к кирпичным сараям, стал следить за ними; они же, заметив его, около линии жел. д. бросили корову, а сами скрылись в Копыловских сараях».
Тобольский край. 1907. №5. 17 февр.
«На Базарной площади появилась шайка жуликов, которая подбрасывает мужикам пустой кошелек, набитый оберточной бумагою, обвернутый сверху кредитным билетом рублевого достоинства, мужик, поднявший кошель, набитый бумагою, только лишь хочет спрятать, как к нему подходит один из шайки и просит половину найденного, раскрыв кошелек крестьянину становится жаль отдать половину, а потому он соглашается отдать свой кисет с пятью, шестью рублями, чему жулик очень рад».
Сибирская торговая газета. 1903. 21 дек.
«В Тюмени такое множество нищих, что мирным жителям приходится сидеть от них назаперти. В числе таких нищих есть здоровые мужики, женщины и дети-подростки, вся эта партия и ходит ежедневно по домам, прося милостыню; просящему подают кусок белого хлеба, но этого ему мало и нищий начинает припрашивать настойчиво чаю, сахару, поношенного платья и белья, и когда получает отказ, то, выходя из дому оскорбляет непечатной руганью. Наглость нищих доходит до того: если просящему подают кусок черного хлеба, то он бросает или на пол или прямо в лицо подающему милостыню. Можно видеть нищих, как они понабравши милостыни садятся в сторону около заборов и делают сортировку кускам, черствые и пшеничные куски бросают на землю, а белые и разные пирожки делят и потом продают.
Каждый воскресный день у кладбищенской церкви служится ранняя обедня, до начала обедни к этой церкви собирается до 30 и более человек нищих, тут можно встретить и уродца Егорушка, слепеньких и уродных. Лишь только вы появитесь, как эта орава нагло налетает прося подаяния; если Вы на артель подадите монету, с тем чтобы разделили, то этот раздел оканчивается ссорой, дракой и непечатной бранью, и все это делается при входе в церковь!
Звон окончился, обедня началась, большая часть нищих с вырученным подаянием отправляется неподалеку от церкви в трактир, там и оставляют первое подаяние. Около 9 часов отправляются к поздней обедне к другой церкви и там производят такое же безобразие».
Сараи являлись постоянной «головной болью» городских властей, неоднократно власти пытались наводить там порядок, но большей частью безуспешно.
За период с 1897-го по 1904 гг. Копыловские и Угрюмовские кирпичные сараи разрослись более чем вдвое, не только по своей площади, но и по населению.
Пополнялись они далеко не добропорядочными жителями. С отменой ссылки в 1900 г. в Тюмень было прислано до 500 лиц, отбывших наказания в местах заключения, под надзор местной полиции. К 1904 году таковых в Тюмени насчитывалось до 350 человек, и селились они в основном в Сараях.
Для того чтобы раз и навсегда покончить с преступностью, от Сараев решили избавиться. Совсем. Тем более что формальных поводов для этого было предостаточно: «все строения там, кроме сараев и при них караульных изб, возведены самовольно без соблюдения строительных правил и большинство их находится в антисанитарных условиях, как устроенные в оставшихся от выемки земли для выделки кирпича ямах; такие же смежные ямы служат отхожими местами и местами свалки разных отбросов из жилищ».
9 января 1904 г. городская Дума приняла решение: обитателей Сараев переселить в новые кварталы. В случае добровольного переселения в новые кварталы было решено предоставить «льготу от платежа аренды за вновь занятые места – до 3-х лет, с обязательством перенести свои строения в новые кварталы или продать их на слом в течение годичного срока; продажа строений на прежних местах и перехода их к другим владельцам для жительства не допускается».
Так началось переселение Сараев.
Место под новые кварталы было отведено по Новой улице. Если в 1897 г. местность от Сибирского тракта до Загородного сада представляла собой «поле, на котором находилось до 4 ветхих избушек», то к 1909 году Новая улица и другие за ней, расположенные ближе к линии железной дороги, были сплошь застроены.
Но вот парадокс: новые кварталы были заселены, а Сараи как стояли, так и продолжали стоять.
Все попытки ликвидировать их не дали ощутимых результатов: Сараи устояли под натиском властей и благополучно дожили до 50-х гг. XX столетия.
ТЫЧКОВКА
«Нападение на городового. В ночь на 20 мая трое неизвестных напали на стоявшего на посту у Маслова взвоза городового Смолина, которому и нанесли значительные побои; в одном из нападавших заподозрен кр. Петр Казанцев...».
Тобол. 1907. №27. 24 мая.
