РЯБИНОВЫЕ-БУСЫ-Повести-и-рассказы-Часть-II
Андреева
Ирина АНДРЕЕВА
РЯБИНОВЫЕ БУСЫ
Повести и рассказы
Часть II
_Верните_собаку!_
Лучший друг главы семейства Зарубиных Крюков Павел, что жил семьей по соседству, переехал на жительство в районный центр. Но друзья по–прежнему встречались, поддерживали прежние отношения. А однажды Павел приехал к Зарубиным не с пустыми руками: прижимая к груди, он держал черного щенка:
– Вот, Авдей, будет тебе память от меня. Щенок очень хороший, мать – сука умная, умнее не бывает, выпросил у одного приятеля специально для тебя.
Поставил щенка на землю посреди ограды. Зарубинские ребятишки высыпали посмотреть на подарок, окружили щенка со всех сторон. Это был уже довольно подросший щенок гладкошерстный абсолютно черной масти – ни пятнышка, ни волосинки другого цвета. Повисшие треугольничком ушки, длинный, прямой как палка, хвост. В деревне собак каких только не бывало, но, глядя на этого щенка, даже ребятишки поняли – этот щенок не простая дворняга. Для своего возраста у него были довольно длинные лапы, он был высок в холке. А в темно–коричневых серьезных глазах было столько интеллекта – не у всякого человека такое увидишь во взгляде. Щенок оказался очень серьезный и терпеливый. Дети разглядывали его, а он слегка дрожа на своих длинных лапах, поджав хвост под себя, разглядывал их. Потом дядя Паша показывал отцу подушечки лап щенка и пальцы, убеждая, что вот по этим признакам собака породистая. Но какая это порода, уверенно он сказать так и не смог.
По черному окрасу и суровым серьезным глазам щенка старший сын Алешка предложил назвать пса Пиратом. Все сразу согласились. Так у Зарубиных появился новый член семьи.
Правда, возились со щенком больше ребятишки, а не отец. Девчонки играли, кормили и заласкивали Пирата. А их брат занимался с ним серьезно. Он ругал сестер за телячьи нежности, мол, испортите собаку. А сам стал обучать его самым простым, немудреным командам – «лежать», «сидеть», «дай лапу», «на место», «можно», «нельзя». Что еще кроме этого мог знать деревенский парень по воспитанию собак?
Но щенок, быстро подрастая, проявлял недюжинные способности, удивляя не только домочадцев. Он все схватывал на лету, освоив те простые команды. Что только не выдумывали ребятишки: скажут Пирату: «Сидеть!» Обкладут ему голову, лапы едой – хоть хлеб положи, хоть мясо. Команда: «Нельзя!» Он не шелохнется, не притронется к еде, даже если они спрячутся и следят из–за угла. Слюни текут с его губ, но он не уронит своей чести, не тронет еду, пока не услышит: «Можно, ешь, Пират!»
Потом брат стал учить его прыгать через препятствия – подставленную параллельно палку или обруч. Потом повел его с собой на воду, дав обнюхать собаке палку, запускал ее на середину водоема, требовал:
– Пират, неси мне обратно!
И с этой задачей Пират справился легко. Алешка радовался: «Хорошим утятником будет».
Когда Пират окончательно вырос, став взрослой, довольно крупной собакой, он ходил с Алешкой на охоту, добытые охотничьи трофеи – зайцев, косачей и уток, приносил и отдавал беспрекословно. Хотя талантлив был больше к охоте на воде.
Исправно караулил двор, хотя лаял крайне редко. Он запускал чужого человека в ограду, осторожно обходил его стороной, садился у калитки, обратно человеку пути не было – злобный предостерегающий взгляд Пирата говорил очень красноречиво. Вот уж этому его никто не учил! И с этим просто была беда.
Однажды к Зарубину–старшему пришел мужчина примерно одного возраста с ним, также зашел в ограду. Пират встретил его молча, медленно продвигаясь навстречу, затем обошел гостя и преградил путь обратно. Тот, напуганный до безумия, начал стучать в окно. В тот момент дома была самая младшая зарубинская дочь. Выглянула в окно, мужчина с перекошенным от страха лицом кричал: «Позови дядю!» Дашка выбежала в ограду, крикнула: «Пират, быстро на место!» Мужчина потом выговаривал Авдею: «Я такого кобеля еще в жизни не видел, он ведь не слаял, пропустил вперед. А потом хоть матушку– репку пой, пошевелиться боюсь!»
