Тихие струны
Анатолий Степанович Кукарский
Анатолий Кукарский
Тихие струны
Стихи
РЫБАЦКОЕ МОРЕ
Ах, это рыбацкое море —
Обская губа!
На гривах плескучих
Мотается весело сейнер.
И северный ветер,
В снастях басовито гудя,
Как карты судьбы,
Неожиданно путает сети.
Ах, пресное море!
Густая, соленая речь
Твою сумасшедшую воду
Не сделала слаще]
Чтоб деву-удачу
В рыбацкие сети завлечь,
Придется не раз бедовать
Со вдовой-неудачей...
Мы в случай не верим.
Мы действуем судьбам назло.
Мы время торопим.
О прошлом ничуть не жалеем.
И все-таки
Хочется, чтобы хоть чуть повезло
И в море рыбацком,
и в море житейском.
* * *
Это там, в глухомани,
Непролазная топь...
Тихо дремлет в тумане
Светлоглазая Обь.
И, как витязи, кедры —
Их не старят года!
Не приручены ветры,
Непокорна вода.
Это там, в глухомани,
Людей голоса
В предрассветном тумане
Разбудили леса.
На плакучие росы,
Будто очень устав,
Пали гордые сосны,
Чтобы городом встать!
СТРОИТЕЛЬ
Я так люблю мой строящийся город,
Открытый настежь северным ветрам.
Поющий запах солнечного бора
Плывет от свежих срубов по утрам.
Не грустно мне,
Что брусом стали сосны:
Пусть сосняками пахнут города,
Когда все лето не заходит солнце,
Когда всю зиму стынет ночь...
Когда
Полярная звезда мерцанье сеет,
Над городом навечно встав в зенит,
Я чувствую,
Я понимаю сердцем:
Через меня проходит ось Земли!
Тепло лучите, окна, над снегами:
Мне так знакома ваша доброта.
Пусть праздничными пахнут сосняками
Построенные мною города!
СВЯЗЬ
В будни валит с ног усталость,
А по праздникам — вино...
Много-много нам досталось
С нашим веком заодно.
Все наследуем наследство —
От медалей до рубцов:
Дедов прочную оседлость.
Непоседливость отцов.
Мы чего-то тоже стоим...
Здесь, у северной Оби,
Мой отец дорогу строил,
Да жиган его убил...
Эта яростная память
Вот уже который год,
Как простреленное знамя,
Нас по Северу ведет.
Всем, кто здесь печальным строем
У незримой встал стены,
Вечный памятник мы строим,
Очень нужный для страны.
По болотам, по отрогам,
Набирая свой разбег,
Пусть бежит, бежит дорога,
Нас связавшая навек!
КОРОТКИЙ ДЕНЬ
Солнце к закату клонится —
Тесен Полярный круг.
Если смотреть на солнце, —
Значит, смотреть на юг.
На юге ему просторней,
По крайней мере, сейчас.
А нам — в обратную сторону,
Искать заполярный газ,
Ставить на карте точки,
Простукивать глубину
И проклинать ночки,
Что двадцать часов в длину.
Солнце спускается круто,
Торопится на покой,
А до конца маршрута
Попробуй подай рукой.
Солнце под горизонтом
Прячет багровость щек.
Ну, погори, солнце.
Ну, погоди, солнце.
Поговорим еще!
БАЯН
Не молчишь, не молчишь ты
В сердце, память моя.
Помнишь, был у мальчишки
Голосистый баян?
Помнишь синие взгорья,
Пену обской волны,
Хрипловатые с горя
Песни прошлой войны?..
Не улыбчивость вальсов —
Боль железных годов
Знали тощие пальцы
В чутких душах ладов.
Поднатужься немножко,
Память злая моя:
Центнер мерзлой картошки
Стоил этот баян.
Ярость рвется по следу
В глубь жестокой поры
К спекулянту-соседу
На чумные пиры,
Где в насмешку над горем,
Будто до смерти пьян,
В плясовом переборе
Задыхался баян...
Пусть мальчишкины пальцы
Позабыли лады —
Нынче кружится в вальсах
Счастье всех молодых.
Память с новым не спорит,
Но слышны ей, слышны
Хрипловатые с горя
Песни прошлой войны!
* * *
А мир все так же неустойчив —
Как сто, как тыщу
Лет назад.
Ему бездумно и настойчиво
Грозит военная гроза.