Другая окраина Тюмени – так называемая Тычковка. Сегодня это район речного порта, завода АТЭ. Трудно сказать, когда впервые появилось это название. В переписи улиц, произведенной в Тюмени в 1853 году, в первом городском квартале значилась улица Тычковская. Отсюда, возможно, и произошло название района.
Можно высказать несколько версий происхождения названия улицы.
Первая. От слова «тычки», которые можно было получить от местных хулиганов.
Вторая. Возможно, на ней жил некий известный в свое время Тычков. В метрической книге Ильинской церкви за 1907 г. обнаружена запись о смерти мещанской вдовы Евлампии Георгиевны Тычковой, которой было 58 лет.
Третья. «Тычка» – игра в свайку. Может быть, на этой улице жили большие любители устраивать игры в тычку.
Сегодня трудно достоверно определить истину.
Этот отдаленный от центра города уголок пользовался далеко не лестной репутацией. Газетные хроники – яркое тому подтверждение.
Вот какую историю поведал редакции газеты «Ермак» один молодой человек, «заслуживающий полного доверия»: «дело было во 2-м часу ночи, на 6-е сентября; упомянутый господин, возвращаясь от должности в свою квартиру, находящуюся в местности, о которой идет речь, из боязни натолкнуться на нежелательную встречу с ночными рыцарями, обратился к одному из извозчиков с просьбой отвезти его; но к удивлению, извозчик наотрез отказался, заявив, что он только что вернулся оттуда, где против кузницы Громова лошадь его схватили два, как из земли выросшие хулигана, и дело, вероятно, окончилось бы избиением и ограблением, если бы он, извозчик, не догадался схитрить, сказав: «Что вы ребята делаете? Нападаете даже на соседа; ведь и моя квартира вот в пяти шагах отсюда; отпустите же!» хулиганы поддались на наивную хитрость извозчика и отпустили его со словами: «ну, коли здешний, так убирайся!».
А теперь больше я туда не поеду, господин хороший, извините! Заключил извозчик свое повествование» (1912. 29 сент.).
«Ножевые расправы в Тюмени – явление настолько частое и обычное, что редко у кого из обывателей вызывает крик ужаса. Редкий день, а в праздник, как обязательство можно слышать, что в Тычковке, на Потаскуе или на одном из Городищ «выпустили кишки», «пырнули ножом», «проломили голову», «сломали ребро», и т.п.
Привыкла к такой «поножовщине» публика, равнодушно на это смотрит полицейский, городовой, врач и фельдшера привыкли к тому, что редкий праздник они могут спокойно спать ночь, и не быть разбужены криком в телефон – резанного доставили в больницу. Наша шпана и «парижане» привыкли к ножу, с малолетства у каждого порядочного тюменца нож за голяшкой сапога, возьмите любую «сарайскую» девицу и за чулком или в другом каком-либо укромном месте найдете тот же финский нож или гирьку» (Сибирская торговая газета. 1904. 17 окт.).
Поэтому и неудивительно, что у мирового судьи 1-го участка, к которому принадлежали Потаскуй, Тычковка, пристани, Сараи и кузницы, в производстве находилось до 700 дел, как уголовных, так и гражданских.
Обитатели Тычковки не щадили не только своих сограждан, они разрушали и растаскивали ограды Загородного сада и Всесвятского кладбища.
ПОТОСКУЙ (ПОТАСКУЙ)
Пожалуй, после Сараев это был самый неспокойный район.
Первое найденное автором упоминание Потоскуя в документах относится к 1826 году, в связи со сбором налогов в городскую казну. Скорее всего, этот район начал застраиваться в XVIII веке и являлся тогда самой окраиной города, за ним было лишь открытое в 70-е годы XVIII века Всесвятское кладбище.
Жизнь обитателей окраины была тоскливой и ничем не примечательной, что, очевидно, и послужило основанием появления названия «Потоскуй».
Н.М. Чукмалдин в своей статье «Тюмень», опубликованной в газете «Сибирский листок» в 1893 г., писал по этому поводу: «В былое время одно имя «Потоскуй» было синонимом скучного заброшенного места. Это была окраина города, застроенная лачугами, в которых ютилось самое бедное население. Бывало ребенка, сделавшего шалость, пугают: «а вот мы тебя отвезем на Потоскуй», – и ребенок горько раскаивался в шалости и упрашивал не отправлять его в такое страшное место».
В 80-е гг. XIX века жизнь Потоскуя изменилась, что было вызвано близостью пароходных пристаней и конечного пути железной дороги.