Пирата не нужно было прицеплять на цепь (хотя к привязи приучен был), он никогда не шлялся где попало, а если пытался идти с кем– то из домочадцев, стоило строго сказать: «Пират, на место, не ходи со мной!» Он уходил по первой команде. Правда, всегда становилось жалко его, он поджимал хвост, осаживался на задних лапах, и, понурив голову, забирался в свою конуру – обижался. Часто не могли устоять перед этой его не собачьей обидой, и, смилостившись, звали. Алешка: «Ну, ладно, черт с тобой, пошли!», а девчонки: «Пиратка, ну ладно, не обижайся, пойдем со мной!» При этом опять расточали свои телячьи нежности: гладили его по голове, трепали за уши: «Умница ты наша, ты не собака, ты человек, только сказать не умеешь!» Ах, как он радовался, прощая им эту обиду и уже выпрямившись на лапах и задрав хвост, дружелюбно повиливая им, бежал впереди, постоянно оглядываясь, не отстала ли хозяйка.
А уж что мелюзга вытворяли с Пиратом зимой! К Зарубиным приходили соседские ребятишки и родственники из других семей. Катались с горки, усадив Пирата к себе на колени, а то запрягали его самого в санки. Бегали, играя в догонялки, вот это он очень любил. Стоило раскинуть перед ним руки: «Поймаю!», – он тут же принимал вызов, отпрыгнув в сторону, припадал головой на передние лапы, задние широко расставив и игриво виляя хвостом. Подпускал ближе, а потом стрелой срывался с места, лавировал мимо. Потом пускался к зароду[3 - Зарод – вид стога сена, заметанного остроконечной высокой формой. (прим.авт.)], дети пытались обойти его хитростью, разбиваясь на группы, бежали цепью, одни по часовой стрелке вокруг зарода, другие против часовой. Но он тоже четко просчитывал ситуацию: сначала крался, прижавшись к сену, а потом, увидев преследователей, пулей пролетал под их растопыренными руками. Ребятишки падали, барахтаясь в снегу, и редко который раз удавалось хотя бы задеть его рукой, Пират был неуловим. Средняя сестра Галя всегда была большой выдумщицей. Однажды во время этих игр она придумала: «Я лягу на снег, вы накройте меня коробом, а сами спрячьтесь. Что он будет делать?» У Зарубиных был большущий плетеный из ивовых веток короб, в котором можно было возить сено или траву. Кто–то отвлек Пирата за зарод, чтоб он не видел, что задумали дети. Кто–то накрыл Галю коробом, и быстро все разбежались – спрятались кто в сенцах, кто на летней кухне, кто в стайке и стали смотреть, что же будет дальше? Галя начала жалобно стонать из–под короба и слабым голосом звать: «А–а, Пират, Пиратка, спаси меня!» Пират подошел к коробу, принюхался, посмотрел на Галю через переплет лозы, присел рядом. А она продолжала стонать: «Пиратик, миленький, спаси меня!» тогда он, подрыв снег под коробом носом, перевернул его. Галя не вставала, он вылизал ей лицо, а та, давясь от смеха, ныла дальше: «Пиратик, помоги мне, ой, умираю!» Она лежала на снегу, раскинув руки и ноги, закрыв глаза, только все стонала и звала Пирата на помощь. Он суетился, ходил вокруг, то присаживался рядом, то скулил, толкая ее носом под бок. А потом принялся за работу: ухватившись за ворот ее телогрейки и упершись передними лапами, начал тянуть на себя. Все замерли в своих укрытиях – он спасал Галю, хоть медленно, но протягивал ее по снегу к дому. Не выдержали, высыпали ему навстречу, на разные лады хвалили Пирата, гладили, угощали конфетками и печенюшками.
Зимой, в морозы, Пират спал на сене, выкопав в нем углубление. Но когда морозы становились очень лютые, собаку впускали в дом. Лохматым собакам в мороз легче, а этот гладкошерстный – подшерсток у него слабый, уязвимый для мороза, как впрочем, и для собачьих зубов, но об этом позже…
Постелят ему половичок у порога и скажут: «Здесь лежать». Ляжет, и больше ничем не обнаружит себя – ни сантиметра в сторону, ни звука. В сильные морозы занятия в школе отменяли с первого по седьмой класс. Вот так в очередной раз, когда все ушли из дома, младшая школьница Дашка осталась одна и нарисовала Пирата цветными карандашами. Вывела его на середину цветастой дорожки в полоску, что украшают сельские дома и сказала: «Лежать тихо». Долго позировал Пират, поэтому получился как на фотографии достоверно–похожий, а рядом вписался еще черно–белый кот.