Ему легко с орбиты стронуться
И кануть в холод
Вечной мглы.
Как велики запасы стронция,
Запасы прочности
Малы!
Но в каждом звере,
В каждом колосе
Слепой надеждой
Плоть кипит.
О, человек,
Привстав над Космосом,
Сам на себя
не наступи!
* * *
Парни очень устали,
Воду теплую пьют...
Было все по уставам —
На ученье — в бою.
Тяжесть шага на марше,
Гулких выстрелов перехлест,
Подгоревшая каша
С интендантских колес.
Было раннее лето.
Лес был ярок и свеж.
Вышли парни с рассветом
На исходный рубеж.
Залегли на зеленой опушке
Перед самым броском.
Где-то ахали пушки
Удивленным баском.
Шли минуты. Атака на пятой.
Лава ринется, все круша!
И увидели вдруг солдаты,
Как земля хороша!
Как цветенье, ликуя,
Бродит крепким вином...
Нет, земля ни в какую
Не смирится с войной!
И при чем тут усталость!
Если бой — значит, бой!
И причем тут уставы! —
Амбразуру закроешь собой!
ЛЮДИ
Оборвали у ромашки лепестки,
Погадали: любит-не-любит.
Оборвали у ромашки лепестки —
Неизвестно кто.
Люди.
Поломали крылья у души,
Были безразличны, а не люты.
А пойди попробуй отыщи:
Неизвестно кто.
Люди.
От обиды щеки загорят.
Темь в глаза нахлынет и в полудень;
О тебе худое говорят.
Неизвестно кто.
Люди.
В тундре я себя в расход списал:
Ночь, пурга, на сотню верст безлюдье.
Я спросил, очнувшись, кто спасал —
Неизвестно кто —
Люди!
ДРУЗЬЯ
Как много их, моих друзей —
Им бесконечно сердце радо.
И только с ними я сильней,
И лучше —
только с ними рядом.
Порою ты ревнуешь к ним:
Слепой обиде нет границы.
...А я ведь с ними стал таким,
В какого ты
Могла влюбиться.
СОЛНЫШКО-СОЛНЦЕ
Облачный занавес
Был закатан.
Солнышко-солнце
Катилось к закату.
И нам с любимой
Тогда казалось,
Что нам светило
И нам улыбалось
Ясное,
Красное
Солнышко-солнце.
Помню:
Тяжелый шаг батальона,
Серую пыль
На траве опаленной.
И солнце,
Которое жжет, а не греет.
Хоть бы оно Закатилось скорее!
Помню:
Письма торопливые строчки
(А в небе — такая голубизна!]:
«Прости. Полюбила другого». Точка.
«Прощай». И восклицательный знак.
И сердце в груди моей
Онемело.
И солнце
В глазах моих
Потемнело...
...Солнышко-солнце!
Какое оно разное,
Ясное, красное
Солнышко-солнце!
* * *
В душе моей с легким укором
Звучит, как забытый мотив:
Махнуть бы куда-нибудь в горы,
Походный рюкзак прихватив.
Чтоб солнце, чтоб ветер навстречу,
Чтоб травы тянулись ко мне.
Чтоб плечи гудели под вечер
От тяжести жестких ремней.
Чтоб были жара и ненастье,
Цветы на тропе луговой.
Чтоб небо от грома на части
Раскалывалось над головой.
Чтоб грусть о красивой и строгой,
Любви моей верной сестра,
Делила со мною тревоги,
Присев отдохнуть у костра.
Чтоб думать о встрече нескорой
И чувствовать песню в груди...
...Махнуть бы куда-нибудь в горы,
Походный рюкзак прихватив!
_*_*_*_
А. Н. ДУБЯГЕ,
главному врачу Салехардской больницы
Говорят, что хирурги, как скрипачи,
Говорят, нежноруки хирурги.
У него же ладони —
Хоть таскай кирпичи:
Совершенно рабочие руки.
Да и как же с другими руками прожить
На окраине нашей планеты,
Где пурга десять месяцев
Гневно пуржит,
Остальное — похоже на лето.
Эти руки беда никакая не тронь.
Эти руки приносят спасенье.
Он не раз принимал
На большую ладонь
Человечье затихшее сердце.
Что там блеск белоснежных
Столичных светил!
Ведь такое бывало!
Бывало,
Чтоб китайский карманный фонарик светил
В глубину раневого канала.
