Истомин Живун. Т
Иван Григорьевич Истомин





ИВАН ИСТОМИН





ЕЛКА В ЗАПОЛЯРЬЕ


День похож на обычную зимнюю ночь. В темном небе ярко мерцают густо рассыпанные звезды. Порою даже вспыхивают светлые столбы — слабые отблески северного сияния. Только на полуденной стороне над бескрайней и безлесной снежной тундрой чуть заметно алеет край неба. Значит, уже полдень. Об этом же говорит гулко раздающийся в морозном воздухе стук топоров, визжание пил, свистящий шелест рубанков. Это колхозники-ненцы, пере­ходящие на оседлость, с помощью русских плотников строят для себя дома, спешат скорее закончить новую школу и клуб. То тут, то там слышен деловой людской говор, лай собак, скрип оленьих нарт, звонкий детский смех.

Небольшой тундровый поселок, пока еще состоящий из нескольких построек, окружен штабелями строительного леса и досок, доставленных летом по Обской губе на самоходных баржах. Широким полукругом раскинулись кону­сообразные чумы колхозников. Из мокоданов (дымоходов) беспрестанно вьется дым, освещенный снизу, и уходит далеко, в звездную высь.

Возле домика, с посеревшими от времени стенами и с крышей, пухлой от снега, шумная ватага детей. Мальчики одеты в малицы, у большинства на капюшоне сзади торчат ушки оленьих телят-пешек. Девочки — в расшитых узора­ми ягушках-шубах из оленьего меха. На голове у них ка­поры-шапки с бубенцами и с нашивками из разноцветных ленточек. Одетые с ног до головы в меха, дети похожи на медвежат. Лохматые собаки-лайки, с визгом и лаем кидаясь  на ребятишек, дополняют общий шум детских голосов и звон бубенчиков.

Здесь школа. То и дело распахивается дверь, и на улицу вместе с клубами теплого воздуха вырывается поток света. В школе всего две классные комнаты, между ними маленький коридорчик с раздевалкой да комнатка сторожихи. Учащиеся занимаются в две смены и с нетерпением ждут окончания нового школьного здания.

Сейчас каникулы, и в одном из классов пионеры под руководством учителя Бориса Яковлевича готовятся к устройству новогодней елки. Класс разукрашен гирляндами из разноцветных бумажных флажков. Висят плакаты, портреты вождей. Только что повесили свежий номер стенгазеты. Посреди класса на полу устойчивая крестовидная подставка для елки.

—  Вот и все готово, — говорит черноголовая девочка Тальване, слезая с табуретки.

—  Ну, и сказала, — возражает курносый мальчик-крепыш Сано. — Елки-то нет.

—  Ой, верно! — спохватившись, звонко смеется над собой Тальване.

Кто-то из пионеров вздыхает:

—  А вдруг елку не привезут.

—  У них же там не тундра. Наверно, полно елок.

—  Нам бы хоть небольшую, — говорит Сано и, наступив мягкими меховыми кисами на подставку для елки, легко касается рукой до потолка. — Ростом с меня бы привезли елку, и ладно.

Одетая, как и подруги, в белую блузочку и в черную юбочку, Тальване пожимает плечами.

—  А я еще никогда елку не видала.

—  И я тоже, — слышится сразу несколько голосов.

Входит Борис Яковлевич, молодой светловолосый учитель. На нем темно-синий костюм, а на ногах белые фетровые валенки.

—  Вы готовы, дети? — спрашивает учитель.

—  Готовы, только елки нет.

—  Сейчас будет елка. Вон уже костры разожгли, — говорит Борис Яковлевич, кивнув головой в сторону окна.

Дети всматриваются в темноту. Там, в полукилометре от поселка на озере, ярко пылают четыре костра. На ходу надевая малицы и ягушки, дети выбегают из школы. Учитель  тоже выходит на улицу в пальто и в шапке-треухе из пешки. Ребята, смеясь и падая, веселой гурьбой уже бегут по направлению костров. Борис Яковлевич и круглолицая, смуглая учительница-ненка Майне Ириковна, окруженные детворой, направляются на озеро.

—  А вдруг самолет заблудится в темноте? — беспокоит­ся Тальване, держась за руку учительницы.

—  Прилетит, не заблудится. Не впервые ему летать в полярную ночь, — успокаивает Майне Ириковна.

—  А летчик во все тундровые школы елки доставит?

—  Да уж, наверно, во все школы, — говорит учительница.

—  Ой, как много елок надо!