Еще дети любили наряжать Пирата. Надевали ему через передние лапы телогрейку и застегивали ее у него на спине, на лапы валенки, на голову шапку–ушанку. Вот этого он не любил, снова обижался, поджав хвост и понурив голову, терпел, позволяя ребятишкам делать с ним что угодно. У детей не было даже капли сомнения: он их никогда не тронет, только защитит.
Но вот что касается взаимоотношений со взрослыми людьми, тут у Пирата был не ангельский характер. Пес оказался очень злопамятный. Однажды к Зарубиным пришел брат матери Леонид. Он очень любил животных и всегда находил с ними общий язык. Пират тоже был к нему дружелюбен, беспрепятственно пропускал, принимал из его рук гостинцы, позволял потрепать себя за уши, погладить по голове, ластился, вилял хвостом. Однажды дядя Леня решил пошутить: проходя мимо Пирата, поставил перед ним большую ручную пилу, и, выгнув ее дугой, извлек из полотна дребезжащий звук. Пират был на привязи, поэтому дядю это спасло. Пес злобно кинулся на него, но дальше цепь не пустила. С тех пор, как только дядя Леня его не улещивал: приносил мозговые косточки, уговаривал: «Пират, ну давай помиримся, я ведь только пошутил». Но Пират больше не подпускал его к себе, а в темно–карих глазах поселилась такая лютая ненависть, что дядя Леня до конца жизни опасался его, досадуя сам на себя: «Черт меня дернул так пошутить!»
С годами у Пирата начала появляться седина – больше вокруг носа и еще на тех местах, где раньше были «боевые» раны. Умный и верный пес, он редко уходил из дома самовольно. Но вот когда на деревне начинались собачьи «свадьбы», повинуясь природному инстинкту, он мог пропасть на сутки. Зарубины старались найти его и привязать на цепь от греха. С таких прогулок он возвращался голодный и виноватый, нередко кровоточа ранами на голове, лапах и ушах. Однажды весной вернулся со страшной рваной раной прямо под хвостом – кто–то порвал ему мужское достоинство. С этой раной была беда. Сначала она кровоточила, а Пират не мог дотянуться и зализать ее своим языком, это ведь не кошка, та вывернется угрем, но вылижет все свое тело.
Рана раскрылась розовыми краями наружу, распухла. Пират отказывался от еды, видно температурил. Мать приносила с ветеринарной аптеки разные мази. Хоть и страшно было (кобели и в здоровом виде не подпускают к своим гениталиям), но она умудрялась закладывать ему в рану мазь. Уговаривала: «Потерпи, Пират, тебе же лучше будет». Он косился настороженным взглядом, но ни разу не тронул, не кинулся на нее, позволяя себя лечить. Водили Пирата в сад. Собаки ведь сами выбирают себе травку, едят ее и излечиваются. Он жадно рвал зубами пырей и еще только ему известную траву, но лучше не становилось. Болел он долго, рана не затягивалась. Тем временем наступило настоящее тепло, и это было очередной бедой для него. Сначала из раны начал сочиться гной, а потом посыпались черви. Домочадцы были в ужасе: чем помочь другу? Мать сама ветеринарный техник, к кому еще обратиться? Это ведь не город.
А лето все набирало силу. Пират целыми днями лежал в тени черемухи. Приходили его проведать. В благодарность он уныло вилял хвостом, положив голову на лапы, смотрел прямо в душу своими умными глазами, будто пытался сказать: «Плохо мне, человек».
Однажды мать принесла домой какой–то дезинфицирующий баллон– аэрозоль. Сказала, что это дал главный ветеринарный врач, чтоб обработать рану. Вот тут было уже проще, приноровившись, мать точной струей из целебного баллона попадала в нужное место. Алешка на всякий случай держал Пирата за ошейник, а девчонки уговаривали его: «Потерпи, Пиратушка, потерпи». Сначала из раны начали выползать большие белые черви, сколько их было много, как же он натер- пелся! Но уже на второй день лечение дало положительный результат - рана заметно начала затягиваться. Обработали ее еще раз, и Пират быстро пошел на поправку.