И сходила
Безжизненность серая с век.
И росло наполнение пульса.
И дышал человек.
И стонал человек,
Возвращаясь оттуда,
Где пусто.
Нет на свете чудес.
И не надо чудес.
И без них —
Не сгорим, не утонем.
Но — побольше бы
Мудрых и добрых сердец
И широких, надежных ладоней!
ВНИМАНИЕ
Каждый час ненадолго
Смолкают морзянкины песни.
Не мигая,
Зеленый на рации светится глаз.
Чтоб сигналы
Над кем-то взорвавшихся бедствий
Долетели до нас.
Долетели до нас!
Осторожно и тихо
В наушниках дышит планета:
Самолеты, летите!
Корабли, не срывайтесь на дно!
У радистов
На всех на шести континентах —
Будто сердце одно!
Будто сердце одно...
Не хочу, чтобы будни,
Как дорожные будки, мелькали,
Чтобы все мы
Спешили куда-то,
Друг другу руки не подав.
Я хочу,
Чтобы люди
Раз в день про свое умолкали:
Вдруг над рядом живущим
Нависла беда!
Последняя запись в полевом дневнике
Он погиб при иных обстоятельствах.
Но он был мужественным и светлым человеком.
Он был геологом и поэтом.
Памяти Станислава Орлова посвящается эта поэма.
_ПОЭМА_
Что же, друг мой,
Пока.
Что же, друг мой,
Пока!
Не придется
Выращивать розы на пенсии.
Пятый день
Допевает седая пурга
Над моей головой
Колыбельную песню.
Все. Закончен маршрут.
Я до точки дошел.
До огня не дошел —
Знать, судьба не хотела...
Я, наверно, к утру
Распрощаюсь с душой,
Что оставит в сугробе
Промерзшее тело...
Чтоб за эти минуты
По праву воздать —
На бездымном,
На самом высоком накале
Надо мною навеки
Зажжется звезда —
Та, которую люди
Полярной назвали.
А мне —
Огня бы полкружки.
Единым глотком!
И кусок сухаря.
Чтоб прибавилось силы.
Я б, пожалуй,
Избавил
родной разведком
От затрат
На рытье моей ранней могилы
Жаль,
Что мне не придется
Услышать речей:
Стал таким я хорошим
Лишь в смерти, не раньше!
Жаль,
Что мне не придется
Услышать ручей,
Что в июне проклюнется
В этом овражке!
Жаль,
Что я не увижу
Ни южных морей,
Ни рассветов,
Горящих, как рваные раны.
От отчаянья
Можно сейчас умереть!..
Только мне еще рано...
Только мне еще рано...
Только мне еще надо
проститься с тобой.
Но лица твоего
Я не вижу. Не вижу!
Только твой силуэт.
Будто струнка — тугой.
Подойди же ко мне.
Подойди же поближе!
Ах, как пахнут
Прогретой сиренью года,
Где одно ожидание
Тихого лета!..
Но куда ты уходишь?
Куда ты?
Куда?
Ведь еще до рассвета —
Не меньше столетья!
Ну, не надо, не надо
Так сильно пугать —
Ты сегодня
Побудешь со мною, родная!
...Ах, какая пурга...
Разве это пурга!..
Это тополи пух свой
На город роняют!
Ты прости.
Ты прости!
Мне разлуки прости.
Ты прости мне,
Что встречи бывали нечасты.
Только в этой дали
Я сегодня постиг
Уравнение
Человечьего счастья.
Сколько в нем
Неизвестных больших величин!
И ничтожных совсем,
Но знакомых до боли.
Перед смертью
Душою нельзя мелочить.
Перед жизнью
Нельзя мелочиться тем более!
Только как это трудно —
Обиды прощать.
Не прощать подлецам.
Что на свете творится!
Как легко
Обронить мимоходом:
«Прощай!»
И как трудно,
Как трудно
«Прости!»
Говорится!
Стал таким я разумным...
Ну, это ль не смех!
Только мне уж раздумье
Теперь не наскучит.
Неужели —
лишь смерть,
Лишь одна только смерть
Понимать настоящее в жизни
Нас учит!
Все...
Я мыслью не в силах
Шевельнуть от усталости...
Я впервые
Общаюсь со смертью на «ты»...
...Пусть
На каждую душу живых
Не останется —
Ни земной,
Ни людской,
Ни любой Мерзлоты!..
