Истомин Счастливая судьба
Иван Григорьевич Истомин
Иван Истомин
_СЧАСТЛИВАЯ_СУДЬБА_
ПОТЕХА
Широка и беспредельна ямальская тундра, ой, как широка! Но куда бы вы ни поехали на быстроногих оленях по заснеженным холмам, на белоснежных теплоходах по Обской губе или на легкокрылых самолетах по заполярной выси — вы всюду увидите новые поселки северян. Исконные кочевники — ненцы и ханты переходят на оседлость, начинают жить по-новому, в домах.
Старик Ирико, седовласый ненец, расстался с кочевой жизнью осенью. Всего четвертый месяц жил он в поселке в собственном доме вместе с дочерью Еване и зятем Йонко. Человеку тундры, весь век прожившему в чуме оленевода, далеко от людных селений, многое было непривычно и непонятно в новой, оседлой обстановке. И дед Ирико то и дело попадал в неловкое и даже порой смешное положение. Но старый ненец не унывал и каждый раз, смеясь над собой и поглаживая жиденькую белую бородку, весело говорил:
— Ну потеха! Век живи — век учись!
Однажды дочь и зять празднично принарядились и стали совсем как городские. Сразу и не узнаешь, что тундровые люди, разве только по узким глазам догадаешься.
Выходя из дома, сказали старику:
— Ты, папа, тоже приходи в клуб. Сегодня там будет большое веселье.
— Какое такое веселье? — поинтересовался Ирико. — Поди, опять придется платить деньги? Пойдешь в кино — велят покупать билет. А раз в клуб пришел — мне должны платить.
Молодые засмеялись. Старик упрекнул их:
— Ну и смейтесь, коли не понимаете.
— Новый год наступает, папа. Разве забыл? — пояснил зять Йонко.
Старый ненец спохватился:
— А и правда. Большой-то темноте, кажись, настал конец.
— Вот и приходи, папа, в клуб, — продолжала уговаривать черноглазая, круглолицая Еване. — Очень интересно будет там. Обязательно приходи. Тебя пропустят бесплатно, я предупрежу ребят.
— А потом вернемся домой — празднично поужинаем, — добавил коренастый, скуластый Йонко.
Слова зятя пришлись по душе старику. Не так давно впервые отмечали они в доме Октябрьский праздник, и Ирико знал теперь, что значит празднично поужинать. Но для виду помедлил, а потом сказал:
— Ладно, может, приду. Новый-то год по-русски, по-настоящему я не встречал еще ни разу.
А молодые свое:
— Обязательно, папа, приходи. Очень интересно будет там.
Дочь захватила под мышку большой узел. Старик подумал: «Зачем он ей, коли в клуб идут? Не в баню ли собираются зайти по пути? День-то ведь не банный».
Беда нынче с молодыми. Все-то они делают непонятно. Целых две недели дочь и зять что-то шили в своей комнате, а отцу так и не показали.
— Ну да ладно, — произнес вслух Ирико и стал собираться в клуб.
Он тоже принарядился — надел новую красную рубаху, обулся в меховые кисы с узорами. Их еще жена-покойница сшила. Потом оделся в добротную малицу, сшитую из мягких оленьих шкур с нашивками из разноцветных сукон. Вышел на улицу, закрыл дом. Оглянулся кругом — хорошо! Ярко светит луна. Весь новый поселок как на ладони. Везде в окнах горит свет — электричество. Снег на крышах, на улицах так и блестит. Дым из труб поднимается столбом. Мороз щиплет лицо, бодрит. Хорошо!
Пошел Ирико туда, где играла музыка. Это — радио на крыше клуба. Видит, туда же спешит отовсюду народ, только снег под ногами скрипит. Это у тех, кто в сапогах, в ботинках или в катанках. Кто идет в меховых кисах — не слышно совсем.