Вскоре друг отца, Крюков Павел, безвременно ушел из жизни. И Пират стал для семьи Зарубиных поистине дорогим подарком – доброй памятью о дяде Паше.
Летом Алешка брал Пирата на рыбалку на дальнее озеро. Часто и сестры увязывались за ними. Лешка хоть и ворчал, но делать нечего – раз Бог не дал ему брата, брал их с собой, то поодиночке, то всех вместе. Вот было тогда радости! Жгли костер на берегу озера, плавали на лодке, дурачились и бегали вперегонки с Пиратом. А еще там, вдалеке от деревни, брат позволял сестрам пострелять из ружья. Устанавливал цель, учил, как прижимать приклад к плечу, чтоб не пострадать от отдачи. Лучше всех стреляла старшая сестра Лида. А вот дольше всех ездить с братом и Пиратом на рыбалку досталось Дашке (старшие сестры уехали учиться в город).
Шло время, брат вернулся из армии. Сестры Лида и Галя работали в городе, а Дашка, будучи школьницей, оставалась в родительском доме. Однажды мать уехала в город, Дашка с отцом и братом остались на хозяйстве. Утром хватились – нет Пирата. Очень забеспокоились, потому что Алексей сказал, что по деревне опять бегают собачьи свадьбы. Он обещал поискать собаку после работы. Дашка целый день выходила на большой картофельный огород и звала Пирата. Лешка после работы объездил всю деревню, заглянул и на поля за селом. Вечером обнадежил сестру, что вроде издалека видел его, но дозваться не смог. На второй день Пират вновь не пришел. Искали, спрашивали у людей – все безрезультатно. Такого еще не было никогда. Дашка заливалась слезами. Отец даже ругал ее: «Что ты, как по человеку, убиваешься?» Тогда она стала прятать слезы, проливая их ночью в подушку. Ждали мать, знали, что всем попадет за Пирата. Когда она вернулась, действительно ругала всех за то, что не уберегли собаку, а потом сама горько плакала.
На новогодней елке на сцену сельского клуба вышла женщина, наряженная в костюм собаки: на лице маска, на ворот шубы надела поводок, со слезами в голосе сказала: «Верните нашу собаку! Кто убивает собак на шапки и унты? Кто это сделал? Верните то, что от него осталось!» Народу в сельском клубе тогда набилось до отказу – негде яблоку упасть. И вот из толпы один мужик выкрикнул: «Ты сама уже, как старая собака!» Алексей Зарубин оказался рядом с этим человеком, стиснув зубы, сказал ему: «Выйдем!» Толпа зевак сыпанула на улицу. Тот, кто назвал его мать собакой, был первым бандитом на деревне, хотя один никогда в драки не вступал, а только вкупе со своими дружками, вечно они бегали по деревне, дело доходило до ножей и топоров. Но на этот раз обычной драки с мордобоем не получилось. Не успели прибежать с топорами дружки на подмогу, как обидчик был схвачен мертвой хваткой за горло. Он бы его и задавил как последнюю гадину, люди не дали, отвели беду от Алексея – сидеть бы ему за ублюдка. Лешка Зарубин – человек степенный и очень серьезный, никогда не участвовал ни в каких драках и заварушках. Но снести такое оскорбление не смог. Назвать мать собакой, ту, которой до сих пор и старый, и малый кланяется в знак уважения. Кто всю жизнь лечил животных, кто помогал людям добрым словом, мудрым советом, кто воспитал четверых детей, не последних людей на деревне?!
И все таки Пират вернулся к Дашке, теперь уже Дарье Авдеевне через много–много лет спустя… Как–то на работе она решила заменить заставку на рабочем столе компьютера, стала листать предлагаемые картинки и среди ярких пейзажей, диковинных цветов вдруг увидела черно–белую фотографию под названием «Преданность». Ее как током пронзило: «Это же наш Пират!» Щелкнула мышью, увеличив изображение. Он лежит на гладко–окрашенном полу, вытянув передние лапы, а в умных глазах тоска и преданность.
Вывела на монитор эту заставку. Многие потом спрашивали: «Почему у тебя такая мрачная черно–белая картинка?» Дарья Авдеевна отвечала: «Это собака из моего детства, она вернулась ко мне вот в таком виде. До сих пор не знаю эту породу, но это он, наш Пират».
notes
Примечания
3
Зарод – вид стога сена, заметанного остроконечной высокой формой. (прим.авт.)