Где-то недалеко слышится голос Сано:

—  А если нам не достанется?

—  Нам бы хоть малюсенькую елочку, — прижимаясь к учительнице, говорит девочка.

Дежурные у костров парни останавливают ребят метрах в ста от площадки, которую специально расчистили комсомольцы. Они же и разожгли по углам ее сигнальные огни.

Ребята, словно выпущенные из упряжки олени, шумно рассыпаются по озеру, стараясь обойти расчищенное ноле.

—  Дети, ко мне! — громко зовет Борис Яковлевич, по­дошедший с остальными ребятами.

Темные детские фигуры на снегу послушно движутся обратно. Сюда же, на озеро, из поселка спешат взрослые люди.

—  А вон маленькая Яляконе даже дедушку своего везет! — говорит Тальване, указывая рукой на быстро приближающуюся упряжку из двух собак.

Высокий, ссутулившийся слепой старик Валячи сидит на низенькой нарточке позади своей шестилетней внучки. Девочка до пояса окутана большим платком так, что видны только ее узенькие раскосые глазенки, приплюснутый носик да пухленькие губы. Внучка быстро соскакивает с нарточки, делает несколько шажков и, остановив собак, говорит что-то дедушке. Старик Валячи берет свою трость, проверяет ею снег перед собой и тяжело поднимается на ноги. На нем длинная, до пят, малица с суконными нашивками на обшлагах рукавов. На капюшоне малицы сзади в три ряда нашиты медные бляхи. Возвышаясь над всеми, старик минуту стоит молча, прислушиваясь к общему гулу.

—  Самолета еще нет? — обращается он к внучке.

—  Юнгу (нету), — чуть слышно произносит Яляконе, деловито привязывая собак к копыльям нарты.

Дед Валячи поворачивает тронутое оспой морщинистое безбородое лицо в сторону алой полоски на горизонте.

—  Однако летит, — говорит от будто сам себе.

Учительница Майне Ириковна, одетая в малицу с

темно-зеленой сорочкой и с белым, как у зырянок, капюшоном, подтверждает:

—  Верно, дедушка. Я тоже слышу.

—  Летит, летит! — раздается голос Сано. — Вон я вижу два огонька.

Дети восторженно шумят:

—  Ура!.. Летит!..

—  Вон огоньки под крыльями!

Яляконе что-то громко кричит дедушке, и не успевает старик Валячи сесть в нарту, как большой двухмоторный самолет с ревом проносится над головами собравшихся.Зеленый и красный огоньки под крыльями самолета теперь уже видны к Северу от площадки.

Самолет делает поворот в сторону поселка. Все ниже и ниже опускаясь, он делает круг, снова проносится совсем низко над головами собравшихся, делает еще один круг и, заглушая всех гулом пропеллера, опускается прямо на площадку.

Дети шумят, гурьбой устремляются к площадке. Не успевает самолет остановить свой бег по расчищенному полю, как малыши, подхваченные снежным вихрем за хвостом самолета, уже катаются клубками, захлебываясь восторженным  смехом.

Самолет — редкий гость в этом маленьком тундровом поселке, и поэтому дети сразу же облепляют его. На лесенке показывается пилот в мохнатых унтах, молодой, красивый человек. Улыбаясь и кивая головой, он приветствует собравшихся, потом спрашивает, кому вручить елку и игрушки. А Борис Яковлевич уже возле него. Он здоровается с пилотом за руку, и они входят в самолет. Вскоре оттуда выносят большую и такую стройную да пышную елку, что все кругом так и ахают.

—  Ребята, глядите, глядите, елка! — звонко восклицает Тальване.

—  Ой! Какая большая!

—  И колючая! — говорит какая-то девочка, весело смеясь. — Я пальцы уколола.

Елку бережно несут подальше от самолета.

—  Борис Яковлевич знает, какую выбрать, — подмигивает товарищам Сано.

—  А я не выбирал, там все такие, — отзывается учитель, вынося под мышкой две больших коробки.

—  А тут что, Борис Яковлевич?

—  Здесь игрушки, ребята.

Дети бесшумно хлопают — на их руках меховые рукавицы. А старик Валячи в это время ходит у хвоста самолета в сопровождении внучки. Осторожно постукивая тростью по самолету, он то и дело обращается к внучке:

—  А это что?

—  Ехерам (не знаю).

—  Ну-да, ты не знаешь, — говорит дед, тыча палкой в хвостовую лыжу.

—  Это, наверное, его лапа.