Анатолий Степанович Кукарский
Анатолий Кукарский
Тихие струны
Стихи
РЫБАЦКОЕ МОРЕ
Ах, это рыбацкое море —
Обская губа!
На гривах плескучих
Мотается весело сейнер.
И северный ветер,
В снастях басовито гудя,
Как карты судьбы,
Неожиданно путает сети.
Ах, пресное море!
Густая, соленая речь
Твою сумасшедшую воду
Не сделала слаще]
Чтоб деву-удачу
В рыбацкие сети завлечь,
Придется не раз бедовать
Со вдовой-неудачей...
Мы в случай не верим.
Мы действуем судьбам назло.
Мы время торопим.
О прошлом ничуть не жалеем.
И все-таки
Хочется, чтобы хоть чуть повезло
И в море рыбацком,
и в море житейском.
* * *
Это там, в глухомани,
Непролазная топь...
Тихо дремлет в тумане
Светлоглазая Обь.
И, как витязи, кедры —
Их не старят года!
Не приручены ветры,
Непокорна вода.
Это там, в глухомани,
Людей голоса
В предрассветном тумане
Разбудили леса.
На плакучие росы,
Будто очень устав,
Пали гордые сосны,
Чтобы городом встать!
СТРОИТЕЛЬ
Я так люблю мой строящийся город,
Открытый настежь северным ветрам.
Поющий запах солнечного бора
Плывет от свежих срубов по утрам.
Не грустно мне,
Что брусом стали сосны:
Пусть сосняками пахнут города,
Когда все лето не заходит солнце,
Когда всю зиму стынет ночь...
Когда
Полярная звезда мерцанье сеет,
Над городом навечно встав в зенит,
Я чувствую,
Я понимаю сердцем:
Через меня проходит ось Земли!
Тепло лучите, окна, над снегами:
Мне так знакома ваша доброта.
Пусть праздничными пахнут сосняками
Построенные мною города!
СВЯЗЬ
В будни валит с ног усталость,
А по праздникам — вино...
Много-много нам досталось
С нашим веком заодно.
Все наследуем наследство —
От медалей до рубцов:
Дедов прочную оседлость.
Непоседливость отцов.
Мы чего-то тоже стоим...
Здесь, у северной Оби,
Мой отец дорогу строил,
Да жиган его убил...
Эта яростная память
Вот уже который год,
Как простреленное знамя,
Нас по Северу ведет.
Всем, кто здесь печальным строем
У незримой встал стены,
Вечный памятник мы строим,
Очень нужный для страны.
По болотам, по отрогам,
Набирая свой разбег,
Пусть бежит, бежит дорога,
Нас связавшая навек!
КОРОТКИЙ ДЕНЬ
Солнце к закату клонится —
Тесен Полярный круг.
Если смотреть на солнце, —
Значит, смотреть на юг.
На юге ему просторней,
По крайней мере, сейчас.
А нам — в обратную сторону,
Искать заполярный газ,
Ставить на карте точки,
Простукивать глубину
И проклинать ночки,
Что двадцать часов в длину.
Солнце спускается круто,
Торопится на покой,
А до конца маршрута
Попробуй подай рукой.
Солнце под горизонтом
Прячет багровость щек.
Ну, погори, солнце.
Ну, погоди, солнце.
Поговорим еще!
БАЯН
Не молчишь, не молчишь ты
В сердце, память моя.
Помнишь, был у мальчишки
Голосистый баян?
Помнишь синие взгорья,
Пену обской волны,
Хрипловатые с горя
Песни прошлой войны?..
Не улыбчивость вальсов —
Боль железных годов
Знали тощие пальцы
В чутких душах ладов.
Поднатужься немножко,
Память злая моя:
Центнер мерзлой картошки
Стоил этот баян.
Ярость рвется по следу
В глубь жестокой поры
К спекулянту-соседу
На чумные пиры,
Где в насмешку над горем,
Будто до смерти пьян,
В плясовом переборе
Задыхался баян...
Пусть мальчишкины пальцы
Позабыли лады —
Нынче кружится в вальсах
Счастье всех молодых.
Память с новым не спорит,
Но слышны ей, слышны
Хрипловатые с горя
Песни прошлой войны!
* * *
А мир все так же неустойчив —
Как сто, как тыщу
Лет назад.
Ему бездумно и настойчиво
Грозит военная гроза.