Андреева
Ирина АНДРЕЕВА
РЯБИНОВЫЕ БУСЫ
Повести и рассказы
Часть II
_Верните_собаку!_
Лучший друг главы семейства Зарубиных Крюков Павел, что жил семьей по соседству, переехал на жительство в районный центр. Но друзья по–прежнему встречались, поддерживали прежние отношения. А однажды Павел приехал к Зарубиным не с пустыми руками: прижимая к груди, он держал черного щенка:
– Вот, Авдей, будет тебе память от меня. Щенок очень хороший, мать – сука умная, умнее не бывает, выпросил у одного приятеля специально для тебя.
Поставил щенка на землю посреди ограды. Зарубинские ребятишки высыпали посмотреть на подарок, окружили щенка со всех сторон. Это был уже довольно подросший щенок гладкошерстный абсолютно черной масти – ни пятнышка, ни волосинки другого цвета. Повисшие треугольничком ушки, длинный, прямой как палка, хвост. В деревне собак каких только не бывало, но, глядя на этого щенка, даже ребятишки поняли – этот щенок не простая дворняга. Для своего возраста у него были довольно длинные лапы, он был высок в холке. А в темно–коричневых серьезных глазах было столько интеллекта – не у всякого человека такое увидишь во взгляде. Щенок оказался очень серьезный и терпеливый. Дети разглядывали его, а он слегка дрожа на своих длинных лапах, поджав хвост под себя, разглядывал их. Потом дядя Паша показывал отцу подушечки лап щенка и пальцы, убеждая, что вот по этим признакам собака породистая. Но какая это порода, уверенно он сказать так и не смог.
По черному окрасу и суровым серьезным глазам щенка старший сын Алешка предложил назвать пса Пиратом. Все сразу согласились. Так у Зарубиных появился новый член семьи.
Правда, возились со щенком больше ребятишки, а не отец. Девчонки играли, кормили и заласкивали Пирата. А их брат занимался с ним серьезно. Он ругал сестер за телячьи нежности, мол, испортите собаку. А сам стал обучать его самым простым, немудреным командам – «лежать», «сидеть», «дай лапу», «на место», «можно», «нельзя». Что еще кроме этого мог знать деревенский парень по воспитанию собак?
Но щенок, быстро подрастая, проявлял недюжинные способности, удивляя не только домочадцев. Он все схватывал на лету, освоив те простые команды. Что только не выдумывали ребятишки: скажут Пирату: «Сидеть!» Обкладут ему голову, лапы едой – хоть хлеб положи, хоть мясо. Команда: «Нельзя!» Он не шелохнется, не притронется к еде, даже если они спрячутся и следят из–за угла. Слюни текут с его губ, но он не уронит своей чести, не тронет еду, пока не услышит: «Можно, ешь, Пират!»
Потом брат стал учить его прыгать через препятствия – подставленную параллельно палку или обруч. Потом повел его с собой на воду, дав обнюхать собаке палку, запускал ее на середину водоема, требовал:
– Пират, неси мне обратно!
И с этой задачей Пират справился легко. Алешка радовался: «Хорошим утятником будет».
Когда Пират окончательно вырос, став взрослой, довольно крупной собакой, он ходил с Алешкой на охоту, добытые охотничьи трофеи – зайцев, косачей и уток, приносил и отдавал беспрекословно. Хотя талантлив был больше к охоте на воде.
Исправно караулил двор, хотя лаял крайне редко. Он запускал чужого человека в ограду, осторожно обходил его стороной, садился у калитки, обратно человеку пути не было – злобный предостерегающий взгляд Пирата говорил очень красноречиво. Вот уж этому его никто не учил! И с этим просто была беда.
Однажды к Зарубину–старшему пришел мужчина примерно одного возраста с ним, также зашел в ограду. Пират встретил его молча, медленно продвигаясь навстречу, затем обошел гостя и преградил путь обратно. Тот, напуганный до безумия, начал стучать в окно. В тот момент дома была самая младшая зарубинская дочь. Выглянула в окно, мужчина с перекошенным от страха лицом кричал: «Позови дядю!» Дашка выбежала в ограду, крикнула: «Пират, быстро на место!» Мужчина потом выговаривал Авдею: «Я такого кобеля еще в жизни не видел, он ведь не слаял, пропустил вперед. А потом хоть матушку– репку пой, пошевелиться боюсь!»