Подошел к клубу. Он у них новый, осенью закончили. Колхоз сам построил. У входа стоят два комсомольца, у кого билет требуют, а кого и так пускают, говорят:
— Кто имеет маску, не надо билета.
Остановился дед Ирико, стал размышлять: «Какая
такая маска? Наверное, какая-нибудь ценная бумажка». Начал рыться в карманах брюк. А ценных, как он считал, бумажек у него много: справки всякие от лекарей, почтовые квитанции, выданные, когда он посылал еще деньги дочке во время учебы в Салехарде. Много таких ценных бумаг. Порылся — сразу нашел одну. Стал показывать ребятам:
— Вот маска у меня.
Ребята посмотрели, засмеялись.
— Вот так маска — какая-то бумажка!
— А я все равно не буду покупать билет, — твердо заявил старый ненец.
Молодые люди переглянулись, опять засмеялись и пригласили его:
— Добро пожаловать, дед Ирико, добро пожаловать! Заходи, заходи!
Старик спрятал бумажки, крякнул и, как большой начальник, как сам счетовод колхоза Иван Петрович, важно поднялся по ступенькам, зашел и ахнул от удивления — в комнате, называемой «зал», светло-светло! Посредине стоит дерево, словно в лесу. А на ветках чего только не навешано! Даже у ненок раньше на длинных косах не бывало столько разных блестящих побрякушек. Ой много! И звездочка наверху. А народу вокруг этого дерева сколько! Все веселые, шумные. Откуда-то неслась громкая музыка. И все кружились парами, танцевали.
Смотрел дед Ирико, смотрел и вдруг едва не упал от испуга. Оказалось, что у большинства лица совсем не человеческие! Рожи, как у сядэев — ненецких деревянных божков, идолов. Что это такое? Может, нечистые духи, шайтаны забрались сюда? Вот беда!
И решил Ирико поскорее уйти из клуба. Только повернулся, кто-то схватил его за пояс. Потащил на середину комнаты и давай кружить, танцевать вздумал со стариком. Ирико не ожидал этого, еще пуще испугался, не знает, что делать. Хочет посмотреть на человека, который потащил его, да не видит ничего: так быстро кружится, что в глазах все мелькает — ничего не разберешь. Старик еле успевал двигаться, наступая на ноги тому, кто его кружил. Все стали громко смеяться над ними. Ирико совсем растерялся.
Наконец музыка затихла. Деда Ирико усадили на что-то. Еле пришел в себя. И тут снова едва не упал в обморок. Оказалось, что кружил его самый главный шайтан. Никогда старый ненец не встречал такой страшной морды: нос длинный и красный, щеки тоже красные-красные, рот большой, смеющийся, тоже красный. Вся морда в красных пятнах. Совсем как идол, намазанный оленьей кровью. А шапка-то! Высокая, острая, как чум, с колокольчиком. И одежда очень странная — правая половина синяя, левая — желтая. Разве настоящий человек живой бывает такой?
Закрыл Ирико лицо рукавами малицы, боится смотреть на шайтанов. А те уговаривают его пискливыми голосами:
— Не бойся, дедушка Ирико. Это ведь клоун. Он нарочно так нарядился, чтобы смешить людей. Посмотри-ка, что он выделывает!
Старик слышит — кругом смеются. Незаметно взглянул одним глазом — клоун пляшет на руках вниз головой, только колокольчик бренчит. Потом встал на ноги и начал кривляться еще интереснее. Дедушке Ирико сделалось так смешно, что он захихикал. И тогда вокруг все загалдели, а самый главный шайтан, то есть клоун, стал тоненьким голоском поздравлять старого ненца с наступающим Новым годом и совать ему свою лапу. Глядит Ирико, а у него настоящая человеческая рука. И они поздоровались. Отлегло немного на душе у старика.