—  Это лыжа, — поправляет пробегающий мимо мальчик.

—  A-а... Большая лыжа... А где крылья? — спрашивает старик.

Мальчика уже нет близко. Внучка говорит:

—  Крылья вон там. И две больших лыжи там. Пойдем, дедушка, туда, — и Яляконе тянет старика за рукав.

—  Пойдем, пойдем, — соглашается Валячи. — Весь само­лет осмотрим. Большой, видать, железный, тяжелый.

Но вдруг раздается рокот моторов, и вихрь воздуха едва не сшибает их с ног. Старик с внучкой испуганно отскакивают  в сторону и подгоняемые вихрем бегут к упряжке собак.

—  Спасибо, дядя летчик!

—  До свидания! — от души кричат дети.

Пока дед усаживается в нарту, а внучка отвязывает не­терпеливо скулящих псов, самолет отрывается от снежного поля. Вздымаясь все выше и выше, он делает полукруг и быстро удаляется. Ребята долго машут ему вслед.

Островерхая елка лежит на мягком снегу, широко рас­кинув зеленые лапы. Народ толпится вокруг нее. Детворе невтерпеж. Каждому охота дотронуться до ее колючих иголок. Тальване, любуясь, хвалит:

—  Вон она какая хорошая! А я думала...

—  Ты думала, она с рогами, как олень? — острит кто-то.

Дети весело смеются. Подходит старик Валячи.

—  Самолет елку привез? — спрашивает он.

—  Привез, хорошую, — отвечает Майне Ириковна.

Старик находит тростью елку, проводит палкой от вершины до комля, кивает головой:

—  Верно, хороший лес. Только я не знаю, как им будут играть дети.

—  Устроим елку, пригласим тебя, — сообщает учительница.

—  Во-во, я обязательно приду. С внучкой приду.

Один из комсомольцев берется за елку, говорит:

—  Берегись, дедушка. Елку в школу потащим.

—  Зачем на себе тащить? На мою нарту клади, — предлагает Валячи.

Но двое комсомольцев уже положили елку на плечи.

—  Спасибо, дедушка. Поезжай сам. Ребята здоровые, донесут, — говорит Борис Яковлевич.

Елку доставляют к школе, и тут возникает вопрос — за­носить ли ее сразу в класс или сперва отрубить лишнюю часть, школа-то низенькая, а елка — во какая!

—  Мы сейчас разом чикнем топором, — говорит один из парней.

—  Жалко такую елку портить, — слышен голос учительницы.

Дети тоже заступаются:

—  Не надо отрубать. Она вон какая красивая.

—  А как же иначе? — спрашивает Борис Яковлевич.

—  Отрубать не надо, — советует подошедший широколицый ненец в овчинном полушубке, в оленьей шапке и в меховых пимах. Это — председатель колхоза Вылко Мурта. Он говорит: — Поставим елку на улице, хоть народ посмотрит. А в класс много ли народу войдет?

—  Это верно, — кивает головой Борис Яковлевич. — Только где нам лучше поставить?

—  Перед новой школой, там места хватит. А мотористу нашему Увчею я скажу, чтоб осветил елку, — отвечает председатель колхоза. — Он это сможет сделать. Вон плотникам провел лампочку от движка.

—  Чудесно, — одобряет Майне Ириковна.

Дети радостно бегут в свои чумы сообщить родителям новость.

Елку устанавливают в тот же день на площадке перед строящейся большой новой школой. Моторист Увчей освещает елку с двух сторон, больше у него нет лампочек да и движок малосильный. Но ничего. Когда назавтра утром на елке появляются игрушки, она становится такой наряд­ной, что все от мала до велика собираются у елки. Еще бы! Это — первая елка здесь, в далекой Ямальской тундре. Вон и старик Валячи с внучкой Яляконе. Старик сегодня вы­глядит нарядно одетым. На нем новая малица с ярко-желтой сорочкой, а на ногах кисы-белобоки. Он все время спрашивает внучку:

—  А на верху елки что? А на ветках что?

Но внучка так зачарована сверкающими игрушками и красной звездочкой на вершине елки, что не слышит деда. Тогда Валячи обращается к стоящим рядом ненцам. Те восхищенно рассказывают слепому старику про елку, и Валя­чи твердит:

—  Ти, мутра! (Вот чудо!)