Пирата не нужно было прицеплять на цепь (хотя к привязи приучен был), он никогда не шлялся где попало, а если пытался идти с кем– то из домочадцев, стоило строго сказать: «Пират, на место, не ходи со мной!» Он уходил по первой команде. Правда, всегда становилось жалко его, он поджимал хвост, осаживался на задних лапах, и, понурив голову, забирался в свою конуру – обижался. Часто не могли устоять перед этой его не собачьей обидой, и, смилостившись, звали. Алешка: «Ну, ладно, черт с тобой, пошли!», а девчонки: «Пиратка, ну ладно, не обижайся, пойдем со мной!» При этом опять расточали свои телячьи нежности: гладили его по голове, трепали за уши: «Умница ты наша, ты не собака, ты человек, только сказать не умеешь!» Ах, как он радовался, прощая им эту обиду и уже выпрямившись на лапах и задрав хвост, дружелюбно повиливая им, бежал впереди, постоянно оглядываясь, не отстала ли хозяйка.
А уж что мелюзга вытворяли с Пиратом зимой! К Зарубиным приходили соседские ребятишки и родственники из других семей. Катались с горки, усадив Пирата к себе на колени, а то запрягали его самого в санки. Бегали, играя в догонялки, вот это он очень любил. Стоило раскинуть перед ним руки: «Поймаю!», – он тут же принимал вызов, отпрыгнув в сторону, припадал головой на передние лапы, задние широко расставив и игриво виляя хвостом. Подпускал ближе, а потом стрелой срывался с места, лавировал мимо. Потом пускался к зароду[3 - Зарод – вид стога сена, заметанного остроконечной высокой формой. (прим.авт.)], дети пытались обойти его хитростью, разбиваясь на группы, бежали цепью, одни по часовой стрелке вокруг зарода, другие против часовой. Но он тоже четко просчитывал ситуацию: сначала крался, прижавшись к сену, а потом, увидев преследователей, пулей пролетал под их растопыренными руками. Ребятишки падали, барахтаясь в снегу, и редко который раз удавалось хотя бы задеть его рукой, Пират был неуловим. Средняя сестра Галя всегда была большой выдумщицей. Однажды во время этих игр она придумала: «Я лягу на снег, вы накройте меня коробом, а сами спрячьтесь. Что он будет делать?» У Зарубиных был большущий плетеный из ивовых веток короб, в котором можно было возить сено или траву. Кто–то отвлек Пирата за зарод, чтоб он не видел, что задумали дети. Кто–то накрыл Галю коробом, и быстро все разбежались – спрятались кто в сенцах, кто на летней кухне, кто в стайке и стали смотреть, что же будет дальше? Галя начала жалобно стонать из–под короба и слабым голосом звать: «А–а, Пират, Пиратка, спаси меня!» Пират подошел к коробу, принюхался, посмотрел на Галю через переплет лозы, присел рядом. А она продолжала стонать: «Пиратик, миленький, спаси меня!» тогда он, подрыв снег под коробом носом, перевернул его. Галя не вставала, он вылизал ей лицо, а та, давясь от смеха, ныла дальше: «Пиратик, помоги мне, ой, умираю!» Она лежала на снегу, раскинув руки и ноги, закрыв глаза, только все стонала и звала Пирата на помощь. Он суетился, ходил вокруг, то присаживался рядом, то скулил, толкая ее носом под бок. А потом принялся за работу: ухватившись за ворот ее телогрейки и упершись передними лапами, начал тянуть на себя. Все замерли в своих укрытиях – он спасал Галю, хоть медленно, но протягивал ее по снегу к дому. Не выдержали, высыпали ему навстречу, на разные лады хвалили Пирата, гладили, угощали конфетками и печенюшками.
Зимой, в морозы, Пират спал на сене, выкопав в нем углубление. Но когда морозы становились очень лютые, собаку впускали в дом. Лохматым собакам в мороз легче, а этот гладкошерстный – подшерсток у него слабый, уязвимый для мороза, как впрочем, и для собачьих зубов, но об этом позже…
Постелят ему половичок у порога и скажут: «Здесь лежать». Ляжет, и больше ничем не обнаружит себя – ни сантиметра в сторону, ни звука. В сильные морозы занятия в школе отменяли с первого по седьмой класс. Вот так в очередной раз, когда все ушли из дома, младшая школьница Дашка осталась одна и нарисовала Пирата цветными карандашами. Вывела его на середину цветастой дорожки в полоску, что украшают сельские дома и сказала: «Лежать тихо». Долго позировал Пират, поэтому получился как на фотографии достоверно–похожий, а рядом вписался еще черно–белый кот.