Вскоре опять заиграла музыка. Ирико стал следить за проделками смешного человека. Он оказался очень интересным. Сидит дед и вовсю смеется. Даже снял малицу — стало жарко, положил ее под себя. Потом пошарил глазами — нет ли тут дочери и зятя? Нет, не видать их. С сожалением подумал: «Наверное, в самом деле пошли в баню, раз взяли с собой узелок. Вот беда-то. Здесь так интересно, а их нет».
В это время подошла к Ирико невысокого роста девушка в таком нарядном платье — все равно что в кинофильме. Только лицо закрыто носовым платком. «Этак-то лучше, никому не страшно, а то рожи какие-то понаделали», — подумал старик.
Подошла девушка к Ирико, поздоровалась с ним молча, села рядом на скамью. Посидела немного и стала полушепотом расспрашивать старого ненца, каково его здоровье, как он живет, нравится ли ему молодой зять, не обижает ли старика-тестя, его, значит, Ирико, и дружно ли живут молодые — дочь и зять, уважает ли дочь своего отца по-прежнему.
— Ничего живу, — охотно отозвался Ирико. — Стариковское здоровье известно какое: солнце светит — хорошо, буран или дождь — худо. Про зятя что можно сказать? Сильно хорошего от него не вижу, очень плохого — тоже. Как рыбак он хороший, даже мечтает ловить рыбу траулером в Карском море. А насчет внимания, заботы, например, о тесте — так себе. Не очень-то заботливый. Да и дочь Еване теперь тоже такая стала. С головой в лекарское дело ушла, об отце помнит мало. Вот велели мне прийти сюда, чтоб встретить Новый год, а самих-то и нет. В бане, что ли, задержались. Из дому-то с узелком ушли. Нет и нет их, вовсе обо мне не беспокоятся. А я тут от испуга едва не умер. Думал, шайтаны со страшными мордами ходят здесь среди людей.
Соседка старика вдруг закашлялась, а может, засмеялась — клоун все еще вертелся перед ними. Попрощалась молча за руку с дедом Ирико и поспешила куда-то. Походка, да и вся фигура ее показались старику знакомыми, и он подумал: «Из нашего колхоза, наверное, кто-нибудь. Кто же больше?»
Посидел еще немного дед Ирико, послушал музыку, полюбовался на танцующих да на разукрашенное дерево и решил потолкаться среди публики. Встал, пошел между шайтанами, уже вовсе не боится их. И они не обращают на него никакого внимания, Ирико заглянул туда, заглянул сюда — везде народ. Где пляшут, где поют, а в одной комнате играют в стрельбу. На стене повесили лист бумаги, а посредине него сделан черный круг. «Наверно, котел с сажным дном ставили», — мелькнуло в голове старика.
Стреляли здесь из лука. Кто попадал в круг, тому вручали или конфетку, или папиросы, а то и бутылочку с хорошо пахнущей водичкой — одеколон. В углу комнаты на столе таких товаров было разложено полно. Даже стояла массивная винная бутылка с серебряной светлой головкой.
Руководитель всей этой затеи, бритоголовый спортсмен, то и дело повторял громко с хрипотцой в голосе:
— Кто попадет стрелой в самую середину круга, получит эту бутылку! Вино шампанское! Всего одна бутылка. Слышите? Одна, и та ради Нового года! Больше не положено.
И все старались стрельнуть из лука, хотя за каждый раз платили гривенник. Народу — полно. Дед Ирико протискался вперед. Стрелять не думал, просто так — поглядеть на стрельбу. Когда-то в молодости он любил стрелять из лука. Ненцы в старину из лука стреляли хорошо. А теперь молодые-то, видать, плохие мастера в этом деле. Один из них, одетый будто капитан рыболовного траулера в Карском море, совсем не умел стрелять из лука. Стрелы его вонзались в стену, пробивая бумагу далеко от черного круга. Может, оттого, что лицо его было закрыто марлей. Уже выложил целую кучу денег. Вот чудак. Над ним смеялись, а он повторял сквозь зубы:
— Все равно выиграю.