А тут еще из школы с группой ребят приходит Майне Ириковна. Ребята все наряжены в маскарадные костюмы. Раздается смех, шутки. Вон «песец» — маленький мальчик или девочка в белом, пышном, как мех песца, совоке, сзади пришит песцовый хвост, а на лице белая кар­тонная морда с черными глазенками и с черным носиком. А вот «лиса», а вот «заяц» с длинными ушами. И даже «олень» с красивыми маленькими рогами. Идет в наряд­ной ягушке Тальване, на плече у нее белый голубь (это учительница смастерила из шкурки полярной куропатки). А вон мальчик, одетый в волчью шкуру. На лице у него маска с оскаленными зубами, а на голове что-то вроде шляпы.

—  Гоните капиталиста! — слышится чей-то голос из публики.

Мальчику, видно, и самому не нравится эта роль. Он срывает маску и бросает под ноги. Это оказывается Сано. Он говорит учительнице:

—  Не хочу я этой маски. Я лучше просто волком буду.

Учительница смеется и начинает расставлять детей во­круг елки. Потом подходит Борис Яковлевич. Поговорив о чем-то с учительницей, он поворачивается к публике и по­дает рукой знак, чтобы все успокоились. Веселый людской говор, смех и шутки постепенно смолкают.

—  Поздравляю вас всех с Новым годом! — начинает учитель. — Желаю вам счастья и здоровья. Ученикам желаю успехов в учебе, а товарищам-колхозникам — в работе.

В ответ раздаются одобрительные возгласы и аплодисменты. Когда учитель, говоря об итогах учебы за первое полугодие, упоминает имена отличников Сано, Тальване и других ребят, старик Валячи приглушенным голосом обращается к внучке:

—  Вот ты когда в школу пойдешь, тоже отличницей будь.

—  Я сейчас хочу учиться, — отвечает Яляконе.

—  Ну, ты еще мала.

Дети, взявшись за руки, начинают играть и петь.

Вдруг на всем скаку, звеня бубенцами, подъезжает к собравшимся упряжка из пяти белых оленей. Остановившись, олени хватают снег, часто поводя боками. Все — и дети и взрослые — смотрят на прибывшего. С нарты молодцевато встает старик ненец, в расшитом узорами белом гусе, с длинной седой бородой и с косматыми бровями.

Он бесцеремонно протискивается в толпу и направляется к елке. Борис Яковлевич протягивает навстречу ему руки:

—  A-а... Дед Мороз приехал! Здравствуй, добро пожаловать!

Дед-Мороз крепко жмет руку учителю, затем поворачивается  к публике:

—  Здравствуйте, дети! Здравствуйте, уважаемые колхозники! — каким-то не совсем стариковским голосом говорит он. — Я Дед Мороз. Поздравляю вас с наступающим Новым годом!

—  Спасибо, — слышится чей-то голос.

—  Я очень спешил, чтоб застать вас у елки.

—  По оленям видно, — говорит одна ненка.

Старик Валячи дергает соседа за рукав:

—  Что это за человек?

—  Дед Мороз, говорят.

—  Кто?

—  Тецьда-Ири, — объясняет по-ненецки другой, молодой колхозник.

—  Тецьда-Ири? — переспрашивает Валячи и начинает перебирать в уме всех известных ему стариков Ямала.

А Дед Мороз продолжает:

—  Я, ребята, объездил всю тундру, но такую стройную и нарядную елку ни у кого не встречал. Уж больно у вас елка хороша.

—  Это нам на самолете привезли, — сообщает детский голос.

—  Вот видите, как советское государство заботится о вас. А чем вы должны отблагодарить его? — спрашивает Дед Мороз.

—  Спасибо сказать.

—  А еще?

—  Отлично учиться! — хором отвечают дети.

—  Правильно, молодцы. В таком случае я вам раздам гостинцы. А ну, кто там поближе к моей нарте, подайте сюда мои мешки!

Два парня-комсомольца, многозначительно улыбаясь, быстро развязывают мешки и подают Деду Морозу. Он вынимает из них бумажные кульки и начинает раз­давать.

—  Вот это тебе, — говорит Дед Мороз, вручая первый кулек. — Хоть ты и песец, но думаю, сладости любишь.

Вокруг смеются.

—  А вот это тебе, лисица-сестрица, а это тебе — серому волку.

Тальване с белым голубем на плече, отворачивается от гостинца. Дед Мороз говорит ей:

—  Подходи, подходи. Не бойся.

—  Ты не настоящий Дед Мороз, — произносит Тальване.

—  Как не настоящий?

—  Борода-то из оленьей шерсти, — говорит девочка.

Раздается смех.