Еще дети любили наряжать Пирата. Надевали ему через передние лапы телогрейку и застегивали ее у него на спине, на лапы валенки, на голову шапку–ушанку. Вот этого он не любил, снова обижался, поджав хвост и понурив голову, терпел, позволяя ребятишкам делать с ним что угодно. У детей не было даже капли сомнения: он их никогда не тронет, только защитит.
Но вот что касается взаимоотношений со взрослыми людьми, тут у Пирата был не ангельский характер. Пес оказался очень злопамятный. Однажды к Зарубиным пришел брат матери Леонид. Он очень любил животных и всегда находил с ними общий язык. Пират тоже был к нему дружелюбен, беспрепятственно пропускал, принимал из его рук гостинцы, позволял потрепать себя за уши, погладить по голове, ластился, вилял хвостом. Однажды дядя Леня решил пошутить: проходя мимо Пирата, поставил перед ним большую ручную пилу, и, выгнув ее дугой, извлек из полотна дребезжащий звук. Пират был на привязи, поэтому дядю это спасло. Пес злобно кинулся на него, но дальше цепь не пустила. С тех пор, как только дядя Леня его не улещивал: приносил мозговые косточки, уговаривал: «Пират, ну давай помиримся, я ведь только пошутил». Но Пират больше не подпускал его к себе, а в темно–карих глазах поселилась такая лютая ненависть, что дядя Леня до конца жизни опасался его, досадуя сам на себя: «Черт меня дернул так пошутить!»
С годами у Пирата начала появляться седина – больше вокруг носа и еще на тех местах, где раньше были «боевые» раны. Умный и верный пес, он редко уходил из дома самовольно. Но вот когда на деревне начинались собачьи «свадьбы», повинуясь природному инстинкту, он мог пропасть на сутки. Зарубины старались найти его и привязать на цепь от греха. С таких прогулок он возвращался голодный и виноватый, нередко кровоточа ранами на голове, лапах и ушах. Однажды весной вернулся со страшной рваной раной прямо под хвостом – кто–то порвал ему мужское достоинство. С этой раной была беда. Сначала она кровоточила, а Пират не мог дотянуться и зализать ее своим языком, это ведь не кошка, та вывернется угрем, но вылижет все свое тело.
Рана раскрылась розовыми краями наружу, распухла. Пират отказывался от еды, видно температурил. Мать приносила с ветеринарной аптеки разные мази. Хоть и страшно было (кобели и в здоровом виде не подпускают к своим гениталиям), но она умудрялась закладывать ему в рану мазь. Уговаривала: «Потерпи, Пират, тебе же лучше будет». Он косился настороженным взглядом, но ни разу не тронул, не кинулся на нее, позволяя себя лечить. Водили Пирата в сад. Собаки ведь сами выбирают себе травку, едят ее и излечиваются. Он жадно рвал зубами пырей и еще только ему известную траву, но лучше не становилось. Болел он долго, рана не затягивалась. Тем временем наступило настоящее тепло, и это было очередной бедой для него. Сначала из раны начал сочиться гной, а потом посыпались черви. Домочадцы были в ужасе: чем помочь другу? Мать сама ветеринарный техник, к кому еще обратиться? Это ведь не город.
А лето все набирало силу. Пират целыми днями лежал в тени черемухи. Приходили его проведать. В благодарность он уныло вилял хвостом, положив голову на лапы, смотрел прямо в душу своими умными глазами, будто пытался сказать: «Плохо мне, человек».
Однажды мать принесла домой какой–то дезинфицирующий баллон– аэрозоль. Сказала, что это дал главный ветеринарный врач, чтоб обработать рану. Вот тут было уже проще, приноровившись, мать точной струей из целебного баллона попадала в нужное место. Алешка на всякий случай держал Пирата за ошейник, а девчонки уговаривали его: «Потерпи, Пиратушка, потерпи». Сначала из раны начали выползать большие белые черви, сколько их было много, как же он натер- пелся! Но уже на второй день лечение дало положительный результат - рана заметно начала затягиваться. Обработали ее еще раз, и Пират быстро пошел на поправку.