Дед Ирико тоже смеялся, стал тыкать ему в бок, говоря:
— Стреляй, стреляй, не жалей денег. Обязательно что-нибудь выиграешь, встретишь Новый год как положено.
Он, глупый, и верно старался, опустошил все свои карманы, выложил больше пяти рублей. Даже, как показалось деду, задрожал, а лицо все-таки не открыл. Наконец последняя стрела его попала на край черного круга. Организатор игры взглянул в какую-то книжечку, затем улыбнулся и подал чудаку капитану резиновую соску. Поднялся смех. Старик тоже весело захихикал. Не удержался и сам капитан. У него, может, и ребенка-то не было, а соска обошлась дорого.
Вдруг затейник игры, заметив старого ненца, воскликнул:
— О! Дедушка Ирико, оказывается, тут! Покажи-ка, дед, как нужно стрелять из лука. Пусть молодые позавидуют.
Загалдели и остальные, тоже стали просить его, агитировать. А чудак капитан больше всех старается, толкает старика в бок, даже больно стало. Видно, рассердился на старого ненца, что тот раззадоривал его. Что было делать? Пошарил Ирико в карманах, нашел тридцать копеек.
— Ладно, — согласился, — попробую.
Дали ему лук, стрелы — дрянные. Раньше разве такие делали?
«Ну да ладно», — решил и, взглянув на бумагу с черным кругом, серьезно произнес:
— Котел-то с сажным дном надо было взять покрупнее. Круг-то больше был бы.
Опять все засмеялись. Ирико пожал угловатыми плечами и подумал: «Чего им смешно? Тут клоуна-шайтана нет». Кое-кто начал пояснять деду, что на бумаге круг сделан не сажей, а краской, и называется он «мишень».
— Гм, интересно, — сказал старый ненец. — Ну ладно. Мишня так мишня. Попробуем...
И снова все громко засмеялись. Но Ирико махнул на это рукой и стал стрелять. Раз выстрелил — пошла стрела высоко. Второй раз выстрелил — попал низко. «Хорошо»,— подумал старик и выстрелил третий раз. Смотрит, а стрела качается в самой середине мишени.
Вокруг дружно зашумели, стали хлопать в ладоши. Чудак капитан полез обнимать старика.
Получил дед Ирико то самое шампанское вино — тяжелая оказалась бутылка с серебряной головкой. Отнес к малице, спрятал в рукав. А вокруг — народ. Все громко и весело поздравляют деда Ирико с выигрышем. И ему самому стало весело, готов остаться здесь хоть до утра. Даже забыл про дочку и зятя.
Вдруг объявили — скоро двенадцать часов. Вот-вот придет Дед Мороз и наступит Новый год. Так и получилось. Впопыхах появился нарядный старик с белоснежной бородой. Посмотрел на часы и громко произнес:
— Пора открывать маски! Поздравляю всех с Новым счастливым годом!
Заиграла музыка. И тут-то старый ненец опять едва не вскрикнул от испуга — дочь и зять, оказывается, тоже были с закрытыми лицами. Выходит, Ирико откровенничал перед дочерью насчет зятя и ее самой, а при стрельбе раззадоривал своего же зятя Йонко, вынуждал зря тратить деньги. Ай-яй-яй! Ну и дела! А клоуном, главным шайтаном, оказывается, был русский продавец Колька. Ах какой он насмешник! Как испугал вначале старика.
Все интересно получилось. И ужин праздничный весело провели дома. Бутылку шампанского распечатывал сам дед Ирико. Впервые имел он дело с «серебряной головкой». Крутил, крутил пробку — и как выстрелит! Даже свалился со стула, но бутылку из рук не выпустил.
Завели радиолу, начали пировать.
В конце ужина дед Ирико пожелал, чтобы так же интересно встречали каждый Новый год. Смеясь над собой и поглаживая жиденькую белую бородку, весело и лукаво произнес:
— Ну потеха! Век живи — век учись!