—  Ну, это ты зря. Я самый настоящий Дед Мороз. Вот бери лучше скорей гостинец.

Девочка хватает кулек и, сказав «спасибо», исчезает в толпе.

Вскоре у всех детей в руках кулечки. Но у Деда Мороза второй мешок еще не начат.

—  Кто еще из детей не получил гостинца? — спрашивает он.

Старик Валячи подталкивает свою внучку:

—  Иди, иди. Возьми.

Но Яляконе упирается, держась за деда.

—  Пойдем со мной, — предлагает старик и ковыляет с внучкой к елке.

—  Вот возьми, девочка, гостинец, — говорит Дед Мороз. — А это тебе, уважаемый сосед Валячи.

Старик робко берет кулек, удивленно спрашивая:

—  А ты разве меня знаешь?

—  Хорошо знаю. Старика Валячи многие знают, — отвечает Дед Мороз.

—  А я вот тебя не знаю. Всех стариков Ямала знаю: Яптика знаю, Кытыму знаю, Магачи, Ляйчи знаю. Тебя не знаю. Первый раз слышу про Тецьда-Ири.

—  О, меня вся страна знает, — говорит Дед Мороз.

—  Может быть. Теперь я тоже буду знать. Спасибо тебе за гостинцы, заходи в мой чум в гости.

—  Хорошо, как-нибудь заеду, — улыбается Дед Мороз.

Кто-то в толпе смеется. Старик Валячи хотел было идти на место, но, сделав шаг, останавливается:

—  Я хочу громкое слово сказать.

—  Говори, говори, — улыбается Борис Яковлевич.

Валячи выпрямляется, он здесь выше всех.

—  Я детям говорить буду, — начинает он. — Вы, внуки мои, в счастливое время живете, хорошо живете. Советская власть школы для вас строит, любую бумагу чтобы читать, вас учит. Чтобы вам весело было, в тундру елки посылает, игрушки посылает. Так ли я говорю?

—  Так, так! Продолжай, — раздаются голоса.

—  Да-а, шибко хорошо живете. Нужды не знаете, горя не знаете, — опершись о трость, продолжает Валячи. — А вот наше детство плохое было, очень плохое. Бумагу читать, бумагу писать нас не учили, никаких школ мы не знали. Мы в холоде и в голоде росли, в дымных чумах с детских лет слепыми становились. Страшно вспоминать.

Голос старика дрожит. Он кашляет, потом снова начинает:

—  Теперь ненецкий народ с чумами расстается, в дома переходит. Дым костров, внуки мои, ваши чистые, веселые глаза не разъедает. Ваше детство светлое и радостное, как весна в тундре. Я так думаю: за все это большое спасибо нашей партии, родному правительству, русскому народу сказать надо.

Все горячо одобряют слова Валячи, а он заканчивает:

—  И еще скажу вам, дети: впредь дружно живите, хо­рошо, отлично учитесь. Моя внучка Яляконе, когда пойдет в школу, однако, тоже отличницей будет, — и ведомый внучкой, выходит из толпы под веселый гул людей.

Дед Мороз раздает оставшиеся гостинцы взрослым ненцам. Одна женщина говорит:

—  Какой щедрый старик.

Валячи с внучкой подходят к упряжке Деда Мороза. Старик любовно гладит рукой круглые спины красавцев- оленей. Потом долго щупает рога и задумывается.

—  Словно нашего колхоза олени,— молвит он в раздумье.

Кто-то рядом подтверждает:

—  А чьи же? Конечно, наши олени.

—  А как они этому старику попали?

—  Деду Морозу-то? Так это же массовик Красного чума Коколи, — сообщает сосед.

—  Разве? То-то мне голос его знакомым показался, — удивляется Валячи. — А чего же он представляется?

—  Чтобы детей забавить.

—  Ишь ты. А я голову ломаю. Всех стариков пере­брал,— громко смеется Валячи, садясь на нарту.

Качая головой, он распечатывает кулек и, улыбаясь, берет в рот конфету.

—  Мутра! — шепчет Валячи, прислушиваясь к звонкой песне и смеху ребят, кружащихся вокруг елки вместе с Дедом Морозом.

Уже давно перевалило за полдень. Исчезла на горизонте красная полоса. В небе повисли разноцветные огненные пряди северного сияния. Между ними ярко мерцает Полярная звезда, а внизу, почти прямо под ней, на зеленой на­рядной елке алеет пятиконечная звездочка.

_                                                                                               _1953_