Ему легко с орбиты стронуться
И кануть в холод
Вечной мглы.
Как велики запасы стронция,
Запасы прочности
Малы!
Но в каждом звере,
В каждом колосе
Слепой надеждой
Плоть кипит.
О, человек,
Привстав над Космосом,
Сам на себя
не наступи!
* * *
Парни очень устали,
Воду теплую пьют...
Было все по уставам —
На ученье — в бою.
Тяжесть шага на марше,
Гулких выстрелов перехлест,
Подгоревшая каша
С интендантских колес.
Было раннее лето.
Лес был ярок и свеж.
Вышли парни с рассветом
На исходный рубеж.
Залегли на зеленой опушке
Перед самым броском.
Где-то ахали пушки
Удивленным баском.
Шли минуты. Атака на пятой.
Лава ринется, все круша!
И увидели вдруг солдаты,
Как земля хороша!
Как цветенье, ликуя,
Бродит крепким вином...
Нет, земля ни в какую
Не смирится с войной!
И при чем тут усталость!
Если бой — значит, бой!
И причем тут уставы! —
Амбразуру закроешь собой!
ЛЮДИ
Оборвали у ромашки лепестки,
Погадали: любит-не-любит.
Оборвали у ромашки лепестки —
Неизвестно кто.
Люди.
Поломали крылья у души,
Были безразличны, а не люты.
А пойди попробуй отыщи:
Неизвестно кто.
Люди.
От обиды щеки загорят.
Темь в глаза нахлынет и в полудень;
О тебе худое говорят.
Неизвестно кто.
Люди.
В тундре я себя в расход списал:
Ночь, пурга, на сотню верст безлюдье.
Я спросил, очнувшись, кто спасал —
Неизвестно кто —
Люди!
ДРУЗЬЯ
Как много их, моих друзей —
Им бесконечно сердце радо.
И только с ними я сильней,
И лучше —
только с ними рядом.
Порою ты ревнуешь к ним:
Слепой обиде нет границы.
...А я ведь с ними стал таким,
В какого ты
Могла влюбиться.
СОЛНЫШКО-СОЛНЦЕ
Облачный занавес
Был закатан.
Солнышко-солнце
Катилось к закату.
И нам с любимой
Тогда казалось,
Что нам светило
И нам улыбалось
Ясное,
Красное
Солнышко-солнце.
Помню:
Тяжелый шаг батальона,
Серую пыль
На траве опаленной.
И солнце,
Которое жжет, а не греет.
Хоть бы оно Закатилось скорее!
Помню:
Письма торопливые строчки
(А в небе — такая голубизна!]:
«Прости. Полюбила другого». Точка.
«Прощай». И восклицательный знак.
И сердце в груди моей
Онемело.
И солнце
В глазах моих
Потемнело...
...Солнышко-солнце!
Какое оно разное,
Ясное, красное
Солнышко-солнце!
* * *
В душе моей с легким укором
Звучит, как забытый мотив:
Махнуть бы куда-нибудь в горы,
Походный рюкзак прихватив.
Чтоб солнце, чтоб ветер навстречу,
Чтоб травы тянулись ко мне.
Чтоб плечи гудели под вечер
От тяжести жестких ремней.
Чтоб были жара и ненастье,
Цветы на тропе луговой.
Чтоб небо от грома на части
Раскалывалось над головой.
Чтоб грусть о красивой и строгой,
Любви моей верной сестра,
Делила со мною тревоги,
Присев отдохнуть у костра.
Чтоб думать о встрече нескорой
И чувствовать песню в груди...
...Махнуть бы куда-нибудь в горы,
Походный рюкзак прихватив!
_*_*_*_
А. Н. ДУБЯГЕ,
главному врачу Салехардской больницы
Говорят, что хирурги, как скрипачи,
Говорят, нежноруки хирурги.
У него же ладони —
Хоть таскай кирпичи:
Совершенно рабочие руки.
Да и как же с другими руками прожить
На окраине нашей планеты,
Где пурга десять месяцев
Гневно пуржит,
Остальное — похоже на лето.
Эти руки беда никакая не тронь.
Эти руки приносят спасенье.
Он не раз принимал
На большую ладонь
Человечье затихшее сердце.
Что там блеск белоснежных
Столичных светил!
Ведь такое бывало!
Бывало,
Чтоб китайский карманный фонарик светил
В глубину раневого канала.