Иван Григорьевич Истомин
Иван Истомин
_СЧАСТЛИВАЯ_СУДЬБА_
ПОТЕХА
Широка и беспредельна ямальская тундра, ой, как широка! Но куда бы вы ни поехали на быстроногих оленях по заснеженным холмам, на белоснежных теплоходах по Обской губе или на легкокрылых самолетах по заполярной выси — вы всюду увидите новые поселки северян. Исконные кочевники — ненцы и ханты переходят на оседлость, начинают жить по-новому, в домах.
Старик Ирико, седовласый ненец, расстался с кочевой жизнью осенью. Всего четвертый месяц жил он в поселке в собственном доме вместе с дочерью Еване и зятем Йонко. Человеку тундры, весь век прожившему в чуме оленевода, далеко от людных селений, многое было непривычно и непонятно в новой, оседлой обстановке. И дед Ирико то и дело попадал в неловкое и даже порой смешное положение. Но старый ненец не унывал и каждый раз, смеясь над собой и поглаживая жиденькую белую бородку, весело говорил:
— Ну потеха! Век живи — век учись!
Однажды дочь и зять празднично принарядились и стали совсем как городские. Сразу и не узнаешь, что тундровые люди, разве только по узким глазам догадаешься.
Выходя из дома, сказали старику:
— Ты, папа, тоже приходи в клуб. Сегодня там будет большое веселье.
— Какое такое веселье? — поинтересовался Ирико. — Поди, опять придется платить деньги? Пойдешь в кино — велят покупать билет. А раз в клуб пришел — мне должны платить.
Молодые засмеялись. Старик упрекнул их:
— Ну и смейтесь, коли не понимаете.
— Новый год наступает, папа. Разве забыл? — пояснил зять Йонко.
Старый ненец спохватился:
— А и правда. Большой-то темноте, кажись, настал конец.
— Вот и приходи, папа, в клуб, — продолжала уговаривать черноглазая, круглолицая Еване. — Очень интересно будет там. Обязательно приходи. Тебя пропустят бесплатно, я предупрежу ребят.
— А потом вернемся домой — празднично поужинаем, — добавил коренастый, скуластый Йонко.
Слова зятя пришлись по душе старику. Не так давно впервые отмечали они в доме Октябрьский праздник, и Ирико знал теперь, что значит празднично поужинать. Но для виду помедлил, а потом сказал:
— Ладно, может, приду. Новый-то год по-русски, по-настоящему я не встречал еще ни разу.
А молодые свое:
— Обязательно, папа, приходи. Очень интересно будет там.
Дочь захватила под мышку большой узел. Старик подумал: «Зачем он ей, коли в клуб идут? Не в баню ли собираются зайти по пути? День-то ведь не банный».
Беда нынче с молодыми. Все-то они делают непонятно. Целых две недели дочь и зять что-то шили в своей комнате, а отцу так и не показали.
— Ну да ладно, — произнес вслух Ирико и стал собираться в клуб.
Он тоже принарядился — надел новую красную рубаху, обулся в меховые кисы с узорами. Их еще жена-покойница сшила. Потом оделся в добротную малицу, сшитую из мягких оленьих шкур с нашивками из разноцветных сукон. Вышел на улицу, закрыл дом. Оглянулся кругом — хорошо! Ярко светит луна. Весь новый поселок как на ладони. Везде в окнах горит свет — электричество. Снег на крышах, на улицах так и блестит. Дым из труб поднимается столбом. Мороз щиплет лицо, бодрит. Хорошо!
Пошел Ирико туда, где играла музыка. Это — радио на крыше клуба. Видит, туда же спешит отовсюду народ, только снег под ногами скрипит. Это у тех, кто в сапогах, в ботинках или в катанках. Кто идет в меховых кисах — не слышно совсем.