Возрастающее значение района в конце XIX века отмечал и Н.М. Чукмалдин: «Я знаю Тюмень с моего детства, начиная с 1850 года. Какой разительный контраст, с внешней стороны, представляет теперь этот город с тем, что было 42 года тому назад! Ключом била бытовая промышленная жизнь в Затюменской части города, и тихо и монотонно текла она на Потоскуе. Теперь совсем не то стало. Затюменка запустела, зачахла и улицы ее зарастают зеленой травою. Зато как развился и вырос Потоскуй! Новые дома, один другого лучше, растут как грибы; новые кварталы и слободки создаются в несколько лет. Центр промышленного города перемещается не по дням, а по часам».
С развитием и обустройством этого района здесь сосредоточилось большинство публичных заведений города. Потоскуй стал «центром развлечений», что в конечном счете и послужило к превращению старого «Потоскуя» в новый «Потаскуй».
Замена всего одной буквы в названии поменяло его смысл коренным образом.
К началу XX в. название «Потаскуй» постепенно перебралось даже в официальные документы (училище, находившееся в этом районе, в документах называлось Потаскуйским).
Потаскуй не имел четко очерченных границ, и сегодня это район, условно ограниченный улицами Хохрякова, Свердлова, 25-го Октября и Дзержинского.
Несмотря на неблагозвучность названия района, жителями Потаскуя были и респектабельные горожане – пароходовладелец и владелец мельницы купец В.Л. Жернаков, журналист П.А. Рогозинский, колбасник Миншутин, купец Плотников, фотограф Л.И. Родионов.
Судя по газетным хроникам, в начале XX века Потаскуй, с точки зрения безопасности, мало отличался от соседней Тычковки.
Существенным отличием Потаскуя от других районов города было значительное число находящихся здесь публичных домов и квартир, отдаваемых в наем проституткам-одиночкам.
В 1905 г. тюменскими городскими властями была предпринята попытка каким-то образом упорядочить проституцию в городе. Еще 3 января 1904 г. врачебное отделение Тобольского губернского правления препроводило городскому голове копию с циркулярного предложения Министерства внутренних дел с положением об организации надзора за городской проституцией в империи.
Городская управа обратилась к тюменскому исправнику с просьбой сообщить ей о числе проституток в городе, где и кем они осматриваются, есть ли амбулаторные пункты их лечения, где находятся дома терпимости.
Исправник рапортовал:
регистрация проституток производится в полицейском управлении с выдачей им медицинских билетов;
- всего зарегистрировано 52 проститутки;
- врачебные осмотры проституток производятся через городового врача в городской больнице, с начала года (за два месяца) было обнаружено 8 проституток, уклоняющихся от врачебных осмотров;
- в городской больнице освидетельствованию подвергалось от 30 до 35 проституток-одиночек.
Для организации городского санитарного бюро требовались врачи, фельдшеры, помещения и, конечно, немалые средства на организацию этих мероприятий. Городская Дума, признавая, что «число проституток в г. Тюмени, по сведениям полиции, не особенно большое», а расходы, вызванные военным положением, не покрываются городским бюджетом, решила: осмотр вольных проституток производить городовым врачом в городской больнице, там же производить и амбулаторное их лечение.
Посчитали, что надобности в учреждении санитарного бюро нет.
В апреле 1908 г. тюменский уездный начальник, решив раз и навсегда покончить с проституцией в центре города, просил городскую управу сообщить ему, «где более всего было бы удобнее разрешить открытие квартир для проституток-одиночек, а также и домов терпимости, указав для этого отдельный район, где-либо вдали от центра города» (ГАТО. Ф. И-2. Оп. 1. Д. 534. Л. 69).
Спустя два дня исправник повторил свое предложение о переводе всех домов терпимости в отдельный район города, приобщив к своему предложению ходатайство жителей Тобольской, Ишимской и Малоразъездной улиц «о переводе куда-либо в более отдаленное место находящихся на их улицах домов терпимости».
«8 апреля в 4 часа дня пьяный рабочий, идя по Ишимской улице, упал посреди дороги и преспокойно заснул; проходящая публика со смехом и замечанием проходила мимо, ехавшие на лошадях объезжали его, видимо никто не хотел помочь несчастному. Проходит время около получаса, поднимают его двое (из шпаны). Один из них тщательно осматривает карманы, не найдя ничего ведут по Ишимской улице по направлению к трактиру уговаривая: «Вот парень, если бы не мы, тебя бы, брат, задавили, по этому случаю не жалей пиджак, дадут за него бутылку и выпьем за спасение». Тот соглашается и за спасение остается в одной рубашке».
Сибирская торговая газета. 1906. 13 апр.
Пристав 3 ч. г. Тюмени Верилов, проходя вечером 10 февраля по Ишимской улице, заметил в сумерках 2 неизвестных, наклонившихся к земле. Он пошел к ним. Они же, заметив его приближение, бросились бежать и скрылись; на месте же оказался лежащий без чувств пьяным кр. Родион Оспин, с которого наполовину были сняты пимы».