Вскоре друг отца, Крюков Павел, безвременно ушел из жизни. И Пират стал для семьи Зарубиных поистине дорогим подарком – доброй памятью о дяде Паше.
Летом Алешка брал Пирата на рыбалку на дальнее озеро. Часто и сестры увязывались за ними. Лешка хоть и ворчал, но делать нечего – раз Бог не дал ему брата, брал их с собой, то поодиночке, то всех вместе. Вот было тогда радости! Жгли костер на берегу озера, плавали на лодке, дурачились и бегали вперегонки с Пиратом. А еще там, вдалеке от деревни, брат позволял сестрам пострелять из ружья. Устанавливал цель, учил, как прижимать приклад к плечу, чтоб не пострадать от отдачи. Лучше всех стреляла старшая сестра Лида. А вот дольше всех ездить с братом и Пиратом на рыбалку досталось Дашке (старшие сестры уехали учиться в город).
Шло время, брат вернулся из армии. Сестры Лида и Галя работали в городе, а Дашка, будучи школьницей, оставалась в родительском доме. Однажды мать уехала в город, Дашка с отцом и братом остались на хозяйстве. Утром хватились – нет Пирата. Очень забеспокоились, потому что Алексей сказал, что по деревне опять бегают собачьи свадьбы. Он обещал поискать собаку после работы. Дашка целый день выходила на большой картофельный огород и звала Пирата. Лешка после работы объездил всю деревню, заглянул и на поля за селом. Вечером обнадежил сестру, что вроде издалека видел его, но дозваться не смог. На второй день Пират вновь не пришел. Искали, спрашивали у людей – все безрезультатно. Такого еще не было никогда. Дашка заливалась слезами. Отец даже ругал ее: «Что ты, как по человеку, убиваешься?» Тогда она стала прятать слезы, проливая их ночью в подушку. Ждали мать, знали, что всем попадет за Пирата. Когда она вернулась, действительно ругала всех за то, что не уберегли собаку, а потом сама горько плакала.
На новогодней елке на сцену сельского клуба вышла женщина, наряженная в костюм собаки: на лице маска, на ворот шубы надела поводок, со слезами в голосе сказала: «Верните нашу собаку! Кто убивает собак на шапки и унты? Кто это сделал? Верните то, что от него осталось!» Народу в сельском клубе тогда набилось до отказу – негде яблоку упасть. И вот из толпы один мужик выкрикнул: «Ты сама уже, как старая собака!» Алексей Зарубин оказался рядом с этим человеком, стиснув зубы, сказал ему: «Выйдем!» Толпа зевак сыпанула на улицу. Тот, кто назвал его мать собакой, был первым бандитом на деревне, хотя один никогда в драки не вступал, а только вкупе со своими дружками, вечно они бегали по деревне, дело доходило до ножей и топоров. Но на этот раз обычной драки с мордобоем не получилось. Не успели прибежать с топорами дружки на подмогу, как обидчик был схвачен мертвой хваткой за горло. Он бы его и задавил как последнюю гадину, люди не дали, отвели беду от Алексея – сидеть бы ему за ублюдка. Лешка Зарубин – человек степенный и очень серьезный, никогда не участвовал ни в каких драках и заварушках. Но снести такое оскорбление не смог. Назвать мать собакой, ту, которой до сих пор и старый, и малый кланяется в знак уважения. Кто всю жизнь лечил животных, кто помогал людям добрым словом, мудрым советом, кто воспитал четверых детей, не последних людей на деревне?!
И все таки Пират вернулся к Дашке, теперь уже Дарье Авдеевне через много–много лет спустя… Как–то на работе она решила заменить заставку на рабочем столе компьютера, стала листать предлагаемые картинки и среди ярких пейзажей, диковинных цветов вдруг увидела черно–белую фотографию под названием «Преданность». Ее как током пронзило: «Это же наш Пират!» Щелкнула мышью, увеличив изображение. Он лежит на гладко–окрашенном полу, вытянув передние лапы, а в умных глазах тоска и преданность.
Вывела на монитор эту заставку. Многие потом спрашивали: «Почему у тебя такая мрачная черно–белая картинка?» Дарья Авдеевна отвечала: «Это собака из моего детства, она вернулась ко мне вот в таком виде. До сих пор не знаю эту породу, но это он, наш Пират».
notes
Примечания
3
Зарод – вид стога сена, заметанного остроконечной высокой формой. (прим.авт.)