Подошел к клубу. Он у них новый, осенью закончили. Колхоз сам построил. У входа стоят два комсомольца, у кого билет требуют, а кого и так пускают, говорят:
— Кто имеет маску, не надо билета.
Остановился дед Ирико, стал размышлять: «Какая
такая маска? Наверное, какая-нибудь ценная бумажка». Начал рыться в карманах брюк. А ценных, как он считал, бумажек у него много: справки всякие от лекарей, почтовые квитанции, выданные, когда он посылал еще деньги дочке во время учебы в Салехарде. Много таких ценных бумаг. Порылся — сразу нашел одну. Стал показывать ребятам:
— Вот маска у меня.
Ребята посмотрели, засмеялись.
— Вот так маска — какая-то бумажка!
— А я все равно не буду покупать билет, — твердо заявил старый ненец.
Молодые люди переглянулись, опять засмеялись и пригласили его:
— Добро пожаловать, дед Ирико, добро пожаловать! Заходи, заходи!
Старик спрятал бумажки, крякнул и, как большой начальник, как сам счетовод колхоза Иван Петрович, важно поднялся по ступенькам, зашел и ахнул от удивления — в комнате, называемой «зал», светло-светло! Посредине стоит дерево, словно в лесу. А на ветках чего только не навешано! Даже у ненок раньше на длинных косах не бывало столько разных блестящих побрякушек. Ой много! И звездочка наверху. А народу вокруг этого дерева сколько! Все веселые, шумные. Откуда-то неслась громкая музыка. И все кружились парами, танцевали.
Смотрел дед Ирико, смотрел и вдруг едва не упал от испуга. Оказалось, что у большинства лица совсем не человеческие! Рожи, как у сядэев — ненецких деревянных божков, идолов. Что это такое? Может, нечистые духи, шайтаны забрались сюда? Вот беда!
И решил Ирико поскорее уйти из клуба. Только повернулся, кто-то схватил его за пояс. Потащил на середину комнаты и давай кружить, танцевать вздумал со стариком. Ирико не ожидал этого, еще пуще испугался, не знает, что делать. Хочет посмотреть на человека, который потащил его, да не видит ничего: так быстро кружится, что в глазах все мелькает — ничего не разберешь. Старик еле успевал двигаться, наступая на ноги тому, кто его кружил. Все стали громко смеяться над ними. Ирико совсем растерялся.
Наконец музыка затихла. Деда Ирико усадили на что-то. Еле пришел в себя. И тут снова едва не упал в обморок. Оказалось, что кружил его самый главный шайтан. Никогда старый ненец не встречал такой страшной морды: нос длинный и красный, щеки тоже красные-красные, рот большой, смеющийся, тоже красный. Вся морда в красных пятнах. Совсем как идол, намазанный оленьей кровью. А шапка-то! Высокая, острая, как чум, с колокольчиком. И одежда очень странная — правая половина синяя, левая — желтая. Разве настоящий человек живой бывает такой?
Закрыл Ирико лицо рукавами малицы, боится смотреть на шайтанов. А те уговаривают его пискливыми голосами:
— Не бойся, дедушка Ирико. Это ведь клоун. Он нарочно так нарядился, чтобы смешить людей. Посмотри-ка, что он выделывает!
Старик слышит — кругом смеются. Незаметно взглянул одним глазом — клоун пляшет на руках вниз головой, только колокольчик бренчит. Потом встал на ноги и начал кривляться еще интереснее. Дедушке Ирико сделалось так смешно, что он захихикал. И тогда вокруг все загалдели, а самый главный шайтан, то есть клоун, стал тоненьким голоском поздравлять старого ненца с наступающим Новым годом и совать ему свою лапу. Глядит Ирико, а у него настоящая человеческая рука. И они поздоровались. Отлегло немного на душе у старика.