Тобольский край. 1907. №1. 13 февр.
Помощник начальника тюрьмы Шаганов явился ночью под 23 февраля в публичное заведение Карташевой по Новой улице и обнажив шашку, буйствовал в помещении, потребовал пива и водки, затем, выйдя на улицу вместе с бывшим с ним тюремным надзирателем, произвел 2 выстрела в ворота Карташевой, которая заявила о случившемся полиции».
Тобольский край. 1907. №11. 24 февр.
«Родители гимназисток, живущих в районе за Водопроводной улицей, многократно жаловались мировому судье 2-го участка г. Маевскому на то, что ученики Текутьевского приходского училища оскорбляют всячески гимназисток, возвращающихся домой: сталкивают их с тротуаров в грязь, забрасывают грязью, царапают и, подчас, толкают...».
Тобольский край. 1907. №36. 28 мар.
Городская управа, признавая «нахождение этих домов терпимости на местах настоящего их расположения вообще неприличным и нежелательным в интересах ближайшего населения», пришла к заключению, чтобы «дома терпимости помещались на окраинах города».
Для правильного указания таких мест было поручено городской управе «нанести их на городской план и отослать местной полиции».
На городском плане были обозначены следующие районы: «два квартала по Новой улице, позади заимки бр. Ядрышниковых; один квартал по почтовой дороге в Тобольск за кузницами и один квартал в конце 2-й Монастырской улицы, для квартир одиночек-проституток; последние два квартала по Татарской улице (за Тюменкой); два квартала по 2-й Заозерной улице – в Заречной части города и вся правая сторона, считая от городской площади, Новой улицы».
Отвод мест содержания публичных заведений позволил городской Думе упростить процедуру рассмотрения ходатайств о разрешении заводить публичные дома.
Так, в ноябре 1905 г. было отказано в ходатайстве тюменского мещанина Василия Матвеева о разрешении ему отдавать принадлежащий дом на Всесвятской улице под дом терпимости или квартиру для одиночек-проституток.
В июле 1906 г. было отказано по тем же мотивам тюменской мещанке М.Н. Нарынкиной в открытии публичного заведения в принадлежащем ей доме по Серебряковской улице.
Но в 1909 г. кое-какие принятые Думой постановления пришлось изменить. Причиной тому стало обращение в городскую управу крестьянок: Тюменского уезда – Аксиньи Михайловны Устиновой и Курганского уезда – Степаниды Дормидоновны Сахаровой – с ходатайствами открыть дома терпимости по Новой улице, первой – в собственном доме, а второй – в доме Ильинского.
Дело в том, что дома, в которых предполагалось открыть публичные заведения, хотя и находились на Новой улице, но «по левой ее стороне и в самом начале улицы, на углу Курской и Серебряковской, т.е. в том месте, где не только не дозволены дома терпимости, но не разрешены и квартиры для одиночек-проституток».
В своих ходатайства как та, так и другая просительницы указывали, что места, отведенные городом в конце Новой улицы для открытия публичных домов, являются «неподходящими для этой цели, так как в конце этой улицы нет удобных помещений, кроме того, сама местность представляет из себя настолько глухую часть города, что там небезопасно кому бы то ни было бывать в ночное время».
В случае благоприятного решения их вопроса, просительницы обязались «аккуратно уплачивать больничные недоимки за тех из женщин их заведений, которые будут лечиться в городской больнице».
Вот тут и встала перед тюменским городским управлением дилемма: решая вопрос о безнравственности нахождения публичных домов в центре города, возникала неизбежная необходимость оплачивать связанные с этим издержки из городского бюджета.
Отказ в содержании публичных домов в центре города вызывал открытие нелегальных притонов, в которых проститутки, не являясь официально зарегистрированными, по закону проходили лечение бесплатно в городской больнице. Кроме этого, городской бюджет лишался платежей с зарегистрированных публичных домов.
Подтверждением этому можно считать отсутствие официально зарегистрированных домов терпимости в Тюмени в начале XX века.
Отцы города, считая, что проституция зло, и притом зло неизбежное, признали необходимым создать такие условия, которые не являлись бы тяжким бременем для городского бюджета.
Исходя из экономических соображений, городская управа сочла возможным расширить район для содержания публичных домов. Было разрешено открывать их по всей Новой улице, считая от угла Курской, где фактически и процветали «тайные притоны разврата под видом одиноко живущих проституток».
Борьба с проституцией, так же как борьба с Сараями, не привела ни к чему: экономическая целесообразность пересилила нравственные устои. Все осталось по-прежнему...
Шло время, город вырос, поглотив собой окраины. Постепенно Потаскуй, Тычковка и Сараи оказались в центре Тюмени.
Появились новые окраины...