И сходила
Безжизненность серая с век.
И росло наполнение пульса.
И дышал человек.
И стонал человек,
Возвращаясь оттуда,
Где пусто.
Нет на свете чудес.
И не надо чудес.
И без них —
Не сгорим, не утонем.
Но — побольше бы
Мудрых и добрых сердец
И широких, надежных ладоней!
ВНИМАНИЕ
Каждый час ненадолго
Смолкают морзянкины песни.
Не мигая,
Зеленый на рации светится глаз.
Чтоб сигналы
Над кем-то взорвавшихся бедствий
Долетели до нас.
Долетели до нас!
Осторожно и тихо
В наушниках дышит планета:
Самолеты, летите!
Корабли, не срывайтесь на дно!
У радистов
На всех на шести континентах —
Будто сердце одно!
Будто сердце одно...
Не хочу, чтобы будни,
Как дорожные будки, мелькали,
Чтобы все мы
Спешили куда-то,
Друг другу руки не подав.
Я хочу,
Чтобы люди
Раз в день про свое умолкали:
Вдруг над рядом живущим
Нависла беда!
Последняя запись в полевом дневнике
Он погиб при иных обстоятельствах.
Но он был мужественным и светлым человеком.
Он был геологом и поэтом.
Памяти Станислава Орлова посвящается эта поэма.
_ПОЭМА_
Что же, друг мой,
Пока.
Что же, друг мой,
Пока!
Не придется
Выращивать розы на пенсии.
Пятый день
Допевает седая пурга
Над моей головой
Колыбельную песню.
Все. Закончен маршрут.
Я до точки дошел.
До огня не дошел —
Знать, судьба не хотела...
Я, наверно, к утру
Распрощаюсь с душой,
Что оставит в сугробе
Промерзшее тело...
Чтоб за эти минуты
По праву воздать —
На бездымном,
На самом высоком накале
Надо мною навеки
Зажжется звезда —
Та, которую люди
Полярной назвали.
А мне —
Огня бы полкружки.
Единым глотком!
И кусок сухаря.
Чтоб прибавилось силы.
Я б, пожалуй,
Избавил
родной разведком
От затрат
На рытье моей ранней могилы
Жаль,
Что мне не придется
Услышать речей:
Стал таким я хорошим
Лишь в смерти, не раньше!
Жаль,
Что мне не придется
Услышать ручей,
Что в июне проклюнется
В этом овражке!
Жаль,
Что я не увижу
Ни южных морей,
Ни рассветов,
Горящих, как рваные раны.
От отчаянья
Можно сейчас умереть!..
Только мне еще рано...
Только мне еще рано...
Только мне еще надо
проститься с тобой.
Но лица твоего
Я не вижу. Не вижу!
Только твой силуэт.
Будто струнка — тугой.
Подойди же ко мне.
Подойди же поближе!
Ах, как пахнут
Прогретой сиренью года,
Где одно ожидание
Тихого лета!..
Но куда ты уходишь?
Куда ты?
Куда?
Ведь еще до рассвета —
Не меньше столетья!
Ну, не надо, не надо
Так сильно пугать —
Ты сегодня
Побудешь со мною, родная!
...Ах, какая пурга...
Разве это пурга!..
Это тополи пух свой
На город роняют!
Ты прости.
Ты прости!
Мне разлуки прости.
Ты прости мне,
Что встречи бывали нечасты.
Только в этой дали
Я сегодня постиг
Уравнение
Человечьего счастья.
Сколько в нем
Неизвестных больших величин!
И ничтожных совсем,
Но знакомых до боли.
Перед смертью
Душою нельзя мелочить.
Перед жизнью
Нельзя мелочиться тем более!
Только как это трудно —
Обиды прощать.
Не прощать подлецам.
Что на свете творится!
Как легко
Обронить мимоходом:
«Прощай!»
И как трудно,
Как трудно
«Прости!»
Говорится!
Стал таким я разумным...
Ну, это ль не смех!
Только мне уж раздумье
Теперь не наскучит.
Неужели —
лишь смерть,
Лишь одна только смерть
Понимать настоящее в жизни
Нас учит!
Все...
Я мыслью не в силах
Шевельнуть от усталости...
Я впервые
Общаюсь со смертью на «ты»...
...Пусть
На каждую душу живых
Не останется —
Ни земной,
Ни людской,
Ни любой Мерзлоты!..