Вскоре опять заиграла музыка. Ирико стал следить за проделками смешного человека. Он оказался очень интересным. Сидит дед и вовсю смеется. Даже снял малицу — стало жарко, положил ее под себя. Потом пошарил глазами — нет ли тут дочери и зятя? Нет, не видать их. С сожалением подумал: «Наверное, в самом деле пошли в баню, раз взяли с собой узелок. Вот беда-то. Здесь так интересно, а их нет».
В это время подошла к Ирико невысокого роста девушка в таком нарядном платье — все равно что в кинофильме. Только лицо закрыто носовым платком. «Этак-то лучше, никому не страшно, а то рожи какие-то понаделали», — подумал старик.
Подошла девушка к Ирико, поздоровалась с ним молча, села рядом на скамью. Посидела немного и стала полушепотом расспрашивать старого ненца, каково его здоровье, как он живет, нравится ли ему молодой зять, не обижает ли старика-тестя, его, значит, Ирико, и дружно ли живут молодые — дочь и зять, уважает ли дочь своего отца по-прежнему.
— Ничего живу, — охотно отозвался Ирико. — Стариковское здоровье известно какое: солнце светит — хорошо, буран или дождь — худо. Про зятя что можно сказать? Сильно хорошего от него не вижу, очень плохого — тоже. Как рыбак он хороший, даже мечтает ловить рыбу траулером в Карском море. А насчет внимания, заботы, например, о тесте — так себе. Не очень-то заботливый. Да и дочь Еване теперь тоже такая стала. С головой в лекарское дело ушла, об отце помнит мало. Вот велели мне прийти сюда, чтоб встретить Новый год, а самих-то и нет. В бане, что ли, задержались. Из дому-то с узелком ушли. Нет и нет их, вовсе обо мне не беспокоятся. А я тут от испуга едва не умер. Думал, шайтаны со страшными мордами ходят здесь среди людей.
Соседка старика вдруг закашлялась, а может, засмеялась — клоун все еще вертелся перед ними. Попрощалась молча за руку с дедом Ирико и поспешила куда-то. Походка, да и вся фигура ее показались старику знакомыми, и он подумал: «Из нашего колхоза, наверное, кто-нибудь. Кто же больше?»
Посидел еще немного дед Ирико, послушал музыку, полюбовался на танцующих да на разукрашенное дерево и решил потолкаться среди публики. Встал, пошел между шайтанами, уже вовсе не боится их. И они не обращают на него никакого внимания, Ирико заглянул туда, заглянул сюда — везде народ. Где пляшут, где поют, а в одной комнате играют в стрельбу. На стене повесили лист бумаги, а посредине него сделан черный круг. «Наверно, котел с сажным дном ставили», — мелькнуло в голове старика.
Стреляли здесь из лука. Кто попадал в круг, тому вручали или конфетку, или папиросы, а то и бутылочку с хорошо пахнущей водичкой — одеколон. В углу комнаты на столе таких товаров было разложено полно. Даже стояла массивная винная бутылка с серебряной светлой головкой.
Руководитель всей этой затеи, бритоголовый спортсмен, то и дело повторял громко с хрипотцой в голосе:
— Кто попадет стрелой в самую середину круга, получит эту бутылку! Вино шампанское! Всего одна бутылка. Слышите? Одна, и та ради Нового года! Больше не положено.
И все старались стрельнуть из лука, хотя за каждый раз платили гривенник. Народу — полно. Дед Ирико протискался вперед. Стрелять не думал, просто так — поглядеть на стрельбу. Когда-то в молодости он любил стрелять из лука. Ненцы в старину из лука стреляли хорошо. А теперь молодые-то, видать, плохие мастера в этом деле. Один из них, одетый будто капитан рыболовного траулера в Карском море, совсем не умел стрелять из лука. Стрелы его вонзались в стену, пробивая бумагу далеко от черного круга. Может, оттого, что лицо его было закрыто марлей. Уже выложил целую кучу денег. Вот чудак. Над ним смеялись, а он повторял сквозь зубы:
— Все равно выиграю.
Дед Ирико тоже смеялся, стал тыкать ему в бок, говоря:
— Стреляй, стреляй, не жалей денег. Обязательно что-нибудь выиграешь, встретишь Новый год как положено.
Он, глупый, и верно старался, опустошил все свои карманы, выложил больше пяти рублей. Даже, как показалось деду, задрожал, а лицо все-таки не открыл. Наконец последняя стрела его попала на край черного круга. Организатор игры взглянул в какую-то книжечку, затем улыбнулся и подал чудаку капитану резиновую соску. Поднялся смех. Старик тоже весело захихикал. Не удержался и сам капитан. У него, может, и ребенка-то не было, а соска обошлась дорого.
Вдруг затейник игры, заметив старого ненца, воскликнул:
— О! Дедушка Ирико, оказывается, тут! Покажи-ка, дед, как нужно стрелять из лука. Пусть молодые позавидуют.
Загалдели и остальные, тоже стали просить его, агитировать. А чудак капитан больше всех старается, толкает старика в бок, даже больно стало. Видно, рассердился на старого ненца, что тот раззадоривал его. Что было делать? Пошарил Ирико в карманах, нашел тридцать копеек.
— Ладно, — согласился, — попробую.
Дали ему лук, стрелы — дрянные. Раньше разве такие делали?
«Ну да ладно», — решил и, взглянув на бумагу с черным кругом, серьезно произнес:
— Котел-то с сажным дном надо было взять покрупнее. Круг-то больше был бы.
Опять все засмеялись. Ирико пожал угловатыми плечами и подумал: «Чего им смешно? Тут клоуна-шайтана нет». Кое-кто начал пояснять деду, что на бумаге круг сделан не сажей, а краской, и называется он «мишень».
— Гм, интересно, — сказал старый ненец. — Ну ладно. Мишня так мишня. Попробуем...
И снова все громко засмеялись. Но Ирико махнул на это рукой и стал стрелять. Раз выстрелил — пошла стрела высоко. Второй раз выстрелил — попал низко. «Хорошо»,— подумал старик и выстрелил третий раз. Смотрит, а стрела качается в самой середине мишени.
Вокруг дружно зашумели, стали хлопать в ладоши. Чудак капитан полез обнимать старика.
Получил дед Ирико то самое шампанское вино — тяжелая оказалась бутылка с серебряной головкой. Отнес к малице, спрятал в рукав. А вокруг — народ. Все громко и весело поздравляют деда Ирико с выигрышем. И ему самому стало весело, готов остаться здесь хоть до утра. Даже забыл про дочку и зятя.
Вдруг объявили — скоро двенадцать часов. Вот-вот придет Дед Мороз и наступит Новый год. Так и получилось. Впопыхах появился нарядный старик с белоснежной бородой. Посмотрел на часы и громко произнес:
— Пора открывать маски! Поздравляю всех с Новым счастливым годом!
Заиграла музыка. И тут-то старый ненец опять едва не вскрикнул от испуга — дочь и зять, оказывается, тоже были с закрытыми лицами. Выходит, Ирико откровенничал перед дочерью насчет зятя и ее самой, а при стрельбе раззадоривал своего же зятя Йонко, вынуждал зря тратить деньги. Ай-яй-яй! Ну и дела! А клоуном, главным шайтаном, оказывается, был русский продавец Колька. Ах какой он насмешник! Как испугал вначале старика.
Все интересно получилось. И ужин праздничный весело провели дома. Бутылку шампанского распечатывал сам дед Ирико. Впервые имел он дело с «серебряной головкой». Крутил, крутил пробку — и как выстрелит! Даже свалился со стула, но бутылку из рук не выпустил.
Завели радиолу, начали пировать.
В конце ужина дед Ирико пожелал, чтобы так же интересно встречали каждый Новый год. Смеясь над собой и поглаживая жиденькую белую бородку, весело и лукаво произнес:
— Ну потеха! Век живи — век учись!